Реферат: Праздничность Гоголя: жертва и игра

Юрий Нечипоренко

Рассказ, открывающий первую книгу Гоголя, посвящен ярмарке. Писатель зашифровал в названиях книги и рассказа свое происхождение: родился в ярмарочном селе Сорочинцы, детство провел на хуторе близ Диканьки, где стояла церковь Святого Николая, в честь которого и назвали родители будущего писателя.

Ярмарка на селе играла роль сходную с той, что карнавал в городе. "Ярмарка" (слово родственно английскому "year market") означает "годовой рынок". Ярмарка задает сельское время: от ярмарки до ярмарки проходит полный цикл выращивания урожая, сбора и продажи. Товар переходит из рук в руки и согласно народным обычаям, сделку надо "обмыть". Этот обычай восходит к представлениям древних индоевропейцев: во всяком обмене содержится неравноценность - эквивалентного обмена не бывает. Речь идет об обмене качеств, сути вещей. Когда быков меняют на пшеницу, недовольны будут и духи быков и духи пшеницы. Необходимо завершать сделки ритуальной трапезой, в котором обмен скрывается за подношением и духам приносятся жертвы, чтобы их умилостивить. Рудимент древнего обряда - "обмывание" покупки. Деньги на себя берут роль эквивалента, в покупке в скрытом виде содержится обмен. Каждая покупка, переход товара в другие руки требует обрядового пиршества, которое снимает негативные последствия обмена. Где пир - там и веселье, где праздник - там люди праздничные, музыканты и артисты. Здесь виден один из истоков искусства - артисты кормятся от жертв, которые полагались богам и духам. Отсюда их связь с "нечистой силой" - теми языческими богами, которые были обьявлены христианством вне закона. Артисты представляются чем-то сродни чертям, ведьмам и прочей нечисти - и оказываются в касте "неприкасаемых" (некогда актеров хоронили вне церковной ограды).

Детство Гоголя прошло в среде комедиантов- аматеров, любителей "вечного праздника и пира в будни" (так характеризовали соседи образ жизни знатного вельможи Трощинского, в гостях у которого родители Никоши играли комедии, сочиняемые отцом будущего писателя). Рожденый вне дома, мальчик привык к переездам. Ярмарочное место рождения задало пульс судьбы писателя: разрасталось к концу лета за счет приезжих в десятки раз село Сорочинцы, чтобы вновь сжаться к зиме - подобно этому пульсировала жизненная, творческая энергия Гоголя - в кратчайшие сроки писал он искрометные повести и пьесы, потом годами переписывал несколько глав "Мертвых душ".

Писатель учился в Нежине. По преданию, название городка происходит от слова "нежить" - одно из именований растительных и животных духов, которые умирают в ночь накануне Ивана Купала. В школьные годы Гоголь пропадал целыми днями на рынке и в предместьях, среди селян. Товарищи по гимназии отмечали его удивительные способности ладить с простыми людьми. Гоголь инициировал организацию в лицее театра, участвовал в издании литературного альманаха. В театр Гоголь привез комедии своего отца, сам писал стихи, статьи и рассказы, из которых до нас дошли одни названия: к примеру, критический труд лицеиста о нежинском обществе назывался "Нечто о Нежине, или дуракам закон не писан".

В Петербург Гоголь явился накануне Нового 1829 года, в Рождество. Почти сразу же он отдал стихотворение "Италия" в альманах "Сын Отечества", где его немедленно опубликовали (номер прошел цензуру уже в феврале). Первый из напечатанных рассказов Гоголя - "Вечер накануне Ивана Купала". Речь там идет о жертве невинного младенца - и писателю самому пришлось в известной степени пожертвовать рассказом: издатель Свиньин его изуродовал редакторской правкой в "Отечественных записках". Молодой писатель смог войти в литературный мир, "прописаться" на страницах столичного журнала после "ритуального" жертвоприношения (подобная практика бытует до настоящего времени - порой редакторы смело кромсают и сшивают живую ткань рассказов молодых авторов). Если вспомнить о том, что рассказы представляются писателям нередко через метафору собственных детей, станет понятна значимость такой жертвы. Гоголь восстановил в дальнейших публикациях первоначальный вид рассказа и разорвал отношения со Свиньиным - но дело было сделано: начинающего автора заметили. С начала 1831 года он стал печататься со статьями в новой "Литературной газете", которую издавал барон Дельвиг, лицейский друг Пушкина (вскоре умерший). Гоголь достал рекомендательное письмо к Жуковскому, тот принял его с распростертыми об ятиями и стал другом Гоголя до конца жизни. Жуковский передал Гоголя, как эстафету, Плетневу (литератор и историк, он вместе с Жуковским и Вяземским входил в круг ближайших друзей Пушкина, был известным опечителем молодых талантов). Воспитатель и учитель в царской семье, впоследствии - ректор Петербургского университета, Плетнев принял горячее участие в судьбе Гоголя. Его аттестация Гоголя в письме к Пушкину афористична: "любит науки только для них самих и, как художник, готов подвергать себя всем лишениям". В этих словах - суть жертвенной природы писателя.

За два года, проведенных в чужой и холодной столице, Гоголь сделал невероятную карьеру - захудалый, хуторской дворянчик вошел в круг литераторов= аристократов. Внимание, которое проявили к молодому писателю законодатели литературной моды - писатели пушкинского круга, обусловлено тем, что Гоголь обладал знанием того образа жизни, к которому устремили свои взгляды именитые писатели. Они увлеклись историей своего народа - Гоголь же создал модель мира народной культуры. Эта модель - ярмарка. Ярмарка есть жизненно необходимое дело, организующее поток пищи и вещей, переход их из рук в руки. Праздничная сторона ярмарки включает в себя обычаи, которые восходят к мистериям умирающего и воскресающего божества, календарным праздникам, имеющим истоки в каменном веке. Ярмарка и карнавал разнятся тем, что карнавал времен средневековья - игра, представление, в котором меняются "верх" и "низ" и происходит много прочих, порой весьма небезопасных забав. Игры эти связаны с необходимостью психологической регуляции в больших коллективах, адаптации к условиям жизни человека в городе. Здесь и важная для горожанина смена "сакральное-профанное" и все прочее, о чем писал Михаил Бахтин (в том числе и карнавальная жертва). Карнавал, как мы видим его сейчас - шествие ряженых, уличное представление, парад аттракционов - то, что дает пищу глазу. Это торжество визуальности, демонстрация внешних оболочек вещей, костюмов, нарядов, ролей. Ярмарка связана с обменом энергиями пищи и вещей, с которыми человек будет жить и после ее окончания. Ярмарка входит в человека не только через глаза, но и через рот, пробирает его целиком.

На карнавальное начало в творчестве Гоголя указывали как Михаил Бахтин, так и Юрий Манн. Тема эта известна: здесь мы пристальнее всмотримся в различие ярмарки и карнавала. Для селянина и хуторянина, позицию которых знал и занимал Гоголь в начале своего творчества, невозможно было бы представить себе двух- трех месячное карнавальное безделье и дурачество - игры горожан в средневековой Европе. Конечно, можно пуститься на пару дней "в загул" на ярмарке или свадьбе - но селянин зарабатывал хлеб тяжелым трудом в течении года и только результатами этого труда он мог распоряжаться. Горожане имеют много способов зарабатывания денег - в том числе и шальных. В город стекаются ресурсы, здесь накапливается и хранится информация. Знать, правители и ремесленники высшей квалификации, ювелиры и купцы могут иметь состояния, превышающие запасы ценостей на сельской ярмарке. Ресурсы "отрываются от человека" - они не могут быть измерены затратами его труда, "согреты теплом его рук". Встает задача эффективной обработки потоков ресурсов и управления ими. В освоении управления мощными ресурсами помогает карнавал. Здесь задаются правила игры с такими ценностями, как престиж, статус, корпоративный интерес. Карнавал подобен "колесу обозрения" городской культуры. Естественно, что литература как форма обозрения в истоке своем связана с карнавалом. Сюжет в такой литературе не так важен, как набор забав, парад персонажей, вычурная описательность (шествие смешных костюмов - один прием при разнообразии одежд). Герои Француа Рабле однообразно смешны - и гомерический хохот, впадание в раж при чтении его книги является признаком карнавальной ментальности. Цивилизация в ее споре с культурой порождает определенный образ мысли, внятный "посвященным".

Если на селе разрыв между образом жизни богатого селянина и бедняка не так велик (они заняты сходным делом, лишь в разной степени успешно и масштабно, в обрядовом же смысле их жизнь единообразна) - то в городе этот разрыв огромен. Существует специализация в нищете и богатстве, и компенсацией служит карнавальная игра между ними, битва между Масленицей и Постом. Мир хутора живет народными обычаями и играми. Хутор напоминает племенную общину и хранит архаику в первозданном виде - в деревнях, передаются сказки, имеющие своим истоком переход от охотнической и кочевой жизни к оседлой: хутор сохраняет корни своей жизни, память о началах человеческого существования, о каменном веке. Мифология города регулирует городскую жизнь, сказки - сельскую. Здесь нет чистой утилитарности, дело скорее в различии городского и сельского облика культуры и языка образов, посредством которого этот облик выражается и передается - язык и есть плазма, питающая тело культуры.

Жертва и игра

В различии между городом и селом заключен один из истоков отличия культуры игровой от культуры жертвенной. Игра не требует жертвы - игровые искусства связаны с притворством, иронией - в игре все происходит понарошку, не по настоящему. Город преуспел в развитии игровой стороны культуры: в системе отвлеченных ценностей жертвы становятся "все более бескровными". Горожанин может пожертвовать своим временем, вниманием, досугом, комфортом, желанием - не целой жизнью, а ее мелкими частями. Образ жизни горожанина составляется из "цивилизованных удовольствий", раскладывается на потребности - и эти части обрабатываются "свободным рынком", который в отличии от годичного рынка ярмарки, представляет прелести перманентного праздника, не связанного рамками времени. Одно из древнейших определений урбанической культуры, данное в "Сказании о Гильгамеше", описывает город, как такое место:

Где люди ходят в праздничных одеждах

Что ни день они справляют праздник

Гоголь придал русской литературе хуторское лицо, проявил сельскую жертвенность и праздничность. Хутор - часть округа. Принципиальная неполнота, частичность хуторской жизни избывается в ярмарке, в праздниках, "врачующих" неполноту. Хуторяне живут в своем - "вечном" циклическом времени, которое размыкается раз в году, когда завершается природный цикл. Прирост стада и созревание злаков задает ритм - хуторянин соизмеряет время с ростом живого вещества. На ярмарке встречаются и взвешиваются интересы селян и горожан, городские соблазны оказываются "связанными", "укрощенными" образом жизни и вкусом селян. На сельской территории они не отрываются в разгул того рода, что устраивает "свободный рынок" в городах. Здесь торжествует не карнавал, но ярмарка, не парад костюмов - а экспозиция товара. В селе жива сказка с ее пользой, где "намек, добрым молодцам урок", где дается решение задач бытия: женитьбы, поиска насущного хлеба или пропавшей грамоты. Торжище связано со зрелищем, в ярмарке в "свернутом виде" присутствует карнавал, как и в карнавале есть след ярмарки.

Западную литературную традицию можно рассматривать как карнавально- визуальную в истоке своем, более игровую, русскую - как ярмарочно- сказочную, более жертвенную. Сказки пронизаны идеями жертвенности, представлениями о подвигах, которые совершаются взаправду, не по нарошку (это наблюдение принадлежит Игорю Холину).

Ярмарка и карнавал имеют ряд различий - во-первых, в хронологии, во-вторых - в топографии. Средневековый карнавал, в котором Пост побеждает Масленицу имеет подтекст оскуднения, в его разгуле есть отчаяние, прощание с сытостью. Ярмарка - свидетельство богатства, на ярмарку сходятся совокупные, годовые ресурсы продуктов и скота. Проходит ли ярмарка осенью или весной - она в любом случае связана с изобилием. С точки зрения ярмарки карнавал есть оторвавшаяся от нее пустая оболочка, колесо, которое крутится вхолостую - городская забава. Любопытна топографии гоголевской ярмарки - она связана с местом выхода черта из пекла. Ярмарка имеет сообщение с подземным миром. Черт, выгнанный из пекла, сидит в шинке - и пропивает там "все, что имел с собою". Шинкарь оказывается посредником с подземным миром, шинок - место появления черта на земле. Гоголь называл шинок "всемирным источником", из-под земли здесь появляется та чертова субстанция, которая несет энергию особого рода - красная свитка.

Ярмарка сообщается с миром потусторонним, откуда приходят хтонические силы, приносят свои ресурсы. Ярмарочный черт - лицо несвободное, связанное и более того - страдающее. Черт закладывает свитку, его обманывают - в общем, черт напоминает недалекого мужика (более того, в тексте его сравнивают с собакой, а представляют свиным рылом). Свитка имеет сакральный смысл, она дорога для черта. Характерно, что черт участвует в общем хронотопе - он возвращается за свиткой через год. Свитка разрезана, рассеяна по ярмарке - черт хочет ее собрать. Задача черта - обретение былой целостности, которую разорвали, рассеяли нечестные люди.

Обретение желаемого через обмен связано с обретением целостности. В этом стержневой миф ярмарки, ее "самодвижущая" сила. Грицько мечтает воссоединиться с Параской. Цыгане хотят купить волов у Грицька - и частью волов он готов пожертвовать, чтобы добиться женитьбы. Цыгане используют предание о красной свитке - и получают волов в виде гонорара за представление (говоря современным языком, перфоманс - "живые картины": свиные рыла в окне, красная тряпка в руке и т.п.) Структура перфоманса такова: происходит изготовление ужаса, драматизация ситуации, черт "вплотную" приближается к Черевику, тот из зрителя становится участником действия - за чем следует чудесное спасение. Грицько выступет в роли героя-избавителя, за что он и награждается - получает в жены Параску. Каждый в этой истории преследует свой интерес. Артистические действия приводят к изменению судьбы героев.

Город виден хутору через ярмарку. Если на ярмарке возникает беспрецендентная ситуация в жизни молодых хуторян - Параски и Грицька, то в городе каждый день можно "жениться", всякий день здесь торгуют чертом, кажут свиные рыла. Примеры этому можно заметить и ныне: роль цыган исполняют газетчики, которые торгуют страхом и смехом, тележурналисты и режиссеры, которые кажут в окна телевизоров "свиные рыла" - искаженные личины, маски и куклы вместо людей. Заметим, что самим цыганам Гоголя черт не страшен. Он является источником обогащения. Они изготавливают черта, как инструмент для создания страха - необходимого элемента управления людьми.

Гоголь дал внятное описание артистам такого рода: "в смуглых чертах цыгана было что-то злобное, язвительное, низкое и вместе высокомерное: человек, взглянувший на него, уже готов был сознаться, что в этой чудной душе кипят достоинства великие, по которым одна только есть награда на земле - виселица". Парадокс состоит в том, что этот цыган делает у Гоголя доброе дело - соединяет влюбленных. Но за деньги. Он умеет управлять жизненными ситуациями, цыган является режиссером не столько уличного представления, сколько самой жизни. Черт страшен селянам, цыган же находится "по ту сторону" черта. Старого говоря, черта в рассказе нет - есть лишь предание о нем, которое используется цыганами. Черт является товаром, продаваемым на ярмарке среди прочих. Иное дело, что товар этот не является материальным, а принадлежит некой сфере, которую мы можем ощутить через игру-розыгрыш. Но это не только игра - здесь есть следы веры (древних религиозных представлений) и результат - взятая парнем в жены девушка. Результат такого розыгрыша - свадьба: праздник, имеющий глубоко индивидуальное значение в жизни селян - как нечто неповторимое, уникальное, выходящее за рамки обыденного времени.

Город - это место, где процветают разные искусства - и в том числе искусства интриг и перфомансов такого рода, которые с точки зрения селян кажутся еще более чертовскими, чем дела ярмарочных артистов. Оторванные от практической пользы, эти искусства невнятны сердцу селян и представляются фальшивыми, полными пустоты занятиями (можно вспомнить описание театра, данное Львом Толстым).

Древние праздники

Первые рассказы Гоголя связаны с древними праздниками: традиция проведения мифо-ритуальных действий в самую короткую ночь в году (накануне Ивана Купала) и самую длинную (под Рождество) имеет своим истоком каменный век. В "Майской ночи" речь идет о празднике, известном, как русалии. В "Слове о русалиях" именуются рядом: игры бесовские, русалии, скоморохи, "плясание и плескание со свирелями". Русалии происходили в мае, и описанные в рассказе переодевания в вывернутый овчиный тулуп, ряжение в маски, пляски и песни под музыку несут атмосферу этого праздника.

Предание об утопленице дает возможность разрешить затруднение, на которое натолкнулась любовь героев "Майской ночи" - Левка и Ганны (подобно тому, как предание о красной свитке помогает героям "Сорочинской ярмарки"). В рассказе и предании звучат "зеркальные" темы: взаимоотношения молодых и старых, отцов и детей в связи с любовью и браком. Утопленица, дочь сотника потерпела от брака отца с молодой женой. Сын сельского головы обнаруживает в лице отца соперника, который препятствует его браку с любимой. Левко в пику отцу во время игр два раза одел "своячницу" (гражданскую жену отца) в вывороченный тулуп и нацепил на нее страшную личину-маску. Утопленица возглавила игры русалок, Левко возглавил гуляние парней. Мотив кощунства - противодействия мирской и церковной власти, бунта против правил, характерный для поведения скоморохов, здесь связан с несогласием сына признать правомочность действий отца, который ухаживает за Ганной. Чудесное разрешение конфликта - письменное повеление женить Левка. Записка эта была получена Левком в обмен за услугу: он распознал ведьму среди русалок. Мирская власть мерзка - в лице пожилого головы она желает овладеть прекрасной девушкой. Этой мерзости противостоят совместные усилия селян и нечистой силы. Здесь мы вновь, как и в "Сорочинской ярмарке", видим тот исток "нечисти", которому в фольклорной традиции соответствуют персонажи, названные Владимиром Проппом "волшебными помощниками". Сказка несет следы инициаций, испытаний - и эти помощники оказываются проводниками из мира детства во взрослый мир. О мерзости, которая завелась на земле, между селян, и о противодействии ей молодых героев Гоголя проницательно писал литературовед Чичерин.

В рассказе "Пропавшая грамота" нечистая сила заявляется через казака, продавшего душу дьяволу. С этим казаком герой познакомился и подружился на ярмарке. Дело было так: гонца послали с грамотой к самой царице, он зашил грамоту в шапку, попрощался с женой и детьми, сел на коня - и очутился к утру следующего дня в Конотопе, где в ту пору была ярмарка. Тут он забыл все на свете. Как луч света, посланный солнцем, отклоняется, преломляясь и удлиняя свой путь в теплом воздухе у поверхности Земли - так отклонился гонец, соприкоснувшись с ярмаркой. Началась гулянка, в результате которой грамота, посланная царице, попала в пекло. Гонец добрался до пекла (его пустили туда за мзду "смазливые рожи"). Тут ему "главнейшая из ведьм" поставила условие: надо выиграть у нее хотя бы один из трех раз в дурака. Во время игры выяснилось, что силы ведьмы - в наваждении: герой не видит истинных карт, имея на руках никудышние - принимает их за козырные и наоборот. Герою удается избавиться от этого наваждения, втихую перекрестив карты. Чары рассеиваются - и он побеждает. Игра в пекле идет не на жизнь - а на смерть: проигравший герой должен был бы там остаться. Речь идет о жертвоприношении, который герою удается расстроить с помощью "крестных сил" - тот, кто не боится черта и ведьм, побеждает их у Гоголя с помощью простого средства: нечисть надо перекрестить.

Характерно, что в мире Гоголя всякий знается с чертом - гонец в ответ на сообщение казака о том, что тот душу продал дьяволу утверждает: "Экая невидальщина! Кто на своем веку не знался с нечистыми?". Есть несколько способов обращения с нечистью: можно использовать ее в своих целях - что и делают цыгане, торгуя страхом в "Сорочинской ярмарке", можно следовать ее указаниям, подчиняясь ей - как Петрусь в "Вечере накануне Ивана Купала" и можно обыгрывать ее, как гонец в "Пропавшей грамоте". Нечисть нечисти рознь, кроме чертей и ведьм, есть еще и русалки, которые противостоят ведьме и могут помочь человеку. Что и происходит в "Майской ночи", где описан обмен по типу "услуга за услугу": Левко помогает русалке, она - ему. Гоголь познакомил читателя с миром, заполненным духами и сообщил мистические "правила поведения" в нем - он сделал это за полтораста лет до модного ныне Костанеды. Пасичник Рудый Панько и дьячок диканьской церкви более тонко и художественно, чем Дон Хуан, познакомили своих слушателей с миром демонических сил.

Вся первая часть "Вечеров на хуторе" основывается на идеях обмена, и несет ярмарочную окраску. Там, где нет прямого описания ярмарки - все равно есть обмен: в обмен на быстрое обогащение Петро приносит в жертву Ивася, поставив на кон свою жизнь, гонец выигрывает шапку. Идея игрового обмена, имеющего смысл испытания будущего супруга, дает интригу и в "Ночи под Рождество": "Достань, кузнец, царицыны черевики, выйду за тебя замуж!" - говорит хуторская красотка. В "Страшной мести" обмен приобретает черты инфернальности - за загубленную жизнь свою, за прерванный род требует у Бога прерывания рода своего обидчика и проклятия его до седьмого колена загубленный казак. Во второй части "Вечеров" есть развитие тенденций первой - но основная идея их иная. Если в первой части строится модель народной культуры в ее мирском варианте, то во второй речь идет о религии, создается модель народной веры. В пространном замечании к "Ночи под Рождество" Гоголь под видом пасичника свидетельствует о безуспешных запретах церкви на колядование: "Прошлый год отец Осип запретил было колядовать по хуторам, говоря, что будто сим народ угождает сатане". "Пасичник" защищает колядки - пишет о том, что колядовать и славить Христа для простых людей - одно и то же, вопреки мнению о том, что "был когда-то болван Коляда, которого принимали за бога". Всюду далее мы встречаем подобные неожиданные сближения.

В "Ночи под Рождество" появляется новый герой - кузнец Вакула. Он сам ищет нечистую силу и вступает с чертом в плотное взаимодействие, используя его в своих интересах. В отличии от Грицька, который откликается на предложение цыгана и жертвует волами в "Сорочинской ярмарке", Вакула проявляет инициативу сам - и рискует жизнью. Черт ему нужен, чтобы решить невозможную задачу - попасть к царице в Петербург. Здесь мир хутора размыкается - и появляется властная вертикаль, уходящая в запредельные дали: империя, императрица... Для черта нет преград. Он владеет чудесными способностями, которые нужны кузнецу. Но и черт этот не совсем чужой - у кузнеца с ним давние счеты. Черт приударяет за матерью кузнеца и набивается тому чуть ли не в отчимы. В этом - суть коллизии, здесь - центр истории; мы имеем дело с особой семейкой: мать - ведьма, сын - самый набожный на селе человек. Народное мировоззрение сводит конфликт между язычеством и христианством к отношениям между родными, конфликту поколений в семье. Христианство выступает против отдельных черт язычества, являясь в то же время его прямым наследником. Речь идет о семейной распре. В ряду "черт - Солоха - Вакула - Оксана" демоническое начало убывает, уступая место человеческому. Ведьма несет в себе, соединяет оба начала, она - узел линий, которые идут к черту, Вакуле и Чубу (отцу Оксаны).

Все, происходящее рождественской ночью - спор между родными и теми близкими, которые могут породниться и стать "своими", "свояками". Об единяя свои усилия с возможностями, предоставляемыми чертом, Вакула достигает желаемого. Он - первый настоящий герой Гоголя. Петро следует рекомендациям Бисаврюка, Левко получает свое счастье из рук русалки в благодарность за службу. Предшественник Вакулы - гонец из "Пропавшей грамоты" - тоже ищет сближения с нечистью (дорогу в пекло). Но гонцу ничего не остается делать - нечисть утащила грамоту, он отвечает на вызов. Вакула же ищет черта по своей инициативе, оседлывает его и потом еще наказывает! Вакула преодолевает скрытое сопротивление матери - именно она сорит сына с Чубом, так как сама положила глаз на хозяйство богатого вдовца. Речь идет не о любви - о власти. Язычество в лице ведьмы имеет свой экономический интерес, который противоречит любовным планам сына-христианина. Похоже, Вакула находится в курсе способностей своей матушки - его нисколько не удивляет вопрос Оксаны, правда ли, что его мать - ведьма. Солоха, возвращаясь в дом свой через трубу, отодвигает заслонку, чтобы узнать незаметно, не назвал ли сын в хату парубков - перед ними она не хочет являться из печи (подразумевается, что сына она не особо стесняется). В одной хате живут запросто, по=семейному мать с сыном - ни слова об их конфликте - кроме намерений на будущее: здесь каждый из них имеет свой любовный и экономический интерес. В конце концов христианство в лице Вакулы побеждает, повернув силы языческие, демонические (чертовские) на решение своих задач. Использованный черт еще и наказывется, так сказать, художественно - завершается повесть сообщением о том, что Вакула нарисовал в церкви "черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо: а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя, подносили его к картине и говорили: он бач, яка кака намальована! - и дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось к груди своей матери."

Центром тяжести второй части "Вечеров" является "Страшная месть" - она не менее композитна по своему строению, чем "Сорочинская ярмарка". Если движущей силой "Ярмарки" является предание о красной свитке, вскрывающее симпатические силы любви, порождающие идеи обмена и брака (любишь то, что хочешь получить, того, с кем хочешь обручиться - см. ниже), то здесь энергию повести придают антипатические силы мести, связанные с комплексом идей воздаяния: обмена судьбы на судьбу. Устанавливается мера расплаты, привлекаются сущности трансцендентного плана. В "Страшной мести" впервые Гоголем показано действие Бога вообще, Бога как судьи, принимающего решение о воздаянии.

В начале "Страшной мести" разворачивается странная, необьяснимая череда видений и бед. В конце повести события, приводящие ко все более жутким жертвам, об ясняются как результат давнего проклятия, из-за которого сдвигаются горы и происходят землетрясения. Человеческие грехи приводят к реакции планетарного масштаба - земля не выносит такого грешника, каким явился последний в проклятом роду колдун. Никакие молитвы не помогают ему - здесь явлено дохристианское представление о роке и судьбе, о предопределении: все, с кем соприкосается колдун, гибнут, попадая в поле древнего проклятия. Его дочь, внук и зять Бурульбаш играют роль невинных жертв. Настоящее, нынешнее время приносится в жертву прошлому. "Простая" молитва или крест не могут навредить колдуну, остановить его - лишь подвиги святых людей (опять же из прошлого) имеют над ним какую-то силу: он не может выйти из темницы, потому что построены ее стены таким святым человеком. Возникают специфические "пространство и время проклятия" - время смыслами своими обращено вспять, пространство вывернуто наизнанку. Подземные мертвецы поедают свою жертву, от этого происходят землятресения, а накануне - так сказать, в качестве аперитива к пиру изменяется ландшафт Киева: встают перед изумленными горожанами Карпатские горы и крымские дали. Идея христинского прощения не может быть реализована, схимник отказывается отпустить грехи колдуну - и тот убивает его в придачу ко всем своим жертвам.

Может возникнуть недоумение - почему в число жертв попадают невинные люди? Проклятие рода приводит не только к гибели его отпрысков, но и чудовищным последствиям для многих людей. Гоголь показывает механизм действия проклятия. Люди, попадающие в его поле, несвободны - они являются исполнителями божественного промысла. Что же это за жестокое божество, которое обрекает людей на страдания и смерть? Это божество мести, божество проклятия - и обьектом кары служит не человек, но целый род. Здесь не властны представления о чистоте новорожденного младенца - в последнем младенце рода, как в море в капле воды, видны все грехи рода. Об ектом наказания является "проклятый род" - его демоничность все нарастает по мере осуществления предначертанного. Для понимания, что такое род, можно предложить метафору голограммы, в каждой части которой содержится информация о целом. Младенец несет гены всего рода - всю его "мерзость". Такой младенец приуготован с измальства в жертву.

Тот факт, что последний отпрыск рода пропадает с родной земли, живет долго в чужих странах (среди бусурман) и становится колдуном - есть необходимые элементы приготовления его в жертву. Его страшные деяния - убийство жены, домогательства родной дочери, предательство Родины, убийство зятя, потом внука и схимника - есть этапы созревания того зла, которое будет страшным образом наказано. Слово "жертва" сейчас получило расширительное значение - и употребляется вне контекста специальной мифо- ритуальной процедуры, которая называется жертвоприношением. Жертва в народной этимологии видется как еда (буквально "жратва") - и у Гоголя речь идет о жертвоприношении в прямом, буквальном смысле слова: колдун падает в пропасть, где его поедают мертвецы. В жизни колдуна с едали страсти, которые оказываются результатом давних проклятий: страшная месть - мертвый ест живого, настоящее приносится в жертву прошлому. Здесь тема ритуальной трапезы, пиршества как части обменного ритуала, заявленная в "Сорочинской ярмарке", приобретает жуткое значение. Убив друга и получив его богатство, казак получает в придачу и его проклятие - и за временное благо предка расплачиваются семь коленей рода.

Мстителю Бог дает роль надзирателя - страшного всадника. Колдун, вызывающий душу своей дочери, вдруг видит голову всадника во время своего спиритического сеанса. Говоря современным языком, в связь, которую выстраивает колдун со своими родными, врывается помеха - дух мщения. Колдун обладает гипнотической властью над своей дочерью - но есть власть, которая выше и сильнее его власти. Это власть предопределения - причинно-следственная связь зла (заметим, что в недавно изданной книге "Механика судеб" Юрий Арабов вышел на сходные идеи: почти через двести лет после Гоголя!).

"Страшная месть" является в результате предательства и гибели от рук злодея народного героя, который отличился в войне с бусурманами и пленил опасного военоначальника - пашу. Сам этот герой и предложил Богу проект мести. Реализация проекта такова: "в безвыходной пропасти, которой не видел еще ни один человек, страшащийся проходить мимо, мертвецы грызут мертеца". Обидчик народного героя лежит в земле, разрастается до невероятных размеров - и гложет свои кости, все прочие потомки гложут "свежего мертвеца" - последнего в роду колдуна. Здесь не просто "сын отвечает за отца", здесь тяжесть и строгость "ответа" усиливается из поколения в поколение. "Старый мертвец грызет молодого" - это метафора переноса грехов, генетической передачи их в роду, усугубления, закон накопления зла в роду. Заметим, что на русском языке слово "грех" имеет смысл "ошибки", зло в таком случае можно рассматривать как сбой, дефект в традиции передачи блага и добра, накопление "мутаций". Причино-следственная связь здесь работает как "сообщение зла" - и прирост неминуемого воздаяния, которое возрастает до планетарных размеров - "земля не выносит" грешника. Здесь можно проследить библейские и шумерские параллели - в наказание за грехи Бог насылает потоп или уничтожает целые города.