Реферат: Событие в журналистском тексте (на примере публикаций о событиях на Украине)

Событие в журналистском тексте (на примере публикаций о событиях на Украине)

Введение

Освещение событий – основополагающая функция журналистики и прямая задача каждого работника средств массовой информации. Более того, без качественного выполнения этой базовой функции невозможно и выполнение всех остальных – идеологической, воспитательной, любой другой. Так как журналистика без непрерывного отслеживания актуальных событий – в принципе абсурд. И если взглянуть на нее как на сферу производства, то именно информация о событиях является основным сырьем для продукции СМИ. Без своевременного поступления этой информации в редакцию и лично «в руки» сотрудникам производство остановится. Точно так же, как остановилась бы – в качестве примера – металлургическая промышленность без необходимого количества железной руды.

Любой журналистский материал, будь то публикация в прессе либо теле- или радиосюжет, так или иначе привязан к какому-то конкретному событию или общественному явлению. Каждое общественное явление представляет собой совокупность событий, происходящих в обществе регулярно и отражающих ту или иную тенденцию в жизни этого общества.

Причем, как показывает читательский опыт, событие в журналистике – весьма гибкая категория. Скорее всего, любой человек, черпающий информацию о происходящем вокруг более чем из одного источника, неоднократно замечал, насколько различной может быть трактовка одного и того же события в разных СМИ. Не совпадать могут как обстоятельства произошедшего, отдельные нюансы и подробности, так и версия случившегося в целом. И это естественно: позиция издания/канала по отношению к тому или иному событию/происшествию напрямую зависит от таких факторов, как его идейная и политическая направленность, целевая аудитория, личные интересы и амбиции владельца данного СМИ и т.д.

Например, эти различия хорошо заметны при сопоставлении материалов федеральных и региональных изданий, посвященных одному и тому же информационному поводу. Как новость из центра, пройдя через местные редакции, обрастает новыми деталями, вариантами, слухами, так и событие регионального уровня, выходя на более широкую читательскую аудиторию, подвергается существенным искажениям и приобретает некую вариативность.

Всем обозначенным выше и определяется актуальность выпускной квалификационной работы. Специфика освещения событий различными СМИ всегда будет представлять большой интерес – как читательский, так и исследовательский.

В соответствии с этим объектом исследования следует определить событие (информационный повод) как самостоятельную категорию в теории массовых коммуникаций, а также изучение системы подачи информации в журналистике, основанной на явлении объективности-субъективности.

Предметом исследования является изучение замысла автора и его реализация в процессе освещения того или иного события в текстах СМИ.

Цель работы – рассмотреть проблему интерпретации событий в журналистском тексте на примере российских и украинских средств массовой информации.

Для достижения поставленной цели необходимо выполнить следующие задачи:

1. рассмотреть ключевые для исследования теоретические положения;

2. дать определения базовых понятий «событие», «факт», «суждение», «сведения», «структура события», «название (имя) события», «образ события»;

3. выявить особенности и принципы анализа журналистских текстов;

4. проанализировать публикации в русскоязычных СМИ, посвященные актуальным событиям на Украине.

Для реализации поставленной цели и задач были использованы следующие методы исследования: наблюдения, сравнения, сравнительно-сопоставительный, лексико-семантический анализ.

Материалом послужили 25 публикаций с украинских русскоязычных информационных порталов («Донецкие новости», Don.ua, Bigmir.net, «УНiАН»), информационного агенства «Росбалт» и интернет-газеты Lenta.ru, сетевых версий «Российской газеты» и журнала «Деловой квартал».

Научная новизна работы представляет собой примеры современных методов сбора информации, интерпретации фактов (актуальных событий на Украине), опубликованных в средствах массовой информации.

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы как при проведении занятий по курсам «Основ творческой деятельности журналиста», «Типологии печатных СМИ», «Основам журналистики», так и в деятельности журналистов-практиков.

Апробация работы была проведена на XXXVIII студенческой научной конференции «Студент и научно-технический прогресс», в которой принимали участие студенты и магистранты Института гуманитарного образования ЧелГУ направления «Журналистика».

Структура работы. Работа состоит из введения, 2 глав, заключения, списка использованной литературы (32 источника), 10 приложений.

Глава 1. Категория события в журналистике

1.1. Понятие события. Различия между событием и фактом

В разных областях научного знания существуют различные определения категории «событие».

Например, по «Большому толковому словарю русского языка» С. А. Кузнецова событие – это «то, что произошло, случилось, значительное явление, факт общественной или личной жизни».[1]

Несколько иначе звучит определение события из юриспруденции: «Событие - категория, которая по сложности может отличаться от факта. Такая сложность выражается масштабностью происходящего, массовостью участников, длительностью во времени. Как самостоятельная категория событие может быть представлено суммой фактов».[2]

Согласно А. А. Тертычному, одному из ведущих теоретиков журналистики, «событие можно трактовать как точно фиксированный в пространстве и времени (т.е. с ясным началом и завершением) шаг в общественном процессе».[3]

Понятие события в любом случае тесно связано с понятием факта. На этой почве, как отмечает Л.А. Поелуева, возникает проблема соотношения «факта и объективной реальности и возникающее при этом противоречие – отождествление факта и события».[4] При более внимательном и детальном разборе этих двух единиц, нельзя не прийти к выводу, что они не могут быть тождественны. Следовательно, необходимо разграничить данные понятия.

Толковый словарь С. А. Кузнецова трактует понятие факта следующим образом:

«ФАКТ -а; м. [от лат. factum - сделанное]

1. Истинное событие, действительное происшествие или реальное явление; пример, случай.

2. в функц. сказ. Реальность, действительность».[5]

А вот несколько иной угол зрения: «Факт – это содержание высказывания, но только после того, как мы провели его проверку на истинность – верификацию – и получили положительный ответ».[6]

Факты подразделяются на достоверные и недостоверные, научные и обыденные. Они лежат в основе любого журналистского произведения. По меткому утверждению М.Н. Кима, «Факты – своеобразные кирпичики, из которых выстраивается вся структура журналистского произведения». «Назначение фактов в журналистике многофункционально: они могут стать основой информационного сообщения; могут выступать в качестве аргументов и научно-обоснованных доказательств».[7]

По Л.А. Поелуевой, «факт в журналистике можно определить как достоверное отражение фрагмента действительности, обладающее реальной репрезентативностью».[8] С его помощью создается модель действительности.

Информационные материалы включают один факт, особенностью аналитического материала является то, что он включает в себя совокупность фактов. Факты в аналитических материалах выступают в качестве доказательств и аргументов. Мастерство журналиста заключается в том, чтобы не только умело оперировать фактами, но и правильно их оценивать, интерпретировать, анализировать, наконец, находить между ними существенные причинно-следственные связи.

Факт может быть достоверным или недостоверным. Установить факт, т.е. сделать его достоверным, значит осуществить его верификацию (проверку на истинность). Другой вопрос, что такая верификация не всегда возможна. Иногда она невозможна объективно: доказать, что Х был платным осведомителем КГБ, невозможно, так как соответствующие архивы недоступны. А иногда невозможна субъективно: этому мешают эмоции и субъективные оценки говорящего. Может быть, это и факт, но чтобы его установить, надо «пробиться» через оценку и комментарий автора.

Достоверный факт – это суждение о событии, которое оказалось истинным в результате его верификации. Недостоверный факт – это суждение о событии, верифицировать которое оказалось невозможным. А если суждение в результате верификации оказалось ложным, то о факте как таковом вообще не может быть речи.

Исследователи также выделяют две разновидности используемых журналистами фактов: факты научные и обыденные.

Научные факты всегда основаны на многочисленных эмпирических наблюдениях, экспериментах, опытах. Они всегда являются «итогом обобщений, выверенным абстрактным знанием. При этом чем выше требования к точности и объективности, тем больше число эмпирических наблюдений и измерений и тем необходимее применение статистических методов их обработки».[9]

Обыденные факты, в отличие от научных, «представляют собой результат восприятия человеком окружающей действительности, восприятия непосредственного, конкретно-чувственного, запечатлеваемого в единстве эмоциональной реакции и логического осознания происшедшего»[10]. Подобного рода факты используют тогда, когда необходимо рассказать о непосредственном опыте людей, об их эмоциональных реакциях на те или иные события и т.п. К обыденным фактам относятся мнения, оценки, рассказанные кем-л. истории и т.п.

Важно отметить, что нельзя резко противопоставлять друг другу факт и его оценку кем-либо, утверждая, что факт – это нечто совершенно объективное, а оценка или суждение о нем – наоборот, субъективное. Не стоит забывать, что факт становится таковым и оказывается доступным только в форме суждения (высказывания). Реальность существует независимо от человека, а факт – нет. Человек выделяет в действительности какой-то фрагмент, а в нем – определенный аспект (событие); затем он «переводит» свое знание о действительности (событии) на «естественный» язык, строит знание в виде суждения о предмете, затем проверяет, истинно ли данное суждение или ложно («верифицирует» его). И только если окажется, что суждение истинно, то, что описано в этом суждении, становится фактом.

Суждение может быть разным по содержанию. Например, оно может быть бытийным: существует одно и только одно солнце. Или может относить данное лицо или предмет к тому или иному классу: Сократ – человек. Или может приписывать лицу или предмету качество: Вовочка хороший. Вместе с тем, существуют также суждения, которые вообще не могут быть верифицированы/проверены. Например: Н. – козел. Это так называемые оценочные суждения.

Факт может соответствовать самым абстрактным по своему характеру суждениям. Он абстрактен по своей природе, он – всегда «голый» факт, очищенный от частных характеристик.

Теперь перейдем непосредственно к выявлению различий между понятиями «факт» и «событие».

Во-первых, журналист легко может описать, как развертывается то или иное событие. Но описать, как происходит факт – абсолютно невозможно. Так как факты вообще не «происходят». Они – лишь образ ситуации. Образ, который в результате проверки (верификации) оказался истинным. Поэтому факты нельзя описывать, их можно только излагать.

Также обратим внимание на то, что все приводившиеся в начале определения события объединяет одна важная особенность. Акцент в них делается на такие категории, как «значительность», «масштабность», «массовость», «общественность». А в расшифровках понятия «факт» такой тенденции нет.

Исходя из этого, можно сделать следующий логический вывод: главное отличие события от факта в том, что оно так или иначе влияет на установившийся порядок вещей, меняет ситуацию, сложившуюся в той или иной сфере общественной жизни. Говоря более простым, «бытовым» языком – всякое событие – факт, но не всякий факт – событие.

Факты обыденной жизни нечасто привлекают внимание журналистов. Хотя бы потому, что норма и стандарт привычны, не вызывают ажиотажа и не поднимают рейтинг издания. Например: поезд из Москвы в Воронеж прибыл по расписанию – это хорошо, но это не «хлеб журналиста». А если поезд опоздал из-за аварии, а тем более, если есть жертвы – это плохо, но это готовый и крайне подходящий информационный повод для «острого» материала в СМИ. Таков закон отбора и освещения событий в журналистике.

У события есть только одно свойство или признак – то, что оно произошло (или не произошло). Например, Ельцин выиграл президентские выборы 1996 года – это событие. При этом суждений о данном событии может быть бесконечное множество. Например, такое: Ельцин выиграл благодаря поддержке электората А. И. Лебедя. Или такое: выигрыш Ельцина – благо для России. Первое из них может быть фактом (суждением о факте), если в результате верификации (проверки) выяснится, что оно истинно. А вот второе не может быть фактом вообще (во всяком случае, в условиях реального времени – мы не можем пока стать на позицию будущего историка, в распоряжении которого окажутся средства верификации этого утверждения). Это – типичное оценочное суждение.

Итак, событие либо произошло, либо нет. Это обычно не требует дополнительного исследования или доказательства. Но возможны и исключения, когда сам факт наступления события ставится под сомнение. Например, то, что Л. Тер-Петросян выиграл президентские выборы в Армении, ставится под сомнение оппозицией, которая утверждает, что это событие не имело места, так как итоги голосования были сфальсифицированы. Но такие случаи редки.

Таким образом, события оцениваются эмоционально, факты – как правило, рационально. Оценки событий и фактов могут быть совершенно независимы друг от друга.

1.2. Событие в журналистике: структура и образ

С позиций журналиста категорию «событие» подробно рассматривает А. А. Тертычный в «Жанрах периодической печати». «Освещению событий посвящено подавляющее число информационных публикаций. Важнейшая задача журналиста-информатора оперативно сообщать аудитории о наиболее важных событиях, их месте, времени. Без сообщений о текущих делах, свершениях, происшествиях нет информационной журналистики.

Но это не значит, что события не отображаются в материалах аналитических и художественно-публицистических жанров. В публикациях этого плана они выступают как объект углубленного исследования или художественного осмысления. Это производится прежде всего с целью выявления их значимости, актуальности, причин и возможных следствий».[11]

События, о которых рассказывают журналисты, как правило, порождаются определенными общественно-политическими ситуациями, экономическим, нравственным и иными состояниями общества, и поэтому они называются социальными. «Событиями называются и природные явления, катаклизмы. В отличие от таких естественных событий, для журналистики значимы прежде всего события, представляющие собой действия людей с определенными целями и результатами, влияющие на тот или иной общественный процесс и включенные в него»[12], – отмечает А. А. Тертычный.

Поскольку событий в мире происходит очень много, то журналист должен выбирать и анализировать те из них, которые являются наиболее важными. Существует несколько критериев отбора события для анализа в журналистике: соответствие теме (специфике) издания, социальная значимость, масштаб события, степень его влияния на аудиторию, психологическая близость ей и т.д.

У события есть своя внутренняя структура, свой «сюжет» или «сценарий». Иначе говоря, в нем есть объективные характеристики, без учета которых журналистское описание этого события будет принципиально неполным, а отсюда, может быть, и неверным.

В структуру события, если рассматривать его с позиций журналистики, входят следующие элементы: название-имя события, время, место, участники данного события, детали, причины, следствия. При этом журналист может включать в описание события не все его элементы. То есть могут отсутствовать, например, следствия.

По мнению эстонского ученого И. Сильдмяэ, «в «сценарий» события входят: субъект, средства, объект, время, обстоятельства или условия, причина, цель, результат».[13]

На имени события в публикации стоит остановиться подробнее. Ведь то, какой заголовок выбрал автор для своей статьи, наглядно демонстрирует его позицию в том или ином вопросе. И как событие называется в дальнейшем (в самом материале), также отражает ориентацию самого журналиста и издания в целом. Именно таким, каким его видит журналист, видит событие и читатель. И оценки автора чаще всего становятся для адресата основополагающими.

Журналисты стараются сформировать имя события таким образом, чтобы читатель сразу понял, как к этому событию относится автор. В легальной прессе принято называть событие прямо. Метафора (и прочие тропы) также допускается, но в разумных пределах. В имени события (и в его остальных элементах) не допускается ненормативная лексика, эмоционально окрашенные выражения, слова с четкой отрицательной коннотацией.

В нелегальной прессе, наоборот, по большей части, принято «играть» со словами и выражениями. Ненормативная лексика, яркие субъективные оценки и прочее являются неотъемлемой частью материала нелегальной прессы. За счет данных средств автор сразу же, с первых слов, дает читателю понять, как он относится к событию. Конечно, не всегда статьи в нелегальной прессе направлены только на поиск минусов. Есть и положительные материалы, но если речь идет о событиях в политической сфере, связанных с официальной политической линией, то в этом случае негатив преобладает над здравым смыслом.

То, как событие отражается в том или ином СМИ, напрямую зависит от сведений, которыми располагает журналист. «Сведения - это тексты, содержащие описание (и оценку) тех или иных событий или их отдельных компонентов. По своей классификации сведения схожи с суждениями и фактами. Они могут быть фактологическими и оценочными, истинными и ложными и т. д.».[14] В юриспруденции также выделяют позорящие и порочащие сведения, направленные на унижение чести и достоинства. Сведения могут разглашаться и распространяться. Они могут выражаться в разных языковых формах.

В сущности, журналист описывает не событие как таковое или не сценарий как таковой, а их психический образ. Этот образ складывается из указанных выше основных признаков события и – в идеале – должен отражать все эти признаки. Однако текст, соответствующий этому образу (описывающий этот образ), может, как мы видели, не включать описание некоторых признаков события (образа события). Журналист сознательно опускает соответствующую информацию, потому что он знает, что читатель или зритель, реконструируя на основе текста образ события, воспользуется своими знаниями и восстановит этот образ правильно и достаточно полно без дополнительной «подсказки».

Итак, событие выступает в сознании журналиста в виде образа события. Образ события описывается им при помощи текста, причем конечная задача этого текста - создать аналогичный образ события у реципиента (читателя или зрителя). Для этого не обязательно «полным текстом» описывать все признаки события, так как они могут быть восполнены реципиентом за счет фоновых знаний, общих у автора текста и зрителя или читателя.

Знакомясь с текстом публикации, читатель сначала обращает внимание на его составляющие (например, заголовок), и только впоследствии рассматриваем все элементы в контексте всего материала. Задача автора заключается в том, чтобы предоставить читателю наиболее яркие элементы события, которые бы привлекли внимание аудитории. Причем эти элементы должны отвечать поставленной автором задаче, то есть в совокупности они должны формировать в сознании читателей тот образ события, который желает создать журналист.

В этом процессе могут возникать намеренные и ненамеренные деформации. Так, у журналиста может быть неадекватный (неполный, например) образ события. Далее, он может быть неадекватно «переведен» в текст. Далее, текст может быть непригодным для правильного восстановления реципиентом образа события, например в нем могут быть опущены высказывания, необходимые реципиенту.

У М. Н. Кима в «Технологии создания журналистского произведения» есть следующее утверждение: «Стремясь к объективному освещению событий, журналисту нужно помнить, что нельзя подменять факт собственным мнением, оценкой, трактовкой, интерпретацией».[15]

Журналистские тексты как кванты социальности и критико-коммуникативной энергии, энергии Коллективного Разума, обязаны быть правдивы, верифицируемы, понятны, но еще важнее, чтобы правда деталей не камуфлировала ошибочность, а то и ложь неверной концепции, предвзятой повестки дня, неточной картины мира. А это часто случается, если в обществе преобладает инструментально-манипулятивная стратегия СМИ. Рациональное доказательство фактуальности и истинности авторской концепции мира и человека нуждается в эмоциональном подкреплении, в опоре на самоочевидные факты и события каждодневной жизни.

Медийные события в СМИ нередко организуются вне прямой связи с реальностью, в результате создаются множество медийных псевдособытий, событий-симулякров, фактоидов – как их понимает современная коммуникативистика. Но отсутствие прямых соответствий с жизнью, ничтожность жестких доказательств и внешних фактов не всегда говорит о ложности концепции. Отнюдь, как верно и то, что неопровержимые факты и цифры не всегда гарантируют истинность суждений, есть и проблема субъективного отбора фактов, а искренность высказывания, «правда сердца», как известно, всегда ценились в обществе. При этом надо помнить, что «удел современной журналистики – скользить по поверхности жизни, поспешать за убегающим временем, фиксировать мелочи бытия, поэтому ее статус, в отличие от статуса науки, обусловлен событиями каждодневности и даже сиюминутности, а не долговременной перспективы».[16]

Даже если текст вполне корректен, тот или иной реципиент или группа реципиентов могут оказаться неспособными восстановить из текста правильный образ события. Журналист обязан предвидеть эту последнюю возможность и «закладывать» в свой текст дополнительный «запас прочности».

1.3. Методы сбора информации о событии для его освещения и анализа

Освещение любого события невозможно без элементарной фиксации какого-то факта путем ответа на известные вопросы: «что?», «где?», «когда?». Чтобы ответить на них, журналист осуществляет сбор информации, пользуясь различными источниками.

Для новостной журналистики подобной фиксации явлений вполне достаточно. Для более сложных аналитических жанров необходим развернутый событийный анализ. Он требует намного более подробной и исчерпывающей информации о таких «составных частях» события, как его участники, их действия, мысли, мотивы, условия, в которых оно протекало, и т.д. Анализ события производится в первую очередь для того, чтобы определить его причины, значимость, актуальность и возможные следствия.

Цели сбора информации журналистом, по определению Михаэля Халлера, таковы:

· «точно и в деталях представить положение дел в какой-то сфере;

· реконструировать уже случившееся событие;

· выявить участников этого события и их компетенцию;

· выявить предполагаемые причины и возможные последствия события;

· выявить значение события для читателей».[17]

В журналистике существует три способа получения информации о каком-либо событии – наблюдение, работа с источниками и анализ уже имеющихся сведений.

Наблюдение бывает внешним или включенным. В первом случае журналист не участвует в событии, во втором – участвует. Например, когда журналист наблюдает за происходящим на митинге, это внешнее наблюдение, когда же отправляется в экспедицию в качестве участника – включенное.

Наблюдение также бывает открытым или скрытым. В первом случае журналист сообщает о своей профессиональной принадлежности, и окружающим известно, что этот человек – журналист. Во втором окружающие этого не знают. «Данную разновидность наблюдения иногда называют «метод маски» или «метод смены профессии», когда журналист, как правило, для разоблачения чьих-либо злоупотреблений вступает в контакт с этими людьми в каком-то ином качестве, например под видом фермера пытается продать урожай на рынке, под видом гастарбайтера – найти работу на столичной стройке, под видом предпринимателя – получить лицензию на занятие определенным видом бизнеса».[18]

Источники информации подразделяются на документальные и персонифицированные. «Под документальными источниками имеются в виду не только официальные документы органов власти, а все материальные носители информации – фотографии, видеоматериалы. При работе с документальными источниками необходимо определить их подлинность (связь с событиями) и атрибуцию (отношение к определенным людям или организациям). Персонифицированные источники – это люди, которые располагают интересующей журналиста информацией. Они разделяются на свидетелей события, которые наблюдали происходящее сами, и тех, кто узнал о случившемся со слов других»[19]. Во втором случае чем больше звеньев прошла информация, прежде чем ее сообщили журналисту, тем вероятнее искажения, обусловленные «эффектом испорченного телефона», когда каждый услышавший и затем пересказывающий сообщение незаметно для себя упускает часть деталей и, напротив, добавляет несуществующие подробности.

Применительно к персонифицированным источникам существуют следующие виды атрибуции (связь сообщения и конкретного человека):

- Для печати, когда можно указывать имя и должность человека;

- Для бэкграунда, когда можно цитировать информацию со ссылкой на некий источник. Здесь возможны следующие градации анонимности: указание должности и организации (один из членов совета директоров "Газпрома"), указание только организации (источник в "Газпроме"), указание должности без указания организации (член совета директоров одной из крупных государственных компаний), указание рода занятий без имени и должности человека, а также без названия организации (сотрудник одной из газодобывающих компаний), указание только степени отношения к вопросу (источник, близкий к переговорам между "Газпромом" и …);

- Для глубокого бэкграунда, когда информацию можно использовать только в косвенной речи без ссылок на источник. В этом случае журналист преподносит информацию от своего имени и соответственно берет на себя всю ответственность за ее возможную недостоверность. Здесь все определяется важностью информации и надежностью источника. Как правило, на подобное цитирование идут при освещении происходящего в руководстве страны, когда на другие условия источники информации не соглашаются;

- Не для печати, когда информацию нельзя использовать ни в какой форме. Одновременно вводится запрет на обращение с этой информацией к другому источнику для ее подтверждения. В этом случае сведения сообщают журналисту только для ознакомления с темой. На такие условия следует соглашаться только в том случае, когда получить данную информацию в другом месте не представляется возможным. Во всех прочих случаях рекомендуется избегать подобного информирования, так как оно связывает руки журналисту и если эту же информацию ему затем предоставляет другой источник уже с правом публикации, журналист все равно ее опубликовать не может из-за обязательств перед первым источником.

Анализ уже имеющихся сведений проводится при помощи логических операций. При построении выводов применяют следующие методы прогнозирования: экстраполяция, аналогия и сценарии.

«Экстраполяция означает проецирование имеющейся тенденции на будущее. Журналист подразумевает, что все существующие процессы будут продолжаться и дальше, например экономика – расти, безработица – снижаться, а курс национальной валюты – оставаться неизменным»[20]. Метод экстраполяции может быть более или менее достоверным при построении прогнозов на ближайшее будущее (от нескольких недель до нескольких месяцев). Что же касается среднесрочной перспективы (несколько лет) и тем более долгосрочной (десятилетия), то в этих случаях выводы, полученные методом экстраполяции, практически всегда оказываются недостоверными.

«Аналогия – это вывод о совпадении явлений на основе совпадения их отдельных признаков. Здесь самое важное состоит в том, чтобы эти признаки были существенными для данных явлений»[21]. Например, в современной России арест правозащитника, которого за высказывание своих взглядов преследовали еще в советские времена, может свидетельствовать о сходстве политики советских и нынешних властей. В то же время арест бизнесмена может вовсе не значить начало репрессий, аналогичных раскулачиванию в советское время.

Сценарии представляют собой метод, при котором учитывают множество факторов и на основе их анализа делают выводы о возможном развитии системы. Как правило, сценариев составляют несколько в зависимости от преобладающего влияния какого-либо фактора и возможных решений, которые будут приняты в «поворотных» точках. Например, сценарии изменения нефтяных цен могут включать в себя такие факторы, как начало или завершение конфликтов на Ближнем Востоке, открытие альтернативных источников энергии, снижение нефтедобычи из-за истощения существующих месторождений либо, напротив, ее рост благодаря открытию новых технологий извлечения нефти.

Сбор информации может проходить «вглубь», когда журналист отыскивает неизвестные подробности события, и «вширь», когда объектом внимания становится его контекст, дополнительные взаимосвязи с другими событиями. Как правило, расследование «вглубь» предпочтительнее, чем расследование «вширь», так как читателям более интересны конкретные детали случившегося, нежели его возможные причины и возможные последствия.

Михаэль Халлер также описывает три схемы сбора информации: «передний и задний план», «айсберг» и «симптом и болезнь».

«Схема «передний и задний план» подразумевает, что имеющаяся информация – не более чем внешняя сторона события. Журналист же стремится выяснить то, что скрыто за ней: мотивы действующих лиц, причины событий и их воздействие на окружающих.

При схеме «айсберг» имеющаяся информация о конкретном случае рассматривается как вершина айсберга. Журналист выявляет, что скрыто за этим случаем, причем исследуется как предыстория данного события, так и другие события, повлиявшие на произошедшее.

При схеме «симптом и болезнь» конкретный случай рассматривается как проявление неких процессов, происходящих в обществе. И журналист сосредотачивает свое внимание именно на процессах, выявляя их и используя данный случай лишь в качестве иллюстрации»[22].

Опрос участников события рекомендуется проводить «снаружи вовнутрь», то есть вначале опрашивать людей, не вовлеченных в событие, и лишь затем переходить к беседе с его непосредственными участниками. Это делается для того, чтобы участники события не смогли изначально навязать журналисту свою точку зрения, от которой потом ему будет сложно избавиться. Здесь может подействовать «эффект первичности сообщения», когда первая информация о неизвестном явлении воспринимается как истинная, независимо от ее действительной достоверности. Начиная же опрос со сторонних и нейтральных участников, журналист собирает пусть недостаточно точную, но вполне объективную информацию о случившемся и к моменту общения с участниками события имеет уже сложившуюся точку зрения, чтобы трезво узнавать факты и не быть перетянутым на чью-либо сторону конфликта.

В ходе опроса нужно добиваться ответов по шести пунктам:

· ценности (Почему для вас это важно?);

· причины (Что заставляет вас так поступать?);

· доказательства (Откуда вы знаете, что это так?);

· уточнение (Что вы имеете в виду под этим?);

· эффект (Что это вам дает?);

· препятствия (Что не позволяет вам это сделать?).

В зависимости от ситуации опрос может проводиться по моделям «субъект-объект», «полярный профиль» и «внутреннее открытие».

Модель «субъект-объект» применима тогда, когда в событии четко определены две стороны – кто делает (субъект) и в отношении кого совершается действие (объект). В этом случае опрос начинают с третьей стороны – экспертов, которые нейтральны по отношению к происходящему и в то же время разбираются в сути проблемы. Затем, когда журналист войдет в курс дела, рекомендуется вначале поговорить с объектами, так как пострадавшая сторона конфликта, как правило, всегда доступнее для прессы, а после этого перейти к опросу субъектов. Если субъектов много, начинать следует с менее главных, оставляя возможность задать вопрос более главным на потом. На этом этапе опроса журналист курсирует между субъектами и объектами, заставляя их подтвердить или опровергнуть слова друг друга и выстраивая для себя все более ясную картину случившегося. Так как подобное расследование теоретически может продолжаться до бесконечности, остановиться нужно в тот момент, когда появится ощущение, что сложилось четкое мнение по данной теме.

Модель «полярный профиль» используется при сложных конфликтах, в которые вовлечено множество участников, и не сразу ясно, кто против кого. Тогда журналист произвольно делит участников на две группы (например, работающие и безработные, автомобилисты и пешеходы, мужчины и женщины) и выясняет, в какой мере представители этих групп задействованы в данном конфликте. Затем происходит уточнение (например, группа «работающие» распадается на молодых сотрудников и старых, а группа «женщины» – на имеющих и не имеющих детей), после нескольких циклов которого журналист переходит к модели «субъект-объект».

При модели «внутреннее открытие» журналист не отыскивает новую информацию, а добивается у респондента подтверждения уже имеющейся. Сюда же относятся случаи, когда журналист на основе открытой информации составляет свою версию события, а затем просит ньюсмейкера эту версию прокомментировать. Просьба может быть выражена как напрямую, так и с использованием «отвлекающих маневров», когда журналист начинает беседу с вопросов на совершенно другие темы и как бы невзначай вставляет данный вопрос, добиваясь спонтанной реакции собеседника, а также возможности публиковать цитату с его именем.

Как справедливо отмечает А. В. Колесниченко, «Хотя опрос в современной журналистике стал ведущим способом получения информации, не следует злоупотреблять цитированием в ущерб сбору информации другими методами. Словами участников событий и экспертов следует сообщать только те сведения, которые невозможно получить иначе. Всевозможную же справочную информацию по теме журналист должен добывать сам и затем публиковать в статье со ссылкой на первоисточник, а не на чьи-то слова»[23].

1.4. Анализ события в журналистике: виды и особенности

После сбора и получения всей необходимой информации, анализ события в СМИ осуществляется, в первую очередь, по следующим направлениям.

Описание события

«Помимо «Что? Где? Когда?», «зрелое» описание включает в себя группировку журналистом исходных данных, их типологическую характеристику. Описание такого уровня уже может быть определено как начало анализа, как «мостик» к теоретическим суждениям автора»[24].

Данное направление анализа может быть осуществлено в ходе ответа, например, на такие вопросы:

· Какие группы фактов составляют данное событие?

· Какими чертами обладает (или обладают) участники события?

· Какими особенностями отличается место действия?

· Чем характеризуется время совершения события?

Причем ответы на подобные вопросы журналист должен получить самостоятельно в ходе обработки (интерпретации) исходных эмпирических данных.

Причинно-следственный анализ

«Главной целью такого анализа является установление причинно-следственных связей, в которые включено событие, ставшее центральным моментом публикации. Причинно-следственной считается такая связь, которая носит материальный характер и в которой каждое последующее событие порождается каждым предыдущим»[25]. Автору также надо помнить, что одно и то же следствие может быть вызвано разными предпосылками или их совокупностью. Поэтому в ходе анализа он должен не просто назвать причину или причины такого события, но и показать, пояснить, каким образом это было установлено, иначе читателя всегда будет беспокоить вопрос: «Почему журналист так решил, может быть, причина в чем-то другом?». А это значит, что у читателя не возникло доверия к тексту, что обычно снижает его эффект. Этому направлению анализа будут соответствовать следующие вопросы:

· Какие явления вообще могли стать причинами данного события?

· Какое явление (из всей совокупности предпосылок) в наибольшей мере способно было стать причиной события?

· Чем подтверждается данное предположение о причине события?

· Почему оказалось возможным именно это событие (этот результат)?

· Какое влияние оказало на возникновение события место действия?

· Как был достигнут результат; какими мерами, путями, усилиями; кто и как способствовал его возникновению (достижению)?

· Какие особенности условий действия?

Оценочный анализ (оценка события)

«Под оценочным анализом (оценкой события) понимается установление значимости события для общества в целом, для отдельных социальных групп или же для конкретной аудитории данного СМИ».[26] Этому направлению анализа события будут соответствовать следующие вопросы:

· Кому выгодно данное событие?

· Что значит это событие для его участников?

· Что значит это событие для общества?

· Что значит это событие для отдельных социальных групп?

· Что значит это событие для аудитории данного СМИ?

Прогноз развития (модель последствий) события

Каждое событие может повлечь за собой какие-то еще не наступившие последствия. Во многих случаях бывает важно знать заранее, каков характер этих последствий, насколько они могут быть полезны или вредны и т.д. Именно поэтому, анализируя событие, журналист нередко пытается прогнозировать его развитие. При этом он может давать свой собственный прогноз, а может предлагать аудитории прогноз, составленный экспертами, специалистами в данной области. Но в любом случае он может применить для построения прогноза вопросы примерно такого плана.

· Как будет развиваться событие дальше?

· Какие последствия этого события возможны для общества?

· Какие последствия этого события возможны для определенной социальной группы?

· Какие последствия события возможны для аудитории данного СМИ?

Программа (план) действия в связи с событием

Журналист не всегда может сформулировать план действий для аудитории, связанный с анализируемым событием. Но если таковой имеется, то можно его изложить. В данном случае ориентиром для его создания могут быть следующие вопросы.

· Какие действия в связи с данным событием могут (должны) предпринять его участники?

· Какие права и обязанности имеют участники события в связи с решаемой задачей; какие связи между ними должны быть задействованы?

· Какие действия в связи с данным событием могут (должны) предпринять соответствующие государственные учреждения?

· Какие действия в связи с данным событием могут (должны) предпринять общественные организации?

· Какие действия в связи с данным событием может (должна) предпринять аудитория данного СМИ?

· Насколько благоприятны (неблагоприятны) существующие условия для выполнения намеченных действий?

В ходе исследования события в каждом отдельном тексте не обязательно реализуются все возможные направления анализа. Чаще всего журналист выбирает для исследования только те из них, которые представляются ему в данной ситуации наиболее важными или в наименьшей мере известными аудитории. Хотя бывают и тексты, содержащие комплексный (всесторонний) анализ события.

Что и как автор будет исследовать в конкретной публикации, зависит не только от знания им неких общих рекомендаций, но и от его опыта, таланта, мастерства, умения отличить главное от второстепенного. Поэтому ход анализа в том или ином журналистском тексте всегда будет своеобразен.

Отсюда следует закономерный вывод, что событие – фундамент и неотъемлемая часть журналистики любого рода, будь то информационный или аналитический блок. А интерпретация события журналистом и формирование образа события является одним из главных приемов манипулятивного воздействия, которое любое издание, в соответствии со своей спецификой и идейной платформой, оказывает на своего читателя.

Глава 2. Отображение конкретного события в средствах массовой информации

2.1. Принципы анализа публикаций

Вряд ли будет уместным говорить о категории события в журналистике, отталкиваясь исключительно от теоретических данных. Любое положение, представленное в теории, выглядит намного более убедительно, если оно подкреплено-проиллюстрировано примерами из реальных публикаций в реально существующих газетах, журналах, на интернет-порталах. Именно рассмотрению таких примеров в различных СМИ будет посвящена вторая часть выпускной квалификационной работы.

Сопоставляя материалы из разных изданий в своей научной статье «Анализ принципов толерантности в текстах СМИ», Татьяна Новикова рассматривает журналистские тексты с трех позиций: лингвистического, лингвоидеологического и риторического анализа.

· «Лингвистический анализ включает анализ собственно языковых средств, в первую очередь, лексических;

· В фокусе лингвоидеологического анализа находится проявляющаяся в тексте система ценностей, находящих свое речевое выражение в идеологемах. При лингвоидеологическом анализе журналистских текстов обычно исходят из того, что в речевой ткани любого текста отражаются тенденции и закономерности идеологических предпочтений. В качестве идеологемы может выступать лексическая, фразеологическая или синтаксическая единица, текст или текстовый фрагмент;

· Риторический анализ текста сосредоточен на способах внутренней организации текста, например, степени его диалогичности. Внутренняя диалогичность – это выражение во внешне монологическом тексте взаимодействия разных идеологических, мировоззренческих позиций в отличие, например, от собственно диалогического газетного жанра – интервью».[27]

Исходя из данных принципов анализа текста, можно выделить следующие критерии сравнения публикаций:

· Лексика;

· Уровень объективности/субъективности;

· Оценочность;

· Идеологическая платформа издания.

В печатных СМИ часто встречаются лексические единицы, обозначающие отклонения от социальных норм или от норм межэтнических отношений. Такие как «экстремизм», «конфессиональная вражда», «ксенофобия», «национализм», «шовинизм», «бандитизм», «пьяные разборки», «разбойные нападения», «антисемитизм» и т.п.

Подходящий пример, возможно, излишнего проявления субъективного авторского начала и оценочности – использование журналистами тех языковых средств, которые Татьяна Новикова обозначает как «маркеры негативного отношения к субъекту». «Маркерами негативного отношения к субъекту чаще всего выступают нарочито грубые, вульгарные, стилистически сниженные слова и выражения, дискредитирующие личность и формирующие восприятие субъекта как подозрительного и нежелательного, вызывающего неприязнь, отвращение или ненависть».[28]

Помимо прочего, Татьяна Новикова заостряет внимание на идеологемах, которые структурируются общей оппозицией «мы – они». В таких случаях одну из сторон – «Мы» – автор снабжает только положительными качествами, а другую – «Они» – оценивает исключительно негативно. «Такая оппозиция порождает идеологему врага или чужака, это притом, что чужие не всегда становятся врагами. Косвенными сигналами речевой агрессии являются идеологемы, формирующие образ чужаков. Основными маркерами чуждости является непохожесть. Идеологема чужого содержит семантику насмешки, снисходительного отношения»[29], – отмечает исследователь.

Стороны, противостоящие друг другу, в журналистском тексте могут обозначаться разными способами: этническими категориями («евреи» и «русские»), категориями религии («служители бога» и «слуги дьявола»), класса («трудящиеся» и «эксплуататоры»), миграционного статуса («местные жители» и «приезжие») и др.

Один из ярких примеров – характеристики граждан СНГ, приезжающих в РФ на заработки, в газете «МК-Урал». Автор пишет: «Психология извечного раба делает их ценнейшим средством производства. Пятидневное путешествие от Таджикистана в Екатеринбург стоит 80 долларов с носа.… Поговаривают, что для «гиббонов» эти «скотовозы» – законная кормушка».[30]

На протяжении всего текста журналист называет граждан Таджикистана «рабами». Негативная оценка усиливается употреблением сравнения «средства производства» с неодушевленным существительным «скотовозы», используемых для «гиббонов». Из контекста неясно, относится ли это слово к самим таджикам или тем, кто их перевозит. Просторечное название автобуса «скотовоз» здесь также выглядит оскорбительным по отношению к пассажирам.

Многие газетные публикации изобилуют также примерами дисфемизмов по отношению к действующей власти. По социологическому словарю, дисфемизмом может считаться любая «замена в прагматических целях естественного в данном контексте обозначения какого-либо предмета или явления более вульгарным, фамильярным или грубым. Очень часто используется в политическом дискурсе. Например, «дерьмократы» вместо «демократы», «коммуняки» вместо «коммунисты».

Особенно часто дисфемизмы встречаются в прессе в периоды принятия непопулярных для населения правительственных решений.

Например, «Греф, «любимый министр президента», в отчетливой манере неврастеника утверждает: хотим мы того или нет, но все равно придется интегрироваться в мировую экономику. Хотя это важно только для самого Грефа, связанного обязательством окончательно угробить Россию». Далее: «В ВТО, куда Греф с Кудриным упорно, как два Сусанина, затягивают страну, и, правда, нет жилищных льгот. Зато там высокие заработки, пособие по безработице выше средней российской зарплаты…». «Новый кодекс вступает в жизнь уже с 1 марта 2006 года. И понятно, что у частных управителей никаких льготников не будет. Как же это соотнести с обещаниями «отца москвичей» Ю.М. Лужкова?»[31].

Здесь элементы речевой агрессии включают либо насмешки типа «любимый министр президента», либо ироническое определение – «отец москвичей», либо вызывающее неприязнь слово «неврастеник».

В целом же «язык вражды» в СМИ проявляется очень по-разному – от призывов к насилию до обидных определений. «Слова вражды» не обязательно звучат в содержании статьи или передачи: они могут угадываться в тональности, стиле заголовков, подборе фотографий, отсутствии редакционного комментария.

В идеале, каждый журналист – независимо от идейной принадлежности своего издания – должен стремиться к объективному, логически взвешенному освещению событий и избегать как излишней враждебности и агрессивности, так и откровенного превозношения, воспевания кого-/чего-либо. Хороших результатов на ниве объективности журналист может достичь только через понимание и восприятие различных точек зрения, в том числе и прямо противоположных его собственной позиции. Для этого он как профессионал должен быть способен к саморазвитию и участию в формировании профессиональной коммуникативной культуры.

2.2. Интерпретация события (ликвидация Александра Музычко) в печатных и интернет-СМИ

В практической части работы было решено проанализировать тексты, посвященные текущим событиям на Украине. Данный выбор обусловлен, в первую очередь, тем, что украинские события наиболее актуальны на сегодняшний день для российской общественности, и за их освещением в СМИ неизменно следует большой общественный резонанс.

Для анализа были отобраны материалы российских и украинских русскоязычных средств массовой информации, которые можно условно разделить на два блока по идейно-политической принадлежности: пророссийская («прокремлёвская») пресса и издания-сторонники Евромайдана.

Первое событие, ставшее опорным для практической части работы – уничтожение украинскими силовиками одной из самых нашумевших и одиозных фигур новой украинской революции, члена националистической партии «Правый сектор» Александра Музычко, более известного под прозвищем «Сашко Белый». Инцидент произошел в ночь с 24 на 25 марта, и сразу же породил несколько противоположных версий случившегося. Как пишет Lenta.ru, «В управлении сообщили, что накануне вечером в кафе, расположенном в селе Бармаки, произошла драка. К тому времени, как сотрудники местной милиции прибыли по вызову, представитель «Правого сектора» был уже мертв. На его теле были обнаружены огнестрельные ранения» (Михаил Тищенко. Удар вправо. На Украине застрелили Сашку Белого. 25 марта 2014, 18:44).

Практическое отсутствие свидетелей происшествия, готовых поделиться увиденным со СМИ – помимо самих участников операции по задержанию – сделало фактически невозможным установить истинные обстоятельства случившегося. По официальной версии нового украинского правительства, у силовиков не было задачи устранить неудобную политическую фигуру. Как утверждают киевские власти, Музычко попытались задержать и взять под стражу за совершенные ранее уголовные преступления, никак не связанные с политическим переворотом в стране. Когда же он попытался оказать правоохранителям вооруженное сопротивление, те были вынуждены его уничтожить. Однако в СМИ просочилась информация, что на момент смерти лидер националистов был уже закован в наручники и физически не мог оказать сопротивления.

Расхожим стало мнение о причастности к убийству «бандеровца» российских спецслужб, однако его опровергли сами националисты, обвинив действующую украинскую власть в намеренном вероломном убийстве и пообещав отомстить за соратника.

В связи с этим, показательно, как издания трех идеологических блоков по-разному рассказали на своих страницах о данном событии.

Одними из первых на произошедшее отреагировали печатные СМИ Донецка. Город Донецк наряду с Луганском – центральный очаг сопротивления действующей украинской власти. Подавляющее большинство жителей как Донецка, так и всей восточной части Украины, занимают резко отрицательную позицию по отношению к Майдану и активно поддерживают бойцов ополчения, воюющих за отсоединение и независимость восточных областей. Естественно, что и в региональной журналистике преобладают те же настроения и политические убеждения.

Западноукраинские националисты – основные идеологические оппоненты и открытые враги бунтующего Юго-востока. Поэтому и оценка всего их движения и их лидеров в местных СМИ – исключительно негативная. В частности, эта тенденция отчетливо видна в статьях порталов Don.ua и «Донецкие новости» о расстреле Сашко Белого.

Негативность авторской оценки проявляется, в основном, в тех характеристиках, которые журналисты дают виновнику инфоповода. Свое отношение к личности убитого сотрудники Don.ua дают понять уже в заголовке: «Минувшей ночью бойцы спецподразделения «Сокол» убили известного главаря ОПГ «Сашка Белого» (Источник: Don.ua. 25.03.2014, 10:09). В заглавие даже не выносится политическая принадлежность героя публикации. Авторы новости в первую очередь характеризуют Музычко как главаря организованной преступной группировки, тем самым показывая читателю, что с их точки зрения он не столько политический деятель и приверженец определенной идеологии, сколько обыкновенный бандит и правонарушитель, каких много. Примечательно так же, что лидер украинских «ультраправых» обозначен только кличкой, а его настоящие имя и фамилия проигнорированы, благодаря чему акцент делается на его принадлежности прежде всего к миру криминала и беззакония.

Это подчеркивается и далее в самой статье: «Проведена спецоперация по обезвреживанию «вооруженной группировки». Это стандартный термин из криминальных сводок, обозначающий любое сравнительно крупное бандформирование. Журналисты сознательно не использовали, например, военное обозначение «отряд» или тому подобное.

«Гражданин Музычко, известный еще как «Сашко Белый» – здесь работники СМИ снова осознанно прибегают к «полицейской» лексике, что усугубляет чисто отрицательный ореол вокруг героя материала. Причем само слово «гражданин» не обладает негативной семантикой, негативный окрас оно приобретает только в определенном контексте, что как раз можно наблюдать в данном случае.

Говоря о биографии праворадикала, авторы вытаскивают на поверхность только ее нелицеприятные моменты, характеризуя этого человека как крайне непривлекательного с точки зрения общепринятых норм морали и закона. Например: «Члены этой устойчивой вооруженной преступной группы совершали уголовные правонарушения на территории Ровенской и нескольких других областей»; «8 марта следователями было открыто уголовное производство по статьям Уголовного кодекса, предусматривающим ответственность за хулиганство, а также за угрозы или насилие в отношении работника правоохранительного органа. 9 марта гражданин Музычко был уведомлен о подозрении в совершении уголовных правонарушений, а 12 марта был объявлен в розыск».

Также упоминается о том, что Александр Музычко «нахамил и ударил одного из прокуроров … в его служебном кабинете». Слово «нахамил» обладает ярко выраженной экспрессивной окраской, благодаря чему сквозь «сухой» информационный стиль текста пробивается открытая авторская субъективность и личная позиция в отношении ньюсмейкера.

Правомочность действий оперативников при задержании Музычко, необходимость расстрела преступника на месте не только не оспаривается, но не ставится и под малейшее сомнение. Музычко «оказал вооруженное сопротивление и ранил одного из сотрудников милиции. Правоохранители были вынуждены применить оружие». На слово «вынуждены» сделано заметное ударение.

О политической деятельности Музычко, об идеологии, которую он исповедовал, упоминается вскользь, и только в самом конце статьи, в виде краткой справки: «Украинский националист, участник организаций СНУМ, УНА, УНСО, координатор Правого сектора в Западной Украине».

Аналогичного взгляда придерживаются и сотрудники другого донецкого интернет-издания «Донецкие новости». В тот же день в их новостной ленте появился материал «Музычко убит во время задержания ОПГ» (Донецкие новости. 25 марта 2014). Как можно видеть, ключевое слово в заглавии – снова «ОПГ»: герой статьи с первых строк презентуется читателям именно как бандит.

Дальше сразу следует перечисление сомнительных «заслуг» погибшего: «возбуждены уголовные дела», «злостное хулиганство», «противодействие законной деятельности сотрудников правоохранительных органов», «объявлен в розыск».

Около 50 процентов всего материала занимает комментарий первого заместителя министра Украины Владимира Евдокимова, отражающий официальную версию Киева. Вероятно, будет уместным его процитировать (орфография и пунктуация оригинала статьи сохранена): «На крики милиции Белый хотел сбежать через окно и открыл огонь на поражение по «Соколу». Первая пуля попала в сотрудника «Сокола « в шлем , но отрикошетила в предплечье. Вторым выстрелом Музычко попал в погон этому сотруднику. После этого сотрудник открыл огонь по ногам Музычка. Другие сотрудники стреляли в воздух. Впоследствии еще один выстрел попал в ногу Музычку, тот пытался отстреливаться. Продолжали раздаваться выстрелы с его стороны. Правоохранители на тот момент были за спиной Музычка. Когда его повалили на землю, он продолжал стрелять и был ранен. Вызванные врачи констатировали смерть Музычка».

Каких-либо других версий ЧП в статье не предлагается, следовательно, данный вариант развития событий представляется сотрудникам издания наиболее предпочтительным, и их симпатии в конкретной ситуации скорее на стороне силовиков, проводивших задержание Музычко.

Донеся до аудитории первостепенную информацию, журналисты «Донецких новостей» не могли напоследок не «пройтись» по сомнительной биографии радикала, заостряя внимание на моментах, характеризующих его с отрицательной стороны: «экс-охранник террориста Джохара Дудаева», «пришел на заседание Ровенского облсовета с автоматом Калашникова», «ударил и словесно унизил прокурора Ровенского района», «подозрения в изуверских пытках и убийствах российских военнослужащих в Чечне».

Как и их коллеги-земляки в предыдущем материале, корреспонденты не смогли – либо не сочли необходимым – выдержать всю информационную статью в «холодном» и сравнительно нейтральном тоне. Слово «изуверский», появившееся в самом конце, является ярким эпитетом: независимо от контекста употребления, в нем всегда чувствуется интонация обвинения, открытого возмущения чьим-то поступком, категорического неприятия чьих-либо действий. Слово «пытка» также по определению не может обладать положительной семантикой.

Элемент диалогичности – когда в тексте на равных правах представлены различные позиции, мнения и комментарии респондентов с несходными и (или) противоположными взглядами – в вышеназванных публикациях донецких СМИ отсутствует: мы видим только одну, доминирующую точку зрения, которой придерживаются сами журналисты и которую разделяет их целевая читательская аудитория. Будь данные материалы аналитическими, это можно было бы вменить их авторам в вину. Но для сжатого новостного сообщения, как известно, вполне достаточно и «голоса» одной из сторон.

Стоит также отметить, что, несмотря на свои явно «антимайдановские» и антинационалистические взгляды, новостийщики Донецка избегали таких ярко выраженных и часто употребляемых идеологем, как «бендеровец», «бендеровщина», «фашизм» и др. Хотя, казалось бы, те условия, в которых им сегодня приходится работать, дают им полное моральное право переступать через отдельные принципы журналистской этики.

Российские коллеги восточноукраинцев из «Российской газеты» – одного из «самых правительственных» изданий РФ – стесняли себя в выражениях меньше. В публикации «В МВД Украины рассказали, как был убит Александр Музычко» (RG.RU. 26.03.2014, 00:30) журналист Иван Егоров дважды открыто называет одиозного члена «Правого сектора» бандитом. Помимо этого – «ярым бандеровцем», «бандеровским садистом», а также «непримиримым борцом с Россией», что у российского читателя, на которого ориентирована «РГ», также должно вызвать негативные эмоции в адрес данной персоны. Показательно и то, что статья о малороссийском нацисте помещена в рубрику «Криминал» – своего рода выражение солидарности с донецкими коллегами в оценке личности Билого.

Из черных пятен в биографии покойного, которые уже перечислили украинские коллеги, Иван Егоров весьма подробно останавливается на участии Музычко в Первой Чеченской кампании 1994-1995 годов на стороне чеченских сепаратистов. Здесь журналист прибегает к испытанному приему натурализма и, не щадя читателя, красноречиво повествует о том, как Сашко Билый пытал российских военнослужащих, попавших к террористам в плен: «Во время пыток он ломал пальцы рук офицерам, выкалывал им глаза различными предметами, плоскогубцами вырывал им ногти и зубы, некоторым перерезал ножом горло, некоторых расстреливал». После подобных шокирующих описаний вряд ли кто-то из читателей останется равнодушным и не сделает о персонаже соответствующих выводов.

Однако уже в следующем абзаце находится место для едкой иронии: «За проявленную «доблесть» и «боевые заслуги» бандеровского садиста лично наградил Джохар Дудаев ичкерийским орденом «Герой нации». Слова «доблесть» и «боевые заслуги», сознательно взятые в кавычки и в данном контексте означающие прямо противоположные понятия, и создают нужный автору эффект.

Помимо всего прочего, статья Ивана Егорова содержит элементы аналитики. Например, в данном фрагменте он высказывает собственные соображения и недвусмысленно намекает, кому в первую очередь было выгодно устранение Музычко: «Надо сказать, что смерть Музычко не стала ни для кого неожиданностью. Он уже давно вышел из под контроля, а точнее никогда под ним и не был. И если во время майдана на его «боевые» выходки и «подвиги» закрывали глаза, то после революции он стал явно компрометировать новую власть». Последняя фраза дает читателю самостоятельно оценить сложившуюся ситуацию и прийти к собственному заключению.

В противоположность Билому, в явно выгодном свете представлен читателю, например, официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин. Его утверждение о том, что «российские правоохранительные органы в состоянии защитить не только своих граждан, но и поставить на место зарвавшихся последователей Бандеры, которые, как известно из истории, способны убивать только мирных, беззащитных граждан» заставляет испытать, как минимум, чувство уважения к этому конкретному человеку. А характеристика украинских праворадикалов как «зарвавшихся» убийц мирного населения

В то же время, несмотря на заявленную в тексте четкую идеологическую позицию, его можно назвать диалогичным, так как помимо российской стороны автор «дал высказаться» и лидеру ультраправых Дмитрию Ярошу, и главе украинского МВД Арсену Авакову.

Совершенно иначе событие предстает на страницах украинского интернет-портала Bigmir.net – одного из несомненных рупоров Майдана и украинского переворота. Об антироссийской направленности издания, в принципе, можно судить уже по одному тезису, вынесенному в лидер-абзац статьи: «По слухам людей, работающих на месте происшествия, сработала диверсионная группа из России» (В Ровно убили Сашка Билого – СМИ. 25 марта, 2:21). Если авторы сочли нужным поставить «во главу угла» не что-то иное, а именно эту гипотезу, вопрос об их позиции по отношению к РФ можно даже не ставить. Соответственно, надо ожидать, что их оценки и версии произошедшего будут противопоставляться версиям и оценкам в СМИ «прокремлёвского» блока.

Бросается в глаза сознательная – или не вполне сознательная – попытка создать вокруг преступника, каковым Музычко являлся по факту, некий ореол жертвы. Это прослеживается на протяжении всего текста: «Билого похитили неизвестные на трех автомобилях и вывезли в район Бармаков»; «На активиста надели наручники, избили его и двух охранников»; «Впоследствии люди услышали две автоматные очереди. Расстреливали сразу за кафе».

Говоря о каких-то неправомочных насильственных действиях, совершенных над ним и его соратниками, читателям его представляют скорее в роли пострадавшего, а не одиозного лидера одного из самых агрессивных политических движений на всем постсоветском пространстве. Проявляется эта тенденция, прежде всего, в лексике: избили, похитили, вывезли, расстреляли. В результате в воображении читателя возникает образ беспомощного человека, который не мог оказать сопротивления – по крайней мере, конкретно в данной ситуации. Слово «расстреляли» чаще всего ассоциируется с казнью, причем здесь, как показывают журналисты, эта казнь произошла без суда и следствия, буквально «за углом» и на глазах у очевидцев.

О погибшем говорится почти исключительно как о политическом деятеле. Чаще прочих употребляются определения «активист», «координатор Правого сектора». Другие – мягко говоря, неоднозначные – стороны его жизни деликатно замалчиваются, и упоминаются только в самом конце. То есть, если журналисты из Донецка отодвигали в самый финал текста сведения о политической карьере и убеждениях Музычко, вынося на первый план преступную деятельность, то сотрудники Bigmir.net поступают с точностью до наоборот.

О зверствах Сашко над российскими военными здесь пишут не как о неоспоримом факте, а как о подозрениях российских спецслужб, которые еще требуется доказать: «Ессентукский городской суд заочно арестовал Музычко за подозрения в пытках и убийствах российских военнослужащих в Чечне».

Если на Don.ua, рассказывая о скандальных действиях праворадикала против прокурора, журналисты употребили просторечное «нахамил», то «майдановцы» – более обтекаемое и юридически-правовое «словесно унизил».

Слух о том, что бандеровского вожака уничтожили российские спецслужбы, Bigmir.net продолжает культивировать и дальше. 25 марта выходит в свет материал, где об этом громко, с претензией на сенсацию, заявлено в самом названии статьи: «Спільна справа: убийство Сашка Билого - спецоперация в пользу России» (25 марта, 16:55) – редкий читатель, вне зависимости от политических убеждений, сможет пройти мимо.

Статья содержит, в первую очередь, точку зрения главы украинской партии «Спільна справа», одной из наиболее активных на сегодняшней политической арене Украины. Лидер организации Александр Данилюк утверждает следующее: «Убийство Александра Музычко (Саши Билого) - это продолжение спецоперации России по расколу Украины». Исходя из чего, Данилюк делает следующие громкие выводы: «Теперь откалывают Западную Украину. Я давно предупреждал: путинская идея заключается в том, чтобы разорвать многострадальную на три части».

«Путинская идея – разорвать многострадальную на три части» - не что иное, как прямое обвинение властей РФ и конкретного политического деятеля в попытке, по сути, уничтожить другое, более слабое и, к тому же, «братское» государство.

В своих размышлениях и прогнозах украинский политик идет еще дальше, заявляя, что необходимо подумать «о методах и способах организации народного сопротивления в случае агрессии россиян на континентальную Украину», а также о том, как действовать «бойцам сопротивления в условиях оккупации». Говорится о необходимости «уничтожения солдат и военной техники захватчиков».

Завершается депутатский монолог риторическим вопросом: «Сколько надо будет солдат, чтобы оккупировать непокорную Украину?».

Текст материала изобилует экспрессивно окрашенными словами и широкоупотребимыми идеологемами. По отношению к Украинской стороне (с позиции Данилюка) используются такие эпитеты, как многострадальная, непокорная. Сторонники новой власти в устах политика получают героический статус бойцов народного сопротивления.

Когда же говорится о российской стороне, применяются слова и выражения исключительно с негативной семантикой: раскол Украины, откалывают Западную Украину, агрессия, разорвать, оккупация, оккупировать, захватчики.

Вместе с тем, Bigmir.net вряд ли было бы уместно назвать националистическим, праворадикальным или «бандеровским» изданием. Скорее, оно в большей мере тяготеет к «оранжевому» лагерю. Поэтому и слов скорби, сожаления или хвалебных речей в адрес погибшего боевика «Правого сектора» там не печатали.

О достаточно нейтральном и «прохладном» отношении редакции Bigmir.net к фигуре Музычко свидетельствует и то, что уже на следующий день после смерти Билого портал опубликовал на своих страницах избранные посты из соцсетей, в которых пользователи очень по-разному отреагировали на случившееся. Отзывы были от торжественно-пафосных (по типу «Вечная память героям! Слава Украине!») до философских («Революция всегда пожирает своих детищ») и цинично-шуточных («Вов, убери эту музычку, надоело!» — «Конечно, Алина!»). Трудно не признать, что блоги и социальные сети на сегодняшний день являются наиболее демократичной и бесцензурной платформой для высказывания людьми своих мнений и соображений. В связи с этим, СМИ начинают все активнее разнообразить свой контент содержимым Интернет-пространства.

2.3. Интерпретация события (атака ополченцев Донбасса на аэропорт города Луганска) в печатных и интернет-СМИ

Также заслуживает исследовательского интереса освещение в украинской и российской прессе другого недавнего события – нападения бойцов донбасского ополчения на Международный Луганский аэропорт.

Если не касаться идейно-политической подоплёки, а просто кратко обозначить суть события, то это был очередной вооруженный конфликт между силами Нацгвардии (регулярной украинской армии) и сторонниками самопровозглашенной власти на Юго-Востоке – в данном случае, «Луганской Народной Республики». Подразделения луганских ополченцев произвели обстрел городского аэропорта, где на тот момент были сконцентрированы правительственные войска. Нападавшей стороной в данном случае выступили именно ополченцы: силовики, защищающие официальную киевскую власть – как бы то ни было – оборонялись.

И вот как предстает произошедшее глазами журналистов неоднократно упоминавшегося выше портала Bigmir.net. «Боевики обстреляли аэропорт Луганска» – звучит заглавие публикации от 11 июня, 11:38. Далее идет небольшой подзаголовок – «Террористы призывают украинских солдат сложить оружие» – и ссылка на пресс-службу Луганского аэропорта: «Ополченцы» обстреляли аэропорт Луганска».

Первое, что бросается в глаза – это, конечно, наименование участников юго-восточного сопротивления. Журналисты без обиняков вешают на них крайне спорный в данном случае ярлык «боевиков» и «террористов». Тем самым подчеркивается – во-первых – крайне негативное отношение лично авторов к «сопротивленцам». А во-вторых – полное нежелание поставить себя на их место, попытаться понять и взвесить те причины, которые побудили немалую часть мирных жителей Украины поднять оружие против новой власти.

Но с другой стороны, если отбросить нюансы и не вдаваться в патриотический, моральный и другие спорные аспекты этого явления: любые граждане, оказывающие вооруженное сопротивление представителям законной власти и создающие самопровозглашенные территориальные формации внутри существующего государства, автоматически получают официальный статус сепаратистов и боевиков – иначе и не может быть. Скорее всего, для любого среднестатистического американца или жителя Западной Европы, в связи с территориальной отдаленностью не способного понимать всей тонкости создавшейся ситуации, повстанцы Донбасса – именно бунтовщики и сепаратисты. С этой позиции выбор сотрудниками Bigmir.net соответствующей лексики полностью оправдан.

Однако даже само слово «ополченцы» – казалось бы, вполне безоценочное – сознательно берется в кавычки либо дополняется эпитетом «так называемые». Что у политически нейтрального читателя вызовет скорее недоумение. Ведь в самом по себе «статусе» ополченца нет ничего престижного, идеализирующего или героического. По такой логике, люди, считающиеся боевиками, в связи с этим по определению не могут быть ополченцами. Это не соответствует действительности. Если проводить параллель с теми же Чеченскими кампаниями, то с вооруженными силами России там воевали именно ополченцы из местного населения – они же и боевики.

Неслучайно для характеристики действий сторонников ЛНР (Луганская Народная Республика) выбрано именно слово «обстреляли», а не, к примеру, «атаковали». Слово это употребляется не только при повествовании о военных действиях, но и о «гражданских» событиях. Причем чаще всего глагол «обстреляли» мы встречаем в публикациях криминальной тематики о покушениях, вооруженных налетах и грабежах и т.п. Таким образом, действия ополченцев уже с первой строчки презентуются читателю как что-то неправильное, противозаконное. Тем более, ударение делается не на обстреле самих бойцов Нацгвардии – прямых врагов повстанцев, а на обстреле непосредственно аэропорта. Аэропорт в принципе является гражданским, не военным учреждением. Следовательно, в сознании читателя наверняка выстроится простая логическая цепочка: в тот момент помимо украинских солдат там вполне могли оказаться гражданские лица и стать невинными жертвами шальных повстанческих пуль.

Подзаголовок тоже выглядит хорошо продуманным: «Террористы призывают украинских солдат сложить оружие». Террорист – в данном случае ополченец Донбасса – это всегда возмутитель спокойствия, источник опасности для каждого жителя страны. В то время как «украинский солдат» – представитель государственной безопасности. Так же, как полицейский или милиционер, он призван защищать жизнь и здоровье граждан своей страны, охранять их покой. И призыв сложить оружие преподносится как прямой и надменный диктат террористами своих условий представителям законной власти. Такое положение вещей в корне ненормально – звучит интонация справедливого возмущения.

Далее авторы указывают на неправомочность и несостоятельность новых политических лидеров Юго-Востока. Лидер «Луганской Народной Республики» показан как нелепый самозванец, политические жесты которого по определению не могут иметь под собой никакой законной, реальной силы. «Ранее глава самопровозглашенной Луганской народной республики Валерий Болотов издал «приказ» о запрете приема и отправки самолетов из аэропорта в Луганске» – пишут журналисты Bigmir. Как мы видим, слово «приказ» в тексте издевательски закавычено – разве может террорист-самозванец издавать государственные документы такого высокого уровня?

Те же самые тенденции, только в намного большей степени, можно наблюдать в работе сотрудников информагентства «УНiАН». «Террористы атакуют аэропорт Луганска: военные держат оборону» – звучит заголовок статьи от 10.06.2014, 01:21. Такая четкая расстановка позиций, кажется, не должна оставить у читателя сомнений в том, «кто прав – кто виноват» в данной ситуации.

Украинские журналисты рисуют следующую картину. «Бой происходит под плотным минометным обстрелом со стороны террористов». О вооружении силовиков не говорится ничего. Таким образом, за мятежниками как бы закрепляется существенное силовое превосходство в виде минометных установок и достаточного количества боеприпасов. Силы регулярной армии Украины вынуждены держать длительную оборону, но с честью справляются с задачей и даже вынуждают противника отступить: «Военные успешно отбивают атаку, террористы сейчас вынуждены менять позиции – они движутся в сторону Луганска».

Решение лидера «ЛНР» Валерия Болотова о закрытии Луганского аэропорта по чрезвычайным обстоятельствам здесь не только опровергается, но и откровенно высмеивается: «…это поручение является смехотворным, ведь террористы не контролируют аэропорт» – убеждены журналисты «УНiАН».

В то же время, статья изобилует совершенно нелепыми словесными конструкциями, которые вскрывают, по сути, низкий уровень профессионализма журналистов. Так, «с легкой руки» украинских СМИ, «Луганская Народная Республика» вдобавок к «самопровозглашенной» удостаивается еще и статуса «террористической».

Следующая цитата (приводится с сохранением авторской орфографии): «…террористы с чрезвычайно серьезным вооружением – в них были даже управляемые ракеты – атаковали аэропорт». Во-первых, словосочетание «чрезвычайно серьезный», если речь идет о вооружении – явно неподходящее. Из-за этой неудачной конструкции всё предложение сразу выбивается из общего слога, который в данном тексте и без того очень неровный. Во-вторых, даже банальная опечатка – «в них» вместо «у них» – придает фразе новое, отдельное, чисто юмористическое звучание. Как будто луганские ополченцы ухитрились спрятать управляемые кем-то извне ракеты внутрь собственных тел, а затем пытались проникнуть в здание аэропорта, чтобы коллективно подорваться – в духе исламских экстремистов.

А заключительный абзац, можно сказать, опускает «средний» журналистский материал до уровня не вполне четкой разговорной речи или не самого удачного школьного сочинения: «Военные отбили атаку, пострадавших среди них нет. А вот среди террористов не один». Вследствие такого неудачного построения фраз и подбора лексических средств выглядит неуместной даже сама интонация этих двух предложений, больше похожая на радость азартного ребенка, выигравшего в «Зарницу», нежели на взвешенный и объективный взгляд профессионального работника прессы.

Совершенно по-иному расставлены акценты в материалах большинства российских СМИ, осветивших на своих страницах этот же инфоповод. Так, например, даже журнал «Деловой квартал», специализирующийся на бизнес-тематике, не смог пройти мимо данного события.

Разница в видении ситуации журналисткой «Делового квартала» Оксаной Горюновой и сторонниками Евромайдана, как это часто бывает, дает о себе знать уже в заглавии. «Ополченцы блокируют в луганском аэропорту крупную группировку Нацгвардии» – новость с таким названием появилась в сетевой версии журнала 10 июня 2014 года, в 22:01. Несложно заметить, как здесь поменялись ролями – по сравнению с публикациями, проанализированными выше – донбасские ополченцы и военнослужащие Нацгвардии.

Первое, что в этой связи привлекает внимание – употребление слова «группировка» в адрес охранителей законной (по идее) власти в государстве. Обычно словом «группировка» именуют, напротив, различные незаконные или полулегальные объединения людей, которые с оружием в руках преследуют какие-то антигуманные цели. И в данном случае солдат украинской Национальной гвардии стремятся показать именно таковыми.

В то же время, их противников с Юго-Востока и в заглавии, и далее по тексту называют не иначе как «ополченцами», «бойцами». Ключевые слова во всем материале – «Ополченцы блокируют … группировку». И в данном контексте слова эти приобретают героическое, благородное звучание. У человека, ничего не знающего о волнениях на Украине или имеющего о них крайне поверхностное представление, впервые слышащего о Луганске, ЛНР и Нацгвардии, по прочтении статьи Оксаны Горюновой наверняка сложилась бы такая картина события: украинские войска пытаются захватить малое независимое государство – Луганскую народную республику, а простые люди из ополчения доблестно встали на защиту своей страны, удерживая захватчиков в аэропорту и не давая им прорваться дальше, вглубь территории. Впрочем, с точки зрения сторонников Юго-Восточного сопротивления именно так всё и обстоит, и их мнение отнюдь не лишено оснований.

Более подробно о боевых действиях в луганском аэропорту рассказало калининградское информационное агентство «Росбалт», где на эту тему было размещено несколько публикаций. Сотрудники «Росбалта» целиком разделяют позицию своих коллег из «Делового квартала».

Так, в заметке «Ополченцы обстреляли занятый нацгвардией аэропорт Луганска» (11/06/2014, 11:29) приводятся комментарии самих лидеров ополчения Донбасса, призванные показать всю справедливость и вынужденность их силовых действий, отсутствие у них самих каких-либо агрессивных, «кровожадных» намерений, личной неприязни к вражеским солдатам. Ссылаясь на руководство ЛНР, журналисты заостряют читательское внимание на том, что «цель ополченцев «не убить всех, а принудить сдаться». Более того: командование ополченцев настолько лояльно, что готово выпустить противников с территории аэродрома, если те побросают оружие. «Если они сложат оружие, мы дадим им возможность выйти без оружия», — сказал он», – цитируют авторы главу ЛНР Валерия Болотова.

Не ставятся под сомнение и его политические и руководительские права. О лидере самопровозглашенной республики пишут, как о полноценном и полноправном политическом деятеле. «Глава Луганской народной республики Валерий Болотов заявил, что…» – такими словами начинается вышеупомянутый материал Оксаны Горюновой в «Деловом квартале». Стоит обратить внимание: название непризнанного государства написано без кавычек, что не вполне оправданно, так как оно пока не получило официального статуса и места на географической карте.

Журналисты из «Росбалта» тоже пишут о Луганской республике как о полноценной территориальной и политической единице. Решения ее властей также освещают со всей серьезностью: одно из них стало для сайта актуальным информационным поводом – «Власти ЛНР закрыли аэропорт Луганска» (09/06/2014, 18:30).

Далее со всей основательностью и серьезностью формулировки поясняются причины этого постановления: «Такое решение принято «в связи с активизацией украинских войск на территории» республики, говорится в приказе главы ЛНР Валерия Болотова».

Подчеркивается вся серьезность намерений молодого государства, и то, что его граждане готовы до конца отстаивать свои права и суверенитет: «Если киевские власти попытаются посадить в аэропорту какие-то воздушные суда, то ополченцы «предпримут соответствующие меры». Заявление это звучит несколько вызывающе по отношению к Киеву и Западу, видящему в бойцах ополчения прежде всего сепаратистов. Таким образом последние как будто дают понять, что они располагают достаточной силой для того, чтобы делать такие громкие и жесткие заявления.

Речь их подаётся так, что у читателя не должно возникать сомнений в достоверности и авторитетности этих слов.

А вот слова руководителя украинского «Центра военно-политических исследований» Дмитрия Тымчука о том, что атаки мятежников успешно отбиты и аэропорт Луганска теперь контролируют украинские военные, сразу подвергаются открытому и ироничному сомнению: «Добавим, что руководитель украинского «Центра военно-политических исследований» Дмитрий Тымчук зачастую выступает как неофициальный спикер украинских силовых структур. Следует отметить, что не вся распространяемая им информация затем находит свое подтверждение». Таким образом читателю, пусть и в несколько завуалированной форме, внушается, что никакой информации из уст этого ньюсмейкера доверять не стоит.

Проведенный нами анализ отдельных публикаций СМИ Украины и Российской Федерации (атака на аэропорт г. Луганска) позволяет сделать вывод о том, что лексические и стилистические средства являются основными средствами для интерпретации конкретного события, формирования общественного мнения аудитории.

Заключение

Во все времена средства массовой информации были инструментами воздействия на массовое сознание, формирования общественного мнения. Общественное мнение всегда складывается вокруг тех или иных событий, общественных явлений, и СМИ играют в этом немалую роль, предлагая общественности различные картины произошедшего, с разных углов зрения и идеологических позиций. И чем убедительнее получится твоя (журналиста) картина события, тем больше людей увидят его (событие) – выражаясь образно – твоими глазами.

Поэтому ключевыми для исследования стали такие теоретические понятия, как «событие», «факт», «суждение» и др., которые и были изучены в первой главе

Категории события и факта рассматривалась с общеязыковой, общефилософской точки зрения (Толковый словарь С. А. Кузнецова), и с позиций журналистики (М.Н. Ким, Л.А. Поелуева).

Для проводимого исследования было принципиальным разграничить понятия «факт» и «событие». Главное отличие события от факта в том, что оно так или иначе влияет на установившийся порядок вещей, меняет ситуацию, сложившуюся в той или иной сфере общественной жизни. события оцениваются эмоционально, факты – как правило, рационально. Оценки событий и фактов могут быть независимы друг от друга.

Категория события рассматривалась с опорой, главным образом, на А. А. Тертычного, который определяет событие как «точно фиксированный в пространстве и во времени (т.е. с ясным началом и концом) шаг в общественном процессе». Была рассмотрена структура события, включающая в себя такие элементы как: название/имя события, время, место, участники данного события, детали, причины, следствия.

Также исследовались методы сбора журналистами информации о событиях, методы и приемы событийного анализа.

Практическая часть работы была посвящена рассмотрению того, как одно конкретное событие толкуется разными авторами, в разных изданиях, отражающих противоположные друг другу идейно-политические позиции. Основное внимание обращалось на то, как авторы выполняют свою первостепенную задачу – сформировать в сознании читателей образ события, аналогичный тому, что создан в его собственном сознании, – используя определенную лексику, стилистические фигуры, интонации, выборку информации и т.д.

Во второй главе был проведен сопоставительный анализ публикаций украинских интернет-изданий «Донецкие новости» и Don.ua, а также сетевой версии «Российской газеты» с одной стороны, и украинского портала Bigmir.net – с другой. Анализировалось то, как каждое из этих изданий воспроизводит и интерпретирует одно общее событие – ликвидация украинскими силовиками известного националиста, одного из лидеров партии «Правый сектор» Александра Музычко.

Анализ текстов производился с трех позиций, предложенных Т. Новиковой: лингвистической, лингвоидеологической и риторической. То есть, публикации сопоставлялись по таким критериям, как лексика, уровень авторской субъективности/объективности, оценочность, идейная позиция, диалогичность (представленность в материале разных мнений).

Был выделен ряд существенных различий в работе журналистов нескольких СМИ с одним и тем же информационным поводом. По этим различиям можно сделать определенные выводы о концепциях, идейной платформе и общих принципах работы данных изданий, об их целевой аудитории.

Результаты исследования имеют прикладное значение и могли бы быть использованы в научной и практической деятельности журналистами и преподавателями дисциплин, изучающих принципы и особенности функционирования СМИ.

Список литературы

1. Акценты. Новое в массовой коммуникации [Текст] / Под ред. В. В. Тулупова. – Воронеж : Факультет журналистики ВГУ, 2013. – 81 с.

2. Ахмадулин, Е. В. Основы теории журналистики [Текст] / Е. И. Ахмадулин. – Ростов н/Д. : Феникс, 2009. – 350 с.

3. Бачило, И. Л. Информационное право. Основы практической информатики [Текст]: учебное пособие / И. Л. Бачило. – М. : Институт Государства и Права Российской Академии Наук, 2001. – 152 с.

4. Блохин, И. Н. Журналистика в этнокультурном взамодействии [Текст]: учебное пособие / И. Н. Блохин. – СПб. : Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета, 2013 – 198 с.

5. Вачнадзе, Г. Н. Агрессия против разума. Информационный империализм [Текст] / Г. Н. Вачнадзе. – М. : Изд-во политической литературы, 1988. – 272 с.

6. Вирен, Г. В. Современные медиа. Приемы информационных войн [Текст]: учебное пособие / Г. В. Вирен. – М. : Аспект Пресс, 2013 – 128 с.

7. Ганапольский, М. Ю. Кисло-сладкая журналистика [Текст] / М. Ю. Ганапольский. – М. : Зебра Е, 2008. – 416 с.

8. Ганапольский, М. Ю. Самый лучший учебник журналистики [Текст] / М. Ю. Ганапольский. – М. : Астрель, 2012 – 480 с.

9. Горохов, В. М. Закономерности публицистического творчества [Текст] / В. М. Горохов. – М. : Мысль, 1975. – 190 с.

10. Грабельников, А. А. Средства массовой информации постсоветской России. Пятнадцать лет спустя [Текст] / А. А. Грабельников. – М. : Издательство Российского Университета дружбы народов, 2008. – 344 с.

11. Засорина, Т. Профессия – журналист [Текст] / Т. Засорина, Н. Федосова - Ростов н/Д. : Феникс, 1999. – 318 с.

12. Зубков, Г. И. Моя журналистика. Факт, обращенный в образ [Текст] / Г. И. Зубков. – М. : Издательство Российского Университета дружбы народов, 2006. – 748 с.

13. Ильин, Е. П. Эмоции и чувства [Текст] / Е. П. Ильин – СПб. : Питер, 2001. – 452 с.

14. Имя события как прием интерпретации: курсовая работа. [Электронный ресурс]. – URL: #"all">

[1] Кузнецов, С. А. Большой толковый словарь русского языка. – 1-е изд-е: СПб. : Норинт, 1998. – С. 144.

[2] Бачило, И. Л. Информационное право. Основы практической информатики: учебное пособие – М. : Институт Государства и Права Российской Академии Наук, 2001. – С. 52.

[3] Тертычный, А. А. Жанры периодической печати. – М. : Аспект Пресс, 2000. – С. 187.

[4] Поелуева, Л. А. Факт в публицистике. – М. : 1988. – С. 5.

[5] Кузнецов, С. А. Указ. соч. С. 305

[6] Понятия чести, достоинства и деловой репутации. – Изд. 2-е, переработанное и дополненное. / Под ред. А.К. Симонова и М.В. Горбаневского. – М. : Медея, 2004. – С. 47.

[7] Ким, М. Н. Технология создания журналистского произведения – СПб. : Изд-во Михайлова В. А., 2001. – С. 226.

[8] Поелуева, Л.А. Указ. соч. С. 5.

[9] Горохов, В.М. Закономерности публицистического творчества. – М. : 1975. – С. 118.

[10] Там же. С. 118.

[11] Тертычный, А. А. Указ. соч. С. 187.

[12] Тертычный, А. А. Указ. соч. С. 188.

[13] Сильдмяэ, И.С. Знания (когнитология). – Таллинн : 1987. – С. 67.

[14] Под ред. А.К. Симонова и М.В. Горбаневского. Указ. соч. С. 55.

[15] Ким, М. Н. Указ. соч. С. 198.

[16] Акценты. Новое в массовой коммуникации. Под ред. В. В. Тулупова. – Воронеж : Факультет журналистики ВГУ, 2013. – С. 7.

[17] Цит. по: Колесниченко, А.В. Практическая журналистика. Учебноепособие// Haller M. Recherchieren. Ein Handbuch fur Journalisten. Munchen: Olschlager, 1991. P. 18.

[18] Колесниченко, А.В. Практическаяжурналистика. Учебное пособие. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2008. – С. 111.

[19] Там же. С. 112.

[20] Колесниченко, А.В. Указ. соч. С.113.

[21] Там же. С. 113.

[22] Цит. по: Колесниченко, А.В. Практическая журналистика. Учебноепособие// Haller M. Recherchieren. Ein Handbuch fur Journalisten. Munchen: Olschlager, 1991. P. 178.

[23] Колесниченко, А.В. Указ. соч. С.116.

[24] Тертычный, А. А. Аналитическая журналистика. Учеб. пособие для студентов вузов — М.: Аспект Пресс, 2010. — С. 35.

[25] Тертычный, А. А. Указ. соч. С. 36.

[26] Тертычный, А. А. Указ. соч. С. 36.

[27] Новикова, Т. Анализ принципов толерантности в текстах СМИ. – URL: #"false" DefUnhideWhenUsed="true" DefSemiHidden="true" DefQFormat="false" DefPriority="99" LatentStyleCount="267">