| Скачать .docx |
Реферат: Специфика пребывания военнопленных в Алтайском крае
Министерство образования Российской Федерации
Муниципальное общеобразовательное учреждение
Гимназия № 123
Специфика пребывания военнопленных в Алтайском крае
Выполнила: ученица 11 класса
Кутявина Марина
Научный руководитель:
Башлычёва Марина Юрьевна
Барнаул, 2010 г.
Содержание.
Введение ………………………………………………………………………3
Глава 1. Военнопленные на территории Сибири ………...………………….5
Глава 2. Военнопленные в Алтайском крае, их трудовое использование …………………………………………………………………..10
Глава 3. Условия содержания военнопленных …………………….. ………16
Заключение …………………………………………………………………..20
Список источников и используемой литературы ………………………21
Приложения …......………………………………………………………………22
Введение.
Пребывание в СССР стало для военнопленных жестоким испытанием. Для многих оно закончилось трагедией, смертью. Но советская политика не была направлена на уничтожение попавших в плен, немало делалось для того, чтобы сохранить их жизнь и здоровье, ведь они были весьма выгодной рабочей силой для страны.
После Великой Отечественной войны в Советском Союзе сложилась система лагерей для военнопленных, захваченных в результате боевых действий и вывезенных с территории Германии после ее капитуляции. В 1946 году военнопленные и интернированные содержались в 267 лагерях с 2112 лагерными отделениями, в 392 рабочих батальонах и 178 специальных госпиталях, расположенных практически во всех союзных республиках. К этому времени за семь лет своего существования система превратилась в хорошо отлаженный механизм. [5; с. 25]
Данная тема является актуальной, так как лишь в 90-е годы с информации о военнопленных сняли гриф секретности, и открылась возможность работать с документами Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР. Стали доступны такие источники как, постановления Государственного комитета обороны; Совета народных комиссаров СССР; приказы наркома внутренних дел Л.П. Берии и генерал-полковника С.Н. Круглова, их заместителей; отчеты лагерной администрации за весь период их деятельности; партийные архивы; фонды предприятий, на которых трудились военнопленные; схемы расположения кладбищ и списки умерших в плену; зарубежные источники, воспоминания вернувшихся из плена. [10; с. 95]
2010 год – год 65-летия победы в Великой Отечественной войне, поэтому в данных условиях наша тема является особенно актуальной.
Цель работы : изучить специфику пребывания военнопленных в Сибири, Алтайском крае. Сформулированная цель предполагает решение следующих задач :
1. Сопоставить документы о содержании военнопленных с реальными условиями их существования.
2. Выявить особенности пребывания военнопленных разных национальностей по прибытию в Алтайский край.
3. Исследовать использование труда военнопленных.
Таким образом, объектом нашего исследования являются особенности пребывания военнопленных в Западной Сибири, а непосредственно предметом – специфика пребывания военнопленных на территории Алтайского края
Методы , которые мы использовали в работе:
1. Контент-анализ периодической литературы, публицистических данных того времени.
2. Картографический метод.
Также нашим источником являются исследования Букина С.С., который занимался данной проблемой в масштабах Сибири, полный список документов и приказов о военнопленных под редакцией профессора М.М.Загорулько, воспоминания очевидцев событий из периодических изданий.
Глава 1.
Военнопленные на территории Сибири.
После капитуляции Германии и ее союзников все военнослужащие вражеских армий были объявлены военнопленными. Создавались огромные сборные лагеря, каждый день десятки эшелонов отправлялись в СССР.
Сбывалось высказанное еще в ноябре 1943 года на Тегеранской конференции намерение Сталина использовать после победы в народном хозяйстве Советского Союза, по меньшей мере, 4 млн. немцев. В руки НКВД попали «мужчины и женщины всех возрастов, от четырнадцатилетнего зенитчика, до восьмидесятилетнего генерала, всех чинов и званий, всех частей вермахта, всех образовательных слоев и профессий, всех германских племен». [10; с. 94]
Крупным регионом размещения военнопленных Второй Мировой войны стала Сибирь. Формирование здесь архипелага ГУПВИ имело свои особенности.
Во-первых, большинство лагерей было создано сравнительно поздно, в последние военные годы.
Во-вторых, если в западной части страны преобладали немцы и другие европейские народы, то в восточносибирских лагерях содержались преимущественно японцы.
В-третьих, значительная часть военнопленных использовалась в угольной и горной промышленности, на добыче торфа, лесозаготовок, строительстве железных дорог, т.е. в отраслях с тяжелыми условиями труда. Кроме того, воздействие сурового климата было немаловажным фактором.
В-четвертых, в северные лагеря и тюрьмы большого ГУЛАГа направлялись осужденные военнопленные, которые находились там долгие годы после завершения массовой репатриации. [10; с. 95]
Военнопленные и интернированные рассматривались, прежде всего, как «трудовой фонд» и предназначались для использования в народном хозяйстве СССР. Первые два военных года немногочисленные подневольные контингенты размещались преимущественно в европейской части страны. Позднее попавшим в плен иностранцам пришлось «осваивать» и восточные районы Советского Союза. Однако сибирский регион с самого начала стал получать партии военнопленных и интернированных, которые по численности оказывались гораздо меньше запланированных. Между министерствами и ведомствами, местными органами власти велось активное соперничество за подневольную рабочую силу. И хотя дефицит кадров на сибирских предприятиях и стройках ощущался исключительно остро, именно они нередко оказывались в проигрыше. [7]
Первый лагерь военнопленных под номером 93 был создан в Тюменской области весной 1943 г., 27 мая в областной центр прибыла группа немцев, румын и итальянцев. [7]
С июля 1944 года началась подготовка к созданию в Кемеровской и Новосибирской областях еще четырех лагерей: № 203 в Юрге, № 142 в Прокопьевске, № 162 в Кемерово и № 199 в Новосибирске.
Были назначены начальники лагерей, в помощь им выделены группы офицеров, определены лимитная численность и места трудового использования военнопленных в соответствии с заявками предприятий. Однако последние, желая получить от НКВД дешевую рабочую силу, со своей стороны далеко не всегда готовили условия для ее нормального содержания. В лагере № 203, организованном для строительства завода № 75 Наркомата вооружений, в соответствии с инструкциями была оборудована лишь зона с дощатым забором высотой 2,5 м, вышками для часовых, сигнализацией и электроосвещением. В качестве жилья предусматривалась 51 летняя палатка на 40 чел. каждая. Руководители стройки рассчитывали приступить к обустройству лагеря лишь по прибытии первых партий военнопленных, используя их труд.
Аналогичная история была у 142-го и 162-го лагерей. На базе первого из них в 1945 году НКВД сформировал лагерь № 525 с лимитной численностью 25 000 чел. Хотя из запланированных 25 лаготделений было создано лишь 18, он оказался самым крупным в Западной Сибири. Подразделения лагеря находились в Сталинске, Прокопьевске, Киселевске, Белово, Осинниках, Таштаголе и в других населенных пунктах. Одновременно в них содержалось не более 20 тыс. чел., но всего с 1945 по 1948 года через эту лагерную сеть «прошло» 36 443 человека.
Еще один лагерь организовали в городе Рубцовске Алтайского края. Сюда 4 июня 1945 года прибыл эшелон, в котором находились 1 992 военнопленных, в основном немцы. Пройдя карантин, обустроив лагерь, они стали трудиться на Алтайском тракторном заводе. Однако промышленность города, получившая в годы войны мощный импульс за счет эвакуации, требовала еще больше рабочих рук. И эта проблема продолжала решаться посредством военнопленных. Но на этот раз они поступили с востока. С 13 октября по 25 ноября 1945 года в лагерь № 511 прибыло 5 965 бывших военнослужащих японской армии. [7]
Сеть лагерей для военнопленных японцев в спешном порядке организовывались в последние месяцы 1945 года. Они создавались преимущественно на Дальнем Востоке и в восточносибирских областях. В Западной Сибири сформированы лишь два новых «японских» лагеря – № 36 и 128 в Алтайском крае. Управление первого из них располагалось в городе Чесноковка (ныне – Новоалтайск), пять отделений, приданных тресту «Сибстройпуть», дислоцировались вдоль строящейся железной дороги. Другой лагерь был организован в Барнауле. Непосредственно в городе находились 5 лаготделений и еще одно – в селе Троицкое. Для этих лагерей характерно редкое соответствие планируемой и фактической численности военнопленных. 36-й лагерь рассчитывался на 3 500 человек, а 128-й – на 6 000, практически такие же контингенты и поступили сюда [4]. Кроме того, для содержания японцев организовывались новые отделения в уже действующих лагерях: в 511-м в Алтайском крае, в 503-м, 526-м в Кемеровской области.
Самый крупный контингент японцев численностью 105 тыс. чел. планировалось завезти в Иркутскую область. Однако прибыло значительно меньше – 68 088. Их распределили по четырем лагерям и трем рабочим батальонам. [7]
Значительным своеобразием отличался лагерь № 7, который был самым крупным в Сибири. Созданный для сооружения железной дороги Тайшет-Братск, он рассредоточил свои отделения вдоль трассы с 5-го по 298-й километр. Поначалу их насчитывалось 19, но уже к ноябрю 1946 году количество лаготделений достигло 50. В течение всего времени существования лагеря им руководил начальник Управления «Тайшетстроя». Рядом с военнопленными работало и содержалось большое количество советских заключенных. В июле 1946 года этот лагерь из ГУПВИ был передан в полное подчинение «Тайшетстрою», а затем – Управлению Ангарского исправительно-трудового лагеря МВД СССР (за исключением оперативного отдела).
Большая сеть учреждений для военнопленных была организована в Читинской области. Она включала пять лагерей, девять отдельных рабочих батальонов, четыре спецгоспиталя в Петровске-Забайкальском, Карымске, Борзе и Хилке. Общая численность военнопленных первоначально составляла около 35 тыс. чел.
Таким образом, с 1943 года до конца 1945 года в Сибири был организован 21 лагерь для военнопленных. Из них 8 находились в западной части региона и 13 – в восточной. Помимо этого военнопленные содержались в 16 отдельных рабочих батальонах, подчиненных Наркомату Обороны. Для медицинского обеспечения контингентов было развернуто 11 спецгоспиталей. [7]
До конца 1944 года в сибирские лагеря (№ 93 и 199) поступило менее 10 тыс. военнопленных. Однако на протяжении 1945 года их численность стала стремительно нарастать. И уже к концу года она превысила 200 тыс. чел. Общее количество военнопленных, как в целом по Сибири, так и в отдельных лагерях, никогда не оставалось постоянным. Узники умирали, репатриировались на Родину, отправлялись в спецгоспитали и возвращались вновь, переводились в другие лагеря, в том числе расположенные за пределами Сибири.
Всего же, по нашим расчетам, в сибирские лагеря было направлено около 235 тысяч военнопленных, из них 90 тысяч в Западную и 145 тысяч в Восточную Сибирь.
До сентября 1945 года лагерный контингент формировался за счет военнопленных германской и союзных ей армий, интернированных из стран Восточной Европы. С осени этого же года в Сибирь стали прибывать военнопленные из бывшей японской армии. Причем восточносибирские лагеря почти стопроцентно были «японскими», хотя в них содержались небольшие группы корейцев, китайцев, монголов, маньчжур и даже русских, а также интернированные из европейских стран. [5]
Своеобразным был национальный состав контингентов в лагерях Западной Сибири. Первые из них – 93-й и 199-й – комплектовались из военнопленных, а впоследствии интернированных европейских государств. В Алтайском крае лагеря №№ 36 и 128 были «японскими» , а лагерь № 511 – смешанным. Такими же оказались и три лагеря Кемеровской области. Но, пожалуй, самым многонациональным стал крупнейший 525-й лагерь. Из 15 336 чел., содержащихся в нем на 1 января 1946 года, 9 008 были бывшими военнослужащими германской армии, 1 498 – японской, 1 723 – интернированными из Германии и других европейских стран, 3 540 чел. принадлежали к контингентам власовцев и белоэмигрантов.
Обитателями сибирских лагерей оказались представители более двадцати национальностей. Особенно многонациональными были лагеря, в которых содержались военнопленные из частей вермахта и его союзников, а также интернированные. Кроме немцев в них находилось много венгров, австрийцев, румын, поляков. В лагеря Западной Сибири попало немало эстонцев, латышей, литовцев, а также русских, украинцев, белорусов. Другие национальности представляли менее крупные группы, иногда – отдельные люди. Обобщающие данные о национальном составе по всем сибирским лагерям отсутствуют, хотя известно, что в сибирской земле захоронены представители 21 национальности. Лишь в Новосибирской области на четырех кладбищах покоятся военнопленные 16 национальностей. Самую большую этническую группу среди узников ГУПВИ в Сибири образовывали японцы – примерно две трети и немцы – около четверти. [7]
Все военнопленные, находившиеся в сибирских лагерях, были в трудоспособном возрасте. Пожилые люди встречались очень редко. Конкретные данные о возрастном составе контингентов содержатся лишь в отдельных документах. Один из них удалось обнаружить историку из Бурятии О.Д. Базарову. В строевой записке по лагерю № 28 отмечается, что на 1 января 1946 года из 3 902 военнопленных в возрасте от 18 до 25 лет насчитывалось 1 762 человека (45,1%), от 25 до 35 – 1 376 (35,3%), от 35 до 45 – 760 (19,5%), от 45 до 50 лет – 4 чел. (0,1%). В возрасте до 18 и свыше 50 лет не оказалось ни одного человека. Следует, однако, заметить, что в других лагерях встречались и совсем юные узники. Так, в 30-м лагере Бурят-монгольской АССР в это же время находились 119 человек, которым не исполнилось 18 лет. [5]
Своеобразным источником информации о возрасте контингентов являются списки умерших. Разработка этих материалов, оставшихся от новосибирского лагеря 199, показала, что среди скончавшихся военнопленных было немало молодых. В возрасте до 20 лет ушли из жизни 185 человек (6,3%), причем некоторые даже не перешагнули подростковый порог, прожив менее шестнадцати лет. В возрасте от 21 до 30 скончались 850 военнопленных (29,3%), от 31 до 40 – 1 458 (50,3%), от 41 до 50 – 399 (13,8%), старше 50 лет – 8 человек (0,3%). Обращает на себя внимание, что более половины умерших в свой смертный день находились в возрасте от 30 до 40 лет, в чем, вероятно, отражается общая возрастная структура военнопленных в лагере. [10; с. 101]
Образовательный уровень бывших солдат вермахта был выше, чем у японцев, среди которых преобладали люди, закончившие лишь начальную школу. Анализ анкетных данных японских военнопленных, скончавшихся в Алтайском крае, позволил иркутскому историку С.И. Кузнецову определить, что большинство (93,2%) составили имеющие начальное образование, 106 человек (6,0%) обладали средним и только 14 чел. (0,8%) – высшим образованием. [7]
Таким образом, в Сибири сформировалась широкая сеть лагерей, отдельных рабочих батальонов и спецгоспиталей для военнопленных. В них содержались представители многих европейских и азиатских народов, образуя своеобразный «подневольный интернационал». В суровых природно-климатических условиях, испытывая тяготы и лишения повседневной жизни, они выплачивали «репарации трудом»: добывали уголь и руду, заготавливали лес, строили железные дороги, производственные здания и жилые дома. Однако Сибирь не стала основным регионом размещения военнопленных. Только 6% бывших военнослужащих вражеских армий, попавших в советский плен, оказались здесь.
Глава 2.
Военнопленные в Алтайском крае, как «трудовой фонд».
В период с 1943 по 1948 гг. на территории Алтайского края действовали 5 лагерей, состоявших из 19 лагерных отделений (на момент организации лагерей), и один спецгоспиталь для военнопленных № 1512, дислоцировавшихся в городе Славгороде. Пребывание и трудовое использование иностранных военнопленных на территории Алтая можно условно разделить на два периода:
а) май 1943 года – август 1944 года;
б) сентябрь 1945 года – февраль 1948 года.
Каждому этапу присущи свои особенности размещения, режима содержания, охраны, трудоиспользования, связанные с конкретной политической и экономической ситуацией, как в стране, так и в регионе. [8]
Славгород.
Первые партии военнопленных прибыли в Алтайский край для лечения в мае 1943 года и были размещены в спецгоспитале № 1512, расположенном на территории города Славгород. К этому времени относятся подекадные отчеты численности больных, видах заболеваний, количестве смертных исходов. Первый эшелон за № 5198, доставивший 338 военнопленных итальянцев, немцев, румын, венгров на лечение в Алтайский край, прибыл со станции Алексиино из спецлагеря НКВД СССР № 53. Второй эшелон № 5183 с бывшими 483 солдатами вермахта пришел в город Славгород из спецлагеря НКВД № 188 (станция Рада) 22 мая 1943 года. К 31 мая 1943 года военнопленных германской армии здесь насчитывалось 821 человек, в основном немцев, румын, итальянцев, венгров, австрийцев, евреев, словаков, русинов. В пути следования эшелонов до города Славгорода 157 военнопленных, судя по этапным спискам, погибли в пути и были похоронены на городском кладбище.
Так, в конце 1943 года, в период поступления в славгородский спецгоспиталь №1512 большой партии военнопленных немцев, итальянцев и румын из тюменского лагеря НКВД СССР № 93, последовала незамедлительная директива из Москвы о необходимости раздельного содержания военнопленных, особенно немцев и итальянцев "ввиду ярко выраженной агрессивности последних и предотвращения возможных эксцессов между итальянцами и немцами". Судя по оперативным данным, довольно часто можно было услышать следующие высказывания итальянских военнопленных: "Разрешили бы русские перебить всех немцев в лагере, я бы это сделал". С декабря 1943 года итальянским военнопленным предоставлялись лучшие условия содержания и более высокие нормы питания. Запрещалось выводить совместно военнопленных различных национальностей на работы. После выздоровления по инициативе итальянцев были организованы несколько "гарибальдийских подразделений", которые отправлялись на фронт для борьбы против Германии. В декабре 1943 года заявления в подобные части подали 65 итальянских офицеров и рядовых солдат.
Распоряжением Круглова начальникам УНКВД краев и областей рекомендовалось изготовить фотоальбомы, в которых необходимо было разместить, кроме фотографий немцев до и после их пленения, положительные отзывы о пребывании иностранцев в госпиталях. На основании этого в августе 1943 года и был создан славгородский фотоальбом, в котором на 78 листах собраны положительные отзывы проходивших лечение 21 военнопленного.
Все выздоравливавшие военнопленные славгородского спецгоспиталя № 1512 в первых числах сентября 1944 года были переданы на содержание в лагерь МВД СССР № 99, дислоцировавшихся на станции Караганда - Угольная, больные – в спецгоспиталь № 3757 на станции Шумиха Южно- Уральской железной дороги, а сам он переведен в города Ворошиловград.
Через несколько лет после ликвидации данного спецобъекта сведения о его пребывании в городе Славгороде найти было достаточно проблематично. Так, в служебной записке начальника Славгородского ГО МВД капитана Камвалина на имя начальника Управления МВД по Алтайскому краю Антонова от 08.10.1947 года указывалось, что в Славгородском ГО МВД никаких архивных документов о месте нахождения спецгоспиталя № 1512 и о наличии в нем смертности военнопленных не сохранилось. Из бесед с бывшими оперативными работниками спецгоспиталя № 1512 установлено, что специальных кладбищ для захоронения умерших отведено не было. Всех погибших вывозили в различные места, "где были готовы рвы или ямы и там сбрасывали". По свидетельствам же местных жителей, в районе Селекционной станции, расположенной на расстоянии 4– 5 км от госпиталя, имелись погребения иностранцев. Однако уже к концу 1947 года не только каких-либо опознавательных знаков, но и надмогильных холмиков там не сохранилось, так как "все привозимые сюда трупы иностранных военнопленных слегка присыпались землей, а затем зачастую извлекались собаками или зверями. Трупы либо перезахоранивали горожане, либо кости растаскивали по полю животные". Поэтому, по мнению начальника славгородского ГО МВД, на этом месте "кладбище с оперативной точки зрения и политически сохранять и восстанавливать не целесообразно, так как оно может создавать неприятное впечатление". Точных же данных о количестве захороненных в Славгороде военнопленных, как и места их погребения, установить до настоящего времени не удалось. [8]
Барнаул.
Другой, не менее крупный лагерь за № 128 МВД СССР с лимитной численностью военнопленных 6000 человек сформировали в IV квартале 1945 года в городе Барнауле. В 5 лагерных отделений, расположенных непосредственно на территории города Барнаула и лаготделении в селе Троицкое, военнопленные японцы и немцы поступали большими партиями на протяжении октября – ноября 1945 года. К началу 1946 года их численность составила 5981 человек.
Управление лагеря заключило ряд хозяйственных договоров с промышленными предприятиями региона на обслуживание и поставку рабочей силы из контингента военнопленных бывших японской и немецких армий:
· Трест "Стройгаз" (881 японских военнопленных);
· Кожзавод (171 японских военнопленных);
· Обозоремонтный завод (40 японцев);
· Барнаульский овчинношубный завод (73 военнопленных немцев),
· УМГБ Алтайского края (28 японцев);
· Сельхозработы в совхозе УМВД Алтайского края (50японцев);
· УВС – 2 (400 японских военнопленных) Главвоенстроя;
· Завод № 77 (552 японцев и корейцев);
· Барнаульский вагоноремонтный завод (555 японцев);
· САРМ – 85 (20 японцев);
· Сельскохозяйственные работы подсобного хозяйства управления лагеря № 128 (61 человек);
· В качестве лагерной обслуги и на внутрилагерных производственных работах использовались 380 военнопленных японцев.
Администрация лагеря в первое время не смогла должным образом использовать данный спецконтингент. Например, из-за отсутствия конвоя на мехлесопункте не выводились на работы 498 человек; в декабре 1945 года практически полностью разутыми в лаготделении № 1 лагеря №128 оставались 450 пленных немцев и японцев; по иным причинам (не предоставленные во время объекты работ, низкие температурные условия) незадействованными оказались 200 немецких военнопленных.
Новоалтайск
В конце 1945 года на Алтае был сформирован лишь один новый "японский" лагерь МВД СССР – № 36. Его управление располагалось в городе Чесноковке (Новоалтайск). Пять отделений дислоцировались вдоль строящейся железной дороги и были переданы тресту "Сибстройпуть". В лагере МВД СССР № 36 содержались 3500 военнопленных Квантунской армии. В сентябре 1946 года в связи с переводом первого лагерного отделения на 87 км трассы железной дороги отделение решено было разместить в зоне второго лагерного отделения. За период существования лагерных отделений лагеря № 36 его контингент задействовали следующие предприятия:
· второй участок строительного треста "Сибстройпуть" (785 японцев);
· Алтайский вагоностроительный завод им. газеты "Правда" (744 человек);
· Строительно-монтажный трест № 5 (1052 чел.);
· Сельскохозяйственные работы подсобного хозяйства лагеря и подсобные мастерские по производству ширпотреба (140 японцев).
Таким образом, труд более 50% от общего количества иностранных военнопленных, содержавшимся в лагерях Алтайского края, использовался на промышленных предприятиях. [8]
Воспоминания респондента газеты «Молодежь Алтая» В. Ясакова. Летом 1946 года, будучи шестнадцатилетним, он работал в одной из портновских мастерских. В той же мастерской работали 8-10 человек военнопленных японцев. В. Ясаков подробно рассказывает о их быте в плену, об отношении к ним наших соотечественников: «Большинство из них было, по-видимому, из сельской местности. Как о специалистах, о них тогда трудно было судить, очевидно, сказывалась неволя. Люди были подавлены своим положением. Хотя были и светлые минуты. И тогда они пели задушевные песни на родном языке.
Есиока немного говорил по-русски. Был всегда подтянут, опрятен и чисто выбрит и всегда чем-то интересовался, пытался учить меня японскому языку. Сома приходил редко. Он был переводчиком и говорил по-русски без акцента. Мне он казался человеком образованным. Сома интересовался нашими обычаями, культурой.
Недолго мне пришлось общаться с японцами, но воспоминания о них остались самые теплые». [2]
Мария Георгиевна Степанова, респондент газеты «Свободный курс», работала медсестрой в одном из японских лагерей: «Немцы и румыны были тише воды, ниже травы, но были они не долго, так как японцы с немцами находиться не могли, издевались. Немцев перевели в Рубцовск, а японцев оставили у нас. В нашем лагере на заводе ВРЗ содержалось 2000 японцев. Они строили вагоны. А вообще в Барнауле их было много: на Станкостроительном заводе, на Осипенко.… Были они в Барнауле до 1948 года, потом одних отправили в Японию, а других куда-то еще, на поселение, тоже в Сибирь. Вы не поверите, но некоторые даже не хотели уезжать». [4]
Рубцовск.
Первые специальные лагеря МВД СССР для военнопленных стали организовывать на территории Алтайского края в начале 1945 года. Однако из-за малочисленности контингента два из них вскоре расформировали, а военнопленных передали в другие вновь создававшиеся на территории края лагеря. Так, в марте 1945 года закрыли Рубцовский лагерь для военнопленных МВД СССР №131, в августе того же года был ликвидирован лагерь МВД СССР № 431, дислоцированный в городе Барнауле.
В июне 1945 года в город Рубцовск Алтайского края прибыл эшелон, в котором находились 1992 военнопленных, в основном немцев. Пройдя 21-дневный карантин и обустроив лагерь, они стали трудиться на Алтайском тракторном заводе. С 13 октября по 25 ноября 1945 года в Рубцовский лагерь № 511 доставили 5965 бывших военнослужащих японской армии. Лагерь объединял 4 лагерных отделения. Из них: 3 с японским контингентом и одно с немецким. Контингент военнопленных на основании заключенных договоров с лагерем использовали следующие предприятия:
· Трест № 15 (военнопленные японцы);
· Завод "Алтайсельмаш"; УВСР – 380 (военнопленные японцы);
· Управление Золотушинского рудника Локтевского района (военнопленные японцы);
· Алтайский тракторный завод им. М.И.Калинина и частично трест № 15 (военнопленные немцы).
Четыре лагерных отделения действовали до февраля 1948 года. Последние 34 немецких военнопленных в связи с закрытием лагеря № 511 были переведены в лагерь МВД № 128 города Барнаула.
В период организации руководство лагерей для военнопленных, как и администрация хозорганов, столкнулись с рядом трудностей. При спешном развертывании лагерных отделений не имелось возможности строительства необходимого количества жилых помещений. Вновь прибывавший спецконтингент превышал лимитную, предельно допустимую численность лагерных зон. Особенно остро вопрос с жильем встал в так называемых немецких лагерных отделениях, где скученность военнопленных была просто катастрофической. Например, в лагерном отделении № 1 лагеря № 511 в бараке, рассчитанном на 600 человек, были размещены 999 военнопленных. Жилищные и санитарно-бытовые условия военнопленных удалось улучшить с началом массовой репатриации военнопленных на родину. Например, весной 1947 года из лагерей № 128 и 511 вывезли 8237 человек, что дало возможность руководству Алтайского тракторного завода расселить около тысячи немцев в трех одноэтажных каменных зданиях на двухъярусных нарах. В лаготделении № 6 данного лагеря Золотушинское рудоуправление поселило военнопленных японцев в непригодных для жилья сырых полуземляных бараках. До середины декабря 1945 года 600 военнопленных немцев жили в палатках при практическом отсутствии топлива.
В августе 1945 года на Алтайский тракторный завод прибыли 1223 немецких военнопленных, содержавшихся в лаготделениях лагеря № 511 МВД СССР. В соответствии с условиями режима их основную массу направили в заготцеха завода. Однако уже в декабре 1945 года их труд стал использоваться в основных цехах завода – механическом, чугунолитейном, автоматном, сталелитейном и транспортном. Но данная политика своих результатов не принесла. Если в начале декабря 1945 года руководство предприятия возлагало большие надежды на дополнительный спецконтингент, ожидая решения проблемы выполнения плановых заданий, то уже к концу месяца вынуждено было констатировать нецелесообразность использования неквалифицированного, ослабленного контингента лагерей на основном производстве. Администрация предприятия требовала от управления лагеря выполнения своих обязательств по выводу военнопленных на работы не менее 80 – 85 % к списочному составу, считая виновными в срыве плановых заданий и простоях производства начальников лаготделений. Руководство лагеря обвиняло директора завода в превышении полномочий, нарушении своих обещаний по обеспечению военнопленных в лагере продуктами питания и топливом. Заболеваемость и смертность военнопленных, по мнению лагерной администрации, возросли именно в результате халатности руководителей производства. В свою очередь, директор Алтайского тракторного завода, протестуя против наложения в лагере № 511 карантина, призывал к скорейшему выводу военнопленных на работы. Но, в то же время, обеспечить изолированность гражданского населения от подневольного контингента и создание специализированных участков для их труда отказался. Только после вмешательства краевого облисполкома данный конфликт удалось более или менее благополучно разрешить. [8]
Бийск.
Время появления японцев в Бийске – конец 1945 – начало 1946 годов, а покинули они город не позднее февраля 1947 года. Из Барнаула отправились на родину в следующем году. По воспоминаниям очевидцев: «Разместили их в лагере около фанерно-спичечной фабрики. Пребывали в ужасных условиях: страшный голод, тяжелые болезни. Случалось, добрые русские женщины кормили подошедших японцев – тех же, скажем кузнеца и молотобойца, работавших на сахарном заводе. Специально для них ловили ящериц, потому что японцы – большие любители деликатесов из них.
Голодные, грязные, оборванные, вшивые, они, пленные японцы, были не живы, ни мертвы, как призраки. Бывало, под конвоем вели их по городу в баню – и тут же, у всех на глазах, падали замертво по два-три человека. Не успели отмыть тело, а душа уже простилась с ними. Затем, когда скапливались трупы, увозили их в большом коробе, словно дрова и хоронили в общих могилах, то ли на городском кладбище, то ли где-то за городом». [3]
В Бийск японцев перевели из Боровлянского лагеря. По воспоминаниям респондентов, опрошенных газетой «Алтайская правда»: «Японцы шли пешим порядком в сопровождении конвоя, на подводы садили тяжелобольных. Путь проходил вдоль разобранной железной дороги, поэтому из шпал японцам удавалось жечь костры. Интересно, что вместе с мужчинами была и японская женщина (врач) с ребенком лет пяти. Путь от Новокузнецка к Алтайскому, а затем и к Бийску завершился на 64-м км. Кругом стоял непроходимый лес, а посреди него лагерь с японцами». [3]
Лагерь японцев находился неподалеку от спичечной фабрики. Дорога к лагерю шла от вокзала по переулку Спичечному, на левой стороне которого расположен авторемонтный завод. Работали они на лесоповале, строили под конвоем. Их сила нужна была на многих заводах:
· Мясокомбинат;
· Лесозавод (более 100 человек);
· Котельный завод.
Сегодня известно несколько захоронений японских военнопленных, 2 из них неподалеку от села Боровлянка в Троицком районе, где они работали на лесоповале, рядом с селом Сорокино и на 64 км железной дороги Барнаул – Артышта, в Бийске на Мочищенском и Народных кладбищах, в Барнауле на территории больницы ОАО «Стройгаз». Также в Барнауле захоронения пленных японцев есть на территории меланжевого парка, на Булыгинском кладбище, в районе дворца культуры Шинного завода, на месте 35 училища.
В каждом лагере велись "Кладбищенские книги", в которые вносились сведения об умершем, номер могилы и номер квадрата захоронения, но, не смотря на это, их могилы практически невозможно обнаружить.
Глава 3.
Условия содержания военнопленных.
Положение о военнопленных, утвержденное СНК СССР 1 июля 1941 года, гарантировало военнопленным сохранение жизни и здоровья, запрещалось «оскорблять военнопленных и жестоко обращаться с ними». Рядовые и унтер-офицерский состав привлекались к работам, а офицеры лишь с их согласия. На них распространялись общие постановления и инструкции о рабочем времени и охране труда, им начислялась заработная плата, а рационы питания должны были соответствовать пайкам кадровых военнослужащих Красной Армии. [5; с. 25]
В изданном 6 апреля 1943 года приказе начальника Управления по делам военнопленных интернированных генерал-майора И.А.Петрова подчеркивалось, что военнопленные, прибывающие в тыловые районы, проходят 21-дневный карантин для преодоления завшивленности, путем санобработки. В течение этого времени их подвергают медицинскому контролю, делают прививки, определяют группы трудоспособности и распределяют по специальностям.
В положении НКВД о трудовом использовании военнопленных от 29 сентября 1945 года в соответствии с физическим состоянием устанавливались четыре категории трудоспособности:
1. Годные для любых физических работ.
2. Годные к труду средней тяжести.
3. Годные только к легкому труду.
4. Инвалиды. [10; с. 96]
Система здравоохранения находилась в глубоком кризисе. В связи с мобилизацией на фронт медицинских кадров, их нехватка стала одной из главных проблем. Количество врачей в сибирском регионе уменьшилось на две трети, среднего медперсонала вдвое.
Существовало множество причин, по которым состояние здоровья военнопленных ухудшалось:
1. Несвоевременная организация лагерей, антисанитарные условия.
2. Неполноценность питания.
3. Суровый климат, нехватка одежды.
4. Недостаток медицинских учреждений.
Рассмотрим каждую из этих причин более подробно.
В Алтайском крае в период спешной организации лаготделений в 1945 году заблаговременно не создали условия для санобработки людей и их вещей. Это повлекло тяжелые последствия.
Самая сложная ситуация в начале 1946 года создалась в Алтайском крае. Большая часть помещений лагеря 511 (Рубцовск) была просто непригодна для проживания людей, тем более в зимних условиях. Отсутствовал запас продовольствия, не были построены баня и дезокамеры. Санобработка военнопленных проводилась в городской и железнодорожной банях, которые предоставлялись им только в ночное время. Разрыв между помывками составлял от 15 до 25 дней. Сама санобработка проводилась с нарушением самых элементарных правил. Люди отправлялись на нее из бараков не одновременно, помещение и личные вещи военнопленных дезинфекции не подвергались, поэтому она не давала нужного эффекта.
В лагере разразилась эпидемия сыпного тифа. После обнаружения первых случаев заболевания в декабре 1945 года руководство медицинской службы не решилось объявить карантин. Он был наложен только через три месяца, когда болезнь широко распространилась, и от нее уже умерло сто человек. Карантинные меры снизили вывод военнопленных на работы. Это привело к конфликту лагерной администрации с хозяйственными руководителями.
Также возникали вспышки таких инфекций как оспа, кишечно-желудочные заболевания, захватывая большую часть пленных. Руководство ГУПВИ требовало немедленной информации о возникновении эпидемических очагов, принимало меры по их предупреждению и устранению. [9; с. 128]
Советское руководство принимало меры по улучшению физического состояния и сохранению трудоспособности пленных. На основе специального постановления СНК СССР от 24 ноября 1942 года и решения ГКО от 5 апреля 1943 года издал приказ «Об изменении норм продовольственного снабжения для военнопленных», в соответствии с которым устанавливались лагерные пайки, по составу продуктов даже превосходившие рационы кадровых рабочих оборонных предприятий. В расчете на день каждому военнопленному полагалось 600 г хлеба, 10 г соли, 70 г муки, 10 г макарон или вермишели, 30 г мяса, 50 г рыбы, 10 г сахара, 300 г картофеля, 100 г капусты. Кроме того, в этот продуктовый набор входили сало, растительное масло, морковь, свекла, огурцы, лук, чай. Причем в зависимости от выполнения норм выработки ежедневный хлебный паек мог достигать 1 кг. Занятым на тяжелых физических работах, а также ослабленным военнопленным продовольственные нормы увеличивались на 25%. Заболевшим дистрофией предписывалось дополнительно выдавать 30 г сливочного масла, 300 г свежего молока, 100 г дрожжей.
Однако эти нормы, особенно в военные годы, оставались только на бумаге. Запланированное количество продовольствия не поставлялось в зоны, а ряд продуктов не выдавался вообще. Хищения продуктов лагерным персоналом были распространенным явлением. Крупные хищения продовольствия проверочные комиссии обнаружили в лагерях Кузбасса и Алтайского края.
Нехватка продовольствия стала основной причиной дистрофии и авитаминоза, желудочно-кишечных и простудных заболеваний, поэтому уровень физического состояния пленных деградировал, количество дистрофиков увеличивалось. Наиболее яркими примерами являлись 511-й и 525-й лагеря. В последнем из них доля больных алиментарной дистрофией разной степени в 1947 году выросла по сравнению с предыдущим годом более чем в 2 раза. К 1949 году с болезнь удалось частично искоренить.
Ликвидировать алиментарную дистрофию было очень важно, ведь на ее фоне появлялись другие заболевания. [9; с. 130]
Диагнозы «туберкулез» и «воспаление легких» часто ставились при медицинском обследовании немецких военнопленных. Но еще более распространенными они оказались среди поступивших позднее японских военнопленных. В первые же месяцы их пребывания в Сибири выяснилось, что они еще хуже адаптируются к местным природно-климатическим условиям.
Очень сложную задачу представляло вещевое довольство, особенно обеспечение военнопленных одеждой и обувью. Сдача в плен и первые встречи с красноармейцами часто выливались в тщательный обыск и изъятие годных к носке вещей, ценных предметов.
В годы войны пленные, размещенные в лагерях, пользовались тем, что имели, а так же получали старо, частично отремонтированное обмундирование, снятое со снабжения Красной Армии. Совместным приказом НКВД и Народного комиссариата обороны СССР от 19 октября 1944 года устанавливались новые нормы вещевого обеспечения. Каждому военнопленному полагались шапка-ушанка, пилотка, шинель или ватная куртка, телогрейка, ватные и легкие брюки, гимнастерка, две пары портянок, две пары суррогатной или отремонтированной обуви, по одной паре валенок, рукавиц или теплых перчаток.
Немаловажным фактором были и жилищные условия. В декабре 1945 года в лагерях №128 и №511 в некоторых зонах обеспеченность жилплощадью составляла менее 1 кв. м на человека. Во многих помещениях температура не превышала 8-10 С, а военнопленные из-за недоставки матрацев спали на голом земляном полу. В ноябре-декабре 1945 года пятая часть военнопленных 511 лагеря переболела воспалением легких, гриппом или ангиной. Только лишь в 1948 году, когда лагеря освободились посредством репатриации от большей части больных и ослабленных, улучшился весь комплекс условий жизни. [10; с. 99-100]
В целом в сибирских лагерях, особенно в начальный период, ощущался недостаток медицинских учреждений. Большинство из них на первых порах оборудовалось нарами, в том числе двухярусными, вместо коек, предусмотренных инструкциями. Лазареты испытывали острый дефицит нательного белья и постельных принадлежностей. Но постепенно ситуация улучшалась и ко времени массовой репатриации военнопленных лечебные учреждения стали соответствовать своему предназначению.
Главную роль в этом сыграли работники лагерной медицины. В 1943году руководство ГУПВИ направило в лагеря и приемные пункты около тысячи медицинских работников.
Другим источником кадров для лагерных лазаретов стали сами военнопленные. Медицинские работники среди них учитывались и привлекались к использованию в соответствии с квалификацией сразу же после поступления в лагеря. В связи с дефицитом врачей в ГУПВИ его руководство вело особый учет этой категории военнопленных и при необходимости осуществляло их перераспределение. [9; с. 135]
Таким образом, в ходе Великой Отечественной войны и послевоенный период в СССР сформировалась сеть медицинских учреждений по обслуживанию военнопленных. Ее основными звеньями стали лазареты в лагерях и спецгоспитали для оказания более квалифицированной медицинской помощи. Поддержанию физических кондиций ослабленных или переутомленных физическим трудом пленных способствовали оздоровительные лаготделения и команды, комнаты отдыха. Так, в 1948 году удельный вес «полноценного трудового фонда» (1 и 2 категорий) вырос среди военнопленных германской армии с 65 до 87%, японской – с 81 до 95%. [9; с. 139]
Заключение.
В результате проделанной работы были сделаны следующие выводы:
Во-первых, по документам суточная пайка на одного военнопленного превосходила рацион кадровых рабочих. Однако эти нормы оставались только на бумаге. Запланированное количество продовольствия не поставлялось, а ряд продуктов не выдавался вообще. Хищения продовольствия лагерным персоналом были распространенным явлением. Данные несоответствия вели к высокой смертности военнопленных по причине дистрофии.
Явные противоречия были выражены в предоставлении жилищного фонда и вещевого имущества военнопленным. Лаготделения были не только не подготовлены к проживанию, но даже и не построены, хотя планировалось это сделать уже к первым партиям пленных. Что касается вещевого обеспечения, то во многих лагерях было выдано зимней одежды меньше, чем половине военнопленным, это также не соответствовало запланированным нормам.
Во-вторых, неприязнь пленных разных национальностей была ярко выражена. Власть пыталась сгладить конфликты путем их перевода в другие лагеря. Также она запрещала совместную деятельность военнопленных разных национальностей. Во время пребывания в Алтайском крае, итальянским пленным предоставлялись лучшие условия содержания и более высокие нормы питания.
В-третьих, труд дешевой рабочей силы был весьма востребован, тем более что в годы войны и в послевоенный период была нехватка кадров. Поэтому забота НКВД о физическом состоянии военнопленных определялась, прежде всего, экономическими причинами, стремлением максимально задействовать их в хозяйственной сфере. Нередко между лагерным и производственным управлениями возникали конфликты на почве вывода военнопленных в количестве менее 80%.
В-четвертых, контингент военнопленных состоял из разных национальностей; использование их труда в отраслях с тяжелыми условиями сказывалось на здоровье; климат был весьма сложным для выживания; неподготовленность помещений вела к возникновению эпидемий; репатриация военнопленных началась сравнительно поздно. В этом заключаются особенности пребывания военнопленных на территории Алтайского края.
Список источников
1. Японцы в Барнауле. Молодежь Алтая. 4 мая 1990 год.
2. У павших должна быть Родина. Молодежь Алтая. №32, 3 августа 1990 год.
3. Солнце всходит и заходит. Алтайская правда. №222, 26 сентября 1990 год.
4. Свободный курс. №13, 31 марта 2005 год
5. Военнопленные в СССР 1939 – 1956. Под редакцией профессора М.М.Загорулько. Полный список документов, приказов о военнопленных. Москва «Логос» 2000 год.
Электронные ресурсы
6. Алтайская правда № 24, Алексей Кобелев
Режим доступа:
http://www.ap.altairegion.ru/348-07/9.html
7. С.С. Букин, А.А. Долголюк. Формирование лагерей военнопленных и интернированных в Сибири.
Режим доступа:
http://www.philosophy.nsc.ru/journals/humscience/2_00/11_bukin.htm
8. Документы о военнопленных Архива ИЦ ГУВД Алтайского края
Режим доступа:
http://www.srpo.ru/forum/index.php?topic=3802.0
Список литературы
9. Сборник научных трудов. Проблема сибирских городов в ретроспективе XX века. Новосибирск 2001 год. С.С. Букин, А.А Долголюк «Медицинская помощь военнопленным в сибирских лагерях (1943 – 1948 годов)
10. Немецкий этнос в Сибири. Академия Гуманитарных исследований, выпуск 1. Новосибирск 1999.Букин С.С. «Сибирская эпопея немецких военнопленных».
Приложение №1
Приложение №2
Документы о военнопленных Архива ИЦ ГУВД Алтайского края
« 13 Сентябрь 2009, 19:10:22 »
Сов. секретно
Заместителю наркома внутренних дел Союза ССР, комиссару госбезопасности 2 ранга тов. Круглову, г. Москва
На Ваш № 52/13436 от 13.07.1943 г.
При этом направляю альбом с наличием в нем 35 фотоснимков о деятельности спецгоспиталя 1512, дислоцируемого в г. Славгороде Алтайского края, и отзывы 21 военнопленного, находящегося на излечении в этом же госпитале.
Приложение: альбомов - 1, отзывы на 78 листах.
Начальник Управления НКВД по АК полковник госбезопасности Антонов
9 августа 1943 г. № 400713, гор. Барнаул
(Ф. 17, оп. 1, д. 21, л. 101)
Текст беседы с военнопленным:
Отзыв военнопленного спецлагеря № 1512 Ганса Оскара Бренделя, проживавшего в Бишофроде у Эйслебена, округ Галле
9 января в Кисловодске я попал в плен. Моя радость - находиться среди солдат Красной армии - была велика. Со мной хорошо обращались, хорошо кормили, и я писал листовки при штабе дивизии. Затем меня перевели в лагерь, откуда я вследствие своей боезни попал в госпиталь
Здесь я имею врачебную помощь, питание и нахожусь среди хороших русских людей. Если бы моя семья знала, как хорошо мне здесь живется, она бы не беспокоилась обо мне, так как у меня есть все, что нужно человеку, чтобы жить прилично.
У себя же в рабочей роте со мной обращались плохо, кормили скверно, в то время как офицеры жили за наш счет.
В прифронтовой полосе я мог наблюдать, как спекулировали фашистские офицеры продовольствием за наш счет, как гестаповцы и эстонцы чинили зверские расправы над населением и расстреляли много русских коммунистов, в то время как в Германии целые города исчезают с лица земли благодаря англо-американским воздушным налетам, а население голодает и непосильно работает и находится под властью фашистского террора.
Гитлеровская банда насилует целые народы и разожгла кровавую войну против мирного советского народа, в которой гибнут миллионы ни в чем не повинных людей. Я сам испытал фашистский террор во время своего пятилетнего пребывания в концентрационном лагере.
Несмотря на ведущуюся пропаганду о якобы жестоком обращении с военнопленными, многие немецкие солдаты сдаются в плен к русским. Здесь им живется хорошо, здесь их жизнь в безопасности. Для нас, военнопленных, война закончилась, и мы здоровыми вернемся домой к нашим семьям.
Пять лет был комсомольцем, 14 лет член Коммунистической партии
Правильность перевода подтверждаю, Ханукова
(Ф. 17, оп. 1, д. 21, лл. 111-112)
Приложение №3
Железная дорога, построенная военнопленными.