Курсовая работа: Характерные черты, тенденции развития и особенности деликтных обязательств

Министерство образования и науки Российской Федерации

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ УПРАВЛЕНИЯ

Институт государственного управления и права

Специальность: Юриспруденция-030501

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине «Международное частное право»

ТЕМА: ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ, ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ И ОСОБЕННОСТИ ДЕЛИКТНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

Исполнитель:

Научный руководитель:

Москва 2011

Содержание

Введение

Глава 1. Общая характеристика деликтных обязательств в МЧП

1.1 Основные подходы регулирования деликтных обязательств

1.2 Развитие коллизионных привязок в деликтных обязательствах

Глава 2. Деликтные правоотношения

2.1 Правовое регулирование деликтных обязательств в рамках ЕС

2.2 Правовое регулирование деликтных обязательств в рамках РФ

Заключение

Список используемых источников и литературы

Введение

Актуальность темы исследования. – Научно-технический прогресс, с одной стороны, способствует расширению материальной и физической сферы деятельности человека (изобретение новых средств транспорта и коммуникаций, коммерческое освоение космоса, морского дна и т.п.), с другой – придает современной трансграничной практике небывалый размах, обусловливает интенсивность миграции населения и связанных с этим процессов, порождает в связи с этим разнообразные деликтные отношения. При этом часто последствия деликта, совершенного на территории одного государства, проявляются в пределах другой юрисдикции (так называемые «трансграничные правонарушения»)[1] . Постоянно растущее международное разделение труда, а также быстрое появление и развитие новых форм предпринимательской деятельности всё более усложняют локализацию гражданского правоотношения с помощью традиционных формул прикрепления.

В этой связи правовое регулирование обязательств из причинения вреда, осложнённых иностранным элементом, должно стать объектом не только нормативного регулирования и тщательного толкования со стороны правоприменительной практики, но и отдельным направлением серьёзного изучения.

Каждый юрист, сталкивающийся с вопросами, связанными с причинением вреда, осложнённым иностранным элементом, знает о многочисленных сложностях коллизионного порядка, которые могут возникнуть в результате, например, таких действий, как трансграничное причинения вреда чести, достоинству гражданина или репутации юридического лица, вредоносных последствий, вызванных импортом недоброкачественной продукции из-за границы и т.п. При этом выбор применимого права в большой степени осложнён тем, что большинство правопорядков существенно ограничивают или вообще отрицают допустимость в сфере деликтных правоотношениях такого института, который широко используется в регулировании договорных отношений, – речь идёт об автономии воли сторон при выборе применимого права.[2]

В марте 2002 года в РФ вступила в силу часть третья Гражданского Кодекса[3] , содержащая, в частности, раздел Международное частное право. Нормы кодекса содержат множество новелл в области коллизионного регулирования гражданско-правовых отношений, осложнённых иностранным элементом, в том числе и в сфере деликтов. Тем не менее, представляется, что останавливаться на достигнутом преждевременно. Принимая во внимание тот, факт, что нормы кодекса содержат только общее регулирование, коллизионные вопросы подлежат дальнейшему толкованию со стороны доктрины и правоприменительной практики. Это касается и сферы деликтов, в особенности таких «специфических» форм правоотношений, как недобросовестная конкуренция, осложнённая иностранным элементом, или деликты в области всемирной информационно-коммуникационной сети Интернет.

Новые тенденции развития международного частного права наряду с состоявшейся реформой международного частного права в Российской Федерации ставят на повестку дня вопрос о необходимости выработки правильных ориентиров для отечественной правоприменительной практики в том числе и в сфере регулирования деликтных обязательств, осложнённых иностранным элементом.

Целью курсовой работы является выявление характерных черт и особенностей деликтных обязательств, осложнённых иностранным элементом в современном международном частном праве. Формирование на изученном материале системного вывода и представления по данной теме.

В соответствии с поставленной целью для настоящей курсовой работы определяются следующие задачи:

1. Рассмотреть основные подходы в регулировании деликтных обязательства в международном частном праве;

2. Проанализировать источники права и НПА регулирующие данную область общественных отношений;

3. Выявить тенденции развития деликтных обязательств в национальном и международном частном праве;

4. На основании изложенного, а также не вошедшего в работу изученного материала сделать заключение по актуальным вопросам темы.

Предметом и нормативной основой настоящей курсовой работы является законодательство, правоприменительная практика иностранных государств и Российской Федерации, доктринальные воззрения, действующие международные договоры и проекты таких договоров, относящиеся к области регулирования деликтных обязательств в международном частном праве.

Методологические и теоретические основы исследования составляют логический, исторический, системно-правовой и сравнительно-правовой методы. В работе использовались категории общей теории права, международного частного и международного публичного права, гражданского материального и гражданского процессуального права. Теоретической основой курсовой работы явились труды таких отечественных исследователей, как М.М. Богуславский, В.П. Звеков, М.А. Манукян, А.В. Банковский и др.

Работа строится на общем анализе теоретического материала и подчинена логике правоприменительного процесса.

Глава 1. Общая характеристика деликтых обязательств в МЧП

1.1 Основные подходы регулирования деликтных обязательств

Деликт (от лат. delictum– правонарушение) в международном частном праве, подобно деликту в любой национальной системе гражданского права, – всегда гражданское правонарушение, итогом которого становится причинение вреда. Международное частное право не знает какой-либо формы деликтной ответственности, которая не была бы в то же время присуща праву той или иной страны.

В результате причинения вреда возникает обязательство по его возмещению, элементами которого являются стороны (кредитор и должник), содержание (права и обязанности сторон) и предмет. Реализация обязанности по возмещению вреда, независимо от того, относится ли она к мерам гражданско-правовой ответственности или нет, происходит в рамках охранительного правоотношения. Поскольку в этом правоотношении определены как носитель права (кредитор), так и носитель обязанности (должник), оно носит относительный характер, хотя и возникает в результате нарушения абсолютного права (права собственности, права на жизнь и телесную неприкосновенность, права на честь и достоинство и т.д.).

Кредитор в обязательстве из причинения вреда имеет право требовать возмещения причиненного ему вреда, а должник обязан этот вред возместить[4] .

Когда хотят отличить обычное гражданское правонарушение от правонарушения, изучаемого в международном частном праве, то подчеркивают, что последнее возникает в условиях международного обмена и включает в себя иностранный элемент.

Обязательство из причинения вреда контактирует с иностранным правопорядком, например, когда:

а) противоправный вред проявляется в нескольких государствах;

б) хотя бы один из субъектов правоотношения – иностранец;

в) действие делинквента простирается в иностранную правовую сферу;

г) субъективное право потерпевшего и юридическая обязанность делинквента возникают в одних государствах, а реализуются в других;

д) права субъектов регулируются по закону иностранного государства, рассматривается иностранным судом;

е) решение о возмещении вреда исполняется в иностранном государстве.

Необходимой юридической предпосылкой для рассмотрения обязательств из причинения вреда в области международного частного права является наличие ряда общих качеств всех нормативных и доктринальных определений деликта в разных странах. Во-первых, все они посвящены действиям, причиняющим вред гражданам и юридическим лицам. Во-вторых, причиненный такими действиями вред рассматривается как противоправный. В-третьих, вред причиняется противоправным действием, совершаемым, как правило, умышленно или по неосторожности. В-четвертых, противоправное причинение вреда составляет юридический факт, имеющий своим основанием не нарушение договора, а посягательство на охраняемые законом права граждан и юридических лиц. В-пятых, как уже было сказано, этот юридический факт порождает обязательственное правоотношение, в силу которого одна сторона, потерпевший или его близкие вправе требовать возмещения причиненных убытков, а другая сторона, правонарушитель, обязана их возместить. Выбор закона в сфере обязательств из правонарушений приводит к установлению права, которым регулируются основания и пределы деликтной ответственности и которое обычно именуют статутом деликтного обязательства.

Например, деликтный статут правоотношения (иначе сфера действия права) определен в ст. 1220 ГК РФ:

1) способность лица нести ответственность за причиненный вред;

2) возложение ответственности за вред на лицо, не являющееся причинителем вреда;

3) основания ответственности;

4) основания ограничения ответственности и освобождения от нее;

5) способы возмещения вреда;

6) объем и размер возмещения вреда.

Предусмотрена специальная коллизионная привязка для решения вопросов деликтоспособности иностранцев – на основании права, подлежащего применению к деликтному обязательству в целом, а не на основании коллизионного принципа личного закона (ст. 1220 ГК)[5] .

Ряд законов, кодифицирующих нормы международного частного права, включают положения, определяющие круг вопросов, решаемых на основе статута деликтного обязательства, в виде незамкнутого перечня. Федеральный закон Швейцарии 1987 г. выделяет из их числа деликтоспособность, условия и объем ответственности, а также обозначение обязанного лица (при этом принимаются во внимание правила техники безопасности и нормы дозволенного поведения, действующие в месте причинения вреда). Более широкий перечень вопросов, составляющих сферу действия деликтного статута, приводится в Законе Румынии 1992 г. Он включает вопросы:

1) деликтной право- и дееспособности;

2) условий и объема ответственности;

3) оснований ограничения ответственности или освобождения от нее и распределения ответственности между причинителем вреда и потерпевшим;

4) ответственности доверителя за действия доверенного лица;

5) характера убытков, которые могут быть возмещены;

6) способов и размера возмещения;

7) допустимости уступки права на возмещение;

8) круга лиц, имеющих право на возмещение понесенных убытков.

Приводимые в законах перечни вопросов, относимых к сфере действия статута, не носят исчерпывающего характера и могут быть дополнены исходя из практики, сложившейся в соответствующих странах.[6]

В теории и практике международного частного права обычно выделяют следующие основные подходы к определению применимого права к деликтным обязательствам: lex loci delicti, lex fori, proper law и lex loci damni infecti . В американской литературе по международному частному праву выдающимся правоведом Р.А. Лефларом выдвигался еще один подход по поводу определения применимого права к деликтным обязательствам. Его концепция "наилучшего права" (better law ) определяется в контексте превосходства одного права над другим в свете социально-экономических правовых стандартов. Он утверждает, что суд в свете всех обстоятельств не должен придерживаться одной коллизионной привязки, а должен выбрать "наилучшее право" по конкретному делу[7] .

Lex loci delicti . До последнего времени в Европе и США в отношении деликтных обязательств доминирующей была коллизионная привязка lex loci delicti (lex loci delicti commissi) – право места правонарушения. Данная привязка присуща праву Австралии, Канаде, Японии и других странах. Обычно при выборе права с помощью этого метода не имеет значение место наступления вреда. Данное правило действует и в российском законодательстве, более того, такое определение применимого права имело место и в советском праве[8] .

В соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации, если вред наступил в другой стране, нежели в стране совершения деликта, может быть применено право этой страны, если причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране (п. 1 ст. 1219).

Один из недостатков подхода lex loci delicti, в определенных случаях, проблема установления точного места совершения акта, являвшегося причиной возникновения вреда. Такое явление имеет место особенно по деликтам с участием разных компаний транснациональных корпораций (ТНК), которые таким образом структурированы, что головная компания часто обладает полным контролем над принятием решений дочерних компаний. В таком случае непосредственным источником совершения деликта часто может являться именно головная компания.

После шестидесятых годов прошлого века определение права, подлежащего применению к деликтным обязательствам, во многих странах пошло по пути применения более динамичных, но в то же время более аморфных правил. Так, например, в настоящее время германское право определяет право, подлежащее применению к деликтным обязательствам, диспозитивным способом, давая возможность истцу выбрать между правом места совершения деликта (lex loci delicti) и правом места наступления вреда (lex loci damni infecti). Таким образом, истец будет иметь возможность правильного подсчета выбора применимого права с экономической точки зрения.

Английское право при определении наличия оснований для иска (actionability) по деликтным обязательствам ранее определяло, что когда деликт был совершен за пределами Англии, то основания для иска в Англии должны быть предусмотрены как правом суда (lex fori) Англии, так и правом государства, где произошел деликт (lex loci delicti). Данное правило было установлено в известном деле Philips v. Eyre и являлось принципом английского общего права. В настоящее время такое правило не применяется в связи с вступлением в силу Закона "О международном частном праве (разнообразные положения)" (Private International law (Miscellaneous Provisions) Act) (1995 г). Закон предусматривает, что общее правило для определения применимого права к внедоговорным обязательствам является lex loci delicti.

Lex fori. В соответствии с этим подходом право, подлежащее применению к деликтным обязательствам, определяется правом местонахождения суда. При применении коллизионной привязки lex fori решающее значение будет иметь выбор юрисдикции, так как именно право суда будет являться правом, применимым к деликтному обязательству.

Применение коллизионной привязки lex fori по деликтным обязательствам имеет немецкое происхождение и впервые было предложено известным немецким юристом Фридрихом К. Савиньи в 1949 г[9] .

В соответствии со швейцарским правом стороны деликта могут договориться по поводу применения коллизионной привязки lex fori, что считается общим правилом.

Нецелесообразность подхода lex fori очевидна в случаях, когда, например, по месту совершения акта такое деяние является ненаказуемым, но ответчик признается виновным по lex fori. Более того, при таком подходе истец будет рассматривать наиболее выгодную юрисдикцию для возбуждения иска, что часто не оправдывается, так как в некоторых странах определение применимого права к деликту считается вопросом публичного порядка.

Proper law . Концепция определения права, подлежащего применению к деликтным обязательствам, по коллизионной привязке proper law с момента своего происхождения не воспринималась однозначно. Критика этого подхода часто сводится к тому, что подчеркивается неопределенность установления его критериев. Первоначально этот подход был выдвинут профессором Дж.Х. Моррисом.

В деле Auten v. Auten впервые американский суд определил применимое право не в соответствии с правилом lex loci delicti, а на основе наиболее тесной связи. После выхода Второго Свода коллизионного права США (Restatement (Second) of Conflict of Laws) в 1971 г. Proper law – "право, имеющее наиболее тесную связь к событию и сторонам" также закрепилось в правовой системе США и применяется в некоторых штатах (Невада, Мичеган, Кентукки) наряду с lex loci delicti[10] .

Lex loci damni infecti . С 11 января 2009 г. в странах Европейского сообщества (ЕС) вступил в силу Регламент 864/2007 "О праве, применимом к внедоговорным обязательствам", так называемый "Рим II". В Регламенте нашли место многообразные сочетания применения разных коллизионных привязок по конкретным случаям, но общим правилом является lex loci damni infecti. Регламент также применяет коллизионную привязку proper law. Так, уточняется, что если по обстоятельствам дела становится ясно, что деликт более тесным образом связан с другой страной, то применяется право этой страны[11] .

Таким образом, проявлением современных подходов стало комбинированное применение закона места совершения правонарушения и иных коллизионных правил, отсылающих к законам гражданства, места жительства сторон, места регистрации транспортного средства. Эти тенденции прослеживаются в развитии зарубежного законодательства, в международной договорной практике.

Иными словами выбор между двумя основными вариантами: применением права страны совершения вредоносного действия либо страны потерпевшего, т.е. лица, которому был причинен вред – являются наиболее типичными в МЧП[12] .

1.2 Развитие коллизионных привязок в деликтных обязательствах

Одно из постоянных направлений в решении коллизионных проблем связано с преодолением "столкновения" законов в области обязательств вследствие причинения вреда. Более того, именно эту область иногда сравнивают со своеобразным "полигоном", на котором испытываются новые коллизионные способы воздействия на частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом.

Как уже было сказано ранее на исходе первой половины XX в. состояние коллизионного регулирования в сфере деликтных обязательств определялось отношением к старейшей формуле прикрепления – lex loci delicti commissi, степенью ее признания или, напротив, вытеснения иными традиционными, формализованными коллизионными привязками.

Выдающийся российский ученый А.Н. Макаров в опубликованных им в 1924 г. "Основных началах международного частного права" предваряет краткое обобщение доктринального и судебного опыта в сфере обязательств из правонарушений следующей констатацией: "Согласно единодушному на континенте Европы мнению современной доктрины, разделяемому и судебной практикой, обязательственные правоотношения, имеющие своим основанием правонарушения, обсуждаются по закону места совершения правонарушения (по lex loci actus)[13] . Это единодушие научной мысли в прошлом нарушено было лишь Вехтером и Савиньи, которые предлагали подчинять основанные на правонарушениях обязательства закону суда – lex fori.

В литературе начиная со второй половины XIX ст. подчинение обязательства, основанного на правонарушении, закону места учинения этого правонарушения не возбуждает уже сомнений. Немногочисленные законодательные тексты, относящиеся до этой категории обязательств, стоят на той же точке зрения". В подтверждение А.Н. Макаров ссылается на южноамериканскую кодификацию 1889 г. и Гражданское уложение Японии, но отмечает несколько обособленную позицию, занятую Вводным законом к Германскому гражданскому уложению, и возведенный в общее правило кумулятивный принцип в англо-американской доктрине и практике.

Аналогичная правовая позиция была присуща и французскому национальному праву. Так, например, в решении французского кассационного суда от 25 мая 1948 г., который признал компетентным закон места совершения деликта в отношении правонарушения, совершенного в Испании, несмотря на то, что обеими сторонами в споре являлись французы. Сходным образом был решен вопрос бельгийской доктриной и практикой. В решении от 17 мая 1957 г. кассационный суд Бельгии отослал к праву места совершения деликта (иск о возмещении ущерба, причиненного незаконным действием, совершаемым на территории Нидерландов, должен регулироваться местным законом, "хотя обе стороны – потерпевший и причинитель вреда – были бельгийцами".[14]

Однако к середине XX в. усилилась критика доктриной "жесткости" классических (традиционных) коллизионных начал, подтолкнувшая практику в США и Европе к созданию и внедрению нового поколения конфликтных норм, способных решать коллизионные вопросы, избегая "штампованных", случайных решений и учитывая особенности конкретных ситуаций. Дж. Моррис, рассматривая коллизионную практику в сфере torts, писал, что мотивы, которые приводят суды к отказу от строгого применения lex loci contractus в пользу более гибкого "закона, свойственного данному контракту" (the proper law of the contract), могли бы с одинаковым успехом применяться и к обязательствам из правонарушений[15] . Разработка в США концепций, составивших основу новых методологий и подходов, отторгавших традиционные коллизионные привязки, неразрывно связана с именами Б. Карри, Д. Каверса, Р. Лефлара, У. Риза. Теории "анализа правительственных интересов" ("governmental interest analysis") Б. Карри, применения "лучшей нормы права" ("better rule of law") Р. Лефлара, "принципов предпочтений" Д. Каверса и некоторые другие оказали заметное влияние на судебную практику Штатов. Особый резонанс получило решение Апелляционного суда штата Нью-Йорк, 1963 г., по делу Babcock v. Jackson, иногда именуемое поворотным пунктом в истории коллизионной практики Соединенных Штатов. Не применении – в данном случае права канадской провинции Онтарио, где произошло правонарушение, отдав предпочтение праву штата Нью-Йорк.

Применив к делу право штата Нью-Йорк, суд обосновал свою позицию рядом доводов концептуального характера, в том числе о наиболее значимой связи обстоятельств дела с правом этого штата. К таким обстоятельствам суд отнес то, что истец и ответчик проживали в упомянутом штате, здесь начали поездку, сюда должны были вернуться. Автомобиль был зарегистрирован и застрахован, а также обычно находился в гараже в этом штате. Именно штат Нью-Йорк (во всяком случае, не провинция Онтарио, Канада) имел наибольший "интерес" в данном деле[16] .

Пожелание доктрины "пересмотреть постулаты прошлого" было услышано: "гибкие" коллизионные привязки, представляющие "новое поколение" коллизионных норм, оказались воспринятыми вторым Сводом законов о конфликте законов США 1971 г. Так, одним из основных начал Свода стало правило, отсылавшее в вопросах tort к праву штата, наиболее значимым образом связанному с соответствующими отношениями (the rule of most significant relationship). Отмечалось, что авторы новых коллизионных доктрин – Каверс, Чатхем, Карри, Лефлар, Риз, выражая удовлетворение решением по делу Babcock v. Jackson, приводили различные доводы в его обоснование: каждый находил в нем поддержку собственным теориям[17] .

Продвижение в сторону гибких коллизионных начал ("наиболее тесная связь", "наиболее прочная связь" и др.) происходило и в европейском коллизионном праве, но носило характер скорее "мягкого" эволюционного процесса, "неспешного дрейфа" к новому рубежу. Выражением этого процесса стали закрепляемые законодательно формулы, обозначающие соотношение традиционных и гибких коллизионных начал. Так, Федеральный закон Австрии 1978 г. "О международном частном праве", предусмотрев, что обстоятельства дела, "соприкасающиеся с заграницей", рассматриваются в частноправовом отношении согласно правопорядку, с которым имеется наиболее прочная связь, далее указал: содержащиеся в этом Федеральном законе отдельные правила о применимом правопорядке (отсылочные нормы) рассматриваются как выражение этого принципа. Приоритет гибкого коллизионного начала "право, с которым отношение наиболее тесно связано" обозначен в ст. 15 Федерального закона Швейцарии 1987 г. "О международном частном праве", согласно которой право, на применение которого указывает данный Закон, не применяется, если с учетом всех обстоятельств дела очевидно, что оно имеет с этим правом лишь незначительную связь и в то же время – гораздо более тесную связь с правом какого-либо другого государства.

Принятый в 1999 г. в Германии Закон о международном частном праве для внедоговорных обязательственных отношений и для вещей дополнил Вводный закон к Германскому гражданскому уложению 1896 г. (в ред. Закона от 25 июля 1986 г. о новом регулировании международного частного права) соответствующими статьями, в частности ст. 41 о существенно более тесной связи. Эта статья корректирует положения о внедоговорных обязательственных отношениях, устанавливая: если с правом какого-либо государства присутствует существенно более тесная связь, чем с правом, которое являлось бы определяющим согласно статьям о названных обязательствах, то применяется такое право. Не менее примечательно последующее уточнение, помогающее уяснить значение существенно более тесной связи. Она может следовать, в частности, из особого правового или фактического отношения между участниками по поводу обязательственного отношения или из обычного местопребывания участников в одном и том же государстве в момент события, имеющего правовое значение[18] .

В ряде стран для определения тесной связи отношения с применимым правом используются вспомогательные категории связующих обстоятельств, факторов и др. Согласно §145 Свода 1971 г. при применении обозначенных в §6 Свода принципов выбора применимого права обстоятельства, принимаемые во внимание, включают:

- место, где был причинен вред;

- место совершения действия, причинившего вред;

- домицилий, место жительства, гражданство, место инкорпорации;

- основное место деятельности сторон;

- место, где сосредоточены отношения между сторонами.

Факторы, которые могут быть приняты в расчет как связывающие правонарушение или деликт с какой-либо местностью, включают, в частности, относящиеся к сторонам, к любому из событий, составляющих рассматриваемые правонарушение или деликт, или к любому из обстоятельств или последствий этих событий[19] .

Обращение к праву, которому подчиняются совпадающие законы сторон деликтного обязательства, т.е. являющемуся для сторон общим, со временем стало еще одним широко признаваемым способом ограничения начала lex loci delicti commissi. Этому варианту определения права, применимому к обязательству из причинения вреда, следуют законы Венгрии (если местом жительства лица, причинившего вред, и потерпевшего является одно и то же государство), Германии (если обязанное предоставить возмещение лицо и потерпевший на момент влекущего ответственность события имели свое обычное местопребывание в одном и том же государстве), Италии (в случае, когда правонарушение касается исключительно лиц, имеющих гражданство одного и того же государства или пребывающих на территории одного и того же государства).

Вредоносное поведение и обусловленный им результат – важнейшие "слагаемые" правонарушения, объективные предпосылки гражданской ответственности за причиненный вред. Определение места совершения деликта не вызывает трудностей, когда элементы его фактического состава локализованы в одной стране. В противном случае возникает проблема квалификации понятия "места совершения деликта". Соответственно деликты, относящиеся к первой группе, условно могут быть названы "простыми", а составляющие вторую группу – "сложными".

Представляет интерес классификация "сложных" деликтов, приведенная немецким исследователем:

1) "Distanzdelikte" ("деликты на расстоянии"): лицо действует в одном государстве, а последствия вредоносного действия проявляются в другой правовой сфере;

2) "Multistaate – Delikte": лицо действует в одном государстве, а результат вредоносного действия проявляется в нескольких правовых сферах, и иначе – вредоносные действия осуществляются с территорий нескольких стран, тогда как вред наступает лишь в одной;

3) "Transitdelikte": лицо совершает вредоносные действия, которые следуют по времени друг за другом в ряде стран, причиняя, соответственно, противоправный вред.

Зарубежные правовые системы прибегают к различным способам определения места, где деликт следует считать совершенным. В некоторых странах под locus delicti понимается место совершения действия, причинившего вред, в других – деликтное обязательство подчиняется праву страны, в которой наступил результат вредоносного действия. Ряд правовых систем допускает (иногда по выбору потерпевшей стороны) применение законов "места действия" или "места результата"[20] .

Одно из "знамений времени" – утверждение (в ограниченных пределах) в рамках деликтных обязательств начала автономии воли сторон. О выборе права сторонами обязательства говорится в законах Австрии и Лихтенштейна. В силу упомянутого швейцарского закона стороны обязательства могут в любое время после наступления события, повлекшего причинение вреда, договориться о применении права суда. Вводный закон к Германскому гражданскому уложению, разрешая сторонам осуществлять соответствующий выбор, не ограничивает его правом суда, но требует, чтобы права третьих лиц при этом не затрагивались.[21]

Глава 2. Деликтные правоотношения

2.1 Правовое регулирование деликтных обязательств в рамках ЕС

В начале 70-х гг. XX в. в рамках Гаагской конференции по международному частному праву были подготовлены и приняты две конвенции, посвященные коллизионным вопросам обязательств из некоторых видов гражданских правонарушений, – Конвенция о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям, 1971 г. (далее – Конвенция 1971 г.), и Конвенция о праве, применимом к ответственности изготовителя, 1973 г. (далее – Конвенция 1973 г.).

Модель коллизионного регулирования, составившая основу этих Конвенций, существенно отличается от модели, получившей признание на североамериканском континенте в годы так называемой революции в конфликтном праве. Не будет преувеличением утверждать, что конструкция "гаагской" модели, возможно, не самая совершенная, стала своеобразным ответом Старого Света на изыски новых американских методологий в решении коллизионных вопросов, нашедшие отражение в Своде законов о конфликте законов США 1971 г. Необычность модели, избранной Гаагской конференцией, состоит в том, что ее основу составили, вопреки моде, не гибкие, а традиционные коллизионные начала, действие которых ограничивается множеством опять-таки формализованных, сегодня уже отчасти устаревших привязок, соотносимых с разнообразными ситуациями. В результате адекватность принимаемых решений конкретным обстоятельствам оказывается достижимой и без обращения к гибким коллизионным нормам.

Обе Конвенции используют традиционный для гаагских конвенций инструментарий унификации коллизионного права: исключаются обратная отсылка и отсылка к праву третьей страны (применяется материальное право с исключением, таким образом, иностранных коллизионных норм); коллизионные нормы, предусматриваемые конвенциями, подлежат применению независимо от взаимности; регламентируется определение применимого права в стране с множественностью правовых систем; учитывается общий для потерпевшего и причинителя вреда закон; в применении в силу коллизионных норм иностранного права может быть отказано только в случае, когда оно явно несовместимо с публичным порядком; определяется сфера действия применимого права (статута деликтного обязательства).

Выбор применимого права в соответствии с Конвенцией 1971 г. ставится в зависимость от таких факторов, как место происшествия (основная привязка), обычное место проживания потерпевшего, место регистрации машины, место ее обычного нахождения, количество машин, вовлеченных в происшествие, количество потерпевших, находившихся в машине или вне ее. Конвенция 1973 г. выделяет в качестве факторов, учитываемых при установлении применимого права, место причинения вреда, обычное место жительства потерпевшего, основное место деятельности лица, призываемого к ответственности, место приобретения товара и др. Вследствие обращения ко всем этим привязкам действие основного коллизионного начала lex loci delicti существенно ограничивается, и коллизионная проблема может преодолеваться с учетом конкретных обстоятельств дела.[22]

М.М. Богуславский пишет: Гаагская конвенция 1971 г. "носит характер "единообразного закона", поскольку она подлежит применению в каждой стране-участнице к ответственности в связи с дорожным происшествием, когда подлежит применению право государства, в Конвенции не участвующего. Поэтому положения Конвенции могут быть применены в случаях ДТП в европейских странах и в отношении российских граждан. Как отмечалось в литературе, Конвенция 1971 г. в определенной степени устарела, поскольку в ней допускается субсидиарное применение права страны места регистрации автомобиля, что в современных условиях широкого применения аренды машин носит случайный характер"[23] .

К Гаагской конвенции 1971 г. отсылает Федеральный закон 1987 г. Швейцарии о международном частном праве.

Конвенция 1973 г. исходит из применения, в виде общего правила, права государства, где был нанесен вред, если оно является также: обычным местом проживания потерпевшего или основным местом деятельности лица, призываемого к ответственности, либо местом, где товар был приобретен потерпевшим. В изъятие из этой общей нормы применимым признается право государства, где обычно проживает потерпевший, если оно является также основным местом деятельности лица, призываемого к ответственности, или местом, где товар был приобретен потерпевшим. В случаях, когда в соответствии с указанными положениями право не применяется, применимым признается право государства, где находится основное место деятельности лица, призываемого к ответственности, если истец не основывает свои требования на праве места причинения вреда. Тем не менее ни право государства места причинения вреда, ни право государства обычного проживания потерпевшего не будет признано применимым, если лицо, призываемое к ответственности, докажет, что оно не могло разумно предвидеть того, что товар или его собственные товары того же типа являются доступными в этом государстве по коммерческим каналам.

Работа по унификации коллизионного права обязательственных отношений в Европейских сообществах началась еще в 1967 г. В декабре 1972 г. был представлен предварительный проект Конвенции о праве, применимом к договорным и внедоговорным обязательствам. С вступлением в Сообщества Дании, Ирландии и Соединенного Королевства этот проект был отозван, так как новые государства – члены ЕС не участвовали в его подготовке. Впоследствии из-за серьезных расхождений в подходах к коллизионному урегулированию внедоговорных обязательств предмет проектируемой Конвенции был ограничен лишь обязательствами из договоров, и 19 июня 1980 г. в г. Риме состоялось подписание этой многосторонней Конвенции.

Представляют интерес нашедшие отражение в предварительном проекте основные коллизионные начала деликтных обязательств – обращение к критерию "наиболее тесной связи" обязательства со страной, право которой подлежит применению; придание определяющего значения такому связующему фактору, как общий закон потерпевшего и причинителя вреда, а в случае, когда за действие причинителя вреда ответственность несет третье лицо, – как общий личный закон потерпевшего и этого лица; введение понятия сферы действия статута деликтного обязательства.

В связи с заключением Амстердамского договора, перенесшего правовое регулирование сотрудничества по гражданским делам из сферы действия международного права в сферу действия права ЕС, Планом, принятым Советом и Комиссией ЕС, была предусмотрена разработка, в частности, документа, определяющего право, применимое к внедоговорным обязательствам, – "Рим II". После обсуждения проекта такого документа с участием научной общественности Комиссия ЕС представила проект Регламента Европейского парламента и Совета о праве, применимом к внедоговорным обязательствам (2003). Европейский парламент обсудил проект Регламента и внес более 50 поправок.

Проект исключил из сферы действия Регламента обязательства: из семейных отношений; основанные на личной ответственности должностных лиц и менеджеров компаний; связанные с институтом траста; из причинения ядерного ущерба и некоторые другие. Универсальный характер нормам Регламента придает требование, согласно которому право, применимое в силу Регламента, не ограничивается правом государства – члена ЕС. Центральное место в проекте заняли вопросы автономии воли сторон обязательственного отношения. После наступления обстоятельства, повлекшего причинение вреда, стороны могут договориться о подчинении обязательства праву, которое они изберут. Выбор должен быть выражен прямо или с разумной определенностью вытекать из обстоятельств дела. Соглашение о выборе права не должно затрагивать прав третьих лиц.

Правом, применимым к внедоговорному обязательству, возникающему из деликта, в виде общего правила признается право страны, в которой причиняется ущерб, независимо от страны, в которой имело место событие, повлекшее ущерб, и независимо от страны или стран, в которых косвенные последствия этого события имеют место.

Но если лицо, призванное к ответственности, и лицо, понесшее ущерб, имеют свое обычное местопребывание в одной и той же стране во время, когда причиняется ущерб, право этой страны подлежит применению.

Если из всех обстоятельств дела ясно, что деликт явно более тесно связан со страной, иной, чем указанные выше страны, право этой другой страны подлежит применению. Явно более тесная связь с другой страной может быть основана, в частности, на ранее существовавшем отношении между сторонами, например договоре, тесно связанным с соответствующим деликтным обязательством.

Проект включает правила, касающиеся определения права, подлежащего применению к отдельным видам гражданских правонарушений, – ответственности изготовителя продукции, обязательств, возникающих из недобросовестной коммерческой практики, причинения вреда окружающей среде или вследствие этого нанесения ущерба лицам либо имуществу, нарушения прав интеллектуальной собственности.

Специальные коллизионные нормы посвящены внедоговорным обязательствам, возникающим из неосновательного обогащения, действий в чужом интересе без поручения (negotiorum gestio), вины при заключении контракта (culpa in contrahendo). К числу положений, являющихся общими для всех предусматриваемых в проекте внедоговорных обязательств, относятся нормы о сфере действия статута внедоговорного обязательства, сверхимперативных нормах, непосредственном иске к страховщику или лицу, ответственному за совершение правонарушения, о суброгации и др.[24]

Совет ЕС, действуя в соответствии со ст. 251 Договора, учреждающего Европейское Сообщество, принял 25 сентября 2006 г. так называемую общую позицию и сообщил ее, а также соображения, на основании которых она принята, Европейскому парламенту. Особый интерес вызывают соображения, относящиеся к определению значения коллизионного начала lex loci damni для системы норм Регламента[25] , определяющих право, применимое к деликтам.

Продолжается работа по кодификации европейского материального права деликтов. Европейская группа деликтного права, состоящая преимущественно из авторитетных ученых европейских стран, подготовила Принципы европейского деликтного права. Принципы состоят из шести разделов (основания возникновения обязательств вследствие совершения деликта, общие условия ответственности за причиненный вред, общие основания ответственности, обстоятельства, освобождающие от ответственности, ответственность за совместно причиненный вред, средства судебной защиты). В качестве институционной основы для разработки Принципов в 1999 г. был образован Европейский центр деликтного права, действующий при поддержке отделения исследований в области европейского деликтного права Академии наук Австрии[26] .

2.2 Правовое регулирование деликтных обязательств в рамках РФ

Принцип lex loci delicti закреплен в законодательстве Российской Федерации как основное коллизионное начало для определения статута обязательства, возникающего вследствие причинения вреда.

Часть первая ст. 167 Основ 1991 г.[27] подчиняла права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, праву страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда. Эта формула воспроизводила норму ч. 1 ст. 126 Основ 1961 г. (в редакции 1977 г.)[28] , по поводу которой было высказано следующее (небесспорное) мнение: "Вопрос о том, что считать местом причинения вреда, – место совершения действия, повлекшего за собой вред, или место, где вред обнаружился, – может решаться судом с учетом конкретных обстоятельств дела, так как ст. 126 Основ допускает обе возможности"[29] .

Развитие законодательства, регулирующего частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом, нашло отражение прежде всего в разд. VI части третьей ГК РФ "Международное частное право", который включает в себя три главы.[30]

В п. 1 ст. 1219 ГК РФ, определяющей право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, на вопрос выше дается ясный ответ, снимающий различия в толковании: к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, применяется право страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда; в случае, когда в результате такого действия или иного обстоятельства вред наступил в другой стране, может быть применено право этой страны, если причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране.

Во втором предложении п. 1 ст. 1219 речь идет, очевидно, о предвидении:

1) на момент совершения такого действия или возникновения соответствующего обстоятельства;

2) не только самих вредных последствий, но и наступления их в стране, право которой может быть применено;

3) позволяющем причинителю вреда избежать наступления вреда в этой стране, учесть обстоятельства, о которых он знал или должен был знать.

В ст. 1219 ГК РФ отсутствует указание на возможность выбора потерпевшим благоприятного для него права (права "места совершения вредоносного действия" или "места наступления вреда"). Это, однако, не дает оснований для вывода о том, что соответствующая коллизионная проблема может быть решена судом без учета интересов потерпевшего. Представляется, что такой вывод не отвечал бы "духу и букве" как самой ст. 1219, так и разд. VI ГК РФ в целом, существенно расширившего возможности для защиты интересов сторон гражданско-правового отношения, и "слабой стороны" в особенности. Не оставлены без защиты и интересы стороны, призываемой к ответственности: обязанность возместить вред не по праву страны, где имело место действие или иное обстоятельство, повлекшее вред, а по праву страны, в которой вред наступил, может быть возложена на нее при условии, если причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране.

Коллизионные нормы, приведенные в п. 2 ст. 1219 ГК РФ, формулируют изъятия из начала lex loci delicti commissi. В основе изъятий – наличие общего связывающего стороны правопорядка. Их значение состоит в вытеснении основного коллизионного начала в сфере деликтных обязательств, если стороны такого обязательства: 1) являются гражданами или юридическими лицами одной и той же страны; 2) не будучи гражданами одной и той же страны, имеют место жительства на ее территории. В этих случаях применяется право соответствующей страны, общей для сторон, как страны гражданства или домицилия, а не "закон места совершения деликта". Но действие п. 2 ст. 1219 ГК РФ распространяется лишь на обязательства, возникающие вследствие причинения вреда за границей. К обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда в России, подлежит применению (в том числе в случаях, когда стороны имеют одно и то же иностранное гражданство или проживают в одной и той же стране за рубежом) "закон места совершения деликта", т.е. российское право[31] .

Фиксируемые указанными правилами изъятия составляют содержание двусторонних коллизионных норм, ограничивающих применение "закона места совершения деликта" в более широких пределах по сравнению с ранее действовавшей нормой ч. 2 ст. 167 Основ 1991 г., которая, будучи односторонней, подчиняла права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда за границей, если стороны являлись "советскими гражданами и юридическими лицами", "советскому праву". Кроме того, в Основах 1991 г. отсутствовало правило о применении к обязательству, стороны которого проживают в одной и той же стране, права этой страны. Нет подобной нормы и в Модели ГК для стран СНГ.

Содержание иностранного закона, если к нему отсылают правила п. п. 1 и 2 ст. 1219 ГК РФ, трактуется при рассмотрении дела российским судом исходя из официального толкования, практики применения и доктрины в соответствующем иностранном государстве, т.е. в соответствии с нормами ст. 1191 ГК РФ.

Стороны обязательства, возникающего вследствие причинения вреда, вправе, в изъятие из коллизионных норм, отсылающих к закону места совершения деликта или общему закону сторон обязательства, договориться об ином варианте коллизионного решения проблемы. Нововведение, закрепленное в п. 3 ст. 1219 ГК РФ, ограничивается, однако, двумя "барьерами": во-первых, соглашение сторон может иметь место только после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда, и, во-вторых, применимым по договоренности сторон может быть лишь право страны суда. Представляется, что такое соглашение не должно ущемлять интересы третьих лиц.

В Основах 1991 г. (ч. 3 ст. 167) применение иностранного права к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, было ограничено условием, требовавшим учитывать отношение российского права к совершенному за рубежом деликту. Иностранный закон не подлежал применению, если действие или иное обстоятельство, служившее основанием для требования о возмещении вреда, по российскому законодательству не считалось противоправным. В прошлом это условие предопределяло неприменение норм иностранного права о возмещении морального ущерба. С введением в российское законодательство правила о возмещении морального вреда (см. ст. 131 Основ 1991 г.) возражения такого рода следует считать отпавшими, если совершенное за границей действие рассматривается как деликт и по российскому праву. В ст. 1219 ГК РФ указанное правило не было воспроизведено (в отличие от сохранивших его Модели Гражданского кодекса для стран СНГ и основанных на Модели гражданских кодексов этих стран).

Начало "закон места совершения деликта", ограничиваемое рядом изъятий, находит выражение в коллизионных нормах КТМ РФ[32] , посвященных определению применимого права в сфере отношений, возникающих из: столкновения судов (ст. 420), причинения ущерба от загрязнения с судов нефтью (ст. 421), причинения ущерба в связи с морской перевозкой опасных и вредных веществ (ст. 422). Отношения, возникающие из столкновения судов во внутренних морских водах и в территориальном море, регулируются законом государства, на территории которого произошло столкновение. В случае если оно имело место в открытом море и спор рассматривается в России, применяются правила, установленные гл. XVII КТМ РФ "Возмещение убытков от столкновения судов" (односторонняя коллизионная норма). Эти правила регламентируют обстоятельства, исключающие ответственность (если столкновение судов произошло случайно или вследствие непреодолимой силы либо невозможно установить причины столкновения, убытки несет тот, кто их потерпел), а также ответственность за убытки в случаях, когда столкновение произошло по вине одного, двух или более судов, по вине лоцмана. Одно из правил закрепляет презумпцию невиновности: ни одно из участвовавших в столкновении судов не предполагается виновным, если не доказано иное. Правила о возмещении убытков, установленные гл. XVII КТМ РФ, исходят из положений Международной конвенции для объединения некоторых правил относительно столкновения судов 1910 г.

К отношениям, возникающим из столкновения судов, плавающих под флагом одного государства, применяется закон данного государства независимо от места столкновения судов, т.е. "закон общего флага".

Коллизионная норма, подлежащая применению к отношениям, возникающим из причинения ущерба от загрязнения с судов нефтью (ст. 421 КТМ РФ), имеет односторонний характер: речь идет о применении к этим отношениям правил, установленных гл. XVIII КТМ РФ "Ответственность за ущерб от загрязнения с судов нефтью". Правила охватывают основания ответственности собственника судна, его освобождения от ответственности, значение умысла или грубой неосторожности потерпевшего, вопросы солидарной ответственности собственников двух или более судов, ограничения ответственности собственника судна, утраты права на ограничение ответственности, создания фонда ограничения ответственности, страхования или иного финансового обеспечения ответственности, а также порядка предъявления иска о возмещении ущерба от загрязнения. Правила гл. XVIII применяются к ущербу от загрязнения с судов нефтью, причиненному на территории России, в том числе в территориальном море, а также в исключительной экономической зоне России, равно как и к предупредительным мерам по предотвращению или уменьшению такого ущерба, где бы они ни принимались. В основе правил гл. XVIII КТМ РФ лежат положения Международной конвенции о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1969 г.

Односторонний характер имеет и коллизионная норма, раскрывающая сферу применения правил, установленных гл. XIX КТМ РФ "Ответственность за ущерб в связи с морской перевозкой опасных и вредных веществ". Пределы действия этих правил, опирающихся на нормы Международной конвенции об ответственности и компенсации за ущерб в связи с перевозкой морем опасных и вредных веществ 1996 г., "очерчены" следующим образом. Они применяются:

- к любому ущербу, причиненному на территории России, в том числе в территориальном море;

- к ущербу от загрязнения окружающей среды, причиненному в исключительной экономической зоне России;

- к ущербу иному, чем от загрязнения окружающей среды, причиненному за пределами территории России, в том числе территориального моря, если такой ущерб причинен опасными и вредными веществами, перевозимыми на борту судна, плавающего под Государственным флагом Российской Федерации;

- к предупредительным мерам по предотвращению или уменьшению ущерба, где бы они ни принимались (ст. 422 КТМ РФ).

Заключение

МЧП показывает, что отдельное применение коллизионных привязок lex loci delicti, lex fori, proper law или lex loci damni infecti при установлении права, подлежащего применению к внедоговорным отношениям сопряжена с определенными сложностями. В нынешних условиях при отдельном применении каждой из четырех коллизионных привязок мы сталкиваемся с разнообразными проблемами, а именно: проблемами точного определения места совершения деликта, несовпадения ответственности по lex fori и lex loci delicti и др. В связи с развитием трансграничных экономических отношений и сложностью точного определения применимого права к деликтным обязательствам целесообразно применение комплексных методов определения применимого права. В таком случае, комплексный подход с сочетанием коллизионной привязки proper law наилучшим образом может отвечать требованиям современного международного частного права. Однако обстоятельства, учитываемые при определении применимого права с помощью proper law , должны быть не абстрактные, а максимально конкретные. В таком случае законодатель может устанавливать применение сочетаний коллизионных привязок в соответствии со сложившимися правовыми традициями данного государства.

Состав основных источников коллизионного законодательства России отражает сложившуюся десятилетия тому назад практику включения норм, регулирующих отношения гражданско-правового характера в широком смысле слова, возникающие в условиях международной жизни, в отраслевые кодификационные акты (в прошлом – в Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик (республик), в Гражданский кодекс РСФСР, Основы законодательства о браке и семье, Кодекс о браке и семье РСФСР и др., в настоящее время – в Гражданский кодекс РФ, Семейный кодекс РФ[33] ), а также в некоторые межотраслевые акты (Кодекс торгового мореплавания Союза ССР, Кодекс торгового мореплавания РФ). Принятие в составе российского ГК разд. VI "Международное частное право", состоящего в основном из коллизионных норм, не означает, что поиски направлений их возможного совершенствования завершены, а тему развития отечественного коллизионного законодательства следует считать закрытой. Это касается и коллизионных норм, посвященных внедоговорным обязательствам, включая возникающие вследствие причинения вреда.

Инкорпорация коллизионных норм в ГК РФ влечет распространение на положения разд. VI, объединяющего эти нормы, принципов верховенства закона и приоритетного значения ГК РФ по отношению к другим федеральным законам, регулирующим гражданские отношения. Понятно, что в этом плане дальнейшее совершенствование коллизионного законодательства в рамках ГК РФ не лишено преимуществ. И все же наиболее перспективным шагом в обновлении отечественного коллизионного права могло бы стать принятие федерального закона о международном частном праве и международном гражданском процессе. В отечественной доктрине не раз поднимался вопрос о разработке (по примеру многих зарубежных государств) специального закона, кодифицирующего нормы международного частного права и международного гражданского процесса.

Список используемых источников и литературы

деликтный вред коллизионный кодификация

1. Конституция РФ от 12 декабря 1993 г. // Российская газета. 1993. 25 декабря.

2. Гражданский кодекс РФ. (часть первая) от 30 ноября 1994 г. №51-ФЗ (с изм. и доп.) // Собрание законодательства РФ. 1994. №32. Ст. 3301.

3. Кодекс торгового мореплавания РФ от 30 апреля 1999 №81-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1999. №18. ст. 2207.

4. Гражданский кодекс РФ (часть третья) от 26 ноября 2001 г. №146-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2001. №49. Ст. 4552.

5. Семейный кодекс РФ от 29 декабря 1995 г. №223-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1996. №1. Ст. 16.

6. Закон СССР от 8 декабря 1961 г. «Об утверждении Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик» // Ведомости ВС СССР. 1961. №50. ст. 525 (УТРАТИЛ СИЛУ).

7. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик / утв. ВС СССР 31.05.1991 №2211-1 (ред. от 26.11.2001) // Ведомости СНД и ВС СССР". 1991. №26. ст. 733 (УТРАТИЛ СИЛУ).

8. Гражданское уложение Германии = Deutsches Burgerliches Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz: Ввод. Закон к Гражд. уложению / Пер. с нем.; науч. ред. А.Л. Маковский [и др.]. М., 2004. С. 608.

9. Regulation (EC) №864/2007 of The European Parliament and of the Council of 11 July 2007 on the law applicable to non-contractual obligations (Rome II) // Official Journal of the European Union. 31 July 2007. L 199/40.

10. Commission of the European Communities. Amended proposal for a European Parliament and Council Regulation on the law applicable to non-contractual obligations ("Rome II") (presented by the Commission pursuant to Article 250 (2) of the ES Treaty). Brussels, 21.02.2006 COM (2006) 83 final 2003/0168 (COD); Les conflits de lois et le systeme juridique communautaire. Sous la direction de Angelika Fuchs, Horatia Muir Watt, Etienne Pataut. Dalloz.

12. Международное частное право: Иностранное законодательство.

13. Morris J.H.C. The Proper Law of the Tort. Harward Law Review. 1951. V. 64. P. 81.

14. A Conflict-of-Laws Anthology. By Gene R. Shreve. 1997 (Chapter Four: Conflicts Revolution – The Watershed Case of Babcock v. Jackson); MrDougal, Luther C. The real legacy of Babcock v. Jackson: lex fori instead of lex loci delicti and now it's time for a real choice-of-law revolution. 56 AlbanyLawReview, 795.

15. Международное частное право: Учебник / Л.П. Ануфриева, К.А. Бекяшев, Г.К. Дмитриева и др.; Отв. ред. Г.К. Дмитриева. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. – 688 с.

16. Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 341-342.

17. Вольф М. Международное частное право. М., 1948. С. 526.

18. Гетьман-Павлова И.В. Международное частное право: Учебник. – М.: Изд-во Эксмо, 2005. – 752 с.

19. Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М.: Волтерс Клувер, 2007. 128 с.

20. Международное частное право: Постатейный комментарий раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации / М.М. Богуславский, Б.М. Гонгало, П.В. Крашенинников и др.; под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2010. 287 с.

21. Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1984. С. 215-216.

22. Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М., 2005 (переиздание). С. 115-116.

23. Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право: Учебник. М., 1984. С. 216.

24. Гражданское право: учеб.: в 3 т. Т. 3. – 4-е изд., перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. – 784 с.

25. Банковский А.В. Деликтные обязательства в международном частном праве. – Современное право, 2001, №7.

26. Манукян М.А. Четыре подхода к определению права, подлежащего применению к деликтным обязательствам // Международное публичное и частное право. 2009. №5. С. 20-23.

27. Koch B.A. The "European Group on Tort Law" and It's "Principles of European Tort Law". The American Journal of Comparative Law. Vol. 53. №1. 2005. P. 189-205.

28. Official Journal C289E. 28.11.2006. P. 0068-0083.

[1] Международное частное право: Учебник / Л.П. Ануфриева, Бекяшев, Г.К. Дмитриева и др.; Отв. ред. Г.К. Дмитриева. - 2-е изд., перераб. и доп. − М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. - 688 с.

[2] Банковский А.В. Деликтные обязательства в международном частном праве. − Современное право, 2001, №7.

[3] Гражданский кодекс РФ (часть третья) от 26 ноября 2001 г. № 146-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2001. № 49. Ст. 4552.

[4] Гражданское право: учеб.: в 3 т. Т. 3.− 4-е изд., перераб. и доп. / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. - М.: ТК Велби, Проспект, 2005. - 784 с.

[5] Гетьман-Павлова И.В.Международное частное право: Учебник. − М.: Изд-во Эксмо, 2005. - 752 с.

[6] Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М.: Волтерс Клувер, 2007. 128 с.

[7] Манукян М.А. Четыре подхода к определению права, подлежащего применению к деликтным обязательствам // Международное публичное и частное право. 2009. №5. С. 20-23.

[8] Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право: Учебник. М., 1984. С. 216.

[9] Манукян М.А. Четыре подхода к определению права, подлежащего применению к деликтным обязательствам // Международное публичное и частное право. 2009. N 5. С. 20-23.

[10] Международное частное право: Учебник / Л.П. Ануфриева, К.А. Бекяшев, Г.К. Дмитриева и др.; Отв. ред. Г.К. Дмитриева. − 2-е изд., перераб. и доп. — М.: ТК Велби, Проспект, 2004. − 688 с.

[11] Regulation (EC) №864/2007 of The European Parliament and of the Council of 11 July 2007 on the law applicable to non-contractual obligations (Rome II) // Official Journal of the European Union. 31 July 2007. L 199/40.

[12] Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 341-342.

[13] Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М., 2005 (переиздание). С. 115-116.

[14] Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М.: ВолтерсКлувер, 2007. 128 с.

[15] Morris J.H.C. The Proper Law of the Tort. Harward Law Review. 1951. V. 64. P. 81.

[16] A Conflict-of-Laws Anthology. By Gene R. Shreve. 1997 (Chapter Four: Conflicts Revolution - The Watershed Case of Babcock v. Jackson); MrDougal, Luther C. The real legacy of Babcock v. Jackson: lex fori instead of lex loci delicti and now it's time for a real choice-of-law revolution. 56 Albany Law Review, 795.

[17] Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М.: Волтерс Клувер, 2007. 128 с.

[18] Гражданское уложение Германии = Deutsches Burgerliches Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz: Ввод. Закон к Гражд. уложению / Пер. с нем.; науч. ред. А.Л. Маковский [и др.]. М., 2004. С. 608.

[19] Международное частное право: Иностранное законодательство. С. 207 - 208.

[20] Вольф М. Международное частное право. М., 1948. С. 526.

[21] Международное частное право: Иностранное законодательство. С. 560, 571.

[22] Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М.: Волтерс Клувер, 2007. 128 с.

[23] Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 341-342.

[24] Commission of the European Communities. Amended proposal for a European Parliament and Council Regulation on the law applicable to non-contractual obligations ("Rome II") (presented by the Commission pursuant to Article 250 (2) of the ES Treaty). Brussels, 21.02.2006 COM (2006) 83 final 2003/0168 (COD); Les conflits de lois et le systeme juridique communautaire. Sous la direction de Angelika Fuchs, Horatia Muir Watt, Etienne Pataut. Dalloz.

[25] Official Journal C289E. 28.11.2006. P. 0068 - 0083.

[26] Koch B.A. The "European Group on Tort Law" and It's "Principles of European Tort Law". TheAmericanJournalofComparativeLaw. Vol. 53. N 1. 2005. P. 189-205.

[27] Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик утв. ВС СССР 31.05.1991 N 2211-1 (ред. от 26.11.2001) // Ведомости СНД и ВС СССР", 26.06.1991, N 26, ст. 733.

[28] Закон СССР от 8 декабря 1961 г. Об утверждении Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик// Ведомости ВС СССР", 1961, N 50, ст. 525

[29] Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право: Учебник. М., 1984. С. 216.

[30] Международное частное право: Постатейный комментарий раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации / М.М. Богуславский, Б.М. Гонгало, П.В. Крашенинников и др.; под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2010. 287 с.

[31] Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М.: Волтерс Клувер, 2007. 128 с.

[32] Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30.04.1999 N 81-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 03.05.1999. №18. ст. 2207.

[33] Семейный кодекс РФ от 29 декабря 1995 г. N 223-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1996. №1. Ст. 16.

Курсовая работа: Характерные черты, тенденции развития и особенности деликтных обязательств

КУРСОВАЯ РАБОТА

Похожие рефераты: