Доклад: Дети - наше будущее. Дети войны?

Шишова Т. Л.

Мир устроен парадоксально. В моем детстве, пришедшемся на начало 60-х - мы ужасно боялись войны. Эта тема постоянно присутствовала в наших разговорах, играх, ночных кошмарах. Помню, однажды зашедший к нам во двор алкоголик заявил, что завтра начнется война. Мы - стайка пяти-шестилетних детей - с ревом кинулись по домам, и хотя родные постарались нас успокоить, мы еще долго с тревогой прислушивались к гулу пролетающих самолетов - нам все казалось, что может начаться бомбардировка... А ведь тогда война в нашей стране была практически нереальной!

Нынешние дети боятся войны намного меньше, чем вампиров и привидений. Хотя война уже идет, и даже в Москве нет ощущения безопасности. Не знаю, может, это особенность детского восприятия - бояться далекого и таинственного. Но скорее, мы пожинаем первые плоды своей безответственности.

Залив экран потоками крови, нашпиговав кино- и телепродукцию сценами насилия, сделав из смерти шоу, перемежающееся рекламой жвачек и сникерсов, мы вынуждаем детей отгораживаться от жизни, обрастать коркой равнодушия и цинизма. А когда война прекращает быть виртуальной реальностью, ужасаемся безжалостности малолетних солдат.

Конец XX века вообще знаменателен тем, что под разговоры о правах детей и принятии гуманистических международных конвенций детство практически лишается статуса неприкосновенности. Дети все чаще втягиваются в военные конфликты, становятся кто жертвами, а кто - соучастниками чудовищных преступлений.

За последние десять лет в мире убито в войнах около двух миллионов детей, шесть миллионов получили серьезные ранения или стали инвалидами, а почти тридцать миллионов превратились в беженцев. В Сараево более половины детей было ранено, а 66% подвергались смертельной опасности. В Анголе 67% детей стали свидетелями пыток, избиений и ранений, причем среди пострадавших было много их родственников. В Руанде почти все дети осиротели, 16% из них выжили, прячась под трупами близких. После произошедшей в Руанде резни народа тутси дети при опросах говорили, что им безразлично, вырастут они или погибнут.

Еще каких-то десять-пятнадцать лет назад все это казалось нам бесконечно далеким, а потому недостойным пристального внимания. Но сейчас, когда в Чечне даже десятилетние мальчишки гордо расхаживают с автоматами, пожалуй, стоит поинтересоваться чужим опытом. Как известно, только дурак учится на своих ошибках. Умный предпочитает на чужих.

Вот история, каких сейчас в мире миллионы. Когда Томас пошел на войну, ему было одиннадцать лет. Автомат Калашникова, который он носил, при случае пуская в ход, был больше него самого, но весил немного, и носить его было необременительно. Для начала Томасу велели убить пленного - в доказательство того, что он способен стать настоящим солдатом. Он попытался воспротивиться, но ему пригрозили смертью, и мальчик покорно исполнил приказ. Затем он научился сбрасывать людей в колодцы, где они умирали медленной смертью, видел коллективные изнасилования женщин и принимал психостимулирующий препарат мфетамин, про который ему говорили, что это "сделает его сильным и храбрым воином". Томаса часто наказывали: связав ему за спиной руки, стягивали веревку все туже и туже, пока не начинали хрустеть ребра. Тогда пытка прекращалась, но руки надолго оставались парализованными.

По свидетельствам очевидцев, из детей получаются отличные солдаты. Они храбры и послушны, не задают лишних вопросов, их легко подавить, легко наказать. А некоторые даже воспринимают войну как игру. В последние годы, с появлением легкого и простого в употреблении оружия детей стали использовать в составе ударных войск. Это умножает потери среди гражданского населения, ведь нынешние боевые действия ведутся уже не столько против вражеской армии, сколько против мирных жителей. В 90-е годы тактика ведения гражданских войн будто специально разрабатывались для малолетних солдат.

Как сообщил пару лет назад журнал "Квакер", везде, где ведутся сейчас войны, детей насильно забирают в армию, и они быстро обучаются чистить и заряжать оружие, увертываться от пуль, мародерствовать, ползать по-пластунски, брать заложников и убивать врагов. В Камбодже дети участвуют в вооруженных конфликтах с 1953 года, когда в стране была свергнута монархия. То есть, там уже сорок лет подряд у детей крадут детство.

А когда войну наконец удается прекратить, встает другой, не менее трудный вопрос, что делать с детьми, уцелевшими на войне? Как быть с армиями мальчиков после подписания мира в Мозамбике и Анголе? Само число этих солдат ужасает. В Либерии их, например, шесть тысяч. Разве можно вернуть детство десятилетним солдатам? Ведь эти ребята видели столько ужасов, они привыкли к насилию и жестокости. Большинство из них неграмотно, и это понятно - где им было учиться? Непонятно другое: как объяснить детям, что такое детство, если они его не знали, не помнят? Неудивительно, что даже когда удается найти родителей этих мальчиков, взрослые не хотят забирать домой детей, превратившихся в закоренелых убийц.

Программы реабилитации, проводившиеся представителями ООН и группами добровольцев, не дали, как говорится в отчетах, "обнадеживающих результатов". Вот что рассказывает про эти занятия английская писательница Кэролайн Мурхед, специалист в области прав человека: "Бывшие малолетние солдаты очень агрессивны, у них размыты представления о добре и зле,а некоторые из этих детей откровенно порочны. Они рисуют только танки и взрывы бомб, играют в палачей, страдают бессонницей, фобиями, приступами тревоги. Кто-то не может есть. Кто-то абсолютно неконтактен. Из их памяти не удается вытравить воспоминания о жестокостях. Один маленький либериец, впервые взявшийся за оружие в десять лет после того, как у него на глазах зверски убили сестренку, сказал на реабилитационном занятии: "Меня должны наказать за то, что я сделал".Но, пожалуй, больше всего в подростках, чье детство прошло на войне, пугает равнодушие. Смерть стала для них чем-то совершенно обычным, заурядным".

Во всем плохом, что происходит с детьми, виноваты взрослые. Это азбучная истина, которую мы на исходе тысячелетия вдруг начали подзабывать. Отказываясь от традиционных норм поведения, в частности, предполагающих ограждение детей от насилия ВО ВСЕХ ЕГО ВИДАХ, мы нарушаем один из основных жизненных законов. И тем самым ставим под угрозу саму жизнь. И детскую и нашу собственную. Взрывы в Москве и Минводах, военные конфликты в Чечне и Дагестане, захват заложников в "Норд-Осте" и Беслане - это для нас предупреждение.

Но боюсь, мы его не услышим. Ведь российские политики и журналисты тоже, как дети, не желают видеть реальных опасностей, а пуще всего боятся слова "цензура". Даже когда речь идет об охране детской психики и нравственности.

А вот в ведущих странах Запада давно уже приняты законы, устанавливающие ограничения на демонстрацию секса и насилия. Хотя свободой слова там дорожат ничуть не меньше, чем у нас. Просто там понимают, что беспредельной свободы для всех не бывает. Свобода убийцы автоматически влечет за собой несвободу для его жертвы. Давая волю разрушительным силам, мы непременно будем ущемлять созидательные. По-другому не получается, как ни старайся. Поэтому, например, в Англии правила регулирования телевещания предусматривают так называемый "водораздел", отделяющий вещание, ориентированное на всю семью, от вещания, предназначенного для взрослых. В Германии определенные программы и фильмы запрещены к показу между 11 вечера и 6 утра. Даже во Франции, где свобода не просто ценность, а сверхценность, фильмы делятся на те, которые можно смотреть всем, на запрещенные к показу вообще -1981 г. таких, правда, больше не было - и на те, которые нельзя смотреть детям до определенного возраста (до 12, до 16 и до 18 лет).

А что у нас? Утро наших детей, во многих домах проходящее под звуки телевизора, начинается с телеоскорблений (под подсчетам социологов 36,9% всех оскорблений, транслируемых по телевизору в течение суток, приходится на утренние часы), с показа драк (четверть всех теледрак тоже приходится на утро) и убийств. Днем, когда дети приходят из школы, количество телеубийств возрастает почти вдвое ( с 17,4 до 31,6%). Вечером эта цифра становится еще больше, а в дополнение к убийствам показывается масса аварий, стихийных бедствий и катастроф. И все так красочно, динамично, крупным планом. Оторванные конечности, окровавленные тела... Есть чему поучиться, есть что позаимствовать. И они, наши дети, учатся, прильнув к экранам. А потом умело применяют полученные знания на практике. В Чечне, Дагестане... Далее - везде?