Реферат: История о стеллеровой корове

Лет 15 назад (старожилы редакции журнала “Вокруг света” помнят!) стали приходить в журнал удивительные сообщения с Дальнего Востока. Будто бы видели люди в разных местах побережья — на Камчатке, у Командорских островов да и в других районах... стеллеровых коров. Да-да, тех самых несчастных морских исполинов, кои пали жертвой неуемных аппетитов промысловиков во второй половине далекого XVIII века. Вообще-то эта тема в официальной зоологической науке считается “закрытой” и вызывает раздражение у ученых. Негативное отношение к подобным наблюдениям высказывали зоологи В. Е. Соколов, В. Г. Гептнер, С. К. Клумов и другие. Автора одного из сообщений, относящегося в 1966 году и опубликованного в газете “Камчатский комсомолец”, просто подняли на смех. Речь шла о таинственных темнокожих животных, замеченных на мелководье с корабля у мыса Наварин, северо-восточное Камчатки.

И тут — снова письмо... Метеоролог В. Ю. Коев написал в адрес семинара “Экология непознанного” при редакции целое послание: так много накопилось у него всяких интересных и, надо сказать, точных сведений о природе Камчатки, о различных непознанных явлениях. Но нас сейчас интересуют вот эти строки:

“Могу утверждать, что в августе 1976 года в районе мыса Лопатка видел стеллерову корову. Что мне позволяет сделать подобное заявление? Китов, косаток, тюленей, морских львов, котиков, каланов и моржей видел неоднократно. Это же животное не похоже ни на одно из вышеназванных. Длина около пяти метров. Плыло на мелководье очень медленно. Как бы перекатывалось наподобие волны. Сначала появлялась голова с характерным наростом, затем массивное тело и затем хвост. Да-да, что и привлекло мое внимание (кстати, есть свидетель). Потому что когда так плывут тюлень или морж, задние лапы у них прижаты друг к другу, и видно, что это ласты, а у этой был хвост наподобие китового. Такое впечатление, продолжает автор письма, что выныривала каждый раз животом вверх, медленно перекатывая свое тело. И хвост ставила наподобие китовой “бабочки”, когда кит уходит в глубину...”

Предвижу гневные возгласы ученых: “Сколько же можно реанимировать давно и прочно исчезнувшее с лица земли животное!”, “Мало ли что пригрезится человеку!” Но давайте все же подождем с категоричными выводами, а вместо этого вернемся в тот самый достопамятный 1741 год, с которого и началась эта удивительная и трагическая история.

Во вторник, 4 июня 1741 года, пакетбот “Святой Петр” поднял паруса в Петропавловской гавани на полуострове Камчатка. Судном, которое плавало под русским флагом, командовал Витус Беринг, а целью плавания было исследование самой северной кромки Тихого океана. Прежде всего, было необходимо выяснить, существует ли сухопутная связь между Сибирью и Америкой. Сам командор и почти половина его экипажа больше никогда не вернулись на русскую землю.

На борту “Святого Петра” среди его экипажа, состоявшего из 78 человек, находился и немецкий врач и естествоиспытатель Георг Вильгельм Стеллер. Беринг попросил его присоединиться к экспедиции в последний момент, когда внезапно заболел судовой хирург Каспар Фейге.

Первая часть путешествия прошла успешно. Беринг удачно высадился на западном побережье Аляски. Стеллер стал первым естествоиспытателем, ступившим на эту неизвестную землю.

Но потом разыгралась трагедия. Когда судно уже повернуло домой, среди экипажа разразилась цинга, этот самый страшный враг первых полярных исследователей. 4 ноября вдалеке в тумане замаячил какой-то высокий, негостеприимный берег, и моряки вначале обрадовались, полагая, что это материк. Но после наблюдений за положением солнца осознали, что они все еще находились на расстоянии сотен миль от Камчатки, и радость экипажа сразу же сменилась отчаянием. Была созвана вся команда, и так как оставалось всего 6 фляг плохой воды, то было принято единодушное решение — сойти на берег острова, который сейчас носит имя Витуса Беринга. Но к этому времени уже не было достаточно сильных людей, чтобы оставить кого-то из них на борту. Приняли решение — всем покинуть судно. Больные были помещены в наспех построенных хижинах и землянках, вырытых в песке, а неделю спустя “Святой Петр” сорвал якорную цепь, был выброшен северо-восточным штормом на берег и практически развалился.

В воде при высоком приливе он заметил несколько громадных горбатых туш, которые были похожи на перевернутые вверх дном лодки. Несколько дней спустя, когда ему удалось получше разглядеть эти существа, он понял, что они принадлежат к прежде не описанному виду; это были животные, теперь известные науке под названием морская корова Стеллера.

“Если меня спросили бы, сколько я видел их на острове Беринга, то я бы не замедлил ответить — их невозможно сосчитать, они бесчисленны...” — писал Стеллер.

Северная морская корова была родственником ламантина и дюгоня. Но по сравнению с ними она была настоящим гигантом и весила около трех с половиной тонн. Относительно массивного туловища голова у нее была удивительно маленькой, с очень подвижными губами, причем верхняя была покрыта заметным слоем белой щетины, которую по густоте можно сравнить с оперением цыплят. Она передвигалась по отмелям с помощью двух культей, напоминающих лапы, расположенных в передней части ее туловища; но на глубокой воде это животное проталкивало себя вперед вертикальными ударами по воде своего большого раздвоенного хвоста. Ее шкура не отличалась гладкостью, как у ламантина или дюгоня, и на ней проступали многочисленные бороздки и морщины; отсюда и ее название “Rythina stellerii”, которое дословно означает “морщинистая Стеллера”.

“Стеллер был единственным натуралистом, видевшим это существо живым, имевшим возможность наблюдать его в природе и обследовать его строение”, — пишет Леонгард Штайнегер.

Места обитания его ограничивались островами, которые ныне нам известны как группа Командорских островов, в частности, остров Медный и больший по размерам остров Беринга, расположенный к западу от него. Особое удивление вызывает тот факт, что животные были обнаружены в ледовых водах, хотя, как известно, их единственные родственники целиком ограничили места своего обитания теплыми тропическими морями. Но прочная, словно кора, шкура коровы, несомненно, помогла ей сохранять тепло, от холода ее защищал и толстый слой жира. Вероятно, эти животные никогда не уходили далеко от берега, так как не могли глубоко нырять в поисках корма, к тому же в открытом море становились легкой добычей косаток. Они были абсолютными вегетарианцами, ощипывая, словно громадные стада морского скота, водоросли в северной части Тихого океана, которые растут здесь в большом изобилии.

Несмотря на свою беспомощность, безобидное животное поначалу совсем не подвергалось нападению со стороны моряков со “Святого Петра”. Это вряд ли можно объяснить какой-то сентиментальностью, ибо для голодного желудка в этом суровом царстве первозданных природных сил издалека заметный тучный силуэт коровы сулил поистине вожделенную награду. Скорее всего, тот факт, что в течение столь длительного времени добытчики щадили этих животных, можно объяснить их физической слабостью, вызванной цингой; кроме того, более удобный и более доступный источник питания представляли собой морские выдры и каланы, которых можно было добыть в любом количестве, для чего надо было лишь спуститься к берегу и ударить зверя дубинкой по голове. Но по мере того, как здоровье людей улучшалось, а морские выдры начинали проявлять большую осторожность в общении с ними, были предприняты вполне успешные попытки несколько разнообразить меню сочными бифштексами из морской коровы и морского теленка.

“Мы ловили их, — вспоминает Стеллер, — пользуясь большим железным крюком, наконечник которого напоминал лапу якоря; другой его конец мы прикрепляли с помощью железного кольца к очень длинному и крепкому канату, который тащили с берега 30 человек. Более крепкий моряк брал этот крюк вместе с четырьмя или пятью помощниками, грузил его в лодку, один из них садился за руль, а остальные на весла и, соблюдая тишину, отправлялись к стаду. Гарпунер стоял на корме лодки, подняв крюк над головой, и тут же наносил удар, как только лодка подходила поближе к стаду. После этого люди, оставшиеся на берегу, принимались натягивать канат и настойчиво тащить к берегу отчаянно сопротивлявшееся животное. Люди в лодке тем временем подгоняли животное с помощью другого каната и изнуряли его постоянными ударами до тех пор, пока оно, выбившись из сил, и совершенно неподвижное, не вытаскивалось на берег, где ему уже наносили удары штыками, ножами и другими орудиями. Громадные куски отрезались от живой “коровы”, и она, сопротивляясь, с такой силой била по земле хвостом и плавниками, что от тела даже отваливались куски кожи. Кроме того, она тяжело дышала, словно вздыхала. Из ран, нанесенных в задней части туловища, кровь струилась ручьем. Когда раненое животное находилось под водой, кровь не фонтанировала, но стоило ему высунуть голову, чтобы схватить глоток воздуха, как поток крови возобновлялся с прежней силой...”

Несмотря на чувство жалости, которое вызывает этот рассказ, нельзя упрекать несчастных людей в том, что они таким способом приготовляли себе сочные бифштексы, которые стали наградой за их нечеловеческие усилия. Они использовали морских коров в пищу только несколько недель — до того, как отправились на вновь отстроенном “Святом Петре” на материк. Сомнительно, что моряки экспедиции сыграли большую роль в их уничтожении. Но затем начались события, которые вряд ли можно чем-то оправдать...

Когда потерпевшие неудачу моряки вернулись на Камчатку, то привезли с собой около 800 шкурок морских выдр. Это был очень дорогой товар, и вскоре начали распространяться слухи, что на Командорских островах в изобилии водятся пушные звери. Острова Медный и Беринга стали штаб-квартирами процветающей восточной торговли пушниной, и для любителей статистики можно сообщить, что за несколько лет массовый забой в этом районе, осуществленный, кстати, только тремя охотниками, исчислялся 11 тысячами лис и тысячей каланов. Морская корова не пользовалась такой славой, и шкура ее неочень ценилась. Но охотникам и морякам, которые появлялись в этих местах, все еще требовалось свежее мясо. А добывать его, как мы уже увидели, было несложно. Неудивительно, что последовавший за этим массовый забой поставил это медлительное, туго соображающее, но совершенно безобидное животное на грань полного уничтожения.

Последняя морская корова, как принято считать, была убита на острове Беринга в 1786 году, всего 27 лет спустя после открытия этого вида животных. Однако в 1879 году шведский профессор А. Норденшельд собрал свидетельства, показывающие, что это животное, вероятно, уцелело до значительно более позднего периода, чем обычно считали. По некоторым данным, еще долго люди продолжали уничтожать морских коров, когда они, ни о чем не помышляя, мирно паслись на своих лугах морских водорослей. Их шкуры использовались для сооружения легких лодок — типа “скифов”. А два русско-алеутских креола утверждали, что на побережье острова Беринга еще в 1834 году видели тощее животное с конусообразным туловищем,маленькими передними конечностями, которое дышало ртом и не имело задних плавников. Все эти наблюдатели были знакомы с каланами, тюленями и моржами, а также с другими местными животными, с которыми они не могли никого спутать. Вполне вероятно, что “корова” существовала в этом районе и сто лет спустя. А может, то была самка нарвала? Кто знает...

Есть ли надежда? По мнению зоологов, повторяем, ни малейшей. А криптозоологи считают — есть. Открытия неведомых животных на планете еще продолжаются, да и старые, “похороненные” уже виды, случается, открывают заново. Взять хотя бы кэхоу — бермудского буревестника, или нелетающую птицу такахе из Новой Зеландии...

Но стеллерова корова все же не иголка в стоге сена. Что, если представить себе такое: нескольким парам капустников удалось укрыться от ненасытных охотников в далеких тихих бухтах и пережить кровавую бойню?.. Преследование пошло на убыль. О коровах забыли. Стадо росло, расселялось по побережью, выбирая самые глухие, заброшенные уголки... Господи, если бы это на самом деле было так!