Реферат: Мифология и литература

1. Мифологическая основа античной литературы. Классификация мифов. Греческая космогония и теогония

Для античной литературы (литературы Древней Греции и Рима) в целом характерны те же общие особенности, что и для всех древних литератур: мифологическая тематика, традиционализм разработки и поэтическая форма. Древнегреческая литература выросла на основе мифологии, а вся мифология Древней Греции в целом строится на мифах о пантеоне богов, на мифах о жизни титанов и гигантов, а также на мифах о подвигах других мифических (а зачастую и исторических) героев. Богато разработанная мифологическая система является одной из важнейших составных частей того наследия, которое греческая литература получила от предшествующих стадий культурного развития. По сравнению с мифологической тематикой всякая иная отступала на второй план. Мифологию можно образно считать нитями, служившими основой «полотна» большинства произведений античных авторов. Ее понимание менялось, она по-разному трактовалась, но все же оставалась проявлением античного мировоззрения.

Античная литература исполнена героики и реализма. Ее главный объект – как и во всей культуре древней Греции – человек реальный, развитый, смелый, исполненный поднесенного достоинства. Даже греческие боги обладают человеческими качествами.

Из мифологии черпались сюжеты и образы произведений Гомера, Гесиода, афинских трагиков - Эсхила, Софокла и Еврипида, труды Овидия, Плутарха и других знаменитых писателей древности. Источники многих трагедий Софокла и Еврипида — сами мифы, сохранили большую привлекательность даже в кратком изложении.

Греки полагали, что вначале существовал лишь вечный, безграничный, темный Хаос. В нем заключался источник жизни мира. Все возникло из безграничного Хаоса – весь мир и бессмертные боги. Из Хаоса произошла и богиня Земля - Гея. Широко раскинулась она, могучая, дающая жизнь всему, что живет и растет на ней. Далеко же под Землей, так далеко, как далеко от нас необъятное, светлое небо, в неизмеримой глубине родился мрачный Тартар - ужасная бездна, полная вечной тьмы. Из Хаоса, источника жизни, родилась и могучая сила, все оживляющая Любовь -Эрос. Начал создаваться мир. Безграничный Хаос породил Вечный Мрак - Эреб и темную Ночь - Нюкту. А от Ночи и Мрака произошли вечный Свет - Эфир и радостный светлый День - Гемера. Свет разлился по миру, и стали сменять друг друга ночь и день. Могучая, благодатная Земля породила беспредельное голубое Небо - Урана, и раскинулось Небо над Землей. Гордо поднялись к нему высокие Горы, рожденные Землей, и широко разлилось вечно шумящее Море.

Все этапы мифологии представлены в героических песнях греков – так называемом гомеровском эпосе. Эпос означает не что иное, как слово о подвигах, под аккомпанемент лиры их пел аэд – сочинитель песен или рапсод – исполнитель и собиратель героических сказаний. Предание считает создателем древнегреческого эпоса Гомера, слепого бродячего аэда, нищего певца. С его именем связаны две величайшие поэмы «Одиссея и «Илиада», входящие в Троянский мифологический цикл, которое объединяет ряд мифов, отражающих борьбу греков за овладение малоазиатским городом Илионом или Троей.

Мифы троянского цикла изложены в поэме Гомера "Илиада", трагедиям Софокла "Аякс-биченосец", "Филоктет", Еврипида "Ифигения в Авлиде", "Андромаха", "Гекуба", в поэмах Вергилия "Энеида", Овидия "Героини" и отрывках ряда других произведений

Мифы о богах и их борьбе с гигантами и титанами изложены в основном в поэме Гесиода "Теогония" (Происхождение богов). Некоторые сказания заимствованы из поэмы римского поэта Овидия "Метаморфозы". «Метаморфозы» являются лучшим произведением Овидия, оно является систематизацией мифов. Это был значительный труд, в котором в единое целое были объединены все разрозненные мифы: миф о Нарциссе, сказания о Пигмалионе, Ниобе, гибель Паламеда.

Мифы о Геракле изложены в трагедиях Софокла ("Трахинянки") и Еврипида ("Геракл"), а также в сказаниях, упоминаемых в "Описании Эллады" Павсания.

Последние дни Трои, падение Трои, возвращение греков на родину передано Софоклом в «Филоктете», Вергилием в «Енеиде», Еврипидом в трагедиях «Андромаха» и «Гекуба».

Слово «миф» греческое и буквально означает предание, сказание. Обычно подразумеваются сказания о богах, духах, обожествлённых или связанных с богами своим происхождением героях, о первопредках, действовавших в начале времени и участвовавших прямо или косвенно в создании самого мира, его элементов как природных, так и культурных.

.Мифы этиологические (букв. «причинные», т. е. объяснительные) – это мифы, объясняющие появление различных природных и культурных особенностей и социальных объектов. В принципе, этиологическая функция присуща большинству мифов и специфична для мифа как такового. Практически под этиологическими мифами понимаются прежде всего рассказы о происхождении некоторых животных и растений (или их частных свойств), гор и морей, небесных светил и метеорологических явлений, отдельных социальных и религиозных институтов, видов хозяйственной деятельности, а также огня, смерти и др.

.Мифы космогонические (большей частью менее архаические и более сакрализованные, чем этиологические) повествуют о происхождении космоса в целом и его частей, связанных в единой системе. В космогонических мифах особенно отчётливо актуализуется характерный для мифологии пафос превращения хаоса в космос.

Частью космогонических мифов являются мифы антропогонические - о происхождении человека, первых людей, или племенных первопредков (племя в мифах часто отождествляется с «настоящими людьми», с человечеством). Происхождение человека может объясняться в мифах как трансформация тотемных животных, как отделение от других существ, как усовершенствование (самопроизвольное или силами богов) неких несовершенных существ, «доделывание», как биологическое порождение богами или как изготовление божественными демиургами из земли, глины, дерева и т. п., как перемещение неких существ из нижнего мира на поверхность земли. Происхождение женщин иногда описывается иначе, чем происхождение мужчин (из другого материала и т. п.). Первый человек в ряде мифов трактуется как первый смертный, ибо уже существовавшие ранее боги или духи были бессмертны.

К космогоническим мифам примыкают мифы астральные, солярные и лунарные, отражающие архаические представления о звёздах, солнце, луне и их мифологических персонификациях. Мифы астральные – о звёздах и планетах. В архаических мифологических системах звёзды или целые созвездия часто представляют в виде животных, реже деревьев, в виде небесного охотника, преследующего зверя, и т. п. Ряд мифов заканчивается перемещением героев на небо и превращением их в звёзды или, напротив, изгнанием с неба не выдержавших испытания, нарушивших запрет (жён или сыновей жителей неба). Расположение звёзд на небе может трактоваться и как символическая сцена, своеобразная иллюстрация к тому или иному мифу. По мере разработки небесной мифологии звёзды и планеты строго прикрепляются (отождествляются) к определенным богам.

Мифы близнечные – о чудесных существах, представляемых в виде близнецов и часто выступающих в качестве родоначальников племени или культурных героев.

Календарные мифы теснейшим образом связаны с циклом календарных обрядов, как правило с аграрной магией, ориентированной на регулярную смену времён года, в особенности на возрождение растительности весной (сюда вплетаются и солярные мотивы), на обеспечение урожая. В древних средиземноморских земледельческих культурах господствует миф, символизирующий судьбу духа растительности, зерна, урожая. Распространён календарный миф об уходящем и возвращающемся или умирающем и воскресающем герое (ср. мифы об Осирисе, Таммузе, Валу, Адонисе, Аттисе, Дионисе и др.).

Мифы героические ( Мифы о Персее, Геракле)фиксируют важнейшие моменты жизненного цикла, строятся вокруг биографии героя и могут включать его чудесное рождение, испытания со стороны старших родичей или враждебных демонов, поиски жены и брачные испытания, борьбу с чудовищами и другие подвиги, смерть героя. Герой как термин греческой мифологии означает сына или потомка божества и смертного человека. Биографическое начало в героическом мифе в принципе аналогично космическому началу в мифе космогоническом; только здесь упорядочивание хаоса отнесено к формированию личности героя, способного в дальнейшем поддержать своими силами космический порядок.

Мифы эсхатологические о «последних» вещах, о конце мира возникают относительно поздно и опираются на модели мифов календарных, мифов о смене эпох, мифов космогонических. В противоположность космогоническим мифам, эсхатологические рассказывают не о возникновении мира и его элементов, а об их уничтожении. Греческая мифология – это красота героических подвигов, поэтическое определение мирового порядка, Космоса, его внутренняя жизнь, описание мироустройства, сложных взаимоотношений, освоение духовного опыта. Корни античной литературы уходят в глубину мифологического развития. Прекрасное в мифе и литературе оказывается чрезвычайно активным началом. Если в архаической мифологии красота наделена притягательной и губительной силой, то классические олимпийские боги, борясь с чудовищами, сами являются носителями созидающей красоты, которая становится принципом космической, а значит, и человеческой жизни.

2. Римские комедиографы Плавт и Теренций

Тит Макций Плавт (сер. 3 в. до н. э., Сарсина, Умбрия – ок. 184 г. до н. э., Рим), гениальный римский комедиограф. Был актером. Мастер паллиаты – «комедии плаща»: так в Риме называли комедии с греческим сюжетом, переделанные для римской сцены сцены греческие пьесы (Менандра, Филемона), герои которой носили греческий плащ – паллу. Романизация греческих сюжетов сказывается в том, что Плавт часто вносит в свои комедии черты римского уклада жизни, римской культуры, римского суда, римского самоуправления. Так, он много говорит о преторах, эдилах, а это должностные лица римского управления, а не греческого; о сенате, куриях - это тоже явления государственного строя Рима, а не Греции. Творчество Плавта носит плебейский характер, оно тесно связано с традициями народного италийского театра. В античности Плавту приписывалось 130 комедий, до наших дней сохранились только 21. Воспроизводя обычные сюжеты «новой» комедии, ее маски, (влюблённый юноша, хвастливый воин, находчивый раб, суровый отец и т. п.), Плавт вводит в свои пьесы элементы народного театра – буффонаду, карнавальную игру, приближает свои пьесы к более примитивным «низовым» формам комической игры. Примером пьесы с значительным количеством буффонных моментов может служить «Раб-обманщик», поставленный в 191 г.

Главный герой большинства комедий Плавта («Привидения», «Вакхиды», Псевдол» и др.) – умный раб-интриган, помогающий господину, а нередко и обманывающий его, и вызывающий симпатии зрителей. Образ изворотливого раба Плавт рисует с большой любовью и делает центральной фигурой многих комедий; его комедии имеют свою направленность, вытекающую из социального бытия поэта и его позиций в классовой борьбе.

Сюжеты Плавта не оригинальны, в его комедиях выведены условные типы, но у Плавта неподражаемы комические ситуации. Они легко запоминаются. Плавт создал язык комедии, который отличается свежестью и разнообразием; искусно пользуясь игрой слов, он создавал новые образные выражения, удачно вводил неологизмы, пародировал выражения, принятые в официальном языке. Многое он взял из разговорной речи, из языка низших классов. В языке Плавта найдётся немало грубых выражений. Плавт мастерски владеет самыми сложными лирическими формами и делает их средством выражения самых различных чувств и настроений. К неистощимому остроумию присоединяется обилие выразительных средств; богатство словесной игры, поставленной на службу комическому эффекту, не поддается передаче на другом языке.

Несмотря на наличие отдельных «трогательных» пьес, театр Плавта в целом имеет установку на смешное, на карикатуру, фарс. Это проявляется и в разработке типажа. Греческая комедия умела варьировать свой типаж, сообщать ему индивидуальные оттенки. Плавт предпочитает яркие и густые краски. Традиционные маски «жадных» гетер (очень ярко в комедии «Вакхиды») и «сварливых» жен были комически острее и мировоззренчески ближе римской публике, чем «трогательные» варианты этих образов в пьесах с гуманной тенденцией. С высоты более строгих эстетических требований позднейшая римская критика (например, Гораций) упрекала Плавта в карикатурности и невыдержанности образов. Цель Плавта — непрерывно возбуждать смех каждой сценой, фразой, жестом.

Плавт большей частью описывает в своих комедиях молодых купцов, часто ведущих торговлю в заморских краях, показывает конфликты детей со своими отцами, мешающими их личной жизни, конфликты со сводниками, из рук которых надо вырвать любимых девушек, с ростовщиками, у которых приходится занимать деньги. В комедиях всюду чувствуется страстная ненависть Плавта к ростовщикам. Осуждение, жажды накопления, тирады против роскоши и жен-приданниц, отрицательное изображение ростовщичества, возбуждавшего, «народную ненависть» — все это было вполне животрепещущим для Рима. Но просветительное значение комедии Плавта этим не ограничивается. В осторожной и доступной форме она приоткрывала мир более культурного жизненного обихода, более сложных мыслей и чувств, создавала язык для выражения разнообразных эмоций, в частности язык любви. Лучшей комедией считается комедия «Клад». Плавт показывает здесь себя и как психолога. В комедии "Клад" Плавт изобразил бедняка Евклиона, который нашел клад. Вместо того чтобы пустить деньги в дело, в хозяйство, он зарывает их и целые дни мучается, боясь, чтобы кто-нибудь не нашел его клада. Евклион стал скрягой. Плавт сознательно гиперболизирует эту черту своего героя. Евклион до того скуп, что, по словам раба Стробила, ему жалко, что дым из его очага улетает наружу. Плавт зависел, прежде всего, от массового зрителя, в его комедиях отражаются в известной степени интересы и взгляды широких масс городского плебса. Мы находим в его комедиях протест против ростовщичества, против аристократического чванства. Комедия "Хвастливый воин" была направлена, вероятно, против наемных войск и напоминала зрителям о победе над Ганнибалом. Теме подкинутого и найденного ребенка целиком посвящена комедия «Шкатулка», переделка «Сотрапезниц» Менандра. «Менехмы» - имеют сюжет, восходящий к сказке о двух братьях: брат отправляется искать исчезнувшего брата и освобождает его от чар злой ведьмы.

В комедиях Плавта царит дух веселья, оптимизма, жажда жизни, желания действовать, расчищать себе дорогу к счастью. Его основные персонажи гротескны, их черты гиперболичны, в комедиях много буффонады, много комических обращений непосредственно к зрителям; язык героев поражает обилием острых шуток, игрой слов, массой просторечных выражений, веселых qui pro quo, когда герои не понимают один другого. Все это и придает необычайную живость комедии Плавта, вносит "италийский уксус" в противовес "аттической соли" греческих комедий. Недаром римский ученый-филолог Варрон (I в. до н.э.), изучавший комедии Плавта и составивший их классификацию, вполне согласен с мнением старого грамматика Элия Стилона (конец II в.), что "сами музы пользовались бы языком Плавта, если захотели говорить по-латыни".

Теренций (Publius Terentius Afer) - даровитейший, после Плавта представитель древнеримской комедии. Лучшим источником для его биографии является древнее жизнеописание его, принадлежащее Светонию. Он жил в промежуток между 2 и 3 пуническими войнами ( около 195 - 159 до н.э.) Попав каким-то образом в Рим, Теренций был рабом у сенатора Теренция Лукана, который, заметив выдающиеся его способности, дал ему тщательное образование, а затем и свободу. Талантливость Теренция открыла ему доступ в высшие круги римского общества. Лучшая часть молодого поколения римской аристократии, хорошо знакомая с богатой литературой греков, стремилась тогда под иноземным влиянием облагородить и отечественную речь, и отечественные нравы. В центре этого общества находился Сципион Африканский, рядом с которым стоял друг его Лелий. К этому кружку примкнул и Теренций.

Ободренный своими покровителями, он решился посвятить свои силы комедии. Пьесы Теренция отличаются от пьес Плавта тем, что в них почти нет карнавального веселья, сквернословия или поношения, римской энергичности и напора. Теренций варьирует общечеловеческие и вечные гуманистические идеи Менандра. Девизом комедиографа можно считать выражение: "Я человек, и считаю, что ничто человеческое мне не чуждо". Он готов помочь осознать пороки, полон решимости исправлять общество, его больше заботит психологическая ситуация, а не интрига, человеческие характеры, а не смех. Персонажи комедий чаще всего любят и уважают друг друга, конфликты возникают только из-за недоразумений или неведения. В искусстве составлять свои пьесы по произведениям двух авторов или по двум произведениям одного и того же автора (так наз. контаминация) Теренций достиг значительного мастерства, но это указывает, вместе с тем, на недостаток у поэта собственной изобретательности. Произведения Теренция, в силу редкой случайности, дошли до нас все; их всего 6: "Девушка с острова Андроса", "Свекровь", "Наказывающий сам себя", "Евнух", "Формион" и "Братья". Эти пьесы были впервые поставлены на римской сцене в период времени с 166 по 160 гг. Наибольший успех имела пьеса "Евнух", которая ставилась дважды в день и получала премии. В настоящее время самым выдержанным произведением Теренция, как по ходу действия, так и по выработке характеров, признаются "Братья". После постановки "Братьев", в 160-м г., Теренций предпринял путешествие в Грецию, из которого уже не возвратился. Слог Теренция был до такой степени изящен, что враги поэта распускали слух, будто ему помогали в составлении комедий Сципион и Лелий. Действительно, у Теренция герои говорят изящным литературным языком. В их речи нет грубых просторечных выражений, почти нет архаизмов, но в ней нет и той сочности, которая характерна для языка плавтовских персонажей. Наряду с этим Теренций старается избежать в действии всего особенно непристойного. Намеков на римскую жизнь у Теренция нет. Пьесы Теренция могли главным образом нравиться избранной публике, а не массе. Еще в древности комедии Теренция попали в школы и стали достоянием ученых-грамматиков, которые писали к ним разного рода толкования. Девизом комедиографа можно считать выражение: "Я человек, и считаю, что ничто человеческое мне не чуждо".

Особенно оригинальны и интересны прологи комедий Теренция. Они не списаны или переведены, писатель создал их сам. В прологах Теренций говорит об оценке своего творчества, полемизирует с критиками.

Заслуживает внимания одна особенность драматургии Теренция. Античная комедия не создавала тайн для зрителя. То, что действующим лицам становилось известным лишь после заключительного «узнания», сообщалось публике уже заранее, в прологе, и комедия строилась так, чтобы зрителя забавляли ложные пути действующих лиц. У Теренция мы впервые наблюдаем отход от этой драматургической традиции. Все его пьесы, кроме «Братьев», заключают в себе момент «узнания», а в такой пьесе, как «Свекровь», зритель вплоть до последнего действия не располагает данными, позволяющими предугадать финал.

Из античных комедий в произведения европейских писателей пришли двойники, переодевания и другие элементы. Хитрые рабы стали находичивыми слугами и служанками, хвастливый воин — капитаном, а строгие старики и рыдающие влюбленные юноши только сбросили греческий плащ и одели платье по моде нового времени.

Комедия Теренция тщательно продумана: она полностью раскрывает развертываемое действие и тему. Влияние Плавта и Теренция на новые времена лучше всех выразил Лафонтен, написавший такую эпитафию Мольеру:

Плавт и Теренций в могиле этой покоятся, Хотя на самом деле и Мольера здесь найдешь. Три таланта составили единую душу И Францию смешили вместе.

3. «Ода» Сапфо в русских переводах

Имя древнегреческой поэтессы Сапфо во все века привлекало внимание как любителей поэзии, так и историков литературы. "Страстная" Сафо, как называли ее современники, родилась на острове Лесбос в городе Эрест в 42 Олимпиаду, за 612 лет до Р. X. Сафпо, воспитывавшаяся в школе гетер, рано почувствовала призвание к поэзии. Ее страстная натура не могла таить в себе чувств, волновавших ее. Она писала оды, гимны, элегии, эпитафии, праздничные и застольные песни стихом, названным в честь ее "сафическим". С лирой в руках, она декламировала свои жаркие строфы, в силу чего ее считают представительницей мелической (музыкально-песенной) лирики. Наследие Сапфо, как и других древнегреческих лириков, дошло до нас, как известно, лишь фрагментарно: свыше двухсот отрывков, по большей части состоящих из одной-двух строк, к тому же порой неполных. Все ее произведения - или призывы к любви, или жалобы на нее, полные страстной мольбы и горячих желаний.

В качестве наиболее яркого воплощения ее поэтического дара обычно приводятся две полные оды, первая из которых искусно сочетает гимническую форму призыва к божеству (Афродиты) с описанием превратностей любви ("Пестрым троном славная Афродита"), а вторая, наиболее популярная у русских поэтов, получившая широкую известность в переводе Н.Буало, содержит изощренное описание любовного томления ("Богу равным кажется мне по счастью").Эта ода включена в VIII главу трактата «О высоком» философа Лонгина (III в.) Среди переводчиков и подражателей этого стихотворения А. П. Сумароков, Н. А. Львов, М. Н. Муравьев, Г. Р. Державин (более десяти редакций и вариантов), В. А. Жуковский, К. Ф. Рылеев, А. С. Пушкин, А. Ф. Мерзляков, П. А. Катенин, А. Н. Майков, В. И. Иванов, В. В. Вересаев и многие другие, менее известные поэты и переводчики. Ни одно античное или западноевропейское стихотворение не переводилось столь часто на русский язык! Имя Сапфо в литературном процессе стало причиной возникновения литературного феномена «Сафо в России».

В чем же причина столь пристального внимания ко 2-й оде со стороны русских поэтов и переводчиков? Это стихотворение — первое в западноевропейской поэзии (если иметь в виду, что она является правопреемницей античной культуры и литературы), в котором в такой исповедально-обнаженной форме передается неутолимая любовная страсть в ее физическом, если не физиологическом выражении.

Из переводов и переложений второй оды Сапфо необходимо выделить переводы Г.Р. Державина. Впервые Державин перевел эту оду в 1770 г., затем, возможно, вторично в 1780 г., но эта редакция не удовлетворила поэта, так как перевод был сделан с французского текста Буало. В 1797 г. Державин вновь переводит эту оду, но уже с подстрочного перевода, сделанного непосредственно с греческого текста. Первая черновая редакция опубликована Гротом:

Блажен, богам подобен тот, Кто, сидя напротив, внимает Глас сладкий уст твоих — и, ах, Улыбку милую любви!

Я вижу то, — и сердце бьет Мне в грудь сильней, глас исчезает, Язык не движется в устах И быстрый огнь бежит в крови.

Темнеют взоры, шум в ушах, По телу мраз я ощущаю, Дрожу, бледнею и, как злак, Паду без чувства, умираю.

Второй перевод помещен Державиным в альманахе «Аониды»:

Блажен подобно тот богам, Кто близ тебя, и страстно в разговорах Внимает сладостным твоим устам ‎И улыбанию во взорах! Увижу я сие, — и вмиг Волнует кровь, дыхание теснится, Язык не движется в устах моих ‎И быстрый огнь по мне стремится. Во слухе шум, во взорах мрак, По телу хлад текущий ощущаю, Дрожу, бледнею, вяну, будто злак, ‎И бездыханна умираю.

Этот перевод, отнесенный самим Державиным к 1797 г., сделан им вероятно по буквальному переводу с греческого, в намерении более приблизиться к подлиннику.

Одни из первых переводов оды принадлежат В.В. Вересаеву:

K ЛЮБИMOЙ

Сопричту того я богам блаженным,

Кто сейчас с тобою так близко-близко

Здесь сидит, кто ловит заворожённо

Сладостный голос,

И прелестный смех... О, ещё немного,

Перестанет тотчас же сердце биться!

На тебя лишь гляну – как уж не в силах

Вымолвить слова

Я, но миг один – мой язык немеет,

Пробежало острым под кожей жаром,

Уж глаза не видят, звенящим шумом

Полнятся уши,

Обливаюсь потом и тело дрожью

Пронизает, делаюсь зеленее

Я травы, и мнится мне, вот, мгновенье –

Мёртвой паду я!... ,

В.В. Крестовскому:

Блаженством равен тот богам,

Кто близ тебя сидит, внимая

Твоим чарующим речам,

И видит, как в истоме тая.

От этих уст к его устам

Летит улыбка молодая.

И каждый раз, как только я

С тобой сойдусь, от нежной

встречи

Замлеет вдруг душа моя

И на устах немеют речи...

А пламя острое любви

Быстрей по жилам пробегает...

И звон в ушах... и бунт в крови...

И пот холодный проступает...

А тело, - тело все дрожит...

Цветка поблекшего бледнее

Мой истомленный страстью вид...

Я бездыханна... и, немея,

В глазах, я чую, меркнет свет...

Гляжу, не видя... Сил уж нет...

И жду в беспамятстве... и знаю

Вот-вот умру... вот умираю.

Достаточно свободный перевод замечательного поэта, драматурга, переводчика, члена Академии художеств Н.А. Львова впечатляет своей поэтичностью:

Счастлив, кто, быв с тобой, тобою воздыхает, Кто слушает слова прекрасных уст твоих, Кого улыбкою твой нежный взор прельщает, Тот счастливей богов стократ в очах моих.

Вот сей-то прелестью мой страстный дух мутится Тогда, когда я зрю тебя перед собой. Из жилы в жилу кровь кипящая стремится, Теряются слова, язык немеет мой;

Не вижу ничего и вкруг себя внимаю Один смятенный шум... Я слышу и мятусь, Дрожу, бледнею, рвусь, хладею, упадаю И, кажется, с душой моею расстаюсь.

М.Л. Гаспаров сделал точный подстрочный, эквилинеарный перевод оды:

1 Видится мне равен богам 2 Тот мужчина, который напротив тебя 3 Сидит и изблизи сладкий 4 Слышит голос 5 И желанный смех, а от этого мое 6 Сердце в груди замирает: 7 Довольно мне быстрого на тебя взгляда, и уже 8 Говорить я не в силах, 9 Но ломается мой язык, тонкий 10 Тотчас пробегает под кожею огонь, 11 Глаза ничего не видят, шумом 12 Оглушен слух, 13 Обливаюсь я потом, дрожь 14 Всю меня охватывает, зеленее травы 15 Становлюсь, и чтоб умереть, немного, 16 Кажется, мне осталось 17 Но все нужно вытерпеть...

Перевод Алексея Фёдоровича Мерзлякова:

К счастливой любовнице

Равный бессмертным кажется оный

Муж, пред твоими, дева, очами

Млеющий, близкий, черплющий слухом Сладкие речи, —

Взором ловящий страсти улыбки!..

Видела это — оцепенела;

Сжалося сердце; в устах неподвижных

Голос прервался! —

Замер язык мой…

Быстрый по телу

Нежному пламень льётся рекою;

Света не вижу; взоры померкли;

В слухе стон шумный! —

В поте холодном трепет; ланиты

Былий, иссохших зноем, бледнее;

Кажется, смертью, таю, объята;

Я бездыханна!..

Стихотворение Сафо, впрочем, как и многие другие, в отрывках дошедшие до нас, — это сам обнаженный нерв, не чувство, возвышенное и преходящее, а сама чувственность, когда оболочка страсти — слово — совершенно освобождено от какого-либо метаязыка. Ода Сафо — уникальное иррациональное произведение мировой поэзии. Оно словно шлет нам сигнал, говорящий о том, что эмоциональное чувство — это стихия и в то же время один из важнейших жизненных императивов.

Ниже приводится перевод оды Сапфо, «проба пера» автора данной работы:

Подобен тот богам счастливым,

Что лик истомный твой он зрит,

Любовно-ласковым словам внимает,

Улыбкою медовых уст обвит.

И если я увижу се виденье,

Уста мои в молчанье застывают,

Стремительный огонь опалит тело,

Трепещет сердце, вмиг дыханье замирает.

И тьмою взор мой покрывает,

Во мраке тонет мир былой,

Дрожу, бледнею, как былинка

И умираю пред тобой.

Феномен «Сафо в России» во многом и определяется самим уникальным характером 2-й оды. Можно со всей определенностью сказать, что ни одно стихотворение, написанное на древнем или современном языке, так часто не привлекало внимание отечественных поэтов. То немногое, что сохранилось от ее песен, позволяет считать нам вполне основательным и справедливым восторженное отношение древних к великой лирической поэтессе. По выражению Шиллера:

Тот лишь музами владеет,

Чья душа к ним пламенеет!..

Список используемой литературы

1.Кун Н. А. Легенды и мифы Древней Греции. – М., 1975.

2.Мифологический словарь. – М., 1990.

3.Мифология древнего мира, -М.:Белфакс, 2002.

4.Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима, -М.:Правда, 1988

5.Ю.М. Лотман, З.Г. Минц, Е.М. Мелетинский "Мифы народов мира", мифологическая энциклопедия в двух томах, под ред. С.А. Токарева, М.: Советская энциклопедия, 1982; том II, стр. 58-65

6.«Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия.» Под ред. проф. Горкина А.П.; М.: Росмэн; 2006.)

7.Томашевский Б. В. Заметки о Пушкине. I. К Пушкинским сюжетам // ПиС. Вып. 36.

8. Г.Р. Державин. Полное собрание стихотворений. Л., 1957.

9. Лирика Древней Эллады. М.-Л., 1935

10. «Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия.» Под ред. проф. Горкина А.П.; М.: Росмэн; 2006.)

11. http://magazines.russ.ru