Реферат: Концепты языка и культуры в контексте СМИ

Комова Т.А.

В задачу данного раздела входит рассмотрение концепта «самосознание, национальное самосознание» в сопоставительном плане, через сравнение русского и англоязычного стереотипов, существующих к настоящему времени достаточно давно и получивших яркое языковое воплощение.

Самооценка и оценка представителей другой культуры происходят как сознательно, так и на уровне «наивной картины мира» в результате получаемой информации из самых разных источников. Для нас источником информации служат разнообразные формы вербального (а очень часто и невербального) самовыражения: поэзия, проза, драма, научный или публицистически заостренный текст, письма, дневники и т.п. Подобная информация проходит тщательный отбор и попадает к нам также в качестве энциклопедий, справочников, словарей и другой филологической продукции для изучения, пересмотра, расширения, верификации и т.д. Понятно, что для целей данного раздела в контексте филологического осмысления СМИ нам необходимо опереться как на существующие суждения известных деятелей науки и культуры, так и на материалы, которые подводят нас к собственным выводам и служат стимулом к дальнейшим размышлениям о столь сложном предмете, как identity, personal and national.

В дальнейшем мы будем исходить из того, что identity может пониматься как сложно структурированный концепт, включающий в себя такие составные части нашего опыта, как земля, которой мы присваиваем особое имя – Родина. При этом особым образом осознаваемая причастность к стране, в которой мы живем, сообщество людей, частью которого мы являемся, понимается нами как народ (народность, нация), а также принимаемый нами порядок, устройство нашей общественно значимой жизни, которые выступают в качестве государства, требующего от нас соблюдения определенных правил поведения.

Одним из таких правил и является речевой этикет; он будет рассматриваться в этом разделе в своем расширительном значении, а не в том узком понимании, когда имеются в виду формулы вежливого обращения при встречах и расставаниях, способы поддержании беседы за столом или ведения делового разговора по телефону. Речевой этикет неоднократно привлекал к себе внимание и как проблема личного, индивидуально осознаваемого поведения, и как общественно значимое, национально специфическое вербальное поведение. Отдавая должное важности всего арсенала невербальных средств коммуникации, остановимся на некоторых особенностях речевого поведения, отраженного в письменном тексте, как художественном, так и публицистическом.

В работе Р.О. Якобсона «Речевая коммуникация», опубликованной на английском языке в 1972 г., рассматриваются итоги развития лингвистики на протяжении XIX века и подчеркивается все возрастающее значение исследований вариативности и инвариантности, сблизивших лингвистику с математикой в поисках инвариантных сущностей на рубеже веков. Р.О. Якобсон обращает наше внимание на два типа изменений, влияющих на появление вариантов: изменения стилистические и контекстуальные. Причем контекстуальные варианты указывают на совместную встречаемость признака, а стилистические обеспечивают эмоциональное или поэтическое добавление к нейтральной, чисто когнитивной информации. Названные типы принадлежат к единому языковому коду, что и обеспечивает понимание собеседниками друг друга.

В том случае, когда речь идет о рассмотрении особенностей такого речевого поведения в семье, на работе, среди сверстников или людей, находящихся на одном уровне с точки зрения образованности, уровня жизни или социального положения в целом, ситуация общения по этому типу должна выявлять общий, повторяющийся признак как признаваемую норму или канон. Межкультурная коммуникация будет привносить разнообразные культурно («стилистически») значимые вариации такой гипотетически существующей нормы. Покажем это на некоторых примерах.

Коммуникация немыслима без знания собеседника, прямого или опосредованного знания его имени и тех правил, которые регулируют употребление имен собственных, полных и кратких. Налицо тенденция, наметившаяся в средствах массовой коммуникации, среди политиков, деловых людей, телеведущих и дикторов новостных передач, максимально интимизировать общение, отдавая предпочтение кратким и полным именам без отчества собеседников, корреспондентов на местах, приглашенных в студию и т.п. Все это оказывает серьезное воздействие на общее восприятие личных имен как знаковых единиц по отношению к такому параметру общения как социальный статус или социальная дистанция. Имена Владимира Познера, Савика Шустера – яркие тому примеры, хотя по русской традиции и возраст, и занимаемое ими положение требуют уважительного обращения по имени и отчеству. Не случайно нарушение канона или отклонение от него приводит к тому, что участники передач, приглашенные в студию, свободно прерывают ведущего, оспаривают сказанное, не дожидаясь полной аргументации говорящего. Личное имя в русском и английском языках выступает как динамичная категория. Оно может указывать на сближение коммуникативных ролей в процессе общения или на сохранение вертикали ролей и их дистанцирование по признакам возраста, образования и т.п.

Рассмотрим контекст из повести В. Пановой «Сережа». Отчим Коростелев (именно так, по фамилии, обращаются к нему близкие, и так он воспринимается автором) обсуждает со своим приемным сыном перспективы отъезда к новому месту жительства:

«Коростелев, румяный от снега, вошел, сверху посмотрел на него и спросил виновато:

– Ну как, Сергей? – Сережа не расплакался и был награжден – Коростелев сказал:

– Ты у меня молодец, Сережка». Или позже:

– Сергей, отойди в сторонку. Как бы мы на тебя не наехали. И, наконец, объявленное и столь долгожданное решение:

– А ну, живо! Сергей! Собирайся! Поедешь!

Мать ребенка выбирает свои варианты в разговоре о сыне и с ним самим:

– Сереженька, скажи мне «до свиданья!»

– Сережу берегите.

В рассказе А.П. Чехова «Ванька» автор вводит своего героя именно под этим именем, т.е. так, как обращаются к мальчику и хозяин, и его семья, и другие персонажи. Нет ничего необычного для него самого в подобном обращении: о своем деревенском сверстнике он отзывается так же – «али заместо Федьки в подпаски пойду». Воспоминание о жизни в деревне с дедушкой воскрешает в его памяти и другое обращение: «дед нюхает табак, посмеивается над озябшим Ванюшкой». Мальчик прекрасно осведомлен обо всех тонкостях употребления имени и подписывает письмо дедушке с полным осознанием важности своего официального послания: «на деревню дедушке, Константину Макарычу», добавляя в конце: «остаюсь твой внук, Иван Жуков, милый дедушка, приезжай».

У Н.С. Лескова в «Очарованном страннике» мы узнаем историю «молитвенного сына» (как он нам сам о себе сообщает) Ивана Флягина, впрочем, известного среди близких как Голован, в миру как Иван Северьянович, а в неволе, среди татар, как Иван. Агашимола, Емгурчей, другие хозяева или знакомые воспринимают его имя как знаковое для всех русских людей. Они предлагают ему в жены своих девушек или жен под именем Наташа, а всех детей Ивана Северьяновича «кличут» Кольками и Наташками. Находясь в условиях иного культурного окружения, Иван Северьянович воспринимает все эти подмены как проявление общей установки в условиях плена на деперсонализацию, на утрату пленником своего «я» в той же мере, в какой ему приходилось смиряться с утратой своей национальной общности с родиной: «дела никакого, а тосковал очень, домой, в Россию хотелось».

– Так вы и в десять лет не привыкли к степям?

– Нет-с, домой хочется... тоска делалась.

Житейские метаморфозы с именами героев на примере Робинзона Крузо, родители которого дали ему два фамильных имени (английское по линии матери и немецкое по линии отца), делают проблему восприятия имени в иноязычном и инокультурном контексте предметом, представляющим интерес не только для антропонимики, но и коммуникации в целом. Сошлемся на французское звучание имени героя M.E. Салтыкова-Щедрина Сержа Быстрицына или на имя Евгения Онегина, получающего в переводе этого одноименного произведения А.С. Пушкина на английский язык, сделанном Ч. Джонстоном в 1977 г., две репрезентации в форме кальки Евгений и в форме иноязычного соответствия Юджин.

Еще одним важным аспектом изучения речевого поведения является изучение его собственно лексико-грамматических особенностей: сочетаемость слов, выбор грамматических конструкций и т.п. В романе О. Уайльда «Портрет Дориана Грея» молоденькая актриса и ее мать обсуждают свое затруднительное финансовое положение:

– You must not think of anything but your acting. Mr. Isaacs has been very good to us, and we owe to him money. Fifty pounds is a very large sum.

– He is not a gentleman, mother, and I hate the way he talks to me, said the girl.

– I don't know how we could manage without him.

– We don't want him any more, mother. Prince Charming rules life for us now.

(Приведем краткое содержание диалога между матерью и дочерью:

Мать: Ты должна думать только о своей игре. Директор театра одолжил нам огромную сумму в 50 фунтов.

Дочь: Он не джентльмен, и я не выношу того, как он со мной разговаривает.)

Как видно из этого контекста, речевое поведение может ассоциироваться с определенным устойчивым представлением об идеале, хороших манерах говорящего в целом. Иногда такое представление получает дополнительную конкретизацию. Сошлемся на пример, приведенный ранее в работе «History, Phililology and Culture» (P. 69–70). Молоденькая женщина пишет в газету о том, что вскоре после замужества обнаружилось ужасающее незнание молодым супругом норм английской грамматики и литературного языка в целом, что в традициях семьи этой женщины совершенно неприемлемо: «I've been married for a year and a half to a man who is good-looking, hard working and has a nice personality. The problem is his use of the English language. He says, “I ain't got none” and “They don't got no time”».

И далее корреспондентка пишет о том, что в ее семье знание языка всегда поощрялось, и что она слишком поздно обнаружила недостатки образование в юноше, который за ней ухаживал: «I never noticed how poor my husband's grammar was before we were married, but now it's driving me crazy! I am embarrassed before my friends and family.

Please don't blow this off and say, “Well, if you love him, you'll accept his faults”. I can't see myself spending the rest of my life being embarrassed this way».

(Приведем краткое содержание письма в газету: «Я замужем уже полтора года, и за это время обнаружилось ужасающее незнание моим мужем азов грамматики. Он употребляет, например, два отрицания в предложении и не соблюдает согласования в форме вспомогательного глагола и основного глагола. Когда он ухаживал за мной, я этого не заметила. Поскольку в моей семье всегда принималось за должное хорошее знание языка, я не собираюсь всю жизнь стыдиться за него перед друзьями. Только не отмахивайтесь от моего письма, говоря, если любишь человека, то принимаешь и его недостатки, а посоветуйте, что делать».)

Автор письма получает от редакции совет: все сказанное в письме сообщить мужу и предложить ему пойти на курсы по изучению родного английского языка, поскольку в противном случае их браку угрожает серьезная опасность. Хотя описанная ситуация имеет в английском оригинале несколько шутливый оттенок, сама проблема, так поставленная, вполне серьезна и актуальна не только для автора, анонимно подписавшегося: IN LOVE.

Упадок культуры речи, о котором открыто говорят преподаватели школы и вуза, не является исключительно приметой сегодняшнего дня. Такой упадок наблюдается в обществе всякий раз, когда духовные интересы и запросы человека подчиняются необходимости поиска средств пропитания и выживания. Напомним, что писал С. Есенин в сентябре 1918 г. в работе «Ключи Марии»:

«Эта буква (Я) рисует человека, опустившего руки на пуп (Знак самопознания), шагающим по земле, линии, идущие от середины туловища буквы, есть не что иное, как занесенная для шага правая нога и подпирающая корпус левая.

Через этот мудро занесенный шаг, шаг, который оканчивает обретение знаков нашей грамоты, мы видим, что человек еще окончательно себя не нашел. Он мудро благословил себя, со скарбом открытых ему сущностей, на вечную дорогу, которая означает движение, движение и только движение вперед».

И далее поэт-философ рассуждает о том, что для русского человека есть слово: «Через строго высчитанную сумму образов, “соловьем скакаше по древу мыслену”, наш Боян рассказывает так же, как и Гомер, целую эпопею о своем отношении к творческому слову. Мы видим, что у него внутри есть целая наука как в отношении к себе, так и в отношении к миру». Что же мешает человеку сохранить в себе эту красоту восприятия родного слова, родной речи? С. Есенин с горечью замечает, что «звериные крикуны, абсолютно безграмотная критика и третичный период идиотического состояния городской массы подменили эту завязь (узловую завязь самой природы) безмозглым лязгом железа Америки и рисовой пудрой на щеках столичных проституток». Но спасение возможно, если не упустить шанс, данный человеку обещанием нового царства свободы, и обратиться к своим истокам, своей традиции[1] [1].

Таким образом, мы видим, что речевая культура представляет собой сложнейший сплав знания о прошлом своей культуры, знания современной речевой культуры, многих внелингвистических и собственно лингвистических моментов. Важную роль в сохранении преемственности культуры речи играет традиция, семейная, образовательная, традиция публичной речи, традиция уважительного отношения к прошлому своего народа вообще и к ее ярким представителям в сфере политики, искусства и культуры.

Всякого рода потрясения и революционные, т.е. насильственные, сверху проводимые реформы и реорганизации могут привести к снижению общего интереса к культуре речевого поведения, к отрицанию всяческих авторитетов. Негативные последствия полного отрицания всего, что было достигнуто в период между 1917 и 1990 гг. в России и, шире, в СССР, ощущаются до сих пор. Например, названия телепрограмм в июле 2002 г. делали особый акцент на словах «Россия» и «русский», создавая таким образом определенную модель восприятия, работая на определенные стереотипы сознания: публичные люди, народ против, криминальная Россия, русское лото, русская рулетка, русский экстрим. С другой стороны, прошлое также оказывалось не обещающим ничего положительного: Союз бывших, Союз бывших. Украина, российские тайны и т.п. На этом фоне нейтральные «Вся Россия», «Служу России» оказывались в меньшинстве и не несли положительного заряда. В целом можно сказать, что на смену воспитывающим и пропагандирующим лозунгам пришли развлекающие, популяризирующие ненавязчивый отдых и предлагающие другие модели поведения, скорее невербальные, чем вербальные: комиссар Рекс, инспектор Деррик, детектив Нэш Бриджес, комиссар Мулен заменили думающих и рассуждающих Холмса и Пуаро.

Основной функцией средств массовой информации все же остается тиражирование поведения ведущих политиков, государственных деятелей и глав государств как носителей определенной национальной традиции, национальных ценностей, вместе с тем предлагающих что-то свое, чтобы остаться в памяти своего поколения и в истории в целом.

В истории Великобритании У. Черчилль оставил такой след. Он и сегодня по опросам общественного мнения входит в десятку самых выдающихся людей в истории страны. Его талант политика, писателя и историка был отмечен Нобелевской премией. В мае 1940 г. в своей речи, обращенной к нации в, он так сформулировал задачи, стоящие перед Британской империей:

– You ask, what is our policy? I will say: it is to wage war, by sea, land, and air, with all our might and with all the strength that God can give us: to wage war against a monstrous tyranny... You ask, what is our aim? I can answer in one word: Victory – victory at all costs, victory in spite of all terror, however long and hard the road may be: for without victory there is no survival. Let that be realized: no survival for the British Empire; no survival for all that the British Empire has stood for... At this time I feel entitled to claim the aid of all, and say, «Come, then, let us go forward together with our united strength».

Обратим внимание на те слова из этого выступления, которые звучат своеобразным рефреном:

– Вы спрашиваете, в чем заключается наша политика? Я отвечу: вести войну на море, на земле, в воздухе. Вы спрашиваете, в чем наша цель? Я могу ответить одним словом: победа – победа любой ценой, победа, невзирая на весь ужас войны, на весь долгий и тяжкий путь, ибо без победы нет спасения. Пусть это будет всем ясно: нет спасения для Британской Империи и всего того, что Британская Империя отстаивала...

Слова британского премьер-министра были неоднократно использованы во всех учебниках по риторике. В этой речи есть дискурсивные элементы: вопросы и ответы, синтаксис прост, в построении фраз предпочтение отдается словам англосаксонского происхождения. Многочисленные повторы и параллельные конструкции позволяют передать весь эмоциональный настрой говорящего – его речь искренна и убедительна.

В американской публичной риторике первое место до сих пор остается за Авраамом Линкольном, президентом, общественные и политические преобразования которого привели к Гражданской войне и мирные усилия которого привели к его собственной гибели. Его первым успехом считают речь, произнесенную 11 февраля 1861 г. на подножке последнего вагона поезда, увозившего его в Вашингтон из Спрингфилда, штат Иллинойс. Приведем часть этого выступления:

– No one, not in my situation, can appreciate my feeling of sadness at this parting... I now leave, not knowing when or whether ever I may return, with a task before me greater than that which rested upon Washington. Without the assistance of that Divine Being who ever attended him, I cannot succeed. With that assistance, I cannot fail.

Вот наиболее важные моменты в русском переводе:

– Никто, кто не находится в подобной ситуации, не сможет осознать всю мою грусть при этом расставании. Я теперь уезжаю, не зная, вернусь ли когда-нибудь, уезжаю, имея перед собой задачу поважнее той, которая стояла перед Вашингтоном. Без поддержки Всевышнего, которой он располагал, я не смогу добиться успеха. С такой поддержкой я не смею (не имею права) потерпеть поражение.

В этом отрывке мы видим употребление местоимения 1-го лица, личного и притяжательного, что сразу же позволяет идентифицировать говорящего как прямого и искреннего человека и вызывает доверие и сочувствие. Слова преимущественно состоят из одного-двух слогов, предложения просты, и мысль повторяется неоднократно, поддерживаемая на уровне синтаксиса созвучиями начальных слогов, параллелизмом конструкций и специальным использованием отрицания для создания запоминающегося слогана – рефрена.

Все последующие политики США изучали выступления А. Линкольна, и только Джон Фитцджералд Кеннеди (1917–1963) получил признание как самый яркий политик и оратор. Он пришел во власть через сто лет после Линкольна, ему также пришлось преодолевать серьезный кризис (в отношениях с Советским Союзом), его компромиссная политика привела его к личной трагедии – смерти от рук наемного убийцы Ли Освальда. Уроки А. Линкольна позволили Кеннеди впервые добиться национальной известности в теледебатах и переиграть противника, в нем подкупала улыбка, умение парировать реплики противника, открытая правая рука и все классические приемы построения речи: простота словесного материала, опора на противопоставление «мы» и «они», запоминающиеся фразы, которые потом неоднократно тиражировались СМИ. Приведем несколько отрывков из его речи при вступлении в должность президента в 1961 г.:

«We observe today not a victory of party but a celebration of freedom – symbolizing an end as well as a beginning – signifying renewal as well as change. For I have sworn before you and Almighty God the same solemn oath our forebears prescribed nearly a century and three quarters ago.

The world is very different now... Let every nation know, whether it wishes us well or ill, that we shall pay any price, bear any burden, meet any hardship, support any friend, oppose any foe to assure the survival and the success of liberty».

Обратим внимание на некоторые моменты в его выступлении: «Сегодня мы отмечаем не победу партии, а победу свободы, которая символизирует собой как конец, так и начало... Мир сегодня совсем иной. Пусть каждый народ, желает ли он нам добра или зла, знает, что мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя, поддержим любого друга и выстоим против любого врага, чтобы обеспечить спасение и победу свободы».

Законы построения классического послания налицо: угадываются уроки не только А. Линкольна, но и У. Черчилля. Яркие обращения президента Кеннеди к нации и другим народам стали ключевыми построениями, вошедшими во все энциклопедические словари:

«Let us never negotiate out of fear. But let us never fear to negotiate». («Давайте не вести переговоры из-за страха, но давайте и не страшиться переговоров».)

И также:

«And so, my fellow Americans, ask not what your country can do for you – ask what you can do for your country». («Мои сограждане, американцы, не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, спросите, что вы можете сделать для своей страны».)

«My fellow citizens of the world, Ask not what America will do for you, but what together we can do for the freedom of man». («Мои сограждане во всем мире, не спрашивайте, что для вас сделает Америка, спросите, что все мы вместе сможем сделать для свободы человека».)

Среди ярких политиков второй половины XX века нельзя не упомянуть премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, которой в прямом смысле пришлось осваивать мужскую риторику и которой это удалось в полной мере. Взяв за образец А. Линкольна и У. Черчилля, можно было не опасаться неудачи. Приведем для сравнения отрывки из двух выступлений М. Тэтчер. Выступая в Мельбурне на съезде либеральной партии Австралии 20 сентября 1976 г., она сразу же делает отсылку к авторитету У. Черчилля:

«In politics it is essential from time to time to raise one's eyes – as Winston Churchill said in one of his speeches – from the pages of economics and statistics, and look towards the broad sunlit uplands beyond. Today, I would like to try and do just that. Against the background of technological, economic and social change, a new political debate has commenced in the Western World. It is a debate about the nature and future of democracy. It is an encounter that concerns all free people».

В своей речи М. Тэтчер отсылает слушателей к словам У. Черчилля о том, что иногда полезно отвлечься от экономической и статистической информации и обвести взором залитые солнечным светом просторы. И далее продолжает: «Я как раз и собираюсь сделать это и на фоне технологических, экономических и социальных изменений остановиться на начавшейся на Западе дискуссии о природе и будущем демократии». Налицо все знакомые признаки – речь от первого лица, отсылка к авторитету и многое другое.

Вместе с тем с самого начала мы замечаем, что премьер-министр отходит от установленного канона – в ее речи преобладают слова латинского происхождения. Ее риторику можно назвать received rhetoric в той же мере, как можно говорить о «received pronunciation». Известно, что М. Тэтчер пришлось учиться английскому языку специально, чтобы преодолеть налет диалектной речи, желание предстать сильным политиком заставляет ее дополнить свою речь всем, что может соответствовать представлению о мужской риторике – manly speech. Видимо, не зря она получает специальный эпитет IRON LADY. В своем выступлении далее она обрушивается на принципы коллективизма как краеугольные во всей тактике социалистов. Критика социалистов в Австралии продолжена и поддержана критикой в адрес СССР в речи перед Конгрессом США 20 февраля 1985 г. Премьер-министр Великобритании констатирует происшедшие перемены в мире:

«My thoughts turn to three earlier occasions when a British Prime Minister, Winston Churchill, was honored by a call to address both Houses. Among his many remarkable gifts, Winston held a special advantage here. Through his American mother, he had ties of blood with you. Alas, for me, these are not matters we can readily arrange for ourselves!»

Мысленно M. Тэтчер возвращается к трем случаям, когда У. Черчилль был удостоен чести обратиться к Сенату и Конгрессу. Он обладал тем преимуществом, среди других многих, подчеркивает М. Тэтчер, что по линии матери был наполовину американцем, будучи, таким образом, связан с ними кровными узами. Не имея подобных преимуществ, сокрушается М. Тэтчер, невозможно их и получить. Таково ее «лирическое» вступление, которое поддерживается еще одной важной отсылкой к авторитету:

«Members of the Congress, may our two kindred nations go forward together sharing Lincoln's vision, firm of purpose, strong in faith, warm of heart, as we approach the third millennium of the Christian era». В этих заключительных словах своего долгого выступления премьер-министр призывает членов Конгресса и нацию в целом идти вместе братской дорогой в третье тысячелетие Христианской эры, разделяя заветы Линкольна, его видение проблем, оставаясь твердыми в вере, сильными в предназначении и добросердечными.

Подводя некоторые итоги, можно выделить следующие стилистические средства как наиболее устойчивые в этом виде политического дискурса:

– Трехкратное повторение слова, словосочетания или части высказывания, как, например: «...that this nation, under God, shall have a new birth of freedom; and that government of the people, by the people, for the people shall not perish from this earth» (A. Lincoln). В переводе данные части высказывания звучат так: «...что эта нация, где обретет свое новое рождение свобода, и это правительство народа, с помощью народа и для народа не исчезнут с лица земли».

– Опущение одного из элементов для придания динамизма всей структуре: в предыдущем отрывке говорящий сознательно пожертвовал союзом and.

– Употребление анафоры предполагает повторение начальных слов во фразе, как в случае с «мы будем сражаться»: «We shall fight in France, we shall fight on the seas and oceans, we shall fight with growing confidence and growing strength in the air» (from: W. Churchill's speech to the House of Commons. June 4. 1940).

В заключение приведем три отрывка из выступлений ведущих политиков XX века, которым выпала честь увидеть день Победы над фашизмом и обратиться к своим народам. Эти тексты взяты из репринтного издания в мае 2002 г. газеты «Правда» от 10 мая 1945 г.

В приводимых текстах ключевыми становятся слова об общем ратном труде, общих лишениях и жертвах, долге перед павшими и о радости победы. Именно эти честные и простые слова без излишних красот заставляли людей преодолевать трудности и строить новый и лучший мир без войн.

1. «Мы можем оплатить наш долг перед Богом, перед павшими и перед нашими детьми лишь трудом – беспрестанной преданностью тому делу, которое нам предстоит выполнить... Когда последняя японская дивизия капитулирует, только тогда будет окончена наша боевая работа» (президент США Г. Трумэн).

2. «Сегодняшний день мы, вероятно, будем думать главным образом о самих себе. Завтра мы воздадим особую хвалу нашим русским товарищам, чья доблесть на поле боя явилась одним из великих вкладов в общую победу.

Следовательно, война с Германией закончилась... Мы можем разрешить себе краткий период ликования, но мы не должны ни на один момент забывать об ожидающих нас трудах и усилиях» (премьер-министр Великобритании У. Черчилль).

3. «Великие жертвы, принесенные нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряженный труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь отечества, – не прошли даром и увенчались полной победой над врагом...

Товарищи! Великая Отечественная война завершилась нашей полной победой. Период войны в Европе кончился. Начался период мирного развития» (И.В. Сталин).

Полные тексты выступлений лидеров стран-победительниц отсылают нас к таким ключевым понятиям, как родина, свобода и труд, с одной стороны, и взаимопомощь, взаимопонимание и поддержка, с другой. Именно об этих ключевых понятиях культуры надо помнить всем, кто имеет возможность влиять на умы и настроения людей.

Список литературы

Комова Т.А., Гарагуля С.И. Имя личное в истории и культуре Великобритании и США. Белгород, 1998.

Комова Т.A. Public Man and his Rhetoric // On British-American studies: an introductory course. M., 1999. C. 135–164.

Комова Т.А. Специфика межкультурной коммуникации (на уровне СМИ): речевой этикет нации // От слова к тексту: Материалы докладов международной научной конференции: В 3 ч. Ч. 3. Минск, 2000. С. 69–70.

Ma T.Ю. Национальное сознание в контексте языка // Проблемы обучения профессионально ориентированному общению на иностранном языке. Ч. 2 / Под ред. Е. Пономаренко. М., 2001. С. 123–132.

Ma Т.Ю. Специфика межкультурной коммуникации: аспект восприятия // От слова к тексту. Ч. 3. Минск, 2000. С. 75–76.