Доклад: Последний философ

Семен Букчин

Ницше, как и при жизни, по-прежнему остается фигурой одинокой и в высшей степени трагической, мыслителем, чье дело не может быть продолжено

Ницше умер в 1900 году. Его смерть после долгих лет психической болезни, его жизнь и творчество, так тесно связанные между собой, сегодня видятся неким символом у порога ХХ века. Символом, вобравшим в себя, обозначившим все взлеты, ожидания, надежды, эйфорию и одновременно ужасы и катастрофы нашего завершающегося столетия, в котором у человека уже нет выбора, потому что утрачены прежние нравственные ориентации и четкие правила той игры, что зовется жизнью.

Не случайно сегодня наследие Ницше так соблазняет его толкователей от самых разных идеологий - от национал-социалистов до постмодернистов. Но все они берут от автора "Заратустры" только то, что им выгодно. Сам же Ницше не поддается этим операциям по вычленению чего-то кому-то удобного и полезного. Он, как и при жизни, по-прежнему остается фигурой одинокой и в высшей степени трагической, мыслителем, чье дело не может быть продолжено, тем более приспособлено к чьим-то практическим нуждам. Наверное, не случайно он называл себя последним философом.

Ницше предвидел, что ХХ век не будет веком глубоких философических раздумий. Философия, а точнее, гуманистическая рефлексия не окажет некое позитивное воздействие на его облик. И разве не подтвердили эти прозрения страшные трагедии нашего времени - большевизм, гитлеризм, сталинизм? Философия позитивная в том смысле, как ее понимали раньше, закончилась. На смену ей пришла философия позитивистская, марксистская. Но было утрачено гуманистическое начало, для него просто не нашлось места. Хайдеггер поддержал национал-социалистов, Сартр выступил как пропагандист маоизма.

Ницше был аналитиком этого нового духа времени и одновременно его же жертвой. Он отчаянно сопротивлялся этой "духовной и социальной рационализации" жизни и потому, не будучи к тому же академическим мыслителем, восстал против нее. Его бунт против тогдашних норм и ценностей, его критика тогдашних взглядов и жизненных образцов, его отрицание культурной и религиозной традиции, главным образом христианской, - все это было прежде всего стремлением преодолеть, разрушить оковы новых догматов, приближение, удушающую силу которых он чувствовал каждым своим нервом.

Отсюда, из этой переоценки ценностей, из преодоления всяческих норм и схем родилась его мечта о "новом человеке", которого он назвал сверхчеловеком. Конечно же, он не вкладывал в это понятие тот смысл, который ему придали апологеты Гитлера. Ницшеанский человек должен был быть в первую очередь личностью, руководствующейся собственным опытом, создателем собственной судьбы, независимым не только от всяческих общественных и исторических ограничений, но и от самого Бога или богов. И здесь исток трагедии самого философа, как утописта, проектировавшего собственный, глубоко индивидуальный образ человека, трагедии современного Фауста или Голема. Собственно, ницшеанский человек это не столько жаждущий управлять собственной жизнью, сколько овладевший самой жизнью в тотальном смысле и предлагающий другим придуманную, искусственную, то есть идеальную по сути жизнь.

Этот сложный, драматический образ автора "Заратустры" и "По ту сторону добра и зла" встает со страниц капитального, по-немецки добротного исследования, принадлежащего перу другого крупнейшего философа Карла Ясперса. Книга была написана еще до войны, но и сегодня является одним из основных источников сведений о личности и философских взглядах Ницше. Характерно, что даже такой серьезный автор, как Ясперс, останавливается в раздумье перед личностью своего соотечественника, более того - признает определенную невозможность полного проникновения в то, что сам называет "загадкой экзистенции Ницше". Ясперсу удается анализ, когда он берет отдельные стороны творчества Ницше, отдельные страницы его биографии. Но - увы - переход к синтезу не всегда выглядит убедительным.

Наверное, дело в том, что Ницше не закончил свой путь самопознания. Он ведь никого не учил, не хотел быть гуру, не имел учеников, не проповедовал некое дающее единственную правду знание. Он только показывал на собственном примере, что каждый должен в жизни пройти своей собственной дорогой, чтобы добыть внутренний, экзистенциальный опыт, отражающий далеко не самый счастливый парадокс нашей судьбы. Как показывает опыт самого Ницше, дорога эта может быть весьма рискованной. Именно с этой позиции Ясперс рассматривает жизнь и болезнь Ницше вкупе с развитием его мысли до последнего периода, когда были написаны "Антихрист", "Сумерки богов" и "Ecce homo".

Время - тридцатые годы, когда Ясперс писал свою книгу, конечно же, сказалось на ней. В противовес Хайдеггеру, Ясперс не принял национал-социалистских воззрений и, соответственно, не только не сделал Ницше идеологической подпорой нацизма, но, по сути, показал враждебность его бунтующего индивидуализма гитлеровской идеологической машине.

Книга Ясперса заставляет задуматься над тем, что значит Ницше для нашего времени. В известном смысле он завершает европейскую традицию глубоко индивидуалистического понимания человеческой личности. Ницше сегодня в явном конфликте с поисками разумного человеческого сотрудничества и, следовательно, сосуществования. "Познать самого себя" призывал Сократ. Но он одновременно верил в объективный и божественный мир, что, кстати, приводило в ярость Ницше. Сам же автор "Заратустры" исполнил завет великого грека, если можно так сказать в данном случае, до конца. И там, на дне, умирая в трагическом одиночестве, он нашел только хаос и безумие.

Все так... Но почему уже более столетия люди идут за Заратустрой и не устают повторять его слова: "Друзья мои, что происходит в душах у вас? Готовы ли вы, как и я, сказать смерти: "Так это была жизнь? Ну что ж! Еще раз!"

Великий индивидуалист, ниспровергатель и отрицатель будет волновать и смущать нашу душу еще очень долго, может быть, до конца истории человечества.

Karl Jaspers. Nietzsche. Wprowadzenie do rozumenia jego filozofii. Warszawa, wydawnictwo KR, 1997