| Скачать .docx | Скачать .pdf |
Дипломная работа: Субъективная сторона преступления
Оглавление
Введение
Глава 1. Основы общего учения о субъективной стороне преступления
§1. Понятие субъективной стороны преступления
§2. Содержание и значение субъективной стороны преступления
Глава 2. Вина как основной признак субъективной стороны
§1. Вина и ее основные характеристики
§2. Умысел
§3. Неосторожность
§4. Преступления с двумя формами вины
Глава 3. Факультативные признаки субъективной стороны
§1. Мотив преступления
§2. Цель преступления
Заключение
Список источников и литературы
Введение
Актуальность темы исследования. Сущность закрепленного в ст. 3 УКРФ принципа законности состоит в неуклонном соблюдении каждой уголовно-правовой нормы в точном соответствии с ее буквой и духом. Это возможно при обязательном соблюдении следующих условий: во-первых, должны быть правильно поняты цель принятия, смысл и буква данной нормы с учетом ее места в системе уголовного права; во-вторых, должно быть бесспорно установлено наличие всех необходимых предпосылок применения этой нормы, с тем чтобы конкретный случай полностью соответствовал его нормативной характеристике.
Поведение человека, в том числе и противоправное, представляет органическое единство внешней (физической) и внутренней (психологической) сторон. Поэтому и правонарушение характеризуется с помощью признаков, относящихся не только к внешней, но и к внутренней стороне. Каждый из этих признаков, включая признаки субъективной стороны, должен быть исчерпывающе исследован в случаях применения правовой нормы компетентным органом, чтобы юридическая характеристика конкретного правонарушения полностью совпадала с законодательным его описанием. Это требование приобретает особую важность для уголовного закона, поскольку малейшее отступление от принципа законности при применении норм уголовного права может повлечь особенно тяжкий, а подчас и неустранимый вред, серьезно подорвать престиж права и породить недоверие к нему. Между тем в практике еще встречаются случаи осуждения за причинение вредных последствий без вины, нередки факты неправильной квалификации деяния из-за ошибочного вывода о форме вины либо неверной оценки мотивов и целей преступления, а также назначения наказания, не соответствующего степени вины правонарушителя. Удельный вес подобных ошибок достигает 40—50% в общей массе судебных ошибок. Они могут быть обусловлены различными причинами.
Во-первых, процесс установления и доказывания признаков субъективной стороны преступления, как правило, более сложен, чем установление объективных обстоятельств совершения преступления. К тому же лицо, совершившее общественно опасное деяние, чаще всего считает себя невиновным, или заявляет о своей невиновности, или стремится представить свои действия как неумышленные, тем самым затрудняя процесс познания субъективного содержания преступления.
Во-вторых, законодательное описание многих преступлений не содержит четкой юридической характеристики субъективной стороны, что не способствует однозначному и единообразному пониманию психологического содержания данного вида преступлений работниками судебных и следственных органов.
В-третьих, некоторые работники правоприменительных органов недооценивают значение субъективных признаков, поэтому поверхностно исследуют либо вообще оставляют в тени вопросы о форме и содержании вины, о мотивах и целях преступления, особенно в случаях, когда эти признаки не влияют на квалификацию деяния.
В-четвертых, в практике "нередко видно вольное толкование таких, например, институтов уголовного права, как субъективная сторона преступления, вина, цели, мотивы и т. д.".
Перечисленные и некоторые другие причины судебных ошибок, связанных с неверной оценкой признаков субъективной стороны преступления, существенно затрудняют единообразное применение уголовного закона и подрывают уважительное отношение к судебному приговору.
Степень научной разработанности. Огромная практическая важность и теоретическая сложность проблемы субъективной стороны преступления побудили многих ученых обратиться к научному исследованию многих ее аспектов. Но несмотря на большой объем литературы, посвященной субъективной стороне преступления (работы Б.С. Волкова, Е.В. Ворошилина, М.С. Гринберга, П.С. Дагеля, Ю.А. Демидова, Г.А. Злобина, В.Е Квашиса, Г. А. Кригера, В. Г. Макашвили, Р. И. Михеева, В.А. Нерсесяна, Б.С. Никифорова, Б.Я. Петелина, Ш.С. Рашковской, К.Ф. Тихонова, Б.В. Харазишвили и др.), эта проблема еще до конца не изучена. На современном уровне развития уголовно-правовой науки можно выделить два основных направления в научной разработке субъективной стороны преступления. С одной стороны, необходимо продолжать фундаментальные научные исследования в сфере общего учения о субъективной стороне преступления и отдельных ее признаках, а с другой — потребностями практики диктуется углубленное изучение прикладных аспектов субъективной стороны преступления: влияния отдельных ее признаков на квалификацию преступлений, назначение наказания, а также особенности содержания субъективной стороны при соучастии в преступлении, при неоконченном преступлении и т.д. Эти основные направления и положены в основу настоящей работы.
Объект исследования определяется, исходя из существующих пробелов в теоретическом осмыслении избранной нами научной проблемы. Согласно этому, в качестве объекта исследования выступает уголовно-правовая регламентация понятия вины и её основных количественных и качественных характеристик в действующем российском уголовном законодательстве, мотивы и цели преступления.
Предмет исследования образует совокупность уголовно-правовых норм действующего российского законодательства, посвященных регулированию института вины (в частности ст. 25-28 УК РФ), а также нормы, затрагивавшие вопросы вины, существовавшие в истории отечественного уголовного права и существующие в зарубежном уголовном законодательстве.
Целями исследования являются теоретическое обоснование комплексного подхода в понимании юридической природы вины и её основных категорий; выделение общих признаков, присущих всем без исключения категориям, характеризующим вину; формулирование предложений по совершенствованию уголовного законодательства России в части, касающейся понятия и степени вины, определения понятия мотива и цели.
Достижение указанных целей реализовалось посредством решения следующих задач:
- изучение понятия субъективной стороны и ее значения;
- определение понятия, признаков, структуры и значения содержания вины, как центральной категории, характеризующей вину в российском уголовном праве; характеристика психологической, социальной и предметной сторон в содержании вины;
- определение понятия, признаков, количества и значения форм вины в уголовном праве России; установление основного критерия, отграничивающего формы вины друг от друга; выработка основных уголовно-правовых и криминологических признаков умысла и неосторожности;
- установление характера и признаков сущности мотива и цели;
- предложения путей совершенствования отечественного законодательства.
Методологическая основа исследования. В соответствии с общенаучными подходами к проведению теоретических исследований методологическую основу работы составили базовые положения диалектического метода познания. В качестве основных частнонаучных методов, использованных в работе, выступают: логико-правовой, сравнительно-правовой, историко-правовой, системно-структурный, социологический (анкетирование). В процессе написания применялись достижения следующих наук: уголовного права, уголовного процесса, философии, криминологии, социологии, психологии.
Научная новизна работы заключается в том, что данное исследование является комплексным исследований, посвященных понятию вины и основным её количественным и качественным характеристикам, а также мотива и цели преступного поведения.
Комплексная разработка данной темы осуществлена путем использования многоуровневого подхода при изучении проблемы понятия вины, а также учета последних достижений философской и уголовно-правовой наук при изучении основных категорий её характеризующих.
Теоретическое и практическое значение исследования состоит в том, что его положения и выводы могут быть использованы для совершенствования уголовного законодательства Российской Федерации в части, касающейся проблемы понятия вины и основных категорий, её характеризующих.
Структура работы. Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы.
Глава 1. Основы общего учения о субъективной стороне преступления
§1. Понятие субъективной стороны преступления
Под субъективной стороной преступления в науке уголовного права понимается психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления. Образуя психологическое содержание общественно опасного деяния, субъективная сторона преступления является его внутренней (по отношению к объективной) стороной. Вопрос о содержании субъективной стороны преступления, точнее — о ее соотношении с виной, до сих пор является дискуссионным в отечественной юридической науке. По этому вопросу высказаны три основные точки зрения.
Некоторые ученые отстаивают тезис, что вина и субъективная сторона преступления — это понятия тождественные, поскольку интеллектуально-волевая деятельность человека неразрывно связана с мотивационной и эмоциональной деятельностью. По мнению П.С. Дагеля, "вина представляет собой внутреннюю, субъективную сторону преступления, психическое отношение субъекта к своему общественно опасному деянию и его последствию, выраженное в преступлении". Обосновывая это положение, он писал: "Точка зрения, согласно которой субъективная сторона преступления не исчерпывается виной, а включает в себя наряду с виной мотив и цель преступления, основана... на смешении субъективной стороны преступления (вины) и признаков состава преступления, характеризующих эту субъективную сторону (умысел, неосторожность, мотив, цель, аффект, заведомость и др.), а также на смешении понятий содержания и формы вины". Изложенная позиция недостаточно убедительна в теоретическом отношении и неприемлема — в практическом.
Во-первых, отождествление вины с субъективной стороной преступления не соответствует законодательной характеристике вины. Согласно ч. 1 ст. 24 УК, виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности. Значит, закон рассматривает вину как родовое понятие умысла и неосторожности и иных психологических моментов в понятие вины не включает. Попутно можно заметить, что именно такое понимание вины встречается и в законодательстве некоторых государств (ч. 1 ст. 21 УК Республики Беларусь). Законодатель относит к содержанию вины, т.е. умысла и неосторожности, лишь сознание и волю, не оставляя места для мотива, цели и иных признаков, характеризующих психическую активность субъекта в связи с совершением преступления. Во-вторых, в трактовке П.С. Дагеля вина представляет собой недостаточно конкретное понятие как в плане ее психологического содержания, так и с точки зрения ее юридической характеристики. Включение в вину мотива, цели, эмоций, заведомости и других психологических признаков, круг которых точно не определен, вносит путаницу в решение вопроса о форме вины и лишает эти признаки самостоятельного значения как признаков субъективной стороны, хотя в законе такое значение им нередко придается. В-третьих, рассматриваемая концепция логически непоследовательна. Перечисляя признаки состава, характеризующие вину, П.С. Дагель ставил мотив и цель на один уровень с умыслом и неосторожностью. Но при анализе содержания умысла и неосторожности он ставил мотив и цель в один ряд уже не с умыслом и неосторожностью, а с сознанием и волей. Получается, что в одном случае мотив и цель рассматриваются как признаки, характеризующие вину наряду с умыслом и неосторожностью, а в другом "являются элементами самого психического отношения субъекта, элементами самого умысла".
В-четвертых, в философском плане неприемлема позиция автора, по мнению которого форма вины определяется соотношением лишь сознания и воли, а "остальные психологические элементы. На форму вины не влияют, хотя и входят в содержание вины". И далее автор продолжает: "Форма вины, следовательно, эже, чем ее содержание". Вряд ли можно признать правильным, что, с одной стороны, форма не вмещает всего содержания, слишком узка для него, а с другой — признается существование "бесформенного" содержания, его наличие где-то вне формы.
Таким образом, отождествление вины с субъективной стороной преступления с теоретических позиций представляется неосновательным, а с практической точки зрения — неприемлемым.
Некоторыми учеными вина рассматривается как понятие более широкое, чем субъективная сторона преступления. Так, по мнению Ю.А. Демидова, вина "не может сводиться к какому-либо элементу преступления, хотя бы к умыслу и неосторожности, или к деянию, взятому с его объективной стороны. Она равно выражается как в объективной, так и в субъективной стороне преступления". Он утверждал, что "содержание вины необходимо видеть в совершении преступления конкретным лицом, в единстве объективных и субъективных обстоятельств, в которых выразилась вина — отрицательное отношение лица к ценностям социалистического общества".
Эту же точку зрения разделяет Г.А. Злобин: "Вина, составляющая субъективную сторону преступного деяния, одновременно выступает как целостная характеристика преступления во всех его существенных для ответственности отношениях... Эти свойства вины и делают ее необходимым и достаточным основанием уголовной ответственности, в равной мере противоположным как объективному, так и абстрактно-субъективному вменению". Из приведенного высказывания явно просматривается стремление автора выделить два качества вины: как субъективной стороны преступления и как основания уголовной ответственности. Во втором случае вина рассматривается как "целостная характеристика преступления".
Судя по приведенным высказываниям, их авторы не считают вину одним из элементов субъективной стороны преступления, а наоборот, полагают, что вина включает в себя и объективную, и субъективную стороны преступного деяния, а также все другие "существенные для ответственности" свойства совершенного преступления, в которых выражается отрицательное отношение субъекта к важнейшим ценностям общества. Такая трактовка вины по существу возрождает концепцию "двух вин" Б.С. Утевского, которая в середине 50-х гг. была отвергнута отечественной правовой наукой и судебной практикой.
Позиция Б.С. Утевского, поддержанная, по существу, Ю.А. Демидовым, Г.А. Злобиным и некоторыми другими учеными, обусловлена тем, что в судебно-следственной практике термин "вина" употребляется в двух значениях. Если в науке уголовного права понятие вины означает не что иное, как наличие в совершенном деянии умысла или неосторожности, то на практике нередко говорят о вине как о доказанности самого факта совершения преступления данным конкретным лицом. Отождествление вины с фактом совершения преступления означает объективирование вины, лишение ее конкретной определенности как юридического признака состава преступления.
§2. Содержание и значение субъективной стороны преступления
В отечественной науке уголовного права преобладает мнение, что психологическое содержание субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких юридических признаков, как вина, мотив и цель, характеризующих различные формы психической активности человека. Они органически связаны между собой и зависимы друг от друга, но тем не менее представляют самостоятельные психологические явления, ни одно из которых не может включать в себя других в качестве составной части. Каждый из названных признаков имеет различное значение.
Вина — определенная форма психического отношения лица к совершаемому им общественно опасному деянию — составляет ядро субъективной стороны преступления, но не исчерпывает полностью ее содержания. Она является обязательным признаком любого преступления, следовательно, при отсутствии вины нет и состава преступления. Однако вина не содержит в себе ответа на вопросы, почему и для чего виновный совершил преступление. Это устанавливается с помощью таких признаков субъективной стороны преступления, как мотив и цель.
Мотив преступления — это обусловленное определенными потребностями внутреннее побуждение, которым виновный руководствовался при совершении преступления.
Цель представляет собой субъективный образ желаемого результата действия или деятельности, т.е. идеальную мысленную модель будущего конечного результата, к достижению которого стремится субъект преступления. Ни мотив, ни цель не входят в содержание психического отношения лица к совершаемому им общественно опасному деянию и его последствиям, они лежат вне сферы интеллекта и воли как элементов вины. Мотивы и цели составляют базу, психологическую основу, на которой рождается вина. Как компоненты психической деятельности лица в связи с совершением преступления, т.е. как мотивы и цели преступления, они трансформируются из непреступных мотивов и целей поведения, безразличного для уголовного права, и в этом смысле имеют допреступное происхождение. Этого нельзя сказать о вине, которая не существует до и вне преступления. Как уголовно-правовое явление (как психическое отношение к совершаемому общественно опасному деянию) вина возникает и проявляется лишь в момент совершения преступления. Рождаясь на основе уже существующих мотивов и целей, она не включает их в себя в качестве составных элементов. Мотивы и цели преступления, не входя в содержание вины, формируют такое психическое отношение лица к деянию и его последствиям, в котором проявляется сущность вины.
В литературе высказывалось суждение о том, что субъективная сторона преступления включает и такие признаки, как эмоции, аффект и заведомость. Однако это суждение вряд ли правильно.
Эмоции не являются элементом психического отношения лица к общественно опасному деянию, а означают психические переживания, которые могут испытываться до, во время или после совершения преступления. Чаще всего они не имеют юридического значения, особенно эмоции, переживаемые после совершения преступления. Но и в тех случаях, когда они имеют значение для оценки психологического содержания преступления, эмоции не являются самостоятельным признаком субъективной стороны преступления. "Эмоции, вызывающие желания, страсти, являются энергетическим компонентом мотива". В отдельных случаях, учитывая большое мотивообразующее значение эмоций, законодатель придает им значение фактора, смягчающего ответственность. Например, сильный испуг может признаваться обстоятельством, смягчающим ответственность (совершение преступления под влиянием угрозы). Но и в этом случае эмоции в большей мере выражают социальную, нежели юридическую характеристику, и относятся скорее к субъекту преступления (подчеркивают особенности его психического состояния), чем к самому общественно опасному деянию. С учетом высказанных соображений эмоции следует признать не юридическим признаком субъективной стороны преступления, а социальным признаком, характеризующим личность виновного.
Аффект тоже не является элементом психического отношения к общественно опасному деянию. Он представляет определенное психическое состояние, вызванное неблагоприятными внешними обстоятельствами, и имеет весьма ограниченное юридическое значение (при убийстве и умышленном причинении тяжкого или средней тяжести вреда здоровью). Хотя аффект и накладывает определенную окраску на интеллектуальные и волевые процессы, протекающие в психике виновного, но элементом этих процессов, образующих вину, не является.
Включение заведомости в число признаков субъективной стороны преступления также не является обоснованным. Заведомость — это не самостоятельный элемент психической деятельности человека, а особый технический прием, применяемый для характеристики субъективной стороны преступления. Он означает способ указания в законе на то, что субъект при совершении деяния достоверно знал о наличии тех или иных обстоятельств, имеющих существенное значение для квалификации преступления или для назначения наказания.
Таким образом, содержание субъективной стороны преступления исчерпывается тремя признаками: виной, мотивом и целью, которые органически связаны между собой, взаимозависимы и взаимообусловлены. Между виной и прочими элементами субъективной стороны преступления существует тесная связь, не исключающая, правда, самостоятельного юридического значения каждого отдельного признака. В отличие от вины, являющейся необходимым признаком любого состава преступления, мотив и цель характеризуют составы лишь некоторых преступлений, входя в них в качестве обязательных или квалифицирующих признаков либо обстоятельств, смягчающих или отягчающих ответственность.
Субъективная сторона преступления имеет важное юридическое значение.
Во-первых, являясь элементом состава преступления, она представляет собой часть основания уголовной ответственности и, следовательно, отграничивает преступное поведение от непреступного. Так, не может быть признано преступлением причинение каких бы то ни было вредных последствий без вины, либо неосторожное совершение деяния, которое по закону является наказуемым только при умышленном совершении, а также совершение деяния без указанной в законе цели либо по иным, чем указано в законе, мотивам. Например, отсутствие цели подрыва экономической безопасности и обороноспособности Российской Федерации исключает диверсию, а при отсутствии корыстной или иной личной заинтересованности отсутствует состав злоупотребления должностными полномочиями.
Во-вторых, по субъективной стороне отграничиваются друг от друга составы преступлений, сходные по объективным признакам. Так, по формам вины различаются убийство и причинение смерти по неосторожности; по наличию или отсутствию цели нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти терроризм отличается от посягательств на личность или на собственность; по содержанию мотивов — умышленное причинение легкого или средней тяжести вреда здоровью — от хулиганства.
В-третьих, содержанием субъективной стороны в значительной мере определяется степень общественной опасности как совершенного деяния, так и субъекта преступления, а значит — характер ответственности и размер наказания. Поэтому Пленум Верховного Суда РФ в постановлениях "О судебном приговоре", "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)", "О практике назначения судами уголовного наказания" и др. подчеркивал необходимость тщательно исследовать содержание и направленность умысла, мотивы и цели преступления, проводить необходимое различие между преступлениями, совершенными умышленно и по неосторожности.
Выводы по 1 главе
Правоприменительная практика свидетельствует о том, что больше всего ошибок, нарушений или произвола в различной форме допускается как раз при квалификации субъективной стороны преступления. О действительной сложности при установлении названного элемента состава преступления говорят и многочисленные точки зрения в теории по различным аспектам внутренней стороны преступного деяния. Более того, есть основания утверждать, что различные направления уголовного права возникали, развивались или утрачивали свое влияние в зависимости от отношения к признакам субъективной стороны как неким проявлениям интегрированного знания о поведении субъекта и их места в структуре вменяемого поведения. В основном это отношение определялось совокупностью знаний в исторический период о криминальном поведении человека.
К признакам субъективной стороны преступного посягательства традиционно относятся вина, мотив и цель. В уголовном законодательстве до настоящего времени не дается понятие вины, несмотря на то что существует законодательный запрет объективного вменения, предусмотренный ч. 2 ст. 5 Уголовного кодекса РФ.
Глава 2. Вина как основной признак субъективной стороны
§1. Вина и ее основные характеристики
Уголовное право нашей страны всегда основывалось на принципе субъективного вменения, который в действующем УК приобрел статус законодательного. Его сущность заключается в том, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина и что запрещается объективное вменение, т.е. уголовная ответственность за невиновное причинение вреда (ст. 5 УК).
Вина является основным юридическим признаком, характеризующим психологическое содержание любого правонарушения. Поэтому она имеет общетеоретическое значение и подвергалась исследованию представителями различных отраслей юридической науки. Как верно было отмечено еще в прошлом столетии, "учение о виновности и его большая или меньшая глубина есть как бы барометр уголовного права. Оно — лучший показатель его культурного уровня".
Вина — это психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом, и к его общественно опасным последствиям. Основными категориями, характеризующими вину, являются содержание, форма, сущность, степень и объем. Центральное место среди них занимает содержание вины.
Под содержанием философия понимает единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций, которое представляет определяющую сторону явлений или объектов. Вина как уголовно-правовое понятие — это психическое отношение, проявленное в конкретном преступлении. Его составными элементами являются сознание и воля. Различные комбинации сознательного и волевого элементов образуют разные модификации вины. Поэтому интеллект и воля — это элементы, совокупность которых образует содержание вины.
Вина — понятие юридическое, поэтому не следует чрезмерно психологизировать ее, стремясь во что бы то ни стало наполнить термины, с помощью которых закон определяет умысел и неосторожность, тем смыслом, который вкладывает в них психология, а тем более — дополнить характеристику форм вины психологическими терминами, не используемыми законодателем.
Вопреки устоявшимся в науке представлениям о содержании вины некоторые ученые предпринимают неосновательные попытки сузить психологическое содержание вины за счет исключения из него одного из двух элементов. Так, Н.Г. Иванов не видит в желании как элементе умысла самостоятельного значения и предлагает определить умысел только с помощью признака осознания общественно опасного и противоправного характера совершаемого деяния. С подобными попытками нельзя согласиться, поскольку они не только не соответствуют закону, но и не учитывают положений психологической науки, в соответствии с которыми "уголовно-правовое понятие вины не сводится к характеристике мыслительных процессов — оно включает и волевой компонент, это умышленный или неосторожный поступок, запрещенный законом".
Предметное содержание обоих элементов вины, т.е. совокупность фактических обстоятельств, имеющих юридическое значение, определяется конструкцией состава конкретного преступления.
При совершении преступлений сознанием лица охватываются самые разнообразные обстоятельства. Так, грабитель осознает, в какое время суток совершается преступление, предвидит затруднения с реализацией награбленного, понимает вероятность его разоблачения и привлечения к уголовной ответственности и т.д. Однако все эти обстоятельства не характеризуют юридическую сущность грабежа, поэтому их осознание не входит в содержание вины. Предметом сознания как элемента вины в уголовном праве являются только те объективные факторы, которые определяют юридическую характеристику данного вида преступлений, т.е. входят в число признаков состава этого преступления. Применительно к грабежу такими обстоятельствами являются, во-первых, то обстоятельство, что похищаемое имущество является для виновного чужим, во-вторых, открытый способ похищения имущества, в-третьих, имущественный ущерб, причиняемый собственнику. Если же говорить о разбое, то третье из названных обстоятельств находится за пределами состава этого преступления, поэтому и интеллектуальное отношение к нему не входит в содержание вины при разбое.
Итак, содержание интеллектуального элемента вины зависит от способа законодательного описания преступления. В него входит осознание характера объекта, фактического содержания и социального значения совершаемого действия или бездействия. При совершении преступлений с материальным составом в интеллектуальный элемент вины входит также и предвидение (либо возможность предвидения) общественно опасных последствий. Если законодатель вводит в число признаков состава преступления какой-либо дополнительный признак, характеризующий место, время, способ, обстановку и т.п., то осознание этих дополнительных признаков общественно опасного деяния также входит в содержание интеллектуального элемента вины.
Волевая сторона психического отношения лица к совершаемому им общественно опасному деянию образует волевой элемент вины, предметное содержание которого также определяется конструкцией состава преступления. Предметом волевого отношения субъекта является практически тот же круг фактических обстоятельств, которые составляют предмет интеллектуального отношения, т.е. обстоятельства, определяющие юридическую сущность деяния и в своей совокупности образующие состав данного преступления. Однако при этом необходимо выделить волевое отношение к главному объективному признаку состава преступления, в котором воплощается общественная опасность данного деяния. Отношение к этому признаку служит определяющим критерием при установлении формы вины.
Форма есть внутренняя структура устойчивых связей и взаимодействия элементов, свойств и процессов, образующих предмет или явление, а также способ существования и выражения содержания . Форма вины определяется закрепленным в законе соотношением психических элементов (сознание и воля), образующих содержание вины, т.е. различиями в интенсивности и определенности интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике субъекта преступления. Она указывает на способ интеллектуального и волевого взаимодействия субъекта с объективными обстоятельствами, составляющими юридическую характеристику данного вида преступлений.
В уголовном законодательстве содержится описание двух форм вины: умысла и неосторожности. Каждая из названных форм вины делится на виды, умысел — на прямой и косвенный, а неосторожность — на легкомыслие и небрежность. Этим модификациям вины свойственно определенное сочетание интеллектуальных и волевых процессов, т.е. каждая разновидность вины имеет специфическое содержание. Вместе с тем прямой и косвенный умысел не имеют значения самостоятельных форм вины, а являются видами одной и той же формы. Общим для них (как для видов умышленной формы вины) с интеллектуальной стороны является осознание общественно опасного характера совершаемого деяния и предвидение общественно опасных последствий. В отличие от умысла оба вида неосторожности характеризуются отсутствием осознания реальной опасности деяния и предвидения общественно опасных последствий в конкретном случае. Волевой элемент обоих видов умысла заключается в положительном (в форме желания или сознательного допущения либо безразличия) отношении к общественно опасным последствиям, а волевой элемент обоих видов неосторожности состоит в отрицательном отношении к общественно опасным последствиям, наступления которых виновный старается избежать либо вообще не предвидит.
Форма вины имеет многообразное юридическое значение.
Во-первых, она является субъективной границей, отличающей преступное поведение от непреступного. Это касается прежде все го неосторожного совершения деяний, наказуемых лишь при умышленном их совершении.
Во-вторых, форма вины определяет квалификацию преступлений, если законодатель дифференцирует уголовную ответственность за совершение общественно опасных деяний, сходных по объективным признакам, но различающихся по форме вины. Так, форма вины служит разграничительным критерием между убийством (ст. 105 УК) и причинением смерти по неосторожности (ст. 109 УК), между умышленным (ст. 111 и 112 УК) и неосторожным причинением тяжкого или средней тяжести (ст. 118 УК) вреда здоровью, между умышленным (ст. 167 УК) и неосторожным (ст. 168 УК) уничтожением ил повреждением имущества.
В-третьих, форма вины в сочетании со степенью общественной опасности лежит в основе законодательной классификации преступлений: в соответствии со ст. 15 УК к категориям тяжких и особо тяжких преступлений относятся только умышленные преступления.
В-четвертых, форма вины предопределяет условия отбывания наказания в виде лишения свободы. Согласно ст. 58 УК лица, осужденные к этому наказанию за преступления, совершенные по неосторожности, а также осужденные на срок не свыше пяти лет за умышленные преступления небольшой или средней тяжести, по общему правилу, направляются для отбывания наказания в колонию-поселение, а лица, осужденные за тяжкие и особо тяжкие преступления, отбывают наказание в исправительных колониях общего, строгого или особого режима либо в тюрьме.
В-пятых, некоторые институты уголовного права (приготовление, покушение, соучастие, рецидив) связаны только с умышленной формой вины.
В-шестых, наличие умышленной формы вины обосновывает, а неосторожной формы исключает постановку вопроса о преступных мотивах и целях.
С содержанием и формой тесно связана категория объема вины.
Определяя умысел и неосторожность, законодатель исходит из психического отношения только к деянию (действию или бездействию) и его последствиям. Казалось бы, виной не охватывается отношение к таким признакам, как место, время, способ, обстановка совершения преступления и т.п. Однако такой вывод был бы ошибочным, поскольку он основан на чрезмерно узком толковании термина "деяние", понимаемого только как родовое понятие действия или бездействия. Между тем деяние — это не просто активная либо пассивная форма поведения, а поступок, совершаемый определенным способом в конкретных условиях, времени и т.п. Причем нередко именно эти обстоятельства придают деянию общественно опасный характер. Так, занятие охотой в виде промысла либо в качестве "хобби" превращается в уголовно наказуемое браконьерство, если совершается вне установленных мест, недозволенными способами или в запрещенное время. В таких случаях осознание общественно опасного характера совершаемого деяния означает непременное понимание не только фактической стороны совершаемых действий (выслеживание и добыча зверя или птицы), но и того, что они совершаются незаконными способами либо в запрещенных местах или в запретные сроки.
Иное положение складывается, если названные объективные признаки не являются имманентным свойством самого деяния, а служат квалифицирующими признаками либо обстоятельствами, смягчающими или отягчающими ответственность. В этих случаях психическое отношение к действию (бездействию) и к прочим объективным признакам преступления может быть неоднородным, например, действие — желаемым, а квалифицирующее последствие — непредвиденным, причиняемым по небрежности. Из совокупности разнородных психических отношений следует выделить отношение к признаку, определяющему в концентрированном виде общественную опасность деяния, т.е. в формальных составах — к действию (бездействию), а в материальных — к последствию. Оно и определяет форму вины. Отношение же к остальным объективным признакам деяния, входя в содержание вины, на ее форму не влияет. Совокупность психических отношений виновного ко всем объективным признакам, инкриминируемым субъекту, составляет объем вины. Он устанавливает границы круга фактических обстоятельств, выражающих юридическую сущность совершаемого деяния, виновное отношение к которым обосновывает возможность их вменения субъекту преступления. Иными словами, объем вины устанавливает конкретные пределы ее содержания. Как уголовно-правовое явление вина существует только в преступлении, которое представляет собой социальный феномен. Поэтому и вина есть социальное явление. Именно социальная сущность вины позволяет обосновать осуждение, порицание общественно опасного поведения субъекта.
Вопрос о социальной сущности вины затрагивался русскими криминалистами еще в прошлом столетии. Так, Н.С. Таганцев и Э.Я. Немировский определяли социальную сущность вины как психологическую настроенность правонарушителя против существующего правопорядка. В советском праве выяснение социальной сущности вины составляет важную теоретическую проблему, так как в советском обществе преступление посягает на интересы народа и осуждается от имени государства.
Некоторые советские ученые, касаясь вопроса о социальной сущности вины, отмечали, что само психическое отношение лица к деянию (вина) является предметом отрицательной оценки и порицается от имени государства и общества. На это следовало весьма веское возражение, что неверно было бы распространять момент государственного осуждения только на вину, так как "моральной, политической, юридической, короче говоря, классовой оценке подлежит все деяние в целом, ибо только все деяние в целом способно причинить тот или иной с точки зрения его общественного значения результат". К этому добавляется убедительный аргумент, что "момент порицания, осуждения есть момент вторичный, есть следствие социально-политической сущности вины"Действительно, вина оценивается отрицательно не только как формально-юридическая категория, а как психическое отношение к деянию, в котором проявляются определенные антисоциальные черты, свойства и привычки самого правонарушителя.
До последнего времени наиболее распространенным был взгляд на социальную сущность вины как на отрицательное отношение лица к важнейшим интересам общества, выраженное в общественно опасном деянии. Благодаря вине деяние является не просто объективно противоправным, но и свидетельствует об определенном отрицательном отношении правонарушителя к интересам общества либо к правам и законным интересам отдельных граждан. По мере того, как аксиологические (ценностные) аспекты права были исследованы достаточно глубоко, некоторые ученые стали приходить к выводу, что категория "интерес" является слишком узкой и входит в более широкое понятие "ценности". Кроме того, определение социальной сущности вины через категорию ценностей стало необходимым еще и потому, что вина служит обоснованию отрицательной оценки, осуждения преступника, следовательно, определение вины должно нести этическую нагрузку, которая интерес, в отличие от ценности, не несет. Поэтому более точным будет определение социальной сущности вины как неправильного отношения к наиболее важным ценностям социалистического общества, выраженного в общественно опасном деянии.
В приведенных определениях вызывает сомнение правомерность характеристики, отношения к социальным ценностям во всех случаях как отрицательного. В литературе уже обращалось внимание на неприменимость такой характеристики к большинству неосторожных преступлений. Качественное различие в психологическом содержании умысла и неосторожности обусловлено различием в ценностных ориентациях субъектов умышленного и неосторожного преступлений. Конечно, иногда в неосторожных преступлениях может проявиться именно отрицательное отношение к основным ценностям общества. О нем могут свидетельствовать сознательное грубое нарушение профессиональной предосторожности либо злостное или систематическое пренебрежение нормами социального поведения. Одним из показателей отрицательных ценностных ориентации неосторожного преступника является предшествующее привлечение его к дисциплинарной, административной или иной юридической ответственности за нарушение норм социального поведения. Но и у таких лиц уровень деформации ценностных ориентации значительно ниже, чем у лиц, совершающих умышленные преступления. В большинстве случаев ценностные ориентации субъектов неосторожных преступлений гораздо ближе к направленности благополучных в криминальном отношении граждан, чем к ориентациям лиц, совершающих преступления умышленно. Поэтому вряд ли правильно одним и тем же термином характеризовать искаженное отношение к социальным ценностям лиц, совершающих преступления с умыслом, и лиц, виновных в совершении преступлений по неосторожности. Отношение последних к признанным социальным ценностям общества точнее определять не как отрицательное, а как недостаточно бережное и внимательное. Оно может иметь различные оттенки: пренебрежение, беспечность, невнимание, недостаточное внимание. Но при этом общественно опасный результат всегда является для виновного нежелательным и неожиданным.
Следовательно, социальную сущность вины составляет отрицательное (что характерно для умысла) либо пренебрежительное, или недостаточно внимательное (что характерно для неосторожности) психическое отношение к основным социальным ценностям, проявившееся в конкретном преступном деянии.
Одним из основных показателей, характеризующих вину, является ее степень. Так же, как и понятие сущности вины, понятие степени вины в уголовном законодательстве отсутствует и в настоящее время носит скорее теоретический характер. Тем не менее теоретическая разработка степени вины имеет определенное практическое значение, тем более что судебная практика применяет это понятие достаточно широко. Для дальнейшего внедрения этого показателя вины в судебную практику необходимо максимально его конкретизировать и разработать определенные показатели объективного характера.
Степень вины изучали многие ученые, но единства в трактовке этого понятия до сих пор не достигли, как и в толковании многих других уголовно-правовых понятий, носящих оценочный характер. Задача заключается в том, чтобы приспособить это понятие к нуждам судебной практики, снабдив его объективными критериями.
Некоторые исследователи вины усматривали разницу в ее степени в различиях между умыслом и неосторожностью и тем самым смешивали качественную и количественную характеристики вины. Другие ученые под степенью вины подразумевали определенный уровень интенсивности интеллектуальных и волевых процессов, составляющих в своей совокупности содержание вины, т.е. считали степень вины чисто психологической категорией, лишенной социально-этической нагрузки. Было высказано и мнение, что "вопрос о степенях вины лежит за рамками признания наличия умысла или неосторожности. Он разрешается не только в зависимости от наличия этих признаков, а в зависимости от всех обстоятельств дела, объективных и субъективных, т.е. зависимости от степени вины как основания уголовной ответственности". Искусственно разрывая юридическую и социальную сущность вины, сторонники этой точки зрения относят юридическую сущность к умыслу и неосторожности, а социальную сущность — к общественно опасному деянию в целом.
Следует подчеркнуть, что степень вины — это количественная характеристика не юридической, а социальной сущности вины, а именно — характеристика глубины деформированности социальных ориентации субъекта. Она определяется не только формой вины, но и особенностями психической деятельности лица, целями и мотивами его поведения, личностными особенностями и т. д. "Лишь совокупность формы и содержания вины с учетом всех особенностей психического отношения лица к объективным обстоятельствам преступления и его субъективных, психологических причин определяет степень отрицательного отношения лица к интересам общества, проявленного в совершенном лицом деянии, т.е. степень его вины".
Влияние вины на ее степень бесспорно. В умышленном преступлении виновный, сознательно посягая на социальные ценности, определенно проявляет свое отрицательное к ним отношение, а при неосторожном преступлении такая определенность отсутствует. Следовательно, ценностные ориентации при умысле более деформированы, чем при неосторожности. Сложнее соизмерить соотносительную тяжесть видов умысла и видов неосторожности. Если сравнивать прямой и косвенный умыслы при одинаковых прочих условиях, то прямой умысел всегда опаснее косвенного. Так, человек, желающий смерти многих людей, опаснее человека, открывшего в толпе беспорядочную стрельбу, а лицо, сознательно допускающее смерть больного в поджигаемом доме, менее опасно, чем поджигатель, стремящийся причинить смерть тому же больному.
Помимо форм и видов вины на ее степень влияют особенности содержания интеллектуального и волевого процессов, происходящих в психике виновного. Объем и определенность сознания, характер предвидения, преднамеренность, настойчивость в достижении цели могут существенно повлиять на степень вины при умысле. Степень легкомыслия в оценке обстановки, характер обязанности предвидеть и причины непредвидения последствий могут повысить или снизить степень неосторожной вины.
Влияние мотива и цели на степень вины осуществляется не непосредственно, не в качестве ее составных элементов (каковыми эти признаки не являются), а в силу их диалектической взаимосвязи с интеллектуальной и волевой сторонами психики человека. "Именно мотив является связывающим звеном между сознанием и волей индивида. Более того, именно он связывает все объективные и субъективные признаки состава в единое целое". Цель и мотив определяют постановку конкретных задач реальных действий, выбор средств и способов их решения. На их основе возникает идеальная мысленная модель преступного деяния, следовательно, они представляют тот фундамент, на котором рождается реальное психическое отношение лица к общественно опасному деянию, то есть вина. Являясь непосредственным порождением неправильных ценностных ориентации человека, они несут отрицательный в социальном плане заряд в психическую деятельность этого лица, связанную с определенным общественно опасным деянием, придают этой психической деятельности предосудительный, порицаемый характер.
Особенности объекта и объективной стороны, а иногда и особые свойства предмета посягательства оказывают влияние на степень вины через содержание умысла или неосторожности. Например, осознание общественной опасности конкретного преступления предполагает, что виновный предвидит не абстрактный вред своего деяния, а наступление в каждом случае вполне определенного по характеру и количественным показателям вреда: легкого, средней тяжести либо тяжкого вреда здоровью. Поэтому осознание большей или меньшей тяжести причиняемого вреда означает большую или меньшую степень отрицательного отношения к основным социальным ценностям. То же самое касается и других объективных черт преступного деяния.
Таким образом, степень вины — это оценочная категория, содержащая психологическую и социальную характеристику вины с ее количественной стороны и выражающая меру отрицательного, пренебрежительного или недостаточно внимательного отношения лица, виновного в совершении преступления, к основным социальным ценностям. Степень вины конкретного лица в совершении определенного преступления является непосредственным выражением меры искажения ценностных ориентации виновного. Поэтому она находится в прямой зависимости с величиной уголовно-правового принуждения, необходимого для устранения дефектов в социальных ориентациях правонарушителя, с характером и размером назначаемого ему наказания.
Обобщая все изложенное, можно дать следующее развернутое определение вины:
Вина есть психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершаемому им общественно опасному деянию, в котором проявляется антисоциальная, асоциальная, либо недостаточно выраженная социальная установка этого лица относительно важнейших социальных ценностей.
§2. Умысел
Отечественное законодательство выделяет две формы вины: умысел и неосторожность. Законодательное деление вины в зависимости от формы, а в уголовном праве и форм в зависимости от их видов содержится в ст. 24 - 27 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ), ст. 2.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ), ст. 110 Налогового кодекса Российской Федерации (далее - НК РФ). Несмотря на определение форм вины, закрепленное в уголовном, административном и налоговом законодательстве, среди ученых-юристов нет единого мнения в вопросе разграничения форм вины.
Статья 25 УК РФ определяет умысел через такие "неюридические" понятия, как осознание, предвидение и желание. Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий или бездействия, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.
Аналогично умыслу в уголовном праве определяется умысел в п. 1 ст. 2.2 КоАП РФ и в п. 2 ст. 110 НК РФ. Основное отличие от классического значения умысла в уголовном праве в том, что административное и налоговое законодательство не разделяет умысел на прямой и косвенный, а также делает акцент не на общественной опасности деяния, а лишь на его противоправности.
Рассмотрение законодательных формулировок форм вины, как нам представляется, невозможно без определения самого понятия формы. Слово "форма" произошло от латинского "forma" - форма, вид, образ. Применительно к форме вины наиболее близкое определение формы как внешнего выражения какого-либо содержания. То есть форма вины является внешним выражением ее содержания.
Содержание и форма - это философские категории, во взаимосвязи которых содержание, будучи определяющей стороной целого, представляет единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций, а форма есть внешняя организация содержания. Отношение содержания и формы характеризуется единством, доходящим до их перехода друг в друга, однако это единство является относительным. Во взаимоотношении содержания и формы содержание представляет подвижную, динамичную сторону целого, а форма охватывает систему устойчивых связей предмета. Возникающее в ходе развития несоответствие содержания и формы в конечном счете разрешается "сбрасыванием" старой и возникновением новой формы, адекватной развившемуся содержанию.
Несоответствие между формой и содержанием приводит к противоречию между ними, которое существует на всем протяжении развития, в том числе и в период соответствия формы и содержания. В противном случае наступил бы застой в развитии. Но степень вызревания и обострения противоречий между содержанием и формой бывает различной на разных этапах развития явлений. Когда форма настолько устаревает, что становится тормозом развития содержания, тогда характер соотношения формы и содержания становится дисгармоничным и превращается в конфликт. Этот конфликт в конечном счете и приводит к образованию новой формы, соответствующей истинному на настоящий момент содержанию.
Формы вины в отечественном праве также были подтверждены изменениям в процессе эволюции содержания вины. Так, в ст. 8 действовавшего ранее Уголовного кодекса РСФСР понятие умысла трактовалось несколько уже и менее определенно - как осознание лицом общественно опасного характера своего действия или бездействия, предвидение его общественно опасных последствий и желание их наступления. Если опустить незначительные уточняющие термины, то можно выделить главное. В ранее действовавшем Кодексе термины "возможность" и "неизбежность" не употреблялись, отсутствовало деление форм вины на виды.
Вину как правовое явление также следует рассматривать в контексте единства формы и содержания. В теории права "совершенно основательно подчеркивается это единство, поскольку содержание вины немыслимо вне определения формы, а в свою очередь форма вины не имеет никакой цены, если она не есть форма содержания".
Сущность вины в российском праве традиционно указывает на способ интеллектуального и волевого взаимодействия субъекта с объективными обстоятельствами, составляющими юридическую характеристику деяния. Конкретные сочетания интеллектуального и волевого элементов, характерные для каждой формы вины, определены в законе. Поэтому под формой вины принято понимать законодательно закрепленное сочетание интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике виновного по отношению к юридически значимым объективным свойствам противоправного деяния, во взаимодействии с внешними условиями. Соответственно и различие в интенсивности и определенности интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике субъекта, определяет форму вины, а в пределах одной формы вины - ее виды.
Таким образом, при дифференциации вины на формы рассмотрению подлежат две концепции: интеллектуалистическая, основная роль в которой отводится интеллектуальным моментам поведения правонарушителя, и волевая, в которой основное значение придается его воле. Приверженцы интеллектуалистической концепции в качестве основы разграничения форм вины рассматривают проявления интеллектуальных моментов сознания. Приверженцы волевой теории умысла и неосторожности в основе их деления усматривают преобладающую роль волевых аспектов.
В законодательном определении умысла выделяется три психологических составляющих:
1) осознание лицом общественно опасного либо противоправного характера деяния;
2) предвидение его общественно опасных либо вредных последствий;
3) желание либо допущение этих последствий.
Первые два признака (осознание и предвидение) образуют интеллектуалистический подход к разграничению умысла, третий компонент (желание либо допущение) составляет волевой подход.
В отношении первых двух признаков известный исследователь вины А.И. Рарог писал: "Признаком интеллектуального элемента прямого умысла является сознание общественно опасного характера совершаемого деяния, то есть хотя бы общей характеристики объекта посягательства, а также фактического содержания и социальных свойств всех составных элементов действия или бездействия. Вторым интеллектуальным признаком прямого умысла является предвидение общественно опасных последствий совершаемого деяния. Под предвидением подразумевается отражение в сознании тех событий, которые произойдут, должны или могут произойти в будущем". Сказанное написано в период действия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г., однако и в настоящее время не утратило своей актуальности в юридической науке.
Рассматривая "осознание" в качестве первой из приведенных психологических составляющих, обратимся к ранее не описанному в правовой литературе отличию определения умысла в КоАП РФ от определений умысла уголовного и налогового законодательства. В уголовном и налоговом законодательстве правонарушение считается умышленным, если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность либо противоправный характер своих действий. В административном законодательстве противоправное деяние лица считается умышленным, если оно сознавало противоправный характер своих действий.
Обратим внимание на глаголы: осознавало и сознавало. На первый взгляд данные слова имеют одинаковое значение, однако они не являются синонимами. Не будем вдаваться в детальный анализ данных психологических понятий, но обозначим, что их значение различно. Осознание или сознательное усвоение - это способность постичь смысл и значение чего-либо, и выступает в качестве процесса, однозначно не указывает на его завершенность, синоним понимания. Сознание - процесс отражения действительности мозгом человека, включающий все формы психической деятельности и обусловливающий целенаправленную деятельность человека. То есть осознание - это способность постичь смысл, а сознание - это отражение действительности мозгом человека.
Изменение устоявшихся в юридической науке, законодательно закрепленных определений должно быть оправданно. Уголовное, налоговое и административное законодательство тесно взаимосвязано. Один и тот же проступок в процессе его расследования, выяснения особенностей его объективной и субъективной стороны может менять юрисдикцию, соответственно и подход к определению и дифференциации форм вины должен быть единообразным. В приведенном случае произвольное изложение в административном и налоговом законодательстве определения умысла и неосторожности, данных в уголовном праве, на наш взгляд, недопустимо и лишь затрудняет понимание воли законодателя, и без того перегруженной сложными для четкого восприятия терминами.
Рассмотрим "предвидение" - вторую психологическую составляющую умысла. В российском праве устоялось мнение, что характер предвидения разграничивает прямой, косвенный умысел и неосторожность в уголовном праве, а также умысел и неосторожность в административном праве. Лицо, действующее с прямым умыслом, предвидит неизбежность наступления общественно опасных последствий и желает их наступления. Субъект, который действует с косвенным умыслом, предвидит возможность наступления преступного результата, сознательно допускает их наступление или относится к ним безразлично. Именно предвидение неизбежности или реальной возможности наступления законодательно наказуемых последствий означает наличие умысла.
Однако само по себе предвидение носит лишь вероятностный характер и нуждается в дополнительном осмыслении.
Как, например, соотносятся "предвидение" и "осознание"? Возможно ли предвидеть, не осознавая? Авторитетный ученый, профессор Н.Г. Иванов считает, что "предвидеть, не сознавая, невозможно. Предвидя наступление последствий, субъект осознает развитие причинной связи и характер возможного преступного результата", далее ученый приходит к выводу, что "если предвидение входит в состав сознания, нелепо выделять его наряду с сознанием в качестве необходимого элемента умысла". В свою очередь Б.С. Никифоров указывает, что лицо не может ни предвидеть, ни быть обязанным предвидеть наступление вреда, если оно не сознает или не должно и не могло сознавать этого качества. Исследователь В.В. Лунев, напротив, придерживается мнения, что "сознавать общественную опасность деяния можно лишь при предвидении общественно опасных последствий, поэтому не предвидение производно от сознания общественной опасности, а наоборот".
Приведенные точки зрения исследователей весьма разносторонни и не совпадают, их можно дополнить следующим тезисом: предвидение может не зависеть от осознания. Это возможно, если рассматривать предвидение в контексте интуиции. К такому выводу можно прийти, изучая труды академика М.С. Норбекова.
На наш взгляд, для четкого понимания и разграничения форм вины необходимо ответить на вопрос: что именно понимается под предвидением? Резюмируя труды юристов-предшественников, изучающих проблематику вины, предположим, что предвидение выступает в качестве основанного на личном жизненном опыте потенциального правонарушителя, прогнозирования причинно-следственной связи между его планируемым поведением и возможными негативными последствиями такого поведения.
Синонимы предвидения - пророчество, предсказание, предугадывание. Предвидеть - заранее знать, предполагать возможность появления, наступления чего-нибудь. Точность предвидения напрямую зависит от личности лица, осуществляющего предвидение, его аналитических способностей, уровня интуиции, состояния психики, иных психологических и физиологических характеристик. Даже если рассматривать предвидение как прогнозирование причинно-следственной связи между поведением правонарушителя и возможными негативными последствиями, то и в этом случае оно носит исключительно вероятностный характер. Примечательно, что в ст. 110 НК РФ законодатель отказался от использования предвидения в качестве дифференцирующего критерия форм вины.
Приведем цитату из статьи В. Питецкого, разделяя изложенную позицию: "Искать различия между прямым и косвенным умыслом по степени предвидения - занятие малопродуктивное. Оно неизбежно заводит в область чисто философских дискуссий, ничего не дающих для практического применения уголовного закона".
Практическое значение умения различать умысел (как прямой, так и эвентуальный) и неосторожность (легкомыслие и небрежность) очень велико и заключается не исключительно в том, что при установлении умысла виновного в содеянном его следует наказать строже, а в том, что, во-первых, отдельные правонарушения могут считаться таковыми только в случае умышленных деяний правонарушителя (или исключительно с прямым умыслом в уголовной юрисдикции), а следовательно, в ряде случаев запрещенное законом поведение лица не может рассматриваться как противоправное при установлении в нем неосторожности (либо эвентуального умысла в уголовной юрисдикции), а во-вторых, в уголовном праве содеянное может признаваться приготовлением к преступлению или покушением на преступление исключительно за умышленные правонарушения, совершенные с прямым умыслом.
Таким образом, степень вероятности наступления негативных последствий способна влиять на вид и размер тягот и лишений, применяемых к правонарушителю. Поэтому, на наш взгляд, недопустимо при разграничении форм и видов вины руководствоваться теорией вероятности, проводя разграничение форм вины, исходя исключительно из характера предвидения вероятности наступления неблагоприятных последствий.
Многочисленные научные труды исследователей форм вины убеждают нас в том, что в современном праве разграничение форм и видов вины носит сбалансированный комплексный характер, основанный на интеллектуально-волевых моментах противоправного поведения. Различие между прямым и косвенным умыслом по волевому критерию заключается в том, что при прямом умысле виновное лицо желает наступления общественно опасных последствий, при косвенном умысле - сознательно допускает их наступление, либо относится к ним безразлично.
Высказывались доводы, что "желание всегда неразрывно связано с определенной целью. То, что не является целью лица, не может быть его желаемым... различные психологические оттенки волевого отношения к наступившим последствиям не имеют значения...". Однако "желание" или "сознательное допущение" с большой натяжкой можно соотнести с волевой концепцией, поскольку и первое и второе не характеризует волю субъекта.
В свою очередь В.В. Лунев отстаивает позицию, что "воля не сводима к желанию", а указанное в законе "желание" не является основным признаком воли и совсем к ней не относится "допущение" (при косвенном умысле).
Мнение исследователя вполне согласуется с данными психологической науки. Так, С.Л. Рубинштейн считает, что "наличие желания еще не является законченным волевым актом". Желание может быть не столько практичным, сколько содержательным и аффективным. Вместо того чтобы претвориться в действие, желание может дать простор чувствам и представлениям. С точки зрения психологии "желать еще не значит хотеть". Желание переходит в подлинно волевой акт, то есть в хотение, в том случае, когда имеет место устремленность не на предмет желания, а на овладение им, на достижение цели. "Хотение имеется там, где желанна не только сама по себе цель, но и действие, которое к нему приводит".
Развитие желания определяется как предметом желания, способами и условиями его удовлетворения, так и устойчивостью, длительностью, силой самого желания. В зависимости от этого различают желания: выполнимые, нереальные, противоречивые, безрассудные, целевые и т.п. Желания наряду с интересами и убеждениями характеризуют сознательное отношение человека к его деятельности.
Один из известнейших психологов К.К. Платонов считает, что "воля - это форма психического отражения, в которой отражаемым является объективная цель, стимулы ее достижения, возникающие препятствия, мешающие ее достижению, а отраженным становится субъективная цель, борьба мотивов, волевое усилие; результатом - действие и удовлетворение достижением цели. Волевые процессы проявляются как переживание своеобразного усилия, направленного на преодоление трудностей". Как видим, и в данном определении желание несводимо к воле.
В подтверждение приведенных выше доводов проанализируем следующие юридические конструкции, приписываемые волевой концепции вины: "без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий", "без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение таких последствий...". Согласимся с мнением В.А. Якушина: "Воля не может рассчитывать. Рассчитывает, взвешивает все "за" и "против" интеллект человека, а не его воля".
Законодательное описание так называемых волевых признаков умысла и неосторожности характеризует не столько волю субъекта правонарушения, сколько содержание его сознания.
Рассмотрим более подробно неосторожность как форму вины. Процесс декриминализации отдельных неосторожных деяний в уголовном праве расценивался как положительный. "В сущности, декриминализацию можно рассматривать как криминализацию "с обратным знаком", так как основанием декриминализации в значительной части является отсутствие (отпадение) оснований для криминализации того же деяния". Представлялась обоснованной криминализация неосторожных деяний лишь при наличии фактического существования вреда.
Повышение значимости неосторожности как формы вины в праве (административном и уголовном) в основном принято связывать с правонарушениями техногенного характера, обусловленными научно-техническим прогрессом. В соответствии с этим есть мнение, что расширение сферы ответственности за противоправную неосторожность, дальнейшее увеличение числа соответствующих уголовно-правовых норм является социальной необходимостью.
Так как в условиях интенсивного технического прогресса правовое регулирование возникающих в сфере использования техники отношений нередко отстает от потребностей в таком регулировании, поскольку необходимость в регулировании становится все более очевидной, законодатель берет под правовую защиту соблюдение различного рода специальных правил, игнорирование которых чревато серьезными последствиями.
§3. Неосторожность
В правовой литературе высказывалось мнение, что сложности в формулировании отдельных норм о неосторожных преступлениях и проблемы в их применении вызваны фактической недооценкой значения вины, как принципа права, так и в качестве обязательного признака состава любого правонарушения. Следует констатировать, что в последнее время вопросы вины в основном рассматриваются лишь на комментарийном уровне и в вузовских учебниках. И если в прежние годы учеными-криминалистами было высказано значительное количество ценных и интересных мыслей относительно неосторожной формы вины, ее содержания и особенностей, то ныне этот институт не развивается в должной мере. Учитывая распространение принципов уголовного права на иные правоотношения, исследования должны носить комплексный, системный, междисциплинарный подход.
Рассматривать же неосторожность в качестве ответственности без учета вины, на наш взгляд, неприемлемо. В этой связи процитируем высказывание Г.Ф. Шершеневича: "Не ясно ли, что закон разрешает случайное столкновение интересов не на почве правонарушения, а путем принудительного страхования от несчастных случаев, возлагая убытки не на виновного, а на случайного причинителя. Закон с таким же основанием мог бы возложить убытки на самого богатого человека в городе, или на богатого человека, оказавшегося в ближайшем расстоянии от несчастного случая... Раз сойдя с точки зрения правонарушения, основанного на вине, мы открываем широкие горизонты на совершенно иной социальный строй. Согласуется ли ответственность без вины с основными началами современного строя - это вопрос, на который может быть дан только отрицательный ответ".
В теории права вина выступает в качестве психического отношения, однако, вероятно, неуместно вести речь о психическом отношении при описании разновидности неосторожной формы вины - небрежности. В ч. 3 ст. 26 УК РФ указано: "Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия)". Раз не предвидело - значит и психического отношения к противоправному деянию и его последствиям не было.
Аналогичное расхождение с психологической теорией вины содержится в Налоговом и Административном кодексах. В ч. 3 ст. 110 НК РФ указано, что правонарушение совершено по неосторожности, если "лицо, его, совершившее, не осознавало противоправного характера своих действий (бездействия) либо вредный характер последствий, возникших вследствие этих действий (бездействия), хотя должно было и могло это осознавать". По своей конструкции неосторожность в налоговом праве близка небрежности в уголовном праве. Часть 2 ст. 2.2 КоАП РФ объединила в себе и легкомыслие и небрежность: "Административное правонарушение признается совершенным по неосторожности, если лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления вредных последствий своего действия (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение таких последствий либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя должно было и могло их предвидеть".
Соответственно психологическая теория вины пригодна при разделении умысла на прямой и косвенный (эвентуальный), но неприемлема в рамках действующего законодательства при рассмотрении неосторожности в качестве формы вины.
Отметим, что ст. 24 УК РФ, ст. 110 НК РФ и ст. 2.2 КоАП РФ именуются "Формы вины". То есть законодатель рассматривает неосторожность в качестве формы вины, при этом сами определения, данные в указанных статьях, находятся вне психологической теории вины.
Что касается законодательных формулировок: "хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия", "хотя должно было и могло это осознавать", "хотя должно было и могло их предвидеть", то из них можно усматривать лишь потенциально возможное психическое отношение. Комментируя вышесказанное, мы разделяем мнение одного из исследователей: "Тот, кто говорит о потенциальном психическом отношении, безусловно, должен знать, что в этом случае, фактически, пока он не имеет дела ни с каким отношением. Потенциальная способность ни в коем случае не означает само проявление этой способности".
Анализируя законодательное описание и разделение форм и видов вины, можно прийти к выводу, что в действительности законодатель придерживается интеллектуалистической концепции.
Резюмируя вышесказанное, отметим, что вина, как обязательный признак уголовного преступления, административного и налогового правонарушения не может быть представлена исключительно в качестве психического отношения. Вероятно, вновь возникла необходимость обратить внимание юристов на оценочную теорию вины: "Кроме психического отношения субъекта, вина всегда включает социально-правовую оценку отношения виновного к охраняемым... законом ценностям".
Проанализируем приведенное выше высказывание. Как следует из законодательного определения форм, вина проявляется в качестве отношения к противоправным, общественно опасным деяниям (процессуальный состав деликта) или к вредным, общественно опасным последствиям (материальный состав деликта). И в первом, и во втором случае перечень запрещенных под угрозой наказания деяний и их опасных и вредных последствий не абстрактен, а четко закреплен законодателем в диспозициях соответствующих статей нормативных правовых актов. Мало того, такой перечень и тяжесть санкции изменяются (как эволюционно, так и революционно) в зависимости от изменения социально-политического устройства общества.
Отсюда следует, что вина - это негативная оценка обществом в лице его законодателя определенных психических явлений, происходящих в головном мозге правонарушителя в момент подготовки или непосредственного исполнения противоправных действий или бездействия, непосредственно связанных с указанными деяниями. Предложенное выше определение вполне укладывается в действующую психологическую концепцию, однако применение его на практике представляется проблематичным.
В большинстве случаев расследование деликтов начинается с изучения объективной стороны правонарушения. Отношение к субъективной стороне правонарушения или преступления формируется в процессе изучения объективной стороны, на основании объективных критериев, к коим непосредственно психические явления, происходящие в головном мозге правонарушителя, причислены быть не могут.
Приведенный выше анализ выявил ряд недоработок в законодательном определении форм и видов вины. В результате проведенного С.В. Векленко опроса преподавателей и профессоров высших учебных заведений, имеющих ученые степени кандидатов и докторов юридических наук, получены следующие данные. На вопрос "Удовлетворяет ли Вас законодательное закрепление понятия, форм и видов вины?" 72,7% респондентов ответили отрицательно. Именно при установлении видов умысла и неосторожности наиболее часто допускаются судебные ошибки.
Между тем, как представляется, юридическое значение форм вины велико.
Во-первых, в отношении случаев причинения общественно опасных (вредных) последствий без вины и случаев неосторожного совершения деяний, наказуемых лишь при умышленном их совершении, форма вины является субъективной границей, отделяющей преступное поведение от непреступного (правомерное поведение от противоправного).
Во-вторых, форма вины является основанием дифференциации ответственности и наказания за правонарушения, которые могут совершаться как умышленно, так и неосторожно.
В-третьих, наличие умышленной формы вины обосновывает, а неосторожной вины исключает постановку вопроса о преступных мотивах и целях.
В-четвертых, форма вины зачастую способствует квалификации преступления или правонарушения.
§4. Преступления с двумя формами вины
Уголовная ответственность за преступление с двумя формами вины впервые была установлена в Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 г. В ранее действовавшем российском уголовном законодательстве такой вид преступлений не выделялся. Анализ материалов уголовных дел, приговоров судов показывает, что в правоприменительной практике допускается значительное число ошибок. В связи с этим возникает необходимость в разработке строгих правил квалификации этих преступлений, которые основаны на правильном понимании субъективной и объективной сторон данных преступлений, исключают случаи объективного вменения, осуждения при отсутствии причинной связи между общественно опасным деянием и его общественно опасным последствием, помогают отличить преступления с двумя формами вины от неосторожных преступлений и идеальной совокупности преступлений. Считаем, что при квалификации преступлений с двумя формами вины следует руководствоваться следующими правилами.
Преступление с двумя формами вины - в целом умышленное оконченное преступление, повлекшее по неосторожности не описанные в основном составе данного преступления общественно опасные последствия, которые по закону влекут более строгое наказание.
Данное правило-определение акцентирует внимание на своеобразии общих признаков данного преступления, изложенных в ч. 1 ст. 14 УК РФ, а именно:
- виновность как одновременное наличие в преступлении двух форм вины;
- особый характер и повышенная степень общественной опасности в сравнении с иными преступлениями, которые обусловлены наступлением тяжких последствий и наличием у виновного обеих форм вины;
- деяние всегда выражается в умышленном преступлении;
- состав преступления с двумя формами вины в Особенной части УК РФ является только квалифицированным;
- декларирована более строгая наказуемость.
Преступление с двумя формами вины - только оконченное преступление, в результате выполнения которого действительно наступили тяжкие общественно опасные последствия, предусмотренные квалифицированным составом данного преступления, виновное отношение к которым субъекта преступления выражается в неосторожности.
Для квалификации деяния как оконченного либо неоконченного преступления значимы лишь стадии умышленного преступления. Действие или бездействие, совершенное по неосторожности, до наступления общественно опасных последствий не является уголовно наказуемым. Приготовление и покушение возможно лишь с прямым умыслом. А данный вид вины в отношении тяжких последствий преступления с двумя формами вины уголовным законом исключен.
Соответственно, предварительная преступная деятельность - приготовление и покушение - в преступлениях с двумя формами вины исключена.
При условии, что виновный не желает или не предвидит отдаленные последствия своего деяния, говорить о возможности приготовления или покушения на такое последствие нельзя. Отсутствие желания наступления неосторожных последствий, кроме того, прямо вытекает из положений ст. 26 УК РФ.
В преступлении с двумя формами вины непосредственной причиной наступления тяжкого неосторожного последствия является исключительно совершение преступления, а не деяния (действия или бездействия).
Статья 27 УК РФ называет причиной тяжкого последствия исключительно совершение умышленного общественно опасного деяния, самого по себе, независимо от наступления тяжкого последствия, запрещенного Уголовным кодексом РФ под угрозой наказания. Таким образом, при квалификации конкретных действий виновного, повлекших квалифицированные тяжкие последствия, сначала необходимо определить, содержат ли сами действия виновного признаки основного состава преступления. Применение этого правила позволит разграничить преступления с двумя формами вины и неосторожные преступления, объективная сторона которых выражается в нарушении специальных правил, повлекшем общественно опасные последствия; отличить рассматриваемые преступления от идеальной совокупности преступлений.
Причиной наступления тяжкого последствия должно являться полное выполнение виновным основного состава преступления.
Состав преступления, являющегося причиной тяжкого последствия, может быть сконструирован и как формальный, и как материальный состав. Диспозиции рассматриваемых преступлений построены так, что только деяние, без предусмотренного основным составом преступления умышленного последствия, не может повлечь неосторожного последствия. При незавершенности действия, повлекшего умышленное последствие, или ненаступлении умышленного последствия наступление тяжкого неосторожного последствия не следует квалифицировать как преступление с двумя формами вины. Это также позволяет отличить преступление с двумя формами вины от идеальной совокупности преступлений.
В связи с этим основной материальный состав преступления по отношению к квалифицированному составу преступления с двумя формами вины не может предусматривать общественно опасное последствие в виде угрозы наступления общественно опасных последствий, а равно не может быть усеченным.
Преступление, основной состав которого - причина тяжкого последствия, только умышленное.
Умышленная форма вины в основном составе преступления также отграничивает преступление с двумя формами вины от неосторожных преступлений и идеальной совокупности преступлений.
Форма вины по отношению к тяжкому последствию может быть только неосторожной.
Таким образом, возможно разграничить преступление с двумя формами вины также и от умышленных преступлений наряду с идеальной совокупностью преступлений.
Преступление с двумя формами вины признается уголовным законом в целом умышленным.
Признание рассматриваемого преступления в целом умышленным прямо предусмотрено уголовным законом и имеет огромное значение: формально рассматриваемое преступление как умышленное возможно квалифицировать, основываясь на положениях Общей части УК РФ, как неоконченное; в соучастии возможно совершить лишь преступление, считающееся умышленным; совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление, следует расценивать как рецидив преступлений, при этом категория рецидива будет определяться в зависимости от срока наказания в виде лишения свободы, предусмотренного за преступление с двумя формами вины; отнесение рассматриваемых преступлений к умышленным предполагает и соответствующую классификацию их по категориям тяжести в зависимости от характера и степени общественной опасности (ст. 15 УК РФ); кроме того, указанный признак преступления с двумя формами вины оказывает влияние и на иные институты и нормы, например, назначения наказания (например, п. "а" ч. 1 ст. 63 УК РФ), освобождения от уголовной ответственности (например, ст. ст. 75, 78 УК РФ), освобождения от наказания, влияет на исчисление сроков погашения судимости (ст. 86 УК РФ).
В преступлении с двумя формами вины возможно соучастие, в том числе в отношении неосторожных тяжких последствий.
Согласно ст. 32 УК РФ соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. А преступление с двумя формами вины, предусмотренное ст. 27 УК РФ, в целом - как умышленное преступление и его неосторожное последствие - есть умышленное преступление и должно квалифицироваться как умышленное преступление. Статья 27 УК РФ также прямо указывает на неосторожное отношение субъекта преступления к тяжким последствиям, в связи с чем буквальное толкование уголовного закона позволяет говорить, что действующий уголовный закон допускает возможность соучастия в отношении неосторожных последствий умышленного преступления.
Существующая судебная практика, в том числе Верховного Суда Российской Федерации, подтверждает существование данного правила и толкует действующий уголовный закон таким же образом.
Положения о преступлении с двумя формами вины, в целом умышленном, являются специальной нормой уголовного закона относительно общей нормы уголовного закона об эксцессе исполнителя.
Полагаем, что наступление неосторожного тяжкого последствия не может расцениваться как эксцесс исполнителя. Положения ст. 27 УК РФ, являясь специальной нормой по отношению к ст. 36 УК РФ, расценивают неосторожность в отношении тяжкого последствия как часть содержания единого умысла на совершение преступления, признавая преступление с двумя формами вины в целом умышленным, и подлежат применению в случае противоречия с положениями ст. 36 УК РФ. Согласно ст. 36 УК РФ эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников; за эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат. А ст. 27 УК РФ признает преступления с двумя формами вины умышленными: неосторожные последствия умышленного преступления уголовным законом для целей квалификации (в том числе возможности применения к данным преступлениям норм статей гл. 7 УК РФ) включаются уголовным законом в содержание умысла субъекта преступления (в том числе соучастника как субъекта преступления). Таким образом, наступление квалифицированного неосторожного общественно опасного последствия действия исполнителя (например, в преступлении, предусмотренном ч. 4 ст. 111 УК РФ) не может расцениваться как эксцесс исполнителя.
Принцип назначения более строгого наказания. Уголовный закон (ст. 27 УК РФ) особо подчеркнул данный принцип. Законодатель обращает внимание правоприменителя на то обстоятельство, что совершение преступлений с двумя формами вины должно наказываться более строго по виду и размеру, сроку наказания, чем совершение преступлений с одной формой вины, что объясняется, по нашему мнению, особой тяжестью наступивших общественно опасных последствий; причиной наступления этих последствий - совершением умышленного преступления; тем, что рассматриваемые преступления могут одновременно посягать на несколько объектов уголовно-правовой охраны; ряд данных преступлений обладает особыми характером причинной связи и содержанием психического отношения виновного к совершенному преступлению.
Полагаем, что применение сформулированных нами правил квалификации преступлений с двумя формами вины будет способствовать квалификации данных преступлений в соответствии с их отличительными особенностями.
Выводы по 2 главе
Вина как категория уголовного права обладает следующими признаками: психологическим, юридическим, обусловлено - связывающим, структурным, доказательственно — оценочным, признаком многосторонности вины и признаком проявления через определенный категориальный аппарат.
Содержание вины есть выработанная теорией и практикой для обозначения внутренних составляющих элементов вины, уголовно-правовая категория, имеющая структурную трихотомическую конструкцию, состоящая из психологической, социальной и предметной сторон; где психологическая сторона представляет собой совокупность интеллектуальных и волевых процессов протекающих в психике лица совершающего преступление; социальная сторона заключается в сочетании антисоциальной, асоциальной и недостаточно выраженной социальной установки лица относительно важнейших ценностей общества, а предметная сторона, отражает объективные признаки конкретного состава преступления.
К признакам содержания вины относятся: а) наиболее изменчивый и конкретный характер этой категории б) её выраженность в предусмотренных уголовным законом формах; в) неразрывная связь содержания вины с формами вины и объективной стороной преступления; г) определенная структура данной уголовно-правовой категории.
Формы вины это законодательно закрепленные комбинации интеллектуальных и волевых элементов показывающие качественное различие в уровне интенсивности и определенности психического отношения виновного к общественно опасному деянию и его последствиям.
Механизм определения степени вины строится на основе трех взаимосвязанных принципов. Содержание первого принципа сводится к тому, что степень вины составляют и измеряют две взаимосвязанные шкалы социальная и психологическая. Социальная шкала показывает глубину деформированности социальных ориентации субъекта, меру его негативного или безразличного отношения к основным ценностям общества. Психологическая же шкала отражает уровень интенсивности и определенности сознательно-волевых процессов происходящих в психической сфере виновного лица.
Второй принцип утверждает, что порядок определения степени вины, для каждой из форм вины должен устанавливаться отдельно.
Третий принцип гласит, что степень вины должна устанавливаться судами всегда, при разрешении каждого конкретного уголовного дела.
Для дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания уголовно-правовое значение имеет не только установление форм вины, но и ее степени.
Степень вины — это мера отрицательного психического отношения лица к объектам уголовно-правовой охраны, устанавливаемая на основе всех обстоятельств совершения конкретного преступления.
Предлагается внести в УК РФ 1996г. статью следующего содержания.
"Ст. 26 (1) Степень вины
1. Степень вины это оцениваемая судебно-следственными органами на основе объективных и субъективных обстоятельств дела, количественная разница в интенсивности и определенности сознательно-волевых процессов протекающих в психике виновного, а также мера искаженности его социальных ориентаций в рамках одного состава преступления предусмотренного Особенной частью Настоящего кодекса, в пределах одной формы и вида вины.
2. Степень вины лица необходимо учитывать при привлечении его к уголовной ответственности и назначении ему наказания".
В уголовно-правовых нормах действующего УК РФ для раскрытия содержания института вины используются два юридических термина: "вина" и "виновность", в которые законодатель вкладывает различный смысл.
Норма ч. 2 ст. 24 УК РФ дублирует положения, закрепленные в ст. 3, 8 и ч. 1 ст. 24 УК РФ, и, следовательно, должна быть исключена из уголовного законодательства. Автором вносится предложение об изменении редакции ст. 24 УК РФ "Формы вины": "Виновным в совершении преступления признается лицо, в деянии которого установлена вина, в форме умысла или неосторожности".
Глава 3. Факультативные признаки субъективной стороны
§1. Мотив преступления
В теории уголовного права мотив преступления традиционно рассматривается в качестве признака субъективной стороны преступления, содержание которой, в свою очередь, раскрывается с помощью таких юридических категорий, как вина, мотив, цель, эмоциональное состояние лица.
Признавая роль мотива преступления в квалификации содеянного, ученые-юристы подходят к определению его места в структуре субъективной стороны преступления с различных позиций.
Одни исследователи отождествляют субъективную сторону с виной, в которую, по их мнению, входят мотив и цель. Например, П.С. Дагель и Д.П. Котов отмечают, что "мотив, цель, эмоции - необходимые компоненты психического отношения, составляющего вину". Б.С. Утевский, связывая мотив с формированием умысла, считал его необходимым элементом лишь этой формы вины.
Отдельные юристы ставят знак равенства между мотивом и интересом, мотивом и эмоциональным состоянием лица, нарушившего требования закона, мотивом и целевой направленностью преступления.
В.В. Лунеев отмечает: "...рассмотрение мотива и цели в плане вины ведет к фактическому упрощению сложного психического явления и может повлечь умаление роли отдельных его компонентов, имеющих важное уголовно-правовое значение". Действительно, представляя различные формы психической активности, эти признаки органически связаны между собой и взаимозависимы. Вместе с тем вина, мотив, цель и эмоциональное состояние лица - это психические явления с самостоятельным содержанием, ни одно из них не включает в себя другого в качестве составной части.
Наиболее близкими по своей природе являются мотив и цель совершения преступления. Оба эти признака характеризуют психические процессы субъекта в связи с совершением им преступления. Однако каждый из них имеет собственное наполнение, по-своему характеризует психическое отношение субъекта к совершаемому преступному деянию и его последствиям. В.И. Ковалев, который негативно относится к отождествлению мотива с другими элементами мотивационной сферы человека, полагает, что "подмена понятия "мотив" понятиями "установка", "эмоции", "цель", наделение этих реалий функциями мотива или трактовка их как его разновидности есть, по существу, отрицание самостоятельности последнего".
Цель как идеальный образ желаемого будущего результата действий определяет весь ход волевого процесса лица, совершающего преступление. Причиной же постановки цели является мотив. По справедливому мнению К.Е. Игошева, мотив выступает основным характерологическим признаком деятельности человека. В нем выражаются побуждающие начала, внутреннее основание и целевая направленность активности. Именно мотив, как пишет Т.Н. Нуркаева, "придает деятельности силу и стремительность, является стимулом активности личности". При этом необходимо отметить, что до настоящего времени в уголовно-правовой науке не существует единой точки зрения по вопросу о содержании понятия "мотив преступления".
В учебной литературе обычно мотив преступления определяется как обусловленное потребностями осознанное внутреннее побуждение, которое вызывает у лица решимость совершить преступление и которым оно руководствовалось при его совершении. Данное понимание неразрывно связано с этимологией термина "мотив", которое в переводе с различных языков, в частности с латинского, французского, немецкого, означает побуждение, побудительную причину действий человека.
В научных трудах разброс мнений о содержании анализируемого понятия представлен более широко.
Так, С.Л. Рубинштейн отмечал: "Любое действие, направленное к определенной цели, выходит из тех или иных побуждений. Более или менее адекватно осознанное побуждение выступает как мотив". Подобный подход разделяют и другие психологи.
В данном контексте рассматривают мотив преступления и многие юристы. Например, И.Г. Филановский относит к нему "осознанный и конкретно опредмеченный интерес, побудивший к совершению общественно опасного деяния".
А.В. Наумов называет мотив общественно опасного деяния "осознанным побуждением (потребностью, чувством и т.д.) к достижению определенной цели посредством совершения преступления".
А.И. Рарог подчеркивает: "Мотив преступления - это обусловленное определенными потребностями осознанное побуждение, стимулирующее субъект к совершению преступления и проявляющееся в нем".
В целом поддерживая указанную точку зрения, заметим, что мотивы не всегда осознаются лицом при совершении преступления, поэтому нам кажется неверным вносить данное слово в текст его определения.
В.А. Лобанов подчеркивает, что "мотив - это внутреннее психическое переживание, которое вызывает решимость виновного, толкает его на совершение определенного действия". Отметим, что в этой позиции внимание акцентируется только на эмоциональной стороне деятельности человека. Между тем, хотя эмоции - важный компонент психологической активности человека, они не исчерпывают все внутреннее содержание, обоснование поступка и не являются самостоятельными стимулами поведения.
Как мы видим, все приведенные дефиниции мотива преступления в своей основе содержат положения, выработанные психологией. Однако в уголовно-правовой доктрине неоднократно предпринимались попытки определить мотив через другие категории.
В последние годы в уголовно-правовой доктрине наблюдается стремление представить мотив преступления как некий побудительный стимул. В.А. Якушин пишет: "...мотив является таким возбуждением к преступному поведению, о котором в известном смысле можно сказать, что он выступает движущей силой, внутренним источником этого поведения. В отличие от чувства он носит конкретно выраженный характер и является стимулом к определенному действию".
Л.Д. Гаухман отмечает: "Под мотивом преступления имеется в виду побудительный стимул, источник активности человека".
А.Л. Боер определяет мотив как вызванное внешними или внутренними стимулами, детерминированное свойствами личности, интегрированное психическое образование, побуждающее к поведению, направленному на снятие психического напряжения осознанной актуализированной потребности биологического или социального характера путем нарушения уголовно-правового запрета.
Оригинальную концепцию мотива преступления в широком и узком смысле предложил С.В. Скляров. Роль мотива в узком смысле слова он сводит к выбору человеком того или иного пути удовлетворения имеющейся у него потребности. Мотив в этом смысле является ориентирующим, так как он побуждает человека произвести выбор между различными вариантами действия, ориентирует его на определенный тип поведения.
В понятие мотива в широком смысле С.В. Скляров включает наряду с ориентирующим мотивом осознанные потребности (целевые мотивы), так как именно они определяют содержание конечной цели поведения, а также ситуативные психические образования, лежащие в основе выбора лицом конкретного объекта и (или) конкретного способа поведения, - технические мотивы, поскольку указанные образования позволяют человеку технически осуществить поведение в рамках избранного типа для удовлетворения актуализированной потребности.
По нашему мнению, многообразие мнений о содержании понятия "мотив преступления" связано с тем, что по своей природе мотив хотя и относится к психологической категории, однако ею оперируют и, соответственно, изучают ученые, представляющие различные отрасли науки, в том числе и науку уголовного права.
Не случайно вопрос о приоритете психологического и уголовно-правового начал в определении мотива преступления долгое время дискутируется в кругах научной общественности.
Сторонник полного заимствования психологического понятия мотива Б.В. Харазишвили подчеркивал, что "мотив - всегда лишь психологическая проблема. В противном случае понятий мотива "может быть столько, сколько отраслей права". Поэтому "введение уголовно-правового определения мотива является ненаучным".
Выражая противоположную точку зрения, И.Г. Филановский писал: "Если в психологии мотив деятельности человека объясняет движущие силы поведения вообще, то в уголовном праве он должен открыть специфические движущие силы преступного поведения. Поэтому механическое перенесение в право того определения, которое дается в психологии, представляется нам неверным, так как психологи открывают истоки побуждений нормального поведения, а в праве нужно найти истоки побуждений для поведения, отклоняющегося от нормы".
Однако более верным представляется утверждение Н.Г. Иванова, что мотив - это "...прежде всего психофизиологическое понятие, которое превратилось в юридическое потому, что, во-первых, заняло необходимое место в уголовном законе, а во-вторых, отпочковавшаяся от науки уголовного права криминология уделяла и продолжает уделять этому уникальному феномену достаточно пристальное внимание".
На наш взгляд, совершенствование понятия мотива преступления неразрывно связано с развитием как психологического, так и уголовно-правового направления. Психология изучает психику любого человека, выявляет общие закономерности ее развития и функционирования, а также индивидуально-типологические особенности проявления. Поэтому необходимо использовать достижения этой науки для более глубокого понимания самой сути психологической деятельности человека при совершении преступления. Задачей же науки уголовного права должен стать максимальный учет такого психологического начала для наиболее точной уголовно-правовой оценки содеянного.
Для юридической классификации мотивов преступного поведения есть, казалось бы, более чем достаточные основания, прежде всего нормы УК РФ, но дело в том, что уголовный закон Российской Федерации, как и многих других стран, о мотивах преступлений говорит чрезвычайно скупо. Это, несомненно, пережитки прежних времен, когда на субъективную сторону преступлений, в том числе на мотивы, не обращали особого внимания.
В результате даже в новой редакции УК РФ слово "мотив" упоминается (в Особенной части) только пять раз: п. "л" ст. 105 говорит об убийстве "по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды или кровной мести". То же повторяется в п. "е" ч. 2 ст. 111 ("Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью"), в п. "е" ч. 2 ст. 112 ("Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью", п. "з" ч. 2 ст. 117 ("Истязание") и в п. "б" ч. 2 ст. 244 ("Надругательство над телами умерших и местами их захоронения").
Большей частью для обозначения мотива используются другие выражения: "побуждения" (14 раз), "заинтересованность" (шесть раз), "цель" (18 раз). Слово "месть" (без указания, что это - мотив, побуждение или цель) - два раза. В итоге термины, более или менее связанные с мотивацией, используются в УК 45 раз.
Перейдем теперь к классификации мотивов преступлений. Как известно, классификация - это распределение предметов, явлений или понятий по определенным классам, группам в зависимости от их основных признаков. Классификация применяется во всех науках, в том числе в юриспруденции. В частности, в уголовном праве она выражена в систематизации преступлений по определенным признакам, предусмотренным в УК РФ.
В российской правовой системе и в уголовном законодательстве основой для классификации преступлений служит объект преступного посягательства, т.е. то благо, тот общественный интерес, на который посягает преступник. Эта классификация полезна по крайней мере в двух отношениях: во-первых, она распределяет все преступления по направленности этого посягательства - против личности, имущества, государственных, общественных интересов и т.д. и тем самым группирует их по определенным признакам, а во-вторых, она дает представление о смежных составах преступлений. Например, нормы о краже, грабеже и других подобных преступлениях находятся в одной главе УК РФ и это позволяет сравнить такие преступления и правильно применить соответствующую статью на практике.
Годится ли такая уголовно-правовая классификация для криминологии? Этот вопрос рано или поздно возникает в ходе развития науки. Учебники по криминологии тоже вначале следовали уголовно-правовой классификации преступлений.
Хорошо это или плохо? Поначалу казалось, что хорошо, потому что сближает уголовное право с криминологией, дает возможность изучить именно те преступления, которые содержатся в Уголовном кодексе, и некоторые даже считали, что именно такая классификация в криминологии подтверждает то, что криминология не есть самостоятельная наука, а лишь часть уголовного права и виды преступлений там изучаются в той же самой последовательности. Однако со временем выяснилось, что такая классификация, может быть, и полезна с точки зрения связи с уголовно-правовой классификацией, уголовно-правовыми понятиями, но она мало что дает для самой криминологической науки. Ведь надо определить цели классификации.
Классификация, которая содержится в УК РФ, для изучения причин преступности вообще ничего не дает, так как не упоминает об обстоятельствах, факторах, признаках, которые бы относились к причинам преступности. Поэтому криминология должна выработать самостоятельную классификацию, и такие попытки делаются.
В ряде учебников по криминологии, которые вышли уже в конце XX - начале XXI в., этот вопрос решался двояко. Например, упоминались политические преступления (такого термина в УК РФ нет) или выделялись корыстные преступления, между тем как в УК РФ нет такой главы. Корысть - это не объект посягательства, а мотив.
Возникает вопрос: если исходить из задач криминологии, то какая же классификация должна быть принята или что должно быть основанием такой классификации? Чтобы ответить на этот вопрос, надо решить, какие из элементов преступления ближе всего к причинам преступности.
Объект преступления для этой цели непригоден. То же самое относится и к объективной стороне преступления - это еще более уголовно-правовой признак, чем какой-нибудь другой. Что касается субъекта преступления, то его характеристика очень скудная, о причинах преступности в ней ничего не говорится. Однако если обратиться к субъективной стороне преступления, то здесь возможностей больше и на первый план для криминологии выступает мотив преступного посягательства.
Именно он раскрывает причину, почему определенный субъект стал совершать преступные действия, чем вызвано его преступное поведение, но мотив преступления - это, конечно, не полная характеристика причины, а только выражение субъективного отношения человека к совершаемому действию.
В отечественной литературе сложилось несколько вариантов классификаций, исходящих из мотива. Упомяну лишь некоторые из них.
Классификация И.Н. Даньшина была проста: он сгруппировал мотивы по основным видам преступлений, предусмотренным Уголовным кодексом (мотивы убийства, хищения, спекуляции и т.д.). П.С. Дагель выделил три группы мотивов поведения людей: 1) общественно опасные: это мотивы антигосударственные, низменные личные, религиозные; 2) нейтральные (обида, вызванная неправильным поведением потерпевшего, стыд, жалость, сострадание); 3) общественно полезные мотивы. Таким образом, П.С. Дагелю удалось выйти за пределы Уголовного кодекса.
Мотивация преступлений несовершеннолетних преступников была глубоко изучена Н.А. Дремовой и К.Е. Игошевым.
Много занимался классификацией мотивов В.В. Лунеев. В одной из ранних работ он делил их на шесть групп: 1) политические; 2) корыстные; 3) насильственно-эгоистические; 4) анархически-индивидуалистические; 5) легкомысленно-безответственные; 6) трусливо-малодушные.
В статье 2005 г. эта классификация изменена и выглядит следующим образом: 1) политические; 2) корыстные; 3) насильственно-эгоистические (агрессивные); 4) анархические; 5) легкомысленные (при неосторожных преступлениях).
Под политическим мотивом преступления следует понимать побуждение, направленное против существующего общественного строя, формы власти либо отдельных ее представителей - политических и государственных деятелей. Если с этим определением согласиться, то список преступлений, совершаемых по политическим мотивам, должен включать такие преступления, как государственная измена, шпионаж, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, насильственный захват или удержание власти, вооруженный мятеж, организация экстремистского сообщества, диверсия и др. Это кажется очевидным, однако на самом деле перечень неточен (и неполон) в двух отношениях.
Во-первых, мы ведь классифицируем мотивы, а не сами преступные деяния, а эти мотивы даже в перечисленных случаях могут и не иметь политического характера (например, измена или шпионаж из корыстных побуждений). Во-вторых, в УК РФ есть немало преступлений, которые не входят в раздел X, но могут быть совершены по политическим мотивам. Это и терроризм, и убийство, и похищение человека, и нарушение равноправия граждан, и массовые беспорядки, и даже противоправные действия, совершенные в ходе избирательной кампании.
Еще сложнее ситуация с корыстными мотивами. По нашим подсчетам, в УК РФ нет ни одной главы специальной части, где не встретились бы несколько преступлений, которые могут иметь корыстную мотивацию. Не случайно корыстная преступность составляет в России 70 - 89% от всего числа зарегистрированных деяний.
Название насильственных (агрессивных) преступлений свидетельствует скорее о способе их совершения, но если вскрыть их мотивацию, то будет видно, что в ее основе лежат отрицательные эмоциональные побуждения, вызванные, главным образом, межличностными конфликтами. Большую роль при этом играет и уродливое, искаженное самоутверждение личности. Удельный вес этих преступлений колеблется в пределах 30%.
Преступления анархической мотивации разработаны в научном отношении недостаточно, но такой мотив есть, и он порождает не только хулиганство и вандализм, но и нарушение профессиональных обязанностей, безразличие к порядку, дисциплине, общественной безопасности и нормам нравственности. Разгильдяйство - вот наиболее подходящее бытовое название для этой группы.
Наконец, преступления с легкомысленной мотивацией. Может быть, точнее было бы сказать, что в этой группе нет мотивов самой преступной деятельности, так как преступления совершаются не умышленно, а по неосторожности. Однако есть многочисленные мотивы, которые так или иначе приводят к противоправному результату. Это и безответственное отношение к правилам безопасности на всех видах транспорта, и легкомысленная оценка реальной ситуации, и отсутствие элементарного прогнозирования последствий собственных действий. Мотивы легкомысленного поведения крайне разнообразны и вместе с тем образуют единую группу, объединенную в значительной степени особенностями личности субъекта.
Завершая этот обзор юридических классификаций мотивов, надо подчеркнуть, что мы исходили исключительно из анализа преступных действий, не касаясь других форм поведения, которые изучают психологи (в том числе и в мотивационной сфере). Как видно, юридический подход оказался столь же, если не более, ограниченным по своему предметному содержанию. Он односторонен, а потому недостаточен для анализа такого непростого явления, как борьба мотивов, в которой нет ни правовых, ни психологических ограничений.
Что же можно отнести к плюсам, а что к минусам юридического подхода? Несомненным достоинством являются попытки систематизировать и классифицировать все мотивы преступлений. Недостаток же состоит в том, что юристы (криминалисты и криминологи, за исключением, может быть, П.С. Дагеля) принимают во внимание только мотивы, порицаемые обществом и законом. А ведь всякое поведение, в том числе и преступное, может вызываться и позитивными побуждениями, например дружбой, преданностью общему делу, взаимопомощью, хотя бы и имеющими противоправную цель. Эти мотивы тоже надо изучать. Для этого необходимо сделать попытку соединить психологический и правовой подходы, чтобы сопоставить те позитивные и негативные мотивы, которые могут встретиться, конкурировать и действовать в ходе преступного поведения.
§2. Цель преступления
Цель преступления — это идеальная (мысленная) модель будущего желаемого результата, к причинению которого стремится правонарушитель посредством совершения преступления.
Отдельными учеными цель рассматривается как элемент умысла. Так, по мнению М.И. Абдулаева, "цель, заключающаяся в достижении преступного последствия, является элементом прямого умысла; цель, направленная на результат, находящийся за рамками состава, характеризует направленность умысла...". Ошибка названного ученого состоит в том, что будущий желаемый результат неосновательно отождествляется им с общественно опасным последствием, входящим в объективную сторону преступления. Если бы цель и последствие были бы одним и тем же, то не было бы никакой необходимости вводить специальную цель деяния в число признаков состава преступления. Цель никогда не совпадает с последствием и отделена от него во времени. Квалификация преступления определяется постановкой цели, а вовсе не ее реализацией. Именно наличием цели, находящейся за рамками объективной стороны преступления с материальным составом, обусловлено повышение общественной опасности деяния. Поэтому в одних случаях именно благодаря наличию у правонарушителя специальной цели деяние становится уголовно-наказуемым, а в других — такая цель обосновывает усиление ответственности за деяние, которое является преступным и без этой цели.
Цель как признак субъективной стороны преступления связана не только с мотивом, но и с виной. Включение специальной цели в субъективную сторону конкретного преступления свидетельствует о целенаправленном характере деяния, которое в этом случае служит не самоцелью, а способом достижения того конечного результата, который и является целью. Этот результат, а также само деяние и его общественно опасные последствия, как способ достижения поставленной цели, являются для субъекта преступления желаемыми. Поэтому следует констатировать, что специальная цель деяния совместима только с прямым умыслом. Ни неосторожные преступления, ни преступления с альтернативной формой вины, ни даже преступления, совершение которых возможно с любым видом умысла, никогда не включают в свой состав специальной цели, сформулированной законодателем.
Для уголовно-правовой классификации целей преступления можно использовать те же критерии, что и для классификации мотивов.
К низменным целям следует отнести такие, как цель скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. "е" ч. 1 ст. 63, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК), цель использования органов или тканей потерпевшего ( п. "м" ч. 2 ст. 105, п. "ж" ч. 2 ст. 111, п. "ж" ч. 2 ст. 152 УК), цель вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления или иных антиобщественных действий (п. "е" ч. 2 ст. 152 УК), цель прекращения государственной или иной политической деятельности потерпевшего (ст. 277 УК), цель свержения или насильственного изменения конституционного строя РФ (ст. 279 УК), цель подрыва экономической безопасности и обороноспособности РФ (ст. 281 УК). Прочие цели, когда они вводятся в состав конкретных преступлений, относятся к не имеющим низменного характера, поскольку они не рассматриваются законодателем как повышающие общественную опасность деяния, хотя степень предосудительности этой группы целей может существенно различаться.
Мотив и цель преступления могут выполнять в уголовном праве четыре функции.
Во-первых, они играют роль признаков, придающих деянию характер уголовно наказуемого и отграничивающих преступления от непреступных деяний. Например, невыплата свыше двух месяцев заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат является преступной только при совершении из корыстной или иной личной заинтересованности (ст. 145-1 УК). А лжепредпринимательство уголовно наказуемо только при наличии цели получения кредитов, освобождения от налогов, извлечения иной имущественной выгоды или прикрытия запрещенной деятельности (ст. 173УК).
Во-вторых, мотив и цель, введенные в состав преступления в качестве обязательного признака, могут отграничивать одно преступление от другого, т.е. определять квалификацию по различным уголовно-правовым нормам. Так, уничтожение путем взрыва, поджога или иным общеопасным способом важных народно-хозяйственных объектов с целью подрыва экономической безопасности и обороноспособности РФ квалифицируется как диверсия (ст. 281 УК), а те же действия без указанной цели подлежат квалификации по ч. 2 ст. 167 или по ст. 205 УК. Причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений квалифицируется по ст. 213, а без указанных мотивов — по ст. 115 УК.
В-третьих, включение мотива и цели в диспозицию уголовно-правовой нормы может создавать квалифицированные виды преступления: убийство из корыстных или хулиганских побуждений либо совершенное с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение и т.д.
В-четвертых, мотив и цель, не будучи включенными в диспозицию конкретной уголовно-правовой нормы, могут играть роль обстоятельств, смягчающих (п. "д", "ж" и "з" ч. 1 ст. 61 УК) или отягчающих наказание (п. "е" 2 и "ж" ч. 1 ст. 63 УК). В качестве смягчающих обстоятельств суд вправе учесть различные мотивы и цели, не относящиеся к низменным, если их наличие, по мнению суда, снижает степень общественной опасности деяния.
Выводы по 3 главе
На наш взгляд, совершенствование понятия мотива преступления неразрывно связано с развитием как психологического, так и уголовно-правового направления. Психология изучает психику любого человека, выявляет общие закономерности ее развития и функционирования, а также индивидуально-типологические особенности проявления. Поэтому необходимо использовать достижения этой науки для более глубокого понимания самой сути психологической деятельности человека при совершении преступления. Задачей же науки уголовного права должен стать максимальный учет такого психологического начала для наиболее точной уголовно-правовой оценки содеянного.
Цель поведения является действительно системным элементом в структуре поведения, который характеризует предвидение в мышлении результата любой деятельности (в том числе и преступной) и пути его реализации с помощью определенных средств.
Заключение
Правоприменительная практика свидетельствует о том, что больше всего ошибок, нарушений или произвола в различной форме допускается как раз при квалификации субъективной стороны преступления. О действительной сложности при установлении названного элемента состава преступления говорят и многочисленные точки зрения в теории по различным аспектам внутренней стороны преступного деяния. Более того, есть основания утверждать, что различные направления уголовного права возникали, развивались или утрачивали свое влияние в зависимости от отношения к признакам субъективной стороны как неким проявлениям интегрированного знания о поведении субъекта и их места в структуре вменяемого поведения. В основном это отношение определялось совокупностью знаний в исторический период о криминальном поведении человека.
К признакам субъективной стороны преступного посягательства традиционно относятся вина, мотив и цель. В уголовном законодательстве до настоящего времени не дается понятие вины, несмотря на то что существует законодательный запрет объективного вменения, предусмотренный ч. 2 ст. 5 Уголовного кодекса РФ.
Вина как категория уголовного права обладает следующими признаками: психологическим, юридическим, обусловлено - связывающим, структурным, доказательственно — оценочным, признаком многосторонности вины и признаком проявления через определенный категориальный аппарат.
Содержание вины есть выработанная теорией и практикой для обозначения внутренних составляющих элементов вины, уголовно-правовая категория, имеющая структурную трихотомическую конструкцию, состоящая из психологической, социальной и предметной сторон; где психологическая сторона представляет собой совокупность интеллектуальных и волевых процессов протекающих в психике лица совершающего преступление; социальная сторона заключается в сочетании антисоциальной, асоциальной и недостаточно выраженной социальной установки лица относительно важнейших ценностей общества, а предметная сторона, отражает объективные признаки конкретного состава преступления.
К признакам содержания вины относятся: а) наиболее изменчивый и конкретный характер этой категории б) её выраженность в предусмотренных уголовным законом формах; в) неразрывная связь содержания вины с формами вины и объективной стороной преступления; г) определенная структура данной уголовно-правовой категории.
Формы вины это законодательно закрепленные комбинации интеллектуальных и волевых элементов показывающие качественное различие в уровне интенсивности и определенности психического отношения виновного к общественно опасному деянию и его последствиям.
Механизм определения степени вины строится на основе трех взаимосвязанных принципов. Содержание первого принципа сводится к тому, что степень вины составляют и измеряют две взаимосвязанные шкалы социальная и психологическая. Социальная шкала показывает глубину деформированности социальных ориентации субъекта, меру его негативного или безразличного отношения к основным ценностям общества. Психологическая же шкала отражает уровень интенсивности и определенности сознательно-волевых процессов происходящих в психической сфере виновного лица.
Второй принцип утверждает, что порядок определения степени вины, для каждой из форм вины должен устанавливаться отдельно.
Третий принцип гласит, что степень вины должна устанавливаться судами всегда, при разрешении каждого конкретного уголовного дела.
Для дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания уголовно-правовое значение имеет не только установление форм вины, но и ее степени.
Степень вины — это мера отрицательного психического отношения лица к объектам уголовно-правовой охраны, устанавливаемая на основе всех обстоятельств совершения конкретного преступления.
Предлагается внести в УК РФ 1996г. статью следующего содержания.
"Ст. 26 (1) Степень вины
1. Степень вины это оцениваемая судебно-следственными органами на основе объективных и субъективных обстоятельств дела, количественная разница в интенсивности и определенности сознательно-волевых процессов протекающих в психике виновного, а также мера искаженности его социальных ориентаций в рамках одного состава преступления предусмотренного Особенной частью Настоящего кодекса, в пределах одной формы и вида вины.
2. Степень вины лица необходимо учитывать при привлечении его к уголовной ответственности и назначении ему наказания".
В уголовно-правовых нормах действующего УК РФ для раскрытия содержания института вины используются два юридических термина: "вина" и "виновность", в которые законодатель вкладывает различный смысл.
Норма ч. 2 ст. 24 УК РФ дублирует положения, закрепленные в ст. 3, 8 и ч. 1 ст. 24 УК РФ, и, следовательно, должна быть исключена из уголовного законодательства. Автором вносится предложение об изменении редакции ст. 24 УК РФ "Формы вины":
"Виновным в совершении преступления признается лицо, в деянии которого установлена вина, в форме умысла или неосторожности".
На наш взгляд, совершенствование понятия мотива преступления неразрывно связано с развитием как психологического, так и уголовно-правового направления. Психология изучает психику любого человека, выявляет общие закономерности ее развития и функционирования, а также индивидуально-типологические особенности проявления. Поэтому необходимо использовать достижения этой науки для более глубокого понимания самой сути психологической деятельности человека при совершении преступления. Задачей же науки уголовного права должен стать максимальный учет такого психологического начала для наиболее точной уголовно-правовой оценки содеянного.
Цель поведения является действительно системным элементом в структуре поведения, который характеризует предвидение в мышлении результата любой деятельности (в том числе и преступной) и пути его реализации с помощью определенных средств.
Список источников и литературы
Нормативно-правовые акты
1. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 г. // Российская газета. 1993. № 237
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 30.12.2008) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954
3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 30.12.2008) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921
4. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 г. № 195-ФЗ (в ред. от 30.12.2008) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1
5. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31.07.1998 г. № 146-ФЗ (в ред. от 26.11.2008) // Собрание законодательства РФ. 1998. № 31. Ст. 3824
6. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 05.08.2000 г. № 117-ФЗ (в ред. от 30.12.2008) // Собрание законодательства РФ. 2000. № 32. Ст. 3340.
Научная литература и материалы периодической печати
7. Базунов А. Отграничение косвенного умысла от преступной самонадеянности // Сов. юстиция. 1973. № 5. С. 6.
8. Боер А.Л. Месть в мотивационной структуре преступного поведения. СПб., Питер. 2008. – 486 с.
9. Векленко С.В. Диалектика и вопросы вины в уголовном праве: Монография. Омск: Омская академия МВД России. 2003. – 512 с.
10. Векленко С.В. Понятие, сущность, содержание и формы вины в уголовном праве: Монография. Омск: Омская академия МВД России. 2001. – 536 с.
11. Ворошилин Е.В., Кригер Г.А. Субъективная сторона преступления. М., Юридическая литература. 1987. – 326 с.
12. Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М., Юрайт. 2007. – 634 с.
13. Дагелъ П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж., 1974. – 478 с.
14. Дагель П. С., Михеев Р.И. Установление субъективной стороны преступления. Владивосток., 1972. – 346 с.
15. Дагель П.С. Содержание, форма и сущность вины в советском уголовном праве // Правоведение. 1969. № 1. С. 78.
16. Даньшин И.Н. О значении мотива преступления при изучении и предупреждении преступлений // Вопросы борьбы с преступностью. М., Юридическая литература. 1969. – 534 с.
17. Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. М., Юрлитиздат. 1975. – 376 с.
18. Епифанова Е.В. Российская уголовно-правовая наука о понятии преступления // Журнал российского права. 2008. № 4. С. 27.
19. Запорожец А.В. Психология действия. М., Московский психолого-социальный институт. 2000. – 764 с.
20. Зелинский А.Ф. Криминальная мотивация хищений и иной корыстной преступной деятельности. М., Юрайт. 2007. – 312 с.
21. Злобин Г.А. Виновное вменение в историческом аспекте М., Юрлитиздат. 1981. – 412 с.
22. Иванов И.С. К вопросу соотношения форм вины и их основных признаков // Российский следователь. 2005. № 11. С. 28.
23. Иванов Н.Г. Мотив преступного поведения. М., Юристъ. 2007. – 378 с.
24. Иванов Н.Г. Умысел в уголовном праве // Российская юстиция. 1995. № 12. С. 27.
25. Игошев К.Е. Типология личности преступника и мотивация преступного поведения. Горький., 1974. – 398 с.
26. Карпец И. Криминология. Проблемы и перспективы // Социалистическая законность. 1985. № 11. С. 26.
27. Ковалев В.И. Мотивы поведения и деятельности. М., Юридическая литература. 1988. – 476 с.
28. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Чекалин А.А. М., Юрайт-Издат. 2008. – 836 с.
29. Кудрявцев В.Н. Мотивы преступного поведения // Юридическая психология. 2007. № 4. С. 21.
30. Кудрявцев В.Н., Лунеев В.В. О криминологической классификации преступности // Государство и право. 2005. № 6. С. 60.
31. Куриное Б.А. Рецензия на монографию И.С. Самощенко "Понятие правонарушения в советском законодательстве" // Советское государство и право. 1964. № 3. С. 137.
32. Лобанов В.А. Вопросы советского права и законности на современном этапе. М., Юридическая литература. 1965. – 676 с.
33. Логвиненко В.В. Интеллектуально-волевое содержание умысла // Безопасность бизнеса. 2007. № 4. С. 28-29.
34. Лунев А.Е. Административная ответственность за правонарушение. М., Юридическая литература. 1961. С. 89;
35. Хвостов М. Вина в советском трудовом праве. Минск., 1970. – 432 с.
36. Лунев В.В. Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответственности // Гос-во и право. 1992. № 9. С. 58.
37. Лунев В.В. Субъективное вменения. М., Вотерс Клувер. 2008. – 398 с.
38. Макашвили В.Г. Вина и сознание противоправности // Методические материалы ВЮЗИ. Вып. 2. М., Юридическая литература. 1948. С. 92.
39. Макашвили В.Г. Уголовная ответственность за неосторожность. М., Госюриздат. 1957. – 378 с.
40. Мальков В.П. Субъективные основания уголовной ответственности // Государство и право. 2008. № 1. С. 34.
41. Назаренко Г.В. Вина в уголовном праве: Монография. Орел., 1996. – 476 с.
42. Наумов А.В. Мотивы убийств. Волгоград., 1969. – 406 с.
43. Немировский Э.Я. Основные начала уголовного права. М., Статут. 2007. – 534 с.
44. Нерсесян В.А. Криминализация неосторожных противоправных деяний нуждается в системном подходе // Журнал российского права. 2001. № 3. С. 29.
45. Никифоров А. С. Основные вопросы уголовной ответственности за преступления совершенные по небрежности // Ученые записки ВИЮН. Вып. 1. М., Юридическая литература. 1955. С. 136.
46. Никифоров Б.С. Субъективная сторона в формальных преступлениях // Сов. гос-во и право. 1971. № 3. С. 117.
47. Норбеков М.С. Где зимует кузькина мать, или Как достать халявный миллион решений. М.: Астрель. 2004. – 546 с.
48. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., Русский язык. 2004. – 1236 с.
49. Питецкий В. Сужение понятия косвенного умысла влечет ужесточение уголовной репрессии // Российская юстиция. 2008. № 5. С. 26.
50. Платонов К.К. Занимательная психология. СПб., Питер Пресс. 2007. – 896с.
51. Платонов К.К. Краткий словарь системы психологических понятий. М., Наука. 1984. – 976 с.
52. Рарог А.И. Общая теория вины в уголовном праве. М., Статут. 2005. – 614с.
53. Рарог А.И. Проблемы субъективной стороны преступления. М., Юрайт. 2006. – 578 с.
54. Селезнев М. Умысел как форма вины // Российская юстиция. 2007. № 3. С. 24.
55. Ситковская О.Д. Психологический комментарий к Уголовному кодексу РФ. М., Юрайт. 2006. – 564 с.
56. Ситковская О.Д. Психология уголовной ответственности. М., Юристъ. 2008. – 578 с.
57. Ситковская О.Д., Конышева Л.П., Коченов М.М. Новые направления судебно-психологической экспертизы. М., Норма. 2000. – 476 с.
58. Скляров С.В. Вина и мотивы преступного поведения как основание дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности. М., Скиф. 2008. – 418 с.
59. Тихонов К.Ф. Субъективная сторона преступления. Саратов., СЮИ. 1967. – 342 с
60. Торхашев Т.А. К вопросу о содержании понятия "мотив преступления" // Российский следователь. 2008. № 18. С. 27.
61. Туленов Ж.Т. Взаимосвязь категорий диалектики: Монография. М., Юнити. 2008. – 568 с.
62. Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. М., Юридическая литература. 1950. – 438 с.
63. Филановский И.Г. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж., 1974. – 398 с.
64. Филановский И.Г. Субъективно-психологическое отношение субъекта к преступлению. Л., ЛГУ. 1971. – 412 с.
65. Философский энциклопедический словарь. / Под ред. Губского Е.Ф., Кораблевой Г.В., Лутченко В.А. М., Норма. 2005. – 1086 с.
66. Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. М., Юрист. 1998. – 764 с.
67. Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском уголовном праве. Тбилиси., 1963. – 320 с.
68. Хорнабуджели Б.В. Психологическая сторона вины. Тбилиси., Ганатлеба. 1981. – 436 с.
69. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., Статут. 2005. Т. 1. – 814 с.
70. Явич Л.С. Научно-техническая революция, право и юридическая наука // Правоведение. 1973. № 5. С. 34 - 35.
71. Якушин В.А. Значение мотива и цели для субъективного вменения // Вестн. Моск. ун-та. Серия 11. Право. 1995. № 6. С. 29.
72. Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань., Изд-во Казан. ун-та. 1998. С. 28
Учебная и учебно-методическая литература
73. Нуркаева Т.Н. Субъективная сторона преступления: Лекция. Уфа., УЮИ МВД России. 1999. – 480 с.
74. Правоведение: учебник для высших учебных заведений / Под ред. Абдулаева М.И. М., Магистр-Пресс. 2008. – 762 с.
75. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. В 2 т. Т. 1. М., Наука. 1989. – 834 с.
76. Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т. 1. М., Статут. 2006. – 702 с.
77. Уголовное право России. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Кузнецовой Н.Ф., Тяжковой И.М. М., Эксмо. 2008. – 786 с.
78. Уголовное право России. Часть общая: учебник для вузов / Под ред. Кругликова Л.Л. М., Волтерс Клувер. 2007. – 812 с.
79. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М., Инфра-М. 2006. - 784 с.
Практические источники
80. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 г. № 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – № 5. – С. 59
81. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.1999 г. № 40 "О практике назначения судами уголовного наказания" // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – № 8. – С. 58
82. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.1996 г. № 1 "О судебном приговоре" // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1996. – № 8. – С. 48
83. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 5 июля 2008 г. № 341-П08 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 12. С. 56
84. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 30 августа 2006 г. № 444-П06 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 1. С. 46