Реферат: Национальная церковь и формирование южнославянских наций

Национальная церковь и формирование южнославянских наций

Чуркина И.В.

Одна из наиболее важных и менее всего изученных проблем – своеобразный феномен формирования южнославянских наций: на базе одного или близких по языку этносов появилось несколько современных наций. В значительной степени они определяются по вероисповеданию. И это показывает, какую большую роль играла религия в процессе создания здесь этнических общностей.

Совокупность каких общих признаков характеризует нацию или народ? В разные времена этот вопрос решался по-разному. Для французских просветителей понятия нация и государство были идентичными. Живучесть такого видения соотношения между нацией и государством отразилась на взглядах ряда современных ученых. “Нация стремится овладеть государством, – пишет Р. Эмерсон, – как политическим инструментом, с помощью которого она может защитить и утвердить себя”. Еще более решительно высказывается К. Дейч, считающий, что “нация – это народ, обладающий государственностью” 1 .

Одновременно на востоке Европы возникло другое толкование термина нация. Немецкие, а вслед за ними и славянские просветители конца XVIII – начала XIX вв. полагали, что основным признаком нации является язык. И это объяснимо – в Восточной и Центральной Европе сложились обширные полиэтнические империи (Габсбургская, Османская, Российская), само существование которых отрицало тождество понятий нация и государство. Стремление некоторых идеологов перенести на восточноевропейские земли отождествление нации и государства потерпело крах. Так попытка венгерских лидеров в первой половине XIX в. объявить все население земель короны св. Стефана венграми, вызвала резкий протест иноэтничных жителей Венгерского королевства, который в годы революции 1848 – 1849 гг. перерос в вооруженную борьбу словаков, сербов, хорватов, румын против венгерской армии.

Немецкое (или восточноевропейское) толкование нации заключалось в том, что нация рассматривалась в качестве культурно-языкового сообщества, независимого от политической организации. В СССР имело право существовать одно единственное определение нации, высказанное И. В. Сталиным в работе “Марксизм и национальный вопрос” (1913 г.). “Нация, – писал он, – есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры”. Сталин подчеркивал, что “только наличие всех признаков, взятых вместе, дает нам нацию”, при отсутствии хотя бы одного из них этнос уже не может считаться нацией 2 .

Современные ученые, говоря о нации как современной форме этничности, выделяют ряд ее признаков. Так, Н. Г. Скворцов считает, что “этническая идентичность базируется прежде всего на осознании общности происхождения, традиций, ценностей, верований; ощущении исторической и межпоколенной преемственности”. Он указывает на субъективный характер механизма этнической идентификации, поддерживающейся, однако, объективными факторами: территорией, языком, религией, эстетическими канонами, хозяйственными связями и др. Приблизительно так же определяет признаки нации Э. Кисе. “Нация, – подчеркивает она, – …это группа, члены которой считают себя обладающими общей культурой и историей и которые действительно имеют одно или более из общих характерных свойств, таких, как язык, этничность, раса, религия или политическая история” 3 .

Итак, согласно современным мнениям нацию характеризует ряд признаков: язык, этничность, религия, политическая история, хозяйственные связи. Религия рассматривается при этом в качестве одной из основных черт этнической общности. При образовании разных наций отдельные признаки могут стать доминирующими, в то время как остальные играют второстепенную роль. Наиболее универсальным признаком нации является язык. Но и он не всегда становится главным ее определителем. Существует ряд наций, имеющих один и тот же язык: немецкая и австрийская, американская и английская и др. и вместе с тем не составляющими единую нацию. Некоторые нации даже утратили свой первоначальный язык, примером чему может служить ирландская нация. Что касается общего вероисповедания, то часто члены одной и той же этнической общности принадлежат к разным конфессиям. Так среди немцев имеются католики и протестанты, среди армян – католики и григориане и т. д. Государственность также много значит для формирования и консолидации нации, народы, обладающие собственным государством, более жизнестойки и внутренне консолидированы, чем народы, не обладающие им. И все же существует множество наций, которые не имеют своей государственной организации.

При всей важности перечисленных признаков нации самым существенным для нее все же является национальное самосознание. Именно оно превращает аморфную этническую массу в этническую общность, спаянную незримыми цепями общих верований, симпатий и антипатий. И если нация может существовать без государственности, без общей религии, даже утратив свой язык, то без национального самосознания ее существование невозможно.

Современные российские этнографы (В. И. Козлов, Г. В. Шленов) выдвигают этническое самосознание на первое место среди признаков нации. Практически согласен с этим и Ю. В. Бромлей. Такой же точки зрения придерживаются историки, авторы трех обобщающих трудов, написанных под руководством Г. Г. Литаврина: “Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья” (М. 1982), “Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма” (М. 1989), “Этническое самосознание славян в XV в.” (М. 1995). Во введении к первому из них редколлегия подчеркивает: “Среди всех прочих необходимых качеств и свойств народности именно ее этническое самосознание является доминирующей чертой, определяющей отличие данной народности от другой и от всякой иной человеческой общности” 4

Национальное или этническое самосознание- это комплекс устойчивых представлений всех членов и каждого в отдельности определенного этносоциального организма. Структура его достаточно сложна, и в нее помимо собственно этнических представлений входят представления о формах социальной, политической и духовной жизни данного этноса, вопросы принадлежности к тому или иному государству (подданство) и вопросы вероисповедания 5 . В средние века самосознание европейских народов носило прежде всего религиозный характер, на первом месте в нем стояло вероисповедание. Человек определял себя как христианина-католика, христианина-православного, иудея, мусульманина, а потом уже указывал на свою принадлежность к государству, местности, где он проживал или родился. Это самосознание частично разрушила реформация, которая ослабила связующие силы католицизма и положила начало формированию современных европейских наций. Еще один удар по религиозному восприятию мира нанесло Просвещение, охватившее в XVIII в. все европейские страны. Впрочем, преувеличивать результаты реформации и особенно Просвещения в деле изменения менталитета народных масс не следует. Если идеи реформации охватили достаточно широкие слои населения, то плоды Просвещения были доступны сравнительно узкому кругу европейской интеллигенции. Народы оставались в значительной степени при своем старом восприятии мира.

Исключительное значение религии в создании и укреплении этнической общности подчеркивал еще в начале XX в. Э. Дюркгейм. Он отмечал, что религия освящает фундаментальные социальные связи общества, что придает социальным группам целостность. То, что священно, живет не столько в официальных законах, сколько в душе и совести живого человека. Развивая мысли Дюркгейма в наше время Д. В. Пивоваров указывает, что религия компенсирует недостатки рациональной науки, дает свое понимание смысла и назначения вселенной, жизни, общества, нации, класса, человека, разума. “Религия, – продолжает Пивоваров, – есть особая духовно-практическая связь между людьми, основанная на священном отношении к таким ценностям (идеям, процессам, действиям, людям, живым существам, вещам, миру в целом), которые признаются верующими наиболее важными для укрепления единства их сообщества” 6 . Религия захватывает самые глубокие и самые широкие пласты ментальности этнической общности, ибо она делает понятными и близкими многие моменты бытия как для интеллектуала, так и для простого человека.

Конфессии и конфессиональные институты пронизывали практически весь быт и всю культурную жизнь народов, особенно таких отстававших в своем развитии, как южнославянские народы к началу формирования наций. Их отставание объяснялось тем, что все они находились под властью иноземных правителей, утратив свою государственность много столетий назад. Это стало причиной формирования южнославянских этнических сообществ как наций с неполной социальной структурой, у которых отсутствовал господствующий класс, как правило формировавший интеллектуальную элиту. Исключение составляли лишь хорваты, сохранившие свое дворянство. Основную массу южнославянских народов представляло крестьянство, их образованные слои являлись выходцами из этой среды и принадлежали по преимуществу к низшему и среднему духовенству. Именно духовная интеллигенция формировала в значительной степени самосознание южных славян. Поэтому на него конфессии оказали более значительное влияние, чем на самосознание народов, имевших свой господствующий класс и свою светскую образованную элиту.

Период формирования и утверждения южнославянских наций невозможно понять без изучения предшествующего периода, периода развития феодальной народности, ибо тогда закладывались основы того влияния конфессий, которое сыграло такую значительную роль в формировании южнославянских наций. Не случайно исследователи подчеркивают, что “окончательное оформление этнического самосознания славянских народов связывается с принятием и утверждением христианства” 7 . Именно роль христианства, различных его течений в становлении и развитии этнического, а затем и национального самосознания южных славян является одной из важных тем нашего исследования. Это не значит, что игнорируется ислам, но все же по сравнению с христианством он занимал у южных славян второстепенные позиции.

Большая часть территории, заселенной южными славянами, расположена на Балканах, всегда являвшихся своеобразным мостом между Азией и Европой. По нему проходили не только торговые пути, по которым велся обмен товарами и культурными достижениями между европейскими и азиатскими народами, но по нему шли и завоеватели с обеих сторон: крестоносцы с запада, турки с востока. Борьба за Балканы не ослабевала на протяжении всего средневековья. Она развернулась между Византией, с одной стороны, и Франкской империей (затем Священной Римской империей), с другой. В сферу этого противостояния как раз и входили южнославянские племена. Оно осуществлялось не только путем военных столкновений, но и с помощью мощного идеологического оружия – христианства. Принятие его языческими славянскими племенами от Рима или Константинополя определило дальнейшее вхождение их в сферу влияния того или иного центра.

Самые западные южнославянские племена, предки современных словенцев, известные под именем карантанцы (хорутане, согласно летописцу Нестору), уже в середине VIII в. попали под власть баварского герцога. Завоевание сопровождалось их ускоренной христианизацией, которую проводили немецкие проповедники, действовавшие от лица римского папы. Христианизация карантанцев укрепила владычество над ними немецких феодалов, препятствовала объединению сил порабощенных для отпора завоевателям. После завоевания словенское общество стало формироваться как общество с неполной социальной структурой- крестьянство было словенским, а феодалы – немцами или итальянцами по этнической принадлежности. Немецкие проповедники проводили богослужение на латыни, что было в обычае западной церкви, поэтому принятие христианства не привело к созданию словенской письменности и словенского письменного языка.

Сходным было положение и хорватских племен, ближайших соседей карантанцев на востоке. На их территории борьба между Римом и Константинополем была более острой, но верх в конце концов все же взял Рим. Хорваты потеряли свою независимость в 1102 году. У них в течение многих десятилетий существовало собственное государство и следовательно имелся сплоченный господствующий класс. Он смог обеспечить себе определенные права у завоевателей-венгров. Однако деятельность Византии по распространению в хорватских землях христианства оставила свой ощутимый след: на протяжении всего средневековья и нового времени в центральной и северной Далмапии сохранялось славянское богослужение, имели хождение религиозные книги, написанные древней славянской азбукой – глаголицей, принесенной туда, по-видимому, учениками Кирилла и Мефодия. Начиная с 925 г. глаголическое богослужение неоднократно запрещалось римским папой, но это не мешало ему существовать и даже в некоторые периоды переживать подъем.

Принятие христианства все же имело положительное значение для словенцев и хорватов, т. к. оно означало для них переход на новую ступень общественного развития- от первобытных отношений к цивилизации, включение этих народов в сферу западноевропейской культуры.

В течение многих столетий словенцы и хорваты находились под властью католических государств (Венгрии, Габсбургской монархии) и следовательно не терпели никакого религиозного притеснения. Хорваты как этническая общность имели преимущество перед словенцами, поскольку у них сохранился свой господствующий класс, обладавший хорватским этническим самосознанием. Часть его представителей поддерживала глаголическую церковь, входившую в сферу подчинения Риму. Во второй половине XV-XVI вв. глаголическая церковь переживала определенный расцвет. Связано это было с новыми веяниями в Европе – ренессансом в средиземноморских землях и реформацией в Средней Европе. Эти два явления положили начало развитию национального самосознания у европейских народов. Хорваты тоже были втянуты в этот процесс. Реформация не оказала сколько-нибудь заметного влияния на хорватов, но она способствовала росту интереса их образованных людей к глаголице. На средства крупнейших хорватских феодалов Зринских и Франкопанов были изданы

переводы на глаголицу Библии и ряда других религиозных книг. Интерес к глаголической церкви и письменности со стороны части хорватских феодалов и хорватских духовных лиц указывал на их стремление превратить ее в национальную хорватскую церковь. С 60-х годов XVI в. протестантизм, а вместе с ним и глаголическая церковь в хорватских землях стали подвергаться гонениям со стороны властей. В конце XIX в. епископ И. Штросмайер попытался возродить глаголическую традицию. Под его влиянием папа Лев XIII узаконил ее. В 1905 г. в Риме был в последний раз издан текст глаголической мессы. И все же глаголическая церковь до конца своего существования (начало XX в.) не испытала того подъема, который она пережила в XV-XVI веках.

Словенцы после потери самостоятельности являлись крестьянским народом, который не имел своего господствующего класса, а следовательно и своей образованной элиты. Вплоть до реформации у них не было своего письменного языка. Протестантизм проник в словенские земли в 30-е годы XVI века. Он распространился прежде всего среди дворян и городского населения, уже в значительной степени словенизированного. В городах протестантские проповедники столкнулись с тем, что многие горожане не понимали немецкого языка. За дело создания словенского письменного языка взялась группа протестантских священников-словенцев во главе с П. Трубаром. Их подвигло к этому не только религиозное рвение, но и любовь к своим землякам. Трубар подчеркивал, обращаясь к соотечественникам, что писать по-словенски его побудила “та великая любовь и приязнь, которую я испытываю ко всем вам”. Трубар, как и другие словенские протестантские писатели, еще неясно осознавал свою этническую принадлежность. Он подписывался и как “патриот иллирский” и как “друг словенцев” 8 . В 1550 г. Трубар издал две первые словенские книги “Абецедарий” и “Катехизис”. Многое сделали для развития словенской литературы сподвижники Трубара: Ю. Далматин перевел на словенский язык Библию, А. Богорич опубликовал первую грамматику словенского языка.

Протестанты попытались создать и словенскую протестантскую церковь. Это им удалось отчасти в провинции Крайна, где в подавляющем большинстве население было словенским. Там имелись две протестантские церкви- словенская и немецкая, каждая со своим суперинтендантом. В 1564 г. вышел в свет “Словенский церковный устав”, написанный Трубаром. В нем указывалось, что все обряды и богослужение в церкви должны проводиться на словенском языке. Трубар предлагал основывать школы в городах и сельских приходах, где детей горожан и крестьян обучали бы читать и писать по-словенски.

Наступление контрреформации нанесло серьезный удар словенскому национальному развитию: был ликвидирован зародыш словенской национальной церкви, уничтожены тысячи словенских книг, изданных протестантами, на многие десятилетия приостановлено развитие словенской письменности. Но все же ее создание сыграло большую роль в формировании единого для всех словенцев этнического самосознания, ибо словенские книги одинаково воспринимались как собственные словенцами, жившими в разных провинциях. С начала контрреформации (конец XVI в.) и до начала национального возрождения (середина XVIII в.) культурная и национальная жизнь католических славян была достаточно ограниченной. У словенцев первая словенская книга после запрещения протестантских книг вышла только в 1672 году.

У хорватов не было такого обрыва культурной традиции, как у словенцев, так как, во-первых, хорватская этническая элита сохранила свои политические и культурные амбиции и, во-вторых, Далмацию, находившуюся под властью Венеции, контрреформация не затронула. В Далмации и Дубровнике в XV и XVII вв. наблюдался расцвет хорватской художественной литературы, особенно поэзии. Особый интерес представляет развитие политической мысли в хорватских землях. В 1532г. В. Прибоевич с острова Хвар написал сочинение “О происхождении и истории славян”, в котором утверждал, что славяне являются единым народом, название

которого происходит от слова “слава”. В начале XVII в. вышел в свет труд дубровчанина М. Орбини “Славянское царство”, в котором он также провозглашал славян единым народом. Эти книги оказали большое влияние на одного из наиболее известных представителей хорватской политической мысли в XVII в. Ю. Крижанича. Он почти двадцать лет провел в России, где написал свой главный труд “Политика”. Крижанич считал славян единым народом, который должен иметь единый язык, единого государя и единую веру. Государем всех славян, по его мнению, мог быть только московский царь, который должен провести ряд реформ, способствующих обогащению и просвещению его подданных 9 . Крижанич первым стал рассматривать необходимость объединения католической и православной церквей с точки зрения этнической консолидации всех славянских народов.

По другому сложилась судьба восточной части южных славян. Болгары, сербы, босняки попали в сферу влияния Византии, которая в средние века была наиболее развитой в политическом и культурном отношении страной. Эти народы приняли от Константинополя христианство, когда имели довольно сильные государства. Болгарские, сербские правители создали в своих владениях национальные церкви (болгары – в 927 г., сербы – в 1219г.), которые поддерживали своих государей, являясь опорой национальной государственности. Сербы и болгары получили христианство из рук учеников и последователей Кирилла и Мефодия и одновременно с христианством к ним пришла славянская письменность и книги на славянском языке, давшие им возможность развивать национальную культуру. В более сложном положении оказалась Босния, на территории которой действовали и Рим, и Константинополь. Босния приняла христианство от Византии, но в XII в. она попала в вассальную зависимость от католической Венгрии, которая стремилась укрепить там свое влияние путем распространения католичества. Однако с конца XII в. в Боснии приобрело значительное число сторонников богомильство (патаренство), которое считалось ересью и католиками, и православными. Боснийская знать приняла его, желая обезопасить себя как от католической Венгрии, так и от православной Сербии. Крестьянство же большей частью оставалось православным, а некоторая его часть – католическим.

Вторжение на Балканы османов в конце XIV в. привело к уничтожению южнославянских государств, к усложнению конфессиональной ситуации. В завоеванных землях мусульманская религия стала привилегированной. Часть славянского населения приняла добровольно или по принуждению мусульманство. Перешла в ислам, по-видимому добровольно, боснийская знать. Но большинство христиан исламизировалось насильно. Особенно это относится к болгарам, проживавшим ближе всех от турецкой столицы Стамбула. Первая массовая исламизация 1515 г. была проведена султаном Селимом I с помощью турецкого войска. В XVI-XVII вв. была исламизирована значительная часть Восточных Родоп 10 .

Османское государство неизменно сохраняло деление населения по религиозному признаку. Неисламские церкви (христианские, иудейские и др.) обладали некоторой автономией, пользовались определенными правами в отношении своих прихожан. Так в делах семейно-бытовых (брачных, наследственных) церковные власти могли присудить ответчиков не только к церковному покаянию, но и к светскому наказанию (аресту, каторге и пр.) Это давало церкви возможность организовывать по своим правилам жизнь паствы. Законы шариата на немусульманских подданных Османской империи не распространялись. В этих условиях важнейшей чертой, определявшей принадлежность к этнической общности, являлось вероисповедание индивидуума, вхождение его в ту или иную религиозную общину. Сербы и болгары могли оставаться таковыми только в случае их верности православной церкви. В условиях иноконфессионального гнета, потери сербами и болгарами государственности, православная церковь стала для них хранителем их этничности, их культуры. Но между положением православной церкви в болгарских и сербских землях существовали значительные различия.

Сербы сумели воссоздать свою церковь. В 1557г. была восстановлена Печская патриархия, которой стали подчиняться все сербские земли. Заслуга в этом принадлежала великому визирю Мехмеду Соколовичу, сербу по происхождению Первым печским патриархом стал его брат Макарий. Печские патриархи обладали большой властью. В некоторых церковных документах даже утверждалось, что в руках печских патриархов находится “престол всей сербской земли” 11 . Все печские патриархи стремились к освобождению сербских земель от турецкого ига. В 1598г. патриарх Йован обратился с письмом к римскому папе Клименту VIII, прося оказать сербам помощь в избавлении от турецкой власти. С начала XVII в. начались поездки сербских православных иерархов в Россию. В 1654г. туда отправился патриарх Гавриил, который по возвращении на родину был казнен турками за измену. В 1683 – 1699гг. Священная лига европейских государств во главе с Австрией вела войну с Турцией. Первоначально войскам союзников удалось освободить почти все сербские земли, в том числе и Печ. Печский патриарх Арсений Ш Черноевич призвал сербов сражаться на стороне австрийцев. Но удача оставила последних: в конце 1689 г. южносербские земли были снова заняты турками, жестоко отомстившими местному населению. “Все эти земли опустели, – писал летописец, – церкви божий сожжены, монастыри ограблены и разорены совершенно, люди перебиты, женщины и юноши взяты в плен” 12 . Осенью 1690 г. турки захватили северную Сербию. Вслед за австрийскими войсками по призыву Арсения III на левый берег Дуная на территорию нынешней Воеводины переселилось 60 – 70 тыс. сербов. В 1737 – 1739 гг. Австрия снова предприняла войну против османов. И снова печский патриарх Арсений IV Шакабент призвал сербов помогать австрийцам. Но и на этот раз австрийцы проиграли. В 1739г. произошло второе великое переселение сербов во главе с Арсением IV в Воеводину. Авторитет патриарха среди сербов особенно в конце XVII – начале XVIII вв. был очень велик. В одном из австрийских известий 1699 г. говорилось: “этот народ схизматиков имеет своим главой как некоего короля патриарха… и за ним они во всем следуют как пчелы за своей маткою” 13 .

В результате южные сербские земли опустели, зато территория на левом берегу Дуная была заселена сербами. На новой родине большая часть сербов поселилась в пограничных с Турцией районах и стала защитниками Австрии от турок- граничарами. За это они получили земельные участки. В 1690г. император Леопольд! издал “Привилегии”, согласно которым сербам давалась церковная автономия, предоставлявшая им известное самоуправление. Они решали свои дела на церковных соборах, в которых принимали участие помимо православных иерархов представители горожан и граничарских офицеров. На соборах избирался глава православной церкви, митрополит, обсуждались церковные и школьные дела. В начале XVIII в. возник новый церковный центр сербов в Австрии – Сремские Карловцы, где жил и действовал карловацкий митрополит, глава всех православных жителей в Габсбургской монархии. Особенно большое значение как для австрийских, так и для турецких сербов приобрела Карловацкая митрополия после ликвидации султаном в 1766 г. Печской патриархии.

Таким образом к концу XVIII в. у сербов существовала национальная церковь, которая защищала их политические интересы, хранила и развивала их национальную культуру, сберегала их государственные традиции и которой доверял сербский народ. Во многом благодаря консолидирующей роли сербской православной церкви сербы пронесли сквозь столетия османского ига свой этноним “серб”, который идентифицировался ими с понятием “православный”.

В начале XIX в. в результате двух восстаний сербов в Белградском пашалыке (1804 – 1813, 1815гг.) было образовано княжество Сербия, которое при дипломатической и военной поддержке России получило автономию в пределах Османской империи. Постепенно оно укрепляло свою государственность, отвоевывая для себя все больше прав. Представители

сербской государственной власти создали и свою внешнеполитическую программу “Начертание”, предусматривавшую объединение вокруг княжества всех сербских земель. С усилением государственной власти в Сербии падало значение православной церкви, которая превращалась в часть государственной машины. Это вызывало недовольство православных иерархов. Вместе с тем государственная власть защищала сербскую церковь от попыток константинопольского патриарха поставить на митрополичий престол в Белграде грека, как это случилось в 30-е годы XIX в. во времена правления Милоша Обреновича.

Свою церковную организацию имела и Черногория. Горная часть бывшей сербской области Зета попала в вассальную зависимость от турок в середине. XV века. Однако благодаря суровым условиям обитания на этой территории, которую стали именовать Черногорией, установить там сколько-нибудь прочную власть османам так и не удалось. Отрезанные от всего мира турецкими владениями, постоянно воевавшие с турками черногорцы в экономическом отношении сильно отставали от соседей. Это способствовало консервации и даже возрождению в Черногории патриархальных отношений. Все ее население делилось на племена, которые состояли из братств. Вожди племен – кнезы, старейшины, воеводы – обычно передавали свою власть по наследству. Все дела племени решались на племенных скупщинах, на которые мог придти мужчина, достигший определенного возраста. Иногда собирались и общечерногорские скупщины. После прекращения в первой половине XVI в. династии владетелей Черногории Черно-евичей все большую политическую роль в стране стали играть православные митрополиты из Цетинья. Они избирались на общечерногорских скупщинах и являлись не только духовными руководителями черногорцев, но и высшими судьями в спорах между племенами, организаторами и предводителями военных походов против турок.

Значение митрополитов особенно увеличилось после прихода к власти Данилы Шчипчевича (1697 – 1735), основателя династии Петровичей-Негошей. При нем был создан первый общечерногорский орган власти – суд из 12 племенных старейшин, который решал споры между племенами и братствами, следил за тем, чтобы пресекались попытки кровной мести. При Даниле были установлены постоянные связи с Россией. В 1710 г., начиная войну с Турцией, Петр! послал в Черногорию двух эмиссаров, которые договорились с митрополитом о совместных военных действиях русских и черногорцев против турок. Но в 1711 г. русская армия потерпела поражение. Отряды черногорцев, несмотря на первоначальные успехи, не смогли противостоять османскому войску, которое в 1714г. опустошило Черногорию. Даниле удалось бежать ив 1715г. он прибыл в Петербург. Петр I дал ему грамоту, в которой выражалась благодарность черногорцам за “храбрые и славные действия”. Кроме того Данила получил деньги и медали для участников войны и пострадавших от турецких насилий, а также значительные средства для восстановления церквей и монастырей, религиозные книги, церковную утварь (всего 10 тыс. рублей и 160 золотых медалей) 14 . Русским правительством были установлены для Черногории денежные субсидии, которые она получала достаточно регулярно. Взятие Россией под свое покровительство Черногории укрепило авторитет власти митрополита, который являлся государем страны до 1852 г., когда там было установлено правление светского лица князя Данилы. После этого власть черногорского митрополита утратила свои государственные функции, ограничившись сугубо религиозными делами. Практически уже с конца XVIII в. Черногория стала независимым государством.

Таким образом в Черногории как и в сербских землях в период турецкого владычества существовала национальная церковь, которая являлась важным консолидирующим фактором для черногорского народа, осуществляя для него не только духовно-культурные, но и государственно-организационные функции.

По иному сложилась судьба православной церкви в Болгарии. Тырновская патриархия, существовавшая в средневековом болгарском государстве,

была ликвидирована турками. Болгарские земли оказались под юрисдикцией константинопольской, охридской и печской патриархий, а после ликвидации двух последних в 60-е годы XVIII в. – константинопольской патриархии.

В Османской империи единственным возможным центром, объединявшим этнос, сохранявшим его традиции, являлась национальная церковь. Такой она была у черногорцев, сербов, греков. Болгары же ее не имели. Во главе церковной администрации на их землях стояли греки, они получали самые выгодные приходы в болгарских церквях. Греки не заботились о болгарской культуре: с середины XVI до второй половины XVIII вв. не было создано ни одного оригинального болгарского произведения. Все же болгарские церкви и монастыри сохраняли и переписывали древние болгарские памятники. До середины XVIII в. болгары редко определяли свою этническую принадлежность, обычно называя себя просто христианами.

Возрождение болгар началось с появления книги Паусия Хилендарского “История славяноболгарская” (1762г.). В ней он призывал болгар не стыдиться своего народа, который может гордиться прошлым не в меньшей мере, чем греки и сербы. С распространением национальных идей среди болгар их неприязнь к грекам возрастала, поскольку именно в греческом засилье они видели главное препятствие болгарскому культурному развитию. С 30-х годов XIX в. противоречия между болгарами и греками усилились. Причиной этого был не только рост болгарского национального самосознания, но и всплеск национализма в Греции, выразившийся в принятии государственной программы создания Великой Греции. Одним из проводников этой программы в жизнь стала константинопольская патриархия. Особенно обострились отношения между болгарами и греческим духовенством с начала 40-х годов XIX века. Поводом к этому послужило запрещение патриархом Григорием V употребления Библии на болгарском языке.

К концу 40-х годов XIX в. болгары выдвинули требование создания болгарской церкви, независимой от Константинополя. Борьба за национальную церковь стала первой формой болгарского национального движения, объединившей широкие круги болгар. К концу 60-х годов правительство России открыто поддержало болгарские требования. Русский посланник в Стамбуле граф Н. П. Игнатьев настоял перед Портой на издании фирмана об учреждении болгарского экзархата, который и был обнародован в феврале 1870 года. Этот фирман устанавливал самостоятельную болгарскую церковь, главу которой- экзарха- избирали православные болгарские иерархи. Однако их выбор должен был утверждаться константинопольским патриархом и султаном.

В болгарский экзархат вошли все болгарские земли. Однако после русско- турецкой войны 1877 – 1878 гг. роль экзархата как национальной болгарской церкви постепенно сошла на нет. Болгарские земли оказались в трех государственных образованиях- княжестве Болгарии, Восточной Румелии, обладавшей известной автономией в рамках Османской империи, и Эгейской Фракии и Македонии, которые были обычными административными областями в турецком государстве. Попытки болгарского экзарха Иосифа! сделать экзархат связующим звеном между всеми болгарскими территориями не увенчались успехом.

Православные составляли большинство болгарского населения. Однако среди болгар имелись католики и павликиане, а также значительное число мусульман, или помаков. Прослойка помаков образовалась в начале XVI в., когда султан Селим! совершил несколько походов в Болгарию с целью исламизации местного населения. В городах исламизация болгар быстро приводила к ассимиляции болгар-мусульман, вместе с религией они перенимали турецкий язык и обычаи. Но в селах, особенно в отдаленных горных районах, болгары- мусульмане сохраняли свой язык и многие обычаи. Как правило они имели по одной жене, праздновали христианские праздники, поминки справляли по христианским обычаям, и т. д. Помаки осуждались православными болгарами, турки тоже не

считали их истинными мусульманами. Но номаки пользовались теми же привилегиями, что и мусульмане, среди них имелись крупные землевладельцы- аги. Помаки не ощущали себя болгарами. Во время апрельского восстания болгар в 1876 г. они встали на сторону турок и в ходе его подавления действовали с особой жестокостью.

Наиболее запутанной конфессиональная ситуация оказалась в Боснии и Герцеговине. Во время Косовской битвы (1389 г.) босняки храбро сражались вместе с сербами против турок. И после нее они почти сто лет сопротивлялись османской экспансии и были покорены только в 1483 году. В 1592г. окончательно оформился Боснийский элайет, который являлся пограничной областью Османской империи и в связи с этим обладал сильной системой самообороны, что давало ему возможность пользоваться значительным самоуправлением. Местные феодалы, принявшие ислам, практически были независимы от визира, назначаемого Стамбулом.

В Боснийском элайете оформились три религиозные общности: православная, мусульманская и католическая. Каждая из них имела собственное самоуправление, свои обычаи и развивалась изолированно, почти не соприкасаясь с соседями. Изолированность религиозных общин привела к расхождению между ними в нравах, языке, менталитете. Вместе с тем вплоть до новейшего времени переход из одной веры (следовательно из одной нации) в другую населения Боснийского элайета не был уж столь редким явлением.

Изолированность религиозных общин привела к тому, что национальные движения мусульман, православных и католиков развивались параллельно, не смешиваясь друг с другом. Когда в начале XIX в. султан попробовал провести некоторые реформы в Османской империи, он натолкнулся на активное сопротивление боснийских феодалов, усмотревших в них ограничение своих прав. Крупные выступления боснийских феодалов против центральных властей происходили в 1821 – 1858 годах. Они привлекли к ним значительное количество мусульман из горожан и крестьян. Движение мусульман было сломлено в 1858 г. после турецкого похода в Боснию. Несмотря на то, что движение боснийских феодалов носило консервативный характер, в нем имелись элементы национально-освободительной борьбы: помимо отмены реформ босняки требовали расширения самоуправления, права самим избирать боснийского визира и пр.

В начале XIX в. под влиянием активизации антитурецкой борьбы Сербии и Черногории появились первые симптомы сербского национально- освободительного движения Боснийского элайета. В 1803 г. архимандрит Арсений Гагович в соответствии с замыслами черногорского митрополита Петра I Негоша предложил создать на Балканах Славяно-сербское царство во главе с одним из русских великих князей. Во время Первого сербского восстания в боснийских землях волновались сербские крестьяне, их руководитель И. Яничич поддерживал контакты с сербскими повстанцами. В 50- 70-х годах усилилось антиосманское движение боснийских сербов. Во главе него стояли как представители православного духовенства, так и первые образованные люди из светской среды. Формированию этой тонкой прослойки способствовали две первые сербские семинарии, готовившие священников и учителей. По доносу боснийского митрополита грека Дионисия их руководители Васа Пелагич и архимандрит Серафим Перович были арестованы турками. Дионисий написал ряд доносов и на других сербских просветителей. Уже в начале 60-х годов сербы сделали попытку избавиться от греческого митрополита: в 1860 – 1864гг. его обязанности выполнял священник Иоанникий Памучина. Однако он не был утвержден константинопольским патриархом. Большое влияние на сербов Боснии и Герцеговины оказывала политика соседних полунезависимых государств Сербии и Черногории. Повстанческое движение в Герцеговине под руководством Л. Вукаловича, продолжавшееся с 1852 по 1865 гг. имело своей целью присоединение ее к Черногории 15 . С 40-х годов в Боснии активно действовали сербские агенты из числа торговцев и священников.

В 40-е годы XIX в. началось антиосманское движение среди католиков.

Вдохновителями его стали монахи-францисканцы, которые активно распространяли среди христианского населения Боснии и Герцеговины идеи иллиризма. Их лидером был И. Ф. Юкич. Он был убежден, что в Боснии проживает один народ- бошняки, который является составной частью иллиров. Францисканцы составляли меморандумы и адреса турецкому правительству, которые печатались в австрийских газетах, рассылались европейским правительствам. В них выдвигались требования обеспечения равноправного участия христиан и мусульман в управлении областью, свободы собраний, союзов, вероисповедания, занятия ремеслом и торговлей вне зависимости от религиозной принадлежности, запрета сгона крестьян с земельных участков и т. д. Эти идеи имели успех у католиков и православных. В 40 – 70-х годах католики и православные нередко участвовали в одних и тех же движениях, что объяснялось совпадением их интересов в деле борьбы за свои права против турецкого господства. В то время католики еще не осознавали себя хорватами, в отличие от сербов, сохранявших свой этноним со средневековья.

Сербское восстание в Боснии и Герцеговине в 1875 г. положило начало Восточному кризису, окончившемуся русско-турецкой войной 1877- 1878 гг. и Берлинским конгрессом, сыгравшими огромную роль в судьбе народов всего Балканского полуострова. На Балканах мировым сообществом были признаны три независимых государства, до сих пор формально находившихся под властью Османской империи: Сербия, Черногория и Румыния. Получило широкую автономию княжество Болгария, правда, пока еще не объединившее все болгарские земли. Босния же и Герцеговина отошли под протекторат Австро-Венгрии, которая в 1908 г. официально присоединила их к себе.

Новый период в этническом развитии западной части южных славян (словенцев и хорватов) начался со второй половины XVIII в., эпохи Просвещения. Она ознаменовала собою переход к новой идеологии, новым экономическим отношениям. В это время в Европе резко упала роль католической церкви. Уменьшилось ее значение и в Габсбургской монархии, где австрийские императоры Мария-Терезия и Иосиф II проводили политику просвещенного абсолютизма. В среде духовенства ее поддерживали янсенисты, которые признавали необходимость подчинения местного клира воле императора. Переняв некоторые черты протестантизма, они считали необходимым вернуть простые обряды древнехристианских общин, отказавшись от пышных богослужений, церковных процессий, церковных братовщин и орденов.

Основной костяк словенских и хорватских просветителей составляли католические священники, ибо у словенцев они являлись единственными образованными людьми, а у хорватов представляли значительную часть образованной элиты. Поэтому идеи Просвещения у словенцев и хорватов отличались от европейских. Во-первых, они не были направлены против церкви, во-вторых, они имели национальную окраску. Просвещение у католических славян вылилось в форму национального возрождения.

Начальным рубежом словенского возрождения считается 1768 г. – дата выхода в свет “Краинской грамматики”, написанной августинским монахом Марком Похлиным. Спустя двести лет после Трубара он призывал словенцев: “Не стыдитесь своего родного языка, дорогие соотечественники! Ведь он не так плох, как думают” 16 . В конце XVIII в. появились первые словенские стихи В. Водника, первая словенская газета, первая история княжества Карантании, календари, поучительные книги для народа и пр. Янсенист Б. Кумердей поднял вопрос о создании словенской школы. Трудами словенских просветителей были заложены основы современной словенской культуры. Отношение словенских просветителей к религии было различным. Часть из них оставались верными католиками, другие- были безразличны по отношению к ней, третьи сочувствовали янсенистам. Выдающимся словенским просветителем был один из основателей научного славяноведения Е. Копитар. В 1808 г. вышла в свет его грамматика словенского языка, которая заложила основы развития общесловенского литературного языка.

В конце XVIII – начале XIX вв. у хорватов не было единого литературного языка. Часть литераторов писала на кайкавском наречии, на котором говорили жители района вокруг Загреба. Среди кайкавских писателей выделялся Т. Брезовачки, высмеивавший в своих комедиях человеческие пороки и суеверия. Из писателей штокавского диалекта, на котором говорили большинство далматинцев и славонцы, наибольшую популярность приобрел М. Релькович.

К 30-м годам XIX в. ни у хорватов, ни у словенцев еще не было единого этнонима. Словенцы, проживавшие в Каринтии и Штирии, называли себя словенцами или виндами, а те, кто жил в Крайне – краинцами. Но часть словенских национальных деятелей уже осознавали, что словенцы, обитающие в разных провинциях и именующие себя по разному, являются единым народом. У хорватов дело обстояло так же: жители провинции Хорватии называли себя хорватами, а жители провинций Славония и Далмация- словинами или иллирами. Такое разделение у хорватов закреплялось наличием у них двух довольно развитых письменных языков.

С конца 20-х годов XIX в. в ряды хорватского и словенского национальных движений пришло новое поколение светских образованных людей, воспитанных на идеях Просвещения и романтизма. Европейские ученые того времени были убеждены, что главным определяющим признаком нации или народа является язык. Поэтому созданию литературного языка молодые патриоты уделили главное внимание.

Определяющее влияние на национальное развитие южных славян Габсбурской монархии в 30 – 40-е годы XIX в. оказало иллирское движение, центром которого стали хорватские земли. Л. Гай, возглавивший иллиров, и его соратники были убеждены, что все южные славяне (словенцы, хорваты, славонцы, далматинцы, черногорцы, сербы, болгары) являются единым народом, потомками древних иллирийцев. Сначала издания Гая “Новине хорватске” и “Даница хорватска, славонска и далматинска” печатались на кайкавском наречии, но в 1836г. он перевел их на штокавское наречие, которое легло в основу сербского литературного языка и должно было стать, по мнению Гая, литературным языком для всех иллиров. Он подчеркивал, что сербский язык “наш литературный язык”. Наивысшего успеха сторонникам иллиризма удалось добиться в марте 1850 г., когда сербские и хорватские ученые подписали договор о принятии хорватами языковой реформы В. Караджича. К середине XIX в. был создан словенский литературный язык, благодаря усилиям словенских иллиров и словенских патриотов, группировавшихся вокруг Ф. Прешерна.

Эпоха просвещения привнесла много нового в культуру сербов, живших в Габсбургской монархии. Вплоть до второй половины XVIII в. сербы писали и издавали книги преимущественно на вариантах старославянского языка. К началу XIX в. все большее распространение стал получать сербский народный язык. Реформу сербского литературного языка произвел Караджич, издавший в 1813 г. “Сербский словарь” с краткой грамматикой сербского языка. В основу сербского литературного языка он положил штокавское наречие. Реформа Караджича полностью разрывала с традициями старославянского языка, и поэтому многие образованные сербы особенно в княжестве Сербии встретили ее отрицательно. Там она получила признание только в 1868 году.

Сербские просветители по-разному относились к религии. Немногие были сторонниками свободы совести, резко критиковали православную церковь. Представление Караджича о влиянии религии на национальный менталитет было иным. “Для каждого народа, – указывал он, – самыми святыми являются три вещи: вера, язык и обычаи, благодаря им народы между собой роднятся и один от другого отличаются. Если народ утратит эти три святыни, он утратит и свое имя” 17 .

Во времена меттерниховского режима католическая церковь стала возвращать себе позиции в габсбургских владениях, утраченные ею во второй половине XVIII века. Религиозный вопрос стал привлекать внимание словенских и хорватских национальных деятелей. В среде словенского и хорват-

ского духовенства, сочувствовавшего идеям иллиризма, накануне событий 1848 – 1849 гг. появилось течение либеральных католиков, выступавших за отделение церкви от государства, за свободу совести, печати, за введение всеобщего голосования.

Самым ярким представителем либеральных католиков у южных славян был хорват Штросмайер, широко образованный прелат, ставший в 1849 г. епископом босанско-сремской епархии с центром в Дьяково. В 40-е годы Штросмайер примыкал к иллирам, в период революции 1848 – 1849 гг. выступал за преобразование Габсбургской монархии в федеративное государство, в котором в качестве одной из автономных единиц существовало бы югославянское объединение в составе Триединого королевства, сербской Воеводины и Объединенной Словении. Во второй половине XIX в. Штросмайер стал ведущим хорватским политиком, возглавив национально-либеральную партию, основанную на традициях иллиризма, получившего как политическое течение новое название – югославизм. В конце 60-х годов он вел тайные переговоры с сербским князем Михаилом о совместных действиях Триединого королевства и Сербии “с целью основания единого юго-славянского государства, независимого и от Австрии и от Турции” 18 .

Штросмайер был горячим поборником объединения католической и православной церквей. Ему удалось установить дружеские контакты с белградским митрополитом Михаилом, но с местным православным клиром отношения у него не складывались. В частности Окружное послание дьяковского епископа от 1881 г. по поводу объявления католической церковью святыми Кирилла и Мефодия вызвало резкое неудовольствие трех православных епископов в Далмации 19 . Гораздо больше понимания Штросмайер нашел у русского философа В. С. Соловьева. Между ними более 10 лет продолжалась переписка, а в 1886 г. Соловьев приехал в Хорватию, где встретился с епископом. Но дальше планов разговоры об объединении церквей не пошли. 6 октября 1886 г. Штросмайер с сожалением писал Ф. Рачкому: “Жаль, но в Петербурге, а еще менее того в Риме, люди для этого еще не созрели” 20 .

Либеральные католики активно действовали и в словенских землях. Так же, как и Штросмайер, они считали важным шагом к объединению южных славян в единый народ создание кроме единого литературного языка единой национальной церкви. Вопрос о национальной церкви начал обсуждаться на страницах словенской печати в годы революции. О ней с осуждением писал священник П. Хицингер. Католические священники, сторонники иллиризма выступали, по его словам, за то, чтобы каждый народ имел свою национальную церковь, где богослужение проводилось бы на народном языке. Кроме того, эти священники считали, что школы должны быть изъяты из рук духовенства, а каждому священнику должно быть позволено иметь жену. У Хицингера вызывало сочувствие лишь одно требование- проведение проповеди в церкви на народном языке 21 .

После революции 1848 – 1849 гг. национально настроенное духовенство продолжало развивать идеи национальной церкви. Некоторые из представителей высшего словенского клира даже пытались их частично реализовать. Лавантинский епископ Антон Мартин Сломшек в 50-е годы пытался провести в жизнь некоторые идеи национальной церкви: произвел административное переустройство своей епархии, включив в ее состав почти все словенские приходы Нижней Штирии из кршской епархии, а взамен отдав последней немецкие приходы из своей. Таким образом население лавантинской епархии стало почти полностью словенским. Центр ее он перевел из немецкого города Шент Вида в Марибор, где проживало значительное число словенцев. По мнению словенских историков, деятельность Сломше-ка способствовала укреплению позиций словенцев в Штирии и тем самым их спасению от германизации. Сломшек считал одним из самых страшных человеческих грехов забвение своей национальности и родного языка. “Родной язык, – писал он, – самый дорогой дар, который мы получили от своих предков; мы должны его заботливо сохранять, улучшать и передать своим потомкам” 22 .

В словенских землях наиболее видными либеральными католиками были каринтийцы А. Эйншпиллер и М. Маяр, и штирийцы Д. Трстеняк и Б. Раич. Они активно участвовали в иллирском движении, в период революции поддерживали либералов, в 50 – 80-е годы XIX в. стояли на либеральных позициях. Отношение к религии у словенских либеральных католиков было различным. Эйншпиллер, будучи горячим словенским и славянским патриотом, являлся верным католиком. Полагая, что словенский язык “есть защитник истинной веры; католическая вера у нас будет ослаблена, если словенский род онемечится”, он считал отличительными чертами нации “религию, язык, поведение, литературу, одежду, нравы и обычаи”. М. Маяр, Б. Раич, Д. Трстеняк относились к религии достаточно равнодушно. “Все мы, – писал Маяр, – должны поступать согласно сербской пословице: брат мил, какой бы он веры ни был, если он по-братски действует и поступает”. Либеральные католики поддерживали идею создания национальной церкви.

Кроме либеральных католиков, открыто выступавших за национальную церковь, появилось значительное число духовных лиц, приверженных экуменистическим идеям. Все большую популярность у верующих приобретают имена Кирилла и Мефодия. Еще в 1808 г. во введении к своей грамматике Копитар прославлял солунских братьев, подчеркивая, что время их деятельности является лучшей эпохой в истории культуры славян. Сломшек считал Кирилла и Мефодия посланными богом учителями, которые зажгли свет знания для словенцев. Он сожалел, что время их деятельности было недолгим. В честь Кирилла и Мефодия Сломшек установил братовщину в церкви св. Йожефа у Целья (Штирия). В речи по поводу годовщины ее создания Сломшек подчеркивал, что она не преследует каких-либо государственных или политических целей, но ставит своей задачей способствовать объединению католиков с православными греками и славянами 23 . Братовщина Кирилла и Мефодия довольно успешно распространялась по словенским землям- через 6 лет после основания она насчитывала более 25 тыс. членов.

Среди словенских либералов в конце 80-х годов возникло радикальное течение, группировавшееся вокруг газеты “Словански свет” (1888 – 1899 гг.). Ее издавал Ф. Подгорник, а духовным отцом был известный русофил жупан (бургомистр) Любляны И. Хрибар. “Нет учреждения у народа, – подчеркивал Подгорник, – которое бы могло в большей степени оживлять, укреплять или же, наоборот, ослаблять национальную индивидуальность, чем церковный обряд”. Подгорник ратовал за введение у словенцев кирилло-мефодиевской церкви, построенной на заветах славянских просветителей со старославянским языком богослужения. Он имел некоторое количество сторонников в Приморье. Более широкий отклик имела деятельность Ф. Гривца, в 1907 – 1963 гг. профессора люблянской семинарии. В Кирилле и Мефодии он видел не только просветителей славян, но и апостолов вселенского церковного единства. За несколько десятилетий деятельности в люблянской семинарии он вырастил в духе экуменизма несколько поколений словенских священников 24 .

Наряду с экуменистическим движением, движением за создание национальной церкви в католических южнославянских землях Габсбургской монархии со второй половины XIX в. стала крепнуть и усиливать свои позиции ортодоксальная католическая церковь. Ее влияние стало усиливаться после заключения конкордата в 1855 г., дававшего большие права католической церкви в определении языка обучения и церковных проповедей, в семейных вопросах, касающихся ее прихожан. В начале 50-х годов в хорватских землях появилась Партия права, которую возглавили бывшие иллиры А. Старчевич и Е. Кватерник. Ее сторонники, праваши, выступали за создание независимого хорватского государства. Им был присущ радикальный национализм, который особенно проявлялся в их антисербской позиции. Старчевич считал все южнославянское население, проживавшее в Хорватии, Славонии, Далмации, Воеводине, Боснии и Герцеговине, хор-ратами трех вероисповеданий- католического, православного и мусуль-

майского. Кватерник был убежден, что православие в отличие от католицизма противно духу времени, в союзе трех католических народов – поляков, французов и хорватов он видел гарантию защиты католической веры от русско- сербского православия 25 . С приходом в руководство Партии права И. Франка нелюбовь к сербам приобрела у правашей еще более резкие формы. В 1895 г. Партия права раскололась: одна ее часть придерживалась антиавстрийских настроений, другая во главе с Франком- проявляла все больший национализм, приобретала все более клерикальную окраску.

Влияние католической церкви выросло за время правления папы Льва XIII (1878 – 1903 гг.). В своих энцикликах он призывал католическое священство обратиться к насущным проблемам современности, уделить внимание низшим слоям общества. В 1900 г. в Загребе состоялся Первый хорватский католический конгресс. В резолюции, принятой на нем, указывалось, что “быть католиком и быть хорватом – это одно и то же” 26 .

В 1906 г. в Загребе была опубликована программа Хорватской христианско- социальной партии права. Хорватские христианские социалисты выступали за улучшение положения мелких производителей, крестьян, рабочих, за предоставление католической церкви в Хорватии национальной церковной автономии по примеру той, которой пользовалась в Воеводине православная церковь. Формально Хорватская христианско-социальная партия оформилась в 1910г. и сразу же объединилась с партией Франка. Эта объединенная партия и представляла основу католического движения в хорватских землях. Оно было довольно слабым и старалось опираться на сильное клерикальное движение в Словении. Укрепление клерикалов вызвало движение Националистической молодежи, направленное против них и выступавшее за тесный союз сербов и хорватов. Клерикалы в хорватских землях так и не сумели завоевать решающих позиций, хотя отдельные черты их идеологии прослеживались в идеологии других партий, например в набиравшей силу Хорватской крестьянской партии Радичей, которая постепенно переходила на антисербские позиции.

Подписание конкордата вызвало оживление католического движения и в словенских землях. Идеологом наиболее консервативной части словенского духовенства стал Л. Еран. Он считал главной отличительной чертой каждого народа его вероисповедание и основную задачу словенского языка видел в том, что он препятствовал распространению вредных идей среди словенских крестьян. Широкое распространение католического клерикализма среди словенцев относится к 80-м годам. Во главе словенских католических клерикалов встал А. Махнич, профессор богословия, а затем кршский епископ (1897 – 1920). Он ставил веру (католицизм) выше национальности. В 1892г. прошел первый съезд словенских католиков. В его решениях подчеркивалось, что “римский вопрос является и словенским вопросом, так как римская церковь- наша словенская церковь, а другой у нас нет и другую мы не хотим” 27 . Этим как бы закрывался вопрос о создании словенской национальной церкви, к чему стремились в XVI в. словенские протестанты, а в XIX в. – словенские либеральные католики. На съезде была создана Католическая национальная партия (с 1905г. – Словенская народная партия). В ней сразу же выделилось крыло христианских социалистов во главе с Я. Креком. Они сумели развернуть в словенских землях широкое кооперативное движение, давшее возможность беднейшим слоям населения в какой-то мере противостоять крупному капиталу. Католическая партия в отличие от хорватских клерикалов сразу же заняла прочные позиции среди крестьян, рабочих, мелкой буржуазии города.

Католическим политикам в словенских и хорватских землях не была чужда идея славянской взаимности, но на католической основе. В 1898 г. словенские клерикалы и представители Хорватской партии права встретились в Трсате и договорились о совместных действиях. В 1906 г. словенский теолог Л. Леонард в брошюре “Панславизм” утверждал, что словенцы должны брать пример прежде всего с поляков как католического народа, что центром притяжения славян должны стать австрийские католические

славяне, призванные нести цивилизацию на Балканы и в Россию. В октябре 1912г. было провозглашено объединение Словенской народной партии с Хорватской партией права, которой руководил племянник А. Старчевича М. Старчевич. Новое объединение получило название Хорвато-словенская партия права и возглавлялось двумя сопредседателями. Целью ее являлось создание хорвато-словенского объединения в пределах Габсбургской монархии 28 .

До первой мировой войны в хорватских землях произошло четкое разделение между хорватами и сербами. Важнейшим показателем этого служило формирование там политических партий по национальному признаку: в Хорватии, Далмации и Славонии наряду с хорватскими политическими партиями существовали идентичные сербские. Даже хорватские и сербские югослависты, организовавшие в 1905г. Хорвато-сербскую коалицию, внутри последней сохраняли свои партийные организации по национальному признаку. Только Социал-демократическая партия Хорватии и Славонии была интернациональной по своему составу. В Далмации разделение этносов по религии шло значительно медленнее, чем в Хорватии и Славонии. Вплоть до 70- х годов XIX в. все славянское население Далмации выступало единым фронтом против попыток его романизировать со стороны местных итальянцев. Даже в первой половине XX в. среди ее жителей встречались люди, определявшие себя как “сербы-католики” 29 .

Босния и Герцеговина попали под власть Габсбургов после 1878 года. В габсбургских владениях они являлись самыми отсталыми областями. После оккупации там продолжали существовать три религиозные общины:

православная, мусульманская и католическая. По переписи 1879г. там насчитывалось 42,8% православных, 38,73%- мусульман и 18,08% католиков. С момента оккупации Босния и Герцеговина управлялись чиновником, назначенным непосредственно венскими властями. В 1882 – 1903гг. верховное управление Боснией и Герцеговиной осуществлял венгерский аристократ Б. Каллай, являвшийся одновременно общеимперским министром финансов. Он провозгласил существование единой “боснийской нации” и единого боснийского языка. Игра в боснийский патриотизм имела целью предотвратить включение сербского и хорватского национальных движений в соответствующие движения Хорватии, Славонии, Далмации и Воеводины. Каллай закрывал сербские школы, запрещал употреблять сербские и хорватские названия. Сербо-хорватский язык получил статус “местного”, официальным же языком признавался немецкий. Властями предпринимались попытки сделать сербскую церковь униатской. Однако, несмотря на действия Каллая и его администрации этнические процессы в Боснии и Герцеговине продолжали развиваться в том же направлении, что и во времена правления Османской империи.

Наиболее сплоченной была православная община, члены которой испокон веков считали себя сербами. Сербская буржуазия быстро приспособилась к новым условиям. Уже с XVIII в. сербское купечество держало в своих руках всю торговлю с городами на Адриатике- Дубровником, Риской, Триестом. В Австро- Венгрии сербы усилили свои позиции, подчинив себе банковское дело в оккупированных провинциях. Борьбу сербов за политические права возглавила православная церковь. Она имела в Боснии и Герцеговине три епархии (Сараевскую, Мостарскую и Зворнипкую), которые входили в состав константинопольской патриархии, посылавшей туда на высшие должности греческих иерархов. Под напором сербского православного духовенства, получившего поддержку России и Сербии, Габсбурги заключили в 1880г. конкордат с константинопольской патриархией, который гарантировал боснийской православной церкви достаточно широкую автономию и предусматривал право Габсбургов на предварительную санкцию при назначении митрополитов. Высшие должности в боснийских митрополиях перешли в руки сербов. В начале XX в. православная церковь добивалась расширения своей автономии, требуя предоставить ей те же права, которые имела воеводинская православная церковь. Эта попытка не удалась. Более широким было движение за церковно-общинную автономию.

С 1896г. общины требовали расширения своих полномочий при назначении учителей и священников. В частности они хотели, чтобы священники обязательно получили одобрение со стороны общин. Последнему требованию противились не только венские власти, но и высшие православные иерархи. Сербские общины отказывались принимать “наемных попов”, как называли священников, не получивших их одобрения. Так в Мостаре за 7 лет произошло 438 погребений без священника, в домах богослужения совершались теми духовниками, которые были одобрены мостарской православной общиной. В 1905 г. с санкции константинопольского патриарха был издан Организационный статут православной церкви в Боснии и Герцеговине, который учитывал требования церковных общин 30 .

В отличие от сербов мусульмане чувствовали себя значительно хуже, чем во времена правления Стамбула. Привилегии, которыми они раньше пользовались, были ликвидированы. Новое положение мусульман привело к их эмиграции в турецкие земли. Особенно усилился поток переселенцев после аннексии. Однако и после оккупации Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией мусульмане сохраняли свои позиции в экономике. Землевладельцы-помещики, свободные крестьяне в подавляющем большинстве были мусульманами. Большинство горожан также исповедовало ислам. По данным 1895 г. из 47 городов Боснии и Герцеговины в 40 мусульмане составляли абсолютное большинство, а в 2 – относительное. Но постепенно доля мусульман в городах падала. В 1898 г. была основана Мусульманская народная организация, созданная мусульманскими помещиками при активной поддержке духовенства. Она возглавила борьбу мусульманского населения за религиозно-школьную автономию. Это движение контактировало с сербским движением за церковно-общинную автономию. Мусульманская церковь требовала у властей тех же прав, которыми пользовалась православная церковь. В 1908 г. сербы и мусульмане совместно протестовали против аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией. Но, несмотря на временные союзы, конечные цели православного и мусульманского движений были разными: мусульмане стремились к автономии Боснии и Герцеговины в Османской империи, а православные – к слиянию этих провинций с королевством Сербией.

В наиболее благоприятном положении после захвата Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией оказались хорваты. Венское правительство видело в них опору своей власти в завоеванных провинциях. Чиновников из местного населения выбирали прежде всего из хорватов. Так в 1907 г. из местных чиновников 61% были хорватами, 29,94%- сербами и всего 8,6% – мусульманами. Францисканские монахи, проводившие миссионерскую деятельность в Боснии и Герцеговине всецело ориентировались на Хорватию. Былые иллирские симпатии уступили место антисербским настроениям. Францисканцы выступали за присоединение Боснии и Герцеговины к Триединому королевству в рамках Габсбургской монархии. Безусловную поддержку политике Габсбургов оказывало высшее католическое духовенство во главе с архиепископом Сараева Йосипом Штадлером, который утверждал, что хорватом может быть только католик. В 1907 г. было создано “Хорватское народное объединение”, светская организация, стремившаяся к сотрудничеству с сербами и мусульманами. Она вступила в противоречие с группировкой Штадлера во время борьбы за конституцию Боснии и Герцеговины. Несмотря на это все хорватские национальные деятели приветствовали аннексию Боснии и Герцеговины в 1908 году.

8 этом их позиция в корне отличалась от позиции сербов и мусульман.

На рубеже веков в Боснии и Герцеговине наряду с политическими организациями сербов, мусульман и хорватов возникли и просветительские общества, созданные как и политические по национально-религиозному принципу: сербское Просвета, хорватское Напредак, мусульманское Гайрет. Идеи югославизма были популярны в Боснии и Герцеговине среди молодежных организаций, объединявших учащуюся молодежь. Организация молодежи, получившая в историографии название Млада Босна, в отличие от других обществ объединяла в своих рядах представителей всех религиозных

общин. Приблизительно 2 / 3 ее членов составляли сербы, а 1 / 3 – хорваты и мусульмане. Они выступали за сотрудничество всех этнических групп в борьбе за национальные права, среди них были популярны идеи анархистов Бакунина и Нечаева, важная роль ими отводилась индивидуальному террору. Именно эта организация осуществила убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда, ставшее прологом первой мировой войны.

В 1909 г. была основана Социал-демократическая партия Боснии и Герцеговины, построенная на идеях интернационализма и включавшая лиц разных национальностей. Но влияние ее на общественное движение провинций было незначительным.

Таким образом, к началу первой мировой войны в южнославянских землях Австро-Венгрии, где проживало пестрое в конфессиональном отношении население, уже четко прослеживается национальное разделение по религиозному принципу. Прямым доказательством этого является возникновение там партий и организаций по религиозной принадлежности. Такое размежевание было признано и Австро-Венгрией: по конституции 1910г. выборы в парламент Боснии и Герцеговины проходили по религиозно- национальным куриям: православные сербы имели 31 мандат, мусульмане – 24, католики – 16, иудеи – 1 31 .

Подводя итоги сказанному следует отметить, что с принятием южными славянами христианства были заложены основы формирования современных южнославянских этнических общностей. Важным последствием христианизации южных славян стало создание письменности и литературы на родном языке. Сербы и болгары получили кириллицу, хорваты – глаголицу. Словенцы, ранее других славян потерявшие свою независимость, сумели создать свой письменный язык значительно позднее – в XVI веке.

Древние южнославянские государства Карантания и Хорватия попали под власть западной церкви и Франкского государства; Сербия, Болгария и Босния – под воздействие Византии и константинопольского патриарха. При этом южнославянские государства в ареале римского влияния очень быстро потеряли свою независимость и так и не сумели создать своей национальной церкви. Сербия, Болгария, Босния не только смогли сохранить свою государственность до турецкого вторжения, но и организовать свои национальные церкви.

То разделение, которое сложилось на территории проживания южных славян в VII-XIV вв. было закреплено и углублено турецким завоеванием в XIV-XV веках. В результате его и восточная часть южных славян потеряла свою государственную независимость. У находившихся под властью турок болгар, сербов, черногорцев, большую роль в сохранении их культуры, их этничности сыграла православная церковь. Вместе с тем у сербов и черногорцев православная церковь сумела сохранить свою самостоятельность во время турецкого ига. Она не только сберегала сербскую культуру и способствовала ее развитию, но и несла определенные организационные функции – судебные, военные и пр. По-другому сложилась судьба православной церкви у болгар. Она находилась во время турецкого владычества в юрисдикции константинопольской и др. патриархий, в которых всеми делами заправляли греки. Поэтому православная церковь не смогла сыграть организующей роли в жизни болгарского народа. Это стало одной из причин того, что сербы и черногорцы смогли своими силами при дипломатической и военной поддержке России освободиться от турецкого ига, в то время как болгары получили свою независимость из рук русской армии. В XIX в. в связи с образованием самостоятельных государств Черногории, Сербии, а затем и Болгарии, роль православной церкви там падает – она становится частью государственного аппарата.

В западной части южнославянского ареала во времена христианизации церковь не стала национальной. У словенцев она находилась в руках немецкого и итальянского духовенства, которое совершенно не заботилось о развитии культуры словенского этноса. Хорваты сумели создать свою глаголическую церковь, которая даже стала частью католического мира. Но, во-первых, она охватывала своим влиянием только часть хорватской

территории, а во-вторых, она не могла развиваться полноценно, так как развивалась только на своей собственной основе.

Уже в XV-XVI вв., когда католическая церковь получила первые ощутимые удары со стороны протестантизма и ренессанса, стало пробуждаться этническое самосознание в сравнительно широких кругах хорватского и словенского этносов, а вместе с ним началось у них культурное и церковное движение. Так словенские протестанты создали словенский письменный язык, предприняли попытку основать словенскую протестантскую церковь. Хорваты же стремились укрепить глаголическую церковь. Контрреформация, начавшаяся в габсбургских владениях во второй половине XVI в., прервала как оживление культурной деятельности в словенских и хорватских землях, так и процесс формирования национальных церквей.

Начало эпохи возрождения хорватов и словенцев падает на середину XVIII века. Первая его задача- создание хорватского и словенского литературного языков – была выполнена через столетие. В 30-е годы XIX в. словенские и хорватские национальные деятели из числа духовенства (либеральные католики), выступили за создание кирилло-мефодиевской славянской церкви. По мнению либеральных католиков, в ней язык богослужения и религиозных книг должен быть славянским, духовенство – национальным и, следовательно, защищать национальные интересы своей паствы.

В конце XIX в. призыв папы Льва XIII к католическому клиру уделять больше внимания положению своей паствы привел к активизации ортодоксальных католиков во всей Европе. В словенских и хорватских землях были созданы католические партии, которые включились в борьбу за улучшение положения широких народных масс, за национальные права своего народа. Католическая церковь стала играть в некотором роде роль национальной церкви, прежде всего у словенцев, а также отчасти и у хорватов.

В конце ХЭХ- начале XX вв. у сербов, черногорцев, болгар в связи с созданием национальных государств роль церкви в общественной жизни падает; у словенцев же и хорватов, не имевших своих государственных структур, она возрастает.

В хорватских и боснийско-герцеговинских землях, где проживало наиболее смешанное в конфессиональном отношении население, к концу XIX в. уже произошло его размежевание по религиозному признаку, несмотря на то, что многие представители южнославянских национальных движений стремились сгладить религиозные противоречия, сплотить близкоязычное население в южнославянских землях в единую нацию. Особенно активно действовали в этом направлении хорватские, боснийские и словенские иллиры и их последователи хорватские народняки и словенские либералы. Лидеры националистических партий также желали создать из южнославянских народов единую нацию, но не путем естественного слияния, а путем принятия остальными этносами названия, культуры и пр. их народа.

Попытки представителей национальной интеллигенции уменьшить значение конфессиональных моментов в менталитете южнославянских народов успеха не имели. Крестьянская среда, которая преобладала на территории расселения южных славян, с большим сочувствием воспринимала проповеди священников, живших рядом с ними и понимавших их конкретные нужды и надежды, чем пропаганду светских интеллигентов, далеких в большинстве своем от крестьян и по образу жизни, и по способу мышления.

Создание национальной церкви у южнославянских народов, с одной стороны, способствовало сплочению этносов для противодействия ассимиляторским устремлениям господствующих наций, охраняя их самобытность, культуру, укрепляя жизнестойкость. Но с другой стороны, деятельность национальных церквей стала в значительной степени причиной размежевания близкоязычного населения на отдельные нации по религиозному признаку.

Список литературы

1. Цит по: ЯНГК. Диалектика культурного плюрализма: концепция и реальность. В кк.;.

стр. 57

Этничность и власть в полиэтнических государствах. М. 1994, с. 93; DEUTSCHK. Nationalism und Social Communication. Cambridge. 1966, p. 96.

2. СТАЛИНИ. В. Соч. Т. 2. М. 1946, с. 296, 297.

3. СКВОРЦОВ Н. Г. Этничность и трансформационные процессы. В кн.: Этничность. Национальные движения. Социальная практика. СПб. 1995, с. 10; КИСС Э. Национализм реальный и идеальный. Этническая политика и политические процессы. В кн.: Этничность и власть, с. 137.

4. Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья, с. 3, 4, 7.

5. Этническое самосознание славян в XV в., с. 231.

6. ПИВОВАРОВ Д. В. Религия: взаимосвязь натуроцентрической и сопиоцентрической форм. В кн.: Религия, общество и государство в XX в. М. 1991, с. 102, 105.

7. Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья, с.263.

8. RUPEL М. Primoz Trubar. Zivljenje in delo. Ljubljana. 1962, S. 70; GESTRIN F. Druzbeni razredi na Slovenskem in reformacija. – Drugi Trubarjev zbornik. Ljubljana. 1952, S. 43.

9. КРИЖАНИЧ Ю. Политика. М. 1997, с. 257.

10. ПЕТРОВ П. Съдбоносни векове за българската народност края на XIV век – 1912 година. София. 1975, с. 162, 194, 241, 263.

11. РАДОНИh J. Римска курija и jужнославянске земле од XVI до XIX века. Београд. 1950,с.165.

12. ТОМИН J. Срби у великоj сеоби (1683 – 1693). Београд. 1990, с. 175, 176.

13. Исторja српског народа. Кн. IV, т. 1. Београд. 1986, с. 40.

14. БАЖОВА А. П. Русско-югославянские отношения во второй половине XVIII в. М. 1982, с.62, 63.

15. ДОСТЯН И. С. Борьба сербского народа против турецкого ига XV- начало XIX вв. М. 1958, с. 154, 155; ХИТРОВА Н. И. Черногория в национально- освободительном движении на Балканах. М. 1979, с. 91 – 93, 126 – 131, 167 – 188.

16. POGACNIKJ. Jemej Kopitar. Ljubljana. 1977, S. 132.

17. ЛЕЩИЛОВСКАЯ И. И. Общественное содержание сербской национальной художественной культуры. Конец XVIII – первая половина XIX в. В кн.: Концепция национальной художественной культуры. М. 1985,с. 170 – 173.

18. См. ФРЕЙДЗОН В.И. Борьба хорватского народа за национальную свободу. М. 1970, с.300.

19. PECARIC A., PECARIC J. Strossmayer i srbi. In: Zbornik radova оJosipu Jurju Strossmayeru. Zagreb. 1997, S. 89 – 91.

20. Korespondendja Racki – Strossmayer. T. З. Zagreb. 1930, S. 223.

21. Slovenski cerkveni casopis. Ljubljana. 9.IX, 23.IX, 30.IX, 21.X, 4.XI, 1848.

22. MEDVED A. Anton Martin Slomsek. Celovec. 1900, S. 168, 171.

23. DOLGANM. Romanje. Ljubljana. 1996, S. 17.

24. Slovanski svet. Trst. 1891, N 15, S. 236; BENEDIK M. Slovenska teoloska misel ob koncu 19. in v zacetku 20. stoletja. In: Cerkev, kultura in politika. 1890 – 1941. Ljubljana. 1993, S. 152, 153.

25. GROSS M. Povijest pravaske ideologije. Zagreb. 1973, S, 116, 161, 176, 254.

26. NOVAKV. Magnum crimen. Zagreb. 1949, S. 9, 10.

27. ZWITTERF. Narodnost in politika pri slovencih. – Zgodovinski casopis, 1947, S. 141;

KOLAR B. Slovenska cerkev v rasponu med domom in svetom. In: Cerkev, kultura in politika. 1890 – 1941, S. 43.

28. GANTAR-GODINA I. Neoslavizm in slovend. Ljubljana. 1994, S. 143 – 146; ФРЕЙД-ЗОН В. И. Проблемы югославизма в Хорватии в начале XX в. В кн.: На путях к Югославии: за и против. М. 1997, с. 267.

29. DUGANDZIJAN. Religija i nadja. Zagreb. 1983, S. 168; PETROVICR. Nadonaino pitanje u Dalmaciji u XIX stoljecu. Sarajevo. 1968, S. 343 – 348, 355, 366.

30. Novija politicka istorija jugoslovenskih naroda. Beograd. 1971, S. 79; БЕРИh Д. СрпскограhанствоуБоснииХерцеговинидо1918 године. В кн.: Босна и Херцеговина од среднег века до новиjег времена. Београд. 1995, с. 318, 322; ЙОВЕВСКА М. Толерантност “кьм” и “в” сръбския църковнорелигиозен живот в Босна и Херцеговина од края на XIX век. В кн.: Босна и Херцеговина, с. 299, 301 – 303.

31. ВЯЗЕМСКАЯ Е. К. Государственно-правовое и политическое развитие Боснии и Герцеговины в 1878 – 1918 гг. В кн.: Балканы в конце XIX- начале XX века. М. 1991, с. 192.

Вопросы истории. – 2001. – № 3. – С. 39-58