Скачать .docx |
Реферат: От Пифагора к Платону становление образа Античного Космоса
Федеральное агентство по образованию
Сибирский государственный аэрокосмический университет
имени академика М.Ф. Решетнева
Кафедра философии и социальных наук
Реферат по философии
От Пифагора к Платону: становление образа Античного Космоса
Выполнила:
Принял: ст. преподаватель
Красноярск 2008
Содержание
Глава I. Зарождение космоцентризма в ранней античной философии. 3
Глава II. Становление и развитие Образа Космоса. 3
Глава III. Особый принцип космологии Платона. 3
Введение
Античная философия (сначала греческая, а затем и римская) охватывает период своего непосредственного существования с 12-11 вв. до н. э. по 5-6 вв. н. э. Она зародилась в древнегреческих полисах (городах-государствах) демократической ориентации. Конечно, ранняя греческая философия еще тесно связана с мифологией, с чувственными образами и метафорическим языком. Однако она сразу устремилась рассматривать вопрос о соотношении чувственных образов мира и его самого по себе как бесконечного космоса.
Перед взором древних греков, живших в период детства цивилизации, мир представал как огромное скопление различных природных и общественных процессов. Как жить в этом мире? Кто управляет в нём? Как согласовать собственные возможности с верховными силами, недоступными для человеческого влияния космоса? Бытие ассоциировалось со множеством стихий, которые находятся в непрерывных изменениях, а сознание с ограниченным количеством понятий, отрицавшим эти стихии в неподвижном постоянном виде. Поиск устойчивого первоначала в изменчивом круговороте явлений необъятного космоса был главной целью первых философов. Философия, таким образом, предстает по своему предмету как учение о "первых началах и причинах" (Аристотель).
Данная работа посвящена одной из самых первичных категорий античного мышления - "космос". «Космос есть не что иное, как чувственно-материальный космос, то есть космос видимый и слышимый, с землею посредине, с небесным сводом и звездным небом наверху, обязательно видимым и слышимым, и подземным миром внизу»[1] . В этом есть удивительная специфика античной космологии, которая бесконечно отлична и от духовного понимания неба в средние века, и от бесконечно пространственного понимания его в Новое время. Чувственно-материальный космос является для античности самым настоящим абсолютом, так как ничего другого, кроме космоса, не существует и ничем другим этот космос не управляется, как только самим же собою. Его никто и никогда не создавал, так как иначе пришлось бы признавать какое-то бытие еще до космоса, и притом бытие деятельное, творческое. Но поскольку, кроме чувственно-материального космоса, вообще нет ничего, он зависит только от самого себя, имеет свою причину только в самом же себе и его движение определяется только им же самим. Чувственно-материальный космос для античности есть ее последний абсолют. Душа и ум являются душой именно этого, то есть чувственно-материального, космоса и умом именно этого же космоса.
В зарождении и становлении античного Образа Космоса можно с некоторой долей условности выделить два основных этапа.
Первый - охватывает период с 7 до 5 в. до н. э. Этот период обычно называют досократовским, а философов, соответственно, - досократиками. К этому этапу относятся философы Милетской школы, Гераклит Эфесский, Элейская школа, Пифагор и пифагорейцы, древнегреческие атомисты (Левкип и Демокрит).
Второй этап охватывает период примерно с половины 5 в. и до конца 4 в. до н. э. Он обычно характеризуется как классический. Этот период связан с деятельностью выдающихся греческих философов Протогора, Сократа, Платона , философское наследие которых наиболее полно обобщает и выражает достижение античной классики.
Глава I. Зарождение космоцентризма в ранней античной философии
Первые греческие философы - "мудрецы" - занимались осмыслением природы, Космоса, выясняя "причины и начала" мира. Они интуитивно строили субстациональную модель мира (именно через выяснения "первопричины" - по-гречески "архе"[2] ), в их методологии множество пережитков мифологического ассоциативного мышления: так же, как в мифе был совершен "перенос" человеческих свойств, качеств и отношений на явления природы на небо и космос, так же в ранней греческой философии свойства и законы Космоса – как они мыслились мудрецами были "перенесены" на человека и его жизнь.
Человек рассматривался как Микрокосм по отношению к Макрокосму, как часть и своеобразное повторение, отражение Макрокосма. Эта черта древнегреческой философии получила название космоцентризма . Но в этом можно усмотреть и ещё один смысл: ведь Космос - это противоположность Хаосу, это порядок и гармония в противоположность неупорядоченности, это определённость и соразмерность в противоположность бесформенности; поэтому космоцентризм ранней античности можно трактовать и как ориентацию на выявление гармонии в человеческом бытии - ведь если мир гармонично упорядочен, если мир - это Космос, а человек есть его отражение и законы человеческой жизни подобны законам Макрокосма, то значит, и в человеке заключена (скрыта) подобная гармония.
Чувственно-материальный космос, который находится на первом месте, дан только в виде своих материальных элементов, то есть в первую очередь чисто объективно. Все другие чувственно-материальные стороны космоса, и прежде всего душа и ум космоса, отнюдь, конечно, не отрицаются (иначе это была бы уже не античная философия), но все же не занимают первого места, а занимают второе, третье и еще более отдаленные места.
Выдвижение материальных элементов на первый план обязательно является результатом некоего рода абстракции, поскольку всякая реальная вещь отнюдь не есть только собрание своих материальных элементов.
На основе так понимаемого чувственно-материального космоса как объекта, само собой разумеется, возникали разные направления ранней классики, из которых каждое подчеркивало тот или иной момент чувственно-материального космоса и придавало этому моменту преимущественное значение без отрицания других моментов, занимавших уже второстепенное место. Если чувственно-материальный космос был, во-первых, материей физических элементов и, во-вторых, их оформлением, то философские направления ранней классики как раз и возникали из разного понимания роли физической материи и роли ее оформления, ее формы, без которой чувственно-материальный космос тоже не мог существовать, будучи абсолютным единством и абсолютным порядком.
Нетрудно заметить, что с философской точки зрения самым важным достижением в ранней классике была попытка охватить становящуюся материю и устойчивые формы этого становления в одно целое, причем в законченном виде это можно было находить у Гераклита и Анаксагора. Здесь сам собой возникает вопрос о диалектике, поскольку «материя и форма являются противоположностями, а чувственно-материальный космос, несмотря на это, представлял собою абсолютное единство»[3] . Ранняя классика, как это совершенно очевидно, как раз и дошла до диалектики. Но Это была диалектика чувственно-материального космоса, в котором выдвигался на первый план именно он сам, а уже потом начинали говорить о его диалектике. Но тут же оказалось, что диалектика - это совершенно особая наука, хотя и связанная по тем временам с абсолютизмом чувственно-материального космоса, но явно заслуживающая изучения и сама по себе. Ясно поэтому, что тем самым наступала эпоха необходимости изучения диалектики как специфической дисциплины.
Глава II. Становление и развитие Образа Космоса
Античное восприятие природы основано на изначальном, ничем не нарушаемом единстве сущего, где все - люди, вещи, боги... все едино, гармонично и естественно. Природа виделась как драма, в которой каждая вещь играет свою роль. А. Ф. Лосев так рисует образ античного космоса: "Космос, природа есть театральная сцена. А люди - актеры, которые появляются на этой сцене, играют свою роль и уходят. Откуда они приходят? С Неба, ведь люди - эманация космоса, и уходят туда же и там растворяются как капли в море. А Земля - это сцена, где они исполняют свою роль. Какую же пьесу разыгрывают эти актеры? Сам космос сочиняет драмы и комедии, которые мы исполняем. Философу достаточно знать только одно: что он актер и больше ничего"[4]
Термин “космос”(гр. Kosmos –Вселенная), как отмечаел А.Ф.Лосев, употреблялся сначала в обыденной жизни в смысле любой упорядоченности, например, в смысле “нарядности” одежды, “красоты” оружия, нравственного достоинства молчания или образования.[5] Стыд и справедливость, по Протагору, являются “космосом”, то есть украшением государства. По Демокриту “космос” есть государственный порядок, которому противоположен беспорядок, акосмия. Досократики использовали термин “космос” в смысле “мирового целого”, “мировой спермы”. Демокрит именовал “космосом” совокупность порядка, состоящего из связей атомов. Поэтому и человек именуется у него “малым космосом”. Первым использовал термин “космос” для обозначения мира в целом Пифагор. Для Филолая термин “космос” обозначал ограниченную протяженность и порядок мира в целом, организованный на принципе гармонии. Термин же “космогония” впервые встречается у Плутарха.
Первичный античный космос представлялся пространственно конечным телом. Даже Аристотель отрицает бесконечность космоса на том основании, что человек вообще не мог бы воспринять никакого бесконечного тела, поскольку всякое реально воспринимаемое человеком тело всегда конечно, то есть является самой обыкновенной, хотя бы самой и огромной величиной. В смысле времени античный космос тоже конечен. Правда, он может разрушаться и создаваться. Однако создание нового космоса есть не что иное как воспроизведение прежнего космоса. Античный космос существует тем самым вне времени. Он абсолютно не прогрессивен и какие бы изменения в нем не происходили, он в последнем счете является всегда одним и тем же, не только ограниченным в пространстве, но и во времени совершенно не допускающим никакого прогресса. Космос в таком представлении всегда дан человеку зрительно в виде “картины” и чувственно ощутимо.
Космос в период ранней античной классики не отрицает богов, демонов и героев, но пользуется ими только атрибутивно, так что и сам космос трактуется не в своей абсолютной данности, но в своей преимущественно объективной данности. Миф постепенно теряет свою человекообразную основу. Возникает представление об элементах, то есть о том, что видно и слышно и даже вполне одушевленно, вполне жизненно, но уже не человекообразно. Это был момент рождения философской теории, возникшей как учение об элементах и сведения космоса на жизнь этих элементов. Среди первоэлементов – «земля, вода, воздух, огонь, а также эфир»[6] .
У Эмпедокла все элементы объединяются в единый космос. Первичным элементом является вода - у Фалеса, воздух - у Анаксимена, огонь - у Гераклита. Космос продолжает мыслится как нечто живое и многие философы говорят о дыхании космоса. По Эмпедоклу дыхание проходит по всему миру наподобие души. По Филолаю космос тоже пронизывается насквозь “дыханием природы”. Жизнь мыслилась настолько интенсивно, что ее уже определенно характеризовали как бессмертную душу, продолжающую жить ит после смерти тела. Лишившись человекообразия космос превратился в активную, творческую, динамическую структуру мироздания.
В сознании философов раннего классического периода появляются динамически направленные пифагорейские числа. Таков же был и логос Гераклита. Таково было мышление у Диогена Аполлонийского, представляемого в виде воздуха. Даже ум у Анаксагора, создающий собою всю космическую действительность, ее оформляющий и ее направляющий в ту или иную сторону, ничего не содержит в себе антропоморфного, а является только более тонкой и более глубокой стороной самой же действительности космоса. Принцип космической упорядоченности проводится в ранней классике весьма настойчиво.
У Анаксимандра хаотическая бездна беспредельного порождает из себя все типы правильного небесного круговращения. Причем, появление индивидуальности из хаоса, по Анаксимандру и Эмпедоклу, трактуется даже как грех, требующий сурового наказания.
Так как объективная сторона космоса была выдвинута на первый план, то другая его сторона, а именно оформительная и разумная, могла оставаться только в виде атрибутивной мифологии. «Мировой интеллект и мировая судьба оказались, во-первых, различными, поскольку без их различения не могло бы осуществиться и самого объективирования космоса. Но, во-вторых, мировой интеллект и мировая судьба обязательно должны были оставаться также и объединенными, при условии не их абсолютной слитности, а при условии понимания судьбы как атрибутивного мифа»[7] .
Принцип актуально - структурного оформления космоса - число, логос, мышление, ум, геометрически - правильные тела - создавали такую картину вечной борьбы элементов, в которой космос уже ничем не отличался от хаоса и которая, самое большее, приводила только к вечной смене от хаоса к космосу и от космоса к хаосу. Парменид говорил, что только благодаря космическому порядку бытие не может ни разойтись, ни соединиться. По Гераклиту, без оформляющего принципа прекраснейший космос превратился бы в кучу сора. Поэтому целью человеческой жизни и является не что иное, как созерцание порядка космоса (Анаксагор).
Пифагор первым назвал “окружность всего”[8] космосом из-за его упорядоченности, а землю - круглой. У пифагорейцев возникла мысль о зависимости шаровидности космоса от того разума, подражанием которому космос является. По существу, здесь уже залегала диалектика космоса, которая в развитом виде возникла только у Платона. А именно то, что космический ум обозревает весь космос сразу и мгновенно, тут же возвращаясь в ту точку, с которой он начинает рассмотрение космоса. Это обстоятельство делает и всю космическую область возвращающейся к себе самой, то есть шаровидной.
У Эмпедокла форма космоса яйцевидна. У Анаксимандра земля мыслится тоже закругленной, кривой, подобной отрезку каменной колонны или цилиндром. У Ферекида образ космоса в виде пещеры. Авторство этого распространенного образа также приписывают, чаще всего Платону, а Порфирий приписывает его Пифагору. Кроме геометрической фигурности космос понимался и с помощью такой мощной категории как “вихрь”. Космическая сила Вражды, по Эмпедоклу, существует в форме “вихрей эфира”, которая кидает демона - преступника во вращающийся непрестанно круг взаимопереходящих стихий. Вихрь у Эмпедокла является космической бездной, которая находится в постоянном движении. Характер этого движения меняется на противоположный в зависимости от того, что находится в центре космоса - Дружба или Вражда, так что при центральном положении Дружбы вихрь действует центростремительно, способствуя образованию целостности, а при центральном положении Вражды вихрь действует центробежно, разрушая эту целостность космоса. Таким образом, в космическом плане вихрь занимает положение даже более первичное, чем Дружба и Вражда. Категория вихря имела особенно большое значение у атомиста Демокрита. Все «...происходит в силу необходимости, причем причина возникновения всех вещей – вихрь»[9] . Вихрь у атомистов является только картиной движения атомов, но не их реальным движением.
Давая наглядную картину космоса, философы ранней классики активно пользуются понятием беспредельного . Из действия принципа предела возникает очерченный на беспредельном фоне сам космос и все его составные части. По Левкиппу космос - это отрезок беспредельного и потому космосов может быть бесконечное количество.
Теперь остается сказать несколько заключительных слов о космосе в целом, как он понимался в ранней классике, имея в виду формулированные нами выше принципы.
В первую очередь, космос остается в ранней классике живым существом, но уже не в виде того или иного антропоморфного образа. Это есть царство внеличных физических элементов, остающихся и вполне чувственными материалами, и вполне чувственным оформлением этих материалов. Элементы переходят один в другой, превращаются один в другой, они – взаимопроницаемы. Из этого возникает такая борьба элементов, которая, несмотря на свою внеличную и вполне чувственную, даже зрительную и вполне противоречивую данность, образует тем не менее идеально сформированный космос, относительно которого даже трудно сказать, чего в нем больше, разногласия и вечной борьбы или же гармонии.
Но такая общая картина космоса удивляет еще одним моментом, который и вполне необходим теоретически, и вполне очевиден фактически. Это есть не что иное, как тождество космического разума и космической судьбы.
Подобного рода тождество мы находим и в доклассической античной эстетике и будем находить и во всех последующих ступенях ее развития. Однако все основные периоды развития античной эстетики отличаются каждый своим собственным принципом в понимании этого тождества.
Доклассическое понимание этого тождества, как мы помним, есть не что иное, как результат полного отсутствия даже самого различения разума и судьбы. И это было для нас понятно потому, что в греческом эпосе отсутствовал самый принцип понятийного расчленения действительности. Расчленение там было только чисто человеческое, а именно определяемое родственными отношениями. Совершенно другая картина предстает перед нами при изучении раннеклассических текстов.
Различие между разумом и судьбой здесь не могло не появиться, поскольку здесь восторжествовал принцип объективности, а объективность всякого предмета есть только абстрактно выделяемый момент его общего и цельного существования. Но раз объективная сторона космоса была выдвинута на первый план, то другая его сторона, а именно оформительная и разумная, могла остаться только в виде атрибутивной мифологии. Мировой интеллект и мировая судьба оказались здесь, во-первых, различными, поскольку без их различения не могло бы осуществиться и самого объективирования космоса. Но, во-вторых, мировой интеллект и мировая судьба обязательно должны были оставаться также объединенными, при условии не их абсолютной слитости, как это было в доклассическую эпоху, а при условии понимания судьбы как атрибутивного мифа.
Ранняя классика представляет собою весьма разнообразную картину, однако со всеобщим соблюдением оформленного единства стихий, подобно эстетически единой картине бушующего моря при полном хаосе отдельных моментов этой картины. Указанные выше принципы актуально-структурного оформления космоса – число, логос, мышление, ум, геометрические правильные тела – фактически создавали такую картину вечной борьбы элементов, в которой космос уже ничем не отличался от хаоса и которая, самое большее, приводила только к вечной смене от хаоса к космосу и от космоса к хаосу. Это и было той гармонией, которая стала характерной для раннеклассического понимания космоса.
Глава III. Особый принцип космологии Платона
Пифагорейство, поднявшееся до диалектики чисел и фигур, является базой, предшественником платонизма. Первооткрытие предельных общностей, или категорий, осуществил Сократ. Это было началом критически - понятийного анализа космоса, вытесняющего его интуитивно - описательные формы. Это было началом логического расчленения и диалектического воссоединения расчлененных элементов.
Сократ уже не удовлетворялся прежними интуитивно-описательными характеристиками космической объективности. Он уже осознал такую сплошную плывучесть всего вещественного, которая мешает полному объективизму философии. Прекрасных вещей очень много, и даже бесконечно много; тем не менее во всех прекрасных вещах существует такое прекрасное, которое только потому и может характеризовать разнообразные вещи, что само по себе оно вовсе не есть что-нибудь разнообразное и что-нибудь частное, а есть то общее, что свойственно разнообразным и всем частным предметам. «Это искание предельных общностей, или категорий, и это умение связывать такую предельную общность с отдельными и всегда непостоянными частностями – вот в чем состоит то философское открытие, к которому пришла гениальность Сократа»[10] . Другими словами, сущность сократовской философии заключалась в открытии категориальной диалектики, выступившей теперь вместо ее прежних интуитивно-описательных форм.
Но такой критически-понятийный анализ космоса не мог не приводить также и к уточнению всех философских категорий вообще после того наивного их описательства, которым отличалась ранняя классика. Такие термины, как "материя", "число" и "эйдос" ("форма"), "душа", "ум", "единое", после Сократа уже нельзя было употреблять в наивном и некритическом виде. Наступило время для их логического расчленения и для диалектического воссоединения расчлененных моментов. Ясно поэтому, что и весь космос получал от этого новую и понятийно-утонченную и в этом смысле совершенно небывалую характеристику. Эту последнюю мы и находим у Платона.
Основной принцип всего платонизма заключается в том, что вместо изучения отдельных вещей здесь всегда формулируется та их общность, без которой нельзя мыслить и ничего единичного. Но такая общность, взятая сама по себе, очевидно, уже не может быть ни вещью, ни телом, ни материей вообще. Вернее же сказать, в платонической общности тоже имеется и своя вещность, и своя телесность, и своя материальность, но только уже не чувственного характера, а характера чисто смыслового, чисто мыслительного. Отсутствие чисто чувственного элемента в платоновской идеальной общности формулируется Платоном, и в античной философии это впервые, необычайно остро, небывало уверенно и отчетливо.
У Платона, действительно, умопостигаемый мир является сущностью чувственного мира, и потому этот его умопостигаемый космос лишен всего грубо-чувственного. Тем не менее мы не должны забывать той простой вещи, что Платон является все же античным мыслителем, а античный мыслитель не может обойтись без вещей и материальных тел. Отличие умопостигаемого космоса от чувственного заключается, по Платону, только в гораздо большей яркости чувственных красок, в гораздо более красивом их расположении и в отсутствии всяких затемняющих моментов и всяких земных несовершенств. Интересно, что самый «духовный» диалог Платона, «Федон», который по преимуществу посвящен доказательству бессмертия души, как раз и содержит в себе самую яркую характеристику умопостигаемого космоса.
«Итак, друг, рассказывают, прежде всего, что та Земля, если взглянуть на нее сверху, похожа на мяч, сшитый из двенадцати кусков кожи и пестро расписанный разными цветами. Краски, которыми пользуются наши живописцы, могут служить образчиками этих цветов, но там вся Земля играет такими красками, и даже куда более яркими и чистыми. В одном месте она пурпурная и дивно прекрасная, в другом золотистая, в третьем белая – белее снега и алебастра; и остальные цвета, из которых она складывается, такие же, только там их больше числом и они прекраснее всего, что мы видим здесь. И даже самые ее впадины, хоть и наполненные водою и воздухом, окрашены по-своему и ярко блещут пестротою красок, так что лик ее представляется единым, целостным и вместе с тем нескончаемо разнообразным.
Вот какова она, и, подобные ей самой, вырастают на ней деревья и цветы, созревают плоды, и горы сложены по ее подобию, и камни – они гладкие, прозрачные и красивого цвета. И обломки – это те самые камешки, которые так ценим мы здесь: наши сердолики, и яшмы, и смарагды, и все прочие подобного рода. А там любой камень такой или еще лучше. Причиною этому то, что тамошние камни чисты, не изъедены и не испорчены – в отличие от наших, которые разъедает гниль и соль из осадков, стекающих в наши впадины; они приносят уродства и болезни камням и почве, животным и растениям.
Всеми этими красотами изукрашена та Земля, а еще – золотом, и серебром, и прочими дорогими металлами. Они лежат на виду, разбросанные повсюду в изобилии, и счастливы те, кому открыто это зрелище.
Среди многих живых существ, которые ее населяют, есть и люди: одни живут в глубине суши, другие – на краю воздуха, как мы селимся по берегу моря, третьи – на островах, омываемых воздухом, невдалеке от материка. Короче говоря, что для нас и для нужд нашей жизни вода, море, то для них воздух, а что для нас воздух, то для них – эфир. Зной и прохлада так у них сочетаются, что эти люди никогда не болеют и живут дольше нашего. И зрением, и слухом, и разумом, и всем остальным они отличаются от нас настолько же, насколько воздух отличен чистотою от воды или эфир – от воздуха. Есть у них и храмы, и священные рощи богов, и боги действительно обитают в этих святилищах и через знамения, вещания, видения общаются с людьми. И люди видят Солнце, и Луну, и звезды такими, каковы они на самом деле. И спутник всего этого – полное блаженство.
Такова природа той Земли в целом и того, что ее окружает»[11] .
Эта длинная выписка из Платона приведена для того, чтобы обрисовать всю нелепость той некритической и обывательской традиции, которая в платоновском умопостигаемом космосе находит только нечто абстрактное, бездушное и мертвое. Такое понимание платоновского космоса, очевидно, принадлежит тем, кто самого Платона не читал и повторяет мнение тех, которые тоже никакого Платона в руки не брали. Правда, научное изучение Платона не лишено больших трудностей.
Полная же картина платоновского космоса складывается в «Тимее». Если материалы ранней классики очень трудны для изучения ввиду их разбросанности, несогласованности и разноречивости, то не меньшие трудности ожидают также и исследователя Платона, который, как верный ученик Сократа, гораздо больше изображал искание истины, чем ее окончательную формулировку. Поэтому категориальная диалектика Платона во всей своей небывалой мощи может стать понятной только после сравнительного изучения всех разноречивых диалогов Платона. «Тимей» весь посвящен только одной проблеме, а именно – проблеме космоса. Общая картина космоса в «Тимее» сводится к следующему.
Платон исходит из того факта, который имеет для него абсолютное значение и который уже с самого начала повествует о космосе как о прекрасном и живом теле. Это для Платона, как и для всей античности, первичнейшая и очевиднейшая аксиома, доказывать которую Платон и не собирается.
С другой стороны, эта общая жизненность бытия проводится у Платона настолько интенсивно, что порождающее идеальное начало он именует не больше и не меньше, как "отцом" [12] , откуда становится ясным, что, если космос у Платона и не назван сыном божьим, тем не менее он расценивает его именно так. Впрочем, это совпадает и с общеантичным представлением об эйдосе как о родителе и о материи, как о матери и, следовательно, о реальных вещах как о порождении эйдоса и материи. И это представление в античности настолько устойчиво, что начало характеризуется как «отец», умопостигаемый космос как «сын» и чувственный космос как дальнейшие порождения умопостигаемого космоса. Это – исходная интуиция всего античного мировоззрения.
Однако эта исходная аксиома уже требует установить, что такое весь этот абсолютно разумный характер космоса, или его ум, что такое движущая и творческая сила этого ума, или души, и что такое окончательное осуществление этого ума и этой души, а именно тела космоса.
Таким образом, те три момента в изображении космоса, которые мы находили в описательно-интуитивном виде в ранней классике, а именно ум, душа и тело, даются у Платона уже в виде точных диалектических категорий. Тут, в "Тимее", не хватает только еще одного принципа, без которого немыслим ни раннеклассический, ни зрело-классический космос, а именно принципа абсолютного единства.
Но чтобы эта общая картина платоновского космоса получила свой настоящий вид, невозможно миновать еще двух принципов, которые в "Тимее" тоже изложены в яснейшей форме. Это – принцип внеразумной необходимости и принцип разумного, а именно пропорционального упорядочения этой необходимости.
Платон в "Тимее" нигде не употребляет термина "материя". Но вместо этого термина у него фигурирует гораздо более простой и гораздо более понятный термин – это "необходимость"[13] . Дело в том, что функции ума и души являются указанием на нечто понятное и мыслительно обоснованное. Но действительность вовсе не есть только нечто обоснованное и мыслительно понятное. Действительность возникает там, где играют такую же первостепенную роль и голые факты, ниоткуда не выведенные и ничем не обоснованные. Без этих фактов космос оказался бы только порождением ума и ровно ничего не содержал бы в себе случайного и неожиданного, то есть ничего такого, которое требовало бы признания факта своего существования без всяких его доказательств и без всякого его обоснования. Такую категорию не только платоновский, но и всякий вообще античный космос не мог не содержать в себе, поскольку космос этот, помимо всего прочего, был еще и абсолютным фактом, не требующим никаких доказательств.
Сводя воедино все отдельные категории, из диалектики которых вырастает платоновский космос, следует следующий вывод. «Космос есть та первичная и неделимая единичность (единое), которая числовым образом (число) целесообразно (ум) и творчески-жизненно (душа) порождает в соединении с фактической необходимостью (материя) пространственно-конечное и живое тело, имеющее элементную, музыкальную и в виде правильных геометрических многогранников всеобщую структуру золотого деления»[14] .
Космос получал новую характеристику, развитую прежде всего Платоном. В платонической общности тоже имеется своя вещность, телесность, материальность, но только уже не чувственного характера, а чисто смыслового, чисто мыслительного. Отличие умопостигаемого космоса, по Платону, от чувственного заключается только в том, что его «космос более ярких чувственных красок, в гораздо более красивом их расположении и в отсутствии всяких затемняющих моментов и всяких земных несовершенств»[15] .
Эйдос у Платона выступает родителем, а материя как матерь, а реальные вещи есть порождение эйдоса и материи. Это представление в античности наиболее устойчиво, что даже у Плотина первичное порождающее начало характеризуется как “отец”, умопостигаемый космос как “сын” и чувственный космос как дальнейшие порождения умопостигаемого космоса. Это - исходная интуиция всего античного мировоззрения.
Однако, эта исходная аксиома уже требует установить, что такое есть этот абсолютно разумный характер космоса, или его ум, что такое движущая и творческая сила этого ума, или души, и что такое окончательное осуществление этого ума и этой души, а именно тела космоса.
Заключение
В рамках обыденного, мифологического, религиозного и научного познания удавалось создавать стройную картину Вселенной, которая удовлетворяла запросы эпохи и была адекватна духовным исканиям общества. Предельно гармонична античная концепция Космоса; сам этот термин указывает на лад, строй, порядок, красоту, что всегда подчеркивалось исследователями античной цивилизации. В «Тимее» Платон приходит к выводу: главное для человеческой души – подражать движению небесных тел, ибо они прекрасно вращаются целую вечность и небо всегда одинаково симметрично, гармонично, безо всякого нарушения. Этот космос вечно переходил от хаоса к всеобщему оформлению и от этого последнего к хаосу. Подобное вечное круговращение хаоса и космоса было в античности не только понятно и убедительно, но также успокоительно и утешительно.
А как же боги? В античной мифологии сам Космос порождает богов, которые являются не чем иным, как олицетворением природных сил и законов. Космос и есть абсолютное божество, вечное, никем не созданное; самодостаточное, задающее рамки человеческого бытия, определяющее судьбу человека. Абсолютный космологизм античной культуры породил гармоничное восприятие мира, однако, ветер перемен привел к его закату. Почему? Космос ведь «не кто , а что»[16] , поэтому при всей стройности данное мировоззрение далеко от личности, носит внеличностный характер. Обожествление звездного неба имело оборотную сторону: обезличивание человека, что остро почувствовали неоплатоники, проложившие путь античной интеллигенции к христианству, к вере в личного Бога. Космоцентризм с неизбежностью должен был смениться теоцентризмом.
Слово «космос» в его донаучном и дофилософском смысле означало «порядок» в противовес «хаосу». Оно применялось для обозначения воинского строя, государственного устройства. Применительно к устройству мира этот термин начал использовать Гераклит, а музыкально-математической гармонии Космоса, его упорядоченности учил Пифагор. Общей доминантой для древнегреческих мыслителей было поэтому понимание мира как законченного, прекрасного и упорядоченного целого, заключенного в определенные границы и пронизанного жизнью (Эросом). В диалоге Платона «Тимей», этой вершине античной космологической мысли, Космос трактуется как единое живое существо. Начертав картину возникновения и устройства мироздания, Платон заключает: «Ибо восприняв в себе смертные и бессмертные живые существа и пополнившись ими, наш космос стал видимым живым существом, объединяющем все видимое, чувственным богом, образом бога умопостигаемого, величайшим и наилучшим, прекраснейшим и совершеннейшим, единым и однородным небом». Ясно, что в системе космоцентрического мировоззрения человек выступал органичной частью мирового процесса и реально ощущал себя «микрокосмом».
Несложно заметить, что античное понимание природы (неделимое внутреннее начало, определяющее рост, характер, нрав, способности некоего «существа»), равно и античное понимание космоса (вечно воспроизводящий порядок завершенного в себе целого), выводится земледельческими «трудами и днями».
Сознание греков историки называют космичным, где под космизмом понимается мировосприятие, в котором все события внутри и вне "Я" причастны космосу. Греки сами в своем языке раскрыли тайну понимания личности, выразив термином "сома", что есть ни что иное как "тело", понятие личности. Личность - это хорошо организованное и живое тело. В этом и проявляется огромный внеличностный и, одновременно, возвышенный космологизм античности. Важно подчеркнуть, что единство человека и космоса не достигается в деятельности человека, оно не становится, не творится, а изначально и предзадано. Космос же представляется воплощением вечного закона круговорота.
Библиографический список
1. Асмус, В.Ф. Античная философия/ В.Ф. Асмус. – 3-е изд. – М.: Высш.шк., 1998. – 400 с.
2. Лосев, А.Ф. История античной эстетики/ А.Ф. Лосев. – М.: Изд-во «АСТ», 2000. – 960 с.
3. Рассел, Б. История западной философии/ Б.Рассел. – С.-П.: Изд-во «Азбука», 2001. – 358 с.
4. Хайдеггер, М. Время и бытие/ М.Хайдеггер. – С.-П.: Изд-во «Наука», 2007. – 622 с.
5. Шубин, В. Пути европейской цивилизации: от космоса к картине мира/ В.Шубин//N – T.ru. – 2007.
6. Самопознание и саморазвитие [Электронный ресурс]: Космос, хаос и судьба. – Киев. – 2008 г.- Режим доступа: http://psylib.org.ua/books/lose008/txt39.htm
[1] Лосев, А.Ф. История античной эстетики/ А.Ф. Лосев. – М.: Изд-во «АСТ», 2000. – С. 247
[2] Архе - дословно означает "начало, принцип" всего сущего как его основы, сущности.
[3] Самопознание и саморазвитие [Электронный ресурс]: Космос, хаос и судьба. – Киев. – 2008 г.- Режим доступа: http://psylib.org.ua/books/lose008/txt39.htm
[4] Лосев, А.Ф. История античной эстетики/ А.Ф. Лосев. – М.: Изд-во «АСТ», 2000. – С. 139
[5] Там же. С.153
[6] Шубин, В. Пути европейской цивилизации: от космоса к картине мира/ В.Шубин//N – T.ru. – 2007
[7] Асмус, В.Ф. Античная философия/ В.Ф. Асмус. – 3-е изд. – М.: Высш.шк., 1998. – С. 353
[8] Асмус, В.Ф. Античная философия: - 3-е изд. – М.:Высш.шк.,1998. – С. 92
[9] Самопознание и саморазвитие [Электронный ресурс]: Космос, хаос и судьба. – Киев. – 2008 г.- Режим доступа: http://psylib.org.ua/books/lose008/txt39.htm
[10] Шубин, В. Пути европейской цивилизации: от космоса к картине мира/ В.Шубин//N – T.ru. – 2007
[11] Платон, Федон С. 110b-111с
[12] Платон, Тимей С.28
[13] Платон, Тимей С. 47e – 53c
[14] Шубин, В. Пути европейской цивилизации: от космоса к картине мира/ В.Шубин//N – T.ru. – 2007
[15] Рассел, Б. История западной философии/ Б.Рассел. – С.-П.: Изд-во «Азбука», 2001. – С. 172
[16] Шубин, В. Пути европейской цивилизации: от космоса к картине мира/ В.Шубин//N – T.ru. – 2007