Реферат: Москва в плену. Организация земских освободительных ополчений (1610-1611 гг.)

Волков В. А.

Политическая ситуация, сложившаяся в России в 1610 г., означала наступление нового этапа в истории Смутного времени. 17 июля после известия о гибели армии у села Клушино был сведен с престола и пострижен в монахи царь Василий Иванович Шуйский. К власти пришло правительство находившихся в то время в Москве семи бояр – кн. Ф.И. Мстиславского, кн. И.М. Воротынского, кн. А.В. Трубецкого, кн. А.В. Голицына, кн. Б.М. Лыкова, И.Н. Романова и Ф.И. Шереметева. Новое правительство получило название "Семибоярщины". Изначально действия московских бояр были направлены на создание легитимного органа, способного управлять государством после свержения царя В.И. Шуйского, осуществленного группой заговощиков в июле 1610 г.. Однако в обстановке чрезмерной политизации жизни в русской столице, к которой приближалась польская армия гетмана С. Жолкевского, боярское правительство вынуждено было занять если не пропольскую, то все же достаточно конформистскую позицию.

Военно-политическое поражение и угроза повторения социального взрыва, подобного восстанию Болотникова и Лжепетра, принудили правящие московские круги пойти на прямой сговор с польско-литовскими интервентами, войско которых в августе 1610 г. подошло к Москве. Командовавший польской армией гетман Жолкевский поспешил воспользоваться произошедшими изменениями в русской столице, предложив московским боярам вступить с ним в переговоры. Кажущаяся безвыходность ситуации толкнула Ф.И. Мстиславского и его товарищей на ряд опрометчивых поступков. Первым шагом на пути, приведшим новое русское правительство к полной капитуляции перед поляками и их сторонниками, стало знаменитое постановление "Семибоярщины" не избирать царем представителей русских родов, следствием чего стало признание государем сына польского короля Сигизмунда III Владислава. Проводимая правительством "седми московских боляр" политика уступок и соглашений с поляками закономерно привела к сдаче Москвы: в ночь на 21 сентября 1610 г. в нее были введены войска гетмана Жолкевского. Как отмечал в своих мемуарах сам польский военачальник, "бояре опасались [мятежа] и желали, чтобы под защитою войска короля, они могли быть безопасны от ярости народа". По словам А. Палицына для них предпочтительней было "государичю (польскому королевичу Владиславу. - В.В.) служити, нежели от холопей своих побитыми быти и в вечной работе у них мучитися". С этого момента и в столице, и в стране возникает оппозиция политике московских олигархов. Широкая, хотя и вынужденная, опора на военную силу Польско-Литовского государства, на авторитет его верховной власти, требования, посланные смоленским воеводам М.Б. Шеину и князю П.И. Горчакову продолжающий героически сопротивляться город полякам не создали и не могли создать "Семибоярщине" прочной опоры в русском обществе. Разочарованными оказались даже те, кто в августе 1610 г. поддержал компромиссное соглашение с поляками, надеясь на обещанное гетманом Жолкевским от имени короля сохранение государственного и национального суверенитета, гарантированного статьями трех русско-польских договоров: Смоленского, Царево-Займищенского и Московского. Полковник А. Гонсевский, сменивший гетмана Жолкевского на посту командующего польскими войсками в русской столице, не склонен был считаться с договорами, подписанными его предшественником, так как они ограничивали степень вмешательства польских властей в русские дела. Стремясь к полному подчинению Московского государства Речи Посполитой, он стал проводником политики, определяемой самим польским королем. Из дошедшей до нас переписки Сигизмунда III с папой римским Павлом V и генеральным провинциалом Ордена иезуитов К. Аквавивой видно, что король и его ближайшее окружение не собирались ограничивать свою власть в русских землях никакими условиями, что являлось нарушением прочно укоренившейся политической традиции.

Разложение центрального аппарата власти, подпавшего с конца сентября 1610 г. под полный контроль польских ставленников, способствовало активизации местного земского и губного управления, игравшего все более важную роль в организации военного отпора интервентам. Роль земского самоуправления начала изменяться в 1606 г., во время восстания И.И. Болотникова, вызвавшего заметное оживление деятельности различных сословных групп на территории, охваченной антиправительственным повстанческим движением. Болотниковцы широко использовали в своей борьбе авторитет сословного и земского представительства. Именно в это время на местах начинают складываться всесословные органы местного управления - городовые и уездные советы. Необходимо отметить, что подчинялись на первых порах они исключительно военным руководителям восстания и прежде всего "большому воеводе царя Димитрия" Ивану Болотникову. Лишь позднее, в ноябре 1606 г. с приходом в Путивль отряда "царевича Петра Федоровича" в повстанческом лагере складываются органы власти, аналогичные правительственным. Р.Г. Скрынников, первым обративший внимание на это обстоятельство, связал его с отсутствием в болотниковской рати носителя титула царя или царевича, олицетворявшего в силу вековых русских традиций верховную власть в стране. С появлением в Путивле Лжепетра и его казачьего войска ситуация радикально изменилась, несмотря на явное самозванство этого "царевича". При нем создаются Боярская дума и Двор - необходимые политические институты того времени. Главой Боярской думы в Путивле, а затем и в Туле, становится боярин кн. А.А. Телятевский. О существовании при дворе "царевича Петра Федоровича" некоего подобия московской приказной администрации известно по документам более позднего времени. В 1613 г. во главе вновь созданного на Москве Казачьего приказа (Казачьего разряда) наряду с дворянином И.А. Колтовским, был поставлен дьяк М. Сомов, в назначении которого именно на эту должность сыграла его служба в 1607 г. у "царевича Петра". Несмотря на быстрое складывание в Путивле традиционной для Московского государства системы управления подконтрольной территорией, реальная власть в повстанческом войске оставалась в руках казачьей старшины и казачьего круга, а все важные решения принимались в повстанческом лагере на общем войсковом сходе. Таким именно образом решилась, в конце концов и судьба самого восстания - осажденные в Туле болотниковцы сдались правительственным войскам после решения войскового круга прекратить сопротивление и сложить оружие.

С земской (выборной) организацией было тесно связано повстанческое движение и в других уездах страны. По сообщению Лобковского хронографа, осадившими Нижний Новгород в 1606 г. "ворами" начальствовали "за воеводы место Ивашко Борисов Доможиров нижегородец, да с ним выбраны два мордвина Варгадин да Москов".

В условиях развязанной Польшей и Литвой интервенции органы местного самоуправления еще больше упрочили свое положение. Общая задача освобождения страны укрепляла выявившуюся к 1611 г. тенденцию воссоединения земель, обособившихся во время Смуты. Земское освободительное движение зародилось и получило распространение на севере страны в 1608-1609 гг. Оно проявилось в отпоре наводнившим страну отрядам самого одиозного из самозванцев - Лжедмитрия II, ставшего марионеткой возглавлявших его войско литовских магнатов и в массовой поддержке населением освободительной рати двигавшегося к Москве кн. М.В. Скопина-Шуйского.

Дальний родственник царя Василия Ивановича Шуйского, несмотря на молодость (в ноябре 1608 г. ему исполнилось всего 22 года), Михаил Скопин-Шуйский был хорошо известным всей стране воеводой. В конце 1608 г. его направили в Новгород - один из незанятых "тушинцами" больших русских городов. В его задачу входило заключение союзного соглашения со Швецией о военной помощи, формирования и обучения в северных и поморских городах новых войсковых контингентов, способных вытеснить противника из северорусских уездов, а затем прийти на помощь Москве. К этому времени в центре страны в распоряжении правительства не оставалось достаточных сил, чтобы противостоять агрессии. Военные успехи самозванца привели к тому, что территория, контролируемая правительством Василия Шуйского, уменьшилась до критического минимума. К маю 1609 г. (дата выступления М.В. Скопина-Шуйского с русскими и союзными шведскими войсками из Новгорода к Москве) Лжедмитрию II присягнули города Псков, Владимир, Тверь, Ярославль, Углич, Кострома, Ростов, Галич, Шуя, Кинешма, Белозерск, не говоря о южных уездах страны, служивших в Смутное время базой для любого антиправительственного движения. Преданные Москве воеводы оставались лишь в Смоленске, Новгороде, Коломне, Переяславле-Рязанском, Нижнем Новогороде, Саратове, Казани и малонаселенных тогда сибирских городках и острогах. Мужественно сопротивлялись "тушинцам" немногочисленные защитники Троице-Сергиева монастыря. В этой сложнейшей обстановке и пришлось действовать воеводе Скопину-Шуйскому, в полной мере проявившему блестящие дарования не только военного, но и государственного деятеля.

Находясь в Новгороде, Скопин-Шуйский через восставшие против "тушинцев" Вологду и Каргополь, поддерживал связь с северорусскими городами не только для организации ратных сил, но и для "устроения земли", управления отрезанными от Москвы войной поморскими и североволжскими уездами и волостями. Вынужденный действовать самостоятельно, воевода Скопин получил от правительства небывалый доселе объем полномочий, на что обратил внимание Г.В. Абрамович, отметивший, что, судя по распорядительной деятельности Скопина-Шуйского в вопросах земельных пожалований, права молодого воеводы были схожи с прерогативами царской власти. Новгород того времени стал северной русской столицей, заменив осажденную Москву как центр, организующий борьбу с отрядами Лжедмитрия II, а М.В. Скопин-Шуйский становится главным и весьма авторитетным представителем верховной власти в государстве. "Писания" Скопина приобрели силу царских указов, которым повиновались не только городовые миры, земские и губные старосты, но и государевы воеводы и наместники. Соглашаясь с Г.В. Абрамовичем по основному содержанию его выводов, необходимо подчеркнуть существенную ошибку историка: властные прерогативы Скопина ограничивались определенной территорией; он являлся представителем верховной власти на русском Севере и в Поморье. В Среднем и Нижнем Поволжье аналогичными полномочиями был наделен воевода Ф.И. Шереметев, в иных же городах и уездах подобную государеву службу выполняли другие уполномоченные царем лица.

В.И. Корецкий обратил внимание на происходившее в то время известное развитие форм участия населения северорусских городов в местном военном управлении. Когда в декабре 1608 г. к Устюжне Железопольской приблизился польский отряд, в городе не оказалось ни воеводы, ни ратных людей, ни надежных укреплений. Тогда горожане создали выборное управление, избрав три головы и городовой совет из 20 человек, в котором посадские и служилые люди получили равное представительство. Власть в городе перешла в руки этого совета. Деятельность его не прекратилась даже после прибытия в Устюжну воеводы А.П. Ртищева, отстоявшего город от осадивших его "тушинских" отрядов. Несмотря на эту победу, новый воевода смог приступить к исполнению своих обязанностей лишь после утверждения городовым советом его полномочий.

Тогда же в Сольвычегодске мирские органы создают "мужицкие отряды", вооружением и снабжением которых ведали знаменитые купцы и промышленники Строгановы.

Благодаря широкому подъему народной борьбы на Севере и в Верхневолжских городах, М.В. Скопину-Шуйскому удалось одержать ряд важных побед над "тушинцами", к ноябрю 1609 г. вытеснив их отряды из Верхнего Поволжья. В ходе дальнейших действий его войска освободили от осады Троице-Сергиев монастырь, а затем и Москву.

Схожие процессы шли и в других регионах страны. Несколько ранее восстания на Севере поднялись земские люди в Среднем Поволжье: в Балахне, Юрьевце Волжском, на Решме, в Гороховце, где собравшиеся ополчения и рати "вси вкупе соединились в Луху, и литву побиваху, а дворян воровских, поимав, и в Нижний отсылаху ...". Как и в Устюжне Железопольской, возглавили эти формирования выборные земские "начальники".

В специфических условиях Смутного времени земское освободительное движение приобретало различные организационные формы на землях, занятых крупными соединениями польско-литовских войск и в тех городах и уездах, власти и население которых выступали против пропольской политики московского правительства. Безусловно, фактор присутствия на значительной части русской территории отрядов иноземцев оказывал определяющее значение на характер и масштабы борьбы в этих местах с интервенцией, заставляя местных жителей шире использовать методы партизанской войны (тактику засад и налетов), сплачиваясь в отряды так называемых "шишей", военная организация которых напоминала казацкую. О действиях "шишей" против поляков сохранились любопытные сообщения в дневнике С. Маскевича, служившего в гарнизоне Кремля и принимавшего участие в походах интервентов за провиантом в Рогачево и на Волгу. "Москвитяне ("шиши" - В.В.) нас стерегли, - писал Маскевич, - узнав через лазутчиков, что товарищи разъехались в коло, и что мы стоим без стражи, они нагрянули на нас среди белого дня, частию на конях, частию на лыжах ...". Ниже он добавляет: "Едва отошли мы на милю или на две от гетманского лагеря, напали на нас шиши и без труда одержали победу: ибо находившиеся при возах наших москвитяне тотчас передались к своим; а другие загородили путь повозками ...". В примечаниях к этому изданию "Дневника" Самуила Маскевича, написанных Н.Г. Устряловым, о "шишах" сказано следующее – "вольница, не признающая ничьего начальства, кроме своих атаманов". Это мнение нам представляется ошибочным. "Шишами" становились в основном крестьяне разоренных поляками русских сел и деревень, испытывающие вполне понятную ненависть ко всякому иноземцу. Организация же повстанческих сил, подобных казачьей, была отличительной особенностью всех народных движений XVII в.

Иначе складывалась обстановка в той части страны, где с самого начала власть правительства королевича Владислава носила чисто номинальный характер. В рязанских и замосковных городах началось формирование местных ратных сил, призванных освободить от поляков столицу Русского государства. Высшая форма проявления освободительного народного движения в Смутное время - земское ополчение. Осознание значительной частью населения страны необходимости ведения жестокой, бескомпромисной борьбы с польской угрозой вылилось в мобилизацию имеющихся наличных средств и сил для отпора агрессии. Вместе с тем, отсутствие единого политического (правительственного) центра осложняло задачу. Обстановка требовала скорейшего слияния разрозненных очагов сопротивления натиску внешнего врага. К 1611 г. центр освободительной борьбы перемещается с севера страны в Рязанские земли. Значительное распространение получает практика прямых сношений между городами, не признавшими королевича Владислава. Выражением этого стала посылка и пересылка прочетных грамот, авторы которых, изображая бедственное состояние Московского государства, призывали восставших против поляков города составить земское ополчение для скорейшего "очищения" от врага Москвы и всей Русской земли. На основе взаимных договоренностей там начали формироваться земские рати, в феврале следующего, 1611 года, двинувшиеся к Москве. Об организации власти в них, из-за крайней скудости дошедших до нас сведений, можно судить лишь с известной долей предположения. Во главе местных ополчений стояли земские воеводы, при которых, видимо, существовали полковые канцелярии, ведавшие сбором денег и различных припасов для обеспечения ратных людей. Так известно, что 29 февраля 1611 г. войсковой подьячий одного из местных ополчений, по-видимому, Суздальского В. Луговинин получил в с шуйского кабацкого целовальника деньги "земскую казну"!. С другой стороны, вполне вероятным представляется наличие во многих, если не во всех земских ратях органов, аналогичных "Совету всей земли", существовавшему в Рязанском ополчении задолго до его прихода к Москве (с 4 марта 1611 г.), о чем есть точное упоминание в одной из грамот П.П. Ляпунова.

В начале марта 1611 г. основные силы местных ополчений собрались в трех сборных пунктах: Рязани, Серпухове и Коломне. Наиболее организованным было Рязанское ополчение - настоящее войско, с многочисленной артиллерией ("нарядом") и "гуляй-городом". Возглавлял его признанный вождь и воевода думный дворянин П.П.ч Ляпунов. Он заключил союз с "боярами" из распавшегося лагеря Лжедмитрия II - Д.Т. Трубецким и И.М. Заруцким, послал посольство стряпчего И.И. Биркина в Нижний Новгород поднимать на борьбу с поляками жителей Среднего Поволжья, пытался нейтрализовать или привлечь на свою сторону гетмана Я. Сапегу, предводителя польских наемников в войске Лжедмитрия II. Кроме Рязанского ополчения, в которое влились отряды с Северской Украины, под Москву шли земские войска из Владимира, Нижнего Новгорода, Мурома, Ярославля, Переяславля-Залесского, Углича, Суздаля, Вологды, Галича, Костромы и Романова (Романова-Борисоглебска). К Владимирскому и Суздальскому ополчению присоединились отряды волжских казаков и черкасов (днепровских казаков), возвращавшихся из-под Пскова. Союзник П.П. Ляпунова – кн. Д.Т. Трубецкой - привел к столице остатки "тушинского" войска из Калуги, атаман И.М. Заруцкий - из Тулы.

Собирая все силы для освобождения занятой врагом русской столицы, Ляпунов стремился подготовить антипольское восстание в самой Москве, успех которого, в случае поддержки земскими полками, привел бы к очищению столицы от врага. В дневниковых записях поляка М. Стадницкого сохранилось упоминание о том, что, узнав о "мятеже" Ляпунова и его единомышленников, москвичи "стали искать поводов к ссоре с польским гарнизоном". О стихийном протесте московского люда, недовольного хозяйничаньем врага в родном городе, говорить не приходится. Об этом свидетельствует другое наблюдение того же мемуариста, прямо записавшего: "В столицу сходились из деревень и местечек люди, под предлогом искания защиты, тайно принося с собой оружие; приходили и солдаты Ляпунова, тайно переодевшись в городское платье; их никто не узнавал, так как они смешивались с городской чернью". Ясно, что подобная подготовка вооруженного выступления в занятом неприятельским гарнизоном городе требовала серьезной организаторской работы.

Городовые ополчения пришли к Москве в конце марта - начале апреля 1611 г. Первые же земские отряды прибыли в столицу 19 марта, приняв активное участие в начавшемся восстании против интервентов, подавленном ими с невероятной жестокостью. 24-25 марта к Симонову монастырю с казаками и Суздальским ополчением подошел бывший "тушинский стольник" - атаман А.З. Просовецкий. Гонсевский бросил против него полки Зборовского и Струся, но русские укрылись в "гуляй-городе" и отбили все польские атаки. Вслед за суздальским войском, прибыли отряды И.Ф. Еропкина и серпуховского воеводы Ф.К. Плещеева, а 27 марта 1611 г. "с большим и многочисленным войском" пришел из Рязани сам Прокопий Ляпунов. К захваченной врагом русской столице один за другим подходили отряды из верхневолжских городов. Сбор ратных сил под Москвой закончился 1 апреля 1611 г. Началась длительная и трудная осада хорошо укрепленного города.

В сложившемся под Москвой весной 1611 г. новом военно-политическом образовании, единство, необходимое для успешного ведения освободительной войны с поляками, на первых порах отсутствовало. У стен сожженной врагом столицы ополчения расположились в нескольких, враждебно настроенных по отношению друг к другу лагерях: у Яузских, Покровских, Сретенских, Тверских ворот Белого города и против Воронцовского поля. Следует признать, что разногласия в среде ополченцев были порождены социальной разнородностью самого освободительного движения. Важнейшим условием успешной борьбы с интервенцией являлось объединение земских сил, координация действий местных ополчений и отрядов, централизованное снабжение их необходимым довольствием и припасами, что требовало создания государственного аппарата политического и хозяйственного управления страной, способного взять на себя функции центрального правительства. Уже тогда это сознавали многие воеводы и атаманы, служилые люди и казаки. Мощным объединительным стимулом было общее стремление различных политических и социальных группировок земского освободительного движения к скорейшему освобождению "царственного града" Москвы от засевших в ней поляков и "русских воров-изменников". После занятия 7 апреля 1611 г. земскими отрядами Белого города в ополчении создается общий "Совет всей земли" - высший орган власти на освобожденной от интервентов территории, ставший единым руководящим центром всего освободительного движения в стране. Тогда же были избраны "начальники" земской рати - П.П. Ляпунов, кн. Д.Т. Трубецкой и И.М. Заруцкий. Прообраз "Совета", по некоторым сведениям, существовал в Рязанском ополчении еще до прихода его к Москве в начале марта 1611 г

В конце июня 1611 г. произошла коренная реорганизация сложившейся в "таборах" (подмосковном лагере Первого ополчения) политической власти. Ратные люди и казаки, выступившие против участившихся случаев произвола ополченских властей, подали Ляпунову, Заруцкому и Трубецкому челобитную, в которой требовали от своих "начальников" детальной регламентации и упорядочения деятельности земского правительства, ополченского "Совета всей земли" и сложившейся в "таборах" приказной администрации. Выработанный на основе этих требований и одобренный 30 июня 1611 г. всем ополчением Приговор подтвердил и оформил сословно-представительную организацию власти и порядок управления страной. В Приговоре перечисляется круг лиц, принявших участие в разработке этого документа. В нем упоминаются: "царевичи" (татарские - В.В.) и бояре, окольничие и чашники, стольники и дворяне, стряпчие и жильцы, приказные люди и дети боярские, князья и мурзы, атаманы и казаки, а также служилые и дворовые люди. Были учтены пожелания представителей 25 городов, участвовавших в деятельности подмосковного "Совета всей земли", в том числе таких важнейших, как Ярославль, Смоленск, Нижний Новгород, Ростов, Архангельск, Вологда и др. Л.В. Черепнин высказал предположение о том, что данное представительство было выделено из состава участников Первого ополчения. Подобное объяснение нам представляется ошибочным - в число упоминаемых 25 городов, чьи выборные участвовали в деятельности подмосковного "Совета всей земли", не вошли представители Рязани, Углича и Суздаля - городов, пославших свои ополчения к Москве уже в марте-апреле 1611 г. Некоторые сомнения возможны лишь в отношении Суздальской рати - посланное из этого города ополчение состояло, по-видимому, в большинстве своем из большого казачьего отряда братьев Просовецких. Наоборот, в отношении Рязани, выславшей к Москве большое земское войско во главе с одним из главных ополченских воевод - П.П. Ляпуновым, сомневаться не приходится, так как представители Рязани не могли не войти в его состав в весьма представительном числе. Это объяснение, на наш взгляд, указывает на действительное наличие в "Совете всей земли" Первого ополчения выборных "делегатов", всех упоминаемых в земском Приговоре городов.

Текст Приговора 30 июня 1611 г. состоит из преамбулы и 24 статей, важнейшими из которых считаются те, которые определяли государственное устройство России и регулировали поземельные отношения - определявшие правовой статус служилых людей, владевших вотчинами и поместьями. Исследователи, изучавшие текст принятого "Советом всей земли" Приговора справедливо отмечали, что документ был выработан прежде всего в интересах городового дворянства, чьи представители оказались в большинстве на соборных заседаниях, происходивших в подмосковном лагере ополчения в июне 1611 г. и несшего основное бремя в борьбе с вражеским нашествием.

Большинство статей Приговора касались вопроса о землевладении и размерах земельных пожалований служилым людям. Социальная неоднородность движения, существенные расхождения в целях и задачах освободительной борьбы, разъединявшие ополчение, диктовали необходимость выработки компромиссного решения этой проблемы, способного удовлетворить притязания всех собравщихся в земском лагере под Москвой ополченцев: бывших "тушинцев", непоколебимых сторонников Василия Шуйского и тех, кто, подобно И.М. Заруцкому, недавно еще служил польскому королю Сигизмунду III. Таким компромиссом в решении вопроса о земельных пожалованиях стало правовое закрепление принципа руководства нормами, сложившимися "при прежних прирожденных государех". Тем самым, законными признавались любые земельные пожалования (даже польского правительства), если они не нарушали сложившуюся норму верстания служилых людей.

С 30 июня 1611 г. во главе ополчения встало реорганизованное на основе Приговора временное земское правительство - своеобразный триумвират П.П. Ляпунова, И.М. Заруцкого и Д.Т. Трубецкого, избранных "начальниками" еще в апреле 1611 г. Однако права и привилегии триумвиров были существенно ограничены статьями Приговора . "Бояре и воеводы", обязанные "будучи в правительстве, земскими и всякими ратными делами промышляти", в своих действиях контролировались избравшим их "Советом всей земли". При общем стремлении ратников Первого ополчения восстановить разрушенную врагом русскую государственность в таком именно виде, "как было при прежних российских прирожденных государех", условия и обстоятельства Смутного времени вынуждали составителей земского Приговора в ряде случаев существенно изменять сложившиеся в Московском государстве традиции взаимоотношения власти и соборного большинства. Так, "избранных всею землею для всяких земских и ратных дел в правительство" вождей ополчения, в случае обнаружения их несоответствия своему высокому положению "Совету всей земли", было "вольно ... переменити и в то место выбрати иных ... хто будет болию к земскому делу пригодится".

В Приговоре детально оговаривалось устройство центрального административного аппарата. В ополчении были организованы Разрядный, Поместный, Земский и ряд других приказов (Большой Приход, Дворец, четверти, Разбойный приказ), деятельность которых также контролировалась "Советом всей земли". Приговором предусматривались определенные изменения в сложившемся к этому времени местном управлении. С "приставства" из городов, дворовых сел и черных волостей снимались бывшие там атаманы и казаки, вместо которых назначались "дворяне добрые". На основании этой статьи большинство исследователей делало вывод о сознательном ослаблении дворянским большинством ополчения позиций своих соратников по освободительной борьбе. Между тем в стороне осталось важное обстоятельство, проливающее свет на истинную подоплеку продекларированного в Приговоре смещения атаманов и казаков с "приставства" - замене подлежали не только они, но и все годные к ратной службе воеводы-дворяне (См. ст. 15 Приговора: "А которые дворяне и дети боярские посланные по городом в воеводы и на всякие посылки в збор, а на службе им быти мочно, и тех из городов и из посылок переменить и велети им быти в полки тот час, а на их место послать дворян сверстных и раненых, которым на службе быти не мочно").

С 1604 г. в Русском государстве происходит значительное расширение территории, находящейся в воеводском управлении. Новая система местного управления появляется в России во второй половине XVI в., наряду с введением в уездах и волостях Московского государства губных и земских учреждений. Однако первоначально воеводы посылались лишь в пограничные уезды, где необходимо было усиление военно-административной власти, напрямую подчиненной правительству. Во внутренние же уезды воевод начали назначать именно в Смутное время, в связи с резким обострением социальной борьбы в стране и началом польско-литовской, а затем и шведской интервенции. В эти годы рассылка по городам воевод стала практиковаться все шире. В царствование Михаила Федоровича Романова была составлена особая "Роспись воеводам в тех городах, где прежде были судьи и губные старосты", в которой подробно перечислялись города и уезды, перешедшие под контроль правительственных эмиссаров - городовых воевод. Будучи специальными представителями московского правительства на местах, они сосредоточили в своих руках административные, судебные, полицейские функции, отчасти подчинивсебе деятельность губных старост, ведавших делами, связанными с разбоями, убийствами, грабежами и воровством. Наблюдая этот процесс со стороны, без учета конкретно-исторической обстановки, сложившейся в стране в начале XVII вв., можно было бы сделать вывод о дальнейшей и весьма значительной централизации местного управления, о существенном ослаблении системы земского и губного самоуправления, ограничении и сведении на нет их политической деятельности. Тем не менее, в начале XVII в. учреждение в стране воеводского управления свидетельствовало скорее не об усилении контрольных функций государства в местном управлении, а о реальном их ослаблении. Нельзя переоценивать роль городовых воевод в организации власти на местах, - в Смутное время они зачастую лишь номинально возглавляли управление в том или ином городе и уезде. Часто воеводы входили в общесословные городовые советы (как в Нижнем Новгороде) или дублировали деятельность органов местного общесословного управления, подтверждением чему служит сложившаяся в Курмыше практика одновременной посылки идентичных по содержанию отписок воеводе и "дворянам и детям боярским, и всяким служилым людям, и земским старостам, и целовальникам, и всем посадским людям, и волостным крестьянам". В таких условиях курмышане смогли запретить новоназначенному в их город воеводе Жедринскому "без земского совета" въезжать в Курмыш. Характерен и отмеченный выше факт нахождения во многих городах "на приставстве" казачьих атаманов и даже простых казаков. Известное решение "Совета всей земли" Первого ополчения о повсеместной замене местных начальников негодными к ратной службе "дворянами добрыми" не выполнялось.

Пытаясь усилить контроль над казачеством, земские воеводы вынуждены были заботиться о притоке новых людей в свои полки. Даже Ляпунов, испытывая большую нужду в ратниках, продолжал пополнять ряды ополченцев за счет холопов и крепостных крестьян. В июне 1611 г. он писал в Казань: "А которые боярские люди крепостные и старинные и те бы шли безо всякого сумленья и боязни, всем им воля и жалованье будет, как и иным казакам".

Приговор 30 июня 1611 г., несомненно, сыграл важную роль в упрочении объединительной тенденции в освободительном движении, однако после его принятия в подмосковном лагере продолжали сохраняться серьезные противоречия. Особое недовольство в "таборах" вызывали антиказацкие мероприятия Ляпунова и внешнеполитическая ориентация ополченского правительства на Швецию, с которой велись переговоры о возможном избрании на российский престол одного из шведских принцев - Густава-Адольфа или Карла-Филиппа. Компромиссное соглашение, заключенное между различными группировками движения в июне 1611 г., воплотившее объединительные тенденции освободительной борьбы, на практике оказалось недолговечным. В конце июля произошло открытое столкновение конфликтующих сторон, в котором у Ляпунова не оказалось надежной опоры. Назревавшим в ополченской (точнее, казачьей) среде социальным взрывом не преминули воспользоваться осажденные в Кремле и Китай-городе поляки. Им удалось спровоцировать радикально настроенную часть "таборов" на открытое выступление против Ляпунова. Гонсевский переправил казакам сфабрикованные в Москве грамоты, в которых от имени главного земского воеводы местные власти призывались к истреблению "злого народа" (казаков). Вызванный 22 июля в казачий круг, вождь ополчения был убит (зарублен казачьим атаманом С. Карамышевым), репрессиям подверглись и некоторые его сторонники.

Несмотря на последовавший после этих событий отъезд из подмосковного лагеря части служилых людей замосковных городов, авторитет "Совета всей земли" Первого ополчения продолжал сохраняться на всей освобожденной от интервентов территории вплоть до 2 марта 1612 г. (т.е. до дня присяги ополченцев из "таборов" объявившемуся в Пскове новому самозванцу - Лжедмитрию III). Продолжал функционировать созданный в июне 1611 г. аппарат центрального управления. Современники отмечали, что "Разряд и Поместный приказ, и Печатной, и иные приказы под Москвою были и в Поместном приказе и в иных приказах сидели дьяки и подьячие, и с волостей на казаков кормы сбирали". С течением времени происходит увеличение числа подмосковных приказов. В июле 1611 г. ядринскому воеводе М.И. Соловцову предписывалось ссылаться "о всяких делех" с думным дьяком Д.Т. Рындиным и дяком А. Шапиловым, сидевшими в приказе Казанского и Мещерского дворца. В ноябре 1611 г. (в публикации ошибочно 1612 г.) в грамоте "бояр и воевод" Д.Т. Трубецкого и И.М. Заруцкого пронскому воеводе Р.П. Федорову указывалось, чтобы выборные поручные записи, взятые с ямских охотников, он "прислал бы еси в полки к нам к Москве и велел отдати в Ямском приказе диаку Филиппу Ларионову". Продолжалось верстание в "таборах" служилых людей поместными, в том числе четвертными окладами, подтверждались пропавшие жалованные грамоты на вотчины, данные за службу прежними государями, в том числе царем Василием Ивановичем Шуйским - непримиримым врагом бывших "тушинцев", ставших теперь главными воеводами земской рати. "По боярскому приговору" в "таборах" выдавались жалованные грамоты монастырям. Однако во всех официальных документах, земские власти обязательно подчеркивали временный характер своих полномочий, опечатывая данные в "таборах" жалованные грамоты желтой восковой печатью. При этом в тексте делалась специальная приписка: "А как на Московское государство Бог даст государя и тогды велит государь ему (П.Ф. Кикину. – В.В.) на ту его вотчину по книгам и по дачам дати вотчинную жалованную грамоту за красною печатью".

Приказная администрация занимала особое положение в Первом ополчении. Число дьяков, находившихся в земском лагере под Москвой, достигало 25-30 человек; из них 6 были думными дьяками. Их роль в сложившейся в "таборах" политической организации отнюдь не сводилась к деятельности в ополченских приказах; дьяки принимали активнейшее участие в выработке правительственного курса подмосковного "Совета всей земли". При этом следует учесть, что в Нижегородском ополчении К. Минина и Д.М. Пожарского приказных дельцов оказалось гораздо меньше, а их политическое влияние было ничтожно. Даже после гибели Ляпунова Первое ополчение и его руководители получали полное признание и поддержку Троице-Сергиевской обители - весьма авторитетного в русском обществе вдохновителя борьбы с польскими интервентами и католической опасностью. Однако, нельзя не отметить и того, что после 22 июля роль и значение ополченского "Совета всей земли" изменяется. Он, не теряет статуса верховного распорядительного органа, но в практической деятельности решающее значение отводится теперь "приговору бояр", а не "приговору всей земли". В ополчении и в "Совете всей земли" неизмеримо усиливаются позиции И.М. Заруцкого. Ни в одном из исследований, посвященных политической истории России эпохи Смутного времени, не отмечен очень важный и примечательный факт: в сентябре 1611 г. шенкурские тиуны рассылали по станам наказную память о выборе заказных старост по единоличному "указу государя нашего боярина Ивана Мартыновича [Заруцкого]". Падение авторитета подмосковного правительственного центра, а с ним и влияния "боярина" Заруцкого произошло после организации Нижегородского ополчения, вожди которого провозгласили его одним из главных "заводчиков казачьего воровства", обличая старого болотниковца и "тушинца" в рассылаемых по стране грамотах.

Вышесказанное подтверждает правоту русских историков, оспаривавших утверждение о произошедшем в конце июля развале центральной власти, сложившейся в Первом ополчении под Москвой после 30 июня 1611 г. Вместе с тем, нельзя отрицать и того очевидного факта, что произошедшее в земском лагере 22 июля открытое выступление радикально настроенного по отношению к действиям Ляпунова казачества, привело к неминуемому расколу столь разнородного по своему составу освободительного движения. В нем зарождается и крепнет оппозиционное течение, то с подозрением относящееся к "казачьему воровству". Зажиточная часть посадского населения северорусских и поволжских городов, разоренное Смутой дворянство воспринимали перемены, произошедшие в земском лагере после гибели Ляпунова именно как новое "воровство" вчерашних болотниковцев и "тушинцев". Возникшим во многих городах и уездах недоверием к казакам не преминули воспользоваться находившиеся в Москве интервенты и русские изменники. В рассылаемых по стране грамотах (в Кострому, Ярославль, Переяславль-Залесский) они натравливали посадских людей на казаков, запугивали горожан новой вспышкой междоусобной войны. Вот как изображали происходившие в "таборах" события служившие полякам московские думцы: "... которой был большой завотца Прокофей Ляпунов, от которого большая крестьянская кровь началась литися и Московское государство до конца пустошитися, и того те воры, которые с ним были в том воровском заводе, Ивашка Заруцкой с товарыщи убили, и тело его держали собакам на снеденье на площеди 3 дни; и вы видите, за его к государю (королевичу Владиславу - В.В.) крестное преступленье и за зачатие невинные крестьянские крови какову месть ему Бог воздал по его делом от его же воровских товарыщей, и совет их всуе стал. И ныне князь Дмитрей Трубетцкой да Иван Заруцкой с товарыщи стоят под Москвою на большое крестьянское кровопролитье, и Московскому государству и городом всем на конечное разоренье, а не на покой крестьянской, и беспрестани ездя по городом от них ис табор ис-под Москвы, казаки грабят и розбивают и невинную кровь крестьянскую проливают..." Определенную роль в падении авторитета подмосковного правительства на части российской территории, помимо "казачьего воровства" и подстрекательств московских изменников, сыграла бесплодность двухгодичной осады Москвы отрядами Первого ополчения. Затягивание же борьбы с интервенцией чревато было гибельными последствиями для страны и всего освободительного движения. Недовольные таким развитием событий земские люди, во всех неудачах винили руководителей "таборов" и искали выход в создании нового земского ополчения, вожди которого, подобно погибшему Прокопию Ляпунову, могли держать под контролем подмосковное казачество - политически нестабильуюот участия или неучастия которой в освободительной борьбе зависел в немалой степени успех земского дела под стенами Москвы.

* * *

Новый этап в истории освободительной борьбы русского народа с польско-литовской интервенцией в начале XVII в. был связан с начавшейся в октябре-ноябре 1611 г. организацией в Нижнем Новгороде нового (Второго) ополчения, с деятельностью его знаменитых выборных вождей: воеводы кн. Д.М. Пожарского и земского старосты К. Минина.

В конце XVI - начале XVII вв. Нижний Новгород являлся одним из крупнейших городов Русского государства. Лишь Старая Русса, Москва, Псков, Казань и Смоленск, в годы предшествовавшие "разорению" давали казне больше таможенных пошлин, чем Нижний Новгород, не подвергавшийся к тому же в Смутное время прямому разграблению, подобно другим, в том числе и перечисленным выше русским городам. Значительным было В этом поволжском городе и влияние нижегородского посада, возглавлили который земские старосты и целовальники, избиравшиеся 1 сентября сроком на один год и ведавшие всем мирским хозяйством и управлением, собиравшие государственные подати и различные казенные пошлины. Однако с 1608 г. самоуправление в Нижнем Новгороде, равно как и во многих других русских городах, не ограничивалось посадским. Осенью этого года там создали общесословный орган местного управления - городовой совет. Неоспоримое свидетельство (первое упоминание) о его существовании приводится в отписке архимандрита нижегородского Вознесенского монастыря Иоиля игумену Луховской пустыни Ионе.

Решения Нижегородского городового совета были обязательны для всех горожан, в том числе и для входивших в его состав местных воевод, действия которых строго контролировались земскими людьми. Осенью 1611 г. совет (в документах зачастую именовавшийся как "нижегородские власти") собирался на воеводском дворе. В это время в него входили архимандрит Печерского монастыря Феодосий, спасский протопоп Савва, "да иные попы", стряпчий И.И. Биркин, дьяк В. Юдин, нижегородские "дворяне и дети боярские, и головы, и старосты, от них же и Кузьма Минин".

Нижний Новгород был одним из 50 русских городов, принявших участие в Первом ополчении. Для координации военных действий против интервентов ("доброго совету") в начале февраля 1611 г., в Нижний прибыли посланные П.П. Ляпуновым его личные представители - стряпчий И.И. Биркин, в 1612 г. бывший вторым воеводою Нижегородского ополчения) и дьяк С. Пустошкин. В марте 1611 г. под Москву в составе земской рати пришел большой отряд из Нижнего Новгорода. Представители этого города подписали Приговор 30 июня 1611 г., участвовали в работе "Совета всей земли" Первого ополчения. С гибелью Ляпунова началась новая страница во взаимоотношениях нижегородцев с вождями подмосковных "таборов". Но лишь после присяги, принесенной ополченцами Трубецкого и Заруцкого Лжедмитрию III (2 марта 1612 г.), произошел окончательный их разрыв с "боярами и воеводами" Первого ополчения.

Изменения, произошедшие в земском освободительном движении после смерти П.П. Ляпунова и кажущееся бездействие отрядов Трубецкого, Заруцкого и Просовецкого под стенами Москвы, привели к образованию осенью 1611 г. в Нижнем Новгороде независимого организационно-политического центра борьбы с интервенцией. Сначала ряд поволжских, а затем и многие северорусские города приняли участие в формировании нового земского ополчения, противопоставив его безуспешно осаждавшим Москву казакам и ополченцам из "таборов". Отказавшись от сотрудничества с продолжавшим существовать под Москвой правительственным центром, Нижегородский городовой совет, тем не менее, взял курс на создание политической организации, тождественной существовавшей в Первом ополчении в 1611 г. В феврале 1612 г. в Нижнем Новгороде, при формирующемся новом ополчении уже существовал и действовал свой Нижегородский "Совет всей земли", делопроизводством которого заведовал бывший нижегородский дьяк В. Юдин. Различия же между ополчениями предопределены были, прежде всего, социальной неоднородностью самого освободительного движения, распавшегося впоследствии на два самостоятельных течения.

Подготовительный период в истории Нижегородского ополчения, начало которого совпадает со знаменитой речью-призывом Кузьмы Минина к землякам (сентябрь 1611 г.), закончился в ноябре 1611 г. К этому времени был начат сбор денежных средств с населения, подтвержденный приговором "всего града за руками", было избрано руководство ополчения: "стольник и воевода" кн. Д.М. Пожарский, "выборный от всей земли человек" К. Минин, к этому времени сложивший с себя обязанности нижегородского земского старосты, второй воевода И.И. Биркин, дьяк В. Юдин. Тогда же пришли в Нижний Новгород отряды служилых людей из захваченных поляками Смоленска, Дорогобужа и Вязьмы, которые вместе с нижегородскими стрельцами и служилыми людьми составили костяк нового земского ополчения. У иногородних купцов был произведен заем, давший ополченской казне 5206 рублей. В одном из поздних источников - приписках на полях Хронографа 1512 г. - приводится общая сумма в 160 тыс. рублей (возможно несколько завышенная), собранных в земскую казну денег.

На втором этапе формирования ополчения в ноябре 1611 - феврале 1612 гг. в Нижнем Новгороде провели верстание служилых людей, присоединившихся к земской рати. Разделенные воеводами на несколько статей, они получили денежное жалованье соответственно 50, 45 и 40 рублей. К февралю 1612 г. в Нижнем Новгороде создан был, как это уже отмечалось выше, свой войсковой "Совет всей земли". Закончился второй этап организации нового ополчения в феврале 1612 г. после получения известия о занятии Ярославля казачьими отрядами посланными на север Заруцким. Немедленно на верхнюю Волгу выступили передовые нижегородские отряды. 5-10 марта 1612 г. (дата, к сожалению, устанавливается лишь приблизительно) к Ярославлю выступили главные силы земской рати.

Этот крупный верхневолжский город стал местом окончательного сосредоточения сил ополчения Пожарского и Минина. Отбив Ярославль, находившийся на пересечении важнейших торговых путей, нижегородцы получили доступ к крайне необходимым им экономическим ресурсам земель, мало или совсем не затронутых военными действиями. Но вступление отрядов Нижегородского ополчения в этот регион привело их к открытой конфронтации с уже действовавшими там казаками из стана Трубецкого и Заруцкого. Преодолеть сопротивление сторонников Первого ополчения, старавшихся не допустить появления иной, неподконтрольной "таборам" военно-политической организации, грозившей отторгнуть значительную территорию, снабжавшую подмосковные полки, нижегородские вожди могли, заручившись поддержкой местных земских сил. Для этого требовалось создать орган народного представительства, более авторитетный чем в "таборах", подобный существовавшему под Москвой до 22 июля 1611 г. После вступления в Ярославль руководители Второго ополчения начали реорганизацию Нижегородского войскового (ополченского) "Совета всей земли" и учреждение органов центрального государственного управления - приказов. От имени князя Пожарского по городам, поддержавшим почин Нижнего Новгорода, разослали грамоты, призывавшие органы местного самоуправления прислать в Ярославль "изо всяких людей человека по два, и с ними совет свой отписать, за своими руками".

В Ярославле при реорганизованном "Совете всей земли", как и в земском лагере под Москвой, создаются органы центрального административного управления - приказы. Важнейшими из них являлись: Разрядный (дьяки А. Вареев и М. Данилов), Поместный (Г. Мартемьянов и Ф. Лихачев), Дворец (С. Головин), Дворцовый (Большой Дворец - Н. Емельянов и П. Насонов), Монастырский (судья Т. Витовтов и дьяк Н. Дмитриев), Галицкая и Новгородская четь (В. Юдин, затем А. Иванов). Учреждением приказного типа стал созданный при ярославских ополченских властях Денежный двор. П.Г. Любомиров высказал в свое время интересное предположение о существовании в Ярославле Посольского приказа, дьяком которого он называет С. Романчукова, возглавившего летом 1612 г. переговоры с Джекобом Шоу (Яковом Шавом) - предводителем отряда воинов-наемников, просившихся в русскую службу. Тем не менее, документального подтверждения о существовании в Ярославле такого приказа нет. Тот факт, что с конца 1612 г. С. Романчуков числился в общегосударственном Посольском приказе может свидетельствовать лишь об имеющемся у этого дьяка достаточном опыте работы в учреждении подобного типа. Возможно, раньше он действительно состоял при дипломатическом ведомстве, функционировавшем при Ярославском "Совете всей земли", но, скорее всего все же вел посольские дела в составе другого земского приказа.

Ополченские власти предприняли попытку наладить работу органов местного управления. Во время "Ярославского стояния" земского войска были назначены воеводы в Устюжну, Белоозеро, Владимир, Касимов, Клин, Тверь, Кострому, Ростов, Суздаль, Переяславль, Тобольск и другие города Московского государства. Они должны были, помимо прочего, привести в порядок расстроенную в предшествующие годы военную организацию государства. С целью восстановления финансовой системы в это же время, по распоряжению ярославского правительства, проводятся дозоры и составляются новые платежные книги. Власти Нижегородского ополчения возобновили начатые еще Ляпуновым переговоры о призвании на российский престол шведского принца Карла-Филиппа, признанного в те годы государем в оккупированной шведами Новгородской земле. В июльских грамотах руководителей Второго ополчения в Новгород указывалось достаточно категорично: "... и мы того приговору (приговора "Совета всей земли" Первого ополчения об избрании царем шведского принца. - В.В.) держимся ...".

В самом Ярославле, действуя через местную Земскую избу, власти ополчения обложили население города чрезвычайным налогом, подобном собранному в Нижнем Новгороде и ряде других поволжских городов, собирали продовольствие, фураж и другие припасы, необходимые для насущных нужд земской рати. В примкнувших к движению уездах формировались и обучались новые отряды и местные ополчения.

Вражда и соперничество двух ополчений и двух правительственных центров особенно обострилась весной - летом 1612 г. Стремясь максимально расширить территорию, подконтрольную ярославскому "Совету всей земли", правительство Пожарского и Минина сделало ставку на военный разгром действовавших в Замосковье отрядов Первого ополчения, на скорейшее вытеснение их из этого района. Сужение сферы влияния подмосковного правительства, тревожившие подмосковные "таборы" известия об антиказачьих настроениях руководителей нового, формировавшегося тогда в Нижнем Новгороде ополчения, реальная угроза прорыва блокады Москвы поляками, а затем и тяжелые поражения, нанесенные ярославскими ратями казачьим отрядам Просовецкого и Толстого в Верхнем Поволжье и Замосковье вызвали серьезный социально-политический кризис в той части освободительного движения, которую возглавляли Д.Т. Трубецкой и И.М. Заруцкий. Воспользовавшись благоприятным моментом, в "таборах" под Москвой активизировали свою деятельность сторонники объявившегося 23 марта 1611 г. в Ивангороде, а затем принятого псковичами нового самозванца - Лжедмитрия III. Во главе заговорщиков встали И.В. Плещеев, князь Г.П. Шаховской и И.В. Засекин. 2 марта 1612 г. они организовали в подмосковном стане присягу псковскому самозванцу, принудив вождей ополчения согласиться с решением казачьего круга. Следствием произошедших в начале марта 1612 г. перемен явилось крайнее размежевание сил, как в самих "таборах", так и в стране. Многие служилые люди и даже казаки покинули ополчение, часть из них ушла в Ярославль.

Перспектива подчинения подмосковного ополченского правительства воцарившемуся в далеком Пскове новому самозванному государю не устраивала его главных "начальников". Присягой Лжедмитрию III остались недовольными сторонники не только Трубецкого, но и Заруцкого. Честолюбивые планы последнего были связаны с другим претендентом на вакантный российский престол - Иваном Дмитриевичем, сыном Лжедмитрия II и Марины Мнишек. Оба соправителя, втайне друг от друга, занялись организацией выступления против псковского самозванца. Князь Трубецкой, воспользовавшись посредничеством властей Троице-Сергиева монастыря, начал секретные переговоры с ярославским правительством. Послы князя, братья Пушкины, от имени своего предводителя предложили Пожарскому и Минину объединиться для совместной борьбы с интервентами и с "врагами, которые нынеча завели смуту".

И.М. Заруцкий на примирение с ярославцами рассчитывать не мог, а, возможно, и не хотел. Его отрицательное отношение к событиям 2 марта объяснялось, иными причинами: бывший казачий атаман, а ныне земский "боярин и воевода", поддерживал кандидатуру малолетнего "царевича" Ивана Дмитриевича. Воцарение "воренка" возвело бы Заруцкого, вступившего в интимную связь с "паньей Мариною", в ранг полновластного правителя Московского государства. Интрига приехавшего из Пскова атамана Г. Попова создала реальную угрозу этим честолюбивым замыслам. Заруцкий, использовав все свое немалое влияние на казаков сделал ставку на устранение воскресшего в третий раз "царя Димитрия". Вместе с посольством И. Плещеева и К. Бегичева в Псков отправились наиболее доверенные сторонники Заруцкого, принявшие активное участие в организованном местным воеводой кн. И.Ф. Хованским свержении самозванца: "... собравшись с народом, того самозванца, поимав и связав, к Москве скована отвезли, где его и повесили, а его сообщников по тюрмам посадили".

Устранив опасность, угрожавшую их интересам и устремлениям, Трубецкой и Заруцкий попытались нормализовать отношения с руководителями Нижегородского ополчения, стоявшего в Ярославле. В этот верхневолжский город из-под Москвы было отправлено большое посольство К.Н. Чеглокова и дьяка А. Витовтова, в которое входили также атаманы А. Коломна, И. Немов, С. Ташлыков и Б. Власьев "с товарищами". Послы прибыли в Ярославль 6 июня 1612 г. и привезли от Трубецкого и Заруцкого "повинную грамоту за своими руками", в которой "бояре и воеводы" Первого ополчения писали, что они от псковского "вора" отстали, так как это "прямой вор, не тот, который был в Тушине и в Калуге". В той же грамоте руководители подмосковного ополчения заявляли, что желают быть с нижегородцами "во всемирном совете и соединенье". В русских источниках сообщения о реакции ярославских ополченских властей на мирные предложения Трубецкого и Заруцкого не сохранилось. Однако в одном из писем Я.П. Делагарди сообщал шведскому королю, что ему и боярину И.Н. Одоевскому из Ярославля прислали грамоту, в которой новгородские власти извещались о приезде к Д.М. Пожарскому из-под Москвы казачьих атаманов, просивших нижегородцев о скорейшем объединении ратных сил. Пожарский выдвинул следущие непременные условия возможного объединения двух ополчений: выдача ярославцам "воренка" (сына Лжедмитрия II Ивана Дмитриевича); приведение подмосковных ополченцев и казаков к присяге (кресту), содержавшей обязательство быть в единении с нижегородцами; объявление об их "пожелании" вместе с приверженцами Пожарского и "Новгородским государством" избрать царем и великим князем шведского принца Карла-Филиппа. Последний пункт условий являлся основным и важнейшим. Переговоры об избрании шведского принца были начаты руководителями Второго ополчения вскоре после прибытия земской рати в Ярославль. В Новгород выехало соборное посольство С. Татищева, вместе с которым отправлено было "со всех городов ото всех чинов по человеку" - свидетельство исключительной важности, которую придавали в Ярославле этой дипломатической миссии.

Выдвинутые Пожарским условия объединения земских сил в июле 1612 г. не были приняты руководителями Первого ополчения, противостояние ополчений и ополченских правительств продолжалось. Вместе с тем, ярославские власти не могли игнорировать призывы прибывших из "таборов" дворян и казаков "идти к Москве не мешкая". К русской столице приближались отряды гетмана Ходкевича, имевшего намерение снять затянувшуюся осаду Москвы, выручив державшийся там польский гарнизон. Четырехмесячное пребывание Нижегородского ополчения в Ярославле подошло к концу. 27 июля 1612 г. с основными силами земского войска Пожарский выступил к Москве.

С приближением отрядов Нижегородского ополчения к Москве в "таборах" возобладала группировка Трубецкого, выступавшая за скорейшее примирение с ярославскими земскими воеводами. Оказавшись в меньшинстве, Заруцкий со своими приверженцами покинул "таборы" и ушел к Коломне. В лагере Первого ополчения остались в основном те, кто надеялся на достижение взаимоприемлемого компромисса с ярославцами. Но руководители Второго ополчения наотрез отказались от соедининения с отрядами Трубецкого, расположив свои войска у Арбатских ворот Белого города.

Между ополчениями сразу же начались раздоры и вражда. Ратники и казаки Трубецкого, которые, по словам современника, - "вси от гладу изнемогающе", неприязненно встретили сытых и хорошо экипированных дворян и казаков Пожарского. Возникшая рознь грозила обернуться катастрофой для всего освободительного движения и всей страны, на защиту которой поднялись воистину "последние люди" Русской земли. Ни Первое, ни Второе ополчения не могли в одиночку противостоять регулярной польской армии гетмана Ходкевича, стремившегося доставить продовольствие голодающему гарнизону Кремля и Китай-города и разбить войска Пожарского и Трубецкого. В развернувшемся 22 и 24 августа 1613 г. сражении у стен Москвы победа русского оружия достигнута была в результате совместных, хотя и нескоординированных общим командованием действий ратников Подмосковного и Нижегородского ополчений. Решающую роль в битве сыграл неожиданный для поляков, надеявшихся на противостояние двух земских ополчений, удар "нагих и гладных" казаков Трубецкого, отбросивших наемные отряды Ходкевича от стен Кремля и Китай-города.

Поспешное отступление остатков разбитой польско-литовской армии, не сумевшей восполнить запасы продовольствия и фуража, в чем так нуждался осажденный в Кремле и Китай-городе гарнизон, предопределило исход осады Москвы.