Реферат: Проблема добродетельного обмана

Тема: Проблема добродетельного обмана

План

Введение.

1. Ложь и обман, их виды

2. Субъект и объект добродетельного обмана. Цель и результат. Ценности и этическая оценка.

3. Аксиологическая и праксеологическая оценка добродетельного обмана

4. Добродетельный обман со стороны государства.

Заключение

Список используемой литературы.

Введение

В наше время особенно остро стоит вопрос о соотношении правды и обмана, о подлинности и неподлинности привычных смыслов и ценностей, о правде как ценности и тех последствиях, к которым приводит отступление от нее. Перестройка делает наш слух чутким ко всякой фальши , к уточненному социальному лицемерию, она укрепляет наш дух в борьбе с самообманом, заставляет глубже осмысливать идущие в обществе процессы нравственного очищения. В этой связи весьма актуальной представляется проблема добродетельного обмана. Речь идет о необходимости исследования природы и разновидностей таких хорошо знакомых каждому явления, когда обман совершается из благих побуждений.

Поскольку особенность добродетельного обмана определяется именно благим намерением, возникает вопрос о действительности и действительности благого намерения, о его соответствии общечеловеческим ценностям и высшим ценностям того социально субъекта (индивидуального, коллективного массового), которому рассчитывают оказать благодеяние. С этими вопросами и связаны наиболее теоретические трудности, возникающие при исследовании проблематики добродетельного обмана. Они касаются противоречивости социальных отношений межличностных коммуникаций, проективности и амбивалентности душевных состояний личности, неопределенности многих ее интенций, а также недостаточности научного понимания того сложного и динамического континуума явлений, которые образуют внутренний мир человека.[1]

1. Ложь и обман, их виды

Наше несовершенное бытие поистине пронизано ложью и обманом. Люди обманывают друг друга в личном общении, стараясь получить при этом искомые блага и выгоды они мошенничают в торговле, лгут в рекламе, блефуют и умалчивают в средствах массовой информации, хитрят и ловчат в политике, обкрадывают друг друга во всех сферах жизни, используя в качестве орудия вранье, они халтурят в производстве и созидают при помощи идеологии и искусства заведомо пустые иллюзии у тысячи воспринимающих. Люди лгут другим и самим себе, лгут злостного и добродетельного, вымысливают от скуки, заливают потоками лжи прошлое, настоящее и будущее.

Глубокое коварство скрыто в самой природе обмана, ибо обманная речь носит заведомо двойственный характер. Это всегда намеренное искажение информации, одновременно выдаваемое за самую, что ни на есть правду. Обман- театр масок, которые представляются как подлинные лица. Обманщик всегда обещает принести другому благо, клянется и божится в исполнении обещанного, после чего приносит зло, разочарование, убивает доверие и веру.

В человеческом обществе существует множество форм лживого поведения. Одним из них является – хитрость. Хитрость – это действие со скрытым умыслом , изобретательность, умение найти выход из самых разных положений, это изворотливость, ловкость, лукавство. Хитрый человек умеет реализовать свои желания, обойдя запреты таким образом, что никто не сможет его обвинить в нарушении правил и законов. Хитрый плутает в игре, мошенничает, совершает подлоги, чтобы добиться своих целей.

Хитрость нередко используется для самооправдания, когда человек, нарушивший, к примеру, некий порядок, уверяет всех, что он просто не знал правил, как говориться, разыгрывает простачка, прикидывается наивным. Наивность, доверчивость, страдательность - излюбленные маски хитрости, прикрывающие хваткость и целеустремленность лжеца.

Хитрость – простой обман и как обман должна получать по заслугам.[2]

Следующий вид обмана, весьма опасный по своим последствиям - это клевета. Клевета – возведение напраслины, приписывание другому человеку негативных качеств которыми он не обладает. Это- обманное обвинение, которое полностью разрушает справедливость, что зло в действии. Клевещут люди низкие, аморальные, безнадежно потерявшие совесть, те, для которых, цель оправдывает средства, а все средства оказывается хороший для удовлетворения эгоистических желаний. Клевета буйно расцветает в странах и государствах, где общество требует от своих граждан доносительство.[3]

Особыми видами обмана выступает ханжество и лицемерие. Это маски добродетельности и доброжелательства, которые надевают на себя люди, испытывающие на самом деле вовсе другие чувства. Ханжа ужасается современными нравами, читает моральную проповедь молодежи, сокрушается по поводу ухудшения воспитания, а сам предается тайным порокам. Лицемер в явной форме выражает сочувствие другим, в то время как сам тихо злорадствует чужому несчастью или неудаче.

Определенной разновидностью лицемерия можно считать лесть. Лестью называют неумеренные похвалы, не соответствующие реальным достоинствам человека. Льстят, желая расположить другого к себе, стремясь получить покровительство, поддержку, протекцию, собираясь извлечь выгоды из полезного знакомства. Лестно «подкупают» дружбу и благоволение. Льстец – лгун перестает льстить, как только добивается своего, как только становится независимым от того, чья приязнь была нужна ему. Льстец - потенциальный предатель, готовый рассказать вчерашнему кумиру, что на самом деле он просто доверчивый болван.

В этической литературе на протяжении столетий обсуждается тема «лжи во спасение», или «добродетельный обман». Подобный обман считается допустимым, простительным. Это вроде и не обман вовсе, а вполне благое дело. Рассмотрим проблему добродетельного обмана, его плюсы и минусы в жизненных ситуациях.

2.Субъект и объект добродетельного обмана

Для того чтобы добиться начальной четкости в рассмотрении многочисленной темы, необходимо рассмотреть понятия субъекта и объекта добродетельного обмана (кто обманывает и кого), понятия цели и результата (зачем данный субъект обманывает другого и каков действительный результат этого) и понятия ценности и этической оценки.

Цели добродетельного обмана отражают весь диапазон доброжелательных мыслимых интенций, ценностных установок, альтруистических побуждений. Результат в плане

Этической оценки может быть положительным (когда благая цель достигнута), отрицательным и нейтральным.

Так как правда является несомненной ценностью, а обман, даже если он добродетельный, есть ее отрицание, то возникает вопрос о статусе той ценности, во имя которой совершается отступление от правды. Решение этого вопроса определяет и нравственную оценку конкретного случая добродетельного обмана.

Рассмотрим разновидности того класса явлений, который именуют добродетельный обман. Этот класс явлений может быть разбит на две группы явлений.

1. Объект обмана и объект добродеяния совпадают. Примером может служить сокрытие от больного информации о его действительном состоянии, которая способна ввергнуть его в уныние, резко снизить его активность в борьбе с болезнью. Продуманная и организованная врачом дезинформация больного имеет целью повысить уверенность больного в благополучном исходе заболевания, мобилизацию его жизненных сил. В данном случае от успеха обманного действия зависит и успешная реализация цели добродеяния. Это наиболее частый и типический вариант добродетельного обмана: субъект совершает обманное действие, желая принести пользу тому, кого обманывает, - избавить от горя, отрицательных чрезмерных эмоций, предохранить от опасного увеличения, от ошибок, неразумных действий и т.п.

2. Объект обмана и объект благодеяния не совпадают. Здесь один субъект обманывает другого во имя блага третьего или же во имя собственного блага, и задача оценки добродетельности такого обмана усложняется. Эта группа подразделяется на две подгруппы. В первой из них объектом благодеяния для совершающего обманное действие служит другой субъект, а во второй выступает он сам. Критерием добродетельности, для всех случав такого рода является соблюдение основных норм нравственности и справедливости, их моральная приемлемость в рамках данного сообщества.

Рассматривая особенности случая добродетельного обмана, относимых ко второй группе, следует заметить, что они ярко проявляются на уровне взаимоотношений индивидуальных субъектов. Это такие обманные действия личности, которые, не наносят вреда другим, направлены на сохранение ее относительной автономии, призваны ограждать ее внутренний мир от грубого посягательства, от чрезмерного любопытства, от вторжения в интимную жизнь. Здесь имеется в виду широкий набор дипломатических приемов, умолчаний, уклончивых ответов. Все это призвано обеспечить суверенность внутреннего мира как условия самоценности личности, как способности соблюдения чести и достоинства, верности слову, долгу, друзьям, отечеству.[4]

Отсюда и различная степень откровенности с родными людьми, определяемая по собственному усмотрению. Умение хранить тайну, то, что доверено другими только тебе, умение не разлагать свои сокровенные мысли и чувства – необходимое свойство подлинной личности.

Особый случай в данной подгруппе составляет обманное действие путем умолчания. Этот феномен выходит за рамки добродетельного обмана. О нем говорил Л.Н. Толстой: «Мало того, чтобы прямо не лгать, нужно стараться не лгать отрицательно – умалчивая»[5] Выпячивание одних сторон, замалчивание других – типичный способ дезинформации, который может иметь и благородную цель. Молчат о том, что собеседник не в состоянии понять, что он способен использовать во зло, молчат о том, что оскорбляет его достоинство. Молчание – защита от непонимания.

Добродетельный обман составляет неотъемлемое свойство человеческой культуры. Он служит одной из форм конституирования качества уникальности общественного индивида, сохранения социальной целостности, образуемой множеством противоречивых межиндивидуальных отношений. Вместе с тем добродетельный обман, несомненно несет дозу амнистии человеческой слабости, фрагментарности, ограниченности, склонности к амбиции к прагматизму.

Для лучшего понимания феномена добродетельного обмана сопоставим его с недоброжелательной правдой. Ведь поборники правды далеко не всегда руководствуются добрыми целями. Часто точные факты, неопровержимая информация используется в качестве оружия против недругов, конкурентов, а то и просто из низменных побуждений – зависти, недоброжелательства, злорадства. В таких случаях горестную правду сообщают с плохо прикрытой радостью, широко пропагандируют, повторяют. Это можно увидеть и на уровне взаимоотношений индивидуальных субъектов, и на уровне общения коллективных, в том числе институциональных субъектов вплоть до взаимоотношения государств. Подобная активность идет вразрез с элементарными нормами нравственности, выглядит аморально.

3. Аксиологическая и праксеологическая оценка добродетельного обмана

Трудности концептуального подхода к проблеме добродетельного обмана усугубляется тем, что чисто аксиологический подход явно недостаточен. Наряду с ним необходим и праксеологический подход, а затем теоретическая увязка результатов аксиологического и праксеологического анализа проблемы.

Нередко результат добродетельного обмана, качество благодейственности оценивается сугубо праксеологически – с точки зрения интереса, пользы, повышения активности, достижения цели. Но эти характеристики могут втупать в противоречие с аксиологическими критериями, или могут соответствовать низшим ценностям и идти вразрез с высшими ценностями. К тому же бывают случаи, когда намеренный обман приносит несомненную пользу данному индивидуальному или коллективному субъекту, но ценой нарушения принципов нравственности. И это ведет нередко к тому, что другому субъекту тем самым причиняют вред.

Возможны и иные варианты, когда нет оснований считать, что обманывающий (с целью принести другому пользу) нарушает принципы нравственности, но вместе с тем очевидно, что результат от обманного действия, не причиняя зла никому другому, приносит обманутому такую пользу, которая препятствует ему осуществлять его высшее ценностные установки (реализуемые лишь ценой страданий, осознания горькой правды, ценой смертельного риска, неизвестных жертв). Диапазон вариантов, когда польза от добродетельного обман противоречит высшим ценностям или же не согласуется с ними в тех или иных отношениях, является трудно обозримым.

Рассмотрим пример. Человек знает, что жена его друга изменяет последнему, искусно обманывает его в течение длительного времени. Умалчивая об этом и рассматривая подозрения друга ( из самых лучших побуждений), он тоже обманывает его в течение длительного времени. Оба обманывают, стремясь предохранить обманываемого от тяжелых переживаний, последствия которых непредсказуемы, хотя мотивы обманных действий жены более разнообразны.

Большинство в такой ситуации, наверное, выбрало бы правду и страдание, но вместе с тем и надежду на обретение подлинных ценностей такого рода. Это знаменует выбор высшей ценности и представляет собой форму самоутверждения( утверждения в себе лучшего и высшего).

Этот эксперимент позволяет ясно показать частое рассогласование прагматических и аксиологических оценок, необходимость оценки добродетельных целей обмана в системе координат высших ценностей, т.к. в противном случает, стремясь принести добро нередко причиняют зло. Подобная ошибка не исключена и в тех случаях , когда добродетельная цель обмана определяется с позиции высших ценностей.[6]

На каждом шагу мы сталкиваемся с рассогласованием прагматической и аксиологической оценок, и часто мы обнаруживаем рассогласование надличностной нормы и связанной с ней ценностной установки личности. Субъект добродетельного обмана никогда не располагает полной информацией об условиях достижения благого результата, так как они выявляются лишь в будущем, а он действует сейчас.

Нередки случаи, когда акт добродетельного обмана по своему результату амбивалентен, то есть приносит одновременно добро и зло, в одном отношении – пользу, в другом – вред, и главное, трудно или невозможно определить, чего же больше.

Анализ аспекта проблематичности добродетельного обмана показывают невозможность альтернативного решения многих задач нравственного выбора, так как сами возможности выбора заданы в многомерном ценностно-смыслововм поле, которые включают не только иерархическую упорядоченность, но и конкурирующие между собой однопорядковые ценности. Линейность создаваемых правдоподобных теоретических клише препятствует глубокому пониманию человеческого духа, обладающего в действительности непредсказуемыми степениями свободы. Когда же под видом абстрагирования наше теоретическое сознание вытесняет все то, что не укладывается в его готовые категориальные структуры, игнорирует игру дешевых сил, духовные новообразования, оно приходит к резкому «сужению» сознания вообще. Это создает благоприятную почву для утверждения в массовом сознании упрощенных стереотипов морального выбора и этической оценке, а стереотипы такого рода в свою очередь предопределяют формирование соответствующего общественного мнения.

Анализ темы проблематичности добродетельного обмана обнажает механизмы соскальзывания общественного мнения на уровне упрощенных решений и его нетерпимости к иным решениям. Здесь обнаруживается не только фиктивность добродетельной интенции (когда она искусно имитируется, не будучи на самом деле добродетельной) и не только самообман и самооправдание( когда субъект уверяет себя в благородной цели, в гуманном характере производимого им обманного действия, хотя его подлинный смысл состоит в защите личного или группового интереса). Здесь нередко выявляются относительность самого качества добродетельности, невозможность его выражения в краткой и однозначной формуле такой привлекательной для общественного мнения обнаруживается такие неожиданные метаморфозы добродетельности, вплоть до перехода в свою противоположность, что их осмысление способно повергнуть в скепсис и в этический релятивизм. Все это связано со сложной структурой социальных отношений, с противоречиями между различными социальными субъектами, в взаимообусловленностью их интересов. Конкретное рассмотрение акта добродетельного обмана, цель которого достигнута, выявляет обычно и таких социальных субъектов (индивидуальных, коллективных и массивных), для которых тот же акт добродетельного обмана оборачивается злом. Автор статьи «Проблема добродетельного обмана» Дубровский Д.И. показывает это на примере злободневных вопросов о причинах «признаний» Н.И. Бухарина на процессе по делу так называемого правотроцкистского блока.

Ясно, что утверждения Бухарина о его участии в шпионаже и диверсиях, о его контрреволюционной деятельности – чудовищная ложь.

Для общественного мнения ложь Бухарина является благонамеренной. Но в чем именно заключалась эта благонамеренность? Чье благо пытался отстоять Бухарин ценой такой ужасающей лжи? Скорее всего он стремился таким путем спасти жизни любимой жене и маленькому сыну приняв условия Сталина. Маловероятно, что к этому его склонили пытками или угрозой пыток, хотя скорее всего такие угрозы и действия имели место и могли сыграть определенную роль.

Автор утверждает, что ложь во избежание пыток и мучительной смерти, «Признание» как средство прекращения пыток трудно относить к категории добродетельного обмана.

Дала ли желаемый для Бухарина эффект его ложь, касавшаяся не только собственной личности, но и его коллег по процессу? Скорее всего на этот вопрос следует ответить отрицательно. Жена его была репрессирована и выжала чудом. «Кому же принесла пользу благонамеренная ложь Бухарина»: -задает вопрос автор статьи.

Тому, кто в ней был заинтересован: Сталину и его близкому окружению. Это ложь служила обоснованию кровавого деспотизма Сталина, укрепляла заблуждение народа, оправдывала дальнейший террор и произвол. «Признания» и покаяния Бухарина великолепно подкрепляли чудовищную систему обмана, созданную сталинским режимом. Эта наглая, всепроникающая система лжи вывернула наизнанку, растлила привычные значения и смыслы: злейшие враги народа почитались его друзьями, лучшие же представители клеймились как его враги, деспотичное насилие над врагом вдавалось за служение ему, гнусная низость – за возвышенную духовность коварное хитроумие – за мудрость. И все это шло под флагом борьбы за счастье народа, за идеи коммунизма, против безнравственных предателей интересов народа.[7]

Народ верил тому, что говорили на процессе Бухарин и его «сообщники». Поэтому хотя их ложь и считается благонамеренной, она ни под каким предлогом не может рассчитывать на какое–нибудь оправдание. Объективно это ложь служила существенным фактором обмана народа деформации его самосознания , способствовавшей углублению самообмана.

Обманывая народ, тщательно организуя систему дезинформации и фальсификации, Сталин вполне искренне считал, что народу лучше не знать правду, что такое неведение является для него благом, а те кто стремиться выяснить истину и говорить ее людям несут народу зло и являются поэтому его врагами. Тогда получается, что ложь Сталина нужно определять как благонамеренную.

Такой пример дает повод различать понятия благонамеренной лжи ( благонамеренного обмана) и добродетельной лжи (добродетельного обмана). Хотя добродетельный обман и предполагает благое намерение, но благое намерение далеко не всегда по – настоящему добродетельно, то есть содержит реальную возможность добра, способно приносить и приносит действительное добро. В некоторых случаях благонамеренного обмана само это намерение субъекта заведомо является морально нереальным, прожектерским, и тогда эти случаи трудно отнести к благодетельному обману. Субъективное намерение само по себе недостаточно для определения благодетельного обмана, с самого начала оно должно коррелировать с нормами нравственности и справедливости, допускать вместе с тем объективные оценки. Конечно, подобные оценки и прогнозы носят вероятностный характер, но этого достаточно, чтобы отбросить крайние проявления субъективизма, всевозможные патологические и аморальные установки, выступающие в форме субъективного переживаемого благого намерения .

4.Добродетельный обман со стороны государства

Далее рассмотрим вопрос о возможности добродетельного обмана со стороны государства и его органов. В связи с этим обратимся к Платону, на которого всего ссылаются при обсуждении добродетельного обмана. Платон различал «подлинную ложь», и «словесную ложь». Первая из них есть зло и она не может считаться полезной ни под каким видом, так как «вводить свою душу в обман относительно действительности, оставлять ее в заблуждении и самому быть невежественным и проникнутым ложью – это ни для кого не приемлемо: здесь всем крайне ненавистна ложь». Подлинная ложь –«это укоренившееся в душе невежество, свойственное человеку, введенному в заблуждение. А словесная – это уже воспроизведение душевного состояния, последующее его отображение и это- то уже не будет беспримесной ложью в чистом виде»[8]

По Платону, ложь для человека бывает полезной «в виде лечебного средства». Поэтому «Такое средство надо предоставить врачам, а несведущие люди не должны к нему прикасаться». «Уж кому-кому, а правителям государства надлежит применять ложь как против неприятеля, так и ради своих граждан – для пользы своего государства, но всем остальным к ней нельзя прибегать. Если частное лицо станет лгать подобным правителям, мы будем считать это таким же – и даже худшим – проступком, чем ложь больного врачу»[9]

Высказывания Платона касающиеся добродетельной лжи предполагают различные интерпретации. Однако есть и слабый пункт позиции Платона: ассиметрия в информационном контуре «правитель–граждане». Эта ассиметрия, допускающая ложь правителя и исключающая ложь граждан, не поддается рациональному обоснованию. Ведь правитель- человек и он подвержен человеческим слабостям и недостаткам. Можно представить себе такие случаи, когда частное лицо лжет правителю, который, будучи в состоянии исступления, способен «совершить что-нибудь плохое». Или когда правитель, руководствуясь интересами государства, обманывает нижестоящего правителя, а тот в свою очередь лжет ему, тоже руководствуясь интересами государства. Чаще всего мы имеем дело не с ложью правителя, а с ложью многих правителей, объединенных в иерархически организованную систему ( которая включает правителей одного уровня, ранга, способных и вынужденных лгать друг другу). В такой ситуации, по Платону, остается признавать право лгать лишь за вышестоящим правителем. Но все это придает качеству добродетельности еще большую проблематичность.

Во-первых, это качество здесь сводится исключительно к пользе (государства) то есть определяется сугубо прагматическими критериями. В плане этической оценки такие обманные действия в лучшем случае остаются неопределенными, но чаще всего они вступают в противоречие с нормами нравственности.

Во-вторых, трудно дифференцировать личные интересы правителя и интересы государства, ибо часто они переплетаются слишком тесно, не говоря уже о том, что сплошь и рядом правители выдают свои интересы за государственные. В истории, конечно, есть примеры, когда ложь правителя преследует личный интерес, но это отвечает и государственному интересу. В таких случаях вряд ли допустимо говорить о добродетельном или благонамеренном обмане. Так, например, Талейран, искусно обманывая своих контрагентов, не только получал от них огромные взятки, но вместе с тем и заключая с ним выгодные для Франции договоры. Таким образом, то, что определяется как польза государству, может достигаться и путем самой низкой лжи , лицемерия, вероломства. Качество добродетельности обязательно предполагает этическую координату. Если эта координата устранена, то тем самым полностью утрачивается возможность оценки добродетельности, в том числе и того, что называется добродетельным обманом.

В этическом отношении обман со стороны государственных деятелей и государственных органов не может получить оправдания. Остается одно -польза государства. Но и здесь дело обстоит весьма сложно, так как нужно иметь четкое критерии для определения того, что является действительно полезным для государства и во имя чего допустимо обманывать отдельных граждан , коллективы, социальные группы, народ в целом.

Исторический опыт, и в частности опыт нашего государства, показывает, что различные формы правления намеренной дезинформации со стороны государственных и партийных органов, руководящих деятелей страны далеко не всегда могут быть оправданы с точки зрения интересов государства, страны, народа. Бюрократическая система не раз успешно выдавала свои интересы за народные, обманывая тем самым народ, скрывая от него принципиально важную информацию. Бюрократическое тайнодейство, кастовая закрытость и засекреченность, фетишизация государственных функций и роли функционеров – вот условия успешного обмана общества, развития коррупции, организованной преступности в государственных масштабах. До сих пор встречаются факты, когда под видом защиты государственных интересов пытаются лгать народу и выгораживать высокопоставленных преступников.

В деятельности государственных органов и их представителей следует все же различать акты сохранения закрытости информации и акты дезинформации. Конечно, у высшего эталона власти, у определенной группы управляющих могут быть секреты, тщательно скрываемые от общественности. Такое сокрытие определенной информации может использоваться для обмана народа, но может и не иметь характера обмана, преследуя полезные для страны цели. Акты же намеренной дезинформации общественности, осуществляемые официальными органами и лицами под предлогом государственной пользы оказываются как правило, сомнительными с точки зрения возможности их оправдания. Отсюда крайняя необходимость у общества иметь демократические способы и органы проверки любой информации, исходящей от государственных учреждений, от управляющих любого ранга. Возможность такой проверки является непременным фактором оптимизации деятельности управленческого аппарата.

Таким образом, допустимо считать, что намеренная дезинформация со стороны государства и его управителей , даже в тех случаях когда она оказывается в каких-то отношения полезной , не может подводиться под категорию добродетельного обмана. Это особый феномен.

Заключение

Из вышесказанного следует, что, несмотря на трудности этического оправдания добродетельного обмана даже в самых, казалось бы, несомненных случаях и несмотря на его многоликость, препятствующую охвату этого феномена единой концептуальной рамкой, отрицать его реальное существование невозможно. Добродетельность обмана может быть установлена лишь эмпирически, путем конкретного анализа вызвавших его обстоятельств и вызываемых ими следствий, а постольку - лишь ретроспективно, когда достаточно полно проявились последствия обманного действия.

Список используемой литературы.

1. Бакштановский В.И. Моральный выбор личности:альтернативы и решения.,М.,1983

2. Дробницкий О.Г., Проблемы нравственности.,М.,1977

3. Дубровский Д.И., Обман.,М., 1994

4. Дубровский Д.И., Проблема добродетельного обмана//Философские науки, 1989 № 6

5. Зеленкова И.Л., Беляева Е.В. Этика., Минск., 1995

6. Золотухина- Аболина Е.В. Современная этика. М., 2005

7. Платон. Соч. В 3 т., М., 1971, Т 3, Ч.1.

8. Свинцов В.И. Истина, добро, красота., М., 1972

9. Толстой Л.Н. о литературе. Статьи, письма, дневники., М., 1955

10. Щербатых Ю. Искусство обмана., СПб., 1997

[1] Дубровский Д.И. Проблема добродетельного обмана// Философские науки, 1989 № 6 с.73

[2] Дубровский Д.И. Обман., М., 1994 с.149

[3] Щербатых Ю. Искусство обмана., СПб., 1997

[4] Зеленкова И.Л.,Беллевва Е.В., Современная этика. М., 2005 с.143

[5] Толстой Л.Н. о литературе. Статьи письма, дневники., М., 1955 с.19

[6] Золотухина Аболина Е.В. Современная этика. М., 2005 с. 285

[7] Дмитреев с.81

[8] Платон. Соч. В 3 т., М., Т 3., Ч.1 с.162

[9] Платон. Соч. В 3 т., М., Т 3., Ч.1 с.169