Реферат: Становление и сущность психоаналитики

Костромской Государственный Технологический Университет

Кафедра философии

реферат

тема: « Становление и сущность психоанализа».

Выполнил: студент группы 00-ТМ-05 Смирнов Александр.

Рецензент: Тарковский В.Н.

Кострома

2002

Содержание

Вступление........................................................................................ 3

Психология от древности и до наших дней.......... 4

Три основные тенденции в психиатрии........................................ 4

Философы и мудрецы, работавшие в направлении психологии. 8

Дофрейдисты...................................................................................... 11

Эпоха Зигмунда Фрейда........................................................ 14

Условия, благоприятствующие появления психоанализу. 15

Биография Зигмунда Фрейда......................................................... 16

Принцип психоанализа........................................................ 17

Сознание и бессознательное......................................................... 18

Толкование сновидений................................................................. 19

Психологическое развитие человека......................................... 22

Оно, Я, Сверх-Я (Ид, Эго, супер-Эго)............................................ 23

Пионеры психоанализа........................................................ 25

Последователи.................................................................................. 25

Отступники......................................................................................... 27

ФИЛОСОФСКИЕ ГОРИЗОНТЫ.................................................... 29

Перспективы.................................................................................. 31

Приложение (психологические термины).......................................... 34

Используемая литература:............................................... 36

Вступление

На протяжении всех веков человек пытался понять и объяснить окружающий мир и, естественно, самого себя. Познание человека достигалось разными методами и направлениями. В древности, первобытный человек экстраполировал природу, окружавшую его, на самого себя — это была эпоха мифов. В средние века влияние церкви было доминирующее попытках познать тайны человеческого бытия. Большой скачок науки и техники в XIX в., а в особенности неврологии, все больше объяснял психосоматический подход к изучению индивида. Однако во все времена развитие психологии включало в себя три основные подхода: магический, органический и психологический, и только в зависимости от эпохи преобладал тот или иной подход.

В наше время психология и психотерапия успешно сочетают все эти подходы. Однако доминирующим является психологический, основы которого были заложены Зигмундом Фрейдом. Его заслугой является то, что он далеко вперед продвинул данный подход, а главное он определил метод познания человеческой личности. Который Фрейд назвал психоанализ.

Параллельно с психологией развивается НЛП (нейролингвистическое программирование), это еще один подход к познанию человека. Но данная тема не входит в эту работу.

Сейчас мы попробуем проследить развитие психологии от древних времен, и посмотреть к чему привели научные изыскания в области психологии на сегодняшний день.

Психология от древности и до наших дней

Глубочайшее прошлое человечества было не простым складом бессознательного, но таило в себе множество зародышей будущих состояний сознания и психики, ментальных ситуаций, творческих идей. Именно тогда сформировалось понимание и зародилась практика психического воздействия одного человека на другого или человек на группу людей с целью определенной ориентации психической энергии, преодоления психического, эмоционального кризиса. Это происходило в мире, для которого были свойственны острейшие переживания психической идентичности с природными явлениями, где психическая жизнь индивида определялись «мистическим участием» в духовном пространстве, общем всему существующему. Не случайно первобытный человек без тени сомнений мог считать себя действительно деревом или животным, физически отождествляя себя с ним. Древневосточные цивилизации внесли огромный вклад в познание человеческой души, ее болезней и методов исцеления.

Средневековье было временем огромной психологической нестабильности, религиозной экзальтации. Жизнь человека нередко была сопряжена с огромным эмоциональным напряжением, что нашло отражение в искусстве и литературе. Причинами психических заболеваний считались козни дьявола и нечистой силы, хотя и те состояния, в которых пребывали подвижники, почитавшиеся святыми, нередко можно было бы квалифицировать как резкие отклонения от психической нормы.

В наш век произошла научная революция: психиатрия стала совершеннолетней. Она перестала быть заброшенной падчерицей медицины и стала одной из самых выдающихся областей науки о человеке. Этот успех стал возможен только после открытий Фрейда, коренным образом изменивших психиатрию и пронизавших всю медицинскую науку, однако в нем воплотились и результаты изучения человеческой психики на протяжении сотен лет. Развитие психоанализа не случайность и не подвиг отельной гениальной личности. Рождение психоанализа явилось одним из первых признаков идеологической революции в западной цивилизации, когда любознательность человека, направленная на познание внешнего мира, уступила место качественному другому интересу. Сначала в философии и литературе, затем в социальных науках и, наконец, в психологии нового вида западный человек обратился к познанию своей собственной личности, к извечному вопросу о предназначении и смысле своей собственной жизни. Психоаналитический метод Фрейда вскоре был признан самым эффективным и всесторонним выражением этих исканий.

Три основные тенденции в психиатрии

В психиатрии можно выделить три основополагающие тенденции:

1. Магический подход — попытка рассматривать необъяс­нимые явления как магические.

2. Органический подход — попытка объяснить болезни ра­зума телесными причинами.

3. Психологический подход — попытка обнаружить психо­логические причины психических нарушений.

Прогресс меди­цины состоит в применении психологических и органиче­ских теорий и методов лечения в случаях, когда возможно их применение и при постепенном изъятии магического компонента как из психологического, так и из соматиче­ского подхода. Со временем взаимоотношения между дву­мя основными методами также должны быть уточнены. Как мы далее увидим, это приводит к своеобразной теории комплементарности — решению, которое сходно с тем, что было предложено физиками-атомщиками.

Магический подход

Примитивный человек лечил свои незначительные травмы и болезни с помощью интуитивно найденных, гру­бых, эмпирических приемов: зализывал раны слюной, смягчал лихорадку погружением в холодную воду, натирал раны тиной, высасывал яд после укуса змеи...

Первые попытки объяснить причину заболевания так­же опирались на интуицию. Доминировало простейшее объяснение — считать, что болезни возникают «сами по се­бе». Хотя издревле просматривался и причинно-следствен­ный подход. Но когда причины нездоровья нельзя было вывести напрямую, первобытный человек приписывал их злонамеренному влиянию других людей или высших существ и боролся с ними магией или волшеб­ством, а позже — магически-религиозными обрядами. По существу, эти методы лечения были попыткой повлиять на злодейство психологическим воздействием, что дает право считать психиатрию наиболее древней специальностью по сравнению с другими сферами медицины.

Примитивная медицина была главным образом психи­атрией. Душевные и телесные страдания так же не разли­чались, как не разделялись медицина, магия и религия. Кроме того, магия была направлена против некоторых смертельных или сверхчеловеческих явлений, которые могли вызвать болезнь. Соответственно своим представле­ниям примитивная медицина оказывала пациентам по­мощь в борьбе со сверхъестественными явлениями и злыми духами всеми доступными древнему человеку средствами, такими, как мольбы, поклоны, заклинания, жертвоприно­шения, угрозы, исповедание, изгнание духов и умиротво­рение, что производилось при помощи магических ритуа­лов, колдовства и даже телесных наказаний. Болезнь ощу­щалась как нечто привнесенное извне волшебником или богом, «выстрелившим» в тело человека стрелой или мол­нией. Концепция отделения души от тела включала прими­тивное понимание души, проявляющейся в сновидениях, призраках, галлюцинациях и т.п. До тех пор пока тело и душа пребывали в единстве, человек был здоров, но, если душа или часть ее покидала его или кем-то похищалась, человек заболевал.

Другой важный принцип магической медицины состоит в положении, согласно которому два разных и не связанных между собой тела могут производить воздействие друг на друга через скрытую внутреннюю связь. Сэр Джеймс Фрезер (1854—1941) назвал это комплементарной, или «симпатической», магией. Два объекта, согласно этой теории, имеют одинаковое воздействие благодаря своему сходству, а также потому, что они сочувствуют друг другу. Из этого принципа исходит так называемая гомеопатическая, подражательная и мимикрическая, магия. Врачующий человек мог приостановить течение болезни и добиться выздоровления своего пациента, притворяясь умирающим, агонизирующим и затем медленно выздоравливающим, внушая тем самым умирающему человеку надежду на выздоровление.

Воздействие дьявола, как основная причина болезней, присутствует во всех этих теориях. Эффект достигается способностью колдуна психо­логически влиять на поддающуюся внушению жертву. Не­удивительно, что в примитивном обществе знахари оказы­вались наиболее могущественными, смелыми и часто са­мыми талантливыми личностями. Таким образом, эффект от магического воздействия зависел от внушаемости лица, которое подвергалось магическому воздействию.

Примитивная медицина использовала психологические методы воздействия при болезнях, как телесных, так и психических. Эта анимистически-магическая медицина, отражающая понимание примитивным человеком Вселен­ной, опиралась на интуитивное открытие психологических законов, лежащих в основе поведения индивидуума. Пер­вобытный человек оценивал определенный порядок собы­тий, свою реакцию на них и другие проявления своего «Я» как нечто обычное, самоочевидное, не требующее доказа­тельства. Ему казалось естественным, что он впадает в ярость, когда нападает. Эти устойчивые реакции на определенные события могут быть названы «эмоциональными силлогизмами». Они не требу­ют объяснений или доказательств. Таким образом, для него было логичным пытаться воздействовать на естественные явления теми же способа­ми, какие он употреблял для воздействия на себе подо­бных: заклинаниями, молитвами, угрозами, покорностью, подношениями и даже наказаниями.

Как и большинство теорий, демонология содержит ядро правды. То, что человеческое поведение легко объясняется через психологию, может быть признано любым, кто ана­лизировал собственные действия. Очевидной ошибкой в мышлении примитивного человека было стремление при­писать неодушевленной природе цели и мотивы поступков человека.

Органический подход

Наблюдая явления природы, человек отметил опреде­ленную последовательность временных явлений. Отступле­ние мрака вместе с восходом солнца привело к предполо­жению, что солнце является причиной дневного света. Человек и сам мог рассеять тьму, разжигая костер. Тем не менее он понимал, что это явление, безусловно, отличается от вос­хода солнца. Оставалось предположить, что и за восходом солнца также стоят какие-то, но только более высокие, на­мерения. Экстраполируя собственный опыт на природные явления, человек заключил, что солнце — или, точнее, бог солнца — имеет свои собственные добрые основания для создания света. Иными словами, примитивный человек распространял мотивационную причинность своих поступ­ков на весь окружающий мир.

Проблема существования или отсутствия целесообраз­ности в природных явлениях имела глубокое воздействие на развитие науки. Медицина прогрессировала, так как постепенно освобождалась от анимистических теорий и за­меняла их другим типом причинности. Новый подход был непсихологическим, а значит, был вполне применим к познанию неживой природы. С процессом развития науки, в частности медицины, стали возникать теории объяснения явлений жизни посредством физики и химии. Человеческое тело рассматривалось как сложная машина с физико-химическими связями, которая преобразует химическую энергию в механическую. Следовательно, как и все аппараты, человек должен иметь создателя. Должны ли их функции и эволюция объясняться в естественно-научных терминах или основа их идеальна? И если идея лежит в основе конструкции живого организма, то чья это идея, чей замысел?

Психологический подход

Примитивный человек не нуждался в объяснении причины возникновения раны, полученной в бою или на охоте. Поэтому в каком-то смысле хирургия была первым немагическим направлением в медицине. Но внутренние болезни, когда ни место поражения, ни причину возникновения нарушений нельзя было наблюдать непосредственно, объяснялись исключительно сверхъестественными причинами. Пытаясь постичь эти необъяснимые вещи, он стал обращаться к уже знакомым знаниям, которые он извлекал из своих собственных ощущений, приобретенных на основе субъективного жизненного опыта. Мы знаем, что причиняет нам обиду, что – удовольствие и как наши намерения и чувства влияют на наше поседение. И только когда поведение кого-то кажется нам ненормальным, мы действительно начинаем искать какое-то специальное объяснение подобному поведению.

Примитивный человек объяснял ненормальное поведение присутствием посторонней силы, злого духа, который, должно быть, овладел страдальцем. по существу, человек не ошибался, ассоциируя психические расстройства с психологическими причинами; просто до поры до времени он не распознал, что эти силы находятся не снаружи, не вне человека и что они отнюдь не магического происхождения, а являются его собственными подсознательными желаниями, страхами и побуждениями. Сущность психических нарушений заключается именно в невозможности человек рассмотреть свое собственное лицо, распознать те чувства и ту мотивацию, которые само сознание отвергает. Неакцентируемые эмоции и побуждения, которые человек вытесняет из своего сознания, тем не менее не исчезают бесследно и оказывают влияние на его поведение. При психической болезни они являются причиной иррациональных поступков, невротических и психических симптомов, а у здоровых людей формируют образы в сновидениях. Современному человеку требуется большая искренность и недюжинное мужество, чтобы признать, что под всей его цивилизованной внешности и при всех его высоких моральных и религиозных убеждениях в глубине души таятся все же неизменные неукротимые сексуальные и агрессивные импульсы, которые были свойственны его диким прародителям. Понимание и лечение психологических нарушений во многом зависят от понимания именно того факта, что подавляющее большинство неврозов и психозов проявляется на фоне подавления подсознательных стремлений. Поэтому неудивительно, что психологический подход в психиатрии, открытие себя как объекта, требующего особой техники самонаблюдения и вербального контакта, стали наивысшим достижением медицинской науки. Наука в первую очередь обратила свой интерес к тому, что наиболее удалено от человека, — к небу, — затем ее заинтересовало физическое тело, и только после этого она разглядела человеческую личность.

Философы и мудрецы, работавшие в направлении психологии.

Платон (427-347 до н.э.)

Многое в философии Платона восходит к Пифагору. Мир Платона построен из психологических сущностей-идей, но его психология почти полностью умозрительна, спекулятивная. Его идеи были «абстракциями». Однако он дал много полезных психиатрии идей, более того, можно сказать Платон определил ориентир дальнейшего развития психологии.

Размышления Платона о теле и его отношениях с ми­ром разума, желаний и чувств содержат удивительное интуитивное предвидение позднейших научных взглядов. Он понял, что жизнь является динамическим равновесием. Тело постоянно созидает новые вещества и освобождается от отходов; жизнь являет собой процесс непрерывного ритма угасания и регенерации наподобие дыхательного ритма. По Платону, состояние тела отражает состояние души. Все тело в целом управляется рациональной душой. Основная идея заключалась в том, что в нижних частях тела психологические и физиологические процессы изначально хаотичны и неуправляемы и они получают свою организацию и управление от высших функций разума. Здесь невозможно не вспомнить фрей­довскую концепцию хаотического «ид», которое посте­пенно становится все более и более организованным под влиянием «эго».

В своей «Республике» Платон предвосхитил теорию сновидений Фрейда. Во сне душа обращается к внешним и внутренним влияниям, но желания, которые обычно не определились в состоянии бодрствования, выражаются во сне. Важнейшее различие между фрейдовской я плато­новской теориями сновидений состоит в том, что плато­новская теория была гениальным интуитивным постула­том, в то время как Фрейд изобрел специальную методи­ку, с помощью которой могут быть реконструированы по­давленные подсознательные чувства, выраженные в сно­видениях, с тем чтобы перенести их в сферу сознатель­ного.

Самый значительный вклад Платона в медицину состо­ит в том, что он рассматривал психологические феномены как общие реакции всего организма, как отражение его внутреннего состояния. Конфликт между дезорганизован­ныминижними (низменными) побуждениями и высшими организующими функциями разума является основой пла­тоновской психологии.

Рационализм Платона дал новое направление в изуче­нии психологических, этических и социальных феноме­нов — направление столь же революционное, как и тот рациональный метод изучения окружающего мира, кото­рый обосновали философы школы элеатов. Эта школа вытеснила мистическое демонологическое объяснение яв­лений природы, Платон проделал то же самое примени­тельно к психологии. Хотя эти теории и не вошли непос­редственно в современные наши знания о мире и о себе, они много сделали для подготовки интеллектуальной поч­вы для методических последовательных исследований, ко­торые начались через две сотни лет.

Аристотель (384—322 до н.э.)

Блестящие и едва ли не самые исключительные изы­скания Аристотеля из Стагира приве­ли к значительному продвижению в философии и науке в целом. Его просто удивительная точность наблюдений и безошибочность классификаций повлияли на решение многих вопросов, как научных, так и ненаучных, вклю­чая и психологию человека.

Определенным вкладом Аристотеля можно считать описание им содержания сознания. Он различал следующие феномены: ощущение, способность к волевому напряжению и чувство. К чувствам он относил желание, гнев, страх, смелость, зависть, радость, ненависть и жалость. Описание этих аффективных состояний столь же точны, как современные, если не сравнивать их с описаниями Спинозы, которые в некотором отношении более обстоятельны, чем у современных авторов.

Цицерон (106—43 до н.э.)

Два наиболее значительных открытия в обла­сти психиатрии были сделаны философом Цицероном и врачом Сораном, последователем методической школы. Цицерон сочетая в себе достоинства римского прагматизма с выдающейся ясностью мысли и непревзойденной способностью проникать в самую сущ­ность проблемы, высказался по некоторым медицинским вопросам в свойственной ему безупречно отточенной мане­ре. Несмотря на то что — или скорее потому, что — оннебыл врачом, он обратил внимание на исключительное зна­чение психического состояния и задался вопросом: «Поче­му для лечения и ухода за телом создано целое искусство... тогда как необходимость искусства, призванного заботить­ся о душе, всерьез не воспринималась... Эта проблема даже не изучалась». Цицерон выдвинул смелую идею о том, что физическое здоровье может находиться под влиянием эмоциональных проявлений. Таким образом, он по праву может быть назван первым психосоматологом. Он возра­жал против концепции Гиппократа, считавшего наличие черной желчи причиной меланхолии, придавая куда боль­шее значение психологическим причинам. «То, что мы на­зываем волнением, они называют меланхолией, как будто причина состоит только в черной желчи, а не в нарушении покоя, как это часто наблюдается при сильном гневе, стра­хе или горе».

Он определил два основных параметра, необходимых для выявления сходства и различий между болезнями те­лесными и психическими, «При сем разум и тело очень не­одинаковы; хотя разум, так же как и тело, может быть поражен болезнью при видимости полного здоровья, болезнь тела не обязательно приводит в ошибкам в поведении, а болезнь разума — обязательно. Вследствие нарушений и изменений в мыслях происходит пренебрежение здравым смыслом, следовательно, подобные расстройства наблюдаются только у людей; звери, хотя и действуют так, как будто у них есть разум, не подвержены подобным расстройствам».

Эта мысль является основополагающей в современной психотерапии, ибо, когда человек воспринимает и понима­ет психологические первоисточники своих психических на­рушений, он становится способным изменить обстоятельства, которые привели его к затруднениям. В своей работе «Тускуланские беседы» Цицерон говорит: «Способы лече­ния тоски и других расстройств зависят от укоренившегося взгляда на них; мы предпочитаем их, так как они нам ка­жутся самыми правильными. Философия берет на себя за­дачу уничтожить этот грех как корень всех наших бед». В настоящее время мы на практике обращаемся за помощью не к философии, а к психотерапии.

Соран

Соран был самым просвещенным врачом своего време­ни в своих подходах к пониманию душевных болезней. Он отказался лечить их грубыми методами. «Помещение, в ко­тором должен находиться больной, должно быть освещен­ным, — писал он, — причем окна должны быть располо­жены высоко, так как больные при этой болезни, остав­шись без надзора, под влияниемих сумасшествия часто выбрасываются из окон». Должен ли пациент находиться в теплойили холодной комнате, зависит от того, где он чувствует себя наиболее удобно. Со времен Сорана ограни­чения для возбужденных больных стали применяться в тех случаях, когда больные становились действительно опасны и могли причинить ущерб самим себе. Какие бы ограниче­ния ни применялись, они должны быть гуманными.

Соран не сомневался в том, что психические болезни возникают из-за нарушений в организме, но смягчал эту органическую точку зрения недогматическими и практи­чески целесообразными процедурами, назначение кото­рых способно было облегчить душевные муки психически больных. Он высоко ценил практические выво­ды при индивидуальном наблюдении пациента, а теорию полагал вторичной по отношению к практике. Один из Замечательных уроков, оставленных Сораном последую­щим поколениям психиатров, состоит в том, что, несмот­ря на описание психических болезней в терминах меха­нистического органического подхода, лечил он душевно­больных психологическими средствами.

Святой Августин (354—430 н.э.)

Аврелий Августин, известный как Св. Августин, родился в городе Тагаст (Нумидия, Северная Африка). Как священно служитель Августин занимал непримиримую позицию по отношению к еретикам, был нетерпим к тем кто считал основой счастья саму человеческую природу. Августин считал человека столь слабым и порочным, что признавал его спасение только через посредство Божьей Милости. Эта позиция, безусловно, сформировалась в результате собственной внутренней борьбы с мирскими страстями, которые он преодолел, отказавшись от них полностью и посвятив себя исключительно Божественному. Августин был блестящим полемистом, но часто он достигал успеха за счет того, что свои собственные внутренние конфликты и борьбу собственной греховностью он экстраполировал на других; выступая против своих оппонентов, он сражался с частью своего собственного существа.

Зигмунд Фрейд выдвинул в качестве опорной точки психоаналитического учения положение о том, что никто не может вступить в борьбу с неведомым и невидимым врагом, что невротические нарушения могут быть преодолены только посредством знания и открытия в себе их подсознательной природы. Этот принцип бескомпромиссной правдивости прежде всего перед самим собой был основополагающим принципом и Святого Августина. Предвосхитив Фрейда, Августин резко и прямо критиковал тех, кто лицемерно пытался умалить значение скрытых мотиваций, которые не воспринимались сознанием. Он видел путь к преодолению врожденных слабостей в абсолютной преданности Божественному и полной зависимости от Бога как единственного источника целительного милосердия.

Однако главный вклад Августина в историю психоанализа — это его психологические методики, которыми он пользовался для построения концепции, ставших основой его религиозных теорий. Его «Исповедь» является непревзойденным примером самоанализа. В этой работе он последовательно анализирует воспоминания раннего детства и обнажает свою душу без всякой утайки. Он даже пытается реконструировать те далекие воспоминания, которые подверглись инфантильно амнезии. Он делает это путем наблюдения за детьми и отдельных воспоминаний их своего раннего детства.

К таким познаниям Августин смог прийти после познания собственного конфликта между удовольствием и порядком. Удовольствие осталось в нем со студенческих времен, когда он время от времени предавался распущенным увеселениям, а порядок – сублимировался из веры в Божественное.

В его «Исповеди» психология становится реальной и конкретной в отличии от абстрактных концепций Платона и Аристотеля, она приобретает полоть и кровь, Психология Святого Августина повествует о нам о чувствах, конфликтах и муках человека величайшей искренности и недюжинной силы. Именно поэтому Святой Августин может справедливо считаться предтечей психоанализа.

Дофрейдисты

В течении второй половины XIX в. психология развивалась по влиянием философии и литературы. Творческий дар и интуиция Стендаля, Флобера, Бальзака, Мопассана, Достоевского, Шоу и Ибсена повлияли на психиатров куда больше, чем труды и наблюдения Гризингера или Крепелина. Кроме того, исследования Гербарта, Лотце, Фишера, Спенсора, Шопенгауэра и Ницше способствовали формированию того интеллектуального климата, в котором стало возможным создание серьезных психологических работ. В конце XIX в. психология испытывала очень сильное влияние естественных наук, используя их методы исследований, что в свою очередь способствовало развитию физиологических аспектов психологической науки.

Пинель (1745-1826)

Свою систему классификации разработал во второй половине XVIII в. Филипп Пинель. теоретик, педагог и реформатор. Пинель родился в Сент-Андре 1745 г. в семье врача. Он изучал медицину в Тулузе, писал диссертацию в универси­тете Монпелье, затем жил и практиковал в Париже, где и скончался в 1826 г. Он работал главным врачом в клини­ках Бисетр и Сальпетриер. Стро­гий и сдержанный, мягкий и чувствительный, однако эмо­ционально отстраненный, он навсегда остался верен своей научной привязанности, проявившейся в ранние студенче­ские годы.

Наблюдения Пинеля над больными в клинике стали основой весьма практичной и на удивление простой клас­сификации психических болезней. Пинель разделил психотические расстройства на меланхолии, ма­нии без бреда,мании с бредом в слабоумие, то есть ум­ственное отставание и идиотизм. Его описание душевных расстройств, основанное на внешних признаках и прояв­лениях, значительно выше аналогичных классификаций его предшественников. Он описал галлюцинаций, хотя этим термином и не пользовался, полет идей маниакаль­ных больных, непредсказуемые смены настроения и утрату интереса к окружающему миру, столь характерные симптомы определенных форм психоза. Более того, его описание симптомов также представляло собой систему. Он разграничил расстройства внимания, памяти и способности к суждению, а кроме того, признал значение аффектов. В этой области он испытал сильное влияние новой науки — психологии, — разработанной Локком и последователями.

Пинель считал, что в основе психического расстройства возможно, лежит повреждение центральной нервной системы, поскольку он следовал традиционным воззрениям физической причине психических заболеваний. Более то­го он считал психическое заболевание природным явлени­ем. которое следует изучать в соответствии принципами естественных наук — сначала наблюдение, затем система­тическое изложение всех данных. Пинель был убежден, что психическое расстройство не есть нечто привнесенное больному извне, но результат наследственности и жизнен­ных переживаний. Пинель считал, что не только наследст­венность, но и неправильное воспитание может привести к умственному нарушению, равно как и нестерпимые страсти, страх, тревога, печаль, ненависть, радость и восторг. Пинель отдавал должное тем медикам прошлого, которые следовали психологическому подходу. В особенности ценил Цельсия, Аретея и Целия Аврелиана за то, что Признавали значение взаимоотношений врача и больного, а также заих способность завоевать доверие пациента.

Густав Теодор Фехнер (1801 — 1887)

Первым из пси­хологов попытался решить фундаментальную проблему от­ношений между внешними физическими стимулами и от­ветными субъективными реакциями — оптическими, аку­стическими и тактильными. Работа Фехнера находилась в русле ранее сделанного Эрнстом Вебером (1795 — 1878). Психофизический закон Вебера — Фехнера устанавлива­ет, что интенсивность субъективных ощущений соответст­вует логаритму корреспондированного физического стиму­ла. Однако главное историческое значение Фехнера не в создании этого закона, а в открытии экспериментального метода изучения психологического феномена, что раньше казалось невероятным. Своими психофизическими экспе­риментами он фактически превратил психологию в настоя­щую науку, явившись ее основателем.

В своих метафизических космологических предположениях Фехнер все еще продукт романтической эры. В своей метафизике он более ясен и постоянен, чем его предшественники. Для него Вселенная есть космическое единство, разделение на органическое и неорганическое весьма условно. Гармония есть сущность жизни; и гармония пронизывает всю Вселенную, организованную по единым законам. Вместо того чтобы пытаться объяснять происхождение органической материи из неорганической, как это традиционно делалось, он утверждает, что неорганическая материя может рассматриваться как результат дезорганизации органических систем. Психологические процессы характеризуют высшую форму организаций материи. Выделяя принцип организации как основное свойство жизни, он тем самым предвосхитил принцип гомеостаза, выра­женный Клодом Бернаром.

Экспериментальный подход Фехнера настолько вдохно­вил ряд физиологов и психологов, что развилось целое но­вое направление — физиологическая психология.

Рудольф Герман Лотце (1817 — 1881)

Вероятно наиболее влиятельный философ и психолог своего времени, раз­бил общий процесс восприятия на три ступени: первая — физическое раздражение органа чувств, вторая — продвижение этого импульса к высшим отделам головного мозга и наконец, третья — субъективное ощущение света, цвета, запаха, прикосновения, звука. Каким образом физиологи­ческий процесс в мозговых центрах трансформируется в эти объективные ощущения, оставалось неясным. Интересы Лотце в основном касались чисто психологических явлений — Побуждения, желания, волевого усилия, памяти, — и он очень жестко отделял их от физиологических и физических проявлений.

Эпоха Зигмунда Фрейда

На фоне ситуации, сложившейся в науке конца XIX в., особняком стояла одна из наиболее важных и влиятельных фигур в истории психиатрии, а пожалуй, и вообще в исто­рии западной цивилизации — Зигмунд Фрейд. Невозмож­но переоценить вклад Фрейда в науку о природе человека. Еще в начале своей карьеры он сделал вывод, что для лечения психического заболевания необходимо понять его при­роду, а для того, чтобы разобраться в отдельном феномене, необходимо наблюдать и исследоватьего систематически. Это привело к открытию жизненно важного принципа пси­хоанализа как действенного метода исследования. В ре­зультате Фрейду удалось впервые объяснить человеческое поведение в психологических понятиях и категориях и продемонстрировать, что поведение это при определенных обстоятельствах можно изменить. Он как бы сблизил поня­тия лечения и исследования. Его выводы и принципы вы­звали к жизни первую всеобъемлющую теорию личности, основанную на наблюдении, а не на умозрительных пред­положениях.

Борьба Фрейда за свою теорию и его практика психоа­нализа окончательно утвердили как факт то предположе­ние, что психология — изучение личности — может иметь те же кумулятивные и оперативные характеристики, что и другие естественные науки. Время, когда Фрейд начал свою научную деятельность, было эпохой естественных наук. Пожалуй, нигде столь сильно, как в медицине, не царствовал примат материалистических обоснований. Психология делала отчаянные по­пытки спастись от того неуважительно-презрительного от­ношения, с которым относились к философии в целом. И сам Фрейд как человек своей эпохи не смог полностью освободиться от подобного подхода, и заявлял, что когда-нибудь психологию заменит химия. Однако он ре­шил не дожидаться торжества этой утопии и, напротив, стал изучать центральные проблемы личности и ее рас­стройств и отклонений при помощи адекватной методики, а именно психологической. Осознание и реконструкция подсознательных мотиваций, на чем основывается его ме­тодика лечения психических заболеваний, впервые дав возможность влиять на струк­туру человеческой личности.

Прежде психопатическое поведение не могло быть с легкостью объяснено с помощью психологии здравого смысла, ибо поведение неврастеника или душевнобольного отличается от психологического рисунка, который наш со­знательный опыт воспринимает как норму. Почему, на­пример, человек реагирует на повышение по службе состо­янием депрессии или самоубийством, объяснять невозмож­но, исходя из законов психологической каузальности, о которой нам известно лишь из субъективного опыта. Вот почему со времен Гиппократа человечество пыталось объяснить столь странное поведение физическими или химическими причинами. Те же ограниченные представления оста­ются в силе и при объяснении поведения психопатических преступников, мотивация действий которых кажется иррациональной.

Противоречия в таких ошибочных рассуждениях мож­но заметить лишь в том случае, если признать наличие «подсознательных» психических процессов.

Условия, благоприятствующие появления психоанализу

Мы уже увидели, что психиатры периода ро­мантизма всего лишь за полвека до того признали необхо­димость психологических методов для понимания и лече­ния психических болезней. В 1803 г. Рейль предложил признать психотерапию и патопсихологию неотъемлемой частью медицины. Моро де Тур заявил, что сны представ­ляют собой те же процессы, что и психотические симпто­мы, и что их изучение может дать ключ к пониманию при­роды психозов. Карус постулировал всепроникающее вли­яние подсознательных процессов на поведение человека — как нормальное, так и патологическое — и даже пошел дальше, объясняя все биологические процессы психологи­ческими причинами. А Гербарт даже пользовался поняти­ем и термином «вытеснение». И тем не менее этот период психологической ориентации был недолгим. Колоссальный прогресс в развитии естественных наук и, в частности, все углублявшееся знание о централь­ной нервной системе, затмили интерес к психологии и все, что не укла­дывалось в рамки материалистически-механистического мировоззрения, ставшего синонимом научного метода, пользовалось сомнительной репутацией и рассматривалось с подозрением. Фрейд нашел практическое применение психологи­ческому методу. То, что Фехнеру удалось в ограниченной области — в изучении сенсорного восприятия, — Фрейду удалось в области исследования личности, где он приме­нил методическое наблюдение и технику исследования, соответствующую природе изучаемого явления. Фрейд за­менил общие философские рассуждения конкретным изучением конкретных индивидов. Он создал науку психоби­ографию, реконструируя не только историю симптомов болезни пациента, но и историю жизни пациента, а это помогало пролить свет на происхождение психических симптомов. Он практически применил то, что другие — Пинель, среди прочих, более чем за сто лет до него — сформулировали в нечетких общих положениях, а имен­но: что психическое заболевание есть результат жизнен­ного опыта индивида.

Он настаивал, чтобы его выводы подтверждались или опровергались не путем де­дуктивной полемики, а путем повторения его метода на­блюдений и оценки его выводов через фактические резуль­таты. В своих теоретических размышлениях тем не менее он был все-таки философом. И не мог не быть им, ибо об­ласть изучения личности еще не нашла тех точных инструментов исследования я контроля, которые свойственны физике или биологии. Он, однако, ясно показал, что в своей работе больше всего дорожит солидным базисом на­блюдений, а не философской надстройкой. В своих рассуждениях о строении «психического аппарата» он писал: «Эти идеи суть часть «теоретической надстройки» психо­анализа, которая без сожаления и потерь может быть отброшена или изменена, как только будет доказана ее несостоятельность. Но так много еще предстоит описать из того, что лежит в непосредственной близости к современ­ному опыту»

Фрейд обладал не только чисто интеллектуальными достоинствами, необходимыми для преодоления трудного пути первооткрывателя. Он один, без помощи собратьев и коллег, выстоял перед всеобщим неприятием, что тре­бовало недюжинной нравственной силы и глубокой убеж­денности в историческом призвании. В любой науке ре­зультаты могут быть в той или иной степени подвергнуты сомнениям, в зависимости от степени его развития и характера методов.

Биография Зигмунда Фрейда

Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года в маленьком норавском городке Фрейбурге (ныне Пршибор в Чехословакии) в семье небогатого торговца шерстью. Когда Фрейду было четыре года, семья переехала в Вену, где он прожил до 1938 года (почти 80 лет).

Уже с ранних лет Зигмунд отличался острым умом, трудо­любием, любовью к чтению. Многочисленная даже по тем време­нам семья (8 человек) ютилась в маленькой квартире, но стар­шему сыну родители старались создать все условия для учебы:

он жил в отдельной комнате, у него была керосиновая лампа, остальные члены семьи обходились свечами,

В 17 лет Фрейд окончил гимназию с отличием и поступил на медицинский факультет Венского университета. Впрочем, выбора ему не давали антисемитские законы Австро-Венгер­ской империи того времени. Это несомненно наложило отпечаток на характер Фрейда, сказалось на независимости его суждений, на привычку находиться в оппозиции.

В университете он приучился 8 лет, то есть на три года более обычного. В эти же годы он работал в физиологической лаборатории Эрнста Брюкке (в которой в свое время стажиро­вался И. М. Сеченов), провел самостоятельные исследования по гистологии, опубликовал несколько статей по анатомии и неврологии и в 26-летнем возрасте получил степень доктора медицины.

Спустя 50 лет Фрейд вспоминал: «Ни в то время, ни позже я не чувствовал особой склонности к профессии врача. Мной дви­гало, скорее, своего рода любопытство, направленное более к человеческим заботам, чем к естественным наукам».

В 1923 году Фрейд тяжело заболел (он страдал раком кожи лица). Боль почта не оставляла его, и, чтобы хоть как-то при­остановить прогрессирование болезни, он перенес 33 операции В то же время он много работал, издания его сочинений составляют 24 тома. В последние годы жизни Фрейда его учение претерпевает существенные изменения и получает свое фило­софское завершение. По мере того. как работы Фрейда стано­вились все более известными, усиливалась и критика его учения. Дни великого ученого были уже сочтены, он му­чился от постоянных болей, и по его просьбе лечащий врач сде­лал ему уколы, положившие конец страданиям. Это произошло в Лондоне 21 сентября 1939 года.

Принцип психоанализа

Вклад Фрейда в науку можно разделить на четыре этапа, где первые два наслаиваются друг на друга по времени:

1) его вклад в анатомию нервной системы и в неврологию — с 1883 по 1897 г.;

2) изучение гипнотизма и истерии — с 1886 по 1895 г.;

3) обнаружение и изучение подсознательных явлений и разработка метода психоанализа как лечебного фактора—с 1895 по 1920г.;

4) систематическое изучение человеческой личности и структуры общества — с 1920 по 1939 г. Что касается существа и методов исследования, то ранние работы Фрейда в области анатомии и неврологии резко отлича­ются от последующих научных изысканий. И тем не менее будет ошибкой разделить развитие Фрейда как ученого, размежевав две сферы его интересов — неврологию и психологию. Их связывают долгие, трудные, изнурительные и по большей части безуспешные усилия в попытке объяснить отдельные психологические находки через понятия и термины физиологии мозга. Эти по­пытки Фрейда переложить новые открытия в области психологии на язык анатомии и физиологии отражают прежде всего влияние его учителей Брюкке и Мейнерта. от которых он воспринял стремление к непременному предметному обоснованию.

Причины, побудившие Фрейда выбрать медицинскую карьеру, не совсем ясны. Эта профессия никогда его особенно не привлекала, да он так и не стал традиционным врачом. Как считает Эрнст Джонс, Фрейд выбрал медици­ну методом исключения. Пытливость в познании природы человека всегда была основным его качеством, и он считал «триумфом своей жизни» то, что в конечном итоге ему удалось найти именно тот путь, к которому он инстинктивно стремился.

Параллельно с учебой и научными достижениями в области неврологии Фрей занимался психологией. В последствии он переходит на это направление и начинает заниматься проблемами психических заболеваний. Исходя из теории Бернгейма, что вкушение есть сущность гипноза, Фрейд попытался снача­ла применить внушение, побуждая своих пациентов, нахо­дясь в полном сознании, вспоминать травмирующие собы­тия жизни, связанные с симптомами их болезни. Фрейд вскоре понял, что, несмотря на всю полезность гипноза, он все же имеет ограничения как лечебный метод. С одной стороны, не всякий человек поддается гипнозу. С другой — Фрейд убедился, что терапевтический эффект за­частую бывает преходящим: на месте исчезнувшего симпто­ма появляется другой. Причина в том, что во время гипноза субъект временно теряет функции своего «Я», в особенности функции критического анализа, и полностью вверяет себя гипнотизеру. Таким образом он может вспоминать травми­рующие события, которые в обычных условиях его «Я» вы­тесняет из памяти; но подсознательные воспоминания не становятся частью его сознательной личности, и при про­буждении субъект обычно не помнит, что произошло во вре­мя гипноза. Следовательно, гипнотические воспоминания не устраняют причины забытия — сопротивления созна­тельной личности невыносимым, подавляемым мыслям. От­сюда и выплеск под гипнозом подавленных эмоций — обоз­начаемый термином «отреагирование», — не приводящий к излечению, а дающий лишь временный эффект облегчения от накопившегося напряжения. После не­долгого периода безуспешного экспериментирования с при­менением различных приемов в 1895 г. Фрейд открыл ме­тод свободной ассоциации.

Новая техника Фрейда состояла в том, что он предлагал своим пациентам отбросить сознательный контроль над сво­ими мыслями и говорить первое, что придет в голову. Сво­бодная ассоциация способствует невольному выходу подсоз­нательного материала, который ищет этого выхода, но по­давляется репрессивным противодействием. Когда пациент перестает направлять свои умственные процессы, спонтан­ными ассоциациями руководит скорее подавляемый мате­риал, нежели сознательные мотивации; неконтролируемый поток мысли таким образом выявляет взаимодействие двух противоборствующих тенденций — выразить или подавить подсознательное. Свободная ассоциация, как выяснил Фрейд, через достаточно длительное время подводила паци­ента к забытым событиям, которые он не только вспоминал, но и вновь проживал эмоционально. Эмоциональное реаги­рование при свободной ассоциации, в сущности, подобно то­му состоянию, которое пациент испытывает во время гипно­за, но оно не столь внезапно и бурно выражено; и поскольку реагирование идет порциями, при полном сознании, сознательное «Я» способно справиться с эмоциями, постепенно «прорубая путь» сквозь подсознательные конфликты. В 1896 году Фрейд впервые употребил термин «психоана­лиз», под которым подразумевал метод исследования психиче­ских процессов, являющийся в то же время и новым методом; лечения неврозов.

Сознание и бессознательное

Фрейд полагал, что душевная жизнь — это последователь­ный непрерывный процесс. Закон сохранения энергии применим к ней так же, как и ко всем другим процессам. Каждая мысль, чувство или действие имеют свою причину, вызываются созна­тельным и бессознательным намерениями я определяются пред­шествующим событием. Некоторые проявления душевной жизни «кажутся» возникшими беспричинно, спонтанно. Этого быть не может. В этих случаях Фрейд начинает искать и нахо­дит скрытые связи, которые соединяют одно сознательное про­явление душевной жизни с другим.

В душевной жизни Фрейд выделяет три уровня! сознание, пред сознание и подсознание (бессознательное). Все психиче­ские процессы связаны между собой по горизонтали и верти­кали. Если мысль или чувство кажутся не связанными с пред­шествующими мыслью и чувством, то эти связи нужно искать в бессознательном. «Определение нарушения наших психических функций или неправильности в действиях, которые кажутся нам немотивиро­ванными.— писал Фрейд,— оказываются вполне мотивиро­ванными, если их подвергнуть психоаналитическому исследо­ванию», Бессознательное и предсознательное отделено от созна­тельного особой психической инстанцией — «цензурой». Цензура выполняет две функции: 1) вытесняет в область бессозна­тельного неприемлемые я осуждаемые личностью собственные чувства, мысли и понятия; 2) оказывает сопротивление активному бессознательному, которое стремится проявиться в сознании. В К бессознательному относятся многие инстинкты, вообще в недоступные сознанию, а также мысли и чувства, подвергнутые «цензуре». Эти мысли и чувства не утеряны, но не допускаются к воспоминанию, а поэтому проявляются в сознании не прямо, а опосредованно, окольными путями — в обмолвках, описках, ошибках памяти, сновидениях, «несчастных» случаях, неврозах. Происходит также сублимация бессознательного — замещение запретных влечений социально приемлемыми действиями. Бес­сознательное обладает большой жизнеспособностью и непод­властно времени. Мысли и желания, вытесненные в свое время в бессознательное и вновь допущенные в сознание даже через -несколько десятилетий, не теряют своего эмоционального за­ряда и действуют на сознание с прежней силой.

То что мы привыкли называть сознанием, представляет со­бой, образно говоря, айсберг, большую часть которого занимает бессознательное. В этой нижней части айсберга и находятся основные запасы психической энергии, побуждения и инстинк­ты. Предсознание — та часть бессознательного, которая может стать сознанием. Оно расположено между бессознательным и сознанием. Предсознание подобно большому складу памяти, в ко­тором сознание нуждается при выполнении своей повседневной работы.

Психоаналитик всегда пытается понять непропорциональ­ность катектирования либидо, где его больше, где меньше, старается перераспределить его стремление освободить связан­ные энергии мы находим также у Роджерса и Маслоу, в буддизме и суфизме. Каждая из этих теорий строит свои заключения вналичии и поиске источника психической энергии, но все они согласуются с фрейдовскими представлениями о том, что обнаружение и канализация психической энергии — одна из основных проблем в понимании личности.

Толкование сновидений

Подсознательный материал отнюдь не сразу проявляет­ся при свободной ассоциации; скорее он направляет поток мыслей в определенное русло, которое нащупывается и осознается не всегда. Слушая свободное течение, по-види­мому, случайных ассоциаций, Фрейд научился читать между строк и постепенно понял значение символов, кото­рыми пациенты выражали глубоко спрятанное. Он назвал перевод этого языка подсознательных процессов на язык повседневности «искусством толкования». Однако по-на­стоящему все это было осознано и понято лишь после того, как Фрейд раскрыл значение сновидений.

Он заинтересовался сновидениями, заметив, что многие из его пациентов в процессе свободной ассоциации вдруг начинали рассказывать о своих снах. Тогда он стал задавать вопросы о том, какие мысли приходили им в связи с тем или, иным элементом сновидения. И заметил, что часто эти ассо­циации раскрывали тайный смысл сновидения. Затем он по­пытался, пользуясь внешним содержанием этих ассоциа­ций, реконструировать тайный смысл сновидения — его ла­тентное содержание — и таким путем обнаружил особый язык подсознательных умственных процессов. Он опубли­ковал свои находки в работе «Толкование сновидений» в 1900 г.; эта книга по праву может считаться самым сущест­венным его вкладом в науку. Сам Фрейд в 1931 году писал об угон своей работе: «Она содержит, даже с моей сегодняшней точки зрения. наиболее ценные из открытий, которые мне посчастливилось сделать». В следующем году появилась еще одна книга «Психо­патология обыденной жизни» (1901), потом серия работ: «Три очерка по теории сексуальности» (1905), «Отрывок на одного анализа истерии» (1905), «Остроумие и его отношение к бессознательному» (1905).

Ядром фрейдовской теории сновидений является мысль о том, что сны — это попытка разрядить эмоциональное напряжение, мешающее ощущению полного покоя, то естьсна. Эти напряжения накапливаются в течение дня из-за нереализованных стремлений,желаний, и спящий осво­бождается от них, рисуя в воображении картину удовлет­ворения своих стремлений. Наиболее ясным примером это­го процесса могут служить детские сны «исполнения жела­ний», где все не реализованные за день желания и мечты представляются выполненными. Многие дети видят во сне сметь близких братьев и сестер. У взрослых процесс удов­летворения стремлений через посредство сновидения зна­чительно сложнее. Очень многие взрослые желания в отли­чие от детских бывают подавлены не столько внешними препятствиями, сколько внутренними конфликтами. Весь­ма часто эти внутренние конфликты являются результатом нереализованных стремлений подросткового возраста из-за негативного отношения к ним родителей. Это так называе­мое «чуждое Я», или, иначе говоря, «Оно». В своих снови­дениях взрослые выражают желания своего «чуждого Я» в искаженном виде. Деформации суть защита против внут­ренних конфликтов, которые неизбежно возникли бы, ес­ли бы склонности «Оно» проявились открыто, Таким обра­зом, взрослые сновидения являются своего рода компро­миссом: они удовлетворяют желания «Око» в завуалированной форме, выраженной инфантиль­ным языком неосознаваемых процессов, другими словами, в выражениях, уже недоступных взрослому. Таким путем внутренний конфликт бывает обойден, и сновидение вы­полняет свою функцию охранителя сна, покоя.

Изучение сновидений дало необходимый ключ к пони­манию психопатологических явлений, фрейдовская мето­дика свободной ассоциации и толкования открыла широ­кую дорогу в подсознание и предложила путь к пониманию психопатологических явлений, ибо эти явления, как и сно­видения, представляют собой продукт неосознанных стремлений «Сверх-Я». Фрейд понял, что психопатологи­ческие симптомы и сновидения являются одинаково про­дуктами примитивного мышления — Фрейд называл это «первичными процессами» — и что они не подвластны при­вычным ограничениям, налагаемым физическим бытием и социальной средой. В природе подсознательного — игнори­ровать ограничения времени и места; подсознание по при­роде своей не рационально, но эмоционально; оно выража­ется не словами, а образными картинами. Изучение снови­дений открыло Фрейду ряд психологических механизмов. Один из них — «сгущение», сведение различных мыслей, имеющих некий общий знаменатель, в единый символ. На­пример, человек может увидеть во сне лицо с бровями сво­его отца, носом учителя, ртом брата, ушами жены, при этом с первого взгляда комбинированное лицо не будет по­хоже ни на одного из упомянутых людей. Если индивид с таким лицом во сне убит, смерть может показаться без­обидно случайной, однако подсознательно люди, которые представлены в этом общем лице, — это именно те, против кого у спящего есть недобрые чувства и кто таким образом наказывается.

Другой механизм можно представить как «смещение». Во сне пациент может перенести ненависть или любовь с одного лица на другое, на то, к которому он может питать эти чувства, не испытывая внутреннего конфликта. В та­ком сновидении спящий может перенести свое стремление к любовным отношениям с матерью на другую женщину, которая тем не менее будет представлять мать, скажем тем, что на ней будут туфли, как у матери. Под проницательным научным взглядом Фрейда обна­ружилось еще много различных характеристик неосознава­емых процессов. Среди них можно упомянуть использова­ние аллегорий, символов, аллюзий, «рагs рго tоtо» (часть вместо целого) и «выражение чего-либо путем противопо­ложности». «Выражение через противоположное»означает отрицание желаемого, которое по какой-либо причине не­приемлемо. Например, человек, испытывающий неосоз­нанную вражду к брату, хочет обойти его, скажем, в по­исках работы. Но внутреннее неприятие этого враждебно­го желания приводит к тому. что во сне он уступает брату эту работу. Сущность всех этих сложных механизмов сно­видений состоит в том, чтобы скрыть, замаскировать не­приемлемое подсознательное желание.

Знание неосознаваемых процессов привело к понима­нию многих загадочных проявлений человеческого мышле­ния. В первое десятилетие нашего века Фрейд уделял мно­го внимания демонстрации «динамического подсознатель­ного» в его различных появлениях — оговорках, остротах, забывании. В блестящей работе «Психопатология обыден­ной жизни» он показал, что случайные на первый взгляд оговорки, внешне беспричинное забывание слов (или дей­ствий, намерений и т.д.) — все это есть результат подав­ленных стремлений. По мере того как совершенствовалась его способность анализировать сновидения своих пациентов, Фрейд все бо­лее убеждался, что в возникновении неврозов очень суще­ственную роль играют сексуальные импульсы. Он выяс­нил, что содержание «Чуждого Я» («Оно»), которое вытес­нено в подсознание и впоследствии проявляется в сновиде­ниях, в невротических симптомах, имеет неизменно сексуальную подоплеку. Фрейд исключительно глубоко и тща­тельно докапывался до сути явления, но, раз убедившись в результатах своих наблюдений, он бесстрашно и твердо от­стаивал их. Его собственный самоанализ, толкование соб­ственных сновидений дали Фрейду первый намек на эдипов комплекс — сексуальное влечение ребенка к родителю.

Психологическое развитие человека

В самом начале жизни, после рождения, половое влечение неотделимо от инстинкта самосохранения, но в отличие от по­следнего обладает способностью к вытеснению и сложной транс­формации.

Основная потребность ребенка после рождения — это потреб­ность в питании. Поэтому большая часть энергии (либидо) , катектирована в области рта.

Во время кормления ребенка утешают лаской, покачива­нием, уговорами. Все эти «побочные» ритуалы помогают умень­шить напряжение, т. е. ассоциируются ребенком с процессом кормления. Младенец испытывает явное удовольствие при со­сании не только груди, но и других предметов, имитирующих грудь (соска, пальцы, игрушки). Таким образом, ротпер­вая область организма, которой ребенок может управлять в раздражение которой приносит максимум удовольствия.

По Фрейду — это оральная стадия сексуального раз­вития.

По мере взросления «зоны удовольствия» распространяются на новые области тела, однако определенная часть энергии остается постоянно «привязанной» к оральной зоне- У взрослых остается много оральных «привычек» и постоянный интерес к поддержанию оральных «удовольствий»: еда, сосание, жевание, курение, облизывание губ и т. д. Некоторые привычки, такие как грызение ногтей, курение, расцениваются как проявление непол­ной психической зрелости, как фиксация на оральной стадии развития. Термином «фиксация» Фрейд обозначил задержку, застревание на одной из стадий сексуального развития. В таких слу­чаях человек иногда предпочитает удовлетворить свои потреб­ности более приятными «детскими» способами, а не адекватными нормальному развитию.

В возрасте от 2 до 4 лет ребенок особое внимание сосредотачивает на актах уринации и дефекации — это анальная стадия.

Следующая стадия сексуального развития —фалличе­ская. По меньшей мере с трех лет ребенок впервые обращает внимание на наличие или отсутствие у него пениса. Фрейд счи­тает. что желание девочки иметь нонис и понимание того, что его нет — критический период в развитии женщины. В тот период детства сексуальность достигает вершины и нередко связана с непосредственным раздражением гениталий. Основ­ным объектом либидо становится родитель противоположного пола. Мальчик влюбляется в мать. одновременно ревнует и лю­бит отца (Эдипов комплекс); девочка — наоборот (комплекс Электры). Выходом из конфликта является отождествление себя с конкурирующим родителем. Так формируется основа морали — супер-Эго (супер-Я) и возможность активного по­давления сексуальных влечении.

К 5—6 годам сексуальная потребность у ребенка ослабевает переключается на ученье, спорт, различного рода увлечения. С этого времени наступает так называемый латентный пе­риод (6—12 лет).

В подростковом периоде а юношеском возрасте сексуальность оживает с новой силой. Сначала она проявляется в эротиче­ских сновидениях, поллюциях, преходящем онанизме, а затем либндинозная энергия полностью переключается на полового партнера. Наступает стадия половой зрелости — генитальная.

При нормальном развитии личности сексуальные представ­ления, связанные с прегенитальным периодом, полностью вы­тесняются в сферу бессознательного, а соответствующее им представление сублимируется. Однако нередки случаи, при которых вытеснение инфантильных сексуальных представлении совершается не полностью, и тогда «ущемленный комплекс» про­является в виде ошибочных действий, оговорок, в сновидениях, а в более тяжелых случаях — в форме невротических рас­стройств.

Оно, Я, Сверх-Я (Ид, Эго, супер-Эго).

В структуре личности Фрейд выделяет Оно , Я, сверх-Я (Ид, Эго, супер-Эго).

Оно — это первоначальная, основная, центральная и вместе С тем наиболее архаичная часть личности. Оно, считает Фрейд,— «содержит все уникальное, все, что есть при рождении, что заложено в конструкции — кроме всего прочего, следовательно, те инстинкты, которые возникают в соматической организации и которые в Оно находят первое психическое выражение в форме, нам неизвестной». Оно служит источником энергии для всей личности, и вместе с тем Оно — целиком бессознательно. Мысли или чувства, вытесненные из сознания в бессознательное Оно, по-прежнему способны влиять на психическую жизнь человека, при этом со временем сила этого влияния не уменьшается. Оно можно сравнить со слепым и глухим диктатором, власть которого неограниченна, но властвовать он может только через посред­ников.

Оно развивается из Я и в отличие от последнего находится в постоянном контакте с внешним миром. Я защищает Оно, как кора дерево, но при этом питается энергией Оно. Посредством накапливания опыта (в памяти) Я набегает опасных раздражи­телей, адаптируется к умеренным и, главное, осознавая мир, посредством активной деятельности способно перестраивать его себе на пользу. Развиваясь, Я постепенно обретает контроль над требованиями Оно, решая: будет ли инстинктивная потребляемость реализована сиюминутно или ее удовлетворение будет отложено до более благоприятных обстоятельств. Таким образом, Оно реагирует на потребности. Я—на возможности. Я находятся под постоянным воздействием внешних (среда) и внутренних ;

(Оно) импульсов. Нарастание этих импульсов сопровождается напряжением, чувством «неудовольствия», уменьшение — ре­лаксацией, чувством «удовольствия.» «Я,— считает Фрейд,— Стремится к удовольствию в старается избежать неудовольствия!.

Супер-Я развивается из Я и является судьей и цензором его деятельности и мыслей. Это хранилище выработанных общест­вом моральных установок и норм поведения. Фрейд указывает на три функция супер-Я: совесть, самонаблюдение, формироване идеалов.

В качестве совести супер-Я судит, ограничивает, запрещает вли разрешает сознательную деятельность. Самонаблюдение воз­никает из способности супер-Я (независимо от Оно и Я) оцени­вать деятельность. направленную на удовлетворение потребности, Формирование идеалов связано с развитием самого супер-Я, Иногда неправильно отождествляют супер-Я с поведением одного из родителей. «Супер-Я ребенка,— подчеркивает Фрейд,— в действительности конструируется не по модели его родителей, а по модели супер-Я его родителей».

Основная цель взаимодействия всех трех систем; Оно, И и супер-Я — поддерживать или (при нарушении) восстанавливать оптимальный уровень динамического развития душевной жиз­ни, увеличивая удовольствие и сводя до минимума неудоволь­ствие.

От напряжения, испытываемого под воздействием различных сил (внутренних, внешних), Я оберегает себя с помощью таких защитных механизмов, как вытеснение, отрицание, рационали­зация, реактивные образования, изоляция, проекция и регрессия.

Фрейд обобщил эти идеи, изложив их вместе со своей теорией психоаналитического лечения в первой серии лек­ций по «Введению в психоанализ» (1916 — 1917). Очень важным моментом в психоаналитическом лече­нии является то, что Фрейд назвал «перенесением». Пере­несение основано на том, что во время лечения пациент не только вспоминает события своего прошлого, но, что более важно, переносит на врача те чувства, которые он испыты­вал к людям из своего прошлого, много значившим для не­го, — чаще всего к родителям. Он ведет себя с врачом так, как он вел себя с родителями. Переживание и воспроизве­дение первоначальных невротических реакций дают паци­енту возможность коррегировать их. Вновь проживая про­шлые события, взрослый пациент имеет возможность пре­одолеть какие-то травмирующие события или эмоции детства; его взрослый опыт помогает ему разрешить те эмо­циональные трудности, которые в детстве оказались для него непреодолимыми.

Тем не менее главный тезис Фрейда был в том, что для того, чтобы излечить, необходимо, чтобы состоялось воспоминание о прошлых событиях и проникновение в смысл этих событий. Принципиальная цель психоанализа состоит в том. утвер­ждает Фрейд, «чтобы усилить Я, сделать его более независимым от супер-Я. расширить поле его восприятия и усовершенство­вать его организацию, чтобы оно могло освоить новую порцию Оно».

Пионеры психоанализа

Последователи

Карл Абрахам (1877-1925)

Абрахам родился в Бремене. Учился психиатрии в Германии и был принят затем на ра­боту в госпиталь в Бургельпли.

До занятий медициной Абрахам увлекался философией и лингвистикой, что ему весьма пригодилось позднее в работе с психоанализом. Его интересы в этой области отлича­лись большой широтой: деменция прэкокс, раннее младен­ческое сексуальное развитие, маниакально-депрессивные состояния, кастрационный комплекс женщины, антропо­логические исследования, взаимоотношения психологии сновидений и мифологии.

Наиболее значительный вклад Абрахама в эту область относится к проблеме формирования характера. Он сопо­ставил оптимистический, легкий, так называемый ораль­ный характер со все контролирующим, властным, «аналь­ным» характером, дав классическое описание их, извест­ное нынче любому образованному человеку. Его основопо­лагающая работа о влиянии ранних прегенитальных за­креплений на формирование характера настолько вошла в плоть и кровь современной психиатрии. Наиболее существенный его вклад в теорию касается ранних фаз психосексуального развития, в особенности детских оральных и анально-эротических проявлений, что помогло Фрейду оформить свою теорию либидо. Его глубокие замечания по поводу мифоло­гических сюжетов, использование символов сновидений как ключа к пониманию этих сюжетов оказали влияние как на других психоаналитиков.

Абрахам написал один из первых психобиографиче­ских очерков, основанных на применении психоанализа. Это был очерк о художнике Сегантини, уроженце итальянской Швейцарии. Все его работы, включая и исследо­вание психологии траура и меланхолии, развили идеи, высказанные Фрейдом, и в этом смысле Абрахам был ис­тинным учеником-последователем; при этом он обнару­жил чрезвычайно тонкое интуитивное понимание бессоз­нательных процессов и очень высокие способности к на­блюдению и обоснованию.

Эрнст Джонс

Родившийся двумя годами поаже Абрахама — в 1879 г. — в маленькой деревушке в Уэльсе. Эрнст Джонс прошел со­всем другой путь к психоанализу, нежели его среднеевро­пейские коллеги. Получив медицинскую степень в 1900 г.. он посвятил себя неврологии. Джонс всегда интересовался общественными проблемами и. как он писал в автобиографии, «понял, что ни одну человеческую проблему, особенно социальную, нельзя решить успешно, не зная досконально биологической природы человека. Обладая исключи­тельными интеллектуальными способностями, удивитель­ной настойчивостью и уверенностью в своих силах.

Джонс уже занимался некоторое вре­мя психиатрией. За год до отъезда он прошел специальный аспирантский курс по психиатрии в Мюнхенской клинике Крэпелина, где он изучал невропатологию у Алоиза Альцхеймера (1864 — 1915) и диагностику у самого Крепелина. На обратном пути в Англию он остановился в Цюрихе, где и встретился с Юнгом, первым психоаналитиком на его пути. Приняв пост, предложенный ему в Торонто, он вновь поехал на континент для полугодовой стажировки. Посетив Юнга в Цюрихе, он принял затем участие в пер­вом психоаналитическом конгрессе в Зальцбурге, где и по­знакомился с Фрейдом. Фрейд произвел на него огромное впечатление своим интеллектом. На этом же конгрессе он вошел в круг психоаналитиков и понял, что свое будущее он свяжет с психоанализом.

За эти годы Джонс познакомился со многими ведущи­ми американскими психиатрами и нашел, что они гораздо восприимчивее к идеям психоанализа, чем его английские коллеги. В Англии в то время на высоте была неврология. а психиатрия почти не развивалась, считаясь каким-то не­существенным придатком неврологии. В Америке все было наоборот: неврология не вызывала особого интереса. Помимо биографии Фрейда лучшими работами Джонса считаются его очерки, касающиеся по большей части прак­тического применения психоаналитических идей в области литературы, искусства, антропологии и фольклора. Джонс был высоко эрудированным человеком, и эти очерки, на­писанные великолепной прозой, проникновенные и тон­кие, доказывают, что психоаналитический подход углубля­ет наше понимание не только исходных, примитивных, но и самых утонченных и сложных результатов деятельности человеческого мозга. Более узкие, специальные работы Джонса были посвя­щены в основном прегениталъной фазе развития личности; в этой области он уступал по уровню лишь Абрахаму.

Джонс умер от сердечного заболевания в 1958 г., вско­ре после завершения монументальной трехтомной биогра­фии Фрейда.

Шандор Ференци

Ференци (1873 — 1933) — самый близкий из друзей Фрейда ив протяжении двадцати пяти лет — был. пожа­луй, наиболее оригинально мыслящим среди первых пси­хоаналитиков. Это была теплая и яркая личность, обладавшая неотразимым обаянием и непосредственностью, чего так часто лишены психиатры, сохраняющие отстраненное отношение к своим пациентам и постепенно делающие это свойство своей второй натурой.

Все эксперименты Ференци основывались на интуитив­ной убежденности, что изменений в личности пациента не­возможно добиться одним лишь истолкованием, то есть по­ниманием истории возникновения симптомов; Ференци. напротив, пытался в процессе лечения усилить эмоцио­нальную вовлеченность пациента в собственные пережива­ния.

Пожалуй, наиболее серьезным его вкладом в теорию психоанализа было предположение, что совершенно необя­зательно воскрешать забытые воспоминания для измене­ния невротического образа мыслей и чувств.

Отступники

Заметным событием в жизни Фрейда был отход от него его ближайших учеников и соратников Адлера и Юнга, не принявших его концепцию пансексуалиама.

Алфред Адлер

Адлеровская психология, признавая бессознательное, не придает ему столь большого значения, допуская его в той мере, в какой фактор, лежащий вне пределов сознания пациента, предопределяет его чувство неполноценности.

Адлер заслуживает весьма почетного места в истории психоанализа и психоло­гии, ибо он возвестил появление важных тенденций в этой области. Он одним из первых утвердил два главных принци­па психосоматической медицины: изначально присущую ор­ганизму уязвимость жизненно важных органов и важность внутреннего взгляда индивида на неисправность своих фун­кций. В 1908 г. Адлер подчеркнул значение агрессии, счита­ющейся сегодня одним из основных человеческих свойств, с которыми приходится иметь дело клиницистам. Эти идеи определили систематиче­ские исследования по психологии «Я» 30 — 40-х годов. Адлер одним из первых стал рассматривать взаимоотношения врача и па­циента как важный фактор, помогающий индивиду пре­одолеть многие из своих проблем. К тому же нынче многие психоаналитики признают, что наблюдается немало случа­ев, когда пациент более озабочен символическим обозначе­нием его сексуальной несостоятельности, нежели букваль­ной угрозой в отношении половых органов. Наконец, нужно отдать должное Адлеру за то всесто­роннее влияние, которое он оказал на педагогов, адвока­тов, воспитателей. Комплекс неполноценности, мужской протест, значимость социального вклада — все это практи­ческие идеи, оказавшие большую помощь профессиона­лам, имеющим дело с проблемами человека.

Карл Густав Юнг

Карл Густав Юнг родился в 1875 г. в Кессвиле, малень­кой швейцарской деревушке, в семье священника рефор­мистской церкви, увлеченного классическими науками и изучением Востока; дед и прадед Юнга по отцовской линии были врачами. До девяти лет Юнг был единственным ре­бенком, одиноким и нелюдимым. Впоследствии, уже буду­чи взрослым, он придавал большое значение сновидениям и событиям своего детства. Отец с шести лет стал обучать его латыни, и к моменту поступления в Базельскую гимна­зию он был намного впереди своих сверстников; в гимна­зии он проводил долгие часы в библиотеке, погруженный в старинные книги. В девятнадцать лет юный библиофил прочел у Эразма Роттердамского «Volatus atque non vokatus deus aderit» («Призываемый или нет, Бог присутствует всегда»), он включил эти слова в свой экслибрис, а позже велел высечь их на каменной арке над входной дверью сво­его дома.

В «Метаморфозах I» Юнг ссылался на множество источников с целью провести параллель между фантазиями древних, выраженными в мифах и легендах, и «схожим мышлением детей» . Юнг сделал неожиданный вывод, что мышление «имеет исторические пласты» , содержащие «архаический умственный продукт», который обнаруживается в психозе в случае «сильной» регрессии. Он доказал, что если символы, используемые веками, схожи между собой, то они «типичны» и не могут принадлежать одному индивиду. В этой цепи выводов лежит зерно центральной концепции Юнга а коллективном бессознательном.

Отто Ранк (1884-1939)

Труды Ранка стилистически трудны, кроме того, он да­ет очень мало историй болезни для подтверждения своих клинических наблюдений. Он, как и Адлер, свел всю пси­хологию к упрощенной монолитной системе; в то же время некоторые из его положений оказались чрезвычайно полез­ными для психиатрии, в особенности положение о том. что ребенок должен осознать свое собственное существование как нечто отдельное от матери.

Ученые, о которых шла речь в этой главе, — Адлер, Юнг и Ранк — чувствовали себя скованными тесными рамками теории Фрейда, поэтому они стремились реализо­вать свой собственный творческий потенциал. В процессе этой реализации они неизбежно избавлялись от направля­ющего влияния Фрейда. Каждый внес свою лепту в психо­анализ, и каждый нашел свою собственную нишу. Адлер открыл свой «жизненный стиль». Юнг — «душу», а Ранк — «творческое самовыражение»; но будет все-таки справедли­вым заметить, что их поздние философские размышления настолько далеко отошли от неукоснительного, скрупулез­ного соблюдения принципа систематических научных на­блюдений, что это до некоторой степени подпортило тот вклад, который они могли внести и внесли в психоанали­тическую мысль. По нашему мнению, Фрейд, напротив, даже и в поздних своих философских трудах редко отсло­нялся от научной ориентации.

ФИЛОСОФСКИЕ ГОРИЗОНТЫ

Экзистенциализм — сугубо европейское послевоенное явление — это выражение общей ориентации на проблемы собственного существования в мире. Это направление диа­метрально противоположно бихевиористскому. Экзистен­циализм возвеличивает самосознание — осознание собст­венного существования — как основной человеческий опыт. Почему же это философское направление, провоз­глашенное в прошлом веке Сереном Кьеркегором (1813 — 1855) и Фридрихом Ницше (1844 — 1900), вновь возро­дилось в последние несколько десятилетий? И какое отношение имеет все это к психиатрии? Похоже, что данная философская тенденция — одно из многих проявлений разочарования европейского человека в его направленном вовне интересе к физическому миру и в тех ценностях, которые вдохновляли его со времен Возрождения. Две миро­вые войны, неизбежно породив и социальный, и экономи­ческий. и духовный крах, вызвали не только оппозицию тем, кто был у власти, но и общий идеологический протест против ценностей и убеждений, которые, по мнению лю­дей, привели к катастрофе. Наука стала естественной ми­шенью этого протеста, поскольку человек интуитивно чув­ствовал. что мир. в котором он живет и который рушится, — это продукт развития науки и техники. Популярность эк­зистенциализма показывает, что человек повернулся спи­ной к миру, который он очень старательно изучал и которым столь успешно повелевал, призвав на помощь дости­жения науки последних трехсот лет. Психоанализ есть научное проявление интровертивного интереса к самому себе; экзистенциализм — это философская сторона того же явления. Вот почему за последние два десятилетия многие европейские психиатры приняли догмы экзистенциализма в качестве своей ориентации. Наиболее известным амери­канским представителем экзистенциальной школы являет­ся Ролло Мей. редактор издания, вышедшего под названи­ем «Экзистенциальность: новое измерение в психиатрии и психологии».

Трудно установить, что же отстаивает психиатр-экзи­стенциалист, кроме того, чтобы к каждому пациенту под­ходили с точки зрения его собственных проблем, или, по их терминологии, «его собственной вселенной». Такая по­зиция, разумеется, не отличается от принципов психоана­лиза. Экзистенциалисты, однако, считают, что, поскольку психоанализ делает упор на технические приемы и правила и строго придерживается теоретических формулировок, он неизбежно становится жертвой собственных догм, утрачи­вая интерес к отдельной личности. Экзистенциалисты на­зывают это «методолатрией», обожествлением технических приемов.

Психиатры-экзистенциалисты заимствовали большую часть своей терминологии из работ германского философа Мартина Хайдеггера, ученика Эдмунда Гуссерля (1859 — 1938), основателя феноменологической школы филосо­фии. Хайдеггер считал, что для описания ускользающего содержания самосознания человека более подходят литературные выражения, нежели обычные технические терми­ны психологии. Центральными среди них являются выра­жения «быть в мире» или «быть выброшенным а мир», ка­сающиеся первичного ощущения человека как мыслящего существа в окружающем мире. Это «переживание бытия» всегда связано с угрозой небытия, несуществования. В этом источник всеобщего универсального страха, или экзи­стенциального «отчаяния».

|Для психотерапии имеет большое значение утвержде­ние экзистенциалистов о том, что в процессе лечения взаи­модействуют две конкретные индивидуальности, а не, как утверждает теория, пациент и некий чистый экран, на ко­торый он проецирует собственные чувства. Экзистенциали­сты называют это лечебное взаимодействие состязанием и пытаются объяснять его с феноменологических позиций. Как уже упоминалось, некоторые психоаналитики незави­симо пришли к тому же выводу. Так, теория Александера о коррегирующем эмоциональном переживании основана главным образом на этом же суждении. Экзистенциалисты не отрицают феномена перенесения, но они подчеркивают, что перенесение и контрперенесение не исчерпывают бо­гатства терапевтического состязания, которое включает значительно больше, нежели простые повторения эмоцио­нальных реакций между пациентом и врачом. Врач симво­лизирует для пациента родительские образы или образы других членов семьи, игравших существенную роль в его эмоциональном развитии; но одновременно он конкретное лицо, на которое пациент реагирует как индивид.

Экзистенциальная психиатрия, пытаясь видоизменить психоаналитический подход, не предложила пока система­тической лечебной методики. Это в первую очередь отно­сится к очень известным швейцарским психоаналитикам-экзистенциалистам Меддару Босту и Густаву Балли. Дру­гой швейцарский экзистенциалист, Людвиг Бинсвангер, был хорошо знаком с Фрейдом, и тот оказал на него глубо­кое влияние. Правда, его экзистенциализм идет от Гуссер­ля. Бинсвангер, как и В.Э. фон Гебсаттель, известен в ос­новном своим феноменологическим описанием субъектив­ных переживаний в процессе лечения. Й.Зутт из Германии считает, что человек может преодолеть тот разрыв, кото­рый существует между основным стержнем его личности и личностью другого, с помощью «эстетической сферы жиз­ни». Кто не искушен в традиционно витиеватом философ­ском стиле немецкого писания и мышления, тому нелегко следовать за рассуждениями Зутта. По существу, собствен­но, он стремится точно описать состязание между двумя личностями — врачом и пациентом. Эрвин Штраус, также из Германии, психологически, пожалуй, наиболее чуток из всех экзистенциальных психиатров. Его работа — это вы­дающееся описание субъективного определения осознания человеком окружающего мира. Из французских психиат­ров под влиянием психоанализа в какой-то мере был Э.Анри, хотя все-таки больше — под влиянием экзистенциаль­ной философии. Его работы характеризуются ясностью и эрудицией, он имеет энциклопедические познания в обла­сти древней и современной психиатрической литературы и обладает способностью рационально синтезировать свои познания.

Центральный упор в экзистенциальной психиатрии сде­лан на яркое описание эмоциональных настроений пациен­та. Настроенность на феноменологическое описание, воз­можно, объясняется тем, что экзистенциалисты не обраща­ют внимания на неосознаваемые детерминанты поведения, поскольку бессознательные мотивации не могут быть за­фиксированы и описаны, а должны реконструироваться в ходе анализа такого материала, как сновидения, оговорки, свободные ассоциации. Интерес последнего времени к дзэн-буддизму среди ряда психиатров — это еще один шаг в направлении самосознания. Дзэн — это китайская вер­сия индийского буддизма, возможно получившая распрост­ранение благодаря деятельности проповедника Бодхидхармы, жившего в VI в. н.э. и применившего учение Гаутамы Будды к китайской культурной традиции.

Дзэн-буддизм в основном обращается к внутреннему мистическому переживанию — «сатори», — которое за­труднительно описать рациональными понятиями. Это можно лишь субъективно пережить. В понятии сатори тра­диционное деление на внутренний и внешний мир исчеза­ет, человек становится единым существом с Вселенной. Знатоки дзэн считают, что это не интеллектуальная систе­ма, что его сущность — переживание сатори — невозмож­но сформулировать, а можно лишь описать с помощью афоризмов и поэтических метафор. Судзуки, который, соб­ственно. познакомил американскую публику с дзэн-буддиз­мом, пишет: «Сатори можно определить как интуитивный взгляд на природу вещей в противовес аналитическому и логическому пониманию ее. Практически это означает, что разворачивается новый мир, не воспринимавшийся прежде разумом, привыкшим мыслить дуалистически. Еще можно сказать, что благодаря сатори все наше окружение пред­стает перед нами в неожиданном ракурсе восприятия. Что бы это ни было, мир для тех, кто познал сатори, уже не тот мир, каким он был; со всеми его бурлящими потоками и , горящими огнями, он уже никогда не будет тем, что был.

Перспективы

Человеческие мотивации — любовь, ненависть, надеж­ды, отчаяние, месть, все реальное содержание жизни че­ловека, все его самые значительные переживания — могут быть объяснены лишь с помощью психологии. Основ­ной принцип современного психосоматического подхода состоит в том, что человеческая личность и организм со­ставляют единое целое и что медицина должна подходить к проблемам личности во взаимодействии психологиче­ских и соматических методов лечения. Психология и би­ология имеют дело с одним и тем же сложным организ­мом, представляя собой как бы два различных аспекта этого организма.

Нет сомнения, что в строительстве моста между знани­ем о структуре мозга, с одной стороны, и о человеческом поведении — с другой, исключительную роль будут играть новые науки — кибернетика и теория информации. Мозго­вые процессы, так же как и мыслительные процессы, мож­но рассматривать как передачу закодированных сообщений в сложной коммуникационной системе, регулируемой эле­ментарными всеобщими принципами. Развитие науки по­казывает, что ближайшие годы будут характеризоваться все более тесным сотрудничеством между психиатрами, психоаналитиками, специалистами экспериментальной психологии, физиологами и инженерами, и что сотрудни­чество это приведет к всеобъемлющему знанию о поведе­нии животных и человека. Многопрофильный подход, кро­ме того, даст возможность изучения человека не просто как биологического существа, личностной индивидуальности, о и как члена высшей системы — общества. Каким обра­зом целостная общественная структура вносит вклад в формирование личности — вот вопрос, который будет при­влекать внимание лучших умов в области психиатрии, ант­ропологии и общественных наук.

Несмотря на успехи последних лет, область психиатрии еще находится в состоянии становления. Различные подхо­ды сосуществуют, не будучи связаны в единую систему. Можно, однако, представить себе, что будущее развитие пойдет по меньшей мере в четырех направлениях.

Первое — постоянный и растущий интерес к психоло­гической ориентации, что будет заключаться в более де­тальном описании и психодинамическом понимании психо­терапевтического процесса. Критическим моментом станет прорыв через скрытый внутренний барьер врача, до по­следнего времени остававшегося единственным источни­ком знания о сложных межличностных взаимоотношениях больного и врача. Раскрывал процедуру лечения для сто­роннего наблюдателя, записывая все детали и события, все вербальные и невербальные связи в процессе лечения, врач может сделать этот материал доступным для изучения и повторения другими.

Второе — практически все указывает на то, что психо­соматическое направление будет развиваться как наиболее приемлемый путь интеграции психологических и физиоло­гических явлений. Старая философская дихотомия тело— душа стремительно уходит в небытие. Много нового обеща­ет применение экспериментальной методики, где воссозда­ются ситуации эмоциональных стрессов в их жизненной , реальности и изучается их влияние на весь организм. Можно ожидать дальнейшего интереснейшего экспериментального изучения искусства — в особенности кинематографа, — способного выявить и возбудить в зрителе все существующие человеческие конфликты.

Третье — последние достижения фармакологии благодаря их большой практической ценности при лечении в стационарных условиях обогатят наши возможности регу­лировать возбуждения различных участков нервной систе­мы. Теоретические обоснования этих достижений пока не вполне отработаны, однако не думается, хотя многие авторы склоняются к этому, что фармакологический и биохи­мический методы смогут существенно прояснить сложней­шие явления межличностных отношений и заменить пси­хологические методы лечения. Похоже, например, что психологический подход не может быть чем-то вытеснен и останется основным, главным методом.

Четвертое — социологический подход несомненно будет занимать все большее место.

Мы живем в эпоху интеграции и сотрудничества. Обо­собленный человек XIX а., с его стойкой самодостаточной системой ценностей, быстро уступает место общинному, так называемому вовне направленному человеку с мяту­щейся душой, тщетно пытающемуся осознать свою личность. Влияние этого культурного сдвига на психиатрию выражается в повышенном интересе к групповой динамике ее социологическим аспектам. Следовательно, будущее за растущей интеграцией биологических, психодинамических и социологических подходов и развитием всеобъемлющей психиатрии, которая не тщится разгадать извечную тайну человеческого поведения со своей узкой, ограниченной платформы, но обогащается за счет знаний, полученных из многообразия новых путей и подходов.

Потребность в интеграции — последнее звено в длин­ной цепи нужд и потребностей, отмечавших развитие пси­хиатрии во все века. Эта потребность, безусловно, будет удовлетворена, как и все другие, но в результате встанут новые проблемы. В этой книге мы проследили, как человек из века в век пытается удовлетворить свое извечное стрем­ление познать самого себя. Все эти попытки — и те, что за­вершились успехом, и те, что потерпели неудачу, — были ответом на извечный вопрос человека о том, что он есть и каким он должен быть.

Вопрос вечен, так как психиатрия, лишь недавно до­стигшая совершеннолетия, еще многому должна научить­ся. Рождаются новые, зовущие вперед идеи, встает оппо­зиция старым устоявшимся принципам. Существует даже движение за то, чтобы отбросить накопленное за шестьде­сят долгих лет знание и концепции, заложенные Фрейдом. Психиатрия сама должна соразмерять свои возможности и пределы, однако нельзя не признать, что хотя подход Фрейда отнюдь не всеобъемлющ, но было бы абсурдом не принять во внимание тот громадный опыт, который заклю­чен в наследии Фрейда.

И вопрос этот еще долго будет злободневен, так как сегодня только малая часть тех, кто нуждается в психи­атрической помощи, могут ее получить. Нехватка средств. оборудования, препаратов, отсутствие компетентной со­циальной политики — все это льет воду на мельницу древнего человеческого предрассудка, что душевноболь­ные должны оставаться в цепях забвения и страданий. Только тогда, когда всякий человек, независимо от его материального положения, расовой принадлежности, ве­роисповедания, места жительства или общественного по­ложения, сможет получить ту помощь, на которую спо­собна психиатрия, только тогда мы будем иметь право сказать, что цель достигнута.

Приложение

Инстинкты — это силы, побуждающие человека к действию. Физические аспекты инстинктов Фрейд называл потребностями, психические — желаниями. Инстинкт содержит четыре компо­нента: источник, цель, импульс и объект. Цель состоит в умень­шении потребности и желания до такой степени, что дальнейшее действие, направленное на их удовлетворение, перестает быть необходимым. Другими словами, цель заключается 8 том, чтобы дать организму то, в чем он испытывает потребность или что в данный момент желает.

Импульс — это та энергия, силы или напряжения, которые используются для удовлетворения инстинкта.

Объект инстинктов — это те предметы или действия, кото­рые удовлетворяют первоначальную цель.

Фрейд попытался свести их к двум группам: инстинкты, поддерживаю­щие жизнь (сексуальные инстинкты) и разрушающие жизнь (деструктивные инстинкты). Инстинкты — это каналы, по которым «про­текает энергия», и эта энергия подчиняется своим собственным законам. По мнению Фрейда, каждый из этих двух обобщенных ин­стинктов (сексуальный и деструктивный) имеют и свой источ­ник энергии.

Либидо (лат. «желание») — это энергия, присущая инстинк­там жизни; агрессивная энергия присуща деструктивным ин­стинктам. Эта энергия имеет свои количественные и динамиче­ские критерии.

Катексис — это процесс помещения либидннозной (или противоположной ей) энергии в различные сферы психической жизни, в идеи или действия. Кате к тированное либидо перестает быть подвижным и уже не может перемещаться к новым объ­ектам. Оно укореняется в той области психической сферы, ко­торая привлекла и удерживает его.

Если представить либидо как определенную сумму денег, то катексис — процесс покупки, вкладывание денег в ценности. Чем больше вложено денег в одни ценности, тем меньше их остается для других.

Вытеснение — удаление из сознания чувств, мыслей и наме­рений к действию, потенциально вызывающих напряженность. Однако вытесненные в бессознательное, эти «комплексы» про­должают действовать на душевную жизнь и поведение человека постоянно ищут выхода «наружу». Поэтому для удержания их в бессознательном требуется постоянный расход энергии.

Отрицание — это попытка не принимать за реальность собы­тия, нежелательные для Я. Примечательна способность в таких случаях «пропускать» в своих воспоминаниях неприятные пере­житые события или заменять их вымыслом. В качестве характорного примера Фрейд приводит воспоминания Ч. Дарвина: «В течение многих лет я следовал золотому правилу, а именно, . когда я сталкивался с опубликованным фактом, наблюдением или идеей, которые противоречили моим основным результатам, ^:

Я незамедлительно записывал это; я обнаружил ко опыту, что такие факты и идеи гораздо легче ускользают из памяти чем благоприятные».

Рационализация — это нахождение приемлемых причин и объяснений для приемлемых мыслей и действий. Естественно, что эти «оправдательные» объяснения мыслей и поступков более этичны и благородны, нежели их истинные мотивы.

Реактивные образования — поведение, противопоставляемое желанию; это явная или неосознанная инверсия желания.

Изоляция — это отделение психотравмнрующей ситуации от связанных с ней душевных переживаний. Замена ситуации происходит как бы неосознанно, по крайней мере но связывается с собственными переживаниями. Все происходит как будто с кем-то другим. Изоляция ситуации от собственного Я особенно ярко проявляется у детей. Взяв куклу нли игрушечную зве­рюшку, ребенок, играя, может «дать» ей «делать» и «гово­рить» все, что ему самому запрещается: быть безрассудной. саркастической, жестокой, ругаться, высмеивать других и т. п.

Проекция — подсознательное приписывание собственных ка­честв. чувств и желаний другому человеку.

Регрессия — соскальзывание на более примитивный уро­вень повеления или мышления. Даже здоровые люди, чтобы как-то защищаться от постоянного эмоционального прессинга, «спустить нар», время от времени прибегают к различным фор­мам регрессии. Они курят, напиваются, ковыряют в носу, читают бульварные романы, портят вещи, верят мистификаторам, рискованно водят автомобиль и делают еще массу «глупостей».

Сублимация — это наиболее распространенный защитный механизм, посредством которого либидо и агрессивная энергия трансформируются в различные виды деятельности, приемле­мые для индивида и общества. Разновидностью сублимации могут быть спорт, интеллектуальный труд, творчество. Сублими­рованная энергия, по мнению Фрейда, создает цивилизацию.

Механизм запретов — это способы, с по­мощью которых Я защищает себя от внутренних и внешних напряжений. Механизм защиты в понимании Фрейда играет зна­чительную роль в патогенезе неврозов. Невротический синдром есть следствие неудавшегося защитного процесса. Психонев­роз — проявление защиты сознательной части душевной жизни от неприемлемых переживаний и стремлений. С механизмами вытеснения, в частности, Фрейд связывает некоторые симптомы истерии, импотенцию, фригидность, психосоматические забо­левания (бронхиальная астма, язва желудка). Для невроза навязчивых состояний характерными являются механизмы изо­ляции и реактивные образования.

Используемая литература:

1. Франц Александр, Шелтон Селесник «Человек и его душа: познание и врачевание от древности и до наших дней», М., Издательство Агентства «Яхтсмен», 1995г.

2. Фрейд Зигмунд «Психоаналитические этюды» /Составление Д.И. Донского, В.Ф. Круглянского; Послесл. В.Т. Кондрашенко; — Мн.: ООО «Попурри», 1997.

3. Фрейд Зигмунд «Очерки по психологи сексуальности» / Пер. с нем.; — Мн.: ООО «Попурри», 1997.

4. Фрейд Зигмунд «Толкование сновидений» / Пер. с нем.; — Мн.: ООО «Попурри», 1997.