Курсовая работа: Верификация и проблема истинности

Содержание

Введение ………………………………………………………………………… 3

Глава 1. Проблема истинности …………………………………………… 4

Глава 2. Критерии истинного знания …………………………………… 12

Глава 1. Принцип верификации в позитивизме ………………………… 17

Глава 2. Ограниченность верификационного критерия ……………… 20

Глава 3. Критерий фальсификации К. Поппера ……… ……………… 23

Заключение …………………………………………………………………… 30

Список литературы ………………………………………………………… 31

Введение

Проблематика теории познания, и, прежде всего проблемы формирования и развития научного знания, пути постижения истины, вопросы методологии научного поиска продолжают оставаться актуальными и находятся в центре внимания современной науки.

Бум, который начался в области истории и методологии науки в Западной философии в 1960-х годах, продолжается до сих пор. Об этом свидетельствует, например, непрекращающиеся дискуссии по проблемам взаимосвязи науки и философии, основании научного знания, принципу верификации[1] научных гипотез, формирования и развития теории, научной рациональности, критерий истины и научности и т. п.

Поиск основополагающих методологических подходов, осуществленный в странах Запада за последние десятилетия, с целью "нащупать исходную твердую философскую базу" для научной деятельности[2] , привел к позитивному сдвигу эпистемологии, но не к окончательному решению ее базовых вопросов.

В данной работе предпринята попытка осветить основные вопросы при верификации научных теорий и основные подходы в понимании и отражении проблемы истинности.

Глава 1. Проблема истинности

Обычно истину определяют как соответствия знанию объекту. Истина – это адекватная информация об объекте, получаемая посредством его чувственного и интеллектуального постижения либо сообщения о нем и характеризуемая с точки зрения ее достоверности. Таким образом, истина существует не как объективная, духовная реальность в ее информационном и ценностном аспектах. Ценность знания определяется мерой его истинности. Другими словами, истина есть свойство знания, а не самого объекта познания.

Знание есть отражение и существует в виде чувственного или понятийного образца – вплоть до теории как целостной системы. Известно, что образ может быть не только отражением наличного бытия, но также и прошлого, запечатленного в каких-то средах, несущих информацию. А будущее – может ли оно быть объектом отражения? Можно ли оценить как истинную идею, выступающую в виде замысла, конструктивной мысли, ориентированной на будущее? Видимо, нет. Разумеется замысел строится на знании прошлого и настоящего. И в этом смысле он опирается на нечто истинное. Но можно ли сказать о самом замысле, что он истинен? Или здесь скорее адекватны такие понятия, как целесообразное, реализуемое, полезное – общественно полезное или полезное для какого-то класса, социальной группы, отдельной личности? Замысел оценивается не в терминах истинности или ложности, а в целях целесообразности и реализуемости.

Таким образом, истину определяют как адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизводящее реальность такой, какова она есть сама по себе, вне и независимо от сознания. Это объективное содержание чувственного, эмпирического опыта, а также понятий, суждений, теорий, учений и, наконец, всей целостной картины мира в динамике его развития. То, что истина есть адекватное отражение реальности в динамике ее развития, придает ей особую ценность, связанную с прогностическим изменением. Истинные знания дают людям возможность разумно организовывать свои практические действия в настоящем и предвидеть грядущее. Если бы познание с самого своего возникновения не было бы истинным отражением действительности, то человек не мог бы не только разумно преобразовывать окружающий мир, но и приспособиться к нему. Сам факт существования человека, история науки и практики подтверждают справедливость этого положения.

Но человечество редко достигает истины иначе, как через крайности и заблуждения. Процесс познания – негладкий путь. По словам Д. И. Писарева, для того чтобы один человек открыл плодотворную истину, надо, чтобы сто человек испепелили свою жизнь в неудачных поисках и печальных ошибках. История науки повествует даже о целых столетиях, в течение которых за истину принимались неверные положения. Заблуждение представляет собой нежелательный, но правомерный зигзаг на пути к истине.

Заблуждение – это содержание сознания не соответствующее реальности, но принимаемое за истинное. Так, например, в религиозном сознании вымысел принимается за реальность. История познавательной деятельности человечества показывает, что и заблуждения отражают, – правда, односторонне – объективную действительность, имеют реальный источник, «земное» основание. Нет и в принципе быть не может заблуждения, решительно ничего не отражающего – пусть и очень опосредствованно или даже предельно извращенно. Истинны ли, к примеру, образы волшебных сказок? Ответим: да, истинны, но лишь отдаленно – они взяты из жизни и преобразованы силой фантазии их творцов. В любом вымысле содержатся нити реальности, сотканные силой воображения причудливые узоры. В целом же такие образы не есть нечто истинное.

Бытует мнение, будто заблуждения – досадные случайности. Однако они неотступно сопровождают историю познания как плата человечества за дерзновенные попытки узнать больше, чем позволяют уровень наличной практики и возможности теоретической мысли. Человеческий разум, устремленный к истине, неизбежно впадает в разного рода заблуждения, обусловленные как и его исторической ограниченностью, так и претензиями, превосходящими его реальные возможности. Заблуждения обусловлены и относительной свободой выбора путей познания, сложностью решаемых проблем, стремлением к реализации замыслов в ситуации неполной информации. В научном познании заблуждения выступают как ложные теории, ложность которых выявляется ходом дальнейшего развития науки. Так было, например, с геоцентрической теорией Птолемея или с трактовкой Ньютоном пространства и времени.

Итак, заблуждения имеют и гносеологические, и психологические, и социальные основания. Но их следует отличать от лжи как нравственно – психологического феномена. Ложь – это искажение действительного состояния дел, имеющее целью ввести кого-либо в обман. Ложью может быть как измышление о том, чего не было, так и сознательное сокрытие того, что было. Источником лжи может также быть и логически неправильное мышление.

Научное познание по самой своей сути невозможно без столкновения различных, порой противоположных воззрений, борьбы убеждений, мнений, дискуссий, так же невозможно и без заблуждений, ошибок. Проблема ошибок занимает далеко не последнее место в науке. В исследовательской практике ошибки нередко совершаются в ходе наблюдения, измерения, расчетов, суждений, оценок. Как утверждал Галилей, избегнуть ошибок при наблюдении просто невозможно.

Однако нет оснований для пессимистического воззрения на познание как на сплошное блуждание в потемках вымыслов. До тех пор пока человек стремится все вперед и вперед, говорил Гете, он блуждает. Заблуждения в науке постепенно преодолеваются, а истина пробивает себе дорогу к свету.

Сказанное верно в основном по отношению к естественнонаучному познанию. Несколько иначе, и гораздо сложнее, обстоит дело в социальном познании. Особенно показательна в этом отношении такая наука, как история, которая в силу недоступности, неповторимости своего предмета – прошлого, зависимости исследователя от доступности источников, их полноты, достоверности и др., а также весьма тесной связи с идеологией и политикой господствующих классов, более всего склонна к искажениям истины, к заблуждениям и ошибкам субъективного плана. На этом основании она не раз подвергалась отнюдь не лестным отзывам, ей даже отказывали в звании науки. Особенно подвержена «ошибкам» история в руках антинародной власти, принуждающей ученых сознательно отказываться от истины в пользу интересов власть имущих. Хотя каждый «летописец» несет моральную ответственность перед обществом за достоверность фактов, однако хорошо известно, что ни в одной области знания нет такой их фальсификации, как в области общественной. Д. И. Писарев писал, что в истории было много услужливых медведей, которые очень усердно били мух на лбу спящего человечества увесистыми булыжниками. Люди нередко молчали об опасной правде и говорили выгодную ложь. Что только они ни делали в угоду своим интересам, страстям, порокам, тайным замыслам: жгли архивы, убивали свидетелей, подделывали документы и т. д. Поэтому в социальном познании к фактам требуется особо тщательный подход, их критический анализ. При изучении общественных явлений необходимо брать не отдельные факты, а относящуюся к рассматриваемому вопросу всю их совокупность. Иначе неизбежно возникает подозрение, и вполне законное, в том, что факты выбраны или подобраны произвольно, что вместо объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом преподносится, как говорил В. И. Ленин, субъективная стряпня для оправдания, быть может, грязного дела. Анализ фактов необходимо доводить до раскрытия истины и объективных причин, обусловивших то или иное социальное событие. Поэтому заведомо ложные «исследования» должны подвергаться этически ориентированному контролю со стороны общества.

Подлинный человек науки должен иметь смелость высказать истину и спорные положения, если он не сомневается в их достоверности, безотносительно к давлению вненаучных факторов. Время реабилитирует перед судом научной мысли любое учение, если оно истинно.

Обыденное сознание, мысля истину как прочно достигнутый результат познания, обычно оперирует такими безусловными истинами, как отчеканенной монетой, «которая может быть дана в готовом виде и в таком же виде спрятана в карман». Но система научных знаний, да и житейский опыт – не склад исчерпывающей информации о бытии, а бесконечный процесс, как бы движение по лестнице, восходящей от низших ступеней ограниченного, приблизительного ко все более всеобъемлющему и глубокому постижению сути вещей. Нельзя «представлять себе истину в виде мертвого покоя, в виде простой картины (образа)… без стремления, без движения…». Однако истина отнюдь не только движущийся без остановки процесс, а единство процесса и результата.

Истина вторична. И в этом смысле она – «дитя эпохи». Понятие конечной или неизменной истины – всего лишь призрак. Любой объект познания неисчерпаем, он постоянно изменяется, обладает множеством свойств и связан бесчисленными нитями взаимоотношений с окружающим миром. Считалось, к примеру, что химический состав, свойства и состояние воды изучены досконально. Однако была обнаружена так называемая тяжелая вода с неведомыми ранее свойствами. Каждая ступень познания ограничена уровнем развития науки, историческими условиями жизни общества, уровнем практики, а также познавательными способностями данного ученого, развитие которых обусловлено и конкретно-историческими обстоятельствами, и в определенной степени природными факторами. Научные знания, в том числе и самые достоверные, точные, носят относительный характер. Относительность знаний заключается в их неполноте и вероятностном характере. Истина поэтому относительна, ибо она отражает объект не полностью, не целиком, не исчерпывающим образом. А в известных пределах, условиях, отношениях, которые постоянно изменяются и развиваются. Относительная истина есть ограниченно верное знание о чем-либо.

Парадоксально, но факт: в науке каждый шаг вперед – это открытие и новой тайны, и новых горизонтов незнания. Это процесс уходящий в бесконечность. Человечество вечно стремилось приблизиться к познанию абсолютной истины, пытаясь максимально сузить «сферу влияния» относительного в содержании научного знания. Однако даже постоянное расширение, углубление и уточнение наших знаний в принципе не может полностью преодолеть их вероятность и относительность. Но не следует впадать в крайность, как, например, К. Поппер, утверждавший, что любое научное положение – всего лишь гипотеза. Получается, что научное знание представляет собой всего лишь тянущуюся из глубины веков цепь догадок, лишенных устойчивой опоры достоверности.

Говоря об относительном характере истины, не следует забывать, что имеются в виду истины в сфере научного знания, но отнюдь не знание абсолютно достоверных фактов, вроде того, что сегодня не существует короля Франции. Именно наличие абсолютно достоверных и потому абсолютно истинных фактов чрезвычайно важно в практической деятельности людей, особенно в тех областях деятельности, которые связаны с решением человеческих судеб. Так, судья не имеет право рассуждать: «Подсудимый либо совершил преступление, либо нет, но на всякий случай давайте его накажем». Суд не вправе наказать человека, если нет полной уверенности в наличии состава преступления. Врач, прежде чем оперировать больного или применять сильнодействующее лекарство, должен опираться в своем решении на абсолютно достоверные данные о заболевании человека. К абсолютным истинам относятся достоверно установленные факты, даты событий, рождения, смерти и т. п.

Абсолютные истины, будучи раз выражены с полной ясностью и достоверностью, не встречают более доказательных возражений. Иными словами, абсолютная истина есть тождество понятия и объекта в мышлении – в смысле завершенности охвата, совпадения и сущности и всех форм ее проявления. Таковы, например, положения науки: «Ничто в мире не создается из ничего, и ничто не исчезает бесследно»; «Земля вращается вокруг солнца» и т. п. Абсолютная истина – это такое содержание знания, которое не опровергается последующим развитием науки, а обогащается и постоянно подтверждается жизнью. Под абсолютной истиной в науке имеют в виду исчерпывающее, предельное знание об объекте, как бы достижение тех границ, за которыми уже больше нечего познавать. Процесс развития науки можно представить в виде ряда последовательных приближений к истине, каждое из которых точнее, чем предыдущее. Термин «абсолютное» применяется и к любой относительной истине: поскольку она объективна, то в качестве момента содержит нечто абсолютное. И в этом смысле можно сказать, что любая истина абсолютно - относительна. В совокупном знании человечества удельный вес абсолютного постоянно возрастает. Развитие любой истины есть наращивание моментов абсолютного. Например, каждая последующая научная теория является по сравнению с предшествующей более полной и глубоким знанием. Но новые научные истины вовсе не сбрасывают «под откос истории» своих предшественников, а дополняют, конкретизируют или включают их в себя как моменты более общих и глубоких истин. Прежняя теория истолковывается в составе новой как её частный случай. Итак, наука располагает не только абсолютными истинами, но в ещё большей мере – истинами относительными, хотя абсолютное всегда частично реализовано в наших актуальных знаниях. Неразумно увлекаться утверждением абсолютных истин. Необходимо помнить о безмерности ещё непознанного, об относительности нашего знания.

Глава 2. Критерии истинного знания

Что дает людям гарантию истинности их знаний, служит основанием для отличения истины от заблуждения и ошибок?

Декарт, Спиноза, Лейбниц предлагали в качестве критерия истины ясность и отчетливость мыслимого. Ясно то, что открыто для наблюдающего разума и с очевидностью признается таковым, не возбуждая сомнений. Пример такой истины – «квадрат имеет четыре стороны». Подобного рода истины – результат «естественного света разума». Как свет обнаруживает себя самого и окружающую тьму, так и истина есть мерило и себя самой и заблуждения.

Такое понимание критерия истинности полно глубокомыслия. Оно опирается на веру в силу логики нашего мышления, достоверность восприятия им реальности. На этом во многом построен наш опыт. Это сильная позиция в борьбе против всякого рода блужданий разума в потемках вымышленного. Очевидность ощущаемого и мысленного играет не последнюю роль в установлении истины, но не может, однако, служить единственным её критерием.

Время «развенчало» многие некогда казавшиеся вполне очевидными и ясными истины. Вроде бы что может быть более ясным и очевидным, чем неподвижность Земли! И тысячелетиями человечество нисколько не сомневалось в этой «непреложной истине». Ясность и очевидность – субъективные состояния сознания, заслужившие всяческого уважения за свою огромную жизненную значимость, но они явно нуждаются в опоре на нечто более «прочное».

Несомненно, что психологически важны не только ясность и очевидность мыслимого, но и уверенность в его достоверности. Однако и эта уверенность не может служить критерием истинности. Уверенность в истинности мысли способно роковым образом ввести в заблуждение. Так, Джемс описал, как в результате воздействия веселящего газа некий человек уверился, что он знает «тайну Вселенной». Когда действие газа прекращалось, он, помня, что «знает» эту тайну, не мог сказать, в чем именно она заключается. И вот наконец ему удалось зафиксировать на бумаге эту важную информацию до прекращения действия газа. Очнувшись от дурмана, он с удивлением прочел: «Повсюду пахнет нефтью».

Выдвигался и такой критерий истины, как общезначимость: истинно то, что соответствует мнению большинства. Разумеется, и в этом есть свой резон: если многие убеждены в достоверности тех или иных принципов, то это само может служить важной гарантией против заблуждения.

Однако ещё Демокрит заметил, что вопрос об истинности не разрешается большинством голосов. Из истории науки мы знаем, что первооткрыватели, как правило, отстаивая свою истину, оставались в одиночестве. Вспомним хотя бы Коперника: он один был прав, тогда как остальные пребывали в заблуждении относительно вращения Земли вокруг Солнца. Смешно было ставить на голосование в научном сообществе вопрос об истинности или ложности того или иного утверждения.

Существует в некоторых философских системах такой критерий истины, как принцип прагматизма, определяющий значение истины её практической полезностью. Истинные идеи – это те, которые успешно «работают». «Истиной прагматизм признает то, - и это единственный его критерий истины – что лучше всего «работает» на нас, ведет нас, что лучше всего подходит к каждой части жизни и соединимо со всей совокупностью нашего опыта, - причем ничего не должно быть опущено. Ели религиозные идеи выполняют эти условия, если, в частности, окажется, что понятие о боге удовлетворяет им, то на каком основании прагматизм будет отрицать бытие Божие…» - В. Джемс. То есть, исходя из понимания истины как практически полезного, прагматизм даже бога выводит «для практики».

Критерий истины не найти в мышлении самом по себе, нет его и в действительности, взятой вне субъекта. Критерий истины заключается в практике. «Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, - вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос» - К. Маркс.

Один из фундаментальных принципов научного мышления гласит: некоторое положение является истинным в том случае, если можно доказать, применимо ли оно в той или иной конкретной ситуации. Этот принцип выражается термином «реализуемость». Посредством реализации идеи в практическом действии знание соизмеряется, сопоставляется со своим объектом, выявляя тем самым настоящую меру объективности, истинности своего содержания. В знании истина то, что прямо или косвенно подтверждено на практике, то есть результативно осуществлено в практике.

В качестве критерия истины практика «работает» не только в своей чувственной «наготе» – как предметная физическая деятельность, в частности в эксперименте. Она выступает и в опосредствованной форме – как логика, закалившаяся в горниле практике. Можно сказать, что логика – это опосредствованная практика. Степень совершенства человеческого мышления определяется мерой соответствия и его содержания содержанию объективной реальности. Наш разум дисциплинируется логикой вещей, воспроизведенной в логике практических действий и всей системе духовной культуры. Реальный процесс человеческого мышления разворачивается не только в мышлении отдельной личности, но и в лоне всей истории культуры. Логичность мысли при достоверности исходных положений является в известной мере гарантией не только её правильности, но и истинности. В этом заключена великая познавательная сила логического мышления. Последним же основанием достоверности нашего знания является возможность на его базе практического созидания.

Конечно, нельзя забывать, что практика не может полностью подтвердить или опровергнуть какое бы то ни было представление знания. «Атом неделим» - истина это или заблуждение? В течение многих веков это считалось истиной, и практика подтверждала это. С точки зрения, например, античной практики (и даже вплоть до конца 19 в.) атом действительно был неделим, так же как в настоящее время он делим, а вот элементарные частицы пока остаются неделимыми. Таков уровень современной практики. Практика – «хитрая» особа: она не только подтверждает истину и разоблачает заблуждение, но и хранит молчание относительно того, что находится за пределами её исторически ограниченных возможностей. Однако сама практика постоянно совершенствуется, развивается и углубляется, причем на основе развития именно научного познания. Практика многогранна – от эмпирического жизненного опыта до строжайшего научного эксперимента. Одно дело практика первобытного человека, добывавшего огонь трением, другое – средневековых алхимиков, искавших способ превращения различных металлов в золото. Современные физические эксперименты с помощью приборов огромной разрешающей способности, расчет на ЭВМ – это тоже практика. В процессе развития истинного знания, увеличение его объема наука и практика все больше выступает в нераздельном единстве.

Данное положение становится закономерностью не только в области естественнонаучного познания, но так же и социального, особенно на современном этапе развития общества, когда в общественно-исторической практике людей все большая доля принадлежит субъективному, человеческому факторам. Развитие социально-исторического процесса, организация общественной практики все более и более осуществляется на основе научного познания социальных закономерностей.

Глава 3. Принцип верификации в позитивизме

Начало логико-метологического анализа научного знания было положено неопозитивизмом, который отказался от исследования проблемы возникновения нового знания.

Цель науки состоит, согласно неопозитивизму, в формировании базы эмпирических данных в виде фактов науки, которые должны быть репрезентированы языком, недопускающим двусмысленности и не выразительности. В качестве такого языка логическим эмпиризмом был предложен логико-математический понятийный аппарат, отличающийся точностью и ясностью описания изучаемых явлений. Предполагалось, что логические термины должны выражать познавательные значения наблюдений и экспериментов в предложениях, признаваемых эмпирической наукой как предложения "языка науки".

С введением "контекста открытия" логическим позитивизмом была сделана попытка переключаться на анализ эмпирических утверждений с точки зрения их выразимости с помощью логических понятий, исключив, тем самым, из логики и методологии вопросы, связанные с открытием нового знания.

При этом эмпирическая эпистемология наделялась статусом основания научного знания, т.е. логические позитивисты были уверены, что эмпирический базис научного знания формируется исключительно на основе языка наблюдения. Отсюда и общая методологическая установка, предполагающая редукцию теоретических суждений к высказываниям наблюдения.

В 1929 г. Венский кружок анонсировал свою формулировку эмпирицистского критерия значения, ставшую первой в ряду таких формулировок. Венский кружок заявил: значением предложения является метод его верификации. А. Дж. Айер в своей книге "Язык, истина и логика" ввел в обиход англоязычного философского мира новую формулировку: непроверяемое положение познавательно бессмысленно. Положение должно быть или

а) аналитическим (более точно — логически истинным или логически ложным), или

б) эмпирически проверяемым, или в) бессмысленным., т.е. не действительным положением, а псевдоположением. Заметим, что уже это означало изменение первой формулировки.

Очевидной реакцией на эти формулировки было бы возразить, что критерий логического позитивизма является самоопровергающимся: ибо сам по себе этот критерий не является: а) ни аналитическим (кроме, быть может, аналитически ложного), б) ни эмпирически проверяемым. Однако критика такого рода нанесла незначительный удар по логическому позитивизму и очень незначительно притормозила это движение.

Принцип верификации, предложенный позитивистами, предусматривал признание обладающими научной значимостью только те знания, содержание которых можно обосновать протокольными предложениями. Поэтому факты науки в доктринах позитивизма абсолютизируются, обладают приматом перед другими элементами научного знания, ибо, по их мнению они определяют содержательный смысл и истинность теоретических предложений.

Иными словами, согласно концепции логического позитивизма "существует чистый опыт, свободный от деформирующих влияний со стороны познавательной деятельности субъекта и адекватный этому опыту язык; предложения, выражаемые этим языком, проверяются опытом непосредственно и не зависит от теории, так как словарь, используемый для их формирования, не зависит от теоретического словаря".[3]

Глава 4. Ограниченность верификационного критерия

Верификационный критерий теоретических утверждений скоро заявил о себе своей ограниченностью, вызвав многочисленную критику в свой адрес. Узость метода верификации прежде всего сказалась на философии, ибо оказалось, что философские предложения неверифицируемые, так как лишены эмпирического значения. На эту сторону недостатка доктрины логического позитивизма указывает Х. Патнэм[4] .

Средний человек не может "верифицировать" специальную теорию относительности. Действительно, в настоящее время средний человек даже не учит специальную теорию относительности или (сравнительно элементарную) математику, необходимую, чтобы понять ее, хотя основы этой теории преподаются в некоторых университетах в пределах начального курса физики. Средний человек полагается на ученого в компетентной (и социально принятой) оценке теорий этого типа. Ученый, однако, учитывая нестабильность научных теорий, по-видимому, не отнесет даже такую признанную научную теорию, как специальная теория относительности, к "истине" tout court.

Тем не менее решение научного сообщества состоит в том, что специальная теория относительности "успешна" — фактически подобно квантовой электродинамике, беспрецедентно успешной теории, дающей "успешные предсказания" и поддержанной "широким набором экспериментов". И фактически на эти решения полагаются другие люди, составляющие общество. Различие между этим случаем и теми случаями институционализированных норм верификации, которых мы касались выше, состоит (кроме ни к чему не обязывающего прилагательного "истинный") в особой миссии экспертов, привлекаемых в этих последних случаях, и институционализированного почитания этих экспертов.

Но это различие не более чем пример разделения интеллектуального труда (не говоря уже об отношениях интеллектуального авторитета) в обществе. Решение о том, что специальная теория относительности и квантовая электродинамика "самые успешные из тех физических теорий, которые у нас есть",— решение, вынесенное теми авторитетами, которые определены обществом и авторитетность которых закреплена в практике и ритуале и таким образом институционализирована.

Первым, кто обратил на слабость позитивистской доктрины логического анализа научных знаний, был К. Поппер. Он заметил, в частности, что наука в основном имеет дело с идеализированными объектами, которые, с точки зрения позитивистского понимания научного познания, не могут быть верифицированы с помощью протокольных предложений, а значит, объявляются бессмысленными. Кроме того, неверифицируемы многие законы науки, выражаемые в форме предложений типа. Минимальная скорость, необходимая для преодоления земного тяготения и выхода в околоземное пространство, равна 8 км/сек.[5] , так как для их верификации требуется множество частных протокольных предложений. Под влиянием критики логический позитивизм ослабил свою позицию введя положение в свою доктрину о частной эмпирической подтверждаемости. Отсюда логически следовало, что достоверностью обладают лишь эмпирические термины и предложения, выраженные с помощью этих терминов, другие понятия и предложения, имеющие непосредственное отношение к законам науки, признавались осмысленными (подтверждаемыми) в силу их способности выдержать частичную верификацию.

Таким образом, усилия позитивизма применить логический аппарат к анализу знания, выражаемых в форме повествовательных предложений, не привели к научно значимым результатам; они столкнулись такими проблемами, разрешить которых нельзя было в рамках принятого им редукционистского подхода к познанию и знанию.

В частности, не ясно, почему не все утверждения науки становятся базисными, а только некоторые? Каков критерий их отбора? Каковы их эвристические возможности и гносеологические перспективы? Каков механизм архитектоники научного знания?

Глава 3. Критерий фальсификации К. Поппера

К. Поппер предложил другой критерий истинности научного утверждения – фальсификации.

Наука, по Попперу, - динамическая система, предполагающая непрерывное изменение и рост знания. Это положение детерминировало иную роль философии науки в научном познании: отныне задача философии сводилась не к обоснованию знания, как это было в неопозитивизме, а к объяснению его изменения на основе критического метода. Так, в "логике научного открытия" Поппер пишет: "центральной проблемой теории познания всегда была и остается проблема роста знания", а "… наилучший же способ изучения роста знания – изучение роста научного знания".[6] В качестве основного методологического инструмента для этой цели Поппер вводит принцип фальсификации, смысл которого сводится к проверке теоретических утверждений эмпирическим опытом. Чем же фальсифицируемость лучше верифицируемости и какова логика рассуждения Поппера?

Объявив задачей методологии изучение механизмов роста научного знания, Поппер основывается на понятой и воспринятой реальности, из которой состоит сфера научного познания. По его глубокому убеждению, наука не может иметь дело с истинной, ибо научно-исследовательская деятельность сводится к выдвижению гипотез о мире, предположений и догадок о нем, построению вероятностных теорий, и законов; таков общий путь познания мира и приспособления наших представлений о нем. Поэтому было бы, мягко говоря, несерьезно какие-то из этих представлений принимать за истинных, а от каких-то отказаться, т.е. нет универсального механизма, который бы мог выявить из многообразия существующих знаний какие из них истинные, а какие являются ложными.

Поэтому задача философии заключается в том, чтобы найти такой способ, который бы позволил нам приблизиться к истине. В логико-методологической концепции Поппера находится такой механизм в виде принципа фальсификации. К. Поппер считает, что научными могут быть только те положения, которые опровергаются эмпирическими данными. Опровержимость теорий фактами науки, следовательно, признается в "логике научного открытия" критерием научности этих теорий.

На первый взгляд это положение воспринимается как бессмыслица: если выяснилось бы, что все те наши умозрительные конструкции, которые мы строим относительно мира опровергаются нашим же эмпирическим опытом, то, исходя их здравого смысла, следовало бы их признать ложными и выбрасывать как несостоятельные. Однако попперовские рассуждения строятся на ином логическом смысле.

Доказать можно все, что угодно. Именно в этом проявлялось, например, искусство софистов. Поппер считает, что научные положения, констатирующие о наличие материальных объектов, относятся не к классу подтверждаемых опытом, а, наоборот, - опровергаемых опытом, ибо логика мироустройства и нашего мышления подсказывает нам, что научные теории, опровергаемые фактами, действительно несут в себе информацию об объективно существующем мире.

Этот же методологический механизм, позволяющий в научном познании приблизиться к истине, т.е. принцип фальсификации теорий, путем их опровержения фактами, принимается Поппером в качестве критерия демаркации описательных (эмпирических) наук (от теоретических и от самой философии[7] , отвергая тем самым неопозитивистские критерии демаркации (индукцию и верифицируемость).

Идейное содержание теорий фальсификации и демаркации имеет ценностное значение, которое выводит нас на мировоззренческое измерение. В основе концепции "логики открытия" Поппера лежит идея, принявшая форму убеждения, об отсутствии какой бы то ни было истины в науке и какого-либо критерия ее выявления; смысл научной деятельности сводится не к поиску истины, а к выявлению и обнаружению ошибок и заблуждений. Этой, по сути своей, мировоззренческой идеей была детерминирована и соответствующая структура:

а) Представления о мире, принимаемые в науке как знания о нем, не являются истинами, ибо не существует такого механизма, который бы мог установить их истинность, но существует способ обнаружить их ошибочность;

б) в науке лишь те знания соответствуют критериям научности, которые выдерживают процедуру фальсификации;

в) в научно-исследовательской деятельности "нет более рациональной процедуры, чем метод проб и ошибок – предположений и опровержений" [8]

Данная структура – это структура осмысленная и принятая на мировоззренческом уровне самим Поппером и реализованная им в науке. Однако поэтому влияние мировоззренческих убеждений на создаваемую мыслителем модель развития науки.

На первый взгляд процедура опровержения теорий и поиск новых теорий, отличающихся разрешительными способностями, представляется позитивной, предполагающей развитие научного знания. Однако в попперовском понимании науки не предполагается ее развитие по той причине, что в самом мире не существует развитие как – такового, а есть лишь изменение. Процессы, которые происходят на неорганическом и биологическом уровнях существования природы, являются всего лишь изменениями на основе проб и ошибок. Соответственно и теории в науке, как догадки о мире, не предполагают свое развитие. Смена одной теории другой – это некуммулятивный процесс в науке. Теории, сменяющие друг друга, не имеют между собой преемственной связи, напротив, новая теория потому новая, что максимально дистанируется от старой теории. Поэтому теории не подвержены к эволюции и в них не происходит развитие; они всего лишь сменяют друг друга, не сохраняя между собой никакой эволюционной "ниточки". В таком случае, в чем же видит Поппер рост научного знания и прогресс в теориях?

Смысл и ценность новой, сменившей старую, теории он видит в ее проблеморазрешающей способности. Если данной теорией решается проблемы, отличные от тех, которые она призвана была решить, то, безусловно, такая теория признается прогрессивной. "… Наиболее весомый вклад в рост научного знания, - пишет Поппер, - который может сделать теория, состоит из новых проблем, порождаемых ею…" [9] . Из этого положения видно, что прогресс науки мыслится как движение к решению более сложных и глубоких по содержанию проблем, а рост знания в этом контексте понимается как поэтапная смена одной проблемы другой или последовательность сменяющихся друг друга теорий, обусловливающих "сдвиг проблемы".

Поппер уверен, что рост знания является существенным актом рационального процесса научного исследования. "Именно способ роста делает науку рациональной и эмпирической, - утверждает философ, - т.е. тот способ, с помощью которого ученые проводят различия между существующими теориями и выбирают лучшую из них или (если нет удовлетворительной теории) выдвигают основания для отвержения всех имеющихся теорий, формулируя те условия, которые должна выполнять удовлетворительная теория" [10] .

Под удовлетворительной теорией мыслитель подразумевает новую теорию, способную выполнить несколько условий: во-первых, объяснить факты двоякого рода: с одной стороны, те факты, с которыми успешно справлялись прежние теории и, с другой - те факты, которых не смогли объяснить эти теории; во-вторых, найти удовлетворительное истолкование тем опытным данным, согласно которым были фальсифицированы существовавшие теории; в-третьих, интегрировать в одну целостность проблемы – гипотезы, несвязанные между собой; в-четвертых, новая теория должна содержать проверяемые следствия; в-пятых, сама теория так же должна быть способной выдержать процедуру строгой проверки[11] . Поппер считает, что такая теория не только плодотворна в решении проблем, но даже обладает в определенной степени эвристической возможностью, что может служить свидетельством успешности познавательной деятельности.

Исходя из критики традиционного синтетического и аналитического мышления, Поппер предлагает новый критерий познания, который он именует "критерием фальсифицируемости". Теория лишь тогда научна и рациональна, когда она может быть фальсифицируема.

Между верификацией (подтверждением) и фальсификацией существует явная ассиметрия. Миллиарды подтверждений не способны увековечить теорию. Одно опровержение и теория подорвана. Пример: "Куски дерева не тонут в воде" - "Этот кусок эбенового дерева не держится на воде". Карл Поппер любил повторять знаменитое высказывание Оскара Уайлда: "Опыт- это имя, которое мы даем собственным ошибкам"[12] . Все должно быть испытано фальсификацией.

Таким образом, утверждался провокационным подход к реальности, то есть автор теории открытого общества в целом бы одобрил действия русских мужичков из знаменитого анекдота про японскую деревообрабатывающую технику. "На сибирскую лесопилку привезли японскую машину. Мужики почесали затылок и засунули в нее огромную сосну. Машина поерзала, поерзала и выдала великолепные доски. "М-да",- сказали мужички. И засунули толщенную ель со всеми ветками и иголками. Машина снова поерзала, поерзала и выдала доски. "М-да",- уже с уважением сказали мужички. И вдруг видят: какой-то бедолага несет рельсу. Рельсу с восторгом засунули в механизм. Механизм вздохнул, чихнул и сломался. "М-да",- с удовлетворением проговорили работники и взялись за свои топоры-пилы. Поппер бы заметил, что не может быть такой машины, которая ВСЕ превращает в доски. Может быть только такая машина, которая превращает в доски КОЕ-ЧТО.

Логическая модель Поппера предполагает новую концепцию развития. Необходимо отказаться от поиска идеала, окончательно верного решения, и искать оптимальное, удовлетворительное решение.

"Новая теория не только выясняет, что удалось предшественнику, но и его поиски и провалы...Фальсификация, критицизм, обоснованный протест, инакомыслие ведут к обогащению проблем." Не вводя гипотез с кондачка, мы спрашиваем себя, почему предыдущая теория рухнула. В ответ должна появиться новая версия, лучшая теория. "Однако,- подчеркивал Поппер,- нет никаких гарантий прогресса".[13]

Заключение

В истории науки было предложено два принципа позволяющих провести границу между научными теориями и тем, что наукой не является.

Первый принцип – принцип верификации: любое понятие или суждение имеет научный смысл если оно может быть сведено к эмпирически проверяемой форме, или оно само не может иметь такой формы, то эмпирическое подтверждение должны иметь ее следствия, одна принцип верификации применим ограниченно, в некоторых областях современной науки его использовать нельзя.

Американский философ К. Поппер предложил другой принцип – принцип фальсификации, в его основе лежит тот факт, что прямое подтверждение теории часто затруднено невозможностью учесть все частные случаи ее действия, а для опровержения теории достаточно всего одного случая с ней не совпадающего, поэтому если теория сформулирована так, что ситуация в которой она будет опровергнута может существовать, то такая теория является научной. Теория неопровержимая в принципе не может быть научной.

Список литературы

1. Абрамов М. А. “Открытое общество и его враги” в России. Субъективные заметки // Путь. Международный философский журнал, N6, 1994.

2. Грязнов Б.С. Философия науки К. Поппера // Грязнов Б.С. Логика, рациональность, творчество. М.: Наука, 1982.

3. Кузина Е.Б. Антииндуктивизм в эпистемологии Карла Поппера // Философские науки, 1978, N3

4. Нарский И.С. «Современная буржуазная философия: два ведущих течения начала 80-х годов XX века». М.1987

5. Овчинников Н.Ф. «Карл Поппер, наш современник, философ XX века». // Вопросы философии, 1992, №8.

6. Овчинников Н.Ф. «Об интеллектуальной биографии Поппера».// Вопросы философии, 1995, №11..\

7. Поппер К. «Логика социальных наук».//Вопросы философии, 1992, №10.

8. Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983.

9. Садовский В.Н. «Карл Поппер, Гегелевская диалектика и формальная логика». // Вопросы философии, 1995, №1.

10. Садовский В.Н. «О Карле Поппере и судьбе его учения в России».// Вопросы философии, 1995, №10.

11. Смирнов В.А. «К. Поппер прав: диалектическая логика невозможна».// Вопросы философии, 1995, №1.

12. Сокулер З.А. «Проблемы обновления знания: гносеологические концепции Л. Витгенштейна и К. Поппера», М, 1988.

[1] Верификация Verification От лат.Verificare - проверять Верификация - проверка истинности теоретических положений, установление их достоверности.

[2] Лекторский В.А., Садовский В.Н. Проблема методологии и философии науки // Вопросы философии, 1980, № 3, с.17.

[3] Мартынович С.Ф. Факт науки и его детерминация. Саратов, 1983, С. 62.

[4] См.: Патнэм Х. Как нельзя говорить о значении //Структура и развитие науки. М., 1978.

[5] Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983, С. 35.

[6] Там же. С.55.

[7] Там же. Стр. 56

[8] Там же. С. 268.

[9] Там же. С. 336.

[10] Там же. С. 336.

[11] Там же. С. 366.

[12] Цит. по: Овчинников Н.Ф. «Об интеллектуальной биографии Поппера».// Вопросы философии, 1995, №11..

[13] Там же, стр 89