Реферат: История прихода фашистов к власти

Оглавление

1. Зарождение фашизма в Германии, его предпосылки………………………2

2. Кризис и его последствия…………………………………………………….4

3. Истоки немецкого фашизма………………………………………………….6

4. Первые шаги партии…………………………………………………………..8

5. Политическая и экономическая поддержка НСДАП……………………...12

6. Новый рейхсканцлер Германии…………………………………………….15

7. Первые действия нацистов в сфере государственного управления……...17

8. Первые действия нацистов в сфере государственного управления……...19

9. Гитлер – единоличный правитель Империи……………………………….22

10. Внешнеполитическая программа Гитлера, представленная капиталистической Европе…………………………………………………….24

11. Экономические преобразования…………………………………………..24

12. Заключение…………………………………………………………………26

1. Зарождение фашизма в Германии, его предпосылки

Период от 1 августа 1914 г. до 8, мая 1945 г. столь глубоко изменил мир, что его можно рассматривать как особую эпоху в истории – эпоху революций и глубочайших общественных изменений, начало которых, видимо, следует искать еще во Французской революции. Противоречия империализма, который обострил все конфликты, нашли наиболее полное выражение в развязывании двух мировых войн. В 1917 г. первая мировая война вышла за рамки классической милитаристской формы столкновения государств и стала социальным конфликтом мирового масштаба. Уже обозначались контуры всеобщих гражданских войн и будущего раскола мира.

Из этих новых обстоятельств возникли новые политические явления. И среди них партия, которая была чем угодно, но только не локальным, национальным феноменом. Эта партия вышла из войны, осознала свою цель – бороться с революцией «революционными», т. е. экстремистскими, террористическими методами, радикализировала империализм, объявила главным врагом коммунизм и Советский Союз. Такая партия не могла не найти себе места в послевоенной Европе независимо от того, появились бы на свет Муссолини и Гитлер или нет.

Ведь еще с конца XIX столетия повсюду в Европе происходило глубокое изменение политического и духовного климата. Оно способствовало формированию новых политических направлений, которые стремились коренным образом противостоять традиционным формам мировоззрения.

Именно с этим связано появление множества профашиствующих авторов, которые, увидев своего пророка в Ницше, стали приспосабливать его учение к собственным смутным концепциям, призванным противостоять социализму, либерализму, традиционному консерватизму.

В периоды глубоких кризисов и сумятицы на политическую авансцену часто выходили люди, в которых сначала толком не могли разобраться. Подобных примеров история дает бездну. Актуальная риторика, казалось бы, помогала ответить на требования времени, успокоить боль людей. И лишь позже обнаруживалась подлинная сущность этих демагогов.

В Германии периода национальной катастрофы появилась фигура Гитлера.

«Феномен Гитлера» стоит в одном ряду с проблемой особенностей истории Европы и Германии на переломном этапе истории империализма вообще. Гитлеризм неотделим от этой истории и ее генезиса. В ней, а не в характере и личных качествах Гитлера, которые, безусловно, нельзя недооценивать, истоки всего. Нацизм может быть понят лишь в тесной связи со всей политической и идеологической историей Германии и Европы.

Теория, согласно которой «сильная личность делает историю», очень стара. Согласно западногерманскому историку Валентину, Гитлер «доказал значение мощи индивидуума в истории». Голо Манн называет Гитлера «монстром, вызвавшим к жизни самые мрачные феномены столетия». По Телленбаху, Гитлер – «демоническая личность высшего масштаба». П. Гоффман называет его «демоническим демагогом». Э. Даузрлейн считает, что «национал-социализм исторически определялся одной-единственной личностью, которая ввергла немецкий народ в величайшую катастрофу». А. Когон предлагает такую формулу: «В центре специальных исследований истории национал-социализма всегда должна находиться личность Гитлера». Фест в своей громадной по объему биографии Гитлера говорит: фашистская диктатура была системой, которая определялась исключительно «чудовищной мощью и волей к действию Гитлера», и т. д.

Эта весьма распространенная концепция не дает, ни одного ответа на действительно серьезные вопросы истории фашизма.

Например: каковы его идеологические импульсы? какие условия процвели значительную часть германского населения к фашизму? почему определенные социальные круги оказались столь податливыми фашистской пропаганде? почему фашизму удалось привлечь на свою сторону крупные концерны и банки? почему ему удалось подавить рабочее движение? и т. д. На все эти вопросы теория «фюрерства» ответов не дает.

В качестве предварительного замечания в данной связи вы нация», как говорят апологеты теории «фюрерства», но только крупная буржуазия, которая хотела той войны и возлагала на нее громадные надежды. Ясно, что германская крупная буржуазия восприняла ноябрь 1918 г. как ужасную катастрофу.

Социальные последствия кризиса капитализма в сочетании с авторитарными идеологическими стереотипами консервативных кругов Германии, навязываемыми издавна народу, придали действенность пропаганде фашизма.

Нацистская пропаганда фашизма сыграла огромную роль в общей направленности германской истории. Гитлер широко использовал свою способность активизировать большие массы людей. Он требовал проводить политические митинги только вечером, когда психические и физические возможности человека ослаблены. Он размывал психику людей, делал её более восприимчивой, а затем сосредотачивал её на ограниченном числе лозунгов, которые повторял непрестанно, повсюду и постоянно: 1) «уничтожение марксизма»; 2) разрыв Версальского договора; 3) завоевание России; 4) гарантия «социальной безопасности» внутри; 5) восстановление «национального престижа» Германии и всех немцев.

Эти главные лозунги повторялись во всех речах, статьях, перед всеми кругами населения, со всех трибун и страниц газет.

И Гитлер был организатором, создавшим и подчинившим себе огромную политическую иерархию. Он умел играть на идеологических потребностях определенных кругов населения, чтобы направлять недовольство мелкобуржуазных либо обездоленных, аполитичных, озлобленных слоев общества к реакционным целям. Он спекулировал на самых консервативных политико-идеологических традициях Германии, чтобы сделать действенными свои установки для больших групп населения, ориентируя их в духе национализма, антикоммунизма и милитаризма.

Благоприятные для нацистов обстоятельства значительно изменились после 1923-1924 гг., когда был отбит последний натиск революционного рабочего движения, определилась неудача усилий повернуть путь германской истории к социализму, когда стабилизировалась буржуазно-демократическая республика. Тогда потребовались политические лидеры, которые действовали бы не террором против рабочего движения, а были способны помочь укреплению буржуазной парламентской демократии, расколу рабочего движения или его' интеграции в капитализм.

В новых условиях потребности господствующего класса стали временно ориентироваться не на политических фюреров типа Адольфа Гитлера или командиров «фрейкоров», а на гибких представителей буржуазии или лидеров реформизма тип, представлявшего правое крыло германской социал-демократии.

Тем не менее, как и прежде, для консервативных кругов буржуазии, особенно из тяжелой индустрии, которые стремились к свержению парламентской демократии, разгрому рабочего движения и к установлению диктатуры, представляли интерес фашистские группировки вроде НСДАП и лидеры формации Адольфа Гитлера. Они, как и раньше, были для них желательными партнерами. Пусть в период экономической стабилизации (1924 – 1929 гг.) влияние нацистов упало, но контакты с ними лидеров крупной индустрии и банковского капитала не прекращались.

2. Кризис и его последствия

Спрос на нацистов резко возрос, когда в 1929 г. разразился громадный экономический кризис. Доверие народных масс к буржуазным партиям основательно поколебалось. Массы снова искали альтернативу катастрофической ситуации. Нацисты предложили «выход» из бедствий и нужды: «уничтожение марксизма» и «возвращение Германии былого величия» путем новой «политики силы» («махтполитик»). Они показали массам их «врагов» – коммунизм и евреев. Таким образом, они стремились мобилизовать значительную часть народных масс вокруг ультраконсервативных программ и лозунгов и одновременно удержать их от поисков «левой» альтернативы.

В доверительной беседе с главным редактором газеты «Лейпцигские последние новости» Врейтингом, состоявшейся в 1931 г., Гитлер говорил: «Марксизм должен быть вырван с корнем... Он источник большевизма. Только мы в состоянии спасти людей, гибнущих от этого врага. Только в тот. день, когда консервативные силы Германии увидят, что я, и только я с моей партией могу примирить немецкий пролетариат с государством и что с марксистскими партиями не должно быть никакой парламентской игры, тогда Германия будет спасена на все времена, тогда мы сможем основать немецкое всенародное государство. Пожалуйста, убедите в этом господ Гутенберга, фон Папена и особенной рейхспрезидента.

Таким образом, различные политические ситуации определяли появление различных политических лидеров. В начале и в конце истории Веймарской республики сложились условия, раскрывавшие возможности к завоеванию нацистами огромного влияния.

Если рассматривать фигуру Гитлера в историческом контексте, то он, как и сам нацизм, предстает последователем идеологии наиболее реакционного крыла господствующих классов Германии и Австро-Венгрии начала ХХ столетия. Концепции гитлеризма отнюдь не есть что-то принципиально новое и самостоятельное. Они лишь наиболее обостренная и грубая попытка приспособить к условиям империализма ту яростную контрреволюционность, которая возникла на почве противодействия развития социалистического сознания либерализма.

«Политическая концепция и политическая программа» нацизма, с одной стороны, впитали наихудшие черты мрачной германской расовой и геополитической философии прошлого а с другой – сложились в период между 1919 г., когда Гитлер, отравленный газом, «решил стать политиком», и 1926 г., когда он написал вторую книгу своего «основополагающего» произведения «Майн кампф». В последующем то и другое лишь частично видоизменялось и уточнялось применительно к ситуациям.

Эта концепция и вытекающая из нее программа вполне отражала цели, надежды и стремления самой крайней, самой реакционной части германского общества периода революций, острейших социальных кризисов, отражения, разгула милитаризма.

Чуть-чуть забегая вперед, поставим вопрос: был ли Гитлер в области своих внешнеполитических представлений догматиком или импровизатором? Такая тема нередко выдвигается в западной литературе. Конечно, он был и тем и другим в самых худших смыслах. С начала 20-х годов и до конца второй мировой войны его «основополагающая программа» представляла собой утопию, догму, которой он упорно держался, несмотря на то что она находилась в глубочайшем и абсолютном противоречии со всеми закономерностями истории и международной действительности. Но он был по-своему и изощренным импровизатором, когда старался осуществлять эту догму в своих целях в конкретных ситуациях. Однако порочным было целое.

Но главное – в ином. Несмотря на гиперболические претензии, он и все его сподвижники были абсолютно невежественны в понимании общественных процессов. Сумев навязать риторикой, демагогией, массовой пропагандой, силой, террором, обманом свое невежество миллионам людей; они могли пытаться реализовать свои цели только путем преступлений. Но в исторических масштабах Гитлер был обречен с самого начала.

Ибо он не знал и не понимал окружающий Германию мир. Он не понимал и саму Германию. И на основе созданных им самим извращенных представлений принимал решения.

Ни он сам, ни те, кто пошли за ним, никто из них не имел представления, что старому миропорядку пришел конец, что наступает новый. И они хотели все повернуть вспять, считая насилие единственным и высшим творцом и судьей истории. Все, что они делали в области политики, пропаганды, а потом, после прихода к власти, в области экономики, дипломатии, торговли и т. д., – все это так или иначе подчинялось силе и войне. Надеждам силой оружия изменить ход истории. Но историю диктовали прежде всего идущие в мире глубочайшие социальные изменения, которые этими людьми отвергались

Чем больше мы вдумываемся в суть гитлеровского расизма, тем больше убеждаемся, что он отнюдь не представлял собой просто идеологическое варварство, возврат к средневековью и т. п. Он имел ясное служебное назначение:

как орудие контрреволюции он предназначался размыть в сознании немецкого народа, а затем полностью искоренить представления о возможности иного политического устройства кроме тоталитарно-военного;

как идеологическое средство господства нацизма и группы его лидеров внутри и вовне расизм помогал изолировать немецкий народ от внешнего мира, оглупить его, противопоставить другим народам и таким образом подготовить его к восприятию неизбежности завоевательных войн против «низших рас»;

как экономический фактор он предназначался для избавления от конкуренции и приобретения дешевой рабочей силы;

как орудие политики автаркии он действовал вопреки экономическим и социальным, предполагающим широкое международное разделение труда. Взамен этого он диктовал национальную спесь, изоляцию от мирового рынка и противопоставление ему.

Политика отнюдь не главенствует над военным началом, она призвана обслуживать интересы завоеваний: «Политика – это искусство осуществления борьбы народа за жизнь, за его земное существование. Внешняя политика – это искусство обеспечения народу необходимого жизненного пространства в нужных размерах и качестве, в формах, соответствующих его расовой ценности и его численности». Другими словами, политика – служанка войны, насилия. Внутренняя политика рассматривалась как функция внешней политики и была обязана «предоставить средства мощи для борьбы за существование», ибо народ лишь тогда может обеспечить себе необходимое, «жизненное пространство», если он имеет достаточно солдат и достаточно крестьян (последние нужны, чтобы обеспечивать всем необходимым армию).

Была ли здесь подлинная убежденность? Слепая вера в насилие как таковое? Или сюда примешивался иной, классовый, политический момент? Безусловно. С нашей точки зрения, фашистский культ силы был формой социальной самозащиты. Нацизм, стремившийся покончить с демократией и революционностью Европы, начиная с самой Германии, по логике вещей становился абсолютом насилия как в политике, так и в военной сфере.

Военно-силовые, геополитические доктрины прошлого играли теперь чисто социальную роль. Нацизм как бы втягивал их в себя, поглощал в непомерных размерах, выдавая в концентрированном виде. И он не мог иначе. В другом случае его диктатура не удержалась бы и года, и расовые' и геополитические теории, как и все другое, так и остались бы достоянием философии, не выходящей за пределы пивных. Формой существования фашизма могло быть только военное насилие. И без него германский нацизм не был бы самим собой. Он распался бы.

Как пишет американский исследователь Г. Ласки, Гитлер вел войны, так как «мир был роковым для обеспечения его авторитета». Иными словами, он нуждался в войнах, чтобы удержать свою власть.

Абсолютное господство силы и ее безусловный приоритет над политическим началом, согласно нацистской идеологии, должны были гарантироваться фанатической верой в право сильного. Это называлось «духовной озоновой» и мотивировалось «революционностью» нацизма, требующей ' насилия. «Каждая власть,– заявляли нацисты,– которая не базируется на крепкой духовной основе, окажется шатающейся и ненадежной. У нее не будет стабильности, которая может гарантироваться лишь фанатическим мировоззрением». Для этого необходима «тотальная революционизация всех элементов строя». '

Привнесение «революционной» фразеологии являлось вполне рассчитанным шагом, нацеленным на дезориентацию и раскол трудящихся масс, вышедших из революции и шедших к ней снова. «Вот подлинный революционер, да еще на национальной основе!» – должны были воскликнуть массы и отвернуться от социал-демократов и коммунистов. Лозунги «революции» заманивали под нацистские знамена тех, кто не мог разобраться в них и их творцах. А затем машине насилия и пропаганды оставалось делать свое дело.

Взаимоотношения между государствами нацисты рассматривали прежде всего с точки зрения «баланса сил». Никакие политические, социальные, исторические, культурные и другие аспекты не имели в их глазах ни малейшей ценности. Международные отношения рассматривались прежде всего с позиции соотношения военных сил, т. е. упрощались и примитивизировались. В «Майн кампф» содержалась на этот счет принципиальная установка; судьбы народов «крепко прикованы друг к другу только соображениями совместного успеха в смысле совместных завоеваний, короче говоря, обоюдного умножения силы». Этот принцип служил основой для конкретной внешнеполитической стратегии, которая, как мы уже говорили, в общих чертах сложилась в нацистских головах также очень рано.

Рассматривая Англию и Италию своими «естественными союзниками», Гитлер считал, что они должны составить «два других центра силы», которые, однако, не будут мешать друг другу. Речь шла не о том, чтобы Лондон и Рим участвовали в завоевании России – эту задачу нацисты брали на себя. Основанием будущего союза трех держав станет раздел сфер приложения силы и глобального влияния: Германия должна господствовать в континентальной Европе, прежде всего на ее Востоке, Англия – в заморских землях, Италия – в Средиземноморье. И это объединит их интересы. Тем самым будет достигнута изоляции Франции, после разгрома которой уже ничто не помешает осуществлению главной цели «восточной политики» – завоеванию Советского Союза.

Примат силы над политикой определял бесконтрольность силы. Все решало «соотношение сил» А если оно неверно оценивалось? Ведь, собственно, так и произошло впоследствии, точь-в-точь как в той же Германии перед первой мировой войной.

Бесконтрольность силы рождала ее необузданную жестокость. Жестокость, безусловно, не какое-то свойство немцев, как иногда утверждали, но результат тотальной переоценки военно-силового начала германскими реакционными лидерами, когда они, находясь у власти, пытались методами силы решать задачи империалистичесго толка и старались компенсировать жестокостью ограниченность своих возможностей.

3. Истоки немецкого фашизма

Если мы ищем корни германской реакции, приведшей к фашизму, то, подчеркиваем это снова, не можем игнорировать тенденции, идущие из прошлого. В Германии не было успешной бур жуазной революции. Очень долго господствовало монархически-бюрократическое государство, успешно прививавшее своим гражданам верноподданнический образ мышления. Взгляды на собственную историю формировались при монархических дворах во времена абсолютизма. Они сводились к прославлению «великих личностей». История преподносилась как поле деятельности Фридриха 11, Бисмарка, Вильгельма 11 или других «великих людей». Прочно вошел в сознание их культ. Сложилась концепция «сверхлюдей», столь детально обоснованная затем Ницше. Германская консервативная интеллигенция после 1918 г., в своем большинстве отвергая республику, сохраняя верность авторитарным воззрениям, следовала принципу «вождей».

В то время когда в других странах Запада совершались буржуазные революции, германская буржуазия осталась слабой, раздробленной и зависимой в экономическом и моральном отношениях от феодальных фракций общества. Буржуазия не создала сильного фронта против феодализма, не смогла установить либеральные парламентарные порядки. Идеи буржуазной революции пришли в германские государства с армиями французской республики, потом Наполеона, т. е. с иностранной оккупационной силой. И господствующие феодальные круги смогли дискредитировать новые идеи. После 1830 г., в ходе начавшейся индустриализации, экономически окрепшая буржуазия опасалась, особенно в связи с революцией 1848 г., пролетариата, который угрожал ее привилегиям больше, чем феодалы. Последние, устранившие буржуазию от рычагов власти, одновременно рассматривались ею как защитники от натиска слева.

Так буржуазия вошла в союз с абсолютистским государством, которое наносило удары по рабочему движению и проводило вовне империалистическую политику силы. Запоздалая индустриализация имела следствием слишком позднее вступление германского капитала в борьбу за колонии, источники сырья, рынки сбыта и за получение дешевой рабочей силы. Но после объединения в 1871 г. и установления национального единства германский капитализм стал развиваться чрезвычайно быстро. На рубеже двух столетий он уже занимал первое место среди индустриально развитых стран Европы. И здесь проявилось основное противоречие между огромным потенциалом экспансии германского капитализма и фактически ограниченными реальными возможностями этой экспансии. Мир был уже поделен. И такое противоречие породило особое стремление к «переделу мира», к обширным программам завоеваний. Поскольку борьбу за передел мира предстояло вести с экономически передовыми и мощными державами, постольку германский империализм мобилизовал огромные материальные ресурсы.

- Соответственно большими оказались и усилия, предпринимаемые господствующими классами, чтобы идеологически подготовить народ к экспансии и войне. Таким образом, еще в кайзеровские времена были сконструированы все идеологические элементы, которые впоследствии почти без изменения вошли в фашистскую структуру государства.

Прусская военная монархия, потерпевшая поражение в 1918 г., оставила главное наследие: свой дух и свою милитаристскую инфраструктуру. Остался неприкосновенным аппарат власти крупной индустрии и банковского капитала. И поэтому остались в священной неприкосновенности и цели автократической системы господства и политики внешней экспансии. То и другое облегчалось тем, что Веймарская республика полностью сохранила кадры и систему вильгельмовского милитаризма, бюрократии и образования. Идеология «фюрерства», культ «сильной личности» и милитаризма были автоматически пересажены на республиканскую почву.

Прославлялись старые «гражданские добродетели», рожденные еще после поражения под Иеной во времена Наполеона: спокойствие и абсолютное подчинение власти – высший долг гражданина. Подчинение кому? Человеку, который «творит историю». Приводим беседу журналиста Брейтинга с Гитлером.

Г и т л е р. Я не друг «человека массы». Этим «людям из массы» я противопоставляю личность. Только личности делают историю, а не массы. Массы необходимо вести за собой. Без строгого руководства массами большие политические решения невыполнимы.

Б р е й т и н г. Тогда ваши соображения неизбежно приводят

к диктатуре.

Г и т л е р. Диктатура? Называйте это, как хотите. Я не знаю, можно ли применить такое слово. Но я не являюсь другом аморфной массы, я смертельный враг демократии.

Влияние милитаризма заключалось не только в доселе невиданном производстве орудий войны. Рост вооружений – это только одна, конечно, очень важная сторона дела. Другая – милитаризация духа. Никакие пушки не стреляют сами. Милитаризм проявлялся в политической и социальной психологии. Воля к насилию преобладала во дворцах и в правительственных кабинетах разных столиц над волей к миру. Угроза силой представлялась главным средством политики.

4. Первые шаги партии

Очередное выступление Гитлера перед членами новой партии в одной из мюнхенских пивных 24 февраля 1920 г. с изложением его «философии» и программы вызвало бурю восторга. Присутствующие, вскочив на столы, орали и аплодировали. Одна из правых газет писала на следующий день: «Гитлер зажег огонь, из которого должен появиться меч, которым германский Зигфрид снова завоюет свободу». Движение стали называть «национал-социализм».

Термин взяли по названию одного из правых кружков. Его смысл определялся как «политически эпохальное учение, призванное успешно опровергнуть марксистский социализм».

После очередного выступления в цирке «Кроне» один из подручных Гитлера, Герман Эссер, впервые назвал его «наш фюрер». Сподвижники объявили его «человеком, который станет для Германии самым великим».

Пропаганда в руках нацистов оказалась с самого начала мощным средством. В угрюмую, серую, голодную жизнь обывателей после войны вдруг ворвались хлесткие лозунги «спасителей», игравших на самых низменных инстинктах. Гитлер и его новый соратник Геббельс в исполненных фанатизма речах обещали нации указать пути к выходу из всех бед. Появилась масса новых знаков и символов, перенятых у итальянских фашистов. Обыватели увидели «древнеримское» приветствие вытянутой рукой. По улицам маршировали только что созданные штурмовые отряды (СА). Возглавивший их капитан Рем обнаружил, что на военных складах' лежит много неиспользованных рубах коричневого цвета. Он одел в них свое воинство, превратив коричневый цвет в один из символов фашизма.

Нацисты, учитывая психологическое воздействие всевозможных деталей, придали громадное значение внешним формальным актам и их режиссуре. Были введены церемониалы «появления фюрера» перед аудиторией, которую предварительно искусно доводили до исступленного ожидания. Появились необычайные спектакли «освящения флагов». Марши и парады в наиболее людных местах. Гитлер засел в мюнхенской библиотеке, изучая ге ральдику и журналы по искусству, пока не нашел образец для официального партийного знака и кокарды – орла с распластанными крыльями.

Партия, построенная по строго военному принципу, объявляла себя «национальной» и вместе с тем «плебейской», «народной».

Используя демагогические приемы и театральные эффекты, она старалась «завоевать улицу»~ Мещанству, мелкой и средней буржуазии нацисты все более импонировали. Бюргеры привыкли бояться выступлений масс как социальной угрозы. А здесь их самих звали в наступление. «Нам нужна сила, чтобы добиться наших целей»,– многократно повторял Гитлер. И мелкий буржуа- почувствовал: вот, она, сила, его защита. Как хорошо было смотреть на штурмовиков, разъезжающих по улицам на грузовиках с лозунгом «Пока маршируют СА, Германия будет жить!». В тече ние года, начиная с ноября 1919 г., Гитлер выступил 31 раз. Его аудитории становились все более многолюдными. Везде он повторял одно и то же, призывал к одному и тому же, больше всего обращая внимание на внешнюю форму выступлений. «Господин Гитлер... пришел в бешенство и орал так, что ничего нельзя было разобрать»,– писалось в отчете об одном из его выступлений". Но это действовало. Партия поставила задачу: не реже одного раза в восемь дней устраивать где-нибудь массовые митинги.

Плацдармом нацистов стала Бавария. Требование союзных держав распустить военные организации натолкнулось на сопротивление баварского правительства Кара, пользовавшегося немалым влиянием. «Фрейкоры», «эйнвонерверы» в Баварии насчитывали более 300 тыс. человек, составляя превосходную среду для нацистов. Сюда из разных мест стекались различные праворадикальные элементы, враги Веймарской республики..

Тем временем завершалась Парижская конференция

Ллойд Джордж сформулировал мысль, заботившую всех: «Мы толкаем Германию в объятия большевиков. Чтобы она могла заплатить то, чего мы хотим… было бы необходимо, чтобы она заняла на рынке более значительное место, чем то, какое она занимала до войны. В наших ли это интересах». Боязнь революции и Германии и экономическое возрождение конкурента – вот где находилась главная опасность. Французский президент Вивиани дал 15 сентября 1919 г. проницательное определение: Вы думаете, что вы были очевидцами войны,– нет, вы были очевидцами революции».

Авторы Версальского договора понимали, что мир сотрясается революциями, которые в их глазах представляли собой нечто более неизведанное и потому страшное, чем даже эта война. Самая большая и глубокая из них произошла в России. Они развертывались и в Германии, и в других странах. Лидеры Антанты пытались разрешить неразрешимое: создать мирную систему внут- ри капиталистического мира, преодолеть глубокие противоречия внутри этого же мира, изолировать молодую Советскую Республику и поставить преграды на пути европейской революции..

А если возможно, то и задушить ее. И если попытки «вызвать крах большевизма» провалились, то усилия подавить революцию в Германии получили довольно определенные перспективы в форме поддержки правых, контрреволюционных сил. И вот эта поддержка и требовала не 'допускать «чрезмерностей» в ограблении Германии. Тяжесть мира должна упасть на народ, но не на тех, кто мог возглавить контрреволюцию.

Когда подсчитали сумму репараций, то получилась цифра около 3 – 7 или даже 10 триллионов золотых франков! С рассрочкой на 50 лет. Деловые американские эксперты подсчитали: последний из взносов по репарациям в сумме 125 млрд. фр. Германия сделает в период между 1942 и 1951 гг.!

Вот здесь-то и потребовалась «сдержанность». В результате долгих дискуссий стала фигурировать ориентировочная цифра в 325 млрд фр. Вопрос решался так: до 1 мая 1921 г. Германия выплатит 20 млрд. марок золотом, деньгами или натурой. После этого созданная союзниками комиссия по репарациям установит общую сумму долга. Он будет выплачиваться последующие 30 лет или дольше. «Поставки натурой» означали, что Германия оплатит репарации углем, скотом, судами, машинами, орудиями производства и различными предметами движимого имущества.

Это был блестящий образец имперского политического мышления. Думать, что два поколения немцев станут безропотно данниками и не попытаются вырваться из экономического плена, значило быть слепцами.

Парижская конференция Англии и Франции 24 – 30 января 1921 г. объявила об этих своих итогах.

Нацисты поняли – такого случая упустить нельзя. На 1 февраля 1921 г. они назначают митинг все в том же мюнхенском цирке «Кроне», владельцем которого был их сообщник. Стояла голодная суровая зима. Нацисты боялись, что публика не придет. Они решились на новый пропагандистский ход: на улицах появились грузовики со свастикой и красными гирляндами на бортах. С них разбрасывали листовки, текст которых составил Гитлер. В рабочих кварталах люди встречали агитмашины поднятыми вверх сжатыми кулаками. Однако на многих призывы к пересмотру только что объявленного позорного версальского диктата подействовали. Около 8 часов вечера трепещущему от ожидания и беспокойства Гитлеру сообщили по телефону: шеститысячный зал цирка почти полон.

Его речь называлась «Будущее или гибель». В нее он вложил все: снова громил врагов Германии, навязавших кабальный мир. Выкрикивал демагогические расистские призывы. Звал к борьбе. Рисовал прекрасное будущее, если все пойдут за ним. Он нака- лил аудиторию обездоленных, отчаявшихся, искавших чего-то нового людей. После двухчасовой речи он сорвал овации. Позже в «Майн кампф» он писал: именно здесь, в цирке «Кроне», он убедился, что может «добиться массовой поддержки».

Используя успех, Гитлер поставил ультиматум партии: он должен иметь в ней диктаторские полномочия. «Без железного руководства партия... за короткое время распадется». На чрезвычайном собрании НСДАП в конце июля 1921 г. ему вручили полноту власти. Немедленно он превращает штурмовые отряды в свою личную гвардию. Наступление справа на демократию принимает организованные формы.

Так шел вперед напористый фанатик – контрреволюционер, обладавший извращенной буйной фантазией, дьявольской целеустремленностью, холодным авантюризмом, способностью к исступленной демагогической риторике, замешенной на истерическом артистизме. Он рвался все дальше и добивался успеха. Не потому, что действительно был серьезным политическим лидером. Но он уловил настроения среды, верно избрал хозяев, которым оказался по нутру. Он ловко играл на бедствиях и отчаянии одних, расчете других, невежестве третьих.

Вот одно из самых ранних воспоминаний о Гитлере. Мы находим его в записи, сделанной представителем американского военного атташе в Берлине Т. Смитом, посланным в Мюнхен в середине ноября 1922 г. разузнать, кто такой Гитлер.

Смиту удалось встретиться прежде всего с генералом Людендорфом, который целиком поддерживал Гитлера и был весьма близок с ним. Генерал сказал американцу, что он «раньше думал, что большевизм должен быть уничтожен сначала в России, прежде чем он будет повержен в Германии». Теперь он изменил мнение: «Большевизм надо сначала устранить в Германии». Людендорф говорил, что союзники «должны поддержать сильное германское правительство, которое было бы в состоянии уничтожить марксизм». Оно никогда не может быть создано «при современных хаотических парламентских отношениях», но лишь «образовано патриотами». Генерал убежден: «Фашистское движение должно стать началом национального пробуждения Европы».

На следующий день Смит встретился с Гитлером. Первое впечатление: Баснословный демагог, Я до этого никогда не слушал такого упорного и фанатичного человека». Гитлер охарактеризовал ему свое движение как «союз практических и духовных творцов против марксизма». Смит сделал вывод: «Только диктатор может спасти Германию... Для Америки и Англии было бы гораздо лучше, чтобы решающая борьба между нашей цивилизацией и марксизмом произошла бы на немецкой земле, а не на американской и английской. Если мы, американцы, не будем содействовать германскому национализму, большевизм завоюет Германию. Тогда больше не будет репараций, и русский большевизм совместно с германским должны будут просто из интересов самосохранения напасть на западные нации» .

Так в атмосфере острейшей борьбы контрреволюционные силы стремились к сплочению. Им требовались объединяющие лозунги. От расизма шла прямая линия к «восстановлению величия германского реиха», к имперским завоевательным планам. Сорок лет подряд зажигали эти миражи сердца мещан, средних и крупных буржуа, отпетых милитаристов. И они не могли смириться с тем, что все рухнуло. Расизм указывал конкретного врага и определял конкретную цель. Нацисты любили повторять слова председателя «Всегерманского союза» Генриха Гласса, который еще в 1913 г. писал: придет время, когда появится человек, который поведет немцев на борьбу. «Мы ждем фюрера! Терпение, терпение, он придет!» И вот он появился.

В Гитлере очень быстро распознали нужную фигуру представители самых богатых и влиятельных слоев капиталистической Германии. Перед ним распахнулись салоны «высшего общества». Его ввели в круг респектабельной богемы – художников, писателей, профессоров, почитателей Вагнера, тесно связанной с промышленными и финансовыми магнатами. В этих салонах «брат Гитлер» говорил не только о музыке Вагнера, но и о «ноябрьских преступниках, предавших Германию», и о своих планах борьбы с ними. Он приобретал все более влиятельных покровителей, Для начала жена крупнейшего фабриканта музыкальных инструментов Бехштайна пожелала стать его «приемной матерью». Ему открыл свой дом крупнейший издатель Брукман. А позже среди «покровителей» появились промышленные и финансовые владыки – Флик, Тиссен и др. Но не будем забегать вперед.

Нацистская партия распространяла влияние за пределы Баварии. Сторонники нацистов появились на Севере – в Кёльне, Вильгельмсхафене, Бремене. Они повсюду пускали слух, что являются «партией будущего».

Они играли на трудностях. Жизненный уровень падал. Чудовищно росла инфляция. Осенью 1923 г. 6 тыс. марок имели цену одной предвоенной марки. Одно куриное яйцо стоило столько же, сколько в 1913 г. 30 млн. яиц. На купюры достоинством в 1000 марок, имевшие хождение в Берлине, ставился штемпель «миллиард марок». Официант в одном баденском ресторане рас- сказывал посетителю – молодому американскому репортеру по имени Эрнест Хемингуэй, что скопил достаточно денег, чтобы приобрести гостиницу. Но теперь на эти деньги он может купить только четыре бутылки шампанского. «Германия теряет цену своих денег, чтобы содержать союзников»,– сказал он.

Нацисты решили, что настало время для открытого выступления. 9 ноября 1923 г., в годовщину капитуляции, они начнут «национальную революцию», которая создаст «немецкое национальное правительствао». Генерал Людендорф будет командующим армией. После переворота в Баварии путчисты двинутся на Берлин, чтобы скинуть правительство и спасти немецкий народ.

Подготовка к выступлению шла накануне в огромном зале мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер», до предела набитой нацистами и штурмовиками. Гитлер в каком-то полубезумии орал: «Теперь я хочу выполнить то, о чем пять лет назад мечтал слепым калекой в лазарете (когда был отравлен газами на фронте.– Д. П.): не успокаиваться и не отдыхать, пока не будут повергнуты на землю ноябрьские преступники, пока из развалин снова не поднимется Германия, Германия могущества, величия и великолепия. Аминь!». Потом говорил Людендорф в том же духе, но величественнее. Ответом был безумный энтузиазм с »партайгеноссе», распаленных речами и пивом. Многие плакали. Находившийся на этом сборище посторонний наблюдатель сказал стоявшему рядом полицейскому: «Единственный, кого здесь не хватает,– это психиатр».

Путч 9 ноября 1923 г. провалился, потому что был авантюрой. В центре Мюнхена около «Фельдхернхалле» штурмовиков, предводительствуемых Гитлером и Людендорфом, полиция встретила огнем. Всех разогнали. Гитлер упал на мостовую и вывихнул руку. Он был арестован. Людендорф сдался полиции.

Теперь Гитлер окончательно стал «героем» и «фюрером» нацистов. Их лозунгом отныне стало: «Первая часть национальной революции окончилась. Наш фюрер Адольф Гитлер пролил кровь за немецкий народ. Кровь Гитлера и железо, направленное на наших товарищей в Мюнхене руками предателей, сплотили боевые соединения отечества на горе и на радость. Вторая часть национальной революции начинается».

Что должны были, но не смогли понять участники путча 9 ноября 1923 г ? Что тот, кого они назвали своим «фюрером»,– авантюрист, без знаний, без понимания истории, с уродливо-односторонними представлениями догматика, лишенный подлинно государственного ума. Они этого абсолютно не поняли. Они поддались демагогии и верили, что идут плечом к плечу с «великим революционером».

Что поняли Гитлер и его ближайшее окружение из полученного опыта? Они вышли из поражения еще более озлобленными, еще более уверенными в том, что они окружены предателями, которых надо обязательно уничтожить, прежде чем приступить к последующим делам. И еще они поняли, что для их «революции» надо иметь больше власти и больше сил.

Пули полицейских свистели вокруг, но Гитлер отделался легко. Ему действительно повезло. И кто знает, как сложились бы дальнейшие события, будь полицейские более меткими стрелками.

4. Политическая и экономическая поддержка НСДАП

В феврале 1925 г. умер президент Эберт. Города и села покрылись плакатами «Избирайте Гинденбурга!». Он получает на выборах большинство. Кайзеровский фельдмаршал, глава и символ милитаризма, 4герой Танненберга», любивший говорить, что война для него – курортное лечение, становится во главе республики. Торжественно маршируя, обходит он 9 мая, в день своего вступления в должность, идеальные шеренги солдат, выстроенных в его честь на площади перед рейхстагом. Как в лучшие времена!

Это был крупный и теперь уже официальный сдвиг вправо в политической жизни республики. Но он казался незначительным Гитлеру и его единомышленникам. В то самое время, когда фельдмаршал праздновал торжество, Адольф Гитлер, осужденный на пять лет тюрьмы за мюнхенский путч и стараниями высоких покровителей выпущенный досрочно через шесть месяцев, проводил в одной из мюнхенских пивных заседание руководства «новой» партии, созданной взамен разгромленной.

Среди штандартов и знамен со свастикой в президиуме восседали «боевые друзья» – Розенберг, «идеолог» партии, Гиммлер, служитель ее «политики безопасности» и будущий главный экзекутор, фанатичный «теоретик» расизма и антисемитизма. Здесь они выразили полное единодушие в намерениях добиться власти.

Тем временем на фоне общей стабилизации капитализма США проводят широкомасштабную политику установления своего экономического, политического и военного влияния в Европе. Их цель – превратить Западную Европу, прежде всего Германию, в мощный военно-политический противовес левым силам, главным образом Советскому Союзу, обеспечить приложение капиталов и добиться преобладания в европейской экономике.

Гитлеровская партия получает растущую материальную поддержку. Сначала шли частные пожертвования. Согласно данным исследователя этого вопроса В Хегнера, первые вклады были сделаны швейцарскими и французскими покровителями нацистов в сумме 33 тыс. швейцарских франков. Затем последовали вклады бумажного фабриканта Зейдлица, фабрикантов Бехштайна,. Борзига, Ауста. Руководитель «Ферайнигте штальверке» Ф. Тиссен сделал крупный взнос – 170 тыс. марок. К 1924 г. казначей нацистской партии располагал 300 тыс. золотых марок'. Но это было лишь начало.

Решающая помощь пришла из США. После принятия «плана Дауэса» американские и английские займы широким потоком хлынули в германскую экономику. По данным А. Нордена, за период 1924 – 1930 гг. общие вложения в германскую промышленность достигали 63 млрд. марок, из них более 30 млрд. марок приходилось на займы, полученные от США.

Если в 1926 г. американские инвестиции в промышленность Германии составили 4,1 млрд. марок, то в 1929 г. они достигли 11,7 млрд. «Планы Дауэса и Юнга» обеспечивали преобладающее влияние английских и американских монополий. Происходило все более тесное объединение промышленных концернов Германии, США и Англии. Соглашения с американскими и английскими химическими компаниями заключил ставший затем скандально известным своими связями с фашизмом концерн «И. Г. Фарбениндустри». По договору, подписанному в 1926 г., мировой рынок пороха был поделен между ним, американским концерном Дюпона и английским «Империалкэмикл индастрис».

Громадной американской фирме «Стандартойл» принадлежало почти 90-е всех капиталов Германо-американской нефтяной компании. Большинство германских автомобильных заводов Оппеля перешло к американскому «Дженерал моторс». Морган овладел значительной частью капиталов возрождавшихся германских авиационных заводов. Знаменитая и богатейшая германская Всеобщая электрическая компания контролировалась американскими и английскими фирмами. Банки Англии и США не скупились на кредиты для развития немецкой экономики. Так, лондонский банк Шредера в 1924 – 1928 гг. вложил в германскую промышленность около 24 млн. долл. Пушечный король Крупп только в 1924 г. получил от двух нью-йоркских фирм на развертывание военного производства 10 млн. долл. Английские займы,. официально предоставленные в 1924 – 1928 гг. Германии, достигали суммы 187,5 млн. долл., что составляло 11,5% общей суммы иностранных кредитов.

Фирмы тяжелой и военной индустрии, прежде всего рурские,. постепенно переходили на привычный, военный режим работы, как будто не существовало ни версальских ограничений, ни других обязательств. Уже в 1927-1929 гг. заводы «Рейнметалл» во все возрастающих размерах стали выпускать пушки и пулеметы. Цейс расширял производство артиллерийских оптических приборов. Та же «И. Г. Фарбениндустри» снабжала рейхсвер взрывчатыми веществами, смазочными маслами, синтетическим горючим. Многочисленные филиалы авиационных фирм Юнкерса и Дорнье, расположенные в Швеции, Испании, Дании, Швейцарии и других странах, изготовляли военные самолеты. Автомобильные и мотостроительные заводы переключали часть своих мощностей на выпуск бронеавтомобилей, а позже и танков.

Своим обычным ремеслом занялся Крупп, подписавший выгодные картельные договоры с «Дженерал электрик» и с американкой стальной корпорацией. В 1926 гг. «пушечный король» изготовлял под видом тракторов танки, правда в незначительном количестве. В 1941 г. он откровенно рассказывал: «Если Германия. когда-нибудь захочет или сумеет сбросить с себя цепи Версаля, то Крупп должен быть готовым... Я хотел и должен был сохранить на будущее предприятие "Крупп" в замаскированном виде... Даже везде шнырявшие союзнические комиссии были обмануты: навесные замки, молочные бидоны, кассовые аппараты, машины по изготовлению кувшинов, мусорные автомашины и другой "мирный хлам", который мы изготовляли, действительно не вызывал подозрений». К 1929 г. фирма Круппа отказалась от производства непривычного для нее «мирного хлама» и вновь перешла на выпуск тяжелых пушек, танков, брони, пулеметов, авиабомб. Филиалы заводов Круппа изготовляли военную продукцию в Швейцарии, Австрии, Голландии и в некоторых других странах.

Заводы БМВ и «Даймлер-Бенц» непрерывно увеличивали выпуск автомобилей. В 1929 г. в Германии было продано 120 тыс. автомашин. Быстрая «автомобилизация» значительно облегчила впоследствии создание моторизованных соединений гитлеровской армии – вермахта.

К 1929 г. многие промышленные предприятия Германии производили вооружение под руководством скрытого генерального штаба. В конце концов побежденная, «строго ограниченная» в области вооружений статьями Версальского договора Германия в 1929 г. становится поставщиком оружия для ряда стран Европы и Америки, в том числе и для некоторых стран-победительниц.

Можно написать десятки книг по поводу политики США и Англии в тот период, когда они и тайно и открыто «укрепляли» послеверсальскую Германию в экономическом, политическом и военном отношениях. Европа должна была «возродиться», чтобы стать мощным плацдармом против столь пугающих процессов «полевения» и, конечно же, в первую очередь против Советского Союза. И не может быть сомнений, что все большее укрепление консервативных сил в Веймарской республике, возрождение армии, приход на пост главы государства «героя Танненберга» – все это представляло собой не только результат внутренних процессов, особенностей расстановки социальных сил в Германии и межпартийной борьбы, но прежде всего итог глобальной политики и стратегии могущественных держав империалистического мира, использующих Германию для противоборства с новой общественной системой.

К 1929 г. германский империализм вернул утраченные в результате войны мировые экономические позиции. По ряду показателей промышленного производства он обогнал Англию.. В 1929 г. Англия выплавила 9,8 млн. т стали и 7,7 млн. т чугуна, а Германия – соответственно 16 и 13,2 млн. т и заняла второе место в мире, Германия быстро увеличила выработку электроэнергии, которая к 1928 г. более чем в 5 раз превзошла довоенный уровень. Автомобилестроение по сравнению с 1913 г.. увеличилось в 7 . раз, производство алюминия – в 32 раза. В 1929 г. экспорт германских товаров превзошел импорт и по своему объему занял третье место в капиталистическом мире после США и Англии. Дешевые германские товары успешно конкурировали на европейских и восточных рынках с английскими. К началу 30-х годов Германия, возрождаемая Америкой и 'Англией, опять стала их конкурентом.

Это были так называемые «золотые 20-е годы». Постепенно в послевоенной Европе идет перераспределение сил. Советский Союз становится крупным центром политического влияния, в то время как в Западной Европе укрепляются преимущественные позиции США, затем Англии. В то же время Франция постепенно утрачивает надежды на европейскую гегемонию, а Германия преодолевает последствия катастрофы и опять выдвигается в ряды ведущих держав. Так возникает новая политическая картина Европы.

Меняющееся распределение сил выдвигает потребность в иных политических структурах. То, что произошло на знаменитой международной конференции в Локарно (октябрь 1925 г.), означало важный политический успех Германии, хотя и связывало ее дополнительными обязательствами относительно западных держав.

Заключенный здесь общий гарантийный договор между Германией, Францией, Бельгией, Англией и Италией и двусторонние гарантийные договоры должны были подтвердить солидарность, в том числе территориальную, между капиталистическими странами Европы. Отступник – Германия – снова принимается в семью». Германия отныне рассматривается как политически полноправная великая держава. Она приглашена в Лигу наций. правда, взамен ей пришлось подтвердить неприкосновенность границ с Францией и Бельгией, определенных Версальским мирным договором, а также условия относительно демилитаризованной Рейнской зоны. Франция получала дополнительно гарантии своей исторически опасной германской границы в условиях, когда сосед быстро восстанавливал силы. Но и Франция распрощалась с надеждами отторгнуть германские западные территории,

ее союзникам Польше и Чехословакии Германия никаких гарантий не давала. Словом, складывался, применяя традиционный термин, новый «европейский концерт». Все, казалось бы, налаживается. Однако очень скоро эта конструкция рассыпалась в прах первое, что стало очевидным, – нельзя строить европейские отно шения, игнорируя Советский Союз.

«Мир в западном семействе» сочетался с полным молчанием относительно Востока. Там Германию ни к чему не обязывали и ни в чем не связывали ей рук.

5. Второй экономический кризис

Новое потрясение капиталистической системы произошло очень скоро. Экономический кризис 1929-1933 гг. охватил весь капиталистический мир, особенно США и Германию. В Германии кризис достигает кульминации к 1932 г.: 68 тыс. предприятий терпят крах, более 6 млн. безработных, распроданы десятки тыс. крестьянских хозяйств, повсюду нарастает политическая напряжённость.

Все произошло слишком быстро после катаклизмов мировой войны и революций, чтобы из сознания правящих кругов могли изгладиться кошмары предыдущего опыта. И они заблаговременно готовили термидорианскую реакцию. Особенно там, где потрясения могли оказаться наибольшими. Таким эпицентром, конечно, опять-таки была Германия. Здесь кипение борьбы и страстей не угасало. Левые силы оставались многочисленными и организованными, компартия, возглавляемая Э. Тельманом,– сильной, влияние революционного опыта – большим.

История 1929 – 1933 гг. снова продемонстрировала, что усиление правой реакции, тоталитаризм, милитаризация и военная угроза – спутники кризисов. Всесокрушающий кризис на рубеже 20 – 30-х годов вызвал к власти крайнее порождение реакции – германский фашизм.

Среди американских покровителей нацистской партии значились имена Рокфеллера, Моргана, Ламонта, Кун Леба, Уолтера Тигла и других лидеров финансового капитала. И когда летом 1929 г. представители моргановской финансово-промышленной группы на специальном совещании банкиров признали необходимость поддержки «германского нацистского движения», его финансовые проблемы могли считаться решенными. Участник совещания банкир Уорбург отправился в Германию. Он встретился с Гитлером и. его финансовым экспертом Хейдтом, директором банка Тиссена. Вскоре нацисты получили от американских промышленников , 10 млн. долл .

Блок монополий и фашизма стал оформляться вполне определенно. Поворот от формального соблюдения условий Версаля к политике вооружений укрепил позиции военных. Теперь и они сказали свое слово. В 1930 г. глава до поры до времени скрытого германского генерального штаба генерал Сект заявил о безоговорочной поддержке военными участия гитлеровской партии в правительстве. В конце этого же года генерал Шлейхер заключил тайный союз с главой штурмовых отрядов Ремом. 11 октября 1931 г. в Гарцбурге собралась конференция, в которой участвовали 15 генералов, промышленников во главе с Пенсгеном, нацистские вожди, лидеры «Германской национальной партии» и союза «Стальной шлем». Здесь же находился Ялмар Шахт. Все они провозгласили создание так называемого Гарцбургского фронта и потребовали образовать «подлинно национальное правительство» взамен находившегося у власти кабинета Брюнинга, который своими медленными темпами ремилитаризации и «недостаточными» мерами борьбы с демократическими силами не удовлетворял их.

В конце октября генерал Шлейхер, занявший пост министра рейхсвера, имел беседу с нацистским лидером. Генерал признал необходимым участие фашистской партии в государственных делах и обещал поддержку рейхсвера в захвате власти. Гитлер заверил, что партия не только сохранит, но и расширит влияние и позиции военных в государстве.

Отношения между рейхсвером и нацистской партией стали настолько тесными, что Шлейхер выдал гитлеровцам из фондов Рейхсвера 15 млн. марок на предвыборную кампанию. Все больше генералов и офицеров включалось в пропаганду фашистских взглядов, выступая с речами перед солдатами гарнизонов.

Руководители рейхсвера заняли ряд ключевых позиций в пришедшем к власти 1 июня 1932 г. правительстве Папена, которое выражало интересы крупных промышленников и аграриев. Они предоставили военным еще больше, чем в прошлые годы, возможностей для влияния на политику и государственные дела. Шлейхер, военный министр в кабинете Папена, вместе с канцлером открыл путь к власти гитлеровской партии. Новое правительство энергично повело наступление на демократические и социальные права трудящихся. Уже через полмесяца после прихода к власти Папен и Шлейхер отменили существовавшее ранее запрещение нацистских штурмовых и охранных отрядов.

Шлейхер и стоявшие за ним руководители рейхсвера использовали политическую ситуацию в целях дальнейшей милитаризации страны. В октября 1932 г. создается имперский сов бороны. Вновь открыта Берлинская военная академия. Стали разрабатывать проекты увеличения армии. Министерство рейхсвера активно работало в области военной подготовки молодежи. Оно поручило генералу в отставке Штюльпнагелю возглавить многочисленные военные союзы, замаскированные под спортивные общества, школы и другие им подобные организации. Формально оставаясь в подчинении министерства внутренних дел, они фактически передавались в ведение министерства рейхсвера. Во главе основных «спортивных» организаций стояли генералы.

На фоне мощного нарастания антифашистского движения, наиболее решительной частью которого была КПГ, нацисты и их террористические формирования выступали как самая жесткая контрреволюционная сила, направленная против рабочего движения. Она приспособила свою программу и политику к потребностям наиболее реакционных сил.

Единый фронт коммунистов и социал-демократов против фашизма был объективной потребностью. Но решающее слово сказал Сталин: не объединяться, а разоблачать социал-демократов, этих социал-предателей и социал-фашистов. Непримиримая борьба с ними! И возможный союз против Гитлера создан не был.

В начале августа 1932 г. президент Гинденбург предложил Гитлеру возглавить правительство, но с условием, чтобы оно опиралось на большинство в рейхстаге, которым нацисты не располагали. Промышленников такое половинчатое решение не устраивало. От их имени 29 августа »ахт направил Гинденбургу письмо, настаивая на передаче власти Гитлеру без каких-либо условий и чтобы, кроме того, обеспечивалось «решающее участие нацистской партии в правительстве». 19 ноября по инициативе Шахта и банкира Шредера Гинденбургу направлена новая петиция промышленников: призвать к управлению страной нацистскую па тию. Демарш подписали рурские магнаты Тиссен, Феглер, а также Шредер; Шахт, владельцы пароходных компаний Верман, Бейндорф и другие – всего 30 человек. На заседании Союза рурских магнатов раздавались открытые требования установления военной диктатуры и ликвидации версальской системы.

Правительство Папена, не сумевшее справиться с революционным движением в стране, ушло в отставку. 2 декабря 1932 г. канцлером стал генерал IIIлейхер. Его кабинет выполнял роль некоего промежуточного правительства для приведения к власти Гитлера. Влияние военных еще более окрепло. Они занимали ключевые посты в государстве: президент – фельдмаршал Гинденбург, глава правительства, он же военный министр – генерал-лейтенант Шлейхер. Рейхсвер становился влиятельной политической силой.

В ноябре 1932 г. Гинденбург дважды встречался с Гитлером, уточняя с ним вопросы передачи власти. Оба решили, что детали надо решить путем переговоров Гитлера с Папеном, который пользовался полным доверием президента и промышленников,

Фактически выступая от их имени. 4 января 1933 г. на вилле банкира Шредера в Кёльне состоялось решающее совещание Папена с Гитлером. Оно завершилось установлением полного взаимопонимания.

От имени промышленников Папен выдвинул ряд требований будущему правительству нацистов и сформулировал программу действий: усилить борьбу против большевизма, подчинить крупному капиталу мелких и средних предпринимателей, путем обширных государственных заказов «поднять экономическую конъюнктуру», разорвать Версальский договор, сделать Германию сильной в военном отношении. Эти требования нацистские лидеры и положили в основу своей правительственной программы.

Сразу же правая пресса, контролируемая крупными промышленниками и финансистами, развернула кампанию за передачу власти «спасителю Германии Гитлеру и его партии». Нацисты снова получили щедрую финансовую помощь от своих немецких и американских благодетелей.

В середине января 1933 г. Гитлер, Папен и Гутенберг в глубокой тайне договорились о распределении постов в будущем кабинете.

6. Новый рейхсканцлер Германии

28 января 1928г. Гинденбург объявил об увольнении в отставку Шлейхера. На следующий день Гитлер и Папен заявили о достигнутом ими соглашении о создании правительства национальной концентрации. Берлинские штурмовики приведены в боевую готовность. С ним тесно взаимодействовали войска рейхсвера под командованием генерала Бломберга, получившего должность министра рейхсвера за два часа до вручения власти нацистскому главарю.

Итак, первая в немецкой истории республика погибла. Фашизму открыли путь, развязали руки.

30 января 1993 г. Гитлер стал рейхсканцлером.

3 февраля 1933 г., на четвёртый день после того, как он им стал, состоялась встреча с высшими военными.

После ужина кацлер начал говорить. Его двухчасовой монолог присутствующие выслушали с величайшим вниманием.

Главная цель фюрера: завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация. Эту главную цель фюрер сформулировал ясно, точно, без малейших сомнений. Ибо она определилась, как мы знаем, давно. И далее: его задача – диктатура, подчинение политики и экономики подготовке войны, максимальное вооружение Германии в последующие пять-шесть лет и, наконец, завоевательная война.

Чтобы правильно оценить первые шаги пришедших к власти нацистов, необходимо не упустить из виду два обстоятельства. Первое: действительно, завоевание «восточного пространства» составляло внешнеполитическую «сверхзадачу» германских фашистов. Второе: они понимали, что для решения этой «сверхзадачи» мало построить новые танки, самолеты и создать многочисленную армию, Надо переделать души людей. Заставить десятки миллионов немцев думать, как они, фашисты, а несогласных – замолкнуть. Иными словами, извратить сознание. Превратить молодежь в свирепых германских воинов-тевтонов. Снова вложить в их руки меч Зигфрида. Выбить из голов моральные ценности. Возможно ли это было в ХХ столетии?

Оказалось – да. Но для этого потребовалась, во-первых, мощная пропаганда – грандиозная, тотальная, бьющая больше на инстинкты, чем на разум. Ей предстояло заставить если не всех немцев, то возможно большее их число забыть прежние верования или неверия и проникнуться чем-то новым, заманчиво неизвестным. По-новому осмыслить себя и окружающее. Культ войны и победы. Культ смерти. Новый рыцарский орден – эсэсовцы. Мертвые головы на фуражках. Немецкий воин, разрывающий версальские цепи,– на миллионах плакатов. И манифестации. Одна грандиознее другой. И над всем этим – вождь, «фюрер», в которого надо верить и за которым идти.

И во-вторых, террор. Искоренение «внутренних врагов», которых можно увидеть, на которых можно указать пальцем, которых можно строем отправить в концлагеря, где первой фразой, обращаемой к ним эсэсовской охраной, было: «Нация вас отвергла» .

Отверженные нацией! С ними можно было делать в застенках все что угодно. Мы видели, что нацисты вышли из террора, мрака и крови первой мировой войны,. Насилие они сделали идолом своего поклонения, не видели в этом мире ничего выше силы и поверили, что они всемогущи. Внутри и вовне. И начали с силы, и ею же собирались все кончить. Но вся их история в итоге

повешены уже сегодня ночью! Социал-демократам тоже не будет пощады! "

Сопротивление нацистам вызвало у них страх и они решились на крайние меры. Вечером 27 февраля 1933 года запылал рейхстаг. Давно доказано, что его поджог был подготовлен нацистами как повод для уничтожения оппозиции. Как только Гитлеру сообщили, что Рейхстаг спалён, он завопил: »Это коммунисты!» Гитлер хотел, чтобы об этом обвинении узнала общественность, он подошёл к стоящему вблизи журналисту и заявил:

- Бог видит, это дело рук коммунистов!

Весь спектакль разыгрывался на глазах представителей прессы – своей и зарубежной.

Нацисты сразу же постарались создать в стране паническое ожидание немедленного «восстания коммунистов».

Полиция получила приказ: арестовать всех депутатов от компартии – рейхстага, ландтагов и городских парламентов. Все функционеры КПГ были схвачены там, где их удалось застигнуть. Левая пресса сразу же была запрещена.

Состоявшееся на следующий день заседание кабинета министров единогласно согласилось с требованием фашистов «рассчитаться с коммунистами» .

Вечером Гитлер и Папен появились у президента Гинденбурга. Тот без возражений подписал декрет «Об охране народа и государства».

Так фашистский вождь получил чрезвычайные права. Они оставались в силе 12 лет и стали «юридической основой» его политики террора и тотальной диктатуры.

По всей стране шли аресты коммунистов, социал-демократов, либеральной интеллигенции, руководителей профсоюзов. Хватали в квартирах, на улицах, в ресторанах – словом, повсюду. Геринг выступил по радио: пожар рейхстага был первой из многих акций, запланированных коммунистами. Но нация может не бояться: «Мы достаточно сильны, чтобы нанести решающий удар».

Однако даже в консервативных кругах западных стран считали, что пожар подстроен самими гитлеровцами. Лондонская «Ньюс кроникл» писала: «Считать, что немецкие коммунисты как-либо причастны к пожару – это тупоумие» В широких дипломатических кругах придерживались того же мнения.

Но самый тяжкий удар лгунам и провокаторам нанес Георгий Димитров на лейпцигском процессе. Задуманный Герингом для «доказательства вины коммунистов», он превратился в разоблачение фашизма. Димитров мужественно раскрыл ложь о «коммунистическом заговоре». 'Трех коммунистов из четырех обвиняемых вынуждены были освободить. Осудили одного ван дер Люббе. Геринг в заключение сказал Гитлеру: «Фюрер, получилось так, что не мы судили, коммунистов, а они нас».

Провокации, жестокость, террор вызвали замешательство в стране. Влияние нацистов стало падать как раз в то время, когда предстояли выборы в рейхстаг.

И здесь снова на помощь двинулись промышленные и финансовые магнаты. 25 руководителей крупнейших концернов и банкиров решили оплатить предвыборную кампанию нацистов. На их собрание прибыл Геринг.

Ваша жертва окажется тем более для вас приемлемой, что эти выборы будут последними на ближайшее десятилетие, а может быть и на столетие.

После этих слов поднялся банкир Шахт:

-Ну, Господа, а теперь к кассам!

Нацисты развернули пропагандистскую компанию, однако на выборах получили только 43.9% голосов. Гитлер был в отчаянии.

Чтобы исправить ситуацию Гитлер решил показать общественности, что он является ярым сторонником Гогенцоллернов и ничуть не стремится к диктатуре, он целиком подчинён президенту, герою войны – Гинденбургу.

7. Первые действия нацистов в сфере государственного управления

Однако уже через несколько дней все поняли, чего же хотел Гитлер. Изложив программу правительства он в заключении потребовал принятия закона о полномочиях, который давал бы правительству и лично ему бессрочно неограниченные права.

Социал-демократы оказались в шоковом состоянии. Они пробовали робко протестовать, в то время как хор штурмовиков и эсесовцев под окнами здания скандировал: «Мы требуем закона о полномочиях, иначе произойдет взрыв!». Гитлер выскочил на трибуну и обратился к социал-демократам: «Германия должна быть свободной, но не с вашей помощью. Ваш час пробил!». Исполненной демагогией речью ему удалось запугать не только социал-демократов, но и партию Центра. Последняя в конечном счете проголосовала за принятие закона. В итоге оказалось: за – 444, против – 94. Как только президент рейхстага Геринг огласил результаты, нацисты вскочили с мест в буйном приветствии. Здание оперы сотрясалось от громового хора, певшего «Хорст Вессель».

Т ак «парламентским путем в руках фашистов оказалась неограниченная диктаторская власть.

24 марта 1933 года Гитлер издает закон «В целях устранения бедствий народа и государства», в первой статье которого говорится, что законы могут приниматься не только в установленном конституцией порядке, но и имперским правительством. Статья вторая гласит, и противоречит конституции в случае если они не имеют предметом устройство рейхстага и рейхсрата, а права президента империи остаются неприкосновенными.

,Коммунисты находились в тюрьмах и концлагерях, туда же отправились и часть социал-демократов. Остальные замолкли. Берлин наполняли слухи. Рассказывали о бесчинствах и пытках, творимых штурмовиками в казармах и подвалах над арестованными. Страх охватывал людей. В средних и малых городах нацисты проводили массовые митинги и парады. Создавала все новые местные организации своей партии.

Начался разгром профсоюзов. Они мешали Гитлеру – противостояли крупному капиталу, промышленным магнатам, а следовательно, подготовке войны. Вместо профсоюзов создавался так называемый «немецкий трудовой фронте. Гитлер объявил 1 мая «Днем национального труда, который Должен продемонстрировать «единство труда и государства>. На Темпельгофском пале состоялся грандиозный митинг. Собравшиеся услышали очередную речь фюрера. Он обещал массу благ трудящимся, естественно, без профсоюзов, которые не нужны. Затем последовал пышный фейерверк.

Во всех городах развевались флаги се свастикой. Нацисты все больше укрепляли свои диктаторские позиции рядом новых и новых законов и распоряжений. Компартия понесла тяжелый урон. Социал-демократическую партию запретили. «Фёлькишер беобахтер» назвала ее «партией государственных предателей».

Католическая церковь поддержала нацистов. «Гитлер знает, как нужно управлять кораблем государства»,– сказал прелат Каас, вернувшийся после встречи с папой Пием 1. Глава католиков дал аудиенцию своему единоверцу фон Папену и заявил уму, что «счастлив видеть в Гитлере личность во главе германского правительства, которая на своем знамени начертала бескомпромиссную борьбу с коммунизмом и нигилизмом». Папский нунций в Берлине ди Торрегросса сказал на аудиенции Гитлеру с улыбкой: «Я долго не мог вас понять. Но долго старался это сделать. Теперь я вас понимаю». Гитлер получал поддержку с разных сторон. Все консервативное, контрреволюционное стало тянуться к нему со все большей симпатией как к борцу против демократии. А для немцев он не оставлял выбора: идти за ним или исчезнуть.

В апреле 1933 г. по инициативе Геринге создано гестапо. Гиммлер стал главой отборных фашистских отрядов – СС. Одновременно гитлеровцы осуществили унификацию буржуазных партий, объявив об их ликвидации либо слиянии с НСДАП. Подлежали роспуску все юношеские и детские организации, а также все остальные союзы. Ликвидировались все органы печати, кроме фашистских. Вышел закон, запрещавший все политические партии, кроме нацистской. «В Германии существует в качестве единственной политической партии НСДАП, если кто-либо другой будет принимать меры к поддержанию организационной структуры какой-либо другой политической партии, тот наказывается смирительным домом до 3 лет, либо тюрьмой от6 месяцев до 3 лет.» Госаппарат подвергся значительной чистке, сотни служащих заменили партайгеноссе. Шла нацификация вооружённых сил.

Экономический кризиса порождал и усиливал тягу к переменам. Многодетная безработица, охватывавшая печати 50% трудоспособного населения, приводила миллионы немцев на грань отчаяния. И они хватались за последнюю надежду: быть мажет, с Гитлером что-то изменится. Они не изучали в «Майн кампф», им просто требовался «кто-то другой». И многие из отчаявшихся людей с надеждой смотрели на лозунг «Боже, благословила Адольфа Гитлера, вашего фюрера».

Нацисты приступили к активной внешнеполитической деятельности. До поры до времени, пока не будет подготовлен мощный военный потенциал, они хотели создать впечатление перед внешним мирам, будто ничего другого не желают так горячо, как прочного мира и даже разоружения. На послание президента Рузвельта к народам Европы о необходимости сохранить мир Гитлер немедленно ответил: Германия стресса хочет стать гарантом мира.

В действительности Гитлер никогда ни на йоту не отходил от плана завоевания Советского .Союза и получения за его счет «жизненного пространства».

Уже осенью 1933 г. нацисты удивили западных наблюдателей: Берлин заявил о выходе Германии из Лиги наций. «Это необходимо сделать, чтобы подчеркнуть полное равноправие Германии». 14 октября радио передало заявление: «третий рейх» покидает продолжающуюся два года в Женеве конференцию по разоружению, а вместе с тем и Лигу наций.

На Всемирной конференции по разоружению германский представитель посол Надольный сделал вдохновенное заявление: «Германия уже разоружилась. Ее армия состоит всего лишь из 100 тыс. человек, флот – из 15 тыс. У Германии нет ни танков, ни тяжелого оружия. У нее нет авиации. Но где, скажите, пожалуйста, разоружение других государств? Где равноправие Германии? До тех пор пока соседи рейха не разоружились в той же мере, Германия беззащитна перед любой агрессией. Лига наций неспособна остановить возможного агрессора. Посмотрите на японскую агрессию против Маньчжурии в 1932 г.! Германия совсем не хочет вооружаться. Но Германия требует, чтобы разоружились и другие ».

Британской делегации сразу же оказались понятны эти «убедительные и достойные» аргументы. Они были вполне в духе политики «баланса сил». Премьер-министр Макдональд представил в Женеве 16 марта мудрый и дальновидный план; разрешить Германии удвоить ее рейхсвер, т. е. довести армию до 200 тыс. человек. И одновременно на столько же потребовать уменьшения численности французской армии. Надо сократить численность и всех других армий Европы, увеличить только германскую.

Это было, повторяем, уже после секретного заседания германского кабинета 3 февраля, где Гитлер потребовал полного перевооружения Германии во имя войны. Но заседание, снова напоминаем, было сугубо секретным, и премьер Макдональд о нем вряд ли знал. Что же касается дара политического предвидения, столь присущего британским политикам, то все это говорило само за себя. Казалось гораздо более важным' сделать Германию серьезным противовесом Советскому Союзу, а заодно и Франции.

В 20-х числах марта Гитлер выступает в рейхстаге. Он называет рейхсвер «единственной в действительности разоруженной армией во всем мире» и горячо поддерживает предложение Англии в Женеве, говоря о нем как о «свидетельстве понимания ответственности и признаке доброй воли». Францию он призывает к «примирению» и обещает ей дружбу ".

А в середине мая Берлин делает поистине сенсационное предложение: необходимо «тотальное, всеобщее разоружение» ! Германия без промедления будет готова вообще распустить всю свою военную организацию и уничтожить даже те небольшие остатки оружия, которые у нее еще имеются, если и другие нации сделают то же самое столь же решительно. Он снова горячо поддерживает план Макдональда.

Здесь фюреру нельзя отказать в ловкости. Его расчет был двойным: Франция никак не согласится ограничить свою армию тем же количеством войск, которое есть у Германии. Но его предложение будет благоприятно встречено в Англии.

В октябре 1933 г. британский министр иностранных дел Джон Саймон под нажимом Франции выдвигает на Женевской конференции новый план, но теперь уже «с учетом французских интересов». Гитлер с благородным возмущением отзывает германскую делегацию из Женевы. Он не может больше выносить, когда его мирными намерениями так открыто спекулируют, нарушая равноправие Германии.

Когда Берлин отклонил предложение Советского Союза от 28 марта 1934 г. о заключении гарантийного договора, охраняющего независимость и безопасность Прибалтийских государств, стало очевидным, что политической стратегии, изложенной в «Майн кампф», нацисты намерены следовать неуклонно.

Теперь Англия с чистым сердцем дает согласие на трехкратное увеличение германской армии. Ей можно иметь и танки, и тяжелое оружие и т. д. Ведь германское оружие не будет угрожать Западу.

8. Гитлер – единоличный правитель Империи

Ещё 30 января 1934 года выходит закон «О переустройстве Империи», согласно которому народные представительства областей упраздняются, права верховенства областей переходят к Империи, правительства земель подчиняются имперскому правительству, имперское правительство может создавать новое конституционное право. (Ст. 1,2,4).

14 февраля 1934 года Гитлер издаёт закон о «Ликвидации рейхсрата», по которому участие рейхсрата в установлении законов и управлении отпадает, также устраняются представительства областей.

Президент фельдмаршал Гинденбург доживал последние дни. Нацистская верхушка решила, что наступает время, когда Гитлер должен сосредоточить в руках всю власть – и канцлера, и главы государства, и верховного главнокомандующего. Но предварительно следовало искоренить возможную оппозицию в своих собственных рядах. Гитлер связывал ее прежде всего со своим «старым товарищем» – Ремом, который возглавлял штурмовые отряды.

Они стали чересчур самостоятельными и многочисленными: 4 млн. человек – ведь это гораздо больше, чем армия. Склока назревала. Высшие генералы, прежде всего министр рейхсвера Бломберг, интриговали против Рема и его «коричневых рубах». Гитлер боялся за свою власть. Ведь именно армия была его главной опорой для будущих завоеваний, а СА, т. е. штурмовые отряды, уже стали реликтом. Они сыграли свою роль, а теперь оказались в общем-то бессмысленными и ненадежными.

Часы Рема и верхушки СА были сочтены. Гитлеру донесли, что однажды, будучи пьяным, в некой компании Рем сказал: « То, что объявляет этот смешной ефрейтор,– не для нас. Гитлеру нельзя доверять, он должен уйти в отпуск. Если не так – мы сделаем дело без Гитлера». На одной пресс-конференции Рем будто бы заявил: «Каждый, кто внутри партии противостоит СА,– реакционер и буржуазный конформист» .

Дело шло о «наследии Гинденбурга». Кто будет обладать полнотой власти после смерти фельдмаршала? Все плели интриги друг против друга. 21 июня 1934 г. шеф СС Гиммлер и министр рейхсвера Бломберг приказали скрытно привести в готовность силы СС и армейские гарнизоны. Тем временем Рему Гитлер приказал отправиться для отдыха на баварский курорт Бад- Висзее и собрать там высших руководителей штурмовых отрядов. Фюрер хочет приехать туда же и поговорить с ними.

Как только Рем уехал «на отдых», Гитлер приказал начальнику своей охраны Зеппу Дитриху с двумя ротами следовать в Бад-Висзее и сам вылетел туда же самолетом. Он ворвался к Рему, самолично арестовал его и других руководителей СА. Всех отправили под конвоем в мюнхенский «коричневый дом». Немедленно в Мюнхене и Берлине начались массовые расстрелы штурмовиков, причастных к руководству. Число уничтоженных в лихтенфельдских казармах, в «коричневом доме» и в других местах неизвестно. Много сотен. Когда все кончилось, президент Гинденбург письмом поздравил Гитлера: «Вы спасли немецкий народ от большой опасности». Генерал Бломберг «от имени рейхсвера» поблагодарил фюрера «за солдатскую решительность» в его «мерах против предателей». Он одобрил и убийство генералов Шлейхера и Бредова, подозреваемых в нелояльности. Адмирал Дениц назвал все меры правильными и законными. Генералы считали, что отныне они, и только они будут представлять вооруженные силы рейха. Радовался и Гиммлер. Отныне для СС не будет конкуренции.

Тем временем 1 августа на своей железной походной кровати в поместье Нейдек скончался президент фельдмаршал Гинденбург. Это было представлено как событие всемирного масштаба. Смерть героя! Гитлер немедленно объявил, что принимает на себя титул «фюрера и рейхсканцлера».

Потребител закону «О верховном главе германской империи» должность президента объединялась с должностью рейхсканцлера. В силу этого все полномочия президента переходят к вождю – Гитлеру, и он назначает своего заместителя. Закон вступил в силу с момента кончины Гинденбурга, то есть с 1 августа 1934г.

Он вызвал Бломберга, командующих армией, флотом и авиацией. В кабинете, стоя перед столом Гитлера, под его диктовку, они приняли новую присягу, которая их обязывала беспрекословно служить и подчиняться ему, Адольфу Гитлеру. Не народу и родине, как говорилось в старой присяге, а лично фюреру. Вскоре такую присягу приняли вооруженные силы вплоть до последнего солдата.

Траурные церемонии похорон Гинденбурга длились несколько дней. Звучала музыка из вагнеровской «Гибели богов». По приказу фюрера президент был похоронен не в поместье Нейдек, как он завещал, но на бывшем поле сражения 1914 г. под Танненбергом, что напоминало о войне с Россией. Его гробницей сделали некое грандиозное сооружение с восемью 30-метровыми башнями. По словам французского посла Франсуа-Понсэ, оно походило на крепость германских рыцарских. орденов, завоевавших Восток.

В эти дни генерал Бломберг покорнейше просил Гитлера, чтобы тот разрешил всем военнослужащим называть его «мой фюрер». Тот благосклонно согласился.

Только 15 августа было опубликовано «завещание Гинденбурга». В нем говорилось, что армия должна быть символом и главной опорой государства, полностью одобрялась политика Гитлера и указывалось, что он должен стать преемником президента. Сразу же повсюду распространились слухи о том, что «завещание» было фальшивкой. Многие данные говорили об этом.

Но, так или иначе Гитлер сосредоточил в своих руках всю власть По его требованию принимается закон «О верховном главе государства в германской империи». Оба поста – президента и канцлера – Гитлеру присваиваются пожизненно о официальным титулом «фюрер и рейхсканцлер».

Теперь, когда нацистская верхушка полностью развязала себе руки, можно было действовать дальше. И кто мог сомневаться, что сейчас дело пойдет о подготовке к войне?

Но предварительно следовало решить минимум две ближайшие задача. Первая: добиться абсолютной лояльности всех немцев, их полной веры во все, что делает «фюрер и рейхсканцлер», преодолеть тот страх и даже моральный шок, который вызвало у многих все происшедшее в стране на последние полтора года, подавить еще имеющуюся оппозицию и колебания, сплотить» партию, вернуть респектабельность за границей. И вторая: ликвидировать военные ограничения Версаля и убыстренными темпами развивать строительство вооруженных сил.

Так был задуман партийный съезд в Нюрнберге. Гитлер поручил приближенному им к себе молодому архитектору Шпееру подготовить небывалый праздник. На громадной площади соорудили нечто вроде гигантского стадиона. Его главная трибуна, похожая на алтарь, имела посредине башню высотой 27 м и шириной 450 м. Ее увенчивал символ – орел с раскинутыми крыльями длиной 33 м. Вокруг этих невероятных сооружений развевались тысячи флагов со свастикой и стояли 130 прожекторов, создававших в вечернем небе световые столбы высотой до 8 км.

Все началось 4 сентября 1934 г. До деталей отрепетированный спектакль довел 30 тыс. приглашенных до полного исступления. На «стадионе» в коридоре между шпалерами идеально выстроенных войск под воинственный марш появился Гитлер. После увертюры из «Эгмонта» выступил гауляйтер Вагнер, заявивший, что «третий рейх» «определяет формы немецкой жизни на тысячу лет». На следующий день на стадион прибыли 200 тыс. нацистов, которые несли '20 тыс. флагов. Огни прожекторов, устремленных в вечернее небо, создали, по свидетельству очевидцев, какую-то нереалистическую картину гигантского, повисшего в воздухе зала. Гитлер произнес очередную истерическую речь. «Мы сильны, но будем еще сильнее!» – вопил он в исступлении.

Последний день съезда посвятили вооруженным силам. Перед зрителями провели военные учения, демонстрируя новую технику. Такого еще не видел никто.

Восторги не имели предела. Одна из иностранных журналисток записала выкрики присутствующих: «Гитлер – это бог! Гитлер – это Христос, это он, это он, наш фюрер!».

9. Внешнеполитическая программа Гитлера, представленная капиталистической Европе

Теперь во всей полноте стоял вопрос о создании вооруженных сил таких масштабов, которые обеспечили бы выполнение «внешнеполитической программы» фюрера. Началась крупная реорганизация армии. Кузница оружия – Рур – вновь работала на полную мощность. Со второй половины 1934 г. германская пропаганда стала шуметь о «равенстве Германии в вооружениях» и о необходимости «отмены версальского диктата».

Это ничуть не отразилось на взглядах, преобладавших в Лондоне. 19 декабря в Берлин прибыло 25 высокопоставленных британских гостей, среди них заядлый антикоммунист лорд Ротермир, издатель «Дейли мейл». Беседы велись настолько дружественно, что, 'казалось, ничто не может омрачить отношений двух стран.

Но вот наступило 16 марта 1935 г. Была суббота. Внезапно две сотни иностранных журналистов приглашаются в конференцзал министерства пропаганды. К ним вышел Геббельс. Он зачитал текст указа о введении в Германии всеобщей воинской повинности. Армия мирного времени увеличится до 300 тыс. человек, 12 корпусов и 36 дивизий. Сообщение вызвало эффект разорвавшейся бомбы. На следующий день радио и газеты разнесли весть по всему миру. Бломберг писал в «Фелькишер беобахтер»: вермахт «будет достоин того доверия, которым он пользуется,и верен клятве, данной Адольфу Гитлеру».

Французский посол Франсуа-Понсэ попросил аудиенции у Гитлера. Он выразил протест: явное нарушение Версальского договора. Фюрер в мягком и дружественном тоне ответил, что меры, принятые Германией, носят чисто оборонительный характер. Франции абсолютно нечего бояться. «Ваш главный враг не Германия, а коммунизм»,– многозначительно произнес он, в упор глядя послу в глаза. Затем последовало настолько убедительное разъяснение, что все это предпринимается против России, что у Франсуа-Понсэ не осталось сомнений: Гитлер отнюдь не собирается чем-либо угрожать Франции или Англии, но вся его решимость направлена на Советский Союз.

10. Экономические преобразования

27 февраля 1934 г. был издан закон «О подготовке новой структуры германской экономики», в соответствии с которыми cоздавались 6 имперских хозяйственных групп (промышленности, энергетики, банков, страхования, ремесла и торговли). Им подчинялись 31 отраслевая и около 300 специальных групп и подгрупп, ставших единственными представителями в своих отраслях. Каждый предприниматель был обязан присоединиться к одной из них. Таким путем представители ведущих концернов овладели всем хозяйственным и финансово-политическим аппаратом фашистской Германии, подчинив общественно-экономическую жизнь страны своей диктатуре. Созданные на основе закона имперская хозяйственная палата и хозяйственные палаты в провинциях (18 палат) обладали большими полномочиями в распределении заказов и сырья. Германия была, кроме того, разбита на военно-хозяйственные округа.

Все более широкое применение в экономике получала практика фюрерства, введенного законом «Об упорядочении национального труда» от 20 января 1934 г. Предпринимателям предоставлялась фактически неограниченная власть. Закон устанавливал, что предприниматель является «фюрером» предприятия и рабочие обязаны хранить ему верность, основанную якобы на общности их производственных интересов. Узаконивалось полнейшее единовластие капиталиста над рабочими, которые становились, по сути дела, подневольными рабами.

26 июня 1935 г. был принят имперский закон «О трудовой повинности», имевший большое практическое значение для подготовки Германии к новой мировой войне. Он был определенным дополнением к всеобщей воинской повинности и обязывал каждого молодого немца до призыва на действительную военную службу отработать год на сооружении военных объектов.

Союз гитлеровцев с монополистами был закреплен тем, что сами фашистские главари стали владельцами или совладельцами крупных капиталов. По свидетельству Тиссена, ко времени захвата государственной власти фашистские правители не имели ничего, кроме долгов, однако очень скоро, после 1933 г., стали миллионерами. Они не жалели никаких средств на свои прихоти, особенно в том случае, если расходы покрывались за счет государственной казны. Олицетворением расточительства и казнокрадства «третьего рейха» был Геринг. Этот высокопоставленный фашист был одновременно премьер-министром Пруссии и министром авиации, председателем рейхстага и генеральным инспектором лесов и охоты. Общий размер годового вознаграждения Геринга составлял около 2 млн. марок. Кроме того, он получал огромные доходы от государственного концерна «Имперские заводы Германа Геринга» и из других источников. Будучи главой правительства Пруссии, он распоряжался ею как собственной вотчиной, раздавая приближенным государственные земли. Тиссен писал о Геринге: «То, что принадлежит Пруссии,– принадлежит ему».

Гитлер – фюрер и рейхсканцлер, верховный главнокомандующий вермахтом – нажил миллионы от продажи книги «Майн кампф», которую распространяли в принудительном порядке. Он стал совладельцем фашистского издательства «Эйер», подчинившего себе все другие. Только от выпуска ежедневных газет издательство получало в год около 700 млн. марок чистой прибыли, значительная часть которой доставалась Гитлеру. Он обогащался сам и поощрял к этому своих приближенных, поговаривая: «Пускай они делают что хотят, лишь бы они не дали себя накрыть на этом».

Обер-палач гитлеровской Германии Гиммлер наживался на ограблении репрессируемых антифашистов и конфискации имущества евреев. Он терпеливо ждал своего часа и основным источником личного обогащения сделал присвоение государственных и частных ценностей в оккупированных странах, имущества безвинных жертв фашизма, уничтожаемых в лагерях смерти.

Руководитель «Немецкого трудового фронта» Лей обогатился на грабеже профсоюзных средств и взносов рабочих и служащих в фонд «трудового фронта». Свою жизненную «философию» он выражал словами бульварной песенки: «Срывайте розы, прежде чем они увянут!»

Геббельс присваивал миллионы марок из контролируемых им фондов прессы, радио и кино. «Черный фонд» его министерства, отмечает Тиссен, составлял около 200 млн. марок в года.

Риббентроп и ранее имел крупное состояние, а став министром иностранных дел, начал обогащаться с еще большим усердием. Он первым среди гитлеровских главарей предпочел «на всякий случай» размещать свои капиталы за границей. Американский журналист Кникербокер подсчитал, что только шесть или семь фашистских главарей к началу войны поместили в иностранных банках около 1,5 млрд. франков.

Заключение

Фашизм – порождение контрреволюции ХХ века, он – проявление крайней реакции на демократический подъём. Когда позиции консерватизма колеблются под напором социальных изменений, наиболее экстремистские фракции общества пытаются найти выход из противоречий, пытаясь привлечь на свою сторону самый реакционный опыт прошлого. Фашизм возможен тогда, когда внутреннее устройство общества не мыслится в иных формах, кроме диктатуры. Когда военной силе отдаётся абсолютный приоритет среди всех остальных средств политики.

Приём одним из самых важных вопросов, который я попыталась рассмотреть в своей работе является вопрос о том, почему Гитлер оказался у власти и кто позволил ему совершить то, что он совершил?

Трагический германский опыт дает возможность высветить наиболее типичные черты фашизма как системы. Во внутриполитическом плане – это абсолютный антидемократизм, тоталитаризм и национализм во всех самых крайних формах. Тотальное подавление всех демократических сил и организаций. Общественно-политическая структура, которая основана на строжайшей иерархии феодального типа и с правом террористического господства вышестоящих. Абсолютная диктатура при обязательном наличие вождя, что служит формой социальной страховки всей пирамиды власти.

Из всего вышенаписанного следует, что катастрофой для человечества становится, если у власти современного государства оказываются лидеры, руководствующие господствующими принципами прошлого. Просвещённейший ХХ век дал убедительный пример тому.