| Скачать .docx |
Реферат: Даосизм
Министерство образования и науки РФ
Алтайский государственный технический университет имени И. И. Ползунова
Даосизм
Выполнил: студентка гр. КиРС-71
Шевцова Н. В.
Проверил: Васильев С. Ф.
Барнаул 2009г.
Содержание
Введение
"Дао Дэ Цзин"
"Чжуан-цзы"
"Гуань-цзы"
Дао
Дэ
Заключение
Литература
Введение
Даосизм предлагает вернуться к естественности,
чтобы вновь в полной мере почувствовать вкус
жизни, утраченный в далеком детстве.
Ханю Цян-цзы
Некоторые китайские философы, жившие, вероятно, в V и IV столетиях до н. э., излагали идеи и представления о жизни, которые впоследствии стали известны как даосизм - путь сотрудничества человека с миром природы. Даосизм (кит. dаojiаo) — китайское традиционное учение, включающее элементы религии, мистики, гаданий, шаманизма, медитационной практики, несущее также традиционную философию и науку.
Отражение принципов даосизма мы находим в структурах течения воды, газа, огня, в фактуре камня и дерева, а также - в разнообразных произведениях искусства. Все сказанное этими китайскими философами чрезвычайно актуально для нас в XX веке, когда с каждым днем нам становится все очевиднее, что наше стремление с помощью техники подчинить себе природу и заставить ее "выпрямиться" может иметь самые катастрофические последствия.
Даосизм почти никогда не был официальной религией — скорее представлял собой движение народных масс, одиноких учёных и отшельников. Но в недрах даосизма регулярно рождались или всплывали новые идеи, которые вдохновляли учёных, политиков, писателей.
Философские сочинения, относящиеся к даосизму, начинаются с эпохи Борющихся Царств (Чжаньго) в V век до н. э., практически одновременно с учением Конфуция. Традиция считает основоположником даосизма легендарного Жёлтого Императора Хуанди.
Другим основателем даосизма считается древнекитайский мудрец Лао-цзы. Даосской традицией ему приписывается авторство одной из основных книг даосизма — «Дао Дэ Цзин». Этот трактат явился ядром, вокруг которого стало формироваться учение даосизма.
"Дао Дэ Цзин"
Написанная около двух с половиной тысячелетий назад, «Книга о Пути и Силе» (так можно перевести название «Дао Дэ Цзин», что буквально означает «Книга о Дао и Дэ») является в настоящее время одним из самых известных в мире произведений этого жанра. О самом авторе этого текста - мудреце Лао-Цзы - известно немногое. Что он был старшим современником Конфуция, одно время занимал должность смотрителя книгохранилищ чжоуских царей, долго жил в горах отшельником. Но даже его истинное имя неизвестно,т.к. известен он также под именами Лао-дань и Ли-эр, Лао-Цзы - это лишь прозвище, означающее "Старый Мальчик" и происходит от легенды, что он родился с седыми волосами.
Согласно легенде, на склоне лет Лао-Цзы решил покинуть Поднебесную и отправился на Запад. Когда он проходил через пограничную заставу, ее начальник упросил Лао-Цзы оставить в память о себе книгу, в которой бы отразились мысли «мудрого старца» о Пути мира и Пути человека в нем. Так и появилась на свет рукопись из 5000 иероглифов, которая сохранилась и до наших дней.
1 чжан
Путь, что кончается целью,
не может Путем быть Извечным, -
так изреченное слово
не может Извечное Слово вместить.
Неназываемое - начало Неба и Земли,
я называю его «мать всех вещей».
И потому,
неустанно освобождаясь от стремлений,
узришь сокровеннейшее его,
неустанно обретая стремления, будешь
видеть облик его.
И то, и другое имеют один исток
и различаются лишь названием.
Для неведомого - все имена, что одно,
видеть в чудесном чудесное -
вот ключ ко всем тайнам мира.
В первых строках своей книги Лао-Цзы говорит о главном, о том, что отличает человека Пути от других людей. Для него главная цель всегда абстрактна, и что бы он ни делал, никакая «конкретная» цель не может от него заслонить сияющих горизонтов Беспредельного. Эта главная цель - учиться жить, расти и обновляться, двигаться к новым горизонтам и свершениям, и на этом Пути любая конкретная цель есть лишь определенный этап, открывающий новые горизонты.
Главным учителем для человека Пути всегда является сама жизнь, вечно живой изменчивый Мир.
4 чжан
Дао пусто,
но благодаря ему существует все
не переполняется.
О, бездонное!
Ты - как глава рода, а род твой -
тьма вещей.
Ты сохраняешь его остроту,
не даешь превратиться в хаос
бесчисленным его нитям,
наполняешь гармонией его сияние,
уравниваешь меж собой асе его
бренные существа.
О, величайшее,
хранящее жизнь!
Я не знаю, кто породил тебя,
похоже, что ты существовало еще
прежде Небесного Владыки.
16 чжан
Делая взгляд свой пустым и
открытым, я
проникаю к нездешним пределам.
В сердце храня бессловесный покой, я
открываю нездешние виды.
Вот пути тьмы вещей: то сплетаются,
то расплетаются, -
я, созерцая, могу видеть их
возвращение.
Все бесчисленные существа, рожденные
в мире,
все они возвращаются назад, к
своему началу.
Возвращение к началу именуется
обретением покоя и безмолвия.
Это и называют «исполнить свою судьбу».
Исполнить свою судьбу значит
познать извечное.
Познать извечное значит стать
сиянием, светом.
Не думая об извечном,
ты слепо идешь навстречу
собственному концу.
Познав извечное вместилище всего, поймешь,
что оно и есть «всеобщая казна»,
эта казна и есть верховный правитель,
что этот правитель и есть Небо,
что Небо и есть Дао,
что Дао и есть сама Вечность.
Только «я» умирает, остальное - живет.
Здесь Лао-Цзы описывает процесс медитации, когда посредством освобождения своего сознания от груза повседневных мыслей и забот, он проникает восприятием за грань мира вещей, «открывая нездешние виды».
21 чжан
Непостижимое Дэ - это то, что наполняет форму вещей,
но происходит оно из Дао.
Дао - это то, что движет вещами,
путь его загадочен и непостижим.
Такое неясное, такое смутное!
Но суть его обладает формой.
Такое смутное, такое неясное?
Но суть его обладает существованием.
Такое глубокое, такое таинственное!
Но суть его обладает силой.
Сила эта превосходит все, что
существует в мире,
и суть ее можно узреть.
С древности и до наших дней
не иссякнет голос его,
несущий волю Отца всей тьмы вещей.
Где же могу я узреть облик Отца всех
вещей?
Повсюду.
Как уже отмечалось, человек Пути отличается от других людей тем, что он всегда стремится следовать дальше. Но плотно пригнанный костюм «я» сковывает движения, не дает возможности рассмотреть оттенки окружающего, низводя волшебные просторы мира до плоской картинки, где каждая вещь занимает положенное ей место. Вот почему тот, кто хочет «видеть ясно» должен преодолеть власть «шэнь», освободиться от того, что обычно свойственно человеку. «Шэнь» - это то, что делает человека человеком, это дар человечества каждому из нас, неслучайно иероглиф «шэнь» значит также «костюм», «одежда», «форма». Но почему же тот, кто виден всем, не может сам видеть ясно? Да потому, что работа по чистке своей жизни, по «прояснению» своего кокона подобна деятельности диверсанта на территории противника. Даже хуже – ведь человеческое звено следит за всем не только «снаружи», но и «изнутри». Поддерживать установленный порядок, следить за четкой настройкой сознания окружающих и самого себя - вот главная задача человеческого «я», ради выполнения которой мы готовы на все.
33 чжан
Тот, кто знает людей, мудр,
тот, кто знает себя, ясен духом,
тот, кто побеждает людей, силен,
тот, кто побеждает себя, крепок,
тот, кто довольствуется тем, что
имеет,
лучше всех,
тот, чьи действия неотразимы,
обладает
волей,
тот, кто не теряет того, что
приобрел,
обретает постоянство,
тот, кто, умирая, не прекращает
быть,
обретает Вечность.
"Чжуан-цзы"
Продолжателем данной традиции был Мо Цзы (V-IV в. до н.э.), известный также как критик учения Конфуция. Другим знаменитым текстом раннего даосизма является Чжуан-цзы, автором которого является Чжуан Чжоу (369—286 гг. до н. э.), известный под именем Чжуан-цзы, в честь которого и названо его произведение
С маленьким знанием не уразуметь большое знание.
Короткий век не сравнится с долгим веком. Ну, а мы-то сами
как знаем про это? Мушки-однодневки не ведают про смену дня
и ночи. Цикада, живущая одно лето, не знает, что такое
смена времен года. Вот вам "короткий век". Далеко в южных
горах растет дерево минлин. Для него пятьсот лет - все
равно, что одна весна, а другие пятьсот лет - все равно что
одна осень. В глубокой древности росло на земле дерево
чунь, и для него восемь тысяч лет были все равно, что одна
весна, а другие восемь тысяч лет были все равно, что одна
осень. Вот вам и "долгий век". А Пэнцзу по сию пору
славится своим долголетием - ну не грустно ли?
Собранные в этой главе небылицы, анекдоты и иронические диалоги побуждают неустанно преодолевать ограниченность всякой "точки зрения" и достигать абсолютной свободы в идеале "безмолвного скитания".
Образцовый комментатор книги Чжуан-цзы Го Сян, живший в конце III в. н. э., приравнивал "беззаботное скитание" к "обретению себя " (цзы-дэ), в котором все люди независимо от их способностей, возможностей и жизненного опыта совершенно равны: по Го Сяну, радости гигантской птицы ничуть не хуже и не лучше радостей мелкой пташки.
Глава I
О ТОМ КАК ВЕЩИ ДРУГ ДРУГА УРАВНОВЕШИВАЮТ
Цзы-Ци из Наньго сидел, облокотившись на столик, и дышал, внимая небесам, словно и не помнил себя. Прислуживавший ему Яньчэн Янь почтительно стоял рядом.
- Что я вижу! - воскликнул Яньчэн Янь. - Как же такое может быть? Тело - как высохшее дерево, Сердце - как остывший пепел. Ведь вы, сидящий ныне передо мной, Не тот, кто сидел здесь прежде!
- Ты хорошо сказал, Янь! - ответил Цзы-Ци. - Ныне я похоронил себя. Понимаешь ли ты, что это такое? Ты, верно, слышал флейту человека, но не слыхал еще флейты земли. И даже если ты внимал флейте земли, ты не слыхал еще флейты Неба.
- Позволь спросить об этом, - сказал Яньчэн Янь.
- Великий Ком выдыхает воздух, зовущийся ветром. В покое пребывает он. Иной же раз он приходит в движение, и тогда вся тьма отверстий откликается ему. Разве не слышал ты его громоподобного пения? Вздымающие гребни гор, дупла исполинских деревьев в сотню обхватов - как нос, рот и уши, как горлышко сосуда, как винная чаша, как ступка, как омут, как лужа. Наполнит их ветер - и они завоют, закричат, заплачут, застонут, залают. Могучие деревья завывают грозно: у-у-у! А молодые деревца стонут им вслед: а-а-а! При слабом ветре - гармония малая, при сильном ветре - гармония великая. Но стихнет вихрь, и все отверстия замолкают. Не так ли раскачиваются и шумят под ветром деревья?
- Значит, флейта земли - вся тьма земных отверстий. Флейта человека - полая бамбуковая трубка с дырочками. Но что же такое флейта Неба?
- Десять тысяч разных голосов! Кто же это такой, кто позволяет им быть такими, какие они есть, и петь так, как им поется?
Эта глава содержит, пожалуй, наиболее важные в философском отношении тексты Чжуан-цзы. Уже первый сюжет о "флейте Небес" излагает исходную интуицию даосской мысли: в мире нет принципа, управляющего явлениями, но все существует "само по себе", так что, по замечанию комментатора Го Сяна, "чем больше вещи отличаются друг от друга по своему облику, тем более они подобны в том, что существуют сами по себе". Реальность, согласно Чжуан-цзы, - это не онтологическое единство, но самое Превращение, неизменная изменчивость. В целом стиль главы характеризуется сочетанием мистических прозрений с утонченной критикой софистов, злоупотребляющих рациональной аргументацией.
Притча о флейте Неба - одно из лучших в даосской традиции изложений идеи единения человеческой практики и природного бытия в несотворенной Пустоте. Вместе с тем природный и предметный мир отнюдь не подобны пустоте и сходятся в ней по завершению.
"Полнота жизненных свойств" - одно из определений реальности у Чжуан-цзы и вместе с тем главнейшая характеристика "просветленного сердца" в даосской традиции.
Что же, согласно Чжуан-цзы, является верным признаком "полноты жизненных свойств" в человеке? Прежде всего, ненаигранно покойное отношение ко всяким жизненным невзгодам или кажущимся "несправедливостям" - например, к собственному уродству или увечью. Похвала мудрым уродам или калекам - популярная тема "внутренних глав" книги Чжуан-цзы.
Речь - это не просто выдыхание воздуха. Говорящему есть что сказать, однако то, что говорит он, крайне неопределенно. Говорим ли мы что-нибудь? Или мы на самом деле ничего не говорим? Считают, что человеческая речь отлична от щебета птенца. Есть ли тут отличие? Или отличия нет?
Отчего так затемнен Путь, что существует истинное и ложное? Почему так невнятна речь, что существует правда и обман? Куда бы мы ни направлялись, как можем мы быть без Пути? Как можем мы утверждать существование чего-то такого, чего не может быть? Путь затемняется человеческими пристрастиями, речь становится невнятной из-за цветистости. И вот уже возникает "правильное" и "неправильное", о которых толкуют последователи Конфуция и Мо Ди, и то, что одни объявляют правдой, другие начисто отрицают. Но вместо того чтобы принимать то, что они отрицают, и отрицать то, что они провозглашают, лучше прийти к прозрению.
Глава VI
ВЫСШИЙ УЧИТЕЛЬ
Знать действие Небесного и действие человеческого – вот вершина знания. Тот, кому ведомо действие Небесного, берет жизнь от Неба. Тот, кому ведомо действие человеческого, употребляет знание познанного для того, чтобы пестовать непознанное в известном. Прожить до конца срок, уготованный Небом, и не погибнуть на полпути - вот торжество знания.
Однако тут есть сложность: знание, чтобы быть надежным, должно на что-то опираться, но то, на что оно опирается, крайне неопределенно. Как знать, что именуемое нами небесным не является человеческим? А именуемое человеческим не является небесным? Следовательно, должен быть настоящий человек, и тогда появится настоящее знание. Что же такое настоящий человек? Настоящие люди древности не противились своему уделу одиноких, не красовались перед людьми и не загадывали на будущее. Такие люди не сожалели о своих промахах и не гордились своими удачами. Они поднимались на высоты, не ведая страха, погружались в воду, не замочив себя, входили в огонь и не обжигались. Таково знание, которое рождается из наших устремлений к Великому Пути.
Настоящие люди древности спали без сновидений, просыпались без тревог, всякую пищу находили одинаково вкусной, и дыхание в них исходило из их сокровеннейших глубин. Ибо настоящий человек дышит пятками, а обыкновенные люди дышат горлом. Скромные и уступчивые, они говорили сбивчиво и с трудом, словно заикались. А у тех, в кого желания проникли глубоко, источник Небесной жизни 36 лежит на поверхности.
Настоящие люди древности не знали, что такое радоваться жизни и страшиться смерти; не торопились прийти в этот мир и не противились уходу из него. Не предавая забвению исток всех вещей, не устремляясь мыслью к концу всего сущего, они радовались дарованному им, но забывали о нем, когда лишались этого. Вот что значит "не вредить Пути умствованием, не подменять небесное человеческим". Таковы были настоящие люди. Сердце у таких людей было забывчивое, лик покойный, чело возвышенное. Прохладные, как осень, теплые, как весна, они следовали в своих чувствах четырем временам года, жили, сообразуясь со всем сущим, и никто не знал, где положен им предел.
В текстах этой главы, пожалуй, с наибольшей полнотой трактуются характеристики бытия Дао, именуемого здесь "высшим учителем". Термин учитель в данном случае имеет также значение "родовой предок"" ибо Дао есть то, благодаря чему всякая вещь есть то, что она есть, и оно предшествует всякому существованию. Впрочем, понятия учителя и предка являются для Чжуан-цзы, как вообще свойственно его филосо фии, только метафорами: Дао есть великий учитель именно потому, что оно не хочет продлевать свое бытие в последователях; оно есть великий предок потому, что ничего е порождает. Но это не мешает Чжуан-цзы обращаться к бесстрастному, безмятежному, оберегающему лишь глубину нежелания учителю-предку в словах, исполненных неподдельного пафоса.
В тексте говорится буквально о "Небесной пружине» (тянь цзи). Так в даосской литературе обозначается внутренний импульс саморазвития жизни, символически завершенное бытие, сила "таковости" вещей, соотносившаяся с "Небесным", т. е. предвосхищающим все формы, измерением бытия. Некоторые современные исследователи уподобляют даосский термин "Небесная пружина", или "сокровенная пружина" (сюань цзи), понятию энтелехии у Аристотеля.
У Чжуан-цзы также читаем:
Когда вода спокойна, она, подобно зеркалу, отражает бороду и брови. Ее уровень всюду одинаков, и поэтому философ почитает ее своим идеалом. И если такую ясность от покоя получает вода, что уж и говорить о способностях ума? Ум мудреца, пребывающего в безмятежности, отражает вселенную и становится зеркалом всего мироздания.
Текучесть воды является ее естественным свойством, а не результатом приложения усилии. Добродетели совершенного человека таковы, что даже без специальных занятий он обладает всей их полнотой. Небо естественно высоко, земля естественно тверда, солнце и луна естественно светлы. Разве они развивают в себе эти качества?
Чжуан-цзы рассказывает также историю о старике, который прыгнул в водопад, а затем вышел ниже по течению целым и невредимым. Когда его попросили объяснить, как ему это удалось, он сказал:
Нет... у меня нет метода [чтобы делать это]. Вначале у меня была расположенность, затем развилась привычка, и, наконец, следование привычке переросло в судьбу. Я прыгаю в поток, а потом выхожу из потока. Я приспосабливаю себя к воде, а не жду, пока вода приспособится ко мне. Поэтому мне удается действовать в воде подобным образом... Я родился на суше... и приспособился к жизни на суше. Это было моей расположенностью. Я вырос на воде и приспособился к воде. Вот что я называю привычкой. И поступая так, как я поступаю, я не прикладываю усилий - вот что я называю судьбой.
"Гуань-цзы"
Мы сами как минимум на восемьдесят процентов состоим из воды, и поэтому даосы считают, что она должна служить нам образцом, о чем свидетельствует этот замечательный отрывок из книги "Гуань-цзы"
Вода есть кровь Земли, и течет она в ее мышцах и жилах. Поэтому говорят, что вода обладает совершенными качествами... Она собирается в Небе и Земле и накапливается в различных вещах [этого мира]. Она выделяется из металла и камня и собирается в живых существах. Поэтому говорят, что вода есть нечто духовное. Когда она накапливается в растениях и деревьях, их стволы получают регулярный прирост, их цветы распускаются в должном количестве, а их плоды приобретают необходимый размер. Наполняясь водой, тела птиц и зверей становятся большими и упитанными; их перья и шерсть становятся лоснящимися, а отметины и полосы - хорошо заметными. Твари потому и могут проявить присущие им свойства и вырасти до нужного размера, что внутренний баланс воды у них в порядке...
Книга "Гуань-цзы" носит имя знаменитого государственного деятеля и ученого Гуань-цзы (Гуань Чжуна), жившего в VII в. до н. э. в царстве Ци, и традиционно ему приписывалась. В действительности она представляет собой довольно эклектичное собрание текстов, принадлежащих разным авторам. Свой окончательный вид эта книга приняла в конце III в. до н. э.. В составлении книги приняли участие ученые разных политических и философских взглядов.
Искусство сердца
Часть первая
Сердце в человеке выполняет роль государя, а девять отверстий подобны чиновникам. Когда сердце блюдет свои Путь, тогда и девять отверстий действуют приличествующим им образом. Если человека переполняют страсти, то его глаза не различают цветов, его уши не различают звуков. Поэтому говорится: "Когда господин отходит от Пути, тогда слуга не способен действовать правильно". Не должно заменять собою коня в скачке, но нужно до конца использовать его силу. Нельзя заменить собою птицу в поле, но нужно позволить ей сполна использовать свои крылья. Не следует ставить себя прежде вещей и пытаться понять их порядок. Кто действует прежде времени, тот сбивается с Пути. Лишь в покое мы можем постичь самих себя. Путь всегда близок от нас,но трудно достичь его. Он пребывает вместе с людьми, но трудно постичь его.
Часть вторая
Чистое сердце невозможно скрыть внутри. Оно проявляется во внешнем облике и зримо на лице. Если относиться к людям как к родным братьям, то и они отнесутся к вам по-братски. Eсли относиться к людям как к врагам, то и они будут вас ненавидеть. Слова, которые не высказывают, звучат громче ударов в барабан. Сияние чистого сердца ярче блеска солнца и луны. Такое сердце проницательнее отца с матерью.
Внутреннее делание
Путь - это то, что наполняет наше тело, а люди не умеют удержать его. Поэтому он уходит - и не возвращается, приходит - и не задерживается.
Вслушивайся в него - и не услышишь звучания его.
Ищи его - и обретешь его в своем сердце.
Темный-темный: не видно образа его.
Воочию явленный: живет вместе с нами.
Не видишь его формы, не слышишь его звучания, а все живое благодаря ему приходит к завершению: вот что такое Путь!
Оба текста являются важным памятником даосской мысли древнего Китая. Впрочем, в стилистическом отношении они заметно разнятся между собой. В "Искусстве сердца" высказывается ряд тезисов, которые ниже сопровождаются комментариями. Значительная же часть "Внутреннего делания" написана свойственной и книге Чжуан-цзы ритмической прозой. Последняя глава, по общему мнению, исследователей, может быть древнейшим в Китае текстом, специально посвященным практике духовно-телесного совершенствования. Его автор, вероятно, жил в одно время с Чжуан-цзы.
Дао
"Дао есть то, чему нельзя не следовать; то, чему можно не следовать, не есть Дао". Это высказывание из "Чжун-юн" свидетельствует о том, что нет ничего общего между Дао и западным представлением о Боге, а также между Дао и божественным, или естественным законом, которому можно следовать или не следовать. Приведенное высказывание понять нелегко, поскольку и Лао-цзы и Чжуанцзы часто говорят о надуманных действиях, которые не согласуются с Дао. Этот парадокс был разрешен в диалоге, который спустя столетия имел место между чаньскими наставниками Нан-цюанем и Чжао-чжоу:
- Что есть Дао? - спросил Чжао-чжоу.
- Твое обычное сознание и есть Дао, - ответил мастер [Нан-Люань].
- Как можно вернуться к гармонии с ним?
- Намереваясь вернуть себе гармонию, ты сразу же теряешь ее.
- Но разве без намерения можно познать Дао?
- Дао, - молвил мастер, - не является ни познаваемым, ни непознаваемым. Знание - это только ложное понимание; незнание - это всего лишь слепое неведение. Когда ты воистину познаешь Дао вне всяких сомнений, оно подобно безоблачному небу. При чем тут истинное и ложное?
Другими словами, люди добиваются чего-то только тогда, когда не понимают, что это невозможно - что от пути развития природы отклониться нельзя. Вы можете воображать себе, что вы не Дао, отличны от него и, таким образом, можете следовать ему, а можете не следовать. Однако само это представление принадлежит потоку, ибо нет другого пути, кроме Пути. Хотим мы того или нет, мы следуем ему. Со строго логической точки зрения, это не значит ничего и ничего нам не говорит. Дао - это просто название всего происходящего, или, как сказал Лао-цзы, Дао - это все то, что случается само по себе (цзы-жань).
С самого начала должно быть ясно, что Дао нельзя понимать как "Бог" в смысле правителя, монарха, архитектора и создателя вселенной. Образ военного и политического руководителя или творца, внешнего по отношению к природе, не имеет никакого отношения к представлению о Дао.
Великое Дао течет повсюду, налево и направо.
Существование вещей зависит от него,
И Дао не покидает их.
Оно не претендует на свои свершения.
Оно любит и питает все вещи,
Но не повелевает ими.
И в то же время Дао является окончательной реальностью и энергией вселенной, первоосновой бытия и не-бытия.
Дао есть путь, течение, или процесс развития природы, и я называю его Путем воды, потому что как Лао-Цзы, так и Чжуанцзы используют воду в качестве его основной метафоры. Однако суть их философии в том, что Дао не является идеей или представлением; ею вообще нельзя определить с помощью слов. Чжуан-цзы говорит: "Его можно достичь, но нельзя увидеть", или, другими словами, о нем нельзя составить представления, но его можно почувствовать; его не удается выразить на языке философских категорий, зато его можно интуитивно осознать; оно необъяснимо, и все же о нем можно догадываться. Подобным образом, воздух и воду нельзя ни рассечь, ни схватить рукой, а их течение приостанавливается, когда их заключают в ограниченное пространство. Нет никакой возможности поместить поток в ведро, а ветер в ящик. Словесные описания можно уподобить топографической сетке, которую накладывают на землю и на небо, чтобы определять положения гор и озер, звезд и планет. Реальные же земля и небо не рассечены такой сеткой. Виттгенштейн сказал: "Законы, подобные закону причины и следствия, определяют свойства сети, а не того, что сеть описывает".
Дэ
По аналогии с утверждением, что описанное Дао не есть подлинное Дао, можно сказать, что Дэ (добродетель) как пример для подражания или предписание не есть подлинная Дэ. Дэ – буквально добродетель или мораль. Добродетель, данная свыше (от Дао), не имеет характеристики физического, силового воздействия, в отличие от греческого «арете». Благодать, огромная духовная мощь, которой Небо наделяло правителя Китая, и которую он мог передавать своим подданным. Возвращаясь к исходному виду иероглифа Дэ, отметим, что он обозначает образ жизни, в котором глаз и сердце едины. Таково разумное видение пути вещей, напоминающее о том, как штурман наблюдает звезды, а мореход следит за течениями и ветрами.
В основе даосизма лежит постижение того, что описание мира входит в состав подлинного мира, но не совпадает с подлинным миром. Как путь созерцания, это означает осознавать жизнь, не думая о ней, а затем продолжать осознавать ее даже во время мышления - так, чтобы мысли не путались с реальностью. Это звучит противоречиво лишь до тех нор, пока человек не пережил этого сам.
Высшая добродетель (дэ) преднамеренно недобродетельна, И поэтому есть добродетель. Низшая добродетель не перестает быть добродетельной, И поэтому не есть добродетель. Высшая добродетель не прибегает к силе, Однако ничто не остается несделанным. Низшая добродетель использует силу, Однако ничего не достигает.
Дэ есть постижение и выражение Дао в реальной жизни, однако оно не подразумевает добродетель в смысле высокой нравственности. Добродетель в данном случае больше напоминает целительные свойства растения - близкие к силе и даже магии, если под магией понимать чудесные и благоприятные события, происходящие спонтанно. Мы можем назвать Дэ добродетельностью (virtuality), как это слово использовалось Уильямом Сакстоном - в смысле обладания силой или способностью - или же как оно использовалось Сэром Томасом Брауном, который сказал: "В одном зерне пшеницы пребывает добродетельность многих других зерен, ибо из него подчас вырастает сотня колосьев". Таким образом, Дэ изначально присутствует в "чудесных" свойствах растений, в строении глаз и ушей, в кровообращении и строении нервной системы - поскольку все это возникает без нашего сознательного вмешательства. Поэтому в тех культурах, где принято ограничивать определение "я" умением управлять сознательным вниманием, все эти проявления приписывают внешнему Богу или же "бессознательному механизму".
Даже самая сильная воля в мире (жэнь), когда она вынуждена, не достигает ничего.
Лучшая праведность, когда она вынуждена, не достигает ничего.
Самое великое добро, когда оно вынужденно, оборачивается не к добру, И поэтому, как всегда, для насаждения законов используется грубая сила.
Таким образом, Дэ представляет собой естественное чудо человека, который, как может показаться, рожден быть мудрым и человечным подобно "совершенным экземплярам" цветов, деревьев и бабочек - хотя иногда наши представления о совершенных экземплярах слишком формальны.
Заключение
Даосизм - это не учение о том, как заставить себя быть спокойным и благородным при любых обстоятельствах. Подлинное и удивительное спокойствие людей наподобие Лао-Цзы связано с тем, что они готовы и желают, безо всякого стыда, делать то, что естественно напрашивается при любых обстоятельствах. Невероятный результат такого отношения состоит в том, что они оказываются намного более последовательными и цивилизованными, чем те, кто изо всех сил старается жить по заповедям и дает обещания.
Дао реально и очевидно, но не имеет действия и формы. Пути Дао присуща сила Де. Именно через силу Де Дао проявляется в каждом человеке. Эту силу нельзя истолковывать как усилие, а наоборот, как стремление избегать всякого усилия. Дао можно передать, но нельзя получить. Его можно достичь, но нельзя увидеть. Оно существует в себе и через себя. Оно существовало до неба и земли, воистину в течение целой вечности. Благодаря ему боги становятся божественными, и возникает этот мир. Оно выше зенита, но не высоко. Оно ниже надира, но не низко. Хотя оно было до неба и земли, оно не древнее. Хотя оно старше, чем самое древнее, оно не старо.
Подлинные речи неизящны,
изящные речи неверны.
Хороший человек не станет спорить,
слова того, кто любит спорить -
пустые слова.
Знающей не тот, кто много знает,
тот, кто много знает, тот не знает.
Мудрый не стремится копить,
ведь только тот, кто не боится
отдать,
имеет много-много,
лишь тот, кто не боится помочь, не
утратит
своей полноты.
Действия Неба
несут в себе пользу, а не вред.
Мудрый, следуя Пути,
действует, но не ради наград
( 81 чжан, «Дао Дэ Цзин»)
Литература
«Чжуан-цзы» Перевод В. В. Малявина
«Дао Дэ Цзин» Перевод Александра Кувшинова
«ЛАОЦЗЫ. Философия раннего даосизма» А. Е. Лукьянов
«Дао - Путь воды» Алан Уотс
Даосские главы из трактата "Гуань-цзы" Перевод В. В. Малявина
http://www.wikipedia.ru