Реферат: Мотив природных стихий в творчестве Даниила Хармса

Отдел образования администрации Центрального района

МОУ экономический лицей

Секция «Литературоведение»

Контрольная работа

по теме

Мотив природных стихий в творчестве Даниила Хармса

Кротовой Анны Андреевны,

учащейся 11 Е класса

МОУ экономический лицей

Новосибирск, 2008

Содержание

Введение

Глава I. История изучения мотива природных стихий в творчестве Д. Хармса

Глава II. Анализ функционирования мотивов в стихотворениях «Берег и я», «От знаков миг», «Лес качает вершинами», поэме «Месть»

Заключение

Список литературы

Приложения

Введение

природная стихия мотив хармс стихотворение

Тема природных стихий широко раскрыта в русской литературе. Вероятно, эта тяга к пониманию четырех стихий идет из прошлого. С древнейших времен восточные славяне прославляли стихии воды, земли, воздуха, огня. В литературе эта тема развивалась, рассматривалась с разных точек зрения в произведениях Пушкина, Тютчева, Бальмонта, Блока и многих других. Ее изучением в XX веке занимались такие критики, как Н.А. Гуриненко, И. Грачева, В.В. Мильков, В Курбатов и. т.д.

Изучением творчества Д. Хармса занимались многие литературоведы:

К.В. Дроздов, М. Мейлах, А.Н. Рымарь, современник Хармса Я.С. Друскин1 , М.Н. Эпштейн. Произведения Хармса сложны для понимания, для изучения, но этим обстоятельством лишь усиливается интерес к автору. М. Ямпольский написал один из самых известных трудов о его творчестве «Беспамятство как исток (Читая Хармса)». В последнее десятилетие творчество Хармса вызывает особенно активный интерес у исследователей.

А вот тема природных стихий в творчестве Даниила Хармса раскрыта немногими и далеко не полностью. Частично раскрывают эту тему

И.Ю. Павлихина, А.Б. Устинова, О. Буренина, но осталась еще необьятная почва для исследования, представляющая для нас большой интерес.

Во вступлении Н. Пескова к труду М. Ямпольского есть следующие строки, объясняющие, пожалуй, вечную актуальность изучения творчества Хармса: «Тексты Д. Хармса ясны и в то же время загадочны. Именно это побудило автора -- известного культуролога и литературоведа -- посвятить свое исследование поэтике, философским истокам и культурному контексту творчества писателя. Автор просто читает Хармса, но это -- творческое чтение или, иначе, "свободное движение мысли внутри текста", которое позволяет ему сделать важные наблюдения и выводы, касающиеся не только творчества Хармса, но и искусства XX в. в целом.»

Как мы выяснили ранее, в разное время писатели по-разному воспринимали силу природных стихий, как человек может взаимодействоватьс ними. Наши далекие предки славяне благоговели перед силами природы; в большинстве языческих верований ведущее место занимали божества, олицетворяющие четыре природные стихии. С этим связано создание фольклорных произведений. В эпоху Возрождения человек воспринимался как покоритель, «царь» природы. Писатели XIX века видели в стихиях грозные силы, имеющие возможность в любой момент человека уничтожить. Даниил Хармс — представитель авангарда2 в литературе, неординарный человек — имел свой взгляд на все окружающее, в том числе и на происхождение, роль и взаимодействие с человеком природных стихий. Наша задача — раскрыть эти вопросы, изучить мотив природных стихий в творчестве столь незаурядного человека.

Глава I. История изучения мотива природных стихий в творчестве Д. Хармса

Объектом нашего исследования в большинстве своем являются стихотворные тексты Д. Хармса, написанные им в период с 1925 по 1938 гг. Этот период характеризовался творческим подъемом, развитием и формированием важнейших идей философии Хармса. Разрабатываются основные типы героев произведений: Философ-Художник, Чудак-Чудотворец, Правитель-Сверхчеловек-Недочеловек, Обыватель3 , рождаются основные мотивы.

К изучению мотива природных стихий побуждает такой стихотворный материал, как «Вода и Хню», «Два студента бродили в лесу», «Берег и я», «А ну-ка покажи мне руку», «От знаков миг», «Ходит путник в час полночный», «Лес качает вершинами», «Я долго думал об орлах», «Берег правый межнародный», «Жизнь человека на ветру», «Полёт в небеса», «Нева течет вдоль Академии», «Тюльпанов среди хореев» и т. д. Это стихи философского содержания, лирический герой которых — незаурядный человек, связанный с природой неразрывно.

Мы используем дневниковые записи Хармса, раскрывающие самые сокровенные мысли автора. Поэтому при прочтении дневников Хармса читатель погруженется в мир художественного произведения, где изложение идет от первого лица, прослеживается судьба главного героя и его отношение к людям, литературным, музыкальным произведениям, жизненным явлениям, с которыми он сталкивается.

Такие стихотворения, например, как «От знаков миг», «Тюльпанов среди хореев» раскрывают идеи Хармса, связанные со стихией Земли. Мы видим сходство этих идей: Земля питает все живое, но и не отпускает от себя. Знаковым по своей природе выступает образ няни (в стихотворении «Тюльпанов среди хореев»). Ее основная функция – подпитывать корни цветку, давать ему живительную силу. А наличие рядом с человеком няни низводит его способности до минимума, лишая тем самым его самостоятельности. Образ няни сопоставляется с мотивом природной стихии земли.

Стихия воды появляется во многих произведениях Хармса не только в качестве непосредственно природной силы («Нева течет вдоль Академии», «Месть», дневниковые записи), но и в качестве героя, взаимодействующего, разговаривающего с человеком, но оказывающегося все равно выше проблем людей («Вода и Хню», «Берег и я»).

Связь человека со стихией воздуха, его устремленность в небо подтверждается рядом текстов Д. Хармса, где герои изображаются парящими, способными летать («Жизнь человека на ветру», «От знаков миг», «Полет в небеса»).

А.Б. Устинова4 в комментарии к стихам Д. Хармса указала, что «одним из основополагающих мотивов в лирике Хармса конца 1920-х гг. становится мотив полета». В детском стихотворении «Уж я бегал, бегал, бегал…» герою надоедает сидеть, и он взлетает в небо без особых усилий: «Разбежался я, подпрыгнул, крикнул: Эй! Ногами дрыгнул. Давай ручками махать, давай прыгать и скакать. Меня сокол охраняет, сзади ветер подгоняет, снизу реки и леса, сверху тучи-небеса».

Самая загадочная и наивысшая по силе стихия в размышлениях Хармса — огненная. В дневниковых записях Хармс создает классификацию гениальных людей на огненных и водяных. Люди, приближенные к стихии огня, наиболее талантливы. В стихотворении «Лес качает вершинами» огонь предстает перед нами единственной стихией, независимой ни от какой более силы.

Мы разбираем тексты стихотворений Хармса «Берег и я», «От знаков миг», «Лес качает вершинами», поэмы «Месть». Все выбранные мною стихотворения созданы автором в 1930 — 1933 годах. Это был тяжелейший период в жизни Хармса. Настал окончательный разрыв с его первой женой Эстер Александровной Русаковой5 , в 1931 году ОБЭРИУ6 распалось, Хармса арестовали. По его произведением можно понять, что он то погружался в глубокий духовный кризис, то поднимался до вершин своей философии. В этот период рождаются произведения, выбранные нами для анализа. Объединяющий их мотив природных стихий показывает, что автор в тот момент своей жизни стремился как можно сильнее приблизиться к не поддающимся пониманию силам и оказаться духовно выше окружающей его действительности.

Для того чтобы провести целостный анализ мотива в творчестве автора, нам необходимо найти этот мотив в каждом из выбранных произведений, выделить идеи, связанные с ним и выводы объединить в общее заключение.

Название стихотворения «Берег и я» дает нам возможность определить:

- в стихотворении присутствует необходимый нам для изучения мотив природы;

- природная стихия воды в данном стихотворении выступает в роли героя, т. к. автор ставит лирического героя и стихию в один ряд.

В тексте лирический герой роднится со стихией воды, находит все больше связывающих признаков:«...мы с тобой не старики, нам не надо разных каш...». Герой «беседует» с берегом быстрой реки, то есть с водной стихий он не ведет никакой борьбы, не испытывает ни страха, ни благоговения, только уважение. В стихотворении раскрывается тема поэта и поэзии с помощью образа водной стихии. Герой живет в гармонии с ней, она дает ему определенную силу, вдохновение. Строки «Мы с тобой, должно быть, маги, Разрушаем время песней...» говорят читателю, что лирический герой — поэт, что сближает его с автором. Так что все основные мысли героя можно рассматривать как авторские идеи.

Также в стихотворении присутствует стихия огня, хотя и упоминается она только единажды: «От огня и нежной влаги Все становится прелестней». Мы видим, что лирический герой — философ-художник(по классификации Кувшинова) — также в гармонии со стихией огня. Он не может также обратиться на ты к стихии огня, у него не хватит на это человеческих сил. Значит, огонь для автора обладает большей силой, чем вода.

Авторская позиция заключается в том, что поэт неразрывно связан с природой, и творческий процесс связан с «духовным приближением» к стихиям огня и воды.

Название стихотворения «От знаков миг» говорит о присутствии мотива вечности. Событийная сторона происходит будто бы в остановленном времени. Широко раскрыт мотив природных стихий земли и воздуха.

Текст построен в форме диалога главных героев. Их разговор — спор о том, какая стихия «лучше».

Героиня — обитательница земли морковь - привязана к земле физически (корнями) и, как выясняется, психологически. Она вроде бы и хочет летать, но когда у нее появляется такая возможность, отступает.

Герой — всех сын, легко летающий по воздуху и любящий свободу, - отдает должное опыту земных обитателей, но придерживается мнения, что источник такой мудрости — «многолетнее безделие», и у него не возникает желание воспользоваться этим источником.

Силы стихий земли и воздуха равны: обитательница земли морковь остается на своем месте, и «вертопрах-злодей» всех сын, не отступает от своих идей. Но автора не устраивает ситуация, в которой человек в гармонии исключительно с землей, забывает про другие природные силы и не стремится к ним. В стихотворении «От знаков миг» автор на стороне воздушной стихии. Морковь предстает аморфной и трусоватой героиней. Люди, похожие на эту героиню, не глупы, а скорее умны и опытны, но они «приземленные», не стремятся к высоким целям. Они лишь созерцают происходящие вокруг события и не используют своих знаний.

С мотивом стихии воздуха связаны темы странствий («Слышу я французов опыт земледельческих расчетов, англичан возмущение за травлю быка») и свободы («Она летит вокруг солнечного шара без малейшего трения»). С мотивом стихии земли — проблема духовной и физической закрепощенности.

В шести строках стихотворения «Лес качает вершинами» присутствуют мотивы всех четырех стихий. Автор изображает не пейзаж, а картину устройства мира. В нем просматривается своеобразная «иерархия» стихий. Это стихотворение — подведение итогов долгих размышлений автора, обличение множества мыслей в несколько сформулированных идей. Поэтому лирический герой — человек, которому дано понять значение природных сил в жизни, в течении времени. Он спокоен, уверен, «расставляет все по своим местам».

Лес — порождение земли. Он движется под воздействием воздушной стихии, но сами деревья связаны, не могут покинуть своего места.

Взаимодействуют стихии воздуха и воды («...Люди ходят с кувшинами, ловят из воздуха воду»), воздуха и огня («...Огонь любит воздушную свободу...»).Опять же со стихией воздуха сопоставляется понятие «свобода». Но, все-таки, огонь будто нисходит до воздушной стихии. Огонь является наивысшей, самой непостижимой стихией («...Гнется в море вода. Но не гнется огонь никогда...»).

Поэма «Месть» интересна в первую очередь подбором героев: Писатели, Апостолы, Фауст, Маргарита, Бог. Но чем неожиданнее Хармс подбирал героев, тем интереснее следить за их переживаниями, репликами. Но удивляет единственная в поэме реплика Бога: «Куф, куф, куф. Престол гелинеф. Херуф небо и земля, Сераф славы твоея.» В "Записках и контрзаписках" Хармса есть следующие строки, объясняющие читателю употребление такого языка в связи не только с героями, но во многих произведениях и с природными стихиями: «Для меня речь шла о некотором крушении реальности. Слова становились звуковыми оболочками, лишенными смысла; персонажи, разумеется, были также лишены их психологии, и мир являлся мне в необычном свете, может быть, даже в истинном свете, вне интерпретаций и произвольной причинности».

Автор рассматривает темы творчества и судьбы. У Хармса герой — Фауст — реальный. Он жаждет «отомстить» писателям, которые создали его таким, «заранее прописали его судьбу». Такой сюжет наводит читателя на размышление над следующими вопросами: Не прописана ли какими-либо писателями и наша судьба? И оправдано ли такое творчество, которое меняет судьбы людей? На первый вопрос каждый сам находит для себя ответ. А на второй дает свой ответ автор: творчество всегда меняет судьбы, так как настоящему поэту иногда доступны природные силы, в такие моменты и создаются произведения.

В данной поэме интересующий нас мотив первый раз появляется в реплике писателей, которые связывают себя со стихиями воздуха, воды, огня («...мы воздух глотаем, над нами гроза...»).

Вторично тема реализуется в реплике апостолов, которая удивляет своей прямотой: «Огонь, воздух, вода, земля». Если сопоставить ее с предыдущей репликой этих героев («Это ров, это мров, это кров наших пастбищ и коров...»), то получается, что апостолы расставляют все в мире по своим местам, «придавая структуру» и природным стихиям. Произносят стихии в порядке иерархии, будто спускаясь по лестнице. Апостолы возвращают гордых писателей на землю, советуя им не стремиться к другим стихиям. Природные силы в устах апостолов — проявление божественности.

В устах Маргариты архангелы воскресают из воды. Мотив очищения, воскресения с помощью водной стихии встречается и в других произведениях Хармса, в том числе и в дневниках («...Когда человек вышел из воды и чист...»). Далее в ее же уста Хармс вкладывает термин «бестелесны». Эта «бестелесность» является проявлением божественности, относится к «светлым началам», в том числе и к природным силам.

Как высшая сила, несущая вдохновение — огонь. Упоминается она в обращению Фауста к писателям: «...В них смыслы ходят, как огонь».

Особенно интересна для нашего исследования классификация творческих деятелей на «водяных» и «огненных». Хармс разделил их исходя из того, какое ощущение возникало у него от прочитанного (увиденного, услышанного) произведения. С этим связана идея прихода вдохновения по Хармсу. Вот отрывок из письма Хармса Друскину: «В часах что-то стукнуло, и ко мне пришли вестники. Я не сразу понял, что ко мне пришли вестники. Сначала я подумал, что испортились часы <…>Минутная стрелка стояла на девяти, а часовая около четырех, следовательно, было без четверти четыре. <…> Тут я понял, что ко мне пришли вестники, но я не могу отличить их от воды. Я боялся пить эту воду, потому что по ошибке мог выпить вестника. <…> Но я не мог найти воды. Я ходил по комнате и искал ее. <…> Я стал шарить под шкапом и под кроватью, думая хотя бы там найти воду или вестника.» Вестники в данном случае — символ вдохновения. Судя по классификации и тексту письма появление вдохновения связано с минутным пониманием сути существования природных стихий, которое философ-художник не может вызвать сам, он должен лишь ловить моменты, когда «приходят вестники».

Заключение

В творчестве Даниила Хармса четыре природные стихии расположены в определенной иерархии, в порядке возрастания: земля, вода, воздух, огонь. Человек в произведениях Д. Хармса мыслит себя как часть природного мироздания, неотрывная часть природы. Более всего человек привязан к земле, но должен стремиться к более высоким стихиям. Если его стремление не безрезультатно, то этот человек будет «награжден» вдохновением. Четыре стихии — проявления божественной силы, устройства мира.

Со стихией земли связана физическая и психологическая связанность;

Со стихией воды — очищение, воскрешение, начало, путь;

Со стихией воздуха— свобода, странствия, спокойствие, безразличие;

Со стихией огня — сила, талант, гений, непостижимость.

Невозможно выделить законы и логику художественного мира Хармса. Тем, что творчество его не поддается систематизации, автор и привлекает внимание. Авангардисты, и в том числе Хармс, стремились к тому, чтобы очистить вещь, сделать ее предельно простой, обнаружить в ней «бестелесное начало». Этот принцип отражается и в мотиве природных сил в творчестве Хармса. Автор может стихию сделать героем произведения, создать ей язык, непонятный для человека, но, вероятно, простой.

Хармс поистине был человеком незаурядным. По прошествии почти семидесяти лет после его смерти исследователи не могут расшифровать и половины того, что он написал. Хармс создавал другую реальность, которая иногда кажется гораздо реальнее, чем настоящая.

Список литературы

1. Д. Хармс. Сочинения в 2-х тт.", АО "Виктори", М. 1994.

2. М. Ямпольский. Беспамятство как исток (Читая Хармса). -- М.: Новое литературное

обозрение, 1998.

3. Кувшинов Ф.В. Социум художественного мира Д.И. Хармса, М., 2002.

4. Устинова А.Б. Летание без крыл жестокая забава. Стихи // Искусство Ленинграда. – 1990. - №2.

5. Мейлах М. Вокруг Хармса // Книжное обозрение. - 2005. - №39

6. Дроздов К.В. Даниил Хармс: мифология абсурда, М. - 2004.

7. Мильков В.В. Античное учение о четырех стихиях в древнерусской письменности // Древняя Русь. - М., 1997.

8. Друскин Я.С. Разговоры вестников // “…Сборище друзей, оставленных судьбою”. Л. Липавский, А. Введенский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников. М., 2000. Т. 1.

Приложения

Берег и я

Здравствуй берег быстрой реки!

мы с тобой не старики,

нам не надо разных каш,

хлеб и мясо завтрак наш.

Наша кровля, дым и снег,

не стареет каждый миг;

наша речка лента нег,

наша печка груда книг.

Мы с тобой, должно быть, маги,

разрушаем время песней,

от огня и нежной влаги

все становится прелестней.

Берег, берег быстрой реки!

мы с тобой не старики.

Нам не сорок, как другим.

Нашим возрастом благим

мы собьЈм папаху с плеч.

Вот и всЈ. Я кончил речь.

От знаков миг

Морковь (вылетая из земли):

Я задыхаюсь в этих кучах,

дай на воздухе побегаю.

Сорок лет жила я в бучах,

не дружна была я с негою.

Корни в землю уходили на много вЈрст.

Ой, помогите же мне из ямы вылезти на траву,

дайте мне возможность посчитать блага народов.

Что-то силен турков ропот,

немцев с ангелами прерыкания.

Слышу я французов опыт

земледельческих расчЈтов,

англичан возмущение за травлю быка.

В лодке смерти возмущение

заставило путника от смеха держаться за бока.

Тут русских дела чище,

к ним я кинусь учить азбуки.

Не сложна времЈн корзинка,

быстрые формулы заменят нам иные способы передвижения.

Всех сын:

Корень, вырази видение твоих праотцов,

им тучные гряды навеяли пророчество.

Многолетнее безделие развило в них способность угадывать завтра.

Ты, пасынок подземных жрецов,

помнишь наверно мосты древних песней.

Не говорится ли в них о нашествии геометрических знаков?

Мне это всех вопросов интересней.

Морковь:

Как же, как же,

совершенно неслучайно

значки вырабатываются правительствами.

пятиконечную звезду никто не станет вешать вверх ногами,

и плотник сам не ведает больших дел своего труда.

Однако я спешу туда,

где свет вгоняет гвозди в лоб.

Всех сын:

Я за тобой помчусь,

ленивая дочь гряд.

Смотри над облаками

летим с тобой подряд.

Сына пожалей.

Подари меня улыбкой,

из веревочки налей

слезу пущенную глыбкой.

Тут нет сомнения о случаях земного верчения.

Она летит вокруг солнечного шара

без малейшего трения. В кольцах пожара

гибнут мирные домики.

Я вижу зонтик стоит на верхушке Меркурия

это житель, человек иных условий,

он дышит лентами и всю жизнь размышляет о вилке.

Морковь:

Не завидую, не завидую.

Уж лучше в земле монахиней сидеть.

Всех сын:

Ага,

вот проблеск земножительницы ума.

Сидела б в грядке ты кума.

Морковь:

Скорей беги ко мне на подмогу

Илья, веник Чуговой!

Пустим вверх его ко богу,

поднимает пусть он вой.

Хорошо говорить о правилах,

пробыв на поверхности земли с рождения.

Тебе голубок сравнивать-то не с чем.

Всех сын:

Смотри морковь, наш спор затянется.

Ты сама ведь знаешь только одну сторону дела.

Ты когда-нибудь в глаза горы глядела?

Морковь:

Глядения Лебеди слишком ничтожны,

и слуха корзины совсем не цари.

О чувствах я не говорю! о чувствах я не говорю!

Ни осязание, ни вкус,

ни обоняние, ни слух,

ни зрение, ни орхидея

не спасут тебя вертопраха-злодея.

Осязание:

Моя лошадка плюговата,

я то кумир, то вата.

Обоняние:

Мой тетерев сопляк,

я ландыш, дереву земляк.

Добегу до глотки рьяно,

начинаю излучать там

волны синие буяна.

Возбуждение бежит по мачтам

в центр мозговой.

Голос дружит с Иеговой.

Слух и зрение:

Мы дочери лета

болонки балета

карты шоколадного пистолета.

Всех сын:

ПройдЈт над миром пчела сладости,

переживЈт всех нас дух радости.

Не вы ли, чудная морковь,

спешите в нашу кровь

увеселить биенье жил?

Я двадцать пять лет палкой жил,

не зная слов владычества.

Христос однажды спас язычество

от нападения воздушных раков.

А я спасусь от пяти чувств

и от нашествия геометрических знаков.

Морковь:

Удаляюсь в край нетах,

ваше здравие в летах,

повторяю каждый миг.

Не сводите с неба книг.

все.

8-10 мая 1931

О. Л. С.

Лес качает вершинами,

люди ходят с кувшинами,

ловят из воздуха воду.

ГнЈтся в море вода.

Но не гнется огонь никогда.

Огонь любит воздушную свободу.

Хотим предложить разделить все произведения искусства на два лагеря:

1) Огненный и 2) Водяной.

Поясняем примерами: 1 ) Если пройти по Эрмитажу, то от галереи, где висят Кранах и Гольбейн и где выставлено золоченое серебро и деревянная церковная резьба, остается ощущение водяное.

2) От зала испанского -- огненное, хотя там есть образцы чисто водяного явления (монахи с лентами изо рта).

3) Пушкин -- водяной.

4) Гоголь в "Вечерах на хуторе" -- огненный. Потом Гоголь делается все более и более водяным.

5) Гамсун -- явление водяное

6) Моцарт -- водяной

7) Бах и огненный, и водяной

Табличка

Чисто водяные

Пушкин

Моцарт

Гамсун

Гольбейн

Кранах

Рафаэль

Леонардо да Винчи

Огненно-водяные

Гоголь

Бах

<Леонардо да Винчи>

Ч. огненные

Шиллер

Ван-Дейк

Рембрандт

Веласкез

Даниил Хармс

Месть

Писатели: Мы руки сложили, закрыли глаза, мы воздух глотаем, над нами гроза, и птица орёл, и животное лев, и волны морёл. Мы стоим, обомлев.

Апостолы: Воистину, Бе --Начало богов, но мне и тебе не уйти от оков. Скажите, писатели: эФ или Ка?

Писатели: Небесная мудрость от нас далека.

Апостолы: Ласки век, маски рек, баски бег, человек.

Это ров, это мров, это кров наших пастбищ и коров.

Это лынь, это млынь, это клынь, это полынь.

Писатели: Посмотрите, посмотрите --поле свежее лежит. Посмотрите, посмотрите --дева по полю бежит. Посмотрите, посмотрите --дева, ангел и змея!

Апостолы: Огонь, воздух, вода, земля.

Фауст: А вот и я.

Писатели: Мы, не медля, отступаем, отступаем. Наши дамы отступают. И мы сами отступаем, но не ведаем, куда мы.

Фауст: Какая пошлость! Вот в поле дева. Пойду к ней. Она влево. Дева, стой! Она вправо. Ну какая она глупая право!

Писатели: А вы деву помните погоди-ка погоди-ка кого надо прогоните уходи-ка уходи-ка.

Фауст: Мне свыше власть дана: я сил небесных витязь. А вы, писатели, урхекад сейче! растворитесь!

Писатели: Мы боимся, мы трясёмся, мы трясёмся, мы несёмся, мы несёмся и трясёмся, но вдруг ошибёмся?

Фауст: Я, поглядев на вас, нахмурил брови, и вы почуяли моё кипенье крови. Смотрите, сукины писатели, не пришлось бы вам плясать ли к раскалённой плите!

Писатели: Мы те-те-те-те-те-те те-теперь всё поняли. Почему вы так свирепы, не от нашей вони ли?

Фауст: Что-с? Да как вы смеете меня за нюхателя считать?! Идите вон! Умрите! А я останусь тут мечтать один о Маргарите.

Писатели: Мы уходим, мы ухидем, мы ухудим, мы ухедим, мы укыдим, мы укадем, но тебе, бородатый колдун, здорово нагадим.

Фауст: Я в речку кидаюсь, но речка -- шнурок, за сердце хватаюсь, а в сердце творог. Я в лампу смотрюся, но в лампе гордон, я ветра боюся, но ветер -- картон. Но ты, Маргарита, ни-ни и не-не, как сон, Маргарита, приходишь ко мне. Усы молодые колечками вьются и косы златые потоками льются. Глаза открывают небесные тени и взглядом карают и жгут и летени. Стою, к Маргарите склоняя мисон, но ты, Маргарита,--и призрак, и сон.

Маргарита: В легком воздуха теченье столик беленький летит. ангел, пробуя печенье, в нашу комнату глядит. Милый Фридрих, Фридрих милый, спрячь меня в высокий шкап, чтобы чорт железной вилой не пронзил меня куда б. Встань, послушный, встань, любезный, двери камнем заложи, чтобы чорт водой железной не поймал мои ножи. Для тебя, покинув горы, я пришла в одном платке, но часы круглы и скоры, быстры дни на потолке. Мы умрем. Потухнут перья, вспыхнут звёзды там и тут, и серьёзные деревья над могилой возрастут.

Фауст: Что слышу я? Как будто бы фитиль трещит, как будто мышь скребет, как будто таракан глотает гвоздь, как будто мой сосед, жилец, судьбою одинокий, рукой полночной шарит спичку, и ногтем, сволочь, задевает стаканы, полные воды, потом вздыхает, и зевает, и гладит кончик бороды. Иль это, облаками окруженная, сова, сном сладким пораженная, трясти крылами начала? Иль это в комнате пчела, иль это конь за дверью ржет: коня в затылок овод жжет? Иль это я, в кафтане чистом, дышу от старости со свистом?

Маргарита: Над высокими домами, между звезд и между трав, ходят ангелы над нами, морды сонные задрав. Выше, стройны и велики, воскресая из воды, лишь архангелы, владыки, садят божии сады. Там у божьего причала, (их понять не в силах мы) бродят светлые Начала, бестелесны и немы.

Апостолы: Выше спут Господни Власти. Выше спут Господни Силы. Выше спут одни Господства, мы лицо сокроем, князь, ибо формы лижут Власти, ибо гог движенья Силы, ибо мудрости Господства в дыры неба ускользают. Радуйтесь, православные языка люди. Хепи дадим дуб Власти, Хепи камень подарим Силе, Хепи Господству поднесем время и ласковое дерево родным тю.

III

Бог: Куф, куф, куф. Престол гелинеф. Херуф небо и земля, Сераф славы твоея.

Фауст: Я стою вдали, вблизи. Лоб в огне, живот в грязи. Летом -- жир, зимою -- хлод, в полдень -- чирки. Кур. Кир. Кар. Льётся время, спит Арон, стонут братья с трёх сторон. Летом -- жир, зимою -- хлод, в полдень -чирки. Кур. Кир. Кар. Вон любовь бежит груба. Ходит бровь, дрожит губа. Летом -- жир, зимою -- хлод, в полдень -- чирки. Кур. Кир. Кар. Я пропал среди наук. Я комар, а ты паук. Летом -- жир, зимою -- хлод, в полдень -чирки. Кур. Кир. Кар. Дайте ж нам голов кору, ноги суньте нам в нору. Летом -- жир, зимою -- хлод, в полдень -- чирки. Кур. Кир. Кар. Маргаритов слышен бег, стройных гор и гибких рек. Летом -- жир, зимою -- хлод, в полдень -- чирки. Кур. Кир. Кар.

Апостолы: Мы подъемлем бронь веков. Ландыш битвы. Рать быков.

Писатели: Небо тёмное стоит. Птицы ласточки летят. Колокольчики звенят.

Фауст: Вспомним, старцы, Маргариту, пруд волос моих, ручей. Ах, увижу ль Маргариту. Кто поймёт меня?

Апостолы: Свечей Много в этом предложеньи. Сабель много, но зато нет ни страха, ни движенья. Дай тарелку.

Фауст: Готово. Олег трубит. Собаки хвосты по ветру несут. Львы шевелятся во мраке. Где кувшин -- вина сосуд?

Писатели: В этом маленьком сосуде есть и проза, и стихи, но никто нас не осудит: мы и скромны, и тихи.

Фауст: Я прочитал стихи. Прелестно.

Писатели: Благодарим. Нам очень лестно.

Фауст: Стихи прекрасны и певучи.

Писатели: Ах, бросьте. Это слов бессмысленные кучи.

Фауст: Ну правда, есть в них и вода, но смыслов бродят сонные стада. Любовь торжественно воспета. Вот, например, стихи:

"В любви, друзья, куда ни глянь,

всюду дрынь и всюду дрянь".

Слова сложились, как дрова. В них смыслы ходят, как огонь. Посмотрим дальше. Вот строфа:

"К дому дом прибежал,

громко говоря:

Чей-то труп в крови лежал

возле фонаря,

а в груди его кинжал

вспыхнул, как слюда.

Я подумал: это труп,-

и, бросая дым из труб,

я пришёл сюда".

Это смыслов конь.

Писатели: Мы писали, сочиняли, рифмовали, кормовали, пермадули, гармадели, фои фари погигири, магафори и трясли.

Фауст: Руа рео кио лау кони фиу пеу боу. Мыс. Мыс. Мыс.--Вам это лучше известно.

1 Современник, философ, друг Хармса, исследователь его тврочества.

2 Направление в искусстве, в частности в литературе, предполагающее отход от реализма и поиск новых форм художественного выражения

3 Данную классификацию героев Хармса предлагает Кувшинов Ф.В.

4 Исследовательница, активно занимавшаяся изучением творчества Д. Хармса в 1990х годах.

5 Эстер Русакова (1909–1943). Родилась во Франции. Хармс познакомился с Эстер в 1925 году. Она, несмотря на юный возраст, уже была замужем, но, бросив мужа, переехала к Хармсу. Прожили они вместе семь лет.

6 ОБЭРИУ (Объединение реального искусства, 1928–1931), литературная группа. Датой образования ОБЭРИУ считается 24 января 1928, когда в ленинградском Доме печати состоялся вечер «Три левых часа». На этом вечере обэриуты впервые заявили о образовании группы, представляющей «отряд левого искусства». В ОБЭРИУ вошли писатели И.Бахтерев, А.Введенский, К.Вагинов, Н.Заболоцкий, Д.Хармс, Б.Левин.

Основы своей поэтики обэриуты черпали из многочисленных источников. Одним из них был детский инфантильный фольклор (поэты активно печатались в детских журналах) и черный юмор. Также объединяли обэриутов нетерпимость к обывательскому здравому смыслу и активная борьба с «реализмом».