Курсовая работа: Феномен самозванчества в России

Курсовая работа

Феномен самозванчества в России. Лжедмитрий первый.

Содержание

Введение

1. Феномен самозванчества в России

1.1Династический кризис в конце 16 века

1.2 Причины появления самозванчества

1.3 Неудача правления Бориса Годунова, возникновение самозванцев

2. Лжедмитрий Первый

2.1Григорий Отрепьев

2.2 Гришка Отрепьев в Речи Посполитой

2.3Воцарение Лжедмитрия Первого на московский престол

2.4Причины свержения лжецаря

Заключение

Список использованной литературы

Введение

К числу наиболее трудных и сложных эпох, которых в истории России было немало, относится и так называемое Смутное время – тридцатилетие с конца XVI в. по 20-е годы XVII в., время, ставшее переломным в судьбах страны. А также время возникновения феномена самозванчества в России.

Смутное время взяло свое начало и развитие с пресечение царской династии. Ведь в России царь был не только держателем государственной власти, но и носителем традиционного идеала «правды». Именно благодаря сохранившимся еще языческим представлениям царь в России рассматривался как «Отец» народа, царь-батюшка. Русское православие знало не только небесный идеал христианства, но и земной идеал «святой Руси», и главную роль в нем играла фигура «настоящего», православного царя. Царский род оборвался, это была катастрофа которая означала крах всей системы ценностей.

И это же вызвало и социальное возмущение, беспокойство и нестабильность народных масс, были и выступления народа против власти. Но если в Европе во главе таких движений, как правило стояли религиозные пророки-протестанты, то в России главной фигурой всех крестьянских войн стали самозванцы, люди, провозгласившие себя «настоящими» царями, готовыми восстановить социальную справедливость.

Говоря, о самозванцах следует сказать, что феномен самозванчества принадлежит не только русской истории. На протяжении тысячелетий разные люди, обитатели разных стран принимали имена убитых, умерших или пропавших без вести правителей. Судьбы самозванцев были несходными, но большинство из них ждал печальный конец, расплатой за обман чаще всего становились казнь или заточение.

В русском самозванчестве много уникального. Сакрализация царской власти в общественном сознании русского средневековья не только не препятствовала распространению этого явления, но и способствовала ему. Уже при первом российском самозванце Лжедмитрии I проявляются элементы религиозной легенды о царе-избавителе, царе-искупителе.[1]

Не менее примечательны и та огромная роль, которая принадлежит самозванцам в отечественной истории XVII—XVIII вв., и активная регенерация этого явления в конце XX в.

Актуальность темы самозванства в России является достаточно разработанной и интересной. С культурологической точки зрения этот феномен уже изучался, но исследование его далеко не закончено. Остается еще много нерешенных вопросов в истории этого явления и вряд ли когда-нибудь все они будут решены. Одна из наиболее загадочных страниц в истории самозванства это его истоки.

В своих исследованиях самозванчества Р.Г. Скрынников акцентирует внимание на реакции населения на появление самозванца. На том, как его воспринимали разные слои общества. Если брать Лжедмитрия I, то у Скрынникова можно увидеть, как отнеслись к появлению самозванца бояре, например Шуйские, возглавившие «боярскую оппозицию», простой народ. Самым важным фактором в раскрытие феномена самозванчества Скрынников считал действия лжецарей на народное сознание.

Ключевский так же говорит о роли народа в процветании самозванчества. Если бы самозванцы не получили поддержки со стороны народонаселения, то они бы не смогли даже претендовать на трон и корону.

Таким образом, среди, выше приведенных, мнений можно увидеть, что немалую роль в превознесении лжецарей играют различные слои населения. Но все-таки большая роль досталась простому народу. Народ продолжал верить в царя-спасителя и, поэтому признавал самозванцев, надеясь на лучшее будущее.

Объектом исследования в курсовой работе является феномен самозванчества в истории России а также время правления первого в истории России самозванца которому удалось взойти на царский престол Лжедмитрия первого. Предметом исследования выступает феномен происхождения самозванчества.

Целью курсовой работы является поиск причины возникновения самозванчества в России, рассмотрения смутного времени как почву зарождения самозванчества в России. Также по моему мнению необходимо обратить внимание на личность Лжедмитрия Первого, учитывая тот факт что до него в истории России примеры самозванчества неизвестны. Проанализировать процесс восхождения Лжедмитрия на царский престол, а также разобрать причины неудачи его правления.

1. Феномен самозванчества в России

1.1 Династический кризис в конце 16 века

Итогом самого длительного в русской истории царствования Ивана IV стал глубокий социально-экономический и политический кризис. Тяготы Ливонской войны, опричнина опустошительное нашествие крымских татар в 1571 г. серьезно подорвали экономику страны. Положение еще более ухудшилось из-за нескольких неурожаев и эпидемии чумы. Центральные и западные районы страны обезлюдели. Массовые побеги крестьян на окраины разоряли прежде всего мелких и средних помещиков

Вырваться наружу скопившимся в русском обществе социальным страстям и политическим амбициям помог династический кризис. В 1581 г. Иван Грозный в припадке ярости убил своего старшего сына Ивана, который и своими достоинствами и своими недостатками, кажется, повторил своего отца. Престол унаследовал слабый умственно и физически царь Федор Иоаннович. "Росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водянке, нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах, он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется ... писал о последнем потомке Ивана Калиты англичанин Д. Флетчер - Он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостлив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен".[2]

В 1598 г. царь Федор скончался, не оставив потомства. С его смертью пресеклась династия московских князей "собирателей русских земель" Рюриковичей. Предстояло невиданное ещё в отечественной истории событие - выборы нового царя. Это не могло не вызвать в верхах острую борьбу за власть, которая часто приобретала форму политической интриги и заговора. Но кто бы невзошел на московский престол и как бы не были велики его дарования, он не мог располагать в народе авторитетом "природных" государей. Представители старой династии рассматривали Московское государство как свою собственность, вотчину, что вполне совпадало с правосознанием народа, и он в массе своей терпеливо нес государево тягло. Отношение к новым выборам царя было иным, менее почтительным. Если Рюриковичи, как считалось, получали власть от Бога, то выборные государи - от подданных. Люди дали царю власть, люди, следовательно, могли её и отобрать.

Но все жес 1585г. власть сосредоточилась в руках одного из царского шурина Бориса Федоровича Годунова. Иностранцы даже именовали его лордом-протектором. Власти Годунова угрожало лишь то, что наследником бездетного Федора являлся его младший брат Дмитрий проживавший с матерью в своем уделе - Угличе. Родственники Дмитрия, Нагие, ненавидели Годунова и не скрывали намерения расправиться с ним после вступления Дмитрия на трон. Однако в 1591 г. Дмитрий погиб. Официальная версия утверждала, что произошел несчастный случай: царевич играл ножом и наткнулся на него в эпилептическом припадке. Но в обществе считали, что он был убит по приказу правителя. Этот спор не разрешен и до сих пор. Ясно лишь, что смерть Дмитрия была выгодна Годунову.

1.2 Причины появления самозванчества

Несмотря на то, что самозванчество издавна привлекало внимание историков, корни этого явления до конца не выяснены. По большей части самозванчество трактуется как одна из форм «антифеодального протеста», а в плане политическом оно изображается исключительно как «борьба трудящихся за власть». Однако при этом не учитывается, что не все самозванцы были связаны с движением социального протеста, что далеко не всегда их целью была власть в государстве.

Термин «самозванчество» относится к области социальной психологии. Самозванчество начинается тогда, когда лжецарь или псевдомессия открывается окружающим, формирует группу соратников или становится во главе какого-либо движения социального протеста. Не менее примечательны и та огромная роль, которая принадлежит самозванцам в отечественной истории XVII—XVIII вв., и активная регенерация этого явления в конце XX в

Определенно можно указать на несколько явлений как социального, так и внутриполитического характера, подготовивших самозванчество.[3] К.В.Чистов и Б.А.Успенский отметили, что социально-психологический фон широкого распространения самозванчества возник благодаря сакрализации царской власти и популярности утопических и эсхатологических представлений в XVII—XVIII вв.. Указывалось и на другие причины этого явления, например на «отречение» Ивана Грозного от трона и провозглашение царем Семена Бекбулатовича и на последовавшее через двадцать лет воцарение Бориса Годунова, рожденного быть подданным, а не царем.

В России примеры самозванчества до Григория Отрепьева неизвестны, однако можно указать на один примечательный случай из дипломатической практики конца XVI в., при котором одно лицо выдавалось за другое. Во время осады Нарвы в 1590 г. шведы вступили в переговоры с русской армией, которой командовал боярин Борис Годунов, и запросили «в заклад дворянина доброго», т.е. представителя знатного рода. Годунов приказал взять у шведов «в заклад» ротмистра Иволта Фриду, а в Нарву послать стрелецкого сотника Сульменя Грешнова, «а сказать ево дворянином добрым». Вел переговоры думный дворянин Игнатий Петрович Татищев — лицо довольно значительное при дворе. Вскоре был произведен еще один размен заложниками в обмен на сына нарвского воеводы Карла Индрикова в Нарву был послан псковский дворянин Иван Иванович Татищев, «а сказали ево Игнатью родным братом».

Впрочем, еще более серьезный обман применили еще раньше и сами шведы. В 1573 г. перед царским гонцом В.Чихачевым предстал на королевском троне не Юхан III, а королевский советник Х.Флемминг. Сделано это было с тем, чтобы выманить у гонца царскую грамоту, король опасался принять в свои руки очередное «невежливое» послание Ивана Грозного. Конечно, в описанных случаях трудно усмотреть прямые аналогии с самозванчеством Лжедмитрия I, но, как можно видеть, практика обмана, подмены была принята в дипломатии XVI в.

Еще один элемент самозванчества легенда о потаенном младенце, грядущем на отмщение своим обидчикам, также проглядывает в определенном хронологическом отдалении от событий Смутного времени. Австрийский посол С.Герберштейн, посещавший Россию в 1514 и 1526 гг., рассказывая о разводе Василия III с его первой женой Соломонией Сабуровой, записал и придворную сплетню, будто Соломония, заточенная в Суздальском Покровском монастыре, родила сына, названного ею Георгием. Великий князь немедля снарядил комиссию для расследования этого слуха, но бывшая великая княгиня не допустила до себя монарших слуг: «она, говорят, ответила им, что они недостойны видеть ребенка, а когда он облечется в величие свое, то отомстит за обиду матери».

Приведенные параллели хотя и расширяют представления о питательной среде русского самозванчества, но, конечно, не разъясняют генезиса этого явления.

В литературе устоялось мнение, будто народ поддерживал самозванцев главным образом потому, что те обещали ему освобождение от крепостного-гнета, сытую жизнь и повышение социального статуса. При этом допускается возможность того, что трудящиеся могли идти за самозванцами, не веря в их царское происхождение, а просто используя их в своих целях. Подразумевается, что «толпе» все равно, кто взойдет с ее помощью на престол, главное, чтобы новый царь был «мужицким», «хорошим», чтобы он защищал интересы народа[4] .

Однако данная точка зрения далеко не бесспорна. Не секрет, что наряду с такими самозванцами, как Лжедмитрий I и Е. Пугачев, увлекавшими за собой тысячи людей, в России были и другие, которые в лучшем случае могли похвастаться несколькими десятками сторонников.

Скорее всего, одни самозванцы лучше играли свою роль, их поступки в большей степени соответствовали народным ожиданиям, а другие претенденты на престол не соблюдали общепринятых «правил игры» или же чаще их нарушали. «Праведным» в глазах народа выглядел тот монарх, который был, во-первых, «благочестивым», во-вторых, «справедливым», в-третьих, «законным».

«Законность» правителя определялась его богоизбранностью, можно сказать, что она и представляет основу российского самозванчества.Вряд ли правильно считать, что российские самозванцы были авантюристами и сознательными обманщиками. Скорее всего, суть самозванчества заключается в искреннем, «бесхитростном» отождествлении самого себя с тем лицом, имя которого принимаешь.

Б.А. Успенский выявил три обстоятельства, которые могли заставить простого человека поверить в то, что он «истинный» государь: Раз в народном сознании присутствовало представление о Божественном предназначении подлинного царя, которое воплощалось в поверье о неких «царских знаках», то нет ничего удивительного в том, что человек, обнаружив на своем теле какие-либо «знаки», начинал считать себя Божьим избранником. В случае нарушения родового порядка престолонаследия тот, кто занимает в итоге подобной комбинации трон царский трон, может сам восприниматься как самозванец. «Открытие» такого самозванца на троне провоцирует появление других: в народе происходит как бы конкурс самозванцев, каждый из которых претендует на свою отмеченность.[5]

Одним из факторов является такая черта традиционного сознания, как «мифологическое отождествление». Массовая поддержка могла опираться на признание претендента «подлинным государем» со стороны авторитетных лиц или свидетелей, которые-де знали его еще в бытность царем. Так, в 1732 году в селе Чуеве Тамбовской губернии объявился «царевич Алексей Петрович». Крестьяне поверили самозванцу после того, как его «признал» знахарь, который славился тем, что видел людей насквозь.

Крепость Оса сдалась Пугачеву без боя после того, как старик — отставной гвардеец, знавший когда-то настоящего Петра III, «опознал» его в Пугачеве и сообщил обо всем гарнизону. Пугачевского полковника И. Н. Белобородова убедили в подлинности «царя» гвардейский унтер-офицер М. Т. Голев и солдат Тюмин.

История крестьянской войны 1773—1775 годов позволяет добавить еще один штрих к фольклорному портрету «благочестивого» царя. Среди причин, породивших у сподвижников Пугачева сомнения в его императорском происхождении, была и его неграмотность. «Настоящий» государь должен был подписывать свои указы собственноручно, а Пугачев этого не делал. И хотя он предупредил своего секретаря А. Дубровского, что тот будет сразу же повешен, если проговорится, тайну сохранить оказалось невозможно. В результате «слухи о том, что Пугачев не знает грамоты, ибо не подписывает сам своих указов, и потому является самозванцем, послужили основанием к организации заговора, завершившегося несколькими неделями спустя арестом Пугачева и выдачей его властям».

Таким образом, далеко не всякий, кто стремился помочь народу, кто играл роль «справедливого» царя, мог получить массовую поддержку. В 1608 году по приказу Лжедмитрия II донские казаки казнили двух «царевичей», с которыми сами же пришли к Москве. Если бы для казаков главным было то, насколько государь «свой», то, очевидно, они бы предпочли собственных «царевичей» более чуждому для них «царевичу Дмитрию». Но все вышло наоборот. Из этого следует, что царистские представления народа не могли быть объектом сознательного манипулирования.

В своих исследованиях самозванчества Р.Г. Скрынников акцентирует внимание на реакции населения на появление самозванца. На том, как его воспринимали разные слои общества. Если брать Лжедмитрия I, то у Скрынникова можно увидеть, как отнеслись к появлению самозванца бояре, например Шуйские, возглавившие «боярскую оппозицию», простой народ. Препологается, что самым важным фактором в раскрытие феномена самозванчества Скрынников считал действия лжецарей на народное сознание[6] .

Б.А. Успенский в большей степени обращает внимание на особенности сознания русского народа. По мнению Успенского русские люди XVII – XVIII вв. обладали такой чертой традиционного сознания, как «мифологическое отождествление». «Мифологическое мышление» с помощью признака не выделяет в целом какой-либо аспект, а сливает, отождествляет признак и объект в целом. Например, уже сама постановка вопроса: какое имя в паре «Петр III – Пугачев» является истинным, для носителей «мифологического сознания» была абсурдной, некорректной. Так как для такого человека верно утверждение Емельян Пугачев – это государь Петр Федорович. Таким образом, можно сказать, что, возможно, самозванцы искренне считали себя царями, не преследуя корыстных целей.

1.3 Неудача правления Бориса Годунова, возникновение самозванцев

Перед Россией стал серьезный вопрос, кто же сядет на царский престол. Попытки аристократии выдвинуть царя из своей среды не удались. Позиции Бориса Годунова были достаточно сильны. Его поддерживали Православная церковь, московские стрельцы, приказная бюрократия, часть бояр, выдвинутых им на важные должности. К тому же соперники Годунова были ослаблены внутренней борьбой. В 1598 году на Земском соборе Борис Годунов, после двукратного публичного отказа, был избран царем. Первые его шаги были весьма осторожны и направлялись, в основном, на смягчение внутренней обстановки в стране. По признанию современников новый царь был крупным государственным деятелем, волевым и дальновидным, умелым дипломатом. Однако в стране шли подспудные процессы, приведшие к политическому кризису.

Тяжелая ситуация в это период сложилась в центральных уездах государства и до такой степени, что население бежало на окраины, бросив свои земли.

Дворянам выдавались «послушные грамоты», согласно которым крестьяне должны были платить оброки не как раньше а так, как захочет хозяин. Новое «посадское строение» предусматривало возвращение в города беглых «тяглецов», приписку к посадам владельческих крестьян, которые занимались в городах ремеслом и торговлей, но не платили налога, ликвидацию внутри городов дворов и слобод, которые так же не платили налоги.

Таким образом, можно утверждать, что в конце XVI века в России фактически сложилась государственная система крепостного права – наиболее полной зависимости при феодализме. Такая политика вызывала огромное недовольство крестьянства, которое создавало в то время подавляющее большинство в России. Периодически в деревнях возникали волнения. Нужен был толчок для того, чтобы недовольства вылились в «смуту». Таким толчком стали неурожайные 1601-1603 года и последовавшие за ними голод и эпидемии. Принимаемых мер было недостаточно. Многие феодалы отпускают на волю своих людей, чтобы не кормить их, и это увеличивает толпы бездомных и голодных. Из отпущенных или беглых образовывались шайки разбойников. Главным очагом брожения и беспорядков стала западная окраина государства - Северская Украина, куда правительство ссылало из центра преступные или неблагонадежные элементы, которые были полны недовольства и озлобления и ждали только случая подняться против московского правительства. Волнения охватили всю страну. В 1603 году отряды восставших крестьян и холопов подступали к самой Москве. С большим трудом восставшие были отбиты.

Когда венчали на царство Бориса Годунова 1 сентября 1598г. избирательный Земский собор стал как бы рупором проявления божественного выбора. Естественно обосновывалось избрание Бориса предпочтением высших сил, а также его личными качествами правителя, результатами его деятельности по управлению страной, его родством ,через сестру, жену царя Федора с ушедшей династией Рюриковичей. Конечно, велика роль патриарха Иова и всего Освященного Собора в деятельности Земского собора 1598г. Годунов, понимая роль народа в его приходе к высшей власти, сказал при воцарении: «Бог свидетель сему, никто не будет в моем царстве нищ и беден». Потрясая воротником сорочки, он публично провозгласил: «И сию последнюю разделю со всеми».[8] Но положение нового монарха было очень шатким. Многие знатные бояре были недовольны его избранием, считали себя обойденными. Помнили о его гонениях и опалах, ширились слухи о его участии в смерти царевича Дмитрия. Годунов пытался на первых порах обеспечить и как-то облегчить жизнь простого народа. Он снял недоимки по налогам, а прямые налоги стал заменять косвенными, объявил амнистию, разрешил частичный выход крестьян от одного владельца к другому, попытался упорядочить крестьянские повинности.

Но вскоре в России случились три подряд неурожайных года, когда с 1600г. весной и летом шли по стране проливные дожди, а ранней осенью их сменяли заморозки, хлеба не вызревали и погибали на корню. Так было три года подряд, и разразился на Руси страшный голод. Погибло огромное число людей. Везде бродили нищие, бродяги. Бояре и дворяне выгоняли со своих дворов холопов, чтобы не кормить их. Начались голодные бунты и восстания. А голод был страшен. От Пскова до Новгорода 12 недель подряд шли проливные дожди, а потом в июле ударил первый снег. Весь урожай погиб. В 1602г. теплая весна, поля дали хорошие всходы и снова неожиданно грянули морозы. Всходы погибли. Лето было очень сухое и жаркое, все засохло. Весна и лето 1603г. было довольно хорошим, но уже не было семян из-за неурожаев первых двух лет. Нечего было сеять. И начался страшный голод. Цены на хлеб сразу выросли в 25 раз, впервые в истории Руси люди стали есть людей. Все это и стало причиной движения времени самозванцев.

Говоря, о самозванчестве следует сказать, что только России и Англии принадлежит безусловный рекорд по числу самозванцев в истории. В других странах Европы их было мало, вернее почти не было. Из всех самозванцев, которых знала История Европы, единственным, кто не просто смог произвести возмущение в стране, но и сесть на престол и удержаться нам нем почти год был Лжедмитрий Первый.

2. Лжедмитрий Первый

2.1 Григорий Отрепьев

Человек, сыгравший столь неординарную роль в русской истории, родился в довольно обыкновенном провинциальном городке Галиче, в не менее обыкновенной и заурядной дворянской семье, где-то на рубеже 70—80-х гг. XVI в. Его нарекли именем Юрий. Вскоре он лишился отца, стрелецкого сотника Богдана Отрепьева, зарезанного в Москве, в Немецкой слободе, вероятно, в пьяной драке. Мать научила Юшку читать Библию и Псалтирь, затем он продолжил образование в Москве, где жили дед и дядя мальчика, а также свояк семьи дьяк Семейка Ефимьев. За непродолжительное время Юшка стал «зело грамоте горазд»[9] и овладел каллиграфическим почерком. Этого достоинства вполне хватило бы для продвижения небогатого дворянина на приказной службе. Но не таково оказалось самолюбие юноши, жаждавшего быстрой карьеры. Свободной службе в приказе или стрельцах он предпочел положение слуги двоюродного брата царя Федора — Михаила Никитича Романова. Царские наказы называют Отрепьева боярским холопом, и, возможно, он и вправду дал на себя кабальную запись: уложение о холопах 1597 г. требовало всем господам принудительно составить кабальные грамоты на своих добровольных слуг. Почему дворянин пошел в услужение, да еще в холопство, объясняется тем, что Романовы были реальными претендентами на престол. После ареста Романовых Годуновым Юшка, верно, сумевший встать достаточно близко к боярам, опасался за свою свободу и жизнь, а потому счел за благо в 20 лет покинуть свет и забыть свое мирское имя. Он стал чернецом Григорием. Поначалу новоявленный инок скрывался в провинции в суздальском Спасо-Евфимиевом и галичском Иоанно-Предтеченском монастырях, а когда буря улеглась, вернулся в столицу. Здесь он поступил в придворный Чудов монастырь по протекции протопопа кремлевского Успенского собора Евфимия, оказанной, очевидно, по просьбе деда Отрепьева Елизария Замятии. Келейником деда Григорий и жил первое время, пока его не забрал в свою келью архимандрит обители Пафнутий. Вскоре его рукоположили в дьяконы. Молодому иноку поручили сложить похвалу московским чудотворцам Петру, Алексию и Ионе. Видимо, он справился с поручением хорошо, так как сам патриарх Иов заметил юношу и взял на свой двор «для книжного письма»[10] Вместе с другими дьяконами и писцами патриарха Отрепьев сопровождал архипастыря в царскую Думу. Это давало возможность молодому честолюбцу соприкоснуться с придворной жизнью и возмечтать о большем, чем иноческая келья. Головокружительная карьера, которую он сделал всего за год, став из рядового чернеца патриаршим дьяконом, не устраивала Отрепьева. Он в мечтах примерял на себя шапку Мономаха.

Кто подсказал ему назваться царевичем Димитрием, неизвестно. С. Ф. Платонов считал самозванца орудием интриги бояр Романовых против ненавистного им Годунова. Р. Г. Скрынников полагает это маловероятным, поскольку Романовы сами претендовали на престол, а значит, вряд ли стали бы им рисковать. По мнению историка, самозванческая интрига родилась не на подворье Романовых, где служил Юшка, а в стенах Чудова монастыря. Возможным советчиком и вдохновителем самозванца он называет монаха Варлаама Яцкого, за которым, вероятно, действительно стояла какая-то боярская партия. Недаром опытный в политических делах Борис Годунов, узнав о появлении самозванца, упрекнул бояр, что это их рук дело.

В начале 1602 г. Отрепьев начал смертельно опасную игру, сделав в ней ставкой собственную голову. Вместе с двумя иноками Варлаамом и Мисаилом — он бежал в Литву и «открылся» игумену Киево-Печерской лавры, что он царский сын.

2.2 Гришка Отрепьев в Речи Посполитой

Объявился в школе городка Волынского, Гащи, учителем польской и латинской грамматики, ведь мнимому царевичу надобно было действовать не только оружием, но и словом. Из школы он перешел в службу к князю Адаму Вишневецкому, который жил в Брагине со всею пышностью богатого вельможи.

Тут Самозванец приступил к делу — и если искал надежного, лучшего пособника в предприятии равно дерзком и нелепом, то не обманулся в выборе: ибо Вишневецкий, сильный при дворе и в Государственной думе многочисленными друзьями и прислужниками, соединял в себе надменность с умом слабым и легковерием младенца. Новый слуга знаменитого пана вел себя скромно; убегал всяких низких забав, ревностно участвовал только в воинских, и с отменною ловкостью.

Имея невзрачную внешность, рост средний, грудь широкую, волосы рыжеватые, лицо круглое, белое, но совсем не привлекательное, глаза голубые без огня, взор тусклый, нос широкий, бородавку под правым глазом, также на лбу, и одну руку короче другой.[11] Отрепьев заменял эту невыгоду живостью и смелостью ума, красноречием, осанкою благородной. Заслужив внимание и доброе расположение господина, обманщик притворился больным, требовал духовника, и сказал ему тихо: «Умираю. Предай мое тело земле с честию, как хоронят детей царских. Не объявлю своей тайны до гроба; когда же закрою глаза навеки, ты найдешь у меня под ложем свиток и все узнаешь; но другим не сказывай. Бог судил мне умереть в злосчастии». Духовник поспешил известить князя Вишневецкого о сей тайне, а любопытный князь спешил узнать ее, обыскал постелю мнимоумирающего и нашел бумагу, заблаговременно изготовленную, и прочитал в ней, что слуга его есть царевич Димитрий, спасенный от смерти своим верным медиком, что злодеи, присланные в Углич, умертвили одного сына, вместо Димитрия, а его укрыли добрые вельможи и дьяки Щелкаловы, а после выпроводили в Литву, исполняя наказ Иоаннов, данный им на сей случай.

Вишневецкий изумился, еще хотел сомневаться, но уже не мог, когда хитрец, виня нескромность духовника, раскрыл свою грудь, показал золотой, драгоценными каменьями осыпанный крест, вероятно, где-нибудь украденный и с слезами объявил, что сия святыня дана ему крестным отцом, князем Иваном Мстиславским.

Брат князя Адама, Константин Вишневецкий, и тесть его, воевода сандомирский Юрий Мнишек, взяли особенное участие в судьбе столь знаменитого изгнанника, как они думали, веря свитку, золотому кресту обманщика. Вишневецкие донесли польскому королю Сигизмунду, что у них истинный наследник Федоров, а Сигизмунд ответил, что желает его видеть. В самом деле, что могло казаться счастливее для Литвы и Рима. Чего нельзя было им требовать от благодарности Лжедимитрия, содействуя ему в приобретении царства, которое всегда грозило Литве и всегда отвергало духовную власть Рима. В опасном сопернике Сигизмунд мог найти друга и союзника, а папа римский усердного сына в непреклонном ослушнике. Этим изъясняется легковерие короля и папского посла Рангони. Вскоре состоялась встреча и был заключен договор, по которому Лжедимитрий письменно обязался за себя и за Россию – перейти к католической церкви, а Рангони стал его ходатаем, не только в Польше и в Риме, но и во всей Европе, советовал ему спешить к королю и ручался за доброе следствие их свидания.

Как только самозванец стал известен и обосновался у Мнишков в их замке Самборе, около него явились францисканцы и овладели его умом, склонив его в латинство, иезуиты продолжали их дело, а ловкая панна Марина Мнишек завладела сердцем молодого царевича.

Будучи представлен к польскому двору и признан им в качестве царевича, самозванец получает поддержку, во-первых в Римской курии, в глазах которой он служил прекрасный предлогом к открытию католической пропаганды в Московской Руси, во-вторых, в польском правительстве, для которого самозванец казался очень удобным средством или приобрести влияние в Москве или произвести смуту и этим ослабить сильную соседку, в-третьих, в бродячем населении южных степей и в известной части польского общества деморализованной и склонной к авантюризму. При этом нужно однако, заметить, что взятое в целом польское общество сдержанно относилось к делу самозванца и не увлекалось его личностью и рассказами. О приключениях московского царевича канцлер и гетман Ян Замойский выражался с полным недоверием. He верили самозванцу лучшие части польского общества, не верил ему и польский сейм 1605 г., который запретил полякам поддерживать самозванца и решил их за это наказывать. Хотя король Сигизмунд III и не держался этих постановлений сейма, однако он и сам не решался открыто и официально поддерживать самозванца и ограничился тем, что давал ему денежную субсидию и позволял вербовать в свою дружину охочих людей. Яснее выражала свои симпатии к «несчастному царевичу» Римская курия.[12]

Король признал Григория Отрепьева истинным царевичем, но не захотел из-за него открыто вступать в войну с Борисом Годуновым. Он назначил Лжедмитрию ежегодное содержание в 5000 рублей и позволил набрать войско из праздной воинственной шляхты, чтобы отнять московский престол. Набор войска был поручен Мнишек и тот привез самозванца в Сандомир в свой замок. Здесь Отрепьев предложил руку и сердце дочери Юрия - Марине Мнишек. Она согласилась, но свадьбу решили отложить до утверждения жениха на московском престоле. Отцу невесты был обещан миллион польских злотых, а Марине - бриллианты из царской казны, Великий Новгород и Псков. Юрий Мнишек собрал в войско самозванца 1600 человек, к которым позже присоединились еще 2000 казаков.

2.3 Воцарение Лжедмитрия Первого на московский престол

С такой поддержкой, с войском из поляков, а главным образом казаков, Дмитрий выступил на Русь и имел успех в южных областях ее: там его охотно признавали.

16 октября 1604 г. самозванец с 40-тысячным отрядом польско-литовской шляхты, русских дворян-эмигрантов, запорожских и донских казаков неожиданно появился на юго-западной окраине России, в Северской земле. «Украинные люди», среди которых было много беглых крестьян и холопов, толпами присоединялись к самозванцу: они видели в «царевиче Дмитрии» своего «заступника», тем более что самозванец не скупился на обещания. Присущая средневековому крестьянству вера в «хорошего царя» помогла Лжедмитрию I увеличить свое войско.

Как только до Бориса Годунова дошли вести об этом. Немедля велел он тайно доставить во дворец давным-давно постриженную в монахини вдову Ивана Грозного мать царевича Дмитрия- Марию Нагую, Марфу. И потребовал от старухи ответа: жив ее сын или нет? Старуха то ничуть в смерти сына не сомневалась, но она относилась к Годунову без всяких симпатий и славилась железным характером, потому видимо решила потрепать Годунову нервы. И заявила: «Не знаю»! И как говорят свидетели Мария Годунова пришла в такую ярость что схватила зажженную свечу и пыталась выжечь старухе глаза с площадной бранью накинулась на нее. Царица-то ведь была дочерью самого Малюты Скуратова, видимо отцовские гены перешли к доченьке. Борис едва успел отнять свечу. И тогда Годунов решил подослать тайно убийцу к Отрепьеву. Он вызвал ближнего боярина Басманова и обещая ему дочь в жены и в приданое - Казань, Астрахань и Сибирь, лишь бы тот убил самозванца. Но Басманов, отправившись на это дело, вдруг в Путивле, где стоял лагерем Лжедмитрий поверил, что он настоящий царевич Дмитрий, и так поверил, что стал его преданным слугой и потом не покинул его и даже погиб вместе с ним. Тогда Борис отправил трех монахов отравить Отрепьева, но монахов быстро разоблачили и повесили, но Борис Годунов об этом уже не узнал.

К началу 1605 г. под знаменами «царевича» собралось около 20 тыс. человек. Перепуганные власти опубликовали сразу два разительно отличающиеся друг от друга версии о том, что мнимый Дмитрий есть некий Григорий Отрепьев, беглый монах – расстрига.

21 января 1605 г. в окрестностях села Добрыничи Камаринской волости произошло сражение между отрядами самозванца и царским войском во главе с князем Ф.И. Мстиславским. Разгром был полный: Лжедмитрий чудом спасся бегством в Путивль. Большинство польско-литовских шляхтичей покинуло его.

Однако на южной окраине уже разворачивалось широкое народное движение против Бориса Годунова. Один за другим южные города переходили на сторону «царевича Дмитрия». С Дона подошли отряды казаков, а действия царского войска были крайне медлительными и нерешительными, бояре-воеводы готовили измену Борису Годунову, надеялись использовать самозванца, чтобы свалить «дворянского царя». Все это позволило Лжедмитрию оправиться от поражения.

В этот критический для самозванца период 13 апреля 1605 г. внезапно умер царь Борис Годунов и на престол вступил его 16-летний сын Фёдор. Боярство не признало нового царя. Ходили слухи, что он был отравлен. Шестнадцатилетний сын Годунова — царь Федор Борисович — недолго удержался на престоле. Он не имел ни опыта, ни авторитета.[13]

7 мая на сторону Лжедмитрия перешло царское войско во главе с воеводами Петром Басмановым и князьями Голицыными. Бояре-заговорщики 1 июня 1605 года организовали государственный переворот и спровоцировали в столице народное возмущение. Царь Федор был свергнут с престола и задушен вместе с матерью. Самозванец без боя вошел в Москву и был провозглашен царем под именем Дмитрия Ивановича.

Москва встречала Лжедмитрия как истинного государя. Ни один самозванец во всемирной истории не пользовался такой поддержкой. «Каковы бы ни были обстоятельства возникновения самозванческого замысла Лжедмитрия I и кем бы он ни был в конечном счете – «природным» царевичем, Григорием Отрепьевым или каким-нибудь третьим лицом – совершенно ясно, что его поразительный успех объясняется тем, что его поддержало широкое движение, охватившее самые различные слои тогдашнего общества, и прежде всего крестьянские и казачьи массы», - пишет К.В. Чистов. Как замечал Н.М. Карамзин, «расстрига» действовал свободно, решительно, «как бы человек, рожденный на престоле и с навыком власти». Эти и другие черты самозванца заставляли многих современников считать, что перед ними настоящий сын Ивана Грозного.[14]

20 июня 1605 г. Дмитрий с торжеством въехал в Москву при общем восторге уверовавших в него москвичей. Через четыре дня (24 июня) был поставлен новый патриарх, грек Игнатий, одним из первых признавший самозванца. Скоро были возвращены из ссылки Нагие и Романовы. Старший из Романовых, монах Филарет, был поставлен митрополитом Ростовским. За инокиней Марфой Нагой, матерью Дмитрия, ездил знаменитый впоследствии князь М. В. Скопин-Шуйский. Признание самозванца со стороны Марфы сыном и царевичем должно было окончательно утвердить его на московском престоле, и она признала его. В июле ее привезли в Москву и произошло первое трогательное свидание с ней Лжедмитрия. Инокиня Марфа прекрасно представилась нежной матерью, Дмитрий обращался с ней, как любящий сын.

При Дмитрии существует много свидетельств, доказывающих, что он верил в свое царское происхождение и должен был считать Марфу действительно своей матерью, так что его нежность при встрече с ней могла быть вполне искренна. Но совершенно иначе представляется поведение Марфы. Внешность самозванца была так исключительна, что, кажется, и самая слабая память не могла бы смешать его с покойным Дмитрием. Для Марфы это тем более немыслимо, что она не разлучалась со своим сыном, присутствовала при его смерти, горько его оплакивала. В нем были надежды всей ее жизни, она его берегла, как зеницу ока, и ей ли было его не знать. Ясно, что нежность ее к самозванцу проистекала из того, что этот человек, воскрешая в себе ее сына, воскрешал для нее то положение царской матери, о котором она мечтала в угличском заточении. Для этого положения она решилась на всенародное притворство, малодушно опасаясь, возможности новой опалы в том случае, если бы оттолкнула от себя самозванного сына.

В то самое время, как инокиня Марфа, признавая подлинность самозванца, способствовала его окончательному торжеству и утверждала его на престоле, Василий Шуйский ему уже изменил. Этот человек не стеснялся менять свои показания в деле Дмитрия. В 1591 г. он установил факт самоубийства Дмитрия и невиновность Бориса, после смерти Годунова перед народом обвинял его в убийстве, признал самозванца подлинным Дмитрием и этим вызвал свержение Годуновых. Но едва Лжедмитрий был признан Москвой, как Шуйский начал против него интригу, объявляя его самозванцем. Интрига была вовремя открыта новым царем, и он отдал Шуйского с братьями на суд выборным людям, земскому собору.

На соборе, вероятно, составленном из одних москвичей, никто «не пособствовал» Шуйским, как выражается летопись, но «все на них кричали» - и духовенство, и «бояре, и простые люди». Шуйские были осуждены и отправлены в ссылку, но очень скоро прощены Лжедмитрием.[15] Это прощение в таком щекотливом для самозванца деле как вопрос об его подлинности, равно и то обстоятельство, что такое дело было отдано на суд народу, ясно показывает, самозванец верил, что он «прирожденный», истинный царевич иначе он не рискнул бы поставить такой вопрос на рассмотрение народа, знавшего и уважавшего Шуйских за их постоянную близость к московским царям.

Москвичи мало-помалу знакомились с личностью нового царя. Характер и поведение царя Дмитрия производили различное впечатление перед москвичами, по воззрениям того времени, был человек образованный, но невоспитанный, или воспитанный, да не по московскому складу. Он не умел держать себя сообразно своему царскому сану, не признавал необходимости того этикета, «чина», какой окружал московских царей, любил молодечествовать, не спал после обеда, а вместо этого запросто бродил по Москве. Не умел он держать себя и по православному обычаю, не посещал храмов, любил одеваться по-польски, по-польски же одевал свою стражу, водился с поляками и очень их жаловал, от него пахло ненавистным Москве латинством и Польшей.

Но и с польской точки зрения это был невоспитанный человек. Он был необразован, плохо владел польским языком, еще хуже — латинским, писал «inperator» вместо «imperator».[16] Такую особу, какой была Марина Мнишек, личными достоинствами он, конечно, прельстить не мог. Он был очень некрасив. Брошенный судьбой в Польшу, умный и переимчивый, без тени расчета в своих поступках, он понахватался в Польше внешней «цивилизации», кое-чему научился и, попав на русский престол, проявил на нем любовь и к Польше, и к науке, и к широким политическим замыслам вместе со вкусами степного гуляки. В своей сумасбродной, лишенной всяческих традиций голове он питал утопические планы завоевания Турции, готовился к этому завоеванию и искал союзников в Европе.

Но в этой бранной натуре заметен был некоторый ум. Этот ум проявлялся и во внутренних делах, и во внешней политике. Следя за ходом дел в Боярской думе, самозванец, по преданию, удивлял бояр замечательной остротой смысла и соображения. Он легко решал те дела, о которых долго думали и долго спорили бояре. В дипломатических сношениях он проявлял много политического такта. Чрезвычайно многим обязанный римскому папе и польскому королю Сигизмунду, он был с ними, по-видимому, в очень хороших отношениях, уверял их в неизменных чувствах преданности, но вовсе не спешил подчинить русскую церковь папству, а русскую политику — влиянию польской дипломатии. Будучи в Польше, он принял католичество и надавал много самых широких обещаний королю и папе, но в Москве забыл и католичество и свои обязательства, а когда ему о них напоминали, отвечал на это предложением союза против турок, он мечтал об изгнании их из Европы.

Но для его увлекающейся натуры гораздо важнее всех политических дел было его влечение к Марине, оно отражалось даже на его дипломатических делах. Марину он ждал в Москву с полным нетерпением. В ноябре 1605 г. был совершен в Кракове обряд их обручения, причем место жениха занимал царский посол Власьев.

В Москву, однако, Марина приехала только 2 мая 1606 г., а 8-го происходила свадьба, Обряд был совершен по старому русскому обычаю, но русских неприятно поразило здесь присутствие на свадьбе поляков и несоблюдение некоторых, хотя и мелких, обрядностей. Не нравилось народу и поведение польской свиты Мнишков, наглое и высокомерное.

2.4 Причины свержения лжецаря

Лжедмитрий недолго продержался на престоле. Первые же его мероприятия разрушили надежды на «доброго и справедливого царя». Его короткое царствование сопровождалось непрерывной борьбой за право на самостоятельные действия. Это право активно ограничивали поляки, приведшие его на трон и считавшие его своей марионеткой, это право ограничивали боярские группировки, каждая из которых стремилась использовать царя в своих целях. Он пытался лавировать между народом и боярскими кланами, он лихорадочно искал почву под ногами, пытался опереться на народные массы, на мелкое служилое дворянство, на купцов. В итоге он не смог получить поддержки ни от кого, в результате чего так трагично закончилось его правление.

Феодальная аристократия, инициировавшая появление самозванца, больше не нуждалась в нем. Широкие слои русских феодалов были недовольны привилегированным положением польских и литовских шляхтичей, которые окружали трон, получали огромные награды деньги для этого изымались самозванцем даже из монастырской казны. Православная Церковь с беспокойством следила за попытками распространить в России католичество. Лжедмитрий хотел выступить с войной против татар и турок. Служилые люди с неодобрением встретили начавшуюся подготовку к войне с Турцией, которая была не нужна России.

Недовольны были «царем Дмитрием» и в Речи Посполитой. Он не решился, как обещал ранее, передать Польше и Литве западнорусские города. Настойчивые просьбы Сигизмунда III ускорить вступление в войну с Турцией не имели результата.[17]

Новому заговору предшествовала свадьба Лжедмитрия с Мариной Миншек. Католичка была увенчана царской короной православного государства. Вдобавок к этому насилия и грабежи разгулявшихся шляхтичей, съехавшихся на свадьбу. Москва забурлила. Началось народное восстание.

Лжедмитрий сослужил свою службу, к которой предназначался своими творцами, уже в момент своего воцарения, когда умер последний Годунов Федор Борисович. С минуты его торжества в нем боярство уже не нуждалось. Он стал как бы орудием, отслужившим свою службу и никому более не нужным, даже лишней обузой, устранить которую было бы желательно, ибо, если ее устранить, путь к престолу будет свободен достойнейшим в царстве. И устранить это препятствие бояре стараются, по-видимому, с первых же дней царствования самозванца. Как интриговали они против Бориса, так теперь открывают поход на Лжедмитрия. 16 мая были устроены погромы домов поляк. Затем чернь двинулась в Кремль.

17 мая 1606 г. восстанием воспользовались заговорщики. Боярин Василий Шуйский во главе большого отряда военных слуг ворвался в Кремль. Гришка пытался бежать, но сломал ногу, прыгая со второго этажа здания. Народ очень жестоко расправился с самозванцем, выволок его тело на Лобное место, а к ногам бросили тело убитого Басманова. На Лжедимитрия надели маску, положили рядом дудку и волынку и произнесли: «Как ты потешался над нами, так и мы будем потешаться над тобой». Похоронили Гришку за городом близ Серпуховской дороги. Но пошли слухи, что ночью у могилы видели странные свечения. Говорили, что это делает самозванец своим колдовством. Поэтому решили выкопать его труп, сожгли его. Зарядили пушку порохом, смешанным с прахом самозванца и выстрелили в ту сторону, откумозванцы».[18]

"Истинный царевич », которого еще так недавно трогательно встречали, и спасению которого так радовались, сделался «расстригой», «еретиком» и «польским свистуном». Во время этого переворота, был свергнут патриарх Игнатий и убито от 2000 до 3000 русских и поляков. Московская чернь начинала уже приобретать вкус к подобного рода делам. С Лобного места на Красной площади князя Василия Шуйского «выкликнули» новым царем. На этом и окончилась история первого Русского самозванца Гришки Отрепьева.

Заключение

В соответствие с поставленными целями и задачами автор пришел к следующим выводам.

Закат эпохи самозванчества напрямую связан с угасанием средневекового мировоззрения в целом, с утверждением новых взглядов на мир и человеческую личность. Развитие капитализма в России и отмена крепостного права окончательно вытеснили самозванцев с исторической арены, которую заняли новые герои и «властители народных дум».[19]

По мнению историков, российские самозванцы не были сознательными обманщиками. Скорее всего, что они сами верили в свое царское происхождение. Стремление покончить со злом царящим в обществе, прямо вело к самозванчеству. Именно переживание «конца света», помноженное на самосокрализацию, и может объяснить огромное количество самозванцев.

Самозванческая интрига вводила в соблазн людей самых разных, поэтому каждый случай интересен по-своему. Несомненно, у большинства преобладала авантюрная жилка, хотя были и такие, которые искренне уверовали в свою “роль”.

Самозванцы по натуре бунтари. Действуя формально в рамках права законный государь ищет похищенный у него престол, на самом деле они становятся искателями воли в том смысле, в каком это понятие наделил народ. Это именно воля, а не свобода, кровавый разгул, сбросивший всякие запреты.

Пестрое проявление индивидуальностей привело к возникновению самозванческих типов. Самозванец – бунтарь, самозванец – авантюрист, искатель личных выгод, самозванец – марионетка, орудие политического заговора.

Масштабы самозванства в отечественной истории вызывают удивление и рождают естественное желание найти ему объяснение, разоблачить и полностью разобраться в интригах.

Можно идти и от анализа политической ситуации. И тогда выявляется ее уникальность и напряженность, и ставиться безусловно, правильный диагноз: кризис. Так в совпадении государственного расстройства, вызванного политикой Ивана Грозного, с расстройством династическим следует видеть главное условие возникновения смуты, появления самозванца. Однако кризис объясняет, почему появился самозванец. Не менее важен вопрос: как.

Что бы объяснить почти невероятный успех человека, назвавшегося сыном законного царя и уже одним этим привлекшим на свою сторону толпы приверженцев, нужно вспомнить и о характерных для того политического сознания представлениях о Московском государстве, как о наследственном владении потомков Ивана Калиты. Не менее важным является восприятие государя. Народное сознание наделяло особу государя сверхъестественными способностями, вплоть до связи с потусторонними силами. Сакрализация личности царя не была на Руси новостью. Иностранцы еще в XVI веке не без удивления наблюдали, как великого князя простолюдины почитали наравне с Богом. Даже опричнина была осмысленна ими, как праведное гонение на грешников.

Вообще, “грозность” была неотъемлемой частью образа справедливого царя. От него могут страдать, но его не смеют осуждать.

Естественно, что миролюбивый, да еще и выбранный, царь Борис Годунов утратил тот ореол священности и таинственности.

Эта ситуация влияла на самозванческий сценарий. В стоустой народной молве они становились государями-избавителями. Дела – если претендент законен – должны быть в интересах народа, ибо богоданный истинный царь – “свой” и только “свой”.

Можно четко ответить на вопрос сбылась ли, наконец, мечта людей в царя избавителя. Ответ очевиден: «нет».

Первоначально все внимание историков было сосредоточено на вопросе о том, кто скрывался под личиной Лжедмитрия. Большинство историков считают, что имя сына Грозного принял беглый монах Г. Отрепьев. Но один из самых крупных историков Смутного времени С.Ф. Платонов пришел к заключению, что вопрос о личности самозванца не поддается решению.[20] Подводя итог своим размышлениям, историк с некоторой грустью писал, что нельзя считать, что самозванец был Отрепьев, но нельзя также считать, что Отрепьев не мог быть им: истина скрыта. Столь же осторожной была точка зрения В.О. Ключевского. Как заметил этот историк, личность неведомого самозванца остается загадочной, несмотря на все попытки ученых разгадать ее, трудно сказать, был ли то Отрепьев или кто другой, хотя последние менее вероятно.

“Игра самозванцев в царя”, которая в иные моменты кажется до смешного наивной, на самом деле имеет сильную сторону: выходцы из низов, они прекрасно чувствовали психологию масс и выстраивали свое поведение в соответствии с ожидаемым поведением, с ожидаемыми обещаниями. Поэтому так важно знать и личность Лжедмитрия I . Его низкое происхождение, как нельзя лучше доказывает, что выходец из народа, при поддержке масс, может достичь невиданных высот. Люди поверили в Лжедмитрия I, его обещаниям, признали его законным государем – “своим”, добрым.

А если он был простолюдином он должен как нельзя лучше знать тяготы жизни крестьян, а значит, мог и помочь им.

История появления, становления и деятельности Лжедмитрия Первого, интересовала практически всех известных русских историков. Достаточно сказать, что С.М. Соловьев посвятил этому периоду целый том своего огромного сочинения «История России с древнейших времен». Большое внимание изучению истории появления Лжедмитрия Первого и вообще истории самозванства в России уделил Н.М. Погодин. Только собственно царствованию Лжедимитрия посвящена целая глава в его девятом томе «Истории государства Российского». Известный русский советский историк С.Ф. Платонов в своих интересных лекциях по русской истории подробно рассматривает не только период Смуты, но и проводит весьма интересный и оригинальный историографический обзор, посвященный этому удивительному периоду истории России.

Выдающийся русский историк В.О. Ключевский в своих знаменитых лекциях по русской истории посвятил этому периоду целых пять лекций, он подробно рассматривая причины Смутного времени, специально разбирает такую проблему как Лжедимитрий Первый и бояре.

Интересно трактует роль Лжедмитрия Первого в истории Русской смуты современный историк А.А. Ралдугин.

Но нельзя отдельно не выделить роль историка Н.И. Костомарова в изучении этого периода отечественной истории. Он посвятил ему огромную работу «Смутное время Московского государства в начале XVII столетия». Почти 360 страниц этого труда посвящены деятельности и личности Лжедмитрия Первого.

Этот период Русской истории всегда привлекал и привлекает сегодня и маститых ученых и начинающих исследователей, потому что это интересно, и в то же время позволяет иногда проводить параллели с иными событиями истории Российского государства.

Список использованной литературы

1.Р.Г. Скрынников. Самозванцы в России в начале XVII в., Новосибирск, 1990.

2.Р.Г. Скрынников, Самозванцы в России в начале XVII в. Иван Болотников, Ленинград, 1998.

3.Р.Г. Скрынников,. История России IX-XVII в. М., 1993.

4.Н.М. Карамзин., История государствам Российского, М.: Эксмо, 2002

5. Н.М. Карамзин «История государства Российского» книга четвертая. (т.X-XII). Ростов на Дону.1990г.

6. Н.И. Костомаров Н.И. «Смутное время Московского государства в начале 17-ого столетия». М., 1997.

7. Н.И. Костомаров Н.И. «Кто был 1-ый Лжедмитрий?» СПБ, 1864.

8. В.О. Ключевский «Русская история» Полный курс лекций в трех книгах. Книга Вторая. Москва «Мысль» 1993г.

9. «История России с древнейших времен до конца XVII века» отв. редакторы А.Н. Сахаров, А.П. Новосельцев. Москва АСТ. 1996г.

10. «История России». (Россия в мировой цивилизации). Курс лекций под редакцией А.А. Ралдугина. Москва Издательство «Центр» 1998г.

11. «Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней». Учебное пособие. Авторы-составители: А.С. Орлов, В.А. Георгиев и др. Москва «Проспект-Н » 1999г.

12. Смута в Московском государстве. Россия начала XVII столетия в записках современников. М., 1989.

13. Б.А.Успенский «Царь и самозванец»//Художественный язык средневековья. М.: 1982.

14. С.Ф. Платонов «Лекции по русской истории». Часть. 1 Москва «Высшая школа» 1994г.

15.Платонов С.Ф. «Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.» М., 1995.

16. Олег Усенко, журнал «Родина», №2 1995

[1] Р.Г. Скрынников. Самозванцы в России в начале XVII в., Новосибирск, 1990.

[2] «История России с древнейших времен до конца XVII века» отв. редакторы А.Н. Сахаров, А.П. Новосельцев. Москва АСТ. 1996г.

[3] . Н.И. Костомаров Н.И. «Смутное время Московского государства в начале 17-ого столетия». М., 1997.

[4] Скрынников, Самозванцы в России в начале XVII в. Иван Болотников, Ленинград, 1998.

[5] . Б.А.Успенский «Царь и самозванец»//Художественный язык средневековья. М.: 1982.

[6] Р.Г. Скрынников,. История России IX-XVII в. М., 1993.

[7] . В.О. Ключевский «Русская история» Полный курс лекций в трех книгах. Книга Вторая. Москва «Мысль» 1993г.

[8] Н.М. Карамзин «История государства Российского» книга четвертая. (т.X-XII). Ростов на Дону.1990г.

[9] Н.И. Костомаров Н.И. «Кто был 1-ый Лжедмитрий?» СПБ, 1864.

[10] Н.И. Костомаров Н.И. «Кто был 1-ый Лжедмитрий?» СПБ, 1864.

[11] С.Ф. Платонов «Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.» М., 1995.

[12] «Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней». Учебное пособие. Авторы-составители: А.С. Орлов, В.А. Георгиев и др. Москва «Проспект-Н » 1999г.

[13] «История России». (Россия в мировой цивилизации). Курс лекций под редакцией А.А. Ралдугина. Москва Издательство «Центр» 1998г.

[14] Н.М. Карамзин «История государства Российского» книга четвертая. (т.X-XII). Ростов на Дону.1990г.

[15] Н.И. Костомаров Н.И. «Смутное время Московского государства в начале 17-ого столетия». М., 1997.

[16] Н.И. Костомаров Н.И. «Кто был 1-ый Лжедмитрий?» СПБ, 1864.

[17] Н.М. Карамзин «История государства Российского» книга четвертая. (т.X-XII). Ростов на Дону.1990г.

[18] Н.И. Костомаров Н.И. «Смутное время Московского государства в начале 17-ого столетия». М., 1997.

[19] Олег Усенко, журнал «Родина», №2 1995.

[20] С.Ф. Платонов «Лекции по русской истории». Часть. 1 Москва «Высшая школа» 1994г.