Курсовая работа: Специфика периферийного развития экономики Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«СИБИРСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Гуманитарный институт

Кафедра истории России

КУРСОВОЙ ПРОЕКТ (РАБОТА)

Специфика периферийного развития экономики Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

Пояснительная записка

Руководитель Д.Н. Гергилев

Студент группы ФИ05-31С

М.А. Гилько

Красноярск 2009

Содержание

Введение

Глава 1. Сельское хозяйство Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

1.1 Социальная структура сельского населения Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

1.2 Состояние сельскохозяйственного производства

1.3 Торговля продукцией земледелия и скотоводства. Политика государства в сфере сельского хозяйства

Глава 2. Промышленность Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

2.1 Состояние промышленного производства

2.2 Торговля промышленными товарами

2.3 Банковско-кредитная и фискальная политика государства в сфере промышленности

Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность темы исследования связана со специфическим положением Енисейской губернии – Красноярского края в экономической системе государства. С одной стороны, обилие природных ресурсов подталкивает власть к освоению этого региона. С другой, отдаленность этой территории от центров накопления капитала, их труднодоступность и неизбежная высокая стоимость труда являются факторами, тормозящими развитие приенисейских районов. Еще одним таким фактором является более пристальное внимание властей к экономике центра страны, которую правительство старалось развивать всеми способами, в том числе, и в ущерб периферийным районам. Поэтому государство, как правило, стремится извлечь из этого сибирского региона как можно больше прибылей, вкладывая в него как можно меньше. Это приводит к неравномерному развитию региона, к серьезным социально-экономическим проблемам. Эти противоречия и проблемы не разрешены до сих пор, несмотря на научно-технический прогресс. Обращение к истории экономического развития Енисейской губернии может помочь научно определить специфику этого региона и подсказать пути решения задач по его сбалансированному развитию.

Историография проблемы начала формироваться в 1880-х гг., ближе к концу изучаемого периода, когда был накоплен достаточно большой статистический материал, и исследователи смогли определить долговременные тенденции в экономических процессах. Одними из важнейших источников статистических сведений являются «Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний», которые были изданы в 1890-х гг. [17-19].

В конце XIX – начале ХХ вв. к проблеме положения Енисейской губернии в экономической системе государства обратился целый ряд исследователей. Н.В. Латкин [16], бывший золотопромышленник, посвятивший изучению этой отрасли несколько книг, также описал состояние губернии в целом и Красноярского округа в частности, уделил внимание губернской промышленности и торговле и отметил низкий уровень их развития.

С.Л. Чудновский [32] дал подробное описание экономической системы Енисейской губернии, подчеркнул важность для нее таких отраслей как золотодобыча и винокурение. Он проанализировал состояние сельского хозяйства и пришел к выводу, что к середине 1880-х гг. в нем назрел кризис, во многом связанный с упадком золотопромышленности.

О кризисе в сельскохозяйственном производстве говорил и Д.М. Головачев [3]. Он привел большой статистический материал на основании которого сделал вывод, что урожайность хлебных культур снижается, и что земледелие и скотоводство в губернии являются малодоходными. Ученый также прибыль от крупных производств распределяется крайне не справедливо, что ведет к огромному росту богатств одних и впадению в нищету других. Как меру борьбы против этого он предлагал активнее развивать обрабатывающую промышленность, продукция которой при грамотном подходе смогла бы конкурировать с товарами из других губерний.

Все перечисленные дореволюционные работы способствовали накоплению статистического материала. Их объединяет низкая оценка хозяйственная оценка губернии.

События Первой мировой войны, революции и гражданской войны осложнили изучение экономики. Но, с другой стороны, у исследователей появился доступ к ранее не использовавшимся материалам.

В.Ю. Григорьев [7] изучил влияние золотодобычи на сельское хозяйство и пришел к выводу, что ее бурное развитие в середине XIX в. вызвало ответный рост земледелия и скотоводства. Активная эксплуатация приисков принесла огромные прибыли небольшому кругу капиталистов и ненадолго повысила покупательную способность населения. Вместе с тем, по мнению В.Ю. Григорьева, золотопромышленность отвлекла рабочие руки и капиталы от других отраслей, которые по сравнению с ней были развиты очень слабо. Уменьшение добычи золота ударило по широким слоям населения, которые потеряли рынок сбыта своей продукции, прежде всего, хлеба. В.Ю. Григорьев сделал вывод, что именно это и стало причиной низкой доходности земледелия и скотоводства.

В.А. Смирнов [25] дал обзор экономическому состоянию Енисейской губернии в XIX в., уделил особое внимание проблеме колонизации и динамике развития сельского хозяйства и золотопромышленности в разные периоды XIX в.

Значительно активизировалось изучение экономики Сибири во второй половине XX в. Инициатива в разработке проблемы развития капитализма, колонизации азиатских окраин России перешла к сибирским историкам-аграрникам.

В.А. Степынин [27] в своей работе подробно изучил особенности процесса переселения в Енисейскую губернию и сделал вывод, что в основе правительственной политики экономического развития Сибири лежали интересы казны и помещиков центра России. Ученый также отметил проблему узости зернового рынка губернии, подчеркнул его местный характер.

Ю.В. Кожухов [12] подробно изучил хозяйство крестьян Восточной Сибири и на основе этого пришел к выводам, что к середине XIX в. под влиянием золотопромышленности в Енисейской губернии значительно увеличилась площадь запашки, валовые сборы зерновых и выросли хлебные излишки. Благодаря этому, успешно развивался сельскохозяйственный рынок.

Разработка проблем экономического развития Сибири особенно активизировалась после создания Института истории, филологии и философии СОАН СССР, объединившего большой авторский коллектив для написания пятитомного труда «История Сибири». В третьем томе «Сибирь в эпоху капитализма» [9], рассматривающем период 1861-1917 гг., получили широкое освещение следующие аспекты: торговля и пути сообщения, сельское хозяйство и развитие капиталистических отношений в деревне, переселение и его влияние на социально-экономическое развитие сибирских губерний. В исследовании приведено значительное количество статистического и фактического материала по экономике Енисейской губернии.

Г.Х. Рабинович [23, 24], изучая торгово-промышленную деятельность сибирской буржуазии конца XIX – начала XX вв., большое внимание уделил проблемам влияния иностранного капитала и капитала буржуазии центра России на развитие экономики Сибири и Енисейской губернии. Также он исследовал вопросы влияния на енисейскую золотопромышленность торгово-ростовщического капитала и посреднической торговли.

Исследованием политики государства в аграрной сфере занимался В.Н. Худяков [31]. Основными темами его работы стали крестьянская реформа в Сибири, правительственные попытки насаждения феодального землевладения в Сибири, проблема землеустройства.

С.Ф. Хроленок подробно изучил сибирскую золотопромышленность [30]. Он выделил основные этапы развития этой отрасли, проанализировал деятельность золотопромышленников и влияние на отрасль капитала, идущего из-за границ Сибири, исследовал движение рабочих приисков.

Таким образом, советские авторы провели множество исследований, изучили многие аспекты экономики Сибири, разработали широкую методологическую базу.

С начала 1990-е гг. количество исследований, посвященных экономике Сибири и Енисейской губернии, значительно снизилось. Но даже в этот период вышел ряд работ по этой проблематике.

В.И. Федорова [29] изучила основные сферы экономики Енисейской губернии, обобщила обширный материал. Она пришла к выводу, что специфические условия губернии затрудняли распространение капиталистических отношений, и что слабая буржуазия не могла соперничать с капиталистами из европейской части страны.

А.С. Асочаков и Т.А, Катцина [1,2] обратились к проблеме банковско-кредитной политике государства в Енисейской губернии. Их исследования показали, что эта сфера в губернии была слабо развита, что препятствовало вовлечению широких слоев населения в экономическую деятельность.

В последние годы в Красноярском крае несколько человек защитили кандидатские диссертации по темам, связанным с экономикой Енисейской губернии во второй половине XIX в. [11, 13, 21].

Подводя итог историографического обзора, можно констатировать, что современная историческая наука обладает богатым фондом статистического и научно-исследовательского материала по проблемам экономического развития Енисейской губернии. В то же время важно отметить, что обобщающих работ по специфике экономической систему Енисейской губернии еще нет. К таковым можно отнести работу В.И. Федоровой, но она далека от полноценного исследования всех составляющих енисейской экономики, в ней мало проанализированы вопросы внешнего влияния.

Исходя из актуальности темы и степени ее научной разработанности, целью работы является комплексное изучение специфики периферийного экономического развития Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

Цель предполагает решение следующих задач:

1. изучить социальную структуру сельского населения губернии;

2. проанализировать состояние сельского хозяйства;

3. исследовать сельскохозяйственный рынок;

4. выяснить основные тенденции развития промышленности в этот период;

5. проанализировать специфику сферы торговли промышленными товарами;

6. изучить банковско-кредитную и фискальную политику государства в губернии.

Объектом исследования является закономерности и особенности функционирования экономической системы Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

Предметом исследования выступают сельское и промышленное производство, торговля продукцией, произведенной этими отраслями, развитие рыночных связей, деятельность буржуазии, правительственная политика в Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

Хронологические рамки исследования включают период с 1850 до середины 1890-х гг. Нижний рубеж характеризуется значительными экономическими трансформациями в губернии, связанными с быстрым развитием золотопромышленности, которое в свою очередь вызвало рост сельскохозяйственного производства, изменения в структуре промышленности и расширения губернского рынка. Верхняя граница работы связана с нарастанием кризисных явлений в экономики Енисейской губернии и с новыми серьезными перестройками в ее структуре, вызванными строительством Транссибирской железнодорожной магистрали.

Территориальные рамки охватывают пределы Енисейской губернии в границах Минусинского, Ачинского, Канского, Красноярского и Енисейского округов.

В методологической базе исследования предпочтение отдается формационному подходу. Таким образом, в работе делается акцент на развитие капиталистических тенденций в экономике Енисейской губернии с учетом региональной специфики. Используются общеметодологические принципы историзма, объективности, научности, критического анализа и системного подхода. Говоря об историзме, мы имеем в виду анализ явлений в контексте того временного этапа, когда они происходили. Научность предполагает доказательность выводов, опирающихся на имеющийся фактический материал и научный аппарат. Под объективностью подразумевается отсутствие бездоказательных оценок, минимизацию собственных симпатий и антипатий, признание имеющихся заслуг и достижений, равно как и ошибок и упущений. Имеющиеся фактический материал и историографическая база рассматриваются критически на предмет выявления неточностей и неполноты освещения данной проблемы. Системный подход означает изучение всего комплекса аспектов темы, а не отдельных иллюстративных явлений, сопоставление и обобщение отдельных фактов и закономерностей.

Глава 1. Сельское хозяйство Енисейской губернии в 1850 – середине 1890-х гг.

1.1 Социальная структура сельского населения Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

Анализ социальной структуры сельского населения является неотъемлемой частью изучения экономики Енисейской губернии. Специфика экономического развития отражается, в том числе, и на социальной структуре. Так, например, малочисленность городского населения была следствием слабого развития промышленности в губернии. Поэтому анализ будет касаться только сельского населения, в наибольшей степени влиявшего на экономическое развитие. Необходимо выделить основные группы населения, связанные с производством, и проанализировать миграционный фактор.

В сфере сельского хозяйства в середине XIX в. было занято 94% населения губернии, или 235,3 тысяч человек. В это время горожан было 15,1 тысяч. Рост городов привел к тому, что в 1890-е гг. городских жителей насчитывалось уже 62,9 тысячи человек. Но, несмотря на более чем четырехкратное увеличение их числа, доля горожан к концу рассматриваемого периода выросла лишь до 11%. В то же время сельское население выросло в два с лишним раза (до 507,3 тысяч в 1890 г.) и составило 89% [13, с. 208]. Таким образом, рост численности городского населения шел быстрее, но это обстоятельство практически не влияло на социальную структуру.

Плотность населения губернии была крайне низкой: в середине XIX в. она составляла 0,14 человека на одну квадратную версту в среднем по губернии, а в 1890-х гг. – 0,25 в среднем по губернии, 5,2 в Красноярском округе, 2,2 в Ачинском и Минусинском, 0,2 в Енисейском [25, с. 10; 29, с. 7].

Численность населения увеличивалась, главным образом, за счет естественного прироста, составлявшего 1,26% (10-13 человек на 1000 жителей в среднем за год). Этот рост происходил за счет преобладания рождаемости (50,3 человек на 1000 душ, или 5%) над смертностью (40 человек на 1000, или 4%). У сельского населения рождаемость была чуть выше среднего уровня 50,7 человек на 1000 душ [29, с. 8]. Среди городского населения смертность превышала рождаемость в 1,15 раза [29, с. 9].

Несмотря на крайне низкий санитарный уровень, жители губернии отличались более крепким здоровьем по сравнению с жителями остальной части России. Среди призывников из Енисейской губернии преобладали группы высокорослых и среднерослых – 89,5%. По причине малорослости из сибиряков забраковывались призывными комиссиями всего лишь 9,9%, тогда как аналогичный показатель по России – 25,5%. По причине увечности из сибиряков освобождалось от службы 42 на 1000 человек, а по России 78,4, по хроническим болезням соответственно 45,8 против 81,8 [17, с. 90]. При этом довольно большая часть больных и увечных приходилась на детей ссыльнопоселенцев. Вольные переселенцы наоборот, отличались хорошим здоровьем, среди них число больных и увечных было самое низкое.

По имущественному признаку крестьянские хозяйства группировались следующим образом [14, с. 142]:

В Енисейской губернии, по сравнению с другими, был широкий слой середняков (53,8%) и незначительный слой кулаков (7%), группа бедняков (39,2%) мало пополнялась ввиду наличия большего количества свободных земель и относительной свободы хозяйственной деятельности. Число безземельных в губернии было достаточно высоко: от 7,8 до 13,1% [7, с. 33]. Эта группа населения обеспечивала себя за счет притрактовых заработков и труда в скотоводческих и лесных районах.

Еще одной причиной, сдерживавшей социальную дифференциацию в губернии, было более слабое влияние переселенческого фактора, чем в западносибирских губерниях. Основную массу бедноты и наемных рабочих составляли недавние переселенцы, 90% которых не имели средств обзавестись собственным хозяйством, поскольку переселение требовало огромных расходов. Устройство на новом месте также было сопряжено со значительными затратами: приписка к сельскому обществу, необходимая для получения надела, обходилась крестьянской семье в 40-50 рублей, а в совокупности с другими расходами на строительство дома, обзаведение скотом, посевным фондом, инвентарем эти затраты составляли 350-400 рублей [18, с. 248]. Поэтому доля малоземельных хозяйств среди новоселов составляла 49,4%, тогда как аналогичная группа среди старожилов только 11,7% [29, с. 23]. Но благоприятные условия губернии не давали развиваться процессу пролетаризации крестьян, большая часть мигрантов со временем становилась самостоятельными хозяевами. Причисление к сельскому обществу заметно облегчало положение переселенцев. Среди причисленных процент бездомных, безлошадных, безземельных и арендующих землю был в разы ниже, чем среди непричисленных.

Рынок рабочей силы был развит слабо. Из 50340 хозяйств четырех южных округов наемный труд использовали 15,9%; 11,7% из них имели годовых работников, 4,2% - сезонных. Для сравнения, в Иркутской губернии к найму рабочих прибегали 21,2% хозяйств, в Тобольской – 25% [18, с. 258]. Две крайние группы населения – бедняки и зажиточные – наиболее активно участвовали в формировании рынка рабочей силы, первые как нанимающиеся, вторые – как работодатели. Из группы безлошадных в наем уходило 68,9%. В Минусинском округе, где преобладали зажиточные и середняцкие хозяйства, отмечается максимальный процент хозяйств, применявших труд работников – 25%, и минимальный, отпускавший в наем – 8%. В Канском округе, где экономический уровень крестьянского хозяйства был ниже, это соотношение было обратным: 37% хозяйств отпускало работников в наем и 15% использовало труд наемных работников [18, с. 255].

Прирост населения наиболее интенсивно шел в Минусинском округе, и к концу XIX в. он стал самым населенным в губернии. В 1830 г. на его долю приходилось 22% всего населения, а в 1890 г. – уже 32,1%, и все остальные округа значительно ему уступали. На долю Ачинского округа в 1890 г. приходилось 19,1% населения, Красноярского – 17,4%, Канского – 14,8%, Енисейского – 14,3%, Туруханского края – 2,3% [25, с. 9-10].

Благоприятные условия Минусинского округа способствовали тому, что он активно заселялся выходцами из других губерний, как в рамках государственных программ, так и вольными переселенцами. В 1850-1866 гг. в губернию пришло 69 переселенческих партий (свыше 9000 душ обоего пола), из них 57 были направлены в Минусинский округ, еще 7 – в Ачинский, а остальные территории практически не были затронуты правительственной колонизацией [25, с. 7]. Она, таким образом, только усугубляла неравномерность развития губернии. Вольные переселенцы также предпочитали южную часть губернии. В некоторых волостях Минусинского округа (Курагинская и Идринская) переселенцы составляли большинство населения.

В 1860-1890-х гг. в губернию ежегодно прибывало 2,5 тысяч ссыльных, но лишь пятая часть оставалась на местах, остальные либо уходили на прииски, либо пускались в бега [14, с. 138]. Их адаптация проходила с большим трудом, доля безлошадных и безземельных среди них составляла соответственно 58,2% и 72%, малоземельный контингент в их среде был равен 58%, очень тонкой была прослойка середняков – 10,5% [18, с. 248]. Немногие из них заводили семьи. Средний состав семей ссыльнопереселенцев составляла 1,5 человека [17, с. 73]. Также трудно приживались их потомки, они адаптировались лишь во втором-третьем поколении, тогда как вольные переселенцы вставали на ноги уже в первом поколении. Таким образом, ссыльные не решали проблему освоения губернии.

Гораздо более важным было вольнее переселение. Важнейшая реформа для губерний центра страны – отмена крепостного права в 1861 г. – напрямую практически никак не повлияла на Енисейскую губернию, поскольку здесь насчитывалось всего 1069 крепостных [14, с. 138]. Но косвенное влияние реформы 1861 г., выразившееся в потоке переселенцев, оказалось достаточно серьезным.

В основном мигрантами были государственные крестьяне. Право на переселение получали те из них, кто имел не менее 10 десятин земли. Им выделялись льготы и кредиты для покрытия дорожных расходов и обзаведения на новом месте. Но в 1867 г. в интересах помещиков был принят закон, по которому государственные крестьяне лишились этих прав. В течение почти 30 лет, то есть до постройки Транссибирской магистрали, правительство проводило двойственную политику в отношении переселенцев, то запрещая миграцию, то разрешая. С одной стороны, оно было заинтересовано в освоении государственных земель за Уралом, поскольку за счет налогов и податей с них можно было пополнить казну. С другой – сибирский хлеб создавал опасную конкуренцию для помещиков европейской части России, и правительство стремилось защитить их всеми способами, а также обеспечить дешевой рабочей силой. Если в 1865-1870 гг. в четырех южных округах было зарегистрировано 6867 переселенцев, то в 1870-1875 гг. только 4408 человек [17, с. 35]. Лишь в 1894 г. циркуляром МВД переселение в Сибирь было окончательно легализовано, и желающим мигрировать стала оказываться помощь. В целом, за 1860-1890-е гг. вольная колонизация дала по Красноярскому, Ачинскому и Минусинскому округам всего лишь 1/12 часть населения [17, с. 130].

Несмотря на запреты, переселение в Енисейскую губернию происходило постоянно, менялась лишь его интенсивность. Власти предпринимали некоторые меры в связи с этим. Так, в 1880-х гг. в с. Белоярске, Ачинске, Красноярске, с. Заледеево и в Канске были открыты пункты с крытыми помещениями для переселенцев. Но мест для всех желающих там не хватало, медицинское обслуживание было платным, а многие денег не имели. «Пункты были оборудованы примитивно, недоставало медикаментов, пища готовилась в антисанитарных условиях, часто отпускались испорченные продукты. …Переселенцы часто отказывались даже останавливаться на переселенческих пунктах, не ожидая получить там какую-либо помощь» [27, с. 79].

Правительство издавало много распоряжений и инструкций по упорядочиванию движения мигрантов, но они часто оставались мертвой буквой и из-за нежелания чиновников заниматься этими проблемами, и из-за недостатка финансирования.

В 1893-1895 гг. в губернии были проведены землеустроительные и землеотводные работы. В Красноярском, Ачинском и Канском уездах под переселенческие участки было выделено 600 тысяч десятин [31, с. 114]. Эти земли были изъяты у многоземельных старожилов. Но эти меры имели эпизодический характер, и землеустроители не стремились сократить крупные наделы до обязательных 15 десятин. К тому же, в 1895 г. между министром государственных имуществ и иркутским генерал-губернатором была достигнута договоренность о том, что до окончательного поземельного устройства сибирских крестьян разрешить восточносибирским партиям отводить наделы свыше 15 десятин [31, с. 115]. Такие ограниченные меры не только не ликвидировали чересполосицу, многоотрубность, неравномерность обеспечения крестьян землей, но и усилили хаотичность поземельных отношений.

Таким образом, в Енисейской губернии преобладало сельское население. Условия его жизни были достаточно благоприятными, что подтверждается естественным приростом и хорошим здоровьем сельчан. Пролетаризация крестьян происходила медленными темпами ввиду наличия большего количества свободных земель и относительной свободы хозяйственной деятельности. Поэтому многие вольные переселенцы, обычно пополняющие ряды сельского пролетариата, достаточно быстро становились самостоятельными хозяевами. Этого нельзя сказать о ссыльнопоселенцах, которые принадлежали к низшим слоям общества, но из-за их малочисленности они практически не влияли на экономические процессы. Вольные переселенцы для того, чтобы получить средства на обустройство, в первое время после миграции обычно работали по найму. Ряды наемников пополняли также местные бедняки. Рынок рабочей силы в губернии формировался медленно не только из-за благоприятных условий для ведения хозяйства, но и из-за политики правительства, которое в изучаемый период препятствовало миграции из европейской части России, т.к. стремилось обеспечить буржуазию центра страны дешевыми рабочими руками. Можно сказать, что капиталистическое развитие Енисейской губернии происходило скорее вопреки государственной политики, чем благодаря ей. Вместе с тем, меры, предпринимаемые государством по упорядочиванию поземельных отношений в губернии, страдали непродуманностью и половинчатостью, что объясняется слабой заинтересованностью правительства в развитии региона.

1.2 Состояние сельскохозяйственного производства

Енисейская губерния находилась в условиях зависимости от более развитых регионов Российской империи. Проявлялось это и в сельском хозяйстве, дававшее более половины валового продукта региона. Экономика губернии носила ярко выраженный аграрный характер, преобладающую роль играло земледелие. Этому способствовало наличие обширного фонда свободных земель с высоким содержанием чернозема, который местами превосходил по качеству черноземы европейской части страны. Способствовали земледелию и сравнительно благоприятные климатические условия южных округов губернии. Но капиталы, сосредоточенные в центре страны, практически не направлялись в сельское хозяйство Енисейской губернии. Его развитие носило ограниченный характер, была задействована лишь малая часть тех возможностей, которые имелись в экономике губернии.

Производство зерна в Енисейской губернии в изучаемый период находилось на достаточно высоком уровне, полностью обеспечивая потребности населения. Чистый сбор зерна (т.е. за вычетом семян) на душу населения был равен в среднем 32,4 пуда, доходил и до 40 пудов при норме потребления в среднем 20 пудов [5, с. 278]. За счет низкой плотности населения Енисейская губерния опережала другие сибирские губернии по этим показателям. Так, в 1861-1870 гг. в Томской губернии на душу населения приходилось 27,84 пуда хлеба, в Тобольской – 19,28, в Иркутской – 16,88 [5, с 288]. Малочисленность населения вела к высокой обеспеченности крестьян землей. «Средний душевой надел при трехпольной системе земледелия составлял 16 десятин, тогда как у государственных крестьян в европейской части страны он был равен 8 десятинам» [29, с. 44].

Господствующей системой оставалась залежно-паровая: одна часть возделываемой земли находилась под обработкой (пашня и пары), другая – в резерве (залежь). По мере истощения или засорения первой она поступала под залежь, а к обработке привлекались «отдохнувшие» земли.

Количество залежных земель зависело от наличия свободных земель и плотности населения, которая была крайне низкой: 0,25 человека на одну квадратную версту в среднем по губернии, 5,2 в Красноярском округе, 2,2 в Ачинском и Минусинском, 0,2 в Енисейском [25, с. 10]. По подсчетам В.И. Федоровой, в наиболее населенном Красноярском округе под обработкой находилось 71,8% земель, под залежью – 28,2%; в Ачинском залежных и обрабатываемых земель было примерно поровну; в целом по 4 южным округам резервные земли составляли 38,8% [29, с. 28-29]. В работе М.В. Константиновой приводятся те же цифры, кроме Красноярского округа: согласно ей, здесь под залежью находилось 38,2% земли [13, с. 213].

Кроме повышения плодородия почвы и борьбы с засоренностью, использование залежных земель позволяло земледельцам более гибко приспосабливаться к сложному рельефу и резким климатическим колебаниям: в засушливые годы крестьяне переходили к распашке резервных земель в низинах, в дождливые – использовали залежи на холмах. Наличие резервного фонда позволяло оперативно реагировать и на колебания рыночной конъюнктуры. При возрастании рыночного спроса на хлеб производство расширялось за счет введения в оборот залежей, и, наоборот, сокращение спроса приводило к переводу части земель в резерв.

До 1880-х гг. удобрение пашни в губернии не практиковалось. Причем даже переселенцы из-за Урала, по привычке пользовавшиеся этим методом, вскоре отказывались от него. Причина заключалась в том, что в большинстве случаев удобрение приводило к удлинению периода роста, и хлеб не успевал вызревать. Но даже если удобрение повышало урожайность в 2-3 раза, его дальнейшее применение было нерентабельным, оно требовало больше средств, чем распашка нови. Подъем десятины нови обходился в 15 рублей, и она давала хороший урожай стабильно в течение 20 лет, не требуя дополнительных расходов, а на удобрение такой же площади необходимо было потратить 13 рублей, но это позволяло получать высокий урожай только 2 года.

Цикл земледельческих работ длился с апреля-мая до сентября-октября и включал в себя вспашку яровых на 2-3 раза, боронование, сев яровых, поднятие паров, уборку озими и яри, осеннюю вспашку и сенокос. Чтобы успеть выполнить всю работу, крестьянину зачастую приходилось пренебрегать более тщательной обработкой пашни. Связано это было еще и с тем, что стихийные природные явления, неблагоприятно влиявшие на сельское хозяйство, имели очень высокую частоту. За период 1858-1890 гг. в губернии весенние холода повторялись 11 лет, засухи – 10 лет, сильные ветра – 9 лет, нашествия насекомых и грызунов – 13 лет, наводнения – 5 лет, осенние заморозки – 4 года, сильное поражение полей сорняками – 8 лет. Таким образом, за 32 года посевы и урожаи подвергались риску 71 раз [29, с. 37].

Главным земледельческим орудием являлась деревянная соха. Кроме нее, в последней четверти XIX в. начали использовать колесухи, в основном для разработки новых земель. От обычной сохи она отличалась тем, что для облегчения работы пахаря укреплялась на тележной оси с колесами.

Для дальнейшей обработки земли после вспашки употреблялись бороны. В 1850-х гг. широко были распространены бороны с деревянными зубьями, но в последующие годы они стали вытесняться орудиями с железными зубьями, дающими больше эффекта в борьбе с сорняками. При уборке урожая использовали серпы, привозимые из европейской части страны. Последующая техническая обработка зерна заключалась в размоле его на крупу и муку на водяных мельницах.

В 1880-1890-е гг. крестьяне начинают использовать машинную технику: жнейки, молотилки, сеялки. Она, как и другие сельскохозяйственные орудия, например, те же серпы, привозилась из-за Урала, поскольку в Сибири инвентарь в больших масштаба не производился, и в необходимости закупать его в европейской части России была проявлением зависимости сибирского региона в целом и Енисейской губернии как его части. Эта техника была достаточно дорога: молотилка фабричного производства стоила 400 рублей, веялка – 120 рублей. Местные умельцы изготавливали по фабричным образцам свои модели, значительно их удешевляя. В 1890-е гг. в Енисейской губернии насчитывалось 743 веялки, 169 молотилок [29, с. 34]. По обеспеченности техникой крестьянского хозяйства губерния значительно обгоняла другие сибирские регионы. Относительно высокая техническая оснащенность земледелия объясняется зажиточностью енисейского крестьянства, которое имело средства для совершенствования методов обработки земли и урожая. Это позволяло снижать затраты на производство хлеба и увеличивать это производство для получения дополнительных прибылей при продаже достаточно дешевого хлеба. Так, например, уборка зерна с одной десятины с использованием машинной техники обходилась в 5,5 рублей, а при найме работника затраты возрастали до 9,5 рублей [27, с. 255].

Несмотря на вышеперечисленные технические нововведения, основным способом увеличения сельскохозяйственного производства оставалось расширение площадей посевов. В период 1871-1890 гг. их расширение по четырем южным губерниям, дававшим 95% сельскохозяйственной продукции, составило 15,1% [29, с. 37]. Но из всех пригодных к земледелию площадей в обработке находилось всего лишь 21,6% (1 249 140 из 5 775 337 тысяч десятин) [7, с. 45]. Слабый рыночный спрос большего не требовал.

Динамика роста используемых земель, как и динамика цен на хлеб, зависела от целого ряда факторов: наличие близких рынков сбыта, величина транспортных расходов, количество посредников, перевозящих партии зерна, рост населения и природно-климатические колебания. Цены на зерно устанавливались зимой, с приближением лета они росли, поскольку запасы подходили к концу. К осени, в зависимости от нового урожая, они опускались или росли. В условиях узости рынка, почти полного отсутствия кредитных учреждений, цены на хлеб испытывали резкие колебания. При сокращении спроса крестьяне были вынуждены продавать по низким ценам даже тот хлеб, которые был необходим для потребления семьи. Деньги нужны были для того, чтобы расплатиться за задаток, полученный от перекупщика. Перепады цен на зерно были особенно сильны в Канском, Минусинском и Ачинском округах. Связано это было с тем, что эти районы были центрами производства хлеба, и они были максимально подвержены действию всех перечисленных факторов.

В земледельческой структуре региона ярко проявлялась неравномерность развития: южный Минусинский округ выделялся на фоне остальных. В хорошие годы максимальная урожайность в округе достигала 300 пудов с десятины, минимальная – 50-60 пудов, в то время как в северных волостях Канского округа максимальные сборы составляли 69 пудов с десятины, а минимальные – 23 пуда. При этом средняя урожайность по четырем южным округам губернии составляла 71,4 пуда с десятины при среднем посеве 11 пудов[29, с. 37].

По неполным данным В.А. Смирнова, в 1890 г. на Минусинский округ приходилось чуть менее трети всей посевной площади губернии: 103,5 тысяч десятин из 330,5. При этом почти 90% приходилось на яровые посевы. Наиболее распространен был рыночный хлеб – пшеница – 31,8% от всех культур [25, с. 14]. В современном исследовании М.В. Константиновой даны другие цифры, согласно которым наибольшая площадь посевов в 1881-1890 гг. была в Канском округе: 131,7 тысяч десятин из 392,3 в целом по губернии. На долю Минусинского округа приходилось 107,9 тысяч десятин. Но урожай Минусинского округа составлял 5 139 952 тысяч пудов, в то время как в остальных округах – Канском, Ачинском и Красноярском – его размер колебался от 3 000 000 до 4 000 000 тысяч пудов. При небольшой разнице между этими тремя округами в сборе урожая посевная площадь Канского округа была больше, чем суммарная посевная площадь Ачинского и Красноярского округов [13, с. 209].

Несмотря на то, что Минусинский округ больше остальных был ориентирован на рынок, преобладание пшеницы в структуре посевов объясняется, прежде всего, природно-климатическими условиями. Малое количество выпадающего снега и сильные ветра, выдувавшие почву, создавали плохие условия для озимых культур, поэтому в доле посевов как в Минусинском округе, так и во всей губернии, преобладали яровые [13, с. 215]. Но, например, в Красноярском округе, причина заключалась в другом – снега выпадало слишком много, и его долгое таяние приводило к вымоканию посевов. В Канском, Ачинском и Енисейском округах сеяли преимущественно озимую рожь, выращивать ее в этих местностях было выгоднее, чем другие культуры. Она быстро вызревала и была менее чувствительна к заморозкам. Достаточно мягкий климат Минусинского округа позволял выращивать здесь более теплолюбивую пшеницу, а рожь здесь почти не сеяли. Поэтому нельзя согласиться с В.И. Федоровой, ошибочно утверждающей, что «даже в Минусинском округе, дававшем основную массу товарного хлеба, в структуре посевов преобладала рожь, не пользовавшаяся особым спросом» [29, с. 32]. Но в целом ее вывод относительно слабого влияния рынка на структуру посевов верен. В 1850-1870-х гг. озимая и яровая рожь занимала в среднем 48,5% засеваемой территории, а пшеница – лишь 23%, и в дальнейшем это соотношение мало изменилось [13, с. 53]. Местные потребители – сельские жители, золотые прииски, винокуренные заводы предъявляли спрос именно на ржаной хлеб, а внешние рынки были закрыты для Енисейской губернии, поэтому производители зерна не имели стимула к выращиванию рыночного хлеба. В целом по четырем южным округам озимая и яровая рожь, овес и пшеница занимали 91,66% всей площади посева [15, с. 57].

Показатели эффективности сельского хозяйства постепенно снижались в рассматриваемый период. За 1850-1890 гг. население губернии увеличилось на 127,7% (с 250,4 до 570,2 тысяч человек) [13, с. 208]. За это же время посевные площади выросли на 68,8% (с 232,4 до 392,3 тысяч десятин), а сбор урожаев – лишь на 36,6% (с 12 127 100 до 16 565 400 тысяч пудов) [13, с. 209]. При этом в Сибири в целом за период 1858-1897 гг. численность населения возросла почти в два раза, посевы зерновых увеличились на 30%, а сбор зерна – на 59% [4, с. 14]. Таким образом, на фоне развития сибирского земледелия эта отрасль в Енисейской губернии переживала кризисный период.

Сокращение производства зерна в губернии вело к сокращению душевных сборов и к тому, что все большая часть хлеба потреблялась сельскохозяйственным населением: в 1850-х гг. это приблизительно 46,6% от собранного урожая, в 1860-х гг. – 54%, в 1870-х гг. – 56%, в 1880-х гг. – 61,2%, в 1890-х гг. – 68,9% [13, с. 61]. Вместо активного развития земледелия губернии, которое имело к этому предпосылки, происходило постепенное замедление темпов роста сельскохозяйственных показателей, производство характеризовалось низкой доходностью.

Обеспеченность крестьян землей создавала благоприятные условия для занятия скотоводством. В середине XIX в. эта отрасль демонстрировала быстрый рост. С 1861 по 1864 гг. число голов скота выросло на 11,4% (с 916 тысяч голов до 1 041 тысячи голов), при том, что население увеличилось лишь на 1,3%. За эти годы число овец выросло с 303 тысяч до 347 тысяч, лошадей – с 276 тысяч до 302 тысяч, рогатого скота – с 231 тысячи до 260 тысяч, поголовье свиней практически не увеличилось и составило 91,5 тысяч, зато значительно больше стало оленей: в 1861 г. их насчитывалось 8 тысяч, через три года – уже около 32 тысяч [32, с. 85-86]. Около половины лошадей и рогатого скота приходилось на Минусинский округ [27, с. 58]. Это объяснялось тем, что здесь проживало коренное полукочевое и кочевое население, главным занятием которого было скотоводство.

За период 1864-1880 гг. количество скота увеличилось на 13,5% (до 1 183 тысяч голов скота), в то время как населения – на 29% [32, с. 87]. В скотоводстве, как и в земледельческой отрасли, наблюдалось снижение темпов производства продукции в рассматриваемый период. В наибольшей степени этот процесс развился в Минусинском округе: в 1864 г. на 100 душ населения приходилось 522 головы скота, в 1880 г. – 464 головы (в том числе лошадей в 1864 г. 130 голов и 123,9 голов в 1880 г., рогатого скота – 146 и 97,9 голов соответственно) [32, с. 88]. Д.М. Головачев, пользуясь данными 1890 г. пришел к выводу, что рабочими лошадьми были лучше обеспечены хозяйства не Минусинского (в среднем 4,8 рабочих лошади на одно хозяйство), а Ачинского округа (5,8 лошадей), поскольку в этом округе лошадей в достаточно большом количестве держали для извозного промысла [3, с. 13].

Несомненно, что важной причиной замедления темпов прироста поголовья скота было сокращение спроса со стороны золотопромышленников на рабочий и мясной скот. Спрос медленно развивающегося земледелия на рабочий скот также был невелик. Поэтому больше всего пострадал рогатый скот: за период 1864-1880 гг. его поголовье выросло всего на 6,3 тысяч, в то время когда овец стало больше на 93 тысячи, лошадей – на 52 тысячи [32, с. 87].

Но даже достаточно большое увеличение поголовья лошадей не должно вводить в заблуждение. По подсчетам Д.М. Головачева в 1890 г. на одно хозяйство Енисейской губернии приходилось 4,9 рабочих лошадей, на 100 десятин пашни – 3,4 лошади, а, например, в Забайкальской области – 3,2 и 3,6 соответственно [3, с. 12]. То есть обеспеченность енисейских крестьян рабочим скотом была не так высока, что отрицательно сказывалось на эффективности обработки земли. Далее, сопоставляя данные обеспеченности крестьян скотом и землей, Д.М. Головачев приходит к выводу, что у значительной части населения «обеспечение рабочими лошадьми … едва лишь удовлетворяет потребностям земледелия, и только приблизительно не более 1/10 часть хозяйств может извлекать из рабочего скота особый доход в виде извоза и, может быть, от продажи свободных избытков рабочих лошадей» [3, с. 14].

Неурожаи лишь изредка причиняли урон скоту, так как крестьяне имели достаточно большие наделы, чтобы заготовить сено на зиму, к тому же, скоту скармливали и продукты хлебного производства. Зато скотоводство сильно страдало от конокрадства и частых эпидемий, поскольку ветеринарной службы в губернии не было, во время эпизоотий вымирало 80-90% поголовья [29, с. 45]. Эти факторы отрицательно влияли на скотоводство, которое модернизировалось еще в меньшей степени, чем земледелие, и поэтому его доходность была крайне низкой.

Таким образом, высокая обеспеченность крестьян Енисейской губернии землей позволяла им удовлетворять свои потребности в продукции земледелия и скотоводства. Поэтому сохранялись экстенсивные методы ведения сельского хозяйства. Самым развитым районом являлся Минусинский округ. В структуре посевов сельскохозяйственных культур преобладали хлеба, наиболее распространенным из которых была рожь. Переориентации крестьянских хозяйств на рынок, который обычно предъявляет спрос на пшеницу, не происходило в силу отдаленности губернии от крупных центров сбыта продукции земледелия, а местный рынок был развит слабо. Эти же факторы влияли и на скотоводство, которое не интенсифицировалось и не удовлетворяло потребности растущего населения. К тому же, пахотные земли повсюду расширялись за счет пастбищ и лугов. Сокращение последних вело к сокращению скота, а, следовательно, и удобрений, и тягловой силы, необходимой в хозяйстве, и продуктов скотоводства. Все это в итоге негативно влияло на земледелие, развивавшееся экстенсивно. В итоге, к концу рассматриваемого периода темпы развития земледелия и скотоводства резко снизились по сравнению с серединой XIX века, и сельское хозяйство вступило в полосу кризиса.

1.3 Торговля продукцией земледелия и скотоводства. Политика государства в сфере сельского хозяйства

Особенностью сельскохозяйственного рынка Енисейской губернии, как и Восточной Сибири в целом, был его ярко выраженный местный характер. Отсутствие налаженных путей сообщений и дороговизна перевозок делали сбыт хлеба за пределы губернии вплоть до конца XIX в. практически невозможным, поэтому крестьянское хозяйство Енисейской губернии почти полностью зависело от местного спроса и вынуждено было приспосабливаться к требованиям узкого местного рынка. Рассмотрим специфику сельскохозяйственного рынка и меры государственной власти, предпринимаемые по отношению к сфере торговли.

Вывоз губернского хлеба шел только по московскому тракту для нужд проезжающих, в Енисейский округ, где всегда не хватало своего зерна, представителям коренных народностей губернии и по Чулыму в Западную Сибирь, но и западносибирский рынок постепенно начинает обеспечиваться местными земледельческими районами, и закрывается от енисейского хлеба. Слабая промышленность губернии также не могла создать большой и постоянный спрос на зерно. Малочисленное городское население имело невысокую потребность в хлебе: в 1880-е гг. среднегодовая потребность составляла примерно 943,5 тысяч пудов или 5,7% от собранного урожая [13, с. 62]. Тем не менее, неуклонный рост денежных повинностей вынуждал крестьян активнее торговать своей продукцией, это вело к усилению связей крестьянского хозяйства с рынком и развитию внутренней торговли губернии.

В 1851 г. в военные магазины было закуплено 13 542 четверти хлеба, на солеваренные заводы – 26 310 пудов муки, на частные золотые промыслы – 1 728 000 пудов (муки, крупы и овса), на винокуренные заводы – 22 500 пудов, в казенных магазинах для продовольствия инородцев и горожан – 183 000 пудов, для потребления городов – 72 460 кулей муки и 90 575 пудов овса. Все сумме составляло примерно 2,5 млн. пудов, оборот примерно был равен 1,2 млн. рублей [32, с. 121].

Наиболее крупным потребителем товарного хлеба в Енисейской губернии были золотые прииски. По сведениям за 1859 г. на прииски губернии было поставлено около 2 млн. пудов хлеба, что составляет больше 16% от общего сбора зерновых в год, в дальнейшем эта цифра достигла 20% [13, с. 63]. В 1860-е гг. годовые закупки для приисков выросли до 2,5 – 3 млн. пудов [13, с. 66]. В неурожайные годы зерно закупалось даже в Иркутской области, но это случалось крайне редко.

Поставки хлеба на золотые прииски были выгодным делом, и в губернии в этот период возникла целая сеть по сбыту зерна. Около 50 крупных хлеботорговцев работало в этой сфере. Они покупали зерно и непосредственно у крестьян, и у мелких скупщиков-посредников, также желавших приобщиться к прибыльному занятию. Без услуг скупщиков и торговцев золотопромышленникам невозможно было обойтись, так как прииски были, как правило, удалены от сельскохозяйственных районов. Еще одной причиной было отсутствие крупных земельных собственников в Енисейской губернии, как и в Сибири в целом, которые могли бы торговать продукцией, произведенной в их хозяйствах. Мелкие собственники были вынуждены реализовывать свой хлеб через посредников.

Как правило, скупка производилась под задаток, составлявший от 1/8 до 3/4 цены продаваемого хлеба. Задаток представлял собой формы кабального кредита, крестьянин терял на этом от 1 до 10 копеек с рубля за пуд хлеба. В удаленных районах потери возрастали до 5-15 копеек. Наценка являлась процентом за ссуду [29, с. 39].

Скупка зерна была особенно выгодна владельцам достаточно крупного первоначального капитала, которые вытесняли с поля деятельности более мелких предпринимателей. Имели место случаи, когда купцы-ростовщики выплачивали стоимость крестьянского хлеба деньгами лишь частично, а остальную сумму отдавали собственными товарами. Крестьянам подобный обмен был невыгоден, поскольку для уплаты податей им были необходимы наличные средства [13, с. 70].

Наиболее мощное развитие золотые прииски получили в 1830-1850-е гг., и это привело к тому, что в этот период запашка стала увеличиваться, а цены на хлеб достигли своего максимума [13, с. 217]. В 1860-е гг. зерно подешевело, поскольку были введены в оборот новые земли, а золотодобыча уменьшила свое потребление. Активное потребление хлебной продукции со стороны золотопромышленности способствовало росту товарного производства хлеба, особенно в Минусинском округе. В начале 1840-х гг. из округа на рынок поставлялось около 100 тысяч пудов зерна, а во второй половине XIX в. эта цифра выросла в 7 раз [12, с. 279]. Значительно увеличилось производство зерна, и 1850-1880-е гг. были наиболее благоприятным периодом для торговли хлебом в Енисейской губернии. «Так, в 1850-1860-е гг. ежегодно, в среднем, за вычетом потребления сельских и городских жителей, в губернии оставалось более 50% зерновых продуктов, в 1861-1870-е гг. – 41,8%, в 1871-1880-е гг. – 38,8%», но уже в 1880-х гг. ежегодный остаток хлеба снизился до 33% [13, с. 62].

Еще одной сферой сбыта зерна являлось винокурение. Данных о количестве хлеба, используемого для нужд этой отрасли немного. Известно, что «со второй половины 1870-х гг. на всех винокуренных заводах губернии в среднем за год выкуривалось не менее 350 тысяч пудов зерна, в 1890-х гг. – от 400 тысяч до 500 тысяч пудов хлеба» [13, с. 67-68].

В целом можно отметить, что золотопромышленность и винокурение предъявляли достаточно большой спрос на хлебную продукцию. Именно золотые прииски сыграли важнейшую роль в развитии товарности енисейского хлеба, в расширении площадей посевов [12, с. 149-150]. Но из-за стихийного и нестабильного характера золотодобычи, создать долговременный спрос на зерно она не могла и не способствовала интенсификации сельского хозяйства. Так, в 1890-х гг. хлеботорговцы, сплавлявшие хлеб по Енисею, понесли значительные убытки по причине уменьшения спроса на их товар со стороны енисейских золотопромышленников при увеличении предложения со стороны хлебопроизводителей. Таким образом, активное развитие обернулось кризисными явлениями. Винокурение также не оказало мощного влияния на развитие производства хлеба, поскольку потребляло его даже меньше, чем золотопромышленность. К тому же, Б.Н. Миронов, изучивший динамику хлебных цен в XVIII-XIX вв., считает, что «там, где винокурение имело большие размеры, хлебные цены находились на низком уровне. Винокуренное производство не поднимало хлебные цены, оно лишь концентрировалось там, где сырье (хлеб) было дешевым» [20, с. 147-148].

Минусинский округ был самым крупным поставщиком зерна, которое отправлялось по Енисею большей частью в Енисейский округ и частично в Красноярск. Много хлеба шло на прииски. В 1850-х гг., в период наибольшего развития золотодобычи, минусинское зерно составляло примерно половину потребляемого этой отраслью: 900 тысяч пудов из 2 млн. Также хлеб продавался на базарах местным жителям, в том числе инородцам, и поставлялся на местные заводы и мельницы.

В Ачинском округе хлеб сбывался инородческим улусам, в Енисейский округ, в волости, граничащие с Томской губернией и в саму соседнюю губернию, также продавали его жителям притрактовых сел для дальнейшего сбыта проезжающим и в таежные селения, испытывавшие дефицит в зерне.

Из Канского округа основная часть хлеба шла на Московский почтовый тракт, в Нижнеудинский округ Иркутской губернии и за его пределы, на прииски Енисейского округа.

Основными рынками сбыта хлеба Красноярского округа были прииски и Московский тракт, в меньшей степени местные базары и Енисейский округ. Кроме того, зерно продавалось на местные винокуренные заводы.

По Енисею сплавлялась преимущественно ржаная мука, менее овес, еще менее пшеница, отчасти крупа. На прииски – ржаная мука и овес, немного пшеницы. На винокуренные заводы в основном шла озимая и яровая рожь, на крупчатые заводы – пшеница в зернах, на базары, ярмарки, в лавки – ржаная и яричная мука (из яровой пшеницы), овес, менее всего пшеница, на тракт – овес, затем ржаная и яричная мука.

Ярмарки были одним из главных мест сбыта сельскохозяйственной продукцией. В середине XIX в. в губернии насчитывалось 16 ярмарок, хотя не все из них функционировали постоянно. Так, в 1851 г. торговля шла только на 9 из них, возможно, это было связано с неурожаем и, как следствие, отсутствием денег у крестьян. В этот год привезено было товаров почти на 63 тысячи рублей, но продано менее чем на 8 тысяч рублей. К 1862 г. обороты ярмарочной торговли заметно выросли: привезено было товаров на 195 тысяч рублей, продано на 101,5 тысячу рублей [13, с. 78]. В начале 1870-х гг. в губернии действовало 30-35 ярмарок, в1880-1890-х гг. это число сократилось до 13 [29, с. 72].

По количеству ярмарок выделялся Ачинский округ, где в 1880-х гг. числилось 6 ярмарок из 13, действовавших в губернии. При этом две самые крупные ярмарки округа – Балахтинская и Ужурская – давали 60% торгового оборота в губернии. Ареал торговых связей этих ярмарок распространялся более чем на 100 верст, включая не только близлежащие волости, но и территории соседних губерний [29, с. 72].

В Минусинском округе в 1880-х гг. действовали две ярмарки – в с. Абаканском и с. Соленоозерском. Их обороты в разное время колебались от 30 до 200 тысяч рублей [29, с. 72].

В Канском округе в это же время действовала только одна ярмарка – в с. Амонаш, но объемы торговли на ней были мизерные. Также невысокими были обороты Красноярской ярмарки.

М.В. Константинова считает, что «главную роль в учреждении большей части ярмарок … играли местные торговцы, которые с помощью открытия ярмарок пытались расширить обороты своей торговли, по возможности устранить или уменьшить конкуренцию крупных торговцев соседних селений» [13, с. 79]. Например, такие ярмарки как Балахтинская и Соленоозерская были открыты вследствие развития золотопромышленности.

Постепенное падение цен на хлеб по мере сокращения золотодобычи отрицательно влияло на объемы ярмарочной губернской торговли. Так, на уже упоминавшихся ярмарках в Балахте и в Ужуре в 1880-1890-х гг. существенно снизились объемы торговли: с более 300 тысяч рублей в начале 1880-х гг. до менее 100 тысяч в 1895 г. [29, с. 72]. К тому же, в характере ярмарочной торговле проявлялась зависимость губернии от ввозимых товаров: покупалось больше, чем продавалось. В 1880-е гг. на Балахтинской ярмарке сумма проданных товаров (в основном хлеба и продуктов скотоводства) в среднем составляла 86 тысяч рублей, а купленных – почти 247 тысяч рублей [18, с. 48].

В гораздо меньших объемах, чем на ярмарках, хлеб сбывался в домах скупщиков или зажиточных крестьян, на мельницах, железнодорожных станциях. Большего всего хлеба в малых количествах продавали на базарах, где цена и вес продукта были урегулированы и ниже опасность обмана со стороны продавца. Хлеб являлся самым главным товаром на базарах, поэтому наибольшая активность на них наблюдалась осенью, после сбора урожая.

На городских базарах окружных центров основную массу хлеба покупали городские жители, также здесь совершались крупные хлебные сделки для отправки на прииски, на тракт и, в меньшей степени, в Томскую и Иркутскую губернии. На сельских базарах основными покупателями хлеба были безземельные (а в неурожаи – и малоземельные) крестьяне и разночинцы. На таких базарах – Емельяновский, Погорельский, Балахтинский, Частоостровский, Тесинский, Ермаковский – объемы торговли были не велики. Достаточно большими они были на тех сельских базарах, на которых зерно закупалось для поставки на прииски или на винные заводы – на Рыбинском, Еловском, Ужурском, Сухобузимском, Каратузском, Курагинском.

В целом, торговля хлебом в Енисейской губернии была нестабильной. Во многом этому препятствовали большие колебания цен: амплитуда колебания цены овса составляла 216%, ржи – около 350% [7, с. 53]. К этому также необходимо прибавить высокую цену на труд. В итоге, доходность пахотных угодий в 1890-х гг. была весьма скромной, что не способствовало активному развитию земледелия [7, с. 52]. Колебание цен на хлеб – основной товар крестьян – сильно влияло на масштабы ярмарочной торговли: при низких хлебных ценах земледельцы имели меньше средств для покупки привозных товаров.

В начале рассматриваемого периода, когда на золотые прииски активно закупался рабочий и мясной скот в хозяйствах Минусинского и Ачинского округов, енисейские крестьяне увеличили продажу скота. Но значительный рост цен на быков и лошадей, вызванный большим спросом, привел к тому, что золотопромышленники предпочли приобретать более дешевый скот в Тобольской и Томской губерниях [12, с. 280].

Скот, выращиваемый крестьянами губернии, обладал малой ценностью, племенных пород крестьяне не разводили. Так, по словам современника, «убойный вес скота поразительно мал, коровы маломолочны, лошади мелки, овцы малокурдючны и дают лишь грубые сорта шерсти» [7, с. 76]. В официальном исследовании 1890-х гг. отмечалось, что «местное скотоводческое хозяйство ближайшей и непосредственной целью имеет удовлетворение нужд личного потребления самих хозяев; о систематическом, организованном сбыте скота и продуктов скотоводства не может быть и речи даже для местностей, ближайших к городам; скот нигде и никем не воспитывается со специальными целями сбыта, а продается только излишек, только то, что остается в хозяйстве за удовлетворением его непосредственных нужд» [18, с. 241]. Кроме того, «в огромном большинстве случаев крестьяне продают не избытки рабочего скота, а продают его под влиянием необходимости в неурожайные годы за недостатком кормов или для уплаты податей и в моменты кризисов в каждом отдельном хозяйстве» [3, с. 14].

В скотоводстве, как и в земледелии, большую роль играли скупщики. Особенно это касалось районов проживания хакасов. Наиболее крупные предприниматели из числа инородцев осуществляли через агентов скупку скота, который затем продавали, получая 15-20% чистой прибыли [11, с. 93].

Почти всю вторую половину XIX в. правительство не обращало внимания на сельское хозяйство Енисейской губернии, на его экономический потенциал. Ситуация в сибирском земледелии была стабильна и не требовала принятия экстренных мер, а долговременной программы развития этой отрасли у властей не было. Оторванность сельского хозяйства Сибири от остальной России и его закрытость от главных рынков сбыта вполне устраивали правительство, защищавшее интересы крупных землевладельцев центра страны. В 1880-х гг. произошло мировое падение цен на хлеб, сократились поступления в казну от его продажи, и правительство империи перешло к протекционизму. Но даже в 1880-1894 гг., когда вывоз хлеба из России вырос в три с лишним раза – с 201 млн. пудов до 639,5 млн., при том, что доход от продажи вырос лишь в полтора раза – с 231,8 млн. рублей в 1880 г. до 381,4 млн. в 1894 г., сельскохозяйственные ресурсы Енисейской губернии задействованы не были [22, с. 105]. При разработке протекционистского тарифа 1891 г. было решено открыть доступ на международные рынки всем земледельческим районам страны. Но различные причины, и прежде всего, слабое развитие путей сообщения, не могли позволить сибирским земледельцам и буржуазии активно включиться в освоение внешних рынков. Поэтому Енисейской губернии эти государственные меры не коснулись.

Зато власти активно проводили фискальную политику. Подати и повинности крестьян делились на две категории: 1) денежные казенные платежи, 2) местные, денежные платежи («мирские сборы») и натуральные повинности. В начале 1890-х гг. сумма различных повинностей, натуральных и денежных, крестьян губернии составляла 1,1 млн. рублей [27, с. 234]. Размер недоимок по ним превосходил годовой оклад повинностей [27, с. 243]. Тяжесть податей подтверждали и официальные исследования: «обложение крестьян … достигло своего предела, и при настоящем положении крестьянского хозяйства, упадок которого констатирован достаточно компетентными лицами, дальнейшее увеличение платежей, лежащих на населении, едва ли возможно без дальнейшего падения крестьянских хозяйств» [27, с. 236].

Местные власти в большей степени уделяли внимание сельскому хозяйству. Они организовывали хлебные магазины, регулировали хлебную торговлю во избежание роста цен из-за деятельности скупщиков, пытались ограничить распространение винокурения. Но далеко не все меры были действенны, к злоупотреблениям буржуазии прибавлялось и злоупотребление чиновников. Власти достаточно часто практиковали телесные наказания крестьян, не уплативших податей в срок [31, с. 217-218].

Таким образом, в середине XIX в. крестьянские хозяйства Енисейской губернии имели достаточно широкие рынки сбыта своей продукции, прежде всего, хлеба. Продукция скотоводства также поставлялась на рынок, но ее сбыт был менее стабильным, и отрасль была менее доходна, чем земледелие. Большую роль в торговле играли скупщики, которые устанавливали контроль над мелкими производителями. Основные торговые операции проводились на ярмарках, которые позволяли приобрести не только местные, но и привозные товары. Но ярмарок было достаточно мало, и их обороты были гораздо ниже, чем в европейской части страны. Ярмарочная торговля отражала зависимость Енисейской губернии от более развитых районов: торговый баланс для губернии был отрицательный, т.е. покупали меньше, чем продавали. Другая форма торговли – базарная – имела, как правило, лишь местное значение. Рост податей и повинностей заставлял крестьян активнее вступать в рыночные отношения, но слабо развитый рынок не стимулировал хлебное производство Енисейской губернии, и земледелие продолжало быть экстенсивным.

В 1860-е гг. начинается упадок золотопромышленности, и капиталы из этой отрасли переводятся в другие, зачастую, за границы губернии. Это негативно влияет на сельскохозяйственное производство и торговлю. Потеряв такой рынок как прииски, производители хлеба не получают доступа на новый, и их покупательная способность уменьшается. Торговые обороты ярмарок и базаров снижаются по двум причинам: во-первых, золотопромышленники значительно сокращают закупки, и, во-вторых, что является следствием первого, население губернии испытывает недостаток свободных средств, которые бы можно было потратить на приобретение товаров.

В этой ситуации правительство не предпринимало каких-либо мер по поддержке местной торговли. Проводя политику, выгодную буржуазии центра страны, кабинет министров посредством податной системы выкачивал средства из сельского хозяйства губернии, что усугубляло положение крестьянства в период кризиса сельского хозяйства.

Глава 2. Промышленность Енисейской губернии в 1850-середине 1890-х гг.

2.1 Состояние промышленного производства

Промышленное производство Енисейской губернии в основном обеспечивало нужды местных потребителей. Связи с другими регионами были минимальными и непостоянными. Отсутствие крупных капиталов, плохое состояние путей сообщения и невмешательство правительства в эту ситуацию предопределяло сохранение замкнутости губернии. Это положение изменилось в 1830-1850-е гг., когда в губернии активно добывалось золото. Структура экономики под влиянием золотопромышленности изменилась достаточно сильно. Кризис золотодобывающей отрасли вновь повлек за собой изменения в промышленности и сельском хозяйстве. Рассмотрим специфику развития золотодобычи в 1850-1890-е гг. и изменения в экономике, связанные с этим процессом.

Добыча золота в губернии велась на сотнях приисков, разбросанных от Туруханска до Восточных Саян. Многие из них, особенно в Северо-Енисейской тайге, были отдалены от населенных мест более чем на 300 верст и поэтому труднодоступны. Специфика этой отрасли в губернии заключалась в разработке прежде всего россыпных месторождений, в отличие от Урала, где добывалось в основном рудное золото, что требовало более трудоемких технологий. Простота и легкость добычи золота из россыпей предполагала быструю оборачиваемость капитала, побуждая золотопромышленников выставлять на работу максимально возможное количество рабочих. Поэтому для Енисейской золотопромышленности не редкостью были прииски с большим – до 1200 человек – числом рабочих.

При анализе специфики периферийности экономики Енисейской губернии важным является вопрос о влиянии иностранного капитала, а также дворянства и буржуазии европейской части России. Ведущее место в золотодобыче Сибири в целом и Енисейской губернии в частности занимали выходцы из Европейской России и Урала, зачастую уже имевшие опыт золотодобычи [23, с. 68]. Многие были выходцами из дворянского сословия, причем большинство из них были фиктивными золотопромышленниками. Пользуясь своим преимущественным правом на отвод под прииски золотоносных площадей и имея сильное влияние при дворе, они получали в свои руки месторождения и прибыль с их разработок, а непосредственным процессом золотодобычи руководили представители торгово-промышленной буржуазии, которые вступали в компании с титулованной столичной знатью. Многие золотопромышленники, сколотившие капиталы на енисейских приисках, затем составили компании для добычи драгоценного металла в новых районах золотопромышленности Сибири и Дальнего Востока или в другие отрасли. Небольшая группа золотопромышленников – Севастьянов, Харитонов, Рязановы, Асташевы, Базилевские, Бенардаки и другие – являлись владельцами большинства приисков и золотодобывающих компаний в регионе, не только крупных, но и средних и мелких [23, с. 67-68]. Активно применялась практика разработки золоторождений, принадлежавших подставным лицам. Еще одним способом маскировки истинных хозяев золотодобывающих предприятий была передача паев компаний членам семей, близким и дальним родственникам [30, с. 32].

Вопрос о влиянии иностранного капитала на енисейскую золотопромышленность до проведения Транссибирской магистрали и вывоза капитала заграницу не вполне изучен, но, видимо, это влияние было значительно. По крайней мере, свидетель событий так писал об этом: «…едва ли не большая часть денег, уплачивавшихся казною за золото, оставалась у самих промышленников – владельцев приисков, живших в Европейской России или Западной Европе» [7, с. 25]. Современный исследователь подтверждает это мнение, констатируя, что подавляющая часть прибыли «не вкладывалась в расширение и совершенствование производства, не направлялась на финансирование промышленности и транспорта Сибири, а утекла на запад и в значительной мере тратилась непроизводительно – на увеселения, прихоти, приобретение предметов роскоши и пьяные оргии» [21, с. 82].

Колоссальные прибыли получались путем хищнического использования природных ресурсов, поверхностной разработки приисков. Негативные последствия такого способа были ясны уже тогда, но владельцы приисков не обращали на них внимания, а попытки властей «наладить «правильные хозяйские работы» распылялись на мелочи и обычно сводились лишь к мероприятиям, направленным против старателей, а не против крупных золотопромышленников» [21, с. 81-82]. По сути, такие действия властей лишь поощряли деятельность крупных капиталистов.

Золотопромышленники получали прибыль не только от добычи золота, но и от продажи рабочим на приисках различных товаров за высокую цену. Приобретя значительные капиталы в период бурного расцвета приисков, в дальнейшем некоторые представители буржуазии, например, Кытмановы и Востротины, превращались в рантье и не вкладывали средства в развитие производства [24, с. 123-124].

Все это привело к тому, что уже в 1860-х гг. в золотодобыче губернии явно наступает кризис. Если в 1834-1858 гг. на приисках в среднем за год добывалось 645 пудов золота, то в 1860-х гг. – 561 пуд, в 1870-х гг. – 409 пудов, в 1880-х гг. – 281 пуд, в 1890-х гг. – 266 пудов [25, с. 21; 30, с. 66]. Кризис выражался в том, что 1860-х гг. не было открыто ни одного крупного месторождения россыпного золота. Начавшаяся в 1871 г. разработка золотых россыпей по реке Енашимо в Северо-Енисейской тайге не была исключением: эти месторождения были разведаны еще в 1840-х гг. Другой составляющей кризиса стало значительное истощение разработанных россыпей, это вело к сокращению объемов добываемого золота. Причинами падения добычи драгоценного металла было не только уменьшение его содержания в песках, но и хищническая эксплуатация золотосодержащих россыпей.

Под влиянием обеднения месторождений и порчи приисков появляется явная тенденция к измельчению промыслов. В 1860-х гг. на юге Енисейского округа среднее количество рабочих составляло 65 человек, что резко контрастировало с 1840-ми гг., когда даже на небольших приисках трудилось более ста человек, а значительное количество разработок имело от 500 до 1000 с лишним рабочих [21, с. 82]. На губернских приисках в 1856-1860 гг. было 21625 рабочих, в 1866-1870 гг. – 13190, в 1875-1880 гг. – 10998, 1886-1889 гг. – 7612 [3, с. 10]. В таких условиях для сохранения максимальных прибылей и сведения к минимуму издержек производства хозяева приисков начали активно сдавать их в крупную и мелкую аренду. Они продолжали получать стабильную прибыль, поскольку арендаторы отчисляли им до 20% добытого золота [21, с. 83]. Происходило дробление приисков между владельцами: в 1889 г. 345 разрабатываемых месторождений общей площадью 27 тысяч десятин находились во владении 169 отдельных лиц и компаний, из них менее трети разрабатывались их владельцами самостоятельно [23, с. 66, 69]. Добыча на уже разработанных приисках была связана с повышенной эксплуатацией рабочих и дальнейшим истощением земли. Преобладавшая краткосрочная аренда вела к усилению хищнического характера добычи и тормозила технический прогресс отрасли, так как арендатор всегда избегал долгосрочных вложений. К тому же, многие из них попадали в зависимость от торгово-ростовщического капитала, представителями которого зачастую были крупные золотопромышленники [23, с. 77].

Наблюдался отток капиталов из отрасли, и добыча «хозяйским» способом, требовавшим больших затрат на обустройство приисков, постепенно уступает добыче золота артелями старателей-золотничников и смешанному способу. Золотопромышленность таким образом принимала мелкий характер: 80% золотодобытчиков разрабатывало по одному – два прииска, и каждый из них добывал менее одного пуда за операцию [23, с. 71-72]. Развитию аренды способствовал Устав 1870 г., разрешивший золотой промысел всем российским подданным и иностранцам без различия сословий. Мелкие золотодобытчики дорабатывали прииски, из которых большая часть золота уже была извлечена, и, выплачивая значительную арендную плату, крупных прибылей они не получали. 27 наиболее крупных золотопромышленников (18% от общего числа «фирм») в 1890 г. разрабатывали 138 приисков (40% от их общего числа) и получила 174 пудов 21 фунт золота (свыше 65% от общей добычи) [23, с. 69].

Многие владельцы приисков получали дополнительные прибыли благодаря организации посреднической торговли. Большинство из них сочетали свою деятельность с торговлей хлебом, спиртом, на приисках они устраивали лавки, в которых рабочие покупали продовольствие, одежду и другие товары в кредит под высокие проценты, в два с лишним раза выше их фактической стоимости [30, с. 125-126]. Порой доход от такой торговли превышал прибыль от добычи золота. Например, на приисках енисейского купца Гудкова прибыль от добычи золота составляла 2700 рублей, а от торговли в лавке – 10 000 рублей [30, с. 128]. Некоторые предприниматели заявляли об открытии приисков только для того, чтобы под таким прикрытием заниматься торгово-ростовщическими операциями. Такая деятельность особенно распространилась в период кризиса золотодобычи. Связанное с этим усиление эксплуатации привело к выступлениям рабочих Енисейских приисков в начале 1890-х гг.

В 1870-1890-х гг. в Енисейской золотопромышленности были осуществлены попытки интенсифицировать производство: начата добыча золота из руд, применена оттайка мерзлых грунтов при помощи пара, а затем при помощи холодной воды, осуществлена буровая разведка месторождений и использованы паровые экскаваторы. Но все эти случаи были единичными, поскольку капиталовложения в уже упадочную золотодобычу буржуазия не делала. Даже крупные золотопромышленники начинают нести убытки: в 1880-1881 гг. Кытманов понес убытков до 80 000 рублей, Калашников – до 40 000 рублей, Асташев распустил около 700 рабочих [32, с. 109].

Пионеры енисейской золотопромышленности, пользуясь своим положением при дворе, поощрением властей и наличием первоначального капитала, получили огромные прибыли на приисках, которые затем сумели направить в другие отрасли. Те, кто опоздал к разделу золотоносных площадей, были вынуждены довольствоваться меньшими доходами, для получения которых требовалось теперь приложить гораздо больше усилий. Таким образом, прибыли, извлекаемые из приисков Енисейской губернии, перетекали в руки небольшого числа представителей буржуазии и дворянства, связанных с центрами накопления капитала – Европейской Россией и Западной Европой.

Золотопромышленность развивалась в тесной связи с другими отраслями хозяйства, причем в отсталой Енисейской губернии золотодобыча оказала огромное влияние на структуру экономики. Прежде всего открытие приисков повлияло на сельское хозяйство, поскольку было необходимо обеспечить продовольствием 20-30 тысяч работников и несколько тысяч голов гужевого скота, который также было необходимо приобрести. В первые два десятилетия развития золотопромышленности в Енисейской губернии собственного товарного хлеба не хватало. Недостающее зерно закупалось в Томской и Тобольской губерниях, но в большей степени в Иркутской губернии и сплавлялось по Ангаре, в отдельные годы размеры этих закупок достигали 500-800 тысяч пудов [21, с. 106]. Массовые закупки сельскохозяйственных продуктов для нужд золотодобытчиков сопровождались невиданной спекуляцией со стороны перекупщиков, что вызвало резкое увеличение цен [12, с. 279-281; 32, с. 79-80].

Енисейское крестьянство достаточно оперативно отреагировало на требования рынка и увеличило площадь посевов. За период 1840-1850 гг. посевы зерновых в губернии возросли на 92,6% (со 142 180 четвертей в 1840 г. до 273 960 четвертей в 1850 г.), а валовой сбор – примерно на 70% (с 832 080 до 1 418 434 четвертей соответственно), а запашка на одну душу крестьянского населения выросла за этот период с 0,86 до 1,1 десятины [12, с. 282-283]. Как можно видеть, уже в этот период рост урожая зерновых отставал от роста площади запашки, что было проявлением экстенсивного характера земледелия. К.У. О-Ун-Дар в своей работе по золотопромышленности приводит пример, что «в 1850 г., когда урожай был даже несколько ниже, чем в 1835 г., хлеба было собрано в расчете на одну душу населения на 0,5 четверти больше. Это свидетельствовало о значительном повышении производительности труда в сельском хозяйстве Енисейской губернии» [21, с. 105]. Но вряд ли на этом отдельном примере можно говорить об интенсификации губернского земледелия. Поэтому автор в другом месте пишет, что с развитием золотодобычи «ситуация в экономике стала сходна не с кризисом, а с гонкой: экстенсивное сельское хозяйство стремилось догнать золотопромышленность и во что бы то ни стало удовлетворить ее спрос, выполнив, таким образом, требования рынка» [21, с. 103]. Эти требования действительно были выполнены: к концу 1840-х гг. поставки зерна из соседней губернии практически прекратились, так как своего товарного хлеба стало достаточно. Лишь в неурожайные годы хлеб закупался в Иркутской губернии, например, в 1859 г. по Верхней Тунгуске было доставлено до 800 тысяч пудов хлеба [13, с. 63].

Другой необходимый товар для приисков – мясной и рабочий скот первоначально закупался в Минусинском и Ачинском округах, что вызвало значительный рост цен, в первую очередь на быков и лошадей [12, с. 280]. После этого золотопромышленники стали закупать более дешевый скот в Тобольской и Томской губерниях. В конце 1850-х гг. только из Томской губернии на Енисейские промыслы ежегодно доставлялось 8-10 тысяч голов рогатого скота и 3-4 тысячи лошадей [21, с. 106].

Таким образом, потребности золотопромышленности расширили рынок на продукцию земледелия и скотоводства. Однако, никаких серьезных изменений «существовавших форм хозяйственной деятельности не произошло: земледелие и скотоводство по-прежнему сохраняли экстенсивный характер, техника земледелия не претерпела никаких существенных изменений, производительность труда осталась на прежнем уровне и т.д.» [12, с. 277].

Многие крестьяне, прежде всего, из малообеспеченных слоев, стали уходить работать на прииски, наниматься на постройку приисковых дорог, резиденций и зимовий, поступать к золотопромышленникам в качестве служащих и прислуги. В 1857 г. на золотых промыслах губернии работало 32 330 человек, что составляло 86,2% от всех приисковых рабочих Восточной Сибири [12, с. 309]. Весной каждого года эти массы людей двигались на прииски, осенью – возвращались с них, поэтому большой размах приобрела извозопромышленность: крестьяне некоторых сел к северу от Енисейска совершенно оставили хлебопашество и занялись исключительно извозом и прочими неземледельческими работами. Другим видом деятельности, связанным с обслуживанием мигрирующих работников приисков, стало содержание постоялых дворов. Однако, рост цен на хлеб потребовал от извозчиков дополнительных затрат. Поэтому стабильный доход могли получать лишь зажиточные крестьяне, берущие большие подряды и использовавшие для извоза десятки, а иногда и сотни лошадей. Они часто имели собственные значительные запашки и могли обеспечить себя фуражом и продовольствие. Деревенские бедняки могли заниматься извозом лишь как наемные рабочие у зажиточных однодеревенцев [12, с. 307].

Возросло и количество крестьян, занимающихся извозом и дворничеством на Московском тракте, который проходил по губернии на протяжении 700 верст, поскольку открытие золотоносных месторождений увеличило поток перевозок товаров по нему. Несмотря на упадок золотопромышленности и начавшее развиваться пароходство, которое перехватило часть грузов, в 1890 г. извоз и дворничество составляли в Канском округе 75% всех крестьянских промысловых заработков, в Красноярском – 54%, в Ачинском – 48% и в Минусинском – 31% [25, с. 20]. Выросло значение тракта как рынка сбыта местных сельскохозяйственных продуктов (мука, мясо, масло, овес, сено и проч.) для обеспечения продовольствием проезжающих людей и лошадей. Нужды проезжающих также обслуживали такие промыслы, как смолокурение, колесничество, изготовление саней, дужный промысел. Вместе с этим расширились и нелегальные промыслы, например, чаерезный.

Рост в промышленности был напрямую связан с развитием золотодобычи: если в 1838 г. действовало 47 частных промышленных предприятий, то в 1859 г. уже 246 [21, с. 189]. Как уже говорилось, потребности золотопромышленности в хлебе содействовали увеличению запашки земли в губернии под зерновые и к падению цен на них. Золотодобыча также создала спрос на спиртные напитки, и это привело к бурному развитию винокурения, необходимым сырьем для которого был дешевый хлеб. Также способствовала развитию этой отрасли замена в 1863 г. откупной системы акцизными сборами в производстве и торговле вином. Еще в 1854 г. в губернии не было ни одного винокуренного завода, и она снабжалась вином, главным образом, из Западной Сибири и отчасти из Иркутской губернии. Десять лет спустя губерния снабжалась уже продукцией четырех местных заводов. Бурное развитие винокурения привел к тому, что в 1870-х гг. большая часть крупных предприятий в губернии с числом рабочих от 50 и более человек составляли заводы именно этой отрасли, на их долю приходилось свыше 60% промышленной продукции [29, с. 57]. Начавшийся в этот же период кризис в золотодобыче стимулировал перелив крупных капиталов в винокурение, где была самая высокая прибыль. Если сравнить данные 1864 и 1881 гг., то выходит, что за этот период население выросло на 30%, а производство вина – на 400% [32, с. 114]. Неудивительно, что современники называли Енисейскую губернию «пьяной» и говорили о том, что «пережили период золотопромышленности, а ныне переживаем винокуренный» [32, с. 114]. Но упадок золотопромышленности сузил рынок сбыта алкогольной продукции, поэтому в 1880-х гг., достигнув пика подъема, производство спирта начинает сокращаться, мелкие предприятия разоряются, постоянно работают 10-12 заводов. Доля винокурения в валовом промышленном продукте в 1881 г. составляет 73%, в 1888 г. – 60%, а в 1890-е гг. падает до 53% [25, с. 23; 29, с. 58]. Так, например, в 1882 г. в Красноярске был один водочный завод с производством в 83 тысячи рублей, что составляло 35,7% от суммарного размера производства всех городских заводов, которых насчитывалось 31 [16, с. 24].

Развитие металлургии в Енисейской губернии также было тесно связано с золотопромышленностью. Подъем этой отрасли вызвал резкое повышение спроса на необходимые для оборудования приисков различные железные изделия, которые стали в больших количествах закупать на Урале. В губернии железоделательный завод поострили лишь к 1867 г. в Минусинском округе, хозяином производства был московский купец Кольчугин. Позднее владельцами этого завода были также предприниматели из европейской России – петербуржские купцы Г.М. Пермикин и затем В.А. Ратьков-Рожнов, занимавшийся золотодобычей в губернии [11, с. 140]. Добыча руды шла открытым способом, что обеспечивало дешевизну продукции. Благодаря этому, в первые годы изделия завода пользовались спросом и на губернском рынке, и за его пределами – в Томской и Иркутской губерниях. В 1869 г. было выплавлено 135,1 тысяч пудов чугуна, но упадок золотодобычи привел к сокращению спроса, и в 1880-1890-х гг. на заводе производилось почти в два раза меньше металла [28, с. 63].

В начале 1880-х гг. в Красноярске был построен чугунно-литейный завод, который работал на металле, поступавшем с Абаканского завода. Ассортимент продукции не отличался разнообразием, в основном это были сельскохозяйственные орудия, удовлетворявшие потребности местных жителей.

В 1874 г. в Ачинском округе был открыт первый в губернии медеплавильный завод. Но уже спустя три года производство стало снижаться, в 1880-е гг. завод работал с длительными перебоями, а численность рабочих сократилась с 128 до 10 человек [29, с. 61]. В 1880-х гг. сумма производства Абаканского и Ачинского заводов составляла 161 528 рублей, то есть всего 5,8% от общей суммы промышленного производства губернии, которая была равна 2 787 310 рублей [32, с. 113]. В.И. Федорова пишет о том, что предприятия металлургической отрасли давали 10-15% от стоимости всей производившейся в губернии продукции, но не указывает, о каком периоде идет речь [29, с. 61]. Слабое развитие металлургии в губернии было обусловлено тем, что золотопромышленники – основные потребители железа – закупали его в основном на Урале. В этом регионе уже было развито фабричное производство, поэтому енисейские золотодобытчики не вкладывали капиталы в модернизацию местной промышленности.

Остальные отрасли производства в губернии большого промышленного и торгового значения не имели. Их техническое оснащение было слабым. Концентрация рабочей силы в мелкой промышленности была крайне низкой, на одно предприятие приходилось в среднем по 1-1,5 работников [29, с. 52]. При таких условиях самостоятельно выйти на губернский рынок они не могли, и в пореформенный период происходит подчинение мелких производителей почти всех отраслей крупному капиталу, которое часто происходило через ростовщический кредит. Проценты по нему в разных отраслях колебались от 45% до 576%, потери кустарей от кабального кредита составляли от 4% до 59% стоимости производства [26, с. 186-187]. Перекупщики забирали товар под уплату процентов по кредиту, а расплачивались с ремесленниками необходимым для производства сырьем по завышенным ценам. В итоге это приводило к превращению кустаря в рабочего надомника и перерастанию мелкотоварного производства в рассеянную мануфактуру.

Стоит отметить, что отсталость некоторых отраслей была связана с влиянием более развитых районов. Зависимость от них проявилась, например, в ткацком и кожевенном промыслах. В губернии ткацкое производство было развито слабо, поскольку домашние ткани вытеснялись фабричной продукцией, завозившейся из Европейской России, хотя местные холсты, изготовлявшиеся ручным способом, были высокого качества [25, с. 24]. Выделка кож в губернии производилась в основном примитивными методами. Большая часть выделанных кож вывозилась за Урал, где они обрабатывались на фабриках с помощью новейших технологий с применением электричества [29, с. 51]. В Енисейской губернии производство было на низком уровне, лишь мастерских у зажиточных крестьян встречались отдельные элементы механизации, и продукция этих ремесленников не могла конкурировать с фабричной.

Кризис, поразивший промышленность после упадка золотодобычи, привел к сокращению численности буржуазии в губернии. В 1863 г. к этому классу относилось 2013 человек, а в 1890 г. – 1126, удельный вес предпринимателей уменьшился с 0,6% до 0,25% [29, с. 17].

Развитие енисейского речного транспорта также происходило под влиянием золотопромышленности. Если в 1830 г. в губернии было 428 судорабочих, то в 1854 г. – 8 653 человек [21, с. 190]. В 1862 г. на деньги золотопромышленников А.С. Баландина, А.П. и И.П. Кытмановых в Енисейске был построен первый пароход для доставки клади и рабочих на прииски.

Что касается сухопутных дорог, то они находились в плохом состоянии, что осложняло, делая более дорогой, доставку грузов по губернии, и тем более – вывоз их в соседние регионы. Отсутствие дешевых путей сообщения препятствовало развитию товарности сельского хозяйства. Например, в урожайные годы, когда цены на хлеб снижались, земледельцам Минусинского округа было невыгодно продавать зерно, поскольку доходы от продажи не перекрывали расходов по посеву и уборке [32, с. 146].

В 1883-1887 гг. были проведены большие работы по сооружению Обско-Енисейской водной системы с расчищением и спрямлением ряда русел небольших рек, устройством канала длиной 7,8 км, постройкой плотины и шлюзов [10, с. 38]. Эта водная система стала частью водно-железнодорожного пути: от Санкт-Петербурга по Волго-Балтийской водной системе до Перми, далее по островной железной дороге Пермь-Екатеринбург-Тюмень, затем по обско-Енисейской и Селенгинской водным системам и далее по Амуру вплоть до Тихого океана. Этот путь предназначался для перевозки грузов и пассажиров, его протяженность составляла более 10 тысяч км. Но эта система не создала условия для постоянной, бесперебойной перевозки, поскольку ее использование целиком зависело от погодных условий [8, с. 146]. Необходимость в более надежных путях сообщения сохранялась.

Стихийный характер золотопромышленности, отсутствие контроля со стороны властей, которые выполняли лишь фискальные функции, хищническая эксплуатация и посредническая торговля на приисках способствовали концентрации капиталов в руках небольшого числа представителей буржуазии и дворянства, которые использовали его сугубо в личных интересах. Поэтому развитие другие видов производств носило однобокий, зависимый от золотопромышленности, выгодный крупному капиталу характер. Золотодобыча вызвала расширение производства зерна и, в меньшей степени, скота; привлекла рабочую силу как на сами прииски, так и в сопутствующие отрасли; повлияла на активное развитие винокурения и, в меньшей степени, железоделательной промышленности; способствовала оживлению передвижения по Московскому тракту и внутренним дорогам губернии и развитию пароходства по Енисею. Те отрасли промышленности, которые не были напрямую связаны с золотодобычей, не получили такого импульса к развитию. Мелкотоварное производство в основном находилось под контролем скупщиков продукции, его расширению зачастую препятствовала конкуренция со стороны более дешевых товаров, привозимых из-за Урала.

Кризис золотопромышленности, начавшийся в 1860-е гг. и углублявшийся на протяжении всего изучаемого периода привел к сокращению спроса со стороны золотодобытчиков на товары других отраслей. Не имея иных рынков сбыта, эти отрасли были вынуждены сокращать свое производство. Исключением из этого правила стало винокуренная промышленность, в которую перетекли значительные капиталы из золотодобывающей отрасли. Но и винокурение к концу рассматриваемого периода начало сокращать масштабы производства. Другим способом сохранения прибылей золотопромышленников в условиях истощения приисков стала сдача месторождений в аренду. Таким образом, упадок самой прибыльной отрасли повлек за собой кризис в остальных.

2.2 Торговля промышленными товарами

В Енисейской губернии население в основном самостоятельно обеспечивало себя товарами, необходимыми в быту и работе. Ремесленное производство было широко распространено. С развитием капитализма в губернию привозилось все больше промышленных товаров, произведенных в европейской части России или за рубежом. Вместе с тем, активизировалась торговля промышленными товарами, произведенными в самой губернии. Рассмотрим основные аспекты этой торговля.

Говоря о крупной торговле внутри губернии, необходимо отметить, что ее активизация была связана с развитием золотопромышленности, предъявивший большой спрос, в первую очередь, на металлические изделия. Однако, местное производство отреагировало на эту потребность далеко не сразу, и владельцы приисков долгое время закупали необходимую продукцию на Урале. В Енисейской губернии железоделательный завод появился лишь в 1867 г. В первые годы его изделия продавались не только на енисейских приисках, но и в Томской и Иркутской губерниях. Но поскольку в этот период золотодобыча уже значительно сокращалась, производство на заводе быстро пришло в упадок. Построенный в начале 1880-х гг. красноярский чугунно-литейный завод работал уже только на удовлетворение потребностей местных жителей в сельскохозяйственных орудиях.

Гораздо шире распространилась торговля продукцией винокурения. В 1863 г. питейно-акцизное управление выдало 2041 патент на питейные заведения, в 1864 г. – 3153 патента [16, с. 27]. В каждой деревне действовало несколько пунктов продажи водки, во многих селениях их число достигало полутора десятков и более [16, с. 27]. В 1854 г. в губернии действовало 108 питейных заведений, а в 1881 г. – 1400, такой рост питейных заведений был непропорционален росту числа населения [32, с. 126].

В 1880-е гг. происходит сокращение производителей вина и монополизация торговли этим продуктом. Следствием этого процесса стали «стачки» виноторговцев – согласованное повышение цен крупными капиталистами. Первый такой случай был зафиксирован в 1882 г. В 1888 г. участники «стачки» подняли цены на вино по сравнению с 1887 г. с 7 до 10 рублей за ведро. Подобный сговор виноторговцев повторялся и позже, вплоть до 1895 г., когда поток товаров, ввозимых по железной дороге, разрушил систему монополий [24, с. 222].

Поскольку другие отрасли промышленности были менее развиты, то и торговля их продукцией приносила гораздо меньше прибыли. В основном, доходы от такой торговли получали капиталисты, скупавшие товары у мелких ремесленников, которым предоставляли кредиты, и затем перепродавали их. Получали они прибыль и другим путем: забирая товар под уплату процентов по кредиту, расплачивались с ремесленниками необходимым для производства сырьем по завышенным ценам.

Продажей привозных товаров занимались купцы-монополисты, диктовавшие высокие цены и наживавшие на этом огромные барыши, причем по большей части торговля имела меновой характер [9, с. 60]. Зачастую этими торговцами были золотопромышленники [9, с. 68]. По свидетельству современника «взаимный кредит между торговцем и крестьянином распространился до чрезвычайности; у каждого крестьянина найдете самовар, привозные материи, сапоги, башмаки, платки, серьги и пр., зато и крестьянин в долгу, как в шелку» [12, с. 259].

В Красноярск мануфактурные, бакалейные, галантерейные товары поступали с Ирбитской и отчасти Нижегородской и Крестовской ярмарок, чай из Иркутска, железо с Урала [16, с. 26]. Завозились и иностранные товары. В 1880-х гг. английская компания «Феникс» получила от царского правительства право беспошлинного ввоза в Сибирь товаров в течение трех лет. Англичане продали в Енисейске и Красноярске мануфактурных товаров на 30 тысяч рублей, закупив здесь хлеб, соль, кожи, шерсть и коровье масло [9, с. 67]. В это же время по Енисею ходили шведские пароходы, привозившие сахар, масло, керосин, разные консервы, мебель, машины и т.п., а вывозившие сырье [32, с. 128-129]. Но активно использовать Северный морской путь не удавалось. Причиной тому была не сложность его прохождения, а отсутствие в Енисейской губернии режима порто-франко – беспошлинной торговли. Отказ государственной власти вводить этот режим был связан с ее защитой интересов крупной буржуазии центра страны, которая получала большие прибыли, перепродавая сибирским капиталистам иностранные и отечественные товары.

Енисейские купцы закупали товары крупными партиями на Ирбитской и Нижегородской ярмарках, в Москве. Затем они летом по рекам доставлялись до Томска, где находились до зимы. С ее наступлением продукция отправлялась по санному пути в Красноярск, Ачинск, Канск. Покупая товары у российских поставщиков, енисейские капиталисты переплачивали за них 20% стоимости, дорого обходилась и доставка продукции к месту продажи. Но огромные прибыли окупали эти расходы. Так, в европейской части страны прибыль в торговле составляла 2,55%, в Сибири – 7,53% [24, с. 72]. Благодаря своему положению монополистов, крупные торговцы диктовали условия торговли покупателю. Мелкие торговцы конкурировать с ними не могли и занимались перепродажей привозных товаров, которые закупали на местных ярмарках и базарах. Такая торговля называлась разносной, поскольку торговцы – «ходебщики» – самостоятельно разносили продукцию по близлежащим деревням. Наибольшие прибыли они получали в отделенных поселениях – на приисках, в улусах и стойбищах коренного населения, где мелочная торговля сочеталась с кредитно-ростовщической деятельностью.

Другим видом мелкой торговли была лавочная торговля. К концу рассматриваемого периода Енисейская губерния по количеству торговых лавок опережала даже некоторые западные губернии России. Так, в Тамбовской губернии одна лавка приходилась на 988 человек, в Воронежской – на 910, Саратовской – на 549 человек, тогда как в четырех южных округах Енисейской губернии это соотношение было равно 1:400, или 1 лавка на 0,85 села [19, с. 73]. Но это не значит, что почти в каждом селе имелась торговая лавка, большое их число приходилось на деревни, находившиеся невдалеке от торговых путей и центров.

В лавках продавался мануфактурный и бакалейный товар, достаточно ограниченного ассортимента, а также соль, спички, керосин, чай. В питейных лавках торговали винами. Расчет производился наличными, но в отдаленных населенных пунктах широко практиковалась торговля в кредит на кабально-ростовщических условиях под высокие проценты. Часто лавочники выступали как скупщики хлеба, и в этих случаях расчет производился в меновой форме – товары на хлеб.

Меновая торговля особенно была распространена среди аборигенного населения. Лавочники обменивали свой товар на пушнину, скот, кожу, рыбу, нередко не соблюдая при этом ни мер, ни весов, поскольку коренное население их просто не знало. Обсчеты, обмеры, завышение цен, недоброкачественный товар были обыденным явлением особенно там, где лавочник выступал фактически монополистом. Однако, в мелкой торговле конкуренция была выше, чем в крупной, поэтому цены в лавках, расположенных ближе к ярмаркам и базарам, были в среднем ниже на 15-20%.

В городах губернии постепенно распространяются такие формы стационарной торговли как магазины и оптовые склады, характерные для капиталистической эпохи. В Красноярске в 1882 г. действовали 21 магазин, 6 оптовых складов и 135 мелких лавок [29, с. 77]. Склады и магазины снабжали товаром мелочные лавки и ларьки, которые обслуживали преимущественно низшие слои городского населения. В магазинах ассортимент товаров и услуг был шире, и ориентировались они на запросы зажиточных горожан.

В Енисейской губернии был слабо развит вывоз местной продукции. Самый распространенный товар в губернии – хлеб – из-за дороговизны рабочей силы и перевозок не мог конкурировать с зерном других районов. В основном на внешние рынки вывозился енисейский лес, которые составлял 30% сибирского леса, поставляемого на российский рынок.

Торговать местными енисейскими товарами можно было только с еще менее развитыми регионами – с инородческими поселениями в губернии и с Монголией. Торговля с последней была налажена в середине XIX в., когда на русско-монгольской границе возник ряд торговых пунктов. В 1860-х гг. были отменены пошлины на пограничную торговлю, что способствовало возникновению многочисленных торговых баз в верхнем течении Енисея и его притоках. Торговые обороты с 1877 по 1890 гг. выросли в два раза и составили 88,3 тысяч рублей [29, с. 79].

Торговля с Монголией носила меновой и преимущественно транзитный характер. На границе продавались в основном товары из Европейской России – шелк, бязь, бисер, иголки, ситец, сукно, холст, оружие. Лишь в 1880-1890-х гг. в структуре товарооборота возрастает доля товаров, производившихся в губернии: зерно, мука, продукция Абаканского железоделательного завода, посуда Минусинского стеклозавода, сахар с завода в Минусинске. Все это обменивалось на скот, кожи, пушнину.

Таким образом, в 1850-середине 1890-х гг. Енисейская губерния все сильнее вовлекалась в общероссийский рынок, но на зависимом положении. Вывоз товаров местного производства практически отсутствовал, а ввозимая продукция была значительно дороже своей себестоимости. Связано это было со сложностями доставки и большим количеством посредников, которые извлекали огромные прибыли от перепродажи, пользуясь своим положением монополистов. Мелкие торговцы, в среде которых конкуренция была сильнее, чем среди крупных купцов, но все же не очень большая, также извлекали значительные прибыли при перепродаже этих товаров, особенно, торгуя в отдаленных районах, среди коренного населения. Эта же схема действовала в торговых отношениях с Монголией, которая была практически единственным регионом, куда вывозились промышленные товары, произведенные в Енисейской губернии.

В целом, объемы торговли в губернии были невелики. Причиной тому был низкий спрос населения, которое в основном самостоятельно обеспечивало себя необходимыми товарами. Недолгое развитие золотопромышленности не расширило этот спрос. В ситуации кризиса в экономике крестьяне были вынуждены сокращать покупку привозных товаров.

2.3 Банковско-кредитная и фискальная политика государства в сфере промышленности

Состояние экономики во многом определяется уровнем развития банковско-кредитной системы. В условиях недостаточного развития частного кредита в стране, большое значение имела политика государства в этой сфере. Проанализируем, как она проводилась в Енисейской губернии, и рассмотрим фискальную политику правительства, чтобы определить, какое значение для властей имела енисейская экономика.

До 1860-х гг. функции банковско-кредитного учреждения в Губернии выполнял Енисейский приказ общественного призрения. Такие же приказы действовали на всей территории России, и центральные власти стремились вкладывать их средства лишь в помещичьи владения, защищая интересы класса землевладельцев. Но в условиях практически полного отсутствия помещичьих хозяйств в Енисейской губернии, приказ вынужден был ссужать капитал другим категориям населения.

Капиталы Енисейского приказа общественного призрения размещались следующим образом: частично в государственном Заемном банке, куда отсылались для увеличения все свободные суммы; частично числились за учреждениями, получавшими ссуду без залогов, на основании правительственных распоряжений; частично были розданы заемщикам под разные залоги; частично находились в наличности [2, с. 45].

С ускорением развития экономики губернии во второй четверти XIX в. капиталы приказа начали расти достаточно быстро: в 1823 г. они составляли 15 тысяч рублей, в 1832 г. –140 тысяч рублей, в 1855 г. – почти 500 тысяч рублей, в 1867 г. – почти 1 миллион рублей [1, с. 256]. Однако, эти капиталы не использовались эффективно: в 1855 г. из имеющегося капитала в ссуды было выдано лишь 8,5 тысяч рублей [2, с. 42]. Для того чтобы активизировать работу этих учреждений министру внутренних дел пришлось добиться разрешения на выдачу Енисейским и Иркутским приказами общественного призрения ссуд золотопромышленникам.

В 1850-х гг. были предприняты попытки превратить приказы общественного призрения в разветвленную сеть земских банков. В 1859 г. была создана особая комиссия для решения этого вопроса. Однако, с учреждением в 1860 г. Государственного банка дела всех банковских учреждений страны, в том числе, и приказов общественного призрения, были переданы ему, а сами старые учреждения ликвидированы. Государственному банку от приказа был передан запасной капитал, предназначенный для выдачи авансов золотопромышленникам в залог золота. Он составлял 185 тысяч рублей [2, с. 46].

В 1865 г. отделения Государственного банка открылись в Красноярске и Енисейске – центрах золотопромышленности. Поэтому в основном их деятельность этих филиалов ограничивалась учетом векселей и была направлена на обеспечение кредита для крупного капитала в золотопромышленности и торговле. Но масштабы деятельности Госбанка мало способствовали развитию губернской экономики: только 6% капиталов, вложенных в сибирские филиалы, шло на поддержку местных производителей, а остальное – в центр страны [24, с. 260]. Таким образом, Госбанк работал в интересах буржуазии центра страны, выкачивая для ее нужд средства из экономики Сибири, в ущерб ее развитию. Результатом такого отвлечения средств стала постоянная задолженность Государственного банка своим сибирским отделениям: в 1893 г. этот долг составлял 10,7 миллионов рублей [24, с. 260].

В 1860-х гг. возникает ряд общественных банков: в 1863 г. в Канске с уставным капиталом 10 тысяч рублей и Енисейске с капиталом 7 тысяч рублей, в 1867 г. – в Минусинске с капиталом 10 тысяч рублей [29, с. 80]. Они действовали в интересах местной буржуазии и кредитовали главным образом крупных промышленников и торговцев. Но масштабы их деятельности были невелики: на 1873 г. оборот Канского банка составил 183,6 тысяч рублей, прибыль – 3,8 тысячи; Енисейского – 140,6 и 3,9 тысяч рублей соответственно; Минусинского – 346,4 и 4,9 тысяч рублей [29, с. 80].

Система мелкого кредита для широких слоев населения в губернии практически отсутствовала. Лишь в 1880-х гг. в ряде волостных центров (Тинское, Тасеево, Рыбинское, Тесинское) возникают ссудно-сберегательные товарищества. Их капитал образовывался из взносов участников и капитали от общественной запашки и был невелик: от 1 до 5 тысяч рублей. Ссуды выдавались под 12% годовых [29, с. 81].

Деятельность этих организаций не получила сколько-нибудь значительных масштабов. Поэтому основными кредиторами в деревне оставались крупные хлеботорговцы, мелкие лавочники зажиточные крестьяне, к которым в кабальную зависимость попадали многие заемщики. Иногда заемные сделки заключались от имени сельского общества и в кабале оказывались целые деревни, поскольку кредитные проценты были очень высоки – 10-15% [29, с. 81].

У крупных капиталистов занятие ростовщичеством не выступало в чистом виде, а переплеталось с другими формами раннекапиталистического предпринимательства – золотопромышленностью, торговлей, пароходством. Г.Х. Рабинович делает вывод, что «деятельность предпринимателей в сфере кредита имела и капиталистические и докапиталистические (ростовщические) черты. В составе заемщиков у этих предпринимателей преобладали промышленные и торговые капиталисты, а деньги, полученные последними в ссуду, служили средством присвоения прибавочной стоимости, что характерно для капиталистического кредита. Вместе с тем, частично заемщиками являлись мелкие производители (крестьяне, ремесленники), уровень процента был чрезвычайно высоким, а это являлось характерной чертой ростовщического кредита» [24, с. 262].

Правительство, мало способствовавшее развитию золотопромышленности посредством кредитных мер, проводило сугубо фискальную политику по отношению к этой отрасли и стремилось получать в казну как можно больше поступлений от нее. Но в условиях упадка золотодобычи кабинет министров в 1876 г. был вынужден временно отменить горную подать, правда, возобновив ее взимание уже в 1881 году. В целом, в последней трети XIX в. «в государственное казначейство отчислялось в среднем по России 8% валового дохода или около 30% чистой прибыли всех предприятий», причем «по отдельным золотопромышленным районам отношение суммы обложения к чистой прибыли колебалось от 13 до 78,7%» [21, с. 95]. Реакцией золотодобытчиков на налоговую политику правительства был тайный сбыт золота за границу, который приобрел широкий размах в 1880-1890-е гг. Государственные меры против контрабанды эффекта не давали.

Ситуацию кризиса в золотодобывающей отрасли могла бы исправить кредитная помощь правительства золотопромышленникам, особенно мелким, которых становилось все больше, но кабинет, действовавший подобно крупной буржуазии и в ее интересах, такие меры практически не предпринимал. Государственный банк лишь в 1891 г. получил право кредитовать частные золотодобывающие предприятия, но высокие требования к должникам вели к тому, что ссуду могли получить лишь владельцы крупных приисков. Поэтому основными кредиторами мелких золотодобытчиков являлись сибирские купцы. Они выдвигали очень тяжелые условия кредита, который, как правило, был товарным и давался под высокий процент. Но других возможностей получить ссуду не было, и должники были вынуждены вести разработку приисков хищническими методами, чтобы получить прибыль.

Упадок енисейской золотопромышленности и последовавшее за этим сокращение финансовых операций привели к тому, что губерния перестала быть выгодным местом для деятельности представителей банковского капитала. В 1872 г. в Екатеринбурге был основан Сибирский торговый банк, причем среди его учредителей были енисейские золотопромышленники В.И. Асташев и Н.Д. Бенардаки [30, с. 95]. Но даже это обстоятельство не привело к открытию постоянного отделения банка в Енисейской губернии, хотя в 1880г. филиалы уже имелись в Екатеринбурге, Петербурге, Тюмени, Томске и Иркутске. В губернии действовало временное отделение банка на Ужурской ярмарке, а постоянное открылось лишь в 1896 г.

В целом, банковско-кредитная система Енисейской губернии характеризовалась низким уровнем развития, который не мог обеспечить необходимую поддержку промышленности. Меры, предпринимавшиеся властями, могли помочь только крупным капиталистам. Процент по кредиту Государственного банка был также высок, как у ростовщиков. К тому же, Госбанк выкачивал средства из губернии, действуя в интересах буржуазии европейской части России. Мелкий кредит был очень слабо развит и сопряжен с кабалой. Таким образом, Енисейская губерния для правительства являлась источником поступлений в казну и не расценивалась им как регион, который необходимо развивать при помощи банковских кредитов.

Заключение

Экономическое развитие Енисейской губернии в 1850-середине1890-х гг. имело общие тенденции с общероссийским процессом и характеризовалось рядом специфических черт.

В составе населения губернии преобладало сельская категория жителей. Несмотря на достаточно быстрый рост численности горожан, на экономическую структуру губернии они оказывали слабое влияние. Господствующим оставался сельскохозяйственный уклад.

Социальная структура была стабильная, с широким слоем середняков, большинство из которых обрабатывало свои наделы собственными силами. Крайние группы – бедняки и зажиточные – участвовали в формировании рынка рабочей силы. В этом процессе также участвовали переселенцы, которым для обзаведения собственным хозяйством было необходимо собрать значительные средства. В целом, рынок рабочей силы развивался медленно, во-первых, из-за благоприятных природных и экономических условий для самостоятельной земледельческой деятельности, и, во-вторых, из-за политики государства, которое сдерживало этот процесс, препятствуя миграции дешевых работников из европейской части страны. Так правительство защищало интересы буржуазии центра России.

Невысокий процент вольных переселенцев, большинство из которых быстро обзаводились собственным наделом, оторванность от экономической жизни ссыльнопоселенцев, которых, впрочем, было еще меньше, чем вольных мигрантов, и обеспеченность старожилов замедляли процесс капиталистического классообразования. Таким образом, социальная структура населения губернии не способствовала интенсификации производства, увеличению прибылей за счет сверхэксплуатации сельского пролетариата.

В хозяйстве подавляющего большинства жителей губернии ведущую роль играло земледелие, его основу составляло зерновое производство. Обработка земли осуществлялась экстенсивными методами. Отсутствие крупных рынков сбыта приводило к сохранению традиционных отношений в деревне. Крестьяне продолжали в больших количествах выращивать рожь, а не рыночный хлеб – пшеницу. Местный рынок, представленный в основном крестьянами, предъявлял спрос именно на этот хлеб. Скотоводство модернизировалось еще медленнее, чем земледелие. Расширение пахотных земель за счет пастбищ и лугов вело к сокращению скота. В итоге, это негативно сказывалось на земледелии, поскольку оно лишалось необходимой ему продукции скотоводства. К 1890-м гг. эти отрасли явно замедлили темп своего развития по сравнению с 1850-ми гг. Это проявлялось в сокращении производства по отношению к росту населения. В земледелии это проявлялось еще и в отставании роста урожаев от роста площади запашки. Экстенсивные методы вели к кризису.

Такие тенденции во многом были связаны с сокращением рынков сбыта. Если в середине XIX в. большое количество хлеба сбывалось на золотые прииски, то с упадком этой отрасли в 1860-х гг. крестьяне потеряли значительную долю заработка. Это негативно повлияло на их покупательную способность. Поэтому развитие торговли в этот период шло медленно, ярмарок, базаров и лавок было мало, их торговые обороты в целом были небольшими. При этом в ярмарочной торговле проявлялась зависимость Енисейской губернии от западных регионов: ввозимые оттуда товары покупались в гораздо большем количестве, чем местные продавались. К тому же, привозимая продукция стоила значительно дороже, чем в местах ее производства. И если крупные капиталисты европейской части России извлекали прибыль, дорого продавая товары сибирским купцам, то последние окупали свои траты, наживаясь на местном население. В губернии действовали торговцы-посредники, которые накручивали цены на товары. Жители были вынуждены покупать дорогие изделия, поскольку в губернии производилось далеко не все, что было необходимо. Зачастую производства насущных товаров отсутствовало из-за высокой конкуренции со стороны привозной продукции. Получался замкнутый круг. Правительство не стремилось его разорвать, поскольку такая ситуация была выгодна крупной буржуазии центральных губерний.

Именно эти капиталисты извлекли огромные прибыли из енисейской золотопромышленности. Большие поступления от нее шли и в государственную казну. Развитие этой отрасли способствовало увеличению движения капиталов в экономике губернии, это привело к подъему в других отраслях: в земледелии, скотоводстве, металлургической промышленности, винокурении. Причем в последнюю, как в наиболее прибыльную из перечисленных, перетекли многие капиталы из золотопромышленности, расцвет которой окончился в 1860-х гг. Поэтому все отрасли испытали сокращение спроса и тоже начали переживать упадок. Винокурения это коснулось позже, оно активно развивалось до 1890-х гг. Здесь использовались излишки хлеба, остававшиеся у крестьян, которые теперь не могли их продавать на прииски.

Золотопромышленность также ускорила вовлечение губернии в общероссийский рынок. Этот процесс продолжался и после оттока капиталов из золотодобычи. Но, как уже было сказано выше, Енисейская губерния как регион с менее развитой экономикой включался в эту систему на невыгодных для его населения условиях: из губернии извлекались большие прибыли, но они никак не компенсировались. Подобная схема отношений имело место в торговле между енисейскими купцами и Монголией, только в этом случае условия диктовали представители губернии. Монголия была единственным регионом, куда начиная и 1880-х гг. регулярно сбывалась промышленная продукция, произведенная в Енисейской губернии, в других районах она не выдерживала конкуренцию с фабричным производством.

Отсталая промышленность могла бы интенсифицироваться благодаря вмешательству государства, но этого не происходило. Правительство продолжало выкачивать из губернии средства, например, через Государственный банк и фискальную систему. И если крупные местные капиталисты еще могли получить банковский кредит, мелкие промышленники, а тем более крестьяне довольствовались ростовщическими ссудами, нередко сопряженными с попаданием в кабалу. Впрочем, кредитный процент в Государственном банке был таким же высоким.

Таким образом, в 1850-середине 1890-х гг. в экономике Енисейской губернии ярко проявилась ее зависимость от центральной России, ее периферийное и подчиненное положение. Недолгий экономический рост был «побочным» эффектом развития золотопромышленности, основные доходы от которой ушли из губернии на Запад. Упадок отрасли сказался на рядовых крестьянах. Капиталисты смогли перевести капиталы в другие сферы, в другие регионы и продолжали там получать прибыли. Те же, кто остался в губернии, продолжали эксплуатировать население, прежде всего, через винокурение. Понятно, что чем это производство доходнее, те менее производительны другие отрасли. Именно так и было в Енисейской губернии.

Во второй половине XIX в. емкость рынка Енисейской губернии расширилась, прежде всего, под влиянием золотопромышленности. Но это расширение не было столь значительным, чтобы вызвать интенсификацию земледелия и скотоводства. Начался переход от товарного к торговому земледелию, но он шел очень медленными темпами. Рынок сохранял архаичные формы: сохранялась меновая торговля, ярмарки и городские базары как центры сбыта хлеба не получили большого развития, постоянных лавок в селениях было мало. Поэтому чрезвычайно возросла роль скупщика-хлеботорговца, ставившего в отношения кабальной зависимости непосредственного производителя. Распространение этих архаичных институтов было вызвано развитием других, наиболее прибыльных отраслей. Так действовала логика периферийного капитализма.

В 1850-середине 1890-х гг. в экономике Енисейской губернии сформировался целый ряд проблем, вызванных периферийным положением региона: необходимость интенсификации производства и повышения его доходности, создания или открытия рынков для сбыта сельскохозяйственной и промышленной продукции, улучшения путей сообщения.

Их решение было невозможно на основе частной инициативы и требовало грамотно спланированного государственного вмешательства. Однако в изучаемый период его не последовало.

Список использованных источников

1. Асочаков, А.С., Катцина, Т.А. Управление и финансовые основы деятельности приказов общественного призрения Восточной Сибири (конец XVIII – начало ХХ вв.) / А.С. Асочаков, Т.А, Катцина // Вестник КрасГАУ. – Красноярск, 2004. – С. 254–260.

2. Банковско-кредитные учреждения Енисейской губернии [Текст]: учеб. пособие / А.С. Асочаков, Т.А. Катцина. – Красноярск: КГТЭИ, 2006. – 221 с.

3. Головачев, Д.М. Сельское хозяйство крестьян Енисейской губернии и условия его развития [Текст]: науч. изд. / Д.М. Головачев. – Красноярск: Тип. А.Д. Жилина, 1903. – 86 с.

4. Гонина, Н.В. История освоения и развития Сибири (XVI-XX века) [Текст]: учебное пособие / Н.В. Гонина. – Красноярск, 2004. – 117 с.

5. Горюшкин, Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков (конец XIX - начало ХХ в.) [Текст]: науч. изд. / Л.М. Горюшкин. – Новосибирск: Наука, 1967. – 410 с.

6. Горюшкин, Л.М. О характере колониальной зависимости Сибири в эпоху капитализма / Л.М. Горюшкин // Бахрушинские чтения 1971. – Новосибирск, 1972. – Вып. II. – С. 69–77.

7. Григорьев, В.Ю. Перемены в условиях экономической жизни населения Сибири (Енисейский край). Записки Красноярского подотдела Восточносибирский отдел Императорского русского географического Общества. Вып. 1. Т. 1. [Текст]: науч. изд. / В.Ю. Григорьев. – Красноярск, 1904. – 106 с.

8. История железнодорожного транспорта России [Текст]: в 2 т. Т.1: 1836-1917 гг. / под ред. Е.Я. Красковского, М.М. Уздина. – СПб, 1994. – 336 с.

9. История Сибири с древнейших времен до наших дней [Текст]: в 5 т. Т. 3. Сибирь в эпоху капитализма / гл. ред. А.П. Окладников, В.И. Шунков. – Л.: Наука, 1968. – 529 с.

10. Калиничев, В.П. Великий Сибирский путь: историко-экономический очерк [Текст]: науч. изд. / В.П. Калиничев. – М.: Транспорт, 1991. – 248 с.

11. Кискидосова, Т.А. Торгово-промышленное предпринимательство в Енисейской губернии во второй половине XIX – начале ХХ в. (на материалах Ачинско-Минусинского края) [Текст]: диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук / Т.А. Кискидосова. – Абакан, 2006. – 243 с.

12. Кожухов, Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX века (1800-1861 гг.) [Текст]: науч. изд. / Ю.В. Кожухов. – Л.: Изд. ЛГУ, 1967. – 384 с.

13. Константинова, М.В. Хлебная торговля в Енисейской губернии во второй половине XIX – начале XX вв. [Текст]: диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук / М.В. Константинова. – Красноярск: КГТЭИ, 2007. – 225 с.

14. Красноярье: пять веков истории [Текст]: учебное пособие по краеведению. Ч.1 / рук Н.И. Дроздов. – Красноярск: Платина, 2005. – 240 с.

15. Крестьянство в Сибири в эпоху капитализма [Текст]: науч. изд. / А.П. Окладников, А.П. Бычков, Л.М. Горюшкин. – Новосибирск: Наука, 1983. – 400 с.

16. Латкин, Н.В. Красноярский округ Енисейской губернии [Текст]: науч. изд. / Н.В. Латкин. – Красноярск, 1995. – 52 с.

17. Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. Енисейская губерния [Текст]: Т. 4. Вып. 2. – Иркутск, 1894. – 235 с.

18. Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. Енисейская губерния [Текст]: Т. 4. Вып. 4. – Иркутск, 1894. – 263 с.

19. Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. Енисейская губерния [Текст]: Т. 4. Вып. 5. – Иркутск, 1894. – 241 с.

20. Миронов, Б.Н. Хлебные цены России за два столетия XVIII-XIX вв. [Текст]: науч. изд. / Б.Н. Миронов. – Л.: Наука, 1985. – 289 с.

21. О-Ун-Дар, К.У. Золотопромышленность Енисейской губернии с 1832 по 1917 год [Текст]: диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук / К.У. О-Ун-Дар. – Красноярск, 2003. – 253 с.

22. Покровский, В. И. Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России [Текст]: Т. I / В. И. Покровский. – СПб.: ЦСК Министерства финансов России, 1902. – 240 с.

23. Рабинович, Г.Х. Из истории золотопромышленности Енисейской губернии конца XIX века / Г.Х. Рабинович // Вопросы истории Сибири. – Томск, 1964. – Вып. 1. – С. 66– 79

24. Рабинович, Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца XIX – начала XX вв. [Текст]: науч. изд. / Г.Х. Рабинович. – Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 1975. – 325 с.

25. Смирнов, В.А. Исторический очерк Приенисейского края [Текст]: Ч. 2. Учреждение Енисейской губернии, население и колонизация в XIX в., хозяйственная эволюция Приенисейского края в XIX в.: науч. изд. / В.А. Смирнов. – Красноярск: Изд-во бюро краеведения при среднесибирском отделе РГО, 1928. – 47 с.

26. Соловьева, Е.И. Промыслы сибирского крестьянства в пореформенный период (1861-1905 гг.) [Текст]: науч. изд. / Е.И. Соловьева. – Новосибирск: Наука, 1981. – 329 с.

27. Степынин, В.А. Колонизация Енисейской губернии в эпоху капитализма [Текст]: науч. изд. / В.А. Степынин. – Красноярск: Изд-во КГПИ, 1962. – 562 с.

28. Тужиков, В.И. О формировании пролетариата Сибири во второй половине XIX в. (1861-1891 гг.) / В.И. Тужиков // Вопросы истории Сибири. – Томск, 1964. – Вып. 1. – С. 56-65.

29. Федорова, В.И. Очерки социально-экономического развития Енисейской губернии в пореформенный период [Текст]: учеб. пособие / В.И. Федорова. – Красноярск: РИО КГПУ, 1999. – 116 с.

30. Хроленок, С.Ф. Золотопромышленность Сибири (1832-1917) [Текст]: науч. изд. / С.Ф. Хроленок. – Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1990. – 307 с.

31. Худяков, В.Н. Аграрная политика царизма в Сибири в пореформенный период [Текст]: науч. изд. / В.Н. Худяков. – Томск: Изд-во Томского университета, 1986. – 264 с.

32. Чудновский, С.Л. Енисейская губерния. Статистико-публицистический сборник к 300-летнему юбилею Сибири [Текст]: науч. изд. / С.Л. Чудновский. – Томск: Изд-во «Сибирская газета», 1885. – 198 с.