Реферат: Дефицит позитива в современном разговорном дискурсе: мнимости или реальность?

Дефицит позитива в современном разговорном дискурсе: мнимости или реальность?

В.К. Харченко

Белгородский государственный университет

Анализируются позитивные процессы в современном разговорном дискурсе. На основе собранного автором материала - записей реплик разговоров, в основном в хронологическом отрезке 2004-2006 гг., систематизируются и осмысливаются вокативы и диминутивы, новые фразеологизмы и скрытые цитаты, процесс распотенциализации приставочного образования глаголов и компрессия форм. Проведенное исследование позволило не только выстроить концепцию современного разговорного дискурса не по «уровнему» критерию, а на основе регулярной зависимости: мотив - общий признак - следствие (яркие формы проявления признака), но пересмотреть отношение к таким проблемам, как пейоративная оценка хезитации, тенденции к аналитизму, преобладание «минуса» над «плюсом».

Введение

Современная коллоквиалистика (изучение разговорной речи) в последние десятилетия получила новый импульс к развитию и в нашей стране, и за рубежом. Отечественными коллоквиалистами внесен существенный вклад в изучение разговорной речи, прничем многие публикации ученых стали восприниматься и справедливо расцениваться как классические труды. К числу таких ученых относятся прежде всего В.Д. Девкин, Е.А. Земская, Г.Г. Инфантова, О.А. Лаптева, О.Б. Сиротинина, Ю.М. Скреб- нев, Э.Ризель, Н.Ю. Шведова, А.М. Поликарпов, С.Ю. Потапов, К.М. Рябова. В зарубежном языкознании вопросам коллоквиалистики посвящено значительное число работ: В.Винтер, З.Гроссе, К.Леска, П.Шлобински, Г.Штегер, Г.Цимерманн и др. В современной лингвистике разговорной речи исследуются как общие характеристики, так и отдельные, частные аспекты или формы разговорного дискурса. Из таких, более узких по тематике охвата, работ укажем, в частности, КД Е.Ю. Верещагиной [Верещагина, 2006].

Комплексные исследования и соответствующие им лексикографические проекты в последние десятилетия сориентированы на ранее запретные темы по изучению грубого просторечия и особенно обсценной лексики [В.В.Химик, 2000; В.И. Жельвис, 2000]. Если проанализировать тематику кандидатских диссертаций последних двух-трех лет, то интерес к негативу в них явно преобладает, даже зашкаливает, превышая исследовательский интерес к позитиву: Отрицательный директив в коммуникативно-целевом аспекте [Миляева, 2004]; Синтаксическая структура и компонентный состав диалектных устойчивых выражений со значением недоброго пожелания как отражение мировосприятия носителей говоров. [И.В.Козельская, 2004]; Эмотивный арготический лексикон [А.В.Цыбулевская, 2005]; Контекстуально обусловленные лексические средства негативной характеристики человека [О.В.Коняхина, 2005]; Русские инвективные имена: комплексный анализ [О.В. Сар- жина, 2005]. Молодые исследователи, авторы упомянутых кандидатских диссертаций, естественно, будут продолжать начатое, работая в русле пейоративных слоев разговорного дискурса. Создавшийся дисбаланс исследования минуса и плюса и побуждает нас к исследования языкового позитива не только в плане издания соответствующих словарей (словарей богатств русского языка), но и в плане изучения (отдельного изучения, подчеркнем!) позитивных процессов в современном разговорном дискурсе и прежде всего выработке методик такого исследования.

Актуальность проблемы связана со сложившейся ситуацией некоторого искажения оценки родного русского языка в средствах массовой информации, вузовском и школьном преподавании, в выступлениях руководителей, лидеров социальных групп, в репликах повседневного общения. Ситуация гласности потребовала перманентного внимания ко всему происходящему, а описание катастроф, разоблачение преступлений, «ад обычной жизни» не оставляет журналистам ни времени ни возможности посвятить хотя бы малую часть информационного пространства информации о хорошем. В гомеопатических дозах такая информация, конечно, присутствует, но скорее как исключение, «десерт» в конце блока пугающих и шокирующих новостей дня. Сказанное относится не только к событиям вообще, но и к событиям, ситуациям внутри языка. Осмысление негатива в последнее десятилетие стало превалировать над фиксацией и осмыслением позитивных процессов и веяний. Вот почему «компенсирующей» задачей филолога-исследователя вполне может стать сейчас «работа над тканью хорошего», изучение позитивных процессов в разговорном дискурсе в противовес постоянному, устойчивому и во многом закономерному вниманию к недостаткам и порокам современной коммуникации. Изучение «хорошего в языке» по-своему драматично. Здесь недопустима декларативность, поверхностность, слабость и однобокость корпуса собранных фактов, непрофессиональная их трактовка. Коррекция представлений о русском языке необходима в направлении гуманизации и гармонизации таких представлений в коллективном бессознательном. Для этого требуются специальные, направленные поиски-исследования языкового позитива в общем пространстве функционирования русского языка, особенно в столь значимом сегменте такого пространства, каковым является устная разговорная речь.

Методы исследования

В качестве методики сбора материала использовалась запись живой разговорной речи практически почти сразу в момент ее произнесения, точнее в интервале од- ной-двух минут после прозвучавшей реплики. Использование диктофона, как это ни парадоксально, было затруднено по этическим соображениям: нужно было получить предварительное согласие потенциальных аудиторов. Такое согласие мы получали на запись реплик телефонного разговора, тогда запись осуществлялась практически вслед за произнесением реплики. Собранные данные систематизировались, обрабатывались, заносились в компьютер. При всей простоте постулируемой сейчас «методики» сбора материала (записи чужих реплик, фрагментов диалога), эта методика при постоянной ее применении оказывалась весьма непростой, так как малейшее временное отдаление от «события реплики» оказывалось роковым: память исследователя начинала редактировать услышанное, подстраивать под свои ожидания, мучительно «вспоминать», например, а в том ли порядке стояли слова в высказывании. Более развернутые фрагменты, особенно монологического высказывания мы фиксировали в момент произнесения, получив соответствующее разрешения наших собеседников.

Обработка данных состояла из двух стадий. На первой стадии, тоже не терпящей отлагательства, нужно было зафиксировать максимум сведений о говорящем и ситуации речи: дата реплики, пол говорящего, приблизительно возраст, ситуация речи, характеристика адресата реплики, локальная характеристика (так как превалирует «г. Белгород», то место диалога мы отмечали особо лишь когда записывали речь в других городах, например, во время командировок, поездок в отпуск и пр.). На второй стадии обработки выделялись ключевые параметры в зафиксированной реплике, то есть уточнялось, что именно раскрывает в сложнейшей структуре современного разговорного дискурса именно этот, зарегистрированный фрагмент, «остановленное мгновение» звучащей речи. Не раз случалось, что реплика фиксировалась по одному признаку, но впоследствии в ней обнаруживались и некоторые иные не менее интересные сигналы лингвистического знания.

Методика сбора материала, главным в которой была точность фиксации, в свою очередь требовала расширения «предмета исследования». Фиксировалось все, привлекающее внимание исследователя и характеризующее свойства современного разговорного дискурса, но это веерное считывание характеристик и фактов живой речи впоследствии обусловило право на концепцию современного разговорного дискурса в целом.

Помимо методики и направлений исследования необходимо было уточнить методологические принципы, регулирующие синдром в целом отрицательной оценки современной речи. Здесь необходим экскурс в социолингвистику, необходима поправка на историю социума. Вряд ли какой стране удалось вместить такое количество испытаний в исторически короткий промежуток времени (несколько десятилетий). Раскулачиванием и войной выкошены целые поколения. Продолжается отток, утечка мозгов за границу. Преждевременная смерть из-за отсутствия национальной традиции заботиться о здоровье так, как должно, также лишает общество достаточно плотного высшего слоя, и все это влияет на языковую ткань. Дефицит элитных слоев, лидеров, лично противостоящих сквернословию, небрежности речи, неуважительности к собеседнику, автоматически приводит к дефициту языковых средств похвалы, поддержки, комплимента. Вместе с тем социальные трудности последнего периода в стихии разговорной речи парадоксально обернулись, как показывают наблюдения, и целым рядом положительных тенденций. Среди таких плюсовых инноваций увеличение числа диминутивных форм, развитие вокативов, возникновение новых идиом. Особое внимание мы уделяем широкому распространению цитации, аллюзий, реминисценций, что выгодно отличает русскоязычного говорящего от представителей иных культур. Много внимание мы уделили приставочному глаголообразованию как показателю мощного потенциала развития русского слова. Методом исследования здесь становится сопоставление фактов современного разговорного дискурса с фактами, почерпнутыми из современной художественной литературы (Н.Горланова, В.Астафьев, В.Токарева, Ю.Мамлеев, А.Слаповский, Б.Екимов, М.Тарковский,

В.Алейников, С.Улицкая, С.Есин, В.Распутин, В.Богомолов, С.Каледин и др.). Как оказалось, потенциальные глаголы, используемые писателями в рассказах и повестях, чрезвычайно редко совпадают с потенциальными глаголами, употребляемыми в современном разговорном дискурсе.

Теоретический анализ

В предварении исследования и в самом ходе описания полученного материала выдвигались и корректировались следующие гипотезы.

Положительное в разговорном дискурсе целесообразно исследовать не только в традиционно ожидаемом сопряжении и противопоставлении с отрицательным, негативным, но и отдельно (обособленно!) КАК САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ ФЕНОМЕН РАЗГОВОРНОЙ РЕЧИ, уходящий своими мотивами (корнями) в систему собственного, особого целеполагания. Разговорный дискурс бывает нацелен не столько на общую задачу фатики (осуществление и поддержание общения), сколько на более частные «мишени». Среди частных задач высказываний можно выделить как амбигуент- ные, равно относящиеся к плюсам и минусам, так и позитивно (или негативно) ориентированные. К позитивным мотивам и соответственно положительным спектрам разговорного дискурса относится следующий комплекс мотивов: заинтересовать чем- либо собеседника, успокоить его, рассмешить, загладить вину, выразить чувство симпатии, снять напряжение с собственной души, сказать комплимент, поделиться сокровенным, выразить сочувствие. При всей прозрачности позитивных стратегий речи изучение их реального воплощения требует разработки дополнительных специфических методик, выявления понятийно-терминологического блока, создания концепции позитива разговорного дискурса.

Положительного в современном разговорном дискурсе ЗНАЧИТЕЛЬНО БОЛЬШЕ, нежели предполагают и «рядовые» носители русского языка, и профессионалы: филологи, лингвисты, составители словарей. Не замечание этого «больше» и недооценка многих явлений разговорного позитива обусловлены, во-первых, жесткой установкой на разграничения языка и речи; во-вторых, закрытостью сфер «бытия» разговорной речи (внутрисемейное общение, производственное общение); в- третьих, «репликовым характером материала» и его не собранностью (по сравнению, скажем, с выписками из художественных текстов, чем преисполнены те же личные архивы филологов; в-четвертых, отсутствием словарей разговорной речи, включающих разговорный позитив, в отличие от обилия словарей разговорного негатива даже в его крайнем, «непечатном» выражении.

Позитив разговорного дискурса фиксируется в самых различных формах и жанрах речи, на самых различных уровнях, охватывая междометия и метафоры, обращения и диминутивы, семантику глагольных префиксов и нелинейное словотворчество, цитатные слои и собственную фразеологию, то есть по большому счету позитив разговорного дискурса охватывает все, что принадлежит языку в целом, но при этом всегда имеет место «РАЗГОВОРНАЯ СПЕЦИФИКА» ПОЛОЖИТЕЛЬНЫХ СМЫСЛОВ И ФОРМ ИХ ВЫРАЖЕНИЯ.

Позитивы разговорного дискурса питают своими моделями, находками ИНЫЕ ДИСКУРСЫ, в первую очередь художественный, публицистический, далее - политический, научный. В свою очередь позитивы разговорного дискурса инкрустированы пришельцами из других дискурсов (АЛЛЮЗИИ, ЦИТАТЫ), что повышает экспрессию речи и создает феномен общеязыкового инструментария при интерпретации обычных бытовых, семейных и производственных событий и ситуаций.

На уровне коллективного бессознательного язык сопротивляется обилию языкового негатива, и такое сопротивление демонстрирует ярче всего сейчас отнюдь не художественные тексты, не язык СМИ, не выступления интеллигенции: политиков, ученых, бизнесменов, деятелей культуры, за исключением разве что выступлений религиозных деятелей, служителей церкви. ДОСТОЙНОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ НЕГАТИВУ оказывают, как это ни парадоксально, сами говорящие в их спонтанных диалогах, о чем свидетельствуют микрофрагменты разговорной речи в ее современном состоянии, не собранные, не исследованные, однако весьма реальные и эффективные для задач и перспектив общенационального и конкретно-личностного общения.

Позитивы разговорного дискурса дают возможность оптимизировать ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О РУССКОМ ЯЗЫКЕ на современном этапе его развития (не существования, а именно развития!) и соответственно оптимизировать ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О НАЦИОНАЛЬНОМ МЕНТАЛИТЕТЕ. Обращение к внутреннему миру носителей русского языка в поисках позитива, интерес к иерархии приоритетов наших сограждан, всегда проявляющейся в разговорной речи, в конечном счете, позволят несколько упрочить надежду на достойное будущее социума и, соответственно, укрепить надежду на стабилизацию настоящего, хотя стабилизация, как и надежда, всегда относительны.

Позитивы разговорного дискурса требуют разработки собственного понятийно-терминологического аппарата. Не привычная диминутивность, но ЛАСКОВОСТЬ, не гонорифическая система, но ВЕЖЛИВОСТНОСТЬ. Причины необходимого переименования кроются не только в необходимости популяризации, привлечения русских корней. Разговорный дискурс строится не на идее уменьшения, а на выражении симпатии (хотя и говорят, что милому свойственно быть малым!), строится не на «гоноре» (от англ. «честь»), а на обеспечении вежливости, то есть на вежливостно- сти. Гипербола требует специфического понимания как средство воздействия именно в разговорном дискурсе. Речевая ошибка, шероховатость могут работать на больший эффект речи за счет подчеркивания ее непринужденности и спонтанности.

Проведенное исследование позволило дать определение современного разговорного дискурса, обозначив списком его ключевые характеристики - такие, как сиюминутность, непринужденность, спонтанность, приватность, эмоциональность, ласковость, гиперболизация, междометность. Состав и выраженность перечисленных характеристик меняются в ситуациях большей ответственности за слово. В официальном и полуофициальном общении (совещания, конференции, свободные дискуссии, обмен мнениями), в обрядах и ритуалах (свадьбы, юбилеи, похороны) такие характеристики разговорного дискурса, как приватность, непринужденность, междометность, заметно редуцируются, однако суть современного разговорного дискурса сохраняется и при более продуманных репликах и высказываниях. Дефиниции разговорного дискурса можно представить в расчлененных, однозначных проекциях, каждая из которых верна: разговорное - это эмоциональное, разговорное - это сиюминутное, разговорное - это социализирующее. Разговорный дискурс есть спасительный перманентный хаос языка, в котором на перспективу зарождаются более определенные и устойчивые, более системные дискурсивные проявления, зарождается художественный, публицистический, научный, политический дискурсы.

В отличие от вторичных дискурсивных рядов, от перечисленных, отстоявшихся дискурсов разговорное всегда представляет собой конгломерат свойств, их наложение, совмещение, хаотичность. Разговорная речь дает выход творческому началу личности, не претендующей стать лидером, руководителем, писателем, журналистом, телеведущим, артистом, конферансье. Распространяющиеся через живую речь молекулы языкового творчества заставляют признать экспериментальное начало современного разговорного дискурса, выявить креативную его компоненту (по части, например, метафор, цитат), то есть творческую компоненту, обеспечивающую, наряду с социализацией, мощный эффект индивидуализации речи.

Научный дискурс развивает системы понятий, художественный - системы образов, политический призван учиться и учить грамотно считывать национально значимые решения, зарождающиеся в противоречиях сегодняшнего дня, публицистический дискурс призван доносить до массового сознания национально значимые установки - все это сориентировано в первую очередь на общество в целом, а потом уже на конкретную личность как члена общества. Разговорный дискурс имеет противоположный вектор, вынося интересы личности на первый план и обеспечивая тем самым успех «поименной социализации».

Экспериментальная часть

«Веерный принцип» сбора материала, когда учитывается максимальное разнообразие проявлений позитива в разговорной речи, с одной стороны, страховал нас от примитивного способа упрочения позитива по принципу пример на пример, а с другой стороны, внимание и к словотворчеству, и к цитации, и к метафорике, и к приставочному глаголопроизводству позволило сформулировать в итоге исследования концепцию современного разговорного дискурса, в которой позитив оказался закономерно закреплен и обусловлен ведущими мотивами разговорной речевой «стихии». Продемонстрируем для данной статьи лишь один из аспектов экспериментального изучения разговорной речи: ценностный потенциал обычного разговора как проявление скрытого позитива коммуникации. Начитанность наших соотечественников, непростая история страны, личный героизм, профессионализм, национальная скромность и достоинство - все это в совокупности делает подчас из обычного собеседника выдающегося афориста. Разумеется, не в количестве афоризмов и наблюдений существо вопроса, а в их свежести, точности, действенности - не вообще, а на момент произнесения. [Женщина-профессор мужчине:] Игорь Павлович! Нельзя так! Нас ругать же будут! - Господи! Так мы для того и живем, чтобы нас ругали! (Воронеж).[Доцент уважительно и шутливо о жене, коменданте учебного корпуса:] Она ведьма! Не знает, но видит! (12 сент. 2005). [Пансионат «Дружба» под Таманью. К участникам конференции приехал священнослужитель с супругой, при прощании одна из преподавательниц, социолог:] Матушка, можно спросить? У Вас такая нежная кожа, такое лицо! Каким кремом Вы пользуетесь? - Моюсь обычным мылом! Даже не изысканным, не «Dove», и все! И не думаю. Иногда надо не думать - само! (2 июля 2004). То, что мы характеризуем сейчас как эвристический потенциал обычного разговора, составляет поворотные точки, не всегда сразу понимаемые адресатом речи. И не понимаемые сразу отчасти потому, что наши современники-соотечественники выросли под диктатом книжного слова, и мы потому не очень ценим, что нам говорят. Но книжное слово, как это ни парадоксально, сырое слово, оно должно пройти личную апробацию, должно состояться внедрение книжного слова в жизнь, только тогда оно приобретет «вторичную ценность». Вот почему книги не всегда (далеко не всегда!) срабатывают так, как могли бы - при большем внимании к ним, большем запоминании прочитанного, при соответствующей настройке на них антенн восприятия. Вместо с тем резко противопоставлять книжное разговорному, разводить едва ли не в противоположные стороны эти влияния тоже нецелесообразно. Говорят-то сакральными смыслами весьма НАЧИТАННЫЕ люди, люди с непростой судьбой, представители нации с тяжелым, но во многом - прекрасным прошлым. Обычному человеку есть что сказать - нашлись бы слушатели (а среди них еще и исследователи!). Когда мы пишем об эвристике обычного разговора, то исходим как минимум из двух посылов. Во-первых, наши НАБЛЮДЕНИЯ ВСЕГДА ЗАРЯЖЕНЫ ТЕОРИЕЙ. Эту мысль доказывают Я. Хинтикка, М. Хинтикка в своей статье, ссылаясь в свою очередь на таких психологов, как Дж.Дж.Гибсон и Д. Катц, утверждавших, что восприятие есть приобретение информации, а не приобретение неструктурированных чувственных впечатлений [Я. Хинтикка, М. Хинтикка]. Во- вторых, «КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК - ПО-СВОЕМУ - УЧЕНЫЙ» [Келли 2000: 13]. Эту мысль блестяще развивает во втором пункте своей статьи «Кто перед нами: наивные пользователи или исследователи?» В.Б. Кашкин, приводя мнения зарубежных исследователей в подтверждении этой истины [Кашкин, 2004]. У наблюдателя, исследователя жизни есть что сказать. Известно, что Сократ не брезговал учиться у любого встречного, полагая, что знания столь драгоценны, что их можно подбирать повсюду. Наверное, филологи первыми должны обратить внимание на сокровищницу разговорного дискурса, тем более что в отличие от книг (рукописи не горят!) «разговорное знание» легко может оказаться навсегда утерянным. Когда речь идет о лингвистике утешения, именно в разговорном дискурсе срабатывает ЭФФЕКТ КОМПЕНСАЦИИ, противовес, например, давлению алармистских, запугивающих семантик СМИ. Приведем два примера, когда сами стали объектом талантливого утешения. Когда в начале 90-х годов в очередной раз вспрыгнули цены, автор нес с рынка две банки краски. Женщина, идущая навстречу, лет 45-50, спросила о ценах. Я назвала и тут же вздохнула, что дорого. В ответ прозвучал едва ли не упрекающий комплимент в форме, что очень важно, стратегии поведения на будущее: Ну, если интеллигенция начнем унывать, то нам-то что делать? Аналогичный случай произошел у подъезда: называю цену, вроде жалуясь, что могла бы те же ягоды, купить дешевле, а от соседки 78 лет слышу мудрую, старинную недоговоренность: «Не без ущерба...». Почему мы употребляем слово «эвристика»? Потому что в разговорном дискурсе, не только в научном, идет борьба с банальностями оценки и поведения. Так, «традиционно» считается, что вынашивать и рожать, выкармливать и воспитывать детей тяжело, и вдруг - высказывание: У них с братом пять детей. Света сама из донских казачек, ей мама говорила: Рожай - сколько родишь! Женщина не должна себя наказывать! Эвристика налицо: наказанием назван не «бесконечный», кромешный труд по пословице: Ребенка не переделаешь, а, наоборот, отказ от возможного и тем более уже начавшегося материнства. Формой активизации ценностных смыслов может стать также обращение к не самым известным пословицам: Деньги тишину любят. Возись с маленьким, тогда со взрослым не придется возиться. Пришла беда - не брезгуй и ею. При исследовании ценностных смыслов разговорного дискурса мы предлагаем ввести понятие, во-первых, МЕТАЭВРИСТИЧЕСКИХ МЕТАФОР, важных для конкретного человека и открывающихся подчас в обычном разговоре (не только на страницах книг!), и, во-вторых, понятие СОЦИОСУГГЕСТИВНОЙ МЕТАФОРЫ, которая нужна современному обществу как призыв и подсказка к действию, как назревшая коррекция понимания, как эффектный ОБРАЗ, НАЦИОНАЛЬНО И СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМЫЙ. После столь торжественных слов трудно привести примеры, и тем не менее... Метаэвристику метафор, кроме уже приведенных примеров, демонстрируют, например, следующие контексты. [Официальный оппонент, г. Курск:] Есть вещи, которые в принципе не будут доминировать, как соль в супе. И не могут сводиться к нулю! (21 окт. 2005). [Во время свободной дискуссии на защите КД:] У каждого лингвиста есть свои фильтры: что-то он принимает, что-то нет. Не учет каких-то замечаний - это не криминал (ноябр. 1998). [Женщина, под 80:] Ох и жарко! Не хватает прямо жизни и жизни. И ночью жарко! Ну что ж, надо терпеть... Люби, что Бог дает, абы здоровьице было! Социосуггестивные свойства разговорной метафорики тоже можно проиллюстрировать на конкретных примерах. [По телефону:] Что в студенчестве не заложено, то потом не расцветет, новое уже не появится! (апр. 2006). [О воспитательной работе в вузе:] Здесь последний редут! Если не здесь, то нигде мы уже гражданскую позицию не отстоим! (20 марта 2006). Особая подтема - ПРОФЕССИОНаЛЬНАЯ ЭВРИСТИКА. [Свободная дискуссия на защите, г. Орел:] Если вы занялись этим, то лучше идти в глубь, и тогда глубь выведет вас вширь (15 июня 2004). Еще сильнее заострим проблему: современному человеку не хватает знаний. Парадокс? Но информационное пространство перегружено и замусорено, да и не скоро отыщешь в книге «момент истины», актуальный для твоего «сиюминутного». Генерализованные высказывания (генеритивный регистр речи, сентенционный тип речи) встречаются, как оказалось, не только в художественных текстах [Попова 2005: 59-66], но и во фрагментах диалога и монолога, иногда они составляют отдельную ответную реплику. [Из личных впечатлений:] Уже похоронив маму, я услышала от пожилой женщины, живущей со своей старенькой мамой реплику: Как хорошо, когда дома живые глаза! Помнится фраза сына, тогда еще школьника: Как умно ни живи, можно жить еще умнее! [Профессор, г. Брянск, о подруге, похоронившей мужа:] Она стала много работать, перебила это горе! (13 окт. 2005). Генерализованные высказывания в разговорном дискурсе требуют особого внимания, но в первую очередь, конечно же, записи, фиксации.

Мы подошли сейчас, может быть, к главному нерву исследования, когда внимание к разговорному дискурсу оборачивается обнаружением в нем ЦЕННОСТНЫХ МОДЕЛЕЙ. Носители языка эти формулы схватывают и ценят выше, чем исследователи разговорной речи, задавленные порой обилием негативных примеров того же разговорного дискурса. [Более опытная свекровь, г. Москва, советует начинающей:] Умней не по дням, а по часам (2003). [Председатель областной писательской организации подытожил выступление в Литературном музее:] В любой ситуации мы должны хранить то, что имеем! (2004). [Писатель, г. Белгород, выступает в Литературном музее:] Меня умиляет умение в людях сохранять мелочи, а из них вырастает легенда. Обронил монету, наклонился - и стал нумизматом! (2004). [На совещании о развитии научного потенциала:] Если не получается внешний заработок, надо крутиться внутри (2003). [Об отношениях в семье:] Он не оставил без внимания ни одного ее желания, хотя второй ребенок для него, конечно, был обуза... (13 окт. 2005). Эвристика может быть, как видим, почти незаметной, но от этого не менее важной. Рассмотрим один частный пример. [Бабушка, в прошлом учительница одной из московских школ, рассказывает о внучатом племяннике] Такой он еще нежный ребенок! Нежный возраст. Не слушался, но так тянулся ко мне, льнул! (окт. 2003). Самое замечательное в этом высказывании - союз НО (не слушался, но льнул). Обычно непослушание «перечеркивает» ребенка, и как важно при этом заметить ласковость, «родственную эмоцию», то есть проявить тонкость интерпретации приехавшего погостить внучатого племянника. «Открытие», «эвристика» предназначены обычно для общества, для Другого, однако разговорный дискурс обнаруживает немало примеров автоинтерпретации изменений в самом говорящем. Человеку важно осмысливать себя в изменившихся ситуациях, на новой возрастной волне. [Пенсионерка, учительница литературы в прошлом, г. Москва:] Ты знаешь, я с этой дачей научилась распорядительности. Я по дороге на кухню десять дел сделаю! (окт. 2003). [Доцент:] Я по десять раз каждую строчку перечитываю у Мопассана. Я после Горького вообще все так читаю! (11 сент. 2005). То, что разговорная речь подчас бывает преисполнена ошибок, не снижает высочайшей цены устного обмена информацией и эмоциями. Наличие шероховатостей в разговорном общении не должно тормозить изучение ценностей, рождающихся в неподготовленной, но часто спасительной для говорящего и /или спасающей собеседника коммуникации.

Выводы

Проведенное исследование дает возможность сформулировать определение современного разговорного дискурса, включив в него ключевые характеристики. Современный разговорный дискурс — это живая речь в многообразии ее проявлений, призванных регулировать социализацию и индивидуализацию личности и характеризующихся такими признаками, как сиюминутность, непринужденность, спонтанность, приватность, эмоциональность, вежливостность, гиперболизация, междометность.

Состав и выраженность перечисленных характеристик меняются в ситуациях большей ответственности за слово. В официальном и полуофициальном общении (совещания, конференции, свободные дискуссии, обмен мнениями), в обрядах и ритуалах (свадьбы, юбилеи, похороны) такие характеристики разговорного дискурса, как приватность, непринужденность, междометность, заметно редуцируются, однако суть современного разговорного дискурса сохраняется и при более продуманных репликах и высказываниях. Дефиниции разговорного дискурса можно представить в расчлененных, однозначных проекциях, каждая из которых верна: разговорное - это эмоциональное, разговорное - это сиюминутное, разговорное - это социализирующее. Разговорный дискурс есть спасительный перманентный хаос языка, в котором на перспективу зарождаются более определенные и устойчивые, более системные дискурсивные проявления, зарождается художественный, публицистический, научный, политический дискурсы. В отличие от вторичных дискурсивных рядов, от перечисленных, отстоявшихся дискурсов разговорное всегда представляет собой конгломерат свойств, их наложение, совмещение, хаотичность. Разговорная речь дает выход творческому началу личности, не претендующей стать лидером, руководителем, писателем, журналистом, телеведущим, артистом, конферансье. Распространяющиеся через живую речь молекулы языкового творчества заставляют признать экспериментальное начало современного разговорного дискурса, выявить креативную его компоненту (по части, например, метафор, цитат), то есть творческую компоненту, обеспечивающую, наряду с социализацией, мощный эффект индивидуализации речи. По мере анализа материала формировалась КОНЦЕПЦИЯ СОВРЕМЕННОГО РАЗГОВОРНОГО ДИСКУРСА, объединяющая идеи компрессии, избыточности, деликатности, ценностных смыслов, диалоговости «разговорной стихии» с другими дискурсами, и как следствие сбережение и развитие своеобразия разговорного дискурса. Представим заявленную концепцию следующей схемой. СОВРЕМЕННЫЙ РАЗГОВОРНЫЙ ДИСКУРС представляет собой высокий уровень развития разговорного потенциала современного русского языка, уровень, обеспеченный взаимодействием ключевых признаков таких, как спонтанность, компрессия, деликатность, избыточность, наличие ценностных смыслов, взаимодействие с другими дискурсами. Каждый из признаков разговорного дискурса обусловлен особенностями устного общения, выступающими в качестве мотива того или иного признака, и реализован набором наиболее ярких форм своего проявления. Специфику разговорного дискурса можно, таким образом, представлять триадой: МОТИВ - ПРИЗНАК - НАИБОЛЕЕ ЯРКИЕ ФОРМЫ ПРОЯВЛЕНИЯ ПРИЗНАКА.

Итак, современный разговорный дискурс - это:

а) уважение к ПЕРМАНЕНТНОЙ НЕОБХОДИМОСТИ СИЮМИНУТНОГО ОТРАЖЕНИЯ жизни и, как следствие, СПОНТАННОСТЬ (неподготовленность):

междометность;

«ошибки»;

хезитация;

речевые предпочтения.

б) уважение к ИНФОРМАТИВНОСТИ САМОЙ СИТУАЦИИ и, как следствие, КОМПРЕССИЯ языковой формы:

контаминация;

метонимия;

эллипсис;

грамматические экспрессивы;

семантические конденсаты.

в) уважение к АДРЕСАТУ речи и, как следствие, ВЕЖЛИВОСТНОСТЬ языковой формы - забота о личности адресата:

вокативы;

диминутивы;

приставочное смягчение;

литоты;

цитатное смягчение.

г) уважение к «ЦВЕТУЩЕЙ СЛОЖНОСТИ» СИЮМИНУТНОГО и, как следствие, ИЗБЫТОЧНОСТЬ языковой формы, а также - в продолжение заботы об адресате - обеспечение «запаса понимания» смысла высказывания:

гиперболы;

эпитеты;

метафоры и сравнения;

распотенциализация глаголов

словотворчество;

цитация;

создание новых фразеологизмов.

д) развитие в разговорной стихии актуальных для личности ЦЕННОСТНЫХ моделей:

искусство комплимента;

расширение этикетных клише;

закрепление речевой эвристики (генеративных высказываний) - передача «формул жизни».

е) развитие ДИАЛОГА с другими дискурсами, взаимодействие дискурсов,

цитация художественных, публицистических и др. текстов;

проникновение разговорных клише в другие дискурсы

разговорное в позиции эпиграфа.

Комплексная стратегия реализации признаков - СОХРАНЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СВОЕОБРАЗИЯ современного разговорного дискурса как наиважнейшего дискурса практически для любой социальной группы и социума в целом.

Список литературы

Верещагина Е.Ю. Коллоквиальные интерперсональные глаголы в современном немецком языке. Дис. ... канд. филол. наук. - Архангельск, 2006.

Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. - М.: «Издательская группа «Ладомир», 2000. - 352 с.

Келли Дж. Теория личности: психология личных конструктов. - СПб.: Речь, 2000 (1963). В.Б. Кашкин. Бытовая философия языка и языковые контрасты // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 3. Аспекты коммуникативной деятельности. - Воронеж, 2002. - С. 4-34.

Козельская И.В. Синтаксическая структура и компонентный состав диалектных устойчивых выражений со значением недоброго пожелания как отражение мировосприятия носителей говоров. Дис. ... канд.филол.наук.- Орел, 2004.

Коняхина О.В. Контекстуально обусловленные лексические средства негативной характеристики человека. Дис. ... канд. филол.наук.- Тамбов, 2005.

Миляева И.В. Отрицательный директив в коммуникативно-целевом аспекте. Дис. ...канд.филол.наук. - Тула, 2004.

Попова ЕА. Третьеличный нарратив русской литературы и косвенная речь как средство его структурно-смысловой организации. Монография. - Липецк: Изд-во ЛГПУ, 2005. - С.59-66.

Саржина О.В. Русские инвективные имена:комплексныйанализ.Дис.

...канд.филол.наук.- Томск, 2005.

Харченко В.К.. Современная речь. Монография. - М.: Изд-во Литературного института им. А.СМ. Горького, 2006. - 158 с.

Химик В.В. Поэтика низкого, или Просторечие как культурный феномен. - СПб.: Филологический факультет СпбГУ, 2000. - 272 с.

Хинтикка Я., Хинтикка М. Шерлок Холмс против современной логики: к теории поиска информации с помощью вопросов // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы. - М.: Прогресс, 1987. - С. 265-281.

Цыбулевская А.В. Эмотивный арготический лексикон. Дис. ... канд. филол.наук. - Ставрополь, 2005.