Реферат: Комментарии к реферату (собственно рефератом является лист белой бумаги) “Философия Дзен”

Комментарии к реферату Берцевой Е.В.

(собственно рефератом является лист белой бумаги)

аспирантура Физического фак-та СПбГУ 2к

“Философия Дзен”

Содержание:

Введение

1. История дзен-буддизма

2. Философская система

2.1. Онтология дзен-буддизма

2.2. Аксиология дзен-буддизма

2.3. Гносеология дзен-буддизма

3. Практическое приложение дзен-буддизма

3.1. Дзен как эзотерическая практика

3.2. Дзен и боевые искусства.

3.3. Влияние дзен-буддизма на искусство Японии

3.4. Проникновение Дзен на Запад и в Россию

Заключение

Введение

"Мысль изреченная есть ложь"

Ф.Тютчев

Написать хороший реферат о дзен-буддизме невозможно, т.к. чем глубже проникаешь в его смысл, тем яснее становится его невербализуемость. Мастера дзен изначально отталкивались от даосистского принципа “Тот, кто знает, не говорит”, и только образом жизни, личным примером, показывали путь к постижению истины.

При изучении философии Дзен наилучшее представление о сути этого учения получаешь из примеров абсурдного, часто шокирующего, поведения учителей дзен. Если даже крупнейшие из них считали такой путь наилучшим для передачи своих идей, то могу ли я искать лучший?

В Эрмитаже есть картина Анри Матисса, на которой тот подробно нарисовал, а затем закрасил детали интерьера, – для того, чтобы показать, что они там есть, но они не важны. Так же и белый лист следует воспринимать как результат последовательного стирания всего несущественного в поисках сути.

Комментарии же слов и поступков учителей являются неотъемлемой частью дзен-буддистской традиции. Их писали и пишут во множестве, и поэтому я также написала комментарии к своему “реферату”, в которых пытаюсь объяснить его смысл.

1. История дзен-буддизма

"Когда добрый человек проповедует ложное учение, оно становится истинным"

(китайская пословица)

Учение Дзен возникло в Китае в начале 6 в. н. э., под названием Чань, впитав в себя элементы многих буддистских направлений; мадхьямиков, йогачаров, Хуаянь-цзун; большое влияние на идеи чань оказал даосизм.

По преданию, Чань основана выходцем из Индии патриархом Дамо (Бодхидхарма), чье имя дословно означало "Учение о просветлении". На китайском его имя транскрибировалось как Путидамо или просто Дамо (яп. Дарума). Бодхидхарма был двадцать восьмым индийским патриархом и первым патриархом Чань. Легенды рассказывают, что в Китай он пришел в 527 году из Южной Индии, предположительно из Мадраса. Дамо был сыном богатого индийского принца, однако он решил оставить светскую жизнь, дабы посвятить себя "колесу дхармы" - буддийскому учению.

Хроники описывают, что прибыв в Китай, Бодхидхарма встретился с императором У, основателем династии Лян, и указал ему на тщетность попыток возводить буддийские храмы и декламировать сутры.

Император спросил: "После вступления на трон я возводил храмы, переписывал сутры и принимал вступления в монашество. Какие заслуги я этим приобрел?"

Учитель ответил: "Никаких".

Император удивился: "Почему никаких заслуг?"

Учитель сказал: "Все это - нечистые устремления к заслугам; при помощи них добиваются ничтожного плода рождения в форме человеческих существ или дева (божества). Они подобны теням, следующим за формами, но сами по себе не являются реальностью".

Император спросил: "Тогда что же представляют собой подлинные заслуги?"

Учитель ответил: "Это чистое знание, чудесное и совершенное. Его сущность - пустота. Таких заслуг невозможно достичь при помощи мирских средств".

И тогда император спросил: "А каков первый принцип священной истины?"

Учитель ответил: "Безграничная пустота, ничего святого".

Император сказал: "Тогда кто же стоит передо мной?"

Учитель ответил: "Не знаю". [1]

Но Дамо не был понят в парадоксальности и непривычности своего учения, в отказе от чтения сутр и многочисленных ритуалов и замены их лишь "взиранием внутрь себя". И вот Дамо удаляется от двора императора Лян, направляясь в соседнее государство Вэй и обосновывается в монастыре Шаолинь (провинция Хэнань) на горе Суншань, издревле считавшейся местом магическим, где можно было встретить духов и даже святых небожителей.

Там он провел девять лет в горной пещере, в позе сидячей медитации, обратившись лицом к стене. Патриарх погрузился в состояние глубокого самосозерцания и лишь однажды, как гласят легенды, он заснул. Проснувшись, Дамо в гневе на самого себя вырвал себе ресницы и бросил их на землю. Их подобрал сам Будда, посадил в землю, и из них выросли кусты ароматного чая, который пьют буддисты в периоды долгой медитации, взбадривая сознание. Именно отсюда берет свой смысл чайная церемония, пришедшая в ХП в. из Китая в Японию вместе с чаньскими монахами. Через девять лет "созерцания стены" монахи прониклись уважением к силе духа Дамо и того учения, которое он проповедовал.

Прошло девять лет, и Бодхидхарма пожелал вернуться на запад - в Индию. Он призвал своих учеников и сказал: "Время настало. Почему бы каждому из вас не сказать, чего он достиг?"

Тогда ученик Дао-фу ответил: "Насколько мне понятно, истина не принадлежит ни словам, ни письменным знакам, но она и не отделена от них. Она действует как Путь".

Учитель сказал: "Ты получишь мою кожу".

Монахиня Цзун-чи сказала: "Насколько я понимаю, истина подобна благостному сиянию земли будды Акшобхья; ее можно увидеть один раз, но не дважды".

Учитель сказал: "Ты получишь мою плоть".

Дао-ю сказал: "Четыре великих элемента изначально пусты; пять скандх не существуют. Как я уверен, никакую Дхарму нельзя постичь".

Учитель сказал: "Ты получишь мои кости".

Наконец дошла очередь до Хуй-кэ. Он почтительно поклонился и молча застыл.

Учитель сказал: "Ты обрел мой костный мозг".[1]

Последний пример хорошо иллюстрирует отречение учеников Чань от рационального постижения истины. В основу Чань Бодхидхарма положил махаянское учение о "пустоте" (шуньявада), изложенное в конце 4 века в "Алмазной Сутре" Ваджраччхедика[2]. В Китае новое учение впитало в себя исконную китайскую философию даосизма.

Священная книга даосизма "Дао дэ дзин" проповедует единый Путь Совершенной Мудрости – путь ("дао") недеяния ("у-вей"). Даосизм считал высшей добродетелью невмешательство в естественный ход событий, что соответствует буддистскому срединному пути. В первых переводах буддистских текстов на китайский язык зачастую использовались даосские термины. Например, Просветление передавалось термином “Дао” - путь, а нирвана - даосским понятием “у-вей” — недеяние. Буддийское учение об отождествлении субъекта и объекта как способе познания мира, а также о карме и циклах воплощений, завершаемых соединением с Абсолютом, дало новый толчок развитию китайского мировоззрения. Со своей стороны даосизм, полностью отвечал идеалам учения Шуньявады, и, слившись с ним, вошел в чань-буддизм целиком и без всяких оговорок.

Расцвет Чань приходится на время правления династии Тан (618-907). В это время первоначально относительно однородное учение после шестого патриарха Хуэйнэна разделилось на "пять домов и семь школ", дробление которых продолжалось и в дальнейшем. В это время жили такие прославленные наставники чань, как Мацзу Даои, Байчжан Хуайхай, Хуанбо Сиюнь, Линьцзи Исюань и другие.

Япония познакомилась с теорией и практикой чань-буддизма только в конце 12 века, когда его история в Китае уже насчитывала несколько веков. В Японии Чань получил название Дзен, под которым известен сейчас всему миру. Два основных направления японского Дзен — Риндзай-сю и Сото-сю получили в Японии распространение прежде всего благодаря усилиям соответственно Эйсан и Догэна. Вслед за ними многие японцы отправлялись в Китай для изучения философии чань, а китайские миссионеры в свою очередь прибывали в Японию и распространяли там свои идеи.

Начало распространения дзен-буддизма в Японии совпало с переходом власти в руки самурайского военного сословия, которое остро нуждалось в собственной идеологии. Декларируемое Дзен отрицательное отношение к письменному слову и кажущаяся простота дзенской философии больше импонировали вкусам и запросам малограмотных самураев, чем сложные философские концепции таких школ, как Тэндай-сю или Сингон-сю.

Однако, ко времени знакомства японцев с чань он претерпел в Китае сильные видоизменения. От былого бунтарского чань оставалась лишь жалкая тень. Жизнь в чаньских монастырях строжайшим образом регламентировалась монастырскими уставами, а вместо религиозной практики монахи чаще предпочитали заниматься литературным трудом или изящными искусствами. Поэтому японский Дзен имеет много общих черт именно с "постхаризматическим", монастырским чань.

Очень скоро Дзен завоевал в Японии прочные позиции, фактически превратившись в официально покровительствуемую идеологию. Почти все монастыри этого направления входили в иерархическую систему годзан (“пяти гор”), находившуюся под непосредственным правительственным контролем. Наивысший расцвет Дзен в Японии приходится на 14-15 вв.. когда дзенские монахи выступали в роли советников и наставников при сёгунском и императорском окружении. Монастыри годзан были крупными центрами культурной деятельности, там возникла богатейшая дзенская литература на китайском языке — годзан бунгаку. И все же на протяжении эпохи Муромати (1333-1568) дзен в основном оставался достоянием людей образованных, независимо от того, к каким социальным слоям они относились. Некоторые проповедники пытались распространить идеи Дзен и в среде простого народа, для чего отказывались от китайского языка в пользу японского.

В 20 веке благодаря усилиям прежде всего Дайсэцу Тайтаро Судзуки (1870-1966) Дзен стал достоянием западной культуры. Отголоски Дзен можно обнаружить в произведениях Г. Гессе, Дж. Сэлинджера, Дж. Керуака, в поэзии Г. Снайдера и А. Гинсберга, в живописи В. Ван Гога и А. Матисса, в музыке Г. Малера и Дж. Кейджа, в философии А. Швейцера, в трудах по психологии К. Г. Юнга и Э. Фромма. В 60-х гг. "дзенский бум" охватил многие американские университеты и придал определенную окраску движению битников.

В настоящее время Дзен не является самой массовой школой японского буддизма, но продолжает сохранять довольно прочные позиции. Число приверженцев Сото оценивается в 7 млн, Риндзай-сю — в 3 млн человек. Монастыри и центры по изучению Дзен существуют и за пределами Японии — прежде всего в США и Зап. Европе (Франция, Англия, ФРГ и др.). [3]

2. Философская система Дзен-буддизма

"Дзен -- это облачко, плывущее по небу."

Д. Судзуки

2.1. Онтология Дзен

Буддизм учит, что объективная реальность — это лишь бесконечный поток вечно изменяющихся дхарм (элементов), а посему мир земной представляет собой случайную игру возбужденных дхарм, и, следовательно, он иллюзорен, неустойчив, изменчив. Мир явлений и событий есть Майя – Великая иллюзия, скрывающая лежащую за ней единую реальность – Брахман.

Человек – это тоже иллюзия, и “я” существует только для тех, кто не познал свою истинную природу – часть Единого. Для буддистов не существует души, переходящей или перерождающейся из одной жизни в другую, т.к. не существует постоянного "я". Нашу жизнь можно сравнить с движущей энергией, которая подпитывается и направляется нашими действиями.

В соответствии с личными действиями, жизненный поток, формирующий ныне наше существование, после смерти стремится к новому воплощению, и таким образом происходит новое рождение. Если неведенье устраняется, устраняется жажда жизни, и нового рождения не наступает. Буддистский закон Кармы не является законом наказания и вознаграждения, но исключительно законом причины и следствия, действия и реакции на это действие.

Целью буддиста является улучшение своей кармы до полного исчезновения желаний. Круговорот перерождений получил названия колеса сансары. Достигнув Просветления, человек выходит из сансары и попадает в нирвану (дословно “затухание”, “выдох”). Но основной парадокс буддизма в том, как можно стремиться к… отсутствию стремлений? Чем старательнее приближаешь нирвану, тем дальше она отодвигается, ибо она противоположна любым стараниям.

Решительный ответ на этот вопрос дал буддизм Махаяны. Еще во 2 в. н.э. Нагарджуна разработал учение о Пустоте, Шуньяваду (“шунья” - пустой). Любая привязанность, даже привязанность к нирванне – тщетна, ибо не к чему привязываться.

“Это не может быть названо ни “пустотой”, ни “не-пустотой”. Ни “оба-вместе”, ни “ни-одно-из-них”. Лишь для того, чтобы это как-то обозначить, Его называют “Пустотой”. [4]

Учение Нагарджуны показывает относительность любых понятий и представлений о реальности. Существование любого предмета или явления можно определить только по отношению к его не-сушествованию. Человеческий ум так устроен, что всегда ищет противоположность предмету или явлению. Как только ум представляет себе форму, он представляет себе и пространство вокруг этой формы. В этом смысле ум “творит” иллюзии, создавая описательное представление о мире. Для буддистов Махаяны и Дзен ум и мир едины, объектов нет, есть лишь процессы, бытие как таковое. И человек – лишь одна из сторон этого бытия, а сознание, ум – лишь одно из проявлений Единого. Гармония достигается при невмешательстве человеком, "отпустившим свое Я", в естественный ход вещей.

Такое учение кажется внешне похожим как на учение о субстанции Спинозы с его "свободой как осознанной необходимостью", так и на субъективный идеализм Беркли, но отличие в том, что в буддизме и ум, и творящий субъект, на самом деле не является субъектом. Ум столь же относителен, как и его построения, и целью буддизма является полное принятие этой относительности, отречение от самостоятельности своего “Я”, постижение принципа "все в одном, одно во всем". Из европейских философов ближе всего к дзен-буддизму Майстер Экхарт с его поисками Бога в человеке и Николай Кузанский с его принципом "все в одном".

В буддизме Махаяне и в дзен-буддизме соответственно понятия сансары и нирваны становятся тождественны. В состояние Просветления дух постигает тотальную взаимосвязь сансары и нирваны, частного и общего. Вся Вселенная помещается в индивидуальном сознании или, точнее, в подсознании, она просто умещается в нем и становится тождественна ему, а различия между ними несущественны. Посмотри на свой палец, и ты увидишь, что он больше горы. [5]

Такова онтология дзен-буддизма, и потому в духе Дзен чистый лист равнозначен сотне томов рассуждений.

2.2 Аксиология Дзен

Индийское учение о Пустоте встретило в Китае глубокое понимание со стороны приверженцев Даосизма, так как Дао – первичная реальность даосов – тоже ничем не является и ничего не делает.

Дзен-буддизм объединил буддистское понятие о Пустоте с даосским принципом Не-деяния (У-вей). “С овершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам; вызывая изменения вещей, [он] не осуществляет их сам; создавая, не обладает [тем, что создано]; приводя в движение, не прилагает к этому усилий; успешно завершая [что-либо], не гордится ” [6] – говорится в Дао дэ Цзин. “ Ни малейшей малости не приобрел я благодаря непревзойденному, окончательному просветлению, и именно поэтому оно и называется “непревзойденное, окончательное просветление”” [2] - говорит Будда в "Алмазной сутре".

Одной из первых формулировок учения Дзен считают “Трактат о вере в ум” Сэн-цань (ум. 607 г.). “ Совершенное Дао — легко, н ужно только избегать осуществления выбора. И далее: Следуй своей природе и будь в гармонии с Дао; Двигайся вперед и перестань беспокоится. Если твои мысли связаны, ты п ортишь то, что подлинно... Не будь противником мира чувств, Ибо когда ты, им не противишься, Оказывается, что это то же самое, что совершенное Просветление. Мудрец ни к чему не устремляется (у-вей), Невежественный человек сам себя связывает... Если трудишься над своим умом с помощью ума, Как избежать тебе невероятного заблуждения?”

Из предпосылок Махаяны и даосизма дзен-буддизм вывел такие свои постулаты, как: “Нечего больше сказать ” и “О бы кновенн ый человек и есть Будда ”. Дзен – это учение, передававшееся исходно в устной традиции, ибо еще в Дао дэ Цзин было сказано “ Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает ”. Дзен считает своей задачей помочь человеку выявить свою изначальную природу, которая есть не что иное, как "природа будды" (буссё), достичь пробуждения (сатори).

Сатори – "Пробуждение", - это внезапное Просветление в дзенской традиции. Поскольку все люди изначально обладают "природой будды", задача адепта состоит в ее реализации. Сатори должно наступать внезапно, как вспышка молнии. Природа Будды не знает частей и делений, поэтому ее нельзя воспринять постепенно. Глагол “сатору” означает “осознать бессознательное”, и осознать можно лишь с помощью некого “шестого чувства”, которое Дзен называет “не-ум” (у-синь). “Не-ум” – это неактивное действие сознания, сознающего свою тождественность с окружающим миром. Именно действие “не-ума” практикуется в медитации, поэтому медитация так важна в дзен-буддизме.

Сатори – сердцевина дзен, но не его конечная цель. "Дзен предпочитает видеть Абсолют действующим в повседневной жизни" [9] Дзен не признает существования вселенского Будды, считается, что он наличествует в каждом индивидууме, который в свою очередь тождествен Абсолюту и является вместилищем неограниченных возможностей. Постигший единство мира человек ведет себя в нем естественно и беззаботно, свободно от моральных и общественных норм, подобно герою стихотворения Сюань-чэ, который:

“ Не бежит ложных мыслей и не стремится к истинным, Ибо неведение и есть природа Будды, А это призрачное, непостоянное, пустое тело и есть Дхармакайя ” [7]

В соответствии с этим принципом, высшим идеалом для Дзен является Праджня, интуитивная мудрость. Термин пришел из буддизма Махаяны, но если там является лишь одной из шести совершенств, то для Дзен ее значение выделено, ибо только с помощью праджни можно узреть свою собственную природу. Праджня – это мудрость без мудрствования, знание, постигающее истину неведением.

Доктор Судзуки говорил: “Если вы спросите меня, чему учит дзен, я отвечу, что дзен не учит ничему .”[5] В "Дао дэ Цзин" сказано: “ Когда будут устранены мудрствование и ученость, народ будет счастливее во сто крат ”. Практикующие дзен живут простой, естественной жизнью. Истинное “я” и без того уже является Буддой и не нуждается ни в каком усовершенствовании. Простота и нерассудочность жизни – вот идеал Дзен. Спонтанность, необдуманность поступков – проявление природы будды. Чем естественнее ведет себя человек, тем ближе он к нирване.

"Даосизм, конфуцианство и Дзен выражают склад ума, который чувствует себя во вселенной как у себя дома, и воспринимает человека как неотъемлемую часть окружающей среды. Поскольку мир никуда не идет, некуда и торопиться. Бесцельная жизнь не торопится и не упускает ничего, ибо нет спешки, человек поворачивается к миру всеми своими чувствами и становится способным вместить его". [7]

Таковы ценности дзен-буддизма. И поэтому в духе Дзен рациональные объяснения этих Комментариев объясняют меньше, чем чистый лист естественно пришедший мне в голову при изучении принципов Дзен.

2.3. Гносеология Дзен

Как уже было указано, Дзен – это прежде всего образ жизни в соответствии со своей “истинной природой”. И поэтому методы познания “истинной природы” развиваются им в первую очередь, и гносеология является центральной частью всего учения.

В Дзен нет заповедей и религиозных предписаний. Все слова, сказанные патриархами, имеют смысл лишь в момент их произнесения и лишь для того, для кого они предназначены. Одной из таких фраз было "Увидишь Будду - убей Будду, увидишь патриарха - убей патриарха". Понятно, что учитель Дзен не призывал к физическому убийству духовных авторитетов, но ученик должен был прислушиваться в первую очередь к себе, а не к чьим-то мудрым речам, истинный смысл которых для него все равно недоступен, поэтому и патриарх, и Будда должны перестать существовать для ученика .

Так как Дзен считает невозможным словесную передачу трансцендентального переживания, на первое место в Дзен выходит личный опыт, личное постижение, а сопутствующая литература и наставления учителей помогают лишь примерно обозначить направления поиска, не более того.

Человеку невозможно объяснить его самого, можно лишь подтолкнуть его к самопознанию. Если человеку нельзя объяснить учение, его можно заинтересовать разобраться самому. Поэтому в Дзен существует сатори. Это - совершенно особое состояние психики, при котором человек освобождается от всего наносного, чем он обрастал всю жизнь, искренне считая своим, и становится собой в полном смысле этого слова.

С древнейших времен известны четыре основных принципа Чань:

"Не твори письменных поучений",

"Передавай традицию вне наставлений",

"Прямо указывай на человеческое сердце",

"Прозревай природу и становись Буддой".

Сокровенные истины, считают последователи Дзен, передаются не через буддистские трактаты, а "от сердца, к сердцу", от учителя к ученику. По сравнению с практическим обучением от мастеров Дзен даже учения самого Будды играют в Дзен буддизме второстепенную роль. Для обучения мастер может использовать любые методы (от ничего-не-делания до убийства), но наиболее широко распространены практики дзадзен (сидячая медитация) и коан.

Систему коан, которая будет подробно описана ниже, разработала школа Ринзай с целью развития интуитивного проникновения в природу вещей в противоположность аналитическому или логическому пониманию этой природы. Поиски ответа на коан заставляют ученика забыть все привычные ориентиры и блуждать вслепую в океане сомнений. Сторонники школы Ринзай говорят, что интенсивность сатори пропорциональная интенсивности чувства сомнения, которое предшествует пробуждению.

Учение Дзен направлено против любых общепринятых установок. И в то же время монахов в дзенских монастырях заставляют изо дня в день выполнять определенные ритуалы и подчиняться наставникам. Скрытая цель этого состоит в том, чтобы ученик восстал против ритуала как ритуала – восстал единственно возможным для него способом – перестал воспринимать его как ритуал, обрел внутреннюю свободу.

Дзен подчеркивает важность активного отношения к миру, реализации в нем творческой энергии. Дзен не приемлет крайнего аскетизма: человеческие желания должны не подавляться, а направляться в духовные сферы. Сидячая медитация – вторая основная (наряду с коаном) практика Дзен – отнюдь не является тренировкой терпения или чего-либо другого, а есть по сути своей “сидение просто так”. Вообще понятие “просто так”, “таковости”(татхата) действия – одно из основных понятий дзен-буддизма. Одно из наименований Будды в Махаяне: “Так-идущий” (Татхагата) — тот, кто приходит и уходит просто так. В Алмазной сутре говорится: “Нет никакого закона, который мог бы проповедовать Так Приходящий. Тот Закон, который проповедовал Так Приходящий, нельзя взять, нельзя проповедовать.” [2] В антологии дзенских двустиший Дзенрин Кушу, собранной Тойо Эйчо в пятнадцатом веке есть стихи:

“Сиди спокойно и ничего не делай,

Весна приходит и трава растет сами собой”.

В медитации Дзен исчезает понятие времени, постигается не знание, а не-знание. По словам доктора Судзуки “Дзен стремится подняться выше логики, он ставит своей целью достижение высшего утверждения, в котором нет противоположностей.” .

Важнейшей традицией Дзен является передача иным способом того, что не может быть выражено речью,— “прямым указанием”, неким внесловесным способом общения, без которого буддийский опыт никогда не смог бы переходить от поколения к поколению. Дзен-буддийское и, вероятно, довольно позднее предание гласит, что Будда, держа в руке цветок и не произнося ни слова, передал Просветление своему любимому ученику Махакашьяпе. От ученика Махакашьяпы начинается линия Чаньских (Дзенских) патриархов, передавших этот “опыт” Просветления своим ученикам, итак вплоть до наших дней.

Приведу хронологическую последовательность этой передачи Просветления, собранную в книге Алана Уотса [7]

“…Основатель Дзен Бодхидхарма был двадцать восьмым в легендарном списке индийских патриархов и первым китайским патриархом Дзен. Его ученик Хуэй-ко (486-593) сказал однажды:

- У меня нет в уме (синь) покоя . Пожалуйста, успокой мой ум.

- Вытащи его и покажи его мне ,— ответил Бодхидхарма, — тогда я успокою его.

- Но когда я начинаю искать свой ум ,— возразил Хуэй-ко,— я никак не могу обнаружить его.

- Ну вот ,— рявкнул Бодхидхарма,— я и успокоил твой ум .

В этот момент Хуэй-ко испытал сатори… и стал вторым патриархом…

…Преемником Хуэй-ко, по преданию, был монах Сэн-цань (ум. 607 г.), и их первый разговор имеет ту же форму, что диалог Хуэй-ко с Бодхидхармой. Только Сэн-цань просил у учителя не покоя ума, а “очищения от заблуждений”…

…Четвертым патриархом Дзен вслед за Сэн-цанем стал, как утверждает легенда. Дао-синь (579- 652) Он пришел к Сэн-цаню с вопросом:

- Каким способом можно достичь освобождения?

- Кто связал тебя? — спросил Сэн-цань.

- Никто меня не связывал.

- Тогда зачем ты стремишься к освобождению?

И это было моментом сатори Дао-синя…

…Книга “ЧуэнДэн Лу” передает очаровательный рассказ о встрече Дао-синя с мудрецом Фа-юнем, который жил в уединенном храме на горе Нью-тоу и был таким праведником, что птицы подносили ему в дар цветы. Во время их разговора зарычал дикий зверь, и Дао-синь вскочил на ноги. Тогда Фа-юнь заметил:

- Я вижу, это еще есть в тебе , - подразумевая, вероятно, инстинктивную “страсть”- страх.

Вскоре после этого, оставшись один, Дао-синь начертил китайский иероглиф “Будда” на камне, где Фа-юнь имел обыкновение сидеть. Вернувшись, Фа-юнь захотел сесть, но увидел сакральное Имя и не решался сесть.

- Я вижу ,— сказал Дао-синь,— это еще есть в тебе”. При этих словах Фа-юнь полностью пробудился... и птицы перестали носить ему цветы.

Пятым патриархом — и здесь мы вступаем на более достоверную историческую почву — был Хун-жань (601-75). При первой встрече с Хун-жанем тогдашний патриарх спросил:

- Как твое имя (сим )?

- У меня есть природа (син) , - отвечал Хун-жень, играя словами,— но это не обычная природа.

- Каково же твое имя, - настаивал Патриарх, не уловив игры слов.

- Это природа Будды.

- Значит у тебя нет имени?

- Конечно, потому что эта природа — пуста.

Хун-жань был, видимо, первым патриархом, который приобрел много последователей, ибо рассказывают, что он руководил монашеской общиной человек в пятьсот в монастыре…

Однако его далеко затмил ближайший преемник Хуэй-нен (637-713), чья жизнь и учение знаменуют подлинное начало истинно китайского Дзен". История его сатори подробно описывается в "Сутре Помоста Шестого Патриарха", и именно Хуэй-нен считается автором учения о "внезапном просветлении", определившего дальнейший путь дзен-буддизма и применяемые им методы обучения. Хуэй-нен умер в 713 году, и с его смертью прекратился институт Патриаршества.

На раннем этапе своего существования в Китае Чань выступал против любых авторитетов, против необходимости изучения священных буддистских текстов. Но с течением времени (в Китае, а еще в большей степени в Японии) декларируемые антиавторитарные принципы спокойно могли сосуществовать с богатейшей письменной традицией, усиленным и глубоким изучением и комментированием писаний других наставников, равно как с почти харизматическим отношением к своим непосредственным наставникам, к их трудам и высказываниям.

Именно в силу этой традиции данные Комментарии приемлемы в духе Дзен и так же полноправны, как и чистый лист непосредственного “указания”. Само же “познание” в дзен-буддизме относительно и может передаваться как цветком, так и листом бумаги.

3 . Практическое приложение Дзен-буддизма

3.1. Дзен как эзотерическая практика

Понятие “эзотеризм” восходит к греческому ezoterikoj, “внутренний”. Термин возник в эпоху эллинизма (IV-III в. до н.э.). Исторически он обозначал тайноведение, “внутреннюю доктрину” религиозного, философского или иного учения, доступную лишь прошедшим обряды высших посвящений, в отличие от экзотерической, "внешней", изучение которой не только было общедоступно, но и вменялось всем в обязанность.

Несмотря на утверждения Дзена, что он прост и открыт для всех желающих, ученые-психологи любят относить Дзен к эзотерическим практикам (учениям), отмечая наличие постулата о необъяснимой (по крайней мере на словах) тайне Просветления, о передаче ее лишь “подготовленным” ученикам.

Уже Даосизм был в достаточной мере учением для эзотериков. Текст книги Дао Дэ Цзин обращен именно к тем, кто хотел бы войти в немногочисленную элиту "знающих" и "умеющих". Прямо об этом, конечно, не говорится: автор (Лао Цзы) просто высказывает сожаление, что лишь очень немногие дают себе труд понять его слова, хотя смысл их прост.

Первый патриарх Чань Бодхидхарма оставил следующее завещание :

Особая передача вне учения

Не основывается на словах и письменных знаках.

Указывает непосредственно на сознание,

Оно позволяет увидеть свою истинную природу и достичь состояния Будды.

Как известно, Будда Гаутама достиг Просветления, сидя в медитации под деревом бодхи. Именно от слова “дзадзен” (“сидячая медитация”(яп.)) происходит японское название учения. Дзадзен и Коан – две практики психотренинга, преследующие цель “очистки ума” для последующего осознания реальности в ее первичном, незамутненном, виде.

Дзадзен – медитация в "позе лотоса" - требует, с одной стороны, предельной концентрации сознания, с другой – умения не задумываться ни над одной конкретной проблемой. “Просто сидеть” и, не обращая внимание ни на одну вещь в отдельности, воспринимать все окружающее в целом, до малейших деталей, зная об их наличии так же, как знаешь о наличии собственных ушей, не видя их.

Говоря словами Чжуан-цзы: “Совершенный человек пользуется своим умом словно зеркалом: он ничего не хватает и ничего не отвергает. Воспринимает, но не удерживает ”.[7]

Патриарх Хуэй-нен учил, что вместо попыток очистить или опустошить ум нужно просто дать ему волю, поскольку ум — это не то, чем можно овладеть. Отпустить ум — это то же, что и отпустить поток мыслей и впечатлений, которые приходят и уходят “в ум”. Не надо ни подавлять их, ни удерживать, ни вмешиваться в их ход. Именно в медитации дзадзен практикуется действие даосского “у-синь” - “не-ума”.

Коан – чисто дзенская практика, отличающая Дзен от всех других восточных философий, и придающая Дзен особую экзотичность в глазах сторонних наблюдателей. Коан – это слово или фраза, которые не могут быть поняты рассудком. Учитель дает ученику коан, чтобы тот с его помощью постиг реальность, которая простирается за пределами дуалистической мысли.

Хрестоматийный коан – “Как звучит хлопок одной ладони ?” В Китае есть поговорка: “одной рукой не хлопнешь в ладоши”. Как описать звук, который не существует? Как познать то, чего нет на свете? Решая коан, ученик узнает, что он не может узнать ничего; и что нет смысла в “я”, которое стремится познать.

"В тройственном мире не существует ничего. Где ты собираешься искать сознание (или дух -- hsin)? Все четыре элемента пусты по своей природе. Где пребывать Будде? -- Но посмотри! Истина являет себя прямо перед твоими глазами. Это все, что о ней можно сказать, -- и ни слова больше!" [5]

Вопрос:Чем моя рука подобна руке Будды?

Ответ: Играю на лютне под луной.

Вопрос: Чем моя нога подобна копыту осла?

Ответ: Когда белая цапля стоит на снегу, у нее меняется окраска.

Эти реплики действительно были когда-то ответами на вопросы, но впоследствии задачей стали вопрос и ответ вместе, ибо ученик должен был постичь их связь, которая, по меньшей мере, не всегда очевидна.[7]

Коан (“гyнъань” (кит.)) выpажает не частное мнение отдельного человека, а высший пpинцип, одинаково воспpинятый всеми. “Слово “гyн” - “пyбличный” означает, что коаны пpекpащают частное понимание; слово “ань” - “отчеты о пpецедентах” -- означает, что коаны пpебывают в согласии с бyддами и патpиаpхами... извлекшими слова из сеpедины бессловесности и вычленившими фоpмy из сеpедины бесфоpменного”.[8]

Постигая с помощью коанов все стороны буддийского мировосприятия, ученик приучается мгновенно и без малейших колебаний по-дзенски реагировать на ситуации каждодневной жизни. Методом "прямого указания" отвечают дзенские наставники на любые вопросы о сути Дзен.

Когда мастера Дзен Тун-шаня спросили:

- Что такое Будда?, - он ответил:

- Три фунта льна!

Мастера Дзен Чжао-чжоу спросили:

- С какой же все-таки целью прибыл с Запада Первый Патриарх? он ответил:

- Кипарис во дворе!

Целостность восприятия мира дзен-буддистов приводит к таким неожиданным следствиям, как сверхчеловечеcкие, почти магические способности его последователей, описываемые во многих источниках. Когда ты и Вселенная – одно, ты можешь все. “Хочешь познать камень - стань камнем ”, - говорит Судзуки. Хочешь поразить цель – стань стрелой, стань мечом… - эти основополагающие принципы дзенских боевых искусств будут подробно рассмотрены ниже.

Простому человеку, особенно европейцу, очень трудно полностью отождествить себя с кем-то, а тем более с чем-то: мешает невидимый барьер, отделяющий его драгоценную личность от внешнего мира. Лишь когда он, как учат буддисты, перестает считать ее ценной (подчиненность индивидуального "Я" абсолюту), ему удается преодолеть этот барьер.

Поскольку открытие собственной подлинной природы в своем “сердце”, обнаружение истинного “Я” является целью Дзен, то возможными становятся аналогии с различными философскими учениями, в том числе и с психоаналитической концепцией человека, в которой познание бессознательных процессов несет освобождение. Инсайт, к которому стремятся психоаналитики, шаманский транс, экстаз мистиков, сатори дзен-буддистов, йогическая медитация, а также состояния, которые могут возникнуть в ходе применения фрейдовского метода свободных ассоциаций или юнгианского ассоциативного теста – суть аналогичные явления, объединяемые в понятие измененных состояний сознания.

С точки зрения классической психотерапии, человеку, который абсолютно искренне утверждает, что может стать камнем, облаком или Луной, должен быть поставлен диагноз шизофрения. А методы, которыми пользуются учителя Дзен схожи иногда с приемами психологической ломки, применяемыми в современных спецслужбах.

Сплошь и рядом хроники повествуют о том, что тот или иной адепт испытал Просветление после того, как учитель облил его водой или ударил палкой, или странствующий монах задал ему вопрос, и счел его ответ неправильным, а потом повторил те же слова в качестве правильного ответа. Но не стоит думать, что достаточно получить палкой по лбу, и Просветление не заставит себя ждать. Для того, чтобы Просветление стало возможным, требуется долгая усиленная работа, медленная подготовка мозга к решающему скачку. Наступление Просветления обычно провоцирует эмоциональная реакция на нестандартное событие.

"Часто бывает так, что сатори приходит лишь тогда, когда отчаяние достигает предела, и человек готов уже покончить с собой. Я склонен считать, что на пути к смерти многие переживают сатори, однако это происходит слишком поздно, и они уже не могут вернуться к жизни ”, говорит Дайсэцу Судзуки [5]

Методика обучения дзен - сильное эмоциональное воздействие на ученика, а также переживание и принятие тем всевозможных парадоксов. С европейской точки зрения такой подход просто жесток. Он может быть понят лишь в рамках буддисткой доктрины безразличного отношения к жизни и смерти как таковым. Методы воспитания учеников в дзен-буддизме широко заимствованы практически во всех видах боевых искусств Востока и оказали глубокое влияние на развитие самурайской этики Японии.

3.2. Дзен и боевые искусства.

“Чтобы сохранить жизнь – надо отказаться от нее.”

Парадокс восточных боевых искусств в том, что именно на Востоке возникла пословица: "Если долго-долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как плывёт труп твоего врага ." Дао дэ Цзин воспевает "Не-деяние" как лучший способ противостояния врагам: "Умный полководец не бывает воинственен. Умелый воин не бывает гневен ." Однако, именно равнодушные ко всему мирскому самураи вошли в историю как самые безжалостные и свирепые воины Средневековья.

История основания первой школы боевого искусства, У-шу, начинается все с той же легенды о приходе первого патриарха Чань Бодхидхармы в монастырь Шаолинь и его девятилетнем "созерцания стены". Рассказывают, что когда Дамо просидел девять лет в созерцании, он не смог подняться из-за того, что его ноги потеряли двигательную способность. Но патриарх, используя особый комплекс упражнений, восстановил себе активность ног и предписал монахам сочетать практику молчаливого созерцания с физическими упражнениями.

Эти упражнения якобы представляли собой комплексы кулачного боя, владения монашеским посохом ("посох Дамо") и дыхательно-медитативные методики. Монахи активно принялись за тренировки, а первым мастером у-шу, соответственно, стал сам Дамо. Увлечение японской культурой в конце девятнадцатого века привело к тому, что западный мир узнал о карате и дзю-до значительно раньше, чем о множестве китайских стилей у-шу, которым, собственно, все японские стили и обязаны своим возникновением.

Дзен - это то, что отличает боевое искусство Востока от западного спорта. Многие выдающиеся мастера кэндо (фехтование), каратэ, дзюдо, айкидо были адептами Дзена. Это связано с тем, что ситуация реальной схватки, схватки, в которой возможны тяжелые увечья и смерть, требует от человека именно те качества, которые воспитывает Дзен. В условиях боевой ситуации у бойца нет времени на рассуждения, обстановка изменяется настолько быстро, что логический анализ действий противника и планирование своих собственных, неизбежно приведут к поражению. Мысль слишком медленна, чтобы уследить за таким техническим действием, как удар, длящийся доли секунды. Чистое, незамутненное ненужными мыслями сознание подобно зеркалу отражает любые изменения в окружающем пространстве и позволяет бойцу реагировать спонтанно, ненадуманно. Также очень важно во время поединка отсутствие страха, как и любых других эмоций.

Такуан Сохо (1573-1644), мастер Дзен и автор трактатов о древнем японском искусстве владения мечом (ныне сохранившемся в техниках кэндо) называет спокойствие воина, достигшего высшего уровня мастерства, непоколебимой мудростью.

"Вы конечно, видите меч, собирающийся поразить вас ," – говорит Такуан. "Но не позволяете своему уму "останавливаться" на этом. Оставьте намерение контактировать с противником в ответ на его угрожающий выпад, перестаньте строить всякие планы на этот счет. Просто воспринимайте движения противника, не позволяйте своему уму "останавливаться" на этом, продолжайте двигаться все также навстречу противнику и используйте его атаку, обращая ее против него самого. Тогда его меч, несший смерть вам, станет вашим собственным, и оружие это обрушится на самого противника. В Дзен это называется "схватить вражеское копье и убить им врага". Идея такова, что меч противника, попав в ваши руки, становится орудием уничтожения самого противника. На вашем языке это "меч, которого нет" .

"Если человек желает стать настоящим мастером одного из видов искусства, приобретения технических навыков для этого недостаточно. Он должен оставить технику позади и добиться, чтобы его увлечение стало "безыскусным искусством", которое вырастает из Бессознательного." – пишет Д.Судзуки. [9]

Боевые искусства Китая и Японии – это прежде всего именно искусства, способ развития "духовных способностей самурая", осуществление "Пути" ("дао" или "до") – пути воина, пути меча, пути стрелы. Бусидо, знаменитый "Путь самурая" – свод правил и норм для "истинного", "идеального" воина разрабатывался в Японии веками и вобрал в себя большинство положений дзен-буддизма, особенно идеи строгого самоконтроля и безразличия к смерти.

Требования Бусидо сформулированы в "Начальных основах воинских искусств" Дайдодзи Юдзана (1639 - 1730): "Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть " и знаменитом трактате "Сокрытое в листве" ("Хагакурэ") Ямамото Цунетомо, вышедшем в 1716 году, который прямо начинается словами: "Я постиг, что Путь Самурая — это смерть "

Самоконтроль и самообладание были возведены в ранг добродетели и считались ценными качествами характера самурая. В непосредственной связи с бусидо стояла также медитация дзадзен, вырабатывавшая у самурая уверенность и хладнокровие перед лицом смерти, которые рассматривались как нечто положительное и великое, как мужественное вхождение в "му" - небытие.

3.3. Влияние дзен-буддизма на искусство Японии

На протяжении всей своей истории Дзен оказывал сильнейшее влияние на многие сферы японской культуры и традиционной эстетики, что нашло яркое отражение в таких национальных искусствах, как монохромная живопись, икебана, чайная церемония, каллиграфия, искусство разбивки садов, японская поэзия и драма Но. Простота, естественность, спонтанность, гармония — эти эстетические принципы не только стали неотъемлимыми чертами японского искусства, но и во многом определяли отношение к жизни для японцев.[3]

В основании как китайской, так и японской культуры лежит произведение, написанное в период от 3000-го до 1200-го года до нашей эры. Это — И-цзин, или “Книга перемен”. И-цзин — это не что иное как гадательная книга. В ней содержатся шестьдесят четыре предсказания, связанные с шестьюдесятью четырьмя абстрактными фигурами, каждая из которых состоит из шести линий. И-Цзин классифицирует все вещи и явления исходя из деления Единого: сперва на два аспекта – "инь" и "янь" – мужское и женское начала, а затем более мелким дроблением на шестьдесят четыре подробно описанных состояний единой, но переменчивой реальности.

И-Цзин – первая из известных в мире энциклопедий, утверждает, что реальность ведет себя не более и не менее предсказуемо, чем узор из стебельков травы, произвольно бросаемых для получения гадательной фигуры. Метафористичность "Книги Перемен", и ее культ случайности заложили философское основание китайской живописи и были впоследствии развиты в Даосизме и дзен-буддизме.

Практически каждая глава Дао-дэ-дзин содержит утверждения, которые используются как прямые указания искусством Востока. Легко привести примеры художественных принципов, изложенных в Дао-дэ-дзин.[10]

"Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное " (глава 2), "Великое совершенство похоже на несовершенство "(глава 45) – на Востоке художники и представители других искусств не стараются достигнуть никаких "идеальных" форм. Ценится искусство запечатлеть случайность – отслоившийся волосок кисти, вздрогнувшее от сильного чувства перо поэта…

"Дао пусто, но в применении неисчерпаемо "(глава 4),"Высшая добродетель подобна воде "(глава 8) – сюжеты восточного искусства содержат множество видов и подвидов пустого пространства, тишины, паузы, а также воды, ветра и других природных сил, действующих сами по себе, и не-действующих одновременно.

"Пять цветов притупляют зрение "(глава 12) – Дао-дэ-дзин призывает к лаконизму. Наибольшее распространение в дзенской культуре получила черно-белая живопись тушью и каллиграфия. В китайской туши специалист различает тысячи оттенков от черного до белого – в зависимости от степени разведения ее водой.

Собственно чаньская школа живописи возникает в Китае в 6-ом веке, под влиянием идей шестого патриарха Хуэй-нена о необходимости спонтанности и искренности действий. Трудами патриарха чаньской школы живописи, Ван Вэя, была обоснована эстетика черной туши, отношение к пейзажу как к философскому произведению. Можно сказать, что традиционный китайский пейзаж ближе к иконе, чем к светской живописи. Во-первых, он в известном смысле изображает божество, ибо Природа есть самое наглядное проявление Абсолюта, во-вторых, он исполняет функции очищения и просветления зрителя. Китайский пейзаж призван отразить представление его автора о смысле жизни – протекает ли она водопадом, прорастает ли она одинокой сосной на краю обрыва, тянется ли к Солнцу бутончиком цветка.

При этом, каждый зритель может увидеть в написанном свое. Утверждается, что если произведение написано в состоянии единения с миром, то в нем содержится истина во всех ее проявлениях. Принцип намека и недосказанности всегда имел большое значение для восточного искусства, хотя бы в соответствии все с тем же "Тот, кто знает, не говорит".

Те же принципы лежат в основе знаменитой японской поэзии хайку. Стихотворение всего в семнадцать слогов создает лишь образ и оставляет вас слушать тишину.

"Долгая ночь.

Звук воды говорит

О чем я думаю ."

(Гочики)[13]

Обычная, каждодневная жизнь вдруг оказывается составленной из мгновений, каждое из которых – чудо.

"Как будто повеял

Со взморья ночной ветерок? –

Качнулись цветы мимозы "

(Сюоси)[13]

Глубокая внутренняя связь хайку с дзен-буддизмом, с его методом "прямого указания" прослеживается в уже упомянутой антологии Дзенрин Кушу, в поэзии дзенского отшельника Рёкана (1748 – 1831), в поэзии великого японского поэта Басё (1643 –1694). В дзенских монастырях и при решении коанов послушники и монахи обязаны складывать хайку для раскрытия глубины своего понимания Дзен.

Глубокий философский смысл искусства чайной церемонии состоит в неторопливом наслаждении текущим моментом, в медитативном сидении "просто так", отрешении от суеты и стремлений повседневной жизни. Чайная церемония как бы останавливает жизнь, заставляет вернуться к природе. Чайная церемония - это эстетизм примитивной простоты. Как любая практика Дзен, чайная церемония ведет к гармонии с миром, к постижению внутренней природы человека. За дверью чайной комнаты японец оставляет все свои дела и проблемы, честолюбие и заботы, успехи и неприятности.

Вокруг и около чайной церемонии возникли и развились вспомогательные виды искусства – сады камней и искусство икебаны. Для обеспечения более полного ухода от жизни на время чайной церемонии, место для нее выбирается в самом нетронутом уголке природы – или в окружении, специально задуманном так, чтобы на такой нетронутый уголок походить. "Лучшие сады не преследуют цель создать иллюзию пейзажа во всех реальных подробностях, они дают всего лишь намек на общую атмосферу “горы и воды”, и так распланированы на небольшом участке земли, что кажется: человеческая рука не сотворила их, а лишь коснулась, помогая им выявиться."[7] Для японского искусства и поэзия, и рисунок, и составление букета – все это лишь способы, одни из многих, постижения мира и его целостности.

Значимость пустоты, белого листа, молчания может превосходить любые детальные объяснения, если она правильно используется. Белый лист моего реферата –это не просто белый лист, а как бы результат стирания всей словесной шелухи в поисках основополагающего смысла. Если вы решите, что он также показывает, что в результате поисков я так ничего и не нашла, то тоже будете правы, - ибо все мое отношение к Дзен – это один белый лист, и "больше нечего сказать".

3.4. Проникновение Дзен на Запад и в Россию

Откуда мне знать, что умершие не сожалеют

о своей прошлой привязанности к жизни?

Чжуан-цзы

Возросший в последние десятилетия интерес к японской культуре, Алан Уотс называет одним из конструктивных итогов Второй Мировой войны[7]. Но истоки интереса к дзен-буддизму можно найти еще в прошлом веке – в работах Шопенгауэра и в живописи импрессионистов и поэзии символистов. По мере ослабления позиций рациональной философии и науки и роста интереса к внутреннему миру человека, интерес к дзен (чань) – буддизму перерастал из простого увлечения экзотикой в образ жизни, позволяющий человеку бросить вызов проблемам современного мира.

А.Уотс справедливо отметил, что китайский Чань-буддизм унаследовал от даосизма свойства "пути освобождения", - учения, уводящего своих последователей из системы общественных соглашений, или как их называет в своей книге Уотс – конвенций[7]. Даосизм возник в Китае как противовес традиционной философии конфуцианства. Конфуцианство строго регламентировало жизнь китайского общества во всех его сферах, доводя почитание традиций до уровня религиозного поклонения. Поэт и насмешник Чжуан-цзы, последователь Лао-цзы говорил: "я буду прям внутри и податлив снаружи, я буду верен своим убеждениям, но уступать царской воле ". Первоначальное китайское Чань имело сходство с русским юродством. Босоногие учителя чань бродили по стране, пренебрегая комфортом и критикуя власть имущих.

Чань(и дзен) на Востоке можно сравнить с киниками античности, с альбигонской ересью в средневековой Европе, с анархизмом двадцатого века. Именно наличие сходных бунтарских традиций на Западе позволило дзен-буддизму завоевать то место в западном мире, которое он занимает сейчас. Однако, роль Дзен в жизни Востока ни в коей мере не ограничивается отрицанием традиционного уклада жизни.

Среди западных философов, чья философия близка к философии Дзен называют Сократа, Спинозу, Лейбница и, конечно, экзистенциалистов. Сократ близок Дзен своими поисками пути познания человеком самого себя. Спиноза – концепцией свободы как осознанной необходимости. Исходя из других онтологических представлений, Спиноза подошел очень близко к дзенским взглядам на жизнь и смерть. В “Этике” Спиноза пишет: “Человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни”. Лейбниц читал и изучал “Книгу Перемен” и его онтологические единицы – монады – весьма похожи на элементарные дхармы буддизма.

Экзистенциалисты, так же как и дзен-буддисты, интересуются прежде всего внутренним миром человека. Как и дзен-буддизм, экзистенциализм не признает абсолютной истины вне человека. Кьеркегор писал: "Истину нельзя знать – в истине можно быть или не быть”. М.Хайдеггер, усиленно изучавший труды Д.Судзуки о Дзен, утверждал, что нашел в Дзен все, что хотел выразить в своих сочинениях.

Однако, в отличие от дзен-буддизма, экзистенциализм противопоставляет личность и окружающий мир, проповедует уход от жизни, отрицание общественных норм. Дзен же, наоборот, обращен к человеку, смотрит проблему взаимоотношений человека и мира оптимистично. Человек в состоянии преобразовать мир в соответствии со своими желаниями, если у него достаточно понимания устройства этого мира. Дзен-буддизм довел до критической грани идею ответственности человека за свои поступки и свою судьбу. Мы сами ответственны за свои действия и их результаты. Каждый может сам для себя решить, какие правила и в какой мере он желает соблюдать.

Как уже было указано, Дзен оказал и продолжает оказывать большое влияние на современный психоанализ и психотерапию. Э.Фромм, Р.де Мартино, А.Уоттс, Д.Судзуки сравнивали психоанализ с дзен-буддизмом, в котором они выделяли четко выраженный психотерапевтический аспект. Образованные люди нашего времени предпочитают верить в силу гипноза, внушения и самовнушения, и потому охотно принимают Дзен как метод совершенствования личности и практический путь обретения психологического равновесия. Наибольшую популярность на Западе получили дзенские методы психотренинга, позволяющие познать себя и научиться управлять своими эмоциями.

Глубоко изучал и использовал опыт Дзен в своих трудах такой классик психоанализа как Карл Густав Юнг (1875-1961). Подобно дзенским мыслителям, Юнг выделяет в сознании архетипы (например, тень, вода, мужское и женское начала), пребывающие в "бессознательном" психики человека. Термин "бессознательное" практически тождественнен дзенскому "у-синь", "не-уму", и именно в "бессознательным" Юнг ищет истинное "Я" человека, источник личностных качеств и творческих способностей.

Как уже было показано, в культуре Востока дзен-буддизм играл роль философского основания искусства. Именно через искусство дзенского толка Запад впервые узнал и оценил дзен-буддизм. Трудно переоценить влияние дзенской философии через японское искусство на искусство символистов и постимпрессионистов. В науке принята дата - 1856 год. Это начало знакомства французских художников с искусством дзенского толка. В этом году альбом цветных гравюр на дереве Хокусая появился в Париже. Но поначалу увлеченность японской графикой сказывалась чисто внешне.

Лишь в творчестве Винсента Ван Гога и Анри Матисса можно найти непосредственную связь с искусством чань(дзен). "Живая" линия рисунка Ван Гога сделала бы честь любому японскому рисовальщику тушью. Сам Ван Гог в Арльский период своего творчества копировал японские гравюры и рисовал портреты и автопортреты в японском стиле. Ван Гог говорил, что стал смотреть на мир "японскими глазами", что "хотел понять, как чувствует и рисует японец". В его картинах присутствует чаньское очеловечивание природы, глубокое взаимопроникновение всех элементов окружающего мира.

Эстетический постулат Матисса "точность не есть правда" соответствует дзенскому постулату о неописуемости реальности. Поэтому Матисс следует скорее внешним сторонам японской эстетики, таким как орнаментальность и условность рисунка, лаконичность цвета, использование выразительности белого фона. "Белая страница привлекает внимание читателя не меньше, чем текст" – писал Матисс.

"Произведения Ван Гога и Матисса, как и искусство великих чаньских мастеров, отличает естественность - свойство, относительно редкое в искусстве первой половины нашего века и присущее только нескольким прекрасным художникам. Эта естественность обусловлена предельной правдивостью этих художников - они не знали конформизма, раздвоенности мировоззрения и искусства, слова и дела. Ван Гог писал о себе, что "в искусстве он стоит точно там, где и в самой жизни". [11]

В западной литературе влияние Дзен приводило в большинстве случаев к мистицизму или психологизму. Наиболее яркий пример первого – творчество Германа Гессе, долгое время жившего в Индии, и хорошо знавшего большинство восточных учений, в том числе и Дзен. Роман "Игра в бисер" непосредственно следует многим правилам "И-Цзин", а его персонажи пользуются дзенскими методами обучения через переживание. Также приведу цитату из популярного фантастического романа “Звездные войны”, практически дословно повторяющую приведенные выше наставления Такуана: "Постарайся ни на чем конкретном визуально либо мысленно не сосредотачиваться. Твой мозг должен скользить и скользить, только тогда ты сможешь использовать Силу. Тебе нужно войти в состояние, при котором ты будешь действовать в соответствии с тем, что ты ощущаешь, а не в том, что ты обдумал заранее. Ты должен прекратить мыслить, расслабиться, перестать думать, соскользнуть… свободно, свободно…" – так говорит учитель фехтования своему ученику, заставляя его отражать удары с завязанными глазами.

Дж.Сэлинджер и Ричард Бах отмечают в Дзен другую его сторону – непредвзятость и искренность восприятия, которой наделяют своих любимых персонажей. Оба писателя считали себя последователями Дзен по крайней мере на некоторых этапах своей жизни. Сэлинджер воспевает как высшую ценность детскость и непосредсвенность, презрение к "правилам", пронизывающим всю жизнь "взрослых". Бах сосредотачивается на иллюзорности всех знаний о мире и предлагает человеку творить свою собственную реальность из глубины своего сознания.

Эгоизм такого подхода также глубоко импонирует западной традиции. Забывая о том, что для дзен-буддизма реальность – это не только следствие, но и единое целое с субъектом, большинство западных последователей Дзен видят в нем, вслед за экзистенциалистами, средство противопоставить себя миру.

Как говорит А.Уотс, "Дзен не пытается бороться против самих конвенций, наоборот, он принимает их как нечто само собой разумеющееся" Быть свободным от конвенций — не значит отвергать их; это значит — не быть обманутым ими и вместо того, чтобы быть инструментом в их руках, уметь пользоваться ими как инструментом. Дзен – это учение для сильных, способ стать выше привычных понятий, а также и выше законов общества и этических норм.

Еще в Дао дэ Цзин говорилось: "С овершенномудрый ставит себя позади других, благодаря чему он оказывается впереди. Он пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется. Не происходит ли это оттого, что он пренебрегает личными [интересами]? Напротив, [он действует] согласно своим личным [интересам]. "

Познавший единство мира может преобразовывать его согласно своим желаниям. И в этом конструктивная сторона Дзен. Хочешь быть царем – стань царем. Главное – будь естественным. Ведь сансара есть нирвана, и если "отпустить" свои стремления и действовать спонтанно, то стремления перестанут быть стремлениями.

Существует история об одном монахе, который заплакал, услыхав о смерти своего близкого родственника. Когда его товарищ по Дзен заметил, что монаху не к лицу выказывать столь сильную личную привязанность, он возразил: “Не говори глупостей! Я плачу потому, что мне хочется плакать ”[12]

В этом прагматизм дзен-буддизма, принимающий жизнь такой, как она есть. Именно это качество позволяет популяризатору дзен-буддизма, Д.Судзуки объяснять его христианам – с христианской точки зрения, психологам – с психологической, востоковедам – с исторической. Если вы уверены, что для вас именно такой способ познания является естественным, говорит им Судзуки, то познавайте мир таким способом, и вы будете по-своему практиковать Дзен.

Именно это свойство, как мне кажется, привлекает в дзен-буддизме современных русских последователей. Чтобы признать себя адептом Дзен, так же, как и атеистом, достаточно просто услышать что-нибудь о Дзен и назвать себя таковым. Поэтому у нас в стране развилась мощная традиция местного дзен - от Гребенщикова и митьков, чей стиль поддерживают многие дзен-страницы Интернета, до постмодерниста Пелевина с его нашумевшим романом “Чапаев и пустота”.

Прагматизм пришел в Дзен еще из даосизма.

"В древности те, кто следовал дао, не просвещали народ, а делали его невежественным. Трудно управлять народом, когда у него много знаний…Поэтому, управляя [страной], совершенномудрый делает сердца [подданных] пустыми, а желудки - полными. [Его управление] ослабляет их волю и укрепляет кости. Оно постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний и страстей, а имеющие знание не смели бы действовать ." – говорится в "Дао дэ дзин".

Многие последователи понимают Дзен как философию абсурда и нигилизма. Дзен занимаются те же, кто зачитывается Карлосом Кастанедой и магией. Интернетовские страницы, посвященные Дзен, почему-то оказываются в тех же списках, что и нео-фашистские сайты.

Несколько примеров со страниц Интернет-журнала "В помощь Дзенствующему".

"Панове! Здесь никто не знает, за что воюет. Только мы с вами знаем, что воюем ни за что. Умереть ни за что - это почетно. Это Дзен. На кулаки!!!" - такие наставления, по легенде, читал своим бойцам Дмитро Корчинский на Приднестровской войне.

История умалчивает о том, получил ли кто-нибудь из украинских бойцов Просветление, но приведенная фраза - замечательный пример дзенского обучения. Что воздействует на человека сильнее, чем вопрос его собственной жизни и смерти? И что может быть ненормальнее, на наш логический взгляд, чем стремиться умереть ни за что?"

"Чань 20-го века в России, - это совсем (СОВСЕМ!) иной чань, чем в Китае в 9-м веке. :))))))))))))) Воспроизводить формы бесполезно! Это было бесполезно даже в Китае в 9-м веке! :))))))))))) За что Линь-цзы бил неоднократно (а на самом деле, - беспрестанно) по ушам и "собачьим головам" всяких китайцев... :))) Да и Будда этим же занимался! :))))))))))))))" – восклицает Александр Клейн, автор самой большой подборки материалов по дзен-буддизму в Интернете.

Молодежи импонирует анархизм и вседозволенность, которую можно вывести из постулатов Дзен, и… юмор.

Тот же Клейн предлагает читателям подборку "коанов" "безвестных наставников Всепобеждающего Армейского Дзен", например:

"А теперь закрой рот и скажи, где ты был."

"Я вас не спрашиваю, где вы были! Я спрашиваю, откуда идете!"

"Что, машина не заводится? Поехали, потом заведешь"

Такой подход несомненно ограничен, и преувеличивает внешнюю сторону учения. Стоит забыть о философской глубине и культурном аспекте Дзен, как возникает опасность беспринципного сектанства. Оторванный от собственной культурно-социальной традиции, Дзен превращается в стирание традиций везде, где он только появляется. Надо отметить, что предпосылки увлечения Дзен в России – те же, что были для возникновения его в древнем Китае – жестко структурированное общество со строгой иерархией и тоталитарная официальная идеология, отрицающая индивидуальность, рассматривающая человека как винтик в государственной машине.

Автор "Манифеста Дзен", ныне действующий мастер Дзен, Ошо, пишет: "Все вы запрограммированы — как христианин, как католик, как индуист, как мусульманин... каждый запрограммирован. Дзен - это депрограммирование." Так это или не так, но анархизм современных русских "дзенствующих" позволяет им считать себя приверженцами некой философии, хотя на самом деле они не утруждают себя глубоким осмыслением окружающего мира.

Заключение

Фундаментальное влияние Дзен на культуру Японии, одной из самых развитых в настоящее время стран мира, и рост его влияния на культуру других стран заставляет признать важность его изучения для понимания путей развития философской мысли.

Не являясь логической философской системой, дзен-буддизм, тем не менее, предпринимает попытку объяснить все стороны жизни и предлагает путь достижения того, что он считает высшими ценностями в согласовании со своим представлением о реальности.

Многие положения учения вызывают вопросы как с точки зрения гуманизма, так и с позиций здравого смысла. Но и здравый смысл и гуманизм, - возражает Дзен, - также в течение многих веков пытались и не смогли разрешить философские проблемы человечества. Не лишайте же и Дзен права искать свои способы помочь людям.

Положительные и притягательные стороны дзен-буддизма можно резюмировать словами А.Уотса: “В нем (Дзен) есть непосредственность, яркость и юмор, и ощущение красоты, вызывающие одновременно раздражение и радость. Но прежде всего — у него есть способ обратить ум внутрь себя и преобразовать самые тягостные проблемы человека в вопросы типа “Почему это мышь, если она крутится как волчок?” В основе этого подхода существует сильное, но абсолютно несентиментальное сострадание к человеческим существам, страдающим и умирающим от самой попытки сохранить себя.” [7]

Литература:

1. “Чжунго фоцзяо” (Китайский буддизм), сост. Китайский буддийской ассоциацией, т. 2., Пекин, 1982, т. 2, с. 65.

2. “Алмазная сутра” "Наука и Религия", стр.: 8 - 12, 1991 год.

3. "Буддизм: Словарь" под ред. Жуковской Н. Л. и др.— М.: "Республика", 1992

4. Мадхьямика Шастра XV, 3

5. Дайсэцу Тайтаро Судзуки “Основы Дзен-Буддизма”, Бишкек, 1993 г

6. Ян Хин-шун. "Древнекитайский философ Лао-Цзы и его учение".Москва,1950.

7. А. В. Уотс “Путь Дзен”, Киев, “София”, 1993

8. Miura I., Sasaki R. "Zen Dust", N.Y., 1966.

9. Е. Херригель «Дзен и искусство стрельбы из лука»

10. Завадская Е.В. "Культура Востока в современном западном мире"

М., "Наука", 1977

11. Завадская Е.В. "Эстетические проблемы живописи старого Китая"

М., "Искусство", 1975

12. Ch'u Ta-kao. Tao Те Ching (Buddhist Society, London, 1937)

13. "Одинокий сверчок" Классические японские трехстишия хайку.

М. Детская литература. 1987 г.