Реферат: Письмо Батырши Алиева к Елизавете Петровне

Реферат

На тему:

"Письмо Батырши Алиева к Елизавете Петровне"

Преподаавтель: Искужина Накия Дамировна

Выполнила: Каширина Кристина

Содержание

Введение

История составлениям "Гарзынаме"

Историография и уровень изучения

Основные мотивы в содержании письма Батырши Алиева к Елизавете Петровне

Введение

Батырша родился в 1715 году в деревне Карышбашево, что на берегу реки Танып, почти все побережье, которой было усеяно переселившимися в Башкортостан мишарскими и татарскими деревнями. Карышбашево входило тогда в Уфимскую волость (ныне в Балтасинский район Башкортостана). Батырша до 1743 года учился в Тайсугановском (в Альметьевском районе Татарстана), затем в Ташкичуевском (в Арском районе) медресе. После этого в течение 11 лет он обучал детей грамоте в родном крае. Ученого, прямолинейного, смелого Батыршу заметила и Уфимская администрация. Губернские и уфимские чиновники в 1754 году предложили ему стать ахуном (главным муллой и в какой-то мере судьей) Сибирской до уже готовился поднять поволжских, приуральских, среднеазиатских мусульман на новое восстание за освобождение от российского рабства. А у мусульманского народа чаша терпения была переполненной. Мусульмане уже и так со слезами на глазах терпели лашманский гнет, захват земель русскими колонизаторами, истязания на заводах, разрушение мечетей. Но русские цари и правители и не думали хоть как-то смягчить угнетение мусульман. Наоборот, разбой и грабеж мусульман со стороны правительства усиливались с каждым годом. Батырша взял эту задачу на свои плечи. "Русские стремятся подчинить себе казахский народ. А татар и башкир пытаются подстрекать к войне против казахов. Стремятся пролить нашу кровь, уничтожить нашу дружбу и мир между мусульманскими народами", - писал он ясновидяще в своих письмах.

Батырша был схвачен в плен 8 августа 1756 года в деревне Сугушла (в Бугульминском районе). Старшина-предатель Сулейман Деваев отвез его в руки Неплюева, а тот спешно перепроводил предводителя мятежников в Петербург. Пятнадцать самых близких соратников Батырши были отправлены по той же дороге. Вот их имена: из татар - Максуд Аскин, Рыскул Исламов, Мирахмет Акзигитов, Ибрай Тимергазин, Муслюм Ибрагимов, Ахмет Крюков, Мустафа Асянов, Акчура Ягутеев, Давлетбай Хузягулов, Исмаил Алкин; из башкир - Исхак Мурзалиев, Кучюкбай Имангулов, Нури Баскынов, Чурагул Миннибаев, Сафар Ягфаров.

После долгих пыток и допросов Батыршу отправили в Шлиссельбургскую крепость на пожизненное заточение. Там он затеял спор с православными священниками и даже дал согласие на добровольное крещение, если те сумеют доказать превосходство христианской религии над исламом. Спор кончился тем, что тюремные палачи вырвали Батырше язык. Он пять лет промучился в заточении, но закончить свою жизнь в рабстве не захотел. В июле 1762 года он схватил в свои закованные руки топор, забытый в его камере надзирателями, и бросился на охранников. Батырша зарубил четверых солдат, но и сам умер от разрыва сердца, стоя на ногах ("Очерки по истории Башкирской АССР", "История Татарии в документах и материалах"; С. Алишев, В. Витебский, А. Чулошников).

Восстание Батырши не прошло бесследно... Под его влиянием правительство в 1756 году издало Указ о разрешении строительства мечетей. Семена же, посеянные Батыршой, скоро дали всходы. Уже в 1760 году с призывом к мусульманам объединиться ради освобождения от российского ига выступил Мурат-мулла. Однако народ не успел его поддержать. Мурат-муллу и его соратников

История составлениям "Гарзынаме"

ПИСЬМО БАТЫРШИ - это историко-публицистический письменный памятник башкирской литературы 18 века. Письмо-прошение написано идейным предводителем башкирского восстания в 1755 году Батыршой Алиевым 4-24 ноября 1756 в Москве, где он находился под арестом. ПИСЬМО БАТЫРШИ написано на языке тюрки, дошло до нас в одном экземпляре, переписанном набело, и в 7 черновых набросках. Письмо состоит примерно из 140-150 страниц. Все варианты рукописи в нескольких списках хранятся в фондах ЦГАДА. По содержанию это историко-политический, социально-экономический, этико-философский трактат о Башкирии середины 18 века... Батырша - не имя, а псевдоним автора. Настоящее его имя - Абдулла Галиевич Алиев. Автор показывает причины, приведшие башкир к восстанию, рассказывает о своей жизни и деятельности. Интерес представляют язык и стиль ПИСЬМО БАТЫРШИ, форма и прием изложения: бытовые картины чередуются с лаконичными диалогами, драматические рассказы и новеллы - с монологами, рассуждениями автора. Являясь художественным произведением, по жанру напоминает исторчески-документальную повесть автобиографического характера, считается образцом народной публицистики 18 века.

После начала одного из самых мощных башкирских восстаний 1735-1740 гг. правительство указом от 11 ноября 1736 г. было вынуждено даже пойти на ограничение количества высших мусульманских священнослужителей - ахунов - до четырех по числу дорог, на которые была поделена территория расселения мусульман на Южном Урале. Принятые меры не уменьшили влияния мусульманского духовенства на жизнь общины, напротив, их роль продолжала возрастать, в конечном итоге приведя к триумфу ислама среди башкир, татар и мишарей. Показателен пример известной фигуры среди мусульманского духовенства Волго-Уральского региона указного муллы из мишарей, в 1754 г. избранного ахуном Сибирской дороги, но отказавшегося вступить на должность Габдуллы Алиева (Галиев), вошедшего в историю под именем Батырши. Снискав авторитет в мусульманской умме региона своей ученостью и будучи свидетелем репрессивной политики государства и православной церкви в отношении ислама, Батырша выступил одним из идейных вдохновителей восстания 1775 г., охватившего территорию всей Башкирии. В своем обращении к мусульманам он призвал их к священной войне (газават) против неверных и созданию независимого мусульманского государства. После своего ареста Батырша отказался от столь радикальных форм борьбы за ислам и шариат и из Шлиссельбургской крепости написал объемное письмо императрице Елизавете Петровне, в котором предлагал приравнять в правах перед законом христиан и инородцев, а для управления делами мусульман создать специальный орган и легализовать их традиционные органы самоуправления.

Причины и цели этого неудавшегося восстания были изложены в объёмном "Гарызнаме" ("Записки опротестования") Батырши, заключённого в Шлиссельбургскую крепость. Этот социально-публицистический трактат изобличал невыносимый произвол и насилие царских чиновников среди татар и башкир. Он написан ярким и страстным языком. В нём сквозит вера в справедливость белого царя с налётом социального утопизма. В то же время автор дерзко упрекает императрицу Елизавету Петровну за неведение того, что происходит в её государстве.

Написано это письмо-прошение 4-24 ноября 1756 года в Москве узником Тайной Конторы - особо важным и секретным, доставленным из Оренбургской губернии с принятием строжайших предохранительных мер.

Сопровождающим были даны чёткие инструкции: следить, чтобы арестант не навредил себе чем-нибудь, никого к нему не допускать, ни о чём с ним не говорить; во время ночлега выставлять при нём часовых, высылать из избы не только посторонних, но и хозяев. … _На основании материалов, сохранившихся в делопроизводстве Тайной Канцелярии, и других сведений восстанавливается в деталях история и общая обстановка написания письма. До Петербурга, куда его следовало доставить, арестант не доехал: на подъезде к городу Владимиру "6 октября он заболел опасной болезнью, что и вызвало временную и непредвиденную остановку в Москве. Здесь, по освидетельствованию состояния его здоровья специально призванным из Медицинской Конторы доктором Грифом, обнаружилось, что у него "под правою щекою опухоль железы, и показалось, материя и железы ещё туги и надлежит медикаментами оное обмягчить, от того ж де делается временем жар и беспокойство, однако ж крайней опасности в нём не видно". Помещённый первоначально на особливой квартире в Рогожской слободе, а потом переведённый в непосредственное соседство с Тайной Конторой, арестант с самого начала нахождения в распоряжении этой комиссии был подвергнут расспросам через посредство приставленного к нему исправлявшего должность переводчика в местной Иностранной Конторе Ильи Муратова.

Первые вопросы, поставленные ему в порядке предварительного следствия, касались преимущественно выяснения его чина, родины и местожительства; он на них сразу же коротко ответил, что "отроду ему более 30 лет, а сколько подлинно, сказать не упомнит, природою же де он мещеряк (то есть мишар - принадлежащий к тюркоязычному этносу, ассимилированному татарами и башкирами, - Ред.) Уфимской провинции, деревни Карышевой, в которой он с женою и с детьми и жительство имел, и у мещеряков и у Башкирцев по причине той, что он по их вере и закону учен, избран и по прошению тех народов был он у них муллою, то есть в их делах начальником, которые ему по его должности во всём и послушны были". Но на дальнейшие заданные ему уже по существу дела основные вопросы о чинённом им в Оренбургской и Казанской губерниях бунте и возмущении и о сообщниках его, и с чего такое злое намерение они восприняли, арестант категорически отказался отвечать, мотивируя подобное своё поведение нежеланием кому-либо, кроме самой императрицы, открывать все подробности дела и имеющиеся у него тайны.

На соответственное отношение Тайной Конторы по поводу этих обстоятельств последовал указ Канцелярии Тайных Розыскных Дел, которым предписывалось сообщить арестанту, что "об его намерении было доложено императрице, но последней осуществление его было признано невозможным из-за болезни самого арестанта. Взамен отведённой таким образом личной аудиенции ему предлагалось о всех имеющихся за собою секретах, так ж и о возмущении, о чём он был в Тайной Конторе спрашивав, изложить письменно, написав обстоятельное поношение на высочайшее имя, запечатав своей печатью".

3 ноября обозначенный указ был получен Тайной Конторой и тогда же доведён до сведения арестанта через актуариуса Илью Муратова при личном присутствии также обер-секретаря Конторы Михаила Хрущова. При этом согласно полученному указу, арестант был заверен, что "всё написанное им будет действительно всеподданнейше донесено ея и. в., а сам он, когда освободится от болезни, то взятьем сюда не оставится".

На это предложение арестант выразил полное согласие, но при одном условии, чтобы "всё им написанное никто другой не распечатывал, а прямо б, то доношение за печатью его поднесено было самой ея Елизавете Петровне". При этом он выразил также желание, чтобы для памяти всё то, о чём он прежде был спрошен, ещё раз было истолковано и потом бы переводчик то всё написал ему по-татарски. Просимое было исполнено, и арестант выразил на это полное удовлетворение, прося отсрочки для начала этого дела до следующего утра, когда объявленное доношение он будет писать охотно. На следующий день, утром 4 ноября его опять посетили обер-секретарь Хрущов и переводчик Муратов, снова напомнившие ему о необходимости написания доношения; но он со своей стороны потребовал от обер-секретаря клятвенного подтверждения: что, ни им и никем другим не будет распечатано всё то, что в запечатанном виде будет предназначено лишь для императрицы.

Получив удовлетворительный ответ, арестант изъявил окончательное согласие на составление доношения. Для исполнения намеченного ему были предоставлены чернильница, 7 по-татарски начиненных перьев, белая бумага, связанная в 4 листа, и особый лист для черновых набросков, так как арестант заявил, что "оное доношение прежде станет на особом листе писать начерно, а потом переписывать набело"...

Письмо до императрицы Елизаветы Петровны не дошло, да его и не собирались передавать ей. Узнал ли автор прошения, что его обманули, не известно.

Историография и уровень изучения

В письме он официально называет себя Бахадур шах Али-улы, указывая, что в народе его знают как Батыршу. В исторической литературе его до наших дней именуют по-разноаму: Абдулла Алеев, Батырши Алиев, Абдулла Мязгялдин, Губайдулла Магзялтдин. "Его официальное имя было, надо полагать, Бахадиршах, как он и называл себя в своём письме, а в народе это имя сокращённо употребляли как Батырша. Имя же, под которым он выступает в воззвании, - Губайдулла Мягзалдин, - это его духовное прозвище или же, скорее всего, псевдоним", - пишет академик АН Республики Башкортостан Гайса Батыргариевич Хусаинов ("Письмо Батырши императрице Елизавете Петровне". Уфа, 1993).

Автор "Истории России" С.М. Соловьёв назвал письмо Батырши "любопытным рассказом о своих похождениях" (Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. М., 1964. Кн.22. Т.23-24. С.386). И в самом деле: в этом произведении можно найти живописные бытовые картины и лаконичные диалоги, монологи самого автора и народные изречения. Автор нередко обращается к приёмам аллегории, ведёт повествование в виде риторической речи, беседы и полемики. Г.Б. Хусаинов извлёк их письма ценные сведения о лексике и грамматическом строе литературного тюрки середины XVIII века.

Дореволюционные исследователи обычно ссылались на перевод письма Батырши, сделанный ещё в XVIII веке переводчиком Коллегии иностранных дел А. Турчениновым, недостаточно полный и не совсем точный. Лишь при подготовке "Материалов по истории Башкирской АССР" был сделан новый русский перевод письма, полный и более близкий к подлиннику. При этом на оригинал письма Батырши исследователи до последних лет не обращали должного внимания. Впервые он был рассмотрен в работе Г.Б. Хусаинова "Письмо Батырши императрице" ("Агидель", 1970), затем была опубликована статья "Письмо Батырши императрице Елизавете Петровне как историко-литературный источник" ("Южноуральский археографический сборник" - Уфа, 1973. Вып.1). Полностью письмо Батрыши опубликовано лишь в 1993 году ("Письмо Батырши императрице Елизавете Петровне". Составление, транскрибирование текста, глоссарий, введение, комментарии академика Г.Б. Хусаинова. - Уфа, 1993. - 250 с).

Семь черновых набросков письма написаны на белой европейской бумаге довольно разборчивым и чётким почерком, в них много перечёркнутых и переписанных мест, они дошли до нас в очень ветхом состоянии. Окончательный вариант письма Батырши сохранился в целом в хорошем виде.

…У каждого времени - свои герои, даже когда речь идёт об одном и том же историческом персонаже. Впрочем, свои они и у разных изданий и авторов.

В последнем, III издании Большой Советской Энциклопедии в томе 3 (1970 год) почитаемый в народной памяти башкир, татар и других народов Поволжья Батырша предстаёт явно отрицательной фигурой. О том, что он боролся с царизмом за интересы угнетаемых российских народностей, - ни слова: "Батырша Алиев, Абдулла Алеев (около 1710 - 1762) - башкирский мулла, составивший в начале 1755 года воззвание, призывавшее башкир, татар, казахов и узбеков к священной войне против "неверных" - русских (а не российского правительства!). Батырша участвовал в начавшемся восстании, но не руководил им, и восстание шло не под его лозунгами. В решительный момент Батырша вместе со своими ближайшими помощниками покинул повстанцев. В августе 1756 года Батырша был арестован, заключён в Шлиссельбуржскую крепость, где и умер". Словом, националист, сепаратист, спровоцировал восстание соплеменников, но не сумел повести их за собой и в самый ответственный момент, испугавшись за собственную участь, сбежал - жалкая, никчемная личность.

В "Татарском энциклопедическом словаре" (Казань, 1999) Батырша предстаёт как автор воззвания, в котором выступил "против правительственных ограничений мусульманской обрядности и местного самоуправления, чрезмерных налогов и повинностей; возглавил народное восстание". Как видим, довольно умеренный идеолог - на уровне русских либералов, судачивших в петербургских салонов о пользе "смягчений" и "просвещённых понятий об инородцах".

Однако в уфимском издании "Башкортостан. Краткая энциклопедия" (1996) Батырша предстаёт деятелем куда более радикальным: "Воззвание заканчивалось требованием полного освобождения Башкирии от колониальной зависимости от Русского государства и создания независимого мусульманского государства". "Татарская энциклопедия", первый том которой вышел в Казани в 2003 году, так подправляет благость своего предшественника - "Татарского энциклопедического словаря": "Программа Батырши предполагала освобождение от русского господства. Важное значение придавал (Батырша – Ред.) единству народа (мусульманских народов – Ред.) и помощи восставшим мусульманам других стран". Совсем другой масштаб, конечно, и совсем другие струны в душах некоторых нынешних соплеменников затрагиваются - созвучные началу 90-х годов и диссонирующие нашим дням...

В отношении Батырши нашенские "часовщики истории" суетно двигают туда-сюда не только политические стрелки, но и нравственные: в одних нынешних публикациях его "оправдывают" тем, что, призывая народ к оружию, он "альтернативу вооружённому восстанию видел в доведении до императрицы Елизаветы Петровны сведений о бедственном положении мусульман и восстановлении справедливости и законности" ("Татарская энциклопедия", стр.315); в других - восхищаются его лукавством, в иных - укоряют в нетвёрдости духа и даже трусливом "цеплянии за жизнь". На самом деле Батырша - сложная фигура, и дело его жизни тоже.

Впрочем, читатель сам может судить о личности и деятельности Батырши - авторитетного в народе просвещённого религиозного деятеля, искусного публициста, ну и человека, которому ничто человеческое не было чуждо.

Основные мотивы в содержании письма Батырши Алиева к Елизавете Петровне

На допросах в Оренбурге, Москве и Петербурге Батырша обычно твердил, что он будет держать ответ лишь перед царицей, что у него есть свои секреты, которые необходимо передать лично ее величеству. Именно при этих обстоятельствах царские чиновники уговорили Батыршу написать "секреты" в виде письма ее величеству и обещали передать его императрице через обер-секретаря Сената. Так возникло письмо-прошение Батырши.

Батырша, будучи известным муллой и негласным ахуном, много ездил по Башкирии. Свои поездки в 1754-1755 годах по Оренбургской, Казанской, Тобольской губерниям он объяснял служебными делами шариата. На самом деле, как подтверждают последующие события, эти поездки были связаны с организацией восстания.

Рассказы Батырши об издевательствах царских слуг над башкирами и татарами, очевидцем которых он бывал, превращаются в своего рода художественные повествования о тяжелой доле народа. Батырша, подробно живописуя отдельные события, часто использует форму диалога. Однажды, в очередной поездке по Башкирии, Батырша встречается с башкирами-бурзянцами на территории нынешнего Баймакского района и вступает с ними в разговор:

"Из них двое пожилые, двое - средних лет, - пишет Батырша. - Поздоровавшись и обменявшись рукопожатиями, они спросили: "Вы кем будете?" - Я ответил: - "Меня зовут Гали". "В медресе какого мудариса учились?" - спросили они. Я им ответил, в каких медресе учился.

"Мулла Батырша и ахун Муртаза в добром ли здоровье живут?" - спросили они.

"Живут в таком же добром здоровье, как и в то время, когда их вы сами видели", - ответил я.

"Мы их обоих никогда не видели, знаем только по рассказам людей", - ответили они. Пожелав вместе со мной совершать намаз, они сошли с коней.

"Из какой волости вы, - спросил я, - и по каким делам едете?" "Мы, бурзяне, ездим по старшинским делам", - ответили они.

"Мы слыхали, - сказал я, - что бурзяне все поголовно скрываются, каким образом вы не убежали?". "Скрылись воры, - ответили они, - а мы, часть людей, остались".

"Почему вы говорите "воры", - сказал я, - что же они у вас украли?". "Они ничего у нас не украли. Уехали, восстав против повелений падишаха и сделались ему ворами".

"Против какого повеления падишаха они восстали и какое они совершали воровство?" - спросил я.

"Убили управляющего заводом с его соратниками и скрылись", - ответили они.

"Почему же убили?" - спросил я.

"Этот управляющий заводом был жестоким злодеем. Он и его товарищи, запугивая нас, лишили наших земель и вод, насиловали на наших глазах жен и дочерей. Не стерпев подобных притеснений, они стали бунтовать, идя на смерть".

"Разве падишах дал повеление этому управляющему заводом совершать такие дела? Ваши башкиры разве ушли, не повинуясь подобным повелениям падишаха? А теперь вы, оставшиеся башкиры, согласны отдать своих жен и дочерей на блудодеяния?" - спросил я.

Те как-то онемели и замолчали.

"Бороды ваши побелели, - продолжал я, - по наружности вы люди хорошие, а умы ваши все еще не просветлели, слова ваши неверны. Наверно, вы меня боитесь и скрываете свои истинные слова. Всякий мусульманин является благодетелем другого мусульманина. Считайте меня за своего. Народ нашей земли хочет выступить одновременно с населением всех четырех дорог; о ваших бурзянцах тоже говорили".

Они ответили: "О друг, мулла Гали! Говорить с тобой откровенно мы боялись. Теперь мы узнали, что ты истинный мусульманин, стало быть, не следует скрывать тайну. По поводу притеснений этого проклятого управляющего заводом народ наш несколько раз ходил к мурзе Тевкелеву, но от него никакой пользы не было. Какая же может быть польза, когда они сами замучили людей, живущих ближе к Оренбургу, своими сверхповинностями. И мы предполагали выступить совместно с другими, но не могли терпеть дальше. Мы не были в состоянии выдержать и полдня. И народ наш восстал".

"Вот это верно. Весь народ так же, как и вы, намерен восстать, надеемся, что с помощью Аллаха мы достигнем своей цели", - сказал я, и мы с ними разошлись".

В приведенном фрагменте письма речь идет об историческом факте, происходившем в долине озера Талкас 15 мая 1755 года, когда бурзянцы убили заводчика Брагина и его помощников. Это событие явилось началом восстания 1755 года, предшествовавшего Крестьянской войне 1773-1775 гг. под руководством Е.И. Пугачева.

Руководили выступлением жителей Бурзянской волости Джалан Ишкулла и Худайберды-мулла.

Начальник горно-изыскательских работ с помощниками приехал из Петербурга "для отыскания и разработки известных камней и глины для фарфорового завода" и обосновался около озера Талкас.

Причины его убийства таковы:

"В прошлом 1755 году... в Ногайской дороге Бурзянской волости каменотесца Брагина убили... слышал от башкирцев, что он, Брагин, той волости башкирцам нестерпимые наносил обиды побоями и взятками, а особливо, что у многих жен и хороших дочерей отнимал и содержал при себе для блудодейства, за что и убили..." - говорится в сохранившемся старинном документе.

Темясовцы, известные своим свободолюбивым характером, приняли активное участие в выступлении. Старшина Бикбулат Аликашев, услышав о выступлении, приказал немедленно собрать всех жителей Темясово у озера Талкас.

B знаменитом московском Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) хранятся написанные арабикой на языке тюрки черновые наброски и переписанное набело письмо российской императрице Елизавете Петровне. Точнее сказать, письмо-прошение - на тюрки тенес хаты, яглыкау, а сам автор называл его по-арабски гарызнаме.

Учёные считают это письмо политическим, социально-экономическим и этико-философским трактатом, ценным литературным памятником. Лично знавший автора письма-прошения историк и экономист XVIII века, член-корреспондент Петербургской Академии наук П.И. Рычков, историк, академик С.М. Соловьёв в фундаментальной "Истории России с древнейших имён", генерал и академик, военный историк Н.Ф. Дубровин, советский историк А.П. Чулашников и другие исследователи ссылаются на это письмо-прошение как на важный документальный источник.

Письмо Батырши Алиева представляет огромное значение как для литературы так и для истории. Для литературы это эпистолярный памятник 18 века. Для истории - это свидетельство о кровополитной Крестьянской войне и ее причинах.

Автор этого письма рассказывает о угнетении издевательствах над башкирами о нереальных для уплаты налогах наложенных на нерусское население. Батырша не в силах стерпеть унижения испытуемые народом. Именно поэтому он вступает в кровопролитную унесшую немало человеческих жизней – Крестьянскую войну. Он вступает не ради славы. Он защищает родной народ…