Реферат: Имя, "отмеченное рукой истории"

Имя, "отмеченное рукой истории"

В. Лопатин

В 1821 году молодой Александр Пушкин написал обличительные заметки о царствовании Екатерины. Упомянув ее фаворитов, «обреченных презрению потомства», он сделал одно исключение: «Имя странного Потемкина будет отмечено рукой истории, (...) ему обязаны мы Черным морем».

В XIX веке русским историкам пришлось немало потрудиться для того, чтобы подтвердить право Екатерины II именоваться Великой. С Потемкиным оказалось иначе. При жизни князя Таврического и особенно после его смерти домашние недоброхоты и противники России выдумывали о нем всяческие небылицы. Гениального соправителя императрицы обвиняли, например, в растрате миллионов, отпущенных на строительство новых городов и Черноморского флота. А «потемкинские деревни»? Между тем сегодня в этих «деревнях» (среди них Екатеринослав, Херсон, Николаев, Севастополь, Симферополь, Кременчуг) живут и трудятся миллионы людей, созданный же Потемкиным Черноморский флот еще в ходе русско-турецкой войны 1787-1791 годов покрыл себя неувядаемой славой.

Ныне имя основателя Новороссии заняло достойное место в нашей истории. В 2003 году в селе Чижево на Смоленщине установили валун с памятной надписью о том, что здесь родился Потемкин. В Херсоне бронзовая фигура князя Таврического вернулась на свой пьедестал, с которого ее сбросили в 1921 году. Жизни и деятельности Г. А. Потемкина посвящены четыре диссертации; только в последние семь лет о нем написано несколько внушительных по объему книг1. Так было не всегда.

В августе 1970 года в Москве проходил XIII Международный конгресс исторических наук. На одном из заседаний слово предоставили профессору Сорбонны Константину де Грюнвальду. К великому изумлению слушателей этот подтянутый седой господин произнес на прекрасном русском языке следующее: «В нашей русской истории по сей день нет биографии такого выдающегося государственного деятеля России, как Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический!» Воспитанный на суворовской литературе, я был поражен: называть выдающимся государственным деятелем человека, который во время войны пытался изгнать из действующей армии ее лучшего боевого генерала? Выступление Константина Константиновича Грюнвальда, питомца Петроградского императорского университета, заставило меня всерьез заняться князем Таврическим. Закончив в 1979 году рукопись «Потемкин и Суворов», я мог с уверенностью утверждать: все рассказы о гонениях Светлейшего на Суворова являются вымыслом2. Книга смогла увидеть свет только после перестройки2, хотя прорыв в популяризации Потемкина совершился еще в начале 1980-х годов.

Валентин Пикуль в романе «Фаворит», изданном миллионными тиражами, показал, как в бурном море большой европейской политики Екатерина и Потемкин умело провели русский государственный корабль к цели: Россия стала черноморской державой, мощно двинула вперед дело заселения и хозяйственного освоения Причерноморских степей. Этот созидательный подвиг народа возглавил князь Таврический.

Но роман содержит множество ошибок. Их можно объяснить отсутствием полной и достоверной биографии сподвижника Екатерины Великой. О том, какими вымыслами окружена его жизнь, свидетельствует скромная работа молодого историка К. А. Писаренко, уточнившего обстоятельства свадьбы родителей Потемкина3. О них впервые поведал известный собиратель древностей Павел Федорович Карабанов (1766-1851), рукопись которого под названием «Фамильные известия о князе Потемкине» была опубликована в 1872 году. «Отец Светлейшего, смоленский помещик, отставной подполковник Александр Васильевич, был человек оригинальный, - писал Карабанов. - В преклонных уже летах, живя в Пензенском своем поместье, (...) нечаянно увидя овдовевшую, бездетную красавицу Дарью Васильевну Скуратову, по отце Кондыреву, неподалеку жившую у мужниных родных, (...) прельстился ею и, объявив себя вдовым, начал свататься. Скоро после свадьбы молодая Потемкина, уже беременная, узнала, что она обманута и что первая супруга жительствует в смоленской деревне; потребовав свидания с законною женою, горчайшими слезами довела ее до сострадания, склонила отойти в монастырь. (...) От сего супружества рождены четыре дочери. (...) Наконец в 1739 г. родился чудный князь Таврический, который был от отца нелюбим и даже подозреваем за побочного. Александр Васильевич в двоюродном брате Григории Матвеевиче Козловском, камер-коллегии президенте, имел не только что искреннего родственника, но и сильного покровителя, особливо же по делам тяжебным. Молодой Потемкин, нареченный именем сего дяди, был его крестником и по просьбе матери взят на воспитание на пятом году от рождения»4.

Историки и литераторы отнеслись к сведениям Карабанова с полным доверием. А. М. Ловягин, автор статьи о князе Таврическом, помещенной в 1905 году в Русском биографическом словаре, повествует о тяжелом и своенравном характере отца Потемкина, о страданиях матери. Он упомянул и дядю Григория Матвеевича, взявшего маленького Григория на воспитание5. Через семьдесят с лишним лет Валентин Пикуль изобразил Александра Васильевича каким-то зверем, готовым убить новорожденного сына.

Между тем «Фамильные известия...» содержат ряд явных противоречий. Во-вторых, Григорий Матвеевич Козловский звался Кисловским - ошибка совершенно непонятная, ведь Карабанов приходился (по матери) внуком Григорию Матвеевичу. Возможно, фамилию исказили публикаторы, но ошибка укоренилась в литературе. И, наконец, самое важное: авторы, писавшие о Потемкине до появления «Фамильных известий...», о Кисловском молчат.

Первым русским биографом князя Таврического стал его близкий сотрудник Лука Иванович Сичкарев, чью рукопись еще в 1794 году одобрила цензура. В силу разных причин рукопись двести лет пролежала в архиве и только недавно опубликована мною. Так вот, Сичкарев утверждал, что «мать Светлейшего князя произошла из костромской фамилии Кафтыревых». Рассказав об учебе Потемкина в Московском университете, Лука Иванович замечает: «При сем случае не можно также пройти молчанием, что различными способами, к просвещению служившими, младой Потемкин много обязан человеколюбивым попечением фамилии Загрязских»6. Ему вторит племянник Г. А. Потемкина Александр Николаевич Самойлов: «О первых летах Григория Александровича объявляю, что оные провел он в доме отеческом, по обыкновению дворян обучаясь дома; потом для лучшего образования первоначально отвезен был в Москву к свойственнику матери его генерал-порутчику Александру Артемьевичу Загряжскому»7. Самойлов шел по жизни рука об руку со своим великим дядей, знал семейные тайны. Но Карабанов, ни словом не обмолвившись о Загряжском, прибавил еще одну историю и рассказал о другом дяде маленького Григория - Сергее Дмитриевиче Потемкине: тот якобы подбил ревнивого отца мальчика подать прошение на развод с женой, предотвращенный все тем же Кисловским.

«Отчего дети Потемкина (Сергея Дмитриевича. - В. Л.) Михаил и граф Павел Сергеевич выведены в чины и обогащены Таврическим, а потомство Кисловского (в публикации - Козловского. - В. Л.) не получило ни малейшего знака признательности?» - спрашивает Карабанов8. Ответ дал еще в 1841 году военный историк А. В. Висковатов, ничего не знавший о «Фамильных известиях...» В журнале «Русский вестник» Висковатов поместил большую статью «Сведения о князе Потемкине». В ней говорилось: «Потемкин никогда не забывал тех, которым был чем-либо обязан. Когда он учился в Московском университете, то был хорошо принят в доме богатого своего однофамильца, служившего при Петре Великом и израненного секунд-майора Сергея Дмитриевича Потемкина. Заслуженный старец не раз наделял бедного студента небольшими денежными суммами для мелочных расходов, и Григорий Александрович не забыл этого. Впоследствии, когда счастие приблизило его к трону, он постоянно покровительствовал сыновьям Сергея Дмитриевича (...) графу Павлу и Михаилу Сергеевичам»9.

Отметим важную подробность: Карабанов назвал мать Потемкина урожденной Кондыревой. Висковатов заявил, что она происходила из рода Кафтыревых. Готовя в 1995 году к изданию переписку Екатерины II и Г. А. Потемкина, я решил проверить обе версии. В журнале «Русский архив» за 1892 мне попалась заметка графа А. А. Бобринского о родителях Светлейшего князя. Правнук старшей сестры Потемкина подтвердил: Кондырева10. Рукописи Сичкарева я еще не видел и в комментариях написал, что мать Потемкина - урожденная Кондырева, повторив ошибку, более ста лет переходившую из одной публикации в другую.

В 2000 году К. А. Писаренко документально доказал: Дарья Васильевна была из рода Кафтыревых. Отысканные им архивные документы позволили опровергнуть и другие «фамильные известия» о свадьбе родителей Потемкина. Так, по убедительным доводам Писаренко, развод Александра Васильевича с первой женой состоялся до новой свадьбы.

Решил я проверить и версию Карабанова о близком родстве Кисловского с Потемкиными. Из родословной Кисловских следует: мать Григория Матвеевича происходила из рода Опочининых, звалась Иулианой Степановной и умерла в 1718 году. У нее было двенадцать братьев (не считая двух сводных) и только одна сестра - Евдокия Степановна Белобокова, умершая в 1737 году бездетной. Совершенно очевидно: Кисловский не являлся двоюродным братом отца Г. А. Потемкина, то есть последний не имел «родного дяди» Григория Матвеевича. Не было и дяди Сергея Дмитриевича - тот, как и сам Григорий Александрович, принадлежал к восьмому колену рода Потемкиных. Висковатов назвал его «однофамильцем» князя Потемкина. Правильнее сказать - дальний родственник. Карабанов изобразил Александра Васильевича и Сергея Дмитриевича Потемкиных, заслуженных ветеранов петровских войн, в черном цвете с целью подчеркнуть важность придуманной им роли Григория Матвеевича в судьбе будущего князя Таврического. Но претензия Карабанова подменить А. А. Загряжского своим дедом несостоятельна. Благодетельствовал маленькому Григорию именно Александр Артемьевич. Хранящиеся в архивах письма генерал-поручика (и письма его детей) к возвысившемуся Потемкину свидетельствуют об их большой дружбе. Есть надежное подтверждение родства Загряжского с Дарьей Васильевной: его бабка по линии матери звалась Анной и была урожденная Кафтырева.

Итак, «Фамильные известия...» следует признать вымыслом. К сожалению, ими продолжают пользоваться историки и литераторы.

Недавно вышла книга о Г. А. Потемкине11 в серии «Государственные деятели России глазами современников». Дело полезное. Но почему-то в книгу включены «мемуары» берлинского академика Дьедонне Тьебо, который никогда Потемкина не видел, а пересказал анекдот, слышанный им в Берлине от русских знакомых: дядя Григория Александровича, отставной полковник Березин, помог деньгами юному племяннику, тот же, сделавшись вторым лицом в империи, отплатил злом за добро: не пожелал видеть умолявшего о помощи старика-дядю11. Комментарий: «Полковник Березин, явно лицо вымышленное, ибо как родственники, так и авторы, хорошо знавшие семейное положение и родство Г. А. Потемкина, в качестве дяди-покровителя называют совершенно других лиц: либо генерал-поручика А. А.Загряжского, либо президента Камер-коллегии Г. М. Козловского»12.

Как уже говорилось, «дяди Козловского» не существовало. Кисловского дядей признать невозможно, к тому же он умер задолго до возвышения Потемкина. Не подходит на роль обиженного дяди и Александр Артемьевич Загряжский. Рассказ берлинского академика тоже является грубым вымыслом.

Влияние Карабанова заметно и в книге «Григорий Потемкин», вышедшей 2005 году в серии «Жизнь замечательных людей»: ее автор - О. И. Елисеева - повторяет версию о ревнивом отце маленького Григория, мучившем мать, о корыстном двоюродном брате отца - злодее Сергее Дмитриевиче - и о благородном двоюродном брате Григории Матвеевиче13. Издательство рекламирует книгу как «первую отечественную научную биографию светлейшего князя Потемкина-Таврического, тайного мужа императрицы, созданную на основе многолетних архивных разысканий. (...) От аналогов ее отличают глубокое раскрытие эпохи, ориентация на документ, а не на исторические анекдоты». Однако, вопреки рекламе, здесь присутствуют как старые, так и новые анекдоты о главном герое. Например, пересказан эпизод из «Записок» С. Н. Глинки, младшего современника, земляка и одного из первых биографов князя Таврического. По словам Глинки, Григорий Александрович был «большим проказником в молодости». Однажды, одевшись в медвежью шкуру, он испугал лошадь своего дяди, охотившегося вместе с Александром Васильевичем. «Лошадь сбросила седока и опрометью убежала. Дядя, растянувшись на траве, охал от крепкого ушиба, а племянник, сбросив шкуру, сказался человеческим хохотом. Стали журить. Проказник отвечал: «Волка бояться, так и в лес не ходить».

Глинка не назвал имени дяди. Но автор книги, следуя за Карабановым, утверждает: это - Сергей Дмитриевич. Озорник якобы отомстил ему за клевету и попытку развести родителей. Ничего не сказал Глинка и о возрасте племянника. Между тем О. И. Елисеева убеждена: Григорий был тогда уже отроком14, что должно подтвердить «важное» открытие: «Отец Григория Александровича скончался (...) в 1753 году, когда Грицу было уже четырнадцать лет. А не в 1746 году, как до сих пор принято считать». В доказательство новой версии процитирован отрывок из сказки недоросля Григория Потемкина, записанной с его слов в 1754 году: «Отец его Александр Васильев сын Потемкин (...) в прошлом году померли»15. Следует ссылка на архив - номер фонда, номер дела, номер листа. Доводы кажутся неотразимыми. Но в подлиннике сказки читаем совершенно иное: «Прадед ево Сила Семенов сын, в какой службе служил, того, сказал, не знает; а дед ево Василей Сильев сын служил стольником, а отец ево Александр Васильев сын Потемкин служил в Ростовском драгунском полку капитаном и отставлен подполковником. И в прошлых годех померли»16. Последние слова - обычная канцелярская констатация того, что упомянутых родственников нет в живых.

Еще в 1906 году смоленский краевед Иван Иванович Орловский в заметке «На родине Светлейшего» писал: «В 1746 году отец его умер. В следующем году в исповедных книгах с. Чижева крестьяне деревень Чижева, Залужья и Новоселок впервые называются крестьянами вдовы подполковника Дарьи Васильевны Потемкиной»17. Вместо открытия у Елисеевой - опять же вымысел, как у Карабанова.

Повторила карабановские мифы и Н. Ю. Болотина - автор последней по времени биографии Г. А. Потемкина, (добавив к ним собственные фантазии). Приведем хотя бы такой разительный пример: «Один из участников осады Измаила граф Григорий Иванович Чернышев в ноябре 1790 г. в нескольких письмах описал своему двоюродному брату (...) события, происходящие в ставке. Светлейший князь тогда впервые за время войны пересел из коляски в седло для объезда линии фронта. Опасаясь позднего зимнего времени, Потемкин еще только приказывал обстреливать город снарядами, не предпринимая попыток к штурму. Медлительность князя и на этот раз вводила в недоумение окружающих, как и его поступки. «Вообразите, - писал Чернышев, - когда приходят к господину Потемкину, все собираются на открытом воздухе вокруг костра и тут проводят утро в ожидании, пока его превосходительство выйдет в большой шубе и удостоит обратиться к вам с разговором. Это называют генеральскою квартирою. Согласитесь, что это плохая квартира и что ее лучше бы назвать генеральская поляна»18.

Ход осады Измаила давно и хорошо изучен. Генерал-фельдмаршал князь Потемкин-Таврический под Измаил не ездил, руководя армией из ставки, находившейся в Бендерах. В седло садился не раз. В коляске постоянно совершал многоверстные объезды войск и флота. Не боялся с весельной шлюпки осматривать укрепления осажденного Очакова. Профессор Д. Ф. Масловский, авторитетный военный историк, начавший в 1891 году публикацию потемкинских документов, заявил: главнокомандующий образцово провел всю войну, которая должна быть названа «Потемкинскою»19.

О ком же писал граф Чернышев? В его письмах (они давно напечатаны) речь идет не о князе, а о «господине Потемкине», начальнике отряда, действовавшего под Измаилом20. Это - генерал-поручик Павел Сергеевич Потемкин, сын Сергея Дмитриевича, столь неприглядно изображенный Карабановым.

Таковы лишь некоторые новые вымыслы о Г. А. Потемкине. Объяснить факт их появления трудно, комментировать - невозможно. Для этого пришлось бы написать целую книгу. Но главный вывод очевиден: подлинно научная биография выдающегося государственного деятеля России, о которой мечтал русский историк-эмигрант Константин Константинович Грюнвальд, все еще ждет своего автора.

Список литературы

1. Sebag Montefiore S. Prince of Princes. The life of Potemkin. London, 2000, Димов В. А.

Потемкин в жизни. Свод свидетельств о жизни и деяниях основателя Новороссии. М., 2003; Лопатин В. С. Светлейший князь Потемкин. М., 2005; Елисеева О. И. Григорий Потемкин. М., 2005; Болотина Н. Ю. Князь Потемкин. Герой эпохи Екатерины Великой. М., 2006.

2. Лопатин В. С. Потемкин и Суворов. М., 1992.

3. Писаренко К. А. Насколько достоверна романтическая история свадьбы родителей Потемкина // Иванов О. А., Лопатин В. С., Писаренко К. А. Загадки русской истории. ХVIII век. Сборник. М., 2000.

4. Русская старина. 1872. N 3. С. 463.

5. Русский биографический словарь. Том «Плавильщиков - Примо». СПб., 1905. С. 649.

6. Лопатин В. С. Две первые русские биографии Потемкина // Историческое обозрение. 2004. N 4. С. 74. Имя автора рукописи под названием «Изображение свойств знаменитого российско-императорского фельдмаршала Светлейшего князя Потемкина-Таврического с описанием кончины его и погребения» было установлено в ходе исследования.

7. Самойлов А. Н. Жизнь и деяния генерал-фельдмаршала князя Григория Александровича Потемкина-Таврического. Русский архив. 1867. N 4. Стб. 590-591.

8. Русская старина. 1872. N 3. С. 464.

9. Висковатов А. В. Сведения о князе Потемкине // Русский Вестник. 1841. N 4. С. 83-84.

10. Русский архив. 1892. N 4. С. 492.

11. Потемкин. От вахмистра до фельдмаршала. Государственные деятели России глазами современников. СПб., 2002. С. 120.

12. Там же. С. 277.

13. Елисеева О. И. Григорий Потемкин. М., 2005. С. 31.

14. Там же. С. 35.

15. Там же. С. 34.

16. РГАДА. Ф. 286, оп. 1, д. 414, л. 547.

17. Орловский И. И. На родине Светлейшего. Смоленск, 1906. С. 4.

18. Болотина Н. Ю. Князь Потемкин. Герой эпохи Екатерины Великой. М., 2006. С. 401.

19. Масловский Д. Ф. Кинбурн-Очаковская операция // Сборник военно-исторических материалов. Вып. IV. СПб., 1893.

20. Русский архив. 1871. N 3. С. 385-408.