Реферат: Знаковая природа языка

Б. А. Серебренников

Понятие языкового знака. К разработке проблем знаковости языка

Знаковый характер человеческого языка составляет одну из его универсальных черт и основных особенностей; не случайно к понятию знака издавна обращались представители разных научных направлений в целях более глубокого проникновения в сущность языка. Из понятия знака имплицитно исходили в своих научных спорах о сущности вещей и их наименований древние эллины, номиналисты и реалисты — последователи двух диаметрально противоположных философских направлений средних веков, классики сравнительного и типологического языкознания. На понятии знака со времен Бодуэна де Куртенэ и Ф. де Соссюра покоятся все сколько-нибудь значимые теории языка в современной лингвистической науке.

Что в языке принято считать знаковым? Под знаковым аспектом естественного языка понимают обычно соотнесенность языковых элементов (морфем, слов, словосочетаний, предложений и др.), а следовательно и языка в целом, в той или иной форме и степени опосредствованности с внеязыковым рядом явлений, предметов и ситуаций в объективной действительности.

К знаковой функции языковых единиц относят, далее, их свойство обобщенно выражать результаты познавательной деятельности человека, закреплять и хранить итоги его общественно-исторического опыта.

Под знаковый аспект языка подводят, наконец, способность языковых элементов, в силу закрепившихся за ними значений, нести определенную информацию, выполнять различные коммуникативные и экспрессивные задания в процессе общения. Следовательно, термин «знаковый», как и синонимичный с ним термин «семиотический», — многозначны,<96> в него вкладывается разное содержание и, применительно к естественному языку, он может быть отнесен к четырем разным функциям языковых элементов: функция обозначения (репрезентативная), обобщающая (гносеологическая), коммуникативная и прагматическая. Непосредственная связь языка с мышлением, с механизмом и логикой познания, уникальное свойство человеческого языка служить универсальной системой обозначения всего многообразия объективного мира — все это сделало знаковый аспект языка предметом изучения разных наук (философии, семиотики, логики, психологии, языкознания и др.), в силу общности объекта не всегда четко между собой разграниченных [1; 10; 27; 38; 44; 58].

Областью крайнего неразграничения двух наук — лингвистики и философии — является анализ логики языка, особенностей логического синтаксиса и семантики, проводимого с позиций логического позитивизма [41]. Единственным предметом научного анализа этого философского направления является язык, а целью исследования — установление выводных знаний и логических связей внутриязыковых выражений (предложений) путем верификации последних на предмет истинности или ложности, осмысленности или бессмысленности. Для логического анализа неопозитивисты [69; 70; 71; 72] берут не естественный язык как таковой, с его формальной и содержательной сторонами, в его психологическом и социальном аспектах, а искусственно созданный на основе естественного языка сугубо конвенциональный символический аппарат наук (язык логики, математической логики, математики и пр.), так называемый «предметный язык».

Сформулированные при логическом анализе языка семиотические понятия, будучи применены в различных исследовательских целях в лингвистике, несколько продвинули изучение знакового аспекта языка, вызвав к жизни новые лингвистические направления, начиная с создания «алгебраической» теории языка Л. Ельмслева [20], где язык сведен к формально-логическому построению, и кончая порождающей грамматикой Н. Хомского [74], теоретические обоснования которой в известном плане восходят к тому же источнику.

В дальнейшем неразграничение логической и лингвистической семантик, лексических и грамматических значений языковых элементов, подмена категорий языка категориями логики, гипертрофированный интерес к универсальным логическим основам языка и пренебрежительное отношение к специфике значений языковых знаков разных типов в конкретных языках стали препятствовать адекватному, непредвзятому исследованию значимой стороны языка, его знакового аспекта.

Второй областью знаний, с которой лингвистика не установила четких границ в основных понятиях и соответствующих терминах, является семиотика [2; 26; 56], наука о знаках вообще.<97>

Хотя имплицитное понятие знака встречается в контексте философских работ довольно рано, упорядочение теоретических основ и методов семиотики как науки о знаках падает на первую половину XX в. [52; 85; 87; 89]. Обсуждение проблем языковых знаков началось в истории науки не с собственно лингвистической, а с общесемиотической точки зрения, поэтому основные понятия теории знаков разрабатывались на основе формализованных языков разных наук и прежде всего метаязыка и предметного языка логики [69; 71], математической логики и ряда других неинтерпретированных систем [75; 91]. В исследовании проблем знаковой природы языка образовался замкнутый круг: с одной стороны, определения таких основных семиотических категорий, как знак, форма знака, значение и т. п., — складывались на базе описания чисто конвенциональных, искусственных знаковых систем (метаязыки наук, коды, системы сигналов и дорожных знаков и т. п.) без учета специфики знаков естественных языков, с другой стороны, человеческий язык всегда служил основной, если не единственной сферой приложения общей семиотики, поставляя ей свой материал. В силу этого в теории знаков, разработанной на основах логического позитивизма, лингвистика объявляется частью семиотики как эмпирическая, описательная ее область, состоящая из прагматики, описательной семантики и описательного синтаксиса [62; 86].

Ввиду того, что изучение знакового аспекта языка шло в основном путем сравнения его с чисто механическими системами или с формально-логическими построениями, исследование знаков естественных языков ограничивалось установлением шкалы признаков, свойственных знакам этих систем: полная произвольность и механический характер связи означающего с означаемым, одно-однозначное соответствие формы знака и его содержания, непродуктивность знака, отсутствие смысловых отношений между знаками и т. п. В семиотике, стремящейся абстрагироваться от специфики разных видов знаков, определение понятия знака непомерно широко: знаком считается любое явление, обозначающее, репрезентирующее другое.

Естественно, что при такой дефиниции знака человеческий язык во всем его объеме — как инвентарь словарных и звуковых единиц, так и модели их сочетаемости, даже буквенная репрезентация звуков, могут быть одинаково легко отнесены к категории знаков. Но такой подход мало что дает для выявления семиотической природы естественного языка, знаки которого, будучи непосредственно связаны с психической деятельностью человека, с его мышлением [5; 45; 80], создают большую самобытность и неповторимое своеобразие этой сложной, многофункциональной системы. Даже в тех случаях, когда отнесенность к категории знака происходит на основе более конкретных дифференциальных признаков (односторонняя, двусторонняя природа зна<98>ка, функция, по которой знак квалифицируется и т. п.), разнообразие подходов поразительно велико [18, 243—249; 24, 12— 20; 45, 38—68; 56, 163—308; 95]. Однако понятия «знаковая си-тема», «знак» применительно к естественному языку имеют определенный смысл лишь в том случае, когда они определяются чисто лингвистически и когда за презумпцией о знаковом характере языка в целом или отдельного его уровня стоит целостная теория языка, построенная на результатах изучения этих его свойств и сформулированная вследствие четких импликаций понятия языкового знака. Там, где эти термины употребляются без приданной им системы лингвистических определений, они остаются пустыми ярлыками. Именно этот факт часто создает в лингвистике ситуацию взаимонепонимания: чем менее обоснованно и определенно употребляют одни термины «знак», «знаковый», «знаковая система» без изучения их специфики, тем более категорично отклоняют другие самое идею знаковой репрезентации — основное свойство естественного языка,— также не обращаясь к исследованию этого свойства языка. Поэтому не аксиоматические посылки о знаковой природе языка, а пристальное изучение структурных и функциональных особенностей знаков естественных языков, определение основных семиотических понятий (сущность знаковой репрезентации человеческого языка, типы языковых знаков, специфика таких знаковых категорий, как значение, значимость, смысл и др.) могут и должны составить предмет лингвистической семиотики [53; 57] (подробнее об этом см. раздел «Язык в сопоставлении со знаковыми системами иных типов»). С проблемой знаковости естественного языка связаны самые кардинальные вопросы его сущности: 1) основной гносеологический вопрос, определяющий методологию лингвистического исследования, о соотношении языка, объективной действительности и мышления; 2) характер структурной организации языка как семиотической системы особого рода; 3) специфика языковых знаков, их типы и закономерности функционирования; 4) природа и виды языкового значения.

Изучение знаковых функций языковых единиц, в основном слов, шло в истории науки в четырех планах: философско-гносеологическом [2; 12; 45; 73; 92; 99; 103], логическом [68; 69; 70; 71; 78], психологическом [14; 68] и лингвистическом [36; 52; 66; 76].

Наиболее ранним по времени и значительным по последствиям явилось обсуждение вопроса о соотношении языка, объективной действительности и мышления, проводимое в контексте гносеологических штудий.

В номиналистской философии этот вопрос решается следующим образом: язык интерпретируется как единственная форма мышления [99], а языковые знаки понимаются как концепту<99>альные символы [73], конструирующие объективную действительность. Другой разновидностью номиналистского решения основного гносеологического вопроса явилась феноменологическая теория Э. Гуссерля [78], которая, будучи основана на признании «идеальных предметов», сводит значение языковых знаков к интенциональным актам. Согласно теории Э. Гуссерля, познание человеком реальной действительности предопределено по объему и способу членения человеческим сознанием (трансцендентально) и в силу ограниченной способности последнего происходит исключительно при помощи языка, путем вербализации объективного мира.

Способность обобщенного, абстрактного мышления и принцип опосредствованной репрезентации реального мира, свойственные человеческому мышлению, приписываются в этом философском направлении самим знакам. Язык как бы набрасывает определенную «сетку понятий», которая, расчленяя объективную действительность, создает языковую картину мира (Weitbild der Sprache). Эта теория и, особенно, «философия символических форм» Э. Кассирера [73] оказали огромное влияние на мировоззрение и методологические основы целого лингвистического направления — неогумбольдтианства [79; 96; 101; 102] в различных его разновидностях [7; 16; 17; 61].

В современной лингвистике на понимание языка как системы знаков, особенно на глоссематическую теорию языка1, оказало большое влияние другое философское течение — логический позитивизм [69; 70; 71; 72; 92], в котором вопрос о соотношении языка, мышления и объективной действительности интерпретируется очень своеобразно. Из трех членов соотношения, рассматриваемого при решении этого гносеологического вопроса, позитивисты исключили основной, определяющий сущность знаковой репрезентации человеческого языка,— мышление, сведя триаду к бинарному противопоставлению: «язык — реальная действительность», которые относятся друг к другу как обозначающее и обозначаемое. Таким образом, процесс познания мира сведен к процессу его обозначения. В противоположность номиналистскому определению знака как «символической формы», конструирующей реальный мир, в философии логического позитивизма знак однопланов, он не имеет значения и сведен к форме выражения2.<100>

В качестве классической семиотической системы, определяемой по коммуникативной функции, для логических позитивистов служит так называемый предметный язык (object language), представляющий собой набор в основном утвердительных предложений, поддающихся формально-логическому анализу. Кроме интерпретации некоего текста (набора предложений), анализа правил комбинации знаков и приблизительного перевода этих высказываний на другой язык, предметному языку невозможно приписать никаких значений, никакого собственного содержания. Поэтому он в высшей степени формализован и как чисто формально-логическое исчисление (calculus) не имеет содержания, однопланов. Предметному языку противопоставляется метаязык, система понятий (код), которая устанавливает условия истинности при интерпретации предметного языка. На более позднем этапе становления позитивистской теории стали приниматься во внимание отношения знаков к тому, что они обозначают (designata); однако вся область многоступенчатых (инклюзивных) семантических отношений, свойственных знакам естественного языка, подменяется однозначным соответствием знака обозначаемому.

Снимается вопрос о соотношении языка, мышления, объективного мира и в тех научных направлениях, где прагматическая функция языка принимается в качестве основной его функции. Язык интерпретируется как целенаправленное поведение человека, а сущность знаковой репрезентации сводится к «семиотическому процессу», конституентами которого являются: 1) интерпретатор — человек, находящийся в знаковой ситуации; 2) интерпретанта — предрасположение интерпретатора к реакции на знак; 3) денотат — все, что вызывает свершение данной реакции на знак; 4) сигнификат — дополнительные условия ограничения, позволяющие денотату вызывать соответствующую реакцию на знак. Прагматическое определение значения языкового знака через понятие деятельности, поведения, приравнивает знак к подготовительному стимулу целенаправленной реакции, а его значение сводится к «предрасположенности», к «склонности» интерпретатора, человека, находящегося в знаковой ситуации, к реакции на знак. Если подойти к определению сущности значения знака с гносеологической точки зрения, то можно констатировать следующее. Значение знака не является идеальной сущностью, оно не представляет собой обобщенного содержания, которое бы являлось отражением предметов, их признаков и связей в материальной действительности; значение по теории Ч. Морриса [85; 86] и не сам физический акт, хотя знак понимается исключительно как «физическая сущность» (phisical event), не эмпирическая данность на уровне предметного ряда явлений, и даже не ответная реакция на знак. Знаковое значение есть лишь «предрасположение» (expectency), определенное психическое состояние интерпретатора, некое ощущение — категория,<101> находящаяся ни на уровне абстрактного мышления, ни на уровне объективно существующей материальной действительности. Два других фактора семиозиса — денотат и сигнификат — представляют по своей сущности определенные восприятия, которые не могут быть отнесены ни к предметному ряду, ни к обобщенным категориям уровня абстрактного мышления. Следовательно, все факторы, конституирующие значение знака и знаковую ситуацию в прагматической теории, поставлены в зависимость от субъекта и данных уровня чувственного познания и его эмпирического опыта [46]. Поэтому не случайно, что лингвистическая интерпретация значения языкового знака дается в таких терминах психологии, как «стимул», «реакция», «предрасположенность», «целенаправленное поведение» [6] и т. п., а основной гносеологический вопрос о соотношении языка, мышления и объективного мира переносится из области познания в чисто прагматический план общей семиотики.

При диалектико-материалистическом решении вопроса о связи языка, мышления и объективной действительности материальное противополагается идеальному как первичное вторичному. «... Понятие материи не означает гносеологически ничего иного, кроме, как: объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им» [33, 248]; «... дух есть вторичное, функция мозга, отражение внешнего мира» [33, 78]. Следовательно, в противоположность конвенциональному пониманию знака логицистами, ни сам процесс познания материального мира, ни его результаты — обобщенно-исторический опыт, абстрактные категории и понятия — не создаются совершенно произвольно, а детерминированы объективными свойствами предметов, их отношениями и связями в материальном мире. Сознание не конструирует объективной действительности, оно, отражая ее посредством языка, закрепляет определенные результаты познавательной деятельности в знаковом значении языковых элементов.

Что касается второго соотношения — «мышление — язык», то при всей тесной их связи и взаимодействии, это — два разных по своей сущности феномена, имеющие каждый свое содержание, форму, структуру, элементы и законы их функционирования. Их тесная взаимообусловленная связь проявляется в том, что язык как система знаков выступает средством формирования и развития мыслей, формой репрезентации результатов опредмечивания реальной действительности; «... абстракция должна быть овеществлена, символизирована, реализована посредством (какого-либо) знака» [4, 61].

Основная функция языкового знака с точки зрения связи языка и мышления состоит в том, чтобы удовлетворять основным отражательным и мыслительным процессам, свойственным человеку,— обобщать (интегрировать) и конкретизировать (диффе<102>ренцировать), опосредствованно и абстрагированно представлять мыслительное содержание, которое исторически закрепляется за данным знаком. Познавательная функция языкового знака является основной, отличающей его от знаков прочих семиотических систем.

В соотношении «знак — реальная действительность» первые служат обозначением второй и в то же самое время являются носителями «обобщенного ее отражения», органически прочно соединяясь с соответствующим понятием или отдельными его признаками, лежащими в основе семантических ценностей языковых единиц. Неразрывная связь означаемого (смыслового содержания) и означающего (знаковой формы) является непременным условием единства языкового знака, поэтому участие языковых знаков (особенно слов) в формировании мыслей, идей, понятий в процессе познания настолько непосредственно, что связь между двумя сторонами словесного знака определяется с точки зрения психологии следующим образом: «... мысль не выражается в слове, она совершается в нем» [14, 268].

С точки зрения диалектико-материалистического решения гносеологического вопроса в формировании знакового значения находят определенное отражение все три взаимосвязанные между собой элементы семиозиса: познающий субъект, познаваемый объект и языковый знак, способствующий процессу познания.

Специфическая, т. е. опосредствованная человеческим сознанием, связь означающего с означаемым, формы знака с его содержанием, может быть выражена по отношению к слову следующим образом: слово реализует понятие о предмете, им обозначенном [2, 58].

Основные подходы в решении гносеологического вопроса о сущности языковых знаков разнятся в зависимости от того, какая соотносительная пара факторов семиотического треугольника (схема которого приводится ниже) берется за основную, часто за единственную.<103>

Так, для номиналистов, объективных идеалистов, решающим является отношение «знак — объект» (I), при этом первичным является знак, а объективный мир (предметный ряд) «конструируется при помощи знаков». Познающий или воспринимающий субъект исключается из знаковой ситуации.

Для логицистов, представителей логического позитивизма, определяющим служит отношение «субъект — знак» (II). Объективный мир исключается из анализа знаковой репрезентации. Отношение между субъектом и знаками, его умение оперировать знаками, комбинировать их по определенным логическим законам составляет всю сущность знакового процесса.

Для бихевиористов, сторонников биологического прагматизма, наисущественнейшей является ось «субъект — объект» (III), определяющая поведение субъекта в «предметном», эмпирическом опыте. Поэтому все факторы, конституирующие семиозис, есть не что иное, как отношение предрасположенности ожидания субъекта для целенаправленного поведения.

При диалектико-материалистическом решении вопроса о соотношении языка, мышления и объективной действительности принимаются во внимание все три линии отношений, и семиозис определяется как специфическое отношение через знак познающего субъекта к объективной действительности [2; 45; 56]: «субъект — объективный мир», «субъект — знак», «знак — объект». Значение знака определяется как обобщенное отражение признаков предметов, явлений объективного мира, исторически закрепленное за данным знаком и ставшее его внутренней стороной.

Лингвистическая . разработка сущности знаковой репрезентации естественного языка была начата Ф. де Соссюром, который первый в истории науки наиболее полно и последовательно изложил целостную теорию языка как системы знаков. Абсолютизируя социальный характер языка, Соссюр рассматривал последний не как орудие объективации материального мира, а, скорее, как социальную (всеобщую) форму расчленения и разграничения «хаотичного по своей природе мышления» [52, 112]. Судя по тому, что связь языка с мышлением Соссюр видел в «совокуплении мысли со звучащей материей», а не в отражении объективного мира и его опосредствованной репрезентации человеком при помощи языковых форм и категорий, можно предположить, что он считал язык формой расчленения объективного мира, единым и облигаторным для всех говорящих на данном языке способом организации мышления как социального продукта языковой общности. Своеобразие постановки и решения им гносеологического вопроса о сущности знаковой репрезентации заключается в том, что триада язык — мышление — объективный мир заменена бинарным противопоставлением, где соотносительными членами являются не мышление — язык, а мышление — звуки. Расчленение каждой из сфер происходит<104> в языке, который «служит таким посредником между мышлением и звуком, что их объединение неизбежно приводит к обоюдном разграничению единиц» [52, 112]. Такое понимание Соссюром сущности и роли языка предопределило принципы и положения разработанной им знаковой теории:

1. Имманентный характер языка как системы, исключающий при ее изучении обращение к экстралингвистическим факторам (предметный ряд, познающий или воспринимающий субъект, сферы функционирования языка, коммуникативные цели и т. п.).

2. Определение знака как двусторонней психической сущности, интерпретируемой не как субстанция, а как форма (принцип) организации языковой структуры.

3. Абсолютизация принципа произвольности и условности языкового знака при отсутствии четкого определения его означаемого (signifiй)3.

4. Изучение языка как системы исключительно путем установления материальной и концептуальной ценностей языковых знаков, определяемых по их негативной или «отрицательной значимости».

Таким образом, лингвистика обязана Ф. де Соссюру формулированием основных понятий о природе языкового знака и тезисов о двустороннем характере знака, психической природе обеих его сторон — означающего и означаемого, произвольном характере их связи, дифференциальном характере обеих сторон знака, системной обусловленности знака, линейном характере означающего, непрерывности знака во времени, изменчивости знака и т. п.

Исходя из особенностей языковых знаков и законов их функционирования Ф. де Соссюр определил сущность языка как знаковой системы sui generis и специфику ее структурной организации. Язык, по определению Соссюра, психическое, социальное установление, представляющее собой систему значимостей и равноценностей, различий и тождеств. Язык — устойчив, не подвержен революционным сменам и, как установленный традицией, характеризуется постепенной взаимосменяемостью элементов, которым свойственна структурная организация по двум осям отношений — синтагматической (сочетаемость) и ассоциативной (парадигматическая противопоставленность). Язык, по Соссюру, свободен в выборе средств, однако наличие исторической преемственности и системной обусловленности служит ограничением этой свободы и произвольности языкового знака.

В русле этого же функционального понимания сущности языкового знака, определяемого как отношение формы содержа<105>ния и формы выражения, находится глоссематическая теория, согласно которой язык считается знаковым только по своим целям, по внешней функции — в его отношении к внелингвистическим факторам; что же касается его внутренней, структурной организации, то это система односторонних, незнаковых элементов языка — фигур содержания и фигур выражения [20, 305].

Членимость означающего и означаемого знака на компоненты, противопоставление знаков и незнаков (фигур) занимает в разработке проблемы знаковой природы языка значительное место [37]. Кроме того большого круга вопросов, который связан с именем Ф. де Соссюра, в развитии теории знаковой сущности естественного языка в наше время обсуждаются следующие проблемы: отличие языковых знаков от «естественных знаков» [45; 66; 80], типология знаков, типы значений, создание основ лингвистической семиотики и многое другое. Лингвистическая разработка проблемы знаковой природы языка, начатая Ф. де Соссюром, представлена в наши дни большим разнообразием точек зрения [12; 14; 20; 37; 56; 64; 65; 66; 68; 76; 88; 90; 95], которые в той или иной степени будут затронуты по ходу обсуждения отдельных проблем.