Реферат: Традиции и фольклор московских студентов

И.Н.Райкова

Студенческий фольклор только начинает входить в круг научных интересов ученых: появляются первые публикации текстов, попытки систематизации и анализа материала. Цитируемые в данной статье отрывки из интервью и поэтические тексты почерпнуты из материалов, собранных студентами филологического факультета Московского городского педагогического университета в рамках учебной фольклорной практики и в ходе написания зачетной работы по спецкурсу «Детский и молодежный фольклор». Записи велись в начале XXI века в Москве от родственников и знакомых (бывших и нынешних студентов разных вузов и факультетов), то есть отражают живую современную традицию. Часть записей взята из личного архива автора статьи.

На наш взгляд, в ряду малых социальных молодежных групп студенчество занимает особое место. Это, безусловно, самая обширная из первичных контактных групп, к тому же она наиболее открыта и часто пересекается с другими. Скажем, один студент может быть спортивным фанатом, другой – ролевиком, третий – туристом-байдарочником, четвертый – «автостопщиком», пятый увлекается компьютером, студент может стать солдатом и наоборот и т.д. Особенно характерна такая относительная незамкнутость студенческого сообщества, размытость его границ для последних лет, когда редкий студент после занятий спешит в библиотеку, подавляющее же большинство подрабатывает, чтобы иметь карманные деньги, либо занимается чем-то в соответствии со своими интересами, если позволяет финансовое положение родителей. Причем молодые люди часто меняют вид деятельности, но не чтобы попробовать себя в разных качествах, скорее, не желая надолго быть привязанными к чему-то определенному. Это делает границы студенческого сообщества еще более размытыми.

Как следствие этого, объективно непросто определиться и с границами нашего объекта. Следует ли понимать под студенческим фольклором всё традиционное творчество, бытующее в среде студентов? Очевидно, это было бы неправильно. Студенческий фольклор — устойчивые устные и письменные тексты, которые создаются именно студентами и бытуют в их среде, передаваясь от одного поколения студентов к другому. Как правило, это творчество отражает коллективное сознание студентов и тематически связано с ситуациями и реалиями вузовской жизни.

Студенческий фольклор бывает трудно, а порой и принципиально невозможно отграничить от студенческого самодеятельного авторского творчества, первый и, наверное, самый мощный всплеск которого в нашей стране пришелся на 1950–1960-е годы (период хрущевской «оттепели»), когда существовало движение агитбригад, стройотрядов, родилось искусство СТЭМа и проходил тот самый первый период игр КВН, когда они еще не были профессионально поставленными шоу, а являлись сферой самодеятельного студенческого творчества. С одной стороны, самодеятельные актеры и певцы (а обычно и то и другое вместе), обладая огромным авторитетом в своей среде, распространяли то, что уже было рождено в массах, заставляли звучать фольклорное слово громче, ярче, а то и давали ему новую жизнь. С другой стороны, произведения «широко известных в узком кругу» студенческих авторов подхватывались коллективом и фольклоризовались, переходя в своих вариантах из вуза в вуз, из поколения в поколение, при этом об их настоящих авторах забывали. И в наши дни бывшие студенты говорят о них: «Это уже фольклор!»

Вот пример такого произведения – стихотворение талантливого студента Александра Белова, учившегося в 1950-е годы в МЭИ. Он трагически погиб в уличной драке, пытаясь в одиночку защитить незнакомую девушку от группы хулиганов. Его имя осталось лишь в памяти друзей, стихотворение же до сих пор бытует, имея множество вариантов. Интересно, что хотя оно по всем признакам относится к жанру новейшей баллады, но, насколько удалось узнать, не пелось, а декламировалось, иногда переписывалось – для себя, чтобы не забыть.

Баллада

Жил в корпусе первом парнишка один,

Отличный парнишка, почти что блондин.

Хороший парнишка, однако был он

В свою однокурсницу пылко влюблен.

Был пылко влюблен он, но робок, несмел –

Свою ей любовь объяснить не сумел.

Не смог свое сердце открыть он любимой.

Однажды девчонка конспект свой забыла.

И, мыслью внезапной вдруг озарён,

Конспект достает свой в волнении он,

В строке, где пределы стремятся к нулю,

Он пишет три слова ей: «Я Вас люблю!»

Конспект отдает ей дрожащей рукой.

Неделя проходит, месяц, другой...

С волненьем ответа ждет он. Но она

Бесстрастна по-прежнему и холодна.

Что делать мальчишке? Мальчишка вздохнул,

В бассейн записался и там утонул.

Три дня факультет по мальчишке рыдал.

Зачем утонул он, никто б не узнал.

Но тут наступила зачетов пора,

Нахмурились строгие профессора.

Девчонка тетрадку свою достает,

Листает страницу, другую, и вот –

Нет силы рассказывать, в горле комок...

Читает девчонка «ЛЮБЛЮ» между строк.

«А я и не знала, я тоже люблю!» –

Вскричала девчонка – и тут же в петлю.

Три дня по девчонке рыдал факультет.

Истории в мире печальнее нет.

Историю эту имея в виду,

Девчонки, читайте конспекты в году!

Как видим, трагическое стечение обстоятельств, приводящее к непоправимому исходу, и запоздалое узнавание истины, столь характерные черты балладного сюжета, в студенческом произведении с иронией мотивируется халатным отношением к учебе, о чем афористично говорит и финальная сентенция-мораль.

Узами родства студенческий фольклор связан с фольклором детей и подростков и «подпитывается» им, ведь студенты – это вчерашние школьники. Так, их роднит прежде всего всеобъемлющее смеховое (главным образом пародийное) начало при лаконизме выражения. В этом смысле наиболее показательным жанром поэтического творчества студентов являются шуточные стишки (куплеты), передаваемые и воспроизводимые как устно, так и письменно:

Встану рано утром,

Выпью чашку ртути

И пойду, подохну

В этом институте.

Встану рано утром,

Съем кило гороха,

Пусть вокруг почуют,

Как студенту плохо!

Если хочешь стать солдатом,

Обложи декана матом,

И чем толще будет слой,

Тем скорее встанешь в строй!

Стоят столы дубовые,

Сидят ослы здоровые,

Без всякого понятия.

И ждут конца занятия.

Я на лекции сижу,

Пальцем за ухом чешу.

Скоро я тихонько двинусь

И кого-то порешу.

Я на лекции сижу

И на препода гляжу.

Чем он больше нагружает,

Тем я больше торможу.

Сижу я на вышке,

Чешу я макушку.

Не въеду – мне крышка,

А въеду – психушка.

У меня депрессия,

И я беру стакан,

А что такое сессия,

Пусть думает декан.

Солнышко светит,

Птички поют,

Зачем я приперся

Опять в институт?

Кто не был студентом,

Тому не понять:

Как хочется кушать,

Как хочется спать!

Как и в школьном фольклоре, в студенческом широко бытуют песни-переделки популярных песен. Они вовсе не высмеивают конкретный текст, а используют его для выражения новой, актуальной для другого времени и другой среды проблематики. В разных вузах или на разных факультетах одного вуза параллельно бытуют различные варианты одной и той же песни, насыщенные специфическими терминами и понятиями. Так, у многих специальностей давно известна переделка популярной песни «Раскинулось море широко...». В ней, как и в стишках, обыгрывается лейтмотив фольклора студентов – смерть студента от перенапряжения. Вот начало математического варианта:

Раскинулось поле по модулю пять,

Вдали интегралы вставали.

Студент не сумел производную взять,

Ему в деканате сказали...

Почвоведческий вариант начинается по-иному:

Мы входим в теплицу под номером пять,

Кругом помидоры мелькают.

Студент, выгнув спину, копает опять.

Его в деканат вызывают.

В обоих вариантах студент не смог сдать задолженность (математик – доказать теорему Коши; почвовед – определить кислотность почв), переволновался, потерял сознание и умер. Живописуется, как покойник три дня лежит в деканате. По математику вместо молитвы читают теорему Бернулли, по биологу – почему-то «доклад о вибраторе Герца». Однако финал один:

Декан свое веское слово сказал:

«Материя не исчезает.

Загнется студент – на могиле его

Такой же лопух вырастает».

Традиционные, известные студентам с детства жанры становятся в их творчестве объектом стилизации. Такова, например, студенческая загадка (псевдозадача):

В комнате одной сидят

Человек под пятьдесят.

Приглядись, у всех дела:

Двое режутся «в козла»,

Трое чертят чертежи,

Пять смеются от души.

Шесть сошлись в «морских боях»,

Семь рисуют на столах,

Восемь булочки едят,

Ну а девять просто спят.

А один (какой-то странный!)

Целый час уже стоит

И о чем-то в полный голос

Сам с собою говорит.

Стоит ли говорить, что эта загадка рисует живописную и (увы!) достаточно реалистичную картину лекции.

Влияние детского фольклора наблюдается также в области студенческих обрядов и магических действ. Эти традиционные ритуализованные формы поведения приурочены главным образом к ситуации экзаменов как пограничной, переходной, опасной. Именно на эту ситуацию студент хочет повлиять, обеспечив ее быстрое и беспроблемное прохождение или, по меньшей мере, предугадать таящуюся опасность. В пародийных молитвах, известных во множестве вариантов, в стихах и прозе, студент взывает к высшим силам, моля о помощи именно в сдаче сессии:

Господи, иже еси на небеси,

Шпаргалку на экзамен принеси!

Пресвятая Мария-девица,

Не дай на экзамене провалиться.

Великий Николай-мученик,

Расскажи недоученное.

Всемогущий Иисус Христос,

Не задай лишний вопрос!

Спаси от двоек и троек своего раба,

Накажи судом предателя

В виде злого преподавателя.

Укажи мне на экзамене легкий билет,

Чтоб его лишь учил(а) я, остальные – нет.

Пожелай мне ни пуха, ни пера!

Самое знаменитое ритуальное действо, хотя и относительно молодое, бытующее примерно с конца 1980-х гг., – это ловля Халявы (Халявки). Интересно, что данное действо сами студенты называют обрядом или ритуалом, однако по сути своей оно ближе к детским магически-игровым «вызываниям» Пиковой дамы, гномика, жвачного короля и т.п., нежели к «взрослым» обрядам. В обоих случаях предполагается незримое, но ощутимое по своим последствиям появление сверхъестественного существа, которое должно содействовать выполнению желания. Вербальное сопровождение действа и там, и здесь лаконично: «Гномик, приди!»; «Пиковая Дама, появись!»; «Халява, ловись!» (по вариантам оно более распространено, причем заимствовано из традиционной сказки о животных: «Ловись, Халявка, большая и маленькая!»). Надо отдать должное Халяве: она более понятлива, чем аналогичные детские персонажи. Если ребенок должен вслух или по крайней мере мысленно сформулировать свое желание, некую целевую установку, то от студента этого не требуется: Халявка сама заведомо знает свои функции, ее имя означает и заданную программу (сдать экзамен «на халяву»).

Существуют различные способы ловли Халявки в зачетку. Например, такое описание:

«Халявку ловят либо ночью перед первым экзаменом на всю сессию (тогда ее может открывать только преподаватель на экзамене, в промежутке никому показывать нельзя), либо перед конкретным экзаменом. Происходит это так. В 12 часов ночи высовываешься из окна с открытой зачеткой в руке, орешь: "Халява, прилетай!" Поторчишь секунды три с довольной рожей, закрываешь – обратно в комнату».

Есть и способ заведомо невыполнимый:

«В ночь перед экзаменом студент берет в руки зачетку и шепчет над ней заклинание: "Ловись, Халявка, большая и маленькая!" После этого зачетка должна быть выброшена в заблаговременно распахнутое окно. Для полного успеха требуется быстро выбежать из дома и поймать зачетку на лету. После нахождения зачетки ни в коем случае нельзя открывать ее до экзамена. Преподаватель должен сделать это сам. В противном случае пойманная Халява освободится и улетит в неизвестном направлении...».

Как видим, в предполагаемое магическое действие заложена фольклорная формула невозможного: как зачетку нельзя поймать на лету, так нельзя и экзамен сдать на халяву. Да и слишком громкое произнесение заклятья во дворе, на улице, что противоречит принятым нормам поведения в общественных местах, – это некое препятствие, которое нужно попробовать преодолеть, чтобы магия подействовала.

По вариантам в действо добавляется ряд подробных запретов и предписаний. Так, нельзя высовываться в форточку вдвоем (существа могут перепутать зачетки, а Халява должна быть у каждого своя). Требуется ткнуть Халявке пальцем на нужное место в зачетке, чтобы не промахнулась. Зачетку следует на время до экзамена сунуть в морозильник, чтобы Халява «приморозилась». Перед тем как идти отвечать, нужно встряхнуть зачетку, чтобы Халявка проснулась и т.п. И даже такое соединение сказки и обряда: перед каждой нечетной сессией рекомендовалось зачетку «попоить, покормить и спать уложить», чтобы она вспомнила своего хозяина. Для этого, когда садились ужинать, зачетку открывали, ставили на стол и накрывали для нее прибор, а когда ложились спать, клали ее под подушку.

Интересно, что студенты 1950 – начала 1980-х гг. не знают данного обряда. Первоначальный источник обряда еще предстоит разыскать. Некоторые информанты среднего и пожилого возраста поясняют, что в их время и не пытались «сдать на халяву» – принято было учить. (Может быть, это только попытка идеализировать себя в прошлом?).

Отношение нынешних студентов к ловле Халявки тоже далеко не однозначно. Было бы преувеличением сказать, что действо распространено широко и повсеместно. Многие узнают о нем, напротив, от собирателей. При этом одни (как правило, студенты младших курсов) проявляют к этой практике интерес, говорят, что хотели бы попробовать поймать Халяву, то есть мы таким образом «возвращаем» фольклор его носителям, другие относятся скептически: «Неужели сейчас кто-то этой фигней занимается?». Были случаи, когда студенты иронически имитировали совершение обряда, принеся перевязанные ленточками зачетки на экзамен по фольклору, дабы ублажить чудака-преподавателя. Студенты таким образом демонстрируют и даже декларируют отторжение, неприятие детско-подростковой традиции. В действительности же студенческие и подростковые традиции тесно связаны.

Ритуал ловли Халявки становится и темой студенческих баек (устных рассказов с установкой на достоверность). В одной из них запечатлен ловкий преподаватель, которому удалось перехитрить две группы студентов подряд именно за счет своей большей осведомленности, чем у новичков-студентов, в студенческих традициях:

«Студенты пришли на зачет, сели готовиться. Преподаватель подошел к окну и открыл форточку. "Что я сделал?" – спрашивает. "Форточку открыли", – отвечают студенты. "Нет, я Халяву впустил. Давайте зачетки". И поставил всем зачет, не спрашивая. Следующая группа на зачет шла уже в приподнятом настроении. Когда все расселись, преподаватель подошел и открыл форточку. "Что я сделал?" – спрашивает. "Халяву впустили!" – хором отвечают студенты. "Нет, выпустил! Тяните билеты"».

Один из информантов изложил нам более развернутую студенческую мифологию (очевидно, выросшую из ловли Халявы) – описание целого иерархически выстроенного пантеона студенческих богов, которые, как и положено, тяготеют к двум полюсам – добра и зла. Вот какова она. Верховным богом в студенческой мифологии является всемогущий Анунах. Этот бог полностью правит студенческой жизнью и вершит суд. Покровительницей студентов, их заступницей и помощницей является супруга Анунаха Халява. Именно к ней обычно обращены все студенческие молитвы. У Анунаха есть ряд богов-помощников: всемогущий Нуифиг, прекрасные сестры Несейчас и Дапотом, храбрые воины Нунесдам, Пересдам и Академ. Среди обширной свиты Халявы следует выделить таких богов: Вотвезет, Какнибудь, Ясодрал. Есть в студенческой мифологии и злые боги – в первую очередь брат Анунаха, зловещий Деканат. Деканат на протяжении веков борется с Анунахом, пытаясь свергнуть его и повергнуть студенческий мир в ботанство. Но Анунах раз за разом побеждает Деканата, поддерживая раздолбайство и пофигизм. В подчинении у Деканата находится множество мелких и пакостливых демонов: Незачет, Научрук, Курсовик и, конечно же, беспощадная Этодва. Раз в полгода темные силы собираются на шабаш, именуемый сессией. В это время студентам предписывается соблюдать пивной пост и вести праведную жизнь, усиленно молясь Халяве и ее слугам

Студенческий фольклор при всей его кажущейся свежести, новизне (впрочем, вполне объяснимой, так как состав студенчества ежегодно обновляется), лишь на новом витке продолжает давние традиции, восходя к творчеству средневековых «студиозусов», вагантов и проч. О продолжении исторических традиций справедливо замечает К.Э. Шумов: «Многие темы в творчестве студентов практически не меняются со времен средневековых европейских университетов. <...> Основные конфликты со времен вагантов <...> – конфликты между студентами и профессорами, между студентами и горожанами, между студентами и властью, между студентами разных учебных заведений. Для студенческих традиций всех времен характерно прославление пьянства и свободы нравов, опровержение канонов, религиозный и политический нигилизм». Показательно, что в одной из имеющихся в нашем распоряжении песен студенты 1950–1960-х годах называют себя «бродячими студентами», как и их средневековые собратья:

Мы бродячие (вар.: голодные) студенты,

Ходим-бродим по стране...

Правда, здесь эпитеты мотивированы: речь идет о целине, куда студентов принудительно «гоняли».

Даже сама манера высмеивать всё серьезное, высокое или официальное, пародирование, не знающее запретов и границ, преемственно связывает творчество нынешних студентов и средневековых вагантов. Так, в советские времена на дверях туалета в МЭИ красовался следующий стишок:

Пусть от страха с…т в штаны

Поджигатели войны,

И да будет сей сортир

Очагом борьбы за мир!

Информант прокомментировал:

«Это, по-моему, испокон веков было – туалеты расписывали. Были и неприличные надписи, просто срамные слова всякие, везде это было. А это приличный стишок! Но их стирали, конечно, замазывали... А этот стишок от ремонта до ремонта несколько поколений пережил».

Кроме того, образность произведений осознанно или неосознанно черпается и из старинного национального фольклора. Как бы к нему ни относилась молодежь субъективно, он объективно является неотъемлемой частью национального самосознания, а потому без него не обойтись и в создании новых коллективных произведений. Взять, например, известную во многих вариантах «Дубинушку» – студенческую переделку традиционной трудовой артельной песни.

Желтый корпус стоит среди мусора куч –

Он для многих явился могилой.

Человек сюда входит силен и могуч,

А выходит дубина дубиной.

Припев: Э-энергетики, ухнем!

Э-энергетики,

зачет спихнем,

расчет столкнем

Да вы-ы-ыпьем!

Мы зачеты сдаем, интегралы берем,

Мы квантуем моменты и спины,

Ну а станет невмочь –

все учебники прочь,

И затянем родную «Дубину»!.

Сближение источника и нового произведения основано на переосмыслении слова «дубина». Кроме того, трудовая песня, когда-то сопровождавшая и облегчавшая коллективный тяжелый физический труд, как нельзя лучше воссоздает и напряженность учебного процесса, размеренность и нелегкость, некую натужность продвижения студентов от зачета к зачету, от сессии к сессии. Как известно, ритм и созвучия были принципиально важны в трудовой песне, они и помогали организовать совместные усилия. Интересно, что один исполнитель, увидев запись от другого «зачет сдадим, расчет спихнем», настоятельно поправляет: «Нет, надо так: "Зачет спихнем, расчет столкнем", рифма здесь должна быть!».

Более поздний, но тоже фольклорный источник – знаменитая песня «Таганка» (или, по вариантам, «Централка») – превращен студентами в гимн шпаргалке, по-своему ностальгический, горько-романтичный.

Шпаргалка,

Писал я ночи у огня,

Шпаргалка,

Всю жизнь спасала ты меня,

Шпаргалка,

С тобой навеки мы сплелись.

Я пронесу через всю жизнь

Твой краткий стиль!

Чрезвычайно интересное явление, соединяющее традиционное и новое, – это переделки народных пословиц, еще раз доказывающие живучесть и гибкость традиционных малых жанров. Недаром говорится: «Старая пословица вовек не сломится». Конечно же, они нацелены на создание комического эффекта, и, как и во многих жанрах детского фольклора, здесь используется прием обманутого ожидания. Вместо хорошо известного старого мы неожиданно получаем новое, изменяющее смысл всего целого. Это новое – некая конкретизация или дополнение, иронически снижающее, разоблачающее исходное, опровергающее истину традиционной пословицы.

Пословица-источник переделывается, по нашим наблюдениям, четырьмя способами. Первый – к целому старому тексту присоединяется новая часть.

Век живи – век учись, дураком помрешь...

Тише едешь – дальше будешь... от того места, куда едешь.

Не в деньгах счастье ... а в их количестве.

Другой способ – вторая часть старого текста заменяется новой, исходное начало приобретает неожиданное окончание.

Заставь дурака учиться, он и пойдет к первой паре...

Чем дальше в лес, тем ну его на фиг!

Назвался груздем – лечись дальше...

Работа – не волк, а произведение силы на расстояние.

Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.

Не так страшен черт, как его малютки.

Не так страшен профессор, как он читает.

Не имей сто рублей, а имей сто друзей, у которых можно занять по сто рублей.

Не имей сто рублей, а имей сто баксов.

Третий – в старом тексте изменяются одно-два слова, часто новые слова близки старым по звучанию, но далеки по смыслу.

Не откладывай на послезавтра то, что можно выпить сегодня.

С кем поведешься – с тем и наберешься.

Что посмеешь, то и пожмешь.

Ученье – свет, а неученых – тьма.

Наконец, четвертый – соединяются две части двух старых пословиц либо к первой части одной пословицы добавляется целая вторая.

На халяву и зверь бежит.

Береги честь смолоду, коли рожа крива.

Не все то золото, что сверху плавает.

Не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь.

По тем же принципам создаются и новые версии известных авторских афоризмов, например:

Дайте студенту точку опоры, и он уснет.

Чем больше женщину мы любим, тем меньше времени на сон.

Счастливые трусов не надевают.

Кроме того, в студенческом фольклоре особенно сильно влияние литературы, вообще, письменности, а в последнее время – и современных информационных технологий, и массовой культуры, что продиктовано спецификой самой вузовской жизни и современной жизни вообще.

На наш взгляд, можно говорить о следующих жанрах и жанровых группах студенческого фольклора (часть из них уже названа выше): приметах, запретах, современных переделках народных пословицах, анекдотах, шутливых афоризмах, остротах, пародийных песнях, стишках, частушках и сатирических куплетах. К данным жанрам можно добавить обряды и розыгрыши Есть в нашей коллекции и образцы граффити.

Анекдот как универсальный комический жанр, способный вместить любую актуальную тематику, отражает и реалии студенческой жизни. Студенческие анекдоты широко бытуют и записываются в различных вариантах, как, например, такой текст традиционной «вакхической» тематики:

«Студенты после экзамена:

– Сдал?

– Сдал.

– Сколько?

– Четыре.

– А почему не пять?

– А у пятой горлышко отбито...».

Более ранний вариант (1960-е гг.):

«Студенты после экзамена:

– На сколько сдал?

– На "пятерку".

– А чего так мало?

– Да у одной горлышко было отбито...».

Оба варианта основаны на игре слов и отражают легкомысленное отношение к экзамену, снижают серьезность ситуации.

Есть и специфические анекдоты, юмор которых, подобно тайному языку, может быть непонятен непосвященным. Например, анекдот физиков:

«Идет по улице учитель физики, и вдруг ему на голову падает кирпич. Подбегает к нему ученик и спрашивает:

– Николай Иваныч, Вы сильно ушиблись?

– Хорошо, что пополам, – задумчиво отвечает тот.

– Что пополам? Голова?

– Нет.

– Кирпич?

– Да нет же. Хорошо, что эм вэ квадрат пополам...»

Широко распространены в среде студентов и устные рассказы-воспоминания, отличающиеся от анекдотов установкой на достоверность (сами студенты называют их байками), но близкие им по поэтике. Например, такой:

«В большой аудитории идет письменный экзамен. Один юноша, сидящий на галерке (аудитория построена амфитеатром), постоянно посматривает на какой-то листок. Профессор замечает и просит отдать "шпору". Студент краснеет, извиняется, но с места не двигается. После третьего замечания профессор не выдерживает и поднимается к студенту сам. Листок оказывается фотографией красивой девушки с памятной надписью: "Когда тебе будет трудно, посмотри на меня". Профессор был тронут. Когда он, очень смущенный, спускался вниз, студент вытащил настоящую "шпору" и потом уже спокойно списывал».

Показательно, что нарративы, первоначально привязанные к конкретному времени, месту (вузу, факультету), лицу, становясь общеизвестными, бытуют уже без этих отсылок. Примерно то же происходит и с афоризмами: они приписываются то одному лектору, то другому, причем никак не связанному с первым, то абстрактному «преподу». Так «бродит» по стране следующая фраза, приписываемая начинающей преподавательнице:

«Раз объясняю – вы не понимаете, второй раз объясняю – не понимаете, третий раз объясняю – уже сама начала понимать, а вы опять не понимаете!»

Что касается такой «серьезной» части студенческой традиционной культуры (в отличие от остальной – смеховой), как приметы, суеверные представления, запреты и т.п., то в основном они приурочены к сессии и обладают большой консервативностью. Из года в год, из поколения в поколение сохраняются ритуальная брань накануне или во время экзамена, палец в чернилах «на удачу» (в наши дни это устарело, т.к. трудновыполнимо технически), пятачок под пяткой, безболезненно превратившийся из 5 копеек в 5 рублей, «счастливая» одежда, а в некоторых узких кругах – и «счастливая» дорога (повторяемость обстановки должна привести к повторению результата – отличной оценки). Некоторые наши информанты могут объяснить смысл старинных студенческих примет, например:

«Еще считалось, что нельзя оставлять раскрытой книгу, иначе ее будет читать дьявол, а студент забудет прочитанное. Если, не закрыв книгу, садишься обедать, то за столом заедаешь свою память, то есть забываешь прочитанное. Еще клали конспект на ночь под подушку: дескать, знания впитаются».

Справедливости ради следует сказать, что старинный запрет стирать «счастливую» одежду, а также мыться, бриться, стричься, стричь ногти накануне экзамена не всегда принимается и выполняется современными студентами, «испорченными» благами цивилизации, привыкшими принимать душ утром и вечером. Тем не менее, студенты о запрете знают. Исполнители дают различные мотивировки примете: есть традиционная (если помыться, можно смыть знания, если постричься, можно ум укоротить), есть и новая, рациональная:

«Исходящий от студента неприятный запах вызовет вполне адекватную реакцию преподавателя, и время ответа значительно сократится».

При этом не учитывается, что сокращение времени ответа может привести не только к благоприятному результату.

Есть приметы, принятые только в узких кругах, скажем, лишь в одной группе, когда люди продолжительное время тесно общаются. Например, люди, бывшие студентами в 1960-е годы, вспоминают:

«После сданного экзамена всей группой ходили в кино, в ближайший кинотеатр и на ближайший сеанс, на что придется. Чем хуже фильм, тем лучше будет сдан следующий экзамен».

Однако и это по своей сути традиционно: действует принцип гадания жребием, причем толкование дается, как обычно, от противного.

В заключение хочется сказать следующее. В ответ на наш вопрос о том, как студенческий фольклор меняется со временем, 45-летний информант очень емко ответил:

«Люди меняются, и фольклор вместе с ними. Мои дети сейчас заканчивают вузы, и я вижу, что они уже смотрят совершенно другими глазами на мир. Они уже не знают, что такое студенческое общежитие, стройотряды, "картошка". Для нас было принято ходить в поход, а для них – в кафе. Я обратил внимание, что сейчас стараются не объединяться всей группой, а наоборот, дробиться на кучки. А мы и сейчас стараемся держаться друг за дружку. Да и потом, не было же таких развлечений и помощников, как компьютер, Интернет, когда живое общение можно заменить виртуальным. Мне кажется, что в этом плане поменялось в худшую сторону. Фольклор же неубиваемая вещь! Когда столько в одном месте собирается умных, остроумных, талантливых людей, у которых масса свободного времени, то остается только творить. Тем более люди молодые, энергии полно, знания есть, головы свежие, да и забот нет. Все-таки студенческие годы – самые лучшие!».

И еще:

«Какие люди – такой и фольклор. На мой взгляд, из студенческого фольклора ушла какая-то романтичность, искренняя заинтересованность в окружающем мире. В наше время молодые люди были более самостоятельными, и была какая-то незамутненность в отношениях: если дружба, значит дружба…»

Итак, современный студенческий фольклор, как и в прошлые времена, помогает студентам пережить экстремальные ситуации учебного процесса, регулировать отношения внутри коллектива студентов и между студентами и преподавателями, передает каждому новому поколению накопленный опыт, выстраивает необходимые связи внутри пестрого, разнородного студенческого сообщества как в пространстве, так и во времени.