Курсовая работа: Нервные дети

Содержание

Введение

1. Психофизиологические особенности детей дошкольного возраста

1.1 Психический инфантилизм

1.2 Нервность детей дошкольного возраста

2. Нервность детей – информация о психосоматических заболеваниях

2.1 Предневроз

2.2 Неврастения

2.3 Невроз навязчивых состояний

2.4 Истерический невроз

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Детская нервность обусловлена врожденными и со­циальными, прижизненно возникшими причинами, чаще всего сочетанием первых и вторых. Врожденные причины — травматические, инфекционные, токсиче­ские и другие вредные воздействия при зачатии, в пери­од беременности и родов, а также неблагоприятные на­следственные влияния.

К прижизненно возникшим вредным воздействиям относятся неправильное воспи­тание, неблагоприятные условия жизни в детстве и бо­лезни первых лет жизни. Зачастую прижизненно возник­шие причинные факторы детской нервности настолько тесно связаны с врожденными, что их трудно разделить.

Нервные дети – дети с неблагоприятными чертами характера, которые затрудняют их адаптацию в жизни. Нервный или трудный ребёнок – это источник ссор в семье, изнуряющая усталость, бессонные ночи, плохое настроение. Довольно часто нервный или трудный ребёнок, порождает страх перед появлением в семье такого же ребёнка

В настоящее время к категории нервных или трудных детей можно отнести каждого третьего ребёнка. В этом состоит актуальность выбранной нами темы.

Объект данного курсового исследования состоит в рассмотрении проблемы детской нервности и связанными с ней трудностями у детей дошкольного возраста..

Задачи исследования:

1) рассмотреть различные виды нервности;

2) изучение психо-физических особенностей детей дошкольного возраста, рассмотрение различных видов нервности;

3) выявить причины возникновения нервности у детей.

1. Психофизиологические особенности детей дошкольного возраста

1.1 Психический инфантилизм

Психический инфантилизм – психическая и физическая недозрелость ребёнка, приводящая при неправиль6ном воспитании к задержке возрастной социализации. Его развитию способствуют усугубление неблагоприятных предпосылок эгоцентрическим или тревожно-мнительным воспитанием, асфиксия в родах, болезни в первые месяцы жизни.

Психический инфантилизм базируется на задержке развития лобных долей головного мозга. В результате у ребёнка задерживается формирование понимания норм и правил поведения и общения. Дети с данной формой психического инфантилизма по поведению оцениваются младше своего истинного возраста на один-два года, и при поступлении детский сад возникает потребность поместить такого ребёнка в младшую группу, а при достижении им школьного возраста оставить его «на дозревание» в детском саду.

При психическом инфантилизме дети начинают говорить вовремя и даже раньше срока, задают вопросы и рисуют в полном соответствии с возрастными нормативами, своевременно осваивают чтение и счёт. Несмотря на то, что они даже высказывают оригинальные мысли им, присуща наивность, детскость не по возрасту и неприспособленность к жизни.

Психически инфантильному ребёнку присуща жизнерадостность, бьющая через край эмоциональность двух-трёхлетнего, хотя на самом деле ребёнку уже четыре – пять лет. Его неосмотрительность и неосторожность не от умственного отставания, а от наивности ребёнка, не представляющего, что его кто-то или что-то может обидеть. Такой ребёнок вольно обращается со взрослыми не от грубости и бесцеремонности, а от щенячьей радости жизни и той же безоглядной живости, когда отсутствует представление о том, что можно, а чего нельзя. Их детскость подкупает взрослых и как-то сама собой подводит к воспитанию психически инфантильных по эгоцентрическому типу. «Нельзя» и «надо» инфантильные не воспринимают, поскольку задержано развитие лобно - теменных функций мозга, а безутешный плач и истерический протест столь «маленьких» так обезоруживают взрослых, что и время доразвития этих основополагающих понятий нередко оказываются упущенными. Спохватываются тогда, когда требование выполнять «нельзя» и надо вызывает у инфантильного уже недоумение, обиду и, естественно, бурный протест. Инфантильные дети добры, но результат их развития таков,, что они не понимают, когда можно пошалить, а когда нельзя, так как в семье неприятность или горе.

Так как физически они развиты и выглядят по возрасту, сверстники подходят к ним как к равным, но общение не получается так как инфантильные думают, говорят и поступают как младшие по возрасту.

Для инфантильных характерна богатая природная эмоциональность, но она не обогащается параллельным развитием качеств истинного ума, обеспечивающих полноценную ориентацию и социализацию, а потому не достигает необходимого по возрасту уровня. Они неподдельно радуются, гневаются, печалятся, симпатизируют, испытывают страх, но всё это через край, бурно, безудержно и поверхностно. Их мимика, как и жестикуляция, жива и выразительна. Но они не знают глубокой любви, истинной печали, настоящей тоски, тревожности и чувства опасности.

Задержка развития лобных долей головного мозга с их функцией долговременного целеобразования и планирования предопределяет и тенденцию к задержке формирования воли.

Другой вариант психического инфантилизма – общая психофизическая незрелость по инфантильному типу. Такой ребёнок – дитя надолго. У него плохой аппетит, и он часто болеет. Он шалун, но в меру, часто тихоня. Он не тре­бователен и не капризен, ласков и послушен. Такой ре­бенок не изматывает родителей, а вызывает щемящую жалость. И его воспитание, как правило, приобретает тревожные тенденции. В детском садике воспитатель­ница оберегает его, и это не вызывает протеста с его стороны. Он принимает покровительство старших как должное. Учительница водит такого ребенка за руку, не отпускает от себя, невольно снижает требования к нему. Все принимают его детскость, и даже сверстники охот­но играют с ним, отводя ему роль маленького, проеци­руя на него зарождающийся родительский инстинкт, защищают, утешают, если он плачет. И ребенок при­нимает отводимую ему роль. Она удобна и приятна. Он не хочет взрослеть и в школьные годы. Если события развиваются в таком же направлении, он, став взрос­лым, продолжает играть ту же роль.

У психически инфантильного нет чувства несостоятельности. Он принимает свою данность, соответственно у него редок невроз. Тревож­ное воспитание закрепляет его инфантильность, и, за­щищенный особым к себе отношением, он не тревожен. Очевидно, что такой человек не приспособлен к жизни, и рано или поздно его ждет крах, несостоятельность, своеобразная инвалидность.

Между тем, правильное воспитание может увести от инфантильности. В таком случае к шести — восьми го­дам ребенок дозревает в высших психических функци­ях, приобретает качества мужественности и после завер­шения полового созревания отличается от сверстников только малым ростом и миниатюрностью, компенсиру­емой физической ловкостью и нормальным здоровьем. Психически инфантильного по второму варианту не то­ропят с развитием. Он будет следовать за сверстниками, отставая от них примерно на год-два, и к школе дозреет. И вновь мы видим: воспитание решает многое.

Ребенок рождается гармоничным во всех отношениях, но, защищая его от жизни, искус­ственно задерживают его социализацию эгоцентриче­ским или тревожно-мнительным воспитанием. Подобное чаще всего бывает у родивших поздно, долго ждавших Ребенка, истосковавшихся в ожидании. Шестеро взрослых любуются, тешатся одним младенцем. Самый интересный детский возраст — от двух до трех лет. И ро­дители неосознанно хотят задержать ребенка в нем, котят и преуспевают в этом. Психический инфантилизм целиком обусловлен неправильным воспитанием, когда здорового сделали незрелым и развитие лобных функций мозга искусственно задер­жали. Инфантилизм в таком случае культивируют изнеживанием и гиперопекой, от сверстников и жизни отгораживают. За ребенка думают и все за него делают, дорогу перед ним расчищают, препятствия с его пути убирают и, что бы он ни сделал, все ему прощают. А он, не ведая ни о чем, идет навстречу жизни, и встреча эта не сулит ему ничего хорошего. Дело осложняется тем, что, как уже подчеркивалось в предыдущих разделах, психическое развитие следует жесткой генетической программе и упущенное по возрасту во многом оказы­вается упущенным навсегда. В результате после пяти с половиной лет ребенок уже инфантилен объективно, как если бы ему повредили мозг. В первых двух вари­антах начиналось с повреждения, в третьем — заканчи­вается им. И третий вариант хуже первых двух. Хуже и прогноз. Тяжелее преодоление.

Мать в панике. Крупный и внешне ни в чем не усту­пающий сверстникам ребенок на уроке извлекает из портфеля игрушку и забавляется ею; встает, не обра­щая внимания на запрет учительницы, и идет к двери; в открытую говорит с соседом и просится к маме. Дома он стремится только играть. Он эгоцентричен и не при­знает отказа ни в чем. Состояние родителей он попрос­ту игнорирует. Он капризен, требователен и истеричен. Его детскость уже никого не радует. «Доктор, помоги­те!» А доктору грустно. Перед этой семьей у доктора были другие пациенты с тяжелыми врожденными или возникшими по не зависящим от родителей причинам заболеваниями. Все было понятно. Надо лечить, помочь в беде. А тут сами здорового превратили в больного. Ребенку с психическим инфанти­лизмом угрожает истерический невроз.

Все вышесказанное — серьезное предупреждение тем родителям, бабушкам и дедушкам, которые поощ­ряют инфантильное развитие своих детей и внуков. Пресловутое сюсюканье, восхищение детскостью «ми­лой малютки», сверхопека, лишение самостоятельно­сти, воспитание трехлетних как полуторагодовалых, а пятилетних как трехлетних чреваты тяжелейшими по­следствиями. В угоду эгоцентрическим тенденциям, на­слаждению детством «дорогой крошки» приносится в жертву будущее человека.

Родившегося с психическим инфантилизмом или приобретшего его в связи с неблагоприятными воздей­ствиями в первые месяцы жизни лечит врач-психонев­ролог, способствуя дозреванию высших нервно-психи­ческих функций; его консультируют по показаниям врача-эндокринолога. В случаях, когда необходимо сти­мулировать дозревание, народная медицина рекомен­дует апилак, элеутерококк и крапиву аптечную в дози­ровках, указанных во второй главе. Более эффективные средства укажет, индивидуально и по показаниям, ле­чащий врач. Такому ребенку психофизиологии рекомендуют ванны с морской солью, купания в Черном, Азовском или Каспийском морях, пребывание на солнце, но в панамке, майке и шортиках. Пусть загорают лицо, ручки и ножки. Одна­ко загорать он должен не на пляже, а на прогулке, в игре на воздухе [16, 47].

Главное же — правильное воспитание. Усилия направ­ляются прежде всего на социализацию ребенка Подчеркнуто, настойчиво прививаются понятия «можно» _и «нельзя», «хорошо» и «плохо». Соблюдение с первых месяцев жизни режима сна, бодрствования, вскармли­вания в данном случае важно еще и как дисциплиниру­ющее, социализирующее ребенка воспитание. Ребенку настойчиво разъясняют последствия его ошибок, шало­стей. Ему позволяют ушибиться, чтобы дать возмож­ность прочувствовать, когда и отчего бывает больно. Та­кого ребенка постоянно побуждают преодолевать посильные трудности, неприметно помогая и радуясь вместе с ним его победам. Радость эти дети любят, оста­ется только доказать им на практике, что она в преодо­лении трудностей и в достижении результата, цели. Ин­фантильного своевременно, не щадя усилий, обучают навыкам и умениям. И это в данном случае не только необходимо для обыденной жизни, но и путь к преодо­лению психического инфантилизма. Инфантильный стремится к детям младше себя, а его следует побуж­дать к общению со сверстниками, помогая равноправно сотрудничать с ними и устраняя конфликты. Чрезмер­ность проявления эмоций мягко умеряется; взрослые воспитывают в инфантильном углубленную эмоцио­нальность, особенно отзывчивость.

Воздействие родителей на психически инфантиль­ного реализуется через игру. С ним играют во все, что встречается в жизни ребенка его возраста. Играют, на­пример, в детский сад, где он в роли воспитателя, а отец в роли непослушного ребенка. В игре отрабатывают навыки, необходимые для успешной адаптации в дет­ском саду. С ним играют в школу, и он выступает как учитель, требующий от ученика дисциплинированности. С ним обыгрывают саму детскую игру, готовя к играм со сверстниками. В совместной игре высмеива­ются безалаберность, неорганизованность, непродуман­ность последствий поступков и сами неразумные по­ступки, эгоизм. В игре ставится цель, разрабатываются планы ее достижения, в игре она и реализуется.

Если же, несмотря на воспитательные усилия, ин­фантильный окажется не готовым к школе в семь лет, лучше задержать такого ребенка на год в подготови­тельной группе детского сада и в восемь лет отправить в школу со сформировавшейся позицией школьника, чем скомкать начало школьного обучения, а возмож­но, и все его целиком.

1.2 Нервность детей дошкольного возраста

Психосоматические заболевания, в том числе и у детей, — ведущая медико-социальная проблема века. Неуклонно возрастает число детей, страдающих брон­хиальной астмой и сахарным диабетом, заболевания­ми желудочно-кишечного тракта и желчного пузыря, болезнями мочевыводящих путей, расстройствами со стороны сердечно-сосудистой системы, нейродермитом и многим другим. Все это — психосоматические забо­левания, когда психическое и соматическое (телесное) неразрывно связаны в происхождении и клинической картине заболеваний. Первые проявления психосома­тических состояний взрослого человека, как правило, имеют корни в детском возрасте. У каждого пятого ребёнка неустойчиво артериальное давление, и это нередко начало гипертонической или гипотонической болез­ни взрослого; каждый четвертый ребенок нуждается наблюдении кардиологов, гастроэнтерологов, пульмонологов и эндокринологов с риском перехода с этиминарушениями под наблюдение взрослой поликлиники.

Атеросклероз сосудов начинается нередко в 12-14 лет, а вегетативная дистония (психовегетативный синдром) омрачает детство многих детей и каждого третьего под­ростка [4, 125].

Причины появления психосоматических заболева­ний у детей сложны. Генетическая предрасположенность, вредные воздействия в первые месяцы беременности, когда формируются внутренние органы, стафилококко­вая инфекция в первые месяцы жизни, тонкие эндокринно-гормональные и биохимические сдвиги в организме играют важную роль в данной проблеме. Та или иная система организма ребенка может оказаться врожденно или прижизненно ослабленной. Однако во всех случаях при психосоматических заболеваниях на первое место как их основная причина выходят неблагоприятные осо­бенности формирующейся личности, препятствующие нормальной адаптации ребенка в дошкольных учрежде­ниях и в школе, среди сверстников, и тягостные пере­живания, психическая травматизация.

В самом общем виде основная причина психосома­тических заболеваний: неблагоприятные тенденции века и сниженная приспособляемость ребенка к этим тенденциям, обусловленная врожденной психофизиче­ской недостаточностью, неправильным воспитанием и неблагоприятными условиями его жизни. На ребенка, как и на взрослого, воздействует пресс психоэмоцио­нальных перегрузок, характерный для конца XX — на­чала XXI веков. Нервничают, нестабильны родители — нервничает и нестабилен ребенок. Напряжен темп жизни матери — торопят, тормошат, рано поднимают с постели и ребенка. Имеют место и специфические тенденции века. Чрезвычайно перегружена школьная про­грамма, и дети проводят за партой, письменным сто­лом восемь-десять часов в сутки. Задается темп учебы, непосильный для медлительных, ослабленных и устав­ших. Жесткая оценка успехов, разделение детей на «способных» и «малоспособных» вносят в жизнь ребен­ка конкурсную гонку, нервозность, честолюбивые пе­реживания, порождая нередко озлобленность или депрессивность, чувство вины.

Усложняются семейные отношения, а страдают от этого в первую очередь дети. Усложняются и отноше­ния между детьми, отражая напряженность межлично­стных отношений взрослых. Растет ответственность за поступки, и с детей спрашивают за провинности без учета их возраста, детской живости, эмоциональности и непосредственности, без учета неспособности ребен­ка предвидеть последствия своих поступков. В школе и семье не учитывается индивидуальность ребенка, и его реакции, поведение пытаются стандартизировать, что однозначно ведет к ломке его натуры, и как след­ствие — к болезням души и тела. Информационный шквал, истязающий психику даже взрослых людей, тем более непосилен для психики ребенка.

Каждый педагог требует успешного усвоения свое­го предмета, а у детей различны способности к ним. Взрослые выбирают профессию по склонностям и спо­собностям, а дети должны успевать и по гуманитарным, и по точным предметам. Один ребенок плачет перед уроком математики, другой — перед уроком литерату­ры или физкультуры. Перед детьми встают недетские проблемы, при том, что переживаются они инфантильно. Взрослый может уйти, убежать от невыносимой для него ситуации на работе или в семье, а ребенку этого не дано. И дети страдают, страдают более, чем взрослые. И они самолюбивы, и у них есть чувство достоинства. Оно врожденно. И детство, которое должно быть счас­тливым, счастливое отнюдь не у всех детей.

Ко всему этому ребенку уделяется все меньше вни­мания. Его кормят, о нем как будто заботятся, но его не понимают и не уделяют достаточного внимания его проблемам и переживаниям, которые представляются взрослым мелкими, несерьезными. Однако для ребен­ка это тяжкие проблемы и переживания. И у детей все чаще отмечаются случаи ожесточения, агрессивности или чувства одиночества, тоски и вины, унижения, от­чаяния, неудачливости, депрессии и даже попыток са­моубийства.

Одни дети протестуют, отказываются посещать до­школьное учреждение или школу, агрессивны в семье; другие капитулируют, пассивны и как бы глупеют, со­глашаясь на роль «несчастья семьи, дурачка»; третьи ис­пытывают страхи, впадают в невроз; четвертые, не зная счастья и безмятежности детства, включаются в борьбу за отличную успеваемость, за первенство в классе, за престижную школу за лидерство. Но все они без исклю­чения страдают от этого. Так, к примеру, у последних, как будто социально благополучных, формируется лич­ностный радикал, характеризующийся замкнутостью, Упорством, бескомпромиссностью, ожесточенностью, высокой требовательностью к себе, обидчивостью и ра­нимостью, болезненным самолюбием с обострением чув­ства достоинства, затаенной неуверенностью в себе со сверхцелью преодолеть ее и победить в борьбе с самим собой и неблагоприятными обстоятельствами или, на­против, личностный радикал с непоколебимой верой в себя и тенденцией к ожесточенному преодолению небла­гоприятных обстоятельств и трудностей. И ребенок, под­росток с таким личностным радикалом или действитель­но побеждает, но ценой «самоедства», самосжигания, или может в конце концов капитулировать перед трудностя­ми, однако, капитулировав, он страдает втройне и раз­рушает свой организм непосильным для него пережива­ниями.

Недооценка психического состояния ребенка, его переживаний недопустима. Без понимания и учета этих переживаний невозможна профилактика психосомати­ческих болезней и их преодоление. Ситуация, когда родители, если у ребенка болен желудок, убеждены в необходимости лечения только желудка, забывая, что нет изолированно больного желудка в целостном орга­низме, непростительна. Забывая о неразрывной связи психического и телесного, используют лекарства «для желудка», держат ребенка на диете, добиваются путевки на курорт, но, оставляя в неприкосновенности основ­ную причину болезни — переживания ребенка, не из­лечивают, а лишь залечивают его психосоматическое заболевание, поскольку это не желудок плохо перева­ривает пищу, а ребенок ест себя поедом.

К возникновению психосоматического риска ведёт прежде всего неправильное воспитание. Это, во-первых дети, ставшие жертвами эгоцентрического воспитания. Им привили мысль, что они способнее, умнее других, а потому имеют право на большее. У таких детей завышена неосознаваемая самооценка.

Такой ребенок нервный: плаксивый, обидчивый, ранимый. У него головные боли, бессон­ница. Жизнь и устремления, переживания не по возра­сту приводят к недомоганиям, характерным для рабо­тающего сверх сил взрослого человека. Такой ребенок может быть и трудным: вспыльчивым, требовательным, конфликтным, злым на язык, и родители опасаются его как трудного взрослого члена семьи и уступают ему во всем, чтобы не навлечь на себя гнев, а то и недетскую вражду [12, 56].

Второй вариант пути к психосоматическому риску чаше всего обусловлен воспитанием по типу неприя­тия. Оно формирует, как уже говорилось, заниженную неосознаваемую самооценку. Однако в данном случае ребенок не примиряется с ней. Напротив, ощущение ущербности ожесточает его, вызывает чувство проте­ста. То же самое может наблюдаться при наличии объективного психофизического дефекта. И неприни­маемый ребенок осознаваемо и неосознаваемо стре­мится доказать, но — в отличие от первого варианта — уже самому себе, что он стоит большего признания. У него подавлен инстинкт самосохранения, обостре­но до болезненности чувство достоинства. Он мучи­тельно самолюбив как раз от переживания ущерб­ности. И не завидует одаренным, но признает их преимущество. Он не враждует, а стремится не усту­пить, догнать, обойти. Признавая свою слабость, он руководствуется установкой: «Я слабее, но буду бо­роться, не жалея себя, и докажу, что достоин уваже­ния». В детском возрасте все это выражено смутно, не оформлено, выступает во многом как неосознаваемое переживание уже со старшей группы детского сада и обостряется в первых классах школы. И честолюбив, но успех, максимальное самоутверждение необходи­мая ему, чтобы достичь в первую очередь самоуважения, а уже потом уважения со стороны других.

Третий вариант пути к психосоматическому риску место при сверхсоциализации ребенка. Ребенок принял установки родителей на социальный успех как самодовлеющую ценность. Он запрограммирован как робот на роль пай-мальчика или пай-девочки и пере­прыгивает через детство. Детства нет, сверстники «пло­хие, глупые», и он общается только со взрослыми или со столь же «серьезным» однолеткой, как и он. Речь идет не о честолюбии. Такой ребенок просто не мыслит другого пути. Он чрезмерно ответственен. Все у него взрослоподобно — устремления, переживания, реаги­рование. И у него болезни взрослого возраста. Силь­ный успешно следует по жестко предписанной дороге к социальному успеху; слабый же начинает испытывать трудности с пятого класса и с этого времени попадает в группу психосоматического риска. Внутреннее напря­жение, недетские переживания приводят такого ребен­ка к нервности еще в старшей группе детского сада. Что-то не удается, противоречит его настроенности, и он раздражается, страдает от бессонницы. У него чаще все­го общие нарушения со стороны желудочно-кишечно­го тракта, неустойчивость артериального давления, на­мечаются предвестники нарушений со стороны сердца, вегетативная дистония [7, 115].

При тревожно-мнительном воспитании в случае следования по пути психосоматического рис­ка наблюдается тревожное восприятие неудач, мни­тельность в отношении сверстников, воспитателей, учи­телей. Такой ребенок не честолюбив и не завистлив. Он как известный пескарь, который дрожал всю жизнь; он тревожен, мнителен, боязлив, принимает все близко к сердцу, ждет неприятностей, бед. Он опасается сверстников, боясь унижения, и школы, где ожидает неуд. Чтобы обезопасить себя от неприятностей, он старается больше всех, готов не спать, чтобы все успеть. Его гонит страх осрамиться, и он пытается превзойти са­мого себя. Этот ребенок в группе риска по сердечно­сосудистым заболеваниям, болезням почек и легких.

Самое важное в профилактике психосоматических болезней —

предотвратить рождение болезнетворной неудовлетворенности. И основа профилактики болез­нетворной неудовлетворенности — воспитание с ран­него детства культуры притязаний.

2. Нервность детей – информация о психосоматических заболеваниях

2.1 Предневроз начальная стадия формирования невроза

Предневроз характеризуется эгоцентричностью. Страдающий предневрозом ребёнок чрезмерно требователен и эгоистичен. Но исключительно в пределах дома и перед своими родными. А перед чужими людьми, в том числе и сверстниками, он испытывает страх, несостоятельность. Такой ребёнок обидчив и самолюбив. Он может быть боязливым, агрессивным, конфликтным.

Для того чтобы из передневроза возник невроз, необходима психическая травматизация. Психическая ситуация должна быть чрезвычайно актуальной для данного, конкретного ребёнка.

Есть «эгофильные» и «генофильные» дети. У «эгофильных» главенствует инстинкт самосохранения, и они уже рождаются повышенно эгоистичными, осторожными, склонными к боязливости, робости.

У «генофильных» главенствует инстинкт продолжения рода, для них главное – семья. Их безмерно ранит всё, что угрожает безопасности и благополучию семьи. У них чаще возникает чувство несостоятельности, они чаще впадают в невроз, поскольку именно у них, как правило, возникает предневроз. Но так же есть и «мужественные» типы: «свободолюбивые», «исследователи», «агрессивные», «доминантные», «дигнитофильные» - гордые. Такие дети впадают в невроз, если психическая травматизация чрезвычайно сильна и ударяет по главному для них.

Психическая травматизация – всё, что бьёт прямо в сердце и потрясает. Тогда приходит способность подсознательной защиты, т.е. психологическая защита. Зигмунд Фрейд, создавший науку о подсознании, опи­сал защитные уловки неосознаваемой сферы психики. Неосознаваемо мы нередко «забываем» о неприятном, избегаем его, приукрашиваем себя и преуменьшаем чужие достоинства и заслуги, видим только то, что желаем видеть, толкуем происходящее с нами в выгодном для себя свете, защищая свою психику от потрясений, депрессии, болезненных переживаний. Все вышеперечисленное и есть психологическая защита в ее многообразных формах. Выход на авансцену психологической защиты и завершает картину формирования невроза пе­реход из состояния предневроза в невроз.

2.2 Неврастения

На сегодняшний день существует три формы невроза: неврастени, невроз навязчивых состояний и истерический невроз. К неврастении чаще всего приходят дети «генофильного типа» с комплексом «гадкого утенка». При про­движении к неврастении ребенок с предневрозом му­чительно страдает от неуверенности в себе, однако он колеблется. Побеждает инстинкт сохранения достоин­ства, и он действует решительно и смело. Побеждают «фемининные» инстинкты, зовущие к осторожности, капитуляции, побеждает чувство неуверенности в себе — и он отказывается от натиска, действия, капи­тулирует. У него внутренний конфликт, и он действует в пользу одной или другой стороны внутреннего кон­фликта. Он контрастен — одновременно смел и бояз­лив, он неоднозначен. У него ущемлено чувство досто­инства [3, 165].

В один момент сокрушительная неудача, тяжелое униже­ние, чувствительное поражение. Или над ним посмеялись, а он не сумел достойно ответить. Или его тяжело унизили, побили, а он проявил постыдную слабость, беспомощность. Он потрясен, он окончательно и бесповоротно разуверился в себе, однозначно капитулировал. Колебания кончились, болезнетворного внутреннего конфликта больше нет. Но это еще не не­вроз. Если он, капитулировав, отказался и от чувства достоинства — это просто сломленный человек. Если он капитулировал, но при этом сохранил чувство до­стоинства, у него невроз. Сохранить чувство достоинства в таких случаях и помогает психологическая защита.

Психологическая защита это неосознава­емый самообман, такое отношение к себе, к другим и к жизни, при котором неосознаваемо прибегающий к ней человек искренне убежден, что он хорош, всегда и во. всем, а окружающие всегда плохи, что не он слаб, а жизнь несправедлива к нему. А в результате защищено чувство достоинства, и чувство несостоятельности исчезает. Но при этом надо еще и как-то приспособиться к жизни. Ребенок при неврастении не­осознаваемо, психозащитно, предъявляет родителям «невротическую астению» — «болезнь», т. е. смертель­ную усталость, слабость здоровья». Всем своим обликом он как бы заявляет родителям: «Вы же видите, что я еле жив, что же вы от меня требуете...». При этом он, также психозащитно, отказывается от честолюбивых притяза­ний. Он не конкурент. Всем своим видом и поведением он как бы говорит: «Я болен, никого не трогаю, оставьте и меня в покое». И его оставляют в покое. Он ничего я требует, и от него ничего не требуют. Более того, все, даже дети, защищают его. Его не критикуют, не обвиняю - это его вполне устраивает. Родители, учителя видят; он и в самом деле требует особого подхода, с него взятки гладки. И к нему нетребовательны — был бы жив. Это и есть невроз, в данном случае неврастения. В неврастению впадают «генофильные», и у взрос­лых этот невроз возникает в тех случаях, когда «генофильные» не способны защитить и обеспечить благо­получие своей семьи. Тогда психологическая защита «заботливо нашептывает»: «Если бы я не был болен, я бы выполнил свой долг перед семьей, а так и не живу и не умираю...»

2.3 Невроз навязчивых состояний

К неврозу навязчивых состояний ведет предневроз, имеющий свои специфические особенности. Обычно этот предневроз возникает у детей «эгофильного» типа, при воспитании которых или в связи с неблагоприят­ными обстоятельствами их жизни чрезвычайно уси­ливается стремление к безопасности и тревожность. Для страдающих предневрозом, ведущим в невроз навязчи­вых состояний, характерны: крайняя эгоцентричность — фиксированность только на себе, на своей безопасности, на своем благополучии, на своих проблемах с игнорированием интересов и проблем всех других людей; крайняя тревожность и мнительность опять-таки относитель­но себя и своего здоровья, благополучия [3, 167].

У детей с этой формой предневроза очень часто на­блюдаются фобии — страх чего-то или кого-то. И один панически боится заражения «микробами», часами моет руки. Другой опасается транспорта и никогда не переходит дорогу самостоятельно. Третий панически боится мостов и, доехав до моста, пересаживается в метро, чтобы миновать мост под землей. Четвертый опа­сается острых предметов и ежедневно пересчитывает иголки, отворачивает от себя острия ножей и вилок. Это могут быть фобии темных подъездов, ибо в них можно столкнуться с преступником, хулиганами; лифтов, по­скольку они могут — оборваться, упасть, в них также возможно насилие или ограбление; автоматически зак­рывающихся дверей, поскольку они могут не открыть­ся, когда это необходимо; толпы, в которой могут за­жать, сбить с ног, затоптать; пустынных мест, где в случае беды никто не услышит призыва о помощи и т. д. В этих фобиях все осознано: источник опасности и за­щита от опасности, когда ребенок в подъезд, в лифт один не войдет, а лучше — даже если он с мамой, под­нимется по лестнице, ибо и мама не поможет, если лифт испортится. Такой ребенок избегает толпы, за километр обходит пустынные места, собак и т.д. Короче, фобии — это устойчивый, осознанный страх смерти, несчастно­го случая, и они весьма характерны для данного пред­невроза. Дети с предневрозом, ведущим к неврозу на­вязчивых состояний, отказываются от сомнительной в плане угрозы здоровью пищи, чрезвычайно тревожно относятся к своему здоровью, и на приеме у врача, перебивая мать, сами излагают жалобы, поскольку опа­саются, что мать может что-то упустить, чему-то важному не уделить внимания. Это дети, считающие свой пульс, сами ставящие себе градусник. Безопасность, благополучие для такого ребенка тес­но связаны с благополучием родителей. Он мучитель­но не уверен в себе и надеется только на них. Болезнь или любая другая угроза себе или родителям, все, что грозит благополучию, преломленное через «бе­зопасность прежде всего»,— острая психическая травматизация для такого ребенка. Как правило, эти дети сверхсоциальны, «надо» звучит у них настойчиво. Они мечутся между «надо» и стремлением к безопасности. Психическая травматизация потрясает ребенка. Коле­бания кончаются. Отныне все решается в пользу безо­пасности. Приходит спасительная психологическая «сверхзащита». От страха перед жизнью, от страха смерти ребенок защищается символическими ритуала­ми. И это уже истинный невроз навязчивых состояний. Защищаясь от тревоги и страха, дети, страдающие неврозом навязчивых состояний, делают то, к чему ча­сто прибегают просто тревожные, не невротики, когда стучат три раза по дереву или трижды плюют через левое плечо. Но невротику этого мало. Невротическая тенденция при данной форме невроза — достичь сверхбезопасности. «Чтобы ничего не случилось», дети, страдающие неврозом навязчивых состояний, особым образом взмахивают руками, при ходьбе притоптывают, пройдя несколько шагов, делают полный оборот, как бы выполняя команду «кругом», и только после этого идут дальше. Они поминутно приседают, или обходят темные пятна на дороге, или поднимаются по лестни­це, перешагивая, например, только через две ступени. Иногда такие дети ритуально ходят только зигзагами. Они не садятся в транспорт с непринимаемым номером, подобно тому как многие здоровые люди избегают циф­ры 13; они дотрагиваются с целью обезопасить себя до всех или каких-то определенных предметов, к приме­ру, до маминой, одежды или до косяка двери. Дети с неврозом навязчивых состояний определенным обра­зом садятся и встают, раздеваются и одеваются, скла­дывают одежду так, чтобы брюки были обязательно сверху или снизу.

При этой форме невроза вместо мужественной борь­бы с трудностями, вместо полнокровной судьбы и жиз­ни, вместо естественного интереса ко всему в этом пре­красном мире, вместо счастливого, беззаботного детства ребенок, как больной и тревожный старик, замыкается только на своих узкоэгоистических проблемах, на со­стоянии своего здоровья и, главное, замещает реальную жизнь иллюзорным миром символики.

К разновидности невроза навязчивых состояний относится трихотилломания. Проявляется в навязчивом выдёргивании волос, бровей, ресниц.

2.4 Истерический невроз

Детям страдающим предневрозом характерно игнорирование понятий «надо» и «нельзя», «стыдно». Дети с этим предневрозом несамостоятельны и напоминают короля, который и раздеться не способен без слуг.

Зато притя­зания их чрезмерно высоки. Мало того, самомнение их достигает уровня гордыни. Сорваться в невроз такому ребенку легко, ибо жизнь наказывает за самомнение, за чрезмерные не­обоснованные притязания — неудачами и презрением окружающих. И это будет истерический невроз.

Однако, пока у такого ребенка «все в порядке», пока родители ему служат, прикрывая его от требований реальной жизни, устраняя все трудности и угрозы, пока его не ушибло, пока ему хорошо, он все-таки как-то учитывает интересы других, все-таки, подрастая, пони­мает, что есть некие границы дозволенности и прили­чий, по-своему понимает, что слаб. В результате в нем имеет место конфликт высокого и низкого мнения о себе, конфликт между «хочу» и «надо, нельзя, стыдно». Временами он осознает свою эгоцентричность, осозна­ет, что в чем-то перегнул палку, что был не прав. Он контрастен: то нестерпимо эгоистичен, то добр; то чрез­вычайно требователен, то уступчив; то высокомерен, то уничижает себя. Главное же, что и у него есть чувство достоинства, ущемленное на этапе предневроза ощуще­нием своей несостоятельности в реальной жизни. И он страдает от этого. У него конфликт гордыни, высоких притязаний и страха перед жизнью, неверия в свои соб­ственные силы. Он противоречив, и в нем идет внут­ренняя борьба, борьба между «не хочу», но «надо», между «хочу», но «нельзя», «стыдно». И до возникновения психической травматизации он как-то лавирует,Острая психическая травматизация для такого ре­бенка – все, что конфликтно противоречит «хочу» или «не хочу». Это резко возросшие требования к нему, когда с его «хочу» или «не хочу» перестают считаться эгоцентризму дают бой (ясли или сад, школа, встреча со сверстниками, когда вместо безоговорочно удовлет­воряющих все его требования родителей он сталкива­ется с требующими от него); это жизненные трудности когда уже не до его желаний и капризов, когда условия его жизни ухудшаются; это суровое наказание, что для такого ребенка ошеломительно; это бескомпромиссное разоблачение его непра­воты, что воспринимается как ужасающая несправед­ливость. Тогда ребенок отбрасывает «надо», «нельзя», «стыдно», кончаются колебания, исчезают проявления внутреннего конфликта. Теперь он безраздельно эго­истичен. Однако подобное надо объяснить себе и дру­гим. И возникает психологическая защита в форме «бегства в болезнь», «инвалидной реакции».

И он защищается поведением, которое принято характеризовать как идущую из древности форму при­способления слабых. Из этологии известно, что жи­вотные, неспособные себя защитить, при опасности не­редко демонстрируют мнимую смерть и хищник не видит их, поскольку они неподвижны, или отказыва­ется от «мертвого». Иногда животное, почувствовав опасность, начинает неистово метаться. Проявляется так называемая двигательная буря, и в итоге живот­ спасается, случайно найдя выход или отпугивая хищника столь бурной реакцией. При неврозах часто отмечается выход детей на древние для человека, напоминающие таковые у животных механизмы поведения. Знание этого помогает понять, почему девятимесячный несмышленыш, испытывая неудоволь­ствие, добивается своего истерической бурей, а нахо­дясь в больнице без родителей, впадает в состояние мнимой смерти, становясь безучастным, пассивным, как бы замирая. Это очень важно для понимания истерического невроза. Именно потому, что истерич­ность — приспособление слабых, истерический невроз имеет место даже у самых маленьких [3, 174].

При истерическом неврозе ребенок приспосаблива­ется через удивительную способность неосознаваемо­го, руководящего физиологическими функциями орга­низма, воссоздать модель любого заболевания. Ребенок перестал посещать детский сад, школу, заболев грип­пом. В неосознаваемом зафиксировалось ведущее: из­мерили температуру, уложили в постель, захлопотали, все обязанности сняты. И вот возникла необходимость освободиться от чего-то неприятного. Неосознаваемо следует «приказ» центру терморегуляции — и темпе­ратура тела повышена. «Надо» — и паралично повиса­ет рука, опускаются веки, начинается сильный кашель, рвоты и т.д. Но истерическое приспособление в отли­чие от неврастении, когда неосознаваемо хотят одно­го — «оставьте меня в покое», это решение своих эго­истических проблем руками других.

Ребенок с истерическим неврозом уверен, что тяже­ло и хронически болен. Если врач покажет ему графи­ки его температуры: в субботу вечером нормальная в воскресенье вечером, перед понедельником,— высокая, т. е. если врач разоблачит его, к упомянутому врачу он больше не придет, ибо это «плохой и злой» врач. Часто оскорбляется и мать: «Что же, выходит, ребенок симу­лянт?». Он не симулянт, он болен, но, по меткому заме­чанию невропатолога Ж. Бабинского, «великая симу­лянтка» его болезнь. В литературе описан классический случай: поезд шел к фронту, в результате непрерывных рвот солдат терял вес и силы. Его переносили в сани­тарный поезд, идущий в тыл, и рвоты прекращались, он набирал вес и восстанавливал силы. Так повторя­лось много раз.

Ребенок с истерическим неврозом эгоцентричен. И та­ков он везде — дома и вне его. Направленный в детский сад, он не желает отпускать мать, по сути служанку, от себя, не хочет посещать детский сад и на его пороге блед­неет, у него обморок, рвота, высокая температура. В ито­ге он и не будет посещать детский сад.

У ребенка, страдающего истерическим неврозом, могут быть тики, но если при неврастении или при не­врозе навязчивых состояний ребенок стремится их скрыть, то при истерии как раз в кабинете, врача они наиболее часты. Страдающий истерическим неврозом так закатывает глазные яблоки, что родители приходят в ужас. Они, разумеется, чрезмерно озабочены и повышенно вниматель­ны к ребенку. Ребенок с истерическим неврозом получает льготы, послабления, а достоинство его защи­щено опять-таки гениальным психозащитным постро­ением: «Я имею право на льготы, потому что я тяжело болен!».

Заключение

Из рассмотренного нами материала следует сделать вывод, что нервные дети это непростая и довольно серьёзная проблема. Она выливается в возбудимость, раз­дражительность, плаксивость, впечатлительность, на­рушения сна, а также невропатию и невроз. Нервность — широкое по­нятие. К ней относят чрезмерную и психосоматическое неблагополучие, т.е. за­болевания внутренних органов, основная причина ко­торых — тягостные переживания. Один ребенок рож­дается нервным, другой становится таковым. На прием к невропатологу и психиатру приводят и трудных де­тей, т.е. детей с неблагоприятными чертами характера, которые затрудняют их адаптацию (приспособление) в жизни. Между тем, если нервный — всегда трудный, то трудный — не всегда нервный, хотя нервность угро­жает и ему. Форм детской нервности и неразделимо свя­занных с ней нарушений поведения, как и причин, ко­торые их вызывают, много. Наиболее частая причина того и другого — неправильное воспитание. В свою оче­редь, нервность и трудность осложняют воспитание. Нервность и трудность детей часто является причиной ссор, а затем и распада семьи.

Проблема таких детей при отсутствии своевременного квалифицированного воспитующего воздействия неизбежно перерастает сначала в проблему трудных подростков, а затем и в проблему молодых людей с отклоняющимся поведением, которые в последствии совершают правонарушения, прибегают к алкоголю и наркотикам.

Существует множество причин появления нервных и трудных детей. Это и то, что множество детей уже рождаются слабыми, и то, что время предъявляет слишком высокие требования к ребёнку.

Если воспитание каждого ребёнка индивидуально, то воспитание нервного или трудного ребёнка тем более требует решения множества специфических индивидуальных задач. Необходимы специальные знания, а вернее совет врача. Исходя из практических наблюдений, психологи советуют родителям, что дети, которым прививают зачатки мудрости, избавляются от нервности и перестают быть трудными, учатся мудро относиться к тому, что их будоражит, огорчает, нервирует, раздражает, учатся видеть себя со стороны, когда безобразно себя ведут.

Список использованной литературы

1. Беличева С.А. “Основы превентивной психологии”. – М., 1998г.

2. Бендас Т.В., Нагаев В.В. «Психология чувств и их воспитания».- Пермь.- 1982 г.

3. Вилен Гарбузов Нервные и трудные дети.-М., 2005г.

4. Жиляева Е.П., Лисицин Ю.П. «Союз медицины и искусства».- М.- 1985 г.

5. Запорожец А.В., Неверович Я.З. «Развитие социальных эмоций у детей дошкольного возраста».- М., 1988

6. Захаров А.И. «Как предупредить отклонения в поведении ребенка».-М., 1986

7. Захаров А.И. «Как преодолеть страхи у детей».- М., 1987

8. Зеньковский В.В. «Психология детства».- М., 1995

9. Кошелева А.Д. «Эмоциональное развитие дошкольников».-М., 1985

10. Мухина Л.В. «Психологическая готовность ребенка к школе».- М., 1990

11. Овчинникова Л.Н. «Родительское счастье».- М., 1992

12. Прихожан С.К. «Трудные дети».- М., 1994

13. Раншбург Й., Поппер П. «Секреты личности».- М., 1993

14. Раттер М. «Помощь трудным детям».- М., 1980

15. Робинсон Е., К. Хобсон «Мир входящему».- М., 1992

16. Семья, -М, 1998г. №47.

17. Смыш В.И. «Игровая деятельность дошкольника».- М., 1991

18. Соколова В.Н., Г.Я. Юзефович «Отцы и дети в меняющемся мире».- М., 1991

19. Спиваковская А.С. «Нарушение игровой деятельности».- М., 1990

20. Тарабакина Г.В. «Психология личности».- М., 1993

21. Штольц Г. «Каким должен быть твой ребенок».- М., 1994