Реферат: Субъектность текста как фактор вариативности его интерпретации

Субъектность текста как фактор вариативности его интерпретации

Л. Г. Ким

Задачей статьи является теоретическое и экспериментальное исследование феномена множественной интерпретации как реализации смыслового потенциала текста в процессе его функционирования, а также моделирование смыслового поля текста в «пространстве адресата».

Реализуемый в данной статье подход предполагает рассмотрение текста в качестве одного из фациенсов разворачивающейся коммуникативной цепочки «автор – текст – адресат» с текстоцентристских позиций, т. е. текст рассматривается как субъект (в широком – детерминационном – понимании этого термина), характеризующийся сложной семантической организацией и предопределяющий направления его осмысления и интерпретации читателем. Наше исследование вписывается в русло таких современных научных направлений, как коммуникативная и интерпретативная лингвистика, и опирается на положения лингвосинергетики о самоорганизации текста, а также на положение о континуальности и дискретности как имманентных свойствах текста.

Концепция функционирования текста, с нашей точки зрения, сводится к такому его пониманию, при котором он является распредмечиваемой (интерпретируемой) в языковом сознании сущностью; каждое речевое произведение (текст) содержит потенциал множественности интерпретации, реализация которого определяется двумя факторами – системно-языковым и лингвоперсонологическим [подробнее см.: Голев, Ким]. Главный предмет нашего внимания составляет проблема источника полиинтерпретативного содержания, который, как мы полагаем, обусловлен, во-первых, семиотической природой текста, определяемой в первую очередь спецификой языкового знака как потенциала, реализуемого в речевой материи; во-вторых, его синергетической природой, а следовательно, различной способностью энергетических элементов текста (квантов) к смыслопорождению; в-третьих, его «тройственной» (субъектно-объектно-результатной) коммуникативно-функциональной природой.

В связи со сказанным традиционно представляемую триаду «автор – текст – адресат» мы предлагаем развернуть в коммуникативную цепочку: «автор – текст автора – текст онтологический – адресат – текст адресата», где «текст автора» – объект и результат текстопорождающей и смысловоплощающей деятельности автора; «текст онтологический» – текст как феномен в совокупности его признаков (целостность, структурированность, когезия, когерентность, семиотичность, полиинтерпретативность и т. д.), т. е. текст как потенциальный субъект смыслопорождения и потенциальный объект восприятия и интерпретации; «текст адресата» – это текст, представляющий собой результат интерпретационно-семантизирующей деятельности, осуществляемой адресатом при восприятии текста.

В фокусе нашего внимания находится процесс взаимодействия фациенсов правой части обозначенной цепочки, т. е. текст онтологический, который рассматривается нами как потенциальный субъект порождения множественности смыслов, воплощаемых в смысловой вариативности текста адресата.

Текст онтологический: реальность или фикция?

Обсуждение сформулированной проблемы необходимо начать с определения статуса феномена, обозначенного нами термином «текст онтологический». Прежде всего следует определиться в вопросе о том, является ли этот срединный компонент коммуникативной цепочки реальным или фикциальным объектом.

Позиции лингвистов в интерпретации этого феномена расходятся кардинально. Исследователи самых разных воззрений настаивают на необходимости учитывать зависимость текста от факторов его порождения и восприятия и утверждают, что «текст не существует вне его создания или восприятия» [Леонтьев, 15]. Как видим, эта теория не предполагает наличия обозначенного нами срединного звена коммуникативной цепочки.

В соответствии с другой концепцией текст в отрыве от коммуникативной ситуации, коммуникативного замысла и декодирующей деятельности адресата, т. е. текст вообще, следует рассматривать как «теоретическую абстракцию, необходимую для теоретической мысли» [Горнфельд, 114], «гипотетический конструкт в лингвистической теории» [Кибрик, 296], т. е. некое «фиктивное (условное) единство плана содержания и плана выражения, условно отчужденное от обстоятельств его существования» [Заика, 110]. Такой фикциальный текст обозначается как «текст вообще» [см.: Горнфельд], «фиктивный (условный) текст» [Заика], «тело текста как мертвая последовательность графем» [Залевская], «мертвый текст» («Текст как продукт сам по себе мертв в том смысле, что в нем нет мысли вне дискурса и дискурсантов, вне процессов речевой деятельности» [Никитин, 262]).

Мы полагаем, что следует говорить о двух моделях текстуальности – прагматической динамичной коммуникативно ориентированной модели, постулирующей функционирование текста как реального феномена, генетически связанного с конкретной личностью автора, воплощающего его интенции и/или находящегося в реальном рецептивном пространстве и представляющего собой креативную интерпретационную деятельность адресата, и статичной системно ориентированной модели, постулирующей текст как системно-структурное образование, объективную данность, характеризующуюся признаками когезии и когерентности, занимающую определенное место в системе текстов. О некой двойственности текста писал Ю. М. Лотман: «Текст как бы двоится: он остается рядами графически выраженных слов и одновременно реализуется в некотором иконическом пространстве» [Лотман, 209]. Дифференциация системно ориентированной и коммуникативно ориентированной моделей текста осуществляется в соответствии с такими признаками, как «потенциал – реализация», «внутренняя (системоцентричная) – внешняя (антропоцентричная) ориентированность», «локализованность в пространстве текстов – локализованность в пространстве автора/адресата». Статичная системно ориентированная модель текста – это, в нашем представлении, есть текст онтологический, который в определенном смысле содержит в себе свернутую систему всех звеньев коммуникативной цепи – образ автора и образ идеального читателя. Таким образом, текст онтологический – это не фикциальный конструкт, «мертвое тело», а некое системно-структурное образование, реальный фациенс, предназначенный для коммуникативного процесса и «готовый» к участию в нем; текст, организованный по определенным внутренним законам, характеризующийся внутренним энергетическим потенциалом и представляющий собой, если воспользоваться метафорой, «пучок потенциальных смыслов».

Идея о внутренней самоорганизации текста, его энергетическом потенциале, направляющем и регулирующем процесс восприятия, коррелирует с синергетической концепцией текста, реализованной в работах современных лингвистов [см., например: Бондаренко; Борботько; Герман, Пищальникова; Герман; Москальчук; Мышкина; Сулименко; и др.].

Текст как синергетическая система

Детерминированность смыслового содержания текста, в том числе его единиц, факторами порождения и восприятия может быть описана в русле различных научно-лингвистических парадигм: системно-функциональной, герменевтической, лингвокультурологической, лингвоперсонологической, психолингвистической. Ранее нами предпринимались попытки исследования вариативности интерпретационного результата, обусловленного системно-функциональной природой текста [см.: Ким]. В рамках данной статьи предлагается рассматривать феномен смысловой множественности функционирования текста как детерминированность его синергетической природой. Таким образом, мы расширяем диапазон аспектов исследования феномена вариативности (множественности) интерпретации от системно-функционального к синергетическому. Лингвосинергетическая концепция позволяет объяснить смысловую вариативность текста как объективную закономерность, которая не зависит от типа языковой личности автора и/или адресата и обусловлена системной природой самого текста.

Теоретические положения синергетики 1 , ключевыми понятиями которой являются «универсум», «хаос», «гармония», «самоорганизация», «вариант», получили свое развитие и преломление в нарождающейся науке лингвосинергетике, имплицирующей обращенность к таким сложным диссипативным (обменивающимся со средой) открытым нелинейным системам, какими выступают язык, текст и человек, творящий текст.

Восходящая к В. Гумбольдту идея о языковой энергии и энергийности, сформулированная немецкими учеными теория напряжения/напряженности высказывания, впоследствии развитая В. Г. Адмони [1974] как теория напряженности текста, а также ряд других теоретических положений (изложение их см. в работах: [Залевская; Мышкина, 1998, 2005]) оказались весьма продуктивными и востребованными современной функциональной текстоориентированной лингвистикой, одним из направлений которой является синергетическая концепция текста и языка в целом. В соответствии с этой теорией, которая, кстати сказать, является плюралистичной, мультипарадигмальной, текст представляет собой форму энергетического бытия. Т. В. Матвеева предлагает различать энергию и энергетику как психолингвистическую и текстовую категории соответственно [см.: Матвеева]. Энергетическая природа текста обнаруживается «текучим взаимодействием внутренней и внешней форм, игрой и зыблением смыслов, иррадиацией смыслов» [Мышкина, 2005, 194]. Текстовая энергия существует в двух видах: 1) проявленная энергия (являющая себя через самодвижение текстовой стихии) и 2) скрытая энергия (потенциальная способность текстовой стихии к спонтанному самодвижению, к самоорганизации, саморазвитию) [см.: Мышкина, 1998]. Рассматривая роль и направление текстовой энергии/энергетики, исследователи подчеркивают, что «речевое произведение способно проявлять эндогенную спонтанную активность, когда оно изменяет свои свойства (это обнаруживается в процессе продуцирования текста), и экзогенную, когда модифицируется среда его обитания (концептуальная система продуцента/реципиента)» [Герман, Пищальникова, 46–47].

Рассматривая смысл текста в рамках лингвосинергетической парадигмы, Н. Л. Мышкина приходит к мысли о том, что «под воздействием энергетических сил в текстовом пространстве постоянно “запускаются” спонтанные процессы интеграции-дезинтеграции, обусловливающие динамическую системность-асистемность текста. <…> Синергия спонтанных процессов обусловливает множественную (здесь и далее в цитатах разрядка наша. – Л. К.) целевую устремленность смысловых потоков в тексте», которые могут проявиться «точками неоднозначностей, точками возникновения спонтанного движения текстовой системы» [Мышкина, 2005, 194–195].

Континуальность и дискретность текста

Текст как сложная открытая нелинейная система в аспекте ее организации характеризуется такими имманентными свойствами, как континуальность и дискретность, коррелирующими, кстати сказать, с общеметодологическими принципами рецептивно-интерпретационной деятельности адресата – холистизмом и элементаризмом. Говоря о дискретности текста, лингвисты, с одной стороны, описывают ее в аспекте порождения, вербализации авторского замысла (несплошность, прерывность представления мира обозначается как пунктирность [см.: Шкловский], порционирование [см.: Протченко, Черемисина], бликовость [см.: Ибраев]), а с другой стороны – в аспекте восприятия (избирательность восприятия мира). В соответствии с разрабатываемой нами текстоцентричной моделью дискретность мы рассматриваем с точки зрения реализации смыслопорождающего потенциала отдельными элементами текста, которые, являясь частью текстового континуума, обеспечивают его целостность.

Вслед за И. В. Арнольд [1981], В. К. Радзиховской [2001], В. И. Заикой [2006] и другими исследователями, минимальной смысловой единицей текста мы называем квант. Этот термин заимствован из физики, где он обозначает «минимальное количество, на которое может изменяться дискретная по своей природе физическая величина» [Новый словарь иностранных слов]. В филологии термин «квант» употребляется в двух значениях. Во-первых, под квантом понимается ментальная единица, единица мыслеречеязыковой деятельности, саморегулирующейся системы, которая способна реагировать на внешние воздействия. «Квантом системы мыслеречеязыкового действия является элементарное речевое действие, зафиксированное моделью порождения речи, подобно тому как предложение является квантом языковой системы в качестве наименьшей единицы сложного синтаксического целого» [Радзиховская, 199–200]. Во-вторых, квантом называют «вербализованный фрагмент действительности или предмета действительности, по которому читателем не только узнается этот предмет, но и воссоздаются признаки, как если бы он был описан целиком» [Заика, 58]. Как видим, два толкования кванта базируются на дифференциации механизмов порождения – восприятия речи. К. А. Долинин пишет: «Именно потому, что в голове адресата речи имеется не набор разрозненных образов, а более или менее целостная картина мира вообще и референтного пространства в частности, адресант может не стремиться к полноте и строить свою речь… в виде пунктирной линии – адресат сам восстановит недостающие звенья, заполнит пробелы» [Долинин, 39]. Нестрого термин «квант» в значении ‘компонент, фрагмент текста’ использован Л. А. Новиковым [Новиков, 19]. Квант имеет различные формы языкового воплощения: словоформа, словосочетание, оборот речи, предложение, фрагмент текста.

В соответствии с разрабатываемой нами моделью текста как субъекта порождения множественности смыслов квант определяется нами как минимальная ментально-текстовая единица, регулирующая смысловую самоорганизацию текста как континуального, целостного феномена и влияющая на процесс его рецептивного функционирования. Текст как континуально-дискретная система состоит из совокупности квантов, находящихся, согласно синергетической теории, в отношениях интеграции (притяжения) и дезинтеграции (противопоставления). Процесс функционирования текста в пространстве адресата сопровождается активностью одних квантов как смыслопорождающих, смыслоопределяющих текстовых единиц и нейтрализацией, функциональной «редукцией» других. Важнейшим свойством кванта, как пишет В. И. Заика, является релевантность, т. е. его способность обеспечивать представление целого [см.: Заика].

Экспериментальное исследование смыслопорождающей вариативности кванта

Текст, как было отмечено, есть автономная самоорганизующаяся система, а следовательно, он является носителем самоинтерпретации. Текст задает импульс, несет энергетику, направляет и регулирует процессы его интерпретации и самоинтерпретации. Континуально-дискретная природа текста обусловливает следующую закономерность его рецептивного функционирования: в разных коммуникативно-прагматических условиях (в разной среде) релевантность квантов и релевантность одного и того же кванта проявляется в различной степени, что определяет вариативность интерпретирующего результата. Иными словами, потенциальная множественность смыслов текста онтологического, реализуемая в процессе его рецептивного функционирования, обусловливается в значительной мере фактором самого текста как взаимодействия квантов, выполняющих смыслопорождающую функцию и характеризующихся свойством разной степени релевантности.

Для доказательства этого положения нами был проведен лингвистический эксперимент, представляющий собой заполнение испытуемым пропуска в тестовой фразе (клоуз-тесте). Методика проведения экспериментов подобного типа описана и использована для решения соответствующих лингвистических проблем В. В. Левицким, И. А. Стерниным [1989], Е. Г. Гусар [1995], И. А. Лопатиной [2005] и другими исследователями. Механизм поставленного нами лингвистического эксперимента можно представить следующим образом: речевая порождающая деятельность испытуемых при заполнении тестовой фразы представляет собой способ интерпретации текста (интерпретационно-текстовая деятельность). Испытуемые на основе исходного (интерпретируемого) И-1 в процессе интерпретационной деятельности создают вторичный (интерпретационный) И-2 (о соотношении понятий «интерпретируемый» и «интерпретационный» текст см.: [Голев, Ким]). Специфика экспериментальной схемы предполагает первоначальное движение интерпретационно-порождающего процесса, детерминированного синергетической континуально-дискретной природой текста, от текста к сознанию и последующее движение – от сознания к тексту. Под воздействием релевантного кванта испытуемый воссоздает коммуникативное задание, декодируя текстовые элементы (позиция слушающего), и затем, владея стратегией порождения, деривирует высказывание (позиция говорящего). При этом и деятельность слушающего, и деятельность говорящего носят интерпретирующий, т. е. креативный, а потому относительно самостоятельный характер (о самостоятельности и креативности процесса понимания речи писали В. Гумбольдт [1964], А. А. Потебня [1976], на материале различных типов текстов это показывают Н. Д. Голев [2007], Н. И. Колодина [2001], Н. Д. Марова [2006] и др.).

При постановке эксперимента были выдвинуты следующие гипотезы:

1) текст обладает «разрешающими» и «запрещающими» параметрами интерпретации его содержания;

2) спектр «разрешающих» диктумно-модусных параметров текста вариативен;

3) вариативность смыслового содержания интерпретационного текста обусловливается разной степенью релевантности квантов интерпретируемого текста, помещаемого в разные коммуникативно-прагматические условия.

Материалом для эксперимента был избран следующий текст рекламного объявления:

Осенний обвал цен!!!

Абонентское обслуживание компьютеров!

Стоимость обслуживания от 500 руб. за компьютер с неограниченным количеством вызовов.

Преимущества:

· Вашими компьютерами будет заниматься _____________________ .

Это позволит экономить время на предотвращение и устранение проблем и неисправностей, так как он будет в курсе состояния вашей компьютерной техники.

· Не нужно терять драгоценное время в поисках мастера.

Испытуемым (студентам 1-го курса факультета филологии и журналистики Кемеровского госуниверситета, всего 60 человек) предлагалось прочитать объявление и заполнить пропуск.

Полученные ответы можно систематизировать следующим образом:

Группа 1 (45 ответов, 75 %): специалист, он поможет вам во всем; специалист высокого уровня; специалист высшей категории; высококлассные специалисты; востребованный и опытный специалист; лучшая бригада специалистов; квалифицированные сотрудники; квалифицированный сервисный работник с большим опытом работы; высококвалифицированный мастер; мастер с большой буквы; высококвалифицированный программист; профессионал; настоящий профессионал; профессиональный и опытный мастер за неприлично низкие цены; наши лучшие профессионалы; супермастер; опытный и обаятельный молодой человек, способный устранить любую неполадку; команда профессионалов, специально обученные на психологических тренингах программисты; группа наших умельцев.

Группа 2 (6 ответов, 10 %): личный мастер; ваш личный, всегда доступный для вас мастер; один и тот же специалист; персональный специалист; ваш личный мастер с высоким уровнем квалификации; профессионал, который будет постоянно приезжать по вашему вызову.

Группа 3 (4 ответа, 7 %): специально созданная программа; специально созданный робот; современный «мастер». «Мастер» – это машина нового поколения, которая находит и устраняет неполадки в вашей системе; система обслуживания и устранения неисправностей.

Группа 4 (2 ответа, 3 %): наш мастер; оператор вашей сотовой связи.

Группа 5 (2 ответа, 3%): супер-пупер мегаобалденный мастер дядя Вася; Дед Мороз.

Группа 6 (1 ответ, 1 %): наш сервисный центр.

Как показывают результаты, все ответы представляют собой заполнение позиции субъекта в пропозициональной структуре тестовой фразы, т. е. «разрешающие» и «запрещающие» параметры текста проявляются прежде всего на уровне его пропозициональной организации как наиболее жестком, детерминированном и законами формальной логики, и влиянием ментально-текстовых единиц (квантов). Так, «запрещается» любая позиция, кроме субъекта; даже юмористически-игровое реагирование (5-я группа ответов) подчиняется этому запрету.

Дальнейшая характеристика элементов, заполняющих тестовую фразу, осуществляется в «разрешающем» спектре текста. Как видим, эти элементы представляют собой поле вариативности, причем вариативность имеет отношение как к диктумной, так и к модусной составляющей текста.

Варьирование диктумной составляющей текста осуществляется в диапазоне а) репрезентации субъекта: «лицо (1, 2, 4, 5-я группы ответов) – не-лицо» (3-я, 6-я группы); б) характеристики лица как представителя одного из множества: по признаку «хороший – плохой» (1-я группа), по признаку «один – много» (2-я группа), по признаку «свой – чужой (4-я группа) с актуализацией и вербализацией первых элементов парадигмы; в) номинации не-лица как противопоставления «учреждение – (6-я группа) инструмент» (3-я группа).

Вариативность в пределах каждой группы ответов осуществляется на лексическом уровне и обусловлена богатством и разнообразием лексических ресурсов, т. е. языковым потенциалом, она носит селективный характер (выбор одного из множества подобных).

Смысловая множественность текста в «разрешающем» спектре обусловливается проявлением разной степени релевантности/нейтрализации квантов. Проиллюстрируем это положение интерпретационными текстами 1-й и 2-й групп.

Ответы 1-й группы (высококлассные специалисты; квалифицированные сотрудники; опытный и обаятельный молодой человек, способный устранить любую неполадку; команда профессионалов, специально обученные на психологических тренингах программисты и т. д.) детерминированы квантом «преимущество», определяющим смысловое развитие текста в направлении «превосходство в сравнении с кем-, чем-либо другим», т. е. «сотрудники нашей фирмы более квалифицированные и более подготовленные для общения с клиентами в сравнении с сотрудниками других фирм». Ответ-реакция представляет собой имя лица и содержит положительную оценку качества исполняемой функции. Влияние этого кванта (75 %) определяется его препозицией, что соответствует общим закономерностям восприятия текста: линейный характер, движение от предшествующего элемента к последующему, интерпретация целого через интерпретацию частей.

Ответы 2-й группы (личный мастер; ваш личный всегда доступный для вас мастер; один и тот же специалист; персональный специалист; ваш личный мастер с высоким уровнем квалификации; профессионал, который будет постоянно приезжать по вашему вызову) детерминированы квантом «экономить время», определяющим смысловое развитие текста в направлении «постоянный сотрудник предотвращает появление проблем». Влияние этого кванта (10 %) определяется характером лексико-синтаксической организации высказывания – носителя кванта: анафорический элемент «это», отсылающий к предтексту; синонимический повтор («проблемы – неисправности»); структура предложения, актуализирующего зависимость экономии времени (первая предикативная часть) от постоянного мониторинга сотрудником фирмы за состоянием компьютерной техники (вторая предикативная часть). Степень влияния этого кванта объясняется его постпозицией относительно тестовой фразы, поскольку такая позиция предполагает направление движения восприятия текста от последующего к предшествующему, а точнее, от понимания и интерпретации целого к осмыслению частей. Такая модель интерпретационной речевой деятельности отражает более высокий (в сравнении с моделью «от частей к целому») уровень рецептивного и интерпретационно-порождающего процесса.

Как видим, релевантность квантов в системе текста неодинакова. Характер и направление смыслопорождения квантов определяется, как правило, в соответствии с общим принципом интерпретационно-порождающей речевой деятельности: от предшествующего к последующему и от частей к целому. Противоположное направление детерминации квантов носит менее регулярный, но не менее (а в некоторых случаях более) значимый смыслодеривационный характер. При этом повышение степени релевантности одних квантов в определенных коммуникативно-прагматических условиях естественным образом снижает степень релевантности других. Изменение условий функционирования текста изменяет релевантность квантов, а следовательно, влияет на смысловое развитие текста в целом. Множественный смысловой потенциал текста как континуально-дискретной синергетической системы реализуется вариативностью его рецептивного функционирования, детерминированного смыслопорождающим потенциалом квантов.

Примечания

1 Синергетика – наука об общих закономерностях функционирования самоорганизующихся систем [см. об этом: Хакен; Пригожин, Стенгерс].

Список литературы

1. Адмони В. Г. Структура предложения и строение художественного литературного произведения // Лингвистика текста : материалы науч. конф. Ч. 1. М., 1974.

2. Арнольд В. И. Стилистика современного английского языка (стилистика декодирования). Л., 1981.

3. Бондаренко Е. В. Эволюция языковой системы в диахронии (лингвосинергетический и прогностический аспект) : автореф. дис. ... докт. филол. наук. Белгород, 2007.

4. Борботько В. Г. Принципы формирования дискурса: от психолингвистики к лингвосинергетике. М., 2006.

5. Герман И. А., Пищальникова В. А. Введение в лингвосинергетику. Барнаул, 1999.

6. Герман И. А. Лингвосинергетика. Барнаул, 2000.

7. Голев Н. Д. Общие и специальные проблемы интерпретации юридических текстов // Проблемы выбора и интерпретации языкового знака говорящим и слушающим. Новосибирск, 2007.

8. Голев Н. Д., Ким Л. Г. Амфиболическое (вариативно-интерпретационное) функционирование текста // Филол. науки. 2007. № 4.

9. Горнфельд А. Г. О толковании художественного произведения // Горнфельд А. Г. Пути творчества. Пг., 1922.

10. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода // Звегинцев В. А. История языкознания XIX–XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 1. М., 1964.

11. Гусар Е. Г. Роль суппозитивного фактора в деривации означаемого лексической единицы текста (на материале современного русского языка) : дис. … канд. филол. наук. Барнаул, 1995.

12. Долинин К. А. Интерпретация текста. М., 1985.

13. Заика В. И. Очерки по теории художественной речи. В. Новгород, 2006.

14. Залевская А. А. Текст и его понимание. Тверь, 2001.

15. Ибраев Л. И. Слово и образ : к проблеме соотношения лингвистики и поэтики // НДВШ. Филол. науки. 1981. № 1.

16. Кибрик А. Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М., 1992.

17. Ким Л. Г. Асимметрия языкового знака как потенциал амфиболического функционирования речевого произведения // Системное и асистемное в языке и речи. Иркутск, 2007.

18. Колодина Н. И. Проблемы понимания и интерпретации художественного текста. Тамбов, 2001.

19. Левицкий В. В., Стернин И. А. Экспериментальные методы в семасиологии. Воронеж, 1989.

20. Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность. М., 1969.

21. Лопатина И. А. Экспериментальное исследование прогностического функционирования текстовых единиц (на материале русского языка) : дис. … канд. филол. наук. Кемерово, 2005.

22. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2004.

23. Марова Н.Д. Парадигмы интерпретации текста. Екатеринбург, 2006.

24. Матвеева Т. В. Энергетика текста // Изв. Урал. гос. ун-та. 2001. № 17. [Сер.] Гуманитар. науки. Вып. 3. С. 107–113.

25. Москальчук Г. Г. Структурная организация и самоорганизация текста. Барнаул, 1998.

26. Мышкина Н. Л. Внутренняя жизнь текста: механизмы, формы, характеристики. Пермь, 1998.

27. Мышкина Н. Л. Смысл текста с позиций контрадиктно-синергетического подхода // Стереотипность и творчество в тексте : межвуз. сб. науч. тр. Вып. 9. Пермь, 2005.

28. Никитин М. В. Основания когнитивной семантики. СПб., 2003.

29. Новиков Л. А. Художественный текст и его анализ. М., 1988.

30. Новый словарь иностранных слов : 2500 слов и словосочетаний / Е. Н. Захаренко [и др.]. М., 2003.

31. Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М., 1976.

32. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.

33. Протченко И. Ф., Черемисина Н. В. Лексикология и стилистика в преподавании русского языка как иностранного: динамика, экспрессия, экономия. М., 1986.

34. Радзиховская В. К. Принципы обеспечения концептуальной целостности учебного курса по психолингвистике // Человек. Язык. Искусство : материалы междунар. науч.-практ. конф. М., 2001.

35. Сулименко Н. Е. Картина мира в синергетике и ее текстовые проекции // Отражение русской языковой картины мира в лексике и грамматике. Новосибирск, 1999.

36. Хакен Г. Синергетика. М, 1985.

37. Шкловский В. Б. Тетива. О несходстве сходного / Собр. соч. : в 3 т. Т. 3. М., 1974.