Курсовая работа: Циклообразующие связи в поэтическом сборнике И. Лиснянской "В пригороде Содома"

Оглавление

Введение

Глава 1. Теория лирического цикла в современном литературоведении

Глава 2. Цикл И. Лиснянской «В пригороде Содома» как художественное единство

§ 1. Циклообразующие функции библейской истории городов Содом и Гоморра

§ 2. Циклообразующие функции художественного времени и пространства

§ 3. Судьба лирического субъекта как циклообразующий фактор

§ 4. Мотивы, как фактор, обусловивший идейно-тематическое единство цикла И. Лиснянской «В пригороде Содома»

Заключение

Список литературы

Введение

Художественный мир литературного произведение – сложная художественная реальность, организованная по особым законам. Понимание глубинного смысла произведения возможно только при условии постижения сложной системы связей, обеспечивающих внутреннее единства текста.

Изучение системы связей между элементами художественного текста обретает особую значимость, когда речь идет о циклизации в поэзии и прозе.

Изучая поэзию рубежа 19 – 20 вв., мы обратили внимание на то, как богато представлен в литературном контексте этой эпохи поэтический цикл. Мы встречались с поэтическими циклами в творчестве В. Брюсова, А. Блока, А. Ахматовой, М. Цветаевой, М. Волошина, И. Северянина. В процессе изучения циклизации как явления в поэзии Серебряного века у нас возник замысел рассмотреть, какие формы обретает лирический цикл в поэзии рубежа 20 – 21 вв.

Мы решили обратиться к творчеству известной современной поэтессы Инны Лиснянской. Выход каждой новой книги стихов Инны Лиснянской — всегда литературное событие. По мнению критиков, она из тех немногих поэтов, кто на протяжении всей жизни сохраняет способность к самообновлению и чувство времени. Особенность поздней Лиснянской (лирики рубежа 20 – 21 вв.) в том, что она пишет сложно организованными циклами, точней, небольшими книгами стихотворений, которые тоже организуются в цикл[1] .

Мы решили остановить свое внимание на цикле «В пригороде Содома» (2001), который вызвал массу ярких, но противоречивых отзывов:

- «Великолепная книга, блестящая удача и автора», «Лиснянская настолько красиво и свободно варьирует выразительные средства, оттенки, детали, что это завораживает и напоминает ни много ни мало сонеты Шекспира» (Л. Костюков);

- «Очертания лирического субъекта и эмоциональный тонус этой поэзии настолько для русской традиции небывалые, что с лихвой перекрывают привычный облик собственно стиха» (Д. Кузьмин);

- «Меня по-настоящему воодушевили две книги Инны Лиснянской – сборник новых стихов «В пригороде Содома» и том избранного «Одинокий дар». Ее творчество – пример абсолютно современного, абсолютно свободного голоса, принадлежащего, прямо скажем, не самому юному из наших поэтов» (Е.Бунимович);

- «В цикле нет ни одного технически безупречного стихотворения. И, скорее всего, - не могло быть. Надуманный материал сопротивляется, никак не “дается” поэтессе в руки» (М. Белпулер).

По-разному определяют критики и жанровую природу рассматриваемого произведения, называя его то сборником стихов, то поэтическим циклом, то циклом-поэмой.

В настоящей работе мы поставили перед собой цель: охарактеризовать художественное своеобразие поэтического цикла И. Лиснянской «Впригороде Содома».

На достижение цели ориентирован комплекс задач :

- изучить теорию циклизации в поэзии;

- произвести концептуальный анализ текстов, образующих цикл «В пригороде Содома»;

- определить и охарактеризовать систему циклообразующих связей (преимущественно на содержательном уровне).

О цикле стихов как специфическом жанровом образовании существует немало исследований историко-литературного и теоретического плана — от статей до кандидатских и докторских диссертаций, а также работ монографического характера, появившихся особенно в последние десятилетия. Здесь прежде всего надо назвать книги И. Фоменко, М. Дарвина, публикации Л. Ляпиной, К. Шиловой и др.[2] .

В настоящей работе лирическим циклом мы называем «объединённое общим заглавием упорядоченное множество самостоятельных поэтических текстов, реализующих разноуровневые межтекстовые связи, благодаря которым порождаются новые смысловые комплексы, не выводимые из семантической структуры каждого отдельного текста»[3] .

Лирический цикл, сосуществуя с лирической поэмой и порой с ней сближаясь, не уподобляется ей, а знаменует собой качественно новую форму особого типа. Цикл характеризуется более распространённой и сложной - по сравнению с поэмой - системой развития определённых идей, символов, скреплённых меньшим числом интегрирующих признаков - чаще всего лишь единством лирического героя [4] .

Проблема поэтического цикла на протяжении уже нескольких десятилетий вызывает особый интерес у исследователей. В трудах литературоведов на обширном и разнообразном материале русской поэзии XIX—XX веков — от Пушкина и Баратынского до Блока, Заболоцкого, ряда современных поэтов — рассматриваются существенные черты данного явления, определяются циклообразующие факторы и связи, которые “могут возникать на любом уровне структуры от темы и проблематики до фоники”[5] . В диссертации и монографиях И. Фоменко обстоятельно анализируются эти универсальные циклообразующие связи, в частности такие, как заглавие, композиционное строение, лексика (повторяющиеся слова и группы слов, цитаты, реминисценции).

Все эти работы имеют важное значение при определении принципов и технологии к анализа целостных и завершенных авторских лирических циклов. Однако в нашем случае, говоря о цикле «В пригороде Содома», мы имеем дело с очень интересным, практически не изученным с литературоведческой точки зрения произведением. Этим обусловлена исследовательская новизна нашей работы.

Глава 1. Теория лирического цикла в современном литературоведении

В европейской теории искусства "цикл" как «поэтологическое» понятие впервые возникает на рубеже XVIII - XIX вв., в период становления романтизма.

Первые попытки осмысления природы художественной циклизации в лирике в русской литературе принадлежат самим творцам поэзии - В.Брюсову, А.Белому, А.Блоку - осознавшим это явление как новое качество словесно-художественного творчества.

Целостность лирического цикла понималась А. Белым как целостность, равная "большому произведению", состоящему из отдельных частей или глав, а в цикле - стихотворений. "В теоретических исканиях А. Белого нетрудно увидеть и "корни" современного представления о лирическом цикле", - замечает М. Дарвин[6] .

Если говорить о современных работах, то наиболее последовательно и цельно теория лирического цикла была развита В.А.Сапоговым. В.А. Сапогов писал, что в цикле "несколько лирических стихотворений объединены в единую поэтическую структуру при помощи самых различных конструктивных приёмов, главным из которых является единая сквозная тема или, что ещё чаще, единая авторская эмоция"[7] .

В.А.Сапогов обращает особое внимание на значимость изучения циклообразующих связей: "пристальное исследование структуры поэтических циклов, сравнение разных редакций сборников, изучение работы поэтов по составлению циклов открывают неожиданные, часто на первый взгляд не заметные аспекты содержания художественного произведения"[8] .

Л.Е. Ляпина предлагает рассматривать лирический цикл как специфическую жанровую форму стихового единства, возникающую при объединении относительно самостоятельных лирических стихотворений в целостность более высокого порядка и характеризующуюся перечисленными выше признаками"[9] .

В другой книге Л.Е. Ляпиной, "Циклизация в русской литературе XIX века", представлена история изучения природы лирического цикла.

В отечественной науке это произошло на фоне общего обострения интереса к литературной циклизации, которым был отмечен период начиная с 1960-х годов. Этот интерес вырастал прежде всего из опыта практического анализа поэтики творчества тех авторов, для которых цикличность была определяющим принципом: А.Блока, В.Брюсова, их современников рубежа XIX-XX в.

Л.Я.Гинзбург, З.Г.Минц, П.П.Громов, Л.К.Долгополов, обратившись к материалу блоковских циклов, создали основу для фундаментального изучения проблемы. В теоретическом плане она была обозначена (тоже на материале блоковского творчества) В.А.Сапоговым.

На протяжении 1960-90-х гг. изучение литературной циклизации шло в двух направлениях.

Во-первых, накапливался богатый фактический материал по изучению циклов различных авторов XIX-ХХ вв.: А.С.Пушкина, Н.А.Некрасова, Н.П.Огарева, К.К.Случевского, С.А.Есенина, В.В.Маяковского и др. В результате этих совместных усилий постепенно вырисовывалась грандиозная картина литературной циклизации как историко-литературного явления.

Вторым направлением было собственно теоретическое изучение явления циклизации порожденное стремлением осмыслить его в соотношении с прочими фактами и закономерностями литературной жизни в целом. Развиваясь индуктивно, интерес к циклам последовательно увеличивал масштаб предмета изучения: одного автора, литературного направления, периода времени. Предельным типологическим масштабом таких изучений стал литературный род.

За этими авторами последовали десятки исследователей второй половины 1980-90-х гг., заинтересовавшихся поэтикой циклов конкретных поэтов и писателей; заговорили о "цикловедческом" направлении в литературоведении[10] .

В современном литературоведении сложилось три концепции цикла: "Большинство исследователей (Ю.В.Лебедев, В.Ф.Козьмин, А.С.Бушмин, Г.И.Соболевская) - рассматривают цикл как жанр (или "жанровое образование"). С.Е.Шаталов, А.В.Чичерин и другие изучают цикл как "наджанровое объединение". Многие ученые (А. Белецкий, Б.М. Эйхенбаум, У.Фохт, Г.М. Фридлендер, Ю.В.Лебедев и другие) считают, что цикл можно рассматривать как "художественную лабораторию новых жанров" [11] .

И.В. Фоменко в своей работе "Поэтика лирического цикла" даёт определение цикла как жанра: "Цикл в узком, терминологическом значении, (в противоположность "широкому значению - как синоним понятий "ряд", группа", "круг" произведений) - жанровое образование, созданный автором ансамбль стихотворений, главный признак которого - особые отношения между стихотворением и контекстом, позволяющие воплотить в системе определенным образом организованных стихотворений целостную и как угодно сложную систему авторских взглядов. Именно в таком значении понятие было введено в литературный обиход на рубеже XIX-XX вв. В 60-е годы, когда у литературоведов появилась возможность хотя бы в какой-то мере уточнить многие характеристики поэзии рубежа веков, понятие "цикл" вновь начинает активно употребляться как термин.

Понятие "цикл" толковалось по-разному в зависимости от того, каким представал он в творчестве избранного поэта.

"Суть авторских циклов, их главная задача - передать целостную систему авторских взглядов в системе определенным образом организованных стихотворений, в особым образом организованном контексте", - считает И.В. Фоменко[12] (там же; 3).

В работах исследователей 1970-х годов (Л.Димова, Л.Ляпина) начинает складываться традиция определения цикла по совокупности признаков. М. Дарвин считает: "Художественная циклизация - это широкая возможность объединения произведений в различные формы не только цикла. Сам же цикл, думается, точнее определять не как одно произведение, но как множество произведений, как произведение произведений"[13] .

Важным является и следующее соображение М. Дарвина: "Можно, очевидно говорить о том, что лирика обладает своим собственным, специфическим языком, тяготеющим к различным со-отражениям, к образованию каких-то достаточно емких и целостных контекстов. В связи с этим в лирике, как нигде, актуализируется понятие контекста.

Целостность различных циклических форм, не сводимых только к форме собственно лирического цикла, на наш взгляд, можно представить себе как целостность разных видов контекстов ( от лат. contextus - букв. соединенных текстов). <…>

Целостность цикла находится в прямой зависимости от степени структурной автономности составляющих его элементов, а его единство следует рассматривать как единство противоположностей, характеризующееся действием как центростремительных, так и центробежных сил. По этому известная "извлекаемость" отдельного произведения из контекста цикла не менее важный его признак, чем целостность или "неделимость"[14] .

Таким образом, можно сделать вывод о том, что большинство современных исследователей лирического цикла подчёркивают правомерность его рассмотрения как самостоятельного специфического жанрового образования.

Исследователями выделяется ряд признаков, отличающих лирический цикл, с одной стороны, от тематической подборки стихотворений, а с другой - от лирической поэмы. Наиболее полный набор этих признаков предлагает Л.Е. Ляпина в работе "Проблема целостности лирического цикла":

- авторская заданность композиции;

- самостоятельность входящих в лирический цикл стихотворений.

- "одноцентренность", центростремительность композиции лирического цикла.

- лирический характер сцепления стихотворений в лирическом цикле.

- лирический принцип изображения[15] .

Чтобы рассмотреть поэтический цикл как художественное единство, необходимо ответить на вопросы: «Что объединяет относительно самостоятельные стихотворение в единый художественный мир?», «Что обогащает смысловую емкость каждого из стихотворений цикла?».

Небольшой объем рассматриваемого цикла позволил нам компактно расположить стихотворения и комплексно, панорамно взглянуть на систему ключевых образов.

Глава 2. Цикл И. Лиснянской «В пригороде Содома» как художественное единство

§ 1. Циклообразующие функции библейской истории городов Содом и Гоморра

При первом прочтении, при первом обращении к циклу читатель и исследователь назовут в качестве ведущего циклообразующего элемента композиционную роль библейской притчи о гибели Содома и Гоморры.

Содом и Гоморра. Так назывались два города Ближнем Востоке, навлекшие на себя гнев бога своими пороками и бесчинствами. Бог истребил их со всеми жителями каменным и огненным дождем. Спастись было позволено только праведному Лоту и его семье. И то не в меру любопытная жена Лота нарушила приказ не оборачиваться при бегстве и превратилась в соляной столб.

Эта легенда дала русскому языку несколько фразеологических оборотов:

- Содом и Гоморра означают теперь дикий хаос, полнейший беспорядок.

- Превратиться в соляной столб – значит окаменеть от ужаса или неожиданности.

- Праведными Лотами мы называем тех хороших людей, которые живут в дурном окружении.

На связь с библейскими образами указывает прежде всего заглавие “В пригороде Содома”, сразу же как бы предполагающее настрой на философическое восприятие произведения. Заглавие цикла дает начало развитие мотиву наказания Содома за грехи его жителей.

Такое же заглавие – «В пригороде Содома» - имеет и центральное стихотворение цикла.

Мотив гибели Содома развивается в цикле в двух направлениях:

- через систему реминисценций из Ветхого Завета :

- «Про Содом тот многогрешный», - «Но по городу Содому, где сгорела вся родня», - «А Содом стоит на месте»;	2. При содомских воротах
- «Где горит без пламени Содом»;	3. Театр одного актера
- «Веселись, содомский народ»;	4. Карнавал
- «Как случилось совсем недавно с женою Лота», - «От всего Содома остался столп соляной», - «Разве лучше содомских грядущие горожане», - «Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз»;	5. Где стена крепостная и где глашатая медь?
- «Я была служанкой в доме Лота», - «Лот мне указал не на ворота», - «Я на город свой не оглянулась», - «Я содомских грешников грешней»;	6. Дым
- «Падшие ангелы в новом Содоме»;	7. В пригороде Содома
- «где содомский мой сон зарыт»;	8. Последний сон
- «В пригороде Содома»	9. Короткая переписка

- через систему поэтических образов, связанных с рассматриваемой библейской притчей («ангелы», «грех», «пожар», «непослушание», «Жена Лота»).

Очевидно, что образность библейской притчи о Содоме и Гоморре является важным текстообразующим элементом, однако рассматривать её как ведущий циклообразующий элемент нельзя. Как мы видим, образ Содома появляется во 2 – 9 стихотворениях цикла, его нет в первом стихотворении ив трех последних. Автор не использует этот образ в качестве «закольцовывающей» композиционной скрепы.

Направление нашего дальнейшего поиска было определено стремлением рассмотреть мотив Содома на метафорическом уровне . Поэтому мы обратились к тексту Библии, чтобы очертить круг ассоциаций, связанных с притчей о Содоме и Гоморре.

Одним из самых прекрасных городов Иорданской долины был Содом, располагавшийся на равнине, которая своим плодородием и красотой походила на "сад Господень". Здесь пышно цвели роскошные тропические растения. Это была родина пальм, маслин, винограда.

Царящее повсюду изобилие порождало роскошь и гордыню. Праздность и богатство делают черствыми сердца тех людей, которые никогда не знали нужды и горя. Богатство и досуг способствовали пристрастию к удовольствиям, и люди без меры предавались чувственным наслаждениям. "Вот, - говорит пророк, - в чем было беззаконие Содомы, сестры твоей и дочерей ее: в гордости, пресыщении и праздности, и она руки бедного и нищего не поддерживала. И возгордились они и делали мерзости пред лицем Моим, и, увидев это, Я отверг их" (Иез. 16:49, 50).

В Содоме царило веселье, устраивались пиршества и попойки. Низменные страсти ничем не сдерживались. Люди открыто выступали против Бога и Его закона и находили величайшее удовольствие в насилии.

Во время переселения Лота в Содом растление еще не было столь всеобъемлющим, и Бог в Своей милости позволил лучам света сиять среди нравственной тьмы: "Благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои" (Быт. 14:19,20). Провидение Божье указывало путь этим людям, но, как и прежде, последний луч света погас во мраке. Наступила последняя ночь для Содома. Уже тучи мщения сгустились над обреченным городом. Но люди ничего не замечали.

В сумерках два странника подошли к городским воротам. Они выглядели, как путешественники, желающие остановиться здесь на ночлег. Никто не обнаружил в этих скромных на вид путниках могущественных вестников Божественного правосудия, и беззаботная веселая толпа совсем не думала о том, что в ту ночь бесцеремонным обращением с ними они наполнят чашу своих беззаконий, обрекая свой гордый город на гибель. Но среди них нашелся человек, который любезно пригласил путников к себе в дом. Лот не знал, кем они были в действительности, но вежливость и гостеприимство были в его обычае. Эти качества являлись частью его вероисповедания. Он научился им на примере Авраама.

Лот надеялся скрыть свое намерение от праздношатающейся толпы и повел путников к дому окольным путем. Но нерешительность путников, их отказ, настойчивые просьбы Лота привлекли к себе внимание, и не успели они еще лечь спать, как нечестивая толпа окружила дом. Это была большая компания людей разного возраста, охваченных огнем отвратительной страсти. Путники расспросили Лота о жителях города, и тот предупредил их, чтобы они ни в коем случае не выходили из дома. А в это время все громче раздавались глумливые крики черни, требующей, чтобы незнакомцы вышли к ним.

Зная, что, распалившись, они могут вломиться в дом. Лот вышел к ним и попытался уговорить их: "Братья мои, - сказал он, - не делайте зла". Но его слова только подлили масла в огонь. Их ярость бушевала, как разъяренная стихия. Они насмехались над Лотом, вздумавшим осуждать их, и угрожали поступить с ним еще хуже, чем с его гостями. В ярости они двинулись к нему и разорвали бы его на части, если бы не вмешательство ангелов Божьих. Небесные вестники "простерли руки свои, и ввели Лота к себе в дом, и дверь заперли". Последующие события показали, кем были в действительности люди, принятые Лотом, как гости. "А людей, бывших при входе в дом, поразили слепотою, от малого до большого, так что они измучились, искав входа". Если бы те, кто действовал в ожесточении сердца, не были бы слепы душой, наказание Божье устрашило бы их и заставило отказаться от ужасного намерения. В ту последнюю ночь преступлений было совершено не больше, чем прежде, но благодать, которую так долго отвергали, наконец иссякла. Жители Содома перешли границы Божественного долготерпения, невидимую черту между Его терпением и гневом. Огонь мщения Его был готов возгореться в долине Саддим. Ангелы открыли Лоту цель своего прихода: "Мы истребим сие место; потому что велик вопль на жителей его к Господу, и Господь послал нас истребить его".

Ангелы повелели ему собираться: взять жену, двух дочерей, которые находились в его доме, и покинуть город. Но Лот медлил. И если бы не ангелы Божьи, все погибли бы под развалинами Содома. Небесные вестники взяли его, жену и дочерей его за руки и вывели из города.

Здесь ангелы оставили их и вернулись в Содом, чтобы совершить свое разрушительное дело. Другой - Тот, Кого умолял Авраам, - приблизился к Лоту. Во всех городах долины не оказалось даже десяти праведников; но в ответ на просьбу патриарха человек, живший в страхе Божьем, был избавлен от гибели. Голосом потрясающей силы Он повелел ему: "Спасай душу свою; не оглядывайся назад, и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть". Нерешительность или промедление теперь были бы роковыми.

Снова прозвучало торжественное повеление торопиться, ибо огненная буря была готова вот-вот разразиться. Но одна из убегающих дерзнула оглянуться назад на обреченный город - и превратилась в памятник Божьего суда.

"Солнце взошло над землею, и Лот пришел в Сигор". Вдруг, неожиданно, как гром среди ясного неба, разразилась буря. Огонь и серу Бог обрушил на города и плодородную долину: дворцы и храмы, богатые жилища, сады и виноградники, беспечная толпа, которая только прошлой ночью издевалась над небесными посланниками, - все было уничтожено огнем. Дым поднимался к небу, как из огромной печи. Некогда прекрасная содомская равнина превратилась в пустыню, которая никогда больше не приняла прежний вид, оставшись для всех поколений свидетельством неизбежности судов Божьих за нарушение Его закона.

В православной традиции история Содома толкуется как предостережение:

- Пламя, уничтожившее города равнины, озаряет предостерегающими всполохами и наши дни. В этом событии для содержится грозный урок. Несмотря на то, что Бог долготерпелив по отношению к грешникам, существует предел, который люди не могут преступить, продолжая грешить. Когда люди достигают этого предела, благодать отнимается, и разражаются суды Божьи;

- История Содома представлена в Священном Писании как прообраз грядущего суда в последний день. "Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех; так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится. В тот день, кто будет на кровле, а вещи его в доме, тот не сходи взять их; и кто будет на поле, также не обращайся назад. Вспоминайте жену Лотову" (Лк 17:26-32);

- "Вспоминайте жену Лотову". Пусть ничто не удерживает ваш взгляд на мирском, будьте готовы оставить все, ради Господа, чтобы в тот день не было произнесено над вами.

Как же прочла историю Содома поэтесса И. Лиснянская?

Приведём слова самой поэтессы:

«Инна Львовна, вы назвали свою последнюю книгу "В пригороде Содома". Вы ведь имеете в виду не эту только жизнь - в Переделкине?

- Нет, конечно. Я думала о сходстве всех времен и увидела много содомских признаков и у нас. Речь идет о нашей жизни, и я - в пригороде этой жизни»[16] .

Поэтесса за историей Содома и Гоморры не видит просто историческое событие, которое произошло много тысячелетий назад.

У неё вызывает серьезную тревогу Духовный облик современного мира. К Божественному слову люди относятся легкомысленно. Искренняя преданность, нелицемерное благочестие уступили место пустому формализму. Ежедневно повторяющиеся события прошлого свидетельствуют об исполнении предначертанного. Мир словно созревает для гибели.

Страданию поэтессы нет границ, поэтому и художественный мир цикла утрачивает видимые границы: реальный мир разомкнут в Вечность и Вселенную.

§ 2. Циклообразующие функции художественного времени и пространства

Художественное пространство цикла

Поэтесса создает особое художественное пространство: действие переносится из подмосковного “пригорода Содома” в иное географическое пространство, основанное на соединении мифологического и современного (см. приложение 2).

На первый взгляд, «пространство реальности» и «библейское пространство» просто сосуществуют в цикле.

Но рассмотрим более детально, как взаимодействуют в художественной ткани цикла эти пространства.

«Пространство реальности» представлено следующим образными рядами:

- птицы – лес – дерево – камень – письменный пень – письменный стол - деревья в лазоревом нимбе – далекие моря…;

- ворота – дом – крепостная стена – дворик – город – потолок – хрусталь над столом…;

- электричка – вагоны – тамбур – автотрассы – смог – рюкзак…

«Библейское пространство» очерчено рядами, включающими элементы:

- птичьи страсти – звездные просторы – облака – бьет и дождик в колокола…;

- серафический глагол – Серафим с обгорелой ключицей – сума и посох – Илья-пророк – пророк Иона – желанная весть – пророк, которого камнями побивают – слово как имя Божье – много земных имен;

- город Содом – супруга Лотова – дом Лота – ворота – содомские грешники – пригород Содома.

Пространственные миры цикла, действительно, организованы по принципу параллелизма, однако этот праллелизм только подчеркивает взаимопроникновение миров в многомерном пространстве творчества. Именно мотивы творчества и странничества объединяют рассматриваемые миры.

Сквозной темой цикла становится тема поэтического творчества. Причем творчество понимается И. Лиснянской как путешествие в пространстве и времени, объединяющее миры и эпохи. Такое понимание одной из центральных тем цикла становится важным циклообразующим фактором.

Исследователи обращают внимание на еще одну особенность художественного пространства цикла «В пригороде Содома», обусловленную развитием в цикле «дачной темы». В цикле то и дело слышен грохот ежеминутно спешащих из “Содома” или в “Содом” электричек... Шум проезжающих мимо поездов слышал в Переделкино и Б. Пастернак.

Не случайно черты сходства «переделкинской» картины мира И. Лиснянской и Б. Пастернака, становятся очевидными с первого стихотворения “Птичья почта”, представляющего собой интонационный и образный диалог со знаменитой пастернаковской “Балладой” (“На даче спят...”). По мотивам стихотворения “На ранних поездах” того же Бориса Леонидовича похоже, написано и стихотворение “Театр одного актера” И.Лиснянской...

Художественное время

«Временная ткань» цикла «В пригороде Содома» неоднородна (см. приложение 3).

Прошлое в цикле – это эпоха библейского Содома, «содомский сон» лирической героини.

Настоящее – это эпоха нового Содома, еще более грешного и трагичного, чем Содом библейский.

Лирическая героиня цикла страдает, осознавая, что мы сегодня живем в тех же самых условиях и что мир, окружающий нас, является тем же Содомом и той же самой Гоморрой.

На первый взгляд, сквозная мысль цикла – попытка убедить себя и своих читателей, что все это уже было, был Содом и есть Содом, было плохо и сейчас - плохо... Порой в троках цикла слышатся нотки отчаяния: “Веселись, содомский народ, В трубы дуй, в барабаны бей!.. Скоморошьи маски надень... Будет в небе тебе салют”...

Действительно, нарисованные в цикле картины трагедий одна страшней другой: вот павшая Троя, вот ставшая пеклом Хиросима. Словом, Содом... Есть ли выход, спросите вы? А выход нашла сама героиня цикла.

Осмысление связи прошлого и настоящего помогает лирической героине почувствовать, как в её сознании, мироощущении исчезаем граница между прошлым и настоящим, как формируется понятие «жизнь» и ощущение жизни воспринимается как спасение.

На основе материалов графы таблицы «Осмысление связи прошлого и настоящего» можно схематически представить, как на образном уровне поэтесса показывает исчезновение границы между различными эпохами:

Вечности произвол – экзамен по истории – памяти опыт печален – шла я многие века – времени излом –пограничная … полоса /Между тем, что прошло, и тем, что проходит мимо / Между тем, что проходит, и тем, что еще грядет - Дым один шел впереди меня / В неизвестность нынешнего дня - ты время и место перевираешь - Не забегай вперед на тысячелетья,/А вспоминай…

Если в первых стихотворениях цикла героиня испытывает страх перед Вечностью, то в последующих стихотворениях она переносится из настоящего в прошлое, из прошлого в настоящее, из настоящего в будущее. С её точки зрения, возможность переноситься из эпохи в эпоху человеку дарит память. Память о горе и страдании приносит печаль, сжигает огнем, но утратить памяти, лишиться памяти значит перестать жить.

Мотив памяти становится элементом, связующим различные временные пласты, создающим новую вневременную художественную реальность, которую мы видим в трех последних стихотворениях цикла.

§ 3. Судьба лирического субъекта как циклообразующий фактор

Первое, что обращает на себя внимание при рассмотрении субъектного ряда цикла «В пригороде Содома» - это одиночество лирической героини(см. приложение 4).

Одиночество героини — это независимость от других людей, но не от самой себя. Жить с собой в ладу не удается. И не потому, что все вокруг плохо, а потому что именно разлад с собой и есть то состояние души, которое и позволяет оставаться человеку живым и чувствующим. Поэзия, поэтическое творчество в этой ситуации воспринимается героиней как расплата и становится её судьбой, наказанием и спасением.

Оказывается, это так тяжело — сочувствовать людям и неодушевленным вещам, которые обладают способностью к памяти. Собеседники поэта — существа, лишенные самостоятельного голоса, обреченные на молчание. Их голосом становится голос поэта.

Какие бы роли, какие бы маски ни примеряла бы на себя героиня цикла, она предстает перед читателем в двух своих основных ипостасях – поэта и женщины.

«Поэтическая» составляющая образа лирического субъекта .

Лирический субъект цикла «В пригороде Содома» — поэт сдержанный, сопровождающий читателя в пределах личного — личной памяти, личного взгляда, личного ощущения. Не отрицание своего “я”, не совпадение с “я” того, кто слушает, а возможность понимания и угадывания — родственной души, похожего восприятия, доверия и способности к неотторжению. Для нее и смерть — не уход туда, откуда не возвращаются, а переход к светлому состоянию, не глубокий тоннель, а высокий стебель, ведущий не к провалу, а к вершине.

Замечать существование мелочей, уметь разглядеть в общем частности, в большом — подробность и отдельность. Внимательность к тому, что дано природой, — к дождю, ветру, дереву. Голос поэта — это и есть голос травы, тишины, это непраздный разговор с понимающим собеседником. Это разговор о той самой вести, которую приносит ветер или шелестит дерево. Не осуждай — ты живешь среди них и стоишь вровень с ними.

Но она может быть жесткой, жестокой к себе. Ясность зрения, глубина видения сочетаются с трезвостью взгляда и отстранением от увиденного. Растворяясь в мире, поэт все же остается самим собой, отдельным и отделенным, сохраняя оболочку своего существования и не нарушая цельности того предмета, на который направлено внимание. Живой интерес к происходящему вне — за окном, за дверью, за порогом. Поэт не испугается приближения, не заслонится рукой, листом бумаги, башней из слоновой кости, ее душа раскрыта происходящему. Может, оттого ей так и больно, что глубина проникновения чужого взгляда или прикосновения не регулируется сознательно. Принимается все, как дыхание, иначе — не получается. Нет не важных или не личных вещей. Все имеет право на существование — и тоска, и боль, и одиночество. И важен не поиск виноватых, а осознание данного состояния и себя в нем если не как блага, то как неизбежности, которую нужно принять. Не смириться, а прожить ее по максимуму, пройти насквозь.

Инна Лиснянская не встает на позиции пророка и не пытается стать учителем жизни. Она называет себя «кукловодом». Её творчество - это только рассказ о том, что видит и чувствует она, это способ самоопределения, возможность разговаривать со временем на его языке.

«Человеческая» составляющая образа лирического субъекта .

Лирической героине цикла приходится то стоять “У содомских ворот”, то становиться на время служанкой в доме Лота; она - то чистый ангел, то – «лоза, втоптанная в грязь».

Мир, который она видит, есть не что иное, как отражение ее же собственного состояния: те же тоска, тревога, печаль. Поиск себя превращается в осознание вины перед жизнью, перед людьми, доходящей до отчаяния. Человек оказывается зажатым между временем и памятью, в оболочке сомнения.

В чем сила и в чем слабость героини цикла? Перед нами женщина, чувствующая, страдающая, то отчаивающаяся, то вновь обретающая себя. На протяжении цикла она несколько раз сравнивает себя с женой Лота. Но что же произошло с женой Лота? Жена же Лотова оглянулась позади его, и стала соляным столпом. (Быт. 19, 26)

В окрестности Мертвого моря есть соляные столпы, напоминающие человеческие изображения; один из них (его до сих пор показывают паломникам) очень похож на женскую фигуру. Это, по преданию, и есть жена Лотова, которая превратилась в соляной столп: она задержалась, и, видимо, осадки каких-то веществ покрыли ее и затвердели на ней. Христос говорит, предупреждая о будущих бедствиях:

В тот день, кто будет на кровле, а вещи его в доме, тот не сходи взять их; и кто будет на поле, также не обращайся назад: Вспоминайте жену Лотову. (Лук. 17, 31-32) Она наказана за явное пренебрежение словом Божьим: при исходе из Содома оглядываться было запрещено (Быт. 19, 17).

У Анны Ахматовой есть стихотворение о Лотовой жене, где библейский сюжет повернут совершенно неожиданной стороной: жене Лота невозможно расстаться с городом, где она прожила всю жизнь, настолько она любит его; и заканчивается стихотворение так:

Кто женщину эту оплакивать будет?

Не меньшей ли мнится она из утрат?

Лишь сердце мое никогда не забудет

Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

Но это поэтическое переосмысление сюжета. Библейское же отношение к Лотовой жене совсем иное...

Героиня И. Лиснянской считает себя в тысячу раз грешней, чем жена Лота, потому что она не оглянулась на страдающий город, смогла перешагнуть через чужое горе. С точки зрения лирической героини, поэт не может себе этого позволить.

Специфику лирического цикла исследователи видят в том, что свою судьбу в нем имеет не только лирический субъект, но и внеположный ему окружающий мир. "И если "судьба" лирического субъекта поэтического цикла предстает во многом как судьба глубоко индивидуализированная, зыбкая, частная и потому непредсказуемая, то "судьба" мира предстает как судьба всеобщая, универсальная, существующая по своим собственным значимым и объективным законам. На таком сопоставлении частного и общего, подвижного и устойчивого, субъективного и объективного и возникает художественная образность лирического цикла".

§ 4. Мотивы, как фактор, обусловивший идейно-тематическое единство цикла И. Лиснянской «В пригороде Содома »

Идейно-тематическое единство цикла обусловлено системой взаимопереплетающихся лейтмотивов – памяти (как возможности связать разные эпохи), страдания (огонь как символ страдания, посылаемого в наказание за грехи, грехи, Содом), спасения (птицы, понимаемые как добрые вестники, дождь, побеждающий огонь), поэтического творчества (слова, позволяющие поэту выполнять свою миссию, пророк, куклы) (см. приложение 5).

Важнейшими циклообразующими элементам становится складывающийся на наших глазах от стихотворения к стихотворению глубоко личностный образ поэта и рассмотренные нами образные детали и “ключевые” слова, помогающие вырастать этому главному и воспринимать его в органической связи с живой природой и всем окружающим миром.

Мотивы взаимодействуют между собой и эволюционируют на протяжении всего цикла. Однако ведущую роль в циклообразовании в нашем случае играет мотив поэтического творчества.

Первое и последние стихотворения цикла “сфокусированы” на личность поэта, носящего в себе и глубоко переживающего в своей душе, судьбе и творчестве все природные и общественные трагедии.

Этот мотив в цикле обладает круговой динамикой. Философская идея круга, бесконечности, повторяемости, вечности, взаимозависимости и взаимосвязанности мироздания, выраженная в этой динамике, на уровне формы художественного произведения реализуется как цикл стихотворений. Таким образом, структура цикла «В пригороде Содома» связана с выражаемыми в нем авторскими идеями.

Центрирующую функцию мотива творчества необходимо учитывать при интерпретации как лирического цикла в целом, так и отдельных входящих в него стихотворений.

Однако, необходимо отметить и тот факт, что композиция цикла «В пригороде Содома» основана на взаимодействии центростремительных и центробежных мотивов.

Литературоведы отмечают, что в литературе 20 века сформировалась новая целостность лирического цикла: на смену центробежным приходят центростремительные тенденции в построении циклической формы, на смену одноцентричности - многоцентричность, на смену логичности - ассоциативность.

Заключение

Циклизация была характерна для искусства в разные исторические эпохи, в то же время есть периоды времени и разновидности искусства, когда цикл приобретает наибольшее распространение. В настоящей работе мы рассмотрели особенности лирического цикла в поэзии начала 21 века.

Изучив теорию циклизации в поэзии, мы сделали вывод о том, что большинство современных исследователей лирического цикла подчёркивают правомерность его рассмотрения как самостоятельного специфического жанрового образования. В своей работе мы рассмотрели цикл И. Лиснянской как жанровое образование, в котором особую роль обретают циклообразующие связи.

В качестве ведущих мы определили следующие циклообразующие связи:

- композиционная роль библейских образов (Содом, Лот, жена Лота);

- особо организованное художественное время и пространство цикла;

- лирический сюжет, в основе которого судьба лирического субъекта цикла (женщины, поэта);

- роль мотивов и лейтмотивов, являющихся основой идейно-тематического единства цикла.

На связь с библейскими образами указывает прежде всего заглавие “В пригороде Содома”, которое дает начало развитие мотиву наказания Содома за грехи его жителей. Мотив гибели Содома развивается в цикле в двух направлениях: через систему реминисценций из Ветхого Завета и через систему поэтических образов, связанных с рассматриваемой библейской притчей («ангелы», «грех», «пожар», «непослушание», «Жена Лота»).

Образность библейской притчи о Содоме и Гоморре является важным текстообразующим элементом, однако рассматривать её как ведущий циклообразующий элемент нельзя. Как мы видим, образ Содома появляется во 2 – 9 стихотворениях цикла, его нет в первом стихотворении ив трех последних. Автор не использует этот образ в качестве «закольцовывающей» композиционной скрепы.

Значимость мотива Содома как циклообразующего элемента реализуется в полной мере на метафорическом уровне. Поэтесса за историей Содома видит не просто историческое событие, которое произошло много тысячелетий назад. Для неё это метафора современного мира, современного общества.

Художественное время (содомское прошлое, настоящее нового Содома, будущее содомских грешников) и художественное пространство цикла («пространство реальности» и «библейское пространство») организованы на основе принципов взаимосвязи, взаимопроникновения, разомкнутости границ.

Пространственные миры (реальный и библейский)организованы по принципу параллелизма, который подчеркивает взаимопроникновение миров в многомерном пространстве творчества. Именно мотивы творчества и странничества объединяют рассматриваемые миры.

Понаблюдав за приметами различных эпох, воссозданных в цикле “В пригороде Содома”, приметами прошлого и настоящего, мы пришли к выводу о том, что поэтесса И. Лиснянская пытается философски осмыслить пережитое, разобраться в сложном, неоднозначном сегодняшнем, нынешнем “Содоме”, путем “наведения мостов” между не стыкующимися, но такими похожими во все времена - эпохами... Мотив памяти становится элементом, связующим различные временные пласты, создающим новую вневременную художественную реальность, которую мы видим в трех последних стихотворениях цикла.

Судьба лирического субъекта цикла – основа лирического сюжета – это путь познания лирической героиней своего места (как поэта и женщины) в современном мире, в Вечности, во Вселенной.

Идейно-тематическое единство цикла обусловлено системой взаимопереплетающихся лейтмотивов – памяти (как возможности связать разные эпохи), страдания (огонь как символ страдания, посылаемого в наказание за грехи, грехи, Содом), спасения (птицы, понимаемые как добрые вестники, дождь, побеждающий огонь), поэтического творчества (слова, позволяющие поэту выполнять свою миссию, пророк, куклы),

Важнейшими циклообразующими элементам становится складывающийся на наших глазах от стихотворения к стихотворению глубоко личностный образ поэта и рассмотренные нами образные детали и “ключевые” слова, помогающие вырастать этому главному и воспринимать его в органической связи с живой природой и всем окружающим миром.

Мотивы взаимодействуют между собой и эволюционируют на протяжении всего цикла. Однако ведущую роль в циклообразовании в рассматриваемом цикле играет мотив поэтического творчества.

Цикл воспринимается как динамическое эстетическое явление. Погружаясь в осмысление мотивов и образов, читатель обращает внимание на все новые циклообразующие связи и скрепы, но восприятие цикла как художественной суперструктуры происходит в читательском сознании только при наличии читательской цикловоспринимающей готовности, а такая готовность активизируется в современную эпоху, когда цикл становится доминирующей формой художественного выражения.

Проведенное исследование позволило нам ответить на вопрос о причине широкого распространения этого явления в литературе рубежа 20 – 21 вв. Приведем основные причины:

1. Компенсаторная функция цикла . Когда разрушаются традиционные формы целостности, цикл как бы удерживает художественные произведения от распада, выполняет объединяющую функцию, связывая воедино различные произведения. Так развивается цикличность художественного мышления, когда автор задумывает и создает свое произведение в рамках более широкого контекста из нескольких произведений.

2. Архетипическая функция цикла . В периоды кризисов, когда ставятся под сомнение устоявшиеся представления, реализуется процесс возвращения искусства к первоосновам, к глубинным проявлениям человеческой культуры, мифам и архетипам. Цикл связан с архетипами колеса, цепи, круга, кольца, шара, сферы, общее значение которых может быть сведено к нескольким основным смысловым пластам: единство, нераздельность, целостность; вечная повторяемость и круговой характер всего сущего. Современное циклическое художественное мышление охотно возвращается к мифологическим образам в поисках новой целостности в наиболее архаических мифологических образах.

3. Коммуникативная функция цикла . Цикл представляет собой коммуникативное событие, в котором сообщаются в полилоге, с одной стороны, части между собой, а, с другой стороны, - части и целое. Цикл становится осуществлением процессов диалога и коммуникации на уровне композиции и архитектоники художественного произведения.

Таким образом, широкое распространение циклизации в современную эпоху связано с тем, что цикл становится наиболее адекватной формой бытия литературного произведения, композиционной формой, в наибольшей степени соответствующей глубинным процессам, протекающим в природе искусства в двадцатом веке, и моделью реализации этих процессов.

Список литературы

1. Акопян Л.Г. Лирический цикл как тип текста // Семантические и коммуникативные категории текста: (Типология и функционирование). - Ереван, 1990.

2. Бек Т. Тайновдохновенная речь // Литературная газета. — 2003. — № 29.

3. Гареева Л. Н. Вопросы теории цикла (лирического и прозаического) // "Стихотворения в прозе" И.С. Тургенева: Вопросы поэтики. - Ижевск: УдГУ, 2004. - с. 19-27; 81-82.

4. Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: Проблемы истории и теории. Красноярск, 1988.

5. Дарвин М.Н. Художественная циклизация лирических произведений. – Кемерово, 1997.

6. Ермошина Г. Между памятью и временем // Знамя. — 2003.

7. Липгарт А. Бесстрашие музыки. Поэт И. Лиснянская // Дружба Народов, 1998, №5.

8. Ляпина Л. Проблема целостности лирического цикла//Л.Ляпина. Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. – Донецк, 1977.

9. Ляпина Л. Циклизация в русской литературе XIX века. – Спб., 1999.

10. Мощенко В. “А все-таки жизнь всех жалоб умней”. Инна Лиснянская. “Музыка и берег”//"Литературная газета", 2000. -№ 32-33 (5800) 3-15 августа 2000 г.

11. Немзер А. Всяк при своём // Время новостей. — 2002. — 26 декабря.

12. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. – Воронеж, 1991.

13. Полищук Д. Книжная полка Д. Полищука // Новый мир, 2005, № 8.

14. Постникова О. Русские писатели 20 века. — М., 2000.

15. Сапогов В.А. О некоторых структурных особенностях лирического цикла А. Блока // В.А. Сапогов. Язык и стиль художественного произведения. - М., 1966.

16. Спроге Л.В. Лирический цикл в дооктябрьской поэзии А. Блока и проблемы циклообразования у русских символистов. Автореферат. - Тарту, 1988.

17. Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. - М., 1990.

18. Яницкий Л. Циклизация как коммуникативная стратегия в современной

Приложение 1

Птичья почта

Только подумай, за что мне такое счастье —

Угол иметь в лесу и письменный стол

И наблюдать, какие певчие страсти

Держит в зеленых объятьях березовый ствол.

Сосны скрипят, как птиц перелетных снасти,

И серафический слышится мне глагол .

Время делю я всего на четыре части

Года: мне страшен вечности произвол .

Вряд ли б смогло по истории сдать экзамен

Дерево, даже пригодное для икон.

По-настоящему прошлому верен камень —

В память свою, как человек, влюблен.

Памяти опыт, как всякий опыт, печален —

Больше от следствий не жду никаких причин, —

Нет ничего свежее древних развалин,

Нет ничего древнее свежих руин.

Крошево дня вкруг памятных мест, а ночь-то

В мраморном крошеве звезд . Под летнюю сень

Сведенья эти приносит мне птичья почта ,

Хоть воспеваю только наглядный день .

Господи Боже, спасибо Тебе за то, что

Угол мне дал в лесу и письменный пень .

При содомских воротах

Не минуй мои ворота , заходи, я накормлю,

Даже водкой напою,

даже песенку спою

Про Содом тот многогрешный , тот, который так люблю,

Что никак я не спалю

память бедную мою.

Там была я при воротах виноградною лозой —

Лунной ягодой светясь,

я над ангелом вилась

И пред дьяволом стелилась. Но Господнею грозой

Не спалилась , а спаслась,

стражей втоптанная в грязь.

След от праведника глубже, чем от гневного огня , —

И от лужи до песка

шла я многие века.

Но по городу Содому , где сгорела вся родня,

Одинокая тоска

хуже камня у виска.

Нет, минуй мои ворота , не заглядывай в мой дом ,

Где я разумом больна

от навязчивого сна .

А Содом стоит на месте , хоть оброс железным мхом

Да стеклом из-под вина ,

не допитого до дна.

Театр одного актера

Кажется, живу я по привычке —

Наподобие часов.

Но когда меж птичьих голосов

Пролетает голос электрички,

Вижу, как в проходах поездов,

В тех вагонах, где не слишком густо,

Порывая с ремеслом,

Нищенство становится искусством

И играет времени излом,

Где горит без пламени Содом .

Кто имущий здесь, а кто убогий

С жуткой былью на устах? —

И не важно здесь, что бард безногий

В тамбуре был на своих ногах

И затаптывал табачный прах .

Кто не знает про суму и посох?

Но вот этот, этот на колесах

Одного народа театр

Вышибет из глаз твоих раскосых

Не слезу уже, а едкий натр .

Кто проситель здесь и кто даритель?

Что есть — почва, что — сума?

Неужели я — сторонний зритель

И меж птиц , поющих задарма,

Не схожу ни с ритма, ни с ума?

Карнавал

Начинается хоровод

С танца маленьких лебедей.

Веселись, содомский народ ,

В трубы дуй, в барабаны бей!

Веселись, обнищалый люд,

Скоморошьи маски надень,

Будет в небе тебе салют,

Будет память на черный день!

В паре с бабой баба идет,

А мужик идет с мужиком,

В волосах серпантин цветет

Наркотическим лепестком.

Веселись, народ, веселись,

Что еще остается нам?

Разойдись, народ, разойдись,

Разойдись по своим шатрам!

* * *

Где стена крепостная и где глашатая медь?

Где озерная отмель и цитруса позолота?

Оглянувшись на прошлое , можно окаменеть,

Как случилось совсем недавно с женою Лота .

От всего Содома остался столп соляной —

То ли городу памятник , то ли Господней воле.

Получается — взгляд назад может стать виной ,

А одна слеза — может стелою стать из соли.

Человечеству страшный пример подают небеса —

Так разрушена Троя и взорвана Хиросима.

Да и где пограничная , собственно, полоса

Между тем, что прошло , и тем, что проходит мимо,

Между тем, что проходит , и тем, что еще грядет?

Разве лучше содомских грядущие горожане?

Неужели на семьдесят градусов поворот

Головы неповинной — великое ослушанье?

Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз —

Но вопросы мои заметут, как следы на дороге, —

А куда, не скажу — на обочинах автотрасс

Дьявол в смокинге черном и ангел в лиловом смоге.

Дым

В рюкзачок впихнула я манатки,

Погасила лампу в коридоре

И ушла из дому без оглядки.

За спиною полыхало море

И земля пожаром нефтяным —

Тенью от него стелился дым .

Я была служанкой в доме Лота ,

(Но об этом умолчал историк),

Лот мне указал не на ворота ,

А на сточный выход через дворик ,

Я же, вылезшая из дерьма,

Не сошла ни с тропки, ни с ума.

Да, я уходила без оглядки

На людские вопли, что надсадней

Треска бревен и кирпичной кладки.

Чем правдивей — тем невероятней:

Дым один шел впереди меня

В неизвестность нынешнего дня.

И сейчас, склонясь над мемуаром,

Ни одной строкой не поперхнулась,

Только дым , отброшенный пожаром ,

Тенью стал и совестью моей, —

Я на город свой не оглянулась,

Я содомских грешников грешней .

В пригороде Содома

Память — горящая спичка в соломе,

Но на соломе давно мне не спится —

Ужасы снятся .

Падшие ангелы в новом Содоме ,

Если не воры и не убийцы —

Сущие ангцы.

Боже, почто обратил ты в уголь

Город, которым не правили воры

Или убийцы?

— Чтобы твой ужас не шел на убыль! —

Звездные мне отвечают просторы

Голосом птицы ...

А серафим с обгорелой ключицей

Водит по воздуху, как по странице ,

Пальцем увечным:

Бог увидал, что пожар — не в науку,

И заменил Он мгновенную муку

Трепетом вечным .

Последний сон

В мелкий дождик Илья-пророк облака на днях истолок —

Дождь идет, толченым стеклом освещая мой потолок,

Или то хрусталь над столом третьи сутки уже горит ,

Или сплю я бредовым сном , но блестящим, как антрацит.

Кем-то брошен на мой порог умирающий голубок —

Черным углем из-под крыла кровеносный мерцает ток.

Нет, не голубь — я умерла, нет, не вестник , а я мертва!

Бьет и дождик в колокола , что желанная весть жива .

Даже дождик наискосок — сну безумному поперек —

О спасенье благовестит!.. До весны еще долгий срок —

Еще осень нам предстоит, еще будет зима навзрыд

Завывать над одной из плит, где содомский мой сон зарыт.

Короткая переписка

Он:

Дорогая, ты время и место перевираешь,

Очередность событий и города,

В пригороде Содома заранее открываешь

Еще не рожденным волхвам свои ворота .

Неужто факт и число ничего не значат?

Неужто вымыслу вовсе удержу нет?

Неужто мифы твои с Клио судачат,

Перемежая с Ветхим Новый Завет?

Не забегай вперед на тысячелетья,

А вспоминай подробности. Впрочем, ты

Упредила в прошлой записке советы эти

Не без присущей тебе затейливой прямоты:

“Услышав эхо колокола в посуде,

Я точно помню — с какого пригорка звон,

А вспоминать — не значит ли, что, по сути,

Памяти ты лишен”?

Она:

Жизнь удлинилась, строку разогнав,

Дыхание сократив.

Более факта, ты полностью прав,

Меня привлекает миф.

Вышел Иона из чрева кита,

Где за трое суток продрог.

Я отворю ему ворота,

Пускай отдохнет пророк .

Белье просушу, напою вином

Мускатным, густым на вкус,

Пусть он забудется вещим сном

Длиною в китовый ус.

Пусть снятся ему трое суток Христа.

Этот же самый срок

Провел Иона во чреве кита

И Воскресенье предрек.

Кукловод

И те, кто в пути,

И те, кто сидят по домам,

Простите меня, простите меня, простите! —

Ведь, как ни крути,

Мне легче живется, чем вам, —

В руках у меня от кукол молящихся нити.

Я тот кукловод ,

Кто, дергая нити строк ,

Свою заглушает боль, печаль избывает...

За целый народ

Страдает только пророк,

Но где он, которого камнями побивают?

Простите меня

За остывшие угли молитв —

Что взять с кукловода ? И все-таки знайте —

Что не было дня,

Когда бы куклы мои

За вас не молились...

Имена

Я пишу лишь о том, о чем я вслух не рискну,

В моем горле слова — словно дрожь по коже,

Мой язык в нерешительности ощупывает десну,

Потому что мне каждое слово , что имя Божье.

Оказалось: у Господа много земных имен —

Имена земель и пророков, песков и племен,

Певчих птиц имена , имена калик и поэтов ,

Имена деревьев в лазоревом нимбе крон,

Имена далеких морей да и тех предметов,

Чей во тьме ореол то розов, то фиолетов.

Как же можно такое кому-то высказать вслух,

Нарекать Божьим именем здешних имен избыток?

Но какой с меня спрос? — жизнь моя — тополиный пух,

Тень малиновки, пыль с кукловодных ниток,

А вернее всего — обветшалой жалости свиток.

Приложение 2

Человек и окружающий мир в цикле «В пригороде Содома»

№	Стихотворение	Пространство: реалии современного мира	Библейское пространство
1	Птичья почта	«угол… в лесу», «письменный стол», «березовый ствол», «дерево, даже пригодное для икон», «камень», «вкруг памятных мест», «под летнюю сень»	«певчие страсти», «серафический …глагол»
2	При содомских воротах	«не минуй мои ворота», «нет, минуй мои ворота, не заглядывай в мой дом», «а Содом стоит на месте»	«про Содом тот многогрешный», «Там была я при воротах виноградною лозой», «по городу Содому, где сгорела вся родня»
3	Театр одного актера	«меж птичьих голосов пролетает голос электрички», «в тех вагонах», «в тамбуре»	«кто не знает про суму и посох», «горит без пламени Содом», «что есть – почва, что – сума»
4	Карнавал	(вне времени и пространства: полюс предельного падения)
5	«Где стена крепостная…»	«Где стена крепостная и где глашатая медь? Где озерная отмель и цитруса позолота?», «на обочинах автотрасс», «Дьявол в смокинге черном и ангел в лиловом смоге»	«От всего Содома остался столп соляной», «Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз»
6	Дым	«В рюкзачок впихнула я манатки, Погасила лампу в коридоре И ушла из дому без оглядки сточный выход через дворик»	«Я была служанкой в доме Лота», «Лот мне указал не на ворота», «Я содомских грешников грешней»
7	В пригороде Содома	«Боже, почто обратил ты в уголь Город, которым не правили воры Или убийцы»	«Звездные мне отвечают просторы Голосом птицы», «А серафим с обгорелой ключицей Водит по воздуху, как по странице»
8	Последний сон	«Дождь идет, толченым стеклом освещая мой потолок, Или то хрусталь над столом третьи сутки уже горит»	«В мелкий дождик Илья-пророк облака на днях истолок», «Бьет и дождик в колокола, что желанная весть жива», «содомский мой сон зарыт»
9	Короткая переписка	«В пригороде Содома заранее открываешь Еще не рожденным волхвам свои ворота», «Вышел Иона из чрева кита, Где за трое суток продрог. Я отворю ему ворота, Пускай отдохнет пророк»
10	Кукловод	«За целый народ Страдает только пророк, Но где он, которого камнями побивают»
11	Имена	«Имена деревьев в лазоревом нимбе крон», «Имена далеких морей да и тех предметов, Чей во тьме ореол то розов, то фиолетов»	«у Господа много земных имен — Имена земель и пророков, песков и племен»
12	«Пусть не на что мне опереться…	(вне времени и пространства: полюс восхождения)

Приложение 3

Человек и время в цикле «В пригороде Содома»

Прошлое	Настоящее	Связь между прошлым и настоящим
1	Птичья почта	«время делю я всего на четыре части года», «крошево дня», «воспеваю только наглядный день»	«мне страшен вечности произвол», «вряд ли б смогло по истории сдать экзамен дерево», «по-настоящему прошлому верен камень, в память свою, как человек, влюблен», «памяти опыт печален», «крошево дня вкруг памятных мест»
2	При содомских воротах	«Там была я при воротах виноградною лозой», «но по городу Содому, где сгорела вся родня»,	«не минуй мои ворота, заходи, я накормлю», «а Содом стоит на месте, хоть оброс железным мхом, да стеклом из-под вина»	«И от лужи до песка шла я многие века»
3	Театр одного актера	«кто не знает про суму и посох»,	«в тех вагонах нищенство становится искусством», «на колесах одного народа театр»,	«играет времени излом, где горит без пламени Содом»
4	Карнавал	«веселись, содомский народ»,	«начинается хоровод/ с танца маленьких лебедей», «обнищалый люд», «В паре с бабой баба идет, А мужик идет с мужиком», «В волосах серпантин цветет Наркотическим лепестком».
5	«Где стена крепостная…»	«Оглянувшись на прошлое, можно окаменеть, Как случилось совсем недавно с женою Лота», «От всего Содома остался столп соляной»	«На обочинах автотрасс», «Дьявол в смокинге черном и ангел в лиловом смоге».	«Человечеству страшный пример подают небеса — Так разрушена Троя и взорвана Хиросима», «Да и где пограничная, собственно, полоса Между тем, что прошло, и тем, что проходит мимо, Между тем, что проходит, и тем, что еще грядет»
6	Дым	«Я была служанкой в доме Лота», «Лот мне указал не на ворота»	«Чем правдивей — тем невероятней» «И сейчас, склонясь над мемуаром, Ни одной строкой не поперхнулась»	«Дым один шел впереди меня В неизвестность нынешнего дня»
7	В пригороде Содома	«Боже, почто обратил ты в уголь Город, которым не правили воры Или убийцы»	«Падшие ангелы в новом Содоме, Если не воры и не убийцы — Сущие ангцы»	«Память — горящая спичка в соломе»
8	Последний сон	«над одной из плит, где содомский мой сон зарыт»	«До весны еще долгий срок — Еще осень нам предстоит, еще будет зима навзрыд Завывать над одной из плит»	«Бьет и дождик в колокола, что желанная весть жива», «Даже дождик наискосок — сну безумному поперек — О спасенье благовестит»
9	Короткая переписка	«Жизнь удлинилась, строку разогнав, Дыхание сократив»	«ты время и место перевираешь, Очередность событий и города», «Неужто мифы твои с Клио судачат, Перемежая с Ветхим Новый Завет?», «Не забегай вперед на тысячелетья, А вспоминай подробности», «вспоминать — не значит ли, что, по сути, Памяти ты лишен»
10	Кукловод	(вневременное пространство)
11	Имена
12	«Пусть не на что мне опереться…

Приложение 4

Лирический субъект цикла И. Лиснянской «В пригороде Содома»

№	Стихотворение			Лирический субъект			Окружающие люди
				Мир эмоций	Роль
1	Птичья почта			«за что мне такое счастье», «серафический слышится мне глагол», «мне страшен вечности произвол», «больше от следствий не жду никаких причин», «воспеваю только наглядный день»	(не указана прямо) поэт, творец
2	При содомских воротах			«про Содом тот многогрешный, тот, который так люблю», «Никак я не спалю память бедную мою», «над ангелом вилась», «пред дьяволом стелилась», «не спалилась, а спаслась», «одинокая тоска хуже камня у виска», «я разумом больна от навязчивого сна»	«Там была я при воротах виноградною лозой»		«не минуй мои ворота, заходи, я накормлю, даже водкой напою, даже песенку спою», «нет, минуй мои ворота»
3	Театр одного актера			«живу я по привычке», «вышибает из глаз твоих раскосых/не слезу уже, а едкий натр», «не схожу ни с ритма, ни с ума»	«живу я…, наподобие часов», «неужели я – сторонний зритель»,		«кто имущий здесь, а кто убогий с жуткой былью на устах», «бард безногий в тамбуре был на своих ногах», «кто проситель здесь и кто даритель»,
4	Карнавал			«Веселись, народ, веселись, Что еще остается нам»	Человек толпы (содомского народа, обнищалого люда)		«веселись, обнищалый люд,/ скоморошьи маски надень», «В паре с бабой баба идет,/ А мужик идет с мужиком»
5	«Где стена крепостная…»			«Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз,/ Но вопросы мои заметут»	Современная женщина		Разве лучше содомских грядущие горожане?
6	Дым			«И ушла из дому без оглядки», «Я же, вылезшая из дерьма», «Не сошла ни с тропки, ни с ума», «Да, я уходила без оглядки», «Я на город свой не оглянулась, Я содомских грешников грешней»	«Я была служанкой в доме Лота»		«На людские вопли, что надсадней Треска бревен и кирпичной кладки»
7		В пригороде Содома	«давно мне не спится — Ужасы снятся», «Чтобы твой ужас не шел на убыль», «Бог увидал, что пожар — не в науку, И заменил Он мгновенную муку Трепетом вечным»		Страдающий поэт
8		Последний сон	«сплю я бредовым сном», «Нет, не голубь — я умерла, нет, не вестник, а я мертва!»		Поэт, преодолевающий небытие	«Кем-то брошен на мой порог умирающий голубок»
9		Короткая переписка	«Более факта, ты полностью прав, Меня привлекает миф»		Поэт
10		Кукловод	«Простите меня, простите меня, простите! — …Мне легче живется, чем вам, — В руках у меня от кукол молящихся нити», «Простите меня За остывшие угли молитв — Что взять с кукловода? И все-таки знайте — Что не было дня, Когда бы куклы мои За вас не молились...»		«Я тот кукловод, Кто, дергая нити строк, Свою заглушает боль, печаль избывает»	«И те, кто в пути, И те, кто сидят по домам», «кукол молящихся нити»
11		Имена	«Я пишу лишь о том, о чем я вслух не рискну, В моем горле слова — словно дрожь по коже», «мне каждое слово, что имя Божье», «Но какой с меня спрос? — жизнь моя — тополиный пух, Тень малиновки, пыль с кукловодных ниток»		«жизнь моя — …обветшалой жалости свиток»
12		«Пусть не на что мне опереться…	«Пусть не на что мне опереться, Но разве не чудно, скажи, Смеяться от чистого сердца И плакать от всей души?»		Современная женщина

Приложение 5

Система мотивов в лирическом цикле И. Лиснянской «В пригороде Содома»

№	Стихотворение		Тема		Идея		Мотивы
1	Птичья почта		Осмысление истоков поэтического творчества		Счастье – когда на творчество поэт вдохновлён природой – посредником между человеком и Богом		Птицы («певчие страсти», «птиц перелетных снасти», «птичья почта»); время (вечность, «в прошлое влюблен», «прошлому верен», «по истории экзамен»), память («памяти опыт печален», «вкруг памятных мест»)
2	При содомских воротах		Осмысление места человека в современном мире		Страдания, боль, тоска «втоптанного в грязь» человека позволяют спастись от огня в «новом (современном) Содоме»		Память («Никак я не спалю память бедную мою», Огонь («Но Господнею грозою не спалилась, а спаслась», «гневный огонь», «сгорела вся родня»)
3	Театр одного актера		Осмысление места человека в современном мире		Поэт не должен позволять себе оставаться только «сторонним зрителем», наблюдающим трагедию «нового Содома»		Птицы («меж птичьих голосов пролетает голос электрички», «меж птиц, поющих задарма,/ не схожу ни с ритма, ни с ума»), Огонь («играет времени излом, / где горит без пламени Содом», «табачный прах»)
4	Карнавал		Осмысление места человека в современном мире		Безысходность веселья обречённых – внешнее проявление трагедии «нового Содома»		Огонь («За спиною полыхало море И земля пожаром нефтяным — Тенью от него стелился дым»)
5	«Где стена крепостная…»		Осмысление своего места в современном мире		Содом не остался в прошлом, современные люди грешней жителей Содома, «Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз»		Память («Оглянувшись на прошлое», «То ли городу памятник», «Между тем, что прошло, и тем, что проходит мимо Между тем, что проходит, и тем, что еще грядет», «грядущие горожане»)
6	Дым		Осмысление своего места в современном мире		Современный человек грешней жителей Содома. Потому что пытаются «бегством» отстраниться от разворачивающейся на их глазах трагедии; «Я на город свой не оглянулась, Я содомских грешников грешней»		Огонь («За спиною полыхало море И земля пожаром нефтяным — Тенью от него стелился дым», «Дым один шел впереди меня», «Только дым, отброшенный пожаром, Тенью стал и совестью моей»
7	В пригороде Содома		Осмысление истоков поэтического творчества		Наказанием, более страшным, чем пожар Содома, для поэта становится «трепет вечный» - осмысление греховности современного мира и ожидание страшной кары		Огонь («Память — горящая спичка в соломе», «обратил ты в уголь», «А серафим с обгорелой ключицей», «пожар — не в науку») Птицы («Звездные мне отвечают просторы Голосом птицы», «серафим с обгорелой ключицей»)
8	Последний сон	Осмысление истоков поэтического творчества		Поэт и за чертой небытия («я мертва») остается живым своим предощущением спасения, своей чуткостью к вести о спасенье		Птицы («умирающий голубок», «из-под крыла кровеносный мерцает ток», «Нет, не голубь — я умерла») Дождь («В мелкий дождик», «Дождь идет», «Бьет и дождик в колокола», «Даже дождик наискосок»)
9	Короткая переписка	Осмысление роли поэта в современном мире		Поэт в современном мире не пророк, но открывающий ворота пророку, ожидающий от пророка спасительной вести		Пророк («Пускай отдохнет пророк», «Пусть он забудется вещим сном», «И Воскресенье предрек»)
10	Кукловод	Осмысление своей поэтической миссии		Поэту в современном мире легче, потому что он (кукловод) связан незримыми «нитями строк» с самыми лучшими из людей (с «куклами молящимися»)		Куклы («кукол молящихся нити», «куклы мои», «остывшие угли молитв», «нити строк»)
11	Имена	Осмысление своей поэтической миссии		Современный поэт недостоин того, чтобы прикоснуться к истинному слову (имени Божьему), поэтому он всего лишь «кукловод», его творчество - «жалости свиток»		Слова, имена («Певчих птиц имена», «В моем горле слова», «Мой язык в нерешительности», «мне каждое слово, что имя Божье», «много земных имен», «как же можно такое кому-то высказать вслух», «Нарекать Божьим именем здешних имен избыток», «Но какой с меня спрос? — жизнь моя —… обветшалой жалости свиток»
12	«Пусть не на что мне опереться…	Постижение смыла жизни		Великое чудо дарит человеку жизнь – обретение счастья, которое не вечно, и горя, которое дарит бессмертье душе		Чудо («разве не чудно», «Смеяться от чистого сердца И плакать от всей души», «эта жизнь хороша», «счастье, как сердце, не вечно И горем бессмертна душа».

Приложение 6

Ветхий Завет. Книга Бытие, 19-ая глава.

“И пришли те два Ангела в Содом вечером, когда Лот сидел у ворот Содома. Лот увидел, и встал, чтобы встретить их, и поклонился лицом до земли и сказал: государи мои! зайдите в дом раба вашего и ночуйте, и умойте ноги ваши, встаньте поутру и пойдете в путь свой. Но они сказали: нет, мы ночуем на улице. Он же сильно упрашивал их; и они пошли к нему и пришли в дом его. Он сделал им угощение и испек пресные хлебы, и они ели. Еще не легли они спать, как городские жители, Содомляне, от молодого до старого, весь народ со всех концов города, окружили дом и вызвали Лота и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам; мы познаем их. Лот вышел к ним ко входу, и запер за собою дверь, и сказал [им]: братья мои, не делайте зла; вот у меня две дочери, которые не познали мужа; лучше я выведу их к вам, делайте с ними, что вам угодно, только людям сим не делайте ничего, так как они пришли под кров дома моего. Но они сказали [ему]: пойди сюда. И сказали: вот пришлец, и хочет судить? теперь мы хуже поступим с тобою, нежели с ними. И очень приступали к человеку сему, к Лоту, и подошли, чтобы выломать дверь. Тогда мужи те простерли руки свои и ввели Лота к себе в дом, и дверь [дома] заперли; а людей, бывших при входе в дом, поразили слепотою, от малого до большого, так что они измучились, искав входа. Сказали мужи те Лоту: кто у тебя есть еще здесь? зять ли, сыновья ли твои, дочери ли твои, и кто бы ни был у тебя в городе, всех выведи из сего места, ибо мы истребим сие место, потому что велик вопль на жителей его к Господу, и Господь послал нас истребить его. И вышел Лот, и говорил с зятьями своими, которые брали за себя дочерей его, и сказал: встаньте, выйдите из сего места, ибо Господь истребит сей город. Но зятьям его показалось, что он шутит. Когда взошла заря, Ангелы начали торопить Лота, говоря: встань, возьми жену твою и двух дочерей твоих, которые у тебя, чтобы не погибнуть тебе за беззакония города. И как он медлил, то мужи те [Ангелы], по милости к нему Господней, взяли за руку его и жену его, и двух дочерей его, и вывели его и поставили его вне города. Когда же вывели их вон, то один из них сказал: спасай душу свою; не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть. Но Лот сказал им: нет, Владыка! вот, раб Твой обрел благоволение пред очами Твоими, и велика милость Твоя, которую Ты сделал со мною, что спас жизнь мою; но я не могу спасаться на гору, чтоб не застигла меня беда и мне не умереть; вот, ближе бежать в сей город, он же мал; побегу я туда, - он же мал; и сохранится жизнь моя [ради Тебя]. И сказал ему: вот, в угодность тебе Я сделаю и это: не ниспровергну города, о котором ты говоришь; поспешай, спасайся туда, ибо Я не могу сделать дела, доколе ты не придешь туда. Потому и назван город сей: Сигор. Солнце взошло над землею, и Лот пришел в Сигор. И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и [все] произрастания земли. Жена же Лотова оглянулась позади его, и стала соляным столпом. И встал Авраам рано утром [и пошел] на место, где стоял пред лицем Господа, и посмотрел к Содому и Гоморре и на все пространство окрестности и увидел: вот, дым поднимается с земли, как дым из печи. И было, когда Бог истреблял [все] города окрестности сей, вспомнил Бог об Аврааме и выслал Лота из среды истребления, когда ниспровергал города, в которых жил Лот. И вышел Лот из Сигора и стал жить в горе, и с ним две дочери его, ибо он боялся жить в Сигоре. И жил в пещере, и с ним две дочери его”

[1] Инна Лиснянская/ Музыка и берег. — СПб: Пушкинский фонд, 2000, При свете снега: Стихотворения 2000 года. — СПб.: Пушкинский фонд, 2001, В пригороде Содома: Новые стихотворения. – М.: Клуб «Проект ОГИ», 2002, Одинокий дар. – М.: ОГИ 2003, Без тебя: Стихи 2003 года. – М.: Русский путь, 2004, Иерусалимская тетрадь: Книга стихотворений 2004 года. – М.: Проект ОГИ, 2005, Эхо: Стихотворения. – М.: Время, 2005. – 648 с. – (Поэтическая б-ка).

[2] См.: И. В. Ф о м е н к о, О поэтике лирического цикла, Калинин, 1984; М. Н. Д а р в и н, Проблема цикла в изучении лирики, Кемерово. 1983; Л. Е. Л я п и н а, Лирический цикл как художественное единство. — “Проблемы целостности литературного произведения”, Воронеж, 1967; К. А. Ш и л о в а, Поэтика цикла Н. Заболоцкого “Последняя любовь”. — “Из истории русской и зарубежной литературы XIX—XX вв.”, Кемерово, 1973; и др.

[3] Акопян Л.Г. Лирический цикл как тип текста // Семантические и коммуникативные категории текста: (Типология и функционирование). - Ереван, 1990. – с. 14.

[4] Спроге Л.В. Лирический цикл в дооктябрьской поэзии А. Блока и проблемы циклообразования у русских символистов. Автореферат. - Тарту, 1988. – С. 6.

[5] И. В. Ф о м е н к о, Поэтика лирического цикла. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук, М., 1990, с. 22.

[6] Дарвин, М.Н. Художественная циклизация лирических произведений. - Кемерово: 1997.т – с. 7.

[7] Цит. по Дарвин, М.Н. Художественная циклизация лирических произведений. - Кемерово: 1997.т – с. 8.

[8] Сапогов, В.А. О некоторых структурных особенностях лирического цикла А. Блока/В.А. Сапогов// Язык и стиль художественного произведения. - М.: 1966. – с.90.

[9] Там же. – с. 165.

[10] Ляпина, Л. Циклизация в русской литературе XIX века. - Спб: 1999. – с. 261 – 262.

[11] Старыгина, Н.Н. Проблема цикла в прозе Н.С. Лескова. Автореф. Дисс. …канд. Филол. Наук. - Л.: 1985. – с. 6 – 7.

[12] Фоменко, И.В. Поэтика лирического цикла. Автореф. Дисс. … канд. Филол. Наук. - М.: 1990. – с.3.

[13] Дарвин, М.Н. Художественная циклизация лирических произведений. - Кемерово: 1997. – с. 9.

[14] Дарвин, М.Н. Художественная циклизация лирических произведений. - Кемерово: 1997. – с. 10 – 11.

[15] Ляпина, Л. Проблема целостности лирического цикла/ Л.Ляпина// Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. - Донецк: 1977. – с. 165.

[16] Соломонова О. Инна Лиснянская: "Я думала о сходстве всех времен // «НаСтоящая Литература:::Женский Род». - http://www.litwomen.ru.