Курсовая работа: Ответственность за совершение преступлений, образующих рецидив

Саратовская государственная академия права

Поволжский региональный юридический институт

Учебная дисциплина – уголовное право

Курсовая работа

ВАРИАНТ X

Ответственность за совершение

преступлений, образующих рецидив

Саратов

2001

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3

1. Понятие рецидива по уголовному праву 6

2. Виды рецидивов преступлений и их уголовно-правовое

значение 17

3. Ответственность за преступления, образующие рецидив 22

Заключение 30

Список использованной литературы 34

Задание 35

ВВЕДЕНИЕ

До принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. нормы об уголовной ответственности за рецидивы преступлений были весьма малочисленны.

Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., перечисляя обстоятельства, отягчающие ответственность, обязыва­ли суды при определении меры наказания различать, совершено деяние профессиональным преступником (рецидивистом) или пер­вичным (п. «г» ст. 12). Норма аналогичного содержания была в УК РСФСР 1922 г. (п. «е» ст. 25). В Особенной части кодекса предусматривалась, кроме того, повышенная ответственность за рецидив убийства, грабежа и разбоя.

Основные начала уголовного законодательства СССР и союз­ных республик 1924 г. указывали на необходимость применения к рецидивистам более строгих мер наказания (п. «г» ст. 31). Теория и судебная практика тех лет считали рецидивистами лиц, которые были судимы в прошлом, отбыли наказание и вновь совершили однородное преступление1 .

Законодательные органы ориентировали суды на применение к рецидивистам столь же суровых мер репрессии, что и к профес­сиональным преступникам. В постановлении ВЦИК от 26 марта 1928 г. «О карательной политике и состоянии мест заключения» указывалось: «Признать необходимым применять суровые меры репрессии исключительно в отношении классовых врагов и деклас­сированных преступников-профессионалов и рецидивистов (банди­тов, поджигателей, конокрадов, растратчиков, взяточников и во­ров); дополнять назначение суровых мер репрессии в отношении перечисленных элементов не менее строгим осуществлением приго­воров, допуская смягчение принятых судом мер социальной защи­ты и досрочного освобождения этих категорий преступников лишь в исключительных обстоятельствах и в условиях, гарантирующих их действительную социальную безопасность для общества»² .

В первые годы Советской власти в центре внимания каратель­ных органов были контрреволюционные преступления, а также профессиональная преступность, доставшаяся в наследие от доре­волюционной России и возросшая за счет мелкобуржуазных и деклассированных элементов в трудные годы гражданской войны, иностранной интервенции и восстановительного периода.

Существование профессиональной преступности повлияло на отношение теории к понятию рецидива преступления. Преступник-профессионал, даже ранее не судимый, считался столь же, если не более, опасным, чем рецидивист. Социальное и юридическое зна­чение судимости рецидивиста за прошлые преступления представ­лялось несущественным из-за невысокой раскрываемости преступ­лений в сложных условиях гражданской войны, иностранной интервенции и восстановительного периода. В юридической лите­ратуре тех лет появились публикации, отрицающие значение прошлой судимости при оценке общественной опасности преступ­ника1 . Выдвигалось понятие фактического рецидива (под которым понималось повторное совершение преступления ранее не судимым лицом), как якобы столь же опасное явление, что и легальный рецидив2 .

Сложные условия борьбы с профессиональной преступностью побудили законодателя оценить рецидивистов и лиц, не судимых в прошлом, но неоднократно совершивших преступления, как оди­наково опасных.

УК РСФСР 1926 г. при перечислении обстоятельств, отягчаю­щих ответственность, говорит не о рецидивисте (или рецидиве), а о совершении преступления повторно (п. «г» ст. 47). В Особенной части УК при определении ответственности за кражу, грабеж и разбой в качестве квалифицирующего признака указывался не рецидив (как это было в УК РСФСР 1922 г.), а более широкий признак—повторность преступления (ст.ст. 162, 165 и 167). Эта позиция УК РСФСР 1926 г. была воспринята общесоюзным зако­нодательством. Постановление ЦИК и СНК СССР от 13 октября 1929 г. «Об изменении и дополнении Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик»3 исключило из ст. 31 указание на рецидивиста и установило, что отягчающим ответственность обстоятельством признается совершение преступ­ления лицом, ранее совершившим какое-либо преступление.

Таким образом, понятия рецидива и рецидивиста исчезли из Основных начал и из уголовных кодексов союзных республик. По­нятием «рецидивист» законодатель продолжал пользоваться лишь при издании актов амнистии, чтобы исключить применение этих актов к неоднократно судимым лицам4 .

Ликвидация безработицы, повышение материального благо­состояния и культуры трудящихся, значительное укрепление обще­ственного порядка и государственного аппарата в стране в условиях развернутого строительства социализма позволили искоре­нить профессиональную преступность. Однако рецидивная пре­ступность сохранилась.

Практика борьбы с рецидивной преступностью убеждала, что ее невозможно искоренить без применения к рецидивистам спе­циальных уголовно-правовых мер. К сожалению, ни законодатель­ство, ни теория долгое время не откликались на нужды практики. В значительной мере это объяснялось условиями культа личности, порождавшими лакировку действительности, замалчивание наших недостатков. Так, в частности, в учебнике уголовного права (Общая часть) 1952 г. утверждалось, что у нас не было и нет поч­вы для рецидивной преступности1 . Такая позиция законодатель­ства и теории уголовного права отрицательно сказывалась на со­стоянии преступности в стране.

В свете этого велико значение Основ уголовного законода­тельства Союза ССР и союзных республик 1958 г., которые уста­новили, что наиболее общественно опасным преступником являет­ся особо опасный рецидивист. Принятые в соответствии с Основа­ми уголовные кодексы союзных республик определили основания признания преступников особо опасными рецидивистами и конкре­тизировали их уголовную ответственность.

Уголовные кодексы союзных республик предусмотрели также ряд норм, усиливающих ответственность рецидивистов, не приз­нанных особо опасными. Значительно увеличилось число статей, в которых рецидив или повторное совершение однородного преступ­ления рассматриваются в качестве квалифицирующего признака, усиливающего наказание.

Уголовно-правовые нормы об ответственности рецидивистов получили дальнейшее развитие в Законе СССР от 11 июля 1969 г. «О внесении дополнений и изменений в Основы уголовного зако­нодательства Союза ССР и союзных республик»2 . Закон преду­смотрел единые основания признания рецидивистов особо опас­ными (ст. 23') и усилил ответственность за рецидив преступлений со стороны условно-досрочно освобожденных.

В нашей стране в условиях постоянного повышения матери­ального уровня и культуры трудящихся закономерна тенденция к снижению преступности, в том числе и рецидивной. Среди рециди­вистов процент особо опасных незначителен. Однако в целом со­стояние борьбы с рецидивной преступностью не может быть приз­нано удовлетворительным. В среднем каждое третье преступление, в том числе особо опасное, совершается рецидивистом, каждое третье дело в суде — дело о рецидивисте3 .

Рецидивисты представляют повышенную опасность. В силу устойчивого характера своих антиобщественных взглядов и при­вычек рецидивисты легко решаются на совершение преступлений, как правило, корыстных и насильственных. Они крайне опасны развращающим влиянием на неустойчивых членов нашего обще­ства, и особенно на молодежь. Все это определяет значение борь­бы с рецидивной преступностью.

Проблема борьбы с рецидивной преступностью носит ком­плексный характер и поэтому должна рассматриваться в уголовно-правовом, исправительно-трудовом, криминологическом и иных аспектах.

1. Понятие рецидива по уголовному праву

Наиболее распространенным, воспринятым учебником криминологии является положение о том, что рецидив преступлений означает их повторение после осуждения за предыдущее деяние в случае, когда суди­мость не снята или не погашена. Одни авторы суживают это определение и считают рецидивом повторное совершение лишь умышленных преступлений лицом, отбывающим или отбывшим наказание. Другие, наоборот, исходят из предельно широкого понимания «фактического» рецидива, включающего в себя все виды множественности, кроме идеальной сово­купности. Третьи полагают целесообраз­ным рассматривать рецидив в различных смыслах — уголовно-правовом (легальный рецидив) и криминоло­гическом (фактический).

Криминология самым тесным образом связана с уго­ловным правом, и наличие в этих двух родственных нау­ках одного и того же термина в различных пониманиях в принципе недопустимо. Понятие рецидива преступле­ний должно быть единым для всех правовых наук. Это, однако, не исключает, а наоборот, предполагает диф­ференциацию его видов. Но все они должны обладать одним и тем же родовым свойством: неоднократностью применения правовых мер воздействия к преступнику. Поэтому трудно согласиться с чрезмерно широкой трак­товкой так называемого фактического рецидива, содер­жащего любые формы повторного нарушения уголов­ного закона,

Содержание понятия рецидива преступления следует раскры­вать на основе уголовного законодательства и практики его при­менения, так как рецидив — понятие уголовно-правовое.

Рецидивы преступлений имеют ряд общих признаков, сово­купность которых позволяет дать общее понятие рецидива и рецидивиста.

Слово «рецидив» означает повторение чего-либо. Т. о.рецидив — повторное (второе, третье и т.д.) пре­ступление . Этот признак является общим для всех разновид­ностей повторения преступлений. Поэтому есть необходимость выяснить место понятия рецидива и его специфическое назначение в системе видов повторения преступлений.

Повторение преступлений — совершение виновным двух или более преступлений.

Совокупность норм уголовного законодательстваоб ответст­венности за повторение преступлений по мере развития законода­тельства приобретает значение самостоятельного института российского уголовного права. Цели этого института следующие:

1) определить порядок одновременного несения виновным ответст­венности за два и более преступления, 2) индивидуализировать ответственность за повторно совершенное преступление с учетом общественной опасности преступления и личности виновного.

Пока законодательство основное внимание уделяло достиже­нию первой цели, теория рассматривала вопросы повторения пре­ступлений как частные вопросы назначения наказания. По мере развития законодательства в направлении индивидуализации ответственности за повторно совершаемые преступления положе­ние изменилось. Проблема повторения преступлений стала зани­мать важное место в учении о преступлении и личности преступни­ка. Это обусловливает необходимость систематизации видов повторения преступлений, отражающей их различную обществен­ную опасность или иные существенные особенности.

Повторение преступлений — многогранное явление. Его разно­видности классифицируются на основе признаков, присущих одно­временно двум или более преступлениям, составляющим повторе­ние. Эти признаки можно разделить на две группы. Признаки первой группы характеризуют объективные и субъективные свой­ства преступлений, составляющих повторение. В соответствии с ними повторение преступлений можно подразделить:

— по формам вины — повторение умышленных, неосторожных преступлений и преступлений с разными формами вины;

— по тяжести преступлений — повторное совершение менее тяжких преступлений, преступлений одинаковой тяжести и более тяжких преступлений;

— по признаку однородности или неоднородности преступле­ний — повторение тождественных, однородных и разнородных пре­ступлений.

Признаки второй группы характеризуют повторение преступ­лений в целом или личность виновных. Они дают основание клас­сифицировать повторение преступлений в зависимости от:

— возраста виновных—повторное совершение преступления несовершеннолетним и совершеннолетним;

— количества и интенсивности повторения преступлений — эпизодическое и систематическое повторение преступлений;

— наличия судимости за прошлые преступления — простое повторение преступлений и повторное совершение преступления судимым лицом.

Случаи совершения преступлений судимыми лицами можно дополнительно разделить в зависимости от того, отбывали осуж­денные наказание перед совершением повторного преступления или нет, к каким мерам наказания они осуждались и т. д.

Объективно система повторения преступлений представляет собой разнообразные комбинации повторения преступлений на основе перечисленных и других возможных признаков. Законода­тель практически не способен перечислить все разновидности повторения преступлений. Да в этом и нет необходимости.

Задача законодателя заключается, во-первых, в том, чтобы сформулировать общие нормы, указывающие на повышенную опасность повторения преступлений и определяющие порядок назначения наказания лицу, их совершившему. К этим общим нормам относится указание п. 1 ст. 39 УК РСФСР о том, что со­вершение преступления лицом, ранее совершившим какое-либо преступление, признается обстоятельством, отягчающим ответст­венность. Общей является также норма ст. 41 УК РСФСР, опре­деляющая порядок назначения наказания по нескольким приго­ворам.

Задача законодателя при определении ответственности за повторение преступлений состоит, во-вторых, в том, чтобы выде­лить особо те виды повторения преступлений, которые существен­но отличаются по своей общественной опасности или по порядку определения ответственности виновных. Наш закон выделяет три вида повторения преступлений: совокупность преступлений, пов-торность и рецидив.

Совокупность преступлений имеет место в случае, если ви­новный совершил два или более нетождественных преступления, не будучи судимым ни за одно из них. Закон дает возможность

усилить наказание за повторное преступление и определяет поря­док назначения наказания, подлежащего отбытию одновременно за все преступления, образующие совокупность (ст. 40 УК РСФСР).

Под повторностью имеется в виду совершение лицом двух дли более тождественных или однородных преступлений. В ряде статей Уголовного кодекса повторность предусмотрена в качестве квалифицирующего признака (ч. 2 ст. 89 УК РСФСР и др.). Так закон повышает ответственность за повторное преступление и, если за предыдущее преступление виновный не был осужден, дает возможность назначить ему наказание одновременно за все тож­дественные преступления.

При наличии в законе общей нормы о повторении преступле­ний (п. 1 ст. 39 УК РСФСР) и норм Особенной части Уголовного кодекса о повторности выделение рецидива объективно подчерки­вает повышенную опасность данного вида повторения преступле­ний. Рецидив — наиболее опасная разновидность повторения пре­ступлений, соответствующим образом характеризующая личность виновного — рецидивиста. Из этого необходимо исходить при опре­делении общего понятия рецидива и рецидивиста. Следовательно, рецидив должен обладать какими-то другими (кроме того факта, что это второе преступление) признаками, указывающими на по­вышенную опасность виновного. При выявлении этих признаков необходимо учитывать, что законодатель считает в принципе необ­ходимым предусмотреть для рецидивистов дополнительные уголовно-правовые меры. Из-за повышенной опасности личности ре­цидивистов общие меры уголовной ответственности недостаточны для достижения ее целей. Очевидно, что предположение о недо­статочности общих мер уголовной ответственности будет обосно­ванным при условии, если перед совершением повторного преступ­ления виновный понес уголовную ответственность за предыдущее преступление — был осужден, отбыл все или часть наказания.

Вызывает возражение мнение тех авторов, которые не считают обязательным признаком рецидива отбывание виновным уголовной ответственности перед совершением повторного преступления. В последнее время в литературе понятию «легальный рецидив» противопоставляется понятие «криминологический рецидив»1 . Под легальным рецидивом имеется в виду совершение преступления ранее судимым лицом, т. е. рецидив в собственном смысле этого слова. Понятие «криминологический рецидив» используется для обозначения простого повторения преступлений, т. е. повторения преступления несудимым лицом, но с устойчивыми антиобщественными взглядами и привычками. По существу, речь идет об исполь­зовании принятой в уголовно-правовой теории терминологии («ре­цидив», «рецидивист») для обозначения (с добавлением эпитета «криминологический») явления с иным содержанием, что способна породить терминологическую путаницу. Очевидно, что научная разработка криминологической проблемы классификации преступ­ников потребует новых понятий и терминов, которые должны быть согласованы с уже выработанными законодателем и теорией.

Сторонники теории «фактического рецидива», под которым понимается систематическое совершение несудимым лицом пре­ступлений, предлагают распространить правовые последствия ле­гального рецидива (совершенного после осуждения) на фактиче­ский рецидив1 .

Концепция «фактического рецидива» впервые была выдвинута в нашей литературе в 20 годах2 . Рецидив рассматривался прежде всего как показатель профессионализма преступника. Но профес­сиональным преступником могло быть и не судимое ранее лицо. Впервые представшего перед судом преступника-профессионала считали не менее опасной фигурой, чем рецидивиста, тем более, что в условиях низкой в те годы раскрываемости преступлений су­димость могла восприниматься виновным как случайный эпизод в его преступной биографии. Указанные обстоятельства отчасти позволяли ставить знак равенства между рецидивистами и лица­ми, систематически совершавшими преступления, давали основа­ние говорить о «фактическом рецидиве».

В современных условиях, когда профессиональная преступ­ность в нашей стране ликвидирована, существенно укрепился общественный порядок и возросла раскрываемость преступлений, концепция фактического рецидива не имеет под собой серьезных оснований. Довод, выдвигаемый в пользу понятия «фактического рецидива», заключается в том, что не судимые ранее лица, систе­матически совершающие преступления, «могут быть не менее, если не более опасны, чем лица, судимые во второй раз и более»3 .

Но ведь речь должна идти не просто о том, кто более, кто ме­нее опасен, кому полагается более тяжкое наказание (это зависит прежде всего от количества и тяжести совершенных преступлений, составляющих основание уголовной ответственности), а о качест­венной стороне общественной опасности личности виновных. Суть спора заключается в следующем: требуется ли применять к лицам, впервые судимым за систематическое совершение преступлений, все те специфические меры ответственности, которые предусмот­рены для рецидивистов, или в этом нет необходимости.

Концепция фактического рецидива исходит из презумпции, что общие меры уголовной ответственности не способны достичь целей наказания в отношении лиц, судимых впервые, но за системати­ческое совершение преступлений. Эта презумпция, так же как и презумпция одинаковой по характеру опасности рецидивистов и лиц, систематически совершавших преступления, игнорирует то очевидное обстоятельство, что важнейшим условием систематиче­ского совершения преступлений является безнаказанность за прош­лые преступления. Безнаказанность постепенно ослабляет страх веред ответственностью. Сдерживающее влияние возможной уго­ловной ответственности на психику лица, систематически совер­шавшего преступления, может быть восстановлено, как только угроза ответственности станет реальной. Поэтому систематичность преступлений в психологическом плане не равна факту прошлой судимости преступника.

Некоторые сторонники концепции фактического рецидива указывают на другие дополнительные признаки, уравнивающие лиц, систематически совершавших преступления, с рецидивистами. Они подчеркивают, что «центр тяжести при определении рецидива следует перенести на образ жизни преступника, на его привычки, взгляды и навыки. Если он ведет паразитический образ жизни, потерял общественные связи, нигде не работает, если он входит в преступную группу, то такой преступник, однократно или неоднократно судимый,—особо опасный рецидивист»1 . Наличие ука­занных обстоятельств, конечно, повышает опасность личности ви­новного. Однако они не могут считаться бесспорными доказатель­ствами того, что общие меры уголовной ответственности окажутся недостаточными в отношении лиц, впервые судимых за системати­ческое совершение преступлений. Нельзя достоверно знать, как по­ведет себя преступник после осуждения, будет ли он вновь совер­шать преступления или нет.

Концепция фактического рецидива недооценивает значение прошлой судимости при определении опасности рецидивистов и мер борьбы с ними. Судебная статистика свидетельствует, что большинство впервые судимых, в том числе и за систематическое совершение преступлений, порывает с преступным прошлым. Вновь же совершает преступления лишь меньшая часть осужден­ных. И только к ним будет обоснованным применение дополнительных уголовно-правовых мер, предназначенных для борьбы с рецидивной преступностью.

Некоторые авторы считают рецидивистами и тех лиц, которые довершили повторные преступления после применения к ним мер общественного воздействия за ранее совершенные преступления. С этим нельзя согласиться. Меры общественного воздействия, хо­тя и причиняют виновным определенные нравственные страдания, однако по своему содержанию значительно отличаются от уголов­ной ответственности — наиболее острой формы принуждения. Поэ­тому лица, повторно совершившие преступления после применения к ним мер общественного воздействия, качественно менее опасны, нежели рецидивисты, совершившие такие же преступления после применения к ним уголовной ответственности. Было бы неправиль­но распространять на не судимых ранее лиц те дополнительные уголовно-правовые меры, которые рассчитаны на рецидивистов.

Большое практическое значение имеет вопрос о степени реализации уголовной ответственности за предыдущее преступление, достаточной для признания вновь совершенного преступления ре­цидивом. В большинстве случаев осужденные совершают повтор­ные преступления после отбытия наказания. Часть повторных пре­ступлений осужденные совершают во время отбывания наказания. Иногда повторные преступления совершаются после осуждения, но до отбывания наказания (исполнение наказания было отсроче­но или осужденный уклонился от отбывания наказания и т. д.). Можно ли признавать рецидивом преступление, совершенное ли­цом после осуждения, но до отбытия наказания? Если да, то одним из признаков, выделяющих рецидив из повторения преступлений, будет наличие у лица судимости перед совершением повторного преступления (этот признак факультативно охватывает и отбы­тие всего либо части наказания). Если нет, то обязательными признаками рецидива будут не только судимость за предыдущее преступление, но и отбытие всего либо части наказания. В теории уголовного права по данному вопросу нет единства. Законодатель­ное решение его также претерпело определенную эволюцию.

Уголовное законодательство первых лет Советской власти одним из определяющих признаков рецидива считало отбытие ви­новным всего наказания перед совершением повторного преступ­ления. Так на практике трактовался п. «е» ст. 25 УК РСФСР 1922 г., указывающий на совершение преступления рецидивистом как на обстоятельство, отягчающее ответственность. Такое же по­нимание рецидива содержал Декрет ВЦИК от 2 ноября 1922 г. «Об амнистии к пятой годовщине Октябрьской революции»1 .

После того, как в 1929 г. норма о рецидиве в Основных на­чалах была заменена нормой о повторном совершении преступле­ния2 , в актах амнистии наметилось более широкое понимание ре­цидива и рецидивиста.

В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г. «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией» содержалось следующее положение: «Не применять амни­стии к лицам, неоднократно осужденным за растраты, кражи, гра­бежи и хулиганство» (ст. 6)3 . В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1957 г. «Об амнистии в ознаменование 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической револю­ции» значилось: «Не применять амнистии... к ворам, судимым два или более раза, и к другим лицам, ранее судимым более двух раз» (п. «б» ст. 7)1 . Рецидивистами законодатель считал неоднократно судимых лиц. Отбытие наказания по первому приговору не огова­ривалось как обязательный признак рецидива.

Такое понимание рецидива преступления было воспринято общесоюзным и республиканским законодательством при опреде­лении особо опасного рецидивиста. Уголовные кодексы союзных республик исходили из того, что для признания лица особо опас­ным рецидивистом не требуется отбытия ранее назначенного ему наказания. Закон СССР от 11 июля 1969 г., определяя понятие особо опасного рецидивиста (ст. 23' Основ), еще раз подтверж­дает, что для наличия рецидива достаточно самого факта осужде­ния виновного перед совершением им нового преступления2 .

Чтобы определить, какая позиция более обоснована в теорети­ческом и практическом отношениях, необходимо выявить сущность рецидива преступления, то главное, что свидетельствует о повы­шенной опасности личности рецидивиста и обосновывает необходи­мость применения к нему дополнительных уголовно-правовых мер. «Сущность — совокупность наиболее глубоких, устойчивых свойств и отношений предмета, определяющих его происхождение, харак­тер и направление развития»3 . Сущность рецидива имеет психо­логическое содержание, так как она характеризует повышенную опасность личности рецидивиста.

До принятия уголовных кодексов союзных республик 1960— 1961 гг. в теории преобладало мнение о том, что для признания •повторного преступления рецидивом необходимо, чтобы перед его совершением виновный отбыл наказание за предыдущее преступ­ление4 . Это мнение можно назвать традиционным в том смысле, что оно было воспринято от дореволюционного законодательства и дореволюционной теории уголовного права5 . Сторонники такого

понимания рецидива преступления усматривали основание для до­полнительных уголовно-правовых мер в отношении рецидивистов в том, что в прошлом они отбыли наказание, но оно оказалось недостаточным для предупреждения новых преступлений6 .

После принятия уголовных кодексов союзных республик 1960—1961 гг., которые при определении особо опасного рецидиви­ста признали признаком рецидива не отбытие наказания, а суди­мость за предыдущее преступление, сторонники традиционного понимания рецидива заняли компромиссную позицию. Они стали. определять рецидив как повторное преступление, совершенное ли­цом, отбывшим или отбывающим наказание1 . Обращает на себя внимание внутренняя противоречивость такого определения. Если исходить из того, что показателем повышенной опасности рециди­вистов и основанием применения к ним дополнительных уголовно-правовых мер является безрезультатность примененного к ним в прошлом наказания (а именно на этом основано указанное выше компромиссное определение рецидива), то обязательным признаком рецидива станет полное отбытие наказания перед совершением повторного преступления. Нелогично будет признавать рециди­вистами лиц, совершивших преступление во время (особенно в начале) отбытия наказания2 .

Анализ психологической сущности рецидива преступления убеждает в том, что позиция действующего законодательства, признающего достаточным для наличия рецидива самого факта осуждения виновного за предыдущее преступление, является обос­нованной. Выдвигаемое некоторыми авторами дополнительное требование, чтобы осужденный начал отбывать наказание, непри­емлемо в практическом отношении. Исполнение приговора может быть отсрочено либо осужденный уклонится от отбывания наказа­ния. С позиции критикуемых авторов, лиц, совершивших новые преступления до начала отбытия наказания, нельзя признать ре­цидивистами. Однако начало отбывания наказания немногое может прибавить к психологической характеристике личности осуж­денного, вновь совершающего преступление. Тем более, что отчетливо ощутимой им границы между осуждением и началом убывания наказания может и не быть. Это характерно для осуж­дения к лишению свободы лиц, содержащихся под стражей.

Таким образом, наличие у лица судимости перед совершением повторного преступления также является признаком рецидива.

Отбытие виновным всего или части наказания за предыдущее пре­ступление может свидетельствовать о большей опасности винов­ного в рамках общей оценки рецидивиста, но не является обяза­тельным признаком рецидива преступления.

Обязательным признаком рецидива следует считать умыш­ленный характер преступлений, совершенных лицом до и после осуждения. Это обусловлено психологической сущностью рециди­ва, предопределяющей повышенную опасность личности виновно­го. В психологическом плане рецидив представляет собой созна­тельное игнорирование виновным состоявшегося ранее осуждения. О сознательном игнорировании состоявшегося осуждения, о повы­шенной устойчивости антиобщественных взглядов и привычек ви­новного может идти речь при условии, если до и после осуждения были совершены умышленные преступления.

Закон, в частности, исходит из того, что особо опасным реци­дивистом может быть признано лицо, неоднократно судимое за умышленные преступления. Другие дополнительные меры уго­ловной ответственности рецидивистов (усиление санкций за реци­див или повторность и т. д.) рассчитаны также на лиц, неодно­кратно судимых за умышленные преступления. Для борьбы с иными неоднократно судимыми лицами нет необходимости приме­нять такие дополнительные уголовно-правовые меры1 .

Таким образом, для признания повторного преступления ре­цидивом необходимо в каждом конкретном случае определить и оценить субъективные признаки составов преступлений и соответ­ствующих им деяний неоднократно судимого лица.От этого зави­сит правильное решение ряда вопросов уголовной ответственности виновных — признание особо опасным рецидивистом лица, совер­шившего преступления во время отбывания в местах лишения свободы (п. 4 ст. 24' УК РСФСР), определение возможности при­менения условно-досрочного освобождения от наказания судимого в прошлом лица (ст.ст. 53—53¹ УК РСФСР) и т. д.

Субъективные признаки преступлений и их оценка как умыш­ленных или неосторожных определяются на основе анализа соста­вов преступлений с учетом общих положений закона о содержании умысла и неосторожности (ст.ст. 8 и 9 УК РСФСР).

Особого внимания заслуживает вопрос об оценке преступле­ния как умышленного или неосторожного, если оно характери­зуется смешанной формой вины — умыслом в отношении общест­венно опасного деяния и неосторожностью в отношении общест­венно опасного последствия. Преступление со смешанной формой вины должно быть отнесено к группе умышленных, если умыш­ленно совершенное деяние само по себе является преступным (умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества, повлекшее человеческие жертвы — ч. 2 ст. 98 УК РСФСР; доведение до самоубийства — ст. 107 УК РСФСР и т. п.). Неосторожное отношение к последствиям в таких случаях не исключает общую оценку преступления как умышленного и признания виновного рецидивистом, если он ранее был су­дим за умышленное преступление.

Преступление со смешанной формой вины является неосто­рожным, если умышленно совершенное деяние само по себе есть лишь административный или дисциплинарный проступок (нару­шение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта лицами, управляющими транспортными средствами — ст. 211 УК РСФСР; нарушение правил безопасности горных работ — ст. 214,УК РСФСР и т. д.). Преступный характер содеянного определяет­ся в таких случаях наступившими общественно опасными послед­ствиями. К ним виновный относился неосторожно. Следовательно, и преступление должно быть признано неосторожным. Его совер­шение ранее судимым лицом не может быть признано рецидивом.

Умышленные преступления возможны в различных формах. В зависимости от стадии совершения преступления это может быть Приготовление к преступлению, покушение на преступление или оконченное преступление. В соучастии роли виновных могут выра­зиться в исполнении или организации преступления, в подстрека­тельстве или пособничестве. Любая форма преступного деяния может быть рецидивом. В частности, при решении вопроса о при­знании лица особо опасным рецидивистом суды исходят из того, что менее опасный характер формы преступного деяния виновного (приготовление к преступлению или покушение на преступление) не исключает возможности признания рецидивиста особо опасным.

Повторное умышленное преступление, совершенное ранее су­димым лицом, может быть тождественным (по составу) первому, либо однородным, либо разнородным.

Советское уголовное законодательство сначала восприняло позицию дореволюционного уголовного права и определяло реци­див как повторное (после осуждения и отбытия наказания) совер­шение тождественного или однородного преступления1 .

После того, как в 1929 г. в Основах уголовного законодатель­ства Союза ССР и союзных республик понятие «рецидив» было заменено более широким понятием повторности преступления, в теории наметилась тенденция относить к рецидиву и повторное (после осуждения) совершение неоднородного преступления. Та­кое понимание рецидива преступления было воспринято уголов­ным законодательством при определении понятия особо опасного рецидивистам. Это соответствует психологической сущности реци­дива. Совершение судимым лицом нового неоднородного умышлен­ного преступления тоже выражает сознательное игнорирование виновным состоявшегося осуждения и уклонение от исправления.

В литературе высказывалось мнение, что несовершеннолетие виновного исключает возможность считать совершенные им пре­ступления рецидивом. С этим нельзя согласиться. Несовер­шеннолетие виновных, совершающих преступления после осужде­ния, может свидетельствовать лишь о меньшей опасности рециди­виста, но не исключать признание преступления рецидивом. За­прещение учитывать при решений вопроса о признании лица особо опасным рецидивистом судимость за преступление, совершенное им в возрасте до восемнадцати лет, не должно механически рас­пространяться на общее понятие рецидива преступления. Другие, предусмотренные законом дополнительные меры уголовной ответ­ственности рецидивистов (усиление санкций за рецидив или повторность и т. д.), применяются независимо от возраста виновных.

В итоге рецидив можно определить как умышленное преступ­ление, совершенное лицом, ранее судимым за умышленное преступ­ление. Следовательно, рецидивист — лицо, судимое за умышленное преступление и вновь совершившее умышленное преступление .

2. Виды рецидивов преступлений и их

уголовно-правовое значение

Рецидивы преступлений отличаются друг от друга конкретным содержанием, влияющим на оценку общественной опасности реци­дивистов. Разнообразие конкретного содержания рецидивов и ре­цидивистов ставит перед теорией и законодателем задачу их клас­сификации. Цель этой классификации — выявление качественных особенностей общественной опасности отдельных видов рецидивов и рецидивистов и индивидуализация на этой основе уголовной от­ветственности рецидивистов в законе и на практике.

Вид рецидива зависит от характеристики совершенного пре­ступления в связи с прошлыми преступлениями и судимостями за них. Некоторые особенности уголовной ответственности рецидиви­стов закон связывает только с видом рецидива. Это обусловливает самостоятельность классификации рецидивов преступлений.

Цель классификации рецидивов предопределяет основания классификации. Классифицировать рецидивы можно по следующим основаниям: по характеру и степени общественной опасности пре­ступлений, совершенных рецидивистом до и после осуждения; по характеру судимости; по количественной характеристике реци­дивов преступлений; по соотношению состава рецидива с составом преступления, совершенного до осуждения.

Важнейшим показателем общественной опасности рецидива и рецидивиста является характер и степень общественной опасности совершенных рецидивистом преступлений. Чем более тяжкими бы­ли преступления, тем более опасен виновный.

В зависимости от тяжести совершенных рецидивистом преступ­лений в теории различают рецидивы тяжких и менее тяжких пре­ступлений1 . Возможна и более дробная классификация рецидивов по данному основанию. При определении оснований признания лица особо опасным рецидивистом закон (ст. 24' УК РСФСР) различает рецидивы особо тяжких, тяжких и менее тяжких пре­ступлений.

Преступления, совершенные рецидивистом до и после осужде­ния, могут быть неодинаковыми по своей тяжести. Несомненно, что при прочих равных условиях рецидивист будет более опасным, если он совершил более тяжкое преступление после осуждения. Это об­стоятельство суд должен учитывать при определении наказания.

Воздействие осуждения на психику преступника неодинаково. Сила этого воздействия зависит от характера судимости, опреде­ляемого видом и размером наказания, назначенного судом. По это­му признаку судимости целесообразно разделить на осуждение к лишению свободы и осуждение к иным, более мягким мерам нака­зания. Соответственно и рецидивы по указанному основанию можно разделить на рецидив осужденного к лишению свободы и рецидив осужденного к иной мере наказания. Повышенная опасность личности неоднократно осужденного к лишению свободы очевидна. Именно этой разновидности рецидива посвящено большинство норм действующего законодательства, определяющих ответствен­ность преступников-рецидивистов.

В теории нередко пользуются понятием пенитенциарного ре­цидива1 . Пенитенциарным считается рецидив со стороны лица, отбывавшего лишение свободы, которому вновь назначается нака­зание в виде лишения свободы. Действующее законодательство содержит ряд норм, имеющих в виду только такую разновидность. рецидива (п. 4 ст. 24¹ , ст. 77¹ УК РСФСР и т. д.).

По количественной характеристике рецидивы принято делить на простые, или однократные (совершенные после одной судимо­сти), и сложные, или многократные (совершенные после двух и бо­лее судимостей). Увеличение числа судимостей рецидивиста сви­детельствует о значительном возрастании его общественной опас­ности, что учитывается законодателем при определении оснований признания рецидивиста особо опасным.

По соотношению состава рецидива и состава преступления, совершенного лицом до осуждения, возможны рецидивы тождест­венных, однородных и разнородных преступлений. Рецидив тож­дественных и однородных преступлений называется в теории спе­циальным рецидивом. Рецидив, совершенный лицом, ранее суди­мым за преступление, неоднородное рецидиву, называется общим рецидивом.

Деление рецидива на специальный и общий не отражает су­щественных изменений в общественной опасности рецидивов и рецидивистов. Оно основано на различии в методах законодатель­ного определения повышенной ответственности за рецидив. Повы­шенная ответственность за специальный рецидив установлена со­ответствующими статьями Особенной части Уголовного кодекса путем указания на рецидив тождественного или однородного пре­ступления как на квалифицирующий признак (ч. 2 ст. 70 УК РСФСР и др.). Повышение ответственности за общий рецидив тре­бует соответствующих указаний в Общей части Уголовного кодекса (так п. 1 ст. 39 УК РСФСР определяет повторность как отягчающее обстоятельство независимо от однородности преступлений).

В литературе распространено мнение о том, что специальный рецидив является более опасным, нежели общий рецидив: «Повы­шенная опасность специального рецидива, то есть случаев неодно­кратного осуждения лица за совершение им однородных преступ­лений, общепризнана»2 . Однако сравнение данных разновидностей рецидива (при равенстве других признаков — тяжести преступле­ний, количестве судимостей и т. п.) не дает оснований для такого мнения.

Об устойчивости антиобщественных взглядов и привычек рецидивиста свидетельствует не только и не столько факт повтор­ного совершения однородного преступления, сколько тот факт, что повторное преступление совершено после осуждения. Осуждение воздействует не на отдельные антиобщественные взгляды и при­вычки, которые были непосредственной причиной преступления, а на сознание преступника в целом. В сознании осужденного откла­дывается конкретное представление о наказуемости всех преступ­лений, вытекающее из его опыта переживания различных этапов уголовной ответственности, и особенно осуждения. Новое, в том числе и неоднородное, преступление он совершает вопреки этому опыту. Поэтому и общий рецидив свидетельствует об устойчивом характере антиобщественных взглядов и привычек виновного.

Общественная опасность рецидивиста зависит не только от устойчивости его антиобщественных взглядов и привычек, но и от характера тех преступлений, которые он может совершить. В этом отношении общий рецидив дает основание опасаться, что рециди­вист способен совершить любое из тех разнородных преступлений, за которые он был судим. Этот момент повышает опасность реци­дивиста, особенно в тех случаях, когда возможно единство тех раз­нородных преступлений, за которые он был осужден. Если, на­пример, рецидивист, в прошлом судимый за злостное хулиганство, связанное с насилием над личностью, совершает кражу, то следует опасаться, что он может совершить в будущем насильственное похищение имущества — грабеж или разбой.

По данным выборочного обследования, значительная часть осужденных рецидивистов отбывает наказание за общий рецидив. Чаще всего они, будучи судимыми за похищение имущества, совер­шали хулиганство или иное преступление, выражающееся в наси­лии над личностью, либо после осуждения за хулиганство совер­шали кражи или иное похищение имущества. Тесная связь ука­занных разнородных преступлений в биографии рецидивистов не случайна. Она объясняется общностью причин и условий, порож­дающих соответствующие антиобщественные взгляды и привычки (злоупотребление алкоголем и т. д.).

Традиционное мнение о повышенной опасности специального рецидива по сравнению с общим рецидивом некритически повто­ряет позицию нашего законодательства, действовавшего до Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. Оно не содержало норм об ответственности за общий реци­див. Были лишь отдельные нормы об ответственности за специаль­ный рецидив.

Нормы о специальном рецидиве — наиболее простая законода­тельная форма установления повышенной ответственности за реци­див: достаточно во второй части соответствующей статьи предусмотреть рецидив того же преступления в качестве квалифицирующего признака и снабдить ее более строгой санкцией. Однако такие нормы исключают возможность четкого усиления ответ­ственности за общий рецидив.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и уголовные кодексы союзных республик воспри­няли идею об одинаковой в принципе опасности специального и общего рецидива. Это проявилось, в частности, в том, что при оп­ределении оснований признания рецидивиста особо опасным не учитывается несущественное различие между специальными и об­щим рецидивами. Данная позиция выражена и в Законе СССР «О внесении дополнений и изменений в Основы уголовного законо­дательства Союза ССР и союзных республик» от 11 июля 1969 г. Если раньше испытательный срок при условном осуждении или ус­ловно-досрочном освобождении от наказания признавался нару­шенным совершением нового однородного или не менее тяжкого преступления, то Закон от 11 июля 1969 г. установил, что испыта­тельный срок нарушается совершением любого умышленного пре­ступления, за которое судом назначено наказание в виде лишения свободы.

Тенденция преодолеть ограниченность норм о специальном рецидиве отразилась и на нормах Особенной части уголовных ко­дексов союзных республик. При определении квалифицирующих признаков повторности преступления (включающей в себя и спе­циальный рецидив) законодательство часто имеет в виду повторе­ние не только тождественных, но и однородных преступлений, при­чем однородность преступлений трактуется порой весьма широко. Примером может служить определение понятия повторности краж и других преступлений против социалистической и личной собствен­ности (примечания к ст. 89 и ст. 144 УК, РСФСР).

Ввиду того, что некоторые особенности уголовной ответственно­сти рецидивистов целесообразно связывать не с видами рецидива непосредственно, а с видами рецидивистов (например, определение вида режима исправительно-трудовой колонии), необходима клас­сификация самих рецидивистов.

Основание классификации рецидивистов — степень их общест­венной опасности — не поддается четкой дифференциации по ка­ким-либо формальным признакам. Это обусловливает вопрос о том, какое количество видов рецидивистов целесообразно положить в основу разработки системы мер борьбы с рецидивной преступ­ностью.

На наш взгляд, виды рецидивистов следует определить по ана­логии с тем, как Закон устанавливает разновидности одних и тех же преступлений, если ставит перед собой задачу индивидуализи­ровать ответственность за них. В статьях Особенной части Уголов­ного кодекса часто предусматриваются две или три разновидности одного и того же преступления (простое, квалифицированное и т. д.). Аналогично всех рецидивистов целесообразно разделить по степени их общественной опасности на три группы — особо опас­ных, опасных и прочих.

Законодательство предусматривает фигуру особо опасного рецидивиста и специальную систему мер его уголовной ответствен­ности. Этой разновидности рецидивистов соответствует особо опас­ный рецидив, отличающийся повышенной опасностью совершенных преступлений, соответствующим количеством судимостей и их спе­цификой (наказанием в виде лишения свободы и его сроками). Ис­ходя из указанных признаков, закон определяет правовые основа­ния признания рецидивистов особо опасными (ст. 24' УК РСФСР).

Особо опасными суды признают незначительную часть реци­дивистов1 . Для подавляющего большинства рецидивистов, порой весьма близких к особо опасным, закон не предусматривает специ­альной системы мер уголовной ответственности. Это противоречит задачам борьбы с рецидивной преступностью. В литературе все чаще раздаются голоса о необходимости предусмотреть в законе фигуру опасного рецидивиста 1 .

Введение в закон понятия опасного рецидивиста отвечает ин­тересам индивидуализации ответственности рецидивистов, усилит борьбу с рецидивной преступностью и будет содействовать предуп­реждению случаев особо опасных рецидивов. Опасными рецидиви­стами следовало бы признавать в судебном порядке с учетом всех обстоятельств дела лиц, которые, будучи осуждены за умышлен­ные преступления к лишению свободы, вновь совершили умышлен­ные преступления, за которые осуждены к лишению свободы. Из числа умышленных преступлений, за которые рецидивист может быть признан опасным, следует исключить преступления, совер­шенные в состоянии сильного душевного волнения, вызванного на­силием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, и при превышении пределов необходимой обороны (закон считает их умышленными). К опасным рецидивистам должны применяться менее суровые меры, чем к особо опасным рецидивистам, но обя­зательно более суровые, нежели к другим преступникам.

К прочим рецидивистам следует отнести тех, кто совершает рецидив после осуждения к наказанию, не связанному с лишением свободы. Такое наказание применяется за преступления, не пред­ставляющие большой общественной опасности, и к виновным, ко­торых нет необходимости изолировать от общества. «Анализ по­казывает, что среди тех, кто отбывал наказание без изоляции от общества, рецидив незначителен». Поэтому практической необхо­димости установления в законе фигуры прочего рецидивиста нет. Для определения специфики уголовной ответственности тех реци­дивистов, которые не признаются особо опасными и опасными, до­статочно общей нормы о рецидиве как отягчающем ответственность обстоятельстве и норм о специальных рецидивах (в статьях Осо­бенной части кодекса).

3. Ответственность за преступления, образующие рецидив

Рецидивы свидетельствуют о недостаточности примененных к виновным уголовно-правовых мер и ставят проблему дополни­тельных уголовно-правовых мер борьбы с рецидивной преступ­ностью. Прежде чем обосновать их необходимость и раскрыть со­держание, следует определить основания их применения, т. е. опре­делить основания уголовной ответственности рецидивистов.

В ст. 3 Основ (ст. 3 УК РСФСР) установлено, что уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, т. е. умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние. Уголовное наказание применяется только по при­говору суда.

Содержание данной нормы закона неодинаково трактуется в теории уголовного права. Многие криминалисты подчеркивают, что основанием уголовной ответственности является наличие в деянии лица состава преступления1 . Тем самым они акцентируют внима­ние на правовом аспекте основания уголовной ответственности.

На мой взгляд, в ст. 3 Основ упор делается на фактическую сторону основания уголовной ответственности, т. е. определяется, за что лицо несет уголовную ответственность—за совершение пре­ступления2 . Однако в то же время нельзя отрицать, что формули­ровка ст. 3 Основ охватывает и правовой аспект основания ответ­ственности (состав преступления). В ней говорится, что ответствен­ность наступает за совершение общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, т. е. деяния, содержащего приз­наки состава преступления.

Такое понимание ст. 3 Основ соответствует структуре уголовно-правовых отношений. Основание уголовной ответственности — со­вершение преступления выступает как юридический факт, порож­дающий уголовно-правовые отношения между виновным и госу­дарством. Их содержание заключается в том, что виновный обязан понести предусмотренную законом ответственность за содеянное, а государство имеет право возложить на виновного уголовную от­ветственность.

Отдельные авторы утверждают, что в основание уголовной ответственности входит не только преступление, но и обществен­ная опасность личности виновного1 . Они полагают, что возможна ситуация, когда есть преступление, но нет основания уголовной ответственности, так как лицо, совершившее преступление, не пред­ставляет общественной опасности и поэтому освобождается от уголовной ответственности или наказания (ст. 50 УК РСФСР) либо уголовная ответственность заменяется принудительными мерами воспитательного характера (ч. 3 ст. 10 УК РСФСР) или мерами общественного воздействия (ст.ст. 51 и 52 УК РСФСР).

С нашей точки зрения, положительная характеристика лично­сти виновного и иные его особенности, требующие особого гуман­ного к нему отношения, не способны исключить того факта, что он совершил преступление. Оно породило уголовно-правовые отноше­ния между виновным и государством; органы правосудия вправе (и обязаны) возбудить уголовное дело по факту ставшего им известным преступления и решить в соответствии с законом вопрос об уголовной ответственности виновного. Совершенное преступле­ние является основанием уголовной ответственности и одновре­менно свидетельствует о наличии общественной опасности личности виновного. Другие дополнительные положительные данные о лич­ности не способны исключить ее тотчас после совершения преступ­ления. Со временем виновный может перестать быть общественно опасным, что явится основанием освобождения его от уголовной ответственности или наказания (ст. 50 УК РСФСР). Это означает, что сохранение общественной опасности личности виновного яв­ляется условием (но не основанием) реализации уголовной ответ­ственности. Иначе она превратится в самоцель.

Важнейшая цель уголовной ответственности — исправление и перевоспитание виновного. Если виновный перестал быть общест­венно опасным, то отпадает необходимость в уголовной ответст­венности. Норма ст. 50 УК РСФСР не противоречит цели преду­преждения преступлений со стороны других неустойчивых лиц. Общепредупредительное воздействие уголовной ответственности предполагает наглядную демонстрацию неустойчивым, обществен­но опасным лицам не только того, за что она применяется (за преступление), но и того, с какой целью она применяется (для исправления и перевоспитания осужденных и предупреждения пре­ступлений). Недопустимо применение наказания с единственной целью воздействия на других лиц. К. Маркс писал: «... какое право вы имеете наказывать меня для того, чтобы исправлять или устра­шать других?»2 .

Применение к виновному, не представляющему большой об­щественной опасности, вместо наказания принудительных мер вос­питательного характера или мер общественного воздействия не означает, что отсутствует основание уголовной ответственности. Оно есть, это — преступление, и меры воспитательного или обще­ственного воздействия применяются к виновному лишь при нали­чии данного основания.

Согласно ст. 3 Основ основание уголовной ответственности не судимых ранее лиц и рецидивистов едино. Им является совершен­ное лицом преступление. Но это единство будет формальным, если при оценке преступности или непреступности деяния закон и прак­тика будут связывать решение данного вопроса с фактом прошлой судимости обвиняемого. Фактически основания уголовной ответст­венности судимых ранее лиц и несудимых будут не равны, если следствие и суд из-за прошлой судимости лица признают его дея­ние преступным, в то время как такое же деяние несудимого лица не является преступлением.

Для того чтобы выяснить, равны ли фактически основания уголовной ответственности несудимых и судимых ранее лиц, реци­дивистов, необходимо определить, влияют ли прошлое преступле­ние и судимость за него на общественную опасность повторного деяния.

Рецидив (если виновный не отбыл наказания за первое пре­ступление), как и другие разновидности повторения преступлений, увеличивает основание уголовной ответственности. В этом смысле рецидив бесспорно увеличивает общественную опасность содеянного. Но это — количественное увеличение. Нас интересует иное— оценка общественной опасности одного лишь повторного (рецидив­ного) деяния.

Общественная опасность преступлений заключается в том, что они причиняют или создают угрозу причинения существенного вре­да социалистическим общественным отношениям1 . На наличие и степень общественной опасности деяния влияет объект, объектив­ные (особенно вредные последствия) и субъективные признаки деяния. Прошлое преступление и судимость за него — признаки, ха­рактеризующие личность виновного. Вопрос о влиянии признаков личности на наличие и степень общественной опасности им содеян­ного представляет определенную сложность.

Некоторые авторы полагают, что на наличие и степень обще­ственной опасности деяния влияют все те признаки личности, кото­рые входят в состав преступления2 . Это мнение основано на пре­зумпции, что все признаки состава в совокупности определяют пре­ступность деяния, отграничивают преступное от непреступного. Од­нако некоторые признаки состава имеют иное назначение — отгра­ничить одно преступление от другого, дифференцировать ответст­венность в зависимости от степени общественной опасности лично­сти виновного и т. д. И поэтому если вменяемость, возраст и неко­торые признаки специальных субъектов (должностное положение лица и т. п.) очевидно влияют на наличие общественной опасности деяния, то воздействие на общественную опасность таких призна­ков субъекта, как прошлая судимость, особо опасный рецидивист, вызывает споры1 .

Общественно опасное деяние и личность виновного неразрыв­ны. Быть преступлению или нет — зависит от воли человека. Его социально-психологические и иные особенности отражаются на преступном замысле, на выборе способов его реализации и на самом процессе осуществления преступного замысла. По совершен­ному деянию мы судим о личности виновного, о степени его обще­ственной опасности. Эта неразрывная связь антиобщественного деяния с личностью виновного далеко не всегда ставит уголовно-правовую оценку деяния в зависимость от признаков личности.

Личность человека — многообразное явление. Все многообра­зие личности не может проявиться в одном проступке. Это необхо­димо учитывать, оценивая совершенное лицом общественно опасное деяние. Недопустимо связывать его оценку с теми признаками личности, которые не отразились в нем (например, для уголовно-правовой оценки кражи не имеет значения национальность винов­ного). Иначе не будет соблюдено равенство граждан перед уголов­ным законом.

Связь признаков личности с общественно опасным деянием, в котором они отразились, различна по форме. Одни признаки лич­ности входят в содержание деяния, другие — будут условиями совершения деяния, третьи — характеризуют причину преступ­ления.

Ряд признаков личности входит в содержание антиобществен­ного деяния и потому непосредственно влияет на наличие и степень его общественной опасности. Преступление — неразрывное единство его объективных и субъективных сторон. Субъективная сторона преступления (вина, мотив, цель и эмоциональное состояние ви­новного) — это психологические процессы личности. Их содержание является одновременно содержанием преступного деяния. Объек­тивная сторона преступления также во многом «заполняется» приз­наками личности, в том числе и физиологическими. Так, опасность физического и психического насилия, примененного в процессе пре­ступления, не может оцениваться в отрыве от физических особенно­стей виновного.

К числу признаков личности, составляющих условия соверше­ния преступного деяния, относятся общие признаки субъекта пре­ступления—достижение определенного законом возраста, вменяе­мость и ряд специальных признаков — должностное положение, состояние военной службы и т. п. Не будь этих признаков у лично­сти, не было бы и преступления, они — необходимые условия со­вершения преступлений. Однако в содержание преступного деяния они не входят и потому не могут непосредственно влиять на степень его общественной опасности. Возможно опосредствованное (объек­тивными и субъективными признаками деяния) влияние. Так, от­ветственное положение должностного лица, получившего взятку, повышает общественную опасность этого преступления, так как при указанном условии получение взятки причиняет большой вред нор­мальной деятельности государственного аппарата.

Все социально-психологические и иные признаки, свидетельст­вующие о содержании и стойкости антиобщественных взглядов и привычек виновного, относятся к группе признаков личности, ха­рактеризующих причину преступления. Именно к этой группе при­знаков личности относятся прошлое преступление и судимость за него. Они свидетельствуют о повышенной устойчивости антиобщест­венных взглядов и привычек виновного о его повышенной общест­венной опасности по сравнению с не судимыми ранее лицами.

Прошлое преступление и судимость за него, как и другие приз­наки личности, характеризующие содержание и устойчивость антиобщественных взглядов и привычек виновного, не должны приниматься во внимание при оценке преступности совершенного деяния и степени его общественной опасности. Это объясняется тем, что основанием уголовной ответственности является преступное деяние, а не антиобщественные взгляды и привычки лица. «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в об­ласть действительности, — я вступаю в сферу, подвластную законо­дателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом»1 .

Если же связывать решение вопроса о преступности деяния и степени его общественной опасности с прошлой судимостью и с другими отрицательными фактами, характеризующими повышен­ную опасность личности виновного, то это приведет к тому, что основанием уголовной ответственности станет не преступление, а антиобщественные взгляды и привычки лица, т. е. его общественная опасность. Само преступление будет выступать лишь как симптом общественной опасности личности. Это приведет к произволу, не­равенству граждан перед законом в зависимости от социально-пси­хологической характеристики личности (социального происхожде­ния, партийности, прошлого и т. п.). «Законы,—отмечал К. Маркс,— которые делают главным критерием не действия как таковые, а образ мыслей действующего лица, — это не что иное, как позитив­нее санкции беззакония» 2 .

Мы приходим к выводу, что прошлое преступление и судимость за него не влияют на оценку преступности деяния и степень его общественной опасности. Сравнивая деяние, совершенное судимым лицом, с аналогичным по объективным и субъективным признакам деянием лица, совершившего его впервые, мы не обнаружим ника­кой разницы между ними. Они одинаковы по своей общественной опасности1 . Поэтому, в частности, малозначительное деяние, фор­мально предусмотренное уголовным законом, не становится пре­ступлением оттого, что оно совершено ранее судимым лицом или рецидивистом. В подтверждение можно сослаться на практику при­менения ч. 2 ст. 7 УК РСФСР по делам о малозначительных хище­ниях, совершенных лицами, отбывающими лишение свободы.

Таким образом, и формально, и фактически основание ответ­ственности несудимых лиц и рецидивистов по советскому уголов­ному праву едино. Такое решение вопроса соответствует равенству граждан перед уголовным законом, обусловленному принципом социалистического демократизма советского права. Равенство граждан перед уголовным законом требует прежде всего одинако­вого определения в законе и на практике оснований ответственно­сти — преступлений2 .

Равное определение в законе и на практике оснований уголов­ной ответственности не означает одинакового решения судьбы уго­ловной ответственности и равной меры наказания разных лиц, со­вершивших аналогичные деяния. Объясняется это тем, что порож­денные преступлением уголовно-правовые отношения не остаются неизменными. Они претерпевают изменения с наступлением юридических фактов, с которыми уголовный закон связывает соответст­вующие последствия. До реализации уголовной ответственности возможны следующие юридические факты, влияющие на уголовно-правовые отношения: отпадение общественной опасности деяния, что дает основание для освобождения от уголовной ответственности (ч. 1 ст. 50 УК); отпадение общественной опасности личности ви­новного, что является основанием к освобождению виновного от на­казания (ч. 2 ст. 50 УК); отмена соответствующего уголовного за­кона, его изменение либо издание акта амнистии, что может осво­бодить виновного от обязанности понести уголовную ответствен­ность или смягчить ее (ст.ст. 6 и 56 УК); истечение срока давности привлечения к уголовной ответственности, что, как правило, осво­бождает виновного от обязанности понести уголовную ответствен­ность (ст. 48 УК РСФСР).

Если перечисленных фактов не было и виновный, следователь­но, подлежит уголовной ответственности, то она индивидуализи­руется в зависимости от степени общественной опасности преступ­ления и личности виновного. При определенных, указанных в за­коне условиях возможно применение вместо наказания принуди­тельных мер воспитательного характера или мер общественного воздействия. Следовательно, основание уголовной ответственности неадекватно сумме всех перечисленных выше фактов, влияющихнасудьбу и меру уголовной ответственности.

В связи с изложенным выше положением о том, что прошлое деяние и прошлая судимость не влияют на оценку общественной опасности повторного деяния, представляет интерес вопрос о при­роде преступлений, заключающихся в повторном или систематиче­ском совершении административных деликтов, несмотря на при­влечение виновного к административной ответственности (ст.ст. 156¹ , 166, 166', 197, 197', 198, 198i, 198² , 206 УК РСФСР и т. д.).

Некоторые авторы объясняют отнесение указанных деяний к числу преступлений главным образом повышенной опасностью лич­ности виновного1 . В. А. Владимиров добавляет, что повторность одновременно повышает общественную опасность деликта, прида­вая ему новое качество — качество преступного2 .

Если предположить, что такое объяснение справедливо, то сле­довало бы признавать преступлением административный деликт, совершенный лицом, судимым за однородное преступление. Однако закон, в частности постановление Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1968 г. «О применении ст. 9 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответ­ственности за хулиганство», устанавливает, что лица, ранее суди­мые за хулиганство и после этого совершившие мелкое хулиганство, подлежат не уголовной, а административной ответствен­ности3 .

Основание, по которому закон относит повторное или система­тическое совершение административных деликтов к числу преступ­лений, следует искать не в повышенной опасности личности винов­ного, а в самих деяниях. Далеко не все административные проступ­ки в случае их неоднократного совершения образуют по закону преступление. Уголовный закон выделяет лишь некоторые из них, наиболее опасные.

Преступление отличается от однородных административных проступков более высокой степенью общественной опасности. В чем она заключена применительно к рассматриваемым преступлениям? Было бы безрезультатно искать повышенную опасность этих дея­ний в одном последнем (втором, третьем) деликте. Тот факт, что он второй или третий, не делает его более опасным, а следователь­но, и преступлением. Предполагается, что преступлением в рассмат­риваемых случаях является совокупность совершенных лицом ад­министративных деликтов.

Повторение правонарушений увеличивает тот ущерб, который причиняется общественным отношениям1 . Соответственно возра­стает и общественная опасность содеянного. Поэтому законодатель вправе усмотреть в количественном изменении поведения винов­ного — в совокупности административных деликтов — новое каче­ство — преступление.

Уголовная ответственность за повторное или систематическое совершение административных проступков при соблюдении адми­нистративной преюдиции в какой-то мере означает уголовную ответ­ственность и за тот (первый) проступок, за который виновный уже понес ответственность, но административную. Это отступление от принципа поп bisinidem оправдывается гуманным назначением административной преюдиции—предупредить виновного об уго­ловной ответственности, сэкономить уголовную репрессию. Именно так на практике воспринимается назначение административной преюдиции. Виновный под расписку предупреждается об уголовной ответственности в случае повторения проступка.

Административная преюдиция, если она обязательна (в ряде случаев она не предусмотрена законом), становится признаком со­става преступления, который недопустимо игнорировать путем ссылки на ст. 15 УК РСФСР. Независимо от намерений виновного и впредь совершать проступки он предварительно должен быть привлечен к административной ответственности.

Признание преступлением не одного (второго или третьего) административного деликта, а их совокупности влечет за собой определенные последствия для уголовного процесса. Уточняется предмет доказывания по уголовным делам такой категории. К пред­мету доказывания относится вся совокупность административных деликтов, обосновывающих уголовную ответственность виновного.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблемы понятия рецидива преступлений и наказания реци­дивистов принадлежат к числу чрезвычайно сложных и поэтому будут постоянно требовать новых все более глубоких научно-практических изысканий. Удивительно современно звучат сегодня слова австрийского юриста Франца фон Листа, произнесенные им почти столетие назад на Петербургском международном пенитен­циарном съезде о том, что уголовная политика сводится к двум проблемам, разрешения которых нельзя дольше откладывать: борьбе с рецидивистами и спасению случайных преступников1 .

Изучение истории отечественной уголовно-правовой теории рецидива и законодательства, направленного на борьбу с соответ­ствующим явлением, убеждает в том, что законодательное опреде­ление понятия рецидива, как и содержание уголовно-правовых и пенитенциарных мер обращения с рецидивистами, обусловлива­лись на разных этапах истории не только уровнем рецидивной пре­ступности, но также направленностью уголовной политики, остро­той классовых противоречий в обществе, господствующей в тео­рии уголовно-правовой концепцией, экономическими возможно­стями государства по реализации той или иной уголовно-политической программы, другими обстоятельствами.

Для России в области борьбы с рецидивом преступлений спе­цифическим является следующее. В уголовно-правовой теории взгляды на природу рецидива и меры борьбы с ним трансформи­руются в рамках тех же школ (классицизма, неоклассицизма, ан­тропологической школы, социологической школы) и в том же на­правлении, что и в теории других стран Европы: от представления о рецидивисте как носителе особо злой воли и убеждения о необ­ходимости ее подавления усиленным наказанием до осознания (в рамках той же классической школы) того, что более отвечающими принципу гуманизма являются идеи индивидуализации наказания и изменения условий отбывания рецидивистами наказания вместо обычного его усиления; и от обоснования превентивного заключе­ния, которое должно применяться в отношении рецидивистов на­ряду с обычным наказанием, до идеи неопределенных приговоров как компромиссному решению в споре между сторонниками клас­сического и социологического направлений в уголовном праве.

В то же время, в отличие от западного, отечественное уголов­ное законодательство никогда не знало ни превентивного заклю­чения как одной из мер борьбы с рецидивом, ни неопределенных приговоров для этой категории преступников. Вместе с тем в со­ветский период в нашем законодательстве идея опасного состояния личности была реализована в виде института особо опасного рецидивиста

Кроме того, в России никогда не практиковалось в качестве средства борьбы с рецидивом преступлений так называемое некарательное воздействие. Известно, например, что в некоторых стра­нах Европы эта мера в течение определенного времени применя­лась и успела разочаровать исследователей рецидивной преступно­сти. В частности, в Скандинавии к началу 70-х гг. нашего столетия наука пришла к выводу о неэффективности некарательного воз­действия, которое в фокусе своего интереса имело опасную лич­ность и исповедовало суровые меры воздействия, применявшиеся, однако, исключительно в целях коррекции поведения преступни­ков, но не в целях кары. Теория и практика некарательного воз­действия потерпели неудачу не потому, что предлагаемые меры потенциально неэффективны, а потому, что такое воздействие предполагает осуществление серьезных социальных преобразований, применение массированных мер экономического и социально­го характера. Однако, как сообщает известный норвежский кри­минолог Н. Кристи, такие меры в необходимом объеме никогда не предпринимались именно в силу их чрезвычайной дороговизны. И это в странах Скандинавии с довольно высоким уровнем жизни и социальной защищенности граждан!

На смену идее некарательного воздействия в западных странах пришла идея удержания, или идея общего предупреждения, ориентированная не на конкретную опасную личность, а на категорию «население». Эта теория основана на научных изысканиях, но в то же время её эффективность можно проверить эмпирическим путем.

Поэтому эта теория весьма соответствует времени, когда причине­ние боли иным образом ставилось под вопрос1 .

К концу 80-х гг. нынешнего столетия становится очевидным, что и система общего предупреждения не способна установить контроль над преступностью. Поэтому успех видится в объедине­нии всего лучшего, что было в идеях некарательного воздействия и общего предупреждения: некарательное воздействие может быть полезно в отношении опасных преступников, но бесполезно в от­ношении мелких2 .

В настоящее время европейские ученые уже не связывают успе­хи в установлении контроля над преступностью, в том числе реци­дивной, с усилением обычных уголовных наказаний, как это пыта­емся сделать мы в новом УК РФ. Некарательное воздействие, хотя и сопряжено с причинением боли, не рассматривается в качестве наказания (в традиционном его понимании) за совершенное пре­ступление. Неоднократное совершение преступлений здесь сравни­вается с болезнью. По идее некарательного воздействия успех в рамках системы уголовной юстиции считается невозможным. Эта система нуждается в учреждениях для более длительного содержа­ния в трудных случаях, особенно поскольку ей приходится сталки­ваться с людьми, признанными опасными преступниками.

Опыт европейских стран по установлению контроля над пре­ступностью и обращению с опасными преступниками заслуживает самого серьезного анализа, хотя в современной России далеко не все европейское может быть реализовано по разным причинам. В частности, практика некарательного воздействия требует огром­ных материальных затрат, что для нынешней России нереально. Не случайно поэтому мы вновь возвращаемся к идее усиления обыч­ных наказаний рецидивистам — в экономическом отношении это более достижимо. История повторяется: как и сто лет назад мы сетуем на нехватку средств для воплощения в жизнь плодотворной идеи.

В социалистическую эпоху распространенным было мнение о возможности ликвидации преступности, в том числе и рецидивной. Предлагавшиеся меры реагирования на эти явления именовались «борьбой». Сегодня мы не только осознаем, но и имеем возмож­ность открыто заявлять, что до тех пор, пока существует преступ­ность, рецидив преступлений принципиально неистребим. Ни дли­тельная изоляция рецидивистов(вплоть до пожизненного лишения свободы), ни их физическое истребление, ни интернирование, как свидетельствует мировая история обращения с этими преступни­ками, не являются радикальными средствами, способными реши­тельно влиять на конъюнктуру рецидивной преступности. В этой связи уместно вспомнить в качестве предметного урока достовер­ный факт из истории обращения с рецидивистами во Франции: здесь в 1885 г. на основании только что принятого закона из мет­рополии в колонии было выслано 25000 рецидивистов-профессионалов. Однако это никак не повлияло на состояние пре­ступности. Сообщая об этом, Б. Утевский сделал неутешительный, но достаточно точный вывод, выраженный, правда, скорее в форме литературного сравнения, нежели в форме строго научного обоб­щения: «...на освободившуюся вакансию становится тотчас же наиболее способный выдержать конкуренцию кандидат. Армия преступников не смыкает своих рядов и численно не уменьшается, несмотря на наносимые ей потери»1 . К сожалению, с тех пор мало что изменилось в этом отношении.

Осознание невозможности искоренения рецидивной преступ­ности обязывает формулировать для законодателя и правоприменительной практики реальные теоретически обоснованные задачи. Уголовно-правовая и пенитенциарная системы должны обеспечи­вать такой контроль за поведением опасных преступников, кото­рый не позволял бы рецидиву доминировать в структуре всей пре­ступности, когда сама преступность имеет тенденцию к росту. Но не чрезмерное усиление обычных наказаний должно рассматри­ваться в качестве средства установления такого контроля. Если 150 лет назад наши соотечественники пришли к выводу, что такая мера не согласуется с принципами гуманизма, то тем более это должно быть очевидно нам. При формулировке такой задачи представля­ется более корректным называть систему мер обращения с рециди­вистами не борьбой с рецидивом, а контролем над ним.

Более важной и несравненно более сложной, чем усиление ре­цидивистам обычных наказаний, является проблема изменения условий отбывания наказания этой категорией преступников. В этой связи актуализируется проблема классификации рецидиви­стов по степени общественной опасности с установлением разных условий отбывания наказания разными категориями рецидиви­стов. Уголовно-правовая классификация рецидивов на простой, опасный и особо опасный представляется недостаточной с точки зрения вышеназванной задачи, поскольку в ней не учитывается, в частности, такой показатель общественной опасности преступни­ка, как уровень его профессионализма. Неоднократное осуждение далеко не всегда свидетельствует о профессионализации преступ­ника. В то же время профессиональные преступники совершают подчас серию преступлений, прежде чем предстают перед судом.

В отечественной теории вопрос о профессиональных преступ­никах поднимался неоднократно и каждый раз оставался нерешен­ным. Объясняется это тем, что очень сложно установить критерии преступного профессионализма. Часто в качестве таковых назы­ваются оценочные явления, что таит в себе опасность широкого судейского усмотрения и, следовательно, ущемления прав граждан. Однако сложность задачи не исключает ее актуальности.

Заслуживает внимания вопрос о создании в системе УИНа спе­циальных учреждений не только для неординарных носителей криминальной субкультуры (всевозможных авторитетов), но и для тех осужденных, которые становятся жертвами авторитетов.

Не менее актуальной является проблема постпенитенциарной поддержки лиц, освобождаемых из мест лишения свободы. В усло­виях экономического спада, остановки многих предприятий, мас­совой безработицы, когда законопослушные граждане испытыва­ют большие экономические затруднения, лица, имевшие суди­мость, становятся париями в собственной стране и часто соверше­ние нового преступления остается для них единственным способом выживания. Следует срочно разработать специальную правитель­ственную программу поддержки лиц, освобождаемых из мест ли­шения свободы. Весьма своевременным было бы сегодня создание центров постпенитенциарной реадаптации таких преступников.

Рецидивисты, будучи носителями криминальной субкультуры, стремятся к активному ее тиражированию. В связи с этим проблема рецидива должна рассматриваться в качестве одной из централь­ных в теории и правоприменительной деятельности.

список использованной Литературы

1. «Еженедельник советской юстиции», 1928, № 14.

2. А. М. Яковлев. Борьба с рецидивной преступностью М , 1964.

3. Бузынова С. Рецидив преступлений. М., 1980.

4. Бытко Ю.И. Понятие рецидива преступлений, Саратов. Изд-во Саратовского универ­ситета, 1978.

5. Бытко Ю.И. Рецидив, отдаленный во време­ни.

6. В. А. Владимиров. Приблизить науку уголовного права к за­просам практики. «Труды ВШ МООП РСФСР», 1962, № 7

7. В.Д Филимонов. Институт судимости следует сохранить. «Социали­стическая законность», 1966, № 2.

8. Гришанин П.Ф. Основания и пределы ответственности рецидивистов. Сов. гос-во и право, 1974, №10.

9. Зелинский А. Ф. Рецидив преступлений (Структура, связи, прогнозирование). – Харьков: Вища школа. Изд-во при Харьк. Ун-те, 1980.

10. И. М. Гальперин. Об уголовной ответственности рецидивистов в свете некоторых криминологических показателей эффективности борьбы с ре­цидивной преступностью. «Эффективность уголовно-правовых мер борьбы с преступностью». М., 1968.

11. К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 8.

12. П. С. Дагель Учение о личности преступника в советском уголовном праве. Владивосток, 1970.

13. Панько К.А. Рецидив в советском уголовном праве. Воронеж, 1983.

14. С. В. Познышев. Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1923.

15. Сборник определений уголовно-кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР 1924. М., 1925, с. 15; С. В. Познышев. Учебник уголовного пра­ва (Общая часть). М., 1923, с. 273.

16. Советское исправительно-трудовое право. М., 1960.

17. Советское уголовное право. Часть Общая. М., 1952, с. 382.

18. Т. М. Кафаров Проб­лема рецидива в советском уголовном праве. Баку, 1972.

Задание

Раскройте содержание принципа равенства граждан перед

уголовным законом.

Принцип равенства граждан перед уголовным законом регламентируется ст. 4 Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (действующая редакция).

Статья 4. Принцип равенства граждан перед законом

Лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

Статья воспроизводит конституционное положение (ст. 19 Конституции РФ) о равенстве человека и гражданина, его прав и свобод перед законом и судом. Она соответствует также ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах. Для уголовного законодательства этот демократический принцип имеет особое значение, потому что уголовная ответственность связана с серьезными ограничениями самых важных интересов личности, включая жизнь.

Рассматриваемый принцип впервые был провозглашен пришедшей к власти буржуазией в борьбе с феодальным неравенством. В российском дореволюционном законодательстве он не нашел отражения. Советская власть с самого начала своего существования провозгласила в уголовном праве, как и в других отраслях, классовый подход. Так, Уголовный кодекс РСФСР 1926 года признавал обстоятельством, отягчающим ответственность, совершение преступления лицом, "в той или иной мере связанным с принадлежностью в прошлом или настоящем к классу лиц, эксплуатирующих чужой труд" (ст. 47). Напротив, рассматривалось как обстоятельство, смягчающее уголовную ответственность, совершение преступления "рабочим или трудовым крестьянином" (ст. 48).

Постепенно классовые и социальные различия утрачивали значение и с принятием общесоюзных Основ уголовного законодательства (1958 г.) упоминания о них исчезли. Однако директивами партийных органов, вопреки закону, еще начиная с двадцатых годов был установлен порядок, при котором лица, занимавшие более или менее ответственные должности в государственном и партийном аппарате, не могли быть привлечены к уголовной ответственности без решения партийных инстанций. Сходный порядок существовал и в армии применительно к лицам офицерского состава. Неравенство перед уголовным законом выражалось также и в том, что органы предварительного расследования и суд неуклонно принимали во внимание политические и религиозные убеждения граждан.

Анализируя содержание ст. 4, следует иметь в виду, что она говорит о равенстве граждан по отношению к уголовной ответственности, но не предрешает вопроса о мере наказания. Иными словами, если в действиях лица имеется состав преступления, предусмотренного УК, то никакие данные его личности не могут воспрепятствовать привлечению его к уголовной ответственности. Обязанность понести наказание за преступление для всех одинакова. Это, однако, не значит, что суд должен всем осуждаемым назначать одно и то же наказание. Принцип равенства перед законом не отменяет принципа справедливости (ст. 6 УК), согласно которому при назначении наказания должны быть учтены все обстоятельства дела.

Принцип равенства перед законом не противоречит и тем статьям УК, которые устанавливают ответственность за преступления, совершаемые так называемыми специальными субъектами (должностными лицами, военнослужащими, водителями транспорта и др.). Лица, не обладающие признаками специальных субъектов, просто не в состоянии совершить те преступные действия (бездействие), за которые отвечает специальный субъект. Однако если они становятся соучастниками подобных преступлений, то несут ответственность по тем же статьям УК, что и специальные субъекты¹ .

1 См. Сборник определений уголовно-кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР 1924. М., 1925, с. 15; С. В. Познышев. Учебник уголовного пра­ва (Общая часть). М., 1923, с. 273.

2 См. «Еженедельник советской юстиции», 1928, № 14.

1 См. М Гродзинский. Рецидив и привычная преступность. «Право и жизнь», кн. 5—6, М., 1923, с. 57.

² См. Б Утевскии Рецидив и профессиональная преступность. Сб. «Проблемы преступности», вып. 3 М, 1928, с. 98.

³ См. СЗ, 1929, № 67, ст. 627

⁴ См. П. С. Ромашкин. Амнистия и помилование в СССР. М., 1969, с. 171, 177, 215, 238, 248.

1 См. Советское уголовное право. Часть Общая. М., 1952, с. 382.

2 См. «Ведомости Верховного Совета СССР», 1969, № 29, ст. 249.

3 См. М. П. Маляров. Вступая в 1966 год... «Социалистическая закон­ность», 1966, № 1, с. 8; Н. Кузнецова. Сравнительное криминологическое Исследование преступности в Москве (1923—1968/1969 гг.). «Социалистическая законность», 1971, № 6, с. 22.

1 См. И. М. Гальперин. Об уголовной ответственности рецидивистов в свете некоторых криминологических показателей эффективности борьбы с ре­цидивной преступностью. «Эффективность уголовно-правовых мер борьбы с преступностью». М., 1968, с. 214.

¹ См. А. М. Я к о в л е в. Борьба с рецидивной преступностью М , 1964, с. 52; В.Д Филимонов. Институт судимости следует сохранить. «Социали­стическая законность», 1966, № 2, с. 42.

² См. М. М. Гродзинский Привычная и профессиональная преступ­ность. «Вестник советской юстиции», 1924, № 12, с 337; Б. Утевский. Реци­див и профессиональная преступность. Сб. «Проблемы преступности», вып. 3. М., 1928, с 98.

³ А. М. Яковлев. Борьба с рецидивной преступностью. М., 1964, с. 52.

1 Советское исправительно-трудовое право. М., 1960, с 102.

1 См. СУ РСФСР, 1922, № 64, ст. 819.

2 См. СЗ, 1929, № 67, ст. 627.

3 См. «Ведомости Верховного Совета СССР», 1945, № 39 (366).

1 См. «Ведомости Верховного Совета СССР», 1957, № 24, ст. 589.

2 Такую же позицию по данному вопросу занимает УК НРБ 1968 г. (ст.ст. 28 и 29).

3 См. Философский словарь. М., 1963, с. 443.

4 См. С. В. Познышев. Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1923, с. 272; М. Д. Шаргородский. Наказание по советскому уголовному Праву. М., 1958, с. 43; А. Д. Соловьев. Вопросы применения наказания по советскому уголовному праву. М., 1958, с. 109—110; А. А. Пионтковский. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961, с. 650.

5 См. Н. С. Т а г а н ц е в. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая, т. П.Спб, 1902, с. 1357.

6 См. В. А. Владимиров. Приблизить науку уголовного права к за­просам практики. «Труды ВШ МООП РСФСР», 1962, № 7, с. 215—216.

1 См. P. Галиакбаров, М. Ефимов, Е. Фролов. Множественность преступных деяний как институт советского уголовного права. «Советская юсти­ция», 1967, № 2, с. 5; Ю. М. Т к а ч е в с к и й. Досрочное освобождение от на­казания. М., 1962, с. 47; И. М. Гальперин. Указанная статья, с. 214—215.

2 УК ПНР 1969 г. установил, что повторное преступление признается ре­цидивом и влечет за собой значительное усиление наказания, если виновный перед этим отбыл не менее шести месяцев (§ 1 ст. 60) или года лишения свобо­ды (если рецидив многократный, § 2 ст. 60). Теоретически обосновать указанные сроки, по нашему мнению, невозможно.

1 Этого не учитывает Т. М. Кафаров, возражающий против исключения не­осторожных преступлений из понятия рецидива (Проблема рецидива преступле­ния в советском уголовном праве. Баку, 1972, с. 26).

1 См. С. В. П о з н ы ш е в. Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1923, с. 272.

1 См. А. М. Яковлев. Борьба с рецидивной преступностью. М., 1964, с. 8; Т. М. К а ф а р о в. Проблема рецидива в советском уголовном праве. Баку, 1972, с. 59.

1 См. А. X. Кунашев Уголовная ответственность за рецидив преступ­ления по советскому уголовному праву. Автореферат кандидатской диссертации.

2 А. М. Яковлев. Борьба с рецидивной преступностью. М., 1964, с. 43.

1 По данным И. М. Гальперина — менее 4% (Эффективность уголовно-правовых мер борьбы с преступностью. М., 1968, с. 326).

1 См. Ю. И. Шутов. Некоторые вопросы уголовного рецидива. «Вопросы государства и права». Свердловск, 1964, с. 112; П. Ф. Г р и ш а н и н. Научное сообщение в кн. «Причины рецидива и борьба с ними в Украинской ССР». Киев, 1965, с. 241; И. М. Г а л ь п е р и н. Цит. статья, с. 235.

1 См. Курс советского уголовного права, т. II. М., 1970, с. 86; А. Н. Трайнин. Общее учение о составе преступления. М., 1957, с. 4; А. А. Г е р ц е н з о н. Об Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1959, с. 22; Н. С. А л е к с е е в, В. Г. Смирнов, М. Д. Ш а р г о р о д с к и и. Ос­нование уголовной ответственности по советскому праву. «Правоведение», 1961, № 2, с. 75.

2 Н. Р. Лясс утверждает, что «основанием уголовной ответственности в силу прямого указания в законе является не состав преступления, а преступление» (К вопросу об основаниях уголовной ответственности. «Вестник ЛГУ», 1960, № 17, с. 132).

1 См. Б. С. Утевский. Новые методы борьбы с преступностью и некото­рые вопросы уголовной ответственности. «Правоведение», 1961, № 2, с. 62; Б. С. Никифоров. Труды научной сессии ВИЮН. М, 1959, с. 10; А. Б. С а х а р о в. О личности преступника и причинах преступности в СССР. М., 1961, с. 23

2 К. Маркой Ф.Энгельс. Соч., т. 8, с. 530.

1 См. А. А. Пионтковский. Учение о преступлении. М., 1961, с. 157; Н. Д. Дурманов. Понятие преступления. М.-Л., 1948, с. 131; Н. Ф. Кузнецова. Преступление и преступность. М., 1969, с. 60.

² См. Н. С. Л е й к и н а. Личность преступника и уголовная ответственность. Л., 1968, с. 61; Н. Ф. Кузнецова. Преступление и преступность. М., 1969, с. 64—66.

1 Отрицают влияние повторности и прошлой судимости на наличие и степень общественной опасности деяния П. С. Дагель (Учение о личности преступника в советском уголовном праве. Владивосток, 1970, с. 93—94) и Т. М. Кафаров (Проб­лема рецидива в советском уголовном праве. Баку, 1972, с. 103).

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, с. 14.

2 K. Mapкc и Ф. Энгельс Соч., т.1, с 14

1 В Д. Филимонов в обоснование точки зрения о повышенной опасности са­мого рецидива ссылается на то, что для предупреждения новых преступлений к рецидивисту необходимо применять более строгие меры, нежели те, что применя­ются к впервые судимым лицам (Общественная опасность личности преступника. Томск, 1970, с. 266) Этот довод доказывает лишь повышенную опасность личности рецидивиста, но не самого рецидива.

2 С этой точки зрения нуждается в изменении ст. 77' УК РСФСР, по которой за действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений, ответственность несут лишь особо опасные рецидивисты и лица, осужденные за тяжкие преступления. Указанные в этой статье преступные дейст­вия не меняют своего характера от того, что они совершены другими осужден­ными. Последнее обстоятельство может повлиять лишь на размер наказания, но не на определение преступления — основания уголовной ответственности.

1 О.В. Шишов. Преступление и административный проступок. М, 1967, с. 51; В. П. Малков. Повторность проступка и уголовная ответственность. Казань, 1968, с. 13.

2 См. Уголовное право. Часть Общая. М., 1966, с. 100.

3 См. «Ведомости Верховного Совета СССР», 1968, № 21, ст. 170.

1 На это правильно обращает внимание Н. Ф. Кузнецова в работе «Значе­ние преступных последствий для уголовной ответственности» (М., 1958, с. 184).

1 См.: Утевский Б. Рецидив и профессиональная преступность // Про­блемы преступности. М., 1928. Вып. 3. С. 91.

1 См.: Кристи Н. Указ. соч. С. 33-39.

2 Там же. С. 70.

1 Утевский Б. Указ. соч. С. 95.

1 Постатейный Комментарий к Уголовному кодексу РФ 1996 г. (под ред. Наумова А.В.) – М., «Юристъ», 1997. Стр. 235.