Дипломная работа: Причины и особенности протекания процессов архаизации в произведении Л.Н. Толстого "Детство"

Содержание

Введение

Глава 1. Архаическая лексика в системе русского языка

1.1 Понятие архаизмов. Процессы архаизации и обновления русской лексики

1.2 Лингвистическая наука об архаизмах и их стилистическом использовании

1.3 Повесть «Детство»: история создания, её место в русской литературе

2. Система архаической лексики в повести Л.Н. Толстого «Детство»

2.1 Историзмы, их семантическая классификация

2.2 Архаизмы, их структура и семантические типы

Заключение

Библиография

Приложения

Введение

У каждого слова в русском языке есть своя «жизнь», некоторые из слов навсегда уходят из повседневного обихода в связи, например, с исчезновением непосредственно понятия, которое обозначалось тем или другим словом.

Устаревшие слова – слова, не употребляющиеся в современном русском языке, делятся на две группы: архаизмы и историзмы. Отличительная особенность данных понятий в том, что историзмы – это названия предметов, которые со временем навсегда исчезли из жизни, а архаизмы – это устаревшие названия предметов и понятий, которые все ещё присутствуют в современной жизни, но по той или иной причине получили другое название.

Разбираться в понятии «устаревшие слова» необходимо для того, чтобы не совершать ошибки в стилистике текста, при этом ошибки в употреблении историзмов или архаизмов связаны с незнанием их лексического значения. Говоря другими словами, историзмы не имеют синонимов, а архаизмы имеют.

К историзмам – устаревшим словам, не имеющим синонимов, можно отнести следующие названия и словосочетания: армяк, камзол, бурса, опричник, классная дама, аршин, стряпчий, генерал-аншеф, ваше сиятельство, мадемуазель, чухонец, белошвейка, буржуйка, партхохактив и др.

С архаизмами дело обстоит несколько труднее. Устаревшие слова данной группы имеют синонимы и делятся на три категории:

1. фонетические – устаревшие слова, отличающиеся от современных синонимов особенностями звучания, например: младой – молодой; брег – берег; злато – золото; нумер – номер; гошпиталь – госпиталь; зало – зал и др.

2. словообразовательные – архаизмы, в которых употребляется устаревший суффикс, не применяемые к современной лексике, например: музеум – музей; содейство – содействие; кокетствовать – кокетничать; вотще – вообще и др.

3. лексические – устаревшие слова, полностью вышедшие из обихода, на смену которым пришли современные синонимы, например: око – глаз; уста – губы; ланиты – щеки; десница – правая рука; стогна – площадь; рескрипт – указ; сей – этот; глаголить – говорить; лик – лицо и др.

Невзирая на то, что архаизмы и историзмы уходят из нашего обихода, полностью забывать их не стоит, так как они помогают достичь в тексте необходимого колорита и исторической окраски.

Стоит заметить, что на смену устаревшим словам приходят неологизмы – новые слова, которые обозначают современные предметы или действия, например: раскрутка сайта, чат, плеер и др.

Актуальность темы выпускной квалификационной работы обусловлена недостаточным исследованием причин и механизмов процесса архаизации, неоднозначным решением вопроса о критериях архаизации, типах устаревших слов в языке русских писателей.

Изучение устаревших слов по тематическим группам позволяет конкретизировать языковое выражение окружающего мира в сознании русского народа, способствует выявлению причинно-следственных отношений языковых изменений в языке русских писателей.

Совместное рассмотрение процессов архаизации, отражающих тенденции развития и свидетельствующих о системном характере изменений лексического состава, позволяет выявить роль и соотношение внутриязыковых и экстралингвистических факторов в определенные периоды развития языка.

Объектом данного исследования являются архаические явления в языке русских писателей на примере произведений Л.Н. Толстого. Данная работа направлена на изучение одного фрагмента языковых изменений: процесса архаизации в лексической системе русского языка. Особенности протекания процессов архаизации лексики в языке русских писателей по различным группам представляют собой предмет нашего исследования.

Цель работы состоит в исследовании и описании причин и особенностей протекания процессов архаизации в языке русских писателей, а именно в произведении Л.Н. Толстого «Детство».

Достижение поставленное цели предполагает решение следующих задач:

рассмотреть и опить архаическую лексику в языке Л.Н. Толстого;

собрать материал архаических явлений, объединить в тематические группы;

установить важнейшие хронологические срезы процесса архаизации;

проанализировать процесс архаизации слов по тематическим группам;

составить библиографию по выбранной теме.

Материалом исследования является архаическая лексика, которая включает в себя историзмы и, собственно, архаизмы в повести Л.Н. Толстого «Детство». Нами собрано 155 карточек, в которых содержатся примеры архаической лексики в повести «Детство» Л.Н. Толстого.

Глава 1. Архаическая лексика в системе русского языка

1.1 Понятие архаизмов. Процессы архаизации и обновления русской лексики

Архаизмы (от греч. «древний») – слова, отдельные значения слов, словосочетания, а также некоторые грамматические формы и синтаксические конструкции, устаревшие и вышедшие из активного употребления[1] .

Среди архаизмов выделяется группа историзмов, исчезновение которых из активного словаря связано с исчезновением тех или иных предметов и явлений из общественной жизни, например, «подъячий». «челобитье», «кольчуга», «конка», «нэпман». Обычно же архаизмы уступают место другим словам с тем же значением: «виктория» - «победа», «стогна» - «площадь», «рескрипт» - «указ», «лик», «око», «вежды», «млад». «град», придающие речи окраску торжественности. Некоторые неархаические слова теряют свое прежнее значение. Например, «Все, чем для прихоти обильной торгует Лондон щепетильный» (А.С. Пушкин, «Евгений Онегин»); здесь «щепетильный» имеет для настоящего времени архаическое значение «галантерейный». Или: «В последний раз Гудал садится на белогривого коня, и поезд тронулся» (М.Ю. Лермонтов, «Демон»). «Поезд» - не «состав железнодорожных вагонов», а «ряд всадников, едущих друг за другом». В отдельных случаях архаизмы могут возвращаться к жизни (сравним в русском языке XX в. Историю слов «совет», «указ» или «генерал», «офицер»). Иногда архаические слова, ставшие непонятными, продолжают жить в некоторых устойчивых сочетаниях: «Ни зги не видно» - «совсем ничего не видно», «Сыр-бор загорелся» - «начался переполох».

В художественной литературе архаизмы широко используются как стилистическое средство для придания речи торжественности, для создания колорита эпохи, а также в сатирических целях. Мастерами использования архаизмов были А.С. Пушкин («Борис Годунов»), М.Е. Салтыков-Щедрин («История одного города»), В.В. Маяковский («Облако в штанах»), А.Н. Толстой («Петр Первый»), Ю.Н. Тынянов («Кюхля») и др[2] .

Язык, как система находится в постоянном движении, развитии, и самым подвижным уровнем языка является лексика: она в первую очередь реагирует на все изменения в обществе, пополняясь новыми словами. В то же время наименования предметов, явлений, не получающих более применения в жизни народов, выходят из употребления.

В каждый период развития в нем функционируют слова, принадлежащие к активному словарному запасу, постоянно используемые в речи, и слова, вышедшие из повседневного употребления и поэтому получившие архаическую окраску. В то же время в лексической системе выделяются новые слова, которые только входят в нее и поэтому кажутся необычными, сохраняют оттенок свежести, новизны. Устаревшие и новые слова представляют собой две принципиально различные группы в составе лексики пассивного словарного запаса.

Слова, переставшие активно использоваться в языке, исчезают из него не сразу. Какое-то время они ещё понятных говорящим на данном языке, известны по художественной литературе, хотя повседневная речевая практика уже не испытывает в них потребности. Такие слова составляют лексику пассивного запаса и приводятся в толковых словарях с пометкой «устар».

По мнению исследователей, процесс архаизации части словаря того или иного языка, как правило, проходит постепенно, поэтому среди устаревших слов есть такие, которые имеют весьма значительный «стаж» (например, чадо, ворог, рече, червленый, посему, сей); другие же выделены из состава лексики современного русского языка, так как принадлежат древнерусскому периоду его развития. Иные слова устаревают за самый незначительный срок, возникнув в языке и исчезнув уже в новейший период. Для сравнения: Шкраб – в 20-е гг. заменило слово учитель, рабкрин – рабоче-крестьянская инспекция; энкаведист – работник НКВД. Такие номинации не всегда имеют соответствующие пометы в толковых словарях, поскольку процесс архаизации того или иного слова может осознаваться как ещё не завершенный.

Причины архаизации лексики различны: они могут носить внеязыковой (экстралингвистический) характер, если отказ от употребления слова связан с социальными преобразованиями в жизни общества, но могут быть обусловлены и лингвистическими законами. Например, наречия ощую, одесную (слева, справа) исчезли из активного словаря, потому что архаизовались производящие существительные шуйца – «левая рука» и десница – «правая рука». В подобных случаях решающую роль сыграли системные отношения лексических единиц. Так, вышло из употребления слова шуйца, распалась и смысловая связь слов, объединенных этим историческим корнем (например, слово Шульга не удержалось в языке в значении «левша» и осталось лишь как фамилия, восходящая к прозвищу). Разрушились антомические пары (шуйца – десница, ошуюю – одесную), синонимические связи (ошую, слева)[3] .

По своему происхождению устаревшая лексика неоднородна: в ее составе немало исконно русских слов (льзя, дабы, оный, семо), старославянизмов (глад, лобзать, чресла), заимствований из других языков (абшид – «отставка», вояж – «путешествие», политес – «вежливость»).

Известны случаи возрождения устаревших слов, возвращения их в активный лексический запас. Так, в современном русском языке активно используются такие существительные, как солдат, офицер, прапорщик, министр и ряд других, которые после Октября архаизовались, уступив место новым: красноармеец, начдив, нарком и т.д. В 20-е гг. из состава пассивной лексики было извлечено слово вождь, которое ещё в пушкинскую эпоху воспринималось как устаревшее и приводилось в словарях того времени с соответствующей стилистической пометой. Теперь оно вновь архаизуется.

Анализируя стилистические функции устаревших слов в художественной речи, нельзя не учитывать и того, что их употребление в отдельных случаях (как и обращение к иным лексическим средствам) может быть и не связано с конкретной стилистической задачей, а обусловлено особенностями авторского слога, индивидуальными пристрастиями писателя. Так, для М. Горького многие устаревшие слова были стилистически нейтральны, и он использовал их без особой стилистической установки: «Мимо нас, не спеша, проходили люди, влача за собою длинные тени…».

В поэтической речи пушкинской поры обращение к неполногласным словам и другим старославянизмам, имеющим созвучные русские эквиваленты, нередко было обусловлено версификацией: в соответствии требованием ритма и рифмы поэт отдавал предпочтение тому или иному варианту (на правах «поэтических вольностей»): «Я вздохну, и глас мой томный, арфы голосу подобный, тихо в воздухе умрет» (Бат); «Онегин, добрый мой приятель, родился на брегах Невы… - Иди же к невским берегам, новорожденное творенье…» (Пушкин). К концу XIX века поэтические вольности были изжиты и количество устаревшей лексики в стихотворном языке резко уменьшилось. Однако ещё и Блок, и Есенин, и Маяковский, и Брюсов, и другие поэты начала XX века отдали дань устаревшим словам, традиционно закрепленным за поэтической речью (правда, Маяковский уже обращался к архаизмам преимущественно как к средству иронии, сатиры). Отзвуки этой традиции встречаются и в наши дни: «Зима – солидный град районный, и никакое не село» (Евтушенко).

Кроме того, важно подчеркнуть, что при анализе стилистических функций устаревших слов в том или ином художественном произведении следует учитывать время его написания, знать общеязыковые нормы, которые действовали в ту эпоху. Ведь для писателя, жившего сто или двести лет назад, многие слова могли быть вполне современными, общеупотребительными единицами, ещё не перешедшими в пассивный состав лексики.

Необходимость обращения к устаревшему словарю возникает и у авторов научно-исторических произведений. Для описания прошлого России, ее реалий, ушедших в небытие, привлекаются историзмы, которые в таких случаях выступают в собственно номинативной функции. Так, академик Д.С. Лихачев в своих трудах «Слово о полку Игореве», «Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого» использует немало неизвестных современному носителю языка слов, в основном историзмом, объясняя их значение.

Иногда высказывается мнение, что устаревшие слова употребляются и в официально-деловой речи. Действительно, в юридических документах иногда встречаются слова, которые в иных условиях мы вправе отнести к архаизмам: деяние, кара, возмездие, содеянное. В деловых бумагах пишут: к сему прилагается, сего рода, нижеподписавшийся, вышепоименованный. Такие слова следует рассматривать как специальные. Они закреплены в официально-деловом стиле и никакой экспрессивно-стилистической нагрузки в контексте не несут. Однако использование устаревших слов, не имеющих строгого терминологического значения, может стать причиной неоправданной архаизации делового языка.

В высоко стратифицированных развитых языках, как, например, английском, архаизмы могут выполнять функцию профессионального жаргона, что особенно характерно для юриспруденции.

Архаизм – лексическая единица, вышедшая из употребления, хотя соответствующий предмет (явление) остается в реальной жизни и получает другие названия (устаревшие слова, вытесненные или замененные современными синонимами). Причина появления архаизмов – в развитии языка, в обновлении его словаря: на смену одним словам приходят другие.

Вытесняемые из употребления слова не исчезают бесследно, они сохраняются в литературе прошлого, они необходимы в исторических романах и очерках – для воссоздания быта и языкового колорита эпохи. Примеры: чело – лоб, перст – палец, уста – губы и т.д.

Любой язык постоянно изменяется в течением времени. Появляются новые слова, а некоторые лексические единицы незаметно уходят в прошлое, перестают использоваться в речи. Слова, вышедшие из употребления называют архаизмами. Применение их при написании стихотворных произведений крайне нежелательно – для некоторых читателей в результате этого смысл может быть частично утерян.

Однако для определенных категорий текстов архаизмы вполне допустимы и даже желательны. Среди них произведения, написанные на историческую и религиозную тематику. В этом случае умело использованный архаизм позволит автору более точно описать события, действия, объекты или свои чувства.

К архаизмам относятся названия существующих ныне предметов и явлений, по каким-либо причинам вытесненные другими, более современными названиями. Например: вседневно – «всегда», комедиант – «актер», надобно – «надо», перси – «грудь», глаголить – «говорить», ведать – «знать».

Некоторые ученые не рекомендуют путать архаизмы с историзмами. Если устарело не только слово, но и само явление, обозначаемое этим словом, то это историзм, например: вече, ендова, онучи и т.д.

Другие ученые считают историзмы подвидом архаизмов. Если придерживаться этой, более простой позиции, то логичное и удобное для запоминания определение архаизмов звучит так: архаизмы – это устаревшие и вышедшие из обращения называния или названия устаревших, ушедших в историю предметов и явлений.

Среди собственно архаизмов, имеющих синонимы в современном языке, надо сделать различие между словами, которые уже полностью устарели и поэтому подчас непонятны членам коллектива, говорящим на данном языке, и таким архаизмами, которые находятся в стадии устаревания. Их значения понятны, однако, они уже почти не употребляются.

Таким образом, представляется целесообразным архаизмы разделить на слова старинные или забытые, которые представляют собой термины старины и воскрешаются только в особых стилистических целях в современном литературном языке, и слова устарелые, т.е. еще не потерявшие своего значения в системе лексики современного литературного языка.

К архаизмам нужно отнести и устаревшие формы слова, хотя последние должны рассматриваться не в разделе лексики, а в разделе морфологии. Однако, поскольку сама форма слова придает определенный архаический оттенок всему слову и поэтому часто употребляется в стилистических целях, мы рассматриваем их вместе с архаизмами лексическими.

Роль архаизирующей лексики разнообразна. Во-первых, историзмы и архаизмы выполняют собственно номинативную функцию в научно-исторических работах. Характеризуя ту или иную эпоху, необходимо основные ее понятия, предметы, детали быта назвать соответствующими данному времени словами.

В художественно-исторической прозе устаревшая лексика выполняет номинативно-стилистические функции. Способствуя воссоздания колорита эпохи, она в то же время служит стилистическим средством ее художественной характеристики. С этой целью используют историзмы и архаизмы.

Временной характеристике способствуют лексико-семантические и лексико-словообразовательные архаизмы.

Устаревшие слова выполняют и собственно стилистические фукнкции. Так, они нередко являются средством создания особой торжественности, возвышенности текста – у А.С. Пушкина:

… Звучат кольчуги и мечи!

Страшись, о рать иноплеменных

России двинулись сыны;

Восстал и стар и млад: летят на дерзновенных.

Они используются как изобразительно-выразительное средство, особенно в сочетании с новыми слова – у. Е. Евтушенко: «… И стоят элеваторы холодны и пусты. Над землею подъятые, словно божьи персты».

Архаизирующая лексика может служить средством создания юмора, иронии, сатиры. В этом случае подобные слова употребляются в семантически чуждом для них окружении.

1.2 Лингвистическая наука об архаизмах и их стилистическом использовании

На разных этапах своего развития поэтический язык стремится присвоить себе те формы, которые «не освоены практикой повседневного конкретно-референтного употребления, то есть имеют слабый ореол связанности с денотативным внеязыковым пространством»[4] . Сюда мы относим мифологический словарь, окказиональные имена, различного рода архаизмы, которые и являются предметом нашего исследования.

«По своему значению они могут полностью совпадать со своими синонимами, принятыми в языке повседневного общения, в других формах речевой деятельности, а отличаются именно тем, что в сознании говорящего они не связываются с привычными для них предметами и в привычном для них освоенном неязыковом пространстве.

В парах глаза – очи, лоб – чело, губы – уста и под. исходное противопоставление лежит прежде всего в референциальной сфере.

Специфические явления поэтического языка являются, таким образом, сигналом и подтверждением того особого денотативного пространства, с которым связан стихотворный текст»[5] .

Архаизмы занимают особое место в составе русской лексики. Сложным представляется вопрос о том, что считать в системе языка архаической лексикой, а также каков объём самого понятия «архаизм», как он соотносится, к примеру, с понятиями «славянизм» и «традиционно-поэтическая лексика», которые отдельно изучались рядом исследователей.

И архаизмы, и славянизмы, и традиционно-поэтические слова относятся к пассивному словарному запасу. «Всё, что тем или иным способом выпадает из активного языкового употребления, архаизируется, причём степень архаизации определяется временем и живым языковым сознанием говорящих»[6] . Мы полагаем, что отношения между указанными понятиями являются родовидовыми. Оговорим здесь же, что под традиционно-поэтическими словами (в том числе неславянского происхождения) и стилистическими славянизмами мы будем понимать собственно-лексические архаизмы. Таким образом, архаизм шире славянизма, так как может быть представлен и словом не славянского происхождения (русизм «ворог»), и шире традиционно-поэтического слова в качестве собственно-лексического архаизма, так как помимо этой группы существуют архаизмы лексико-фонетические, лексико-словообразовательные и грамматические. (В определении последних сложности нет, так как признак архаизации виден очень ясно).

О.С. Ахманова дает такое определение архаизма:

«1. Слово или выражение, вышедшее из повседневного употребления и потому воспринимающееся как устарелое: русский ваятель, вдовствовать, вдовица, врачевание, втуне, даяние, издревле, лихоимство, навет, наущать.

2. Троп, состоящий в употреблении старого (старинного) слова или выражения в целях исторической стилизации, придания речи возвышенной стилистической окраски, достижения комического эффекта и т.п. русск. перст судьбы»[7] .

Здесь мы рассматриваем архаизмы грамматические и лексические. К грамматическим, или морфологическим, относим устаревшие формы слова (крыла, пламень, дерева и т. д.).

В группе лексических архаизмов выделим, вслед за Н.М. Шанским, три подгруппы: собственно-лексические, лексико-словообразовательные и лексико- фонетические.

«В одном случае мы имеем дело с такими словами, которые ныне вытеснены в пассивный словарный запас словами с другой непроизводной основой. Например: вотше (напрасно), понеже (потому что), ветрило (парус), выя (шея) и др.

В другом случае мы имеем дело с такими словами, которым ныне в качестве языковой оболочки выражаемых ими понятий соответствуют слова однокорневого характера, с той же самой непроизводной основой. Например: пастырь – пастух, ответствовать – отвечать, свирепство – свирепость и т. д.

В этом случае слово, употребляющееся в активном словаре сейчас, отличается от архаизма лишь с точки зрения словообразовательного строения, лишь суффиксами или префиксами, непроизводная же основа в них одна и та же, и образованы они от одного и того же слова < … >

В третьем случае мы имеем дело с такими словами, которые в настоящее время в качестве языковой оболочки соответствующих понятий заменены в активном словаре словами того же корня, но несколько иного языкового облика. Например: зерцало (зеркало), глад (голод), вран (ворон) и др.»[8] .

Поэзия всегда строится на языковой базе традиционного и нового.

«Взаимодействие традиции, наследия прошлого с утверждением нового, вечное взаимодействие, которым живёт эстетический акт»[9] . Исследователи

«От того, как сумеет поэт приспособить языковые средства, унаследованные современной поэтической речью от прошлых эпох развития литературного языка, к выражению нового содержания, насущных проблем современности, личного душевного опыта, во многом зависит художественная выразительность лирического произведения, его эстетический потенциал».

В связи с этим легко объясним интерес к тем лексическим элементам современного поэтического языка, с помощью которых осуществляется его связь с историческим прошлым литературного языка и собственно языка поэзии, то есть к лексике высокой, поэтической, архаической.

Необходимо отметить разницу между нормой современного литературного языка (как она отражена в толковых словарях современного литературного языка) и нормой современной стихотворной речи. «Последняя в большей мере открыта для лексики архаической, вышедшей из активного речевого употребления. То, что для литературного языка является устарелым, в поэзии чаще «высокое» или «поэтическое» в силу замкнутости лирического текста, экспрессивно-стилистической функции речевого материала и способа его организации».

К собственно-лексическим архаизмам (и это весьма существенный момент) могут быть отнесены только те слова, которые вытеснены из современной речевой практики или активными в употреблении синонимами, или уходом в прошлое называемых этими словами реалий (историзмы).

«Ряд слов, восходящих к церковнославянскому источнику, устарев в прямом номинативном значении (оно вытеснено, как правило, активным в употреблении русским дублетом), активно функционирует в поэзии, как, впрочем, и в литературном языке, в своих переносных значениях. Однако и архаические прямые значения этих слов, забытых речевым узусом, находят использование в современной поэзии, если они отвечают стилевой установке поэта»[10] .

Многие слова, которые сейчас мы воспринимаем как устаревшие, употреблялись в своём прямом значении в литературе XVIII -XIX веков. Сфера их употребления была ограниченной, и это отразилось на их дальнейшей судьбе: они стали восприниматься как «специфические сигналы условий их употребления»[11] . Таким образом сформировался ряд поэтизмов, многие из которых отличаются тем, что имеют ограниченные возможности сочетаться с другими словами.

Исходя из вышеизложенного, скажем, вслед за исследователями, что литература прошлых веков обогатила речевую практику поэтов современности большим количеством лексики, которая отличалась специфическим книжным применением. Степень архаизации этой лексики различна. Она зависит от стилистической окраски слов, характера их связи, содержания текста, в котором она реализуется. На сегодняшний день такая лексика воспринимается нами как архаическая высокая, высокая книжная или поэтическая. Подобное восприятие открывает широкие возможности и «эмоционально контрастного применения названного пласта лексики – шутливого, иронического, сатирического – как следствия несовместимости установившейся в языке стилистической окраски с наименованием данного конкретного предмета или с резко отрицательным отношением к нему автора[12] .

Естественно, что создание высокой тональности поэтического произведения достигается не только включением в него архаической лексики.

Однако никто не отрицает её огромного изобразительно-выразительного потенциала, позволяющего обогатить образы, создаваемые поэтом в стихотворном произведении определённой тематической направленности, и добиться разнообразных эмоциональных оттенков. Уместность обращения к этой лексике определяется, во-первых, эмоционально-стилистическими возможностями языковых явлений, во-вторых, индивидуальным авторским восприятием архаических слов и, в-третьих, учитыванием автором конкретного контекстуального их положения.

Несмотря на мнение некоторых языковедов, полагающих, что архаизмы высокого стиля в поэзии наших дней – весьма редкое явление (а О.С.Ахманова считает употребление их свидетельством чуть ли не дурного вкуса), наблюдения показывают, что эта категория слов используется многими современными поэтами. Так Е.А. Дворникова приводит следующие данные:

«Только в толстых журналах, вышедших в Москве и Ленинграде в 1972 году, эту лексику используют 84 печатавшихся в них поэта: И. Авраменко, П. Антокольский, А. Вознесенский и другие»[13] .

Дворникова же говорит и о причинах её употребления, определяя поэтический фон этого периода. «В 60-70-е годы, а возможно, и во второй половине 50-х годов, наблюдается оживление в употреблении слов данной категории. Во многом это связано с расширением тематики стихотворных жанров, с большим вниманием к старине, более частым обращением к интимной лирике, развитием философской лирики и творческим использованием традиций Пушкина, Тютчева, Есенина»[14] .

Далее она замечает: «При рассмотрении места традиционно-поэтической лексики в истории стихотворного языка советского периода важно отделить индивидуальное, авторское от характерного для языка эпохи, обусловленное тематикой от заведомо предназначенного для достижения стилистических и технических целей»[15] .

Сам факт обращения к архаической, высокой лексике многих современных авторов говорит о том, что эта лексика осознается ими как одно из средств стилистической выразительности. Таким образом, всё сказанное не позволяет считать рассматриваемый лексический пласт как чуждое языку современной поэзии явление.

В употреблении данного языкового пласта лексики современные поэты не ограничиваются обращением к конкретным словам. Они прибегают и к архаическим грамматическим формам отдельных слов, к архаическим словообразовательным моделям, что позволяет им воссоздавать утраченное или создавать новые слова по старым образцам.

Можно отметить особую активность отдельных авторов в использовании данного лексического материала. Например, наименование устарелых реалий и признаков (в частности, лексика «культового» тематического поля) широко привлекается А. Вознесенским.

Рассмотрим функциональную направленность изучаемых слов:

1. Наиболее часто лексика рассматриваемого ряда употребляется как средство, сообщающее тексту или его части высокую, торжественную окраску или ироническую эмоциональную окрашенность. «Экспрессия лексики через слово передается предмету, явлению, признаку, действию, которые таким способом «поэтически» утверждаются, возвышаются или (при иронии) отрицаются, осмеиваются, вышучиваются»[16] .

Эта функция осуществляется и в таких условиях, когда интересующие нас слова сочетаются с лексикой иного ряда, образуемого просторечиями, наименованиями «низких» (связанных с бытом) реалий, признаков, действий.

Такие смешанные тексты, по мнению исследователей, являются специфической чертой нового времени.

2. Характерологическая функция, связанная со свойством рассматриваемой лексики сообщать тексту колорит какой-либо эпохи или демонстрировать связь с литературным прошлым.

3. Писатели и публицисты употребляют архаическую лексику в пародийном плане для снижения стиля речи, для создания комического эффекта, в целях иронии, сатиры. Эта функция также считается основной и выделяется всеми исследователями.

4. В языке современной поэзии архаизмы являются также средством поэтизации речи. С их помощью создается экспрессия лиричности, утонченности, задушевности, музыкальности. Подавляющее большинство слов-поэтизмов современности восходит к той традиционно-поэтической лексике, которая складывается как стилистическая категория на рубеже XVIII-XIX веков и исторически закрепляется за стихотворными жанрами. «Являясь «носителями испытанных эмоций», поэтизмы иногда употребляются в духе традиций XIX века»[17] .

5. В современной поэтической речи встречается также употребление исследуемых слов без определенной стилистической целеустановки. Использование таких лексем определяется версификационными целями. В стихах современных поэтов встречаются традиционные рифмы-штампы (очи-ночи).

Скажем, в заключение, несколько слов об истории исследуемого лексического пласта в XX веке, опираясь на работы языковедов, посвященные славянизмам и традиционно-поэтической лексике[18] .

1. По сравнению с пушкинской эпохой объем архаической лексики резко сократился. Сокращение произошло за счет слов, не обладающих стилистической выразительностью (престать, драгость и т.д.), слов, представляющих собою искусственно созданные варианты общеупотребительных названий (с’единить, сокрывать и т.д.), и, наконец, уменьшилось число слов, которые отличались от своих общеупотребительных синонимов наличием фонетического признака неполногласия (мраз, глад и пр.).

Другой путь изменения архаизмов, в основном старославянского происхождения, состоит в том, что к ней примкнули исконно русские слова, в своё время вытесненные из языка вообще или в некоторых случаях из поэтической речи старославянскими эквивалентами: ворог, полон, к ним близка форма дерева. Исследователи отмечают, что оживление этой категории слов связано главным образом с тематикой поэзии Великой Отечественной войны.

2. Изменения коснулись и семантики некоторых слов. Например, слово «сень», имевшее обобщенное значение (покров), в употреблении современных поэтов сужает семантику и означает (лиственный покров деревьев). Лексика рассматриваемой категории, обозначающая названия частей человеческого лица и тела, в современной поэзии нередко употребляется в метафорических контекстах. Чаще всего слова этой группы употребляются при олицетворении сил природы (ланиты весны, десница ветра и т.п.).

3. С функциональной точки зрения прежняя роль изучаемых лексем, в основном, сохраняется, но особенно часто они привлекаются в случаях, когда речь идет о литературном прошлом. Тогда к ним обращаются даже те поэты, которые обычно ими не пользуются. Особенно это проявляется в стихах, посвященных Пушкину. Так же, как и в литературе XVIII-XIX веков, наблюдается совмещение версификационной и стилистической функции архаизмов.

4. Состав и употребительность архаической лексики в разные этапы истории русского языка советской эпохи различны.

В творчестве поэтов 20-30-х годов (время «языковой разрухи», отрицания авторитетов и традиций прошлого, годы последующего господства нейтрального стиля в поэзии) слова этой группы употребляются с минимальной частотностью.

Во многом это объясняется преобладанием социальной тематики. В годы войны и первого послевоенного десятилетия в связи с преобладанием патриотической тематики и общим духовным подъемом в определенной степени воскрешаются традиции возвышенного стиля, и в поэзии вновь появляется традиционная лексика стихотворного языка, главным образом её риторическая разновидность, обогащённая архаическими словами древнерусского происхождения.

1.3 Повесть «Детство»: история создания, её место в русской литературе

В начале ХХ века Л. Н. Толстого называли «учителем в жизни и искусстве». В последующие десятилетия вплоть до наших дней наследие гениального художника продолжает поражать и жизненными, и творческими открытиями. Читатель любого возраста найдет здесь ответ на свои вопросы. И не просто разъяснит себе непонятное, а «подчинится» редкостно живым толстовским героям, воспримет их как реальных людей. Вот он – феномен писателя. Мудрость его постижения человека, эпохи, страны всего сущего приходит к нам в близких каждому переживаниях.

Стремление к нравственному совершенствованию, проповедь любви к ближнему, добра, поиски смысла жизни – ведущие идейные мотивы творчества писателя. Они представляют путь истинный, дорогу к разумному, доброму, вечному. Все это – общечеловеческие ценности.

Читая иных знаменитых, прекрасных, русских писателей, таких как А. С. Грибоедов, Н. В. Гоголь, Н. А. Некрасов, А. Н. Островский, М. Е. Салтыков-

Щедрин, Ф. М. Достоевский. чувствуешь некоторую безысходность. Кажется, нет выхода из сети нескончаемых проблем как на государственном, так и на бытовом человеческом уровне.

Лев Николаевич не только гневно протестует, обличает или клеймит несправедливость, пороки и несовершенства этого мира вообще и действительность в русском обществе в частности, а старается понять русского человека. Это писатель-философ. Писатель, любящий людей и умеющий увидеть светлые стороны жизни.

Толстой рисует картину целой эпохи в жизни России. Произведения писателя – отражение мельчайших деталей реальной жизни того времени. А право на оценку событий он предоставляет нам.

Л. Н. Толстому было 24 года, когда в лучшем, передовом журнале тех лет – «Современнике» - появилась повесть «Детство». В конце печатного текста читатели увидели лишь ничего не говорившие им тогда инициалы: Л. Н.

Отправляя свое первое создание редактору журнала, Н.А.Некрасову, Толстой приложил деньги – на случай возвращения рукописи. Отклик редактора, более чем положительный, обрадовал молодого автора «до глупости». Первая книга Толстого – «Детство» – вместе с последующими двумя повестями, «Отрочеством» и «Юностью», стала и первым его шедевром. Романы и повести, созданные в пору творческого расцвета, не заслонили собой эту вершину.

«Это талант новый и, кажется, надежный», - писал о молодом Толстом Н.А.Некрасов[19] . «Вот, наконец, преемник Гоголя, нисколько на него не похожий, как оно и следовало», - вторил Некрасову И.С.Тургенев. Когда появилось «Отрочество», Тургенев написал, что первое место среди литераторов принадлежит Толстому по праву и ждет его, что скоро «одного только Толстого и будут знать в России» [20] .

Внешне незамысловатое повествование о детстве, отрочестве и нравственному облику героя, Николеньки Иртеньева, открыло для всей русской литературы новые горизонты. Ведущий критик тех лет, Г.Чернышевский, рецензируя первые сборники Толстого («Детство и Отрочество», «Военные рассказы»), определил суть художественных открытий молодого писателя двумя терминами: «диалектика души» и «чистота нравственного чувства».

Психологический анализ существовал в реалистическом искусстве до Толстого. В русской прозе – у Лермонтова, Тургенева, молодого Достоевского. Открытие Толстого состояло в том, что для него инструмент исследования душевной жизни – микроскоп психологического анализа сделался главным среди других художественных средств. Н.Г.Чернышевский писал в этой связи: «Психологический анализ может принимать различные направления: одного поэта занимают всего более очертания характеров; другого – влияния общественных отношений и столкновений на характеры; третьего – связь чувств с действиями; четвертого – анализ страстей; графа Толстого всего более – сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным термином[21] ».

Небывало пристальный интерес к душевной жизни имеет для Толстого-художника принципиальное значение. Таким путем открывает писатель в своих героях возможности изменения, развития, внутреннего обновления, противоборства среде.

По справедливому мнению исследователя, «идеи возрождения человека, народа, человечества – составляют пафос творчества Толстого. Начиная со своих ранних повестей, писатель глубоко и всесторонне исследовал возможности человеческой личности, ее способности к духовному росту, возможности ее приобщения к высоким целям человеческого бытия»[22] .

«Подробности чувств», душевная жизнь в ее внутреннем течении выступают на первый план, отодвигая собою «интерес событий». Сюжет лишается всякой внешней событийности и занимательности и до такой степени упрощается, что в пересказе его можно уложить в несколько строк. Интересны не события сами по себе, интересны контрасты и противоречия чувств, которые, собственно, и являются предметом, темой повествования.

«Люди, как реки» - знаменитый афоризм из романа «Воскресение». Работая над последним своим романом, в дневнике Толстой записал: «Одно из величайших заблуждений при суждениях о человеке в том, что мы называем, определяем человека умным, глупым, добрым, злым, сильным, слабым, а человек есть все: все возможности, есть текучее вещество»[23] .

Суждение это почти буквально повторяет запись, сделанную в июле 1851 г., т. е, как раз в пору «Детства»:«Говорить про человека: он человек оригинальный, добрый, умный, глупый, последовательный и т. д. ...слова, которые не дают никакого понятия о человеке, а имеют претензию обрисовать человека, тогда как часто только сбивают с толку[24] ».

Уловить и воплотить «текучее вещество» душевной жизни, само формирование человека – в этом главная художественная задача Толстого. Замысел его первой книги определен характерным названием: «Четыре эпохи развития».

Предполагалось, что внутреннее развитие Николеньки Иртеньева, а в сущности всякого человека вообще будет прослежено от детства до молодости. И нельзя сказать, что последняя, четвертая часть осталась ненаписанной. Она воплотилась в других повестях молодого Толстого – «Утре помещика», «Казаках».

С образом Иртеньева связана одна из самых любимых и задушевных мыслей Толстого – мысль о громадных возможностях человека, рожденного для движения, для нравственного и духовного роста. Новое в герое и в открывающемся ему день за днем мире особенно занимает Толстого. Способность любимого толстовского героя преодолевать привычные рамки бытия, постоянно изменяться и обновляться, «течь» таит в себе предчувствие и залог перемен, дает ему нравственную опору для противостояния отрицательным и косным элементам в окружающей его среде. В «Юности» эту «силу развития» Толстой прямо связывает с верой «во всемогущество ума человеческого».

Поэзия детства – «счастливой, счастливой, невозвратимой поры» сменяется «пустыней отрочества», когда утверждение своего «я» происходит в непрерывном конфликте с окружающими людьми, чтобы в новой поре – юности – мир оказался разделенным на две части: одну, освещенную дружбой и духовной близостью; другую – нравственно враждебную, даже если она порою и влечет к себе. При этом верность конечных оценок обеспечивается «чистотой нравственного чувства» автора.

Толстой писал не автопортрет, но скорее портрет ровесника, принадлежавшего к тому поколению русских людей, чья молодость пришлась на середину века. Война 1812 года и декабризм были для них недавним прошлым. Крымская война – ближайшим будущим; в настоящем же они не находили ничего прочного, ничего, на что можно было бы опереться с уверенностью и надеждой.

Вступая в отрочество и юность, Иртеньев задается вопросами, которые мало занимают его старшего брата и, вероятно, никогда не интересовали отца: вопросами отношений с простыми людьми, с Натальей Савишной, с широким кругом действующих лиц, представляющих в повествовании Толстого народ. Иртеньев не выделяет себя из этого круга и в то же время не принадлежит к нему. Но он уже ясно открыл для себя правду и красоту народного характера. Искание национальной и социальной гармонии началось, таким образом, уже в первой книге в характерно толстовской форме психологического историзма.

С характерным, рано сложившимся чувством стиля Толстой противопоставил в повествовании столичную, светскую и деревенскую жизнь героя. Стоит Иртеньеву забыть о том, что он человек «comme il faut, оказаться в родной стихии и стать самим собой, как исчезает «иноплеменное» слово и появляется чисто русское, иногда слегка окрашенное диалектизмом. В пейзажных описаниях, в образе старого дома, в портретах простых людей, в стилевых оттенках повествования заключена одна из главных идей трилогии – мысль о национальном характере и национальном образе жизни как первооснове исторического бытия.

В описаниях природы, в сценах охоты, в картинах деревенского быта Толстой открывал читателям родную страну, Россию.

Прочитав «Отрочество», Н. А. Некрасов написал Толстому: «Такие вещи, как описание летней дороги и грозы... и многое, многое дадут этому рассказу долгую жизнь в нашей литературе»[25] .

2. Система архаической лексики в повести Л.Н. Толстого «Детство»

2.1 Историзмы, их семантическая классификация

Мы считаем, что при изучении данного материала, необходимо сказать несколько слов об историзмах, т.е. названиях исчезнувших предметов, явлений, понятий: опричник, кольчуга, жандарм, городовой, гусар и т.п.

Появление этой особой группы устаревших слов, как правило, вызвано внеязыковыми причинами: социальными преобразованиями в обществе, развитием производства, обновлением оружия, предметов быта и т.д.

Историзмы, в отличие от прочих устаревших слов, не имеют синонимов в современном русском языке. Это объясняется тем, что устарели сами реалии, для которых эти слова служили наименованиями. Таким образом, при описании далёких времен, воссоздания колорита ушедших эпох историзмы выполняют функцию специальной лексики: выступают как своего рода термины, не имеющие конкурирующих эквивалентов. Историзмами становятся слова, различные по времени своего появления в языке: они могут быть связаны и с весьма отдаленными эпохами (тиун, воевода, опричнина), и с событиями недавнего времени (продналог, губком, уезд). В лингвистической литературе подчеркивается доминирование функции исторической стилизации, выполняемой историзмами.

Историзмы – это устаревшие слова, которые обозначают названия исчезнувших из современной жизни предметов, явлений, понятий, например: кольчуга, бойница, светец, земство, пищаль.

Причина появления в языке историзмов – в изменении быта, обычаев, в развитии техники, науки, культуры. На смену одним вещам и отношениям приходят другие. Например, с исчезновением таких видов одежды, как армяк, камзол, кафтан, из русского языка ушли названия этих видов одежды: их теперь можно встретить лишь в исторических писаниях. Навсегда ушли в прошлое, вместе с соответствующими понятиями, слова крепостной, подать, оброк, барщина и другие, связанные с крепостным правом в России.

Историзмы, в отличие от прочих устаревших слов, не имеют синонимов в современном русском языке. Это объясняется тем, что устарели сами реалии, для которых эти слова служили наименованиями. Таким образом, при описании далёких времен, воссоздания колорита ушедших эпох историзмы выполняют функцию специальной лексики: выступают как своего рода термины, не имеющие конкурирующих эквивалентов. Историзмами становятся слова, различные по времени своего появления в языке: они могут быть связаны и с весьма отдаленными эпохами (тиун, воевода, опричнина), и с событиями недавнего времени (продналог, губком, уезд). В лингвистической литературе подчеркивается доминирование функции исторической стилизации, выполняемой историзмами. Однако, и в использовании слов этой группы Ахмадулина проявила «непохожесть» и своеобразие, выделяющие её из плеяды поэтов второй половины XX века[26] .

Иногда устаревшие слова начинают употреблять в новом значении. Так, в современный русский язык вернулось слово династия. Раньше оно могло сочетаться только с таким определениями, как царская, монархическая. Теперь же говорят и пишут о рабочих династиях, династиях шахтеров, лесорубов, имея в виде семьи с «наследуемой» профессией.

2.2 Архаизмы, их структура и семантические типы

В зависимости от того, какой аспект слова устарел, выделяют разные типа архаизмов. Г.И. Петрова, Н.М. Шанский приводят следующую классификацию архаизмов, принятую в русской лексикологии:

1. Фонетические архаизмы (неполногласное сочетание звуков): младой – молодой, злато – золото, брег – берег, град – город, вран – ворон.

2. Словообразовательные архаизмы (устаревшие приставши и суффиксы): музеум (совр. музей).

3. Лексические архаизмы (полностью устаревшие как лексическая единица): око – глаза, уста – губы, ланиты – щеки, десница – правая рука, шуйца – левая рука.

4. Морфологические архаизмы (отличаются от современных слов морфологическими признаками): рельса – рельс, пианино (м.) – современное пианино (нескл., с.), какао (м.) – какао (нескл., с.). Сюда же относятся глаголы, изменившие способность управлять существительными в падеже.

5. Семантические архаизмы (внешность слова вполне современна, архаично его значение). Пр.: Схвачен был башкирец с возмутительными листами (А.С. Пушкин); возмутительными – призывающими к восстанию, возмущению. Теперь: возмутительный поступок, возмутительное поведение – вызывающее негодование, неодобрение, отрицательное отношение.

1. Лексические архаизмы.

Обратимся, во-первых, к архаизмам лексическим. D их составе мы выделяем три подгруппы: лексико-фонетические, лексико-словообразовательные и собственно-лексические.

1.1.Архаизмы лексико-фонетические.

К этой подгруппе лексических архаизмов мы относим слова, у которых устарело и претерпело изменения фонетическое оформление.

а) Ведущее место занимают здесь неполногласные слова, являющиеся представителями генетических славянизмов. (Оговорим здесь, что в русском языке отнюдь не все неполногласия могут служить стилеобразующими средствами. Ими могут быть лишь те, которые вышли из активного словоупотребления, поскольку имеются активно функционирующие их полногласные эвиваленты). Имеет смысл дать определение полногласию и неполногласию. Для этого мы обратимся к Г.О. Винокуру[27] . Полногласием он называет явление, когда в русском языке в соответствии с церковнославянским сочетанием -ра- между согласными имеется сочетание -оро-, в соответствии с церковнославянским -ла-, -ле- между согласными -оло- ( но после шипящих -ело-).

Архаизмы лексико-фонетические широко применяются многими писателями и поэтами и играют не последнюю роль в создании их идиостиля.

1.2. Архаизмы лексико-словообразовательные

Следующий пункт посвящён лексико-словообразовательным архаизмам как одной из подгрупп архаизмов лексических.

а) Ведущее место здесь занимают слова с префиксом воз-(вос-). Здесь же укажем случаи употребления лексем, образованных с помощью префикса низ-(нис-). Слова из вышеуказанных групп не являются противоположными по стилистической окраске и, фактически, не различаются функционально, участвуя в создании высокой экспрессии и поэтизируя речь.

Нужно отметить, что подавляющее большинство слов с указанным префиксом являются глаголами, т.е. обозначают определенное действие. Приставка воз-(вос-) в сочетании с глагольным корнем эмоционально окрашивает слово, превращая действие в некий значительный творческий или духовный акт. Отметим формы глагола, образованные с помощью суффикса –ств-, а также причастий, образованные при помощи суффиксов – енн- и ущ-(-ющ-), не входящие в активное словоупотребление, тогда как варианты тех же форм, образованные по другой модели, являются общеупотребительными.

1.3. Собственно-лексические архаизмы.

Обратимся, пожалуй, к самой многочисленной подгруппе лексических архаизмов. Думается, что слова этой подгруппы традиционны для поэзии и прозы вообще, и Толстой отнюдь не был единственным из писателей, кто обращался к этим весьма выразительным лексическим ресурсам. Представляется целесообразным классифицировать, где это возможно, указанные лексемы по семантическому признаку.

а) Группа слов, обозначающих части человеческого лица и тела

Наиболее употребительными являются слова, называющие части человеческого лица и тела. Наиболее частотными оказываются слова уста, очи, лик, чело, персты.

б) Лексико-семантическая группа слов, обозначающих человека по какому-либо признаку.

в) Группа слов, обозначающих физическое или эмоциональное состояние человека. В нее можно объединить такие лексемы, как бдение, алкать, упованье и слово кручина, зафиксированное в словарях как народно-поэтическое.

Отмечая функциональную общность приведенных слов, скажем, что они, усиливая смысловые характеристики обозначаемого, служат созданию высокой экспрессии, а в последнем случае – поэтизации речи.

2. Грамматические архаизмы.

Подобные элементы языка, так как они выпадают из современной языковой системы, обычно стилистически маркированы либо как высокие, книжные, поэтические, либо как просторечные, поэтому основная их функция в художественной литературе – стилистическая.

«Употребление грамматических архаизмов в целях стилизации можно сравнить с привлечением лексических архаизмов, с той только существенной разницей, что их инородность в тексте, написанном на современном языке, воспринимается гораздо резче. Дело в том, что лексические архаизмы могут обладать большей или же меньшей степенью «архаичности», многие из них могут расцениваться как «пассивные» элементы каких-то периферийных слоёв лексики современного языка. Различными словообразовательными и семантическими нитями они часто связаны с активной частью современного словаря. Грамматические архаизмы, если они не вошли с переосмысленным значением в современный язык, всегда воспринимаются как элементы иной системы»[28] .

2.1. Устаревшие грамматические формы именных частей речи.

а) Весьма многочисленную группу составляют грамматические архаизмы-существительные. В свою очередь, в количественном отношении, в них выделяются 2 лексемы: дерева (16 случаев) и крыла (10 случаев), являющиеся традиционными поэтизмами.

Среди устаревших форм имени мы находим случаи употребления архаизмов-существительных, прилагательных и местоимений, с явным численным превосходством первых. Признаком архаизации имён прилагательных является флексия –ыя в родительном падеже единственного числа женского рода и –аго в родительном падеже единственного числа среднего рода. Среди местоимений видим устаревшую форму личного местоимения аз, указательного –оно, вопросительного –колицем и определительного –коегожда. Имена существительные представлены устаревшими падежными формами. Частотность употребления указанных форм доказывает, что они играют весьма важную роль как стилеобразующие средства.

2.2.Устаревшие грамматические формы глаголов и глагольных форм.

а) Следующую, после имен существительных, в количественном отношении группу грамматических архаизмов представляют глаголы. Среди них мы видим формы аориста, имперфекта, устаревшие формы настоящего времени глаголов, в том числе атематических.

Существует ряд устойчивых фразеологических выражений, заимствованных, главным образом, из церковнославянских текстов, «в которых, так сказать, в окаменевшем виде удерживаются отдельные формы аориста»[29] .

Русские деепричастия развились и оформились из двух категорий причастий – кратких действительного залога настоящего и прошедшего времени.

«Дело здесь заключается в том, что краткие причастия в древнерусском языке могли употребляться первоначально как в качестве именной части составного сказуемого, так и в качестве определений. Употребляясь как определения, краткие причастия согласовывались с определяемым существительным в роде, числе и падеже. В этом отношении их положение в языке было таким же, как положение кратких прилагательных.

Однако причастия, в отличие от прилагательных, были теснее связаны с глаголом, и поэтому их употребление в роли определений было утрачено раньше и быстрее, чем такое же употребление кратких прилагательных. Утрата краткими причастиями роли определения не могла не создать условий для отмирания форм косвенных падежей этих причастий, так как они, причастия, стали закрепляться лишь в роли именной части составного сказуемого, где господствующей является форма именительного падежа, согласованная с подлежащим. Таким образом, в русском языке осталась только одна форма бывших кратких причастий – старый именительный падеж единственного числа мужского и среднего рода в настоящем времени на [,а] (-я), в прошедшем –на [ъ], [въ] (или после падения редуцированных – форма, равная чистой основе, или форма на [в], типа прочитав»[30] .

Принято считать, что в отличие от лексических архаизмов «исчезнувшие из языка грамматические формы, подобно «ископаемым» животным, к жизни не возвращаются». Однако, мы считаем, утверждение это довольно спорное.

Заключение

Нами были исследованы и описаны особенности лексической системы, а именно устаревшей лексики в повести Л.Н. Толстого «Детство».

Нами была рассмотрена и описана архаическая лексика в языке Л.Н. Толстого; собран материал архаических явлений и объединен в тематические группы; проанализирован процесс архаизации по тематическим группам; составлена библиография по данной теме.

В русской лексике есть две схожих группы слова – архаизмы и историзмы. Их близость заключается в том, что в современном языке практически не используются, хотя ещё сто-двести лет они их употребляли ничуть не реже, чем остальные слова. И архаизмы, и историзмы называют устаревшими слова.

Известно, что архаизмы придают колорит старины. Без них невозможно было бы достоверно передавать речь людей, живших несколько сотен лет назад. Кроме того, архаизмы часто имеют возвышенный, торжественный оттенок, который будет не лишним в поэтическом языке, но совершенно ненужным в языке официальных документов и часто излишним в публицистике. Тем не менее, в современных изданиях, особенно технической направленности, можно частенько увидеть что-то вроде «сей компьютер появился в продаже…», «…посему можно сказать, что…».

Часто архаизмы используют совершенно не в том смысле – например, пишут: «оценка была нелицеприятной», имея в виду, что оценка была низкой, хотя значение слова «нелецеприятный» - независимый, беспристрастный. А все потому, что практически ни у кого нет привычки заглянуть в словарь в случае возникновения сомнений.

Конечно, отбрасывать архаизмы совсем нельзя, однако и украшать ими речь нужно очень осторожно – подводных камней здесь, как мы видим, достаточно.

Изучая повесть Л.Н. Толстого «Детство», как источник изучения архаической лексики, нами было собрано 155 карточек, которые были разделены по тематическим группам.

В заключении хотелось бы отметить, что, изучая архаизмы, мы можем обогатить как пассивный, так и активный запас, повысить языковую культуру, внести «изюминку» в устную и письменную речь, сделать ее ещё выразительнее и воспользоваться богатством, которое сберегли для нас отцы и деды. Не нужно забывать, что архаизмы – это языковая сокровищница – богатейшее наследие, которое мы не имеем права растерять, как растеряли уже многое.

Библиография

1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. – 608 с.

2. Бирюков С. Амплитуда слова. О языке поэзии // Литературное обозрение. 1988. № 1. С. 18-21.

3. Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976. 512 с.

4. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981. 320с.

5. Винокур Г.О. Наследство XVIII века в стихотворном языке Пушкина // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991. с. 228-236.

6. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // Винокур Г.О. . О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991. с. 32-63.

7. Винокур Г.О. О славянизмах в современном русском литературном языке // Винокур Г.О.Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1959.

8. Гаспаров М.Л. К анализу композиции лирического стихотворения // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. Донецк, 1975.

9. Гинзбург Л. О лирике. М.-Л.: Советский писатель, 1964. 382 с.

10. Григорьева А.Д. Об основном словарном фонде и словарном составе русского языка. М.: Учпедгиз, 1953. 68 с.

11. Григорьева А.Д., Иванова Н.Н. Язык поэзии XIX – XX веков. Фет. Современная лирика. М.: Наука, 1985. 232 с.

12. Дворникова Е.А. Проблемы изучения традиционно-поэтической лексики в современном русском языке // Вопросы лексикологии. Новосибирск: Наука, 1977. с.141-154.

13. Ефимов А.И. О языке художественных произведений. М.: Учпедгиз, 1954. 288с.

14. Замкова В.В. Славянизм как стилистическая категория в русском литературном языке XVIII века. Л.: Наука, 1975. 221с.

15. Зубова Л.В. Реставрация древних грамматических свойств и отношений в поэзии постмодернизма // Историческая стилистика русского языка. Сб. науч. трудов. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1988. с. 304-317.

16. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. М.: Просвещение. 1990. 400с.

17. Иванова Н.Н. Высокая и поэтическая лексика // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М.: Наука, 1977. с.7-77.

18. Интерпретация художественного текста: Пособие для преподавателей. М.: Изд-во Моск.ун-та. 1984. 80с.

19. Историческая грамматика русского языка: Морфология, глагол/ Ред. Р.И. Аванесов, В.В. Иванов. М.: Наука, 1982. 436с.

20. Калинин А.В. Русская лексика. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1960. 59с.

21. Копорская Е.С. Семантическая история славянизмов в русском литературном языке нового времени. М.: Наука, 1988. 232с.

22. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М.: Изд-во иностранной литературы, 1962. 456с.

23. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.: Просвещение, 1972. 272с.

24. Мансветова Е.Н. Славянизмы в русском литературном языке XI-XX веков: Учеб. пособие. Уфа: Изд-во Башкирского Госуд. Ун-та, 1990. 76с.

25. Меньшутин А., Синявский А. За поэтическую активность // Новый мир. 1961.№1 с. 224-241.

26. Моисеева Л.Ф. Лингво-стилистический анализ художественного текста. Киев: Изд-во при Киевском гос. ун-те издательского объединения «Вища школа», 1984. 88с.

27. Новое в зарубежной лингвистике: Сб. статей и материалов. М.: Прогресс, 1980. Вып.9. 430с.

28. Образование новой стилистики русского языка в пушкинскую эпоху. М.: Наука, 1964. 400с.

29. Ожегов С.И. Словарь русского языка. / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Русский язык, 1982. 816с.

30. Очерки истории языка русской поэзии XX века: Грамматические категории. Синтаксист текста. М.: Наука, 1993. 240с.

31. Очерки истории языка русской поэзии XX века: Образные средства поэтического языка и их трансформация. М.: Наука, 1995. 263с.

32. Очерки истории языка русской поэзии XX века: Поэтический язык и идиостиль: Общие вопросы. Звуковая организация текста. М.: Наука, 1990. 304с.

33. Пищальникова В.А. Проблема идиостиля. Психолингвистический аспект. Барнаул: Изд-во Алт. Гос. Ун-та, 1992. 74с.

34. Попов Р. Архаизмы в структуре современных фразеологических оборотов // Русский язык в школе. 1995.№3. с.86-90.

35. Розенталь Д.Э., Голуб И.Б., Теленкова М.А. Современный русский язык: Учеб. Пособие 2-е изд. М.: Междунар. Отношения, 1994. 560с.

36. Русские советские писатели. Поэты. М.: Книга, 1978. Т.2. с.118-132.

37. Светлов М.А. Беседует поэт. М.: Сов. писатель, 1968. 232с.

38. Словарь русского языка XI-XVII веков. М.: Наука, 1975-1995. Вып.1-20.

39. Словарь современного русского литературного языка. М.-Л.: Наука, 1948- 1965. Т.1-17.

40. Структура и функционирование поэтического текста. Очерки лингвистической поэтики. М.: Наука, 1985. 224с.

41. Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. 472с.

42. Студнева А.И. Лингвистический анализ художественного текста: Учебное пособие. Волгоград: Изд-во ВГПИ им. А.С. Серафимовича, 1983. 88с.

43. Тарасов Л.Ф. Лингвистический анализ поэтического произведения. Харьков: Изд-во Харьковского ун-та, 1972. 48с.

44. Тарасов Л.Ф. О методике лингвистического анализа поэтического произведения // Анализ художественного текста. Сб. статей. М.: Педагогика, 1975. Вып.1. с.62-68.

45. Тарланов З.К. Методы и принципы лингвистического анализа. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1995. 192с.

46. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. М.: Просвещение, 1976. 448с.

47. Томашевский Стих и язык: Филологические очерки. М.-Л.: Гослитиздат, 1959. 471с.

48. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М.: Прогресс, 1986. Т.1-4

49. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М.: Просвещение, 1972. 327с.

50. Шанский Н.М. О лингвистическом анализе и комментировании художественного текста // Анализ художественного текста. Сб. статей. М.: Педагогика, 1975. Вып.1. с.21-38.

51. Шмелев Д.Н. Архаические формы в современном русском языке. М.: Учпедгиз, 1960. 116с.

52. Щерба Л.В. Опыты лингвистического толкования стихотворений // Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957. с.97-109.

[1] В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.1 – М., 1998 г. – С. 330

[2] Будагов Р.А. Введение в науку о языке. М.. 1958. С. 88-92.

[4] Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль: Общие вопросы. Звуковая организация текста. М., 1990.С.34

[5] Там же, С.35.

[6] Григорьева А.Д. Об основном словарном фонде и словарном составе русского языка. М., 1953. С.12.

[7] Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. С. 56. Второе значение определяет функции архаической лексики в художественном тексте.

[8] Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М., 1972. С.150-151.

[9] Гинзбург Л. О лирике. М.-Л., 1964. С.5. языка поэтических произведений неоднократно подчёркивали важную, особую роль традиционного в стихотворной речи, о ней говорили и сами поэты.

[10] Иванова Н.Н. Высокая и поэтическая лексика // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М., 1977. С.7.

[11] Там же, С.8.

[12] Иванова Н.Н. Высокая и поэтическая лексика // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М., 1977. С.9.

[13] Дворникова Е.А. Проблемы изучения традиционно-поэтической лексики в современном русском языке // Вопросы лексикологии. Новосибирск, 1977. С.142.

[14] Дворникова Е.А. Проблемы изучения традиционно-поэтической лексики в современном русском языке // Вопросы лексикологии. Новосибирск, 1977. С.152.

[15] Там же, С.153.

[16] Иванова Н.Н. Высокая и поэтическая лексика // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М., 1977. С.19. различные литературные реминисценции).

[17] Артеменко Е.П., Соколова Н.К. О некоторых приемах изучения языка художественных произведений. Воронеж, 1969. С. 61.

[18] Мансветова Е.Н. Славянизмы в русском литературном языке XI-XX веков. Учебное пособие. Уфа, 1990. С. 59-72.

[26] Шмелев Д.Н. Архаические формы в современном русском языке. М., 1960. С.8.