Дипломная работа: А.В. Колчак как учёный и военный деятель

РЕФЕРАТ

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ:

- донесение до современников сведения по теме: " А.В. Колчак как учёный и военный деятель" с точки зрения новейших отечественных и зарубежных исследований по сходной проблематике;

- раскрытие неординарности личности А.В. Колчака.

ЗАДАЧИ:

- изучить соответствующую литературу по данной теме;

- изучить теоретические аспекты и выявить природу вопроса "А.В. Колчак как учёный и военный деятель";

- найти неизвестные страницы жизни А. В. Колчака;

- сказать об актуальности проблемы "А.В. Колчак как учёный и военный деятель" в современных условиях;

- изложить возможности решения тематики "А.В. Колчак как ученый и военный деятель";

- обозначить тенденции развития тематики "А.В. Колчак как ученый и военный деятель";

- Определить значимость выбранной темы.

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ:

- изучение и анализ жизни и деятельности А. В. Колчака как учёного и военного деятеля;

- анкетирование учащихся;

- использование дополнительных источников.

Новизна работы заключается в систематизации материалов по теме "А.В. Колчак как учёный и военный деятель".

Представлены различные точки зрения историков на тему "А. В. Колчак как учёный и военный деятель".

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ РАБОТЫ:

Изученный и представленный материал может быть использован не только на уроках истории в школе, но и для преподавателей, студентов вузов.

Актуальность исследовательской работы "А.В. Колчак как ученый и военный деятель" представляет интерес в современной науке и ценность в плане ее недостаточной разработанности. Рассмотрение вопросов, связанных с данной тематикой, носит как теоретическую, так и практическую значимость. Исследовательская работа может быть интересна тем, кто хочет самостоятельно разобраться и дать свою оценку деятельности А.В. Колчака. Работа имеет практическую направленность, учит нас ценить и уважать прошлое, любить историю, воспитывает в нас гражданские и патриотические чувства.

Материал исследовательской работы представляет ценность в плане нравственного воспитания молодого человека.

А знать историю – наша обязанность.

ВВЕДЕНИЕ

Настанет день, когда дети наши, мысленно

созерцая позор и ужас наших дней, многое

простят России за то, что всё же не один

Каин владычествовал во мраке этих дней,

что и Авель был среди сынов ее.

Настанет время, когда золотыми письменами

на вечную славу и память будет начертано

Его имя в летописи Русской земли"

Бунин И.А

Представленная работа посвящена теме "А.В. Колчак как ученый и военный деятель".

Работа имеет традиционную структуру и включает в себя введение, основную часть, состоящую из 4 глав, заключение, используемая литература, приложение и анкетирование учащихся.

Источниками информации для написания работы по теме "А.В. Колчак как учёный и военный деятель" послужили: базовая учебная литература, фундаментальные теоретические труды крупнейших мыслителей в рассматриваемой области, результаты практических исследований видных отечественных и зарубежных авторов, статьи и обзоры в специализированных и периодических изданиях, посвященных тематике "А.В. Колчак как ученый и военный деятель", справочная литература, прочие актуальные источники информации.

Вопросам исследования посвящено множество работ. В основном материал, изложенный в учебной литературе, носит общий характер, а в многочисленных монографиях по данной тематике рассмотрены более узкие вопросы проблемы "А.В. Колчак как ученый и военный деятель".

Высокая значимость и недостаточная практическая разработанность проблемы "А.В. Колчак как ученый и военный деятель" определяют несомненную новизну данного исследования.

По результатам исследования был вскрыт ряд проблем, имеющих отношение к рассматриваемой теме, и сделаны выводы о необходимости дальнейшего изучения состояния вопроса.

Таким образом, актуальность данной проблемы определила выбор темы работы "А.В. Колчак как ученый и военный деятель", круг вопросов и логическую схему ее построения. Интерес к данной теме у меня возник после просмотра фильма "Адмирал".

Мне довелось прочитать много книг о гражданской войне. Прочитав несколько книг, можно заметить, что оценка белого движения весьма неоднозначна, и одно мнение противоречит другому. В советской историографии эта тема является белым пятном. И в поисках истины я решила провести исследовательскую работу по теме: "А.В. Колчак как учёный и военный деятель" и создать свою точку зрения на белое движение, которую, по крайней мере, я буду считать самой объективной.

Прошло более 80 лет со дня гибели Александра Колчака и более 15 лет – с момента падения власти, с которой он боролся и которая уничтожила его, но в России до сих пор имя его проклято. Имя А. В. Колчака в нашей стране знакомо, вероятно, каждому. И первое, что вспоминается при этом имени — гражданская война в России, интервенция, контрреволюция.

В учебниках истории, в советской исторической литературе и в энциклопедиях долгие годы мы могли прочитать только то, что адмирал Колчак — ставленник Антанты, один из самых непримиримых врагов советской власти — объединил силы контрреволюции в Сибири и на Урале. При поддержке кадетов, белогвардейских офицеров и интервентов произвел переворот и установил военную диктатуру, приняв титул "Верховного правителя Российского государства" и звание главнокомандующего. После разгрома белогвардейских войск по приговору Ревкома расстрелян в Иркутске. Такого А. В. Колчака знает большинство из нас⁵ .

Но мало кто знает, что был он храбрейшим морским офицером, кавалером высших боевых орденов. И никто уже не помнит, что был он полярным путешественником, выдающимся океанографом, опередившим науку о море без малого на полвека.

Всю жизнь он честно служил России, но долг свой перед Родиной понимал, конечно, совершенно иначе, чем большевики.

Только теперь о нем можно рассказать, наконец, правду, да и та будет полуправдой - архивных документов сохранилось немного. Недавно в специальных журналах появились статьи молодого архивиста Сергея Дрокова, но самым подробным биографическим очерком до сих пор остается, как ни горько говорить, - стенограмма допроса, опубликованная на сайтах государственных архивов Москвы, Санкт-Петербурга и Киева.

Александр Васильевич Колчак — яркая личность и чисто русское явление. Он — выдающийся сын России и, надо надеяться, что таким, наконец, предстанет в глазах своих соотечественников-потомков⁴ .

Кто же такой Колчак по своему, так сказать, роду - племени? Какими были причины и обстоятельства его появления на российском бушующем небосводе?⁴ .

Прочитав публикуемый здесь материал, вы узнаете совсем иного, неизвестного нам раньше Колчака.

Глава I .1. А.В. КОЛЧАК КАК УЧЁНЫЙ И ВОЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ

1.1 ПОТОМОК КОЛЧАК - ПАШИ

Именно в молодые годы складывается характер, личность. Детские и юношеские годы имеют свою драматургию, которая потом, под наплывом "взрослых" переживаний, во многом забывается, сглаживается в сознании, но продолжает проявляться в глубинах подсознания. В конце концов ведь детские и юношеские годы - это почти четверть жизни, а если у человека короткий век, - то и половина.

Изучение биографии А.В. Колчака, мореплавателя, исследователя, флотоводца, государственного деятеля, только начинается. Предстоит поднять целые пласты архивных документов, книг, газет. А пока многое ещё неясно. Ибо очень неординарной, непростой личностью был адмирал. Непростой – с самого детства.

Фамилия Колчак - турецкого происхождения. В переводе на русский язык она означает "боевая рукавица". Соединенная со стальной пластиной, такая рукавица защищала правую руку, а левая прикрывалась щитом. Основатель рода Колчаков, Илиас - паша Колчак, был комендантом турецкой крепости Хотин⁵ .

С 1736 г. императрица Анна Иоановна вела войну с турецким султаном. Начиная военные действия, русские фельдмаршалы грозились дойти до Константинополя. Но кампания разворачивалась вяло. Русские войска то брали крепости, то оставляли их. И только под конец войны, в 1739 г., были одержаны важные победы. Пройдя через польскую территорию, армия под командованием графа Х.А. Миниха вошла в Северную Молдавию и 17 августа близ деревни Ставучаны встретилась с турецкой армией под командованием Вели- паши. Сражение закончилось бегством турок. Вместе с армией Вели – паши бежала и часть хотинского гарнизона, участвовавшая в бою. Брошенный турецким командованием на произвол судьбы и не имевший достаточных сил для сопротивления, Хотин был сдан 20 августа. Колчак – паша сначала выслал русскому фельдмаршалу ключи от города, а потом явился сам и отдал свою саблю. Вместе с семьёй он оказался в русском плену¹³ .

Колчак – паша и его сын Мехмет бей, привезенные в Петербург, разместились в специально отведенном для них дворе на Петербургской стороне, где уже жительствовал другой пленный паша – очаковский. Вместе с Колчак-пашой были поселены и другие пленные турецкие офицеры.

Трехбунчужный хотинский паша едва успел расположиться на новом месте, как с Турцией был заключён мир и пленные получили свободу. Однако он не стал возвращаться в блистательную Порту, где его непременно посадили бы на кол за сдачу крепости. Не хотелось ему, видимо, оставаться и на чужом ему Севере. А потому он уехал на Правобережную Украину, входившую тогда в состав Польши, в имение одного польского магната, с которым имел давние дружеские связи. Через несколько десятилетий, когда паши – невозвращенца уже не было в живых, эти места оказались в пределах России. И в русских анналах возникли Колчаки.

В 1803 г., на острове Бугского полка, было образовано Бугское казачье войско, которое охраняло границу России по Днестру. В этом войске служил сотник Лукьян Колчак, правнук паши, получивший земельный надел в Ананьевском уезде Херсонской губерни, недалеко от Балты. У сотника было два сына – Иван и Фёдор, которые впоследствии поделили ананьевское имение. Иван Лукьянович продал свою часть, купил дом в Одессе, уехал туда и поступил на гражданскую службу. Фёдор Лукьянович стал военным и дослужился до полковника. На основании материалов очередной ревизии 40-х годов XIX в., указом Сената от 1 мая 1843 г. Колчаки былиутверждены в потомственном дворянстве и внесены в родословную книгу дворян Херсонской губерни.

Старшая ветвь рода, обосновавшаяся в Одессе, в свою очередь дала несколько разветвлений, ибо Иван Лукьянович стал отцом многочисленного семейства. У него было несколько дочерей (сколько-неизвестно) и три сына – Василий, Александр и Пётр. Все трое стали военными. Пётр, избравший военно-морское дело, дослужился до капитана 1-го ранга. Александр – до генерал- майора. От него пошла средняя линия Колчака – помещиков Тамбовской губерни.

Старший сын Ивана Лукьяновича, Василий Иванович Колчак, родился 1 января 1837 г. Воспитывался в Одесской Ришельевской гимназии, где в те годы были ещё живы традиции основавших её французских эмигрантов. Хорошо знал французский язык и любил все французское, хотя именно с французами ему вскоре пришлось воевать.

Как настоящий одессит, В.И. Колчак (см. приложение, рис.2) был чужд многих дворянских предрассудков. Жену выбрал из недворян и тоже – одесситку. Ольга Ильинична Посохова (см. приложение, рис. 3) была дочерью потомственного почетного гражданина. В это состояние приписывали людей с образованием, но без дворянства. Вообще же семья Посоховых вышла из донских казаков. Ольга Ильинична была моложе Василия Ивановича на 18 лет. Отличалась набожностью, спокойным, тихим и строгим характером. Они поженились в начале 70-х годов и поселились близ Обуховского завода, в селе Александровском. В 1874 г. у них родился сын Александр, а на следующий год – дочь Екатерина. Ещё одна дочь, Любовь, умерла в детстве.

Сохранился документ о рождении его сына: "Свидетельство По указу Его Императорского Величества от С.-Петербургской духовной консистории дано сие свидетельство о том, что в метрической 1874 г. книге Троицкой церкви с. Александровского С.-Петербургского уезда под № 50 показано: "Морской Артиллерии у штабс-капитана Василия Ивановича Колчака и законной жены его Ольги Ильиной, обоих православных и первобрачных, сын Александр родился четвертого ноября, а крещен пятнадцатого декабря 1874 года. Воспреемниками его были: штабс-капитан морской Александр Иванович Колчак и вдова коллежского секретаря Дарья Филипповна Иванова". Крёстным отцом будущего верховного правителя был его дядя, младший брат отца⁵ .

"Я православный, - говорил Колчак, - до временного поступления в школу я получил семейное воспитание под руководством отца и матери"³ .

Религиозное воспитание, по-видимому, исходило больше от матери, которая часто водила детей в церковь недалеко от завода. Политикой она не интересовалась. А Василий Иванович придерживался очень консервативных взглядов в политике.

30 апреля 1885 г. Василий Иванович написал прошение на имя директора 6-й Петербургской гимназии: "Желая, чтобы сын мой Александр был подвергнут испытанию наравне и в одно время с учениками во вверенном Вам учебном заведении, …покорнейше прошу о том распоряжения Вашего, причём имею честь сообщить, что он подготовлялся к поступлению в 1-й класс и до сего времени обучался дома. При сем прилагаю метрическое свидетельство…, свидетельство о привитии оспы и 10 руб. в пользу экзаменаторов". Чтобы поступить в первый класс (а не в приготовительный), нужно было сдать экзамен, за который взималась плата. На том же документе стоит помета за чей-то подписью: "Деньги 10 руб. получил".

Судя по имеющимся сведениям, юный Колчак учился в гимназии на удивление плохо. Разыскан табель его успеваемости за II класс, в коем он пребывал в 1886/87 учебном году. Оценкой в 5 баллов отмечено только поведение – да и то за первоеполугодие, а затем по поведению появились четвёрки. Относительно успешно шло постижение закона Божия и географии: здесь тройки перемешались с четвёрками, аза год выведены были четвёрки. Хуже всего обстояло дело с немецким и французским языками, по которым Колчак получал в четвертях тройки, тройки с минусом и двойки. Письменный переходной экзамен Колчак едва не провалил: двойка по русскому языку, тройка с минусом по латинскому, тройка по математике, тройка с минусом по немецкому и двойка по французскому. По русскому и французскому языкам назначены были устные испытания, на которых получены тройки, и окончательный балл по обоим предметам определили как три с минусом. Педагогический совет принял решение о его переводе в следующий класс.

Колчак проучился в гимназии ещё один год. По- видимому, гимназия его не привлекала, а преподавшиеся в ней предметы не вызывали интереса. Он мечтал о другом, и неслучайно оценки по географии были выше прочих.

1.2 УЧЕБА В МОРСКОМ УЧИЛИЩЕ

В 1888 г., "по собственному желанию и по желанию отца", как сказано в стенограмме допроса, он поступил в Морское училище.

15 декабря 1752 г. указом императрицы Елизаветы Петровны был основан Морской шляхетский кадетский корпус. С его утверждением упразднялась Московская школа, или Академия в Сухаревой башне. Морской корпус разместился в Петербурге на Васильевском острове, в двухэтажном дворце, ранее принадлежавшем Миниху. Фельдмаршал, пленивший Колчак-пашу, впал в немилость и коротал свои дни в далёком Пелыме.

В 1867 г. Морской корпус был переименован в Морское училище. Оно стало более доступным для выходцев из других сословий. Однако в 1891 г., уже при Колчаке, училище вновь стало называться Морским кадетским корпусом. (см. приложение, рис. 4).

В Морское училище принимались мальчики в возрасте 12-14 лет. Курс обучения был 6-летний. За это время воспитанники завершали среднее образование и получали высшее военно-морское. По окончании пятого года обучения кадеты производились в гардемарины. В строевом отношении воспитанники училища составляли батальон, а каждый курс – роту. В училище было пять кадетских рот и одна гардемаринская.

Воспитанники находились на казенном содержании, жили в самом корпусе (училище). По воскресеньям в отпуск увольняли только тех, у кого в Петербурге были родители. Ещё со времён Крузенштерна сложился довольно жёсткий распорядок дня: в 6 час. 30 мин. побудка, затем гимнастика и утренний чай, в 8 час. – первый урок. Каждый день было три урока, по полтора часа. Строевые учения – тоже полтора часа. Свободного времени полагалось три часа в день. После вечернего чая желающие могли идти ко сну, а с 11 час. все должны были спать.

Среди воспитанников Морского училища фамилия Колчак впервые появилась в 70-е годы. У юного Колчака в стенах учебного заведения не было ни одного родного человека, который связывал бы его с семьёй. Многим другим его сверстникам было легче – их братья учились на старших курсах. Преодолеть одиночество, особенно остро ощутимое в первый год, Колчаку помогала дружба с одним из однокурсников. Такого друга у Колчака за всю жизнь, наверно, больше не было, и недаром даже на допросе, за несколько дней до гибели, он вспомнил о нём, не называя по имени:

"…Шёл я всё время первым или вторым в своём выпуске, меняясь со своим товарищем, с которым поступил в Корпус…". Этот друг юности Колчака – Дмитрий Филиппов, самый младший из шестерых детей вдовы губернского секретаря, харьковской помещицы.

В училище Колчак сильно переменился. По- видимому, начал взрослеть, появилось чувство ответственности, да и сама учёба стала осмысленным делом: ведь он учился там, где хотел, и тому, чему хотел. Они с Филипповым действительно выделялись на курсе своими успехами. Но кроме учёбы воспитанники любого учебного заведения, а военного – тем более, оцениваются ещё с одной стороны – по поведению. И в этом отношении два друга имели разные показатели.

За шесть лет учёбы у Колчака появилось четыре записи в кондуитном журнале. 10 сентября 1890 г. он не вовремя встал, когда вошёл начальник училища. Строгий арест на трое суток был наложен самим Арсеньевым. 22 февраля 1891 г. Колчак опоздал в класс на 10 мин. 17 декабря того же года он громко разговаривал в спальне и не обратил внимание на замечание дежурного офицера – получил строгий выговор. А 29 мая 1892 г. – почти в 18-летнем возрасте – вдруг расшалился во время занятий и был оставлен без обеда.

По окончании зимних занятий, после небольшого отпуска, все воспитанники, за исключением самых младших, отправлялись в плавание. Училище имело целую эскадру: фрегат "Князь Пожарский", корветы "Скобелев", "Боярин", "Баян" и миноноску № 47. Правда, такая эскадра мало кого могла устрашить. "Князь Пожарский", парусник с паровым двигателем, был спущен на воду ещё в 1867 г. Деревянный корвет "Боярин" был чистым парусником.

Колчак впервые вышел в море в 1890 году. 12 мая воспитанники прибыли в Кронштадт. Младших определили на "Князь Пожарский".

Эскадра посетила Бьорк (ныне Приморск), Гельсингфорс (Хельсинки), Ревель (Таллин). Младшие воспитанники усиленно занимались на шлюпках. В конце июля состоялись общие для всех рот гребные и парусные гонки. Затем было произведено десантное учение. 6 августа отряд вернулся в Кронштадт.

Вряд ли первое плавание оставило у юного Колчака приятные воспоминания. Лето на Балтике выдалось холодным. Шли дожди, штормило. На "Князе Пожарском" однажды, во время спуска шлюпки, у одного из воспитанников перебило канатом четыре пальца. Другой воспитанник был уличён в воровстве – его тотчас же списали с фрегата, а потом исключили из училища.

Главное же, Колчак воочию увидел, с каким тяжёлым изнурительным трудом связано морское дело.

Морская служба сразу же повернулась к Колчаку своей суровой, будничной стороной. Но юноша проявил характер и выстоял. Едва началась следующая морская кампания, 1891 года, как адмирал Геркен получил телеграмму от полковника Колчака: " вследствие тяжёлой болезни моей жены прошу разрешить отпуск моему сыну на три недели". Командующий наложил резолюцию: "Уволить на 4 дня". Василий Иванович похлопотал в министерстве, и сыну разрешили отпуск на 7 дней. 28 июня молодой Колчак прибыл в порт (Ханко) в Финляндии и присоединился к эскадре.

Учебная программа Морского корпуса предусматривала однодневную экскурсию гардемарин на Обуховский сталелитейный завод для ознакомления "с последовательными процессами полной фабрикации орудий…, а также и с приготовлением стали". Колчак бывал у отца на заводе много раз, а во время каникул, наверное, и ежедневно. "Пребывание на заводе, - рассказывал онвпоследствии, - дало мне массу технических знаний: по артиллерийскому делу, по минному делу и т. д…"

Одно время Колчак увлёкся мыслью досконально изучить заводское производство. Начал с самых азов – со слесарного дела, которому его обучали обуховские рабочие. Знакомство с ними пробудило у юноши интерес к социальнымвопросам. По- видимому, он успел даже что-то прочитать на эту тему. Но начались занятия в выпускном, гардемаринском классе, и все прочие дела пришлось оставить⁷ .

Известный английский изобретатель и пушечный король Уильям Джордж Армстронг, приезжавший на Обуховский завод, предложил молодому Колчаку поехать в Англию, пройти школу на его заводах и стать инженером. "Но желание плавать и служить в море превозмогло идею сделаться инженером и техником", - вспоминал Колчак⁵ .

В. Никитин, обучавшийся в Морском кадетском корпусе одновременно с А. В. Колчаком, спустя годы, вспоминал о нем: "Кадет, среднего роста, стройный, худощавый брюнет с необычайным, южным типом лица и орлиным носом поучает подошедшего к нему высокого и плотного кадета. Тот смотрит на своего ментора с упованием... Ментор этот, один из первых кадет по классу, был как бы постоянной справочной книгой для его менее преуспевающих товарищей. Если что-нибудь было непонятно в математической задаче, выход один: "Надо Колчака спросить".

Когда он перешёл в гардемаринский класс, его произвели в фельдфебели (одного из немногих на курсе) и назначили наставником в младшую роту.

Кадет этой самой младшей роты, в дальнейшем на протяжении целого ряда лет друг, помощник и сподвижник, первый биограф Колчака контрадмирал Михаил Иванович Смирнов, о том времени вспоминал: "Колчак, молодой человек невысокого роста с сосредоточенным взглядом живых и выразительных глаз, глубоким грудным голосом, образностью прекрасной русской речи, серьезностью мыслей и поступков внушал нам, мальчикам, глубокое к себе уважение. Мы чувствовали в нем моральную силу, которой невозможно не повиноваться, чувствовали, что это тот человек, за которым надо беспрекословно следовать. Ни один офицер-воспитатель, ни один преподаватель корпуса не внушал нам такого чувства превосходства, как гардемарин Колчак. В нем был виден будущий вождь". В этой характеристике, может быть, есть определенный налет позднейших впечатлений, но тем не менее она примечательна⁷ .

Наступил 1894 год, отмеченный в судьбе Колчака несколькими событиями, печальными и знаменательными. После тяжёлой болезни, в возрасте 39 лет, умерла его мать. На престол вступил новый император, Николай II, с которым впоследствии Колчака связывали неровные отношения. В этом же году он заканчивал Морской корпус.

По завершении последней морской практики, там же, на корабле, комиссия из нескольких офицеров стала принимать экзамены. Самым страшным считалось морское дело. Единственный из всей роты, он ответил на все 15 заданных вопросов. По машинному, штурманскому делу и по артиллерии Колчак также ответил на все вопросы, но на этот раз он не был единственным. А на экзамене по минному делу Колчак удовлетворительно ответил только на четыре вопроса из шести.

15 сентября 1894 г. гардемарины были произведены "в мичмана". Первым в выпуске значился великий князь Алексей Михайлович. В феврале следующего года он умер в Сан-Ремо в 20-летнем возрасте. Имя Алексея Михайловича, первого в выпуске, надлежало выбить золотыми буквами на мраморной доске в Морском корпусе⁵ .

Вторым в выпуске должен был быть Колчак, но он отказался от первенства в пользу своего конкурента-товарища (Д. Филиппова), которого счел способнее себя, и комиссия вынуждена была посчитаться с его мнением. В итоге Колчак стал третьим. За отличные успехи Колчаку была присуждена премия адмирала П. И. Рикорда с вручением 300 рублей. Этот русский адмирал отличился не только во время русско- турецкой войны 1828 - 1829 гг., командуя эскадрой в Средиземном море, но и как мореплаватель, ученый, являвшийся членом-корреспондентом Петербургской академии наук.

Чье же имя попало на мраморную доску, остаётся неизвестным⁷ .

По окончании корпуса в конце 1894 г. Колчак был зачислен в Петербургский 7-й флотский экипаж.

А.В. Колчак в марте 1895 г. был направлен для занятий штурманским делом в Кронштадскую морскую обсерваторию, а через месяц его определили вахтенным офицером на только что спущенный на воду крейсер 1-го ранга "Рюрик" (см. приложение, рис. 4 ) . 5 мая 1895 г. крейсер вышел из Кронштадта в заграничное плавание. Путь через южные моря от Кронштадта до Владивостока тогда совершался примерно за полгода.

В первое плавание Колчак заинтересовался философией буддизма, разделившегося на множество направлений, от тихо-созерцательных до откровенно воинственных. Он пытался даже заняться китайским языком, чтобы читать в подлиннике буддийские тексты. Побывал он и в маленьком городке Камакура, недалеко от Токио, где находится огромная статуя Будды в позе "тихого созерцания". Япония одновременно и привлекала, и отталкивала Колчака, до конца своих дней он не смог разрешить для себя "японскую загадку".

Эскадра совершала длительное плавание в Японском и Жёлтом морях. Молодой офицер заинтересовался гидрологией этих морей, главными течениями, свирепыми дальневосточными тайфунами. Основательно изучил двухтомный труд адмиралаС.О. Макарова "Витязь" и Тихий океан".

Во время второй арктической экспедиции Колчак начал делать собственные наблюдения над морскими течениями, хотя этому мало способствовала обстановка военного коробля, да ещё флагманского, на котором находился командующий экскадрой адмирал Е.И. Алексеев, внебрачный сын Александра II.

Постепенно Колчак расширил область своих интересов, перечитав всю доступную ему литературу по гидрологии Тихого океана. Особенно заинтересовала его северная часть океана – Берингово и Охотское моря. А в перспективе он думал об исследовании южных полярных морей, как бы "заброшенных" русскими мореплавателями после знаменитой экспедиции Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева, а также о рывке к Южному полюсу. Эта неосущесвленная мечта не покидала его всю жизнь. О ней он упомянул и в арктической записке, и во время допроса.

В 1897 г. Колчак подал рапорт с просьбой перевести его на канонерскую лодку "Кореец", которая отправлялась к Командорским островам для охраны промыслов. Однако начальство рассудило иначе. В составе эскадры числился старый парусный клипер "Крейсер" с одним двигателем. Из-за своей тихоходности он уже не мог ходить с эскадрой. А потому было решено превратить его в учебное судно для подготовки боцманов и унтер-офицеров. Со всей эскадры было собрано сто самых лучших и грамотных матросов. На "Крейсере" их разделили на четыре вахты, и офицер, назначенный в каждую из них, должен был вести занятия по морскому делу, проводить артиллерийские стрельбы и минные учения. Одним из этих офицеров стал Александр Колчак.

Местом якорной стоянки для "Крейсера" был избран корейский порт Генсан (современный Вонсан).

По климату Генсан во многом напоминал Владивосток: те же ежедневные летние дожди и жара. В бухте, как в бане, было нечем дышать. Лишь выйдя в открытое море, можно было вздохнуть полной грудью. Такие выходы Колчак использовал для продолжения своих гидрологических исследований – хотя бы урывками, не в ущерб занятиям с боцманами.

Зиму 1897-1898 гг. "Крейсер" вместе с эскадрой провёл в Нагасаки. Там же стояли два английских крейсера. Их командиры вели себя по-джентельменски, играли с русскими офицерами в кегли в "Боулинг клубе", но все знали, что крейсеры присланы для наблюдения за русской эскадрой. Начинался новый раунд борьбы за раздел сфер влияния в Китае. Западные страны и Япония старались захватить стратегические пункты на побережье Китая. Одним из таких пунктов был Порт-Артур.

Между тем крепость Порт-Артур находилась в том же полуразрушенном виде, в каком её вернули японцы. Срочно были составлены сметы на многие миллионы рублей, но из Петербурга деньги поступали с большими задержками. Государственная казна была отнюдь не такой бездонной, какой она казалась военным.

"Крейсер" не участвовал в занятии Порт-Артура, но в том же году ему довелось дважды там побывать.

В Порт-Артуре команда "Крейсера" получила радостную весть. 5 ноября "Крейсер" отсалютовал новой "русской твердыне" на Дальнем Востоке и отправился в обратный путь. 6 декабря Колчак и Геркен были произведены в лейтенанты.

На подходе к Шанхаю штурман посадил судно на мель. Когда представился подходящий случай (в Коломбо на Цейлоне), командир списал неудачливого штурмана с корабля и отправил параходом в Россию. Старшим штурманом был назначен А.Ф. Геркен, а Колчак стал его помощником.

К концу плавания Колчак уже во многом иначе, чем прежде, смотрел на военно-морскую службу и на флотские порядки. Главное, что не устраивало его, заключалось в том, что служба носила характер "чего-то показного, чего-то такого, что не похоже на жизнь". "На таких судах служат, но не живут, а мнение моё, -писал он, - что на судне надо жить, надо так обставить всё дело, чтобы плавание на корабле было бы жизнью, а не одною службою, на которую каждый смотрит, как на нечто переходящее, как на средство, а не как на цель".

Главный недостаток сложившегося на флоте положения Колчак видел в недостаточной подготовке личного состава и "ничтожной практике" плавания на современных боевых кораблях. Учиться в Морском корпусе было очень трудно. И тем не менее по выходе во флот офицер оказывался слабо подготовленным.

Колчак вспоминал, что во время плавания в Тихом океане он не раз "подумывал о выходе из военного флота и о службе на коммерческих судах". Но перевесило уважение к военному званию: "Я всегда был военным моряком и военно-морское дело ставил на первое место". Лучшим выходом из создавшегося положения Колчак считал участие в научной экспедиции. Ещё в плавании он узнал, что в составе русско-шведской экспедиции готовится к уходу на Шпицберген транспорт "Бакан", а ледокол "Ермак" собирается в самостоятельное путешествие вглубь Арктики. Последнее было особенно заманчиво. "Ермак", только что построенный в Англии мощный ледокол, шёл под командованием вице- адмирала С.О. Макарова.

Балтийское море встретило "Крейсер" холодом и туманами. Петербургская метеорологическая обсерватория телеграфировала, что кронштадтский рейд закрыт

льдом. Пришлось повернуть на Ревель. Осторожно пробираясь между льдинами, "Крейсер" 29 апреля 1899 г. вошёл на ревельский рейд. Там Колчак увидел транспорт "Бакан", готовый к отплытию. Выяснилось, что его экипаж уже укомплектован и попасть туда нет возможности.

Вскоре Финский залив очистился от льда, а вечером 5 мая, выкинув длинный вымпел, "Крейсер" подошёл к Кронштадту. Матросы, поднявшись на марсы, прокричали "ура". Но рейд был почти пуст, и мало кто ответил на приветствие вернувшегося из дальнего плавания парусника. Капитану сообщили, что 9 мая ондолжен быть в Петербурге и стать на Неве у Балтийского завода. Произойдет спуск на воду крейсера "Громобой", а затем – "высочайший" смотр вернувшегося из плавания корабля.

… Под гром салюта обойдя вокруг спущенного на воду "Громобоя", императорский катер подошёл к "Крейсеру". На палубу поднялись Николай II и его многочисленная свита. Великих княгинь и княжон возглавляла вдовствующая императрица Мария Федоровна. Николай II, невысокий и худощавый, терялся среди своей свиты, состоявшей из очень представительных людей во главе с генерал-адмиралом, главным начальником Флота! И морского ведомства великим князем Алексеем Александровичем, дядей царя. Осмотрев судно, император зашел с капитаном в его каюту, а потом удалился, приветствуемый матросами, выстроившимися на реях, и салютом из 31 выстрела. Личному составу был разрешён трёхмесячный отпуск. Плавание закончилось.

Колчак посетил адмирала Макарова в день прибытия в Кронштандт, т.е. вечером 5 мая. Разговор, видимо, был коротким. 8 мая "Ермак" должен был отправиться в своё первое арктическое плавание. Конечно же, ничего уже нельзя было сделать. Офицер не мог просто так перейти с судна на судно: необходима была санкция министерства, а её за три дня не получить.

По возвращению в Кронштадт Колчак опубликовал результаты своих научных опытов: в "Записках по гидрографии" он опубликовал первую научную работу "Наблюдение над поверхностными температурами и удельными весами морской воды, произведённых на крейсерах "Рюрик" и "Крейсер" с мая 1897 по март1898 г".

Вместо "Бакана" и "Ермака" Колчак попал на хорошо знакомый ему "Князь Пожарский", учебное судно Морского корпуса. Это было, писал он, "для меня худшее, что только я мог представить в этом роде". Все планы рухнули. А в военной педагогике Колчак не видел своего призвания. Он свёл воедино и обработал результаты своих наблюдений над течением вод в Японском и Жёлтом морях, а затем бросил занятия по гидрологии, решив, что на военной службе они бесперспективны.

Когда закончилось учебное плавание, Колчак предпринял ещё одну попытку попасть в экспедицию В Академии наук, как он знал, готовился проект Русской полярной экспедиции, которая должна была пройти из Кронштандта Северным морским путём до Владивостока. Руководителем экспедиции был назначен известный полярный исследователь Э.В. Толь. В сентябре 1899 г. Колчак побывал у него, но получил неопределённый ответ.

Колчак не любил неопределённость. Он перешёл на броненосец "Петропавловск", отправлявшийся на Дальний Восток, с тем, чтобы в подходящий момент выйти в запас, остаться в неведомой стране и начать там другую жизнь. Как видно, 25-летний Колчак почувствовал тот многократно описанный в русской литературе "синдром Печорина", когда молодой человек ощущает в себе "силы необъятные", но в условиях устоявшейся рутины не может их применить. И тогда возникает желание бросить вызов судьбе. Правда, служба на новейшем броненосце, всего лишь два года назад вступившем в строй, первое время увлекла молодого офицера. Но вскоре он увидел, что и здесь "есть служба, но нет практики, нет возможности плавать и жить".

Осенью 1899 г. В Южной Африке началась англо-бурская война. Общественное мнение России стало на сторону буров. Колчак решил принять участие в этой войне – конечно, на стороне буров, не только романтическое желание помочь бурам двигало молодым офицером. Как человек военный, он хотел кроме того приобрести опыт современной войны, совершенствоваться в своей профессии.

За несколько дней до Рождества "Петропавловск" пришёл в Пирей. Колчак почему-то не любил Грецию, Пирей - особенно. Очень возмущался, что русские суда всегда там долго стоят. В Пирее, когда выпадал досуг, он предпочитал сидеть в каюте и обдумывать план своего участия в африканской войне. Однажды в такой момент ему принесли телеграмму, подписанную лейтенантом Ф.А. Матисеном. Колчаку предлагалось принять участие в Русской полярной экспедиции. Вне себя от восторга, он тут же дал ответную телеграмму о своём согласии и отправился к командиру корабля Н.Р. Греве доложить о поступившем предложении.

Командир не стал удерживать офицера, но сказал, что броненосец вскоре должен уйти в Порт-Саид. Хлопоты о переводе могут затянуться. Поэтому самое лучшее было - сразу же подать рапорт о выходе в запас. Но всё решилось иначе. Президент Академии наук великий князь Константин Константинович обратился с ходатайством в Морское министерство, и вскоре на корабль пришла телеграмма, предписывающая лейтенанту Колчаку немедленно выехать в Петербург. В первых числах января 1900 г. он отправился на пароходе из Пирея в Одессу, а в середине того же месяца прибыл в столицу. В его биографии закончился пролог, закончилось спокойное течение событий, которое он сам прервал, захотев борьбы и тревог, захотев настоящего дела. Вольно или невольно, случайно или неслучайно события соединялись и развертывались в первую из четырёх трагедий, составивших его жизнь ⁵ .

1.3 ПОЛЯРНАЯ ОДИССЕЯ КОЛЧАКА

1. Поиск Земли Санникова

Свою полярную одиссею Колчак начал с Арктики.

В начале XIX века охотник-промысловик Яков Санников увидел в Ледовитом океане, далеко-далеко у самого горизонта, контуры Земли, сам того не ведая, "учинил он вокруг маленькой Земли большую неразгаданность", длившуюся целый век. Четыре поколения полярников искали Землю Санникова!

Одни говорили: "Земля есть", другие возражали: "Нет такой земли! Земля не иголка, затерявшаяся в стоге сена". "А ведь ее все же видели", — снова бросали зерно сомнения третьи. И опять кто-то шел на поиски...

Земля Санникова не давала покоя многим исследователям Арктики, среди них были лейтенант Американской армии Д. У. Де-Лонг, шведский мореплаватель Е. А. Норденшельд, русский естествоиспытатель А. Ф. Миддендорф, адмирал Российского флота С.О. Макаров (см. приложение рис.5) и многие другие.

Великим энтузиастом поисков Земли Санникова был геолог и путешественник барон Э. В. Толь (см. приложение рис.6) . Он верил, что Земля Санникова реально существует, просто пока еще никому не удавалось подойти к ее берегам. И он надеялся на свою счастливую звезду...

Императорская Академия наук в 1899 году поручила Э. В. Толлю снарядить Русскую Полярную экспедицию. Это предложение не было случайным, Э. В. Толль уже участвовал в нескольких полярных экспедициях, в том числе в Первом Арктическом рейсе ледокола "Ермак", возглавляемом адмиралом С. О. Макаровым. Толль тщательно подбирал состав своей экспедиции⁵ .10 марта 1900 года Президент Императорской академии наук великий князь Константин Константинович утвердил состав экспедиции, куда помимо Э.В. Толля были включены:"Капитан шхуны "Заря" Н.Н. Коломейцов – лейтенант флота; геодезист, метеоролог и фотограф Ф.А Матиссен – лейтенант флота; гидрограф, гидролог и гидрохимик А.В. Колчак – лейтенант флота (cм. приложение, рис.7 );зоолог экспедиции А.А. Бялыницкий – Бируля (тайный агент ордена) – старший зоолог Зоологического музея С. – Петербургской Академии наук; астроном и магнитолог Ф.Г. Зееберг – доктор физики; врач-бактериолог и второй зоолог Г.Э. Вальтер (тайный агент ордена) – доктор медицины. В состав команды также вошли: боцман Н.Бегичев, старший механик Э. Огрин, матросы-рулевые С.Евстифеев, С.Толстов, А.Семашко (заменен впоследствии П.Стрижевым), И. Малыгин (заменен С.Расторгуевым) В.Железняков, Н.Безбородов, второй машинист Э. Червинский, старший кочегарИ. Клуг, второй кочегар Г. Пузырев, третий Т.Носов, повар Ф.Яскевич (тайный агент ордена)"¹⁵ .

Несколько месяцев он стажировался в Главной физической обсерватории Петербурга, Павловской магнитной обсерватории и в Норвегии у знаменитого полярного путешественника Фритьофа Нансена¹⁴ (см. приложение, рис.8).

Там, в Норвегии, к талантливому офицеру и подающему надежды учёному начали впервые присматриваться агенты Ордена, которые находились в окружении знаменитого норвежского исследователя.

В конце XIX века Россия стала главным препятствием для международных сил, стремящихся контролировать мировые ресурсы.

Силы эти, именуемые Орден, означает центр подготовки войн и революций, ещё – центр международного еврейства, и расположен был по адресу: США, Нью-Йорк, Бродвей, 120.¹⁰

В Христианию (ныне Осло) Александр Колчак приехал из норвежского порта Лаврик, когда там окончились ремонтные работы на яхте "Заря". Сразу же по прибытии в столицу отправился в университетскую лабораторию профессора Фритьофа Нансена.

Знаменитый полярник радушно встретил русского морского офицера, который предварительно прислал несколько писем и получил от него согласие поделиться опытом и оборудованием для проведения исследований в полярных широтах.

Нансена интересовали подробности предполагаемого маршрута "Зари" (см.приложение, рис.9). На большом глобусе, стоявшем в кабинете, Колчак показывал емумаршрут. Когда дошел до острова Беннетта, открытого Де-Лонгом, сказал, что вот где-то тут, совсем рядом неоткрытая Земля Санникова. А потом спросил у Нансена, допускает ли он существование здесь такой Земли.

Нансен ответил, что это не исключено, хотя и весьма проблематично. Посоветовал внимательно понаблюдать в тех краях за перелетами пернатых. Оказалось, что Толль тоже думал об этом и что в составе экспедиции есть зоолог Бируля и орнитолог-врач Вальтер.

Колчак рассказал о планах обследовать восточный берег Таймыра, который на картах обозначен лишь ориентировочно, потом — острова Котельный, Фаддеевский, Новая Сибирь. Что особое внимание будет уделено острову Беннетта. Что, конечно,очень хотелось бы окончательно решить спор относительно Земли Санникова. И, наконец, если все сложится благополучно, то во вторую или третью навигацию "Заря",возможно, пройдет Беринговым проливом во Владивосток. Знаменитый полярник сказал, что восхищен таким планом.

Когда они расставались, Нансен благословил Колчака. Попросил беречь себя, и еще раз напомнил, что потерять в Арктике жизнь легче, чем выронить монету из дырявого кармана.21 июля 1900 года "Заря" ушла в далёкое арктическое плавание (см. приложение, рис. 10).

Обогнув скандинавские страны, яхта вошла в норвежский порт Тромсё. Здесь произвели догрузку судна. Взяли 1500 пудов сушеной рыбы для собак и 50 тонн угля,дополнительно погрузили 10 тонн антрацита в брикетах. В случае гибели яхты из него можно сложить дом.

Сюда в Тромсё от Нансена прибыло гидрологическое и гидрохимическое оборудование. Приборы для измерения направления и скорости течения, батометры для отбора проб воды, глубоководные термометры, химическая посуда и т. д. После недельного визита "Заря" покидала гостеприимный порт Тромсё.

Так начиналась первая арктическая экспедиция для лейтенанта А. В. Колчака.С начальником экспедиции бароном Э. В. Толлем у А. В. Колчака сразу же сложились вполне хорошие деловые взаимоотношения.

"Наш гидрограф Колчак, — пишет Толль в своем дневнике, — прекрасный специалист, преданный интересам экспедиции. Руководство драгированием он также взял на себя. Поздно вечером 23 июля 1900 года "Заря" прошла в одной миле от порта Варде. Семь лет назад из этого порта вышел в плавание тогда еще никому неизвестный "Фрам".

Благополучно преодолев следующие 96 миль, "Заря" пришвартовалась в Екатерининской гавани в Александровске-на-Мурмане (ныне город Полярный).

Здесь экспедицию встречали сотрудники зоологической станции во главе с крупнейшим гидробиологом России Николаем Михайловичем Книповичем.

В Екатерининской гавани приняли на борт яхты 40 остяцких собак и 20 восточносибирских лаек. Лайки совершили утомительное, почти полукругосветное путешествие, пока добрались до "Зари". Начали свой путь они от Усть-Янска через Верхоянск, Иркутск, Москву, Архангельск и, наконец, прибыли в Александровск. Их везли на оленьих нартах, на почтовых лошадях, на санях, в телегах, по железной дороге. И собаки стойко выдержали все эти весьма необычные для них переезды.

К животным, в том числе и к собакам, Колчак вообще-то был равнодушен, но эти собаки пробудили в нем самые искренние симпатии. Он вспоминал слова Нансена о том, что на Севере хорошие, крепкие собаки — самое дорогое, чем обладает полярник: проблемы транспорта решают собаки, проблемы тепла — собаки, а вслучае острой нехватки продовольствия, собачье мясо спасает полярников от голодной смерти.31 июля в 5 часов пополудни "Заря" снялась с якоря в Екатерининской гавани и ушла на северо-восток в холодные арктически воды.

В отчете о работах, произведенных в навигацию 1900 года, Колчак писал: "Гидрологические работы начаты на переходе из Екатерининской гавани к Югорскому Шару первого августа н.с. С этого дня велись наблюдения над температурами и удельными весами поверхностного слоя морской воды через промежутки времени около 4-х часов глубоководные работы, производившиеся на станциях, которые были предусмотрены один раз в сутки, когда яхта находилась в море.

По проходе Югорского Шара начал и брать образцы морской воды для дальнейших исследований. На яхте производились только объемные анализы на содержание хлора"."Со времени вступления в Карское море одновременно с наблюдениями над поверхностным слоем воды велись записи о форме и состоянии встречаемого льда.

Наблюдения над поверхностной водой состояли в определении ее температуры и удельного веса с помощью ареометров.

В обязанности Колчака входили не только гидрологические, но и гидрохимические исследования. Определение солености воды проводилось прямо на ходу судна (см. приложение, рис.11). А на общий химический анализ пробы брали в химическую склянку и консервировали их. Анализ проводился только на якорных стоянках - в порту Диксона, фиорде Миддендорфа (см. приложение, рис. 12, 13) и на месте зимовки "Зари".

Чтобы брать воды с различных глубин, использовали батометры Петтерссона и Гамберга. Для измерения глубины и забора образцов грунта применяли 35-футовые лоты с грунтовыми щипцами или кранами, специально изготовленными для работы в северных широтах. Эти батометры можно считать самыми совершенными приборами, что они "благодаря своей прекрасной изоляционной системе дают возможность очень точно измерить температуру того слоя воды, в котором они находились". Он подробно описывает работу с батометрами на больших глубинах, анализирует ее и дает некоторые практические рекомендации другим исследователям.

Научные отчеты Колчака за 1900 год показывают, насколько глубоко молодой лейтенант вошел в детали и тонкости гидрологических и гидрохимических исследований. Он был по-настоящему увлечён работой, его профессиональные знания росли изо дня в день.

В одном из отчетов Колчак обращает внимание на очень важную деталь — на точность показаний термометров. Это и сейчас, в наши дни, считается одним из важнейших условий гидрологических глубоководных исследований. Только очень высокая точность этих измерений дает наиболее удовлетворительные результаты при вычислительных операциях.

Газовый анализ проб воды в то время проводили в стационарных лабораторных условиях. Поэтому на палубе корабля Колчак только отбирал пробы воды в специальные стеклянные ампулы, из которых был откачан воздух. Внутреннюю поверхность таких ампул покрывали слоем осажденной сулемы, это для консервации пробы. В дальнейшем в этих пробах определялось количество растворенного кислорода, азота и углекислого газа.

Для полного химического анализа он фильтровал образцы воды в стеклянные бутылки, закрывал притертыми пробками, заливал их парафином и обтягивалживотным пузырем. Такая тщательность в работе просто изумляет гидрохимиков второй половины XX века.

За полтора месяца, с 1 августа по 15 сентября, он провел наблюдения на 32 станциях. Из них в открытом море было 17 станций, а на якорных стоянках у берегов и в бухтах западного Таймыра — 15. Собрано около 100 образцов воды и грунта, проведено 65 объемных анализов по определению содержания хлора.

За время зимовки в Нерпичьей губе острова Котельного (с 24 сентября 1901 года по 3 июня 1902 года) Колчак (см. приложение, рис.14) выполнял еженедельные наблюдения над удельными весами и температурами подледного слоя воды, определял толщину льда. Кроме того — ежедневные, как он пишет, "сериальные наблюдения над температурами воды до дна и определения удельного веса придонной воды"¹² .

Активно занимался астрономическими наблюдениями, что позволило ему впоследствии определить степень влияния звёздных систем на строение Земли и тектонические процессы, проходящие в её глубинах на Таймыре и на всём протяжении Сибири.

Александр Васильевич тогда внедрил метод строительства из камней специальных знаков-гурий, с точными координатами, относительно которых можно производить тригонометрическую съёмку окружающих территорий с ориентировкой на звёзды.

Колчак, не зная всех тех научных астрономических истин, которые были открыты ещё жрецами в Древнем Египте, осуществил фундаментальное открытия в области астрономии, - влияние Космоса на структуру Земли, а, значит, на тектонические процессы и внутреннее её содержание³ . Этот чрезвычайно большой объем исследований, выполненный А. В. Колчаком, весьма высоко оценил очень сдержанный на похвалу Э. В. Толль. Он сказал, что Колчак не только лучший офицер, но как гидролог любовно предан своей работе.

Желая увековечить заслуги Колчака, Толль назвал его именем один из вновь открытых ими островов у берегов Таймыра. Ныне это остров Расторгуев.

Во всех гидрологических и топографических работах А. В. Колчаку помогал рулевой Василий Железняков. Во время зимовок "Зари" он же выполнял роль каюра во всех санных маршрутах, когда Колчак проводил различные работы по съемке Таймыра и других малоизученных районов¹² .

В мае 1901 года, во время зимовки "Зари" (см. приложение рис.15,16) на западном побережье Таймырского полуострова, Толь и Колчак за 41 день совершили 500-километровый маршрут на собачьих упряжках¹⁴ .

Они провели топографическую съемку местности на всем пройденном ими 500-километровом пути. Уточнили очертания берегов, описанных еще штурманом Челюскиным — помощником Харитона Лаптева. Карту, полученную Толлем и Колчаком от Нансена, — набросок окрестностей полуострова Таймыр, выполненный норвежцами во время плавания "Фрама", — тоже значительно уточнили.

Эта санная поездка была одной из многих во время зимовки 1901 года, но она красноречиво показывает, как нелегко достается каждый километр тем, кто отважился сказать новое слово о морях и землях в полярных широтах.

Приведем здесь несколько отрывков из дневника начальника экспедиции Э. В. Толля впервые был опубликован в 1909 году в Берлине на немецком языке вдовой ученого Эммелиной Толль.

"С 25 апреля до 26 апреля находимся у мыса Колчака. Запас продовольствия опустили в яму и укрепили над нею на скалистом берегу на заметном месте лыжу с флагом, а над самим складом установили вторую лыжу.

Понедельник 29 апреля. ...В 1 час 7 минут ночи мы подошли к продовольственному складу у мыса Флага. Тем временем погода прояснилась, ветер стих и температура упала до — 33°. Попытка отапливаться взятыми с собою дровами оказалась неудачной, так как они были сырые.

1—5 мая. ...Чтобы не ехать по торосам, направились по довольно отлогому снежному скату. Здесь сани перевернулись, и полозья попали в трещину. Чтобы не сломать сани при подъеме, пришлось наполовину разгрузить их. Разгрузка и погрузка заняли почти час времени, и мы только к 3 часам ночи добрались до мыса при входе в залив. Было тепло. Собаки сильно устали и проголодались. Леска в пути поедала помет передовых собак; вероятно ушку лыжной палки собак; вероятно, вчера во время кормежки соседние собаки похитили у нее рыбу, и дело обошлось без драки благодаря ее добродушию. Весь день она ухаживала за Крошкой, у которой было укушено ухо, изаботливо зализывала ее рану. Снег глубокий и рыхлый; тяжело бежать по такому снегу и одновременно безостановочно кричать.

...Раскопка склада подвигается с трудом. Моя ошибка заключалась в том, что установленный знак был слишком короток и оказался полностью покрыт снегом. Пришлось срыть весь пригорок, чтобы найти верхушку лыжной палки.

Собаки утомлены и сильно похудели. Я отвязал передовых собак, и они тотчас улеглись спать. Сегодня после обеда, расчищая снег, я услышал и одновременно увидел первую пуночку.

...Весь вчерашний день прошел в бесполезном раскапывании снега. Колчак пребывал в трудовом экстазе, а я был рассержен своей непростительной ошибкой, что не установил более высокого знака.

Однако Колчаку так и не удалось прокопать до склада, огромные снежные наносы и корка льда надолго упрятала продовольствие, возможно до лета. Колчак понял, что он напрасно тратит силы, и прекратил поиски".

Они решили двигаться к мысу Инклинаторному, там были оставлены небольшие запасы продовольствия. Удалось отыскать несколько банок пеммикана (мясные консервы, приготовленные из оленины по особому способу, взятому у индейцев Северной Америки), 25 банок гороха, сало, собачий корм — сушеная рыба.

Колчаку был не по душе маршрут внутрь Таймыра. Ему хотелось бы добраться до мыса Челюскина — самой северной точки Сибирского региона.

Собаки бежали с трудом. В час ночи собаки отказались двигаться дальше. Колчак и Толль часто впрягались сами в нарты. Всячески подбадривали собак, особенно на подъемах. В день проходили около 20 километров.

11—15 мая. Собаки настолько утомлены, что не в состоянии пройти более 12 километров в сутки. Некоторые из них падали, и вся упряжка превращалась в беспорядочную "живую глыбу" измученных животных. Запасы продуктов, керосина, корма для собак быстро убывают. Рыбы осталось на 11 дней, а скудного пропитания для людей — на 14. Однако Толль и Колчак вынуждены были провести в пути больше дней. Собаки страшно исхудали. И сами полярники постоянно недоедали. Накапливалась непреодолимая усталость.

Голодные, измученные люди не сдавались, по-прежнему проводили топографическую съемку, наносили высоты, делали геодезическую привязку и не теряли надежду сквозь ураганы пробиться к "Заре". Ветер порой достигал такой шквальной силы, что собаки были не в состоянии продвинуться вперед даже на метр.

16—20 мая. Решили варить пищу только один раз в сутки для экономии керосина и продуктов. Уменьшили рацион в два раза, следили за собаками, чтобы те, что посильнее, не отнимали рыбу у слабых. Иначе слабые быстро погибнут.

Страшный шторм бушевал целую неделю. По утрам приходилось откапывать полуживых собак, нарты, палатку.

Нередко нарты тащили лишь пять собак, остальные бежали рядом. Лайка Крошка освободилась от своих страданий. Ей помогли выстрелом из ружья. Это был единственный выход. Она болела уже давно и каждый вечер жалобно скулила. Перед концом Толль дал ей еще полрыбы, которую она медленно сжевала. Толль хотел хоть чем-то порадовать на прощанье собаку, так верно и преданно служившую им. Говорят, что приговоренному к смерти дают выкурить последнюю папиросу...

А до "Зари" оставалось еще 200 километров. В лучшем случае их можно было пройти за девять дней. Хватит ли сил у людей и собак?

21—25 мая. Толль в своем дневнике 22 мая записал, что питания для собак остается на три дня, а для полярников на 5—6 дней.

А. В. Колчак никогда не терял голову, его рассудительность и вдумчивость не раз помогали Толлю принять правильное решение. Например, Толль намеревался пройти вдоль побережья, чтобы уточнить и исправить данные топографической съемки,полученные ранее. Колчак убедил его, что для измученных людей такая работа непосильна, она погубит их. Постоянная сырость в палатке, влажные спальные мешки, вечно мокрые ноги — все эти тяготы совсем измотали людей.

"Сегодня съели последний сухарь, — пишет Толль 28 мая, — осталось немного крошек, которые бережем в качестве приправы к супу. ...Мы оба обессилели, питаясь в штормовом лагере одной четвертью рациона. Чувствую себя особенно плохо — болит голова и наступила апатия, а также потерялся голос. Гидрограф бодрее и сохранил достаточно энергии, чтобы дойти сюда, в то время, как я готов был сделать привал в любом месте".

Собаки гибли одна за другой от голода. Колчак особенно любил собаку по кличке Печать, он предложил не пристреливать ее, а ослабевшую и полуживую довезти на нартах до "Зари". На нартах уже лежала Леска,привязанная сверху, чтобы не свалилась в пути. Колчак и Толль впряглись в лямки и потащили нарты вместе снесколькими собаками в упряжке, не желавшими двигаться, когда им не помогали. Полярники сами еле переступали, нестерпимо болели руки, ноги, все тело.

В эти тяжелые дни ни Колчак, ни Толль не были уверены, что им удастся добраться до шхуны. Движение с каждым днем становилось все медленнее. Рацион собаксократился в 3—4 раза. Собаки, везущие нарты (их было шесть), получали по целой рыбе, остальные четыре, идущие рядом, по половине.

Четверг 30 мая. Экспедиция достигла мыса Миддендорфа и направилась к Таймырскому проливу. Собаки узнали свой старый след и приободрились. Но тут полярники из-за тумана прошли мимо своего продовольственного склада, он остался позади в пяти километрах. А до "Зари" было еще 35 километров. Решили не возвращаться, а двигаться к шхуне. Люди уже более суток ничего не ели. Все, что у них оставалось, отдали собакам.

В пятницу 31 мая Толль и Колчак все-таки дотянули до "Зари". Последние 10 километров были особенно трудными. Вместо еды для подкрепления сил выкуривали по трубке. И лишь когда увидели мачты шхуны, поняли, что спасены, что дома и живы!

В один из дней Толль сделал запись, в ней скромные итоги и раздумья относительно целесообразности всего предприятия:

"Спрашивается, каковы будут результаты всех пережитых трудностей и неимоверных лишений? Пока произведена только съемка побережья на небольшом протяжении к северо-востоку, причем установлено, что ... Таймырская бухта ни в коем случае не фиордообразная Далее, брошен беглый взгляд в глубь полуострова, на скрытый за туманами пустынный тундровый ландшафт. О геологии этих мест не удалось составить себе ясного представления. И это немногое стоило нам полных лишений 40 дней тяжелейшей работы и жизни нескольких собак! Вчера после долгого времени я увидел маленькую стайку из пяти-шести пуночек, пролетавшую в двух километрах отсюда в глубь страны. В остальном все мертво"¹² .

Гидрограф Колчак составлял тем временем кроки будущей "Карты Таймырского пролива с частью Берега Лейтенанта Харитона Лаптева".

В благодарность за совместно пережитые тяготы и риск Толль назвал его именем один из открытых ими островов у берегов Таймыра. Остров Колчак находится между 68—70° восточной долготы. Лейтенант, весьма польщенный такой наградой, самнанес его на карту. Самую северную оконечность его он нарек мысом Случевского…в честь друга-поэта.

Более полувека острова Колчака не было на картах. Был остров Расторгуева, переименованный в 1939 году ВСНХ СССР в угоду времени и его временщикам. Все попытки научной и военно-морской общественности докричаться, дозвониться,донести до Президента СССР, а потом и президентов России мысль о справедливости возвращения острову в Таймырском заливе имени Колчака, оставались без ответа. Только 19.07.2005 года правительство Российской Федерации вернуло острову имя Колчака.

Колчак и на второй зимовке времени даром не терял. Шхуна стояла недалеко от берега и он покидал ее при каждом удобном случае, как астронавты покидают свою небесную станцию, уходя в открытый космос. Втроем, вдвоем, а то и в одиночку отправлялся он изучать огромный остров Котельный. Он пересек его весь, перебрался на соседнюю Землю Бунге, открыл новый остров, который назвали островом Стрижева.

В эту вторую зимовку лейтенант ощутил себя заправским полярником: он научился управлять собаками, свежевать убитого оленя, бить гусей в лет, спать в снегу… Он никогда не думал, что езда на собаках требует знаний не менее изощренных, чем езда на автомобилях или хождение под парусом.

Кто мог подумать, что хорошая упряжка (см. приложение, рис.17) с двумя седоками может преодолеть до 250 километров в сутки?

Полозья нарт для лучшего скольжения можно намораживать, а чтобы лед лучше держался надо полозья предварительно покрывать жидкой кашицей из торфа, глиныили оленьего навоза при помощи заячьей лапки.

При движении по морскому льду с солью собакам на лапы надевают чулки из выделанной оленьей кожи с отдельно вшитой подошвой. Надо следить, чтобы онине сжирали чулки. В сильные морозы собакам на паховую область надевают меховые набрюшники.

При ночевке на плотном снегу каждой собаке надо вырывать отдельную ямку, чтобы пес мог укрыться от ветра. Нарты бывают колымские и чукотские, собак погоняют длинной палкой с наконечником – хореем, а тормозят короткой толстой палкой – остолом или торилом.

При цуговой упряжке в пути надо время от времени менять местами собак, так как самая тяжелая работа для них – сзади, в "корню", а передовые утомляются больше всего при глубоком снеге. Самые лучшие в мире каюры – якуты, чукчи и русские северяне. Вожаки понимают их с голоса.

Вожак идет в паре со второй после него по качеству собакой – подвожаком, вожак выбирает дорогу, заставляет весь потяг преодолевать препятствия, удерживать других собак от погони за пробегающим зайцем.

На ночь собак привязывают к длинной цепи короткими – в аршин – цепочками; ремни перегрызут. Кормят только вечером раз в сутки. Суточная норма сухого корма (крупа, галеты, пеммикан) – до килограмма, а мороженого мяса – до двух килограмм. Упряжка из десяти собак за двадцать дней пути съедает вес груза, который могут тянуть. Весьма и весьма расширил он и свои теоретические познания. Барон Толль сумел превратить шхуну в своего рода плавучий университет, где регулярно проводил научные беседы с командой "Зари". Выступал перед матросами и Колчак с докладами по своей тематике, зоолог Бируля, магнитолог Зееберг… По вечерам в кают-компании (см. приложение, рис.18) разгорались диспуты по самым разным предметам – от философии до военно-морской стратегии…

Вторую зимовку во льдах – унылую, безрассветную и бесконечную, как вой пурги в обледеневших снастях – экспедиция Толля провела в лагуне Нерпалах на западном берегу острова Котельный. Барон с нетерпением ждал лета, их третьего арктического лета, когда можно будет совершить решающий бросок к заветной цели.

Нервы были напряжены у всех: вторая арктическая зимовка – это очень трудно. Голод витаминный, световой, информационный сказывался на каждом – людисделались сонливы и раздражительны. Тем не менее, как и во время первой зимовки, жизнь на "Заре", во многом благодаря лейтенанту Коломейцову, была подчинена твердому корабельному распорядку. Барон Толль попытался подогнать течение корабельной жизни под график научных исследований. Их и без того непростые отношения обострились еще больше. Колчак оказался между двух огней. С одной стороны он принимал правоту Коломейцова как командира корабля, с другой прекрасно сознавал, что строевой уклад жизни на судне – не самоцель, шхуна пришла в эти края ради дела науки. И истинный командор экспедиции – барон Толль. Может быть, поэтому лейтенант Коломейцов с горечью отмечал в своем дневнике, что Колчак "на всякую работу, не имеющую прямого отношения к судну, смотрит, как не неизбежное зло, и не только не желает содействовать ей, но даже относится к ней с какой-то враждебностью". Зато Толлю его второй магнитолог и гидрограф нравился все больше и больше: "Колчак не только лучший офицер, но он также любовно предан своей гидрологии… Научная работа выполнялась имбольшой энергией, несмотря на трудность соединить обязанности морского офицера с деятельностью учёного…

К концу мая 1902 года барон Толль понял, что ждать у моря "ледовой погоды" больше нельзя. Запасы угля на шхуне оставляли желать лучшего, а льды не только не собирались расступаться перед форштевнем "Зари", но и сплачивались все плотнее, все непроходимее. На пути стояли гигантские стамухи – ледяные баррикады, взгроможденные силой океана и арктических штормов… Изряднопотертая льдами шхуна не могла подобраться не то, что к Земле Санникова, но даже к острову Беннета.

Он решил идти к Земле Санникова, не дожидаясь, когда это позволят льды и погода¹⁵ .

13 июля 1902 года Эдуард Толль вместе с астрономом Фридрихом Зеебергом, проводником эвеном Николаем Протодьяконовым по прозвищу "Омук", проводником якутом Василием Гороховым по прозвищу "Василий Чичаг" отправились с острова Новая Сибирь на Север⁵ .

Лейтенант Колчак провожал своего Учителя без лишних слов. Он прекрасно понимал, куда уходит Толь, как понимал, и зачем он уходит.

Спокойное, почти сдержанное прощание барона с теми, кто оставался на "Заре", стало еще одним уроком мужества для молодого офицера.

Перед уходом Толль, отдав все необходимые распоряжения остающимся, оставил в своей каюте с полдюжины бутылок шампанского, чудом сохраненного за два года пути и зимовок. Именно этим радостным напитком собирался он отметить открытие легендарной земли. Увы, вино это стало поминальным зельем…

Вот уже сто лет, как нет никаких вестей о судьбе отважного первопроходца и его спутников⁶ . Остальной же части экспедиции в связи с тем, что запас продуктов иссякал, было предписано, продолжая исследования, двигаться на шхуне южнее острова Беннета. Толль писал в оставленной инструкции: " Предел времени, когда вы можете отказаться от дальнейших стараний снять меня с острова Беннета, определяется тем моментом, когда на "заре" будет израсходован весь запас топлива до 15 тонн угля. Если поиски наших следов приведут к отрицательным результатам, сразу возвращайтесь в бухту Тикси… ⁴ .

В августе "Заря" сделала первую неудачную попытку вырваться из ледового плена. Сильным ветром в лагуну нагнало лед, и яхта повредила корпус. Но 21 августа "Заря" снова вышла в море. Обогнуть Котельный с севера не удалось. Тамстоял непроходимый лед. Матисен принял единственно верное решение. Яхта обошла остров с юга и ... застряла в торосах. Когда в бункерах осталось восемь тонн угля, капитан приказал развернуть судно.

В начале сентября "Заря" бросила якорь в бухте Тикси (см. приложение, рис. 19). В Петербург полярная экспедиция прибыла без своего руководителя и сделала экстренный доклад в Академии наук о работе экспедиции и отчаянном положении барона Толля. Счет жизни, если барон со своими спутниками были еще живы, шел на сутки, в лучшем случае – на недели. Впрочем, обмороженный докладчик уповал на лучшее; он очень надеялся, что вся группа, добравшись до Земли Беннетта, зазимовала там в снеговой хижине¹⁴ .

2. На поиски пропавшей экспедиции

Сам адмирал Макаров вызывался идти спасать на своем "Ермаке" отважного барона. Но сопоставили стоимость угля с риском зимовки большого судна во льдах – и отказались. Колчак просил Академию выделить ему минимальные средства дляорганизации спасательной экспедиции, он уверял ученый совет, что доберется до Земли Беннетта не на шхуне, бессильной перед льдами, а по разводьям на легкой шлюпке, перетаскивая ее через полыньи между полями" Седовласые мужи науки смотрели на него как на мальчишку в лейтенантских погонах и толковали о том, что сподвижник Толля подвержен какой-то особой форма безумия – северомании, какойстрадал, видимо, и сам барон, двинувшийся на лыжах в ледяной ад Арктики. Но запальчивость молодого офицера подкреплялась такой верой в успех дела, стольконепреклонной воли сквозило в каждом его слове, что ученый совет сдался и предоставил ему полную свободу действий.

На следующий же день, едва было получено разрешение, Колчак выехал в Архангельск. Там (шел уже январь 1903 года) он подобрал себе шесть спутников – двух матросов и четырех мезенских добытчиков тюленей. С ними и отправился через Якутск и Верхоянск – маршрут, изматывающий даже сегодня на трассах Аэрофлота, – в стойбище, где ожидал с партией в сто шестьдесят ездовых собак ссыльный студент московского университета Оленин. На собаках добрались они к устью Лены, где стояла "Заря" под командованием лейтенанта Матисена, сняли с нее вельбот, поставили на нарты и протащили его по льдам на Новосибирские острова.

Экспедиция, состоящая из 17 человек с 10 нартами и вельботом, с всего лишь трехмесячным запасом продовольствия, минимумом снаряжения, совершила, казалось бы, невозможное. Двигались в кромешной тьме на морозе под сорок градусов, да еще по торосистому льду, Уж на что выносливы северные собаки, и те больше шести часов не выдерживали – падали в снег с высунутыми языками

Добравшись до моря дождавшись его частичного вскрытия, Оленин с якутами и тунгусами остались на островах, а лейтенант Колчак с шестью гребцами вышел на малом вельботе в Благовещенский пролив.

Сорок двое (!) суток на шлюпке в Ледовитом океане! Отнюдь не тщеславие рекордсменов подвигло их на этот риск и эти муки – они спешили на помощь. Шли и днем, и ночью, то на веслах, то под парусом, если позволял ветер. Лавировали между льдинами и в туман, и в снежные заряды. Полтора месяца в непросыхающем от брызг и захлестов платье, без горячей пищи, на одних сухарях и консервах. Правда, были еще шоколад и водка. Но все же от простуды спасало весло- ломовая работа гребца¹⁵ !

Плавание к острову Беннетта было сопряжено с немалыми трудностями. На ночевки приходилось отыскивать большую льдину-стамуху, высаживаться и на ней ставить палатку (см. приложение, рис. 20 ). Новый термин "стамуха" ввел в научный оборот Колчак. "Ставший на мель торос, — пишет он, — является началом для еще более мощных нагромождений взломанного льда (который я позволю называть поморским термином "стамуха"), достигающих до 10 и более сажень высоты над уровнем моря и образующих настоящие ледяные острова.

Во время последней ночевки перед приходом на остров Беннетта льдина треснула и поисковая экспедиция чуть было не потеряла свой вельбот, если бы не бдительность боцмана Бегичева.

Однако на вторые сутки вся команда все же благополучно добралась до острова и четвертого августа высадилась на берег. Почти сразу были обнаружены вещественные доказательства пребывания группы Толля на острове Беннетта¹⁵ .

Колчак обнаружил различные документы, оставленные Толем (см. приложение, рис. 21). Один из них на имя Президента Академии наук — с описанием острова и другими записями дневникового характера. Было найдено четыре ящика с геологическими коллекциями. Барон Толль пробыл на острове с 21 июля по 26 октября 1902 года. Почему группа Толля ушла отсюда к острову Новая Сибирь в такое трудное дляпереходов время года, когда светлая часть дня составляет всего 2—3 часа? Это так и осталось загадкой.

В первоначальных планах Колчак предполагал детальное ознакомление с островом. Но в документах Толля, найденных здесь, было достаточно подробное описание острова Беннетта. Небольшие переходы, предпринятые группой Колчака с целью отыскать места, где останавливались Толль и Зееберг, чуть не привели к тяжелым потерям¹² .

Группа Колчака двигалась со стороны моря по годовалому морскому льду и Александр Васильевич провалился в воду с нулевой температурой. Вытащить его удалось не сразу, потому что от температурного шока он несколько раз терял сознание. Пережитое навсегда подорвало здоровье Колчака. После ледяной ванны Колчак получил хроническую пневмонию и тяжелую форму суставного ревматизма⁴ .

Седьмого августа поисковая группа покинула остров. Возле места стоянки они сложили большой каменный гурий, поставили доску с датами посещений острова Толлем и Колчаком.

Однако надо было знать точно: добрался ли Толль до Новосибирских островов? И Колчак повторил свой немыслимый путь в обратном направлении.

Склад провизии, к которому пробивался барон, оказался никем не тронутым. Спасатели сняли шапуи и перекрестились. Прими, Господь, отважные души!

Выждав на острове Котельном, когда замерзнет море, Колчак в октябре перешел по льду на материк в Устьянск, не потеряв ни одного из своих верных помощников. Всех семерых, целых и невредимых, встретил в Устьянске Оленин, терпеливо дожидавшийся их всю осень. На его отдохнувших собаках два месяца добирались в Якутск, куда и прибыли 3 января 1904 года¹⁵ .

Экспедиция Колчака на остров Беннетта в какой-то степени прояснила печальную судьбу группы Толля. Все найденные документы Толля и часть геологических образцов были доставлены в Санкт-Петербург в Академию наук¹² .

Не было в истории полярных путешествий такого плавания .

Так закончились обе полярные экспедиции, на которые лейтенант Колчак положил без малого четыре года лучшей поры своей жизни¹⁵ .

3. Русско-японская война

Путешествия и наука могли стать главным жизненным призванием Колчака, если бы не Русско-японская война, о которой он узнал по прибытии в Якутск в конце января 1904 года. Война началась внезапным ночным нападением японского флота на русскую эскадру в Порт-Артуре. Уже через день Колчак обратился к президенту Академии наук великому князю Константину Константиновичу с просьбой отчислить его в распоряжение военно-морского ведомства¹⁴ .

Смысл пространного ответа из Академии сводился к тому, что Колчак не будет отпущен во флот до тех пор, пока не представит подробного отчета о второй экспедиции. Садиться за письменный стол, когда в Порт-Артуре горят русские корабли и гибнут его однокашники?! Именно о невозможности такого положения телеграфировал он лично президенту Академии наук великому князю Константину Константиновичу. И тот его понял, и разрешил отсрочку с предоставлением отчета до окончания войны. Сдав Оленину все собранные материалы и оставшиеся деньги для доставки в Петербург, Колчак начал новый – тысячеверстный – путь из Якутска в Порт-Артур. До Иркутска добирался на перекладных лошадях. В Иркутске его ждал сюрприз, и какой: отец, несмотря на преклонные годы, приехал обнять сына – единственного! – быть может, в последний раз, да не один – добрался в глубь Сибири с Сонечкой Омировой¹⁵ .

…В час пополудни 21 марта 1904 г в Михайлово-Архангельской церкви Иркутска состоялся обряд венчания, которым на веки вечные сочетались воин Александр и девица София¹⁴ .

Шафером на свадьбе был Никифор Бегичев – сословные предрассудки, по-видимому, были для Александра Васильевича чужды¹⁵ .

Софья Фёдоровна Омирова (см. приложение, рис.22) была на 2 года моложе Колчака, из дворян Подольской губернии (на Украине), воспитанницей Смольного института благородных девиц. Это была волевая женщина с независимым характером¹⁴ .

Медовый месяц новобрачных продолжался ровно сутки. Затем лейтенант отбыл для прохождения службы в пока еще не замкнутый кольцом осады Порт-Артур, а Софья Фёдоровна Омирова-Колчак в сопровождении свёкра (отца Колчака) вернулась в Петербург.

В Порт-Артур Колчак и Бегичев отправились вдвоем. Колчак был назначен вахтенным начальником на крейсер "Аскольд", а Бегичев - боцманом на миноносец "Бесшумный". В Порт-Артур Колчак прибыл не заурядным лейтенантом. О нем здесь слышали, его знали. Теперь славу полярного первопроходца предстояло подтвердить боевой доблестью корабельного офицера. То, ради чего он рвался на юг Африки, поджидало его здесь – на Дальнем Востоке.

В Порт-Артуре лейтенант Колчак предстал перед своим нечаянным покровителем – командующим флотом вице-адмиралом Степаном Осиповичем Макаровым. Всегда чуравшийся высоких протекций, молодой офицер на сей раз надеялся, что адмирал, весьма благоволивший к его научным работам, не откажет в назначении на миноносец – корабль, которому по роду службы чаще всего приходится встречаться с противником. Однако вид у соискателя активной боевой жизни был столь изможденным после северных передряг, что адмирал Макаров решил дать отчаянному лейтенанту передышку и назначил его на пятитрубный крейсер "Аскольд". На большом корабле быт более устроен.

То была их последняя встреча – Макарова и Колчака. Флагман порт-артурской эскадры броненосец "Петропавловск" подорвался на японской мине… Гибель Макарова потрясла всех, даже японцев. Погиб и знаменитый русский художник-баталист Василий Васильевич Верещагин.

Многие порт-артурцы приносили свои личные клятвы отомстить за адмирала – самую светлую голову русского флота. Дал такую клятву и лейтенант Колчак. И вскоре выполнил ее.

Сразу же после трагического сообщения он подал рапорт о переводе на минный заградитель "Амур". Еще через какое-то время он наконец добился того, чего просил у Макарова, – его назначили на миноносец. Командиром на "Сердитый". Он рвался в бой, но судьба сыграла злую шутку. Здоровье, подорванное полярными лишениями, не выдержало новых встрясок: командир "Сердитого" слег в госпиталь с жесточайшим двусторонним воспалением легких. Валяться на госпитальной койке с боевым ранением – куда ни шло, но с заурядной обывательской пневмонией?! Сознавать это было невыносимо для офицерской чести, и лейтенант с лицом аскета, едва спал жар лихорадки, вернулся на мостик "Сердитого".

Порт-артурские миноносцы – кораблики довольно щуплые, в свежую погоду на приличном ходу волна порой перехлестывала через невысокий мостик. Эти соленые купели, а может, и недавние кочевки во льдах тоже не прошли даром. Острый суставной ревматизм чуть не вынудил его снова слечь. Пневмония стала хронической. Но возвращаться в госпиталь лейтенант Колчак отказался наотрез. И словно в награду за стойкость военное счастье ему улыбнулось. На подходах к

Порт-Артуру "Сердитый" выставил группу мин. На них, точь-в-точь как "Петропавловск", наскочил и подорвался японский крейсер "Такасаго".

Лейтенант Колчак сдержал своё обетное слово.

За уничтожение крейсера – чисто морскую операцию – Александр Колчак получил Георгиевское оружие –золотую саблю "За храбрость". И орден Святой Анны 4-й степени.

Спустя многие годы военные историки, итожа первое двадцатилетие двадцатого века назовут четырех лучших адмиралов русского флота: адмирал Макаров,адмирал Эссен, адмирал Непенин и адмирал Колчак. Эта плеяда продолжит славное созвездие XIX века – Ушаков, Лазарев, Сенявин, Истомин, Нахимов, Корнилов…¹⁵

В начале осени, когда основные боевые действия разворачивались уже на суше, больной ревматизмом Колчак назначается на берег командиром батареи морских орудий¹⁴ .

В одном из боев он был ранен, но легко

Позицию Александр Колчак не покинул и до самых последних залпов, в бинтах, командовал стодвадцати-миллиметровой батареей в секторе Скалистых гор. Осажденный Порт-Артур был подобен "Варягу". Батарея Скалистых гор была одним из плутонгов этого непотопляемого, но увы, берущего на абортаж, броненосца¹⁵ .

После капитуляции Порт-Артура в канун нового 1905 года Колчак раненый, больной, тяжело переживающий национальное унижение России, попал в плен. Война для него кончилась. В числе других пленных он был вывезен в Японию, в Нагасаки, а весной, ещё до окончания войны, отпущен на Родину. Путь был долгий – через Америку. За участие в обороне Порт-Артура Александр Васильевич был награжден орденом Святого Станислава 2-й степени⁴ .

29 апреля 1905 г. Колчак вернулся в Санкт-Петербург. В Петербурге медкомиссия признала его инвалидом и дала полугодичный отпуск для лечения на водах.

В свой родной город он прибыл почти одновременно с человеком, который спустя пятнадцать лет подпишет ему смертный приговор. Этот человек был старше его на четыре года. Рано облысевший в бдениях над книгами и весьма поднаторевший в словесных политических баталиях, он прибыл в Питер с запада, из-за границы, – из Германии. Колчак приехал с востока – крайнего и дальнего. Они не знали друг друга. Пока они были всего лишь географическими антиподами. Оба лет пять не хаживали по приневским набережным и проспектам, оба то и дело оглядывались: один-с радостью узнавания родных мест, другой – с опаской человека, вернувшегося во вражий стан. Быть может, они даже разминулись в потоке на Невском, слегкасоприкоснувшись рукавами новомодного лондонского пальто и чёрной флотской шинели.

За спиной одного стояли отели, кафе, квартиры Лейпцига и Мюнхена, Лондона и Женевы… За плечами другого – зимовья Тикси и Якутска, тесные каютки шхун иминоносцев, бетонные казематы береговых батарей и вагонные купе великого в своей бесконечной дорожной тоске транссибирского железного пути…

Та уютная ссылка в Шушенском, куда угодил помощник присяжного поверенного из Самары, с доставленным роялем и нужными книгами, с охотой от скуки на зайцев и выписанной к себе молодой женой, не идет ни в какое сравнение с трехлетними испытаниями в безлюдье Крайнего Севера, на которые обрек сам себя Александр Колчак. Можно выстроить хронику их жизней по месяцам и даже неделям, и тогда вдруг престранно откроется, что в то время как один шел сквозь льды на выручку первопроходцам Арктики, другой за чашечкой кофе или кружкой пива до одури спорил об идейных особенностях большевистской партии. В те дни, когда один из них спорил со смертью на фортах Порт-Артура, другой сидел под зеленой лампой

Британской библиотеки; в те дни когда один прикрывал Петроград от прорыва германских дредноутов, другой витийствовал вдали от фронтов и минных полей в тихой Швейцарии на предмет разжигания в тылу воюющей России гражданской войны.

Немцы не раз и не два доставляли на подводных лодках к берегам Британской империи племенных вождей, которые поднимали мятежи и восстания и в индийском доминионе, и в североафриканских колониях. Ту же тактику они применили и против России в апреле 17-го. Разве что вместо субмарины был запломбированный вагон…

И человеку с русским именем, еврейским отчеством, калмыцкими скулами, марксистскими идеями и германскими кредитами удалось сделать то, чего от него ждали в Генеральном штабе кайзера, – вывести Россию из войны, заключить сепаратный договор на ультимативных началах и разжечь чудовищную гражданскую войну на три изнурительно долгих обескровливающих года. Они сойдутся друг сдругом, как вожди схватившихся намертво армий: Красной и Белой¹⁵ .

4. Военная и научная деятельность Колчака с 1906 по 1914 гг

А пока, после лечения Колчак первым делом завершает работу над отчётом о об обеих экспедициях и в январе 1906 года представляет его в Академию наук. Её материалами живо интересовался сам президент Академии, великий князь Константин Константинович. Они оказались настолько богатыми, что для их изучения и обработки была создана специальная комиссия Академии наук, проработавшая до 1919 года¹⁴ .

Многостраничный объёмный доклад А.В. Колчака, доказывающий присутствие в землях Сибири и Дальнего Востока Российской империи 90 % запасов мировых ископаемых, станет достоянием Ордена³ .

Имя Колчака приобретает широкую известность в научных кругах¹⁴ .

За свою подвижническую научную деятельность Александру Колчаку была вручена весьма необычная в мирное время для молодого офицера награда – орден Святого Владимира 4-й степени. Академия наук и императорское Географическое общество удостоили его большой золотой медали (см. приложение, рис. 23), которой до Колчака были награждены всего лишь три исследователя Нильс Норденшельд, исследователь Шпицбергена и Гренландии, Фритьоф Нансен и Н. Юргенс. Исследование двух экспедиций легли в основу его капитальной научной монографии "Льды Карского и сибирских морей" (см. приложение, рис. 24).

Это исследование до сих пор считается классическим по гидрологии Ледовитого океана. В 1928 году американское Географическое общество переиздало его впереводе на английском – "Проблемы полярных изысканий", где были собраны работы свыше 30 наиболее известных полярных путешественников¹⁵ .

Он открыл, что арктический ледовый пак совершает движение по часовой стрелке, причём "голова" этого гигантского эллипса упирается в Землю Франца-Иосифа, а "хвост" находится у северного побережья Аляски. Им был введен в научный оборот ряд новых океанологических терминов¹⁴ .

Многое из научных разработок Александра Васильевича только недавно стало выходить наружу. К примеру, ещё в начале XX века он теоретически обосновал теорию строения Солнца, - что американцы сейчас выдают за свои научные достижения. Тогда как ещё Колчак определил прямое воздействие Солнца на ядро Земли³ .

Известна ли сегодня эта работа соотечественникам автора? Боюсь, что, как и все, что вышло из – под пера Колчака, она была заточена в какой-нибудь спецхран. Казалось, жизнь его определилась раз и навсегда – гидрографический факультетМорской академии, а там новые экспедиции, новые открытия, новые труды и новые награды… Однако карьере моряка-учёного не суждено было статься…¹⁵

Уже в 1906 году, после представления Академии официального отчёта об экспедициях, Колчак возвращается на военную службу¹⁴ .

Взбудораженное неудачной войной и революционными взрывами общество не могло ни объяснить, ни тем более простить катастрофу морской мощи государства,столь грандиозную, что подобий ей не могли припомнить ни в ближнем времени, ни в дальних веках.

Колчак, больше чем кто-либо из его сослуживцев, мог без ущерба для чувства личной чести уйти в чистую науку и безбедно строить карьеру гидрографа, географа. Большая Константиновская медаль открывала перед ним блестящую академическую будущность. Но он в третий раз сменил освоенное поприще на новую стезю. С группой таких же деятельных и честолюбивых офицеров Колчак сколотил своего рода мозговой центр, который должен был выработать главные идеи преобразования Российского флота, возродить его из руин и превратить в ощутимуюморскую силу. Двигали ими не только национальные амбиции, но и предощущение новой, вызревающей, небывалой в мире войны, к которой лихорадочно уже готовились Англия и Германия, Франция и Турция, Италия и Австро-Венгрия… На верфях трех континентов закладывались дредноуты и подводные лодки, авиаматики и скоростные эсминцы…

Мозговой центр именовался скромно – кружок, где он был лишь помощником председателя – лейтенанта А. Н. Щеголева. Колчак выступил с докладом "О постановке мин заграждения с миноносцев", в котором предложил идею использования автоматических мин в качестве средства нападения. Колчак явился одним из инициаторов создания Морского генерального штаба К весне 1906 года Морской генеральный штаб был сформирован. Начальником ведущего – Тактического – отдела назначили отнюдь не маститого адмирала, а капитана 2 ранга Александра Васильевича Колчака. Ему не было в ту пору и тридцати двух лет. Его доклад "Дифференциация морской силы" стал основополагающим при разработке Морским генеральным штабом новых типов судов.

Спустя многие годы - Александр Васильевич поймет всю нелепость и политическую незрелость того узкого круга морских офицеров, которые по юности стремились воссоздать и научно реорганизовать Русский флот. Они были очень далеки от действительных событий, связанных с русско-японской войной и с подготовкой к революции в империи.

Наивности сродни юношескому порыву, искренняя вера в возможность только одними талантами своими выправить ошибки и поражения в Русско-японской войне, до последних часов своей жизни колчак вспоминал с безутешной, исступленной горечью.

Не оставляя службу и на день (как и всякое новое дело, она требовала предельного напряжения), Колчак находил время, чтобы читать лекции в Николаевской Морской академии по курсу "Служба генерального штаба во флоте".

Полярный первопроходец, боевой командир перевоплотился в первоклассного штабиста, аналитика, организатора. Более того – в блестящего публициста, умевшего заворожить и слушателей, и читателей. Именно в эти предвоенные годы, когда заново решалась судьба русского флота – нужны ли вообще России боевые корабли, а если нужны, то какие? – в "Морском сборнике" и гражданских журналах появлялись одна за другой боевитые полемические статьи, подписанные: "Капитан 2 ранга – А. В. Колчак"¹⁵ .

Параллельно капитан Колчак становится экспертом комиссии по обороне Государственной Думы, возглавляемой лидером партии октябристов, энтузиастомразвития военной мощи России А.И. Гучковым, выступает с докладами в этой комиссии и в различных общественных собраниях.

В Морском генштабе, Колчак возглавлял комиссию по изучению военных причин цусимского разгрома. В частности, он пришёл к выводу, что серьёзной ошибкой русского командования было непринятие мер к нарушению радиосвязи у японцев, сыгравшей колоссальную роль в ходе боя¹⁴ .

Не боясь депутатского гнева, как не страшился он ни арктической стужи, ни японской шимозы, в зал входил худощавый, неулыбчивый морской офицер и занимал место за лекторской кафедрой, как когда-то – мостик миноносца. Своей искренней верой, железной логикой, ясным слогом докладчик заставлял своих влиятельных слушателей всерьез задуматься о морской силе державы. И, как отмечал наблюдатель того времени, "постепенноскептическое отношение членов думы и общества к флоту сменилось полным сочувствием". Можно смело утверждать, что переменой атмосферы флот был обязан в значительной мере влиянию работы капитана 2 ранга Колчака. Это былогорячее время борьбы за возрождение флота и за реорганизацию наших судостроительных заводов¹⁵ .

В 1907 году Колчак перевел с французского работу М. Лобефа "Настоящее и будущее подводного плавания", подготовил статью "Современные линейные корабли" и другие. В докладе военно-морскому кружку "Какой нужен России флот" моряк утверждал: "России нужна реальная морская сила, на которой могла бы быть основана неприкосновенность ее морских границ и на которую могла бы опереться независимая политика, достойная великой державы, то есть такая политика, которая в необходимом случае получает подтверждение в виде успешной войны. Эта реальная сила лежит в линейном флоте и только в нем, по крайней мере в настоящее время, мы не можем говорить о чем-либо другом. Если России суждено играть роль великой державы - она будет иметь линейный флот как непременное условие этого положения".

Этот свой тезис моряк попытался провести в жизнь. Он, как эксперт по военно-морским вопросам, добивался в комиссии по обороне 3-й Государственной Думы правительственных ассигнований на строительство военных судов для Балтийского флота, в частности 4 дредноутов, но не смог преодолеть сопротивление думцев, требовавших сначала проведения реформ морского ведомства. Разочаровавшись в возможности осуществления задуманного, в 1908 году Колчак продолжил чтение лекций в Николаевской морской академии. В 1907 году его произвели в капитан-лейтенанты, в 1908 - в капитаны 2-го ранга. По предложению начальника Главного гидрографического управления А.В. Вилькицкого Колчак участвовал в разработке проекта научной экспедиции с целью исследования Северного морского пути. В апреле 1909 года Колчак выступил с докладом "Северо-восточный проход от устья р. Енисея до Берингова пролива" в Обществе изучения Сибири и улучшения ее быта.

По проекту Колчака и Маттисена на Невском судостроительном заводе в Петербурге были построены два ледокола такого типа- "Таймыр" и "Вайгач", водоизмещением по 1200 тонн каждый.

В 1909 году они были спущены на воду. Корабли были хорошо оснащены для проведения исследований и, поскольку считались военными, имели на вооружении пушки и пулемёты. Степень их надежности и непотопляемости была настолько высокой, что они ещё много лет служили исследовательским и спасательным целям и позволили сделать крупнейшие открытия.

Осенью 1909 года ледокольные транспорты "Таймыр" и "Вайгач" отправились из Кронштадта через Суэцкий канал на Дальний Восток. Суда эти составили экспедицию Северного Ледовитого океана, которой предстояло исследовать путь изТихого океана в Ледовитый вдоль берегов Сибири. Колчак как командир ледокольного транспорта "Вайгач" пришел на нем летом 1910 годах через Индийский океан во Владивосток, затем плавал к Берингову проливу и в Чукотское море, где выполнял гидрологические и астрономические исследования.

По возвращению во Владивосток Колчак узнает о благоприятных переменах в Морском министерстве. Разработанная при участии Колчака программа модернизации флота обрела поддержку главы правительства П.А. Столыпина. В связи с этим, его просили вернуться в Петербург и продолжить работу в Морском генеральном штабе по проведению в жизнь судостроительной программы. После некоторого колебания он ответил согласием и зимой приехал в столицу. Работы экспедиции продолжались уже без него.

На этом непосредственная, столь плодотворная и значимая деятельность А.В. Колчака как полярного путешественника и исследователя закончилась. Однако мысли о далёком Севере его не покидали. В 1912 году он участвовал в обсужденииплана известной экспедиции Георгия Седова к Северному полюсу и подверг его критике за авантюризм. И уже в Гражданскую войну, будучи Верховным правителем и находясь в Сибири, он держал карту полярных исследований в своём рабочем кабинете и способствовал организации Карской экспедиции Б.А. Вилькицкого (младшего) и экспедиции полковника Котельникова на север Оби.

По возвращении в Морской генеральный штаб Колчак возглавил один из ключевых его отделов, ведавший оперативной подготовкой к войне Балтийского театра военных действий, и параллельно занимался доработкой и "пробиванием"судостроительной программы. По этой программе строились мощные, быстроходные, маневренные корабли, с сильным вооружением определенных типов.

В осуществлении своей программы Колчак тесно сотрудничал с адмиралом Н.О. Эссеном, с 1908 г. командовавшим Балтийским флотом. В 1912 году Эссен предложил ему вернуться в действующий флот. На предложение Эссена Колчак дал согласие.

Колчак был переведен на Балтийский флот, где вступил в командование эскадренным миноносцем (эсминцем) "Уссуриец". Через год он назначается на должность флаг-капитана Балтийского флота, и производится в капитаны 1-го ранга¹⁴ .

Глава II. 2. МИРОВАЯ ВОЙНА. КОМАНДУЮЩИЙ ФЛОТОМ

2.1 Война - звёздное время Колчака

Надвигавшуюся мировую войну предвидели многие. Она была порождена противоречиями между целыми группами государств, образовавшими два блока — германо-австрийский и Антанту (сердечное согласие). Наиболее острыми были противоречия между Великобританией, с ее огромными колониальными владениями, и Германией, экономически усилившейся и почти не имевшей колоний. Вопрос о том, могла ли Россия избежать войны, целесообразно ли было ей в тогдашних условиях вступать в нее, остается дискуссионным до настоящего времени. Одно несомненно, что Россия оказалась втянутой в войну недостаточно подготовленной. К тому же она раздиралась социально-политическими противоречиями, правящие круги недооценили внутреннюю и внешнюю опасности и, бросая страну и ее народ в войну, обрекли их на катаклизмы и страдания. Война, которую определенно предвидел А. В. Колчак, оказалась лично для него и вершиной взлета, и временем крушения жизненных идей и планов.

О неизбежности войны с Германией и ее союзниками, о том, что она начнется вот-вот, А. В. Колчак узнал от Н. О. Эссена. Колчак в это время находился в отряде подводного плавания, в Балтийском порту. Эссен вызвал его в Ревель (Таллинн). При встрече заявил, что разрыв с Германией и Австро-Венгрией почти неминуем и что надо готовиться к выполнению того плана, который ими был выработан. А он базировался на том, чтобы в наиболее узкой части Финского залива, между Паркалаудом и Наргеном, поставить сильное минное поле, которое защищалось бы имеющимися малыми силами флота. Такое заграждение призвано было предотвратить прорыв немецких кораблей в восточную часть Финского залива и дало бы выигрыш во времени для проведения мобилизационных мер. Вместе с тем планом предусматривались атаки на корабли противника, несмотря на их многочисленность и мощь.

А. В. Колчак, как и его начальник и единомышленник адмирал Н. О. Эссен отлично знали соотношение морских сил Германии и России на Балтике, потому прежде всего и сориентировались на максимально возможное применение минной войны с превосходящими силами противника. Позднее немцы утверждали, что"вынудили" российский флот находиться в Финском заливе. Но там, а также в Рижском заливе под мощной полосой минных полей корабли Балтийского флота разместились, защитились надежно заведомо и планово. И находясь под такой надежной защитой, они, вместе с тем, планировали выходы на морские просторы и активные боевые действия и прежде всего, опять же, минные операции, только уже в водах противника, выведение из строя его кораблей. Необходимо заметить, что в отличие от командования сухопутными силами, военные моряки оказались более подготовленными к войне и дальновидными.

Ко времени получения командующим флотом депеши с единственным условным сигналом: "М-о-л-н-и-я" все было уже на ходу, и по защите своих сил, и по минированию ряда участков близ мест дислокации морских сил потенциального, а теперь уже, реального противника.

Первая мировая война на море кардинально отличалась от прежних. Если раньше победа добывалась в открытых морских сражениях, просто и наглядно, то теперь борьба становилась куда более сложной, разносторонней. Особое значение приобрели оборонительные меры, в частности и прежде всего минные заграждения. В овладении этим средством был залог успеха. А. В. Колчак оказалсянепревзойденным мастером ведения минной войны, а западные союзники считали его позднее лучшим в мире специалистом по минному делу.

Н. О. Эссен и его штаб, на свой страх и риск, без приказа из Питера, приступили к реализации плана, к созданию 8 линий заграждения из многих и многих тысяч морских мин. Когда вся подготовительная работа, вывод кораблей были завершены и уже приступили к установке мин, из Морского Генерального штаба поступила телеграмма-молния: "Ставьте минные заграждения". Через несколько часов было получено известие об объявлении войны. Упреждающие меры командования флотом оказались исключительно своевременными. Германский флот, как уже отмечалось, был сильнее, многократно превосходил по численности и мощи русский Балтийский. Он имел корабли типа дредноутов, в то время, как Россия, из-за отмечавшихся нами причин, запаздывала с их строительством. Ввод их в действие начался только с осени 1914 г. А вначале приходилось полагаться только на устаревшие броненосный крейсер "Рюрик" и броненосец "Андрей Первозванный". То же самое было с подводными лодками. В наличии было лишь несколько устаревших. Новые появились и вступили в борьбу уже в разгар войны. Эти крупные изъяны в подготовке флота России к войне, которые всеми силами на протяжении ряда лет стремились преодолеть А. В. Колчак и поддерживавшие его единомышленники, как раз и были смягчены максимальным использованием минных заграждений, причем не только в качестве оборонительного средства. Отважные русские моряки при самом деятельном и непосредственном участии Колчака неоднократно и удачно блокировали в собственных водах и портах вражеские корабли, причиняли флоту Германии большие потери.

Первые два месяца войны А. В. Колчак продолжал исполнять должность флаг-капитана. Он вел разработки оперативных заданий, планов, операций. И в отличие от обычных штабных работников стремился всякий раз к непосредственному участию в бою. В ряде случаев на боевые задания с кораблями выходил и сам командующий флотом Н. О. Эссен, также человек большого мужества. Несмотря на немецкое происхождение, он был большим патриотом России¹⁴ .

В Рождество адмирал фон Эссен был удостоен ордена Белого Орла с мечами. Его ближайшие помощники контр-адмиралы В.А. Канин, Л.с. Максимов, Л.Б.ю Кербер были высочайше удостоены чинов вице-адмиралов, а капитан 1-го ранга А.В. Колчак награжден британским орденом Бани 2-й ст. Для многих сослуживцев Колчака, как и для фона Эссена. Это награждение было необъяснимо. Ведь сам командующий Балтийским флотом представил офицера к ордену Святого Георгия 3-й ст.; да. Не мог знать Николай Оттович, что об этом "подарке" "позаботились" масоны в окружении Императора. Так как А.В. Колчак – не ведая того!!! – уже был в разработке у Ордена в качестве резидента влияния во время будущих событий в империи, то в Ордене сочли нужным оделить офицера милостью королевского дома Великобритании³ .

В феврале 1915 года он возглавил группу заградителей, которые расставили у Данцига около 200 мин, в результате чего германский флот понес ощутимые потери. Более того, командующий германским флотом принц Генрих Прусский запретил кораблям выходить в открытое море, "пока не будут организованы средства для борьбы с русскими минами".

Имя Колчака приобретает широкую известность за рубежом. Учиться у него тактике минной войны не стеснялись даже англичане, направившие на Балтику группу своих офицеров.

В мае 1915 г. Эссен скончался; командующим флотом стал вице-адмирал В. А. Канин, куда менее одаренный и нерешительный человек. Роль А. В. Колчакавозросла. Он порой фактически выступал в роли руководителя боевых действий соединений флота.

Командованию флота удалось не только предотвратить прорыв немцев к Кронштадту, в восточную часть Финского залива, но и расширить и укреплить свои позиции. Защищен был Финский залив и развита активность в Ботническом заливе, где удачно использовались шхеры. Хотя в задачу флота не входила оборона огромного Рижского залива, тем не менее и здесь были предприняты меры защиты: вход в Балтийское море был заминирован. В августе 1915 г. германскому флоту удалось вытралить проход и войти в залив, но заграждения сделали свое дело: было выиграно время, несколько миноносцев противник потерял, они подорвались на минах, получили серьезные повреждения и некоторые крейсеры. Из-за угрозы новых потерь немцы вскоре из залива ушли. А это привело потом и к неудаче наступления их сухопутных сил на Ригу, ибо они не были поддержаны флотом.

Осенью 1915 г. Колчак вступает во временное командование минной дивизией (см. приложение, рис. 25) , а затем (в декабре) утверждается в этой должности, и одновременно становится командующим морскими силами Рижского залива. На долю дивизии и всех этих сил выпала задача отражения крупномасштабного наступления немцев, как на суше, так и на море. Они высадили крупный десант на южном берегу Рижского залива, вели немцы наступление и южнее. Противостояла им 12-я армия под командованием генерала Р. Д. Радко-Дмитриева. Колчак встретился в Риге с командующим армией. Договорились о плане совместных действий. В соответствии с ним Колчак вышел с главными силами к южному берегу залива. И как раз вовремя. Немцы развернули наступление на правый фланг 12-й армии, захватили Кеммерн, создали прямую угрозу Риге. Используя береговые батареи, орудия кораблей, Колчак обеспечил подавление батарей противника. Высаживая десанты, он помог выправить положение. Большое значение имело также и то, что до этого вынужден был удалиться из Рижского залива германский флот, в результате сухопутные силы немцев поддержки с моря не получили. Немецкие войска с большими потерями были выбиты из Кеммерна и отброшены. Наступление противника, непосредственно угрожавшего Риге, было остановлено, и участок фронта на долгое время стабилизировался. За эту операцию Колчак был награжден высшим орденом Св. Георгия IV степени. Служивший под началом А. В. Колчака и участвовавший в сражении кораблей вместе с 12-й армией офицер Н. Г. Фомин об обстоятельствах награждения его свидетельствовал: "Вечером флот оставался на якоре, когда из Ставки Верховного Главнокомандования была мною принята телефонограмма приблизительно такого содержания: "Передается по повелению Государя Императора: капитану 1 ранга Колчаку. Мне приятно было узнать из донесений командарма XII о блестящей поддержке, оказанной армии кораблями под вашим командованием, приведших к победе наших войск и захвату важных позиций неприятеля. Я давно был осведомлен о доблестной вашей службе и многих подвигах... награждаю вас Св. Георгием 4-ой степени. Николай. Представьте достойных к награде"...

Ночью, когда Александр Васильевич заснул, мы взяли его тужурку и пальто и нашили ему георгиевские ленточки...". Получал Колчак в ходе войны и другие награды (был награжден орденом Св. Владимира III степени и "подарком из кабинета Его Императорского Величества").

А. В. Колчак и до вступления в командование дивизией слыл крупнейшим специалистом в минном деле. Он это доказал отчасти уже в 1904 г. в русско-японской, а теперь — и в мировой войне. Колчак прилагал огромные усилия к совершенствованию боевой и специальной подготовки офицеров и матросов, доводил это военное ремесло до высшей степени совершенства. Он не толькоруководил действиями дивизии, но и сам изобретал мины, разрабатывал методы и технику их установки.

В числе крупнейших операций, выполненных дивизией, была установка по плану Колчака минных заграждений у порта Виндавы (Вентспилса), захваченного немцами и превращенного в стоянку большого отряда своих кораблей. Минирование произведено было ночью, быстро и совершенно незаметно для противника. В результате немцы потеряли крейсер и несколько миноносцев. В конце декабря1915 г. под руководством Колчака была предпринята попытка установить также заграждения у Либавы (Лиепаи) и Мемеля (Клайпеды). Но в связи с тем, что в пути один из миноносцев подорвался на немецкой мине и его пришлось спасать, тащить полузатопленным в свою гавань, операция сорвалась. Это была единственная неудача дивизии и ее командира. Колчак многократно выходил во главе группы кораблей в море для сторожевой службы, охоты за судами противника и борьбы сего укреплениями на берегу. Во время такого выхода был, в частности, уничтожен сторожевой корабль "Виндава". С несколькими быстроходными миноносцами под прикрытием отряда крейсеров, которыми командовал контр-адмирал П. Л. Трухачев, Колчак, имевший достоверную информацию о выходе из Стокгольма каравана немецких судов под охраной одного крейсера, напал на него, рассеял и потопил этот крейсер. И всякий раз Колчак проявлял умение, находчивость, храбрость, физическую неутомимость. Он заражал подчиненных своим примером, вызывал у них восхищение. И их впечатления, восторг от смелых действий командира получали быструю огласку во флоте, в армии, в Петрограде, в стране. Вот отзыв одного из сослуживцев о поведении Колчака в морских походах: "Три дня мотался с нами в море и не сходил с мостика. Бессменную вахту держал. Щуплый такой, а в деле железобетон какой-то! Спокоен, весел и бодр. Только глаза горят ярче. Увидит в море дымок — сразу насторожится и рад, как охотник. И прямо на дым. Об адмирале говорят много, говорят все, а он, сосредоточенный, никогда не устающий, делает свое дело вдали от шумихи. Почти никогда не бывает на берегу, зато берег спокоен". Слава Колчака была заслуженной. Ведь огромна доля его участия в том, что к концу 1915 г. германские потери на Балтике превосходили русские по числу выведенных из строя боевых кораблей в 3,4 раза, а по торговым судам — в 5,2 раза!

В военных условиях в еще большей мере, чем в арктических плаваниях, в научно-исследовательской работе, кораблестроении, морском военном реформотворчест-ве выявились таланты Колчака. С каждым днем все отчетливей обнаруживались его данные флотоводца. Если прежде, продвижение в чинах Колчака шло медленно, то теперь оно стало стремительным. 1916 год для Колчака становится "звездным". 10 апреля ему присваивается звание контр-адмирала, а через каких-нибудь два с половиной месяца, 28 июня, — вице-адмирала. В конце июня 1916 г. последовало назначение А. В. Колчака командующим Черноморским флотом (см. приложение, рис. 26); (Колчаку был определен оклад в 22 тыс. руб. в год и дополнительное морское довольствие. На переезд ему было отпущено 2 тыс. руб.). Он оказался самым молодым из командующих флотами.

До этого назначения и среди комсостава флота, и в военных верхах возникал вопрос о возможности назначения Колчака командующим Балтийским флотом, ибо становилось ясно, что Канин — неподходящая фигура. После отъезда Колчака командующим Балтийским флотом в сентябре 1916 г. назначили контр-адмирала А. И. Непенина с присвоением ему звания вицеадмирала. Николай II из могилевской ставки 7 сентября писал жене: "...Приехал Григорович с Русиным; по его мнению, в высшем командовании Балтийского флота не все обстоит благополучно. Канин ослаб вследствие недомогания и всех распустил. Поэтому необходимо кем-нибудь заменить его. Наиболее подходящим человеком на эту должность был бы молодойадмирал Непенин, начальник службы связи Балтийского флота: я согласился и подписал назначение. Новый адмирал уже сегодня отправился в море. Он другчерноморского Колчака, на два года старше его и обладает такой же сильной волей и способностями! Дай Бог, чтобы он оказался достойным своего высокого назначения...".

Текст приведенного письма интересен прежде всего в том отношении, что Колчак являлся своего рода эталоном для подбора нового командующего Балтийским флотом.

Черноморский флот, созданный в 1883 г., в 1917 г. насчитывал свыше 40 тысяч человек, около 400 различных судов, включая 7 линейных кораблей, 2 крейсера, 20 эсминцев, 11 подводных лодок. Его главной базой был Севастополь. Флот, как и приданные ему береговые службы, воинские части, и предстояло возглавить А. В. Колчаку. Затем была сформирована Дунайская военная флотилия, также подчиненная ему. "Получивши это назначение,- вспоминал Колчак, — я вместе с тем получил приказание ехать в Ставку для того, чтобы получить секретные инструкции, касающиеся моего назначения и командования в Черном море. Я поехал сперва в Петроград и оттуда в Могилев, где находилась Ставка, во главе которой стоял ген. Алексеев, начальник штаба Верховного главнокомандующего. Верховным главнокомандующим был бывший государь.

По прибытии в Могилев явился к ген. Алексееву. Он приблизительно в течение полутора или двух часов подробно инструктировал меня об общем политическом положении на нашем западном фронте. Он детально объяснил мне все политические соглашения чисто военного характера, которые существовали между державами в это время, и затем после этого объяснения сказал, что мне надлежит явиться к государю и получить от него окончательные указания. Указания, сделанные мне Алексеевым, были повторены и государем. Они сводились к следующему: назначение меня в Черное море обусловливалось тем, что весною 1917 г. предполагалось выполнить так называемую Босфорскую операцию, т. е. произвести удар на Константинополь. Все это находилось в связи с положением на нашем южном или левом фланге". (Это была третья и последняя встреча Колчака с царем. Помимо названной ранее встречи в августе 1913 г., имела место таковая в 1915 г. на борту крейсера "Россия" в Гельсингфорсе.)

На вопрос Колчака, почему именно его, служившего на Балтийском флоте, назначили командующим Черноморским флотом, генерал-адъютант М. В. Алексеев сказал, что это общее мнение — по своим личным свойствам он может выполнить операцию успешнее, чем кто-либо другой. Очевидно, ставка учитывала опыт Колчака по вторжению в расположение противника, осмотрительные действия и в то же время безграничную смелость, умение поднимать на подвиги моряков. В намечавшейся грандиозной операции по высадке десанта на территории Турции и захвату проливов Босфор и Дарданеллы личные данные и флотоводческий талант Колчака были бы необходимы. Да и сам Колчак, не будучи еще на Черном море,оказывается, размышлял над возможностью Босфорской операции и примерным ее планом.

Говоря о выдающихся качествах Колчака как флотоводца, о его широком признании и возраставшей славе, отметим все же, что импонировал А. В. Колчак как личность и военный специалист далеко не всем. Для объективности и подтверждения этого можно привести отзыв, похожий на донос, его сослуживца А. А. Саковича в письме к адъютанту морского министра. "Колчак А. В., — писал Сакович, — с задатками военного человека, но... и в этом "но" все: он прежде всего не оператор, не творец военной идеи, а только честный начальник-исполнитель. Колчак потому прежде всего не оператор, что он абсолютно не признает системы там, гдебез нее не обойтись, оттого, что он слишком впечатлителен и нервен, оттого, что он совершенно не знает людской психологии. Его рассеянность, легкомыслие исовершенно неприличное состояние нервов дают богатейший материал для всевозможных анекдотов. Такой человек, как он, не может оказать благотворное влияние на общий ход событий, потому что деятельность его спорадична, очень редко обоснована и почти всегда всем крайне неприятна".

В отзыве явно сквозит личная неприязнь к Колчаку. Совершенно нельзя согласиться, что Колчак не был "творцом военной идеи", а лишь исполнителем. Дело обстояло, пожалуй, как раз наоборот. Автору письма претил творческий, нестандартный подход к решению оперативных и тактических задач, поэтому он и говорит о некоем "непризнании системы" Колчаком. Но тот был отлично образованным моряком и, надо полагать, оставлял в стороне устаревшие или в конкретной ситуации не подходившие стандартные решения, действовал всоответствии с обстановкой в интересах дела. Его послужной список, руководство группами кораблей и минной дивизией на Балтике свидетельство тому.

Колчак умел воздействовать на подчиненных, очевидно, своей честностью, умом, силой примера. И если кому-то он не нравился, то таких было сравнительно немного. Основная же масса офицеров и матросов его уважала. Рассказывали о нем не только "всевозможные анекдоты", но и легенды. Колчак стоял в ряду наиболее знаменитых адмиралов в истории русского флота. Авторитет его, как флотоводца, был исключительно высоким.

В эту войну начался легендарный роман адмирала с Анной Васильевной Тимиревой (см. приложение, рис. 27), которая продолжалась до конца его жизни. Встреча с Тимиревой захватила его, заполнила сердце на годы. Он не развелся с женой, не оставил семью, но сложившаяся жизненная ситуация — "треугольник" — стала фактом. Поскольку у Колчака с Тимиревой шла длительная переписка, с нею он делился не только чувствами, но и служебными заботами, своими взглядами.

По описаниям многих, знавших Тимиреву, она была женщиной редкой красоты и обаяния, умной, разносторонне образованной. Иногда ей приписывали аристократическое происхождение и даже называли княжной. Но Тимирева была аристократкой по духу, по воспитанию. Ее отец — В. И. Сафонов был широко известным пианистом, дирижером и педагогом. Длительное время работал за границей. Был директором Московской и Национальной Нью-Йоркской консерваторий. Его отцом, т. е. дедом Тимиревой, был И. И. Сафонов — генерал-лейтенант Терского казачьего войска. Корни Сафоновых — в казачестве.

Анна Васильевна родилась в 1893 г. в Кисловодске. В Петербурге по окончании гимназии княгини Оболенской занималась живописью. Свободно владела французским и немецким языками. А. В. Колчак и А. В. Тимирева познакомились в Гельсингфорсе, где размещался штаб Балтийского флота. Шел тогда военный 1914 год. В последующие два года виделись они редко, как правило, в кругу общихзнакомых. Новое назначение Колчака положило начало долгой разлуке и, ставшей уже теперь знаменитой, переписке.

Обстановка на черноморском театре военных действий к назначению А. В. Колчака сложилась такая: российская Кавказская армия, овладев Эрзурумом и Трапезундом, остро нуждалась в подвозе снаряжения и продовольствия морем из Новороссийска и Батума в Трапезунд. Русская армия Юго-Западного фронта получала зерно из хлебных портов Хорлы и Скадовска морем через Одессу. Весь одесский район получал морем также и уголь из Мариуполя. Посему морской транспорт и там, и в Причерноморье вообще имел исключительное значение, особо военное. А между тем порты и морские пути подвергались нападениям турецко-германского флота, с которым российский не справлялся. Остро стояла задача

разрешить эту проблему. Вместе с тем в перспективе, считалось, — недалекой, маячила задача овладения проливами Босфор и Дарданеллы. Грозою русскогофлота были германские крейсеры "Гебен" и "Бреслау", обладавшие превосходством в скорости, а первый из них и исключительной мощью. Противник обладал и новым морским вооружением в виде довольно многочисленных подводных лодок, средства борьбы с которыми были еще плохо отработанными. Подлодки нападали в основном на бесконвойные или слабо конвоируемые транспортные суда и с середины 1915 г. по середину 1916 г. уничтожили 19 русских пароходов транспортной флотилии, предельно ослабили ее и ставили под угрозу полного уничтожения.

А. В. Колчак, приехав в Севастополь из Ставки, принял Черноморский флот от вицеадмирала А. А. Эбергарда быстро, в течение одного дня (6 июля), и весьма своеобразно. Как вспоминал М. И. Смирнов, командовавший прежде в дивизии А. В.

Колчака миноносцем и приглашенный им на новое место службы в качестве флаг-капитана флота, "в первый же день прибытия в Севастополь тотчас по вступлении Колчака в командование флотом, было получено известие секретной разведки о том, что крейсер "Бреслау" вышел из Босфора в Черное море в неизвестном направлении. Адмирал Колчак хотел немедленно выйти с флотом в море для встречи с "Бреслау", но оказалось, что выход флота в море в ночное время не организован, а также, что выходные фарватеры не протралены и протраление их займет шесть часов времени, поэтому если начать траление на рассвете в три часа, то флот может выйти в море в девять часов утра. Стало ясно, почему, несмотря на прекрасно организованную секретную агентуру, флот никогда не мог выйти вовремя в море для встречи противника, который успевал делать набеги на наши берега. Адмирал Колчак тотчас же дал указания начальнику охраны Севастопольских рейдов организовать ночной выход флота в море с тем, чтобы эта новая организация уже действовала через двое суток, когда мы будем возвращаться с моря. Утром флот Колчак вывел, около 4 часов дня настиг врага на пути к Кавказскому побережью. Приблизившись на 90 кабельтов, флагман-линкор "Императрица Мария" дал по "Бреслау" залп, который накрыл его. Противник поспешил выпустить дымовую завесу и, пользуясь быстроходностью, двинулся восвояси, не выполнив задания. Хотя шансов догнать немецкий крейсер у кораблей Колчака не было, он преследовал его до вечера. С этого времени как этот, так и другой немецкий быстроходный линейный крейсер "Гебен" не отваживались выходить в море и нападать на российское побережье. По отработанным на Балтике методам через некоторое время под своим личным руководством Колчак провел минирование Босфора, турецкого побережья, которое затем повторялось, и практически вообще лишил противника возможности активных действий. "Гебен" подорвался на минах и вообще вышел из строя. Подорвались на минах 6 вражеских подводных лодок. В соответствии с замыслом командующего, мины ставили, повозможности, не далее пяти миль от берега с тем расчетом, чтобы при необходимости можно было бомбардировать Босфорские укрепления с моря. Кроме того, было организовано постоянное наблюдение за портами противника, состоянием минных заграждений (см. приложение, рис.28). Близ них, т. е. у берегов Турции, постоянно курсировали миноносцы, с которыми нередко выходил в плавание и Колчак".

В итоге замена пассивного и безынициативного Эбергарда смелым, энергичным и изобретательным Колчаком привела к радикальной перемене положения на Чёрном море.

Своими активными и решительными действиями Колчак вскоре обеспечил полное господство русских на море. Немцы и турки были вытеснены и напрочь заблокированы в Босфоре. Вскоре на Черноморском флоте по инициативе Колчакак начал формироваться авиационный отряд. Это были важные шаги в подготовке высадки десанта в Турцию. Имя адмирала приобретает всероссийскую известность.

Но черноморскому периоду карьеры Колчака сопутствовали и отдельные неудачи. Наиболее значительной из них была гибель флагмана, линейного корабля "Императрица Мария" (см. приложение, рис. 29). Несчастье случилось утром 7 октября 1916 г. на Севастопольском рейде в результате пожара под носовой башней, повлекшего за собой 25 взрывов боевых запасов. Колчак сам руководил работами по затоплению погребов трех других башен и по локализации пожара. Этими мерами были спасены рейд и город, однако после последнего (более сильного, чем предыдущие) взрыва корабль опрокинулся и затонул. Погибло (вместе с умершими от ран) до 300 моряков. (40 лет спустя на том же самом севастопольском рейде и при таких же маловыясненных обстоятельствах произошёл взрыв флагманского линкора советского флота "Новороссийск).

В целом же Черноморскому флоту сопутствовали большие успехи. Они были достигнуты и в таком сложном деле, как борьба против подводных лодок противника. В итоге их удалось надолго "загнать" в свои порты. Противнику были нанесены значительные потери, он по существу лишился возможности выхода в море, нападения на русские корабли и прибрежные базы и пункты¹⁴ .

2.2 НА РАСПУТЬЕ

Ухудшение положения в армии и флоте, снижение их боеспособности напрямую были связаны с состоянием тыла. Недостаточная подготовка России к войне, шаги по наверстыванию упущенного далеко не всегда давали должные результаты. Шаг за шагом промышленность, а также транспорт, работавший с перегрузкой, финансовая система не выдерживали возраставших требований войны и приходили в расстройство. Ухудшался жизненный уровень масс. Углублялись социальные противоречия. Отсутствие действенных демократических институтов, государственных органов, способных в какой-то мере примирять противоречивые, конфликтующие стороны, взаимная неуступчивость низов и верхов привели к социальному взрыву. Стихийные выступления рабочих в Петрограде, начавшиеся в конце февраля 1917 г., и распространявшиеся по другим городам, охватывавшие и солдат, переросли в вооруженные столкновения, вылились в мощную демократическую революцию. В результате 2 марта Николай II отрекся от престола. Монархия пала. Возникший еще до того Временный комитет Государственной думы с согласия исполкома Петроградского совета рабочих депутатов сформировал Временное правительство, к которому и перешла власть.

Февральская революция подняла Россию на дыбы. Ситуация в стране, на фронте, на флотах, включая Черноморский, коренным образом изменилась, причём преимущественно в худшую сторону. В стране под воздействием стихии и анархистских, большевистских и левосоциалистических течений нарастали дестабилизация, развал по всем направлениям и хаос. Все это остро сказалось и на военно-морских силах, даже на относительно благополучном Черноморском флоте. Дисциплина расшатывалась, чему в огромной степени способствовал так называемый "Приказ № 1" Петроградского "совдепа", содержавший требование передачи власти в войсках и на флоте самочинно возникавшим солдатским комитетам и советам, фактически сковывавшим действия командного состава. Все чаще солдаты и матросы не выполняли приказы, дезертировали. Сильнейшему анархо-большевистскому влиянию подвергся Балтийский флот. В начале несколько иным было положение на Черноморском флоте. В нем, как и всюду, усилиласьразнородная партийно-политическая деятельность. Весьма интенсивно росла и стала многотысячной организация социалистов-революционеров. Имелась и организация РСДРП. До апреля она была объединенной. Затем большевики из нее вышли, но их самостоятельная организация была пока малочисленной и влияние ее было крайне ограничено. Поэтому и в выборных органах долго господствовали эсеры и меньшевики. Лидером был меньшевик Н. Л. Канторович, ладивший с командованием.

Дисциплина и влияние комсостава во флоте первое время сохранялись. И в этом была прежде всего заслуга Колчака. Ему впервые пришлось столкнуться с политическими проблемами, включиться в политическую борьбу, учиться ее азам.

А. В. Колчак пытался освоиться в новой ситуации, старался не выпускать бразды правления флотом из своих рук. Но уже в это время, а в дальнейшем особенно, проявилась не только его не предрасположенность к политической деятельности, но полная неподготовленность к ней, тем более, к тем ее требованиям, которые возникали в 1917 году. Это признавал он сам, подчеркивая, что ни в кругу знакомых, ни среди сослуживцев политикой никогда не занимался. Вся его среда была далекой от этой сферы человеческой деятельности. "В вопросах политического и социального порядка, сколько я припоминаю, у меня вообще никаких воспоминаний не осталось".

В литературе с давних пор поднимается вопрос о политических убеждениях Колчака. Обычно отмечается, что он был в плену монархических воззрений и устремлений, причем его взгляды в этом не претерпевали изменений. Авторы спешат окрестить его законченным и последовательным монархистом. Все было не так просто. Колчак впоследствии пытался дать самооценку своих взглядов на государственное устройство России. На допросах в Иркутске говорил: "Я относился к монархии, как к существующему факту, не критикуя и не вдаваясь в вопросы по существу об изменениях строя". На прямой вопрос, был ли он до революции 1917 г. монархистом, Колчак ответил откровенно и точно: "Я был монархистом и нисколько не уклоняюсь... Я не могу сказать, что монархия — это единственная форма, которую я признаю. Я считал себя монархистом и не мог считать себя республиканцем, потому что тогда такового не существовало в природе. До революции 1917 года я считал себя монархистом". Итак, как офицер, давший присягу императору, Колчак воспринимал монархию в России как факт. Но он не был монархистом того круга, представители которого иного политического строя, кроме монархии, не воспринимали. Он мог воспринять и республиканский строй, в том случае, если он, по его мнению, мог иметь позитивное значение для России, для ее блага.

А. В. Колчак далеко не всегда был удовлетворен монархическими порядками в стране, действиями царского правительства, военных ведомств. Он говорил, что положительно оценивал появление Государственной думы, активно соучаствовал в ее работе, т. е. вполне воспринимал конституционную монархию. И это действительно было так. Колчак не сразу, но принял свержение монархии, нарождавшийся республиканский строй. Объяснял он это так: "Когда совершился переворот, я получил извещение о событиях в Петрограде и о переходе власти к Государственной думе непосредственно от Родзянко, который телеграфировал мне об этом. Этот факт я приветствовал всецело. Для меня было ясно, как и раньше, что то правительство, которое существовало предшествующие месяцы, — Протопопов и т. д., — не в состоянии справиться с задачей ведения войны, и я вначале приветствовал самый факт выступления Государственной думы как высшей правительственной власти...

Я приветствовал перемену правительства, считая, что власть будет принадлежатьлюдям, в политической честности которых я не сомневался, которых знал, и поэтому мог отнестись только сочувственно к тому, что они приступили к власти. Затем, когда последовал факт отречения государя, ясно было, что уже монархия наша пала, и возвращения назад не будет. Я об этом получил сообщение в Черном море, принял присягу вступившему тогда первому нашему Временному правительству. Присягу я принял по совести, считая это правительство как единственное правительство, которое необходимо было при тех обстоятельствах признать, и первым присягу эту принял. Я считал себя совершенно свободным от всяких обязательств по отношению к монархии, и после совершившегося переворота стал на точку зрения, на которой я стоял всегда, — что я, в конце концов, служил не той или иной форме правительства, а служу родине своей, которую ставлю выше всего, и считаю необходимым признать то правительство, которое объявило себя тогда во главе российской власти. ...Для меня было ясно, что монархия не в состоянии довести эту войну до конца, и должна быть какая-то другая форма правления, которая может закончить эту войну".

Так что А. В. Колчак воспринимал и республиканское правление, считал восстановление монархии практически уже невозможным. Определение будущего строя России Колчак связывал в это время, как и в дальнейшем, с созывом Учредительного (Национального) собрания.

А. В. Колчак стал получать телеграфные вести о революционных событиях в Петрограде из Морского Генштаба с 27 февраля. Они гласили о выступлениях рабочих, бунтах в столичном гарнизоне, захвате власти в городе восставшими. Эти телеграммы А. В. Колчак получал в пути, когда он шел с двумя миноносцами по вызову главнокомандующего Кавказским фронтом Великого князя Николая Николаевича. 1 марта командующий флотом получил телеграмму от морского министра И. К. Григоровича, в которой сообщалось, что в Питере удается восстановить порядок. Министр оптимистически сообщал: "Характер событий совершенно исключает какую бы то ни было внешнюю опасность, и надо думать, что принятыми мерами страна избежит сильных потрясений внутри". По получении телеграммы И. К. Григоровича Колчак сразу же отплыл из Батума (Батуми) в Севастополь. Еще до прибытия туда Колчак получил упоминавшуюся уже телеграмму от председателя Государственной думы М. В. Родзянко, в которой говорилось об образовании Комитета Государственной думы, взявшего на себя восстановление порядка. Родзянко призывал Черноморский флот соблюдать спокойствие, продолжать боевую работу.

2 марта Колчаку стало известно об образовании Временного правительства из разосланной им радиотелеграммы. Реакция Колчака на все эти сообщения, телеграммы была неоднозначной. Первоначально, до полного выяснения ситуации в центре, он предпринимал меры к нераспространению информации, даже на время прервал телеграфно-почтовую связь. По прибытии в Севастополь Колчак собрал комсостав флота, огласил полученные известия. Выслушав мнение подчиненных, дал распоряжение информировать личный состав флота строго по инстанции, а затем издал приказ с изложением полученных сведений и призывом к флоту, портам и населению районов, подчиненных ему, напрячь все силы для исполнения патриотического долга — успешного завершения войны, соблюдения спокойствия. Реакция же его на радиограмму Временного правительства была такой: он телеграфировал в ставку, что может дать распоряжение о подчинении флота, частей и районов новому правительству только по получении от штаба Верховного главнокомандующего соответствующего распоряжения и просил определенныхуказаний. То есть, говоря военным языком, Колчак соблюдал уставные положения, не опережал решений высшего командования, сохранял субординацию.

Из ставки поступило телеграфное разъяснение: "Наштаверх сговаривается с главнокомандующим о том, чтобы от имени армии принять манифест и присягнуть Михаилу Александровичу, с тем, чтобы Михаил Александрович (младший брат царя. — И. П.) объявил манифест о том, что он по наступлении спокойствия в стране созовет Учредительное собрание". Колчак, солидаризируясь со ставкой, издал 2 марта приказ с требованием непоколебимо выполнять свой долг перед монархией. Он приказал привести войска к присяге новому монарху, а потом, по получении новой информации, отменил этот приказ. Опасаясь восстания на судах флота, особенно на тех, которые имели частое общение с берегом, он отдал приказ о выходе в море под предлогом проведения учебной стрельбы 2-й бригады линейных кораблей и дивизиона миноносцев.

Вопреки усилиям Колчака вести о событиях в Петрограде распространялись слухами, проникали и в местную печать, становились достоянием гласности. И далеко не в том виде, как сообщалось командованием флота, кораблей и воинских частей. Стали поступать столичные газеты, в том числе социалистические, с призывами к свержению существующего государственного строя. Брожение среди матросов усиливалось, особенно в связи с приказом о выходе кораблей в море. 4 марта в Севастополе начался митинг. Настроение моряков резко менялось, левело. Но основная масса их еще доверяла комсоставу, особенно самому Колчаку. Требовали его прибытия и выступления на митинге. Колчак решил явиться на него. Но он предварительно принял меры к ослаблению агитации леваков. Послав в казармы по два представителя от каждой роты, с кораблей, береговых команд и из гарнизона Севастопольской крепости, он стремился и к успокоению моряков, и к формированию специального органа, работающего под его, командующего, влиянием. Приехал А. В. Колчак на митинг на автомобиле. Моряки и солдаты встретили его восторженно, несли на руках. Слушали с огромным вниманием, доверием. А он говорил о необходимости сохранения дисциплины, о продолжении войны до победного конца. Дал информацию о положении в столице. Успех выступления был полный. Взаимопонимание подтверждалось бурными аплодисментами. В ответ на требование участников митинга послать телеграмму приветствия Временному правительству Колчак ответил согласием. Телеграмма была послана.

Таким образом, состоялось признание и Колчаком, и флотом Временного правительства. На митинге был избран Центральный военный исполнительный комитет (ЦВИК), позднее слившийся с советом рабочих депутатов порта. ЦВИК возглавил известный меньшевик, участник восстания на броненосце "Потемкин" в 1905 г., авторитетный тогда среди моряков, — Канторович. С советами, солдатскими и матросскими комитетами Колчак старался сотрудничать, и это довольно длительное время получалось у него вполне. С поступлением известий об отказе принять верховную власть Михаилом Александровичем Колчак пришел, как он отмечал позднее, к мысли, что с монархией в России, очевидно, покончено. Издав в соответствии с официальным сообщением приказ, он в нем вновь делает упор на сохранение во флоте дисциплины и порядка. Победа революции стала фактом, и Колчак принимает его, ждет изменений к лучшему в стране, армии и на флоте. 5 марта он организовал по случаю победы революции парад войск. Позднее Колчак присоединился к предложению о торжественном перезахоронении останков лейтенанта П.П. Шмидта и активно участвовал в нем.

Несмотря на многочисленные политические перипетии в стране и Черноморье, Колчак последовательно, до конца борется за сохранение боеспособности флота,всемерно противодействуя разложенческим элементам, тем самым выполняя долг гражданина, патриота своей Родины. И здесь он проявляет, пожалуй, несвойственную ему прежде гибкость. Это были первые уроки, первые шаги в сфере политической деятельности.

Ни в первые недели после февральской революции, ни позднее на Черноморском флоте разнузданность матросов, анархиствующих, уголовных элементов среди них не дошла до той степени, как на Балтике. Колчак тяжело переживал чудовищно жестокие убийства командующего Балтийским флотом вице-адмирала А. И. Непенина, многих других адмиралов и офицеров. Колчаку в его работе в советах, комитетах, в массах существенно помогал полковник А. И. Верховский — начальник штаба ударной дивизии, пользовавшийся доверием Временного правительства. Он придерживался умеренно социалистических, демократических взглядов, входил в совет в качестве заместителя (товарища) председателя. Колчак предупреждал моряков, что, учитывая начавшийся развал вооруженных сил России, германское командование вместе с турецким могут активизировать свои действия на море, вырвутся из фактической блокады, что в случае бездействия Черноморского флота, снятия опасности нападения на Босфор и Константинополь противник может бросить крупные сухопутные силы на север и сокрушить Румынию, русские войска на ее территории, что приведет к крайнему ухудшению всей обстановки на фронте. Он внушал подчиненным необходимость не только сохранения боеспособности, но и еще большей активности флота. И в середине марта Колчак под личным командованием, держа адмиральский вымпел на линкоре "Императрица Екатерина", вывел часть флота в море, к турецким берегам.

Принятие мер по защите своего флота, его главной базы, российского побережья, выходы боевых кораблей к Босфору, поддержание минных заграждений в надлежащем виде на протяжении всего времени и после Февральской революции, пока Черноморским флотом командовал Колчак, сковывали действия противника. Выходы его кораблей в море, тем более — операции по-прежнему были исключены. С уходом Колчака с поста командующего, с июня 1917 г., "все вернулось на круги своя": корабли противника вырвались на оперативный простор и стали вновь курсировать по Черному морю, совершать нападения на порты, на корабли, на транспорты и пароходы в море.

В апреле 1917 г. А. В. Колчак был вызван военным министром в Петроград, затем в Псков на совещание главнокомандующих и командующих сухопутными и морскими силами. Он выехал туда и пробыл в столице несколько дней. По приезде явился к министру А. И. Гучкову, которого хорошо знал прежде по работе в Государственнойдуме, а незадолго до приезда в столицу встречался уже как с министром в Одессе, беседовал и близко познакомился с ним. На заседании, проводившемся Гучковым, выступали с докладами, наряду с представителями сухопутных войск, начальник штаба Балтийского флота Чернявский и командующий Черноморским флотом Колчак. Вырисовывалось контрастное положение этих флотов. На первом из них оно было очень тяжелым. Флот неудержимо разлагался, выходил из подчинения правительству. Революционность многих матросов нередко выливалась в анархию, уголовщину; самосуды, просто убийства становились чуть ли не повседневными. Сотни заслуженных людей из командного состава были истреблены. В докладе Колчака речь шла не только о Черноморском флоте, но и о вооруженных силах страны вообще, содержались предложения по предупреждению их разложения. Доклад его произвел большое впечатление, запомнился участникам заседания своей логичностью и образностью. Молва давно уже и по справедливости отмечала ораторский талант Колчака.

В это время Колчаку импонировал состав Временного правительства. Он связывал с ним большие надежды на спасение России. В дальнейшем, когда военным и морским министром стал А. Ф. Керенский, тем более когда он возглавилправительство, отношение Колчака к нему, к правительству вообще решительно переменилось.

А. И. Гучков сделал А. В. Колчаку предложение, очевидно, вынашивавшееся и прежде, возглавить Балтийский флот и спасти его от разложения. Сам Колчак передает этот щекотливый момент следующим образом: "...Гучков сказал мне: "Я не вижу другого выхода, как назначить вас командовать Балтийским флотом". Я ответил: "Если прикажете, то я сейчас же поеду в Гельсингфорс и подниму свой флаг, но повторяю, что считаю, что у меня дело закончится тем же самым, что у меня в Черном море. События происходят с некоторым запозданием, но я глубоко убежден, что та система, которая установилась по отношению к нашей вооруженной силе, и те реформы, которые теперь проводятся, неизбежно и неуклонно приведут к развалу нашей вооруженной силы и вызовут те же самые явления, как и в Балтийском флоте". Я указал, что у меня во флоте не так благополучно, как кажется".

Колчак объективно оценивал разницу в положении двух флотов. Черноморский был как бы на удалении от Германии, от революционных центров страны. Его корабли постоянно были в плавании, меньше общались с берегом, на них, к их экипажам, труднее было проникать антигосударственным элементам. Колчак был весьма близок к истине, полагая, что причиной интенсивного развала Балтийского флота "была немецкая работа". Теперь, спустя многие десятилетия, мы наконец узнали, что, получая миллионы немецких марок от германских властей, некоторые националистические (в Прибалтике, на Украине и т. д.) и левосоциалистические силы, прежде всего большевики во главе с Лениным, еще до Февральской революции, но особенно после нее, развернули активную антивоенную пропаганду и агитацию, работу по разложению армии и флота, правильно рассчитав, что так легче будет прорваться к власти, и преуспели в этом отношении. Борьба правительственных, политических сил против них оказалась малоэффективной.

А. И. Гучков от своего намерения назначить А. В. Колчака командующим Балтийским флотом отказался не сразу. Но в итоге — внял Колчаку и оставил все как есть.В Петрограде Колчак встретился с М. В. Родзянко, с лидером правых меньшевиков,Г. В. Плехановым. Об этой встрече вспоминал К. И. Иорданский, на квартире которого, по приезде из эмиграции, проживал Плеханов. После встречи Плеханов со свойственным ему остроумием рассказывал: "Сегодня... был у меня Колчак. Он мне очень понравился. Видно, что в своей области молодец. Храбр, энергичен, не глуп. В первые же дни революции стал на ее сторону и сумел сохранить порядок в Черноморском флоте и поладить с матросами. Но в политике он уж очень слаб" Не исключено, что Г. В. Плеханов несколько утрировал относительно политического уровня подготовки А. В. Колчака, но суть от этого не меняется: Колчак действительно находился в начальной стадии политической подготовки. Вести работу в условиях революции ему было крайне трудно. Приходилось в основном, как и прежде, опираться на личный авторитет, заслуги перед флотом.

От совета командующих армиями в Пскове Колчак вынес тяжелейшее впечатление о состоянии войск, о братании на фронте с немцами, о развале. И хотя выхода из создавшегося положения в ставке найдено не было, обмен информацией и соображениями свелся все же к мнению, что войну прекращать нельзя. Колчак сделал вывод, что правительство, состоящее из честных людей, но отвергающих вкритической ситуации насильственные методы борьбы с угрозой существующему строю, бессильно, бесперспективно. Он считал отказ генералу Л. Г. Корнилову (командующему столичным военным округом) в подавлении вооруженнойдемонстрации ошибкой. Как и отказ в его просьбе, в случае необходимости, применить во флоте, в районе его дислокации, такой же метод. Колчак был убежден, что в то время сил и влияния командного состава и в столице, и на юге для этого было еще достаточно.

Выступая на собрании членов офицерского союза и делегатов армии, флота и рабочих, А. В. Колчак информировал о положении в центре, действиях Временного правительства, давал всему собственные оценки и выдвигал задачи военного и общественного характера. Приведем некоторые положения из его доклада (сообщения): " Я хочу сказать флоту Черного моря о действительном положении нашего флота и армии, о том, что из такого положения вытекает, как нечто совершенно определившееся, и какие последствия влечет это положение в ближайшем будущем. Мы стоим перед распадом и уничтожением нашей вооруженной силы... Причины такового положения лежат в уничтожении дисциплины и дезорганизации вооруженной силы и последующей возможности управления ею или командования... Старые формы дисциплины рухнули, а новые создать не удалось, да и попыток к этому, кроме воззваний, никаких, в сущности, не делалось...

Появилось явление отказа команд работать для укрепления позиций, идти на смены и т. д. "Братающийся" неприятель посещал наши окопы... неприятель широко использует этот обычай для целей разведки и изучения наших позиций...

К сожалению, мне пришлось 20, 21-го апреля в Петрограде быть свидетелем событий, носивших характер уже не академический, а угрожающий внутренним пожаром, который называется гражданской войной.

Я убежден, что каждому из 1000 демонстрантов, выступавших на улицах под плакатами и знаменами с надписями: "Долой Временное правительство!", "Долой войну!", "Война войне", вопрос о смене правительства был полностью безразличен, но кому-то он был нужен. Он был нужен тем кругам, тем лицам, которые ведут антигосударственную работу с явной тенденцией к уничтожению всякой организации и порядка...

Какой выход из этого положения, в котором мы находимся, который определяется словами: "Отечество в опасности!", я скажу более "Отечество в критическом положении!"? Этот выход лежит в сознании этой опасности и необходимости всем, кто имеет силу смотреть ей в глаза, объединиться во имя спасения Родины. Это объединение должно быть выражено в форме искреннего признания Временного Правительства как Верховной власти. Как представители вооруженной силы мы должны признать единственно верную формулу: "Наша политика есть повеления этой Верховной власти" и явиться надежной опорой для нее.

Первая забота — это восстановление духа и боевой мощи тех частей армии и флота, которые ее утратили...

Цель моего сообщения заключалась в том, чтобы представить действительность такой, какой я ее понимаю. ... Надо приложить силы для одной цели — спасения Родины...".

Тяжелое положение в стране, на фронте все же не обескуражило Колчака. Он был человеком действия, не увиливающим от трудностей. Еще в самом начале революции, как отмечал М. И. Смирнов, Колчак сделал военному и морскому министру заявление, что считает возможным продолжать командование флотом до тех пор, пока не наступит "одно из трех обстоятельств: 1) отказ какого-либо корабля выйти в море или исполнить боевое приказание; 2) смещение с должности без согласия командующего флота кого-либо из начальников отдельных частейвследствие требования, исходящего от подчиненных; 3) арест подчиненными своего начальника". Какое-либо из этих обстоятельств на его флоте к концу апреля еще не возникло. Сразу по прибытии в Севастополь (вероятно, 24 апреля) А. В. Колчакприказал собрать свободные от боевого задания команды и выступил перед ними. Затем, 25 апреля, было создано делегатское собрание. Оно состоялось в крупнейшем помещении Севастополя — цирке Труцци. По просьбе его организаторов Колчак выступил с докладом "Положение нашей вооруженной силы и взаимоотношения с союзниками".

Усилия Колчака, как командующего, по предотвращению анархии, развала флота пока давали свои плоды. Более того, болея за общее состояние военных и морских сил России, он предпринял важный шаг по распространению здорового духа черноморцев на разлагающийся Балтийский флот, на сухопутные войска крупных гарнизонов и фронта. После триумфального выступления Колчака 25 апреля ЦВИК принял (подсказанное и одобренное командующим) решение об организации и посылке делегации Черноморского флота с целью агитации за сохранение боеспособности войск и продолжение войны. В большую делегацию (210 человек, позднее дополненную еще 250 матросами и солдатами) были включены социалисты и беспартийные, придерживавшиеся патриотической ориентации.

Группы моряков из состава этой делегации побывали в Москве, Петрограде, Гельсингфорсе, на Балтийском флоте. Ее члены затем разъехались по фронтам, выступали в действующих частях. Они преследовали главную цель — сохранить боеспособность войск, пресечь в них анархию, большевистское разлагающее влияние.

Казалось бы, усилия Колчака приносили свои плоды. О его успехах в борьбе с противником и анархией писали в прессе. Слава и престиж адмирала росли. Но он чувствовал, что положение крайне зыбко и непрочно. Кроме того, с отъездом делегации, общая численность которой достигала 460 человек, уехали наиболее патриотически настроенные матросы и солдатыВ мае положение во флоте прогрессирующе ухудшалось. Отказалась от выхода на боевое задание команда миноносца "Жаркий". Колчак и совет матросских и солдатских депутатов попытались воздействовать на экипаж, но их усилия оказались тщетными. Командующий вынужден был вывести миноносец из состава действующих сил. Сходный конфликт затем произошел на миноносце "Новик", но командующему удалось его уладить. Возник прецедент со старшим помощником капитана Севастопольского порта генерал-майором береговой службы Н. П. Петровым. Его обвиняли в корыстных злоупотреблениях. Советом, состав которого сильно изменился, была создана комиссия, которая потребовала от командующего флотом ареста этого генерала. Колчак отказал, заявив, что даст санкцию на арест официальному следствию, если оно в процессе расследования дела выявит действительные признаки преступления. Конфликт разрастался. Петров без санкции Колчака был арестован, что означало игнорирование мнения командующего. Одним словом, возникла именно та ситуация, при которой, как ранее предупреждал Колчак, он откажется от руководства флотом. Колчак обратился к правительству об отставке.

А. Ф. Керенский (к тому времени — военный и морской министр) в ответ на заявление об отставке сообщил, что считает ее нежелательной, просил подождать до его приезда в Севастополь и сказал, что надеется на устранение трений. Керенский прибыл в Одессу (см приложение, рис.30).

Позднее Керенский писал: "Адмирал Колчак был одним из самых компетентных адмиралов Российского флота и пользовался большой популярностью как среди офицеров, так и среди матросов. Незадолго до революции он был переведен сБалтики и назначен на пост командующего Черноморским флотом. В первые же недели после падения монархии он установил отличные отношения с экипажами кораблей и даже сыграл положительную роль в создании Центрального комитетафлота. Он быстро приспособился к новой ситуации и потому смог спасти Черноморский флот от тех кошмаров, которые выпали на долю Балтийского".

После отъезда Керенского положение в Севастополе не только не улучшилось, но продолжало стремительно ухудшаться.

Тяжело переживал А. В. Колчак эти события на флоте, тот шквал беззастенчивой клеветы, который обрушился на него. Началась спекуляция на якобы имеющихся у него крупных помещичьих владениях, на том, что из-за них он лично заинтересован в продолжении войны и т. д. Честнейшему человеку, бессребренику, подвижнику, ничего не нажившему за все годы своей службы и никогда не стремившемуся к обогащению, ему было крайне оскорбительно слышать все это. Человеческое достоинство его попиралось. Во дворе Черноморского экипажа состоялся митинг, на который собралось около 15 тысяч человек. И Колчак решил поехать на митинг. "Там какие-то неизвестные мне посторонние люди, — рассказывал он, — подняли вопрос относительно прекращения войны, представляя его в том виде, в каком велась пропаганда у нас на фронте, — что эта война выгодна только известному классу. В конце же концов перешли на тему относительно меня, причем я был выставлен в виде прусского агрария.

В ответ на это я потребовал слова и сказал, что мое материальное положение определяется следующим. С самого начала войны, с 1914 г., кроме чемоданов, которые я имею и которые моя жена успела захватить с собой из Либавы, не имею даже движимого имущества, которое все погибло в Либаве. Я жил там на казенной квартире вместе со своей семьей. В первые дни был обстрел Либавы, и моя жена, с некоторыми другими женами офицеров, бежала из Либавского порта, бросивши все. Впоследствии это все было разграблено в виду хаоса, который произошел в порту. И с1914 г. я жил только тем, что у меня было в чемоданах в каюте. Моя семья была в таком же положении. Я сказал, что если кто-нибудь укажет или найдет у меня какое-нибудь имение или недвижимое имущество, или какие-нибудь капиталы обнаружит, то я могу охотно передать, потому что их не существует в природе. Это произвело впечатление, и вопрос больше не поднимался".

Обстановка в Севастополе к началу июня накалилась. 6 июня делегатское собрание постановило: "Колчака и Смирнова от должности отстранить, вопрос же об аресте передать на рассмотрение судовых комитетов. Командующим избрать Лукина и для работы с ним избрать комиссию из 10 человек". Резолюция была предложена большевиками, которых среди делегатов было уже много, влияние эсеров и меньшевиков среди матросов и солдат быстро шло на убыль. Колчак "большевизироваться" никак не мог. Оставаться далее командующим он тоже не мог, тем более, что существовало постановление делегатского собрания о его снятии, начались обыски и разоружение офицеров. Колчак большую часть времени проводил на корабле, в семье бывал изредка, чтобы жена и малолетний сын не были свидетелями его унижения. 6 июня он приказал вступить в командование флотом упомянутому контр-адмиралу В. К. Лукину и отправился на флагманский корабль линкор "Свободная Россия" (прежде — "Георгий Победоносец"). Там он собрал команду, еще раз выступил перед моряками. Успеха его речь уже не имела. Судовой комитет разоружил офицеров, предложили сдать оружие и Колчаку. Он вынес из каюты свое почетное Георгиевское оружие — золотую саблю — и бросил ее в море. Легенда приписывает ему фразу, произнесенную при этом: "Море мне еедало, морю я ее и отдаю". Тут, видимо, сказалась минутная вспышка гнева. До этого момента Колчак намерен был почетное оружие отдать насильникам. Об этом можносудить по переданному им по телеграфу приказу. Текст его гласил: "Считаю постановление делегатского собрания об отобрании оружия у офицеров позорящим команду, офицеров, флот и меня. Считаю, что ни я один, ни офицеры ничем невызвали подозрений в своей искренности и существовании тех или иных интересов, помимо интересов русской военной силы. Призываю офицеров, во избежание возможных эксцессов, добровольно подчиниться требованиям команд и отдать им все оружие. Отдаю и я свою Георгиевскую саблю, заслуженную мною при обороне Порт-Артура. В нанесении мне и офицерам оскорбления не считаю возможным винить вверенный мне Черноморский флот, ибо знаю, что преступное поведение навеяно заезжими агитаторами. Оставаться на посту командующего флотом считаю вредным и с полным спокойствием ожидаю решения правительства". С полным ли спокойствием оставлял Колчак боевой командный пост? Нет, конечно, В те дни он записывал в черновике письма А. В. Тимиревой: "Я хотел вести свой флот по пути славы и чести, я хотел дать Родине вооруженную силу, как я ее понимаю, для решения тех задач, которые так или иначе, рано или поздно будут решены, но бессмысленное и глупое правительство и обезумевший, дикий (и лишенный подобия), неспособный выйти из психологии рабов народ этого не захотели".

При внешнем спокойствии в те дни у Колчака в душе бушевала буря, вызванная прежде всего тем, что рушился флот, то дело, которому он служил и в котором добивался успеха¹⁴ . С гибели Черноморского флота началась гибель всего Русского флота!³

Колчак приказал спустить свой флаг командующего и отправил Временному правительству телеграмму об отказе от командования флотом и передаче его Лукину.

Итак, 6 июня 1917 г. оказалось тем днем, когда А. В. Колчак раз и навсегда был отставлен от Российского флота, а флот потерял одного из виднейших адмиралов за всю его историю! О том, что значил уход Колчака, красноречиво свидетельствует тот факт, что, узнав о нем, командование турецкого флота решило незамедлительно его использовать. Вице-адмирал В. Сушон бросил мощный быстроходный крейсер "Бреслау" через протраленный участок в минном заграждении к российским берегам и практически беспрепятственно учинил разгром укреплений у устья Дуная, высадил десант, захватил пленных и вернулся на свою базу, пользуясь бестолковщиной, неуправляемостью действий русских кораблей. Новый командующий Черноморским флотом В. К. Лукин уклонился от личного руководства операцией и выхода в море. На кораблях, в основном среди офицеров, предпринимались усилия по возвращению Колчака на флот, велась агитация за это.

По окончании первой мировой войны немцы оценивали деятельность своего противника — адмирала Колчака — очень высоко.

А. В. Колчак же очень тяжело переживал случившееся. Человек талантливый, энергичный и в то же время впечатлительный, нервный, он как личную трагедию воспринял разрушение флота¹⁴ .

Из Севастополя в северную столицу Колчак ехал в одном поезде с американским вице-адмиралом Дж. Г. Гленноном, который прибыл в Россию с правительственной делегацией США для координации совместных союзнических действий.

Американского адмирала Гленнона интересовало состояние дел Черноморского флота, оперативные планы, минное дело и отношение ко всему этому командующего флотом. Но это было лишь прикрытие.

В день отъезда вице-адмирал Гленнон стал говорить русскому вице-адмиралу, что просит подтвердить его, что он якобы только что прибыл сюда, хотя Колчак сним встречался лично не менее трёх раз в течение минувших двух недель! Но Гленнон в присутствии посторонних повел себя так, словно впервые видел Колчака… Александр Васильевич хотел возмутиться, но американец напомнил Колчаку об отчёте в РГО, предъявив при этом копию, снятую с того отчёта. После знакомства с бумагами Александр Васильевич заявил, что не может вести разговорна научные темы, касающиеся богатств его страны, с американским вице-адмиралом. Но Гленнон, словно не замечая раздражительности собеседника, продолжил шантаж: - Господин адмирал, имейте в виду, что материалы ваших исследований на Севере стали достоянием Америки, и любая попытка отказаться от этого усугубит ваше положение, - в глазах русской общественности вы станете предателем. Поэтому с вашей стороны будет благороднее принять предложение США о сотрудничестве.

Колчак в одночасье отчётливо осознал, что находится в ловушке, из которой ему вряд ли удастся выбраться.

Немного подумав, он принимает решение о сотрудничестве с США, даже конкретно не зная, с какими структурами и с кем лично станет сотрудничать!

Гленнон, предупреждая вопросы, сказал, что по прибытию в Санкт-Петербург будет заявлено о том, что американская сторона видит в лице адмирала Колчака человека, способного провести переговоры об оказании России помощи со стороны американского флота. И Колчак отправится в США в качестве руководителя этой миссии.³

10 июня, прибыв в Петроград и устроив семью на частной квартире, Колчак явился в министерство. Информацию о том, что в Севастополь направляется особая комиссия по расследованию всего случившегося, надежды начальства на то, что вскоре все должно наладиться, он воспринял скептически и сказал, что во всяком случае назад не вернется.

На заседании правительства А. В. Колчак выступил с докладом. Он охарактеризовал положение флота, тенденции к его развалу. К изменившемуся в начале мая 1917 г. составу правительства его критическое отношение усилилось. Он не счел необходимым это скрывать и выступал с прямыми и резкими осуждениями. Особое внимание обратил на неспособность правительства спасти флот как боевую силу. Он, в сущности, обвинял правительство в беспомощности, в непринятии должных мер к сохранению флота и армии.

Доклад, по отзывам, произвел сильное впечатление. И хотя министры в большинстве своем не могли согласиться со многими оценками Колчака, отношение к нему, герою войны, было почтительным. По возвращении комиссии из Севастополя, пришедшей к выводу, что все действия его там были правомерными, Колчаку предложили вернуться к командованию флотом. Это предложение он отверг категорически. Шли дни, недели, а боевой адмирал во время грандиозной войны, в то время, когда Родина терпела поражения, оставался не у дел.

Можно предполагать, что правительство оставляло А. В. Колчака не удел не случайно, а из опасения, что он включится в активную деятельность против него самого. Колчак оставался не у дел и в июне, и в июле. Неизвестность, неустроенность для него, человека действия, была мукой. Нужно было искать из сложившегося положения выход.

В Петрограде Колчак получает от руководителей американской миссии приглашение приехать в Штаты. Официальной её целью выставляется обмен опытом по минному делу и борьбе с подводными лодками, а основной и секретной – разработка плана десантной операции в Турцию через Босфор и Дарданеллы. Колчак не возражал, поскольку применения себе в России уже не находил. Послеэтого руководители американской миссии обратились к Временному правительству с официальным запросом о его командировании в США.

Керенскому было на руку предложение американцев, позволявшее под благовидным предлогом удалить опального флотоводца за границу. Колчака направляют в США как эксперта с мировым именем по минному делу¹⁴ .

В начале августа 1917 г. Миссия прибыла в Лондон. В третьей декаде августа всямиссия отправилась из Глазго в Галифакс; Колчак пробыл в США около двух месяцев. И лишь в последний день ему жестко объяснили цель его визита в США.

"- Вы, г-н адмирал, должны отчётливо представлять, что такая честь, которая оказана вам нами, редко кому выпадает. Мы вас видим одним из тех, кто может возглавить Россию…. Мы считаем, что вы один из тех, кто может стать правителем новой России, человеком, который впоследствии сформирует демократическое правительство….Вам придётся позаботиться о русском золотом запасе, находящемся в Нижнем Новгороде, в Екатеринбурге и в Иркутске. Помните, что вам необходимо будет сформировать не только органы власти, но и армию….Надеемся, вам все понятно из нашего разговора…Далее, чтобы скрыть реальную сторону вашей миссии здесь, вы будете действовать по плану, утвержденному в нашем Морском министерстве, а затем возвратитесь в Россию".

На этом встреча А.В. Колчака с членами Ордена завершилась.

В программу пребывания в США входило посещение Морской академии, флагмана американского флота линкора "Пенсильвания" и даже приём у президента США В.Вильсона. После чего вся миссия убыла в Сан-Франциско³ .

В Сан-Франциско Колчаку предложили остаться в США, обещав ему кафедру минного дела в лучшем военно-морском колледже и богатую жизнь в свое удовольствие в коттедже на берегу океана. Колчак сказал "нет". Кругосветным путем он двинулся в Россию.

Время комфорта в поездках и плаваниях А. В. Колчака кончилось. В Сан-Франциско довольно долго пришлось ждать парохода. Здесь Колчак получил некоторые известия об октябрьских событиях, но не придал им серьезного значения. На полученную из России телеграмму с предложением выставить свою кандидатуру в Учредительное собрание от партии народной свободы и группы беспартийных по Черноморскому флоту ответил согласием. Однако его ответная телеграмма опоздала.

Сесть на перегруженный японский пароход "Карио-Мару" удалось с большим трудом, при помощи государственного секретаря Р. Лансинга и морского ведомства. Примерно через две недели, 8 или 9 ноября 1917 г., члены миссии, кроме оставшегося в США М. И. Смирнова, прибыли в Йокохаму.

После длительного отрыва от информации о событиях в России на А. В. Колчака обрушились ошеломляющие сообщения о свержении Временного правительства и захвате власти советами, большевиками. Спустя некоторое время было получено известие и о начале переговоров правительства В. И. Ленина с немецкими властями в Бресте на предмет заключения мира, который Колчак расценивал, как "полное наше подчинение Германии, полную нашу зависимость от нее и окончательное уничтожение нашей политической независимости".

Октябрьский большевистский переворот Колчак встретил с негодованием и к Советской власти до конца своих дней был крайне враждебен. Он был глубоко уверен (в отличие от значительной части военной интеллигенции), что от Ленина и его партии ничего позитивного для России и ее народа ждать не приходится.

Эти известия были для Колчака, как он потом отмечал, "самым тяжелым ударом, может быть, даже хуже, чем в Черноморском флоте. Я видел, что вся работа моей жизни кончилась именно так, как я этого опасался и против чего я совершенноопределенно всю жизнь работал". В дальнейшем последовало заключение ленинским правительством Брестского мира, позорнее, кабальнее которого трудно было что-либо представить. Что дело идет к этому, Колчак предвидел. Перед Колчаком встал острейший вопрос: что же делать, как поступить дальше? В стране утверждается враждебный ему и массе других людей режим. Связывать служение Родине с большевизмом для него было немыслимо. Наоборот, надо было вступить вборьбу с ним. В этом отношении Колчак был тверд. Но как и где начинать эту борьбу — вот в чем вопрос. Будь Колчак в России во время захвата большевиками власти, он был бы в эту борьбу вовлечен естественным путем, самой исторической ситуацией.

"Обдумав этот вопрос, — отмечает Колчак, — я пришел к заключению, что мне остается только одно — продолжать все же войну как представителю бывшего русского правительства, которое дало известное обязательство союзникам. Я занимал официальное положение, пользовался его доверием, оно вело эту войну, и я обязан эту войну продолжать. Тогда я пошел к английскому посланнику в Токио сэру Грину и высказал ему свою точку зрения на положение, заявив, что этого правительства я не признаю и считаю своим долгом, как один из представителей бывшего правительства, выполнять обещание союзникам; что те обязательства, которые были взяты Россией по отношению к союзникам, являются и моими обязательствами. Я обратился к нему с просьбой довести до сведения английского правительства, что я прошу принять меня в английскую армию на каких угодно условиях. Я не ставлю никаких условий, а только прошу дать мне возможность вести активную борьбу". Два члена миссии — Вуич и Безуар разделили выбор Колчака, остальные, по его разрешению, решили вернуться в Россию.

Его предложением, переданным из Токио, заинтересовалось английское правительство. Колчаку через К. Грина было передано, чтобы он подождал решения.

Ждать и томиться в Йокохаме пришлось около двух месяцев. Это были единственные месяцы в жизни Колчака, когда он не был занят какой-либо активной и конкретной работой.

Колчак проводил время в основном в одиночестве. Характер его всегда был сложным. Но на протяжении лет в нем происходили существенные изменения. Если ранее знавшие Колчака указывают на его тягу к общению, обществу, веселости, то впечатления о встречах с ним в последние годы пестрят указаниями на впадение его в крайности, включая нервозность, раздражительность, склонность к замкнутости; своих соотечественников в Йокохаме, бежавших от большевиков, он не жаловал, полагая, что они проявили "бессилие", что должны были оставаться на Родине и бороться за ее интересы.

Неожиданно открывшуюся полосу незанятости и ожидания Колчак заполнял чтением китайской литературы по философским и военным проблемам.

"...Война проиграна, но еще есть время выиграть новую и будем верить, что в новой войне Россия возродится, — писал он. — Революционная демократия захлебнется в собственной грязи или ее утопят в ее же крови. Другой будущности у нее нет. Нет возрождения нации помимо войны, и оно мыслимо только через войну. Будем ждать новой войны как единственного светлого будущего".

Колчак — боевой адмирал, вынужденный уже полгода, в разгар мировой войны, обретаться где-то около дипломатических служб и тыловых военных штабов, жаждал непосредственного участия в горячем деле, в сражениях и, что уж скрывать, мечтал о новых подвигах.

В конце декабря 1917 г. А. В. Колчак получил наконец, сообщение о том, какое решение принято правительством, военным ведомством Англии по отношению к нему.

Позднее, в автобиографии, А. В. Колчак о своей попытке определиться на английскую службу, ее мотивах писал: "Я оставил Америку накануне большевистского переворота и прибыл в Японию, где узнал об образовавшемся правительстве Ленина и о подготовке к Брестскому миру. Ни большевистского правительства, ни Брестского мира я признать не мог, но как адмирал русского флота я считал для себя сохраняющими всю силу наше союзное обязательство вотношении Германии. Единственная форма, в которой я мог продолжать свое служение Родине, оказавшейся в руках германских агентов и предателей (Колчак из правительственных кругов хорошо знал о связях В. И. Ленина и других большевистских руководителей с германскими властями, получении от них денег, согласованных действиях. — И. П.), — было участие в войне с Германией на стороне наших союзников. С этой целью я обратился, через английского посла в Токио, канглийскому правительству с просьбой принять меня на службу, дабы я мог участвовать в войне и тем самым выполнить долг перед Родиной и ее союзниками".

Назначение Колчака на сухопутный и второстепенный фронт было не очень логичным и понятным. Видимо, оно было связано с расчетами англичан на соединение войск в Месопотамии с русскими войсками, находившимися еще с царских времен в Персии, а также в Закавказье. Известно, что перед тем в Месопотамию на соединение с англичанами прорвалась часть русских войск, а другие наступали из Закавказья в южном направлении вплоть до декабря 1917 г.

Итак, вице-адмирал А. В. Колчак с конца 1917 г. становится было военнослужащим английской армии. Колчак понимает, что его положение необычно. Он иронически называет себя кондотьером и признает, что его решение служить в иностранной армии не бесспорно. Сознает он и излишнюю категоричность своих милитаристских взглядов.

По получении 30 декабря (по ст. стилю) 1917 г. предписания отправиться на Месопотамский фронт, Колчак, который практически всегда был по-военному в сборе, готов был двинуться в путь незамедлительно. Предстояло плыть пароходом через Шанхай — Сингапур — Коломбо — Бомбей. Но, увы, ему вновь пришлось ждать транспорта. А когда пароход — "Динега" - пришел, то на нем были выявлены заболевания чумой. Начался карантин. Удалось отплыть лишь через месяц, в феврале.

Как и в Японии, в Китае, в его столице Пекине, А. В. Колчак встречается с российскими дипломатами, в том числе с посланником князем Н. А. Кудашевым. У Колчака уже в это время завязываются определенные связи с представителями атамана Забайкальского казачьего войска Г. М. Семенова, администрацией КВЖД, японскими дипломатическими представителями. Он оказался в курсе дела о контактах семеновцев с японцами, даже пытался содействовать первым в получении средств из посольства для закупки в Японии оружия. Посол России князь Н. А. Кудашев, управляющий КВЖД генерал-лейтенант Д. Л. Хорват продумывали вопрос о задержании А. В. Колчака, чтобы предложить ему включиться в борьбу с большевистским режимом на территории России. Через заключительный промежуток времени Кудашев прислал Колчаку из Пекина письмо с просьбой приехать к нему по весьма важному делу. Но Колчак ответил, что приехать не может, должен следовать по назначению, и вскоре отплыл в Сингапур.

Русские дипломатические и политические деятели за его спиной договорились с англичанами об использовании Колчака на внутреннем российском фронте. Надобно отметить, что зачисление Колчака и двух его офицеров на английскую службу не было подкреплено материально. Они продолжали жить и ездить на средства, которые оставались от суммы, выданной Временным правительством летом 1917 г. Деньги подходили к концу. Их приходилось жестко экономить.

В Сингапуре, куда Колчак прибыл на "Динеге" 11 марта 1918 г., его встретил командующий английскими войсками генерал Ридаут (все последующее датирование событий нами дается, как и в данном случае, уже по новому стилю). Встретил, по отзыву Колчака, "весьма торжественно" и передал уже подготовленный пакет с распоряжением английского генерального штаба. Колчаку следовало вернуться в Россию, ехать на Дальний Восток и начинать своюдеятельность там. В качестве мотива выдвигался тот факт, что к тому времени положение на Месопотамском фронте резко изменилось; русские войска, находившиеся в Персии, Месопотамии и сражавшиеся против турок,фактически исчезли, разбежались. Большие территории правительство Ленина передало Турции.

Пробыв некоторое время в экзотическом Сингапуре в отеле "Европа", А. В. Колчак первым же пароходом вернулся в Шанхай.

С прибытием А. В. Колчака в Пекин и последовавшим обоснованием его в Харбине закончился многомесячный зарубежный период поездок. Предстояла деятельность, связанная с политическими и военными приготовлениями к участию в борьбе с большевистским режимом на внутренних, российских фронтах. В Китае он создает Русские вооруженные силы для защиты КВЖД (см. приложение, рис.31)¹⁴ .

В Харбине в это время пребывало временное правительство автономной Сибири во главе с эсером П.Я. Дербером. Против него в срочном порядке создавались партизанские отряды во главе штаба партизанского движения стоял Иона Михайлович Шабат (Суббота). Временному правительству противостояли и казаки во главе с атаманом, генерал-майором Г.М.Семёновым.

При встрече с вице-адмиралом Колчаком Семёнов заявил, что неразумно бывшему командующему флотом формировать армейские части и соединения, коли существуют уже сформированные части и дивизии казачьих войск Сибири, Даурии. Колчак согласился с мнением атамана, но его не поддержали политические деятели Дальнего Востока, находившиеся в Харбине.

О прениях стало известно в Нью-Йорке, и адмирал был вынужден подчиниться решению политиков, уже хорошо зная, откуда исходят приказы.

На что рассчитывал Александр Васильевич?

Возможно, он полагал, что ему, в содружестве с генералом Семёновым и казачеством Сибири и Даурии, все-таки удастся переиграть Орден и нейтрализовать направленную в этот регион экспедиционную армию США, во главе войск назначается генерал Уильям С.Грейвс.

Находящийся в советской столице посол США Д. Фрэнсис сформировал базу по отправке инспекционных военных групп для обучения создаваемой Красной Армии. А доставку их на места, в том числе доставку оружия и боеприпасов, обеспечивали сотрудники так называемой миссии во главе со Стивенсом. Целью этой миссии было "подчинить монополистическому капиталу Соединённых Штатов экономику России, захватить ключевые позиции в народном хозяйстве страны и прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке".

Посол США Фрэнсис договорился с Ульяновым-Бланком о предоставлении Стивенсу контроля над станцией Владивосток!

Зная уже многое из того, как и по какому сценарию происходят кровавые события на его родной земле, А.В. Колчак готовился прийти на помощь тем, кто отстаивал Русь. Его помыслы были направлены только на то, чтобы вернуться на Родину и разгромить шайки бандитов и грабителей, называющихся себя большевиками…

В какой-то момент Колчак стал пешкой в руках американцев, англичан, японцев, чехов, евреев…³

Для выяснения позиции Японии он в июле 1918 года поехал в Токио. Здесь адмирал добился встречи с высшими генералами японского Генштаба, но общего языка они не нашли. Японцы решили не пускать его обратно в Харбин и под предлогом отдыха и лечения задержали в Японии почти на два месяца. В эти месяцы он окончательно сошёлся с Анной Тимиревой.

Тем временем он продолжал следить за событиями в России. Летом 1918 года Гражданская война охватила уже всю страну.

В сентябре 1918 года он выехал из Японии во Владивосток. Во Владивостоке Колчак подробнее знакомится с ситуацией в восточных регионах страны, узнает о состоявшемся в Уфе совещании представителей различных демократических сил и об образовании объединенного правительства на территории от Волги до Сибири- Директории, претендовавшей на роль Временного Всероссийского правительства¹⁴ .

Директория была создана 23 сентября 1918 г. в составе председателя правого эсера Н. Д. Авксентьева, кадета II. И. Астрова, беспартийного генерала В. Г. Болдырева, беспартийного, близкого к кадетам П. В. Вологодского и народного социалиста Н. В. Чайковского. Из-за нахождения за линией фронта Астрова и Чайковского их заместителями были избраны кадет В. А. Виноградов и эсер В. М. Зензинов, так и оставшиеся фактическими членами Директории. Деловым аппаратом Директории стало Омское правительство с его Административным советом, потом реорганизованным в Совет министров. Другие местные правительства, органы власти были ликвидированы или реорганизованы и подчинены Директории и ее Совмину. 9 октября 1918 г. Директория обосновалась в Омске. Председателем Совета министров был П. В. Вологодский, бывший прежде, как уже отмечалось, председателем Временного Сибирского правительства.

А. В. Колчак с первых же дней вхождения в состав правительства оказывается в центре внимания омских политиков и военных. Когда 4 ноября 1918 г. вышел указ Директории о назначении состава Совета министров, то в его списке вслед за председателем — П. В. Вологодским — первым назван военный и морской министр А. В. Колчак.

На встречу с Колчаком из Москвы спешит Виктор Николаевич Пепеляев. 28 сентября, пребывая в дороге, он встретится с Р. Гайдой (наст. Рудольф Гейдль), представленный советскими историками как чех. Прощупывая настроение Пепеляева, Гайда –Гейдль прекрасно поймет, что слишком многие силы заинтересованы в том, чтобы Верховным правителем, диктатором стал Александр Васильевич Колчак³ .

Глава III. 3. ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ

3.1 Первые шаги Верховного правителя

колчак полярный экспедиция верховный правитель

Появление А. В. Колчака в Омске, в составе правительства совпало с моментом крайне обострившейся борьбы между сложившимися политическими группировками, которая наглядно проявлялась в противостоянии Совета министров и Директории.

Колчак сразу же увидел эту все усиливающуюся конфронтацию. И он все более активно вовлекается в это противостояние на стороне Совета министров, большинства его, которому претила Директория, возглавлявшаяся эсером Н. Д. Авксентьевым. В Директории ее противники видели своего рода воспроизведение Временного правительства России, возглавлявшегося эсером А. Ф. Керенским и оказавшегося неспособным спасти страну, предотвратить захват власти большевиками.

А. В. Колчак покидает железнодорожный вагон и перебирается в город. На первых порах он поселяется в доме В. И. Волкова, сняв одну комнату. Казачий полковник, тогдашний комендант Омска В. И. Волков отличался крайне правыми взглядами и весьма широко трактовал свои комендантские полномочия. Житье в доме Волкова в какой-то степени компрометировало, да к тому же было весьма неудобно Колчаку в бытовом отношении. 18 ноября он переезжает в здание штаба (бывший дом генерал-губернатора), и 15 декабря переселился в особняк на берегу Иртыша, принадлежавший в прошлом семье Батюшкиных. Там Колчак проживал до эвакуации ( см. приложение, рис.32).

А. В. Тимирева также поселилась в частном домике, вдали от центра. Встречались они у Колчака на квартире. В качестве переводчицы, общественной деятельницы, организовавшей пошив одежды, белья для солдат, Тимирева бывала у Колчака в Ставке, иногда на официальных и неофициальных встречах. Но, как уже отмечалось, своих близких отношений они напоказ не выставляли.

Так началась жизнь в Омске.

Этот город был в ту пору крупнейшим в Сибири, в 1917 г. насчитывал 1013680 жителей. Он был центром Акмолинской области, охватывавшей значительную часть западной и юго-западной Сибири, включая обширные районы современного Казахстана. Прежде здесь находилась резиденция генерал-губернатора Западно-Сибирского края. Будучи узловым железнодорожным и, наряду с Томском и Иркутском, наиболее значительным культурным центром, расположенным в обширном и хлебородном крае со значительной долей казачьего населения, сыгравшего большую роль в свержении советской власти, Омск привлек особое внимание политических сил Сибири. Именно здесь в свое время обосновалось упоминавшееся Временное Сибирское правительство. Омск приобрел огромную притягательную силу для всех, кто бежал от большевиков после Октябрьского переворота. Население города, по некоторым данным, в тот период составило чуть ли не миллион человек.

Здесь, в Омске, начались сначала осторожные, затем все более определенные разговоры в присутствии Колчака о необходимости установления военной диктатуры, возможности военного переворота и т. д. На встречах с военными разговоры в большинстве случаев сводились к этой теме. Поэтому нет оснований считать, что последовавший вскоре правительственный переворот и провозглашение А. В. Колчака Верховным правителем оказались для него совершенно неожиданными. Конечно, конкретная дата переворота ему могла быть неизвестна. Но и только.

В то же время с достаточным основанием можно утверждать, что сам Колчак вподготовку переворота вовлечен не был. Работа проводилась за его спиной. Не исключено, что поездка его на фронт перед самым переворотом была специально инспирирована. Колчак выехал на фронт, в Екатеринбург. Ехал в специальном поезде с полковником Дж. Уордом, который перед тем во главе Мидлсекского батальона английских войск прибыл в Омск. С ним на торжества в Екатеринбург следовало подразделение солдат этого батальона. Встреча Колчака в Екатеринбурге с чехословацким и русским командованием, с представителями местных властей была торжественной и теплой. Там Колчак поднимал вопросы о помощи союзников, военного строительства, борьбы за освобождение России. Вернулся. А. В. Колчак в Омск ранним вечером 17 ноября.

До намеченного переворота, как затем выяснилось, оставались считанные часы. В городе было неспокойно. А. В. Колчак на допросе в Иркутске отрицал свое участие в заговоре. "Об этом перевороте, — говорил Колчак, — слухи носились, частным образом мне морские офицеры говорили, но день и время никто фиксировать немог. О совершившемся перевороте я узнал в 4 часа утра на своей квартире. Меня разбудил дежурный ординарец и сообщил, что меня просит к телефону Вологодский. Было еще совершенно темно. От Вологодского я узнал по телефону, что вечером около 1–2 часов были арестованы члены Директории...

Около шести часов Совет министров собрался...

...Я увидел, что разговаривать не о чем, и дал согласие, сказав, что я принимаю на себя эту власть...".

Преобразовательная деятельность Директории была прекращена переворотом 18 ноября 1918 г., когда к власти пришёл Александр Васильевич Колчак, объявивший себя Верховным правителем и Верховным главнокомандующим, что означало утверждение военной диктатуры на отсечённых от Советского государства территориях.

Обывателю титул, звание, должность "Верховный правитель" мало о чем говорили и говорят. А между тем этот, скажем так — высокий должностной титул — интересен и сам по себе. Он пришел из глубин российской истории, был вполне понятным когда-то, как наивысший и почитаемый. Не случайно глубокий знаток языка, фольклора и истории России В. И. Даль, трактуя слово "верховный", непременно связывал его с понятием о власти. "Верховный", — читаем мы в его "Толковом словаре живого великорусского языка", — высший, высочайший, первенствующий по сану, власти, званию, значению, по праву, "верховность... состояние или свойство верховной власти". В пояснении значения "верховный" Даль отмечал: "Верховный правитель, Государь".

И на самом деле, в истории российского государства выдвигались лица, являвшиеся официально или неофициально верховными правителями его: царевна Софья Алексеевна, светлейший князь А. Д. Меншиков и др. В условиях разгула гражданской войны, повсеместного многовластия усиливалась, вновь привлекательной становилась идея Верховного правителя.

Когда 18 ноября 1918 г. Омское правительство, претендовавшее на роль всероссийского, провозгласило А.В. Колчака Верховным правителем (см. приложение, рис. 33), оно руководствовалось и политическими целями, и российскими традициями. Верховенство власти Колчака в дальнейшем было признано всеми белыми правительствами России. Следовательно, Колчак олицетворял высшую государственную власть в стране уже за пределами ее монархического этапа развития. В этом смысле его положение было уникальным в истории России. И уже поэтому, даже отвлекаясь от других, более ранних этапов биографии Колчака, мы можем констатировать, что речь идет о выдающейся личности, занимавшей исключительное место в истории России. Не случайно ныне кличности Колчака приковываются взоры все большего числа историков, краеведов, публицистов, писателей — всех тех, кто интересуется историей нашей великой и многострадальной страны.

Таким образом, сорокалетний адмирал А.В. Колчак соединил в своих руках высшую военную и гражданскую власть. Совет Министров, возглавляемый председателем П. Вологодским, сосредоточил в своих руках гражданское управление. Кандидат исторических наук, доцент кафедры Отечественной истории исторического факультета ПГПУ Селядинова Гульсина Дагирьянова считает, что этот акт положил конец сохранившимся иллюзиям о возможности демократического развития России, нашедшим воплощение в образовании Директории. Но это не совсем так: из парадных речей Верховного правителя: "Моя задача – довести страну до Учредительного собрания или Национального собрания.… Помимо закона о выборах в думы и учреждения высшего органа охраны закона – Сената, предполагается издание закона о земле <…> уделить особенное вниманиеинтересам мелкого частного землевладения". Многим не нравилось, что Колчак обладал диктаторскими полномочиями, правда, он не использовал эту возможность в полной мере, в отличие от не диктаторов из центральной России¹⁰ .

Колчак предпринял маневр для успокоения общественного мнения: приказал выявить виновных в аресте членов Директории и передать их дело в суд, в итоге трое виновных были оправданы.

3.2 Слова и дела

Верховный правитель А. В. Колчак в первые же дни развивает бурную деятельность.

Первостепенной была задача — смягчить в общественном мнении отношение к перевороту, добиться широкого признания своей власти населением, союзниками, другими белогвардейскими правительствами и войсками.

Во внешней политике

Колчак неуклонно придерживался курса ориентации на прежних союзников России в первой мировой войне. Отношения с союзниками складывались непросто. Основная помощь союзников свелась к снабжению армий А.В. Колчака и А.И. Деникина оружием и обмундированием.

Важнейшую роль играло то, что в руках Колчака оказался золотой запас России, захваченный войсками Комуча в Казани в августе 1918 года и позднее перевезённый в Омск. Здесь он и хранился в виде золотых монет и слитков, а также ювелирных изделий, платины, серебра и ценных бумаг. Золотой запас оценивался в 650 миллионов рублей золотом по довоенному курсу, что представляло по тем временам огромную сумму. Правительством Колчака было израсходовано в счёт уплаты царских долгов и за поставки союзников 240 миллионов золотых рублей (строго говоря, 280, но 40 миллионов так и не дошли по назначению, будучи под шумок "задержаны" атаманом Г. Семёновым в Чите).

Но обойтись без этих поставок было невозможно, ибо в обстановке хозяйственной разрухи в годы Гражданской войны промышленные предприятия снизили выработку в несколько раз. То же самое наблюдалось на советской территории, но там хватало военных запасов с царских складов.

В отличие от нашей эпохи, в то время Запад верил в скорое восстановление в России правового государства. Уж слишком недолговечным казался режим большевиков. Об этом говорят многие факты и, прежде всего, интерес союзников к инвестициям в российскую экономику, практически отсутствующий (увы!) в наши дни.

Но, несмотря на зависимость белых армий от поставок союзников, и Колчак, иДеникин твёрдо отстаивали национальные интересы России, как они их понимали, и не допускали вмешательства союзников в свои внутренние дела.

Вот яркий пример этому. На одном из допросов Колчак сам признал, что пребывание на Дальнем Востоке по пути в Сибирь в 1918 году оставило у него самое тяжёлое впечатление, а именно, что этот край надолго потерян для России. И вот осенью 1919 года, уже когда армии Колчака терпели поражение за поражением и отступали, во Владивостоке произошёл крупный инцидент. В ответ на поступившую информацию о подготовке эсерами восстания командующий генерал Розанов ввел в город дополнительные войска. Дальневосточное "союзное" командование в ответ предъявило Розанову ультиматум о выводе русских воинских частей из Владивостока вообще, угрожая в противном случае применить силу. Реакция Колчака была немедленной и яростной³ .

"Повелеваю вам оставить русские войска во Владивостоке и без моего повеления их оттуда не выводить…Требование о выводе их есть посягательство на суверенные права Российского правительства. Сообщите союзному командованию, что Владивосток есть русская крепость, в которой русские войска подчинены мне и ничьих распоряжений, кроме моих и уполномоченных мною лиц, не исполняют. Повелеваю вам оградить от всяких посягательств суверенные права России на территории крепости Владивосток, не останавливаясь, в крайнем случае, ни перед чем…Адмирал Колчак"² .

Достойный ответ Колчака "зарвавшимся иностранцам" укрепил его авторитет и снискал ему горячую поддержку в общественных кругах.

С приходом к власти Колчака консолидируются силы белых во всем восточном регионе. Колчака и его правительство признали все, в том числе казачьи атаманы, кроме Г. М. Семенова и И. М. Калмыкова. Колчак наладил контакт с правительством Великого Донского казачьего войска и получил его признание.

Исчезло деление войск на Народную армию (в прошлом — Комуча), Сибирскую армию и др. Успешнее пошло формирование новых частей и соединений под эгидой единой Верховной власти. Несколько сложнее шел процесс признания верховенства Колчака и его правительства в российских масштабах. Но под определенным давлением союзников, "Русского политического совещания" в Париже, образованного в декабре 1918 г. и ставшего политическим центром антибольшевистских сил России, А, В. Колчака признают генералы Е. К. Миллер, Н. Н. Юденич и их правительства. Указами Верховного правителя эти генералы, как вступившие в его подчинение, были официально назначены генерал-губернаторами и главнокомандующими вооруженными силами в их регионах.

Более сложно протекал процесс признания А. В. Колчака как Верховного правителя России генералом А. И. Деникиным и его правительством. Но и он в конце мая 1919 г. завершился тем же. В приказе о признании верховенства А. В. Колчака, подчинении ему командования и войск Юга России от 30 мая А. И. Деникин написал: "Спасение нашей Родины заключается в единой Верховной власти и нераздельном с нею едином Верховном командовании.

Исходя из этого глубокого убеждения, отдавая свою жизнь служению горячо любимой Родине и ставя превыше всего ее счастье, я подчиняюсь адмиралу Колчаку, как Верховному правителю Русского государства и Верховному главнокомандующему Русских армий.

Да благословит Господь его крестный путь и да дарует спасение России".

Колчак 17 июня назначил Деникина своим заместителем. Таким образом, Колчак стал Верховным правителем России, точнее — тех ее регионов, которые были на тот момент под властью белых¹⁴ .

В управлении и хозяйственно-экономические деятельности

При А.В. Колчаке было отменено постановление Временного Сибирского правительства о государственном регулировании хлебной, мясной и масляной торговли и введена свободная торговля этими продуктами. Населению сообщалось, что "ввиду постановления Совета Министров от 10 декабря 1918 г., утверждённого Верховным правителем, государственное регулирование хлебной, мясной, масляной торговли … отменено, а посему торговля указанными … продуктами производиться свободно по вольным ценам". Начальнику милиции, базарному надзору вменялось в обязанность "иметь строгое наблюдение за проведение в жизнь" этого постановления. И хотя перечисленные продукты после этого подорожали, но во всяком случае перестали быть дефицитом для голодных очередей (как и в 1992 году).

2 октября 1918 года министерством торговли и промышленности Временного Сибирского правительства была принята инструкция по возвращению предприятий и имуществ, захваченных при Советской власти. В соответствии с этой инструкцией, создавались уездные комиссии по возвращению предприятий и имуществ. Срок действия комиссии определялся в два месяца со дня получения в месте нахождения комиссии номера "Сибирского вестника" с публикацией объявления. Комиссии принимали к рассмотрению и решению лишь претензии о нарушении владения или пользования, которые по представленным доказательствам не вызывали сомнений и спора, в других случаях рекомендовалось обращаться в судебные учреждения. Постановление комиссии приводились в действие членами уездной милиции.

Возвращали и движимое имущество прежним владельцам. Этой процедурой занималась милиция. Пострадавшему достаточно было обратиться в органы, и начинался поиск.

Хотя акт возвращения заводов и фабрик прежним владельцам порой вызывал недовольство рабочих, он был необходим в условиях рыночной экономики.

В условиях военного времени был установлен жёсткий контроль над производственной сферой. В соответствии с предписанием управляющего министерством внутренних дел Гаттенбергера управляющие губерниями и уездами должны были сообщать "о всех возникающих новых предприятиях, о каждом паровом котле или локомобиле, вновь установленном или приведённом в действие без надлежащего разрешения".

Главный начальник Уральского края издал особый приказ об упорядочении золото-платиновой промышленности. Приказ требовал установления жёсткого контроля и восстановления частной собственности в этой отрасли, в нём отмечалось, что "никакие старательские комитеты, кредитные товарищества, волостные земства … не имеют права в дела владельца прииска" и "вся платина … подлежит обязательной сдаче в казну".

Возобновил свои регулярные собрания Уральский союз торговли и промышленности.

Настоятельного разрешения требовали проблемы горнозаводской промышленности Урала, усугублённые гражданской войной.

Нередкими были и случаи сокрытия предпринимателями подлинных доходов. Как и сегодня, чтобы уклониться от уплаты налогов в полном объёме, занижали в отчётах Госконтролю штатную численность и зарплату персонала, прибегали к "двойной бухгалтерии", когда реальная зарплата многократно превышала ту, что числилась в ведомостях (это сейчас наблюдается и в наше время).

В стремление возобновить работы промышленности белые ничего не добились. Примерно из пяти заводов в Перми работал только один, так как при отступлениибольшевики эвакуировали почти всё оборудование с заводов, а установка нового требовала времени и денег, а у Колчака не было ни того, ни того.

"Опустошения государственной казны и касс городских, земских и волостных самоуправлений, произведённые большевиками в период их господства в Пермской губернии, и главным образом при бегстве из губернии, поставили в крайне тяжёлое в денежном отношении положение как государственные, так и общественные учреждения. Было определено, что единственным источником денежных средств для налаживания городских и земских самоуправлений "будут "по-прежнему служить так называемые окладные сборы, взимание коих в период господства большевиков не производилось совершенно или делалось бессистемно". Окладные, или поземельные, сборы взыскивались податными инспекторами при "посредстве чинов милиции" за 1918 и 1919гг., а также недоимки старых лет с крестьян и частных владельцев.

В апреле 1919 г. была проведена денежная реформа, в соответствии с которой были изъяты керенки – "двадцатки" и "сороковки". Во многие уезды объявление об этом поступило с большим запозданием. Н.П. Чистосердов просил Министерство финансов выслать для подкрепления в проведении этого мероприятия 5 млн. и дать отсрочку представлению изъятых керенок. Печатание новых денежных знаков – "тысячерублёвок" и "трёхрублёвок" – проводилось в Екатеринбурге, в частной литографии Судакова. Уже в начале января 1919 года здесь было напечатано "тысячерублёвок" на сумму 140 млн., "трёхрублёвок" – на сумму 1 млн. Совершенствовалось сберегательное дело.

Тем не менее, огромную инфляцию Колчаку не удалось остановить, она всё увеличивалась и увеличивалась. Однако эта инфляция была на порядок ниже, чем в областях, занятых большевиками, а после победы союзников над Германией курс рубля на какое-то время даже вырос. Позднее для обуздания инфляции были запрещены спекулятивные операции с валютой, не связанные с торговыми сделками.

Для удовлетворения нужд населения уезда в семенах, сельскохозяйственных машинах и разных предметах хозяйственного обихода она должна произвести большие заготовки, для чего необходимы средства. Касса обращалась ко всему населению, ко всем организациям и учреждениям уезда с предложением прийти на помощь кассе свободными средствами, поместив их вкладами.

По вкладам касса платит:

До востребования – 5 %

До 6 месяцев – 6 %

До 1 года – 6,5 %

До 2 лет и более – 7 %.

После занятия белыми Перми Пепеляев обратился к имущему классу города Перми с предложением собрать 3.000.000 рублей в особый беспроцентный заём для восстановления деятельности правительства и общественных учреждений города Перми. С тех пор прошло 2,5 месяца, а заём не покрыт, всего в фонд до 28.02 поступило 2.000.000 рублей.

Инвалидные пенсии и вдовьи до выслуги пенсионных сроков, полностью относятся на счёт работодателя, без участия взноса со стороны самих служащих. Назначенные пенсии непосредственно относятся на бюджет города.

Полный оклад пенсии назначить на выслугу в 25 лет в размере среднего оклада жалования за пятилетие перед оставлением службы.

Начальный срок, дающий право на назначение обыкновенной пенсии, принят в 15 лет в отношении лиц, оставляющих службу вследствие невозможности продолжать её по расстроенному здоровью или неизлечимой болезни, для тех, кто оставляетслужбу по болезни, не может кроме того обходиться и без постоянной посторонней помощи.

Полусиротам служащих пенсия назначается в размере 1/3 пенсии вдовы, а если полу сирот несколько, то на всех назначить не более одной вдовьей пенсии. Круглым сиротам пенсии назначаются в размере 1/2 пенсии вдовы, но всем вместе не более двойного размера её.

Кроме того признана пенсия вдовцов за службу жён в тех случаях, когда они, вследствие болезненного состояния, сами не способны к труду.

Сибирское правительство издало постановление, усиливающее контроль над работниками путей сообщения. Запрещались стачки, прогулы, самовольный уход со службы. Но эта мера была временной, до окончания войны. Такие же меры быливведены и для работников водных путей сообщения. Эти меры были направлены на увеличение пропускной способности путей сообщения всех видов.

Правительство в стремлении поднять производительность заводов оказывает поддержку им выдачей денежных субсидий, но только тем заводам, положение которых является особенно тяжёлым. До середины марта заводам Уральского края правительством выдано субсидий до 60.000.000 рублей под залог заводских изделий и сырых материалов.

Министерству Путей Сообщения отпущено правительством 100.000 рублей для выдачи ссуды акционерному обществу "Любимов и К°" на восстановление пароходства по Каме. Ссуда будет погашаться с 1 июня из тех сумм, которые будут причитаться пароходству за перевозку казённых грузов и навигацию.

К 4 марта завершилась постройка временного железнодорожного моста через реку Чусовую и установлено беспересадочное пассажирское сообщение Перми с Екатеринбургом по Горнозаводской линии. Из Перми ежедневно в Екатеринбург отправляется пассажирский поезд Проезд стоит 13 рублей 60 копеек. Ехать приходится в "теплушках", то есть в товарных вагонах, оснащённых печью.

Циркуляром Министерства Внутренних Дел от 08.08.1918 г. от отдела призрения говорилось о помощи беженцам. Городское и земское самоуправление оказывает содействие Правительству в этом вопросе и министерство на средства, которыми располагает, окажет существенную помощь беженцам. И советом Министров постановляется для самоуправы: правом на получение вещевого довольствия, квартиры, снабжению бельём, одеждою и мылом для бани и стирки белья пользуются только круглые сироты и то только до того времени пока не будут в состоянии добывать себе средства для жизни, не старше 14 лет. Сюда же отнесены больные и старые, в семьях которых нет работников.

Правом на получение пособия пользуются многодетные семьи, в которых имеется от четырёх детей, с тремя детьми - половинное пособие.

Беженцы, живущие в общежитиях без бани, еженедельно получают билеты на бесплатное посещение бани.

Лечение и заботы о беженцах обязаны взять на себя городские и земские власти.

Дети беженцев должны бесплатно обучаться грамоте.

Циркуляр отдела призрения от 09.12.1918 г. содержал следующее указание: в целях улучшения материального положения путём обеспечения постоянного заработка оказывать инвалидам в пределах возможностей предпочтение перед другими лицами.

По всей территории, занятой белыми, были отменены гражданские чины и на службу допускались женщины.

Все эти меры привели к оживлению экономики, доведенной до разрухи "военным коммунизмом". Возникали новые акционерные общества. В городах налаживаласьторговля, не было характерного для советских областей голода, повального дефицита товаров и полного обесценивания денег.

Предпринимались меры и для снижения социальной напряженности. В условиях характерной для военного времени инфляции особый комитет при министерстве труда утверждал прожиточные минимумы по регионам - в отличие от нынешних, реальные, а не смехотворно мизерные – и в зависимости от них периодически индексировал зарплату госслужащих. Практика исчисления прожиточных минимумов была впервые введена в Сибири именно при Колчаке. Жизненный уровень населения Сибири и Урала был хотя и низкий (все-таки шла война), но в среднем гораздо выше, чем в Советской России, где царил настоящий голод.

В земельном вопросе

Политика Колчака в земельном вопросе в принципе не расходится с его декларациями.

Декларацией о земле от 8 апреля 1919 г. правительство подтвердило, что "право частной собственности на землю не отменено, а лишь установлен порядок самой передачи во владение имений, и никакие самовольные захваты ни казённых, ни общественных, ни частновладельческих земель допускаться не будут, и все нарушители чужих земельных прав будут предаваться законному суду". На основании постановления Временного сибирского правительства от 6 июля 1918 г., имения, расположенные на землях собственных и арендованных, передавались прежним владельцам "впредь до решения вопроса о земле Всесибирским Учредительным собранием".

Для тех, кто по навязанному коммунистами трафарету продолжают считать Колчака "защитником капиталистов и помещиков", эти строки из телеграммы Верховного правителя генералу А.И. Деникину от 23 октября 1919 года: "Я считаю недопустимой земельную политику, которая создает у крестьянства представление помещечьего землевладения. Наоборот, для устранения наиболее сильного фактора русской революции – крестьянского малоземелья… я одобряю все меры, направленные к переходу земли в собственность крестьян участками в размерах определённых норм. Понимая сложность земельного вопроса и невозможность его разрешения до окончания Гражданской войны, я считаю единственным выходом для настоящего момента по возможности охранять фактически создавшийся переход земли в руки крестьян, допуская исключения лишь при серьёзной необходимости и в самых осторожных формах". Не мог так писать в доверительной депеше своему соратнику "убежденный защитник помещиков".

Декларация объявляла о праве крестьян, обрабатывающих чужую землю, снять с неё урожай. Сибирские крестьяне имели достаточные запасы хлеба. Однако из-за плохой постановки снабжения и злоупотреблений армия нередко испытывала перебои с провиантом. Вследствие этого военное командование, все чаще прибегало к реквизициям, несанкционированному изъятию у крестьян продуктов и скота, что мало чем отличалось от большевистской продразверстки и вызывало протесты, стихийное сопротивление, а в итоге способствовало отходу крестьянства от Колчака, и это является основной причиной его поражения.

В правительственных учреждениях рассматривался проект закона об установлении нового порядка преследования за лесные правонарушения, вызванные многочисленными случаями самовольных порубок, "иногда опустошающих лесные дачи". Властям трудно было удержать население, "помнящее большевистский лозунг, что леса есть народное достояние, а потому являются его собственностью", и поэтому предполагалось "изъять из общего порядка подсудности … все дела о самовольных лесных порубках".

Крестьянам нужен был лес, но они его не получили.

Рабочий вопрос

Учитывая интересы рабочих, правительство Колчака сохранило в своем составе министерство труда во главе с меньшевиком Л.И. Шумиловским. Были восстановлены биржи труда, больничные кассы. Несколько повысились льготы кадровым рабочим. Разрабатывались коллективные договоры между трудовыми коллективами заводов и фабрик и их владельцами. При конфликтах рабочих с предпринимателями нередко создавались примирительные камеры, третейские суды. Сохранились и профсоюзы. В марте 1919 года Колчак запретил забастовки, мотивируя это условиями военного времени.

В политическом спектре Белого движения параллельно были представлены элементы двух идеологий: национальный консерватизм и либеральное западничество. Но, увы, национальную идеологию, которая могла бы стать достойной альтернативой большевизму в глазах широких масс народа, выработать не удалось. Ни военные вожди, ни окружавшие их политические интеллектуалы так и не сумели решительно повернуться к нуждам народа.

Следует признать, что при всем стремлении самого Колчака действовать в качестве объединяющей силы, обеспечивая компромисс между разными классами общества, реальная политика его правительства больше всего отвечала интересам буржуазии.

Находясь в Сибири, А. В. Колчак не оставлял планов освоения Арктики. В его кабинете в Омске висела карта полярных экспедиций. Наладив связь с северным (архангельским) правительством Е. К. Миллера, Колчак приступил к подготовке новой арктической экспедиции. Для ее гидрографического обслуживания в конце 1918 г. создается Дирекция маяков и лоций. 23 апреля 1919 г. при правительстве Колчака организуется Комитет Северного морского пути, во главе которого был поставлен золотопромышленник, участник двух полярных экспедиций и общественный деятель С. В. Востротин. В 1919 г. была создана Карская экспедиция во главе с Б. А. Вилькицким, имевшая целью доставку в устье северных сибирских рек оружия и вывоз оттуда хлеба. При Колчаке продолжалось строительство Усть-Енисейского порта, начатое еще в 1917 г. В 1919 г. были организованы гидрографическая экспедиция Д. Ф. Котельникова и ботаническая В. В. Сапожникова, готовилась Обь-Тазовская экспедиция. Этим занимался Институт исследований Сибири, созданный в Томске в январе 1919 г. Колчак всемерно поддержал идею создания большой геологической службы для выявления богатства сибирского края. И все это — тоже грани деятельности Верховного правителя России, которые несправедливо замалчивались советскими историками.

Если говорить об отношении А. В. Колчака, его правительства к интеллигенции, о политике в области науки и культуры, то следует отметить, что они, если учитывать военные условия, заслуживают высокой оценки. Здесь надо особо подчеркнуть роль самого Колчака. Он был крупным ученым, высокообразованным интеллигентным человеком. Конечно, на него накладывали отпечаток и профессия военного, и роль вождя в кровавой гражданской войне..

Слабость социальной программы и отсутствие чёткой идеологии стали решающими причинами поражения белых. Они не смогли представить для большинства народа достойную альтернативу большевизму. В этом их историческая трагедия. Для простого народа они остались "господами".

Единственный плюс экономики Колчака – введение свободной торговли. Но он не восстановил народное хозяйство и промышленность. Самое главное, что он не решил аграрный вопрос¹⁴ .

3.3 Анатомия диктатуры

По структуре режим Колчака представлял классическую военную диктатуру. Верховный правитель соединял в своих руках всю полноту военной и гражданской власти.

В 1918 году Совет министров ввел смертную казнь за его жизнь или насильственный переворот.

На подвластной территории восстанавливались законы Временного правительства, в отношении армии и отношений с национальными окраинами - дореволюционные законы и порядки царского режима.

В качестве гимна Колчак утвердил временным распоряжением патриотическую песню "Коль славен" на музыку композитора Д. Бортнянского.

В качестве герба был унаследован традиционный двуглавый орёл, с которого Временное правительство убрало знаки монархического достоинства (короны и скипетр). Колчак добавил к нему вместо корон крест святого Константина с девизом "Сим победиши", а вместо скипетра вложил в лапы орла меч (см. приложение, рис.34).

Флаг был трёхцветный: бело-сине-красный.

Осталась старая система орденов, но были также учреждены новые: "За освобождение Сибири" и позднее - "За Великий сибирский поход".

Сохранилась старая чиновная иерархия, за исключением придворных чинов.

Установлена формула присяги, форма поминовения государственной власти на церковных службах.

Широко праздновалась в 1919 году годовщина освобождения Сибири от большевиков.

Колчак ввел в Омске обычай, ежедневно ровно в полдень стреляла пушка.

Быт белого Омска отдаленно напоминал столичный. По улицам разъезжало много автомобилей, извозчиков-лихачей на рысаках. Было обилие иностранных солдат. Даже в обстановке Гражданской войны в городе с избытком хватало продовольствия по низким ценам, обед в лучшем ресторане стоил не дороже 6-7 рублей. И такая ситуация была не только в Омске. За исключением продуктов, все остальные товары были непомерно дорогими. Из - за дефицита угля, керосина и электроэнергии бывали перебои с освещением.

Неизбежным в обстановке Гражданской войны был и рост преступности, бандитизма.

В отношении управления проводилась линия на централизацию власти. Колчаковское правительство не было единым организмом: в нем отсутствовали и единство взглядов, и зачастую даже согласованность действий между министрами по различным вопросам. Органы государственного контроля были независимыми от правительства и несменяемыми. Закон о независимом государственном контроле был введен в действие с 1 июня 1919 года.

Однако профессия военного отразилась в итоге и на методах управления Колчаком всеми делами. Не доверяя большинству министров, он взял курс на постепенное сосредоточение важнейших направлений работы в собственных руках, хотя был в них мало компетентен.

Военное положение было введено не только в прифронтовой полосе, но и в местностях, прилегающих ближе 5 верст к железным дорогам.

В строго очерченных пределах действовали выборные органы местного самоуправления – земства и городские думы и управы.

В области просвещения было подтверждено выборное профессорско-преподавателькое самоуправление в вузах. Было расширено число учебныхзаведений, возникали новые научные учреждения : "Институт исследования Сибири". Были организованы одни из первых в России курсы по дошкольному образованию. Поощрялось скаутское двидение среди юношества и подростков.

А. В. Колчак, несмотря на военную обстановку, насколько возможно проводил и усиливал работу по введению и упорядочению системы законности.

В обстановке диктатуры огромную роль играли правоохранительные органы. Общие правоохранительные функции осуществляла милиция. Для нее была введена новая форма, был свой ОМОН – пеший и конный. В работе этого учреждения царили произвол, коррупция и моральное разложение. Нередко самоуправство милиции доходило до порки провинившихся граждан ( в наше времяэто тоже присутствует в милиции). В 30 городах Сибири, Урала и Дальнего Востока были открыты учебные курсы и школы милиции.

Судебная система в своей системе была унаследована от старой России, в которой она была наиболее демократическим и авторитетным в обществе институтом государства. Особую роль играли военно-полевые суды, выносившие скорые смертные приговоры. После торжественного открытия Сената 29 января 1919 года, освященного омским архиепископом Сильвестром, Колчак и его министры принесли присягу на верность государству и законам.

Колчаку принадлежит заслуга в организации тщательного расследования обстоятельств убийства царский семьи и других членов Дома Романовых на Урале, которое до него велось крайне неудовлетворительно. Дело о царской семье Колчак поручил генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу. В одной упряжке с ним стал работать Н. А. Соколов, рекомендованный Колчаку князем А. В. Голицыным. В результате огромной и целенаправленной работы, раскопок, сбора и анализа документов, поиска и допросов свидетелей Соколовым было определенно установлено, что в ночь на 17 июля 1918 г. в доме инженера и общественного деятеля Н. Н. Ипатьева, превращенного в тюрьму, была расстреляна вся царская семья и четыре человека из обслуживавшего ее персонала, всего 11 человек, что было сделано по указанию большевистского руководства, определенно — Я. М. Свердлова ("Были и другие лица... Я их не знаю", подразумевал, конечно, В. И. Ленина, но доказательств прямых выявить не смог). Соколов исключил "спасение" кого-либо из узников Ипатьевского дома. Останки убитых до отступления белых в Екатеринбурге в июле 1919 года найти не успели.

В связи с окончанием первой мировой войны много русских солдат возвращается на Родину из германского плена. Колчак приказал помочь им в возвращении и поставить на воинский учет.

Была изменена уголовная подсудность в Мировых судебных установлениях по делам о кражах, мошенничествах и присвоении и растрате чужого движимого имущества. По статье 173 при обмане на сумму свыше 300 рублей преступник заключался в тюрьму на время от трёх до шести месяцев. В статье 175, когда похищено свыше трёхсот рублей, но не превышает двух тысяч, преступник подвергается тюремному заключению от шести месяцев до одного года и шести месяцев.

В обстановке междоусобной войны неизбежным был белый террор – как аналог красному террору с противоположной стороны. Типичными явлениями были массовые расстрелы и повешение на фонарных столбах захваченных в плен коммунистов и комиссаров, порки шомполами провинившегося гражданского населения. Взятие городов любой из сторон – и красной, и белой – обязательно сопровождалось кровавыми "зачистками", а иногда – и прямыми погромами. Беспощадно пресекались попытки большевиков и других врагов власти вести работу по разложению войск⁷ .

Но хотя белый террор и принимал весьма жесткие формы в пучине братоубийственной войны, он бледнеет по сравнению с масштабами красного террора, которому зачастую подвергались поголовно целые социальные группы населения ( например, богатые казаки по декрету 1919 года о "расказачивании). При подавлении Западно-Сибирского восстания 1921 года советские каратели истребили десятки тысяч человек. В марте этого года председатель Сибревкома И. Смирнов телеграфировал Ленину, что в одном только Петропаловском уезде при усмирении восстания убито 15 тысяч крестьян, а в Ишимском уезде – 7 тысяч¹¹ .

Если у белых зверства являлись в основном проявлением стихийного произвола на местах, а террор носил избирательный характер, то большевики возвели террор всистему управления, когда В.И.Ленин и Ф.Э. Дзержинский лично отдавали приказы о массовых взятиях и расстрелах невинных заложников. У А.В. Колчака и А.И. Деникина таких приказов нет – по крайней мере, лично ими подписанных. Не случайно сами большевики, давшие миру образец куда более жестокой диктатуры, нежели колчаковская, между собой (не для публики) называли Колчака "маргариновым диктатором".

Белые не расстреливали на месте людей, обвинённых кем-нибудь в большевизме. По законодательству следовало вначале вину доказать. Если доказывалось, что субъект не принадлежит к большевикам, его отпускали: "Прошу под расписку на сём же Дмитрию Маркеловичу Саломонову, проживающему в селе Васильевском, Пермского уезда, что дело об обвинении его в большевизме прекращено, и что подписка о неотъезде снимается. Приложенное при сём удостоверение прошу вручить под расписку о. дьякону Саломонову".

Многие говорят, что белые арестовывали по доносам. Безусловно, этот факт отрицать невозможно. Но большевики производили аресты, исходя из классового признака и просто так.

Орудием белого террора стал опять же военный орган- контрразведка. Колчак упорядочил организацию контрразветки и её работу, ликвидировал самозваные контрразведовательные органы. Произвол и бесцеремонность контрразведки были практически безмерны. Понимая узость задач конрразведки, Колчак первым из белых руководителей приступил к возрождению политической полиции. Однако формирование этого органа так и осталась незавершённым, поскольку все заслонили вскоре начавшиеся неудачи на фронте.

Мрачную известность во время Гражданской войны снискали карательные отряды, составленные из добровольцев, кровно ненавидевших советскую власть. Они порой чинили дикие зверства, в том числе и по отношению к мирным жителям. Их действие вызывали возмущение даже среди белых генералов, а ещё больше – среди союзников. Особенно лютовали казаки.

Конечно, в хаосе Гражданской войны такие эксцессы на местах – столь же многочисленные со стороны большевиков – были порой неизбежны. Но оправдать их тем не менее нельзя. Борьба с ними велась. Но такая борьба за соблюдение законности велась недостаточно. Сам Колчак понимал неизбежность подобных эксцессов в обстановке Гражданской войны и общего ожесточения.

Колчак был сторонником жестких мер в подавлении руководимых коммунистами восстаний. В то же время он лично и его Совет министров требовали соблюдения на местах законности.

Огромное значение в условиях Гражданской войны имела организация пропаганды среди населения. Преуспели в этом красные. Все усилия белых в этом направлении были мало профессиональны и явно недостаточны¹⁴ .

А. В. Колчак, являясь Верховным главнокомандующим вооруженными силами, из круга всех вопросов выделял военный. С приходом к власти он дал сильныйимпульс всему ходу военного производства и строительства, развертывания и укрепления армии, перегруппировки сил на фронте и подготовки наступления. Военными вопросами он не переставал заниматься даже во время длительной и тяжелой болезни — воспаления легких. А получил он эту болезнь опять же из-за стремления разделять тяготы солдат. Ходил в шинели, без утепленного подклада. 9 декабря 1918 г. во время георгиевского парада, длившегося долго, он простудился, несколько дней держался, работал, как обычно, но затем свалился, а начал выздоравливать только с конца января 1919 г., впервые вышел на улицу только 29 числа этого месяца.

Возглавив в ноябре 1918 г. омское правительство и получив диктаторские полномочия, Колчак развернул успешное наступление, закончившееся разгромом 3-й красной армии Восточного фронта и вхождением в Пермь.

Части Среднесибирского Корпуса генерала Пепеляева ворвались в Пермь 24.12.1918 г., спустя 2,5 месяца, 19.02.1918 г., в Пермь "с официальным визитом" прибыл Верховный главнокомандующий адмирал Колчак.

К его приезду Пермь была украшена флагами, была устроена торжественная встреча на вокзале. В честь его на Сенной площади состоялся военный парад. Затем в здании благородного собрания (сегодня клуб УВД) был устроен торжественный приём. После приёма Колчак посетил старейшую в Перми Мариинскую женскую гимназию (сейчас сельхозинститут), где воспитанницы младших классов подарили Верховному правителю дорожный несессер своей работы.

Распорядок визита был весьма напряжённым, и уже в 4 часа в зале губернской земской управы открылось торжественное заседание земства, городского самоуправления, представителей кооперации и торгово-промышленного общества. Час спустя перед собравшимися выступил Верховный правитель. Они готовились и ждали его, чтобы выявить своё отношение и определить взгляды верховной власти.

При встрече с ним различные группы имели возможность высказать свои взгляды и пожелания. Не все, конечно, вполне использовали эту возможность, но, если большая часть приветствий была лишь "излиянием благодарных сердец", то приветствия и речи трёх крупных общественных организаций – земского и городского самоуправления и кооперации – были уже чисто программными заявлениями и отражали взгляды этих организаций на все больные вопросы русской жизни.

Как только торжественное заседание закончилось, Колчак поспешил в первую мужскую гимназию, где встречи с ним ждали гимназисты, студенты и преподаватели города.

Уже поздно вечером в здании благородного собрания был дан торжественный обед, или ужин, на котором присутствовали высшие чины армии и местной администрации.

Утром следующего дня Колчак отбыл в действующую армию.

1 февраля Колчак осматривал Мотовилихинский завод и подробно ознакомился с производством. После осмотра состоялось деловое совещание рабочих завода.

8 февраля 1919 г. Колчак отправился на фронт. Теплотой и беззаветной любовью поддерживала А. В. Колчака его подруга А. В. Тимирева. Ему, только что поправившемуся от болезни, выехавшему на Урал, на фронт 14 февраля она пишет о домашних делах, положении в его резиденции, болезни хозяина дома, трудностях в положении народа, которому она сочувствовала. "За Вашим путешествием, — писала Анна Васильевна, — я слежу по газетам уже потому, что приходится сообщения эти переводить спешным порядком для телеграмм, но, Александр Васильевич, они очень мало говорят мне о Вас, единственном моем близком имилом... Дорогой мой, милый, возвращайтесь только скорее, я так хочу Вас видеть, быть с Вами. Ну, Господь Вас сохранит и пошлет Вам счастья и удачи во всем. Анна".

Поездка на фронт, на Урал, была длительной. Колчак посетил Челябинск, Златоуст, Троицк, Екатеринбург, Пермь, другие населенные пункты, фронтовую полосу восточнее Уфы и западнее Перми, находился и действовал там в боевой обстановке (за это был награжден к Пасхе орденом Св. Георгия III степени).

Помимо того, что Колчак совершил поездку на фронт, во время поездки в прифронтовую Пермь были и другие примечательные моменты в ней самой. Поописанию адъютанта А. В. Колчака В. В. Князева, священник, пробившийся через линию фронта в одежде бедного крестьянина, вручил Колчаку при большом скоплении народа извлеченные из свитка благословенное письмо патриарха Тихона (В. И. Беллавина) и маленький фотоснимок образа покровителя России Святого Николая Чудотворца с Никольских ворот Кремля. Общественностью городов Колчаку был вручен уже и увеличенный снимок этой иконы с надписью: "Провиденьем Божьим поставленный спасти и собрать опозоренную и разоренную Родину, прислал дар сей — Святую икону Благословения Патриарха Тихона. И да поможет тебе, Александр Васильевич, Всевышний Господь и Его Угодник Николай достигнуть до сердца России — Москвы. В день посещения Перми 19/6 февраля 1919 г.".

Факт этот известен не был. Он значителен. Колчак был глубоко верующим человеком, и внимание, благословение его на дело освобождения страны от власти большевиков со стороны гонимого ими также главы православной церкви было дорого и воодушевляюще. Увы, напутствиям и надеждам патриарха Тихона на успех Колчака, белого дела в целом не суждено было сбыться!

В Перми у Колчака произошла по-своему весьма знаменательная встреча. К его вагон-салону подошел морской офицер и попросил охрану, дежурного адъютанта доложить, что он, лейтенант Макаров, Вадим Степанович, просит адмирала принять его. Это был сын прославленного и погибшего в 1904 г. в русско-японской войне адмирала С. О. Макарова, которого А. В. Колчак считал своим учителем, глубоко чтил. Лейтенант Макаров являлся в тот момент помощником флагмана-артиллериста формирующейся в Перми (отчасти позднее и в Уфе) Камской боевой речной флотилии. С наступлением навигации она сыграла значительную роль в сражениях, поддержке сухопутных войск. Ею командовал ближайший сподвижник и друг Колчака контрадмирад М. И. Смирнов, остававшийся одновременно и морским министром. Колчак чрезвычайно тепло встретил Вадима Макарова, обнял его. Долго беседовали. Колчаку хотелось обезопасить сына адмирала от возможной гибели и он предлагал ему перевод, но тот наотрез отказался уходить из флотилии. Он дрался с красными на Каме, на сибирских реках, многократно отличался. Старший лейтенант Макаров, как и многие другие оставшиеся в живых офицеры,

эмигрировал, помимо прочего, плодотворно занимался исследованиями истории белых речных флотилий на Волге, на Урале и в Сибири и публиковался.

3.4 На полях сражений

Вернулся Колчак в Омск 26 февраля. К этому времени относится его решение перенести ставку в Екатеринбург, ближе к фронту. И хотя многие из его окружения отговаривали от этого шага, опасаясь, что Омск утратит свою роль центра политической власти, Колчак настоял на своем. Он приказал генералу Гайде перевести штаб своей армии из Екатеринбурга в Пермь, что тот и сделал. Но идея Колчака так и не была реализована из-за того, что весеннее наступление армий захлебнулось, а затем началось отступление. Ставка осталась в Омске.

После крупного успеха белых под Пермью и неудач под Уфой и Оренбургом положение на фронте стабилизировалось. Та и другая стороны готовились к решающему наступлению. К весне 1919 года общая численность войск Колчака была доведена примерно до 400 тысяч. Кроме них в Сибири и на Дальнем Востоке находилось до 35 тысяч чехословаков, 80 тысяч японцев, более 6 тысяч англичан и канадцев, более 8 тысяч американцев и более одной тысячи французов, а также формирования поляков, сербов, итальянцев, румын и других. Но, как уже говорилось, практически все они дислоцировались в тылу, в боях участия почти не принимали. Да и соединения белой армии в большинстве своем находились в тылу.

На фронте была сосредоточена лишь одна треть. Силы белых и красных были примерно равны: первые имели некоторое превосходство в живой силе, а вторые — в огневой мощи. На главном направлении — против 5-й армии красных Западная армия имела большое превосходство.

В начале марта 1919 г. войска Колчака, опередив красных, перешли в наступление и стали быстро продвигаться к Волге, приблизившись к ней у Казани и Самары на расстояние до 80, а у Спасска — до 35 километров. Однако к концу апреля наступательный потенциал был исчерпан. Казалось, фронту белых ничто серьезно не угрожало. Начатое в конце апреля контрнаступление красных против Западной армии натолкнулось на упорное сопротивление. Но тут, 1 мая, случилось непредвиденное. Только что прибывший на фронт Украинский курень (полк) имени Т. Г. Шевченко южнее станции Сарай-Гир Самаро-Златоустовской железной дороги поднял восстание. В Челябинске, где формировалась эта часть, солдаты полка были распропагандированы коммунистами и анархистами. Тщательно, со строгим соблюдением конспирации, подготовленное восстание оказалось успешным. В него удалось вовлечь солдат еще четырех полков и егерского батальона. Несколько тысяч солдат с оружием, артиллерией и обозами перешли на сторону красных, ударной группы их фронта. Тысячи солдат и офицеров бежали в тыл. Все это разлагающе подействовало на соседние части и соединения. 11-я и 12-я дивизии белых были разбиты. В боевом порядке белых возникла огромная брешь, в которую ринулась красная конница, а за нею и пехота. Деморализованное командование белых сообщило о случившемся с опозданием и преуменьшением его масштабов. Меры по спасению положения, замене разбитого 6-го корпуса запоздали. Командование бросило навстречу красным недоформированный корпус генерала В. О. Каппеля из района Челябинска-Кургана. Но закрыть брешь так и не удалось, поэтому пришлось отводить соединения Западной армии по всему фронту, пытаясь закрепиться на новом рубеже.

На фронт, на Урал, А. В. Колчак выезжал еще и в мае, в начале июня, затем в конце июня — начале июля, то есть всего четыре раза. Неоднократно бывал он в войсках под Омском. Таким образом, Колчак проводил там в общей сложности многие недели и принимал личное участие в руководстве боевыми действиями.

Такое обилие поездок приветствовалось далеко не всеми государственными деятелями, даже военными, так как они считали, что от этого страдают общие государственные дела. Недоброжелатели злословили: "После каждой поездки Верховного начинается отступление войск". Да, бывало так, но бывало и иначе: его присутствие в войсках поднимало дух солдат и офицеров, распоряжения, отдаваемые командованию, приносили позитивные результаты. Были у этих поездок и личные причины. Колчак в своем кругу говаривал, что на фронте он отдыхает. Ему, военному, не являвшемуся "записным" политиком, в тылу, среди существовавших в правительственных кругах раздоров, интриг было нелегко. Сказывался в стиле руководства Колчака, видимо, и навык командования военно-морскими силами: быть как можно чаще на боевых операциях, в гуще решающих военных событий.

Следует отметить, что о роковом влиянии событий 1 мая в районе Сарай-Гир, как одной из первопричин поражений Западной, а затем и других армий, говорили многие видные генералы белых. В произведениях же командования Восточного фронта красных, командующего Южной группой М. В. Фрунзе об этом умалчивается. Очевидно, приятнее было писать о "чистой" победе: прорыве фронта белых, выходе им во фланги и в тыл благодаря собственному военному искусству. Затронутый вопрос требует дальнейшего и специального изучения и анализа. Сказывалась несогласованность действий между Западной и Сибирской армиями. Начатое позднее новое наступление армии Р. Гайды запоздало и вскоре захлебнулось. И она тоже была вынуждена отступать. Причем спешно, ибо оказалась под угрозой изоляции от Западной армии, удалившейся далеко на восток.

В июле начальник штаба генерал Д. А. Лебедев и сменивший М. В. Ханжина на посту командующего Западной армией генерал К. В. Сахаров запланировали Челябинскую операцию с тем расчетом, чтобы завлечь войска 5-й армии красных далеко на восток, сдать им Челябинск, а затем сильными ударами с севера, юга и востока окружить их и разгромить. План оказался чистейшей авантюрой. Части 5-й армии М. Н. Тухачевского продвинулись вперед, утром 24 июля заняли Челябинск. Сама сдача города белыми не была подготовлена, сопровождалась боями, которые привели их к большим потерям, к дезорганизации в собственных рядах.

Положение на фронте усугублялось распрями в среде высшего командования, главным образом между Р. Гайдой и начальником штаба Верховного, по существу руководителем военных операций — Д. А. Лебедевым. В чем-то Гайда был прав, а в чем-то его выступление против Ставки было проявлением его давних максималистских амбиций (в мечтах авантюриста были и пост главнокомандующего, и даже диктатора) и взваливание неудач своей армии, себя самого на других. Колчак в начале намеревался было сместить Гайду, но после того, как созданная им генеральская комиссия порекомендовала оставить того на своем посту, Верховный несколько смягчился. Он решил встретиться с Гайдой, лично побеседовать и в начале июня выехал в Екатеринбург. Любопытно описание этой встречи А. В. Колчака с бунтующим генералом, всей обстановки при том, данное В. В. Князевым: "...поезд Верховного правителя вышел в Екатеринбург. Я сообщил по телеграфу в Екатеринбург генералу Гайде приказание Верховного правителя: быть во главе войск на платформе вокзала Екатеринбурга к моменту подхода поезда Верховного правителя. К прибытию поезда Верховного правителя вокзал был наводнен народом, окружившим поезд Верховного правителя криками: "Спаситель наш! Александр Васильевич. Спасибо тебе, отец наш родной!" Адмирал приказал мне пригласить Гайду в салон-вагон Верховного правителя. Были поползновения убить Гайду. Когда я вышел из вагона адмирала, вокруг поезда уже был порядок, на вокзале какой-то оркестр играл марш. На платформе были выстроены войска, и на правом фланге стоял Гайда. Настроение чувствовалось не в пользу Гайды. Я подошел к нему и передал приказ Верховного правителя явиться к адмиралу в его вагон. Гайда был очень бледен, нервничал и дрожал. Предположен был арест Гайды, и около нашего поезда, против места, где остановился вагон с паровозом для отправки арестованного Гайды в Омск. Конечно, об этом распоряжении Гайда не мог не знать. Адмирал после длительного разговора простил Гайду. Это была роковая ошибка!" Действительно, в конечном итоге выяснилось, что Гайда продолжал интриговать. На фронте, в том числе и в его армии, положение ухудшалось и его все же пришлось сместить. Но в тот момент можно было надеяться на боевое сотрудничество. Все зависело от результата встречи, разговора, поведения Гайды. И он оставался командующим Сибирской армией и в оперативном отношении в подчинении имел и Западную. Смещен был 7 июля.

Войска красных уступали по количеству белым и оказались действительно в сложном положении. Но Лебедев и Сахаров не учли, что в Челябинске и его районе, на железной дороге и промышленных предприятиях существовало многочисленное большевистское подполье, рабочие в массе своей были настроены просоветски. Это обстоятельство и предрешило исход сражения. Под ружье встало и влилось в дивизии 5-1 армии (не менее 6 тыс. рабочих). Челябинск красным удалось удержать. Попытки белых разгромить их и вернуть город оказались тщетными. В итоге новое тяжелейшее поражение потерпели части Западной армии. Они, разбитые и деморализованные, стали откатываться в Зауралье, к Ишиму и Тоболу. Части 5-й и3-й армий красных преследовали их. Израсходованными оказались последние стратегические резервы белых.

Проигрыш столь бездарно проведенной Челябинской операции явился предвестником общего поражения армии Колчака. Только снятие большого числа полков и дивизий с Восточного фронта и переброска их советским руководством на Южный и Петроградский фронты и неимоверные срочные меры А. В. Колчака, вступившего в должность начальника штаба генерал-майора А. И. Андогского, генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса, назначенного главнокомандующим фронтом, военного министерства позволили остановить красных.

На некоторых этапах Тобольского сражения войскам Колчака удавалось достигать и частичного временного успеха. В эти октябрьские дни 1919 г. он написал последние письма жене и сыну. Переписка с женой была редкой и, судя по всему, отношения между супругами в ходе нее становились натянутыми. Письмо жене составлялось в два приема — 15 и 20 октября 1919 г. Александр Васильевич написал для передачи с курьером, едущим во Францию, сдвоенное, написанное с паузой в пять дней письмо жене Софье Федоровне и сыну Ростиславу, которому в то время было 9 лет. Жене писал о своей жизни, положении на фронте, в Сибири, предупреждал ее о конфиденциальности переписки. И эти письма к жене, к сыну, очевидно, были действительно последними, во всяком случае из полученных ими. Они были им доставлены в Париж и хранились всю жизнь. Хочется привести полностью письмо к сыну, похожее в предчувствии гибели на завещание, тем более, что оно — краткое: "Дорогой милый мой Славушок, Давно я не имею от тебя писем, пиши мне, хотя бы открытки по нескольку слов.

Я очень скучаю по тебе, мой родной Славушок. Когда-то мы с тобой увидимся.Тяжело мне и трудно нести такую огромную работу перед Родиной, но я буду выносить ее до конца, до победы над большевиками. Я хотел, чтоб и ты пошел бы, когда вырастешь, по тому пути служения Родине, которым я шел всю свою жизнь. Читай военную историю и дела великих людей и учись по ним, как надо поступать, — это единственный путь, чтобы стать полезным слугой Родине. Нет ничего выше Родины и служения Ей. Господь Бог благословит Тебя и сохранит, мой бесконечно дорогой и милый Славушок. Целую крепко Тебя. Твой папа".

Однако в конце октября сопротивление войск белых было окончательно сломлено. Это время — конец октября — начало ноября — начало катастрофы и войск, и всего белого дела адмирала Колчака.

После крушения обороны на Тоболе серьёзных боев на Восточном фронте не было. Красная армия приближалась к столице Колчака- Омску. Понимая, каким моральным ударом станет потеря этого города Верховный правитель до последнего надеялся удержать его. 1 ноября он обращается к населению Омска с призывом к обороне города. Но численное соотношение красных и белых войск и подорванное моральное состояние белой армии вынуждают военачальников убедить Колчака, что в таких условиях Омск может стать ловушкой, в которой они будут окружены. Делать было нечего. 14 ноября 1919 года Омск был сдан без боя, не дожив четырёх дней до годовщины власти Колчака. Правительство переехало в Иркутск. За ним первыми ринулись чехи, захватившие лучшие железнодорожные эшелоны, тогда как русские части отступали пешком по глубокому снегу.

С падением Омска была окончательно утрачена вера в победу среди армии и всего населения. Резко обострились в этот период и отношения с чехами. Власть самого Колчака после эвакуации его столицы стала призрачной. Напрасно он грозил генералу М. Жанену "силой усмирить чехов, наших военнопленных" - после развала фронта он утратил реальное влияние на события. В декабре 1919 года был оставлен Томск. Трагическая развязка приближалась.

И здесь роковую роль в судьбе Колчака сыграли союзники. В условиях поражений армии Колчака и быстрого продвижения Красной армии перед ними было два выхода: либо остаться на стороне белых, либо пойти на компромисс с красными и повстанцами с цель самосохранения и последующей эвакуации на родину. Генерал М. Жанен и командование чехословацкого корпуса в конце концов избрали последнее.

Когда поезда Верховного правителя дошли до Новониколаевска, уперлись в эшелоны чехов и Колчак потребовал пропустить его вперед, то получил отказ. И ничего не смог поделать, так как уже не имел под рукой вооруженной силы – разрозненные русские части отступали вдоль магистрали по снегу.

В Нижнеудинске, за Красноярском, поезда Верховного правителя (уже только два — его собственный и с золотом) 27 декабря на две недели были задержаны чехами. Здесь Колчака догнал со своим вагоном председатель Совета министров В.Н. Пепеляев. Под видом охраны от нападения чехословаков фактически взяли поезда Верховного под контроль, а его под негласный арест. Колчаку была вручена телеграмма генерала М. Жанена с требованием оставаться на месте до выяснения обстановки. А обстановка оказалась более чем сложная и запутанная.

Тем временем шли переговоры между Жаненом, Политцентром и Советом министров о сдаче последним власти Политцентру. Безвластное уже правительство, в котором при отсутствии его главы и заместителя С. Н. Третьякова председательствовал кадет А. А. ЧервенВодали, затягивало переговоры, обговаривая некоторые условия, в частности, пропуск войск на восток. Правительство надеялось на успех сёменовцев и активную поддержку японцев. Но после неудачи семеновских частей оно фактически власть сдало.

3 января 1920 г. Совет министров посылает Колчаку в Нижнеудинск телеграмму с требованием об отречении от власти, передачи ее, как Верховному правителю, А. И. Деникину. А. В. Колчак в безысходном положении это требование выполнил, издав

4 января 1920 г. свой последний указ. Вместе с тем он предоставил "всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной окраины" атаману Г. М. Семенову.

В Нижнеудинске Александру Васильевичу было заявлено, что он взят под международную охрану. Личная охрана его (остатки конвоя) была удалена и заменена чехословацкой. На деле же новая охрана его уже не "охраняла", а "стерегла". Ему, как и Пепеляеву, был предоставлен только один вагон (2-го класса). Оба вагона были расцвечены союзными флагами. "Золотой эшелон" еще 3 января был передан под чешскую охрану. Вагоны Колчака и Пепеляева прицепили к эшелону одного из чехословацких полков и отправили на Иркутск. В Черемхове, где фактическая власть уже тогда находилась у коммунистов, по их настоянию в вагон села и их параллельная "охрана" из 8 вооруженных рабочих во главе с командиром партизанского отряда В. И. Буровым.

Значение золотого эшелона никак не исчерпывалось его огромной стоимостной ценностью. Оно непосредственно влияло на формирование политики и реальных шагов самых различных сил. Эшелон стал предметом торга и одним из факторов решения судьбы А. В. Колчака. Многие его сподвижники и современники не без оснований считали, что его заявления еще в Омске, что золото да и награбленные чехословаками огромные ценности являются достоянием России и он не допустит их вывоза за границу явилось главнейшей причиной их предательства, вступления в торг за счет его головы и с эсеровско-меньшевистскими, и с большевистскими представительными органами. И те, и другие довольствовались сдачей им Колчака и части ценностей в виде лишь, можно сказать, "распространенного" золотого эшелона. Колчак, все еще надеявшийся на сохранение антибольшевистского режима хотя бы в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, ускорил развязку, акт предательства своим телеграфным приказом владивостокским властям о проверке огромного имущества, товаров и ценностей, вывозимых чехами на союзных кораблях на родину. О ней стало известно чехословацкому руководству, хотя и использовался окружной телеграфный путь.

Эшелон прибыл в Иркутск днем 15 января. Колчак и его сподвижники, офицеры, которых в вагон набилось очень много, с тревогой рассуждали о том, куда и под чьей охраной их повезут далее: в Харбин или во Владивосток? А дороги дальше Иркутска вагонам Колчака и Пепеляева уже не было. Все заведомо и определенно было решено. Не известить Колчака, не сделать ему через кого-то даже намека на то, что союзники не помышляют о его спасении, — это и есть не что иное, как акт предательства. Что бы потом ни говорил Жанен, а совершено было именно предательство. Знай о предрешенности вопроса о выдаче его повстанцам, Колчак сам предпринял бы более действенные шаги к организации освобождения и побега¹⁰ .

Когда 15 января поезд Колчака прибыл в Иркутск, город был уже в руках повстанцев. Они согласились пропустить дальше союзных представителей и чехов при условии выдачи Колчака. Несмотря на данные раннее заверение и "гарантии" безопасности и защиты, французский генерал М. Жанен и чехи предали адмирала.

Около 9 часов вечера Колчаку и Пепеляеву объявили, что они арестованы повстанческим Политцентром. Их препроводили в губернскую тюрьму.

Чехи успели прихватить с собой часть русского золотого запаса (около 40 миллионов рублей), а впоследствии основали в Праге Банк для чешских легионеров.

Примерно треть золота Колчака попала в руки японцам. Лишь в мае 2004 года под давлением неопровержимых улик МИД Японии признал наличие этого золота. Вместе с тем Япония вовсе не намерена его возвращать.

Остальная часть "золотого эшелона" -13 вагонов из 29 – была передана чехами большевикам в обмен на пропуск на восток. Ценой этого золота и жизнью Колчака чехи и французский командующий откупились от красных.

И все-таки судьба значительной части "золотого эшелона" так и осталась неизвестной. Долгое время ходили легенды, будто колчаковцы при отступлении зарыли часть золота в тайге. Но все поиски оказались бесплодными¹⁴ .

Глава IV. 4. АДМИРАЛ УХОДИТ В ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАВАНИЕ

4.1 Последние дни жизни А.И.Колчака

Адмирала поместили в одиночную камеру иркутской тюрьмы (см. приложение, рис. 41) . События тем временем шли своим чередом. 21 января Политцентр прекратил свое существование. Власть в городе полностью перешла в руки Иркутского военно-революционного комитета. Следственная комиссия готовилась к обстоятельному допросу Колчака и приступила к нему 21 января. Последний допрос состоялся 6 февраля, когда вопрос о расстреле был уже решен.

Все предъявленные обвинения – за исключением пропагандистского пассажа о "целях восстановления дореволюционного режима" и пункта об "упразднении социальных завоеваний революции" можно было бы с полным основанием применить к самим его судьям. Особенно в отношении террора и уничтожения политических свобод.

Для А. В. Колчака допрос имел особое значение. Он давал показания охотно, стремясь оставить для истории, потомства и собственные биографические данные, и сведения о тех крупнейших событиях, в которых ему довелось непосредственно участвовать. На допросах держался с достоинством (см. приложение, рис. 42), вызывая невольное уважение у следователей.

Но вот начавшийся без особой торопливости, по определенному плану ход допроса был свергнут. С участием С. Г. Чудновского он вылился не в вопросительную, а чисто обвинительную форму с прерыванием обвиняемого на полуслове. Следствие уже не интересовали свидетельства виднейшего сына России об эпохе, ибо поступил приказ о его немедленном расстреле¹⁴ .

Комиссия вела допрос по заранее определенному плану. Она решила дать путем этого допроса историю не только самой колчаковщины в показаниях ее верховного главы, но и автобиографию самого Колчака, чтобы полнее обрисовать этого "руководителя" контрреволюционного наступления на молодую Советскую республику. Замысел был правильный, но его выполнение доведено до конца не было.. Допрос поэтому оборвался там, где начиналась его самая существенная часть — колчаковщина в собственном смысле, период диктатуры Колчака, как "верховного правителя". Таким образом, обстоятельства сложились так, что историко-биографический характер допроса в силу случайных обстоятельств привел к отрицательным результатам. Допрос, несомненно, дал недурной автопортрет Колчака, дал авто-историю возникновения колчаковской диктатуры, дал ряд характернейших черт колчаковщины, но не дал полной, исчерпывающей истории и картины самой колчаковщины.

Долго, даже в зарубежной исторической и мемуарной литературе, считалось, что решение о расстреле А. В. Колчака было вынужденным и принято на месте — иркутскими коммунистическими руководителями. Эта версия шла от мемуаристов, организовавших и производивших казнь. Для культивирования этой версии было использовано такое основание: приближение отступающих войск белых к Иркутску и предъявление их командующим С. Н. Войцеховским ряда требований, в том числе — об освобождении и передаче А. В. Колчака представителям союзников для отправки за рубеж¹⁰ .

Колчак узнал о требовании от Тимиревой. Она переслала Колчаку записку с сообщением об этом. Он ее получил. И ответил, заметив, что из ультиматума Войцеховского "скорее... ничего не выйдет или же будет ускорение неизбежного конца"

Каппелевцы, их командование, находясь в отчаянном положении, в сущности, скорее всего, блефовали, Они вряд ли имели реальные шансы штурмом захватить Иркутск, тем более потом вырваться из него. В их рядах насчитывалось не более 6–7 тыс. человек, многие из которых были больны. Игра генерала С. Н. Войцеховского была проигрышной. На штурм Иркутска он так и не решился и через Глазково, занятое чехословаками, ринулся к Байкалу. Ни командование 5-й армии, ни Иркутский ревком, ни подчинявшееся ему командование повстанцев всерьез ультиматум не восприняли. Ультиматум их не испугал. Напротив, командующий повстанческой армией Д. Е. Зверев требовал от С. Н. Войцеховского сдачи оружия и пр. Реальных шансов на освобождение Колчака у каппелевцев не было¹⁴ .

Таким образом, Колчак предвидел возможность своего расстрела. Это отразилось на последнем допросе. Колчак был настроен нервно, обычное спокойствие и выдержка, которыми отличалось его поведение на допросах, его покинули. Несколько нервничали и сами допрашивавшие. Нервничали и спешили. Нужно было с одной стороны закончить определенный период истории колчаковщины, установление колчаковской диктатуры, а с другой — дать несколько зафиксированных допросом ярких проявлений этой диктатуры в ее борьбе со своими врагами не только революционного, но и право-социалистического лагеря — лагеря тех, кто эту диктатуру подготовил. Это, значительно забегая вперед от данной стадии вопроса, сделать удалось, но удалось в очень скомканном виде.

События на еще не ликвидированном Фронте гражданской войны, висевшая несколько дней над Иркутском угроза временного захвата города подоспевшими остатками колчаковских банд, вынудили Ревком расстрелять Колчака в ночь с 6 на 7 Февраля вместо предполагавшейся его отправки после следствия на суд в Москву.¹⁰

После 6-дневных допросов по решению Иркутского ВРК А.В. Колчак был приговорен к расстрелу.

Десятилетиями господствовало мнение, что вопрос о расстреле А. В. Колчака без суда и следствия был решен Иркутским революционным комитетом. Иногда упоминалось о согласовании "акта возмездия" с Реввоенсоветом 5-й армии.

Несколько лет тому назад один из российских авторов привел документ, свидетельствующий о том, что приказ расстрелять Колчака иркутским партийно-советским властям отдал председатель Ревсовета 5-й армии И. Н. Смирнов. Считалось, что те хотели сохранить жизнь находившегося под арестом в Иркутской губернской тюрьме бывшего Верховного правителя России А. В. Колчака, дабы впоследствии предать его суду.

После падения советской власти, была извлечена из архива телеграмма В. И. Ленина (Дело 24362) председателю Революционного совета 5-й армии, председателю Сибирского ревкома И. Н. Смирнову.

Вот его содержание:

"Шифром. Склянскому: Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске.

Ленин. Подпись тоже шифром. Беретесь ли сделать архи-надежно?" Январь 1920г. Верно. (Из архива тов. Склянского)".

Повторялась история с царской семьей: большевистский вождь хотел снять с себя ответственность за казнь без суда перед лицом цивилизованного мира. Было выгоднее изобразить "акт возмездия".⁷

На основе этого распоряжения штаб авангардной дивизии направил телеграмму в Иркутск на имя А. А. Ширямова. Текст телеграммы сохранился и датирован 23-м января. Телеграмма гласит: "Реввоенсовет 5-й армии приказал адмирала Колчака содержать под арестом с принятием исключительных мер стратегии и сохранения его жизни и передачи его командованию регулярных советских красных войск, применив расстрел лишь в случае невозможности удержать Колчака в своих руках для передачи Советской власти Российской республики. Станция Юрты, 23 января 1920 г. Начдив 30-й Лапин, военком Невельсон, за начдива Голубых".

Как видим телеграммой штаба 30-й дивизии расстрел Колчака не запрещался.

Другая телеграмма — Смирнова, посланная 26 января Ленину и Троцкому: "В Иркутске власть безболезненно перешла к Комитету коммунистов... Сегодня ночью дан по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака в случае опасности вывезли на север от Иркутска, если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме".

Вряд ли возможно, что такое указание Смирнов мог дать без санкции не только партийного центра, но и лично Ленина. Вопрос был архиважным.

Итак, совершенно очевидно, что И. Н. Смирнов имел установку на расстрел А. В. Колчака непосредственно от В. И. Ленина. И он выбрал момент — выход белогвардейцев к Иркутску — и направил Иркутскому Совету телеграмму: "Ввиду движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения советской власти в Иркутске настоящим приказываю вам: находящихся в заключении у вас адмирала Колчака, председателя Совета министров Пепеляева с получением сего немедленно расстрелять. Об исполнении доложить".

Так, председатель Иркутского ревкома А. А. Ширямов писал, что он дал указание председателю следственной комиссии С. Г. Чудновскому (он же председатель губчека) "взять Колчака из тюрьмы и увезти его из города в более безопасное место"; комиссия тем не менее решила его расстрелять (как и Пепеляева), но все же через своего представитля в ревсовете 5-й армии хотели выяснить мнение Смирнова на этот счет. Тот якобы ответил, "что если парторганизация считает этот расстрел необходимым при сложившихся обстоятельствах, то Ревсовет не будет возражать против него". С. Г. Чудновский же изображает дело таким образом, будто по его предложению ревком рассмотрел вопрос и принял решение. О Смирнове, Ревсовете 5-й армии он даже не упоминает. Комендант города И. Н. Бурсак также умалчивает о телеграмме Смирнова. Более того, он утверждает, что через Смирнова поступило указание Ленина: "Колчака при первой же возможности направить в распоряжение 5-й армии для отправки в Москву".

Что касается требований Ленина о "непечатании ровно ничего" о расстреле Колчака, о присылке после вступления в Иркутск Красной Армии "строго официальной телеграммы с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так", то оно в главном было выполнено. По запросу из Москвы Сибирский ревком во главе с И. Н. Смирновым 3 марта сообщил об обстоятельствах расстрела, естественно, сваливая все на иркутские власти и опасность белых войск.

Но, видимо, перед расстрелом Смирнов должным образом не проинструктировал иркутских руководителей, чтобы до прихода Красной Армии о Колчаке ничего не сообщать в прессе. Или, наоборот, все было согласовано, и публикация только способствовала камуфляжу? Во всяком случае, текст "Постановления № 27" ревкома о расстреле и его мотивах был опубликован незамедлительно — уже 8 февраля. Текст постановления, которому предпосылались традиционные для важнейших сообщений слова: "Всем! Всем! Всем!", был телеграфно распространен всюду.

И пошла гулять по свету версия, что Колчак был расстрелян по инициативе и решению Иркутского ревкома. В это поверили и белые. Но, как говорится, тайное в конце концов всегда становится явным¹⁰ .

Участь бывшего Верховного правителя была определена телеграммой Ленина с указанием о его ликвидации.

Главное было сделано-тайна приказа о расстреле Колчака надолго сохранена.

4.2 Версии гибели А.И. Колчака

7 февраля 1920 года трагически оборвалась жизнь легендарного вождя Белого Движения. После расстрела Анна Тимирева послала запрос:

Из воспоминаний Анны Тимиревой: "…А наутро – когда меня переводили в общую камеру, я отозвала коменданта и спросила его:

- Скажите, он расстрелян?

И он не посмел сказать мне "да"

- Его увезли, даю вам честное слово.

Затем Анна Тимирева послала запрос в чрезвычайную следственную комиссию:

"Прошу чрезвычайную следственную комиссию мне сообщить, где и в силу какого приговора был расстрелян адмирал Колчак и будет ли мне, как самому ему близкому человеку, выдано его тело для предания земле по обрядам православной церкви. Анна Тимирева".

Резолюция на письме: "Ответить, что тело Колчака погребено и никому не будет выдано"³ .

Недавно в Иркутске был установлен памятник адмиралу. Трагедия А. В. Колчака завершилась его смертью, но от нее пошли волны и отзвуки, волнующие нас поныне.

Трагедия Колчака — трагедия всего нашего многострадального народа. Она продолжалась десятилетиями, к великому сожалению, продолжается и теперь.

На берегу небольшой реки Ушаковки, впадающей в Ангару стоит деревянный Крест (см. приложение, рис. 43), неподалеку — тюрьма, где адмирал провел последние дни. (Камере, где он содержался, недавно вернули прежний номер — пятый, сделав ее таким образом мемориальной.) "Его расстреляли здесь, под этим обрывом..

А. И. Куприн в статье „Кровавые лавры", впервые опубликованной почти сразу после расстрела Адмирала оставил слова:

„Лучший сын России погиб страшной, насильственной смертью. Великая душа — твердая, чистая и любящая — испытала, прежде чем расстаться с телом, те крестные муки, о которых даже догадываться не смеет человек, не отмеченный Богом для высшего самоотречения <...>. Будет ли для нас священно то место, где навсегда смежились эти суровые и страдальческие глаза, с их взглядом смертельно раненного орла? Или — притерпевшиеся к запаху крови, все равно, будь это даже кровь великомученика, равнодушные ко всему на свете, кроме собственного сна и пищеварения, трусливые, растерянные и неблагодарные — мы совсем утратили способность благоговеть перед подвигом <...> и расчетливо преклоняемся только перед успехом, сулящим нам еду и покой?"

1. Версия С. Мельгунова

Когда ранним утром 7 февраля 1920 года на окраине Иркутска на берегу рек Ушаковки и Ангары при их слиянии раздался залп, Адмирал и премьер-министр в его правительстве Виктор Николаевич Пепеляев упали замертво и их тела, положив на санки, свезли к проруби, спустили в Ангару: "Плыви, дескать, Адмирал, в последнее своё плаванье", тела не уплыли далеко от места казни. Одежды на расстрелянных зацепились под водой за лёд, пристыли ко льду, и тела так и остались подо льдом, примерзли к нему. Спустя два с небольшим месяца, весной, когда началось снеготаянье, местные мальчишки, бегая по подталому льду Ангары, заметили тела подо льдом, сказали об этом родителям. Пришли взрослые, вроде это были казаки, либо зажиточные крестьяне, во всяком случае, не поклонники новой власти. Тела были извлечены из-подо льда. По одеждам, по лицам узнали в покойниках Адмирала и предсовмина (адмирала-то уж наверняка и в первую очередь опознали). Взрослые велели мальчишкам строго-настрого держать языки за зубами. Под покровом ночи похоронили Колчака и Пепеляева у церкви на территории Знаменского монастыря… И на могилу тайком долгие годы потом приходили поклонники Адмирала… Что уж дальше – неведомо. То ли тех, кто навещал могилу лидеров Белого движения в Сибири, выследили и взяли, то ли… Словом, было погребение и затерялось… Такая вот легенда. Она долго бытовала.

Об этом писали в первые годы советской власти. Писали и в России, и за рубежом⁶ .

2. Версия чернорабочего Солуянова принимавшего участие в расстреле А.И. Колчака

По словам Солуянова, охрану в тюрьме, где сидел Колчак, сменили за день до его расстрела. Дело было рано утром. В камеру к Колчаку пришли ровно в четыре часа и сказали, что есть постановление местного революционного комитета о том, чтобы его расстрелять. Он спокойно спросил: "Что, без суда?" Ему ответили, что без суда. Сначала вывели из камеры Пепеляева, потом вывели Колчака и повели их на Ушаковку. В пятидесяти метрах от тюрьмы была прорубь, где обычно полоскали белье. Из семи сопровождавших Колчака только один был с карабином. Он освободил прорубь ото льда. Колчак все время оставался спокойным, не сказал ни одного слова. Его подвели к проруби и предложили встать на колени.

По воспоминаниям Солуянова, адмирал молча бросил шинель на меху около проруби и выполнил требование. Все это время он смотрел на небо в сторону севера, где ярко горела звезда и думал о чем-то своем. Приговор, конечно, никому не зачитывали. Самый главный у них сказал: "Давай так шлепнем — что церемонию разводить?"

Сначала расстреляли Колчака. К его затылку все семь человек приставили револьверы. Солуянов так испугался, что при нажатии на спусковой крючок закрыл глаза. Когда после выстрелов открыл их, то увидел, как шинель уходила под воду. Второго расстреляли немного позже. Потом все вернулись в тюрьму и уже там составили протокол, расписав казнь поминутно. Протокол составили в пять часов. В нем сказано, что Колчака расстреляли на Ушаковке. Конкретное место не описано. Судя по времени, после того как о расстреле объявили Колчаку и составили протокол, прошел один час, казнь была недалеко от тюрьмы¹⁰ .

3. Версия Ивана Бурсака коменданта города Иркутска

Официальная

По воспоминаниям коменданта города Иркутска Ивана Бурсака – "дирижировали" расстрелом двое. Он лично и председатель чрезвычайной следственной комиссии Самуил Чудновский. Бурсак же в своих официальных воспоминаниях (есть ещё и неофициальные) называет и третьего. Коменданта местной тюрьмы. Бурсак не называет его фамилии, но комендантом тюрьмы был подпоручик (или поручик?) В.И. Ишаев "К 4 часам утра мы прибыли на берег реки Ушаковки, притоку Ангары. Колчак всё время вёл себя спокойно, а Пепеляев – эта огромная туша – как в лихорадке. Полнолуние, светлая морозная ночь. Колчак и Пепеляев стоят на бугорке. На моё предложение завязать глаза Колчак отвечает отказом. Взвод построен, винтовки наперевес. Чудновский шёпотом говорит мне:

- Пора.

- Я даю команду:

- Взвод, по врагам революции – пли!

Оба падают. Кладём трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь. Так "верховный правитель всея Руси" адмирал Колчак уходит в своё последнее плавание. Возвращаемся в тюрьму. На обороте подлинника постановления ревкома о расстреле Колчака и Пепеляева пишу от руки чернилами (Бурсак написал красными чернилами – В.П.):

"Постановление Военно-революционного комитета от 6 февраля 1920 года за № 27 приведено в исполнение 7 февраля в 5 часов утра в присутствии председателя чрезвычайной следственной комиссии, коменданта города Иркутска и коменданта иркутской губернской тюрьмы, что и свидетельствуется нижеподписавшимися: Председатель чрезвычайной следственной комиссии С. Чудновский. Комендант города Иркутска И.Бурсак".

Неофициальная

"Перед расстрелом Колчак спокойно выкурил папиросу, застегнулся на все пуговицы и встал по стойке "смирно". После первого залпа сделали ещё два по лежачим – для верности. Напротив Знаменского монастыря была большая прорубь. Там монашки брали воду. Вот в эту прорубь и протолкнули вначале Пепеляева, а затем Колчака вперёд головой. Закапывать не стали, потому что эсеры могли разболтать, и народ бы повалил на могилу. А так концы в воду".

Обратим внимание на количество залпов, называемых Бурсаком: первый – на поражение, еще два – для верности. Нужно ли было в чём-то сомневаться, что-то удостоверять (живы-мертвы ли?) после такой обильной пальбы по врагам революции врачу Фёдору Гусарову? Тем более, что трупы расстрелянных Колчака и Пепеляева протолкнули в большую прорубь. Ну, скажем, в большую прорубь и проталкивать расстрелянных не надо. По Бурсаку выходит, что, готовя расстрел, не позаботились даже о том, чтобы загодя выдолбить во льду свою прорубь. Для того, чтобы "концы в воду". Воспользовались для своих дел прорубью инокинь Знаменского монастыря. Да уж нет. Уж, наверно, если готовились к ликвидации, а потом к "концам в воду", то подсуетились для такого дела основательно. Свою прорубь приготовили. И не совсем рядом с прорубью монахинь должна была быть эта своя спец. прорубь. Скажем так, чрезвычайная прорубь. Ведь приди утром монахини по воду к привычной проруби, какую бы картину они узрели на месте расстрела? Снег утоптан, взрыт, кровь, гильзы. И только ли это? Какие-то, неведомо откуда привезённые сани-розвальни (кто в них впрягался, – кони, люди? – куда они потом исчезли?!), на которых подвозили к проруби расстрелянных. Правда, а куда подевались сани, на которых подвозили трупы к ангарской проруби? Молчание об этом¹ .

4. Версия Валерия Привалихина

Пытаясь докопаться до истины расстрела А.И. Колчака и что же всё-таки за этим кроется, я обратил внимание на одну, кажется, незначительную деталь. При расстреле на Ушаковке /Ангаре 7 февраля присутствовал врач-большевик Фёдор Гусаров. Роль его состояла в том, чтобы засвидетельствовать смерть Колчака и Пепеляева после винтовочного залпа. 45-летний врач-большевик, выпускник Петербургской военно-медицинской академии, соратник Ленина, в начале 1920 года работал врачом в военном Знаменском госпитале. В книге иркутского журналиста Г.Т. Килессо "Улица имени…" (Иркутск, Вост.– Сиб. кн. изд., изд. 3-е, 1989 г.) на стр. 268-й читаю: "Как врач Ф.В. Гусаров засвидетельствовал смерть Колчака после расстрела". Жизнь Фёдора Гусарова спустя несколько месяцев после этого прервалась. Нет, на Гусарова никто не покушался, он уже в феврале был неизлечимо безнадёжно болен. Его перевели из Иркутска в Омск, назначив заведующим Сибздравотделом, а 27 августа 1920 года он умер от туберкулёза и был похоронен в Омске на площади Красных Героев… О том, что при расстреле на Ушаковке присутствовал врач Фёдор Гусаров, в других воспоминаниях ни слова. Об этом журналисту-иркутянину Г. Т. Килессо рассказал в 1954 году бывший председатель Иркутского военно-революционного комитета А.А. Ширямов. Кажется, ну что ж особенного, что присутствовал врач? С другой стороны вопрос: а зачем присутствовал врач, так ли был необходим он там, на Ушаковке, февральской ночью 1920-го? Притом ещё, что на весь стотысячный город в нём было всего 47 врачей, свирепствовал тиф и другие инфекционные смертельно опасные болезни, была масса обмороженных, раненых. Что отнимать от дел занятого по горло человека? Правда, что за нужда и благой порыв соблюдать какие-то формальности? Когда достаточно подойти к упавшим после залпа и, говоря современным языком, сделать контрольный выстрел. И – вся тут тебе фиксация смерти…

Зачем всё-таки был привлечён к участию в расстреле врач Фёдор Гусаров? Какая ему отведена была при этом роль?

В сентябре 1993 года, 9 сентября, я смотрю по надписи на подаренной мне Г.Т. Килессо при встрече в Иркутске книге. Георгий Тимофеевич пересказывал мне слышанное от А.А. Ширямова о проруби на Ангаре так. Прорубь эту, конечно же, подготовили заранее. Достаточно широкую. Не в один квадратный метр площадью. С выходом из тюрьмы к месту расстрела медлили. Вроде как из-за отсутствия машины. Машины, конечно, в Иркутске были. Не такой, как сейчас огромный парк, но были всё же. Но почему-то ставшие хозяевами города большевики не могли их сыскать. Так вот, пока искали машины, потом, не найдя, отправились от тюрьмы вдоль Ушаковки к Ангаре пешком, прорубь затянулась на морозе льдом. Ходьбы от тюрьмы до берега Ангары самое большее 20 – 25 минут. Непонятно, что было ждать машины, что искать её? Чего-то или кого-то другого, может, ждали, искали? Когда грянули выстрелы и можно и нужно было прятать "концы в воду", пришлось долбить вновь образовавшийся на ядрёном морозе лёд. Когда свежую корку льда вскрыли, сбросили в прорубь тела… Не правда ли, странное знание таких детальных подробностей у не присутствовавшего при расстреле председателя Иркутского ВРК Александра Александровича Ширямова? Услышанные в пересказе Бурсака или Чудновского подобные мельчайшие детали трудно сохранить в памяти треть века. Тут, пожалуй, нужно быть очевидцем, участником, организатором.

Вернёмся теперь к двум деталям. К тому, что вместе с Верховным Правителем и предсовмина В.Н. Пепеляевым был расстрелян и китаец-палач, и к тому, что после зачтения постановления Иркутского ревкома В.Н. Пепеляев повёл себя недостойно. Зачем так настойчиво, навязчиво подаётся деталь о каком-то безымянном палаче? Зачем столько много говорится о постоянно дрожащем перед близкой смертью, бормочущем молитвы Пепеляеве, которому выговаривают: "Встаньте, постыдитесь, умереть достойно не можете". И зачем на его фоне адмирал Колчак очень выпукло преподносится как образец достойнейшего поведения перед лицом смерти? Ведь ни тени, заметим, не брошено на репутацию Адмирала. Репутация наоборот старательно преподнесена безупречной.

А в этом, думается, есть продуманность глубокая. Эти "несущественные" детали (рассказ про некоего мелкого палача, про дрожащего Пепеляева) и назначены для отвлечения. Остальное, остальные подробности – для горького, но удовлетворения всех тех, кто в России и за рубежом почитатель Адмирала. Адмирал жил достойно и принял смерть достойно. Как подобает вождю Белого движения. Это, как главное, и врезается в память. А детали. Они должны быть, естественно, они даже помнятся. Они тоже важны для знавших Адмирала. Но они существенны постольку-поскольку. Хотя именно детали и призваны высвечивать, оттенять величие Адмирала, его презрение к палачам перед ликом собственной смерти. Одна деталь (Пепеляев молил о пощаде) – мало, две (в довесок – китаец-палач) – уже кое-что, уже даже вроде как достаточно для пущей достоверности происходивших событий. После этого вполне естественным кажется, что следом за расстрелом Колчака и Пепеляева тела их спустили в прорубь. "Плыви, Адмирал, в своё последнее плаванье!". Что ещё в этот плавный, лучше сказать естественный, ход событий, кажется может затесаться?

А вот здесь, сразу после расстрельного залпа, кажется, и могло, и должно было настать и наступило время действий врача-большевика Фёдора Гусарова, о котором я уже упоминал не однажды.

Я начал свой рассказ о расстреле Колчака и Пепеляева с того, что после того как их казнили и спустили тела в прорубь, тела их не уплыли далеко, были вскоре увидены иркутскими мальчишками, дети сообщили взрослым, взрослые предали тайно тела земле.

"Архинадёжно" убить Колчака и Пепеляева поручено было сибирякам. Они прекрасно знали местные условия, знали, что просто спустить в воду трупы расстрелянных – это ещё не значит упрятать концы в воду. Где-то да всплывут тела. Температура воды в ледяной Ангаре такая, что лица, одежды будут в полной сохранности при весеннем вскрытии реки. По лицам и одеждам определят, кого вынесла, прибила к берегу Ангара. Предадут тела земле, к могилам потянутся люди. А перед расстрелом иркутские чекисты и ревкомовцы, надо полагать, крепко подумали, чтобы не осталось абсолютно никаких следов. Что для этого нужно сделать?

А нужно сделать так, чтобы ни по лицам, ни по одежде, всплыви где-то трупы, никто в них не смог ни в коем разе опознать Верховного Правителя и предсовмина Виктора Пепеляева. Как это сделать? Просто. Обезобразить до неузнаваемости лица, тела, одежду! Вот для чего, скорее, – а не для засвидетельствования смерти Колчака потребовалось присутствие врача с большим дореволюционным стажем партийной работы Фёдора Гусарова. Как врач он, конечно, хорошо знал, какие яды-кислоты для этого нужны, какие всего действеннее; как практикующий в госпитале врач, имел к ним неограниченный доступ. Клятва Гиппократа – одно, революционная целесообразность и железная партдисциплина – другое… Верится и в то, что залпов было несколько.

Только… Только никак не для верности, что не остались в живых жертвы, если ещё и теплятся в жертвах какие-то признаки жизни, в воде подо льдом захлебнутся, – а для того, чтобы выстрелами строго в лица, винтовочными, а, может, вдобавок и револьверными, в упор, пулями измолотить, обезобразить до неузнаваемости лица расстрелянных, потом ещё для верности обработать кислотами-ядами. А после ещё, чтобы не узнали по одежде, по телам, облить горючей смесью и поджечь. В санях-розвальнях. А уж тогда, когда ни лиц, ни одежд, ни тел невозможно будет узнать, – тогда "Плыви, Адмирал, в последнее своё плаванье!".

Отнюдь не ново. Екатеринбургские наработки полуторагодовой давности с царской семьей после расстрела в Ипатьевском доме были. Только тогда по глупости чуть не в открытую собирали по всем аптекам Екатеринбурга бутыли с кислотами. В Иркутске действовали умнее, наученные опытом. Или, может, приказом из Центра: "И чтоб никаких следов! Никогда и нигде!". Вот почему, думаю, студёная Ангара потом не выдала никогда ни адмирала Колчака, ни его сподвижника Пепеляева… Вот почему свежеприготовленная прорубь на морозе затянулась толстой ледяной плёнкой и так надолго, почти до рассвета, почти до 5 утра, затянулся ночной расстрел на Ушаковке… Или каннибалистский шабаш, не знаю, как уж и назвать. Всего лишь версия. Ничем её подкрепить спустя 86 лет невозможно. И вовсе не хочется думать, что именно такой, какой мною нарисована картина, была она в действительности. Но думаю, что реальная картина была очень и очень схожа с той, которую я написал…⁹

5. Версия Сергея Остроумова

До недавнего времени считалось, что тело расстрелянного адмирала было спущено в прорубь и бесследно исчезло в водах Ангары. Между тем недавно в Иркутской области обнаружились неизвестные документы, касающиеся расстрела и последующего захоронения Александра Колчака. Документы с грифом "секретно" были найдены в ходе работы над спектаклем "Звезда адмирала" по пьесе бывшего работника органов госбезопасности Сергея Остроумова. Согласно найденным документам, весной 1920 года местные жители нашли труп Колчака, который течение вынесло на берег Ангары в 20 км от места расстрела. Прибывшие представители следственных органов произвели дознание, идентифицировали тело расстрелянного адмирала и тайно похоронили его. Могила Колчака была обозначена крестиком на карте, составленной следователями. В настоящее время все найденные документы находятся на экспертизе. Сам Остроумов не сомневался в их подлинности.

6. Версия Олега Грейгъ

Мне кажется эта версия самой невероятной, но мне, кажется, доля правды в ней все же есть.

Как только Глебу Ивановичу Бокию стало известно, что жизни Колчака угрожает смертельная опасность, а его преданная агентура высказала мысль, предоставив косвенные факты, что Колчак не без согласия Ордена стал диктатором Сибири, Бокий принимает смелое неординарное решение спасти вице- адмирала.

Что конкретно им руководило? Рассчитывая обыграть всевозможных политических соперников, Бокий планировал обставить и чекистов, и партийных функционеров.

И прежде всего он хотел доказать своему антиподу, которого на дух не переносил, - Лейбе Давидовичу Троцкому, что ему известно, что расстрел Императорской семьи на Урале – в ночь на 17 июля 1918 г. В Екатеринбурге, в доме инженера Н.Н. Ипатьева, -не более, чем инсценировка Троцкого.

Но… но если все не так, как ему представляется? Если и в самом деле Император расстрелян, как и его родственники? Ну что ж, тогда он переиграет этого недоучку Дзержинского, выдающего себя за поляка, этого "рыцаря-революции, железного Феликса". Он посрамит его, вырвав у него из рук Верховного правителя Колчака! О, он и не такие тяжелейшие партии проводил… ему не впервой забирать у недоумков их жертвы из золотого фонда русской науки…

И когда Глеб Иванович вырвет Колчака из рук чекистских палачей, у него отпадет желание оповещать Совнарком и ЦК партии о том, что пленник находится в его Спецотделе.

Бокий ввел в практику похищение иных известных людей – аристократов, ученых, военных деятелей, специалистов и экспертов бывшей империи; чаще всего его сотрудники похищали нужный объект в самый последний момент, когда приговоренного к смерти подготавливали либо вели к месту казни. В этом был особый шик профессионализма сотрудников Спецотдела!

Разумеется, при этом Спецотдел и лично Бокий переходили дорогу НКВД и ВЧК - ОГПУ. Расчётливый риск оправдывался всегда: руководители советских карательных ведомств, потеряв свою жертву, в целях самосохранения не афишировали факт исчезновения человека. В некоторых случаях о случившемся докладывали руководству страны, находили "свидетелей" казни, создавали миф с помощью Агитпропа, закладывали в архивы фальшивки.

… Конечно, он не знал наверняка, что монарх-помазанник находится в руках Льва Троцкого. Но не знал и того, что Троцкий не ощущает себя таким окрыленным. Троцкий не заметит реальной опасности, находившейся какое-то время в тени. Он ее обнаружит в тот момент, когда узнает, что его подопечный, его царственный пленник, заточённый в Сухуми, станет достоянием семинариста Джугашвили. Но то будет через 1,5 года после тех событий, когда в результате тщательно продуманной и осуществленной операции сотрудники Глеба Ивановича вырвут из рук иркутских чекистов Александра Васильевича Колчака.

И с этого момента открывается новая, доселе никому неизвестная страница жизни адмирала Русского флота и уникального русского учёного.

Тогда же в Орден полетит информация, что Спецотдел, возглавляемый Бокием, с целью предотвращения убийства русского учёного, адмирала Колчака, предпринял попытку спасти его, но попытка не удалась… и вместе со своим премьером, генералом В.Н. Пепеляевым, А.И. Колчак был расстрелян и сброшен в прорубь реки Ангары, унесшей их тела в сторону Ледовитого океана.

Ответ из Ордена придет незамедлительно: "Призрак океана" завершил свой путь в океане. Да воздастся вам за труды".

Первая партия прошла без сбоев, вторая тоже…

Бокия интересовали научные открытия Колчака, которые чрезвычайно важны для будущего России, его интересовало золото, которое Колчак передал японской стороне. Это золото- ключ к ещё большим запасам золота, ключ к власти…

Далее можно очень много рассказывать, но это другая тема исследовательской работы.

По версии Олега Грейгъ, Колчак дожил до 6 июля 1941 года находясь последнее время в служебном особняке на озере Селигер.

Когда у Колчака Бокий спросил о судьбе Родины, Колчак ответил: " Сейчас я отчётливо понимаю, что нашлись на земле недочеловеки, которые увидели опасность в существовании русских людей и Русского государства. Теперь моей Родины нет. Есть ваша воля и есть ваша власть".

На вопрос "Почему же он работает с Бокием? Колчак ответил: "Я бы свами не работал, если бы в моей жизни не было расстрела. Но я обязан вам жизнью... Боюсь ли я смерти? Если бы в моей жизни не было расстрела, я бы сказал, что я здравый человек, а потому страх смерти есть. Но у меня есть воля, и я готов был погибнуть в бою за свою Родину. А сейчас у меня нет ни того, ни другого. А есть вот эта самая тонкая нить психологии, которая подсказывает или дает ощущение, что я что-то не сделал ещё здесь, на Земле, коль оставлен жить в особых, экстремальных условиях, и как бы интересно ни было за той самой чертой, откуда возврата не может быть, я постараюсь удовлетворить свой интерес, во что бы он ни вылился…"

В 1925 году Бокий создает структуру вне Спецотдела, идейным руководителем которой и ставит Колчака.

Структура, аналогичная той, что появится через 8 лет у Ф. Хильшера. Цель была: создать новых людей, предназначенных владычествовать над миром.

В 1927 году Колчак участвовал в исследовании Крымских пещер в экспедиции Барченко, но под другим именем. Благодаря А.В. Колчаку были досканально исследованы не только пещеры, но и тщательно оборудованные, находящиеся на большой глубине тоннели, ведущие к уникальным по форме, по содержанию и архитектуре городам додревнейших цивилизаций! Спустя 10 лет после этих событий эти подземные города будут "освоены" подразделением Главного управления Госбезопасности, бесследно, а места входов в тоннели приобретут такой вид, как будто их никто не вскрывал!

До 1937 г. Он будет жить не в худших условиях под надежным прикрытием Г.И.Бокия.

После ареста начальника Спецотдела его перевезут в особняк на озеро Селигер. Далее А.В. Колчак начнет сотрудничать с Б.Н.Пономаревым.

Незадолго до Второй мировой войны, летом 1939 г., Пономарев вместе с вождем советского народа имел встречу вблизи с западной границыв СССР с Адольфом Гитлером. С ними был и А.В. Колчак, молча вслушивавшийся в то, что говорили Сталин и Гитлер во время секретных переговоров.

В загородном доме купца Куманева в 1939 г. состоялась встреча Колчака с "объектом № 17". Для всех немногочисленных, причастных к тайне, Император был "объектом № 17". Время его земной жизни было сочтено. Ни Колчак ни Император встрече не удивились, они ничему не удивлялись, после стольких лет нахождения в роли секретных узников.

В чрезвычайно напряженные майские дни 1941 г. Сталин окончательно принял Решение о начале войны по захвату Европы. О том, что стратегическая операция "Гроза" начнется 6 июля текущего года, естественно, не было сказано ни слова, - нигде и никогда (официально – и поныне!). Но 6 июля не состоялось!

А случилось 22 июня 1941 года.

В то время, когда германский граф информировал Молотова и вручал меморандум, на озере Селигер в бывшем особняке, некогда принадлежавшем русскому адмиралу Павлу Петровичу Тыртову, отошёл в мир иной бывший командующий Черноморским флотом вице-адмирал А.В. Колчак.

А на следующий день около 8 утра в одном из многочисленных сводчатых кабинетов подмосковного монастыря был застрелен из револьвера системы "наган" в затылок Глеб Иванович Бокий³ .

4.3 Историки о Колчаке

Михаил Машкарин, кандидат исторических наук: "Жертв при Колчаке было намного меньше, чем при подавлении Ишимского восстания"

Напомнить, кто из известных людей был связан с Омском, всегда полезно. Я ничего не вижу страшного в том, что к некоторым известным людям отношение неоднозначное. Главное - избежать однобокости: не нужно кого-то замалчивать, а кого-то выпячивать, не надо злить народ. Если вы дали Колчака, то дайте и Тухачевского, если дали Николая II- дайте и Куйбышева. Да, были кровавые жертвы на территории Омской области в период колчаковщины, но как историк могу сказать, что этих жертв было намного меньше, чем при подавлении Ишимского восстания в 1921 году. Если бы массовых захоронений времен Гражданской войны было много, то при Советской власти они их отметили бы как братские могилы, а таковых у нас единицы.

Владислав Кудланов, кандидат исторических наук: "Всегда в Колчаке одни будут видеть крупного ученого, а другие - кровопийцу"

Не надо способствовать разжиганию внутренней розни и расколу нации. Кто бы что ни говорил, всегда в Колчаке одни будут видеть крупного ученого, а другие - кровопийцу. Мое личное отношение к адмиралу сложное. Отрицать жертвы в период его диктатуры невозможно, но нельзя не понимать и того, что он был настоящим патриотом и защищал то, чему присягал, оставался верным союзническому долгу, хотя эти союзники в итоге и предали его. Трагизм его положения и поведения определялся условиями Гражданской войны, и с точки зрения этих условий и надо оценивать его как личность.

Смирнов М.И. , адмирал: "Не случись революции, Колчак водрузил бы русский флаг на Босфоре"

"В личной жизни А. В. Колчак был чрезвычайно искренним, честным, отзывчивым и добрым человеком. Умный, образованный, он очаровывал в задушевной беседе. Прекрасный военный оратор, он краткой образной речью проникал в сердца слушателей и способен был увлекать за собой массы.

Его правилом как активного военного моряка было нападать на врага, но он всегда умел взвешивать шансы успеха. В войне на море ему неизменно сопутствовало военное счастье, и операции, которые он вел, всегда были успешны. Не случись революции, Колчак водрузил бы русский флаг на Босфоре".

Милюков П.Н., историк: "Легенда о "железной воле" Колчака очень скоро разрушилась"

"Знание морского дела не могло, конечно, быть применено к сухопутной войне. Легенда о "железной воле" Колчака очень скоро разрушилась, и люди, хотевшие видеть в нем диктатора, должны были разочароваться. Человек тонкой духовной организации, чрезвычайно впечатлительный, более всего склонный к углубленной кабинетной работе, Колчак влиял на людей исключительно своим моральным авторитетом, но не умел управлять ими. К тому же он приехал в Омск после ряда пережитых нервных потрясений. И ранее склонный предаваться порывам внезапного гнева, который принимали за обнаружение сильной воли, Колчак становился все нервнее, нетерпеливее и раздражительнее в несвойственной ему роли Верховного правителя и в омской обстановке, шедшей совершенно вразрез с его обычными вкусами".

Александр Колчак был настоящим патриотом своей Родины. И настоящим поэтом. Вот его стихи:

Скажите, где вы были, Когда чужие кони поднимали пыль, Когда кривые сабли головы рубили И на крови сквозь кости рос ковыль? Где были вы, когда на Поле Куликовом За Русь сражался инок Пересвет, Где каждый третий пал в бою суровом... Где были вы, скажите, где ваш след? Или на Бородинском Поле, Где смерть за честь была для нас, славян, Где русский дух сломил чужую волю,- Вас в прошлом нет, не клевещите нам. Чужое, неприкаянное племя, Так нагло лезущее к нам в учителя, Кичась прогнившей древностью своею, Свой путь монетой грязною стеля, Что принесло ты русскому народу, Чтобы решать, как нам сегодня жить? Ты! Паразитствующее сроду, Теперь желаешь нам законом быть! Мы для тебя - безродная скотина, Презренная, как мухи на стекле, Тебе России прошлое противно, Но вспомни, ты на чьей живешь земле? Что-ж, упивайся власть талмудной пыли, Заняв на время наши храмы и места, Но помни! Мы не позабыли Позорного предательства Христа...¹⁰

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В реферате сделана попытка представить и систематизировать материал по теме "А.В. Колчак как учёный и военный деятель".

Прочитав много разной литературы, я много узнала про Александра Васильевича Колчака. Очень интересно, что в разных книгах о Колчаке пишут разные вещи: в одних книгах его считают врагом, в других спасителем, в третьих – он украл золотой запас России и хотел с ним покинуть Россию. Но я пришла к выводу, что А. В. Колчак был особенным человеком, человеком, который очень любил свою страну и изо всех сил до самой смерти её защищал.

Наконец-то мы перестаём смотреть на гражданскую войну односторонне, как на героическую страницу нашей истории. Пересматриваем мы и своё отношение к белому движению. Начинаем понимать, что среди людей, поднявшихся на борьбу с большевизмом, многие сражались прежде всего за Россию, а не за интересы "помещиков, капиталистов и мирового империализма", как нам внушали десятилетиями. Одним из признанных лидеров белого движения был адмирал Колчак – "Верховный правитель России".

Адмирал, далекий от политики, лучше, чем многие другие, разглядел оскал красного террора: "Идет не только партийная распря, ослабляющая собирание страны, но и длится гражданская война, где гибнут в братоубийственной бойне тысячи полезных сил, которые могли бы принести Родине громадные и неоценимые услуги... Только уничтожение большевизма может создать условия спокойной жизни, о чем так исстрадалась русская земля, только после выполнения этой тяжелой задачи мы все может снова подумать о правильном устройстве всей нашей державной государственности".

Александр Васильевич рассматривал полученную власть, как тяжелейший крест, как свою жертву на алтарь Отечества. "Когда распалось Всероссийское Временного правительство, и мне пришлось принять на себя всю полноту власти, я понимал, какое трудное и ответственное бремя беру на себя, - говорил он. – Я не искал власти и не стремился к ней, но, любя Родину, я не смел отказаться, когда интересы России потребовали, чтобы я встал во главе правления". Такое понимание власти указывалось и в прокламации штаба Верховного главнокомандующего: "Власть, которая возложена на Верховного правителя, - тяжёлый подвиг, великий святой долг перед Родиной, который будет исполнен до конца, до радостного праздника Воскресения России". Позже Колчак признавался генералу Сахарову:

- Вы не поверите, Константин Вячеславович, как тяжела эта власть. Никто не понимает, думают, что я цепляюсь за неё, а я бы отдал тому, кто был бы достойнее и способнее меня…

Адмирал Колчак, действительно, не был железным. Втянутый в водоворот чуждой для себя деятельности, он оказался в очень тяжёлом положении. Грозные штормы и полярные льды было куда легче преодолевать, чем искать пути в болоте политической жизни, в которой и в эти роковые дни ни в ком не было согласия, и поединок идеек и амбиций подрывали способность к созидательному труду. Ни одного человека не было рядом с адмиралом, на кого мог бы он положиться всецело. Эта вечная путаница утомляла, расшатывала и без того безнадёжно расшатанные нервы. Часто, слушая чей-либо доклад, Верховный Правитель, чтобы дать выход раздражению, начинал резать ножом ручку кресла, в котором сидел. Главноуправляющий делами Верховного Правителя Г.К. Гинс справедливо замечал, что психология командующего флотом и командующего армией сильно различаются, а потому Колчак, как вождь сухопутных сил, не мог проявить себя талантливым полководцем. По сути, Александр Васильевич так и не стал Диктатором. В бесконечной путанице решения слишком часто принимались другими людьми, подчас в обход адмирала и наперекор ему. "Адмирал был по своему положению головою государственной власти, - писал Гинс. – В ней всё объединялось, всё сходилось, но оттуда не шло по всем направлениям единой руководящей волей. Голова воспринимала, соглашалась или отрицала, иногда диктовала своё, но никогда она не жила одною общею жизнью со всем организмом, не служила её единым мозгом".

Г.К. Гинс, успевший близко узнать адмирала, оставил очень интересный портрет Колчака в последний год жизни: "Как человек, адмирал подкупал своей искренностью, честностью и прямотой. Он, будучи скромен и строг к себе, отличался добротой и отзывчивостью к другим. Чистота его души находила выражение в его обворожительной улыбке, делавшей обычно строгое лицо адмирала детски-привлекательным"; "В своей специальной области он обнаруживал редкое богатство эрудиции. Он весь преображался, когда речь заходила о знакомых ему вопросах, и говорил много и увлекательно. Как собеседник он был обаятелен. Много юмора, наблюдательности, огромный и разнообразный запас впечатлений – всё сверкало, искрилось в его речи в эти минуты задушевной и простой беседы. И в это время чувствовалось, что этот человек мог оправдать надежды, что не напрасно он поднялся на такую высоту.

Будь жизнь несколько спокойнее, будь его сотрудники немного более подготовленными – он вник бы в сущность управления, понял бы жизнь государственного механизма, как он понимал механизмы завода и корабля, единство всех частей, их взаимное соотношение, их стройность.

Но в такое время, когда все были неподготовлены, когда никто даже из лучших профессиональных политиков не сумел найти методов успокоения революционной стихии, - как мог справиться с нею тот, кто всю жизнь учился быть хозяином не на суше и в огне битв, а лишь на море и в царстве льдов, кто провёл большую часть жизни не на широком общественном просторе, а в тесной и уединённой каюте!

Адмирал в кругу близких людей был удивительно прост, обходителен и мил. Но когда он одевался, чтобы выйти официально, он сразу становился другим: замкнутым, сухим, суровым. Не показывает ли это, что роль Верховного правителя была навязана ему искусственно, что изображал он эту роль делано, неестественно. Весь этикет, который создали вокруг него свита и церемониймейстеры, был не по душе человеку, привыкшему к солдатской рубахе и паре офицерских ботфортов.

Редкий по искренности патриот, прямой, честный, не умеющий слукавить, умный по натуре, чуткий, темпераментный, но человек корабельной каюты, не привыкший управлять живыми существами, наивный в социальных и политических вопросах – вот каким представлялся мне адмирал Колчак после нашей поездки в Тобольск. Я одновременно полюбил его и потерял в него веру. Какую ответственность взяли на себя люди, которые в ночь на 18 ноября 1918 г. решили выдвинуть адмирала на место Директории!"² .

Все близко знавшие А. В. Колчака в бытность его Верховным правителем отмечали — кто с пониманием и сочувствием, кто с неприязнью — его раздражительность, частые вспышки гнева, выражавшиеся нередко и в крике, и в расшвыривании предметов. Но практически все указывали в то же время и на его быструю отходчивость. Судя по записям М. Жанена, такие вспышки некоторым казались чуть ли даже не наигранными — именно из-за этих внезапных переходов. Но сам-то Колчак тяготился этими вспышками, которые вели к физическим, эмоциональным издержкам.

Источником приступов гнева служили чаще всего его конфликты с подчиненными, не справлявшимися в действительности или с его точки зрения с порученным делом.

Раздражительность, вероятно, была связана с неудовлетворенностью и собственными шагами, невозможностью в той или иной ситуации принять правильное решение или сделать выбор в пользу какого-либо одного из советников. Барон А. П. Будберг все это наблюдал и в дневнике подмечал: " Жалко адмирала, когда ему приходится докладывать тяжелую и грозную правду: он то вспыхивает негодованием, гремит и требует действия, то как-то сереет и тухнет".

Да, Колчак бывал вспыльчивым и жестким. Но по натуре своей он был человеком мягким, проявлял к людям внимание, чуткость. И в любом случае — не важничал, был при всей сложности характера простым. Мемуаристы приводят немало случаев, когда Колчак выражал искреннее возмущение тогда, когда ему славословили, давали особо возвышающие оценки. Говоря о контрастностях характера Колчака, следует отметить, что лично он не был, как считалось до выдвижения его в Верховные, волевым, непреклонным, твердым, "железным" (эта оценка его — несомненно ошибочна). В этом смысле для диктатора военной поры, на мой взгляд, он не совсем подходил.

Бытует мнение, и небезосновательное, что политика — грязная сфера деятельности. Это в мирное время. А тут — военный диктатор! Колчаку трудно было справиться с этой ролью даже в силу своей глубокой человеческой порядочности. Может быть, это и не так, но моя интуиция, интуиция подроска, подсказывает такое заключение.

Нам уже приходилось вспоминать, что победителей не судят. Но когда утверждается ложь, над ней, в свою очередь, торжествует время, рано или поздно обнажающее истину. Вакханалии демагогии, разгулу эгоистических интересов Александр Васильевич Колчак мог противопоставить только свой разум и понятия о чести и долге русского офицера. Ему, прекрасному знатоку морского дела, возможно, не хватало ловкости гражданского администратора. Он не сумел, а может быть, не захотел учесть психологию обезумевшей толпы. Его убили, потому что его боялись, боялись даже поверженного, боялись одного его имени, так же как боялись "слабохарактерного Императора", "ненавистную народу Императрицу", смертельно больного наследника Цесаревича, "бездарных царедворцев", "сеющих невежество попов" и многих, многих других.

Как бы недоброжелатели ни бранили Колчака за его действительные и мнимые промахи, но в любом случае они вынуждены были признать такие его человеческие качества, как честность, бескорыстие, искренность. Из личных качеств Верховного Правителя России также необходимо упомянуть о его личной скромности. Адмирал никогда не имел теплого пальто и ходил в шинели. Это был человек удивительной трудоспособности. Он работал по 18 — 20 часов в сутки.

Будучи Верховным правителем России, он не счел возможным установить себе какой-то особый оклад, резко отличающийся от министерского. Жил Колчак по-прежнему скромно. В этом плане любопытны его письма жившей в Париже жене. Она требовала больших средств, чем он переводил ей. При этом свое требование она мотивировала тем, что у нее теперь какое-то особое положение, нужны средства на представительства. Колчак писал жене, что за рамки оклада он выйти не может. Он внушал Софье Федоровне, что является по существу Верховным главнокомандующим войсками, и это положение занимает временно. Может быть, излишества допускались при поездках на фронт, в другие города, сопутствуемые почетными караулами и прочими внешними проявлениями внимания? Может быть. Но особой помпезности и тут не было. А знаки внимания к носителю Верховной власти, Верховному главнокомандующему были необходимы из престижных соображений, для укрепления самих войск, их дисциплины.

Было ли проявление каких-либо человеческих слабостей у Колчака? Конечно. К ним с достаточным основанием можно отнести его привязанность к спиртному.

Недаром А.В. Колчак говорил: "Нет ничего выше Родины и служения ей. Цель и смысл всей моей жизни — создание России единой и могучей, создание мирной и спокойной жизни при производительном труде под охраной закона. Той жизни, по которой так истосковалось население нашей страны".

ЛИТЕРАТУРА :

1. Бурсак И.Н. конец белого адмирала // Колчак Александр Васильевич-

- последние дни жизни/ Под ред. Г.В. Егорова.- Барнаул, 1991 г.

2. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак.В 2-т.- Пекин, 1921.

3. Грейгъ Олег. Подлинная судьба адмирала Колчака. М: Алгоритм, 2008 г

4. Джалагония В. Колчак мечтал открыть Южный полюс- Эхо планеты, 2004,

№ 45-46

5. Зырянов П.Н. Молодые годы А.А. Колчака. - Вопросы истории , 2002, № 6.

6. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака: в 2т.-М., 2005

7. Плотников И. Ф. Александр Васильевич Колчак: исследователь, адмирал,

Верховный правитель России. - М., 2002

8. Подлинные протоколы допросов А.В. Колчака и А.В. Тимиревой // Отечественные архивы.-1994.- № 5-6

9. Привалихин Валерий, №07. 17.02.2006 газета Литературная Россия

10. Ресурсы Интернета

11. Сибирская Вандея: Документы/ Под редакцией В.И. Шишкина.-М., 2001.- т.2

12. Синюков В.В. Полярная Одиссея Александра Колчака- Наука и жизнь, 1995, № 11

13. Тарасова А.И. О предке А.В. Колчака. - Вопросы истории, 1998, № 3.

14. Хандорин В.Г. Адмирал Колчак: правда и мифы, Изд. Томского университета,

2007 г.

15. Черкашин Н. Белая карта, Изд. "Совершенно Секретно", 2004г.

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

АНКЕТИРОВАНИЕ

О таком участнике Гражданской войны как адмирал А. В. Колчак знают 43% респондентов, еще 41% "что-то слышали" о нём, а 10% услышали это имя впервые в ходе опроса

Что именно знают, помнят россияне об адмирале Колчаке? Отвечая на соответствующий открытый вопрос, респонденты чаще всего упоминали о его роли в истории Гражданской войны: "белый адмирал, воевал против красных" – 21%; "белогвардейцев возглавил в Гражданскую войну"; "руководил белыми" – 9%; "в Сибири воевал, на Дальнем Востоке" – 4%.

Многие говорили о полководческом таланте, военных заслугах Колчака ("блестящий офицер"; "царский офицер морской, дослужился до адмирала"; "самый молодой адмирал"; "все Балтийское море заминировал"; "великий военный руководитель, специалист военного дела" – всего 8%).

Кроме военного таланта, респонденты отмечали также незаурядную образованность А. Колчака, его занятия наукой ("занимался исследованием Арктики, карты делал"; "глубоко образованный человек"; "выдающийся ученый-географ"; "он путешественник, первооткрыватель".

Что касается личности полководца, то тут мнения респондентов разделились.

Одни считают, что он был патриотом, воевал за правое дело ("за Россию стоял горой"; "честно выполнял свой долг перед Родиной"; "всегда воевал за правду" – 3%); говорят о его положительных качествах ("был порядочным человеком"; "он был отважный человек, целеустремленный, со своей точкой зрения"; "истинно русский человек"; "прекрасный человек"; "честный справедливый добрый" – 2%).

Другие, напротив, считают Колчака жестоким, повинным во многих жертвах ("кровавый руководитель"; "моих прадедов повесил на Урале"; "производил резню"; "они резали звезды у наших красноармейцев на спинах" – 2%), "врагом народа" (1%).

Некоторые респонденты отмечали, что раньше о Колчаке говорили одно, а теперь – другое ("раньше говорили, что он враг, а теперь – наоборот, вот и пойми"; "что он оболган в советское время"; "хвалят сейчас его" – 1%).

Видимо, именно переоценка событий прошлого и многообразие интерпретаций являются причиной того, что почти половина опрошенных (46%) затруднились оценить роль адмирала Колчака в истории нашей страны, а ещё 28% сказали, что его роль была в чём-то положительной, а в чём-то отрицательной.

Более определённое мнение по этому поводу высказали четверть респондентов:18% оценивают роль Колчака положительно, а 7% – отрицательно.

1. Знаете ли Вы, что-то слышали или сейчас впервые о таком участнике

Гражданской войны. Как адмирал Александр Васильевич Колчак

а) Знаю

б) Что-то слышал (-а)

в) Слышу сейчас впервые

г) Затрудняюсь ответить.

Кол-во опрошенных, чел.
			16 лет	17 лет	18 лет
Доли групп	100	47	53	36	36	28
знаю	43	51	37	32	51	49
что-то слышал(-а)	41	39	44	45	40	38
слышу сейчас впервые	10	7	13	17	5	7
затрудняюсь ответить	5	4	7	6	4	6

2. Что Вы знаете, помните об адмирале Александре Колчаке?

Задавался заявившим, что им известно об адмирале Александре Колчаке, - - 85% от всех опрошенных

3. Во время Гражданской войны адмирал Александр Колчак был одним из лидеров белого движения. Как вы думаете, в целом адмирал Александр Колчак сыграл положительную или отрицательную роль в истории России? или он сыграл в чём-то положительную, а в чем-то отрицательную роль?

Почему вы считаете, что адмирал Александр Колчак сыграл положительную роль в истории России? Задавался заявившим, что в целом Колчак сыграл положительную роль в истории России. – 18 % от всех опрошенных).

Почему вы считаете, что адмирал Александр Колчак сыграл отрицательную роль в истории России? Задавался заявившим, что в целом Колчак сыграл отрицательную роль в истории России. – 7 % от всех опрошенных).

Кол-во опрошенных, чел.
			16 лет	17 лет	18 лет
Доли групп	100	47	53	36	36	28
положительную	18	25	13	14	22	18
отрицательную	7	7	8	3	9	11
в чем-то положительную, а в чем-то отрицательную	28	30	26	29	29	27
затрудняюсь ответить	46	38	53	54	40	44

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Отец А. В. Колчака – генерал-майор В. И. Колчак

Рис.1

Мать А. В. Колчака – Ольга Ильинична

Рис.2

Морской кадетский корпус, который в 1894 г. закончил А. В. Колчак

Рис.3

Офицеры крейсеров "Память Азова" и "Рюрик", март 1897 г. (2-й справа стоит А .В. Колчак).

Фото: Из фондов исторического музея ДВГТУ

Рис. 4

Адмирал С.О.Макаров

Рис. 5

Барон Э.В.Толль (1858—1902 годы).

Рис.6

"Капитан шхуны "Заря" Н.Н. Коломейцов – лейтенант флота; геодезист, метеоролог и фотограф Ф.А Матиссен – лейтенант флота; гидрограф, гидролог и гидрохимик А.В. Колчак – лейтенант флота

Рис. 7

Фритьоф Нансен

Рис.8

Маршрут Полярной экспедиции на яхте "Заря". 1900—1902 годы.

Рис. 9

Вид на "Зарю" с кормы. Май 1901 года.

Рис. 10

Колчак на яхте "Заря" работает с батометром, прибором для отбора проб воды.

Рис.11

Многолетняя льдина выдвинута напором льда к берегу.

Залив Миддендорф (Западный Таймыр, берег Харитона Лаптева).

Август 1900 года.

Рис.12

Летняя стамуха у берегов залива Харитона Лаптева (Западный Таймыр). Образовалась после шторма в конце августа 1900 года.

Рис.13

А. В. Колчак на первой зимовке у западного берега полуострова Таймыр в 1900—1901 годах.

Рис. 14

Скопление снега у бортов "Зари" во время первой зимовки экспедиции. Берег Западного Таймыра.

Май 1901 года

Рис. 15

Футшток у левого борта "Зари" во Устройство футштока, применявшегося время первой зимовки при наблюдениях за морскими приливами.

Рис.16

Собачья упряжка среди ледяных торосов Примерно так строится собачья близ острова Фигурина. Апрель 1902года. упряжка

Рис. 17

А.В. Колчак в период плаванья на "Заре"

Рис. 18

Карта похода к острову Беннета

1. Санный маршрут

2. Плавание на вельботе

3. Пеший маршрут

Рис. 19

Берег пролива Расторгуева (остров Таймыр) в конце июля.

Тундра освободилась от снежного покрова, у берега — полоса воды, за ней ледяной покров.

На горизонте виден южный берег острова Колчака.

На переднем плане — походная палатка членов экспедиции.

Фото 1901 года.

Рис. 20

Фрагмент одного из документов, составленных Э. В. Толлем и найденных А. В. Колчаком на острове Беннетта.

Записка начинается словами: Для ищущих нас..."

Далее сообщаются результаты проведенных научных исследований, приводится карта острова.

Рис. 21

Софья Фёдоровна колчак

Рис.22

Рис.23

Рис. 24

Колчак, начальник Минной дивизии 1915-1916 гг

Рис.25

Вице-адмирал А. В. Колчак,командовавший в то время Черноморским флотом.

Фото 1916 года.

Рис. 26

Анна Васильевна Тимирева, 1917 г.

Фото: Из фондов исторического музея ДВГТУ

Рис. 27

Схема русских минных загражденийу Босфора во второй половине 1916 г.

Рис.28

7 октября 1916 года.

Сильнейший взрыв на линейном корабле

"Императрица Мария"

Рис. 29

Фото из архива Владимира УРБАНАВице-адмирал А.В. Колчак и военный и морской министр А.Ф. Керенский в Одессе (май 1917 г.).

Рис. 30

А.В. Колчак в форме начальника охраны Китайско-Восточной железной дороги. Фото с акварели художника А.Соколова.."Белый Омск". 2008 г.

Рис. 31

Дом в Омске, где заседало правительство Колчака

В этом доме Верховный правитель прожил почти год Фото: Олег КУРДЯЕВ

Рис.32

Верховный правитель России. Омск. 1919 год.

Рис. 33

Государственный герб, использовавшийся при А. В. Колчаке

Рис.34

А.В. Колчак с ближайшим окружением.Сидят, слева направо: старший адъютант Колчака ротмистр В.В.Князев.А.В. Колчак, начальник личной охраны Колчака полковник А.Удинцов.Стоят, слева направо: адъютанты Колчака старший лейтенант Г.М. Сазонов и штабс-капитан В.С. Матвеев, начальник конвоя Л.И. Огрохин. "Белый Омск". 2008 г.

Рис.35

посещение А.В. Колчаком американского госпиталя Красного Креста в здании Омского среднего сельскохозяйственного училища. (Главный корпус ОмГАУ). В центре А.В. Колчак. Слева - морской министр, контр-адмирал М.И. Смирнов,за Смирновым - А.В. Тимирёва. Справа - адъютанты Колчака старший лейтенант Г.М. Сазонов и Д.С. Трубченинов. Крайний справа - начальник личной охраны Колчака полковник А.Удинцов."Белый Омск". 2008 г.

Рис. 36

Личный конвой адмирала Колчака (в центре):

Первый слева из стоящих сзади – уральский казак, третий слева – забайкальский

Рис. 37

Адмирал Колчак вручает боевые награды. 1919

Рис. 38

Адмирал Колчак А.В. проводит строевой смотр

Рис. 39

Омск. Военные учения

Рис.40

Камера

Рис. 41

Фрагменты допросов адмирала Колчака ...

Рис. 42

Деревянный Крест на берегу небольшойреки Ушаковки, впадающей в Ангару

Рис. 43

Памятник Колчаку в Омске

Памятник адмиралу Колчаку

Рис. 44

Отечественная история

Отечественная история (полный курс)

Основные этапы истории России

Ответы на экзаменационные вопросы по истории России

Шпора по истории (с древних времен и до наших дней)

Истории России

Верховный правитель России - Колчак

Образование древнерусского государства. Норманнская проблема и ее современные трактовки

Апогей вооруженного противостояния

А В Колчак

Программа по Истории России(до 1941г.) для поступающих поступающих в ВУЗы ОВД (органов внутренних дел)

Гражданская война и интервенция

Борьба за власть на Урале в годы революции и гражданской войны

История России от расселения восточных славян до нашего времени

С высоты престола

Колчак Александр Васильевич

История России

История России XX век

Адмирал Колчак: "Людей, дайте мне людей!"