Реферат: Жизнь в бесчувственном обществе

Существа, которые в прежние времена именовались в психотерапии бесчувственными, равнодушными психопатами, превратились сейчас в широко распространенные особи "марионетки цивилизации". Люди уже почти не способны на спонтанное выражение чувств.

Петер Куттер (Peter Kutter), немецкий психотерапевт, преподаватель Франкфуртского университета

Мы живем в сложном мире, отягощенном непростыми политическими проблемами, которые усугубляет тяжелая экономическая ситуация. Иссякают источники энергии; перед людьми встают небывалые проблемы, связанные с головокружительным по скорости ростом населения нашей планеты. Политики и экономисты пытаются найти выход из сложившейся ситуации, привлекая к сотрудничеству различных специалистов. Создаются кризисные комитеты.

Используя современную вычислительную технику, человечество стремится стать хозяином положения и рационально управлять данными процессами. В результате возникает технократия, иными словами, господство техники, развитие которой в конечном счете начинает определять экономическую и политическую ситуацию.

Человеку не находится места в мире, порабощенном техникой. Его с успехом заменяют механизмы. В том случае, если все же используется труд человека, от последнего требуют уподобиться роботу или персональному компьютеру. В таком мире неважно, что у человека могут быть какие-то личные потребности, чувства и желания. Чувства пользуются не большим уважением, чем сентиментальность. Страсти вообще считаются анахронизмом. Даже в период отпуска человек попадает в сферу индустрии туризма и бывает вынужден подчинить свои желания ее правилам.

Положение в современной литературе является отражением общественной ситуации: в списках бестселлеров месяцами держатся специальные книги, посвященные социально-политическим проблемам. Необозримо количество книг о путешествиях; короткие рассказы и эссе стали ведущей литературной формой нашего времени. Если речь в книге заходит о чувствах, то лишь о тех, которые связаны с освобождением от иллюзий. Их выжимают до предела и затем отбрасывают за ненадобностью. Кажется, мы позабыли, что люди могут жить иначе: трепетать от страсти, запутываться в сетях взаимной ненависти, которая способна преследовать человека не только дни и месяцы, но и годы, изнемогать от несчастной любви, мучиться ревностью, зеленеть от зависти, бледнеть от бешенства, жертвовать собой в состоянии беспамятства, быть безжалостными в мести.

Драмы, романы и эпос свидетельствуют о том, что человеческую жизнь наполняют страсти. Об этом повествуют древнегреческие мифы и трагедии и романтическая литература XIX века. Романы, подобные «Страданиям юного Вертера» Гете, не только отражают чувства, характерные для своего времени, но и влияют на читателя посредством идентификации. Чувства всегда властвовали над людьми. Люди всегда были игралищем страстей. Если бы существовала форма государственного устройства, основанная на определенных чувствах и страстях, то мы могли бы назвать ее пассиократией, то есть господством страстей.

Технократия проникла не только в архитектуру, естественные науки и медицину, но и в гуманитарные науки. Из психологии — учения о душе, пытаются изъять понятия страсти и чувства, заменяя их на такие точные, с естественнонаучной точки зрения, понятия, как эксперимент, статистика и математическая закономерность. Эта тенденция не миновала даже психоанализ: предпочтение теперь отдается не многолетнему анализу по пять-шесть часов в неделю, а разнообразным формам психоанализа, адаптированным для краткосрочного лечения, а также для политологии, социальной работы и педагогики. С теоретической точки зрения такой подход представляется многим людям слишком абстрактным, далеким от жизни и не имеющим никакого отношения к чувствам и страстям. Реакцией на это стало возникновение так называемых новых видов психотерапии, например, «первичной терапии», в рамках которой, пожалуй, впервые делается упор на бессознательную, вытесненную боль, а также «разговорной психотерапии», ставящей своей целью обнаружить и назвать чувства. Большой популярностью пользуются также секты и эзотерические общества.

Мы уже почти не способны на спонтанное выражение чувств. Не только человек, работающий, на конвейере, но и служащий становится всего лишь винтиком огромной машины; вместе со своим начальником он подчиняет свою жизнь деловому расписанию, в котором не учитывается его личная свобода, гарантированная каждому гражданину конституцией. Даже на отдыхе поведение человека запрограммировано. Достопримечательности производятся словно на конвейере, фотографируются и рекламируются с помощью путеводителей. Для неожиданных, непредсказуемых переживаний, романтических встреч времени просто нет.

Поэтому неудивительно, что изнутри личность человека ограничивает закостеневший «панцирь характера», не менее жесткий, чем те ограничения, которые накладывает на человека общество. Такая личность с «авторитарным характером», подчиняясь внешней власти, в свою очередь стремится властвовать над окружающими и, вместо того чтобы жить свободно, неординарно и независимо, существует экономно, ординарно и аккуратно. Подобные люди потеряли связь со своими чувствами. Поступают они рационально, мыслят прагматично и «функционируют» внешне безупречно. Они делают то, что требует от них общество, лозунг которого — бесстрастный человек в бесстрастном мире.

Существо, которое в прежние времена именовалось в психотерапии бесчувственным, равнодушным психопатом, превратилось сейчас в широко распространенную особь «марионетки цивилизации». Люди этого типа любить не в состоянии, поскольку не могут выносить длительного и глубокого эмоционального контакта с другим человеком. Они с легким сердцем разрывают отношения, не обращая внимания на чувства верности и благодарности, ибо вина и печаль им чужды; они холодны и бессердечны.

Люди, страдающие такими психосоматическими расстройствами, как язва желудка, гипертония и астма, в принципе больны «алекситимией». Греческое «а» означает отрицание, «lexis» переводится как «слово», a «thymos» — «чувство». Люди, о которых идет речь, не способны выражать свои чувства словами, поскольку они попросту не могут адекватно воспринимать свои ощущения. Их телесная чувственность, а следовательно, и жизнь искажены. Они опустошены, безразличны, не способны чувствовать, а значит, не способны поддерживать отношения с другими людьми, поскольку отношения эти, равно как и ощущение собственного тела, оказываются нездоровыми. Это не означает, что подобные люди одиноки в буквальном смысле. Они работают в коллективе, они делят жизнь и ложе с другим человеком, но не испытывают при этом никаких чувств.

Поэтому не стоит удивляться, что феномен отсутствия чувственности считается в рамках медицины, в особенности медицины психосоматической, серьезной проблемой. В связи с этим говорят о «симптоме Пиноккио», проводя параллель между людьми, страдающими психосоматическими расстройствами, и марионеткой с деревянной душой. В своей книге «Кто сделан из дерева?» известный психолог Жан Фудрен, отвечая на поставленный в заглавии вопрос, без колебаний заявляет, что чаще всего впечатление «деревянного» человека производит не пациент, а врач. Приходится с этим отчасти согласиться, поскольку, как отмечалось выше, деловая рутина, обусловленная технократией, проникла и в медицину: врачу не хватает времени на то, чтобы в спокойной атмосфере доверительно побеседовать с пациентом. Получается, что сама медицина страдает «алекситимией».

Не стоит удивляться и тому, что в основе своей структура характеров большинства из нас более или менее соответствует особенностям, типичным для пациента, страдающего психосоматическим расстройством. Разумеется, степени заболевания различаются. Однако следует отдавать себе отчет в том, что всех нас, учитывая условия нашей жизни, без сомнения, можно назвать «больными».

Невроз, психосоматическое расстройство или психоз — лишь крайнее выражение нервозности для современного человека. В том случае, если человека обошел стороной явный недуг, распознать который можно по известным симптомам, это указывает лишь на то, что он разучился замечать равнодушие окружающего мира. В своем эссе «Неудовлетворенность культурой», опубликованном в 1927 году, и гораздо раньше, в 1908 году, в менее известной и небольшой по объему статье «О культурной половой морали и современном состоянии психики» Зигмунд Фрейд указывал на то, что господствующее общество стремится подавить влечения человека. Из-за этого значение чувств стремительно уменьшается, особенно недооценивают чувства интенсивные и длительные, иными словами, страсти. Чувства и страсти забыты, и мы на сознательном уровне даже не ощущаем связанного с этой потерей дефицита. Нам кажется, что наша жизнь безукоризненна, между тем она находится в состоянии стагнации, и многие из нас если и не страдают от внутренней опустошенности и бессмысленности, то, по крайней мере, ощущают определенного рода неудовлетворенность.

Причина этому — глобальное обесценивание всего того, что имеет отношение к страстям, или, формулируя эту мысль иначе, — идеализация бесстрастности, рационализма, техники. Не стоит себя обманывать: глубинная психология учит тому, что чувства, которые сдерживаются с помощью защитных механизмов, не исчезают бесследно. Они сохраняются на бессознательном уровне. О наличии бессознательных чувств можно судить по таким симптомам «патологии» общества, как наркомания, потребительская психология и насилие. Барометром для определения напряженности в обществе служат молодые люди, подростки, дети, как и при оценке «патологии» семьи. Часто бессознательное поведение детей указывает на существование определенных общественных проблем. Дело неравнодушных людей — заметить эти сигналы и попытаться понять, о каком именно расстройстве они свидетельствуют, чтобы впоследствии разобраться в причинах отклонений в поведении ребенка. В бесчувственности, которая ныне воцарилась в обществе, во многом повинно воспитание.

Речь идет о воспитании, лишенном чувств, педантично следующем педагогическим правилам, не подразумевающем сопереживание ребенку, о воспитании, из-за которого человек с самого раннего возраста привыкает мыслить рационально и не получает ни одного урока чувственной жизни. Речь идет о так называемой социализации, в рамках которой человеку не дается даже «социальное образование», не говоря уже об «образовании эмоциональном» или, лучше сказать, «сердечном»; все это заменяет то, что известный немецкий психолог Александр Мичерлих назвал «специальным образованием». Человек, не получивший урока сердечности, — существо бесчувственное. Если же ему недостает социального образования, то он превращается в нарциссически настроенного эгоцентриста, который скорее «функционирует», чем живет в коллективе, не вступая ни в какие отношения с окружающими.

Для того чтобы исцелиться, нам необходимо извлечь на поверхность сокровища, таящиеся в глубине души. С первого взгляда эта находка может показаться скорее слепой ненавистью или обжигающим бешенством, праведной яростью или жестокостью, чем творческими достижениями, нежным благоговением или пламенной страстью. Однако обнаруженные чувства следует воспринимать такими, какие они есть, и терпеливо их сносить. В атмосфере, пронизанной терпимым отношением к страстям, рано или поздно будет достигнуто необходимое согласие.

Пришла пора заново открыть для себя достоинства страстей. Человек не только homo sapiens (человек разумный) или homo faber (человек умелый), но и творческое существо, создающее символы, осознающее самое себя, имеющее собственную волю и способное на ее выражение. Человек — это еще и homo sentiens (человек чувствующий), существо, подверженное волнениям, готовое любить и ненавидеть и живущее прежде всего этим. Декарт сказал «cogito, ergo sum» — «я мыслю, следовательно, существую»; на мой взгляд, к его словам можно добавить «sentio, ergo sum» — «чувствую, следовательно, существую». Необходимо осознать огромное и исключительное значение страстей, которые дают нам возможность чувствовать жизнь.