Курсовая работа: Проблемы паремиологических трансформаций современных пословиц и антипословиц

Введение

Пословицы – неотъемлемая часть культуры любого народа. Они вбирают в себя историю народа, отражают и фиксируют все этапы его исторического развития, передают дух и энергию людей, говорящих на определенном языке, особенности их менталитета и отношения к жизни.

Пословицы возникли в отдаленной древности и с той поры сопутствуют народу на всем протяжении его истории, а особые свойства сделали их стойкими и необходимыми в быту и речи.[1] Пословицы – это живой, подвижный организм, впитывающий, как губка, все реалии современного мира, все изменения в жизни общества и отражающий их в своих многочисленных вариантах и трансформах. К пословицам, как к эффективному стилистическому средству, обращаются писатели и публицисты. Мы сталкиваемся с ними каждый день, читая газеты и журналы, слушая теле- и радиопередачи, наталкиваясь на рекламные щиты на тротуарах… Да и в нашей повседневной разговорной речи, чтобы убедить в чем-то собеседника или кратко и метко охарактеризовать ситуацию, мы часто апеллируем к народной мудрости. Изобилуют пословицами и многочисленные Интернет-блоги и чаты. За пословицами стоит многовековая мудрость народов, опыт целых поколений. Удачное употребление пословицы не только повышает эмоционально-оценочный потенциал текста, но и дает возможность точно и кратко охарактеризовать ситуацию минимальными средствами, но с максимальной смысловой емкостью.[2] Все это делает необычайно интересным и плодотворным их всестороннее изучение.

Изучение пословично-поговорочных изречений имеет довольно длительную традицию, восходящую к работам таких лингвистов, как А.А.Потебня, И.М.Снегирев, Ф.И.Буслаев, В.И.Даль, В.М.Мокиенко. В трудах этих ученых можно обнаружить немало ценных наблюдений о происхождении, значении и познавательной ценности пословиц и поговорок.

Однако нельзя сказать, что изучение паремий и, в частности, пословиц относится к числу наиболее разработанных областей фольклористики.

Пословицы активно воспроизводятся, заново обрабатываются, переосмысляются и употребляются в современной речи в трансформированном виде. Изучение этих трансформаций - одна из актуальных задач современной паремиологии, которая все чаще обращается к исследованию реального современного состояния русского пословичного фонда. Практически на уровне термина начинает функционировать сочетание «живые русские пословицы»[3] , т.е. пословицы активного паремиологического запаса. Среди них трудно найти такие, которые не подвергались бы трансформациям.

В связи с активизацией трансформационных процессов в сфере пословиц представляется актуальным комплексное, системное исследование трансформаций данного типа паремий. Актуальность такого исследования определяется и тем, что трансформация пословиц - это не только отрицание сложившихся в обществе и языке стереотипов, но и ироническая репрезентация новых жизненных «принципов» в новых социально-исторических условиях. И какими бы оригинальными и «неповторимыми» ни казались пословичные трансформы их создателям и «пользователям» - носителям языка, образование таких единиц подчинено определенным языковым законам, а механизмы трансформаций объяснимы и исчислимы. Всем этим и обусловлена необходимость лингвистической оценки пословичных преобразований.

Представленная работа посвящена рассмотрению проблемы паремиологических трансформаций современных пословиц и антипословиц.

Объектом данного исследования стали в первую очередь видоизмененные пословицы, зафиксированные в новейших сборниках.

Материалом исследования являются 2195 единиц, отобранных из словаря «Антипословицы русского народа» В.М. Мокиенко и Х. Вальтера[4] методом сплошной выборки и восходящих к основе-прототипу, испытавшему интертекстовую деривацию посредством трансформаций различного типа.

Основной целью исследования является выявление нестабильности и полифункциональности пословиц в различных ситуациях.

Таким образом, для достижения поставленной цели нами ставятся следующие задачи:

1. изучить понятие паремии, пословицы и антипословицы в современной русской филологии;

2. рассмотреть понятие паремиологической трансформации и вариативности пословицы;

3. проанализировать паремиологические трансформации пословиц в современном русском языке посредством следующих методов:

· сплошной выборки языковых единиц (используется при сборе материала, когда исследуемые языковые единицы «выбираются» по мере их встречаемости в процессе чтения текста.);

· моделирования (заключающегося в воссоздании паремиологической модели, лежащей в основе ряда новых пословиц);

· описательно-аналитический метод (выявление причинно-следственной связи употребления языковой единицыс использованием приемов интерпретации, сопоставления, обобщения);

· контент – анализ ( анализ составляющих языковой единицы);

· метод классификации (типология отдельных паремий);

· метод обобщения;

· лингвистический метод (основанный на научном подходе специалистов).

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка используемых источников.

I. Понятийный аппарат

1. Понятие паремии как явления естественного языка и фольклора

Среди разного рода языковых клише, т.е. устойчивых словесных образований, видное место занимают так называемые паремии, или народные изречения, выраженные предложениями (например, пословицы, поговорки, приметы), а также короткими цепочками предложений, представляющими элементарную сценку или простейший диалог (например, побасенки, «одномоментные» анекдоты, загадки).[5]

Паремии – особые единицы и знаки языка, необходимые элементы общения людей. Эти знаки передают специфическую информацию, обозначают типичные жизненные и мысленные ситуации или отношения между теми или другими объектами.

Паремии всех народов мира передают одни и те же типовые ситуации, имеют сходное логическое содержание, различаясь лишь образами (деталями, реалиями), с помощью которых передается логическое содержание.

Паремии с полным правом следует отнести к фольклору. Подобно басням, сказкам, легендам и в отличие от слов и фразеологических оборотов, паремии, даже самые маленькие и простые (например, присловья и поговорки), не говоря уже о более сложных (например, побасенках и головоломках), представляют собой тексты, т.е. словесные образования, имеющие самодовлеющие значения и могущие употребляться самостоятельно. Что же касается слов и фразеологических оборотов, то все они, в том числе и наиболее сложные из них, как правило, выступают лишь в качестве элементов текста.

Как и все фольклорные тексты, паремии обладают той или иной темой (иногда даже многими темами), т.е. о чем-то говорят, тогда как слова и фразеологизмы принципиально не имеют собственной темы и могут употребляться по самым различным поводам. Аналогично басням, анекдотам и сказкам, и в противоположность словам и фразеологическим оборотам, все без исключения паремии ситуативны, т.е. не только употребляются в той или иной ситуации, но и сами эту ситуацию моделируют или же означают.

Согласно теории Пермякова,[6] паремии, как и все фольклорные тексты, обладают тремя четко выраженными в известной мере автономными структурными планами –

· планом лингвистической (и композиционной структуры);

· планом логической (и семиотической) структуры;

· планом реалий.

То есть, по нашему мнению, это доказывает то, что паремии можно рассматривать и как языковые единицы, и как фольклорные тексты.

Указанная двойственность паремий хорошо видна на примере пословиц и поговорок, составляющих основную массу всего паремиологического фонда.

Попробуем разобраться, в чем знаковость и моделирующая функция пословичных изречений. В реальной жизни вместо того, чтобы долго описывать какую-либо ситуацию, например, «когда у нас нет какой-либо (нужной) вещи, ее может заменить и заменяет другая, не обладающая всеми свойствами первой…», мы просто говорим: «На безрыбье и рак рыба». Так как каждому ясно, что рак не обладает всеми свойствами рыбы, то даже не зная заранее этой пословицы, слушающий нас поймет смысл сказанного, как мы поймем смысл армянской поговорки: «Когда нет коня, и осел сгодится», так как обе они не только служат знаками описанной ситуации, но и моделируют ее с помощью наглядных и всем понятных образов.

Встречаются, однако, случаи, когда пословичные изречения, оставаясь знаками тех или иных жизненных (или мыслимых) ситуаций, сами эти ситуации не моделируют. Таковы , например, все «нечленимые сентенции» и «нечленимые фразы», т.е. пословицы и поговорки, не обладающие мотивировкой общего значения, вроде «А ларчик просто открывался» или «Осталась у разбитого корыта». Мы понимаем их смысл, так как помним контекст, из которого они взяты (и который как раз и содержит нужную нам модель).

Можно показать, что в речи встречаются и такие высказывания, которые моделируют ту или иную ситуацию, но не служат, однако, ее знаком. Таковы, к примеру, строки из стихотворения С.Есенина:

В саду горит костер рябины красной,

Но никого не может он согреть,

и многие другие стихотворные и прозаические строки, не вошедшие в пословицу. Таким образом, можем сделать вывод, что знаковая сущность и моделирующая способность пословичных изречений, хотя и тесно связаны между собою, но все же являются разными и вполне самостоятельными свойствами названных паремий. Более того, каждое из этих свойств относится к разным сторонам внутренней структуры пословиц и поговорок: как знаки пословичные изречения относятся к языку, а как модели они принадлежат фольклору, и в этом оказываются сродни побасенкам, одномоментным анекдотам, басням и разного рода сказкам или их отдельным частям.

Но если паремии- единицы языка, то каково их место в языковой системе? Отвечая на этот вопрос, языковеды-лексикологи относят паремии, по крайней мере пословицы, поговорки, приметы, хозяйственные и правовые изречения, проклятия, пожелания и некоторые другие - к фразеологическому уровню языка.

Между тем, паремии в принципе сложнее любых фразеологических оборотов, тем более, что они помимо всего прочего являются фольклорными текстами. Уже поэтому паремии следует выделять как самостоятельный класс языковых единиц, так называемый паремиологический уровень языка.[7]

Фольклористы и паремиологи давно обратили внимание на функциональные различия многих народных изречений. На основании этих различий внутри паремиологического уровня, или с точки зрения фольклористики- внутри афористического жанра, были даже выделены три самостоятельных типа паремий (фольклористы их называли жанрами):

1. пословицы и поговорки;

2. загадки;

3. приметы.

Как правило, этими тремя типами (жанрами) фольклористы и ограничивались. Все прочие структурные и функциональные типы паремий, в том числе разного рода «деловые» изречения (хозяйственные, правовые, медицинские и т.п.), вещие сны, поверья, загадочные вопросы, проклятия, пожелания и многие другие, причислялись к трем названным выше или же относились к фразеологизмам.

На деле же, по мнению Пермякова Г.Л., существует по меньшей мере двадцать четыре типа изречений, отличающихся друг от друга своей внешней и внутренней структурой, а также характером прагматических текстовых функций.[8]

Жанр паремии во многом зависит от специфики речевой ситуации, контекст разговора корректирует структурно-семантические признаки текста. Совокупность паремиологических жанров представляет собой открытую сложную систему: паремии в разных обстоятельствах могут структурироваться в разных жанровых обличьях, одни могут служить строительным материалом для других, вторые расщепляться и принимать структурно-семантические признаки более мелких жанров.

Можно назвать семь основных прагматических функций паремий, или семь основных практических целей, ради которых паремии употребляются:

1. Моделирующая функция – присуща всем без исключения типам клише, но ярче всех выражена (и является ведущей) у пословичных изречений, велеризмов, побасенок и одномоментных анекдотов. Суть ее заключается в том, что обладающая ею паремия дает словесную (или мыслительную) модель (схему) той или иной жизненной (или логической) ситуации. Даже те клише, у которых отсутствует мотивировка их общего значения тоже обладают моделирующей функцией, так как напоминают нам о ситуации опосредованно- через текст.

2. Поучительная функция – эту функцию также можно обнаружить у самых различных паремий, но лучше всего она проявляется у так называемых «деловых» клише, а также у загадок, задач, головоломок и скороговорок. Правда, каждый из названных типов паремий обучает чему-то своему и по-своему: одни знакомят с картиной мира, другие- с правилами поведения, третьи- с правилами мышления, четвертые- с правильной артикуляцией звуков родного языка и т.д. но все они обладают одним общим свойством- служить средством обучения каким-то нужным вещам.

3. Прогностическая функция- присуща разным типам паремий, но в наибольшей степени выступает у примет (естественных предзнаменований), поверий (суеверных предзнаменований), «вещих» снов и гадательных изречений. Ее основная суть – в предсказании будущего.

4. Магическая функция- ей могут обладать изречения различных структурных типов, но лучше всего она выражена (и является доминирующей) в разного рода заклинаниях, заговорах, проклятиях, пожеланиях, тостах, клятвах и некоторых угрозах. Основная суть магической функции состоит в том, чтобы словами вызвать нужные действия, навязать природе или другим людям свое мнение и волю.

5. Негативно- коммуникативная функция- присуща различным типам паремий, но ярче всего проявляется (и обязательна) для пустоговорок (изречений, лишенных всякого смысла типа Вон оно как, то-то оно как), докучных сказок, шуточных ответов ( например, на вопрос Почему? – Потому что «потому», кончается на «у») и дополнений (изречений, дополняющих уже произнесенные и меняющие смысл последних, часто на противоположный: Тише едешь - дальше будешь. От того места, куда едешь.). Смысл изречений, обладающих данной функцией, в том, чтобы, сказав что-либо, ничего при этом не сообщить, или же уйти от нежелательного ответа, либо отвести довод противника (собеседника).

6. Развлекательная функция- может быть свойственна паремиям всех типов, но в качестве первостепенной и наиболее яркой выступает только у прибауток и так называемых армянских (или шуточных) загадок (паремий, имеющих форму загадок, отгадать которые практически невозможно: Что это: висит на дереве, зеленое и пищит?- Ответ: селедка. – Почему же висит на дереве?- Повесили.- Почему зеленая?- Покрасили. - Почему же пищит?- Сами удивляемся.) Подобная функция используется для развлечения слушателей.

7. Орнаментальная функция- по мнению многих паремиологов, это основная функция всех типов народных изречений. Ее суть в том, чтобы «украшать» речь. Однако, ни у одного типа изречений эта функция не является главенствующей и непременной.

Можно сделать вывод, что каждая из функций, перечисленных выше, может быть свойственна всем паремиологическим типам, но доминирующей и обязательной она оказывается только у некоторых из них. С другой стороны, все типы паремий могут обладать всеми текстовыми функциями, но только одна из них оказывается обязательной и главенствующей для данного типа.

2. Понятие пословицы и поговорки

Пословицы и поговорки – распространенный и очень важный жанр устного народного творчества. Пословицами и поговорками принято называть краткие устойчивые народные изречения, обобщающие социально-исторический опыт народа и вошедшие в разговорную речь.[9]

В.И.Даль, знаток пословиц, составитель знаменитого сборника «Пословицы русского народа», дал им такое определение : « Пословица,- писал он,- коротенькая притча… Это суждение, приговор , поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот, под чеканом народности. Пословица- обиняк, с приложением к делу, понятый и принятый всеми»[10] .

В науке о языке пока еще не сложилось общепринятого взгляда на пословицы и поговорки. Чаще всего под пословицей понимают меткое образное изречение (обычно назидательного характера), типизирующее самые различные явления жизни и имеющее форму законченного предложения (простого или сложного). Пословица имеет законченное суждение.[11]

Поговоркой именуют краткое образное изречение, отличающееся от пословицы незавершенностью умозаключения.[12]

Мы согласны с точкой зрения О.Широковой: «Основным отличием пословицы от поговорки считается переносный смысл, которым обладает пословица, и отсутствие его у поговорки».[13]

От фразеологизмов пословицы и поговорки отличаются в структурно-грамматическом отношении: они представляют собой законченное предложение. В основе их ценностного смыслового содержания лежат не понятия, а суждения. Особенность пословиц состоит в том, что они сохраняют два плана - буквальный и переносный. Фразеологизмы же лишены такой особенности.

В отличие от крылатых выражений пословицы и поговорки имеют народное, а не книжное происхождение.

Выясним, что общего у пословицы и афоризма. Термином «афоризм» в паремиологии обозначаются разные источниковые и структурные общности текстов. Под народным афоризмом понимаются пословичные суждения с прямой мотивировкой общего значения (Г.Л. Пермяков), в общепринятом значении афоризм всегда представляет собой авторское изречение.

Вслед за М.Л. Гаспаровым и З.К. Тарлановым мы выделяем следующие разновидности афоризмов:

1) фольклорные афоризмы,

2) гномы или сентенции (афоризмы без автора),

3) апофегмы (афоризмы, приписываемые автору),

4) хрии (афоризмы «определенного лица в определенных обстоятельствах»).

Афоризм как авторское речение в большинстве случаев похож на фольклорную паремию и в сфере устной традиции может не соотноситься с исходным контекстом, а также не нуждаться в указании авторства для подтверждения своей значимости. Многие авторские суждения вследствие частой повторяемости и потери ассоциации с источником врастают в традицию и приобретают структурно-семантические признаки, характерные для народных паремий. Так, суждения Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня и Большому кораблю – большое плавание включены в абсолютное количество классических и современных сборников пословиц XIX – начала XXI века как народные суждения. Однако на самом деле они принадлежат писателю-публицисту Б. Франклину, о чем упоминают лишь единичные сборники паремий.

В некоторых случаях афоризмы теряют имя автора и приписываются другому лицу. В частности, на страницах Интернета высказывание Гераклита «Многознание уму не научает» в некоторых случаях приписывается Аристотелю и Демокриту; фраза «В России суровость законов умеряется их неисполнением» в одном случае приписывается П.А. Вяземскому, а в другом месте ее едва измененная форма «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения» декларируется как афоризм М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Пословицы и поговорки отличаются разной степенью мотивированности. С этой точки зрения можно выделить три наиболее четко очерченных типа пословиц и поговорок.[14]

К первому типу относятся пословицы, которые в настоящее время уже не употребляются в буквальном, прямом смысле. Соответствующие пословицы сближаются с фразеологизмами. Сюда можно отнести фразеологизмы типа: Бабушка надвое сказала; Быть бычку на веревочке; Взялся за гуж, не говори, что не дюж; Ворон ворону глаз не выклюет; Перемелется, мука будет; Горбатого могила исправит; Игра не стоит свеч; Нашла коса на камень; Своя рубашка ближе к телу и т.п.

Ко второму типу относятся пословицы, которые отличаются двойным планом – буквальным и иносказательным. Таковы: Аппетит приходит во время еды; Кашу маслом не испортишь; Лежачего не бьют; Любишь кататься, люби и саночки возить; Что посеешь, то и пожнешь и т.п.

Третий тип составляют такие выражения, которые употребляются только в буквальном смысле. Сюда относятся поговорки: Бедность не порок; Век живи, век учись; Коса- девичья краса; Лучше поздно, чем никогда; Молчание-знак согласия; Муж любит жену здоровую, а брат сестру богатую; Старый друг лучше новых двух и т.д.

Значительное количество пословиц и поговорок занимает промежуточное положение между выделенными разрядами (пословично-поговорочные выражения).

Выявим некоторые структурно-семантические признаки пословиц и поговорок.

Структурные модели поговорки:

1. Приименные и приглагольные присловья: поговорки, выраженные «разными сравнительными оборотами <…>, состоящими при каком-нибудь слове» с прямой мотивировкой общего значения (Г.Л. Пермяков). Например: молчит, как в рот воды набрал; молчит, как неживой; шумит, как ветер в пустую трубу.

2. Элементы суждения, образно оценивающие объекты / субъекты / обстоятельства / действия. Например: биться фэйсом об тэйбл; хоть караул кричи; делить шкуру неубитого медведя.

3. Неполное предложение с эллипсисом или заменой недостающих компонентов, с образной или прямой мотивировкой значения. Например: Об этом уже и собаки не лают; За мой счет – за твои деньги; Все накрывается медным тазом.

4. Полные предложения с замкнутой формой клише. Эти поговорки могут соответствовать самым разным функциональным жанрам: приветствия, тосты, проклятия и т.п. Главным признаком поговорок как жанра является то, что все эти тексты образно оценивают единичное обстоятельство, в отличие от пословицы они не обозначают никаких закономерных взаимоотношений между обстоятельствами.

Структурно-семантические признаки пословицы:

1. Пословица в большинстве случаев представляет собой аподиктическое (достоверное) суждение. Подобные суждения, как это следует из работ Г.Л. Пермякова, сводимы к четырем логико-семиотическим инвариантам, в которых моделируются взаимоотношения между субъектами / объектами / действиями / событиями.

Однако в пословичном фонде есть большой пласт текстов, которые, в принципе, несколько отличаются от остальных пословиц спецификой значения и особенностями бытования: вообще не обладают гетероситуативностью, редко видоизменяются. Условно назовем эту группу пословиц формулами, конституирующими поведение. Например: Всяк сверчок знай свой шесток; Хочешь жить – умей вертеться; Умел растворить, так умей и замесить.

2. Пословицы обладают обобщенным характером суждения в традиционной модели употребления. Приобретая конкретное метафорическое значение в речевой ситуации, пословичный текст по значению уже переходит в текст иной жанровой общности – поговорку.

3. Согласно определению Г.Л. Пермякова, пословицы – это «предложения, клишированные целиком, т.е. состоящие из одних постоянных членов и потому не изменяемые и не дополняемые в речи», т.е. замкнутые. Однако наблюдения за бытованием пословиц в ситуациях произнесения, а также исследования возможных видоизменений паремий позволяют нам выдвинуть несколько иной тезис: пословицы обладают лишь относительно замкнутой формой клише – в контекстах своего произнесения они способны трансформироваться в соответствии с определенными закономерностями.

Функциональные особенности пословицы:

1. Основная функция пословицы в речевой ситуации – смыслоорганизующая.

2. Паремия часто логически завершает ситуацию, служит в ней своего рода точкой. Пословица в этих случаях аксиоматична, является знаком абсолютной истины.

3. Человек, произносящий пословицу, становится в позу наставника.

4. Пословица может обобщать весь смысл сказанного, превращая ситуацию в своего рода басню.

5. Чаще всего пословица вводится в речь непосредственно, без уточняющих рассуждений.

3. Антипословицы и причины их возникновения

Антипословицы – переделки традиционных паремий – представляют собой интересное явление. Это тексты, в которых контаминируются струкутрно-семантические единицы и модели традиционных паремий, лозунгов, рекламы, в том числе и политической. В них, в частности, отражается и подвергается оценке недавнее прошлое и современные реалии. Старая и легко узнаваемая пословица актуализируется, например, когда в ее состав в качестве сущностно синонимичных элементов вводятся имена политических деятелей последней эпохи: «Куй железо, пока Горбачев», «Путина бояться – в сортир не ходить», «Лучше с Фоменко, чем с Кириенко».

Еще в сборниках у В.И.Даля и у И.М.Снегирева (начало–середина XIX в.) есть антипословицы.

Об этом новаторском жанре народного творчества ярко сказал В.М. Мокиенко: «Фольклор — ведь это не указчик, как нужно жить, это борьба разных мнений… После уничтожения цензуры и широкого внедрения Интернета живая речь хлынула из устной в письменную. Раньше анекдоты или антипословицы бытовали устно — а теперь они появились в письменном виде. Антипословицы ведут дискуссию с оправдавшими себя жизненными стереотипами, с явными житейскими правилами. И при этом противники правил рискуют сломать голову, нарушая закон, созданный предками.

Но чем хороши антипословицы? Прежде мы не знали частотности пословиц. А в переделках они фиксируются кустами, выхватывая доминирующие блоки нашей жизни. Например, пословица «Чем дальше в лес, тем больше дров». Самая известная переделка «…тем толще партизаны». Но вариантов около 50! «Чем больше дров, тем меньше лес», «Чем дальше в лес, тем ближе вылез», «Чем дальше в лес, тем кобыле легче»… Антипословицы помогают определять доминанты разговорной речи.Кроме того, это еще и языковая игра, шутка, которая помогает утешаться в трудной жизни»[15] .

Антипословица пока не явилась объектом пристального внимания лингвистов, даже пока сам термин не устоялся: трансформированные, перелицованные пословицы лингвисты называют и «пословицами-мутантами», и «переиначенными мудростями», и «пословичными трансформами»[16] . Таким образом, широкое распространение антипословиц с одной стороны, и малая их изученность с другой, приводит к тому, что одной из актуальных задач современной паремиологии становится не только регистрация традиционных и новых паремий, но и фиксация и функционально-стилистическая интерпретация их трансформ.[17]

Намеренное искажение и переиначивание известных пословиц, поговорок и других устойчивых выражений наблюдается во всех языках и преследует определенные цели. Мы предполагаем, что антипословица в разных языках имеет одинаковые причины возникновения и цели употребления, может иметь сходства в механизмах ее создания.

Возникновение пословиц и использование их в речи связано с тем, что в своей повседневной жизни человек постоянно сталкивается с необходимостью разрешать как множество старых, хорошо известных, так и все новых и новых ситуаций и проблем. Мир вокруг нас постоянно меняется, что приводит к необходимости пересмотра и замены старых стереотипов. Пословица таким образом может оказывать как позитивное, так и негативное влияние на «ритуализацию» мышления и поведения человека. Пиетет по отношению к вековой народной мудрости уступает место критическому осмыслению стереотипов, отраженных в ней, протест против них и становится одной из причин возникновения антипословиц.

Другую причину возникновения антипословиц мы видим в реализации языкового закона экспрессивности. Стремление уйти от монотонности повседневного бытия вызывает потребность с помощью шутки, юмора и смеха разнообразить его. Отличие человека от других живых существ планеты в способности смеяться. Смех- это эмоция, позволяющая человеку разрядиться, снять напряжение, уйти от конфликтов и депрессии, без серьезных последствий покритиковать неприемлемые условия актуального бытия, получить положительные эмоции даже от явно отрицательных факторов и т.п. Смех позволяет создавать жизнеутверждающие положительные установки. Смех – это активная форма отношения к жизненным ситуациям. В философии он связан с понятием комического. Остроумие - одно из активных форм юмора. Оно базируется на создании смеховых, комических эффектов. Именно эти эффекты позволяют человеку разнообразить свое существование, и антипословица, наряду с другими комическими жанрами, становится одним из инструментов создания комических эффектов, создавая возможность посмеяться. Целесообразно рассматривать антипословицу как одну из разновидностей пародии. Пародия, как известно, является подражанием известного всем текста. Создается именно на базе известного всем оригинала за счет механизмов дублирования и трансформации.[18]

Поскольку пословица представляет собой минимально завершенный текст, который возможно пародировать, то антипословицу можно назвать минипародией, основной целью которой является шутливое, иронизирующее рассмотрение определенных ситуаций.

Кроме перечисленных выше причин возникновения антипословиц можно назвать и еще одну, не менее важную, а именно – стремление человека к творческой игре, а в данном случае к языковой игре, проявление его креативного подхода к миру. Стоит отметить, что русские используют антипословицы как средство протеста против любого авторитарного давления в форме скрытой смеховой критики. Явно провокационный характер многих антипословиц позволяет русским выплеснуть свое отрицательное отношение ко многим явлениям современной действительности, за неимением иных рычагов влияния на нее.

В русском бытовании антипословица чаще всего носит сленговый характер, связанный с оттенком негативности, вплоть до скабрезности. В этом нам видится одна из попыток проявить смелость, дерзость, неуважение к авторитетным мнениям, отрицание их, выплескивающееся в языковые формы. Данное явление не всегда может считаться положительным. Мутантные пословицы должны быть подвергнуты тщательному анализу с целью дальнейшей их характеристики и оценки в процессе преподавания языка. Так же мы считаем, что главным фактором при их употреблении должно быть соблюдение эстетического вкуса и уважения к языку как к кладези культуры.

4. Понятие вариативности и трансформации в современной паремиологии

Язык как функциональная система находится в состоянии постоянного движения. Неизбежным следствием эволюции, закономерным проявлением происходящих в нем изменений, одним из фундаментальных его свойств является присущая ему вариативность языковых единиц.

Как показывают факты, многие пословицы и поговорки бытуют в разных вариантах. При этом некоторые варианты не зарегистрированы ни в одном сборнике. Вот почему не всегда легко ограничить общенародный вариант от индивидуально-авторского.

В последние годы активно ведется исследование модификаций и трансформаций пословиц, но до сих пор не был достаточно четко сформулирован корректирующий тезис о том, что замкнутость пословичного клише – относительна. Поскольку данная условность не была оговорена, создалось ощущение, что изучение традиционных и видоизмененных паремий производилось как исследование текстов разных, хотя и генетически связанных жанров. Мода последнего десятилетия на намеренное искажение традиционных пословиц и формирование новых суждений возводила производную и новообразованную по старой модели паремию на несколько иной уровень: вторичным текстам стали приписываться такие качества, как «паремиологическое сопротивление», «стёб» (Х. Вальтер, В.М. Мокиенко).

Специально создаваемые видоизмененные пословицы действительно обладают нетрадиционной структурой и специфическим набором функций, значительно отличающимся от тех, который принято ассоциировать с привычным текстом. Адекватным видится изучение традиционного и новейшего паремиологического фонда в неразрывном единстве, в системе, чтобы отразить истинную картину современного бытования пословиц. Зафиксированные речевые ситуации дают понимание того, что традиции воспроизведения классических и новейших вариантов соприсутствуют, а потому их разделение неправомерно.

Вариативность пословиц и поговорок вызвана рядом причин. В одних случаях новые варианты пословиц (поговорок) возникают вследствие замены одного какого-либо слова другим, чаще сходным или совпадающим по смыслу. В других случаях тот или иной вариант появляется за счет формального или словообразовательного видоизменения одного из компонентов. Наконец, новый вариант может образоваться в результате лексико-грамматической перестройки пословицы или поговорки.

Причины появления вариативности кроются в сочетании действия внутренних и внешних факторов развития языка. Внутрисистемные причины порождаются возможностями самого языка (действие законов аналогии, асимметричности языкового знака, речевой экономии и др.). Среди причин внешнего характера обычно называют контакты с другими языками, влияние диалектов, социальную дифференцированность языка и т.д.

Первые научные труды, посвященные вопросам фразеологической вариативности, появились во второй половине XX века. Данная проблема далека от своего решения и с каждым годом привлекает внимание многих лингвистов. При широком применении термина «вариативность» говорят о национально-государственных вариантах языка, о вариативности диалекта и наддиалектного языка, о вариативности социолектов, о возрастной речевой вариативности или вариативности мужской и женской речи и даже о прагматической вариативности (вариантности).

Вариативность есть проявление нестабильности языка, его внутренней динамики, а также стимул его исторических изменений и преобразований. Пытаясь доказать или опровергнуть что-либо, говорящий приводит пословицу в качестве актуального суждения. Многие исследователи отмечают, что пословица в контекстах своего бытования является ссылкой на коллективный опыт, характеристикой обстоятельств по аналогии (И.Е. Аничков; М.М. Пазяк и др.). Наши наблюдения позволяют сделать вывод, что в большом количестве ситуаций пословица не столько обозначает сходные обстоятельства, сколько называет конкретные оцениваемые события.

Паремия Язык до Киева доведет может быть актуализована в разных ситуациях и как пословица, выражающая суждение: «Спрашивая, все узнаешь, найдешь», «Спрашивая дорогу, дойдешь куда угодно», и как поговорка: «Данный человек слишком болтлив». В подобных случаях мы имеем дело с довольно распространенным приемом семантической трансформации пословицы – буквализацией значения. Один и тот же текст в одном и том же выражении может соответствовать разным структурным и функциональным признакам и соответствовать разным жанрам.

В конце ХХ в. в паремиологии встала задача найти адекватное обозначение для нетрадиционных форм пословиц. Стало понятно, что пословица и ее видоизменения по структурным признакам могут относиться к разным жанрам, но из-за неразрывности традиционных и преобразованных паремиологических единиц вопрос об их разведении не ставился.

В паремиологии предпринимались многочисленные попытки обозначить видоизмененные паремии общим термином. Е.Н. Савина (1984) анализирует возможные видоизменения паремий в речи, называя их термином «трансформации»; В.И. Беликовым (1994) для обозначения намеренно искаженных паремий был предложен термин «кукизм»; Э.М. Береговская (2001) ввела термин «квазипословицы». В 2005 г. в Санкт-Петербурге вышел сборник видоизмененных пословиц, составленный Х. Вальтером и В.М. Мокиенко под названием «Антипословицы русского народа». Термин «антипословицы» составители объясняют как кальку с немецкого Antisprichwo"rter (В. Мидер). С.И. Гнедаш (2005) в диссертационном исследовании, посвященном видоизмененным пословицам в функциональном стиле прессы и публицистики, основной объект своей работы именует термином «провербиальные трансформанты». Е.В. Вельмезова (2005) вводит термин «новые русские пословицы».

Наиболее устоявшиеся (традиционные) – это те пословицы, которые, незначительно изменяясь, существуют уже долгое время. Подобные тексты переходят из сборника в сборник, а носителями они определяются как «народная мудрость».

Наиболее устоявшиеся варианты – своеобразный пословичный актив. Данная группа текстов представляет собой паремиологический минимум, в отношении которого проводил эксперимент в 1970-х годах Г.Л. Пермяков. Традиционные тексты – это не абсолютно неизменный ряд пословиц, а наиболее часто употребляющиеся тексты в какой-либо определенной форме.

Паремии, в которых производятся незначительные изменения в рамках исходного текста, когда характер суждения, его жанровая специфика не утеряны, мы назовем модификациями текста (пословицы, афоризмы и т.п.): Баба с возу – вузу легче; Баба с возу – деду легче; Баба с вузу – бухгалтерии легче.

Трансформация текста происходит тогда, когда видоизменение значительное, и имеет место переход текста из жанра в жанр, текст принимает нетрадиционные формы, но паремия легко ассоциируется с «исходной» формой: Баба с возу – землетрясение в 5 баллов; Баба с возу – кобыла в курсе (дела); Баба с возу – кобылой меньше; Бабу с возу! Кобылу – в позу!

Сложные формы видоизменений паремий, когда в потоке речи паремия-источник или с трудом распознается, или ее значение намеренно оспаривается, мы называем мутацией. Сюда мы включаем единицы с рядом межтекстовых и межжанровых контаминаций, уже описанные случаи концовочного усечения пословиц, случаи «максимального врастания» в более широкий контекст (гиперактуализация), где клишированное суждение растворяется в контексте и ассоциация с пословицей (или с паремией, близкой к пословице) базируется часто лишь на языковом чутье адресата. Примеры контаминаций: Тише едешь – кобыле легче; Баба с возу – вылетит, не поймаешь, Баба с возу, а воз и ныне там.

Трансформированные пословицы часто встречаются в произведениях русских писателей: Н. Некрасова (Так вот оно откудова то дерево дворянское идет, друзья мои! - А ты, примерно, яблочко с того выходит дерева? - Сказали мужики. - Ну, яблочко, так яблочко! Согласен! Благо поняли вы дело, наконец. «Кому на Руси жить хорошо»); А. Чехова (Чужая душа потемки, а кошачья и подавно. «Кто виноват?»); Ф. Абрамова (...сказку про щепки, которые летят, когда лес рубят! «Деревянные кони») и др. [19]

Сопоставляя современные пословичные трансформы с традиционными, народными пословицами, можно заметить как их общность, так их некоторые функционально-семантические различия. Информация, заключенная в традиционных пословицах, как правило, имеет двойную направленность. С одной стороны, пословицы - это назидания, краткие рекомендации и философские констатации, касающиеся различных сторон жизни. С другой стороны, они отражают прошлый уклад жизни, историю, культуру, образы и представления. Со временем меняется уклад жизни, история, культура, соответственно изменяется содержание и структура пословиц.

В.М. Мокиенко и X. Вальтер полагают, что трансформации пословиц нуждаются в оперативной «словесной расшифровке», которая способствует пониманию данных образований. Это касается, например, продуктов идеологических «эксплуатации» паремиологии, которые знакомы нам по недавнему советскому прошлому, когда некоторые фольклористы пытались представить идеологическую реальность искусственно выдуманными пословицами типа Кто в колхозе трудится, у того все сбудется.[20] Механизм такого образования пословиц показывает В. Хлебда (1994), а в «Толковом словаре Совдепии» (Мокиенко В.М., Никитина Т.Г.,1998) предпринимается попытка отразить идеологизированную паремиологию в полном объеме.

В последнее время пословицы стали трансформироваться активнее, а, по мнению B.C. Елистратова, центр создания пословиц переместился из деревни в городское просторечие (арго), в интеллигентское просторечие, которое нередко смыкается с лагерным жаргоном. Поэтому новая лексика паремий изобилует обсценизмами, деформациями слов.[21]

Как отмечают многие исследователи, гораздо активнее стали использоваться те трансформированные структуры, которые возникли как реакция на необратимые перемены, произошедшие в экономической, политической, духовной жизни нации (Бетехтина Е.Н., 1995; Благова Г.Ф., 2000; Бондаренко В.Т., 2005; Вальтер X., 2004; Вальтер X., Мокиенко В.М., 1991, 2001, 2002, 2005, 2006; Гашева Л.И., 1995; Кваша Н.К., 2001; Костючук Л.Я., 1995; Кабанова Н.М., 1995; Николаева Е.К., 1995, 2002; Селиверстова Е.Н., 1995). Они отражают современные культурные доминанты, явления, оценки, которым отдается приоритет в данном обществе в данный момент времени.

Трансформы известных русских пословиц имеют разную мотивацию и концептуальную природу - от принципиального опровержения банальной истины, выражаемой ими, до «смеха ради смеха», чисто языкового каламбура, зубоскальства.[22]

Прототип классической пословицы, стоящий за такими трансформами, легко узнается носителями языка: Не имей сто рублей, а имей сто зеленых (Не имей сто рублей, а имей сто друзей); Старый друг лучше новых русских двух (Старый друг лучше новых двух); Язык до киллера доведет (Язык до Киева доведет).

В «Словаре русских антипословиц» X. Вальтера и В.М. Мокиенко представлены целые серии трансформов высокочастотных русских пословиц. По мнению авторов, высокочастотность, с одной стороны, обеспечивает моментальную идентификацию паремии, с другой - повышает искус сопротивления ей и стоящей за нею хрестоматийной мудрости, что и является экстралингвистической мотивацией «стеба». Стеб не только как выражение иронии, но и как специфический подстиль речевого поведения и как лингвокультурное социально-групповое явление сформировался и получил соответствующую номинацию в конце 1960-х - начале 70-х годов XX века в среде отечественных хиппи.[23]

Активизация употребления трансформированных пословиц происходит не случайно, особенно в публицистике и разговорной речи. Их уместное употребление является ярким стилистическим приемом, делает речь более живой и выразительной, придает ей особую окраску.

Изучение пословичных трансформов в отечественной паремиологии только начинается. Первый опыт их лексикографического отражения представлен в словарях X. Вальтера и В.М. Мокиенко: «Пословицы русского субстандарта» (2001), «Словарь русских антипословиц» (2002), «Антипословицы русского народа» (2005), «Прикольный словарь (антипословицы и антиафоризмы)» (2006). Наряду с другими типами варьируемых в речи устойчивых фраз - крылатыми афоризмами, клишированными выражениями и т.п. - пословичные трансформы (варианты - в терминологии автора) описаны в целом ряде работ В.Т. Бондаренко, появившихся в 90-е годы (1990, 1995). Языковой материал последнего десятилетия, представляющий трансформации пословиц, отражен в лингвистической литературе фрагментарно (Селиверстова Е.Н., 2000; Кваша Н.К., 2001; Вальтер X. 2001, 2004; Воронцова Ю.А., 2001; Никитина Т.Г., 2001; Николаева Е.К., 2002, 2003; Дамм Т.Н., 2002; Фи-лософ-Лозейко В.Н., 2003, Литовкина А.Т., 2006; Мелерович A.M., 2006).

В нашей работе мы используем термины трансформация и преобразование пословицы как равнозначные и понимаем трансформацию не как речевую ошибку, а как целенаправленное изменение структуры и/или семантики паремии. Многие рассматриваемые в работе пословичные трансформы (результат трансформационного процесса) можно классифицировать как индивидуально-авторские, окказиональные образования; одни привязаны к конкретным, единичным ситуациям; другие, отражающие типизированные ситуации, быстро приобретают устойчивость, начинают активно воспроизводиться в новом оформлении, неоднократно фиксируются разными источниками, т.е. могут стать узуальными. Что касается происхождения таких трансформов, то и многие из них могут быть названы авторскими. Их авторство, например, Что посмеешь, то и пожмешь; В тихом омуте черви водятся; С кем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало; У бобра добра не ищут (Н. Фоменко); Если кашу маслом не испортишь, попробуйте ее дегтем (Б. Трушкин); Тише едешь - шире морда (М. Задорнов), закреплено в Интернете, текстах СМИ и лексикографических источниках (Вальтер X., Мо-киенко В.М., 2001, 2002, 2005, 2006). Если же говорить об употреблении, то, благодаря современным средствам коммуникации, эти единицы получают широкое распространение в русскоязычной среде.

Выводы по I главе

Итак, изучив понятия вариативности и трансформации паремий в современном языкознании, мы сделали следующие выводы:

Выводы по вопросам вариативности паремий:

1. Вариативность является объективным и неизбежным следствием развития языка, которое разнообразит, оживляет новую форму, делает изменение ее более плавным, не столь ощутимым. Причинами, приводящими к вариативности, являются деавтоматизация восприятия, стремление к упрощению, к устранению функционально не нагруженных форм и избыточности.

2. Вариативность является одним из существенных признаков пословично-поговорочных выражений несмотря на то, что они представляют собой изречения с клишированной формой, т.е. характеризуется определенной устойчивостью и воспроизводимостью в готовом виде. На уровне фразеологических единиц вариативность может создаваться гораздо бóльшим количеством языковых средств, чем у слов, и вызываться бóльшим числом причин. Почти треть (29,7%) встречающихся пословично-поговорочных выражений, используемых в художественных и публицистических текстах, претерпевают трансформации того или иного уровня.

3. Лексическая вариативность и ее конкретные проявления – субституция, экспликация и элиминация – является самым распространенным типом в сфере паремических единиц (51,4%). Ассоциативная вариативность, обусловленная привлечением информации из контекста на основе ассоциативных знаний, и вариация коммуникативной формы (использование пословичного изречения в форме вопроса) представляют собой специфические для пословиц и поговорок виды вариативности (11%). Морфологическая вариативность как проявление структурно-семантической изменчивости и синтаксическая, связанная с синтаксической синонимией, являются наименее представленными типами вариативности паремических выражений (5,2% и 4,3% соответственно).

Выводы по вопросам трансформации паремий:

1. В силу политических и социальных изменений последних десятилетий язык динамично развивается в соответствии с требованиями нового социокультурного контекста.

2. Трансформированные паремии образуются на основе существующих в языке устойчивых фраз с помощью структурно-семантических трансформаций и языковой игры, являясь результатом актуализации межтекстовых связей.

3. Мир трансформированных паремий - это ирония, пародия, трансформация и приращение смыслов, следовательно, вторичность и интертекстуальность. В трансформированных паремиях фиксируются сразу три объекта, тесно связанные между собой- это язык, текст и культура, а смысловая заряженность трансформированных паремий – это одна из форм экономии языковых средств.

4. Многие трансформированные паремии подвергают пересмотру банальные истины и описывают поведенческие реакции в новых условиях жизни. Лексикографирование трансформированных паремий способствует выявлению широкого круга концептов народной культуры, основных тематических полей, отражающих совокупность представлений народа о действительности, закрепленных в единицах языка, на определенном этапе развития.

5. Трансформированные паремии выполняют функции прецедентных феноменов и паремий, но в силу своей новизны, «аномальности», интертекстуальности, они служат отражению современного взгляда на жизнь, подтверждают тезис о всеобщей абсурдности и текстуализации пространства, и являются, таким образом, свидетельствами демократизации языковых процессов в лингвокультурном обществе.

II . Паремиологические трансформации пословиц как форма языковой игры

Анализ паремиологических трансформаций пословиц и антипословиц на примере материалов словаря «Антипословицы русского народа» Х.Вальтера и В.М. Мокиенко

Как показал анализ теоретической литературы и практического материала, процессы в обществе влияют на язык и отражаются в нем. СМИ наиболее активно актуализируют современные тенденции: стремление к экспрессии, новизне формы и содержания, смешению стилей, нивелировке типов речи. Языковое сознание современного россиянина создает условия для популярности трансформированных устойчивых сочетаний в любой ситуации. Например: Если гора не идет к Магомету, значит, Моисей заплатил больше [24] В результате изменений в социуме меняется языковое сознание его членов. Увеличивается спрос на остроумие, иронию, сарказм, языковую игру.

Языковая игра - это вид речемыслительной деятельности, использующий лингвистическое чутье говорящих и требующий от них решения творческих задач. Языковая игра строится по принципу намеренного использования отклоняющихся от нормы и осознаваемых на фоне системы и нормы явлений: «Языковая игра порождает иные, чем в узусе и норме, средства выражения определенного содержания или объективирует новое содержание при сохранении или изменении старой формы»[25] — Театр одного актера, весь билет продан [11, с. 61]. Нормой является мн. ч. - все билеты проданы, поэтому употребление ед. ч. привлекает внимание и производит комический эффект.

Языковая игра как реализация речемыслительной деятельности дает чувство перспективы в самовыражении языковой личности, проявления ее компетенции, предоставляет возможность убедиться в «исправности» своего интеллекта и несет в себе удовольствие творчества, необходимого человеку как мыслящему существу. Языковая игра ярко демонстрирует, с одной стороны, эволюционные потенции языка, с другой - творческие возможности языковой личности. В ходе языковой игры происходит нарушение равновесия речевого произведения, обусловливающее переход к началу самоорганизации текста, в ходе которой говорящий актуализирует потенциальные возможности языка, тем самым демонстрируя один из возможных путей эволюции всей системы.

Языковая игра в тексте призвана вовлекать читателя в творческое изучение последнего. Она предполагает предельную чувствительность к различного рода языковым трюкам, что обеспечивает диалогические отношения текста и читателя. Анализ материалов прессы последних лет свидетельствует о том, что существует жесткая взаимосвязь между установившимися в языковом коллективе нравственными и эстетическими ценностями и составом фонда крылатых единиц национального языка и характером их функционирования. Практический материал словаря «Антипословицы русского народа», исследованный в настоящей работе, подтверждает вышеизложенные тезисы: трансформированные паремии оперативно реагируют на новые реалии общественной жизни, актуализируют их: Граждане Россияне! Берегите природу Родины, отдыхайте на Кипре!; Мал футболист, да дорог![26]

Трансформированные паремии появляются как протест против банального здравого смысла и назидательного тона традиционной народной мудрости, как «веселая языковая игра, очищающий катарсис, карнавальная речевая маска уставшего от повседневной жизни Человека».[27]

При порождении трансформированных паремий генерируется новый смысл: от конкретизации исходных позиций и развития идеи (На чужой каравай где сядешь, там и слезешь) до полного опровержения (Пока семь раз отмеришь, кто-нибудь да отрежет).

Ассоциативный контекст языковой игры вскрывает связи, определяющие неожиданный аспект видения предмета, ассоциации, обусловленные способом выражения передаваемой информации. Это соответствует самой сути игры, которая предполагает наличие условной ситуации и допустимость отхода от реальных видов имитируемой деятельности (в том числе языковой). Исходя из сказанного, Т. А. Гридина определяет конструктивные принципы языковой игры как принцип ассоциативной координации и принцип ассоциативного контраста.[28] И тот, и другой моделируют игровой парадокс восприятия слова. Частными конструктивными принципами, продуцирующими определенный эффект ассоциативной координации или ассоциативного контраста восприятия лексических единиц, являются:

1) ассоциативная интеграция - совмещение планов восприятия формы и содержания ассоциантов путем совмещения значения и формы[29] . Лингвистическим механизмом реализации этого принципа является контаминация - объединение языковых единиц в одну на основе их равноправного участия в формировании звуковой оболочки и значения гибрида: - Точность - вежливость снайперов.[30]

Контаминация моделирует ассоциативный контекст восприятия гибридного образования, актуализируя синонимические связи (в широком смысле) между единицами одного тематического ряда: - Пьянству - бой, но и гёрл не бывает лишней[31] ; - Криминальные разборки - не что иное, как братано-убийственные войны.[32]

Видом парадоксальной контаминации является синтагматическая метатеза, суть которой заключается в новой комбинации морфемного состава элементов словосочетания (чаще всего устойчивого): - Крепче за шоферку держись, баран!.[33]

2)ассоциативное наложение - одновременная актуализация, сближение, сопоставление, противопоставление планов восприятия и возможной интерпретации лексем; параллелизм семантического осмысления формы слова. Нередко обыгрывается многозначность или омонимия лексических единиц путем одновременной актуализации альтернативных возможностей интерпретации одной и той же языковой формы. В качестве таких возможностей выступают: а) различия в семантических функциях многозначного слова, например, актуализация контрастных сем «забота» - приход к больному, внимание к нему и «движение от больного, невнимание к нему» в значениях существительного уход в следующем контексте: - Больной нуждается в уходе врача. И чем дальше тот уйдет, тем лучше[34] . Отношения ситуативного контраста актуализируемых значений слова могут моделироваться на основе употребления лексем в составе фразеологизированных словосочетаний: - Друзьям всегда приятно выпить за ваш счет и за свое здоровье.[35] Выпить за что? (поднять тост) и выпить за чей счет? (кто платит?);

б) сопоставление значений омонимичных ассоциантов, возникших в результате распада многозначности: - Когда народ терпит слишком долго, его страна превращается в дом терпимости[36] . Терпимость здесь употребляется с одной стороны в значении терпение - свойство, умение терпимо относиться к чему-л., безропотно выносить что-л., с другой стороны в составе ФЕ дом терпимости оно имеет помету офиц. устар. эвф. Столкновение устаревшего и актуального значения слова в одном контексте мотивировано глаголом терпеть во временном придаточном предложении; в) выводимость значений многозначного слова, обусловливающая актуализацию ассоциативной связи между ними: - Каждый народ имеет то правительство, которое его имеет[37] ; г) словообразовательная омонимия узуального и окказионального типа: ассоциативное наложение омонимичных планов восприятия слова, к примеру слова проходимец в следующем контексте: -Плохие дороги требуют хороших проходимцев[38] . Окказиональный словообразовательный омоним, мотивированный прямым значением глагола проходить, коррелирует со значением узуального существительного проходимец - «обманщик», что создает ассоциативный игровой контекст восприятия лексемы. - Пионерка - всем ребятам примерка[39] - по аналогии с Пионер - всем ребятам пример. Примерка как ж. р. слова пример вызывает комический эффект либо как аномалия, либо в результате каламбурного восприятия в значении легкодоступная, все ребята могут ее «примерить», которое мотивировано глаголом примерять.

3)ассоциативное отождествление - принцип игровой идентификации ассоциантов[40] . Моделируется такой контекст восприятия ассоциантов, в котором между ними устанавливаются отношения парадоксальной взаимозамены или отношения окказиональной взаимопереходности, пример которой - омофоническое переразложение звукового состава единиц речевого высказывания, основанное на относительности границ слова в потоке звучащей речи: - Разве может надоесть мысль о том, что надо есть[41] .

Возможность подмены парономазов (их игровая идентификация) позволяет моделировать как эффект смыслового контраста, так и эффект смысловой координации ассоциантов: - Пер аспера ад астма[42] ; -Родила царица в ночь нетто сына, брутто дочь[43] ; - Милые бранятся, только чешутся [44] .

Принцип игровой идентификации хорошо демонстрируют новые паремии, имеющие прототип и возникшие, таким образом, в ходе его интертекстовой деривации. На основе подмены узуального компонента прототипа окказиональным эквивалентом устанавливаются отношения ассоциативной адекватности между компонентами узуальной фраземы, цитаты из известного произведения и т.п.: - Много будешь знать - не дадут состариться[45] ; - Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе, синяя[46] .

Главное условие такой замены - сохранение отношений ассоциативной адекватности и парадоксальной взаимозамены: -Баба с воза - ничто человеческое нам не чуждо[47] ; -На воре и шапка глаза колет[48] ; - Сколько волка ни корми, а из свинины шашлык лучше[49] .

4) имитация - воспроизведение эффекта отклонения от нормы в речевом функционировании лексем, его тиражирование и пародирование, экспрессивная стилизация особенностей речевого функционирования лексем в разных сферах языка и в речевом поведении индивидуума, звукоподражательная мотивация и актуализация звукосимволического аспекта восприятия слова: - Есть шанец получить аванец[50] - намеренная шутливая переделка поговорки в духе просторечного варьирования слов шанс — шанец, аванс — аванец.

Имитация как принцип языковой игры моделирует ассоциативный контекст, а котором слово воспринимается: а) как намеренно воспроизведенная речевая ошибка, тиражирование которой служит целям подчеркивания экспрессивного эффекта, связанного с отклонением от нормы и осознанием «аномальных» параметров такого отклонения; б) как сигнал пародирования какого-либо явления, в том числе стиля и манеры речи; в) как окказиональная реализация языковой схемы, служащей для образования лексических единиц однотипной структуры и семантики, или имитация структурных и семантических особенностей конкретного узуального слова «образца» [51] .

При установке на языковую игру имитируется (намеренно продуцируется) эффект парадокса, возникающий из-за нарушения смысловой точности речи:

Что ты ходишь гормон одинокий, что ты девушкам спать не даешь[52] - гормон вместо гармонь.

Имитация с целью юмористического пародирования в качестве приемов использует следующие: 1) воспроизведение характерных особенностей речи конкретного лица (известного адресату), определенного стиля речевого общения (например, сниженного разговорного стиля), особенностей диалектного произношения слов и т.п. в расчете на эффект их узнаваемости. При этом имитация принимает утрированный характер, получая функцию скрытой «ходячей» цитаты с заданной экспрессией или используясь в качестве образца для продуцирования. Как известно, посол РФ В Украине В. С. Черномырдин отличается «особым» стилем, который часто пародируется и легко узнаваем. Следующие его слова стали «ходячей» цитатой: - Хотели как лучше, а получилось как всегда[53] . В результате имитации родились следующие паремии, зафиксированные в Словаре: -Не осуждайте женщин за ошибки: хотят как лучше, получается как у Черномырдина; -Хотели как всегда, а получилось хуже; -Хотели как лучше, а получилась девочка; -Хотели как лучше, и получилось[54] .

5)ассоциативная выводимость - моделируемая деривационно-мотивационная связь ассоциантов. Моделируется контекст восприятия слова, в котором оно осмысляется как элемент, зависимый от того или иного вида устанавливаемой мотивационнои связи, в результате чего слово получа различную интерпретацию. Ассоциативная выводимость задается актуализацией необходимого аспекта интерпретации мотивируемого слова с помощью ложного мотиватора - неродственной созвучной лексемы, «проясняющей» внутреннюю форму слова и его понимание говорящим: парадоксальная мотивация переключает узуальный код ассоциативного восприятия слова в непредсказуемом семантическом направлении, что вызывает экспрессивный эффект языковой игры. Намеренно ложная мотивация может осуществляться и с учетом узуальной семантики и ассоциативного фона интерпретируемого слова: -Доходы большинства россиян явно в родстве со словом доходяга [55] ; -Если двое накатят, то третий -гипотенуза[56] .

6) ассоциативная провокация - намеренное столкновение прогнозируемой и актуальной функций слова. Моделируется контекст несоотносительности речевого прогноза употребления слова и реализации этого прогноза, что вызывает эффект неожиданности при восприятии лексемы в высказывании. Приемами ассоциативной провокации являются: а) нарушение номинативного прогноза (неожиданное преобразование устойчивой номинации): главные недействующие лица (вместо главные действующие лица) - устойчивые номинации с игровой окказиональной подменой одного из лексических компонентов синонимом или антонимом: - Жизнь - театр, а мы в ней главные недействующие лица (газ. «Уральский рабочий»); б) парадоксальная подмена лексического состава фразеологизмов и устойчивых выражений: - Мойте руки перед бедой! [57] ; -Береги челюсть смолоду! [58] ; -Не так страшен черт, как его малютки[59] ; в) переключение ассоциативного прогноза употребления (например, выражения белые полосы (или другого в значении положительные моменты, которое ожидается во второй части), на ФЕ белые пятна (неизученные моменты).: [60] ; -Хорошо все-таки, что не вся наша история черная. Есть в ней и белые пятна!.

паремия антипословица поговорка трансформация

Выводы по II главе

Авторами словаря «Антипословицы русского народа» X. Вальтером и В. М. Мокиенко обобщается опыт лексикографической обработки русских трансформированных паремий и новых афоризмов. Этот «несерьезный» словарь демонстрационного типа создан как для целенаправленного поиска нужной информации, так и для чтения (фрагментарного или внимательного) с целью расширения общих знаний о культуре народа - носителя изучаемого языка, о его характере и мировосприятии, а в конечном итоге - о языковой картине мира и динамике языковых процессов.

Мы выяснили, что в анализируемом нами словаре содержатся варианты преобразования пословиц, крылатых фраз, представлены структурно-семантические модели, деривационные ряды трансформированных паремий-интертекстем, фиксируются источники окказиональных вариантов паремий и паремиологических неологизмов. Отражены и единицы с грубой и обсценной лексикой.

В исследованном корпусе примеров в качестве основы, вступившей в межтекстовые связи, выявлены паремии: 1) из Библии (2%): Не пожелай ближнему жены своей; 2) из зарубежной литературы, искусства и культуры (3,8%): Жребий брошен! Нашедшему просьба вернуть за вознаграждение; 3) из собственной национальной литературы и культуры (19,8%), в т.ч. источником служит национальная литература (9%): Глупый пингвин робко прячет, хитрый нагло достает; прецедентное имя (3,5%): Надежда умирает... Крупской/; песни (2,9%): Как много девушек хороших, а я люблю женатого и др.; 4) из современных средств информации: печать и реклама, телевидение, радио, Интернет (1%): Молоко вдвойне вкусней, если в нем есть конопля; 5) из языка и речи - клишированные формы, устойчивые сочетания, не имеющие автора, но воспроизводимые в речи (73,6%): фразеологизмы (9,6%): Чем чаще душа уходит в пятки, тем больше ее топчут; речевые формулы-клише (5%): Гася свет, не забывайте уходить; клише «новояза», лозунги (формулы)-советизмы (3,5%): Коммунизм - это интернет плюс сотовый телефон в каждой телефонной будке; формулировки из учебной программы (школьной или университетской) (1,1%): Дурь - это особая форма материи, которая не возникает ниоткуда и не исчезает никуда, а лишь переходит из одной головы в другую; пословицы и поговорки (58,4%): Большому кораблю дольше тонуть; После драки в зубы не смотрят!

Нами выявлено, что пословицы и поговорки, вступившие в межтекстовые связи, в исследованном материале представляют наибольшую группу. Мы согласны с утверждением, что внутренняя движущая сила вступления паремий в межтекстовые связи - мощная динамизация смысловых и компонентных характеристик той или иной пословицы.[61]

Наиболее активны в процессах вступления в межтекстовые связи широко известные пословицы (в скобках указано количество трансформированных паремий в данной серии, что подтверждает вышеизложенный тезис): С миру по нитке - голому веревка (8); Семь раз подумай, один - стреляй! (18); Работаю как волк, в лес не отбежишь!(13); То, что мешает танцору, не мешает певцу (9); Не зная броду, не суйся в моду (7); Сколько водки ни бери, все равно два раза бегать (28); Контролер пассажиру не товарищ. Но и не враг (11) и др.

В ходе анализа структуры и семантики трансформированных паремий на материале словаря «Антипословицы русского народа» выявлено два основных типа трансформаций: семантические и структурно-семантические. Структурных трансформаций, которые также свойственны корпусу паремий, на данном материале не выявлено, поскольку структурные трансформации не меняют семантику и не производят комического эффекта, вызываемого, как правило, приращением нового смысла к старой форме и содержанию. В результате семантических трансформаций появляются трансформированные паремии с измененным коннотативным содержанием (0,7%): «Каждому -свое», - сказал продавец, пряча под прилавок кусок мяса; переосмысленной (актуализированной) внутренней формой (1,3%): Дети - цветы жизни. Не надо делать из них букет; буквализованным значением (1,5%): Добро обязательно победит зло. Поставит на колени. И зверски убьет; измененным коммуникативным типом высказывания (0,2%): Меняют ли коней на переправе?

Нами было замечено, что структурно-семантические преобразования могут идти в двух направлениях: с сохранением тождества исходного выражения (79%) и с разрушением тождества (21%), в результате чего возникают окказиональные (индивидуально-авторские) паремии. Преобразования первого направления осуществляются посредством добавления (9%): От тюрьмы, от сумы и плохой жены не зарекайся; сокращения (0,8%): Я вас любил! Еще? Быть может... и замены компонентов (42,2%) (единичных, непредикативного типа, предикативного типа): Куй железо, пока Горбачев, Илья Муромец скакал три дня и три ночи, пока у него не отобрали скакалку; контаминации частей устойчивых сочетаний (8,3%): Не за то волка бьют, что сер, а за то, что за одного битого двух небитых дают; инверсии (0,9%): Деньги — вещь хорошая и приятная, вот только люди их портят; образование трансформированных паремий по модели (11,5%): Наше среднее образование — самое среднее образование в мире и др. Преобразования второго направления реализуются посредством коренного переосмысления основы и полной деформации (9,7%): Человек - это промежуточное звено эволюции, необходимое для создания венца творения природы — рюмки коньяка и дольки лимона. В некоторых случаях трансформации сочетаются, порождая комплексные трансформации (3,7%): Против «зайцев» есть приемы. При трансформациях замены нередко образуется каламбур, основанный на парономазии. Заменяющий компонент может отличаться звуками в разных морфемах, на стыке морфем или на стыке слов: Лучше поза, чем нагота.

Также следует отметить, что одним из самых ярких и распространенных способов реализации языковой игры в трансформации паремий является каламбур (16,2%). Выделяют каламбуры, основанные на 1) одинаковом звучании единиц - полисемии, омофонии (44%): Худой «Мир» лучше доброго... «Челленджера»; 2) сходном звучании единиц - парономазе, контрепетрии, народной этимологии (56%): Дорога лошадь к обеду. Все каламбурные трансформированные паремии принадлежат к двум типам по наличию («inpraesentia» - 8%) или отсутствию («inabsentia» - 92%) второго компонента игры в одном контексте: Кому алтын, кому intelPentium- оба компонента паронимической пары алтын - Intelприсутствуют. Единиц «inabsentia» (Поздно приходящему - гвозди) в исследуемом корпусе примеров значительно больше, поскольку данный тип подразумевает, в основном, замену компонента на сходно звучащий, а замена компонента, в свою очередь, является самый распространенной трансформацией при вступлении устойчивых сочетаний в межтекстовые связи.

Самым продуктивным явлением при образовании каламбурных трансформаций паремии является парономаза (56%): Дивчинка выделки не стоит и двойная актуализация (буквализация) элементов фразеологизмов и пословиц - 25%: Тараканы в голове появляются там, где не соблюдают гигиены умственного труда.

В контексте демократизации языковых процессов каламбурные трансформированные паремии отражают основные современные тенденции: стремление к экспрессии, новизне формы и содержания, смешению стилей и нивелировке типов речи, поскольку игровой элемент является неожиданным, зачастую стилистически маркированным, усиливая выразительность обыгрываемой интертекстемы.

Итак, демонстрационный характер словаря антипословиц позволяет представить богатую палитру практического материала (ок. 20000 единиц, сгруппированных по 5860 ключевым словам), отбор и верификация которого производились авторами из более 70 печатных изданий - словарей, справочников, собраний пословиц и афоризмов, авторских сборников юмора и сатиры и 24 интернет-источников, что дает основания считать такое собрание достаточно полным и вполне надежным для целей данного исследования. Это в полной мере соотносится и с тем фактом, что лексикографическое направление в лингвокультурологических исследованиях, в описании и трактовке явлений языка приобретает все большее значение. Авторитетный словарь отражает изменения в обществе и его современное состояние, является источником актуальной информации и ценным посредником в коммуникации. По нашему мнению, данный словарь как источник актуальной информации - ценный посредник в коммуникации.

Заключение

«В России не только на каждый яд

ученые находят противоядие.

У нас на каждую пословицу

народ обязательно

придумает свою антипословицу»[62]

В 21-м веке информация хранится и передается разными способами: письменно, на аудио- и видеоносителях, наконец, в электронном варианте. Однако, когда письменность была неизвестна, существовал простой и доступный способ передачи опыта – устный язык. До сих пор обнаруживаются послания предков в форме песен, сказок, обрядов. Но самыми краткими, информативными и наиболее используемыми являются пословицы и поговорки. Они, помимо своей смысловой нагрузки, делают речь яркой, живой и выразительной. Пословицы народов мира имеют много общего, но наряду с этим существуют и специфические особенности, характеризующие колорит самобытной культуры определенного народа, его многовековую историю. В пословицах заключен глубинный смысл и народная мудрость, уходящая своими корнями в далекое прошлое. В них мы можем увидеть культуру, традиции и историю народа, познать, что такое добро и зло, почувствовать, каким прекрасным средством для воспитания в человеке нравственности, культуры, духовности являются эти кладези мудрости. Ценность пословично-поговорочных единиц заключается в краткости изложения и емкости передаваемого смысла.

В ходе работы мы пришли к выводу, что жанр паремии – категория коммуникативная, структурно-семантический состав текста зависит от ситуации его произнесения. Содержательная часть пословицы в ее живом бытовании также определяется не столько значением образа или логической структурой конкретного варианта, сколько целями адресанта и смыслом ситуации, в которой употребляется текст (так сказать, его актуальным прочтением). Каждый вариант в каждом отдельном воспроизведении – это актуализация некоторого значения, условно принятого за константу. В речи возможно образование окказиональных текстов, которые впоследствии могут войти в традицию.

В нашей работе проведён анализ сравнительно нового малого жанра фольклора - антипословиц - с точки зрения их структуры и семантики.

Эта лингвистическая единица характеризуется следующими чертами:

-индивидуальная принадлежность,

-непредсказуемость,

-семантическая и стилистическая связь с базовой формой,

-функциональная одноразовость.

Анализ структуры показал, что подавляющее большинство антипословиц образуется с помощью языковой игры (204 единицы), которая, в свою очередь, включает в свой состав несколько способов образования.

Лексико-семантический анализ позволил сделать вывод о том, что в современных антипословицах резко меняется отношение к женщине как хранительнице рода и семьи. Теперь отношение к ней достаточно цинично, грубо и бесцеремонно (От сумы да от жены не зарекайся; Бабе в рыло — кобыле легче). Практически не изменилось отношение труду (Хорошо смеётся тот, кто смеётся на зачёте), деньгам (С долгами жить - по-волчьи выть), а также личным качествам человека (Смех без причины — признак незаконченного высшего образования; Язык до киллера доведёт). Меняются лишь формы выражения при сохранении прежнего содержания. К сожалению, жизнь в современных антипословицах предстаёт унылой и безрадостной: Не в жизни счастье; Пер аспера ад астма; Вся жизнь игра. А мы в ней кто? Мы лохи.

Однако следует заметить, что несомненным атрибутом всех антипословиц является ироничное отношение к жизни, окружающему миру, работе, себе. Тонкая усмешка, характерная для русского человека, сохраняется несмотря ни на что.

Используемая литература

1. Гридина, Т. А. Языковая игра: Стереотип и творчество/Т. А. Гридина. Монография. - Екатеринбург, 1996, - 214 с.

2. Жигулев А.М. Русские пословицы и поговорки. Издательство «Наука» , М. 1969,- 447с.

3. Кравцов Н.И., Лазутин С.Г. Русское устное народное творчество: Учебник для фил. спец. ун-тов.- 2-е изд., испр. и доп.-М.: Высш. шк., 1983,448с.,с ил.

4. Пермяков Г. Л. Основы структурной паремологии. — М.: Наука,1988. - 236 с.

5. Русские пословицы и поговорки. Сост. и предисл. Э.В. Померанцевой. Оформл. И.Архипова, М. «Дет.лит»,1973.

СЛОВАРИ

1. Берков В.П., Мокиенко В.М., Шулежкова С.Г. Большой словарь крылатых слов русского языка. – М., 2000.

2. Большая Советская Энциклопедия. М., 1975

3. Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005. – 576 с.

4. Елистратов B.C. Словарь московского арго. М., 1994

5. Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок, ООО "Издательство "Русский язык",2000- 536 с.

6. Мокиенко В.М. Большой словарь русских пословиц Издательство: ОЛМА Медиа Групп, 2010. -1024с.

7. Пословицы русского народа. Сборник В.Даля. М., ГИХЛ, 1957

8. Фразеологизмы в русской речи. Словарь / А.М.Мелерович, В.М.Мокиенко.- М.: Русские словари, 1997

9. Школьный словарь живых русских пословиц: для уч-ся 5-11 кл. и ср. спец. уч. заведений / В.М. Мокиенко. - СПб. : Нева ; М. : Олма-Пресс, 2002.- 352 с

Статьи и критика

1. Бутько Ю. В. Ассоциативный контекст и его реализация в новых паремиях // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. № 6. 2008. Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2008. С. 146-158.

2. Земская Е.А. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца XX столетия (1985–1995). – М.: Языки русской культуры, 1996.

3. Рожанский Ф. И. Сленг хиппи: Материалы к словарю. — СПб.; Париж: Изд-во Европейского Дома, 1992.

4. Широкова О. Жизнь пословицы//Русский язык в школе. 1931.№6-7

5. Сергиенко О.С. Диссертация Вариантность чешских и словацких пословиц. Спб,2010

Электронные источники

1. Вера Сергиенко. «От сумы да от жены…» Литгостиная, Городская газета "Магнитогорский металл" от 31.01.2009 http://magmetall.ru/contribution/4154.htm

2. Евгений ГОЛУБЕВ Жаргон в России — больше чем жаргон №9 (3816) 7 июня 2010 года, http://journal.spbu.ru/wp/?p=2063

3. Иванова Е.В. Пословичный фонд языка как когнитивная структура, //Материалы российской межвузовской конференции посвященной 50-летию кафедры английской филологии СПбГУ. СПб.,1998,

www.lib.ua-ru.net/diss/liter/197889.html

[1] Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок, ООО "Издательство "Русский язык",2000- с.6

[2] Мокиенко В.М. Большой словарь русских пословиц Издательство: ОЛМА Медиа Групп, 2010,с.6

[3] Школьный словарь живых русских пословиц: для уч-ся 5-11 кл. и ср. спец. уч. заведений / В.М. Мокиенко. - СПб. : Нева ; М. : Олма-Пресс, 2002. - 352 с

[4] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005

[5] Пермяков Г. Л. Основы структурной паремологии. — М.: Наука, 1988.,с.80

[6] Пермяков Г. Л. Основы структурной паремологии. — М.: Наука, 1988,с. 84

[7] Пермяков Г. Л. Основы структурной паремологии. — М.: Наука, 1988.,с.85

[8] Пермяков Г. Л. Основы структурной паремологии. — М.: Наука, 1988.,с.88

[9] Жигулев А.М. Русские пословицы и поговорки. Издательство «Наука» , М. 1969, с.7

[10] Пословицы русского народа. Сборник В.Даля. М., ГИХЛ, 1957,с.18

[11] БСЭ. М., 1975.Т20. Стлб.1224

[12] Там же, Стлб.248

[13] Широкова О. Жизнь пословицы//Русский язык в школе. 1931.№6-7.С.117

[14] Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок, ООО "Издательство "Русский язык",2000-с.13

[15] Евгений ГОЛУБЕВ Жаргон в России — больше чем жаргон№9 (3816) 7 июня 2010 года, http://journal.spbu.ru/wp/?p=2063

[16] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.

[17] Там же

[18] Иванова Е.В.Пословичный фонд языка как когнитивная структура.,//Материалы российской межвузовской конференции посвященной 50-летию кафедры английской филологии СПбГУ. СПб.,1998,с.30

[19] Фразеологизмы в русской речи. Словарь / А.М.Мелерович, В.М.Мокиенко.- М.: Русские словари, 1997.

[20] Вальтер Х., Мокиенко В. М.Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.-с.6

[21] Елистратов B.C. Словарь московского арго. М., 1994.

[22] Земская Е.А. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца XX столетия (1985–1995). – М.: Языки русской культуры, 1996. – С.26

[23] Рожанский Ф. И. Сленг хиппи: Материалы к словарю. — СПб.; Париж: Изд-во Европейского Дома, 1992. с.5

[24] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.

[25] Гридина, Т. А. Языковая игра: Стереотип и творчество [Текст] / Т. А. Гридина. Монография. - Екатеринбург, 1996, - с.5

[26] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.

[27] Там же.

[28] Гридина, Т. А. Языковая игра: Стереотип и творчество [Текст] / Т. А. Гридина. Монография. - Екатеринбург, 1996, - с.16

[29] Там же,с.17

[30] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.с.493

[31] Там же, с.398

[32] Там же, с.49

[33] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.с.34

[34] Там же, с.515

[35] Там же, с.143

[36] Там же,с.482

[37] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.с.287

[38] Там же, с.355

[39] Там же, с.350

[40] Гридина, Т. А. Языковая игра: Стереотип и творчество [Текст] / Т. А. Гридина. Монография. - Екатеринбург, 1996, - с19

[41] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.с..284

[42] Там же,с.30

[43] Там же, с. 51

[44] Там же,с.49

[45] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.с.118

[46] Там же, с.121

[47] Там же, с.32

[48] Там же, с.558

[49] Там же

[50] Там же

[51] Гридина, Т. А. Языковая игра: Стереотип и творчество [Текст] / Т. А. Гридина. Монография. - Екатеринбург, 1996, - с24

[52] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.с.123

[53] Там же, с.529

[54] Там же.

[55] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.с.42

[56] Там же, с.285

[57] Там же,с.418

[58] Там же,с.543

[59] Там же, с. 547

[60] Там же, с. 205

[61] Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. – СПб: Издательский дом «Нева», 2005.

[62] Вера Сергиенко. «От сумы да от жены…»Литгостиная, Городская газета "Магнитогорский металл" от 31.01.2009 http://magmetall.ru/contribution/4154.htm

Курсовая работа: Проблемы паремиологических трансформаций современных пословиц и антипословиц

Похожие рефераты: