Курсовая работа: Философские течения конца ХХ – начала ХХI вв.

Философские течения конца ХХ – начала ХХI в в.

Введение

В последние годы в литературе часто появляются публикации о кризисе философии; о том, что философия в своих традиционных, умозрительных формах не всегда поспевает за стремительной поступью современных научных и технологических новаций; что ее прогнозы достаточно часто запаздывают, а их практическое значение оставляют желать лучшего.

Некоторые даже предполагают, что философия устарела, что она должна быть заменена некоторым новым положительным знанием. Такого рода сентенции опровергаются самим ходом исторического прогресса, проблемные аспекты и беды которого самим своим наличием указывают на необходимость развития философии. Существование большого количества относительно новых философских течений является тому подтверждением.

Современная философия представляет собой единое, но и разнородное целое. Одни современные философы удачнее реализуют научную, а другие эстетическую или морально-практическую стороны философии. Поэтому изучающему философию, следует ориентироваться в этой разнородности.

Необходимость ориентироваться в основных современных направлениях философии обусловливает актуальность данной темы

Основная цель работы - анализ сущности основных философских направлений конца ХХ – начала ХХI века.

Исходя из выделенных основных направлений современной философии, мы поставили следующие задачи : - определить понятие и основные положения:

- феноменологии;

- герменевтики;

- аналитической философии;

- постмодернизма;

- биофилософии.

- на основе проведенного анализа сделать общие выводы.

Структура работы состоит из введения, пяти разделов, четыре подразделов, заключения и списка литературы.

Работа написана на основе изучения учебной и специальной литературы по вопросам истории развития философии.

1. Феноменологическое направление в философии

Одним из основных философских направлений ХХ века является феноменология. Феномен – в переводе с греческого то, что является. Относительно философского смысла – это то, что явилось в сознание человека в его чувственном опыте и далее в процессе его осмысления.

Феномен – это и ощущение, и восприятие, и представление и мысль. Феноменология – это учение о сознании, о феноменах и их смыслах.

Как отмечает В.А. Канке, сторонников феноменологии можно обнаружить в любой стране, в том числе и в России. Из российских философов прекрасными феноменологами были Г.Г. Шпет и А.Ф. Лосев[1] .

Основателем феноменологии в том виде, в котором она культивируется в конце ХХ века, считается Эдмунд Гуссерль. Он понимает под феноменом возникающие в сознании смыслы предметов. Это исходная установка, на которой строится философская система.

Феноменологи озабочены тем, что богатый жизненный мир человека, наполненный красками, запахами, разнообразными впечатлениями, пройдя через сознание и достигнув стадии науки, мыслей понятий, идеализаций, оказывается чрезвычайно обедненным. Почему это происходит? Потому, утверждают феноменологи, что мы плохо понимаем само сознание. Забвение жизненного мира – это результат плохого философствования. Феноменологи как и стремятся восполнить этот недостаток.

Феноменологи считают, что их коллеги, представители других философских направлений не обращают должного внимания на работу сознания. А между тем, современный мир, всемерно культививируя идеалы обезжизненного знания, не только не избегают кризисных явлений, а наоборот, плодит их (бесконечные войны, конфликты, экологические катастрофы, обезличивание жизни человека).

Феноменологи стремятся помочь людям избегать забвения жизненного мира. С этой целью вырабатывают особый феноменологический метод, основанный на феноменологии Э. Гуссерля.

Гуссерль стремиться внести полную ясность в вопрос о постижении сущности вещей, реализуемом посредством научных понятий. Каким образом человеку удается постигнуть суть вещей? Преодоление всех трудностей Гуссерль видит в последовательной философии, в феноменологии.

Внешний мир дан субъекту в потоке феноменов и философ должен строить все свои выводы исходя их этого факта. Следовательно, на время анализа нужно «заключить в скобки» как внешний мир, так и различного рода некритические принимаемые в качестве истинных воззрения типа натурализма и субъективизма. Феноменолог временно воздерживается от суждений о внешнем мире; он осуществляет эпохе (это греческое слово как раз и означает воздержание от суждений). Тем самым осуществляется так называемая феноменологическая редукция, т.е. сведение поля анализа к потоку феноменов, где только и можно обнаружить подлинные смыслы.

По Гуссерлю, сознание всегда направлено на предмет, оно интенционально (с лат. стремление). Оперируя феноменами, философ имеет дело не только с внешним, но и с внутренним миром человека. Гуссерль желает иметь дело непременно с основополагающими для философа вещами. Отсюда его призыв: назад, к вещам! Смысл призыва состоит в последовательном проведении анализа феноменов.

Феноменологический метод можно рассмотреть на конкретном примере. Допустим, мы имеем два или более феномена, акта сознания, нацеленных на один предмет – яблоню. Исходные феномены дополняются конструированием многообразия переживаний, осуществляемым благодаря воображению и фантазии человека. Это многообразие принадлежит одному и тому же человеку, следовательно оно определенным образом синтезируется. В синтезированных переживаниях всегда есть нечто идентичное, инвариантное, ибо нацеленность сознания на осмысливаемые вещи не допускает произвольные вариации, а лишь такие, которые согласуются с исходными феноменами (эта яблоня либо другая яблоня). Решающий момент сознания состоит в постижении идентичного, инвариантного, т.е. эйдоса (идеи, понятия). В результате достигается эйдетическое описание. Оно формируется в сознании без какого-либо вмешательства предмета.

Акту переживания соответствует высказывание. Динамике переживания соответствует динамика высказываний. Все дело в том, чтобы высказывание обладало подлинным значением. Есть слова и выражения, которые всего лишь указывают на нечто, это бедные знаки. И есть высказывания подлинные, полновесные знаки, в которых человек выражает свое отношение к происходящему, делает себя ответственным за происходящее. Феноменолог стремится сохранить и приумножить полноту бытия, которая реализуется в динамике созерцаний, переживаний, их смыслов (эйдосов), высказываний. Но благодаря чему удается совершить переход от созерцания отдельных предметов к их смыслу? Благодаря интуиции. Речь идет о категориальной интуиции (интуиция и означает усматривание). Категориальная интуиция не представляет собой тайну, ибо ее механизм разъясняется: желаешь обнаружить сущность вещей, конструируй многообразие переживаний о них. Не выдумывай небылицы о каких-то загадочных процессах абстракции, осуществляемых в головах людей, будь то ученые или студенты[2] .

Итак, феноменолог берет предмет созерцания «в скобки», затем он обогащает созерцание смыслами и только после этого, полученный эйдос возвращается предмету, что и означает сохранить полноту жизненного мира. Следует отметить, что Алексей Лосев, высоко оценивая гегелевскую диалектику идей, настаивал на замене идей эйдосами. Эйдосы по сравнению с идеями более конкретны, более жизненны, более смыслоемки.

Феноменологический метод весьма популярен в мировой философии и науке. Считается, что он гарантирует от сползания в крайности науки, оперирующей понятиями, за которыми не видно красок, тонов, запахов жизненного мира.

Гуссерль рассматривает научные идеализации (типа точки, прямой) как некоторые предельные субъективные творения. Наиболее полно жизненный мир дан субъекту не в идеализациях и в понятиях, а в эйдосах, образующих поток сознания. Феноменология предостерегает от забвения жизненного мира. Преодоление кризиса наук, считал Гуссерль, возможно не иначе как на основе феноменологических рецептов[3] .

Что касается недостатков феноменологии, то их в основном видят в узком понимании проблемы практики, которая во многом сводится к сопоставлению феноменов сознания. Часто феноменологов критикуют за «эклектичность» - имеется в виду, что они недостаточно четко отделяют друг от друга чувственные и рациональные формы познания.

2. Философия герменевтики

Согласно древнегреческим мифам, посланник богов Гермес должен был разъяснять людям смысл божественных вестей. Средневековая евангелия в переводе с греческого есть тоже весть (благая весть). Вначале было слово, но его смысл надо разъяснить (в этом состоит первоочередная задача посланников Бога апостолов). Христианские проповеди, методика которых была разработана еще в средние века, есть пояснение смысла божественного слова, но не столько рациональными, сколько иррациональными средствами.

Исходя из изложенного, герменевтику часто определяют как способ философствования, центром которого является интерпретация, понимание текстов. Тем не менее, содержание герменевтики намного шире данного определения.

Философы с давних времен видели свое призвание в разъяснении себе и другим глубинного смысла существующего и происходящего. В этой связи вполне справедливо, что каждый философ занимается проблемой понимания. Но не каждый философ является герменевтиком. По определению, герменевтиками являются лишь те философы, которые именно понимание считают первопринципом философии. Для них человек есть существо понимающее. Все остальное человеческое вторично и выступает то ли как сторона процесса понимания, то ли как его спецификация.

В ХХ веке в основном культивируются две формы философской герменевтики. Это с одной стороны, герменевтика сознания (Шлеймахера – Дильтея); с другой стороны, герменевтика бытия (Гадамера, ученика Хайдеггера). Между ними существует принципиальное различие. Согласно герменевтике сознания, понимание есть вживание в психологический мир другого, форма сопереживания (конгениальности, психологической родственности субъектов). Согласно герменевтике бытия, понимание есть смысл человеческого опыта, реализующегося в делах и языке индивидуумов.

В литературе приводится пример различия между герменевтиком сознания и герменевтиком бытия на основе восприятия Эйфелевой башни[4] .

Чтобы понять ситуацию, герменевтик сознания стремится проникнуть в сознание ее создателей. Его интересуют их мнение, мысли, переживания. Для герменевтика бытия, башня есть символ, напоминание, зов некоторого дела, традиции; в башне открывается истина французской нации, башня для него – свидетельство потаенного, ставшего непотаенным.. Герменевтик бытия стремится быть внутри герменевтического дела, сознание людей он оставляет в покое. Герменевтик сознания же стремится проникнуть в психику людей, творцов тех или иных предметов, вещей, в том числе технических устройств, книг, театральных постановок, музыкальных произведений.

И герменевтик сознания и герменевтик бытия считают важной особенностью понимания так называемый герменевтический круг : для понимания целого необходимо понять его отдельные части, но для понимания отдельных частей уже необходимо иметь представление о смысле целого. Понимание начала текста предполагает понимание всего текста, понимание середины или конца текста в значительной степени определяется его началом.

И герменевтик сознания и герменевтик бытия считают важнейшим герменевтическим приемом налаживание продуктивного диалога между собеседниками. Герменевтик сознания стремится за счет диалога проникнуть в психику собеседника. Герменевтик бытия видит в диалоге путь постижения сути, дела, выходящий из потаенности в свет истины.

В различного рода книгах герменевтику часто определяют как философию понимания текстов. Большинство современных герменевтиков считают, что пониманию доступно все исконно человеческое, т.е. вовлеченное в жизнь человека. Согласно герменевтике бытия, возможен разговор даже с камнями, если они выступают символом, делом, праздником, игрой человеческого. Разве не задают нам свои вопросы статуи? Это немые вопросы, но мы ищем на них ответы в языке живом, в диалоге и общении с другими людьми.

Довольно старая герменевтическая идея состоит в том, что областью торжества герменевтики являются исключительно гуманитарные науки, «науки о духе». В конце ХХ века так уже мало кто считает. Понимание присутствует в любой науке. Для герменевтика сознания любая наука есть форма технической жизни человека, но сознание как раз и подвластно пониманию. Для герменевтика бытия всякая наука есть деяние, дело, герменевтический опыт сообщества ученых, но дело познается опять же в понимании. Как видим, обе ветви новейшей герменевтики приходят к выводу о герменевтическом содержании любой науки.

Итак, герменевтиков сознания интересует не сознание как таковое, а сопереживание личностей, их диалог, своеобразие этого диалога. Их интересует не столько общее, сколько единичное. Герменевтики бытия сдвигаются от сферы сознания в область деяний языковой практики, при этом наблюдается дальнейший отход от идеалов науки и переход к идеалам искусства.

Герменевтика как одно из влиятельнейших философских течений ХХ в. обладает значительным нереализованным потенциалом.

3. Аналитическая философия

3.1 Возникновение аналитической философии и ее основные идеи

Грандиозные успехи науки, особенно логики, лингвистики, математики и физики не смогли не изменить содержания философствования. Более того, эти изменения оказались впечатляющими.

Аналитическая философия – это философствование посредством детального анализа используемой логики и языка. Логика и язык выдвигаются на самый передний план. Основанием для этого явились, во-первых, трудности, с которыми имели математики в начале ХХ века (равно как и в его конце). В науке образцом строгости всегда считалась математика. Но довольно неожиданно математики стали встречаться с различного рода парадоксами, противоречиями. Простыми средствами с этими затруднениями справиться не удавалось. В силу этого крепло убеждение, что корни затруднений скрыты в основаниях математики, в которую входит логика, и некоторый искусственный язык, а также философия. Глубокие специалисты в области математики и логики, такие как немец Готтлоб Фреге и англичанин Бертран Рассел , пришли к выводу, что прежняя философия устарела, в ней не меньше путаницы, чем в математике.

Во-вторых, аналитизм возник как реакция на засилье идеализма в английских университетах начала ХХ века. Было признано, что идеализм несостоятелен, он затуманивает ясное положение дел. В философии надо брать за основу не абстрактные впечатления и слова, которые необходимы для отражения всего этого. Таким образом, ясность философии связывалась, прежде всего, с языком, а не с тем, что творится в голове, что сугубо индивидуально и непроверяемо. В отличие от мыслей, чувств в истинности языковых описаний внешних для человека фактов может убедиться каждый. А это означает, что ясная философия должна сводиться к высказываниям о внешних для человека фактах.

Англичанин Джон Мур и австриец Людвиг Витгенштейн были первыми, кто поставил в цент философского анализа не искусственные языки математики и логики, а естественный язык.

Таким образом, аналитизм в философии возник не случайно, а в силу вполне определенных оснований.

Немецкий математик Готтлоб Фреге был одним из многочисленных исследователей, стремившихся средствами логики совершенствовать математику особенно математическое доказательство, которое изобиловало различного рода парадоксами и противоречиями. Но в подходе Фреге была одна важнейшая особенность: согласно его интуиции, следовало существенно развивать саму логику, создать формализованный язык, который служил бы достойной заменой естественного языка с его многочисленными недостатками. Согласно Фреге, тогдашняя формальная логика и естественный язык страдали одним и тем же недостатком- допущением, что все предложения имеют субъект-предикатную форму. В сложных предложениях разделение на субъект и предикат было затруднительно. Выход из ситуации Фреге увидел в различении аргумента и функции и вводит также функциональные выражения второго порядка: «все», «никто», «некоторые», которые требуют введения в логику переменных. Изобретения Фреге буквально преобразили логику, которая получила доступ не только к математике и различного рода формализованным языкам, но и к естественному языку, а значит и к философии[5] .

Английский логик и математик Бертран Рассел был убежден, что новая логика позволит более адекватно, чем ранее найти окончательные философские истины, обнаружить природу основных элементов реальности, которые не сводятся к фикциям идеалистов (Лейбница, Гегеля, Брэдли).

Рассел руководствовался тремя идеями. Во-первых, здравая философия является логикой, ибо она начинается с объяснения предложений того, что может быть истинным или ложным, а это – задача логики. Во-вторых, знание наиболее достоверным образом дано нам непосредственно, прежде всего в чувственных данных. Редукция к предельным элементам реальности позволяет избегать ложных представлений. В-третьих он использовал свой вариант приема, называемого им «бритвой Оккама»: предметное содержание следует сводить к изначальным сущностям, неопределимых в терминах чего-либо еще. Для Рассела философия совпадает с наукой, не имеющей ничего общего со старой одурманивающей метафизикой.

Кульминацией первого этапа развития аналитической философии явились книга кембриджского философа Людвига Витгенштейна «Логико-философский трактат», где автор еще более настойчиво, чем Рассел, концентрирует свое внимание на языке.

Основные положения этой первой хрестоматии аналитической философии следующие:

- Мысль выражается в языке, а значит, именно язык есть граница мышления.

- Есть только один мир – мир фактов, событий (сосуществование фактов), которые описываются совокупностью естественных наук.

- Предложение - картина мира, оно имеет с последним одну и ту же логическую форму (если бы мир был нелогичным, то его нельзя было бы представить в форме предложения).

- Смысл предложения выражает событие.

- Сложные предложения состоят из элементарных предложений, которые соотносятся непосредственно с фактами.

- Высшее невыразимо (имеется в виду, что предложения этики, эстетики, религии нельзя обосновать фактами.

- То, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно. Обо всем остальном, например, мистическом лучше молчать.

- Философия не может состоять из научных предложений, ибо философские предложения нельзя проверить на истинность и ложность, они бессмысленны.

- Цель философии – не особые философские предложения, а логические прояснения языка. Поэтому философия не особое учение, а деятельность по прояснению языка[6] .

3.3 Логический позитивизм и постпозитивизм

Вторая мировая война вынудила абсолютное большинство философов Европы эмигрировать в США, где они продолжали плодотворно работать. Эмиграция способствовала тому, что аналитическая философия стала популярной не только в Англии, где она доминировала, но и в США.

Рассмотрим основные идеи логического позитивизма, т.е. положительного учения, ясного, научного (неопозитивизма).

1. Отрицание метафизики как учения о первых принципах философии. По мнению Карнапа, истинность философских предложений невозможно обосновать. От философии следует отказаться в пользу науки, лишь она представляет собой обоснованное знание.

2. Аналитические и синтетические предложения. Это различение имело важное значение в неопозитивистском понимании предложения, истинность которого разделяется его собственным содержанием, чего нет в случае синтетического предложения. Примеры аналитических предложений: «В квадрате все углы прямые», «Тела притяженны». По определению в квадрате все углы прямые, а тела представляют собой нечто притяженное. Примеры синтетических предложений: «На столе лежит книга», «Студенты смеются чаще, чем преподаватели». По определению стол не является чем-то таким, на чем непременно лежит книга. Истинность синтетических предложений устанавливается эмпирическим путем.

Неопозитивисты считали, что все предложения науки являются либо аналитическими, либо синтетическими. Аналитические предложения являются логически необходимыми (если я утверждаю, что существуют тела, то я должен также утверждать, что эти тела обладают притяженностью), синтетические предложения - эмпиричны, они отражают экспериментальные данные. В соответствии с этим можно разделить все науки на экспериментальные (физика, химия, психология, история, социология) и неэкспериментальные (логика и математика). А предложения философии не аналитичны и не синтетичны, они бессмысленны.

Прошли годы, прежде чем рассматриваемое воззрение было подвергнуто аргументированной критике.

Современный американский философ Уильям Куайн обвинил неопозитивистов в том, что они слишком жестко отделили друг от друга аналитические и синтетические предложения. Следует учитывать их взаимосвязь. А это означает, что в эксперименте проявляется теория в целом, в том числе и правомерность аналитических, равно как и философских, предложений. Философские предложения не являются бессмысленными, они тоже научны[7] .

3. Верификация (проверяемость). Согласно принципу верификации, достоверность синтетических предложений выявляется в эксперименте. Проще говоря: не доверяй, а проверяй; проверяй каждое суждение. С этой целью сложный текст надо разложить на элементарные предложения. Элементарные предложения проверяются фактами.

На первый взгляд следование принципу верификации гарантирует в случае оперирования с синтетическими предложениями достижение достоверного знания. Но как обнаружили сами неопозитивисты, процедура верификации не всегда достигает цели. Сам принцип верификации не может быть проверен. Например, не поддаются верификации гипотезы, т.е. предположительное знание. Выходит неопозитивисты придали принципу верификации слишком большое значение.

Анализ принципа верификации показывает, что по сути, он является философским, а отнюдь не бессмысленным. История с принципом проверяемости показывает, что при всем желании от философии не избавиться. Стремление к ясности и простоте должно включать философские положения.

4. Физикализм. Физикализм – это убеждение, что в эмпирических науках все предложения должны в конечном счете сводиться к предложениям физики. В основе физикализма лежит все то же стремление к ясности. Что такое биологическое, жизнь, социальное, политическое? В конечном счете физическое, утверждали неопозитивисты.

Итак, неопозитивизм или логический позитивизм существенно прояснил содержание научного знания, вызвал к жизни многие новые проблемы, в том числе философского порядка.

Философское знание было существенно реабилитировано уже в работах постпозитивистов (после неопозитивистов), являющихся, как и неопозитивисты, сторонниками научного построения знания. Часть философов сохранили свою приверженность неопозитивизму по настоящее время. Тем не менее, начиная с середины XX века все большее число философских экспертов стали отдавать предпочтение постпозитивизму. Виднейшие из постпозитивистов: англичане Поппер и Лакатос (приехал в Англию из Венгрии), американцы Фейерабенд и Кун.

Постпозитивисты согласны со своими предшественниками неопозитивистами прежде всего в стремлении четко уяснить себе и другим содержание научного знания. Вместе с тем постпозитивисты достаточно резко отличаются от неопозитивистов.

Неопозитивисты считали, что человек способен на ясное, истинное на века знание. Постпозитивисты же придают принципиальное значение тому факту, что человек - существо ошибающееся. Это означает, что ясное, вечное знание не может быть достигнуто: одна теория неминуемо сменяет другую. Надо обеспечить рост научного знания.

Неопозитивисты полагали, что достижение знания имеет определенный конечный пункт ("все ясно, дальше идти некуда"). Постпозитивисты настаивают на развитии знания, причем посредством коренных преобразований, научных революций.

Неопозитивисты упорствовали в непризнании философии наукой, постпозитивисты ставят проблему по-другому: между наукой и философией нет жесткой границы, но философствовать надо научно.

Постпозитивизм связан с неопозитивизмом проблематикой, методологией и людьми. Отличия постпозитивизма от неопозитивизма:

1) постпозитивисты проводят анализ истории науки (логическая реконструкция истории науки), возникает стремление найти универсум - основу человеческого разума через историю науки;

2) в рамках постпозитивизма ставится вопрос - каковы главные факторы развития науки: внешние или внутренние?

3) Постпозитивистами проводится анализ динамики, а не статики науки. Если неопозитивисты ставили вопрос о том, как провести грань между философией и наукой, то постпозитивистов интересует вопрос реального движения науки, какие факторы влияют на науку.

4. Постмодернизм

Постмодернистская философия противопоставляет себя прежде всего Гегелю, видя в нем высшую точку западного рационализма и логоцентризма. В этом смысле ее можно определить как антигегельянство. Гегелевская философия, как известно, покоится на таких категориях, как бытие, единое, целое, универсальное, абсолютное, истина, разум и т.д. Постмодернистская философия подвергает все это резкой критике, выступая с позиций релятивизма.

Непосредственными предшественниками постмодернистской философии являются Ф. Ницше и М. Хайдеггер. Идеи Ницше и Хайдеггера находят дальнейшее развитие у философов-постмодернистов. Наиболее известными среди них являются французские философы Ж. Деррида, Ж. Ф. Лиотар и М. Фуко, а также итальянский философ Дж. Ваттимо.

Жак Деррида (р. 1930) является сегодня одним из самых известных и популярных философов и литературоведов не только во Франции, но и за ее пределами. Он представляет постструктуралистский вариант постмодернизма. Как никто другой, Деррида имеет за рубежом своих многочисленных последователей. Разработанная им концепция деконструктивизма получила свое широкое распространение в американских университетах - Йельском, Корнельском, Балтиморском и других, а в первом из них с 1975 года существует школа, именуемая "йельской критикой"[8] .

4.1 Жак Деррида: деконструктивизм

Деррида известен прежде всего как создатель деконструктивизма.

В деконструкции главное не смысл и даже не его движение, но само смещение смещения, сдвиг сдвига, передача передачи. Деконструкция представляет собой непрерывный и бесконечный процесс, исключающий подведение какого-либо итога, обобщение смысла.

Сближая деконструкцию с процессом и передачей, Деррида в то же время предостерегает от понимания ее как какого-то акта или операции. Она не является ни тем ни другим, ибо все это предполагает участие субъекта, активного или пассивного начала. Деконструкция же скорее напоминает спонтанное, самопроизвольное событие, больше похожа на анонимную "самоинтерпретацию": "это расстраивается". Такое событие не нуждается ни в мышлении, ни в сознании, ни в организации со стороны субъекта. Оно вполне самодостаточно[9] .

Предпринимая деконструкцию философии, Деррида подвергает критике прежде всего сами ее основания. Вслед за Хайдеггером он определяет ныне существующую философию как метафизику сознания, субъективности и гуманизма. Главный ее порок - догматизм. Таковой она является в силу того, что из множества известных дихотомий (материя и сознание, дух и бытие, человек и мир, означаемое и означающее, сознание и бессознательное, содержание и форма, внутреннее и внешнее, мужчина и женщина и т.д.) метафизика, как правило, отдает предпочтение какой-нибудь одной стороне, каковой чаще всего оказывается сознание и все с ним связанное: субъект, субъективность, человек, мужчина.

Отдавая приоритет сознанию, то есть смыслу, содержанию или означаемому, метафизика берет его в чистом виде, в его логической и рациональной форме, игнорируя при этом бессознательное и выступая тем самым как логоцентризм. Если же сознание рассматривается с учетом его связи с языком, то последний выступает в качестве устной речи. Метафизика тогда становится логофоноцентризмом. Когда метафизика уделяет все свое внимание субъекту, она рассматривает его как автора и творца, наделенного "абсолютной субъективностью" и прозрачным самосознанием, способного полностью контролировать свои действия и поступки. Отдавая предпочтение человеку, метафизика предстает в качестве антропоцентризма и гуманизма. Поскольку этим человеком, как правило, оказывается мужчина, метафизика является фаллоцентризмом.

Деррида выдвигает гипотезу о существовании некоего "архиписьма", представляющего собой нечто вроде "письма вообще". Оно предшествует устной речи и мышлению и в то же время присутствует в них в скрытой форме. "Архиписьмо" в таком случае приближается к статусу бытия. Оно лежит в основе всех конкретных видов письма, как и всех иных форм выражения. Будучи первичным, "письмо" некогда уступило свое положение устной речи и логосу. Деррида не уточняет, когда произошло это "грехопадение", хотя считает, что оно характерно для всей истории западной культуры, начиная с греческой античности. История философии и культуры предстает как история репрессии, подавления, вытеснения, исключения и унижения "письма". В этом процессе "письмо" все больше становилось бедным родственником богатой и живой речи, которая, правда, сама выступала лишь бледной тенью мышления. "Письмо" все больше становилось чем-то вторичным и производным, сводилось к некой вспомогательной технике. Деррида ставит задачу восстановить нарушенную справедливость, показать, что "письмо" обладает ничуть не меньшим творческим потенциалом, чем голос и логос.

В своей деконструкции традиционной философии Деррида обращается также к психоанализу Фрейда, проявляя интерес прежде всего к бессознательному, которое в философии сознания занимало самое скромное место. Вместе с тем в толковании бессознательного он существенно расходится с Фрейдом, считая, что тот в целом остается в рамках метафизики: он рассматривает бессознательное как систему, допускает наличие так называемых "психических мест", возможность локализации бессознательного. Деррида более решительно освобождается от подобной метафизики. Как и все другое, он лишает бессознательное системных свойств, делает его атопическим, то есть не имеющим какого-либо определенного места, подчеркивая, что оно одновременно находится везде и нигде. Бессознательное постоянно вторгается в сознание, вызывая в нем своей игрой смятение и беспорядок, лишая его мнимой прозрачности, логичности и самоуверенности[10] .

Психоанализ привлекает философа также тем, что снимает жесткие границы, которые логоцентризм устанавливает между известными оппозициями: нормальное и патологическое, обыденное и возвышенное, реальное и воображаемое, привычное и фантастическое и т.д. Деррида еще больше релятивизирует (делает относительными) понятия, входящие в подобного рода оппозиции. Он превращает эти понятия в "неразрешимые": они не являются ни первичными, ни вторичными, ни истинными, ни ложными, ни плохими, ни хорошими и в то же время являются и теми, и другими, и третьими, и т.д. Другими словами, "неразрешимое" есть одновременно ничто и в то же время все. Смысл "неразрешимых" понятий развертывается через переход в свою противоположность, которая продолжает процесс до бесконечности. "Неразрешимое" воплощает суть деконструкции, которая как раз заключается в беспрерывном смещении, сдвиге и переходе в нечто иное, ибо, говоря словами Гегеля, у каждого бытия есть свое иное. Деррида делает это "иное" множественным и бесконечным.

В число "неразрешимых" входят практически все основные понятия и термины: деконструкция, письмо, различимость, рассеивание, прививка, царапина, медикамент, порез и т.д.

Концепция, которую предложил Деррида, была встречена неоднозначно. Многие оценивают ее положительно и очень высоко. Э. Левинас, например, приравнивает ее значимость к философии И. Канта и ставит вопрос: "Не разделяет ли его творчество развитие западной мысли демаркационной линией, подобно кантианству, отделившему критическую философию от догматической?" Вместе с тем имеются авторы, которые придерживаются противоположного мнения. Так, французские историки Л. Ферри и А. Рено не приемлют указанную концепцию, отказывают ей в оригинальности и заявляют: "Деррида - это его стиль плюс Хайдеггер". Помимо поклонников и последователей Деррида имеет немало оппонентов и в США.

4.2 Жан Лиотар: этика и эстетика возвышенного

Новейшие постмодернисты сближают этику и эстетику. Их философия ориентирована эстетически.

Весьма своеобразными выглядят взгляды Лиотара в области эстетики и искусства. Здесь он оказывается скорее ближе к модернизму, чем к постмодернизму. Лиотар отвергает тот постмодернизм, который получил широкое распространение в западных странах, и определяет его как "повторение". Такой постмодернизм тесно связан с массовой культурой и культом потребления. Он покоится на принципах удовольствия, развлечения и наслаждения. Этот постмодернизм дает все основания для обвинений в эклектизме, вседозволенности и цинизме. Яркие его примеры демонстрирует искусство, где он выступает как простое повторение стилей и форм прошлого.

Лиотар отвергает попытки возродить в искусстве фигуративность. По его мнению, это неизбежно ведет к реализму, который всегда находится между академизмом и китчем, становясь в конце концов либо тем, либо другим. Его не устраивает постмодернизм итальянского трансавангарда, который исповедуют художники С. Киа, Э. Кукки, Ф. Клементе и другие и который для Лиотара предстает воплощением "цинического эклектизма". В равной мере он не приемлет постмодернизм Ч. Дженкса в теории и практике архитектуры, где также царит эклектизм, считая, что эклектизм является "нулевой степенью современной культуры"[11] .

Касаясь назначения философии в условиях постмодерна, Лиотар рассуждает примерно так же, как по отношению к живописи и художникам. Он склоняется к тому, что философия не должна заниматься какими-либо проблемами. В отличие от того, что предлагает Деррида, он против смешения философии с другими формами мышления. Как бы развивая известное положение Хайдеггера о том, что приход науки вызовет "уход мысли", Лиотар возлагает на философию главную ее обязанность: сохранить мысль и мышление. Такая мысль не нуждается в каком-либо объекте мышления, она выступает как чистая саморефлексия. В равной мере она не нуждается в адресате своей рефлексии. Подобно искусству модернизма и авангарда, ее не должен беспокоить разрыв с публикой, забота о диалоге с ней или о понимании с ее стороны. Собеседником философа выступает не публика, а сама мысль. Он несет ответственность перед одним только мышлением как таковым. Единственной проблемой для него должна выступать чистая мысль. "Что значит мыслить?" - главный вопрос постмодернистской философии, выход за рамки которого означает ее профанацию.

5. Биофилософия – направление ХХ I века

Конец XX и начало XXI века отмечены ростом интереса к натурализму как способу научной интерпретации всех важнейших проблем и реальностей, составляющих предмет философского исследования, в том числе и мира чисто человеческих ценностей. Одной из главных причин этого поворота к натурализму является, видимо, то, что перед лицом сверхреальной угрозы экологического кризиса и разрушения естественных биоценозов человечество конца XX века со всей силой осознало всю экзистенциальную значимость того тривиального факта, что оно есть всего лишь часть живой природы, поэтому не может и далее бесконтрольно и безнаказанно строить свои отношения с ней на началах хищнического потребления и истребления.

Осознание этого потребовало переориентации установок с позиций наивного антропоцентризма на более реалистические позиции биоцентризма. Это обстоятельство уже само по себе привело к заметному повышению ранга естественных наук (прежде всего экологии и биологии в целом) в обсуждении традиционно гуманитарных проблем, в том числе и проблемы ценностей.

Другое обстоятельство, оказавшее огромное влияние на возрождение натурализма в наше время, - это глубокие концептуальные наработки и трансформации, которые происходят в современном естествознании (и в науке в целом) и которые уже привели к существенному изменению современных представлений о том, что такое природа, человек и каково его место в универсуме. Теоретических ресурсов, которыми обладают концепции самоорганизации и глобального эволюционизма, уже сегодня достаточно для того, чтобы с их позиций по-новому и содержательно подойти к обсуждению вопросов формирования жизни, человека, человеческой культуры и мира человеческих ценностей.

Однако решающим фактором нового поворота философской мысли к парадигме натурализма, безусловно, являются достижения теоретико-эволюционной мысли в биологии последних двух-трех десятилетий. Здесь имеются в виду прежде всего глубокие прорывы в понимании популяционно-генетических механизмов формирования сложных форм социального поведения и жизни в сообществах, что позволило возникнуть принципиально новой области научного исследования - социобиологии и дало толчок для формирования целого пучка новейших научных направлений - эволюционной этики, эволюционной эстетики, эволюционной эпистемологии, биоэтики, биополитики, биолингвистики, биосемиотики и даже биогерменевтики. Именно достижения наук о жизни - от молекулярной генетики и генетики популяции до когнитивной психологии и исследований в области создания "искусственного интеллекта" высветили принципиально новую перспективу натурализации всего комплекса философских исследований (от этики до метафизики), разработки концепций постнеклассической рациональности и "нового гуманизма" [12]

В связи с этим самого пристального внимания заслуживает та линия развития философии XX века, которая способна вылиться уже в XXI веке в полномасштабную альтернативу постмодернистской растерянности и смуты умов, которыми во многом завершилось минувшее столетие.

В области философии оно стартовало направлением, которое получило название "философия жизни". В литературе оно закрепилось благодаря авторитету одного из лидеров баденской школы неокантианства Г. Риккерта, который, подыскивая общее наименование для мотивов, доминировавших в первые десятилетия XX века в пестром половодье интеллектуальных новаций, остановился на этом словосочетании. "Наилучшим обозначением для понятия, в исключительно высокой мере господствующего сейчас над средними мнениями, - писал он, - нам представляется слово жизнь... С некоторых пор оно все чаще употребляется и играет значительную роль не только у публицистов, но также у научных философов. "Переживание" и "живой" являются излюбленными словами, и наиболее современным считается мнение, что задача философии - дать учение о жизни, которое, возникая из переживаний, облекалось бы в действительно жизненную форму и могло бы служить живому человеку" Согласно новым веяниям, писал он далее, "жизнь должна быть поставлена в центр мирового целого, и все, о чем приходится трактовать философии, должно быть относимо к жизни. Она представляется как бы ключом ко всем дверям философского здания. Жизнь объявляется собственной "сущностью" мира и в то же время органом его познания. Сама жизнь должна из самой себя философствовать без помощи других понятий, и такая философия должна будет непосредственно переживаться"[13] .

В философской литературе принято считать, что наибольшего влияния философия жизни достигает в первой четверти XX века, уступая в дальнейшем место экзистенциализму и другим персоналистски ориентированным философским направлениям. С этим можно согласиться только отчасти. Несмотря на действительно имевшее место потеснение популярности философии жизни со стороны философской антропологии, персонализма и экзистенциализма (особенно в период после Второй мировой войны), ее идеи не сходили со сцены и не теряли самостоятельного значения. Более того, на исходе столетия, а точнее, в последние два-три десятилетия вновь можно наблюдать обостренный интерес к феномену жизни и как бы второе рождение философии жизни, но с любопытной инверсией термина: в литературе все чаще стали использовать наименование "биофилософия".

Начало же этому процессу было положено несколько раньше, когда после раскрытия структуры ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты) - этого таинственного "вещества наследственности" - ученые наперебой заговорили о смене лидера в естествознании. На роль нового лидера (после физики) была решительно выдвинута биология.

Буквально в течение десятилетия после этого формируется целое поле вполне перспективных исследовательских направлений, включающих в свое название приставки "био-" и "эволюцио-". В эти же годы делаются и первые попытки обобщить значение происходящих событий, нащупать идеологические скрепы, сквозные философские линии вновь формирующегося движения. В 1968 году выходит в свет монография одного из классиков современного эволюционизма немецкого ученого Б. Ренша, которую автор так и назвал - "Биофилософия". Это была первая ласточка. В 70-е годы появилось сразу несколько монографий с названием "Философия биологии", среди которых наиболее значимыми оказались работы М. Рьюза и Д. Халла. В 80-е годы этот процесс продолжал набирать силу и, в частности, выходит фундаментальная работа канадского ученого Р. Саттлера, в название которой автор вновь вынес термин "Биофилософия".

С 1986 года под редакцией М. Рьюза начинает выходить международный журнал "Биология и философия" (на английском языке), в котором вопросы, выдвинутые биофилософским движением, получают систематическую разработку.

Биофилософия - в чем ее суть? Почему понадобился переход от, казалось бы, естественного термина "философия биологии" (по аналогии с "философией физики", "философией математики") к термину "биофилософия"? Здесь происходит важное смещение акцентов.

Если содержание "философии науки" в том виде, в каком она сложилась к 60- 70-м годам XX века, сводилось к результатам логического и логико-методологического анализа процессов формирования и смены различных структур знания, соотношения в них таких компонентов, как эмпирическое и теоретическое, аналитическое и синтетическое и т.д., к обсуждению статуса и критериев так называемых номологических, законоподобных, утверждений, логических схем таких познавательных процедур, как объяснение, предсказание и других, то при философском анализе биологической науки исследователи столкнулись с необходимостью далеко выйти за рамки этой проблематики. Этот выход совершается по крайней мере по двум направлениям. Во-первых, по линии появления, как было сказано выше, целого веера дисциплин, в которых осуществляется "посягательство" биологии на сферу компетенции гуманитарных и социальных наук (биоэтика, биоэстетика, биополитика, социобиология, эволюционная эпистемология и др.). А во-вторых, по линии все большего выхода за рамки логико-методологической проблематики биологической науки к самой проблеме жизни как объективной реальности в ее соотнесении с космической реальностью в целом, с одной стороны, и с человеком и миром человеческой культуры - с другой. Биология все чаще стала рассматриваться не просто как в высшей степени своеобразный объект для философского анализа, но как своеобразный культурно-исторический тигель, в котором, возможно, выплавляются идеи, способные привести к значительной трансформации современной научной картины мира, а возможно, и научно-философского мировоззрения в целом.

Биофилософию можно представить как биологически ориентированную междисциплинарную отрасль знания, рассматривающую мировоззренческие, гносеологические, онтологические и аксиологические проблемы бытия универсума через призму исследования феномена жизни.

Биофилософия - это целостное единство трех составных частей: философии биологии, философии жизни и соответствующей им аксиологии (оценочное отношение к философии биологии и философии жизни).

Если конкретизировать эти формулировки, то можно выделить по крайней мере три области, или направления, исследований в современной науке, имеющие отношение к биофилософии.

1) Исследования в области философских проблем биологии, или философии биологии, с достаточно четко обозначившимся кругом проблем (проблемы редукции, телеологии, структуры эволюционной теории, единиц эволюции, проблемы вида и реальности надвидовых таксонов, соотношения микро- и макроэволюции, проблема построения системы живого мира и ряд других). Важнейшим результатом исследования этих проблем в последние десятилетия явилось осознание глубокой специфичности биологии как науки, доказательство ее несводимости к физике и химии. Эта специфика биологии, в свою очередь, является следствием специфики жизни, находящей наиболее яркое выражение в том, что издревле получило наименование "телеологии живого". Интерпретация этого свойства жизни в понятиях теории естественного отбора открыла широкую перспективу для понимания происхождения и самой сути ценностно-целевых (аксиологических) отношений в природном и социальном мире.

2) Исследования в области биологических основ того, что связано с человеком, человеческой культурой, социальными институтами, политикой и миром сугубо человеческих ценностей. Они опираются на теоретический и математический аппарат популяционной генетики, синтетической теории эволюции и социобиологии (в биоэтике и биоэстетике они выходят за эти рамки). Здесь сформировались зрелые исследовательские направления, порой претендующие на статус особых самостоятельных дисциплин (биополитика, эволюционная этика, эволюционная эстетика и др.). В целом ряде случаев они сугубо научными методами вторгаются в святая святых философии (скажем, природа морали или познания), правомочность чего всегда составляет большую философскую проблему.

3) Третье направление имеет как бы два вектора интереса, один из которых связан с исследованием жизни под более общим углом зрения, чем это характерно для самой биологии, а другой - с переносом как собственно биологических, так и более общих понятий, наработанных при исследовании жизни, на весь класс природных и социальных систем, в том числе и на Вселенную в целом..

Эти три области исследований глубоко взаимосвязаны друг с другом. Переход от одной к другой означает последовательное расширение сферы приложения современных биологических (или более общих, но возникших при исследовании феномена жизни) понятий и теоретических моделей за пределами собственно биологии и распространение их на человека, человеческую культуру, общество и, наконец, на Вселенную и мир в целом. И хотя в отличие от философии жизни во вновь складывающемся мировоззрении центральным понятием является все-таки не "жизнь", а по-прежнему "материя", но это - новое понятие материи. "Материя становится "активной": она порождает необратимые процессы, а необратимые процессы организуют материю"

Осуществляется прорыв к новым горизонтам рационального миро- и человековидения посредством столь же рациональной трактовки жизни и ее самых "сокровенных" проявлений - ее динамизма, открытости, ее неудержимых порывов к новому, к преодолению самой себя, к "сверхжизни", ее целеустремленности, прогрессирующего роста в ней психических импульсов вплоть до духовности на высших уровнях организации. Если это и не биофилософия, то во всяком случае ясно, что в этом комплексе идей - стержень данного движения.

Но если это так, то мы обретаем несколько иную точку отсчета и иной масштаб для сопоставления философии жизни и биофилософии, рассматривая их не как звенья в некой линейной последовательности развития философской мысли, а как различные формы проявления более общих типов духовной ориентации человека, духовных усилий, совершаемых на различных этапах развития человеческой культуры, причем усилий, предпринимаемых в значительной мере в качестве взаимной реакции друг на друга. Ведь по сути дела такой же виток смены биофилософией предшествующей философии жизни, во многих отношениях до деталей совпадающий с тем, который происходит сегодня, европейская культура уже пережила сто лет назад.

Заключение

В современной философии наблюдается сдвиг в сторону духовной проблематики, появляется много работ этического и эстетического содержания. Возрастает значимость аналитических и рационалистических тенденций. Дальнейшее развитие получают неоклассические тенденции, сохраняя преемственность классической философии. Все более продуктивным становится диалог различных философских направлений.

Современная философия состоит из направлений, которые взаимно дополняют друг друга.

Феноменология рассматривает специфику «работы» сознания человека. Человек образует смысл (эйдос) не на пустом месте, а благодаря исходным созерцаниям. Созерцание обогащается смыслами и только после этого эйдос возвращается к предмету, что означает сохранение полноты жизненного мира.

Герменевтика озабочена пониманием бытия человека в мире. В современной философии культивируются две формы философской герменевтики – герменевтика сознания и герменевтика бытия. Согласно герменевтике сознания, понимание – это вживание в психологический мир другого, форма сопереживания. Согласно герменевтике бытия, понимание – это смысл человеческого опыта, который реализуется в делах и языке индивидуумов.

Философы- аналитики интерпретируют мир на основе анализа языка. Несмотря на то, что нормы и идеалы позитивистского философствования изменялись весьма существенно, незыблемыми остаются требования мыслит ясно, разумно, рационально, максимально аргументировано и доказательно с учетом всех тонкостей языковой сферы. По мере развития аналитизма нарастают определенные тенденции, обзор которых дает представление о будущем философии.

Постмодернисты деконструируют устойчивые структуры и тексты. Постмодернизм завоевал себе место в искусстве. Постепенно он проникает в мир науки и техники, прежде всего туда, где имеет место многозначность.

Конец XX и начало XXI века отмечены ростом интереса к натурализму как способу научной интерпретации всех важнейших проблем и реальностей, составляющих предмет философского исследования, в том числе и мира чисто человеческих ценностей. Появилось и приобретает многочисленных сторонников новое течение биофилософия, как целостное единство трех составных частей: философии биологии, философии жизни и соответствующей им аксиологии (оценочное отношение к философии биологии и философии жизни).

Рассмотренные направления современной философии хотя и являются основными, но в тоже время они далеко не единственные в мире философской мысли, поскольку многообразие знаний, гуманистических ценностей, жизненных ориентиров, создание целостного образа современного мира не подвластны только отдельным мыслителям или направлениям, существует большое множество иных подходов к философскому объяснению великого многообразия мира.

Литература

1. Аналитическая философия: Избранные тексты. - М.: Изд-во МГУ, 1993. - 345 с.

2. Гобозов Н. Кризис современной эпохи и философия постмодернизма //Философское общество. - 2000. - №2. - С. 34-45.

3. Горбачев В. Основы философии. - М.: Логос, 1998. - 345 с.

4. Западная философия ХХ века. - М.: Интерпакс, 1994. - 290 с.

5. Западная философия: итоги тысячелетия: Сб-к переводов. - Екатеринбург, 1997. - 288 с.

6. Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс: Учебник для вузов. - М.: Логос, 2001. - 344 с.

7. Канке В.А. Философия: Учебное пособие. - М.: Логос. - 2003. - 272 с.

8. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. - М.: Прогресс, 1998. - 260 с.

9. Философы ХХ века. - М.: Искусство, 1999.- 326 с.

[1] Канке В.А. Философия: Учебное пособие.-М., 2003.-С.78.

[2] Западная философия ХХ века.-М., 1994.-С.56

[3] Западная философия: итоги тысячелетия.-Екатеринбург, 1997.-С.88.

[4] Канке В.А. Философия: исторический и систематический курс.-М, 2001.-С.117.

[5] Философы ХХ века.-М., 1999.- С.431.

[6] Аналитическая философия: Избранные тексты.-М., 1993.-С.113.

[7] Западная философия: итоги тысячелетия.-Екатеринбург, 1997.-С.166.

[8] Философы ХХ века.-М., 1999.-С.312.

[9] Горбачев В. Основы философии.-М., 1998.- С.119.

[10] Канке В.А. Философия: Учебное пособие.-М., 2003.0С.103.

[11] Канке В.А. Цит. Изд.-С.107.

[12] Философы ХХ века.-М., 1999.-С.313.

[13] Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре.-М., 1998.-С.210-211.