Реферат: Георгий Николаевич Владимов. Три минуты молчания

Сенька Шалый (Семен Алексеевич) решил поменять свою жизнь. Хватит. Ему уже скоро двадцать шесть — вся молодость в море осталась. В армии на флоте служил, демобилизовавшись, решил перед возвращением домой подзаработать в море, да так и остался на Атлантике «сельдяным» матросом. Морская жизнь его мало походила на то, о чем мечталось в отрочестве, — три месяца тяжелейшей работы на промысле, тесный кубрик, набитый такими же, как и он, работягами-бичами, в каждом рейсе новыми. И почти всегда сложные — из-за Сенькиного независимого характера — отношения с боцманом или капитаном. Между рейсами неделя-две на берегу, и снова — в море. Зарабатывал, правда, прилично, но деньги не задерживались — вылетали в компаниях со случайными собутыльниками. Бессмысленность такой жизни томила Сеньку. Пора жить всерьез.

Уехать отсюда и увезти с собой Лилю. Знакомством с этой девушкой Сенька дорожил — это первая женщина, с которой он мог говорить всерьез о том, что его мучило.

Но повернуть судьбу не получилось. Во время прощального обхода порта прилипли к нему два береговых бича-попрошайки, куртку помогли купить, пошли вместе обмывать. И захмелевшему Сеньке стало вдруг жалко двух попрошаек. С этой Сенькиной жалости, над которой посмеивались многие, все и пошло. Сенька пригласил их на вечер в ресторан, отметить его уход с моря. И только что встреченную в столовой буфетчицу Клавку, красивую, языкастую, — из породы хищниц, как показалось сразу Сеньке, — тоже позвал. И в институт забежал, где работала Лиля, сообщить о своем решении и пригласить на вечер. Но праздника не получилось. Сенька оглядывался на дверь, ожидая Лилю, а она все не шла. Сеньке совсем стало тошно сидеть с этими чужими для него людьми, слушать насмешливые реплики Клавки. Бросив компанию, он ринулся в дальний пригород к безответной и верной Нинке. У Нинки же сидел молоденький солдатик, и видно было, что им хорошо вдвоем. Даже морду бить солдатику не захотелось — не за что. Да и Нинку жалко. И снова Сенька оказался на ночной промерзшей улице. Идти было некуда. Здесь-то и нашли его недавние собутыльники, повезли догуливать к Клавке. Что было потом, Сенька вспоминал уже в милиции: помнит, что пили, что он объяснялся Клавке в любви, что били его там, выбросили на улицу, он скандалил, приехала милиция. И еще обнаружил Сенька, что от тех тысячи двухсот рублей, полученных за последний рейс, на которые он собирался новую жизнь начать, остались у него сорок копеек. Ограбили его бичи с Клавкой… На следующее утро Сенька метался по кабинетам пароходства, оформляясь в рейс на траулере «Скакун». Снова — в море.

На «Скакуне» никого, кроме деда, старшего механика Бабилова, знакомых не оказалось. Но не страшно — вроде все свои люди. С радистом Сенька даже пытался выяснить, плавали они вместе или нет, очень уж знакомыми друг другу показались — и судьба одна, и та же душевная маета, и мысли мучают одни: что нужно человеку, чтобы жизнь была настоящая? Работа, друзья, женщина. Но к своей непомерно тяжелой и опасной работе Сенька любви не испытывал. Отношения с Лилей крайне неопределенные. А настоящий друг один — дед, Бабилов, да и тот Сеньке вроде отца. Но долго сосредоточиваться на душевной маете не позволяла работа. Сенька быстро втянулся в тяжелую и по-своему увлекательную промысловую жизнь. Монотонность её была разбита заходом на плавбазу, где удалось увидеть Лилю. Встреча не прояснила их отношения. «Я так и думала, что твои слова о перемене жизни останутся словами. Ты такой, как и все, — обыкновенный», — чуть свысока сказала Лиля. Случилась на плавбазе еще более удивительная встреча — с Клавкой. Но та не только не смутилась, увидев перед собой Сеньку, но как бы даже обрадовалась: «Что ж ты, миленький, волком на меня смотришь?» — «За что вы меня били? За что ограбили?» — «Ты что, меня считаешь виноватой? Но то были твои друзья, не мои. А денег твоих, сколько смогла, отобрала у них, для тебя спрятала». И Сенька вдруг засомневался: а вдруг она говорит правду?

Во время стоянки у плавбазы «Скакун» крепко «приложился» кормой к носу соседнего траулера и получил пробоину. На траулер прибыл начальник из пароходства Граков, давний враг деда. Граков предложил команде после незначительного ремонта продолжить плавание: «Что за паника?! Мы в наше время и не в таких условиях работали». Насчет пробоины дед не спорил с Граковым. Заварить — и все дела. Гораздо серьезнее другое: от удара могла ослабеть обшивка судна, и потому нужно срочно возвращаться в порт для ремонта. Но деда не послушали, капитан и команда согласились с предложением Гракова. Пробоину заварили, и судно, получив штормовое предупреждение, отошло от базы, прихватив — это уж Сенька устроил — и Гракова. Отдавая концы, Сенька сделал вид, будто не знает, что Граков все еще на судне: ничего, пусть попробует нашей жизни. Граков не смутился, и когда эхолот показал близость большого косяка рыбы, по его инициативе капитан принял решение выметывать сети. Делать этого в шторм не следовало бы, но капитану хотелось показать себя перед начальством. Сети выметали, а когда пришло время поднимать их на палубу, шторм усилился, работать стало невозможно. Более того, выметанные сети представляли серьезную опасность, лишая судно маневренности в шторм. По-хорошему их следовало бы отрубить. Но брать на себя такую ответственность капитан не решался… И вот тут случилось то, о чем предупреждал дед, — отошла обшивка. В трюм стала поступать вода. Попробовали вычерпать её. Но обнаружилось, что вода уже в машинном отделении. И нужно останавливать машину, холодная вода повредила её, нужен срочный ремонт. Капитан воспротивился, и дед своей волей остановил машину. Потерявшее управление судно тащило к скалам. Радист дал в эфир сигнал SОS. Смерть, казалось, была совсем близко. И Сенька решается на единственное, что он еще может сделать, — самовольно перерубает трос, удерживающий выметанные сети. Заработала на малых оборотах машина, но судно по-прежнему не справлялось с ветром. Надежда на то, что плавбаза подойдет к ним раньше, чем их выбросит на скалы, таяла. И в этой ситуации дед вдруг предложил капитану идти на помощь тонувшему рядом норвежскому траулеру. Люди, уже опустившие руки в борьбе за собственную жизнь, начали делать все, чтобы спасти тонущих норвежцев. Удалось подойти к гибнущему траулеру и по переброшенному с судна на судно тросу переправить на «Скакуна» норвежских рыбаков. И настал самый страшный момент — их судно потащило к скалам. Сенька, как и все, приготовился к гибели.

Но смерть прошла мимо — «Скакуну» удалось проскочить в узкий проход, и он оказался в заливчике со спокойной водой. На следующий день к ним подошел спасательный катер, а затем — плавбаза. По случаю банкета в честь спасенных норвежцев рыбаки со «Скакуна» поднялись на плавбазу. Проходившая по коридору мимо смертельно уставших людей Лиля даже не узнала Сеньку. Зато его разыскала всерьез напуганная известиями о бедах «Скакуна» Клавка. На банкет Сенька не попал, они заперлись с Клавкой в её каюте. Наконец-то он увидел рядом с собой по-настоящему умную и любящую его женщину. Только расставание получилось тяжелым — надорванная прежними неудачами Клавка отказалась говорить о том, что может их ждать дальше.

Судно вернулось в порт, так и не закончив рейса. Сенька бродил по городу в привычном одиночестве, пытаясь осознать то, что открылось ему в этом рейсе. Оказывается, работа, которую он почти ненавидел, люди, бичи и рыбаки, которых он никогда особенно всерьез не принимал, а только терпел рядом, и есть настоящая работа и настоящие люди. Ясно, что он потерял Лилю. А может, её и не было вовсе. Грустно, что счастье, которое подарила ему судьба, сведя с Клавкой, оказалось коротким. Но в его жизни есть все, по чему он тосковал, нужно только уметь увидеть и правильно оценить реальность. И кажется, Сенька обрел способность это видеть и понимать.

Случайно на вокзале, где он сидел в буфете, Сенька снова увидел Клавку. Она собралась к родственникам, и, провожая её, Сенька нашел простые и точные слова о том, что значила для него их встреча. Слова эти решили все. Они вместе вернулись в Клавкину квартиру. Все-таки удалось ему поменять свою жизнь, пусть не так, как хотелось, но удалось.