Доклад: Особенности евразийского возрождения

Евгений Смотрицкий

Единой концепции исторического процесса не существует, поэтому каждый историк или философ вправе отстаивать свою точку зрения. В то же время мы интуитивно ощущаем, что живем в «одной парадигме». И нас разделяют не самые существенные вопросы, а больше мелкие детали и, часто, отсутствие желания понять другого, отсутствие доброй воли. Хотя есть и объективные причины непонимания или неадекватного понимания каких-либо концепций. Дух времени накладывает свой отпечаток на каждого человека и на всех вместе. В каком-то смысле делает всех «зашоренными». В связи с этим предлагаю взглянуть на сущность процессов, протекающие на территории бывшего СССР, вернее в христианской его части, через призму марксизма, но без наросших за 70 лет социалистических ярлыков.

Сегодня необходимо начинать перечитывать К.Маркса, ибо он становится не просто интеллектуально понятен нам, а жизненно близким. Ведь во многом история последних 150-ти лет развивалась в соответствии с его предсказаниями, хотим мы того или не хотим. Особенно остро, на мой взгляд, ощущается проблема отчуждения труда от капитала.

Предложенный Марксом формационный подход в понимании развития общества совершенно справедлив как научная концепция, ибо он «работает» там, где он «работает», а универсальных теорий, как известно, не существует. Развитие общества действительно есть смена общественно-экономических формаций, принципиально зависящих от уровня развития производительных сил. Но как тут не вспомнить тривиальный пример из учебника по научному коммунизму, почему в Японии производительные силы более развиты, а социализма нет? Здесь хочется сказать, что К.Маркс совершенно не прав и его концепция хотя и работает, но необходимы существенные поправки. И первая поправка, по иронии судьбы, относится не столько к теории К.Маркса, сколько к современному пониманию социализма: это в СССР социализм не реализовался, а вот Японию как раз можно отнести к числу стран «победившего социализма».

Сегодня и естествознание отказывается от однофакторного, одномерного подхода в описании и объяснении феноменов, а уж гуманитарные и социальные науки принципиально не могут объяснять свои «объекты» однофакторно, доискиваясь до одной единственной причины, пусть и доминантной, определяющей, стержневой. Поэтому относительно материалистической концепции Маркса необходимо сказать, что она нуждается в идеалистическом дополнении. Речь идет о том, что одних материальных условий жизни социума недостаточно для социального прогресса, или лучше сказать просто – развития. Необходимо учитывать ментальные революции. Понятно, что это сегодня звучит может быть и тривиально. Но необходимо сказать как можно точнее, что с нами происходит, почему мы переживаем трудности, каков диагноз нашей болезни. О менталитете, национальной психологии сегодня говорят много и по самым разным причинам: национальная самоидентификация, самоопределение, формирование государственности, политические прогнозы, маркетинговые исследования и т.д. Но остается без внимания главное – мы действительно переживаем давно забытую Европой эпоху Возрождения и гуманизма с присущими им секуляризацией, десакрализацией жизни, омирщением, возвеличиванием человека-творца, формированием правового сознания, распадом на множество государств под предлогом национального самоопределения, а на самом деле преодолением войны всех против всех через теорию общественного договора в условиях рухнувших ценностей и традиционной общины (микросоциума), когда управляющая система, сложившаяся в СССР, стала уже не в состоянии управлять столь сложной империей, не говоря уже о решении вставших экономических, экологических, этнических, демографических и в конце концов политических проблем.

Более точно, на мой взгляд, было бы сказать, что мы пока что переживаем не Возрождение, а конец средневековья, «осень средневековья», за которой следует и уже дала себя почувствовать «зима раннего капитализма». Бестужев-Лада как-то справедливо заметил, что «у нас пока что менялись только слова и названия», сущность же социальных, да и ментальных структур оставалась прежней, средневеково-христианской.

Если под таким углом зрения посмотреть на процесс перемен, который мы переживаем, то становится понятной сущность политических, экономических, социальных, правовых, духовных, ценностных изменений, происходящих на наших глазах. Но классический комментарий и анализ подобных процессов, только относительно Европы, был дан Карлом Марксом.

В социальном плане – окончательный распад общины и общинного сознания с формированием статистического макросоциума, нуждающегося в «минимуме морали» – правовом регулировании со стороны государства.

В политическом плане – распад единой духовно-экономической и политической империи на крупные таксоны с уже пройденной в Европе борьбой между Центром и регионами, Королем и Князьями.

В экономическом плане – переход от натурального хозяйства и цеховой формы регламентации производства к рыночной экономике.

Советское министерство – непомерно разросшийся средневековый цех. Ведь его функции были не управлять рынком экономическими методами, а планировать, вернее регламентировать все стороны экономической и социальной жизни. А что еще может делать министерство в условиях отсутствия рынка? Конечно, для указанной функции лучше подошел бы какой-то другой термин, чем «министерство», но так уж исторически сложилось.

О духовном уже было сказано выше.

Но история уникальна, как и судьба. И у Евразийского Возрождения есть свои особенности.

Оно проходит в условиях глобализации жизни на планете: глобальные проблемы, глобальная экономика, глобальное информационное пространство.

Из этого следует политическое, экономическое и духовное взаимовлияние культур, стран, регионов под контролем ТНК (я бы назвал их «неоцехами неосредневековья»).

Оно проходит в условиях индустриально развитой экономики. Запад перерос из ремесленно-мануфактурного производства в индустриальное, ему необходимо было создавать свою индустрию. У нас она уже есть, но, к сожалению, неконкурентоспособная. Особо сложной является социально-экономическая перестройка общества в условиях высокой урбанизации – порождении индустриализации.

У Запада были в распоряжении огромные ресурсы: была Природа как главный источник богатства, сырья, были пространство и время, были колонии и рабы (да, при капитализме), была окружающая среда (см. «Грюндеры и грюндерство», «Генри Форд. Моя жизнь, мои достижения»).

Что же есть у нас. Времени как ресурса сегодня нет ни у кого. Человечество в цейтноте. У нас нет окружающей среды: она изуродована, да и мы вместе с ней. У нас есть пространство и сырье, а еще – остатки высококвалифицированной рабочей силы.

Запад шел по пути научно-технического прогресса. Нам он сегодня не по зубам. Требуется новый уровень технологической культуры, как для повышения качества товаров и их конкурентоспособности, так и для экологической безопасности.

Запад переживал кризис первоначального накопления капитала, а потом начался рост, на «пустом» месте, с перспективой, с ошибками первопроходцев. Природа же нашего кризиса – другая, гораздо сложнее, поскольку произошло наложение одновременно «больного» экономического, экологического, технологического, психологического, политического, исторического пространства, у каждого из которых свои векторы, структуры, хронотопы, тенденции-инерции.