Реферат: Bещь в мифологическом сознании

В.В. Прозерский

Опираясь на работы исследователей культурной семантики вещей (А.К. Байбурина, Е.М. Мелетинского, Б.Н. Рыбакова, Д.М. Сегала, А.Д. Столяра, А.Л. Топоркова, В.Н. Топорова, О.М. Фрейденберг), можно обрисовать картину того состояния, в котором пребывала вещь в эпоху первобытного мифологического сознания, — семантизированного состояния. Главное качество последнего — полифункциональность, многоликость, синкретическое единство пользы, красоты и смысловой емкости, причем в отношении к вещам последняя явно доминирует. Знаковое отношение к вещам тесно слито с практическим пользованием ими. Школой сотворения вещей и манипулирования с ними служил ритуал. Жизнь первобытного племени представляла собой непрерывное отправление ритуала. Вещь в ритуале не может быть объектом созерцания — она вовлекается в действо наравне с людьми, словами, жестами, фигурирует как активно действующий персонаж.

Семантическая стадия жизни вещей подразделяется на тотемистическую и символическую. Первая присуща эпохе дородового состояния, когда люди объединялись не по принципу родства, а по принадлежности к одному тотему в виде животного, насекомого, птицы, растения, неодушевленного предмета. Мифологическому (или по определению Г. Башляра грезящему) сознанию мир представляется как текст, как тело или вещь, где каждая часть слита с целым. Здесь действует принцип партиципации. Он подразумевает принадлежность каждой части целому, присутствие целого в части и тождество части с любой другой, люди и вещи оказываются принадлежащими одному тотему и сами являются этим тотемом; в вещах видят магический смысл, им поклоняются, но также судят, приносят в жертву, женят, хоронят, т. е. обращаются с ними как с тотемом.

Самыми первыми вещами становились природные объекты, вовлеченные в сферу действия ритуала и т. о. семантизированные. Первым жилищем становилась сама земля, понимаемая как небо и преисподняя — пещеры, скалы, поле; первая мебель — холм, камень, стол (возвышение) и тотемный столб ведут свою родословную от дерева и горы. Стол — первая принадлежность жилища — есть небо, алтарь, на котором совершается жертвоприношение. Поскольку первобытное сознание отождествляет все и вся, постольку небо есть одновременно и преисподняя, поэтому стол служит и для возлежания умершего. Но столе — алтаре, жертвеннике — стоит также жертвенная посуда и еда, в сосуде — земле — жертвенное питье, в светильнике — небе — жертвенный огонь. Жрец (вождь племени) убивает жертвенное животное, расчленяет его, возглавляет стол и управляет трапезой. Участие в общей трапезе, акт разрывания тотема утверждает принадлежность людей к одному племени.

Первые знаки, наносимые на тела и вещи, также были знаками принадлежности к одному тотему. Так родился орнамент, первоначально представлявший собой свободно изливающийся на поверхность язык бессознательного, своего рода ритуальный танец знаков, письмо с потерянным для нас кодом. Повторяемость мотивов орнамента образует определенный ритмический цикл, организуя не только сами изображения, но и интервалы между ними, которые утверждают динамику тяготения, усиливают внутреннюю напряженность орнаментального ритма. Связанный с формой предмета, орнамент осваивает пространство, выделяя в нем верх и низ, правое и левое, центр и периферию. Он не украшает, о оживляет вещь, насыщая ее смыслом, даруя ей душу, определяя ее место в структуре космоса.

Подлинного своего расцвета искусство орнамента достигает во вторую эпоху семантического отношения к вещам — символическую, т. е. во время перехода к родовому принципу организации общества. Здесь каждый шаг в сторону материализации вещи компенсируется приемами ее дематериализации из-за боязни, чтобы она не выпала из космического миропорядка, где все тождественно всему. Но теперь эта тождественность начинает осознаваться как символическая, а потому она может поддерживаться символическими знаками орнамента, наносимыми на тело вещи. Наступает эпоха безудержной орнаментации: чем более специализируется вещь, тем более она должна быть покрыта символическими письменами, выводящими ее из единичности во всеобщность.

Создавая те или иные вещи, человек подражал богам и культурным героям, от которых получил тайну ремесла, повторяя операции, совершаемые богами в момент творения. По этой причине каждый из специалистов-ремесленников мыслился связанным с силами иного мира: кузнец — с божеством огня, пастух — с лешим, мельник — с водяным и т.д. Поскольку в традиционных обществах технология изготовления вещей относилась к области сакрального знания, постольку ремесленников размещали ad marginem — на окраине города, на границах своего и чужого мира, космоса и хаоса.