Реферат: Эдипов конфликт и регрессия

Фоукс, З.Г.

Freud обнаружил что эдипов конфликт, как старый и уходящий корнями в биологию, является все еще очень живым под поверхностью современного человека. Он показал, как замаскированное и искажённое значение может быть расшифрованно в понимаемое, обнаруживая код, особенно через психоанализ снов. Действительно великое открытие, которое касается нас в разговоре об эдиповом конфликте и регрессе, находится в открытии инфантильной сексуальности. Что было весьма ново в нём - это то, что архаичный эдипальный конфликт заново проживался и повторно воплощался в годы очень раннего детства. В течение некоторого времени думалось, что этот эдипов конфликт - это самое ядро психоневроза, особенно, когда либидонозное развитие достигает генитального или фаллического уровня. Однако, это представление не может сохраняться, потому что было хорошо установлено, что не только каждое лицо развивает этот конфликт, но что он достигает полного и зрелого развития на уже гетеросексуальном уровне, и позже это - почти признак нормального развития. Развитие более раннее, чем эта стадия, обычно упоминается как преэдипальное, соответствующее догенитальной сексуальности.

Есть два очень важных момента, о которых я желаю создать представление:

1. То, что в дальнейшем развитии полезно обозначать как Super-Ego, Ego и Id является результатом общей матрицы, начинающейся с рождения или, возможно, даже пренатально.

2. Тот вывод, что Эдипов конфликт является продуктом целой семьи-группы.

Этот пункт особенно значим для группаналитического подхода, для группаналитической семейной терапии, также как и для терапии в стандартной группаналитической группе.

Многие психоаналитики сегодня согласятся с моим собственным опытом о том, что где-то и когда-то нерешенные эдипальные элементы позже вмешиваются в нормальное поведение, ранние уровни неизменно действуют и включаются в черты характера, также как в Ego и Super-Ego индивидуума. Исследование Arnold Gesell (1945) дало нам знания относительно развития плода, которое имеет особенное значение для соматизации и возможно также для психотиков. Исходя из этого, нам следует скорее рассматривать эдипов комплекс как конечную стадию [end-stage] процесса продолжительного предшествующего скрытого [long-drown-out]созревания, чем как являющийся сам по себе источником более поздних расстройств.

Психоаналитическая ситуация способствует регрессии и выдвигает на первый план эдипов комплекс. Оба встречаются в переносе. Следовательно, имеется определенная близость между классическим методом психоанализа и трансферентным неврозом. Это можно отметить, в частности, в том, что, т.к. классический метод предполагает взаимодействие двух людей, ситуация не оказывается трехсторонней, это также благоприятствует глубокой зависимости в переносе, подобной ранним отношениям с матерью, особенность эта ответственна за многие из трудностей в благоприятном разрешении психоаналитического переноса. Как станет ясным позже, когда мы поговорим с точки зрения группаналитической психотерапии, психоаналитическая ситуация кажется не только поддерживающей регресс, но является сама по себе явлением регресса. Мы можем отметить в этом месте, что самый глубокий и самый ранний опыт [experiences], довербальный опыт, может быть сообщен позже только будучи заново введенным в действие через ситуацию переноса. Это имеет место, когда эдипальные и доэдипальные материалы связываются с принудительным повторением в ситуации переноса.

Эдипов конфликт, явление инфантильной сексуальности и регресс были обнаружены и особенно хорошо определенны в психоаналитической ситуации. Это не означает что мы, как психоаналитики, смотрим их в чистой форме и что во всякой другой ситуации они - модификации. Мы всегда должны создавать ситуацию, условия, при которых мы их наблюдаем особенно явно и ясно, если мы желаем дать надлежащую ценность нашим наблюдениям.

История Эдипа: семья как целое.

Смотрим ли мы на тему Эдипа как на миф, драму или комплекс, мы находим там несомненное касательство семьи как целого. Родители, боящиеся Эдипа, изгоняют его из семьи и калечат его. Имеются воспитавшие родители от которых, как от суррогатных, он бежит. Имеется отец, которого он несознательно убивает. Он вызывает смерть доэдиповой фаллической матери, Сфинкса, и это открытый путь к инцесту с его собственной матерью и все последствия. Чтобы показать, как та же самая драма могла бы центрироваться вокруг любого другого из участников, лучший и наиболее поразительный пример - Иокаста. Я отправляю к работе британского антрополога Lord Raglan (1940), и к другому психоаналитику, хорошо суммировавшему Leon Balter (1969) и Geoge Devereux (1963). Harold Stewart (1961) написал о преступлении Иокасты, как и Bernard Berliner (1966). Иокаста здесь рассмотренна центральным лицом, и ее преступление - основная тема. С ее попустительства, младенец Эдип изгнан, квази-кастрированн и изуродованн. Она, как считают, сознательно совершает инцест с ним, как с убийцей её мужа (его отца), что было правилом в матрилинеарной культуре [matrilineal culture] относительно побеждающего героя: убийца короля, он завоёвывает королеву, корону и трон.

Поразительная особенность мифа об Эдипе - аура фатальности [несчастья; fatality]. Это несчастье всеобъемлюще и вовлекает каждого в контакт с трагедией. В теории Freud, возможно, имеется отражение его убеждений, что неизбежность эдипова конфликта обусловлена органическим наследованием. Наши пациенты используют это убеждение как довод, что они не могут измениться. В изучении современных семей я обнаружил, что эдипов конфликт может лучше всего быть понятым в границах целой семьи. Копируя с новорожденного младенца активность, все члены семьи отчасти регрессируют. Семейный конфликт не архаичное, наследственное образование; оно повторно проживается в каждой семье, неизбежно порождаясь самой структурой семьи. Что наследуется - это, вероятно, более природа, скажем, способности обучиться говорить или писать; без предварительного потенциала один только опыт не смог бы никогда создать эти способности. Что фактически случается в каждом случае - скорее в природе жизненной передачи [living transmission] целостного предшествующего культурного и биологического опыта. Я склонен видеть человеческое развитие больше в свете этой передачи, чем в терминах прямого, наследственного, архаичного копирования.

Что имеется в виду под целой семьёй, родителями и ребенком, действующей в границах инфантильной сексуальности, и что предполагается под передачей, может быть проиллюстрировано коротким примером, который видел один из моих пациентов:

Госпожа Н. имела плохие отношения с обоими своими родителями. Она считала свою мать сукой [bitch] и обвиняла себя за то, что она в сотрудничестве с матерью убила своего отца. (Отец в действительности был жив во время лечения.) Было существенным, что Госпожа Н. не приняла бы деньги от своего отца и поэтому задолжала мне весьма большую сумму. В один из дней стало ясно, что это было трансферентной коммуникацией, когда она сказала: "Всё, мой отец будет всегда за меня отдавать мне деньги". Когда я спросил её в один из дней, как она и её мать убили отца, она сказала: "Он начал пить, и он теперь стал всего лишь развалиной". Тогда я спросил, когда он начал пить, и она ответила: "Со времени моего рождения". Вы можете обдумать, как и я, относительно того, не сделала ли она здесь, в некотором смысле, правильное наблюдение, а именно, что её отец видел в ней конкурента в отношении жены/матери на оральном уровне, и что он сам хотел быть на месте дочери, возможно в повторение своего неразрешённого детского опыта. Такая родительская конфликтная ситуация, идущая от рождения ребёнка, довольно часта.

Эта точка зрения особенно важна для группаналитической семейной терапии. Если мы смотрим на опыт людей с группаналитической точки зрения, мы видим их как часть первичного целого, группы: внутри сети, в которой люди оказываются узловыми элементами. Опыт всегда имеет значение в контексте группы, так же, как и то, что для каждого человека есть своя правда. Превичный сеттинг, семья, является простым примером такой взаимоотнесённой групповой сети.

В обычной группаналитической ситуации, включающей незнакомцев, мы находим что эдипов комплекс проявляется не часто, если всё, возникающее в открытой форме, явно в рамках инфантильной сексуальности, управляется регрессией в переносе [regressively in transference] и посредством более поздних замещений и вытеснений. Я был поражён, когда увидел групповых пациентов на индивидуальном интервью в некоторых критичных моментах, как часто особые темы делали их эдипальными. Примеры можно найти в моих различных работах (Foulkes, 1948, 1964, Foulkes and Anthony, 1965). Один из них приводится ниже:

В этой группе были признаки возрастающего напряжения, которое казалось призывало к чисто индивидуальным интерпретациям. Двое участников были вовлечены в семейные трагедии, один имел серьёзное заболевание и ему предстояла операция, другой пропустил сессию по особым обстоятельствам. Отдельно от этих многочисленных событий существовали признаки, что по-видимому эти отдельные инциденты связаны с самой группой. Более того, группа понимала это. Поэтому двое участников независимо друг от друга просили об индивидуальном интервью. Один из них сказал, что он на этой стадии не доверил бы сказать о своей озабоченности группе. Становилось всё более и более ясно, что существует нечто в общей ситуации, какая-то проблема, какой-то барьер, который группа сообща имела, как в отношении каждого в отдельности, так всей группы. На это было указано. Один из участников заметил, что люди в группе говорят много больше, но всегда будучи спровоцированными на это. Они не чувствовали лёгкости, ведущей к спонтанности. Ещё кто-то сделал замечание, довольно справедливое, что большая часть участников, если не все, имели инцестуозные осложнения в своей жизни. При этом он не имел в виду, что члены группы действительно совершали инцест; это означало, что эти участники имели интимные отношения, которые, в переносном смысле, также завершали их детско-родительские проблемы. Тогда дирижёр отметил, что это также кажется отражается в поиске индивидуального интервью, с его профессиональной тайной, его возможностью для конфиденциальных признаний, и также в страхе группы (сообщества) и недоверия к другим. Это должно было показать группе, как теперь они могут работать с такими проблемами или получить подтверждение, если это было случаем, когда они не могли так делать. Если глубокий эдипальный конфликт существует глубоко и обладает силой, может требоваться тщательная работа, день за днём, в индивидуальном психоанализе. Конечно, длительное время я считал появление регрессивных эдипальных тем, возникающих на группе, специфическим индикатором для индивидуального психоаналитического лечения (см. Therapeutic Group Analysis, 1964, гл. 8). Позже, однако, я узнал, что при этом можно добиться инсайта и в группе.

Я ранее отмечал, что с группаналитической точки зрения, возникает повторение очень ранних интимных ситуаций в психоаналитической терапевтической ситуации, которая сама является регрессивным шагом. Я чувствую потребность сказать, что само это не снимает сомнений, будет ли этот шаг негативным, типа повреждающего или ошибочного, или же очень полезным и желательным. Это полностью зависит от того, что мы делаем с ситуацией и как пациент выходит из неё.

Я должен дать один более клинический пример, как квинтэссенцию эдипального характера. Мужчина, который не мог говорить в группе, демонстрировал внутренний конфликт в типично эдипальных ситуациях. Его невеста была соблазнённой американцем. Он тогда уехал в Ирак в надежде жениться там и стать мусульманином. Однако, он обнаружил у себя сверхпривязанность к невесте, вернулся домой и женился на ней. Не было неожиданностью, что он оказался в конфликте, т.к. она была проявлением его образа матери. Подобно самому Эдипу, этот мужчина хотел бежать из страны, сменить религию и жениться необычным образом. И подобно Эдипу он вернулся.

Групповые ситуации как прогрессивные и регрессивные ситуации с особенными ссылками к эдипову конфликту.

Относительно группы как целого.

Прогрессивные черты.

В нашей культуре сложно говорить, делает ли группа шаги в сторону развития [прогресса] или это возвращение к прежнему уровню [retrogressive] в терминах индивидуального развития. Кажется в социальной психологии существуют общие сообщения, что групповые феномены занимают первое место в периоды школьного и дошкольного возраста, которые, как мы можем отметить, приблизительно относятся к эдипальному возрасту но я подозреваю, что групповые реакции начинают влиять очень рано. Конечно, социальные реакции начинают отмечаются рано, с девяти до одинадцати месяцев. Поэтому они сильно находятся в тени семейных отношений, каждый посторонний рассматривается как враждебный, чуждый и опасный, если не очевидна его желаемость и санкционированность родителями. Остаётся открытым вопрос, когда к групповым отношениям приходят сиблинги. В некоторых отношениях это первый и наиболее ранний опыт групповой ситуации, с другой стороны они принадлежат к семейному комплексу. Мы можем, однако, сказать, что члены группаналитической группы регрессируют по крайней мере к групповой стадии яслей. Но мы можем также сказать, что это намётки развития сверх эдипальной стадии, т.к. это реплицирует жизнь семьи и ставится в отношениях как бы со сверстниками [with peers]. Это сошлось бы с тем, что мы говорили выше об эдипальной ситуации и группе. (В том смысле, что групповая ситуация может быть рассмотрена как развивающая [прогрессивная] и требующая от индивидуумов преодоления эдипальной ситуации.) Мы можем подозревать, что возможны случаи договорённостей между родителями и ребёнком в понимании эдипова конфликта, которые соответствовали бы интерпретациям терапевтической группы как оборонительному учреждению.

Регрессивные черты.

Аналитическая группа - это примитивная ситуация, которая не одинакова с опытом десткой жизни в первобытных [племенных; tribal] сообществах. Тем не менее, существуют доказательства того, что некоторые черты современного общества лучше понимать в терминах первобытного общества. Что мы в этом отношении видим, это то, что индивидуум постепенно возникает из общего группового матрикса, который более заметен в группаналитической группе, состоящей, по определению, из незнакомцев. Прегенитальная регрессия легко наблюдается в рамках группы как целого. Специально назовём оральный уровень и соответсвенно раннее интеллектуальное развитие - зависящее как от желаний и страхов, так и защит против них - ранние тревоги, рождение, сепарацию, ненасытные требования, гнев, ярость и фрустрацию, цепляние, магическую уверенность, архаические образы, первичный мыслительный процесс, первичную идентификацию и т.д. Нога в ногу с этим терапевту приписывается всемогущество и существует желание во всём ему подчиняться и одновременно восставать против этого желания. В этом отношении ведущий соответсвует ранней преэдипальной фаллической матери, подобной Сфинксу. Группа через обмен мнениями может быть более устойчивой и менее испуганной этими процессами, чем пациент в индивидуальной терапии. Группа находит силу в своей целостности [cohesion]. Она может поддерживать рост интеграции перед лицом этих реакций и всё чаще признаёт их как приемлимые, находя это более лёгким, чем существование в качестве изолированных индивидуумов, сохраняющих способность ко взрослому поведению и мышлению, реальность мысленно сдерживается, и в тоже время принимается, и конечно помогает предъявлять эти иррациональные манифестации. Т.о. группа может приближаться к тому, чем индивидуумы являются или должны быть: к взрослой, зрелой личности.

Регрессия в индивидуумах.

Это возникает в группах как варианты отдельных тем. Такие индивидуальные регрессии имеют особое значение в том, что они меньше провоцируются в группе, чем в индивидуальном психоанализе. Т.к. это происходит в- и между участниками [ровестниками; peers], это доступно для обсуждения, сопоставлений и взаимодействий.

Индивидуальные коммуникации можно рассматривать как бессознательные ассоциации на разделяемую тему, реакции против разделяемой темы или интерпретации темы других. Бессознательные ассоциации представляют регрессивные уровни всех видов одновременно. Они возникают, согласно с групповой теорией, в коммуникативной матрице и групповой общности, и опираются на фундамент бессознательного мышления и резонанса. Далее имелись в виду специфические реакции каждого индивида на стимулы, имеющие отношение к его особенному внутреннему содержанию. Дирижёр может ориентироваться через эти бессознательные коммуникативные процессы в степени регрессии, которая разделяется на определённое время группой.

С чем мы реально работаем - это инфантильная сексуальность в интеракциях. В этом отношении я сослался бы на идею в "Трёх очерках по теории сексуальности" Freud (1905b) [Three essays on the theory of sexuality], а именно, что инфантильная сексуальность повторяется в нежных чувствах и интеракциях более поздней жизни; дословно:

"Только психоаналитическое исследование может показать, что стоит за этой привязанностью, восхищением и почтением, этой скрытой ложью старой сексуальной тоски по инфантильным компонентам инстинкта, которые теперь стали непрочными." (с. 200).

Freud возвращается к этим мыслям в своём пост-скриптуме к "Психологии групп" [Group psychology] (1921c):

"... это даёт нам смелость утверждать, что куда бы мы не пришли через нежные чувства, это всегда будет преемник объекта, полностью "чувственно" связанного с данным лицом более, чем с личностью-прототипом (или с образом)." (с. 138).

Т.о., мы лечим, так же как и до некоторой степени в индивидуальном анализе, инфантильную сексуальность в непрерывно продолжающемся процессе, здесь и теперь, который включает, но не ограничивается, трансферентными манифестациями.

Как пример этих соображений, мне хочется привести случай одного из моих пациентов, который на группе избавился от своей длительной импотенции. Его эдипальный конфликт был мне хорошо понятен в части его идентификации со своей матерью, которая была артисткой, и его амбивалентного отношения к отцу, основанном на этом фундаменте. Однако, спрашивая себя, как потенция для него может оказаться реально возможной, я обнаружил, что он повторяет тревогу в отношении женщин в своих отношениях с другими участниками и с группой в целом, т.о., шагами и этапами, преодолевая свою скованность и становясь полностью включённым членом группы. Эти шаги и этапы полностью соответствовали тем, которые сковывались им, входящим в женщину, и были потентными. В этом направлении он динамично продвигался по процессу, который был необходим для лечения его импотенции.

Другой пример, представленный моим коллегой, который однажды со мной обсуждал подход к терапевтической проблеме; у него была пациентка, которая выросла из продолжавшихся всю жизнь симбиотических отношений со своей матерью и у которой попытки встретиться с мужской сексуальностью оказывались полностью бесплодными. Она не могла позволить коснуться своих чувств, но однажды она косвенно, хотя и отчётливо, продемонстрировала ревность другого члена группы в отношении терапевта. С этой точки зрения терапевт привлёк её внимание к ревности сиблингов. Я прокоментировал, что это была не очень полезная историческая интерпретация, поскольку, говоря о динамике, предмет всё время был перед её глазами.

Лучшее описание, которое приходилось читать в оригинале, пришло от Bernard Berliner (1966). Он описал депрессивный характер с совершенно отчётливыми преэдипальными корнями депрессии, на ощутимой оральной основе, и это раскрашивалось эдиповым комплексом. Я упоминул этот вклад не только потому что мы довольно часто работаем с депрессиями и скрытыми депрессиями в наших группах, но и потому что Berliner в то время занимался направлением семейных групп и объяснял, что генезис депрессии связан с фрустрацией любви ненавистью к части родителей. Это одно из растущего числа заявлений психоаналитиков, которые определяют этиологию невротических манифестаций как результат интеракций, установленных в первичной группе.

Как уже говорилось выше, эдипальные реакции и невроз переноса в группе менее очевидны и концентрированы на терапевте, чем в индивидуальной психоаналитической ситуации. И всё же часто они достаточно ясны, обнаруживаясь во взаимодействии в трёх значимых областях. Это: (1) область непосредственных терапевтических ситуаций (или трансферных ситуаций в широком смысле); (2) ситуация непосредственной текущей жизни (отношения в браке, часто с родителями; у молодых пациентов их родители и их женихи и невесты и т.д.), коротко - последствия и резонанс в текущей жизненной сети [in the current life network]; (3) воспоминания, возникающие в ходе лечебного процесса, которые дают нам понимание взаимоотношений и реакций пациентов в детстве (личная групповая матрица [personal group matrix]).

Пациент ясно показывал мне свою трансферентную реакцию, особенно определенно соперничая со мной в ведении группы, что было связанно с его соперничеством со своим отцом. В процессе проведения группового анализа были открыты значительные проблемы с его женой, но наступило время, когда от стал редко упоминать свою жену. Наконец я спросил, как теперь его отношения, и он сказал: "О, великолепно, я достиг прекрасных отношений со всеми", добавив, что он не беспокоил всех упоминаниями об этом, потому что он пришёл в группу говорить о своих проблемах, а не о том, что было хорошо. Работа в границах представленного материала разрешила скрытые проблемы, которые лежали в основе его плохих отношений с женой.

Как перенос к другим членам группы, это может имееть особый интерес. Другие пациенты, конечно, реагируют сами по себе, не как обученные выявлять и принимать переносы. Когда, несмотря на этот недостаток навыков, отчётливо инфантильные и, в частности, эдипальные реакции начинают манифистировать, это получает особое динамическое значение. Они кажутся составной частью особенно патологического, патогенного, дающего подъём того, что в психоанализе рассматривается как психотический тип переноса. Пока это явление носит фрагментарный характер, мы собираем информацию из их беспокойного поведения особой динамической патогенной силы.

Мне показалось, что мы в группе достигаем инсайта в ситуации эдипального конфликта, который приходит к нам, как это было, в форме дальнего маяка, от которого пациенты получают свои собственные сигналы. Хотя мы получаем эту информацию только мельком, она направляет нас к картине значимых черт в группе, более связной, чем в индивидуальной терапии. Существует меньшая опасность пропустить лес ради дерева, чем в очень долгом и утомительном анализе [very long-drawn-out analysis].

В группе мы работаем более особенно в направлении эго-анализа. Я могу напомнить вам мою концепцию "эго в (интрапсихическом) действии", которую мы соблюдаем. Актуальность этого в уважении к регрессии, она лежит в иерархической и хронологической динамике анализа защит, которая создаётся как важная часть нашей активности. Эти защиты непрерывно переплетаются с регрессивными бессознательными манифестациями Id. В группе мы видим эти защиты в действии, особенно в свете резонанса движений контекста групповых коммуникаций. Этот характер защит, конечно, содержит элементы агрессии и инфантильной сексуальности.

Супер-эго и самодеструкция.

Это завершающая тема, как последнее для нашего понимания регресса в группаналитической группе, но не потому, что я считаю её менее важной. Ничто не кажется более существенным для групповой терапии, чем тщательный анализ супер-эго и его неизменных ________ [harrassing] эффектов, которые дают распространённые манифестации саморазрушительной энергии.

Позволю себе первым внести ясность, что я вижу вторым независимо. Просто начну, т.к. я полностью принимаю точку зрения Freud, что гипотетический инстинкт смерти необходим для полного понимания бессознательной психики. На мой взгляд, теория инстинкта смерти, как её сформулировал Freud, является большим упрощением. Я также принимаю его утверждение (1930c), что супер-эго лучше рассматривать как полностью заряженное деструктивной энергией. Т.о., инстинкт смерти и то, с чем связанно супер-эго по большей части идентичны. Теория инстинкта смерти вызвала сильную оппозицию среди аналитиков и в недавних книгах. Konrad Lorenz (1966), к примеру, в книге "Агрессия" [On Aggression] делает сильное ударение на том, что это биологически нелогично [untenable]. Однако, я не согласен с ним. Я согласен, что инстинкт смерти нелегко принимать в расчёт, если мы рассматриваем индивидуумов, но это должно быть видно как универсальный биологический феномен, как это было у Шопенгауэра, во многих направлениях предвосхитившего Freud. Принудительное повторение, которое так убедительно действует в группе, концептуально связанно с инстинктом смерти, в противоположность феномену переноса, и я думаю, что оно не уступает последнему в важности.

В отношении самого супер-эго, основываясь на своих наблюдениях как в индивидуальном, так и в групповом анализе, я полностью согласен с Rene Spitz (1958), который выпустил специальную работу по этой теме. Spitz ясно показал, что эго и супер-эго формации существуют с неотчётливой направленностью [?; underway] в наиболее ранний [?; earlyest] период жизни. Мы также находим подтверждение, что регрессия сопровождается разрядкой инстинктов и кажется, что глубина регрессии и хронологический возраст грубо параллельны. Неважно, ссылаемся ли мы к этим ранним периодам как к предтечам или нет, это вопрос семантически условный. Что остаётся в этом несомненным, это необходимость неизменного анализа эго и супер-эго, и не только либидонозных, но и деструктивных и само-деструктивных, само-наказующих сил, мы имеем широкое поле в группаналитической группе для такого анализа регрессивных формаций. Friedman и Gassel (1950) показали, что хор в софокловском "Царе Эдипе" оказывается разновидностью морального цензора, как разновидностью супер-эго. Герой совершает поступки, которые самой публике запрещено делать, и это управляет его роком через морально центрированный хор. Как групповые терапевты мы часто ставимся группой в роль супер-эго, с которой группа существует, как это было с хором. Может быть, после всего сказанного и сделанного, мы - Эдип, а группа - Сфинкс?