Реферат: Культура гендерного партнерства

Е. С. Баразгова, Т. И. Агинская

Статья посвящена вопросам методологии исследования культуры гендерного партнерства в истории цивилизаций. Авторы выводят определение понятия «гендерное партнерство» и встраивают его в категориальный ряд гендерных исследований. Анализ культуры гендерного партнерства проводится на основе разделения М. Вебером исторического и социологического идеальных типов. Культура гендерных отношений рассматривается через систему ценностей партнеров. Иллюстрацией предложенного подхода служит эволюция партнерства в браке. Ценностная основа партнерских и непартнерских отношений в браке представлена мнениями студентов и преподавателей Кембриджа, выраженными в интернет-опросе 2007 г.

Парадигма научного сознания, обращенная к анализу процессов функционирования и развития отношений между мужчинами и женщинами в исторически сменяющих друг друга общественных системах, имеющая своим базовым понятием термин «гендер», складывалась во второй половине XX в. Парадигма бросала вызов теоретической «аксиоме» и предрассудку здравого смысла, приписывающих различие оснований проявлений мужского и женского в общественной жизни их природному предназначению как биологических особей. Вызов имел междисциплинарный характер, т. к. психологи, философы, социологи и культурологи были солидарны в своем убеждении о необходимости проведения исследований названной проблемы в современном методологическом дискурсе. Отчасти этому убеждению способствовали аргументы феминистов. Но в большей мере, как нам представляется, — факты социальной истории ХХ в., обнаруживающие движение к равенству между мужчинами и женщинами в экономической и политической сферах в т. н. цивилизованных странах [см.: Айвазова, 2001].

Гендерная проблема становится самостоятельным предметом исследований. В работах последней четверти ХХ в. были актуализированы проблемы культуры пола, трансформации стереотипов маскулинности и феминности. В лексике исследований сложился ряд таких понятий, как гендерные роли, гендерные отношения, гендерный контракт, гендерные стереотипы, гендерный дисплей, гендерная репрезентация и др. Расширение данного ряда является свидетельством принятия учеными гендерной парадигмы, признания ее плодотворности в изучении вечной и по-новому актуальной проблемы взаимоотношений мужчины и женщины. В статье предпринята попытка введения в выделенный категориальный ряд понятия «гендерное партнерство», в котором, на наш взгляд, могут быть зафиксированы преходящие и современные черты отношений между мужчинами и женщинами.

Смысл разделения «пол — гендер» наиболее точно обосновала Анна Оукли в работе «Пол, гендер и общество»: «Когда стараются определить разницу в терминах “естественных различий”, здесь смешиваются два разных процесса — тенденция различить пол и тенденция различить способ существования пола. Первое есть действительно постоянная черта человеческого общества, но второе — нет. И поэтому необходимо различение пола и гендера, если половые различия имеют естественное происхождение, то вторые имеют свой источник в культуре, а не в природе» [Oakley, 1972, 22].

Один из самых авторитетных социологов современности англичанин Энтони Гидденс объясняет: гендер — это «не физические различия между мужчиной и женщиной, а социально формируемые особенности мужественности и женственности (разрядка наша. — Е. Б., Т. А.)» [Гидденс, 1999, 665]. Гендер, по его словам, означает прежде всего «социальные ожидания относительно поведения, рассматривающегося как соответствующее для мужчин и женщин».

Отечественный специалист в области гендерной лингвистики А. В. Кирилина поясняет, что «английский термин gender, означающий грамматическую категорию рода, был изъят из лингвистического контекста и перенесен в исследовательское поле других наук — социальной философии, социологии, истории, а также в политический дискурс. Перенос был сделан в стремлении “уйти” от термина sexus (биологический пол), так как это понятие связывает с природной детерминацией не только телесные различия мужчин и женщин, но и полоролевое разделение труда, неодинаковые требования и отношение общества к мужчинам и женщинам, разную общественную “ценность” лиц в зависимости от их пола. Термин gender был призван подчеркнуть не природную, а социокультурную причину межполовых различий» [Кирилина, 2000, 18—19]. Отечественный исследователь-гендеролог Н. Л. Пушкарева вносит значимое добавление: «Гендер — это система (точнее, комплексное переплетение) отношений и взаимодействий, образующих фундаментальную составляющую социальных связей, устойчивая и одновременно изменчивая и являющаяся основой стратификации общества по признаку пола и иерархизации его представителей» [Трансформируя академию…, 2000, 8—42]. Таким образом, гендер рассматривается как социальный конструкт, как стратификационная категория и культурная метафора. «Открытие» гендера стало методологическим ключом к пониманию сути социокультурной детерминации человека и гендерных отношений. Подобную роль, как нам представляется, в свое время сыграли в истории общества такие понятия, как класс, раса, с их выраженным социокультурным и идеологическим акцентами.

В процессе развития гендерных исследований можно без труда обнаружить те же акценты. Во-первых, в них был зафиксирован факт различий в социокультурных установках, ориентациях и поведении мужчин и женщин. Их анализ показал, что данные различия конструируются в социальном воспитании и социализации мальчиков и девочек. Общество через группы значимых «других» (Ч. Кули) демонстрирует детям, подросткам общественные ожидания, стимулируя их восприятие и реализацию ими в презентируемых окружению социальных ролях. Ожидания приобретают статус нормативности, что обеспечивает преемственность в гендерных отношениях в поколениях, сменяющих друг друга. Гендерные различия изначально представлены обществом как неравные. Мужские роли, связанные с проявлением в публичной сфере, оцениваются как более важные, нежели женские, связанные с проявлением в приватной сфере. Почему? Потому что власть вобществе определяется в конструкции отношений в публичной сфере, той, из которой женщины нормативно исключаются. Доказательству этих двух положений, характеризующих гендерную историю цивилизации вплоть до второй половины ХХ в., были посвящены гендерные исследования последней четверти прошлого века. Естественно, что в них превалировала «женская» тема. Однако сегодня наблюдается известное преодоление асимметрии в исследованиях двух гендерных общностей. Наряду с так называемыми «женскими» исследованиями появилось немало работ, представляющих «мужские» исследования [см.: Kimmel, 1996; Гилмор, 2005]. Таким образом, мы считаем правомерным вывод о том, что гендерные исследования в начале ХХI в. достигли нового качественного состояния. В них в известной мере преодолена аналитическая асимметрия, гендерные отношения рассматриваются как социальный, исторический диалог. Достигнутый подход позволяет рассматривать эволюцию отношений, их модернизацию и актуальные противоречия развития. Это, в свою очередь, означает, что гендерная парадигма изнутри разрушила биосоциальный фатализм теорий неравенства женщины и мужчины.

Предмет нашего исследования — партнерство, которое имеет широкие пределы понимания. Философия социального партнерства как мудрость человеческого взаимопонимания, как способ справедливого переустройства мира нашла отражение в теориях и взглядах гуманистов эпохи Возрождения и времени зарождения капитализма. В свое время Ж.-Ж. Руссо развил идеи общественного договора как особого типа договорных отношений, как одного из индикаторов степени цивилизованности общества. Важнейшим компонентом этого документа является уважительное отношение к автономии личности, социальному пространству человека. Исходными принципами этой формы социального взаимодействия являются паритет, равнозначность и равноценность партнеров. По мнению одного из ведущих российских теоретиков совиального партнерства В. И. Митрохина, на рубеже XX—XXI вв. все большее число людей, субъектов социального взаимодействия начинают осознавать то обстоятельство, что партнерство есть почти единственный способ гармонизации социальных потребностей, интересов, ценностных ориентиров людей, консолидации жизненных сил во благо всех и каждого [см.: Митрохин, 1998, 5].

В ряду понятий, фундирующих гендерные исследования, до настоящего времени отсутствовал вводимый нами термин гендерного партнерства. Своевременность его определения связывается нами с тенденцией к преодолению зафиксированной выше асимметрии в интересующем нас направлении гендерных исследований. В последние годы число т. н. мужских исследований в западных странах и России значительно возросло, что дает возможность теоретического и эмпирического анализа отношений в складывающихся союзах между мужчинами и женщинами «изнутри», т. е. через сопоставление их ценностных ориентаций. Согласимся, что отсутствие значимых «мужских» исследований лишало специалистов данной возможности.

Исследование гендерной системы общества исходит из реального, эмпирически фиксируемого факта наличия гендерных отношений в обществе, их исторической преемственности и актуального конструирования в каждом конкретном обществе. Субъектом формирования этих отношений являются общество, социальные группы, которые имеют в своем распоряжении институциональные средства для их регулирования и контроля. Квазисубъектом складывания гендерных отношений выступают сами мужчины и женщины, создающие и развивающие сеть гендерных отношений. Неподлинность их субъектности объясняется фактом ограниченности свободы и творчества в отношениях, регулируемых религиозными, моральными и правовыми нормами, нарушение которых охраняется соответствующими санкциями. Заметим при этом, что цивилизационное развитие отмечено углублением и расширением мер институциональной регуляции гендерных отношений.

Общественное развитие, как известно, порождает противоречивые тенденции, которые становятся противоречиями социальных процессов. В развитии гендерных отношений, в частности, процессу уменьшения свободы в построении отношений между мужчинами и женщинами в сфере семьи, брака, работы, политики, которые во все большей мере становятся объектами правового ведения, сопутствуют процессы освобождения сознания женщин и мужчин от гендерных мифов и складывания ориентации на свободу личностного развития и реализации. Оба указанных процесса имеют исторические основания и материалистическое объяснение, анализ которых может составить предмет специального исследования. В контексте нашей статьи мы ограничимся выводом о том, что понятие гендерные отношения не в полной мере способно отразить меняющееся содержание развивающегося процесса социального взаимодействия между мужчинами и женщинами. С целью преодоления ограниченности данной методологической ситуации мы и предлагаем термин «гендерное партнерство», который фиксирует вектор конструирования отношений. Таким образом, понятие «гендерное отношение» является родовым по отношению к понятию «гендерное партнерство». Гендерное отношение может быть партнерским или непартнерским, что теоретически фиксируется аксиологическим содержанием социального взаимодействия, а эмпирически — характером ценностных ориентаций партнеров. Предложенная трактовка позволяет утверждать возможность формирования партнерских и непартнерских отношений во всех исторических гендерных системах.

Следующий шаг во введении понятия гендерного партнерства будет нами сделан в отнесении к веберовской теории идеальных типов [см.: Вебер, 1998; Weiss, 1975]. У Вебера мы находим следующее определение понятия: «Идеальный тип — это мысленный образ, который не есть историческая действительность. Он еще менее может служить в качестве схемы, под которую действительность может быть подведена в качестве экземпляра. Он имеет значение чисто идеального понятия, к которому действительность примеряется» [Weber, 1922, 194]. В приведенном определении воплощен номинализм Вебера, суть его подхода к анализу исторических и социальных явлений. С одной стороны, немецкий исследователь убежден в уникальности каждого конкретного, т. е. действительного, социального явления. С другой — он не может не понимать необходимости в его научном изучении движения от конкретного к абстрактному. Идеальный тип является для него инструментом осуществления этого движения. В нем не игнорируется уникальность, «индивидуальность» факта, но он рационализирует его понимание в идеально открытой интерпретации его абстрактного содержания. Идеальные типы помогают организации и рационализации наблюдения за действительностью, выявлению в них некоего системного смысла (или смыслов), отделению частностей от общего, направлению исследовательских поисков в рассмотрении объектов действительности от известного к неизвестному в режиме соотнесения с соответствующим идеальным типом. Таким образом, конструирование идеальных типов, по мысли Вебера, является необходимой методологической процедурой, в которой находит признание «живая» уникальность предмета и возможность его изучения в качестве некоего абстрактного объекта.

Думается, что ценность предложенной процедуры осознается в связи с задачей изучения определенных объектов. В частности, изучение гендерного партнерства, кажется, требует описанной процедуры. С одной стороны, каждый действительный гендерный союз уникален, с другой — в каждом из них присутствуют некие общие черты, проявляющие его историческую бытийность и ценностную доминанту. Это наблюдение заставляет обратиться к мысли Вебера об отличии исторического и социологического идеальных типов. Их различение позволяет изучать действительный объект с двух дополняющих друг друга в социальном познании точек зрения. В работах Вебера не содержится четких определений указанных понятий, но комментаторам его учения удалось выявить особенности их понимания [см.: Тип идеальный, 1998, 576].

Исторический идеальный тип моделирует конкретный исторический процесс, событие, явление как целостность, систему. В реализации данной процедуры Вебер осуществил исследование религий. Социологический идеальный тип моделирует ценностные смыслы социальных явлений и процессов как социальных взаимодействий, проявлений различных типов социального поведения. Ценностная реконструкция исторических эпох, социальных процессов и явлений составляет предметную миссию социологии, по мнению ее классика: «Ценности, к которым гений относит объекты своего исследования, могут определять “понятие” всей эпохи; не только то, что рассматривается как “ценное”, но также и то, что важно или неважно, значимо или незначимо в явлении» [Weber, 1949, 82].

Итак, попытаемся следовать методологии Вебера во введении понятия «гендерное партнерство». Партнерство означает сосуществование мужчины и женщины в определенную историческую эпоху, их взаимодействие, основанное на ценностных смыслах, реализуемых в различных типах социального поведения. Взаимодействие предполагает обращенность друг к другу и признание взаимных прав на личностные смыслы поведения. В нашем исследовании мы нацелены на освещение одной, самой яркой формы гендерного взаимодействия — брака. В истории, как известно, существовали и сосуществовали различные типы брачных союзов. Причем социокультурные основания брака эволюционировали в смене экономических устоев. Природа экономического неравенства предшествующих эпох определила доминацию мужчин в брачном союзе. Традиционное, общепринятое поведение, соответствующее господствующим ценностям, становилось залогом определенного исторического типа гендерного партнерства. В нем и мужчина, и женщина признавали экономическую, моральную доминацию мужчины и разделение сфер влияния — приватной (женской) и публичной (мужской). Культура партнерства закреплялась в писаном или неписаном брачном контракте, освященном церковью. В рамках описанного исторического типа гендерного взаимодействия могли складываться брачные союзы непартнерского типа, в которых наблюдалось несовпадение смыслов брачного поведения мужчины и женщины. Исторический подход позволяет предположить малую представленность данного типа союзов в доиндустриальную и раннюю индустриальную эпохи, которые характеризуются устойчивостью традиций. Но само предположение об их существовании логично в свете представленной выше теории идеальных типов.

Индустриальная эпоха в своем развитии породила тенденцию модернизации. В специальной социально-экономической литературе отсутствует не только общепринятое определение данного понятия, но и солидарная трактовка его содержания. Мы последуем за этимологией термина, образованного от слова «модерн» — современный. Русский перевод более информативен, в нем заложена динамика, развитие во времени. Это может означать, что модернизация предполагает уход от традиционности. В нашем контексте модернизация влечет за собой складывание нового типа культуры гендерного партнерства. Она фундирована условиями научно-технического прогресса, позволяющими женщине претендовать на выход за границы приватной сферы, достижениями в борьбе за равные политические права женщин, постепенным принятием ценностей гендерного равенства и эгалитарного брака в наиболее просвещенных слоях обществ модернизации. Сегодня в изменяющемся обществе третьего тысячелетия, по мнению М. Киммела, с которым мы солидарны, дегендеризация качеств и поведения — именно качеств и поведения, а не людей — усилится. Мы останемся женщинами и мужчинами, равными, но способными понимать наши различия, и не будем стремиться использовать различия как основание для дискриминации [см.: Киммел, 2006, 410]. Распространению нового типа культуры гендерных отношений, безусловно, способствуют процессы глобализации в мире, получившие начало в индустриальной эпохе и достигающие системного состояния в следующую за ней постиндустриальную эру.

Какова культура современного гендерного партнерства? Как известно, специалистами даны сотни определений понятия «культура». Представляется, что в контексте нашего анализа наиболее адекватной является философская трактовка, предложенная В. М. Межуевым, который выделил три важнейших аспекта социально-исторического, т. е. культурного, взаимодействия: культура есть совокупность отношений людей к природе, между собой и к самим себе [см.: Межуев, 1977] . Из приведенного подхода может быть выведено умозаключение: исторические типы гендерного партнерства несли в себе преходящую культуру, систему духовных ценностей, разделяемых в определенное время и женщинами, и мужчинами. Затем наступал период переоценки ценностей, который «проходил» через индивидуальное, групповое и общественное сознание. В этот период можно ожидать возникновения несогласия в союзе мужчины и женщины, т. е. распространения отнюдь не партнерских отношений. В процессе переоценки традиционных ценностей складывается новая система ценностей, становящаяся духовной основой модернизации всех видов общественных отношений. В нашем случае происходит признание новой культуры гендерного партнерства. Однако уместно заметить, что гендерная сфера является наиболее консервативной. Причиной этому является приверженность иллюзии ее природной обусловленности.

Культура современного гендерного партнерства складывалась с развитием индустриального общества, сделавшего возможным (а в силу разрушительных войн ХХ в. и необходимым) приход женщин в экономику и политику. Ее в свое время достаточно точно, на наш взгляд, описала Симона де Бовуар: «Совместная жизнь двух свободных людей обогащает их обоих, для каждого из них профессиональная деятельность партнера представляет собой залог собственной независимости. Женщина, свободная себя содержать, освобождает мужчину от тяжелого бремени, которое было платой за то, что он держал ее в рабстве» [Бовуар, 1997, 773 ]. В приведенном тезисе зафиксирован, во-первых, факт партнерства в современном союзе мужчины и женщины, присутствие экономического обмена в их отношениях и его ценностного оформления. Во-вторых, французский философ признала реальность личностной ограниченности в исторических типах неравного обмена и сложившейся в экономической истории ХХ в. возможности складывания нового типа партнерства, конструируемого на иных ценностных основаниях. Одновременно мы должны признать, что в пафосе известнейшей работы кроется горечь осознания трудности складывания описанного типа партнерства в консервативных устоях буржуазного общества.

В анализе философских и социологических трудов, рассматривающих актуальные проблемы распространения эгалитарной культуры гендерных отношений, мы приходим к выводу о том, что исторические условия ее формирования складываются значительно раньше, нежели обществом принимается система заложенных в него ценностей. Причем в этом противоречивом процессе наблюдается неравномерность развития на уровне сознания индивидов, гендерных общностей и общества как социокультурной целостности.

В августе 2007 г. мы провели исследование, результаты которого могут послужить иллюстрацией данного вывода. Нам удалось в некоторой степени выяснить мнения студентов Кембриджа относительно идеальных, с их точки зрения, отношений между мужчиной и женщиной в современном браке. На сайте университета была помещена небольшая анкета с приглашением студентов к инициативному участию в опросе. В центре всех вопросов был брачный союз мужчины и женщины, т. к. гендерные отношения в браке четче всего проявляют культуру гендерного партнерства. Возможность обращения к студентам старейшего и авторитетнейшего в Европе вуза привлекла нас еще и тем, что он оказался в центре процессов глобализации в высшем образовании. Студенты представляли страны и континенты, а их мнения позволяют прояснить тенденцию развития гендерных отношений в современной культуре.

Объектом нашего исследования изъявили желание стать молодые мужчины и женщины в возрасте до 35 лет, состоящие в официальном или в гражданском, т. е. незарегистрированном, браке (некоторые из них обозначили свой статус как «одинокие»). В анонимном анкетировании приняли участие 60 человек, представляющих Европу (36 чел.), Азию (21 чел.), Америку (2 чел.), Австралию (1 чел.). Все они студенты и преподаватели Кембриджа. 36 респондентов состоят в официальном браке (28 мужчин и 8 женщин), 24 респондента находятся в гражданском, т. е. незарегистрированном, браке (соответственно 12 женщин и 12 мужчин).

В целях наглядности представления результатов опроса мы оформили их в виде таблиц, характеризующих разброс мнений респондентов по некоторым вопросам анкеты 1 .

Таким образом, большинство наших респондентов обеих групп отдали предпочтение сходству ценностных ориентаций, норм и установок. В этом они прежде всего видят залог идеального брака (табл. 1).

Ответы респондентов (табл. 2) наглядно свидетельствуют о готовности отказаться от т. н. традиционного брака. В нашем контексте они готовы отвергнуть культуру гендерного партнерства, основанную на доминировании мужчины. Это тем более значимо, что в пафосе отказа проявляют солидарность и мужчины, и женщины. Современные молодые, профессионально ориентированные люди конструируют отношения в браке на ценностной основе, отличной от традиций, на принципах равноправия, равнозначности и уважения к личности своего партнера или любимого человека.

Мнения по вопросу о готовности к изменениям партнеров в гендерном союзе показались нам наиболее интересными (табл.3). Во-первых, они могут свидетельствовать об искренности ответов. Во-вторых, они фиксируют господствующее отношение к браку как партнерскому союзу, в котором каждый должен быть готов к изменениям. В-третьих, студенты отдают себе отчет в том, что необходимой готовности к изменениям им не хватает.

Таблица 1

Таблица 2

Таблица 3

Таблица 4

Таблица 5

Ответы на вопрос (табл. 4) красноречивы. Подавляющее большинство оценивают актуальный гендерный союз как счастливый («поле радости»). Мы объясняем радужность оценок тем, что само присоединение к опросу было продиктовано стремлением поделиться удачным опытом сложившихся отношений.

Ответы на вопрос о рисках гендерного союза (табл. 5) указывают на ценностную доминанту современной культуры партнерства мужчины и женщины. Молодые люди высоко оценивают свою индивидуальность и уважают индивидуальность своего партнера. Кроме того, они отдают себе отчет в значимости эмоциональной атмосферы для детей в браке, т. е. мнения наших респондентов неопровержимо доказывают социальность гендерного союза, его неприродность. Это суждение представляется тем более оправданным, что единодушие проявили и те, кто находится в официальном браке, и те, кто состоит в т. н. гражданском браке.

Итак, проведенный нами опрос позволяет в известной мере подтвердить гипотезу о распространении в современном обществе культуры эгалитарного гендерного партнерства. В наших планах мы предполагаем продолжение исследования и проведение масштабного опроса в среде российских студентов, нацеленного на надежную верификацию гипотезы и полученных предварительных выводов.

Список литературы

Айвазова С. Г. Гендерное равенство в контексте прав человека. М., 2001.

Бовуар С. де Второй пол. М., 1997.

Вебер M. Социология в системе наук о культуре // История теоретической социологии. Т. 2, гл. 4. М., 1998.

Гидденс Э. Социология. М., 1999.

Гилмор Дэвид Д. Становление мужественности: Культурные концепты маскулинности. М., 2005.

Киммел M. Гендерное общество. М., 2006.

Кирилина А. В. О применении понятия гендер в русскоязычном лингвистическом описании // Филол. науки. 2000. № 3.

Межуев В. М. Культура и история. М., 1977.

Митрохин В. И. Социальное партнерство. М., 1998.

Тип идеальный // Социол. энцикл. М., 1998.

Трансформируя академию: проблемы и перспективы развития гендерных исследований в бывшем СССР: Обсуждение темы «Проблемы и перспективы развития гендерных исследований в бывшем СССР»: Материалы круглого стола // Гендерные исследования. 2000. № 5.

Connell R. W. Gender and Power. 1987.

Kimmel M. Changing Men: New Directions in Research on Men and Masculinity. Sage. 1987.

Kimmel M. Messner. Men’s Live. 1989.

M. Kimmel. Manhood in America: A Cultural History. Free Press. 1996.

Oakley A. Sex, gender and society. N.Y., 1972.

Weber M. Gesamelte Aufsatze zur Wissenschaftslehre. Tubingen, 1922.

Weber M. The Methodology of the Social Sciences. Glencoe, 1949.

Weiss J. Max Webers Grundlegung der Soziologie. Munchen, 1975.

Примечания

1 В формулировке вопросов мы стремимся следовать английской версии. Участвовали в опросе 36 респондентов, состоящих в официальном браке, и 24 респондента, не состоящие в зарегистрированном браке.