Реферат: Духи природы в славянском фольклоре

Что такое "русские суеверия"? В сущности, они до сих пор окружают нас в обыденной жизни. Суеверия отражены в привычных нам поговорках, присловьях, приметах, действиях. Так, столкнувшись с неприятной неожиданностью, мы говорим - "Не было печали, да черти накачали", а совершив необдуманный поступок - "Черт попутал". Потерявший нужную вещь нередко призывает: "Черт, черт, поиграй да отдай!" - почти не вдумываясь в то, что стоит за этими словами, и уж тем более не всегда веря в существование черта, играющего похищенными вещами.

В одной из книг, посвященных жизни русской провинции середины XIX века, упоминается множество примет, которые издавна "в ходу по всей земле русской". "Приметы общи не только низшим слоям нашего общества, но и среднему его кругу", - констатирует автор, приводя как вполне актуальные для XIX века наблюдения летописца Нестора: "Мы только словом нарицаемся христиане, а живем по-погански. Верим встрече: если кто черноризца встретит или попа, или коня лысого, или свинью (выйдя из дому), то возвращается. Не поганский ли то обычай? Другие верят чиханью, что бывает будто бы на здоровье голове...".

Приметы, обычаи, присловья, иногда по видимости необъяснимые, связаны с областью народных верований. Смысл многих из них можно понять, зная, как воспринимали мир наши предки. Верования, суеверия составляют одну из основ крестьянского мировоззрения, которое складывалось на протяжении столетий.

Под суевериями нередко понимаются и небольшие рассказы о покойниках, домовом, лешем, о разных сверхъестественных существах и необъяснимых явлениях. Некоторые из таких повествований (быличек) мы считаем фантазиями, "бабушкиными сказками" (и действительно, часть из них унаследована из прежнего, нередко крестьянского быта); в другие - верим, пытаемся объяснить.

Цель этого вступления - рассказать существах, в которые верили люди раньше. В основном верования относятся к области так называемой "низшей мифологии"; то есть, с обычаями, связанными с нечистой силой, разнообразными духами, демонами, которые, по поверьям, могут окружать человека в повседневной жизни - дома, в лесу, в поле, в дороге. Они - "свои" в каждой деревне, в каждом ручье, болоте, лесу и, соответственно, отличаются от высших божеств, от Бога, подчинены им, являя собой как бы низший уровень верований.

Трудно составить некое общее представление о славянской мифологии как одного связного рассказа. Ведь в мифологии столько разнообразных, во многом не связанных с собой существ, что рассказать о них в целом если и возможно, то совершенно не нужно, так как это может только запутать исследователя. Поэтому представляется более продуктивным просто поместить некоторые данные в виде словаря, что в свою очередь облегчит в дальнейшем изучение основной части даной работы.

Охарактеризовать "низший уровень" верований можно, лишь определив его место в комплексе народных воззрений, в крестьянском миросозерцании. Ограничимся здесь самыми общими соображениями.

Кроме поклонения высшим божествам восточнославянского пантеона (Перуну, Велесу, Дажьбогу, Макоши, и т.д. - здесь мы пока ограничимся перечисением лишь тех, названия и суть которых не вызывают противоречивых научных толкований), в историко-литературных памятниках Древней Руси упоминается о почитании славянами стихий - прежде всего воды (источников, озер, рек), огня, а также растительности, камней; часто говорится и о почитании умерших - духов предков. Известно, что славяне почитали реки, речных нимф и некоторых других духов.

Кроме высших божеств и "живых стихий", в древнерусских памятниках есть упоминания о существах, по-видимому, наиболее близких к теме т.н. "низшей мифологии", - об упырях и берегинях, вилах, роде и роженицах, а также о волхвах, кудесниках, чародеях.

Самые значительные весенние праздники (Пасха, Троица), как и другие большие праздники крестьянского календаря, связаны с поминовением усопших - родителей, предков. "Родители из могил теплом дохнули", - говорили крестьяне о первой весенней оттепели, словно вместе с пробуждающейся землей просыпались, начинали свободнее дышать усопшие (аналогично: "Зима установится - мертвецы спать уложатся").

Особое внимание в крестьянских поверьях уделяется необычным и опасным покойникам, знавшимся с нечистой силой, колдунам и ведьмам, а также умершим неестественной скоропостижной смертью (убитым, самоубийцам, пропавшим без вести и т.п.). С одной стороны, таких мертвецов "не принимает земля"; они "доживают свой век", прерванный нежданной кончиной, скитаясь по земле в своем же, лишь несколько измененном облике (иногда в облике такого мертвеца "ходит нечистый"). Люди, погибшие в пределах владений лесных и водяных духов, попадают в их распоряжение и сами становятся лесными и водяными "хозяевами"; убитый может "прорасти травой, деревом".

Почти все существа т.н. "низшей мифологии" в воззрениях крестьян - не просто духи природы или персонификации ее сил; представления о них сложны, неоднозначны, складывались на протяжении столетий. При этом, О.А.Черепанова отмечает, что, подобно многим "прозрачно мотивированным" названиям (леший - "лесной", домовой - "обитающий в доме"), они принадлежат сравнительно поздним лексическим пластам. По ее же мнению, лешему и водяному верований XVIII-XX веков предшествовала "лешая и водяная сила" русских заговоров XVII века. Это, вероятно, и есть сила, исходящая от "живых" воды и леса.

Духи природы в фольклоре

Представим краткое описание некоторых характерных существ из славянской мифологии.

Леший - мифологический образ духа леса. Представления о лешем сохранились до наших дней. Леший - хозяин лесной чащи и обитающих в ней зверей. Он изменяет свой рост - может стать высоким, как деревья, или низким, как трава, и укрываться под упавшими листьями. Леший редко заходит в поле, уважая права полевого духа - полевика. Не заглядывает в деревни, чтобы не ссориться с домовыми. Леший издает различные звуки - свистит, хохочет, аукает, плачет, бьет в ладоши, как люди. Человеку леший редко вредит. Правда "шутки лешего" бывают злые и пугают людей. Он может завести человека, собирающего грибы и ягоды, в такие лесные дебри, из которых тот не может долго выбраться, кружа по лесу, постоянно возвращаясь к одному и тому же месту. Однако леший не доводит человека до гибели. Существуют различные проблемы избавления от проказ лешего. Так, заблудившийся человек должен раздеться, вывернуть на изнанку всю одежду и в таком виде снова одеть, не забыв при этом поменять обувь с одной ноги на другую. Если заблудились несколько человек, то все они должны поменяться одеждой. Но не всегда с лешим можно сладить. Сохраняется поверие, что в день, когда "леший бесится" (4 октября) в лес лучше не ходить. Легенды и мифы о леших сохраняются у всех народов на протяжении многих веков.

Водяной - владыка вод (болот, озер, рек и морей). Его называли по-разному - "водяной черт", водовик, водяной дедушка и т.п. Это дух, олицетворяющий водную стихию. Водяной может принимать различные образы: то крупной рыбы, то ребенка, то лошади. У восточных славян водяной - это старик с длинной седой или зеленой бородой. Часто его представляют как черта с рожками и большим животом. Обитает водяной в омутах, любит селиться под водяной мельницей. Он способен разрушить запруды, поэтому его надо уметь умилостивить. Водяной считается покровителем рыбаков, которые и приносят ему в жертву часть пойманной ими рыбы. В сказках и былинах водяного часто отождествляют с "морским царем", который живет на дне морском в хрустальном дворце. В мифологии восточных славян известны и женские духи воды - водяницы, которые по своим функциям напоминают русалок. Водяницы - это утопленницы, превратившиеся в духов водной стихии.

Домовой (Домоведушка, Домовой хозяин, Домовик) - обычно невидимый обитатель, хозяин, двора и дома - у него множество имен. Некоторые из них указывают на место пребывание домового (избной, подпечник, хлевник и т.д.) или же не форму его появления или характер и основные занятия. Он старший в доме, член семьи, предок и невидимый хозяин. Образ домового при внешней простоте может быть очень сложен, наделен всевозможными свойствами, обликами, способностями. Основные задачи домового - забота о скотине, предсказывание будущего обитателей дома*. Является низшим духом славянской мифологии; легенды о домовом сохранились у русских, белорусских и украинских народов. Домовой считается покровителем дома, кормильцем. У восточных и южных славян считается что по ночам домовой "стучит и совершает разные проказы". В одном доме может завестись два домовых, тогда они начинают ссориться. Домовой помогает трудолюбивому хозяину, ленивому вредит. Домового лучше умилостивить, оставив пищу - хлеб, соль, кашу. При переселении в новый дом славяне совершали определенный ритуал, с той целью, чтобы домовой переселился вместе с хозяевами и помогал им на новом месте.

Банник - дух, обитающий в бане. Он невидим, но иногда может показываться в человеческом обличии. Роль банника определялась значением бани в русском быту. Чтобы защититься от банника, который живет под полом или за каменкой и может облить кипятком или бросить горячий камень в моющегося, его надо умилостивить куском ржаного хлеба или принести в жертву курицу. Баннику следовало оставлять воду, мыло и веник, так как он моется последним.

Овинник - домашний дух, живущий в овине и охраняющий хлеб от порчи. Представляли его в образе старика, которому приносили подарки. В овине крестьяне сушили снопы сена, и овинник следил, чтобы не сучился пожар. Он не позволял работать в овине в большие праздники и во время сильных ветров. Нерадивых хозяев он наказывал, мог даже сильно ударить. Овинник хлопал в ладоши. Хохотал, лаял как собака. Перед началом работы в овине нужно было попросить разрешения у овинника.

Упырь - низший дух, демоническое существо в мифологическом представлении восточных словян. В "Слове об идолах" говориться о древнем почитании славянами упырей. В народных представлениях - это злые, вредоносные духи. Упыри (вампиры) высасывают кровь у людей и животных. Их отождествляли с мертвецами, выходящими по ночам из могил, подкарауливающими и убивающими людей и домашний скот. По народным поверьям, упырями становиись люди, "умершие неестественной смертью" - насильстввенное убиение, спившийся пьяницы, самоубийцы и т.п., а также колдуны. Считалось, что земля не принимает таких мертвецов, поэтому их хоронили вне кладбища. Для того, чтобы упырь не выходил из могилы, его следовало "успокоить" - выкопать труп из могилы и проткнуть осиновым колом. Сказание об упырях, вампирах от славян распространилось среди всех народов Европы.

Берегини - женские духи, охранительницы от злых сил, противостоящие упырям. Из христианских "поучений..." и "Слов..." можно сделать заключение о существовании культа берегинь. Эти женские духи охраняют от всего нежелательно, неожиданного. В "Слове некоего христолюбца" говориться о том, что многие поклоняются и приносят жертвы "огню и каменьям, и рекам, и источникам, и берегиням". Древние славяне воспринимали берегинь как подательниц влаги, дождя, необходимых для плодородия земли.

Кикимора (Шишимора) - по мифологическим представлениям восточных славян - злой дух дома. По определению в словаре Владимира Даля, кикимора - это вид домового. Некоторые исследователи быта русского народа считают, что кикимора - жена домового. Она любит по ночам у хозяек путать пряжу, пугает маленьких детей, может красть кур. Представления о кикиморе сохраняются в различных регионах России. Существовали различные заговоры для избавления дома от кикиморы. Вместе с тем верили и в то, что умелым хозяйкам кикимора помогает, а ленивым и нерадивым вредит.

Русалка - в Древней Руси мифологические существа в виде полуженщины-полурыбы. Русалками становились преждевременно умершие девушки или невесты, не дожившие до свадьбы. Они изображались с длинными, распущенными волосами. В ряде мест русалка - водяной дух. Русалки связаны с культом плодородия, появлялись они в свой праздник на "русальей недели", когда начинала цвести рожь. В дни этого праздника нельзя работать. Нарушителей запрета русалки наказывают, вытаптывая их посевы. Русалок можно встретить по многих местах - в поле, у воды, на деревьях. В хороводных песнях люди призывают русалок помогать росту хлеба. В ходе проникновения христианства в народную жизнь русалки стали рассматриваться как нечистая сила. Представление о русалках стало схоже с представлением об упырях. "Русалья неделя" стала совпадать с Троицей. Четверг на троицкой неделе превратился в "день русалок". В этот день нельзя было работать, так как русалки могли наслать порчу на скотину. В троицкий четверг ("Семик") девушки плели венки и оставляли из в лесу для русалок. В ряде мест в последний день "русальей недели" совершали обряд "проводов русалки". В этот день обряжали в зеленый наряд одну из девушек, надевали на нее венки и выводили в поле или к реке, где срывали с нее венки и бросали их в воду или костер, после чего убегали.

Здесь будет упоминаться о верованиях крестьян европейской части России и Сибири. Возможно, эти сведения будет немного не точны. Одна из причин этого - непростая история изучения крестьянских верований России, сравнительно небольшое количество серьезных, систематических трудов по этой теме (и тем более трудов сводных, охватывающих и весь комплекс верований, и различные регионы страны). Да и имеющиеся труды зачастую имеют противоречащие данные.

Очевидно лишь одно - что истоки многих верований уходят в глубокую древность. Однако первые более или менее систематические свидетельства о вере наших непосредственных предков, восточных славян-язычников, относятся к концу I - началу II тысячелетия н.э.

В XIX веке мир народных поверий был отнюдь не чем-то отстраненным и пережиточным даже для высокообразованных городских жителей. Связь между крестьянским и "городским" мироощущением еще не разорвана: народные поверья, суеверия - часть сказочного мира детства многих городских жителей России XIX века. Этот волшебный сказочный мир во многом определял и своеобразно окрашивал научные и художественные интересы выраставших обитателей помещичьих усадеб, деревень, небольших городков.

Отметим, что: хотя, по мнению некоторых исследователей, пространство дома полностью "закрыто", защищено от проникновения лесной, водяной и прочей "недомашней" нечисти, лешие (и даже водяные, русалки) могут посещать деревни, проникать в дома, черти и проклятые духи свободно забираются в избы и уносят то, что "положено не благословясь", а домовые духи и покойники могут находиться в доме постоянно. Таким образом, крестьянский дом в поверьях, особенно связанных с областью низшей мифологии, не обособлен от окружающего мира.

"С одной стороны, дом принадлежит человеку, олицетворяя вещный мир человека. С другой стороны, дом связывает человека с внешним миром, являясь в определенной степени репликой внешнего мира, уменьшенной до размеров человека. Дом может быть "развернут" в мир и "свернут" в человека. Очарованный быт не обыден, он светится магическим светом", - писал А.Блок, утверждая, что: - "заговоры, а с ними вся область народной магии и обрядность, оказались тою рудою, где блещет золото неподдельной поэзии".

В послереволюционной России, где последовательно разрушались традиционный строй, уклад крестьянской жизни и насаждалось единое коммунистическое мировоззрение, продолжение собирания, изучения народных верований было делом небезопасным. Справедливость требует сказать, однако, что разрушение традиционного деревенского уклада началось до 1917 года, а пронизывавшие жизнь деревни противоречия во многом и привели к 1917 году (сравним воспоминания М.М.Пришвина о крестьянах, отнюдь не демонстративно крестившихся на красные знамена манифестантов). Уничтожая основы крестьянского миросозерцания, власти успешно использовали некоторые его существенные стороны.

Так, официальное наделение В.И.Ленина (как и прочих руководителей высокого ранга) почти сверхъестественными способностями привело к тому, что на Русском Севере к Ленину (как, впрочем, - и к А.С.Пушкину) стали обращаться во время гаданий с просьбой "показаться и открыть будущее". Крестьянка Смоленской области рассказывала, что перед началом Отечественной войны наблюдала пророческое видение на небе: "Открылось все... И явились Хрущев, Маленков... и кто-то третий". Сумев разрушить "высокий" строй народного миросозерцания, уничтожить лучшие из его сторон, власти так и не искоренили "низший уровень" верований (возможно, в том числе и потому, что, по догадке Ф.М.Достоевского, "находились с бесами в некотором родстве"). Одно из многочисленных свидетельств тому находим, например, в дневниках О.Ф.Берггольц. Она была поражена обилием суеверий в послевоенной деревне и так описывает реакцию местного парторга на самоубийство женщины: "А что удавилась - в худой след попала!" В худой след верят там твердо.

И все же, несмотря на то что традиционный мир деревни стал в XX веке для многих из нас своеобразной Атлантидой, "затерянным материком", разрозненные сведения о котором сохранились в не очень понятных нам обычаях, поверьях; несмотря на то что изучение бытующих крестьянских поверий велось и после 1917 года, в общем, "подспудно", в 50-80-х годах публикуются интересные работы по этой теме, в том числе касающиеся верований из области низшей мифологии, рассказов о нечистой силе. Конец 80-х - начало 90-х годов XX века знаменуется появлением большого количества исследований, посвященных тем или иным областям крестьянских верований, что объясняется и окончательным освобождением науки от идеологических пут, и значимостью темы, и влиянием моды.

Однако, научные интересы многих исследователей во второй половине XX века сосредоточились в основном на изучении белорусских и южнославянских верований. Именно они и оказались собранными, описанными достаточно полно, систематически, в отличие от верований великорусских.

В Уставе св.Владимира читаем о молениях "под овином, в рощении или у воды". Кирилл Туровский восклицает: "...уже бо не нарекутся Богом стихии, ни солнце, ни огнь, ни источники, ни древеса", а формула отречения от язычества, приписываемая Ефрему Сирину, призывает не делать ничего, что "совершается обыкновенно у источников, под деревьями и на перекрестках". В первом "Тайноводственном поучении новокрещаемым" святой Кирилл Иерусалимский осуждает обычай "возжигать свечи и кадить при источниках и реках".

Основываясь на анализе историко-литературных памятников Древней Руси, Е.В.Аничков отмечал: "Культы огня под овином, у воды и священных деревьев составляют самые главные черты народной веры наших предков" - и делал вывод о том, что в историко-литературных источниках "о водяных культах упоминается еще чаще, чем о почитании огня-сварожича". Основу же веры восточных славян составляет, по его мнению, "обращение непосредственно к стихиям", "к самой природе, как таковой". На основе тех же материалов Е.Г.Кагаров утверждал, что "древнейшей ступенью славянской религии был, по-видимому, анимизм", то есть своеобразное мировоззрение, "по которому вся природа оживлена, наделена особой самостоятельной жизнью".

Вообще же, составить исчерпывающее представление о характере верований, мировоззрении восточных славян I - начала II тысячелетия на основании имеющихся отрывочных материалов достаточно трудно. Скорее, возможно иное - выяснить, вера в какие существа и силы свойственна русским крестьянам XIX- XX веков, прослеживается ли она у наших отдаленных предков, оказываясь, таким образом, наиболее устойчивой, характерной.

Сохраняющаяся вплоть до XIX-XX веков особенность верований крестьян - это почитание "живых" стихий, прежде всего земли в соединении с водой.

"К земле народ питает уважение, называет ее кормилицей, матерью сырой землей, местом покоя родителей. При божбе клянутся ею: "Невзвидь я земли под собор, кормилицы". Сухою землею засыпают раны от поруба и пореза, говоря, что "мать сыра земля улечит лучше великого знахаря и за леку не возьмет". Есть и другое мнение, что "Земля не олицетворяется, а матерью называется по той причине, что первый человек Адам взят из земли; и, соответственно, на этом основании народ питает к ней такое уважение, что если бы кто вздумал в шалости стегать плетью землю, то тому старшие непременно бы заметили, чтобы он перестал стегать мать сыру землю". Мать сыра земля - "это не поэтическая только метафора, а нечто большее - действительная кормилица и поилица человека, чувствующая и сознающая. У ней есть глаза, это - озера, реки и вообще воды. Полагаем, что культ земли сохранился в своей древнейшей форме, - пишет Н.М.Гальковский, - это почитание без храмов, обрядов и даже без определенно выраженной идеи; в основе этого культа лежит сознание близости и зависимости от земли... Такое сознание присуще всем людям".

Сходным остается в XIX-XX веках и отношение к воде, также считающейся "живой": даже в последней четверти XX века на севере России местами сохраняется запрет после захода солнца "ходить по воду". Запрет этот мотивируется тем, что "вода спит, отдыхает, и ее нельзя будить". Почти повсеместно считалось, что оскорбление воды шумом, бранью, плевками, прочими неуместными и неурочными действиями может навлечь болезнь и даже смерть. На Ярославщине оскорбивший воду опускал в нее кусок хлеба, прося прощения у "матушки воды" и у "водяных дедов и прадедов, отцов и матерей и их малых детушек". Аналогично, "получившие вред от упаду наземь" ходили "прошаться" (просить прощения у земли) на то место, "где случилось падение".

Вода в разнообразных состояниях - вода рек, озер, дождевая, ключевая - играет особую роль и в повседневном быту крестьян XIX-XX веков, и в больших календарных праздниках, обрядах. Во многих губерниях России встречать весну выходили именно к рекам, к воде. Как и птицы, пробуждающиеся ручьи, родники, вскрывающиеся ото льда реки были первыми вестниками весеннего воскресения земли, будущего расцвета природы. Крестьяне говорили, что "на Сороки (22 марта) прилетает кулик из-за моря, приносит воду из неволи", а апрельские "ручьи землю будят". В крестьянском календаре отмечали все особенности поведения родников и ручьев, время вскрытия рек, сроки половодья: "Если в марте вода не течет, в апреле трава не растет"; "Раннее вскрытие реки обещает хороший покос" и т.п.

Согласно народной космогонии, вода со всех сторон обтекает, покоит на себе землю. По поверьям, именно водной дорогой умершие отправляются в свои расположенные за морем жилища, поэтому в некоторых областях России на Пасху кидали в реки яичную скорлупу, чтобы вода принесла покойным весть о празднике. Повсеместно вода, поставленная в чашке у изголовья умирающего олицетворяет собой начало "посмертного пути" души. В частности, крестьяне Архангельской губернии полагали, что вода эта колышется, когда "душенька обмывается от грехов своих" (этим заменяется иногда предсмертное напутствование). Если же вода недвижна - то "затоскуют и загорюют родные, что душа улетела, не омывшись от грехов. Пропала!" - говорят, хотя бы умерший перед смертью и исповедался, да не было воды близ головы". На Брянщине считали, что "душе легче выходить на воду" (умирающий меньше мучается).

Язычники, породнив душу со стихиями, не могли не сознавать и в душе той великой силы, которая так страшна казалась им в вихре, огне или воде, облеченная в поэтические образы богов и существ сверхъестественных".В центре внимания оказывается прежде всего ежегодная "драма жизни Земли" и неразрывно связанного с ней человека. В размеченном праздниками и обрядами кругообороте участвуют не только "живые стихии", не только силы плодородия, но и разнообразные духи, обитающие в воде, земле, воздухе и порожденные ими; хозяева стихий, хозяева крестьянского дома и подворья - лешие, водяные, домовые, полевики, полудницы, русалки, черти и т.п.

Поразительна живучесть таких рассказов и соответствующих им суеверных представлений в современной (даже городской) среде, их приспособляемость к, казалось бы, стремительно меняющемуся миру. Особенно устойчивы представления, связанные с покойниками, домовыми, колдунами, колдуньями, знахарями, повествования о которых широким потоком хлынули сейчас на страницы газет. Возможно, это свидетельствует в том числе и о подсознательном ощущении шаткости человека в мире, где он ощущает себя окруженным невидимыми, неведомыми и зачастую враждебными силами и существами.