Реферат: Иван Пересветов

Архангельская А. В.

Иван Пересветов, автор публицистических памфлетов «Сказание о царе Константине» и «Сказание о Магмета-салтане», был талантливым писателем-публицистом и чаще всего называется исследователями идеологом служилого дворянства. Обращает на себя внимание тот факт, что свой политический идеал Пересветов воплотил в образе грозного, но мудрого самодержавного владыки Магмета-салтана, мусульманина, турецкого султана, покорившего Константинополь.

Один из излюбленных приемов Пересветова при создании образов - аллегория. Так, в рассказе о детстве последнего византийского императора Константина XI Палеолога иносказательно воссоздается картина первых лет царствования малолетнего Ивана Грозного. Стремясь сделать судьбу Константина более поучительной для русского читателя, Пересветов прибегает к произвольному толкованию исторических фактов: хотя известно, что на самом деле в момент престолонаследия Константину было 46 лет, говорится, что в малолетство царя Константина, который сам по себе был благоверным и храбрым царем, византийские вельможи «осетили его вражбами и уловили его великим лукавъством своим и козньми, диавольскими прелестьми мудрость его и щастие укротили, и меч его царской обнизили своими прелестными вражбами». Картина засилья вельмож, нарисованная Пересветовым, была хорошо знакома русскому читателю и потому легко узнавалась и придавала произведению, написанному, вроде бы, на историческую тему, актуальное политическое и – соответственно - публицистическое звучание. Эти византийские вельможи обогащались за счет неправого суда и мздоимства: они брали взятки за осуждение невинных и за мзду отпускали на волю «татей и разбойников»; в этих условиях обвинялись прежде всего богатые («кто был у них богат, тот и виноват»), чьим имуществом можно было поживиться. Кроме того, в царстве Константина неправедные вельможи поработили и подчинили себе даже лучших людей, в результате чего эти последние становились плохими воинами. Между тем, сами знатные вельможи плохо сражались с неприятелями, бежали с поля боя, внося смятение в ряды воинов. Наконец, они «прельщались» другим царем, т. е. прямо переходили на сторону врага. Вся эта ситуация осмысляется Пересветовым как главная причина поражения Византийской империи в войне с турецким султаном.

В «Сказании о Магмете-салтане» замечания о пороках византийского общества вкладываются в уста самого Магмета и предшествуют описанию реформ турецкого правителя, имевших целью искоренение этих и им подобных пороков. Благосостояние страны связывается публицистом с «грозным» и «мудрым» царем, который, опираясь на «воинников», вводит в своем государстве «правду».

Прежде всего, государь должен управлять страной суверенно, быть независимым от вельмож. Правление должно быть грозным, эта черта неоднократно подчеркивается в произведении и является одним из его лейтмотивов: «не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, тако и царство без грозы». Царская «гроза», по Пересветову, - это средство осуществления «правды».

Но, как известно, «гроза» может быть разной. Пересветов допускает только ту «грозу», которая порождается мудростью, а не служит проявлением прихотей правителя. Только грозный и мудрый монарх способен успешно править страной: «царь кроток и смирен на царстве своем, и царство его оскудеет, и слава его низится. Царь на царстве грозен и мудр, царство его ширеет и имя его славно по всем землям». Стиль Ивана Пересветова тяготеет к использованию афористических высказываний, построенных на сравнении или на яркой антитезе (в этом смысле можно уловить сходство «Сказания о Магмете-салтане» с сочинениями Даниила Заточника или афоризмами из переводного сборника XI-XII вв. «Пчела»).

На примере реформ, которые проводит в своем государстве Магмет-салтан, Пересветов рисует ту конкретную деятельность монарха по управлению государством, которую он считал необходимой для Московского государства своего времени. Турецкий султан сам издает законы и распоряжения, определяет размер жалования своим «воинникам» и вельможам; он преобразует суды, рассылает по городам судей и организует надзор за ними; он посылает сборщиков доходов в различные части своего государства; наконец, именно он является главой вооруженных сил.

Понятно, что такая разнообразная деятельность не могла осуществляться правителем единолично. Большинство решений принимаются после совещаний с верной думой, куда входят «сеиты» (знать), «паши» (военачальники), «кадыи» и «абызы» (судьи), «молны» (духовенство). Само «Сказание» представляет собой рассказ о беседе турецкого султана с этой верной думой. А эта дума у русского читателя, несомненно, ассоциировалась с узким кружком сподвижников государя – «Избранной радой», которая в середине XVI в. осуществляла в России важнейшие социально-политические преобразования. В связи с этим следует рассматривать и своеобразную мысль публициста о том, что царь может поручить верховное командование, суд и финансы «мудрому человеку». Под таким «мудрым человеком», как считают историки, вероятнее всего имелся в виду Алексей Адашев. Мудрый советник царя противопоставляется боярам, ибо к нему переходят судебные и финансовые функции вельмож.

Укрепление централизованного аппарата власти, по мысли Пересветова, могло произойти лишь в результате осуществления военной, судебной и финансовой реформы.

Центральным пунктом во всей совокупности преобразований должна была быть военная реформа.

А.А. Зимин отмечал, что среди целого ряда ярких образов, нарисованных публицистом, по существу, основным является не Магмет-салтан или царь Константин, а рядовой «воинник», от положения которого в обществе зависели судьбы государства. «Воинником царь силен и славен». «Воинники» как «ангелы Божии» хранят и «стерегут рода человеческаго от всякия пакости от Адама и до сего часа». До Пересветова ни один публицист на Руси с такой определенностью не подчеркивал роль «воинника» (т. е. по преимуществу дворянина) для государства. По мнению Пересветова, царь Константин погубил Византию прежде всего именно потому, что не заботился о воинах, а Магмет-салтан одержал победу потому, что понял великое значение «воинника». Публицист считал, что опыт прошлого должен научить многому и Ивана Грозного.

Образ «воинника», как отмечал А.А. Зимин, нарисован Пересветовым довольно четко и разносторонне. «Воинник» не богат, он даже приходит к царю «во убогом образе». Это важно, поскольку богатство, по мнению публициста, препятствует успешному отправлению воинской службы: богатые никогда не чтят воинскую мудрость. «Хотя и богатырь обогатеет, и он обленивеет; богатый любит упокой». «Порода» и «богатство» исключены из критериев знатности. Магмет-салтан так обращается к своему войску, «малу и велику»: «Братия, все есмя дети Адамовы; кто у меня верно служит и против недруга люто стоит, тот у меня и лутчей будет». Это суждение, как писал А.А. Зимин, имеет в виду не равенство всех людей вообще, а равенство всех членов служилого сословия перед Богом и исполнителем его воли – царем.

Таким образом, служебное положение «воинника» определяется не богатством или знатностью рода, а личной выслугой и мудростью. В качестве образца сообщается об Александре Македонском и Августе-кесаре, которые пожаловали «гораздо» пришедших к ним в «убогом образе» «воинников» за их «великие мудрости воинские». (Обратим внимание на то, что именно эти герои отнюдь не впервые упоминаются здесь; они очень часто вспоминаются различными писателями XVI столетия). Паши и другие военачальники-вельможи должны показывать пример доблести молодым воинам, находясь в первых рядах во время битвы.

«Воинники» регулярно получают свое жалование из царской казны. Установление жалования связано с тем, что они постоянно находятся на государевой службе. Таким образом, Пересветов говорит о постепенном превращении ополчения в постоянное войско, которое формируется на основе обязательной службы всех дворян. Войско Магмета-салтана «с коня не сседает николи же и оружие из рук не испущает».

Постоянное пребывание «воинников» на службе связано, по Пересветову, прежде всего с необходимостью воинского обучения, без чего нельзя говорить о боеспособности армии. Обучением должны быть охвачены не только отдельные отряды (много внимания, в частности, уделяется янычарам – личной гвардии монарха), но и все войско. У Магмета-салтана 300 000 воинов, «ученых людей храбрых». Да и самая храбрость воинов тоже воспитывается «наукой».

Итак, как пишет А.А. Зимин, Иван Пересветов выступает сторонником постоянного войска, вооруженного огнестрельным оружием и подчиняющегося централизованному командованию, в главе которого находится сам царь; ему был чужд уходивший в прошлое принцип, когда бояре ходили в поход со своими полками – «ополчением».

Не менее важной задачей представляется публицисту введение «правого суда».

К числу судебных реформ, имеющих первостепенную важность, Пересветов относит кодификацию законов. Магмет-салтан выдал своим «правым судьям» судебные книги, которые явились основанием для судопроизводства. Но кодификация права – лишь одна сторона судебной реформы. Суд изымался из ведения наместничьей администрации и передавался особым чиновникам – «прямым судьям», которые посылались на места. На местах судьи были обеспечены особым жалованием, что должно было, по мысли Пересветова, иметь два последствия: во-первых, судьи при вынесении своих решений должны были перестать руководствоваться жаждой наживы от пошлин (все пошлины теперь шли в казну), а, во-вторых, должна была уменьшиться заинтересованность судей в получении посулов с тяжущихся сторон.

Доверие, оказывавшееся судьям, должно было дополняться строгим контролем над ними. В случае, если обнаруживалось «злоимство» судей, они подвергались смертной казни. Магмет приказывал сдирать с них кожу и выстлять их чучела для всеобщего обозрения в присутственном месте.

Представления Пересветова о преступности тех или иных деяний проистекали из его общего понятия о «правде» как определенной норме общественного порядка. Всякое деяние, направленное против «правды», не соответствует христианской морали и поэтому преступно.

Неоднократно в исследовательской литературе отмечалось, что Пересветов предлагал крайне суровые формы наказания, многие из которых (например, сдирание кожи с живых) совершенно отсутствовали в русском праве середины XVI в. и, возможно, навеяны представлениями автора о турецкой практике.

Интересны формы судопроизводства, о которых говорит Пересветов. Для греков Магмет-салтан ввел крестное целование по жребию. Тот из тяжущихся, который по жребию получил право принести присягу, должен был целовать крест, направив пищаль против сердца и самострел против горла. Сама процедура крестоцелования должна была продолжаться до тех пор, пока священник не прочитает евангельские заповеди. Если пищаль и самострел не выстрелят, он может взять то, «в чем ему суд был». Аналогичным был обряд принесения присяги для турок, которые должны были «чрез меч острый горлом переклонитися». В этом случае при произнесении присяги должны были присутствовать муллы. Принесение присяги Пересветов называет Божьим судом, стремясь, как отмечал А.А. Зимин, дополнить существовавшее ранее крестное целование рядом обрядов, которые угрожали, по его мнению, жизни клятвопреступника. Чисто религиозная сторона присяги явно казалась публицисту недостаточной.

Пересветов говорит еще об одной форме Божьего суда – своеобразном «поле». В этом случае спорщики голыми закрывались в темной комнате, в которой была спрятана бритва. Тот, кто ее найдет, выигрывает процесс и берет вещь, которая была предметом спора. При этом выигравший получает полную власть также и над жизнью своего противника: он может выпустить того живым из темной комнаты, а может и зарезать. «Жребий» и «поле», как пишут историки, занимавшиеся вопросами эволюции русского права, в первой половине XVI в. принадлежали уже к числу отживавших форм судопроизводства. По мнению публициста, они делали судопроизводство независимым от злоупотреблений судей-вельмож, решавших тяжбы по мзде и «дружбе».

С темой Божьего суда можно связать и жестокое наказание неправедных судей: приказав содрать с них, еще живых, кожу, Магмет-салтан допускает и возможность, так сказать, судебной ошибки, говоря: «Есть ли оне обростут телом опять, ино им вина отдается».

Много внимания уделяет Пересветов вопросам внешней политики. В этом вопросе он является сторонником государственной активности и осуждает вельмож царя Константина, которые говорили, что христианскому царю не следует воевать с иноплеменниками и он должен лишь только обороняться от нападений. Вельможи даже составили подложные книги, в которых было написано, что если царь направит свое войско в «иноплеменническую» землю и прольет кровь своих воинов, то это взыщется на нем. Залогом прочного мира публицист считает решительную борьбу с «недругами»: «мир не может крепок быти, коли щита не розщепил и копия не переломил в недрузе».

Уделяется в «Сказании о Магмет-салтане» внимание и социальным вопросам.

Магмет дозволил людям служить у вельмож. Но служба эта могла быть только добровольной. Это нововведение аргументируется султаном ссылкой на Ветхий Завет: «Един Бог над нами, а мы рабы Его». Фараон поработил было израильтян, и Бог, разгневавшись на него своим святым карающим гневом, утопил его в Чермном море. Не ограничившись изданием закона, Магмет распорядился принести к нему полные и докладные книги и велел их сжечь.

Среди форм рабства, которые следует безоговорочно ликвидировать, Пересветов называет полное холопство и кабальную зависимость. Он также допускает, чтобы «полоняники» находились в зависимости 7-9 лет, причем их работа рассматривалась публицистом как своеобразный выкуп за освобождение. Если же кто-либо будет держать «полоняников» в рабстве свыше 9 лет, то ему угрожает смертная казнь за нарушение Божьей заповеди и царского указа.

«В котором царстве люди порабощены, и в том царстве люди не храбры и к бою не смелы против недруга». Порабощенный человек не боится стыда и не заинтересован в приобретении чести, ибо он, оставаясь до конца своих дней холопом, все равно не сможет приобрести себе ни чести, ни «срама», который удерживал бы его от постыдного поведения на поле брани. Одной из причин падения Византии Пересветов считает то, что даже лучшие люди были порабощены вельможами царя Константина. Впоследствии Магмет-салтан «дал им волю и взял их к собе в полк, и они стали у царя лутчие люди, которые у вельмож царевых в неволе были».

Развитие публицистики в XVI в. связано с верой в силу убеждения, в силу книжного слова; оно идет на гребне общественного подъема веры в разум, в возможность улучшить общество и государство доводами рассудка.

О значении книжного слова неоднократно пишет в своих сочинениях Иван Пересветов. Так, он считает, что основной причиной неудач Константина было то, что вельможи дали ему прочесть неправильные книги, в которых проводилась мысль, что царь не должен ходить войной «на иноплеменническую землю». Успехи султана Пересветов опять-таки объясняет влиянием книг, причем тоже греческих, но на этот раз правильных и мудрых. Магмет «снял образец жития света сего со християнъских книг». В итоге греки потеряли «правду» и теперь надеются только на Ивана Грозного и Русское государство, где сохранилось истинное православие.

Вера в силу разума, в силу личного убеждения – характерная черта XVI в. Казалось, что достаточно убедить в чем-либо своих идейных противников или само правительство, и жизнь станет развиваться на разумных началах, примет другое направление. Эта вера в возможность достигнуть коренных преобразований простым убеждением всесильного монарха роднит русскую мысль XVI в. с западноевропейскими идеями просвещенной монархии.

Кроме веры в силу разума, для русской публицистики XVI в. характерна и ее одна новая черта: в сознание общества вошла мысль что забота о благе населения – главная обязанность государя. Появилась идея ответственности государя перед народом. Эта идея была настолько сильна, что сам царь вступает в полемику со своими идейными противниками и заботится об идеологическом истолковании своей политики.