ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше... Не можете служить «богу и маммоне». Христос призывал не заботиться о нище и одежде и жить как «птицы небесные», которые «не сеют, не жнут, не собирают в житницы» (там же. 6,26).

Средневековый христианин не мог не принимать всерьез эти заповеди. Праведник мыслился бедным, ибо бедность — добродетель, каковой ни в коем случае не могло стать богатство. Имущество — воплощение земных интересов, отвлекающее человека от мыслей о загробной жизни и от забот о спасении души. Вера требует отрешения от земных дел и интересов. Поэтому праведному последователю Хри­ста богатство должно внушать презрение. «Презирай зем­ные богатства, дабы ты мог приобрести небесные»,— гово­рил Бернард Клервосский. Собственность — препятствие для любви к богу и к людям, ибо она порождает эгоисти­ческие чувства и борьбу за обладание, вытесняя дру­желюбие жадностью и враждою. «Поэтому первое, основное условие для достижения совершенной любви,— учил Фома Аквинский,— добровольная нищета» ⁴⁹.

В поучениях средневековых проповедников отречения от собственности содержится изрядная доля риторики. Лишь незначительная часть общества была склонна вос­принимать их не только для того. чтобы сокрушаться по поводу своего несовершенства и неспособности на деле буквально следовать христианским принципам бедности. Но для того чтобы основная масса верующих могла прими­рить категорические заповеди евангельской бедности с с обладанием имуществом, в обществе должны были суще­ствовать люди, которые приняли бы на себя выполнение обета добровольной бедности и, являя остальному обществу пример, подражать коему оно оказывалось не в состоянии, вместе с тем служили бы ему утешением: эти избранники божьи своим праведным поведением и отречением от зем­ных благ и интересов спасали род человеческий в целом. В монашеских орденах заповедь бедности была основопо­лагающим принципом. Бенедиктинцы не только не имели права владеть каким-либо имуществом, но им было воспре­щено даже употребление слов «мой» и «твой»: вместо этого основатель ордена Бенедикт Нурсийский предписал гово­рить «наш». «Понятие об общем владении перенесено было даже на физическую личность монахов. По крайней мере спорили о том, мог ли монах смотреть на члены своего за свою слабость состоянием душевной раздвоенности и неполноценности. Массовый характер сектантских движе­ний, общественные конвульсии, сопровождавшиеся само­бичеваниями, массовыми покаяниями и паломничествами к святым местам, раздача своего имущества и принятие на себя обета воздержания — все это отражало и социаль­ные и духовные конфликты феодального общества.

«Служить» и «раздавать»

Обращаясь к концепции богатства и собственности, кото­рая определяла ценностные ориентации господствующего класса феодального общества, мы сталкиваемся с явлением, кажущимся на первый взгляд парадоксальным: этические установки рыцарства обнаруживают немалое сходство с представлениями о богатстве, которые были присущи варварам. Тем не менее это так. Сходство распространяется и на более широкий круг идеологических и социально-психологических установок феодалов. Понятия «чести», «сла­вы», «родовитости», принятые в их среде, также кажутся непосредственно заимствованными из эпохи, предшество­вавшей возникновению классового строя.

Среди доблестей, характеризующих феодального сеньора, на первом месте стояла щедрость. Сеньор — чело­век, окруженный приближенными, дружинниками, вас­салами, служащими ему, поддерживающими его и выпол­няющими его повеления. Могущество» знатного сеньора определяется численностью его подданных и верных ему людей. Без этого он не senior, не «старший», «высший», не повелитель и глава. Разумеется, сеньор — землевла­делец, господствующий над крестьянами и получающий с них доходы. Не будь у него поступлений с зависимых дер­жателей земель, он не был бы в состоянии содержать свиту и кормить толпу прихлебателей. Рента, собираемая им со своих владений, дает ему возможность устраивать пиры, празднества, принимать гостей, раздавать подарки — словом, жить на широкую ногу. Нормой считается поведе­ние, заключающееся в том, что сеньор щедро, не считая, раздает и растрачивает богатство, не вникая, не превышают ли расходы поступления. Разницу между приходом и тра­тами можно покрыть дополнительными поборами с крестьян, вымогательствами, штрафами, грабежом, военной добычей. Расчетливость, бережливость — качества, про­тивопоказанные ему сословной этикой. О его доходах заботятся бейлиф, управляющий, староста, его же дело -— проедать и пропивать полученное, раздаривать и расточать имущество, и чем шире и с большей помпой он сумеет это сделать, тем громче будет его слава и выше общественное положение, тем большим уважением и престижем он будет пользоваться.

Богатство для феодала, согласно принятым в этой среде нормам, — не самоцель и не средство накопления или развития и улучшения хозяйства. Не производственные цели ставит он перед собой, стремясь увеличить свои доходы: их рост создает возможность расширить круг дру­зей и приближенных, союзников и вассалов, среди которых он растрачивает деньги и продукты. Скупой рыцарь Пуш­кина, втайне и наедине наслаждающийся видом и звоном денег, хранимых в подземелье в окованных сундуках, — фигура, характерная для эпохи Возрождения, но не имею­щая ничего общего с рыцарем средневековья., Феодаль­ная расточительность—один из путей перераспределения в среде господствующего класса средств, полученных от эксплуатации подвластного населения. Но этот способ феодального распределения очень специфичен. Феодаль­ный сеньор не мог получить никакого удовлетворения от сознания, что он владеет сокровищами, если он не был в состоянии их тратить и демонстрировать, вернее — демон­стративно тратить. Ибо дело заключалось не в том, чтобы просто-напросто прТ^пить и «прогулять» богатство, а в пуб­личности и гласности этих трапез и раздач даров.

Обращение с богатством, встречающееся у феодалов, под­час до крайности напоминает «потлач» североамериканских индейцев, которые на глазах у приглашенных ими на пир соплеменников истребляли все свои продовольственные запасы, рубили на куски рыбачьи лодки и всякими дру­гими способами старались подавить гостей своею щед­ростью и расточительностью. М. Блок приводит несколько сходных примеров из средневековой феодальной практики. Один рыцарь велел засеять вспаханное поле кусочками серебра; другой употреблял для приготовления пищи вместо дров дорогостоящие восковые свечи; третий сеньор «из самохвальства», как пишет хронист, сжег живьем тридцать своих коней⁵⁶. Все эти разорительные поступки, разумеется, совершались публично, в присутствии других фео­далов и вассалов, и были рассчитаны на то, чтобы поразить их. В противном случае подобная экстравагантность не имела бы никакого смысла.

В состязаниях в расточительности типа потлача, прису­щих архаическим обществам, и в пирах «па манер Гаргантюа», устраивавшихся средневековыми феодалами, есть нечто общее: и здесь и там нетрудно увидеть агрессивную щедрость, стремление подавить приглашенных своею широ­той и победить в своеобразной социальной «игре», ставкой в которой служат престиж и влияние. Разумеется, в подоб­ном поведении феодалов проявляется скорее привержен­ность традиции, чем господствующее умонастроение, и в «самохвальстве» экстравагантных сеньоров их совре­менники видели нечто необычное, уклоняющееся от нормы. Но некая существенная сторона дворянской психологии здесь гипертрофированно обнаруживалась.

Богатство для феодала — орудие поддержания обще­ственного влияния, утверждения своей чести. Само по себе обладание богатством не дает никакого уважения, наоборот, купец, хранящий несметные ценности и выпускающий из своих рук деньги только для того, чтобы приумножить их в результате коммерческих или ростовщических опера­ций, внушает в средневековом обществе какие угодно эмоции — зависть, ненависть, презрение, страх,— но толь­ко не уважение. Сеньор же, без счета растрачивающий добычу и доходы, даже если он живет не по средствам, но устраивает пиры и раздает подарки, заслуживает вся­ческого почтения и славы. Богатство мыслится феодалом как средство для достижения целей, находящихся далеко за пределами экономики. Богатство — знак, свидетель­ствующий о доблести, щедрости, широте натуры сеньора. Этот знак может быть реализован лишь при демонстрации им указанных качеств. Таким образом, высший момент наслаждения богатством — его расточение в присутствии максимального числа людей, участвующих в его поглоще­нии, получающих долю от щедрот сеньора.

Но поскольку богатство выполняет в феодальном обще­стве такую знаковую функцию, то, подобно всем знакам. имеющим социальный смысл, его реализация неизбежно подчиняется ритуалу и установленным канонам. Пиры, празднества, придворные собрания, турниры происходят в определенные сроки, с соблюдением привычного декору-

земля, точно так же как и человек, опустилась на уровень торгашеской стоимости. Необходимо, чтобы то, что состав­ляет корень земельной собственности,— грязное своеко­рыстие — выступило также и в своей циничной форме. Необходимо, чтобы неподвижная монополия превратилась в подвижную и беспокойную монополию, в конкуренцию, а праздное наслаждение плодами чужого кровавого пота — в суетливую торговлю ими. И, наконец, необходимо, чтобы в процессе этой конкуренции земельная собственность в образе капитала продемонстрировала свое господство как над рабочим классом, так и над самими собственниками, разоряемыми или возносимыми выше согласно законам движения капитала. Тем самым место средневековой пого­ворки «nulle terre sans seigneur» занимает поговорка нового времени «I'argent n'a pas de mattre», ярко выражающая господство мертвой материи над людьми»⁶⁴.

Столь мучительно сложный и долгий путь должна была пройти феодальная собственность на землю, для того чтобы стать товаром н подчиниться законам товарного производства, противоречившим самой ее сущности⁶⁵. В феодальном обществе земля — не «мертвая материя», господствующая над людьми,— люди как бы срослись с нею. Феодал состоит со своим наследственным феодом в «почетном брачном союзе». Он видит в нем отнюдь не ис­точник богатства и тем более не объект торговых операций. Сеньора связывает с землей и с возделывающими ее зави­симыми людьми не обнаженный материальный интерес, а сложный комплекс отношений эксплуатации, политической власти, подданства, традиций, привычек, эмоций, покровительства и почитания (Маркс отмечает «эмо­циональную сторону» позиции феодального землевладель­ца по отношению к крестьянам)⁶⁶.

Труд — проклятье или спасение?

Отношение к труду в средние века было противоречивым не в меньшей степени, чем отношение к собственности. Господствующий класс, естественно, был далек от произ­водственной деятельности и, поскольку она всецело воз­лагалась на плечи непривилегированных, низших слоев населения, смотрел на нее пренебрежительно. С точки зрения дворянства, благородными занятиями считались война, рыцарские подвиги и забавы, праздность, то, что Маркс метко назвал «героической ленью»,— добывание же материальных благ, грязные и тяжелые заботы о хлебе насущном были делом грубой черни. Руководство и орга­низация производственного процесса в сельском хозяйстве, как правило, не были свойственны рыцарству, переклады­вавшему эти функции на трудящихся и на старост и упра­вителей имений. Лишь часть монашества и некоторые категории светских феодалов, по тем или иным причинам отошедших от рыцарской жизни и втянувшихся в товарно-денежный оборот, вмешивались в производство, стремясь его организовать с целью увеличения своих доходов. Обычно же отношение класса феодалов к хозяйству огра­ничивалось заботами о взыскании ренты с крестьян и дру­гих подвластных людей. Из двух аспектов экономической активности — производства материальных благ и их распределения — господствующий класс был заинтересован преимущественно лишь во втором. В этом заключается еще одно существенное отличие феодалов от промышленной буржуазии, которая организует и революционизирует про­изводство, руководит им. Установка на потребление про­дуктов, на превращение своих доходов в знаки социального отличия, обусловливала место и роль феодалов в системе общественного производства.

Однако этим еще не определялось полностью отношение господствующего класса к труду. Духовенство не разделяло этических принципов «героической лени» рыцарей. Позиция церкви в вопросе о моральной оценке труда была двойст­венной. С одной стороны, в необходимости для человека трудиться церковь видела следствие и проявление несо­вершенства его природы. Пока Адам и Ева находились в раю, они были невинны и не заботились о пище. Грехо­падение сопровождалось карою господней: в наказание бог обрек род человеческий добывать себе хлеб в поте лица и выслал праотца из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят (Книга Бытия, 2,23). Эта биб­лейская оценка труда как наказания вошла составной частью в этику христианского средневековья. Христос, говорило духовенство, не трудился. Собирая вокруг себя учеников, он побуждал их покинуть свои мирские занятия и быть «ловцами человеков», а не тружениками. Сподвиж­никам Христа не было нужды тревожиться о хлебе насущном, ибо учитель мог их насытить без всякого труда: вспом­ним евангельские рассказы о пяти хлебах, которыми Иисус накормил пять тысяч человек, кроме женщин и детей, и о семи хлебах, утоливших голод четырех тысяч его после­дователей (Евангелие от Матфея, 14, 15—21; 15, 32—38).

Таким образом, безгрешное состояние человека, как и пребывание его вблизи бога, не предполагало труда. Людям вообще надлежит не столько заботиться о пропита­нии и о физическом своем благополучии, сколько о духов­ном спасении, о жизни вечной. «Не хлебом единым сыт человек». Созерцательную жизнь, приближавшую человека к святости, теологи ставили выше активной, Марию выше Марфы, и поэтому монахи занимали на лествице восхожде­ния к божеству более высокую ступень, чем все другие люди. Бернард Клервосский различал три степени этого восхождения, соответствовавшие трем родам людей: мирян, духовенства и монашества. «Первые находятся на мельни­це, вторые в поле, третьи в постели» ⁶⁷. Под «мельницей» разумелась мирская жизнь, «поле»— души мирян, над их душами как на пиве трудится проповедующее слово божье духовенство, «на постели же покоится святая любовь обрученных Христу», то есть монахов. В целом труд полу­чал низкую оценку.

С другой стороны, труд признавался в качестве необ­ходимого занятия человека. В своей обыденной, земной жизни люди не могут не трудиться. Учение средневекового христианства об обществе исходило из представления об органической его природе, о функциях, выполняемых разными его членами и частями для поддержания целого. Laboratores, aratores были столь же неотъемлемым и необ­ходимым элементом социального организма, как и oratores — духовенство и bellatores — рыцарство. В служении целому церковь видела обоснование необходимости произ­водительного труда. Решающей в этом отношении была цель, ради которой человек трудится. Приумножение зем­ных богатств и их накопление не получали оправдания с точки зрения богословов. Господь осудил наживу и изгнал торгующих из храма, ибо погоня за богатством отвлекает человека от главного его предназначения и ставит нужды телесные выше духовных.

В труде христианские теологи ценили прежде всего воспитательное средство. «Бог создал человека существом, нуждающимся в труде, с целью дать ему возможность

всюду упражнять свои познавательные силы» (Ориген). Жизнь человека представляет арену постоянного борения сил зла с силами добра, и любой вид человеческой деятель­ности должен был оцениваться в свете этого противобор­ства и выступал в определенном нравственном освещении. Праздность —«враг души»— грозит пороками и загробной гибелью, труд же обуздывает плоть и вырабатывает само­дисциплину и прилежание. Но лишь в тех размерах, в кото­рых он ведет к этим целям, способствует духовному совер­шенствованию, труд оправдан и необходим в педагогиче­ском отношении. В то время как первые отшельники, поры­вавшие все связи с миром, предавались исключительно созерцанию, монашество по мере превращения в корпора­цию изменяло свое отношение к мирским занятиям. Слу­жителям Христовым предписывалось распределять свое время между молитвами и трудом, «чтобы дух соблазна неожиданно не захватил в свою власть бездеятельный ум». Следовательно, имелась в виду не столько производимая работой практическая польза, сколько цель, ради которой она совершалась, —«достижение высшего совершенства».

В основе этого учения лежала идея умеренности: необ­ходимо четко чувствовать меру, в какой труд благ и угоден богу, не превращаясь в самоцель и в средство обогащения. Основание монастырей в пустынях или в чаще лесов, вдали от человеческих жилищ, делало необходимым для монахов физический труд. Они во многом способствовали развер­нувшимся в Европе расчисткам и подъему сельского хозяй­ства. Но, гласило «Зерцало монахов» (XII век), забота о труде не должна отвлекать дух от божественных предме­тов. «Не духовные упражнения делаются для телесных, а телесные для духовных» ⁶⁸. «Правилами святого Бене­дикта» монахам, знавшим ремесло, дозволялось им зани­маться, но «если кто-либо из них возгордится из-за своего умения, вообразив, что приносит пользу монастырю, пусть ему запретят заниматься своим ремеслом»⁶⁹. Труд не дол­жен был превращаться для монахов в самоцель. В одном из французских монастырей была построена водяная мельница — для того чтобы монахи имели возможность меньше отвлекаться от молитв ⁷⁰. Не всякие работы счита­лись допустимыми. Приоритетом пользовались сельскохо­зяйственные занятия, тогда как торговля и многие виды ремесленного труда духовным лицам были запрещены. Не только в раннее средневековье, но и в XIII и XIV веках в синодальных статутах такие профессии, как ткачество, сукноделие, сапожное дело, крашение, мельничное ремесло, пивоварение, кузнечное дело и хлебопечение, провозгла­шались запретными для духовенства ^п. В период раннего средневековья святые из ремесленников — редчайшее явле­ние. Святой Элигин, ювелир франкского короля,— исклю­чение. Наиболее угодным богу видом труда было земле­делие. Сыновьям земледельцев дозволялось принимать священнический сан, вступать в монашеские ордена, и не­которые церковные прелаты были крестьянского проис­хождения.

Английский епископ Эльфрик в «Беседе» (начало XI ве­ка), отмечая важность различных ремесел для человеческой жизни, подчеркивал, что лучшее и наиболее полезное занятие—труд земледельца. Все профессии полезны, но «мы все предпочтем жить с тобою, Пахарь, чем с тобою, Кузнец, ибо Пахарь дает нам хлеб и питье, а что ты, Кузнец, в своей кузнице можешь нам предложить, кроме искр, стука молотов и ветра из мехов?» «Пусть каждый помогает другому своим ремеслом и всегда пребывает в согласии с Пахарем, который нас кормит» ⁷².— Точка зрения, впол­не естественная для аграрного общества.

Таким образом, не превращаясь в самоцель, труд, с точ­ки зрения духовенства, не противоречил аскезе, а наобо­рот, составлял часть ее, предотвращая впадение челове­ка в грех.

Разумеется, речь идет об этических принципах и идеа­лах. Практика далеко расходилась с ними, и те самые мона­шеские ордена, которые начали с проповеди бедности и самообуздания, в дальнейшем превратились в облада­телей огромных сокровищ и в крупнейших землевладель­цев; именно в их поместьях хозяйство велось с наибольшей рациональностью и интенсивностью, доступной средневе­ковью. Монашеский орден тамплиеров пал жертвой стя­жательской деятельности своих монахов: накопленные ими богатства были столь значительны, что французский король Филипп IV, желая присвоить их, конфисковал все имуще­ство ордена, подвергнув его членов казням и гонениям; примеру Филиппа последовали и другие государи.

Недовольство населения монашеством, изменившим запо­веди бедности и аскетизма, выразилось в появлении нищен­ствующих орденов, члены которых не должны были владеть каким-либо имуществом и жили одним подаянием. С XII и XIII веков в католической Европе неуклонно ширит­ся недовольство папской курией, которая превратилась в крупнейшего владельца богатств и продолжала выка­чивать деньги из верующих, взыскивая десятины и «кресто­носные деньги», млаты за церковные должности и за про­даваемые папскими агентами индульгенции — отпущения грехов. Высокие идеалы и реальная деятельность церкви имели мало общего между собой, а во многих отношениях были прямо противоположны, и этот разрыв порождал острые конфликты в обществе и в сознании. Пытаясь смягчить критику в свой адрес, духовенство утверждало, что папа и церковь пользуются имеющимися у них богатст­вами якобы не как своими собственными, а в качестве общих владений, предназначенных для помощи всем нуж­дающимся ⁷³. Однако подобные декларации мало кого могли ввести в заблуждение. Критика церкви и самого папского престола за их стяжательство и сребролюбие приняла крайне острые формы. Достаточно вспомнить о знаменитом «Евангелии от Марки серебра» или о деве Мид Ленгленда, воплощавшей незаконное стяжание⁷⁴.

Крестьянин и ремесленник не могли относиться к труду так же, как духовенство: они видели в нем не средство самообуздания и избавления от соблазнов, вытекающих из праздности, но прежде всего суровую необходимость. Вечное круговращение сельскохозяйственных сезонов и связанных с ними работ, повторение одних и тех же производственных процессов из года в год и из поколения в поколение подчиняли крестьян безвыходной рутине трудовой жизни. Органическое отношение крестьянина к земле в немалой мере обусловливалось помимо других причин также и тем, что труд его был ручным, постоянно требовавшим от него непосредственных физических усилий, и почти не существовало технических средств, которые заме­нили бы его и явились своего рода передаточным меха­низмом между человеком и природой.

Но было бы неверным видеть в средневековом крестьян­ском труде одну лишь «дурную» сторону. Человек средне­вековья был способен и к поэтизации своих производствен­ных занятий. Порталы готических соборов украшают наря­ду с фигурами персонажей Священного писания барельефы и статуи, изображающие тружеников, занятых различными сельскохозяйственными работами. Скульптурные календари последовательно воспроизводят трудовые процессы, харак-

Уважение и деликатное отношение к обычаям наро­да, у которого находишься в гостях, а также внимание к представителям иных традиций и религий, гостящих в твоей стране, — первейший признак воспитанности и культуры человека.

Если перечисленные аргументы не убедили вас в не­обходимости изучения курса «Религии мира», то можно добавить и еще один: все то, что вы будете изучать, необыкновенно, потрясающе интересно! Надеемся, что вам не будет скучно ни на уроках, ни при чтении этой книги дома...

Что такое религия

Дать точное и однозначное определение религии не­возможно. В науке таких определений существует мно­жество. Они зависят от мировоззрения тех ученых-фи­лософов, которые их формулируют. Если спросить любого человека, что такое религия, то он в большин­стве случаев ответит: «Вера в Бога». Это верно, но толь­ко отчасти. Давайте начнем с термина «религия» (тер­мин и понятие — это далеко не одно и то же).

Слово «религия» (ге-ligio — латинский глагол в 1-м лице единств, числа) буквально означает связывание, запрягавие, повторное обращение (к чему-либо). Перво­начально это выражение выражало привязанность чело­века, личности к чему-либо священному, постоянному и неизменному. Это слово использовалось в произведе­ниях Цицерона, где он противопоставлял его другому термину, означавшему суеверие (темное, простонарод­ное, мифическое верование). Таким образом, с самого начала предполагалось, что не всякую веру можно на­звать религией.

Слово «религия» вошло в обиход в первые века христианства и подчеркивало, что новая вера — это не дикое суеверие, а глубокая философская и нравствен­ная система. Но в то время далеко не все были доволь­ны этим термином. Христианский богослов Августин Блаженный (V в. н.э.) считал, что в латинском языке нет слова, точно выражающего суть явления. Слово «религия», таким образом, утвердилось не сразу и стало

регулярно употребляться довольно поздно. В дохристи­анские времена у разных народов понятия веры в богов и благочестия обозначались другими словами. Напри­мер, в древнеиндийском праязыке санскрите, относя­щемся к индоевропейской группе (см. тему II), приме­нялось слово «бхага»', в родственном ему древнеиранс-ком — «бага», а в славянских языках (относящихся к той же индоевропейской семье) от этого же корня пош­ло слово «бог» (отсюда богатый — имеющий бога, убо­гий — утративший его либо находящийся около бога).

Но так или иначе явление, которое нам предстоит изучить, получило свое название именно из латинского языка. Что же может подразумеваться под этим терми­ном? Откроем философский словарь, изданный в на­шей стране тогда, когда" официальная идеология была материалистической. Мы прочтем, что религия — «спе-. цифическая форма общественного сознания; извращен­ное, фантастическое отражение в сознании людей гос­подствующих над ними внешних сил; она является временным явлением, объясняется слабостью человека перед природой и служит эксплуататорам для поддер­жания своего господства над эксплуатируемыми». Чув­ствуете, как такое определение связано с идеологией и политикой? Извращенное, фантастическое, вредное и реакционное явление — вот что такое религия. Это не определение, не попытка разобраться, это — приговор. Конечно, верующий человек никогда не согласится с та­ким определением и с тем, что его сознание искажено.

А вот другое определение этого понятия, взятое из православного богословского словаря. Оно довольно пространно и скорее напоминает доказательство «бы­тия Божия» (т.е. того, что Бог есть). Суть определения состоит в том, что религия — это взаимоотношение между Богом и человеком. Религия имеет для человечес­тва врожденный характер, т.е. появилась в тот момент, когда Бог создал человека. Она существует, пока. су­ществует мир. Тут уж возразят материалисты! Они ска­жут, что начало и основа всего сущего — неуничтожи­мая материя, а Бог — производное от человеческого сознания (т.е. человек создал его в своем сознании).

• Ср.: Бхагават-Гита — может быть, вам встречалось такое название (см. тему II).

Тема VII

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАННИЙ ПЕРИОД ХРИСТИАНСТВА

Христианство — великая мировая религия. В ходе своего исторического развития она распалась на три большие ветви: православие, католичество и протестан­тизм, каждая из которых, в свою очередь, имеет на­правления, течения и церкви. Несмотря на сущес­твенные различия между верующими этих течений и церквей, их всех объединяет вера в Иисуса Христа — Сына Божьего, пришедшего на Землю, принявшего страдание во имя искупления человеческого греха и вознесшегося на небо. На Земле живет более миллиар­да последователей христианства. На основе христианст­ва выросли современные европейская и американская цивилизации, более тысячи лет прошло с тех пор, как христианство в его православной разновидности утвер­дилось в России. В общественной, государственной и культурной жизни нашей страны христианство играло и играет по сей день исключительную роль. Без знания основ христианства невозможно понять корни совре­менной цивилизации, особенности истории многих стран мира, культуру разных эпох и народов, русскую культуру. Изучать христианство можно всю жизнь, так как оно представляет собой огромный богатейший мир, сокровищницу мудрости, красоты, источник глубоких чувств и переживаний,

Исключительная роль христианства в мировой и отечественной истории определила его место в этой книге: пять тем из тринадцати посвящены христи­анству.

Исторический фон возникновения христианства

И место и время появления новой религии не слу­чайно. Ближний Восток, Святая Земля — засушливая страна пустынь, невысоких каменистых гор много раз в истории становилась ареной важных событий. Без мало­го 2 тыс. лет большинство человечества живет по лето­исчислению «от Рождества Христова» (хотя точная дата рождения Иисуса Христа, видимо, на несколько лет рас­ходится с «нулевым» годом). Приход «новой эры» — явно не просто произвольная нулевая точка отсчета на линии времени. Это действительно время глобального перево­рота в человеческой истории, время, когда над челове­чеством зажглась и засияла новая звезда.

Христианство зародилось в землях Древней Палести­ны. Вы уже знаете о трагической судьбе древнееврейско­го народа, прошедшего через тяжелые испытания. Госу­дарства древних евреев, Иудея и Израиль, находились в состоянии затяжного кризиса и подвергались ударам вавилонян, персов, войск Александра Македонского. Изнутри их былое могущество подтачивалось распрями, самоуправством правителей, неуемным стремлением жителей к обогащению. В середине I в. до н.э. сюда пришли новые жестокие завоеватели — римляне, а земля древних евреев стала провинцией Римской империи. Еврейский народ оказался в своей значительной части разбросан по миру (период диаспоры, вспомните мате­риал темы VI), а единственный храм иудеев в Иерусали­ме был в конце концов разрушен до основания.

Религия древних евреев, как вы помните, являлась монотеистической. В древнееврейском обществе той эпохи бытовало мнение, что все страдания и испыта­ния, которые выпали на долю богоизбранного народа, посланы ему Богом за многочисленные грехи, за укло­нение от Моисеева закона. Тяжелая судьба еврейского народа — также следствие его богоизбранности: тому, кому много дается, с того много и строго спрашивает­ся! Древний иудаизм находился в состоянии глубокого кризиса, так же как и государственная, и общественная жизнь евреев. Не случайно в иудаизме появились тече­ния — секты, отражавшие многообразие настроений и поисков в духовной жизни. Это были фарисеи, стремя­щиеся буквально и ревниво следовать религиозной тра­диции предков, саддукеи, опиравшиеся только на закон Моисея, не верившие в загробную жизнь и подчерки­вавшие свободную волю человека, ессеи, верившие в загробную жизнь, грядущее Воскресение из мертвых и ждавшие прихода Мессии, Спасителя, который вот-вот должен был произойти. Ожидание некоего великого со­бытия как бы витало в наэлектризованном воздухе той эпохи. Кругом лилась кровь, гибли невинные жертвы, весь окружающий мир находился в очень подвижном, нестабильном состоянии. Тревога, ожидание, страх и неуверенность в будущем, неизбежность перемен — вот психологический фон, на котором возникло христи­анство.

Святая Земля — земля Авраама, Давида и Соломо­на — всегда была своеобразным «историческим пере­крестком» благодаря своему географическому положе­нию. Она как бы связывала различные миры и цивилизации — Восток с его древнейшими историко-религиозными корнями, север Африки с угасшей циви­лизацией Древнего Египта, Южную Европу с культурой античности. Древнешумерские сказания о «великом по­топе», рассказы о Заратустре, мифы об Исиде и Осири­се, о богине Иштар, философия Платона, Аристотеля, эпикурейцев и стоиков¹ и многое другое могли одновременно сойтись в этой географической точке в виде па­мятников письменности, устных пересказов. В мифах об умирающих и воскресающих богах, потопе, в дуа­листических учениях (см. тему II) о добре и зле, о стра­дании, о богочеловеке, в философских размышлениях о нравственности человечество осторожно, медленно и постепенно шло к христианству, предчувствуя и пред­восхищая его. И все это ожило, пришло в движение

' Эпикурейцы — последователи древнегреческого философа Эпи­кура, жившего в IV-III вв. до н.э., которые призывали к спокойст­вию, невозмутимости и отдавали предпочтение материальным радос­тям жизни.

Стоики — философская школа, берущая начало от афинского фи­лософа Зенона (IV в. до н.э.). Название происходит от афинского портика Stoa poikile, где собирались ученики Зенона. Стоики учили, что необходимо жить в свободе от страстей, в воздержании, сообразно с разумом и природой.

благодаря тому, что связи между культурами древности стали на рубеже нашей эры более тесными и много­гранными. Один только поход Александра Македонско­го означал огромное передвижение масс людей с запада на восток и обратно. А римские завоевания!.. Если вы внимательно посмотрите на карту, то сами убедитесь, что Святую Землю действительно можно назвать «исто­рическим перекрестком» Древнего мира.

Почти одновременно с началом христианства в Александрии (Северная Африка) появилась очень важ­ная и характерная философская школа, из учения кото­рой непосредственно вытекают некоторые важные идеи христианского мировоззрения. Это школа Филона Александрийского (ок. 25 г. до н.э. — ок. 50 г. н.э.). Связывая некоторые положения иудейской религии с греческой философией (Платон, стоики, Пифагор), Филон разработал учение о некоем посреднике между Богом и людьми. Иногда он изображался в виде «на­местника Божия» на Земле, а чаще — в виде высшей идеи, что по-древнегречески звучит как Логос (букв. с гр. слово). Откройте Евангелие от Иоанна. Первые его строки — «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог». Это совпадение безусловно не слу­чайное, так же как и совпадение с христианским уче­нием о том, что Христос пришел в мир как «Помазан­ник Божий», посредник между Богом и людьми.

Основы христианского вероучения'

В центре христианства находится фигура Иисуса Христа, которого называют Мессией (с др.-евр. пома­занник, т.е. посвященный, получивший божественную благодать). Греческое слово Христос — буквальный пе­ревод слова Мессия. Имя Иисус (или Иегошуа) бук­вально означает «Яхве-Спаситель» (как вы уже знаете, Яхве — одно из имен единого Бога у древних евреев).

Иисус происходил из колена Иудина (см. главу VI) и был потомком знаменитого царя Давида. Его рождение

' Безусловно, эта глава не претендует на полноту изложения всей системы христианского вероучения, она очерчивает лишь его некото­рые стороны.

предпринимательство, стала базой этой цивилизации, той самой, которую мы подчас осуждаем (как «общест­во потребления»), но нехватку и притя1-ательность ко­торой остро чувствуем в нашей стране. Можно утвер­ждать: без протестантизма современное развитое капиталистическое общество Запада, как и капитализм вообще, были бы немыслимы. .

Реформация в Европе и зарождение ротестантизма

Реформация (от лат. reformatio преобразование, ис­правление) — это широкое общественное и духовное движение, получившее наибольшее развитие в XV в., направленное против католической церки. Многих лю­дей этой эпохи возмущало богатство церкви, злоупот­ребления и ханжество священников, аморальность мно­гих римских пап и многое-многое другое. Недовольные находились и среди самого католического духовенства. Из истории вы наверняка помните Яна Гуса, сожжен­ного на костре за еретические взгляды и породившего своим учением целую серию гуситских войн в Чехии в первой половине XV в.

Огромное влияние на духовные искания XV—XVI вв. оказало учение гуманизма (от лат. humanitas человеч­ность). В его основе лежит положение о том, что чело­век ценен сам по себе. Именно он, человек со своим человеческим поведением, и находится в центре фило­софской системы гуманизма. Высшая ценность — это человеческая жизнь, разум, которым можно постигнуть все существующее вокруг. Гуманизм был связующим звеном между философией античности и веком Ренес­санса (Возрождения). Из гуманизма выросло учение философов-просветителей XVIII в. Основоположника­ми гуманизма были Данте, Петрарка, Бокаччо, Лоренцо Балла, Мишель де Монтень, Томас Мор и многие дру­гие. Глубокие корни пустил гуманизм в Германии (осо­бенно в крупнейших университетах), в этой стране он постепенно перешел в церковную Реформацию.

Обычно начало Реформации и протестантизма свя­зывают с конкретной датой и конкретным событием (конечно, это несколько условно). В 1517 г. в Германии шла широкая продажа индульгенций, средства от кото­рой католическая церковь намеревалась направить на строительство Собора св. Петра в Риме. В г. Витенберг приехал доминиканский монах, пытаясь собрать нема­лые средства. Это и стало поводом для резкого выступ­ления местного священника и профессора богословия Мартина Лютера, который в знак протеста 31 октября 1517 г. запер свой храм и прибил на дверь знаменитые 95 тезисов, осуждавших продажу индульгенций. По мет­кому выражению Ф.Энгельса, это был «удар молнии в бочку пороха». Вызванный папой, Лютер отказался явиться в Рим для разбирательства своего дела и сжег публично папскую буллу, отлучающую его от церкви. Он продолжал развивать свое учение (хотя оно было осуждено собором в Вормсе) и призвал к широкому об­новлению церкви, возврату ее к апостольским време­нам раннего христианства. Мартин Лютер был не толь­ко великим теологом и реформатором церкви, но и переводчиком Библии, внесшим большой вклад в раз­витие немецкого языка, теоретиком музыки, компози­тором (автором хоралов и религиозных песен, основан­ных на немецком фольклоре), т.е. очень талантливым и разносторонним человеком. Новое течение было офи­циально оформлено в 1521 г. в виде документа «Ауг-сбургское исповедание», которое составил друг, после­дователь и систематизатор учения Лютера — Ф.Меланхтон.

Еще более радикальными оказались последователи МЛютера в Швейцарии — Ж.Кальвин и У.Цвингли. Кальвину удалось реализовать свое учение в свободном швейцарском городе-государстве Женеве, а Цвингли развернул деятельность в Цюрихе. Последний пошел очень далеко: он закрыл все монастыри, отменил мес­су, изгнал из церквей живопись и музыку. Цвингли полемизировал не только с католиками, но и с протес­тантами, в том числе и с Лютером, считая, что они ос­тановились в реформах на полпути. Цвингли погиб в сражении с католиками, сопровождая войско протес­тантов в качестве священника.

Реформация в Германии породила в 1524—1529 гг. кровопролитную крестьянскую войну, вождем которой стал Томас Мюнцер, находившийся под влиянием идей Лютера и чешских таборитов (вспомните историю сред-

ПРАВОСЛАВИЕ

Когда князь Владимир задумал установить на Руси новую религию, он отправил специальные посольства в разные страны с целью «испытания вер». Такое посоль­ство было отправлено и в Константинополь. Почему выбор русского князя пал именно на восточное христи­анство греческого образца? Многие серьезные ученые вообще отвергают рассказ о «выборе веры» Владимиром как несерьезный и легендарный. Наверное, они отчас­ти правы: выбор пал на восточное христианство отнюдь не случайно, к тому же имелось множество серьезных исторических предпосылок, и решение было заранее предопределено. Но в каждой легенде есть доля исти­ны. В Летописи рассказывается, что решающим аргу­ментом для Владимира стала... красота! Его послы были поражены красотой храмов, их росписей, икон, божес­твенным пением, изумительными облачениями священ­нослужителей, торжественностью богослужения.

Храм любой религии — сосредоточение всего само­го прекрасного, одухотворенного, возвышенного. Вся­кий храм красив по-своему. Но православный храм, православное богослужение — это особый случай. Храм в православии является миниатюрной моделью мира. В литургии участвуют не только священники и миряне, но и художник, создавший росписи и иконы, и компо­зитор, написавший музыку, и певцы, ее исполняющие, архитектор, проектировавший храм, и даже камни, из которых этот храм сложен... Все вместе они поют гимн красоте сотворенного мира!

Особенности вероучения православных

Православие — религия, строго следующая тради­ции, старине. Присутствуя при богослужении, вы мо­жете быть уверены, что сегодня оно в основном идет так же, как и сто, двести, пятьсот и более лет назад. Слово «православие» (православный) подчеркивает пра­вильность и неизменность этой ветви христианства по отношению к католичеству, протестантизму и другим отделившимся частям единой в древности церкви. По-гречески этот термин звучит — ортодоксия (букв. правильное мнение). Слово «ортодоксия» (ортодокс) может употребляться и в ином значении, подчеркивая, что данная ветвь той или иной религии точно и неиз­менно следует традиции (например, ортодоксальное лютеранство или иудеи-ортодоксы). Название правос­лавная закрепилось за восточной церковью после рас­кола XI в. (в то же время за западной церковью закре­пилось название католическая — вселенская). Но употребление этих обозначений в известной степени условно, так как православная церковь также именует .себя иногда католической (подчеркивая свою всеоб­щность), а католическая претендует на то, что она так­же является православной (ортодоксальной). Иногда православные употребляют по отношению к другим христианским конфессиям обозначение инославиые ве­роисповедания.

Догматы православия сформулировались еще до раз­деления церквей: триединство Бога, боговоплощение, искупление, воскресение и вознесение Иисуса Христа. Догматы не только не пересматриваются, но и остают­ся неизменными по форме их выражения, ибо каждое слово и каждая буква, с точки зрения православных, исполнены глубокого смысла. Со времен Вселенских соборов православие не убавило и не прибавило ни од­ного слова в своей догматике в отличие от католичества и протестантизма¹.

Православие опирается на Священное писание (со­ставляющее, как вы знаете, Библию) и Священное предание, которые играют особенно значительную роль.

' Догматика православия изложена в Никео-Цареградском Символе веры (см. тему VII).

В Священное предание входят решения первых семи Вселенских соборов (см. тему VII), труды «Отцов церк­ви» (Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова и др.), живших в IV-VIII вв. Большое значе­ние имеет в православии огромная житийная литерату­ра, рассказывающая о жизни, смерти и посмертных чу­десах святых. Составители житий называются агиографы, а жития — агиографической (от rp. hagios святой и grapho пишу) литературой. Некоторые (наибо­лее ранние) жития описывают только мученическую смерть святого, они называются мартирологи, другие — всю его жизнь. Святые бывают общехристианские (в основном мученики за веру Христову эпохи раннего христианства), национальные (русские, болгарские и др.) и местные (калужские, рязанские и т.д.). Культ свя­тых — важнейший элемент православия. Причисление того или иного человека к лику святых называется ка­нонизацией (букв. с гр. узаконение). Вопрос о канони­зации решается Поместным собором¹ церкви в резуль­тате длительного обсуждения, как правило, много лет спустя после смерти канонизируемого. За последние годы в русской православной церкви, например, кано­низированы князь Дмитрий Донской, художник Андрей Рублев, патриарх Тихон, старец Иоанн Кронштадтский и многие другие люди различных эпох и социального положения. Православные храмы, их приделы (дополни­тельные алтари) освящаются в честь праздников либо святых — общих или местных.

Читая жития или церковные календари, вы встрети­те разные обращения к святым. Вот что они означают:

мученики — претерпевшие нестерпимые мучения или принявшие смерть, как правило, за веру;

преподобные — подобные Богу или преподобные му­ченики — монахи, мученики из монахов;

священномученики — епископы, являвшиеся мучени­ками;

блаженные (букв. благополучные, счастливые) или юродивые — подвижники, добровольные скитальцы, люди, изображающие безумие, но говорящие под этой маской правду;

' Съезд священства самостоятельной православной церкви, высший орган управления ею.

благоверные — исповедующие истинную веру князья, цари или епископы, как правило, проявившие личное мужество;

святители — миссионеры, обращающие в христиан­скую веру;

равноапостольные — равные апостолам в деле рас­пространения и утверждения веры (Константин Вели­кий, Владимир Святой, Княгиня Ольга, св. Елена);

исповедники — исповедующие заповеди Христовы;

святые (первоначально то же самое, что мученики, а в поздний период, как правило, — не мученики);

бессеребреники — не требующие вознаграждения, воздаяния, кроме веры в Христа (Козьма и Домиан).

Кроме Библии, которую верующие самостоятельно читают (наряду со слушанием текста в церкви) и толку­ют' с помощью церковных авторитетов, существуют книги для церковнослужителей, в которых излагается последование церковных служб (Часослов, Минеи, Три­одь, Типикон (устав). Требник и др.). Для верующих существуют молитвословы — сборники молитв, а для изучающих веру — катехизисы (букв. с гр. устные на­ставления) — краткое изложение основ вероучения в виде вопросов и ответов.

Православная церковь. Культ в православии

В отличие от католической православная церковь не имеет единого руководства. Объединенная общим веро­учением и культом, она состоит из ряда самостоятель­ных (автокефальных от rp. autos сам и kephale голова) церквей. Всего их 15 и перечисляются они в порядке, учитывающем время получения независимости. Кон­стантинопольская (теперь это город Стамбул на террито­рии Турции — мусульманского государства, где правос­лавных верующих немного), ей подчиняются некоторые православные общины в других странах, вплоть до Австралии и Южной Америки. Затем Александрийская

' Вспомните, что в католичестве существовали ограничения на са­мостоятельное чтение и толкование Библии верующими. В протестан­тизме же, напротив, каждый имеет неограниченную свободу в толко­вании Священного писания.

ИСЛАМ

Ночь на 24-е число лунного месяца рамадана 610 г. (по принятому христианами летоисчислению) Мухаммад проводил в уединении на невысокой горе Хира не­далеко от своего родного города Мекки. За плечами этого человека было уже сорок лет жизни, он был богат и имел семью. Жизнь Мухаммада сложилась вполне благополучно, но что-то мучило его, казалось, что са­мое главное в жизни — еще впереди. Он стал часто уединяться на своей любимой горе, проводя по не­скольку дней и ночей в молитвах, размышлениях и со­зерцании. И вот смутное волнующее ожидание оправ­далось: внезапно перед ним возник в сиянии и блеске ангел, который держал в руках свиток, сверху донизу покрытый непонятными письменами. «Читай!» — власт­но обратился ангел к Мухаммаду. Стало тяжело дышать, будто гора навалилась на грудь. «Я не умею читать!» — ответил Мухаммад. Но загадочный посланец был на­стойчив и стал властно диктовать: «Во имя Аллаха, Гос­пода твоего милостивого и милосердного...». Мухаммад покорно повторял слова ангела, он чувствовал, что все слышанное было будто бы написано в его сердце.

Когда видение исчезло, Мухаммад бросился в город. Войдя к жене, он воскликнул: «Я поэт или сумасшед­ший?..»

Теперь видения повторялись часто. Небесный голос в течение долгих лет сообщал Мухаммаду откровения, а тот стихами излагал их людям. Так родился Коран (чте­ние вслух) — священная книга новой религии, которая

называется ислам (с ар. покорность, это слово считает­ся также производным от слова «салям» мир) или му­сульманство (религия исповедующих ислам). Иногда эту религию называют магометанством (устаревшее назва­ние от русского варианта произношения имени ее ос­нователя — Магомет').

В мире живет около миллиарда исповедующих ис­лам. Общины этой религии есть более чем в ста стра­нах мира, а в двадцати восьми ислам — государствен­ная религия. Это такие страны, как Египет, Иран, Ирак, Афганистан, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Пакистан, Марокко и др. На тер­ритории бывшего СССР ислам исповедует большинство коренного населения государств Средней Азии, Азер­байджана. В России огромно его влияние в Татарстане, Башкортостане, Дагестане, Чечне, Ингушетии, в других районах и республиках. Ислам имеет немалое распрос­транение в Европе на Балканском полуострове (Алба­ния, некоторые республики бывшей Югославии). В последние годы исламский (мусульманский) фактор в мире значительно усилился. Часто, не без некоторой опаски, в Европе и Америке говорят об исламском фундаментализме (т.е. наиболее строгом и ортодоксальном исламе). Последние события в Чечне и на Северном Кавказе нередко также связывают с исламским факто­ром, видя в них следствие религиозной розни. С такой точкой зрения трудно согласиться.

Дело в том, что религии мира не делятся на «пло­хие» и «хорошие», на «агрессивные» и «мирные» и т.п. Можно утверждать, что ни одна традиционная религия не учит злу. Зло в мире происходит не от религии, а от людей, которые отходят от идеалов этих религий, поль­зуются ими для достижения своих земных целей. Стол­кновения между людьми порождаются политическими разногласиями, экономическими противоречиями, не­достатками воспитания и др. Говорят, что ислам — во­инственная религия, призывающая к войне с неверны­ми — газавату (с ар. набеги). Но, вероятно, нет религии, которая не стремилась бы охватить своим

' Существуют разные варианты произношения и написания этого имени в русском языке — Магомет, Мухаммед, Мухаммад. Последний вариант чаще всего употребляется в наше время в научной литературе.

влиянием весь мир, которая не делила бы людей на своих и чужих... Воинственные черты в учении ислама безусловно существуют, но они образовались истори­чески и отнюдь не являются главной, ключевой его ха­рактеристикой.

Ислам — это одна из великих мировых религий, сложнейший мир неповторимой (и подчас непонятной христианам-европейцам) культуры, философии, удиви­тельного жизненного уклада и быта, своеобразного ми­роощущения.

Возникновение ислама. Пророк Мухаммед

Ислам — самая молодая из мировых религий. Она возникла в VII в. н.э. на Аравийском полуострове.

Аравия — зона пустынь, небольших цветущих оази­сов, невысоких гор. Ее берега омываются морями, а узкие прибрежные полосы наиболее благоприятны для жизни. Издревле эта земля была населена различными семитскими племенами — предками арабов. Именно отсюда, как считает большинство ученых, вышли пле­мена древних евреев, заселивших позже Палестину (см. тему VI). Главное занятие местных жителей — ското­водство (верблюды, лошади, овцы). Небольшие разроз­ненные племена кочевали по огромному малонаселен­ному пространству. Через Аравию проходили важные торговые пути древности. По их ходу возникали круп­ные торгово-ремесленные города, одним из которых была Мекка (недалеко от побережья Красного моря в центре оазиса). Обратите внимание на близость Ара­вийского полуострова к главным религиозно-культур­ным центрам того времени, в частности к Палестине!

В религиозном отношении жители Аравии были не­однородны. На Севере полуострова большое влияние имело христианство в его монофизитской разновиднос­ти (см. тему VII). В Аравию переместились многие из тех, кто был не согласен с ортодоксальной христианской церковью в Византии. Южнее немалое распространение имел иудаизм. Новая религия, которая возникла здесь позже, тесно связана с иудаистскими и христианскими традициями, она приняла от этих религий очень много элементов (этим объясняется, в частности, сходство в