Реферат: Привлечение прямых иностранных инвестиций в арабские страны

Реферат: Привлечение прямых иностранных инвестиций в Арабские страны

инвестиция капитал азиатский аравийский

Иностранные инвестиции в развивающиеся страны в 90-е годы прошлого столетия (вплоть до 1997 г.) росли быстрыми темпами. Так, по данным МВФ, нетто-приток частных инвестиций в эту группу государств достиг наивысшего уровня в 1994–1996 гг., превысив 200 млрд. долл. в среднем в год, тогда как в 1990 г. этот же показатель равнялся всего лишь 35 млрд. долл.

В то же время в арабском регионе в области привлечения инвестиций из-за рубежа развивалась прямо противоположная тенденция. В подтверждение этого вывода достаточно привести следующие цифры: если нетто-приток частного иностранного капитала в государства «третьего мира» в 1996 г. вырос более чем в шесть раз по сравнению с 1990 г., то в страны Арабского Востока в тот же период он сократился почти в два раза.

Под влиянием азиатского валютно-финансового кризиса 1997–1998 гг. чистый приток частного капитала в экономику развивающихся стран начал неуклонно сокращаться, а в 2000–2001 гг. баланс поступлений капитала стал отрицательным. При этом нетто-отток зарубежного капитала из арабских стран значительно превышал общие показатели: в частности, в 2001 г. он составил 34 млрд. долл. против 6,5 млрд. долл. для всего развивающегося мира.

Ситуация с привлечением прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в арабские страны складывалась еще более негативно: в указанный период этому региону удавалось привлекать ежегодно в среднем, по оценке автора, не более 7–8% общего объема ПИИ, направлявшихся в экономику развивающегося мира, что не превышало 2–3% глобальных инвестиций. Здесь необходимо во избежание путаницы и разночтений сделать оговорку о том, что в данной публикации ПИИ означают вложения предпринимательского капитала для создания собственного производства или покупки контрольного пакета акций местной компании.

В этой связи следует подчеркнуть, что прямые иностранные инвестиции в экономику развивающихся стран в рассматриваемый период превратились в важнейший канал для привлечения долгосрочного частного капитала, новых технологий и управленческого опыта, дающих более значительный эффект по сравнению с местным предпринимательством.

Безусловно, имеется целый комплекс факторов, обусловивших низкий уровень притока ПИИ в арабские страны, а также падение доли этой группы государств в глобальных инвестициях. Среди многочисленных причин их отставания следует выделить политику арабских государств по отношению к иностранным капиталовложениям, основные направления которой были заложены в 60–80-е годы прошлого столетия. В течение последних десяти-пятнадцати лет в ряде стран региона некоторые основополагающие принципы стратегии и тактики в той или иной степени были пересмотрены и изменены.

В то же время законодательная и институциональная база в большинстве арабских стран остается весьма несовершенной и достаточно неоднородной в регионе в целом. В некоторых случаях существует необходимость большей последовательности в политике правящих режимов по отношению к иностранным инвесторам. В этой связи представляется важным рассмотреть генезис (хотя бы в общих чертах) государственного регулирования иностранных инвестиций в арабском регионе после обретения ими политической независимости.

Достижение арабскими странами политического суверенитета в 60-е годы прошлого столетия, устранение внеэкономического принуждения неизбежно привели к кризису уклада иностранного капиталистического предпринимательства, который занимал достаточно важные позиции в экономике региона. Отмеченный кризис носил закономерный и объективный характер, поскольку в изменившейся социально-политической обстановке на Арабском Востоке капитал потерял необходимые условия для своего существования в прежнем качестве и, по сути, в старых колониальных и полуколониальных формах и видах. Поэтому годы, последовавшие за обретением политической самостоятельности, стали для уклада иностранного предпринимательства периодом трансформации и достаточно резких или постепенных изменений.

Началось его приспособление к изменившейся и меняющейся политической и социально-экономической ситуации. Старая, колониальная часть иностранного капиталистического предпринимательства, точнее, иностранной буржуазии, связанной с ним, вынуждена была радикально менять организационные приемы функционирования (например, для английского капитала это означало отказ от системы управляющих агентств), сферы вложения капитала или даже продавать свое «дело» и уходить (сразу или постепенно) из той или иной арабской страны. В том и другом случае наблюдалось усиление связей с верхушкой местных имущих классов, особенно с крупной и средней буржуазией. Нарастало сближение иностранного бизнеса с местным относительно развитым частным капиталом и даже в ряде случаев частичное поглощение вторым первого. Как правило, через определенный промежуток времени старые виды предпринимательства в основном (за исключением особенно крупных) «растворялись» в местном бизнесе или теснейшим образом переплетались с ним.

Все более значительная роль в постепенном свертывании деятельности и нередко полном исчезновении уклада иностранного капиталистического предпринимательства принадлежала государству. Возрастание роли государства в экономическом развитии всех без исключения арабских стран объективно вело к размыванию и последующей ликвидации унаследованных от колониализма традиционных форм существования иностранного капитала.

В этой связи уместно подчеркнуть, что общие тенденции развития арабского мира во второй половине ХХ в. нашли отражение прежде всего в том, что государства в борьбе за самостоятельное экономическое развитие исторически играли особую роль, вытекающую из настоятельной потребности форсировать социально-экономический прогресс. В сущности, такая роль предопределялась всей совокупностью внутренних и внешних условий развития арабских стран после обретения ими независимости. С одной стороны, это узость и дробность внутренних рынков, малые объемы и большая распыленность наличных материальных и финансовых ресурсов (за исключением, в определенной степени, крупных нефтедобывающих государств), а также огромное множество нерешенных социальных проблем. Нельзя, кроме того, сбрасывать со счетов абсолютную и относительную слабость местной предпринимательской прослойки. С другой стороны, это непрестанное усложнение задач, которые выдвигала перед ними хозяйственная деятельность в условиях постоянного научно-технического прогресса.

Причиной для вторжения государства была необходимость ломки отживших социально-экономических структур. Демонтаж колониальных институтов, базировавшийся в основном на внеэкономическом принуждении, потребовал адекватных средств. Речь идет в первую очередь о национализации иностранной собственности. Меры по ее огосударствлению означали прежде всего установление суверенитета над такими важнейшими природными ресурсами арабского региона, как нефть и газ. Эти ресурсы стали для стран региона, ими обладающих, основным источником первоначального накопления.

Как известно, проникновение иностранного капитала в экономику Аравийского полуострова связано с развитием в 30–40-х годах ХХ века нефтедобычи в этом богатейшем энергоресурсами районе мира.

Концессионные соглашения, заключенные в условиях политического и экономического господства Великобритании в зоне Персидского залива, позволяли иностранным нефтяным монополиям, в руках которых в 40–60-е годы было сосредоточено, по меньшей мере, 90% общего объема добычи нефти в регионе, фактически бесконтрольно эксплуатировать нефтяные ресурсы Аравийского полуострова, диктовать расположенным здесь странам свою волю (уровень добычи, цены на нефть и т.д.). Борьба за изменение этого положения, начатая еще в 40-х годах прошлого столетия, дала первые ощутимые результаты лишь в 60-х годах, когда сначала в Саудовской Аравии, а затем и в остальных странах удалось добиться возвращения концессионерами неэксплуатируемых зон на подавляющей части первоначальной концессионной территории. Были также отменены скидки на продажу, т.е. право делать неограниченные вычеты из вырученных от реализации нефти сумм, которыми широко пользовались иностранные монополии.

Важным шагом в борьбе за установление контроля над деятельностью монополий стало создание национальных нефтяных компаний в большинстве нефтедобывающих стран Аравийского полуострова.

Первая подобная структура появилась в 1960 г. в Кувейте – смешанная государственно-частная Кувейтская национальная нефтяная компания (КННК). Создание КННК позволило правительству эмирата взять под свой контроль добычу и переработку нефти, а также сбыт внутри страны всей продукции нефтехимической и газовой промышленности. В 1962 г. в Саудовской Аравии было учреждено Генеральное управление нефти и минеральных ресурсов (Петромин). Эта компания представляла интересы государства при осуществлении любых крупных промышленных проектов, рассматривала все проекты, касающиеся добычи и переработки природных богатств страны. ОАЭ в 1971 г. и Катар в 1972 г. образовали государственные национальные нефтяные компании – АДНОК и НОДК соответственно, но с несколько более узкими по сравнению с «Петромином» функциями, ограниченными только нефтегазовым сектором экономики. В 1976 г. подобная компания была учреждена и на Бахрейне – Баноко.

Сильнейшим ударом по позициям иностранного капитала в Ираке явилось принятие в декабре 1961 г. закона № 80, согласно которому у «Ирак петролеум компани» (ИПК) и ее двух филиалов («Басра петролеум компани» и «Мосул петролеум компани»), в руках которых находились добыча и экспорт нефти страны, было изъято 99,56% неэксплуатируемых концессионных территорий. Однако в силу непоследовательности и противоречивости нефтяной политики правительства Иракская национальная нефтяная компания (ИННК) была создана лишь спустя три года. Этой компании было предоставлено право на разведку и эксплуатацию месторождений нефти в районах, отобранных у ИПК и ее филиалов.

Условия, на которых иностранные компании допускались к поискам и эксплуатации нефти в арабском регионе во второй половине 60-х и в 70-е годы, в корне изменились по сравнению с основными принципами, лежавшими в основе старых концессионных договоров. В частности, курс, проводимый Саудовской Аравией, а вслед за ней ОАЭ и Катаром, по отношению к иностранному капиталу, дал им возможность полностью контролировать деятельность новых концессионеров.

Так, компания «Петромин», получив концессию на все перспективные площади в Саудовской Аравии, передала их иностранным компаниям на условиях генерального подряда для проведения геолого-разведочных работ на срок от двух до трех лет, который мог быть продлен еще на 2–3 года. Компании финансировали разведку нефти, получая право беспошлинного ввоза необходимого оборудования, материалов и т.д. В случае успеха они получали концессию на открытое месторождение на срок до 30 лет и образовывали смешанную с «Петромином» компанию, где последний мог иметь по своему усмотрению от 30% до 50% акций и 50% голосов в правлении. Оплата этой доли акций производилась добытой нефтью. Новая компания-оператор финансировалась путем отчисления ей 30% чистого дохода от добычи. Платежи за аренду (роялти) прогрессивно возрастали в течение всего срока. Подоходный налог выплачивался правительству со всех операций: продажи сырой нефти, переработки, транспортировки и сбыта, проводимых как внутри страны, так и за ее пределами. Новая компания-оператор должна была перерабатывать внутри страны не менее 50% годовой добычи нефти и брала на себя обязательства по подготовке национальных кадров.

Первое эталонное соглашение такого рода, положившее начало серии подобных контрактов как в Саудовской Аравии, так и в районе Персидского залива в целом, было заключено «Петромином» с французской компанией «Сосьете оксилери де ла режи отоном дю петроль» (АОКСИРАП) 4 апреля 1965 г.

Национальная нефтяная компания Абу-Даби координировала всю работу по заключению контрактов с иностранными компаниями на проведение разведочных работ и являлась их потенциальным партнером в случае организации добычи на открытых ими месторождениях. Условия, на которых предоставлялось право ведения разведки, были в целом аналогичны описанным выше.

В Катаре деятельность всех новых компаний и обществ, оперирующих в нефтяной промышленности, была подчинена Национальной компании по развитию нефтяных ресурсов (НОДК). Так же как в Саудовской Аравии и Абу-Даби, НОДК оставляла за собой право на участие (50%) в деятельности новых компаний по нефтедобыче на условиях, общих для всего района Персидского залива.

Значительных успехов в 70-е годы добились нефтедобывающие страны и в решении таких задач, как приобретение доли в капитале концессионных компаний и создание модели участия правительств или их национальных компаний в капитале основных концессионеров. Практически речь шла о выкупе собственности иностранных компаний. В дальнейшем начался процесс окончательного перехода нефтяной промышленности под национальный суверенитет аравийских государств.

В 1975 г. в Кувейте был принят закон о национализации, в соответствии с которым вся собственность иностранных нефтяных компаний переходила в руки кувейтского правительства. В 1975 г. Дубай выкупил 100% активов концессионной компании. В июле 1976 г. национализация завершилась в Катаре. В Саудовской Аравии в конце 1977 г. было объявлено о достижении принципиальной договоренности о выкупе 100% активов АРАМКО – самой крупной нефтедобывающей компании на Арабском Востоке. Однако преодоление разногласий по частным вопросам сделки затянулось еще почти на три года. Лишь в сентябре 1980 г. было объявлено о подписании соглашения, а в декабре – об окончании выплаты компенсации. Что касается Абу-Даби и Омана, то они оставались владельцами 60-процентной доли капитала концессионных компаний.

Установление контроля над нефтяными ресурсами имело для аравийских монархий огромное политическое и экономическое значение. Оно, безусловно, способствовало укреплению власти правящих кланов, которые получили беспрецедентные возможности для оказания влияния на социально-политическую и хозяйственную ситуацию в своих странах. Нефтедобывающие государства Персидского залива превратились в полновластных обладателей природной ренты, а в большинстве случаев и в собственников предпринимательского дохода, других производных компонентов прибыли (в частности, процента на экспортируемый нефтедолларовый капитал).

Помимо нефтегазового сектора арабским странам в 60–80-е годы удалось вытеснить старую, колониальную часть иностранного капитала и из других сфер хозяйственной деятельности. Так, под контроль государства перешла внешняя торговля, кредитно-финансовая сфера, был дан толчок радикальному пересмотру условий функционирования зарубежных компаний в обрабатывающей промышленности.

Так, почти повсеместно в арабском мире доминирующим направлением стали «марокканизация», «иракизация», «иорданизация», «саудизация», т.е. попытки (правда, не всегда удачные) вытеснения иностранного капитала путем организации (или реорганизации) смешанных компаний, где партнером зарубежных предпринимателей выступало государство либо местный капитал.

В Марокко, например, такая политика вступила в активную фазу еще в 1973 г. Речь шла прежде всего о тех отраслях, освоение которых было по силам местной буржуазии: торговле, пищевой, кожевенно-обувной промышленности и др. Чтобы не отбить охоту к предпринимательской деятельности у иностранного капитала в иных сферах производства, прежде всего промышленной, в инвестиционном законодательстве обеспечивались льготные условия функционирования иностранного капитала, свобода перевода прибылей и т.д.

Особая ситуация в сфере иностранного предпринимательства складывалась в Ливане. Там идеология «экономического либерализма», регулирующей роли свободного рынка вообще отвергала сколько-нибудь жесткие, рестриктивные меры в отношении частного капитала, не делая при этом существенных различий между «своими» и «чужими» предпринимателями.

Проводимая ливанским правительством в 60–80-е годы политика так называемой либерализации предпринимательства способствовала притоку иностранных инвестиций в экономику страны. При этом наиболее сильные позиции на ливанском рынке занимали французские компании. Что объяснялось историческими причинами. Ведь Ливан являлся подмандатной территорией Франции с 1920 г. по 1943 г., т.е. до провозглашения независимости. После обретения политического суверенитета часть французских компаний была национализирована или функционировала под вывеской смешанных ливано-французских фирм. Заметную роль в ливанской экономике играли также компании США и Великобритании. Важно отметить, что правительство страны стимулировало привлечение иностранных инвестиций в первую очередь в промышленное производство. Так, доля иностранного капитала в ежегодных капиталовложениях в промышленность в период до начала гражданской войны оценивалась в 20%.

Крайне острый дефицит иностранной валюты, более чем скромные потенции национального капитала вынуждали наименее развитые страны Арабского Востока не вытеснять, а привлекать зарубежный капитал. Так, например, обстояло дело в Судане, где все принимавшиеся инвестиционные законодательные акты предоставляли льготные условия для функционирования иностранного капитала.

Приход к власти в Ираке после июльской революции 1958 г. национальной буржуазии с ее стремлением к самостоятельной деятельности, прежде всего в сфере обращения (торговля, финансы), т.е. в таких отраслях экономики, в которых период оборота инвестированного капитала меньше, чем в сфере производства, был отмечен принятием ряда законодательных мер, ограничивавших свободу деятельности иностранного капитала.

Первым серьезным шагом в этом направлении явился выход Ирака из стерлинговой зоны в июне 1959 г. Это обеспечило его правительству свободу ведения внешнеторговых операций и позволило усилить деловую активность путем использования банковских авуаров, которые могли храниться теперь в Багдаде, а не в Лондоне. В итоге была ослаблена экономическая зависимость Ирака от Великобритании.

Следующей мерой правительства в отношении иностранного капитала явилось принятие в апреле 1960 г. закона № 49 «О страховых компаниях и страховых агентствах», ограничивавшего деятельность иностранных страховых компаний, число которых сократилось к 1960 г. с 30 до 19. Сущность этого нормативного акта состояла в том, что он разрешал этим компаниям вести свою деятельность только в том случае, если их интересы представлял гражданин Ирака, стоявший во главе агентства, или какая-либо компания с 60% (или более) местного капитала.

Большие последствия для экономической жизни страны имело принятие в феврале 1960 г. закона № 23 «О коммерческих агентствах», по которому не менее 51% капитала иностранных коммерческих агенств должно было принадлежать иракским подданным. К июлю 1962 г. было «иракизировано» 60 отделений иностранных компаний. Постановление правительства, изданное в июне 1962 г., расширило число иностранных компаний, подпадавших под действие закона № 23. Оно требовало регистрации всех иностранных коммерческих фирм и «иракизации» тех из них, которые занимались сбытом продукции, выпущенной другими иностранными компаниями. Итогом этого решения правительства стало прекращение деятельности 272 агентств коммерческих компаний. Правда, уже через год данное постановление было отменено, что свидетельствовало о непоследовательности и противоречивости политики иракского руководства по отношению к зарубежному капиталу. Следующий зигзаг в этой политике произошел в 1964 г., когда правительство приняло законы о национализации ряда промышленных предприятий, а также всех банков и страховых компаний.

До 1964 г. в Ираке было пять филиалов иностранных коммерческих банков (два английских, ливанский, пакистанский и иорданский) и пять национальных частных банков, причем в двух национальных банках участвовал английский и ливанский капитал. В форме ливанского, иорданского и пакистанского капитала также скрывался в большинстве случаев английский капитал.

Иностранные банки, опираясь на свои филиалы и через них на местные частные банки, держали в своих руках почти всю систему торгового и ипотечного кредита и в то же время воздерживались от финансирования промышленного развития страны, не предоставляя кредиты на эти цели национальным предприятиям. Они занимались в основном финансированием внешней торговли путем выделения коммерческих кредитов торговым компаниям. Значительную часть своих активов частные коммерческие банки помещали за рубежом (28% своих активов в 1958 г. и 13% – в 1963 г.).

Законы о национализации, принятые в 1964 г., запрещали частному капиталу, в том числе и иностранному, функционировать в банковском и страховом деле, а также в некоторых отраслях промышленности. Среди национализированных предприятий оказалось пятнадцать иностранных страховых фирм и их агентств (в том числе семь английских), семь банков (из них два с участием иракского капитала), одна промышленная компания и одна торговая фирма (обе с участием иракского капитала). Всего в государственную собственность перешло двадцать четыре предприятия, полностью или частично принадлежавших иностранному капиталу.

В соответствии с законами от 1964 г. государство приняло на себя всю ответственность за деятельность национализированных предприятий, банков и компаний и объявило, что все владельцы акций получат компенсацию в течение пятнадцати лет; намечалось выплачивать эту компенсацию из прибылей, при ставке в 3% ежегодно. При этом предусматривалось, что приоритет будет отдан акционерам, капитал которых не превышал 500 динаров.

В то же время в республике существовала достаточно сильная оппозиция политике укрепления вмешательства государства в экономику страны. Она включала в себя в первую очередь крупную и частично среднюю и даже мелкую национальную буржуазию. Под давлением оппозиции, а также международных монополий, главным образом нефтяных, в 1965–1967 гг. в Ираке были приняты меры по сближению с иностранным и местным капиталом, что, однако, не привело к денационализации. Так, в конце 1965 г. Промышленный банк Ирака обратился не только к арабским, но и ко всем зарубежным инвесторам с предложением вкладывать капиталы в промышленность страны. 40% акций ряда предприятий, намеченных Промышленным банком к строительству или уже строившихся с привлечением частного сектора (заводов по выпуску велосипедов, швейных машин, электровентиляторов, алюминиевых изделий, картонной фабрики и ряда пищевых предприятий), указанный банк предоставил иностранному капиталу. Доля прибылей от промышленных инвестиций, которую зарубежным вкладчикам капитала разрешалось вывозить из Ирака, была повышена с 20% до 25%.

Одним из пунктов программы иракского правительства, находившегося у власти с сентября 1965 г. по июль 1966 г., предусматривалось поощрение создания смешанных предприятий с участием национального и иностранного капитала. Намечалось также предоставление гарантий для защиты иностранных капиталовложений от национализации.

Анализ политики иракских правительств в течение первого десятилетия существования республики позволяет сделать вывод о том, что в указанный период в стране развернулась достаточно острая внутриполитическая борьба по вопросам послереволюционного социально-экономического развития, среди которых важное место занимали проблемы выработки позиции по отношению к местному и иностранному капиталу.

Различные слои национальной буржуазии, которые в своей деятельности опирались на содействие и помощь западных государств и их компаний, были в значительной степени скомпрометированы после израильской агрессии в июне 1967 г. против арабских стран. Это серьезно отразилось на положении иностранного капитала в Ираке. Так, сразу же после агрессии правительство страны разорвало дипломатические отношения с США и Великобританией (с ФРГ они были разорваны еще в мае 1965 г. ввиду установления дипломатических отношений между этой страной и Израилем). Ирак одним из первых среди арабских государств объявил бойкот товарам названных стран, запретил их импорт и экспорт туда иракской нефти (правда, вывоз нефти в эти страны был возобновлен в сентябре 1967 г. согласно решению конференции арабских государств в Хартуме), снял активы со счетов в их банках. Некоторые контракты с фирмами этих стран были аннулированы.

В этих условиях в политической жизни страны заметно активизировалась радикально настроенная мелкобуржуазная демократия. Наиболее массовой и влиятельной мелкобуржуазной партией в Ираке в тот период была Партия арабского социалистического возрождения (Баас), представлявшая интересы значительной части мелкой буржуазии города и деревни, средних слоев, полупролетарских элементов.

Левое крыло партии Баас (объединявшее наиболее радикальные слои мелкой буржуазии и промежуточных слоев иракского населения), использовав благоприятную внутреннюю и внешнюю обстановку, 17 июля 1968 г. пришло к власти в Ираке. В своем программном документе – Хартии национальных действий – Баас заявила, что ее целью является построение в стране социалистического общества. В числе основных инструментов, призванных ее осуществить, выдвигались такие средства, как укрепление и расширение государственного сектора, завершение аграрной реформы, развитие кооперативного движения, вытеснение иностранного капитала из экономики страны.

В течение десятилетнего периода с момента провозглашения указанной программы (1968–1978 гг.) иракское руководство значительно преуспело в выполнении той части Хартии, которая касалась усиления вмешательства государства во все сферы хозяйственной жизни, повышения роли государственного сектора в экономике страны. Материальные возможности для расширения экономических функций государства в тот период существенно возросли в результате установления им полного суверенитета над нефтяными ресурсами республики.

Изменения в расстановке политических сил, которые произошли в Ираке после израильской агрессии 1967 г., в нефтяной политике нашли отражение в усилении влияния сторонников так называемого жесткого курса, которые выступали за самостоятельную деятельность ИННК без привлечения иностранного капитала на условиях концессионных соглашений. Использовав внутри- и внешнеполитическую ситуацию, сложившуюся после агрессии, правительство приняло в августе 1967 г. закон № 97, направленный на активизацию ИННК. Этот нормативный акт подтвердил еще раз положения закона № 80 от 1961 г. об изъятии у ИПК и ее филиалов неэксплуатируемых ими концессионных территорий и предоставил ИННК право разработки нефтяных ресурсов на всей территории Ирака, за исключением тех участков, которые были оставлены ИПК и ее филиалам по статье 2 закона № 80. Законом № 97 предусматривалось, что ИННК будет осуществлять разведку, добычу и реализацию нефти не на условиях концессионных соглашений, а самостоятельно или на подрядной основе, заключая с иностранными нефтяными компаниями контракты и соглашения, которые не будут противоречить смыслу закона № 97. Кроме того, в сентябре 1967 г. был принят закон № 123, в котором определялась новая структура ИННК. Принятие этого нормативного акта дало возможность осуществить реорганизацию ИННК, и к руководству в компании пришли сторонники более радикальной политики в области нефти.

Новое руководство ИННК с осени 1967 г. начало активно расширять контакты и вести переговоры с рядом иностранных нефтяных компаний о финансовом и техническом участии их в разработке, добыче и сбыте сырой нефти Ирака. Первым практическим результатом этой деятельности явилось подписание 23 ноября 1967 г. соглашения «О подряде» с группой французских государственных компаний – ЭРАП.

Соглашение «О подряде» – это был новый для нефтедобывающих стран вид нефтяных договоров, который получил значительное распространение в арабском регионе в 70-е годы. В соответствии с этими соглашениями национальная компания осуществляла все юридические права и несла ответственность перед правительством нефтедобывающей страны. Иностранная же компания выступала лишь как подрядчик: вела разведку и добычу нефти для национальной компании в согласованном с ней объеме. Национальная компания полностью распоряжалась добытой нефтью, являясь ее единоличным владельцем. Иностранная компания – подрядчик покрывала все свои расходы по разведке и добыче за счет доли добываемой нефти и затем получала компенсацию за разведочные риски и необходимость осуществить определенные капиталовложения.

Заключение данного соглашения дало Ираку ряд прямых экономических выгод в вопросах, касающихся цен, условий сбыта, ренты и т.д., а также произвело большой политический эффект. Но в то же время деятельность ИННК подверглась критике со стороны некоторых арабских экспертов в области нефти, а также радикально настроенных кругов Ирака, в частности, Иракской коммунистической партии, которые считали, что ИННК с помощью дружественных социалистических стран должна самостоятельно вести работу на отобранных у ИПК участках.

Под давлением этих политических сил в апреле 1968 г. правительство приняло решение о самостоятельной эксплуатации ИННК месторождения Северная Румейла, которое входит в число десяти богатейших нефтеносных полей мира.

Однако только с приходом к власти в Ираке левого крыла партии Баас в стране создались условия для решительного наступления на позиции иностранных нефтяных монополий в республике, которое вылилось в национализацию собственности «Ирак петролеум компани», согласно закону № 69, принятому 1 июня 1972 г. В знак солидарности с Ираком правительство Сирийской Арабской Республики (САР) национализировало принадлежавшую ИПК часть нефтепровода, проходящего по территории САР, а также насосное хозяйство, резервуарные емкости, перерабатывающие установки в порту Банияс.

В соответствии со статьей 1 закона № 69 национализировалась вся собственность ИПК на концессионных территориях, определенных согласно закону № 80 от 1961 г. Она была передана вновь созданной Государственной компании по нефтяным операциям. За национализированное имущество законом предусматривалась выплата ИПК компенсации за вычетом долгов и других финансовых обязательств этой компании перед Ираком. Национализация «Ирак петролеум компани» не распространялась на ее филиалы – «Мосул петролеум компани» и «Басра петролеум компани». Учитывая позицию Франции в отношении арабских стран и исходя из желания поддерживать и развивать экономические и политические отношения с Францией, иракское правительство заявило о готовности провести переговоры с французской стороной с целью достижения договоренности о защите интересов «Компани франсез де петроль», затронутых национализацией ИПК.

Вскоре после принятия закона № 69 это реализовалось в подписании с Францией соглашения, по которому правительство Ирака обязалось в течение десяти лет продавать французской нефтяной компании 23,75% сырой нефти, добываемой на месторождении в Киркуке. Заинтересованность в получении высококачественной иракской нефти оказалась сильнее страха перед возможным арестом танкеров с этой нефтью и в других странах-потребителях Западной Европы.

В результате достижения соглашений с целым рядом промышленно развитых государств (Франция, Италия, ФРГ, Испания) о долгосрочных продажах больших количеств иракской национализированной нефти на свободно конвертируемую валюту, а также бывшему СССР и другим социалистическим странам в счет оказания экономического содействия и по бартерным сделкам руководству Ирака удалось решить проблему сбыта нефти с северных месторождений на длительную перспективу.

Таким образом, надежды иностранных нефтяных компаний-акционеров «Ирак петролеум компани» на неудачу национализации рухнули, и в ноябре 1972 г. они вступили в прямые переговоры с представителями иракского правительства. В феврале 1973 г. между Ираком и иностранными нефтяными компаниями было подписано соглашение, урегулировавшее все спорные вопросы между ними. Соглашение предусматривало, что компании выплатят иракскому правительству 141 млн.ф.ст. в погашение их задолженности. Ирак обязался поставить компаниям 15 млн. т сырой нефти из портов Средиземного моря в качестве компенсации за национализированную собственность. ИПК, в свою очередь, согласилась передать в собственность Ираку «Мосул петролеум компани» без какой-либо компенсации, а также продать после одобрения ливанским правительством нефтепровод, проходящий через территорию Ливана, и нефтеналивной причал.

Национализация «Ирак петролеум компани», а также успехи других нефтедобывающих стран в борьбе с нефтяными монополиями, имели огромное значение как для самих развивающихся стран-экспортеров нефти, так и для экономики всего капиталистического мира, который столкнулся в начале 70-х годов с острым энергетическим кризисом. В этой связи необходимо подчеркнуть, что зарождение и развитие энергетического кризиса с самого начала было связано с нефтью – важнейшим источником энергии. Увеличение спроса на нефть происходило главным образом за счет промышленно развитых капиталистических стран, на долю которых приходилось в тот период около 90% общего мирового потребления жидкого топлива (исключая СССР и другие социалистические страны). В то же время запасы нефти в этих странах были весьма ограничены. Их удельный вес в общих запасах нефти капиталистического мира лишь немногим превышал 12%. Основные запасы нефти были сконцентрированы в небольшой группе развивающихся стран, на долю которых приходилось около 90% всех мировых ресурсов жидкого топлива (исключая СССР и другие социалистические страны). На начало 1974 г. запасы нефти в капиталистическом мире оценивались в 71 млрд.т, из которых около 70% находилось в недрах Ближнего и Среднего Востока (18). Эти данные характеризуют сильнейшую зависимость развитых капиталистических стран от импорта нефти, значительная часть которого поступала из государств Ближнего и Среднего Востока, в том числе и из Ирака.

Возобновление вооруженных действий на Ближнем Востоке в октябре 1973 г. придало энергетическому кризису новый поворот, заметно увеличив в нем роль политических моментов. Лондонская «Файнэншл таймс» писала в этой связи: «Новый элемент в создавшемся положении заключается в том, что весь мир неожиданно осознал, что у арабов есть «нефтяное оружие». Правильно это или нет, но арабы в последнее время все больше стали понимать, что энергетический кризис Америки и Запада, о котором так много говорилось в этом году, дает им беспрецедентную возможность показать всему миру, что они готовы пойти на все».

Возможность использования нефтяного оружия против государств, поддерживавших Израиль, ярко продемонстрировал Ирак, который 7 октября 1973 г. принял закон № 70 о национализации доли американских компаний «Стандарт ойл компани оф Нью-Джерси» и «Мобил ойл корпорейшн», составлявшей 23,75% собственности «Басра петролеум компани». В соответствии с этим законом собственность указанных компаний передавалась ИННК. Вскоре после принятия этого закона иракское правительство в знак протеста против враждебной позиции Голландии в отношении освободительной борьбы арабов, а также в связи с содействием, которое эта страна оказывала Израилю, национализировала долю голландского правительства в БПК. В 1975 г. БПК полностью перешла в руки иракского государства, что ознаменовало установление национального суверенитета над нефтяными ресурсами страны.

В других хозяйственных сферах баасистское правительство Ирака в 70–80-е годы также проводило жесткую линию, направленную на недопущение прямых иностранных инвестиций. Исключение делалось лишь для частного капитала арабских государств, который руководство республики в рамках административно-хозяйственной реформы (1987–1989 гг.) усиленно привлекало в экономику страны путем предоставления арабским инвесторам существенных налоговых льгот, ограждения их собственности от возможной национализации и т.д. Это свидетельствует о том, что для правящего в Ираке авторитарного режима, как и для подобных режимов в других арабских странах, в этот период были характерны идеологизация и политизация экономических отношений и неприятие общепризнанных в мировой практике принципов хозяйствования.

В целом монополия партии Баас на политическую и экономическую власть в Ираке, диктат министерств и других ведомств существенно ограничивали права и самостоятельность непосредственных производителей как в государственном, так и в частном секторе.

В Сирии с приходом к власти в 1963 г. Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ – Баас) огосударствлению были подвергнуты вся кредитно-банковская система, весь транспорт, энергетика и до 80% промышленного производства (20, с. 17). В ведение специализированной государственной организации отошло 60% экспорта и 40–45% импортных операций страны. В 1964 г. была объявлена национализация всех нефтяных и минеральных ресурсов страны, запрещена разработка их частными лицами.

Позднее, когда была создана материальная база государственного сектора, акцент в экономической политике ПАСВ был перенесен на развитие частного предпринимательства при сохранении ведущей роли госсектора, что было санкционировано так называемым Исправительным движением, возникшим в начале 70-х годов.

Сирийское руководство в 70–80-е годы прошлого столетия предприняло некоторые шаги для повышения деловой активности, обозначило возможности для иностранного капитала и оживления частной инициативы в производственной сфере. В рамках новой политики государство гарантировало неприкосновенность капиталов частных лиц, разрешило им заключение соглашений с иностранными кредиторами о займах для реализации собственных проектов, пересмотрело систему расчетов в иностранной валюте по внешнеторговым операциям, разрешило сирийцам, получающим доход от операций за рубежом, держать иностранную валюту в национальных банках, сняло все ограничения на использование этих средств и т.п.

В 70-е годы с целью увеличения притока иностранного капитала в САР был осуществлен комплекс мер по либерализации экономики, призванных создать условия для использования арабских нефтедолларов и западного опыта в интересах выполнения планов социально-экономического развития страны. Так, в 1971 г. Сирия отменила ограничения на деятельность любых частных иностранных капиталов и заключила с США, ФРГ, Францией и Швейцарией соглашения о поощрении и гарантиях инвестиций.

Проведение политики либерализации по времени совпало с энергетическим кризисом в капиталистическом мире, что обусловило возросший интерес западных стран к участию в разведке нефтяных ресурсов САР. В середине-конце 70-х годов с рядом фирм промышленно развитых государств были подписаны контракты и соглашения на проведение поисково-разведочных работ на нефть и газ на условиях «риска», в соответствии с которыми расходы иностранной компании на изыскание, разработку и обустройство месторождений должны оплачиваться частью добытой нефти, а оставшаяся часть должна была делиться между сирийской нефтяной компанией (75–80%) и иностранным участником (15–25%).

В последующий период западные страны продолжали добиваться заключения с Сирией соглашений в других областях, которые обеспечили бы им дополнительные возможности для проникновения в сирийскую экономику и гарантии вложения капитала. Подобные соглашения, предусматривающие предоставление иностранным инвесторам ряда финансовых, валютных, таможенных и прочих льгот, облегчение режима налогообложения, участия в проектах, создаваемых как в «свободных зонах», так и за их пределами, были заключены с Францией, ФРГ, США, Италией, Швейцарией, Грецией и др.

В 1978 г. правительство САР утвердило декрет № 41 о стимулировании частных, в том числе иностранных инвестиций, в форме создания смешанных предприятий. В соответствии с декретом в новых смешанных компаниях государство должно было владеть только 25% капитала, а 75% – частные акционеры, в том числе иностранные. В различных областях экономики республики стали создаваться смешанные компании, которые получили наибольшее распространение в сфере туризма и сельском хозяйстве.

Однако сложность внутри- и внешнеполитической обстановки, а также непоследовательность и нерешительность, сквозившие в действиях власти, предопределили повышенную осторожность потенциальных иностранных инвесторов.

Поле их деятельности ограничивалось в основном второстепенными объектами и отраслями, не имевшими решающего значения для усиления экономического потенциала страны.

Иорданское правительство провозгласило в 70–80-е годы одним из приоритетных направлений своей экономической политики создание в стране климата, благоприятного для привлечения иностранного капитала. Этому должен был способствовать в первую очередь принятый в 1972 г. закон о поощрении иностранных капиталовложений, который в 1973 г., 1976 г. и 1978 г. дополнялся новыми положениями. В 1984 г. этот нормативный акт был отменен, а вместо него издан новый закон, дополненный в 1987 г. и 1988 г.

Инвестиции иностранного капитала поощрялись в промышленности, сельском хозяйстве, туризме, транспорте и связи, здравоохранении. В 1988 г. было отменено ранее обязательное требование о получении согласия на какие-либо капитальные вложения в иорданскую промышленность в Министерстве промышленности и торговли, в сельское хозяйство – в Министерстве сельского хозяйства. Более того, чтобы упростить прохождение документов в Министерстве промышленности и торговли было создано специальное подразделение, занимавшееся инвестициями, которое было обязано принимать от зарубежного инвестора декларацию о намерениях, оформлять в течение месяца все необходимые документы и возвращать их ему.

Тем не менее, полной свободы действий иностранный капитал не получил: его возможности ограничивались принятыми в 1978 г. «Правилами контроля за иностранной деятельностью», в соответствии с которыми, в частности, иностранцы не допускались в сферу торговли и строительства. Правилами предусматривалось также, что иностранцы могут заниматься какой-либо деятельностью (даже приобретать акции компаний) на территории Иордании только с разрешения премьер-министра.

В данной публикации уже неоднократно подчеркивалась роль национализации в ликвидации экономического и политического господства иностранного капитала в арабских странах после обретения ими независимости. Объекты национализации, ее формы и условия зависели от многих факторов, в том числе от характера власти, радикальности ее программы действий, а также масштабов активности иностранного капитала в данной стране.

В таких государствах, как Египет, где имелась относительно развитая прослойка местного предпринимательства, национализация распространялась прежде всего на собственность компрадорской буржуазии, крупного национального капитала, предпринимателей и помещиков, входивших в правящую элиту свергнутого режима и пытавшихся оказать сопротивление новому курсу правительства.

Согласно Хартии национальных действий 1962 г., поле деятельности частного капитала в стране было предельно сужено. Негосударственные инвестиции в транспорт, энергетику и земельную собственность были запрещены. В тяжелую промышленность и обрабатывающую промышленность – резко ограничены. Особенно жесткие барьеры были поставлены перед иностранными прямыми инвестициями. Капиталовложения из-за рубежа разрешались Хартией лишь «в исключительных случаях», например, при необходимости использования передовой технологии. В импортную торговлю доступ частного капитала был закрыт. Банки и страховые компании могли быть только государственными.

Проведение в первой половине 60-х годов серии национализаций крупной и части средней собственности местной буржуазии, а также активов иностранного капитала позволило египетскому государству сосредоточить в своих руках значительные материальные и финансовые ресурсы. Так, в середине указанного десятилетия доля государственных предприятий достигала 93% стоимости всей промышленной продукции и была самой высокой среди ближневосточных стран. Для сравнения интересно упомянуть, что доля частных предприятий в национальном производстве Египта к 1950 г. (т.е. накануне революции) возросла до 84%, на них приходилось 92% всей рабочей силы, занятой в промышленности (24).

В результате волны национализаций к началу 70-х годов экономика Египта превратилась в значительной степени в огосударствленную, с централизованной системой планирования, где оставалось мало места для частной инициативы. Даже аграрный сектор, в котором преобладала частная собственность, находился под государственным контролем, что касалось выбора выращиваемых культур, снабжения всем необходимым и закупок сельскохозяйственной продукции, а также ценообразования.

В этот период (особенно после октябрьской войны 1973 г.) египетское руководство, осознав, что государство больше не в состоянии одновременно проводить индустриализацию и финансировать социальные программы, начало проводить политику «открытых дверей» («инфитах»), которая была призвана ускорить решение экономических и социальных проблем путем поощрения деятельности местного частного предпринимательства и привлечения иностранного капитала. Новая экономическая стратегия, одобренная национальным референдумом в мае 1974 г., заложила основы для серьезной экономической переориентации страны. Поскольку Египет нуждался в значительной финансовой и технологической поддержке для модернизации во всех сферах жизни общества, он самим ходом своей хозяйственной и политической эволюции был обречен на использование внешних факторов с целью ускорения социально-экономического развития. Переориентация была также необходима для преодоления узких мест в функционировании госсектора и повышения его эффективности. Новая экономическая политика должна была стимулировать участие местного и иностранного частного капитала в экономической модернизации наряду с государственным сектором.

Экономическая политика египетского правительства (вплоть до 1981 г.) базировалась на законах, принятых в рамках «инфитаха». Ряд законодательных актов (в частности, закон № 4 об инвестировании иностранного капитала; закон № 43 от 1974 г. об арабских и иностранных инвестициях и свободных зонах; закон № 18 от 1975 г. об импортной системе; закон № 97 от 1976 г. о счетах в иностранной валюте) предусматривали определенные льготы и налоговые, таможенные и фискальные стимулы, которые должны были поощрить местный и иностранный частный капитал к инвестированию в Египте. Специальное распоряжение Министерства промышленности открывало каналы сотрудничества местных предпринимателей с зарубежными – арабскими и западными. Активные стимулирующие меры египетского правительства с целью привлечения иностранного капитала в национальную экономику способствовали заметному улучшению инвестиционного климата в Египте, что особенно наглядно проявилось в нефтегазовой промышленности. На зарубежные активы в этой отрасли полностью распространились гарантии от национализации, секвестра и им подобных актов государственной власти, а также другие положения закона № 43 от 1974 г. «Об арабских и иностранных инвестициях и свободных зонах». Вместе с тем, по всей вероятности, главным фактором (как справедливо считает российский исследователь экономики АРЕ А.А.Ткаченко), предопределившим положительную переоценку инвестиционного климата в Египте транснациональным нефтяным бизнесом, стали гораздо более выгодные по сравнению с предоставляемыми большинством других нефтедобывающих государств финансово-экономические условия его деятельности. Эти условия были установлены принятой в 1972 г. долгосрочной программой развития нефтегазовой промышленности, согласно которой с августа 1973 г. все зарубежные инвесторы привлекались к разведке и последующей эксплуатации нефтегазовых ресурсов по соглашениям о разделе продукции. Эти соглашения, называемые также подрядными, предусматривали при подписании выплату иностранными подрядчиками бонусов государству и закрепление за ними определенных участков национальной территории или акваторий в пределах территориальных вод, возлагали обязательство инвестировать на этих участках в геолого-поисковые и разведочные работы не меньше установленной суммы средств на достаточно длительный период, ограниченный 6–12 годами и, как правило, разделенный на два-три этапа, переход к каждому из которых зависел от подтверждения готовности подрядчиков продолжить контракт и понести очередные расходы.

В этот период подрядчики несли все затраты и сопряженные с ними коммерческие риски, так что в случае отрицательных результатов изысканий соглашения автоматически прекращали действовать по обычной практике подрядных контрактов в данной отрасли. До истечения сроков подрядчики могли по собственному усмотрению на одном из этапов отказаться от своих прав на 75–80% первоначально отведенных им разведочных территорий и соответственно сократить обязательства в связи с арендой этих участков.

При обнаружении коммерческих запасов углеводородного сырья иностранным инвесторам предоставлялось право их эксплуатации в течение 20–30 лет. До 40% продукции добывающих предприятий выделялось для компенсации затрат на выплату подписных бонусов, на геологические изыскания, амортизационные отчисления от инвестиций, возмещение текущих издержек производства и всех прочих расходов этих подрядных предприятий. После полной амортизации капиталовложений доля так называемой стоимостной нефти обычно ограничивалась 20–30% общего объема производства. Остальная его часть распределялась между государственной Египетской генеральной нефтяной корпорацией (ЕГНК) и подрядчиком в соотношениях от 70/30 до 88/12 для нефтедобывающих и от 67,5/32,5 до 70/30 для газодобывающих предприятий. Доля иностранных контрагентов ЕГНК при распределении так называемой доходной продукции повышалась прямо пропорционально усложнению географических и горно-геологических условий ее производства (например, от глубин моря в районах промыслов на шельфе) и обратно пропорционально максимальной, технически допустимой продуктивности месторождений, которая определяется главным образом величиной их доказанных запасов.

Отличительной особенностью Египта 70–80-х годов по сравнению с другими нефтедобывающими странами являлась относительно гибкая реакция на изменчивую конъюнктуру мирового капиталистического рынка энергосырьевых товаров. Так, под давлением резкого ее спада в 1986 г. с целью предотвратить наметившееся ослабление активности зарубежных инвесторов экстренно предоставлялись им новые стимулы. Вводилась скользящая пропорция распределения «доходной» нефти, в соответствии с которой доля иностранных подрядчиков могла достигать 50% в зависимости от стадии амортизации их капиталовложений и уровней экспортных цен на жидкое топливо.

О привлекательности для транснационального нефтяного бизнеса условий, предоставлявшихся АРЕ, свидетельствует длительный бум их предпринимательской деятельности, начиная с 1973 г. Если в 1963–1972 г. Египтом было заключено лишь четыре соглашения о разведке и последующей разработке нефтегазовых ресурсов с тремя иностранными компаниями, то в дальнейшем до конца 1985 г. число заключенных контрактов выросло до 132, из которых 105 к тому сроку уже вступили в силу, а остальные были согласованы сторонами и ожидали подписания; число зарубежных контрагентов приблизилось к 40 фирмам из почти 20 стран. Общая величина финансовых обязательств этих фирм только в области геологических изысканий достигла 2448,6 млн. долл., а выплаченных ими подписных бонусов – 221 млн. долл.

Другими весьма показательными областями экономики Египта с точки зрения государственной политики по отношению к иностранному капиталу в 70–80-е годы прошлого века являлись валютно-финансовый и банковский секторы, которые под воздействием политики «либерализации и открытых дверей» подверглись серьезным структурным переменам. Так, закон № 43 от 1974 г. «Об арабских и иностранных инвестициях и свободных зонах» и еще несколько законодательных актов предоставили право организовывать коммерческие, инвестиционные банки и компании по перестрахованию для ведения операций в иностранных валютах, а местному капиталу самостоятельно или с привлечением иностранных партнеров на условиях не более чем 49-процентного участия основывать аналогичные учреждения с правами операций также в египетской валюте.

После отмены государственной монополии кредитная система Египта стала более привлекательной сферой приложения зарубежного предпринимательского капитала. Результатом высокой деловой активности явилось основание нескольких десятков учреждений. По данным Центрального банка АРЕ, к началу 90-х годов общее число зарегистрированных в стране национальных и смешанных коммерческих и специальных банков превышало 100; кроме того, насчитывалось свыше 20 филиалов и представительств иностранных кредитно-банковских учреждений. При этом среди кредитно-финансовых институтов, учрежденных после принятия закона № 43, численно преобладали смешанные банки с таким распределением акций: 51% – государственные и частные держатели и 49% – зарубежные. Принадлежность контрольных пакетов акций египетской стороне не ущемляла интересов ее иностранных партнеров. Согласно египетскому законодательству, это являлось необходимым условием широкого доступа к операциям, включая особенно прибыльные по обслуживанию внешней торговли в египетской, а не только в иностранной валюте, и обеспечивало присутствие на внутреннем кредитном рынке, на который не допускались учреждения исключительно или преимущественно зарубежных владельцев.

Государственная политика поощрения национальной и иностранной частнопредпринимательской деятельности способствовала притоку значительных средств из внутренних и внешних источников, что позволило поднять норму накоплений в АРЕ примерно с 13% в 1973 г. до 22–28% в конце 70-х – первой половине 80-х годов.

В то же время меры египетского руководства по привлечению иностранного капитала в изучаемый период оказались недостаточно эффективными. В итоге участие иностранных инвесторов в экономике страны ограничивалось приблизительно 25–30% общей суммы согласованных капиталовложений, причем на западных инвесторов приходилось менее 10%. Существенно была ограничена и сфера приложения иностранного капитала – это в основном нефтедобыча, кредитно-банковская система. Последняя, хотя и служила средством привлечения значительных финансовых ресурсов (в частности, долларовых переводов египтян-эмигрантов), однако наряду с этим использовалась для частичного изъятия их из египетской экономики и направления на более благоприятные международные валютные рынки. Ограниченный характер «инфитаха» проявлялся также в стремлении инвесторов финансировать лишь те объекты, которые отличаются высокой скоростью окупаемости и высокой прибыльностью (главным образом в сфере услуг), избегая вкладывать капитал в «реальную экономику» – промышленность и сельское хозяйство. Помимо экономических причин, политическая нестабильность Ближнего Востока из-за неурегулированности арабо-израильского конфликта обусловливала повышенный риск капиталовложений в этом регионе, что в значительной степени тормозило приток сюда иностранного капитала.

Таким образом, с помощью политики «открытых дверей» в 70-е годы удалось достичь лишь весьма ограниченной либерализации экономических и внешнеэкономических связей Египта, а некоторые аспекты «инфитаха» оказывали отрицательное влияние на общее состояние египетской экономики, способствовали в условиях хозяйственного оживления углублению структурных кризисов, которые с наибольшей остротой проявились в 80-е годы. Резко возросла внешняя задолженность страны, приблизившаяся к середине указанного десятилетия к 40 млрд. долл. Значительно ухудшилось обеспечение потребностей в продовольствии за счет внутреннего производства, в результате чего резко расширился импорт продуктов питания. Возросшее бремя расходов на закупку продовольствия наряду с резко увеличившимся импортом западных товаров, прежде всего потребительского назначения, привело к огромному по масштабам египетской экономики дефициту торгового баланса. Рост государственных расходов, связанных с обеспечением военных нужд, субсидированием цен на товары и услуги первой необходимости, породили хронический дефицит государственного бюджета. Росла безработица, так как правительство не имело достаточных финансовых средств для создания новых рабочих мест.

В этих условиях египетское руководство пыталось скорректировать проводимый социально-экономический курс. Принимались меры с помощью экономических рычагов для направления негосударственных капиталов в сферу материального производства, чтобы ослабить или ликвидировать структурные диспропорции, возникшие в период так называемого потребительского инфитаха в 70-е годы. Такая политика получила название «производительного инфитаха».

С целью оздоровления ситуации в Египте в 80-е годы был принят ряд мер по перестройке государственного управления хозяйством: ведь государству традиционно принадлежит важная роль в экономическом развитии страны. В числе таких мер были реформа системы управления государственным сектором, возврат к элементам планового развития, корректировка инвестиционного кодекса и т.д.

В этой связи важно отметить, что реформа государственного сектора привела к расширению прав административных советов государственных компаний, касавшихся использования прибыли, валютной выручки, регулирования вопросов заработной платы, ценообразования. Важным элементом стало воссоздание государственных организаций в различных отраслях экономики, выполняющих функции трестов, упраздненных в 1975 г. в условиях либерализации экономики. Правда, в соответствии с декретом от августа 1983 г. были несколько ограничены административные функции государственных организаций с одновременным расширением имеющихся у них экономических рычагов управления.

Шаги правительства Египта в области регулирования иностранных инвестиций в это время сводились к стремлению поставить их под более жесткий контроль со стороны государства. Это нашло отражение, в частности, в принятии в 1981 г. закона № 159 о компаниях и Исполнительного регулирования, утвержденного декретом № 96 от 1982 г. министра инвестиций и международного сотрудничества. Указанные документы устанавливали, например, что иностранная компания вправе осуществлять в АРЕ какую-либо деятельность, только образовав отделение своей компании в соответствии с положениями законодательства о коммерческой деятельности.

Оценивая итоги государственной политики египетского руководства в 80-е годы, следует признать, что возврат к старым, административным методам управления не принес ожидаемых результатов, что, в частности, проявилось в тенденции снижения темпов прироста ВВП, а также в недостаточной активности иностранных инвесторов на египетском рынке. Так, например, если в 1978 г. общее число инвестиционных проектов в стране, находившихся в стадии осуществления, достигло 259, то в 1988 г. оно упало до 200.

Поэтому неслучайно, что в июле 1989 г. Народное собрание АРЕ утвердило новый закон об инвестициях № 230, который, однако, не внес принципиальных изменений в инвестиционное законодательство. Он главным образом упростил процедуру капиталовложений в египетскую экономику. Дело в том, что основным предметом жалоб иностранных инвесторов в отношении прежнего закона № 43 от 1974 г. «Об арабских и иностранных инвестициях и свободных зонах» и его Исполнительного регулирования являлось обилие бюрократических преград при создании смешанных предприятий.

В отличие от Египта арабские нефтедобывающие страны Персидского залива, в первую очередь Саудовская Аравия, в 1960–1980 гг. наряду с проведением политики вытеснения международных монополий из нефтяной промышленности стремились привлечь иностранный капитал в другие сферы хозяйственной деятельности. В итоге участие зарубежных фирм и компаний в экономическом развитии аравийских монархий в эти годы не только расширилось количественно, но и приобрело ряд новых качественных особенностей. Первоначально оно было ограничено главным образом созданием совместных с национальным капиталом акционерных обществ. Затем с возникновением государственно-капиталистического сектора началось строительство крупных промышленных предприятий, выпускающих экспортную продукцию, где частный иностранный капитал выступал в партнерстве с государственным капиталом. Кроме того, сотрудничество на главных направлениях индустриализации строилось на базе долгосрочных межправительственных соглашений. Однако несмотря на совершенствование форм сотрудничества, его сущность сводилась в основном к осуществлению принципа смешанного предпринимательства в этих странах.

Акционерные компании с участием иностранного капитала начали возникать в Саудовской Аравии после принятия в феврале 1964 г. закона об инвестициях. В 1979 г. этот нормативный акт был заменен новым законом об иностранных инвестициях. Деятельность иностранного капитала в королевстве регулировалась также законом о компаниях, принятом в 1965 г. В соответствии с ним иностранному капиталу предоставлялись те же привилегии, что и национальному. Предприятия, имевшие зарубежные инвестиции, освобождались от подоходного налога и налога на компании сроком на пять лет с момента пуска предприятия в эксплуатацию при условии, что доля национального капитала в течение всего льготного периода будет не ниже 25%. Для выдачи разрешений на зарубежные капиталовложения был создан Отдел инвестиций при Министерстве торговли и промышленности. Иностранцам разрешалась свободная и без ограничений репатриация прибылей и капитала.

Льготы и привилегии, предоставляемые саудовским законодательством, вкупе с другими факторами (либеральное валютное регулирование, льготное кредитование, высокая платежеспособность и т.п.) создавали достаточно благоприятный инвестиционный климат в стране.

Тем не менее анализ государственной политики королевства в области иностранных инвестиций показывает, что в 60–80-е годы прошлого столетия отчетливо проявилась тенденция к повышению роли национального капитала в экономическом развитии страны. Так, согласно инвестиционному законодательству Саудовской Аравии, в королевстве не существовало формальных ограничений на создание и функционирование иностранных фирм и компаний любой формы собственности. Однако в соответствии с законом об иностранных инвестициях многие льготы, предоставляемые иностранным инвесторам, распространялись лишь на структуры с не менее чем 25-процентным участием саудовского капитала. На практике трудности при создании компании и в ее дальнейшей деятельности возникали, если менее чем 50% капитала принадлежало саудовским фирмам и частным лицам.

Закон об иностранных инвестициях определял как «иностранное» любое несаудовское или смешанное предприятие. При этом существовали ограничения на деятельность иностранного капитала в определенных сферах. Так, в нефтяной промышленности и банковском деле его удельный вес не мог превышать 40% капитала компании. Предприятия в областях, связанных с добычей и переработкой нефти и других минеральных ресурсов, а также в сфере воздушного и железнодорожного транспорта действовали по особым правилам. Специальные ограничения существовали в сфере банковского дела и страхования. Иностранные внешнеторговые фирмы (импортные, экспортные, дистрибьюторские) были запрещены в Саудовской Аравии. Это ограничение распространялось и на предприятия с иностранным участием, желавшие импортировать товары для своих нужд. Они обязаны были осуществить ввоз через саудовского партнера или использовать местного агента.

Таким образом, Саудовская Аравия, обладая огромными доходами от эксплуатации имеющихся у нее колоссальных запасов нефти и газа и являясь одной из богатейших стран мира, была заинтересована прежде всего в получении путем привлечения иностранных инвестиций современных передовых технологий, знаний, опыта и т.п. При этом правительство королевства рассматривало как лучшую, наиболее эффективную форму получения зарубежных технологий совместные предприятия с участием иностранного капитала.

Таковы в общих чертах основные направления, формы и методы государственного регулирования иностранных инвестиций в арабском регионе в целом и в отдельных странах, в частности, после обретения ими независимости и вплоть до начала 90-х годов. В течение последних десяти-двенадцати лет для экономического развития этих государств был характерен постепенный переход к рыночным механизмам управления, отказ от использования исключительно административно-принудительных мер и принципов дирижизма, когда государство отдает предпочтение нередко политическим целям в ущерб экономическим. Основополагающая тенденция изменений в политике арабских стран в области привлечения иностранных инвестиций в 90-е годы прошлого столетия также носила позитивный характер.

При ограниченности внутренних источников накопления и неразвитости механизмов аккумулирования свободных финансовых ресурсов правящие режимы на Арабском Востоке значительное внимание уделяли вопросам улучшения инвестиционного климата, совершенствованию инвестиционного законодательства, принимали меры, направленные на привлечение иностранного капитала в экономику своих стран. Так, в частности, вместо ограничения (как это было зачастую раньше) или даже запрета прямых иностранных инвестиций принимающие страны не только приветствовали эту форму капиталовложений, но на самом деле конкурировали за получение ПИИ из-за рубежа. Ряд требований, выдвигавшихся ранее при создании и функционировании отделений и филиалов иностранных компаний был заметно ослаблен или отменен полностью. Расширялся круг арабских стран, в которых зарубежные инвесторы получали право свободно переводить свои прибыли и капиталы. Все более широко в регионе распространялась практика разрешения инвестиционных споров через арбитраж.

Вместе с тем комплекс проблем, связанный с сохраняющимся сравнительно низким уровнем производительных сил, диспропорциями развивающейся экономики, живучестью традиционных социальных структур, изъянами многоукладного общества, предопределил неоднозначный, противоречивый и в целом неустойчивый характер социально-экономической эволюции арабских государств в 90-е годы. Это, безусловно, негативно отражалось на притоке иностранных инвестиций.

В этих условиях на передний план в арабском мире выдвигается стратегическая задача достижения устойчивых темпов экономического роста, что диктует необходимость поддержания достаточно высокой нормы валовых капиталовложений в инвестиционных программах арабских стран, а это, в свою очередь, требует более интенсивного привлечения иностранных инвестиций, особенно в форме прямых вложений.

Большинство арабских стран испытывает постоянную нехватку капиталов, которая еще более обостряется в обстановке современного научно-технического прогресса. Здесь необходимо отметить, что до середины 80-х годов эта проблема фактически не стояла перед крупными нефтеэкспортерами Арабского Востока. Однако в последующий период в условиях участившихся спадов на мировом нефтяном рынке и сокращения вследствие этого нефтяных доходов их финансовые ресурсы перестали быть неограниченными.

В то же время, согласно данным, приведенным в опубликованном в июне 1997 г. докладе ЮНКТАД, доля арабских стран в привлеченных прямых иностранных инвестициях постепенно снижалась. Так, если в начале 80-х годов она составляла 10%, то во второй половине истекшего десятилетия уменьшилась до 1%. По мнению экспертов ЮНКТАД, указанная тенденция связана в основном с ослаблением интереса инвесторов к нефтяной промышленности стран региона. Их внимание сосредоточивается в настоящее время преимущественно на обрабатывающей промышленности и сфере услуг.

В докладе отмечается, что в начале 80-х годов на долю восьми крупных ближневосточных производителей и экспортеров нефти (из пятнадцати стран региона) приходилось 96% общего притока капиталовложений в эту часть мира. К концу указанного десятилетия этот показатель снизился до 67%, а в середине 90-х годов распределение ПИИ между нефтедобывающими и прочими государствами было уже примерно равным. Во время нефтяного бума в первой половине 80-х годов среднегодовой приток ПИИ (почти исключительно в нефтяную отрасль) в Саудовскую Аравию достигал 5 млрд. долл. В 1990–1995 гг. данный индикатор не превышал 737 млн. долл.

Более равномерное распределение иностранных инвестиций между арабскими странами, безусловно, – само по себе явление положительное. Отход от ориентации исключительно на нефтяную отрасль и повышение внимания инвесторов к другим секторам экономики в арабском мире также заслуживает позитивной оценки. Определенную обеспокоенность руководства арабских государств вызывает наблюдающееся уменьшение общего притока иностранных инвестиций в экономику региона, что может привести к замедлению темпов их хозяйственного роста.

В этой связи следует подчеркнуть, что при всей противоречивости влияния иностранного капитала на воспроизводственный процесс и в целом на социально-экономическое развитие арабских государств нельзя не признать, что поступление сюда зарубежных инвестиций и вместе с ними современных технологий и «ноу-хау», несомненно, ведет к усилению производственно-технического потенциала этих стран, способствует положительным изменениям в отраслевой и технологической структуре их экономики, увеличивает возможности их промышленного развития.

Функционирование в арабских государствах сектора иностранного капитала существенно расширяет фонд накопления этих стран и прежде всего тех из них, где норма совокупного накопления невелика из-за ограниченности внутренних ресурсов. Кроме того, растут валютные резервы принимающих государств, так как помимо притока самого капитала в арабские страны поступает после реализации на внешнем рынке часть стоимости, произведенной в секторе иностранного капитала.

К положительным моментам деятельности иностранного капитала в арабских странах можно отнести рост вовлеченности этих стран в мировое капиталистическое хозяйство (МКХ). Государства Арабского Востока строят свою экономическую стратегию по целому ряду параметров с учетом импульсов, поступающих от МКХ. Проводниками этих импульсов, несущих более высокий уровень технологии и организации производства, являются иностранные и смешанные компании, национальные фирмы, контролируемые западным капиталом.

Неизбежным результатом увеличения степени вовлеченности арабских стран в мирохозяйственные связи в условиях сохранения в мировом хозяйстве отношений эксплуатации и дискриминации является усиление зависимости Арабского Востока, как и других частей «третьего мира», от этих связей. Усиление взаимодействия национальных экономик арабских стран с мировым хозяйством происходит также ценой снижения устойчивости экономического развития этих государств, они становятся более восприимчивыми к структурным и конъюнктурным колебаниям в мировой системе хозяйства.

Возможности для изменения существующего положения создают поступательный ход развития экономик арабских стран, рост емкости и диверсификация их внутренних рынков. Немалое влияние оказывает и контролирующая деятельность национального государства по регулированию условий привлечения капитала из развитых стран. Это проявляется в укреплении взаимодействия иностранного капитала с местными экономическими структурами, во все большем перемещении национальных капиталовложений в сектор обрабатывающей промышленности, росте числа смешанных компаний с участием иностранного капитала и случаев привлечения западного капитала на неакционерной основе.

Вообще решение проблемы более широкого привлечения внешних инвестиций, особенно в реальный сектор, видится в дальнейшем развитии и последовательной либерализации экономики и внешнеэкономических связей арабских стран, их финансовых рынков, реорганизации государственных финансовых систем с одновременным повышением роли рыночных рычагов и механизмов (налогов, тарифов, процентных ставок и т.п.), в новых инициативах по улучшению инвестиционного климата.

По мнению многих западных и арабских аналитиков, подобная политика должна быть дополнена структурными изменениями, включающими преодоление бюрократических препон и внедрение строгого мониторинга банковской системы. С целью поощрения более широкого участия частного капитала, в том числе иностранного, в экономическом развитии арабских стран необходимо создать адекватную нормативную базу, внедрить прозрачную финансовую отчетность корпоративных структур, банков и правительства.

Список источников и литературы

1. Георгиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – М., 1983.

2. Хаваджикия М.Х. Ат-Такамуль аль-иктисадий фи-ль-халидж аль-арабий. – Аль-Кувейт, 1978.

3. Иностранный капитал и иностранное предпринимательство в странах Азии и Северной Африки. – М., 1977.

4. Михин В.Л. Кувейт. – М., 1984.

5. Арабский мир. Три десятилетия независимого развития. – М., 1990.

6. Стоклицкий С.Л. Роль государства в мобилизации внутренних накоплений стран Магриба. – М., 1975.

7. Актуальные проблемы стран Ближнего и Среднего Востока. История. Экономика. – М., 1970.

8. Руденко Л.Н. Основные проблемы развития экономики и внешнеэкономических связей Ирака (1968–1975 гг.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата экономических наук. – М., 1975.

9. Развитие капитализма в арабском мире. – М., 1988.

10. Рынки Ближнего Востока. – М., 1997.

11. Арабская Республика Египет. Справочник. – М., 1990.

12. Конъюнктура в странах Азии, Африки и Латинской Америки. – М.: ВНИКИ, 1992.